Песня пиратов «Нормальные герои» стала хитом сразу после выхода на экраны фильма «Айболит-66». Хитом настолько большим, что её периодически крутили как отдельный музыкальный номер в воскресном ТВ-эфире «Утренней почты». Безусловный шедевр. И тут возникает проблема. А насколько велика в этом заслуга Вадима Коростылева, автора текста? Давайте попробуем абстрагироваться и представим, какую оценку по десятибалльной шкале мы бы поставили, просто прочитав стихотворение с таким незамысловатым текстом:

Ходы кривые роет/ Подземный умный крот./ Нормальные герои/ Всегда идут в обход!

В обход идти, понятно,/ Не очень-то легко./ Не очень-то приятно,/ И очень далеко!

Зато так поступают/ Одни лишь мудрецы./ С обходом подступают/ Одни лишь храбрецы!

Глупцы, героя строя,/ Бросаются вперед,/ Нормальные герои/ Всегда наоборот.

И мы с пути кривого/ Обратно не свернем/ А надо будет снова/ Пойдем кривым путем!

Проблема в том, что в случае с фильмом абстрагироваться от великолепного видеоряда не получается, текст этот давно и надёжно вплетён в его визуальный контекст. Героически идущая в обход славная компания пиратов в исполнении Быкова, Смирнова и Мкртчяна способна потягаться по харизматичности с другой известной троицей – гайдаевскими Бывалым, Трусом и Балбесом. А видеоклип (назовём его так) – безусловный шедевр для своего времени. До сих пор с содроганием представляю, что вынесли актёры, да и операторская команда, при съёмках в этом роскошном болоте (при следующем просмотре этого незабыванмого зрелища обратите внимание на 1:10 – за ними там на самом деле крокодил погнался).

Вы как хотите, но меньше «десятки» я за такое поставить никак не могу.

Отзыв — часть статьи в АК https://fantlab.ru/blogarticle19729

После режиссерского дебюта в «Димке-Невидимке» Олег Ефремов без раздумий, даже не читая сценариев, соглашался на съемки и постановки, если только в списке авторов было имя Вадима Коростылева. Более того, он соглашался петь только в фильмах, где были его тексты. «Монолог Дурандарте» — один из тех самых немногих счастливых случаев.

Эта песня уже много лет у меня на MP3-плейере.

Пару месяцев назад зашел на авторскую страницу Марии Галиной. Был изрядно удивлен. Мало того, что когда-то раньше уже выставил неприлично низкую оценку этой повести, так оказывается, я еще и совершенно не помню ее содержания. Что там? О чем? Почему?..

Перечитал, и оставил все как есть. Написано занятно, не отнимешь. Да кто бы сомневался, у Галиной-то? Зато как тоскливо на душе после чтения... Вон, другие в отзывах буквально восхищаются, насквозь пронизывающей весь текст грустью, «аж слезы из глаз». Что тут скажешь? Сразу вспоминается классическое: «О, месье/дамы, знают толк в извращениях». Нет уж, увольте. Мне и в текущей реальности отрицательных эмоций хватает.

Что же до содержания... Вот, еще два месяца прошло, и я опять ничего не могу вспомнить, кроме того, что отец главной героини панически боится тараканов (?), сама она все время выгуливает собаку, а ее подруга постоянно садится на диету, по окончании которой еще больше набирает вес. И на таком фоне одесские евреи уезжают, уезжают... Потом ненадолго приезжают, и снова уезжают, уезжают, уезжают...

Впрочем, один крохотный эпизод на этот раз буквально врезался в память, но это уже сугубо личное:

ЦИТАТА: ...Посмотрели, как судно в порт заходит. С белыми шарами над палубной надстройкой. То ли «Королев», то ли «Гагарин». В общем, космонавт какой-то... Читать целиком в АК: https://fantlab.ru/blogarticle40905

Никогда не писал отзывов на стихотворения. Но вот только что прослушал еще раз, причем не в классическом авторском варианте из «Айвенго», а по совету коллеги StasKr в исполнении «Мельницы» с Хелависой, и теперь просто не могу удержаться.

А еще меня не раз и не два упрекали за «многабукафф» в отзывах, поэтому здесь постараюсь быть предельно лапидарен:

Ну почему функционал сайта не позволяет поставить «Балладе о борьбе» хотя бы «одиннадцать»?

Большинство отозвавшихся воспринимают этот рассказ достаточно благосклонно. Но я к ним не отношусь, так как повествование с первых строк начало напоминать мне читанный в далёком детстве рассказ М.Твена «Ученые сказочки для примерных пожилых мальчиков и девочек».

В этом весёлом рассказе научная экспедиция, состоящая из лягушек, насекомых, прочей разной мелкой живности, отправляется из леса на исследование неведомых доселе местностей. Каждый участник экспедиции (кроме навозного жука) обладает научной степенью и «огромными знаниями». На пути им встречается множество незнакомых и необычных для них предметов. На почве этого постоянно случаются споры и разбирательства.

Претерпев множество трудностей, они добираются до железной дороги, долго героически форсируют вначале один рельс колеи , затем другой. В ходе возникших при обнаружении этого феномена научных споров, экспедиция едва не погибает под колесами проходящего поезда, появление которых пытаются трактовать то как весеннее равноденствие, то как летнее солнцестояние. Под конец все перепиваются, дружно продегустировав жидкость из бутылки, выброшенной в вагонное окно.

Но самое главное: [b]в процессе экспедиции также был открыт новый вид животных — человек[/b]…

И как при таких ассоциациях можно было всерьёз воспринимать «Дневник гробокопателя»? Даже если попробовать применить подход «Старая сказка на новый лад», Марк наш Твен всё равно в большом выигрыше — я хороший юмор уважаю гораздо больше историй «правампираф».

Нет, в который раз убеждаюсь — вредят Авторам излишние знания Читателей.

Либо я ничего не понимаю в русском языке, либо у Автора большие проблемы со склонением существительных в винительном падеже. Причём только двух, но в силу избранной фабулы, их там немерено — привидение и призрак.

Цитата

...с вызовом заявила, что верит в привидений.

В детстве я лично видела призрака...

...ни один физик в здравом уме не возьмётся изучать призраков

Если бы богатое воображение порождало привидений...

Поправьте меня, если я не прав.

Цитата:

В тот же день Айна уплатила всю причитающуюся сумму и стала гордой владелицей собственного коттеджа в пригороде.

«Коттеджик в пригороде» был всего за несколько строк до этого. Почему не сказать просто «владелицей недвижимости»?

Отчего Айну дважды величают «прибалточкой»? Это отдаёт каким-то пренебрежением. А уж, как к ней обращались участники вечеринки: деточка, милочка. И уверенная в себе, эмансипированная девушка, готовая выложить немалую сумму для утоления собственных прихотей, не вспылила?

Вообще, у меня возникли серьёзные проблемы с определением сеттинга рассказа. Возможно, Автор задумывал Прибалтику. На это намекает смешение русских и прибалтийских фамилий. Но какие там трущобы в старом городе? Архитектурные убожества, выстроенные возле пустырей и мусорных свалок? Старый город в Прибалтийском городе — это исторический центр и район, полный архитектурных достопримечательностей. И откуда там безработный художник по декорациям из Голливуда, готовый работать за умеренную плату?

Но даже если место действия задумано ближе к российской средней полосе, картинка отдаёт откровенной голливудщиной: маньяк долгие годы живущий в коттедже специальной постройки, это слишком оригинально. Наши маньяки в коттеджах респектабельных районов не живут! Супруга моя любит смотреть по ящику страшилки из современной криминальной жизни России. Иногда и я одним глазком поглядываю — там даже близко нет ничего подобного. Какие-то хибары, грязные подворотни, подвалы, лесопарки. А вот в американских фильмах именно такого добра пруд пруди.

В общем, рассказ будет крепким середнячком после выполнения одного условия. Автор, умоляю и заклинаю! Уберите последнее предложение. Вымарайте его, удалите, перезапишите файл, а сохранённую копию удалите из кэша Гугла. Это дурацкое «Ням-ням», плотоядная улыбка и занесённый тесак резко портят всё впечатление от рассказа.

«Лето пришло» удостоилось хвалебного отзыва от Нил Аду, так что встречи с этим рассказом я ждал. Поначалу откровенно детские ошибки в тексте мешали нормально читать — там ведь их десятки. Но когда дошло до кульминации, перестал обращать на них внимание.

Судя по этому, кажется, у Автора нехилый потенциал. В данном случае моя оценка, хотя и довольно высокая по сравнению со многими другими, но средняя.

Автору есть много куда и как расти над собой.

С первых строк — прямо под дых:

Татьяна, прекрасная как обычно, смотрела грустно и ласково...

Свет струился по ее волнистым русым волосам, мягко касался бледных щек, искрился в глазах.

Игорь усмехнулся и коснулся ее руки... синие глаза улыбались.

Девушка провела рукой по его волосам... задержала ладонь на его щеке

Она подошла к двери, обернулась, и грациозно прогнувшись назад, бросила...

Игорь подошел к ней и снисходительно шепнул...

В ее глазах блеснули слезы...

И почему мне показалось, что автор рассказа — представительница прекрасного пола? Если я прав, то это не есть гуд. Насколько я знаю, считается, что в общем случае текст не должен иметь ярко выраженных гендерных признаков. Если только мы не читаем вариацию на тему дамских романов.

Ан-нет, дальше вроде бы находится объяснение такому началу: на роль главного героя рассказа претендует Любовь. Ага, да , вот такая, с Большой Буквы Л. С отягчающими обстоятельствами в виде запрещенных медикаментозных препаратов. И вроде бы всё выглядит не так плохо. Персонажи действуют более-менее естественно, диалоги — вполне живые (хотя и вспоминаются иногда пресловутые «полупрозрачные изобретатели»).

Был момент, когда показалось, что нас ждёт ещё один интересный сюжетный твист, в попытках понять, кто тут пациент, а кто врач. Но это быстро прошло.

А дальше стало много хуже, всего в паре абзацев появились: Расходиться... Приходиться... нравиться

И завершилось всё внезапным порывом юного «подай-принеси» поковыряться грязными руками в тонком механизме человеческой души. Захотелось ему, видите ли: а, вдруг, получится? Не получилось. И, что характерно, нудачная попытка эта не приводит ни к каким санкциям со стороны якобы матёрого специалиста. Странные нравы в тамошней клинике.

Финал невнятен. Любовь (та самая, с большой буквы) возлагаемых на неё надежд не оправдала, оказавшись проходным персонажем. Вопрос: что это было? И как тут найти пресловутую силу слабых без бурения сверхглубоких скважин?

И ещё один рассказ этой группы начинается пронзительным описанием природы, вздохнул я. Впрочем здесь всё несколько сложнее. Ярко-синий потолок, брр! А что скажут психологи по поводу мечты отправиться в путешествие через сливное отверстие унитаза? М-да, нетривиальное начало.

Продолжение оказалось ещё более нетривиальным. Разбирать на этом этапе ничего не буду — просто не вчитывался, рассказ проглотил запоем. Сильно, стильно. На мой неискушенный взгляд, почти профессионально. С темой не всё просто, как и во многих других случаях, но вполне приемлемо.

Название у рассказа нетривиальное, интригующее.

Приступая к чтению, я уже знал, что «Херувимы» — один из фаворитов группы, поэтому предвкушал какое-никакое удовольствие. Поначалу отмечал только небольшие огрехи, вроде:

Карта СССР похожа на схему разделки коровьей туши... как та, что висит над витриной гастронома на углу. --- Даже в удивительные советские времена с трудом могу себе представить столь экстравагантное украшение на фасаде дома.

или

Облака похожи на святого Георгия, воюющего со змеем. --- Тоже сомнительный образ для советских времен. Святые у тогдашних детей были не в чести. Хотя и уровень образования повыше. Но я бы в сходной ситуации скорее представил русского богатыря, сражающегося со Змеем Горынычем.

А вот дальше, когда стало ясно, что речь пойдёт об авиации, валом пошли уже такие узкоспециальные ошибки, что никакой стиль или композиция не могли отвлечь меня от них:

Ты даже можешь сломать ногу при попытке запуска самодельного параплана… --- Не было тогда никаких парапланов. Планер, сразу за ним самолёт. Ещё автожиры, дирижабли, аэростаты, воздушные шары — вот и всё, что могло летать в то время.

– Полоз, я Десна, пять минут до цели.

– Понял вас, Десна. --- Радио на истребителях И-16 в Испании? Это смело. Даже в начале ВОВ на многих машинах не было радиооборудования.

Только некоторые И-16 тип 5 были модифицированы путем установки на них коротковолновой радиостанции РСИ-3 (РСИ — радиостанция для истребителей), их можно было отличить по маленькой мачте для антенны, смонтированной на верхней части вертикального оперения. РСИ-3 состояла из приемника и передатчика. Обычно, только командирский самолет в подразделении был оборудован и передатчиком, и приемником, тогда как остальные самолеты имели или только приемник или не имели радио вообще. То есть ответить «Понял вас, Десна» можно было жестами пилота из кабины или покачиванием крыльев.

Не могу со стопроцентной точностью утверждать, что модернизированных самолетов не было в Испании, но... Я читал немало мемуаров летчиков, в том числе, «испанцев», и должен был бы запомнить такую деталь, потому что постоянные жалобы на отсутствие связи запомнились отлично.

Да и переговоры на русском языке, с использованием русских позывных. Вроде бы у всех советских специалистов были иностранные псевдонимы, от них требовали учить испанский.

В общем, много сомнений, надо разбираться.

– Полоз, я Верста, мессеры на пять минут. --- НИ РАЗУ, НИ В ОДНОМ ИЗ МЕМУАРОВ, я не встречал такого обозначения направлений до наступления эпохи видеосалонов и знакомства с американскими фильмами. Да и там они используют не минуты, а часы — так короче.

– Полоз, я Верста, выходим на цель!

– Бомбы пошли! --- Всё чудесатее и чудесатее. Так у нас тут, стало быть, «ишаки» бомберами подрабатывают?

– Ведущий, ведущий! Мессеры прямо по курсу!

- Огневой контакт! Огневой контакт! --- ОМГ, где тут у нас смайлик «фэйспалм»?

Ну, и весь остальной бой примерно в таком же аспекте.

…школьная медсестра берет у тебя анализ, протыкая кожу обломком бритвенного лезвия. Почему они никогда не колют в большой? Почему именно в средний? --- Вообще-то, всегда в безымянный. А откуда эта жуткая подробность про обломок лезвия? Реально где-то кто-то такое упоминал?

Твой первый механик... крестит хвост твоей машины перед вылетом. --- Ага, значит «В бой идут одни старики» всё-таки есть в активе.

Ваши машины остаются на полосе, в клубах дыма, грудами горелого железа. --- Если «он» всё-таки истребитель, то не было там почти никакого железа. Даже алюминия и почти до самого конца войны. Даже у «летающего танка» Ил-2 весь планер был деревянным, только мотор и кабина из брони. В этой связи всё больше вызывает сомнение название рассказа, замысел которого уже ясен. Лучше «Фанерные херувимы», а с учетом Испании, так вообще, наполовину перкалевые.

И горелого на аэродромах почти не было — кроме дежурных звеньев техника просто не была заправлена. Просто — разбитые самолеты.

…у них теперь «фоккеры», а у вас по-прежнему «ишаки». --- М-да. Первые Fw 190 появились на восточном фронте 6 сентября 1942 г. под Ленинградом. А за весь год «ишаков» произвели всего 160 штук. Нет, теоретически возможно, И-16 «долетывали» аж до 43-го. То есть, теоретически возможно, но вот так огульно... Ведь уже в начале 1942 года И-16 составляли не более трети парка истребительной авиации в составе ВВС РККА: И-16 (28% от общего количества), ещё один «старичок» И-153 (18%). А почти половину составляли самолёты новых типов — МиГ-3 (23,9%), ЛаГГ-3 (11,5%), Як-1 (9,2%).

Сосновый силовой каркас, усиленный стальными уголками, одиннадцать шпангоутов, четыре лонжерона и одиннадцать стрингеров...

Алюминиевые херувимы. -- Ну, Автор, все верно. Осталось всего несколько слов произнести: ...обшитые фанерой и обтянутые перкалью. Википедию явно читали. Так отчего «алюминиевые»?

Испанцы назвали их «крысами». --- Это немцы называли их «крысами» (рата). А испанцы — «мошками» (москас).

Ты положил всех четверых, очередью от пуза, в одиночку. Четвертого ты догнал за оврагом и прикончил зазубренным ножом. --- Убил. А потом догнал, и ещё раз убил.

Раз в месяц вам сбрасывали патроны и продовольствие. До линии фронта было как до неба. --- А почему только патроны и продовольствие? А до линии фронта как до неба — неудачное сравнение. Летчику небо кажется особенно близким.

В общем, лично мне всё это показалось ужасным. Помните? «Писать нужно либо о том...» (с) Чтобы писать о войне и лётчиках мало одной Википедии и пары фильмов.

Вообще-то, я всегда стараюсь писать отзывы аккуратно — и нашим, и вашим (плохой полицейский-хороший полицейский). Но тут на первой же странице в клинч сцепился не с текстом, а с тонкостями и нюансами.

Я виноват, что почти до 14 лет я хотел быть космонавтом? Нет, кроме шуток. А самый короткий путь туда — через истребительную авиацию. Я прочитал всё, до чего смог дотянуться по теме. Я до сих пор могу более-менее прилично сообщить ТТХ основных видов ЛА ВМВ, их достоинства и недостатки, особенности тактики их применения. После всего этого читать «Херувимов» было просто издевательством над собой.

И где-то далеко на заднем плане остались авторский стиль, короткие рубленые предложения, удачные эпитеты и т.д. и т.п. Всё заслоняло главное: Автор ничего не знает о моём любимом «ишаЧКе». Обратите внимание на использованный суффикс.

И вы хотите, чтобы я прошёл мимо всего того, что перечислил? Извините, не могу.

Писать нужно либо о том, что хорошо знаешь, либо о том, что никто не знает (цэ)

Автору не повезло. Мы с Бексултаном слишком много знали, его замечания больше чем на половину перекликаются с моими. Так что я даже не слишком оригинален.

О фантастике в рассказе я вообще молчу — это просто досадная мелочь.

То, что получилось у Лукьянова — это просто тихий ужас. Первое, что обращает на себя внимание, это грандиозный объём текста — 1 900 000 знаков!!!

А вам слабо?

Автор приложил титанические усилия, стараясь впихнуть в текст буквально все свои соображения относительно как самого Саракша, так и абсолютно всех связанных с ним событий в Мире Полдня. В этом ему помогали многочисленные единомышленники и добровольные помощики — только перечисление благодарностей им занимает пару страниц в предисловии. Это уже просто какой-то межавторский проект.

Интересно, что кроме публикации романа в сети, разработан ещё и его мультимедийный вариант — с многочисленными иллюстрациями и звуковым сопровождением. Снабдив всё это объёмной энциклопедией Саракша и его ближайших космических окрестностей — с картами, схемами и т.п. — автор бесплатно пересылает по почте диски всем желающим.

Титанический труд! Но какова его эффективность?

«Горный орёл» — глубокий «апгрейд» Ту-95

Прежде всего, об антураже. То, что удалось увидеть на университетской странице автора (часто она недоступна по техническим причинам), заставляет шевелиться остатки волос на моей голове. Основную массу иллюстраций составляют скриншоты пейзажей из компьютерных стрелялок и бродилок, а также рисунки всевозможных образцов наземной и морской военной техники различных стран Земли — от первых подводных лодок и танков времён Второй Мировой до современных стратегических подводных ракетоносцев — с единственным отличием: в фотошопе им пририсованы саракшианские опознавательные знаки. А, вот, советско-российскому Ту-95 досталось от души — добавив ему ещё два двигателя и пару рулей высоты на стабилизаторе (этажерчатый хвост), его превратили в знаменитый Личный Его Императорского Высочества принца Кирну четырех золотых знамен именной бомбовоз «Горный Орел». Вторичность изобразительного ряда даже на иллюстрации с виртуальной обложки. Зачем изобретать алфавит инопланетного языка, если на вывеске чётко видна надпись VULCANO?

С моей точки зрения КПД всей этой работы не выше, чем у паровой машины и читать роман рекомендую исключительно в текстовом варианте.

Теперь, что касается текста. В работе такого объёма просто по закону больших чисел будут ляпы и баги. Так оно и есть. В силу профессиональных наклонностей мне в первую очередь бросалось в глаза всё военное и морское, а перечисление ошибок и замечаний займёт не одну страницу. Здесь упомяну лишь парочку. Например, у Лукьянова на подводных лодках водонепроницаемые переборки идут через каждые два-три метра — и как в такой отсек впихнуть двигатель? Трудно представить, каким образом весь экипаж субмарины напряжённо следит за битвой морских чудовищ — очевидно, через гигантские иллюминаторы, как на «Наутилусе» капитана Немо. Даже не принимая во внимание очевидную опасность такого конструктивного решения на боевом корабле (что прочнее, сталь, или стекло?), непонятно зачем это может быть нужно исходя из задач, для решения которых предназначена лодка, да ещё с учётом того, что обычно видимость в воде не превышает 10-20 метров. Несколько удивляет любовь автора к «монстру Сталина», танку Т-35, который без особой необходимости как лично, так и в местных саракшианских реинкарнациях трижды появляется в романе.

Обнадеживает тот факт, что автор вполне адекватно воспринимает конструктивную критику и отнюдь не против совершенствования своей работы. Так что, желающие помочь — добро пожаловать на страницу «Чёрной пешки» на СИ.

И, наконец, собственно, о литературной составляющей.

Дмитрий Лукьянов вслед за Мустейкисом выбрал альтернативный первоисточнику вариант развития событий, расположив время действия романа между «Обитаемым островом» и «Жуком в муравейнике». Такой подход не вызвал у меня особых возражений, возможно, потому, что сам я долгое время считал это единственно правильным и возможным.

Главное недовольство вызывало другое.

Сколь многие авторы уже писали про то, что «не так всё было»? Но Лукьянов, кажется, переплюнул многих, замахнувшись на святое и сделав одним из основных сюжетообразующих элементов всего романа клиническую тупость, монументальную самоуверенность и фантастический карьеризм Максима Камеррера. Сказать, что это раздражает при чтении — по крайней мере, сначала — ничего не сказать. И это только первое.

Вторым по очереди, но не по значению идёт набившее оскомину, но уже традиционное для многих авторов желание в одной книге замкнуть как можно больше сюжетных линий Мира Полдня и объяснить все странности и недомолвки остальных книг, спихнув всё на Странников. Раздражает.

В-третьих, крайне тяжёлый для восприятия стиль изложения, «вязкие», излишне многословные описания, в общих чертах повествующие о глобальных событиях в Мире Полдня, и затянутые пространные рассуждения о не слишком интересных вещах. Много эпизодов, замедляющих темп и мало влияющих на сюжет. Явно лишней выглядит, например, глава, списанная с «Глубокого поиска». Совершенно не нужен значительный по объёму кусок с неудачной железнодорожной экспедицией в Алебастровые горы и уничтожением димеритовым боеприпасом чьей-то (чьей?) сверхтяжёлой батареи. Но самым сложным для меня оказалась попытка дешифровки смыслов заложенных в психоделических снах ГГ, идущих в качестве вступления к каждой новой главе.

Читать всё это было скучно. Поначалу я откровенно заставлял себя это делать, а необходимость продолжать чтение раздражала неимоверно…

Первый «пробой» произошёл где-то после первой трети текста. Проходной эпизод, где Лунин ругается с наладчиками обучающей программы визуализации исторических событий, принёс потрясающее чувство узнавания. Передо мной явно был один из бытовых рассказов серии «Полдень, ХХII век». И он был удивительно к месту.

Дальше пошло веселее, а последнюю треть я проглотил запоем. Все, абсолютно все недостатки романа искупаются этой частью. Работы, более солидной и продуманной по своему идейному содержанию, я за последние годы и не припомню. Утопиями современная фантастика не избалована, и советско-российская — тем более. Уже одно то, что автору удалось создать нетривиальное произведение в этом непопулярном жанре — серьёзное достижение. А то, что читать описание инопланетного варианта платоновского идеального общества ещё и не скучно — успех несомненный и полный.

Ещё несколько дней после я вновь и вновь возвращался к прочитанному, мысленно споря с автором и пытаясь понять: восхитило меня, или ужаснуло устройство ОИ по Лукьянову? Утопия это, или антиутопия? Как относиться к выбору Лунина?

Наверное, примерно такой эффект по изначальному замыслу АБС «Белый ферзь» и должен был производить.

Резюмирую. Учитывая, что даже на мой неискушённый взгляд непрофессионала, для редактора в романе — непочатый край работы, наиболее полно весь спектр моих ощущений от прочитанного можно передать следующим определением:

«Кустарная работа, искусно, тщательно и с любовью выполненная талантливым мастером-самоучкой на базе промышленного продукта известной торговой марки, в результате чего получилось функциональное и абсолютно оригинальное произведение народного промысла. Гравировка, чеканка и резьба, несомненно, придают ему яркой самобытности. Но для удобства эксплуатации рекомендуется предварительно очистить изделие от всех павлиньих перьев, бус, стреляных гильз и прочих этнических фенечек, характерных для большинства колониальных товаров».

Категорически рекомендую!!!

Оценка, конечно, немного авансом, но в надежде на последующие изменения к лучшему.

...знакомство с «Чёрной пешкой» Лукьянова стало для меня почти откровением. Её появление некоторым образом подтвердило бытующее, но ранее голословное утверждение, что фанфик может не только наследовать миру и сюжетной линии первоисточника (что технически не очень сложно), но и его философским идеям и концепциям (буде таковые есть), или содержать другие, не противоречащие оригинальным, но достойные их хоть в первом приближении.

Однако единичность подобного случая позволяет говорить не об опровержении, а пока всего лишь об исключении, подтверждающем то правило, что фанфики не просто вторичны, но, прежде всего, унылы и скучны, даже если занятно и грамотно написаны — конечно, когда речь не идёт исключительно о приключенческой литературе.

В случае с «Чёрной пешкой» я готов потерпеть. Но с Мирами Стругацких пора решительно завязывать — дважды в одну воронку снаряд попадает редко.

Отзыв — часть статьи, размещённой в АК: http://www.fantlab.ru/blogarticle12751

ВРИ, ВРИ, ДА НЕ ЗАВИРАЙСЯ

Цитата Yazewa: >>Трудно представить, кому бы он мог не понравиться!

Вот, теперь можете представить.

...Несколько раз начинал читать этот небольшой рассказ, но что-то не пускало, я терял интерес и ни разу не продвинулся дальше первой страницы. А вчера «добил» наконец-то и расстроился. Но не потому, что «Кто на флоте (в армии) служил, тот в цирке не смеётся». Не-а. А потому что «Писать нужно о том, что хорошо знаешь, либо о том, что никто не знает» (с). Просто одному из читателей не повезло – он слишком много знал (с). А, как известно, многие знания – многие печали.

Главная претензия: Не верю! (с) И не факту концерта «Битлов» с последующим трансарктическим переходом в Ливерпуль. Как раз с этим всё нормально – это же фантастика! Претензии исключительно к мелочам и нюансам, к интонациям в первой части рассказа.

Благодаря, в основном, Колбасьеву и Конецкому, флотский фольклор довольно хорошо известен даже далёким от моря читателям. А с недавних пор – после выхода знаменитой в узких кругах «Расстрелять!» – тему эту продолжает развивать Александр Покровский и его товарищи по сборникам «На море, на суше и выше», вышедшим за рамки одной только морской тематики. Книги этого проекта у меня далеко не все, но при случае покупаю их и читаю с удовольствием. Особенностью вышеперечисленных авторов является то, что все они в той или иной степени были причастны к флоту, или военной службе.

Лазарчук, врач по образованию, в небольшом авторском предисловии рассказывает историю появления их рассказа на свет. Навеяло после долгого и весёлого общения на кухне с одним приятелем, отдавшим несколько лет жизни службе на ракетовозах Северного флота. Собрали из того, что запомнили. Но, вот как-то неудачно вышло. Гипертрофировано-утрировано всё получилось. Нереально как-то, как бы странно не звучала такая характеристика в отношении юмористически-фантастического рассказа.

Получается, обязательным условием удачной байки является личная причастность к профессиональной деятельности?

Отнюдь. В отзывах на «Жёлтую подводную лодку…» многие сравнивают её с «Легендой о морском параде» Веллера. Михаил Иосифович далеко не военный моряк, но его рассказ вызвал в своё время и у меня, и у товарищей моих однозначно положительную реакцию – при чтении хохотали в голос. Замечу, что такое отношение не изменилось и после того, как в следующие два года нас самих гоняли на морской парад в Питере.

И ведь тоже – байка, как она есть, в правдивость и достоверность которой может поверить лишь человек неспособный критически мыслить. Так в чём фокус?

Смею предположить, что Веллер бережно, с минимум отсебятины, перенёс на бумагу услышанное, когда история уже была обкатана не одним и не двумя рассказчиками, проверена была на десятках слушателей, готовых и способных покритиковать уж слишком наглое враньё. В результате всё в «Морском параде» балансирует на грани реальности, но ни разу её не переступает. Можете мне не верить, но абсолютно всё, включая участие в героическом переходе сотен славных советских малярш могло быть на самом деле. Другое дело, вероятность совпадения всего и сразу в пространстве-времени, но и тут возможны варианты…

То есть, получается Лазарчук и Успенский просто слишком вольно обошлись с материалом, то и дело перегибая палку? Не совсем так.

В записках капитана Врунгеля просто обязан был когда-нибудь упомянут литературный первоисточник. И сейчас это время пришло. Вот уж где, где, а в «Приключениях капитана Врунгеля» автор палку перегибает, так перегибает. Но и к нему у меня претензий нет – великолепное произведение. «Так в чём же дело, тысяча чертей и ржавый якорь в бок?!» – воскликнет утомлённый Читатель.

Пытаясь разобраться в своих претензиях к рассказу, я долго искал нужные слова, и наиболее подходящими показались мне «Развесистая клюква». С вашего позволения, для описания своих впечатлений я воспользуюсь любимыми кинематографическими ассоциациями. Хорошо известны и любимы многими наши старые кинокомедии, например «Бриллиантовая рука», или «Кавказская пленница». Это как «Легенда о морском параде», или «Приключения капитана Врунгеля». А у американцев была в своё время серия комедий «Полицейская академия», где действие то ли четвёртой, то ли пятой из них происходит в постперестроечной России (при желании её можно найти в сети). Вот, она эта самая и есть, «Жёлтая подводная лодка «Комсомолец Мордовии». Средний американец на чистом глазу и то, и другое будет считать примерно одинаковыми по уровню комедиями про русских. А русский…

Боюсь, не всем понравится полученный мной результат в стиле «Вы все американцы, а я Д`Артаньян», но уж что выросло, то выросло – ничего лучше придумать не смог. Честно, пытался, но любой обратный пример не будет столь же доходчив.

Статья размещена в АК: http://fantlab.ru/blogarticle21080

Сначала у меня был фильм, снятый по рассказу. Посмотрел я его, занимаясь библиографией Анара, и уже ознакомившись к тому времени с оценкой самого автора первоисточника:

Анар: «По моему рассказу на “Мосфильме” снят фильм “Каждый вечер в одиннадцать” — его сделал Самсонов, а сценарий написал Радзинский. Но фильм, на мой взгляд, был неудачный. Однажды я был в Индии, и там состоялась встреча в полпредстве, где меня спросили, как я отношусь к этому фильму. Я ответил: “По-моему, ужасно”. После вечера ко мне подошла девушка, которая задала этот вопрос, и говорит: “Я — дочка Самсонова”. Да-а-а...»

Что тут добавить? Честно говоря, не знаю, из-за чего фильм этот в своё время снискал такую популярность у зрителей, кроме смелой демонстрации нижнего белья главной героини в исполнении Маргариты Володиной. Игру Ножкина назвать шедевральной сложно. Что же касается сюжета, сместив акценты, Эдвард Станиславович со режиссером добились лишь его предельного облегчения. Небольшой телефонный роман ничуть не похож на сложный любовный треугольник, сложившийся между персонажами через телефонный эфир — в реальной жизни. Как-то ещё выпутываться будут? Ответ остаётся за рамками финала. Лично я особых иллюзий не питаю.

Кажется, Анар первый, кто рассказал о таком аспекте влияния современных средств коммуникации на личные отношения персонажей. А уж в эпоху Интернета вариантов заметно прибавилось. И развивается всё по классике: трагедия — комедия — фарс

Но, как говорится, это уже совсем другая история. И она ещё ждёт своего Анара.

Статья размещена в АК: http://fantlab.ru/blogarticle20598

Для начала слово автору: «Белая пешка» была написана где-то в начале 90-х по мотивам слухов о таинственном «Белом Ферзе», циркулирующих среди фэнов АБС тех лет. На самом деле БП не вписывается в хронологию Полдня — по замыслу АБС, акция Камерера в Островной Империи должна следовать за событиями «Жука в муравейнике», Максим должен был выяснять обстоятельства смерти Тристана. Здесь же эта акция — продолжение работы Максима на Саракше, немного спустя после событий «Обитаемого острова».

Текст БП впоследствии был утрачен, но я позволил себе написать этот конспект, который не имеет особой литературной ценности, но обозначает те идеи, которые присутствовали в БП…»

Вот так номер! В этом месте критически настроенный читатель должен испытать глубокий когнитивный диссонанс – несуществующий римейк несуществующего романа – это нечто запредельное. Но истинные члены тоталитарной секты стругацкофилов на подобные угрозы с презрением плюют с Останкинской телебашни.

Вернемся к разбору. «Слов «По-видимому, ваш мир Полдня кто-то придумал» здесь нет, как не было их и в оригинале БП. По моему мнению, именно эта красивая фраза и не позволила АБС написать «Белого Ферзя», уж очень она была со многим в противоречии».

То, что сам Алекс называет «конспектом», оформлено в виде последней главы романа и представляет собой небольшой рассказ объёмом всего в 20 тысяч знаков. Говорят, археологи могут судить о внешнем виде динозавра по одной единственной кости его скелета. И если попытаться применить подобный метод и здесь, то для человека, знакомого с историей вопроса, этого более чем достаточно, чтобы получить довольно полное представление обо всей книге.

По косвенным признакам можно судить, что впечатления от чтения «Белой пешки» могут варьироваться в широком спектре от «скучно» до «раздражает». Ныне уже скучно читать о долгом походе Максима, прорывающегося к Внутреннему кругу через многочисленные препятствия, представление о которых дают две небольшие сцены, приведённые в «конспекте». Впрочем, скорее всего я здесь излишне пристрастен – для начала 90-х это могло быть свежо и оригинально. Ведь фантастических боевиков у нас тогда практически не было, и меня самого в «Обитаемом острове» поначалу привлекала именно приключенческая составляющая.

Но результаты операции «Вирус», описанные в «конспекте» Алекса, если и не раздражают, то… напрягают. Да, задуманный АБС финал сложно стыковался с тем, что мы знаем о Мире Полдня. Но и предложенный Мустейкисом с этой точки зрения не сильно отличается. Почему о таких экстраординарных результатах никогда и нигде больше не упоминается в книгах Полуденного цикла? Не верю.

Понятно, что в отсутствие текста, сколько-нибудь значимого объёма, данный разбор носит умозрительный характер и представляет исключительно академический интерес.

Отзыв — часть статьи «Шахматный вирус», размещённой в АК: http://fantlab.ru/blogarticle12751

...с «Айболитом-66» всё не так просто. Среди отзывов на этот фильм немало лестных оценок: новаторская для своего времени картина, неожиданное решение, интересные режиссёрские находки. А я помню, что в советские времена «Айболита» на ТВ не особо жаловали. Конечно, можно притянуть за уши конспирологию и поговорить о том, как не пускали Быкова на экраны. Между тем «Внимание, черепаха!» показывали не единожды, а уж актёрские его кинороли врезались в память отчётливо. Один гениальный кот Базилио чего стоит.

То есть, слышать про «Айболита-66» я слышал, но не видел. И наконец, дождался – пустили его «В гостях у сказки». И что? Да ничего! Какие-то люди бегают, несмешные клоуны, ненатурально кривляющиеся Чичи и Авва, бутафорские декорации, корабль ненастоящий, пираты нестрашные и всё это ужасно затянуто. Пару раз улыбнулся в эпизодах с бомбой и с комариком (Я узнал его в лицо!), один раз обрадовался (о чём ниже) – и всё. Лучше бы что-нибудь от Александра Роу повторили. «Морозко» там, «Варвару-красу», «Марью-искусницу» или хотя бы «Конька-горбунка».

Вопрос: откуда тогда столько восхищённых отзывов? Не уверен, но сдаётся мне, большинство из них написано теми, кто посмотрел фильм отнюдь не в юном возрасте. Буффонада может прийтись по вкусу людям постарше (да и то, не всем). Сам я, подросший, с восторгом принял «Остров погибших кораблей» и в питерский «Театр-Буфф» захаживал неоднократно не просто так.

Вот и здесь, понимая необходимость пересмотреть «Айболит-66», но помня детские впечатления, особого энтузиазма по этому поводу не испытывал. Каково же было моё удивление, когда я быстро увлёкся, а некоторые эпизоды ещё и прокручивал по несколько раз. Эх, сдаётся, сильно ошибся Ролан Антонович со своими расчётами в попытке понять тонкую организацию и потребности детской души. Фильм не «Ура!» заходил и заходит взрослым, а детям — увы...

Но, как говорится, есть один нюанс. Песня пиратов «Нормальные герои» была хитом уже тогда. Хитом настолько, что её периодически крутили как отдельный музыкальный номер в «Утренней почте». Это безусловный шедевр. И тут возникает проблема. А насколько велика в этом заслуга Вадима Коростылева, автора текста? Давайте попробуем абстрагироваться и представим, какую оценку по десятибалльной шкале мы бы поставили стихотворению:

Ходы кривые роет/ Подземный умный крот./ Нормальные герои/ Всегда идут в обход!

В обход идти, понятно,/ Не очень-то легко./ Не очень-то приятно,/ И очень далеко!

Зато так поступают/ Одни лишь мудрецы./ С обходом подступают/ Одни лишь храбрецы!

Глупцы, героя строя,/ Бросаются вперед,/ Нормальные герои/ Всегда наоборот.

И мы с пути кривого/ Обратно не свернем/ А надо будет снова/ Пойдем кривым путем!

Проблема в том, что в случае с фильмом абстрагироваться от великолепного видеоряда не получается, текст этот давно и надёжно вплетён в его визуальный контекст. Героически идущая в обход славная компания пиратов в исполнении Быкова, Смирнова и Мкртчяна способна потягаться по харизматичности с другой известной троицей – гайдаевскими Бывалым, Трусом и Балбесом. А видеоклип (назовём его так) – безусловный шедевр для своего времени. До сих пор с содроганием представляю, что вынесли актёры, да и операторская команда, при съёмках в этом роскошном болоте...

Вы как хотите, но меньше «десятки» я за такое поставить никак не могу.

А сценарий оставлю пока без оценки, ибо не читал.

Отзыв — часть статьи, размещённой в АК: http://fantlab.ru/blogarticle19729

НАЗВАНИЕ, ЭПИГРАФЫ — В ОСНОВНОМ БЕСПОЛЕЗНЫ

Беда с этими эпиграфами. По теории, выбираются они не абы как, а со смыслом. Своего рода подсказка, месседж читателю. Писатель попроще особо не умничает, жжёт глаголом сердца и бьёт лозунгом прямо в лоб. А если автор с претензией? Понятно, и эпиграф у такого должен быть с подвывертом. Эдакий секрет в загадке с намёком.

От Марии Галиной скорее можно ждать второго варианта. И с «Медведками» она ожиданий не обманула...

И как вам это нравится? Что после такой сладкой парочки можно ждать от романа, озаглавленного «Чаще всего вредители»? Понятно, существовала ненулевая вероятность, что туман прояснится по ходу чтения. Только терзали меня сомнения – не тот автор Мария Семёновна. Поэтому три раза я подступался к «Медведкам» и трижды не мог продвинуться дальше быстрого их и в больших количествах размножения. После не особо удачного первого знакомства с прозой Галиной, да ещё и всех этих названий-эпиграфов, возникли опасения, что предстоит мне окунуться во что-то гнетущее и беспросветное.

А вчера плюнул на сомнения и ухнул в текст, как в крещенскую прорубь – в полном соответствии с календарём. Поначалу опасения оправдывались, но, как это часто бывает, реальность оказалась намного сложнее наших представлений о ней.

Повествование в романе идёт от первого лица и развивается неспешно. Подробности о месте действия и персонажах выдаются медленно, строго дозировано. Полное впечатление – будто не книга пишется, а изображение проявляется на фотобумаге. Примерно после трети текста читатель всё-таки узнает, что где-то в северном причерноморье есть абстрактный город-порт с университетом и киностудией, блошиным рынком и аммиачным заводом, трамваем, улицей Дачной и Дачным переулком. В переулке этом аккурат на даче у знакомых тихо и незаметно существует некий человечек, зарабатывающий на жизнь необычным вариантом писательского ремесла. Сначала он никто, и звать его никак. Индивидуальные черты, подробности семейной и личной жизни главного героя, его имя-отчество, псевдоним, а с ним и фамилия появляются у него по мере того, как странные обстоятельства против воли заставляют Семёна Тригорина-Блинкина всё дальше и дальше высовываться из своеобразной раковины, в которой тот давно и небезуспешно прятался от окружающего мира.

Постепенно сюжет начинает двигаться во всё более резвом темпе. То, что неспешно развивалось из некоего современного варианта гоголевской «Шинели», превращается в бурлескную фантасмагорию с очевидным и сгущающимся налётом мистики. Сколько уже написано о том, сколь тонка грань между реальностью и вымыслом? Наши фантазии вызывают к жизни чудовищ, или реальная жизнь находит отражение в сознании тонко чувствующего наблюдателя?.. Ну, что же, приём известный, а исполнение интересное.

И тут повествование романа внезапно совершает кульбит, обрушивая сюжет в реалии мексиканского сериала и декорации передачи «Жди меня». Сколько говорено об играх, в которые играет с людьми старуха Судьба, об удивительных её фокусах, из-за которых людей то разбрасывает по белу свету, то связывает их судьбы в местах неожиданных и странных?.. У Галиной и в этой мыльной водице прекрасно получается рыбку ловить.

Забавно, что к финалу всякая попытка однозначной идентификации жанра «Медведок» неизбежно терпит крах. Доводы в пользу любого из возможных вариантов не исключают друг друга, а дополняют и вполне мирно уживаются в рамках предложенного сюжета, сохраняя необходимый потенциал для развития каждого.

Очень похоже, именно такого эффекта Мария Галина и добивалась.

Наверное, эту книгу сильно по-разному будут воспринимать люди разных поколений. Мне стукнуло сорок и интересно было сравнить своё отношение к жизни с оценками главного героя романа, моего ровесника. Кого-то развлекут забавные ситуации, в которые Тригорина заводят его фантазии, а кого-то увлекут хитросплетения сюжета, заинтересует мифологическая основа романа. Кто-то найдёт удовольствие в попытках идентификации приморского города – Азовское море или Чёрное, Россия или всё-таки Украина? Вариантов хватает. Вообще, бэкграунд у романа насыщенный, поэтому любителям поиска и раскрытия «пасхалок» работы достанет. Лично меня до сих пор мучает вопрос, намеренно ли рядом оказались фамилии Тригорина, Топорова и Зильберштейна, или это из разряда тех совпадений, которым посвящено немало страниц книги? Как уже говорилось, от Галиной можно всего ожидать, хотя с равным успехом силы будут потрачены на поиски чёрной кошки в тёмной комнате. Впрочем, при определённых условиях – довольно занятное времяпрепровождение.

Но если спросите, при чём тут медведки и наговоры, отвечу честно: понятия не имею. Как вариант, читателю намекают – не жди ничего хорошего, когда вызванные из небытия неосторожным гением, со всех щелей полезут толпы давно ушедших, глубоко и долго скрывавшихся. Ибо все они, мягко говоря, в основном бесполезны. Если копнуть глубже – не будет радости герою за рамками открытого финала. «С тех пор все тянутся передо мною кривые глухие окольные тропы»…

А что? Вполне себе трактовочка, не хуже иных многих. Заумно и философично. Сойдёт за мировоззрение.

Не заморачивайтесь, просто почитайте. Может быть кому-то больше повезёт в расшифровке смыслов сокрытых в измышлённых автором названиях и выбранных им эпиграфах. Потом сравним впечатления. Но прочесть «Медведок» стоит хотя бы и ради одной только приятности самого процесса чтения.

Сокращённый вариант, в полном объёме размещено в АК: http://fantlab.ru/blogarticle18402

Когда и кто впервые рассказал мне о необыкновенных способностях дельфинов? Чёрт его знает.

А вот первое осмысленное воспоминание запечатлелось очень чётко. Относится оно к концу 70-х, когда в советском прокате шёл американский фильм «День дельфина»...

Самые сильные кадры – последние.

…С моря быстро приближается катер на воздушной подушке – военные во что бы то ни стало хотят добиться своего. Надо спасаться! Но Тарелл тратит драгоценное время, раз за разом повторяя приказ дельфинам: «Уходите в море и никогда не возвращайтесь! Никогда не говорите на человеческом языке! Никогда!» В ответ ему только курлыканье: «Почему?» Потом люди всё-таки убегают вглубь острова, а дельфины парой плывут вдоль берега и над морем разносится их пронзительный, зовущий крик: «Папа! Мама!»

Когда в зале загорается свет, многие зрители начинают торопливо, стыдливо вытирать мокрые глаза и шмыгают носами по пути к выходу…

Было бы желание, сейчас можно без особого труда пересмотреть этот фильм. Но не хочу. Боюсь разрушить неслабые детские впечатления. А то, знаете ли, были прецеденты. Взять хотя бы тех же «Викингов» с Кирком Дугласом и Тони Кертисом… Впрочем, это уже совсем другая история.

Снова вспомнил я о «Дне дельфина» после открытия у нас странички Робера Мерля. Это его роман «Разумное животное» (1967) послужил основой для той экранизации. Жаль, не попался он мне в детские годы. Можно бы и поискать сейчас, но терзают меня смутные сомнения, что до его прочтения дойдёт ход. И так очередь выстроилась немаленькая и продолжает угрожающе удлиняться.

Но не буду зарекаться. А пока — нет оценки.

Отзыв — часть статьи, размещённой в АК: http://fantlab.ru/blogarticle17996page1

...К стыду своему вынужден признать, что я очень мало знаю о Вьетнаме и Вьетнамской войне. Печатных источников в своё время было немного. Кроме мало что давшего по молодости лет «Тихого американца» Грэма Грина — какое-то количество материалов из разного рода периодики. Больше всего запомнились статьи из «Солдата удачи». Были они по своему интересны, но не давали цельной картины того, что во многом изменило мировосприятие американской нации и, в конечном счёте, существенно повлияло на весь современный мир.

Вот и получилось, что большая часть моих знаний по теме почерпнута из кинематографа. В основном активе: оставшийся практически неизвестным нашему зрителю советско-вьетнамский фильм «Координаты смерти»; французский «Индокитай» — освещающий более ранний период истории страны; шедевральный «Взвод» Оливера Стоуна; претенциозные, но спорные режиссерские интерпретации Френсиса Кополлы в «Апокалипсисе наших дней» и Стенли Кубрика в «Цельнометаллической оболочке». Во втором эшелоне идёт ещё с десяток голливудских поделок, в основном, в ура-патриотическом стиле, вроде «Полета «Интрудера». К последним я отношу и широко разрекламированный «Мы были солдатами» с Мелом Гибсоном, где более достоверной выглядит история оставшихся в Штатах жён и сюжетная линия фронтового фотооператора. А к нарисованному батальному полотну я не могу относиться серьёзно после финального козыряния друг другу американского и вьетнамского полковников прямо посреди поля боя.

Как бы то ни было, я не открою Америки, сообщив, что огромное количество экранного времени в большинстве этих картин занимают кадры несущихся над джунглями вертолетов UH-1 «Хьюи» (ныне более известных, как «Ирокез»), без сомнения, ставших одним из наиболее устойчивых символов той войны — наравне с названием деревни Сонг Ми и песней «Fortunate Son». Именно поэтому мне кажется символичным, что складывает паззл, закрывая многие прорехи в моих знаниях, не особо-то и объёмный труд Роберта Мейсона, воспоминания пилота «Хьюи» из роты «Браво» 229-го вертолётно-штурмового батальона 1-й кавалерийской дивизии.

И здесь я не во всём согласен с Дивовым.

Цитата=Дивов: «На самом деле «Цыпленок и ястреб» — книга о парне, который всего-навсего хотел научиться водить вертолет. И о том, какие дикие трюки можно исполнять на вертолете, когда действительно научишься. И еще о том, как плохо тебе будет после всего этого, потому что учился ты под огнем»…

На самом деле, эта книга не только о парне, точную характеристику которому дал Дивов. От лица этого парня ведётся повествование, но человек, написавший книгу, представил нам десятки самых разнообразных персонажей, списанных с натуры — с реальных людей окружавших его в командировке. Спектр образов широчайший: уставные служаки-майоры и отцы-командиры — выпускники элитного Вест-Пойнта; капитаны, летавшие наравне с уоррентами, и капитаны, приписывавшие себе лётные часы, сидя в штабе; одни пилоты, явно и откровенно трусившие в бою, другие — сбежавшие со штабной работы, до того уже повоевав на Тихом океане и в Корее; спивающийся сержант и полковник, уволенный по сокращению, но вернувшиеся в строй на сержансткую должность; рядовой, мечтающий о карьере гангстера после войны, уверенный, что полученные навыки ему ещё пригодятся, и темнокожий боец, уже потерявший на этой войне двух братьев, но остающийся в зоне боевых действий, аргументируя это сакраментальными словами: «Если не я, то кто же?»

Здесь я не перечислил и малой доли участников развернувшейся на территории Вьетнама грандиозной бойни, один из недолгих, но важных эпизодов которой представлен нам с точки зрения Мейсона. Однако оценки и комментарии происходящему на страницах книги принадлежат — я уверен — далеко не юному двадцатилетнему пилоту, но человеку, двадцать лет переваривавшему такой своеобразный опыт. В чём Дивов прав на все сто в своей оценке книги, так это в том, что «…Эпилог ее в чем-то страшнее, чем все боевые эпизоды». Мейсон крайне жёстко оценивает то, как изменила его эта война, как она корёжила его и его боевых товарищей. То, что поначалу выглядит как лёгкая самоирония, постепенно превращается в натуральную и пугающую откровенностью исповедь. Я, например, ни за что не смог бы поведать посторонним подобное тому, что пишет о себе Роберт Мейсон — это даже не вуайеризм, он едва ли не хирургически препарирует себя на наших глазах. И та ярость, истовость, с которой он это делает, что и как он пишет, придаёт написанному жутковатую достоверность. Наверное, именно она привлекает читателей даже в большей степени, чем подробное описание хода военных действий на территории Южного Вьетнама в сентябре 1965 — марте 1966 года…

Поражает также сходство в отношении оценок происходившего, звучащих от многих наших соотечественников, поучаствовавших в бесчисленных стычках двух супердержав в ходе Холодной войны...

Отзыв — часть статьи, размещённой в АК: http://fantlab.ru/blogarticle15122

НОВАЯ МОЗАИКА В ЦВЕТНОЙ ВОЛНЕ

Приступая к разбору, для начала позволю себе цитату из нашего с Melamori отзыва на первый сборник Шимуна Врочека — «Сержанту никто не звонит»:

«Великолепное созвездие сюжетов. Сколь многие авторы дорого отдали хотя бы за парочку из них. Ведь почти каждый представленный рассказ можно развернуть в полновесную повесть или даже роман».

И здесь перед нами тоже широкий спектр не самих историй, в большинстве своём, а всего лишь их кусочков, атмосферных обрывков, часто одних намёков на нечто большее.

Только вот, после выставления оценок рассказам «Танго железного сердца», процент высоких баллов среди них оказался намного меньше. Исходя только из этого, можно подумать, что второй сборник вышел гораздо слабее.

Некоторые из рассказов как самостоятельные произведения способны вызвать лишь недоумение. Показателен в этом плане раздел «Американская мечта» где из четырёх рассказов два получили у меня высокие оценки, а низкие – два других: «Noir» и «Красное платье». Последний наиболее примечателен. Две страницы вербализованных эротических фантазий паренька, брошенного в жернова войны на Тихом океане, сразу по выходу из пубертатного возраста. Никакой фантастики. А с заменой первых строк и некоторых американских реалий, рассказ можно отнести к любой исторической эпохе и географической локации.

Но не всё так просто. Общая оценка «Танго...» отчего-то получается много выше, чем простое среднее арифметическое оценок рассказам. А в чём же секрет?

Немного проясняет ситуацию авторское предисловие, вынесенное издательством в аннотацию к сборнику (огромный «плюс» АСТ):

«…В кино есть такая штука, как трейлер. Из большого фильма нарезаны куски и ключевые фразы — и сделан мини-фильм. Бывают совершенно изумительные трейлеры для довольно средних фильмов. Бывает и наоборот. Главное, это позволяет выкинуть скучные моменты и взять самое интригующее. Самое лучшее.

Нарезка, предельная эмоциональность и динамичный монтаж — вот кратное описание того, что я делаю. Другими словами: я пишу не рассказы. Я пишу трейлеры романов»…

И моя оценка сборнику – комплексная. Но не кинематографическая.

Отчего-то сразу возникли ассоциации с витражом, мозаичным панно. Если они будут разбиты, то, рассматривая осколки, скорее всего ваше внимание привлекут крупные фрагменты оригинальной формы, ярких оттенков, чистых спектральных цветов. Но, зачем же бить? Давайте оставим всё как есть. И тогда любому станет ясно, что небольшие, невзрачные, серые и даже непрозрачные кусочки, расположенные в нужных местах, являются неотъемлемой частью целого. А общая картина без них будет неполна и ущербна. Так и без рассказов вроде «Красного платья» будет недоставать какой-то очень нужной и важной нотки в атмосфере книги.

Кажется, я не первый, у кого такие впечатления вызывают сборники авторов «Цветной волны». Ох, не зря их так назвали. Как есть – мозаичники.

Рассматривая рассказы по отдельности, кроме уже прославившихся «Высокого прыжка» и «Ужасного механического человека Джона Керлингтона», можно отметить «Комсомольскую сказку» – ещё одну главу из «Войны-56», рассказы «Животные» и «Мокрые» – написанные в соавторстве с А. Резовым и Д. Колоданом, соответственно, а также «Одиссею Греки» – новинку из «Мира Древней крови»…

Возвращаясь к общим впечатлениям от сборника, нельзя обойти стороной само издание. В последнее время прозвучало немало упрёков в адрес издательства «АСТ» по поводу качества их продукции. И здесь тоже нареканий хватает: жёлтую бумагу низкой плотности, претенциозное, но бессодержательное оформление верхнего колонтитула и неудобную нумерацию страниц, вынесенную вверх, к развороту – отнести всё это к удачными решениям я не могу.

Но само оформление новой серии «Городу и мифу» заметно выделяется в лучшую сторону. Может Врочеку просто повезло – иллюстрации на обложках остальных книг не столь впечатляют. Но в случае с «Танго…», картинка не просто стильная. Художник читал, как минимум, один из рассказов сборника, или получил очень точные инструкции. Револьверы в руках Кипятильника – именно Кольт «Драгун», а не «Миротворец», или вообще – «Наган». А для иллюстрации такое глубокое проникновение в тему – ещё один «плюс», несомненно.

В общем, для почитателей короткой прозы Врочека новая встреча будет приятной.

Полный текст отзыва размещён в АК: http://fantlab.ru/blogarticle17373

В те далёкие годы исторические книги пользовались у меня неизменным успехом, а с таким захватывающим сюжетом – это было стопроцентное попадание в десятку. К тому времени самое известное у нас в стране произведение Дюма-отца уже было мной прочитано, поэтому первое, самое главное и ёмкое моё впечатление от книги Сергиенко было: «Кеес, адмирал тюльпанов» это советские «Три мушкетера» для детей. Ассоциации прямые и недвусмысленные. Отважная четвёрка отправляется в полное опасностей путешествие – близкая историческая эпоха и география событий. Приключения, интриги и тайны – от центральных персонажей зависит жизнь сильных мира сего и даже судьба всей страны. По ходу повествования нам предстоят встречи с благородными пиратами, жестокими разбойниками и коварными иезуитами – обойдусь без спойлеров и обвинений в плагиате, но намекну, что после «Кееса» никакой интриги в «Ногах из глины» Праттчета для меня не было. Борьба, жизнь, смерть и объединяющая их любовь…

Любовь в детской книге – тема скользкая. И Сергиенко отлично справился с задачей, тонко и расчётливо. И в сюсюканье не свалился, и с пафосом не пережал, по-доброму посмеявшись над воздыханиями всех, объятых страстью нежной. Навсегда запомнил я восхитительные «романтические» стишки из главы, где сочиняли письмо Эглантине:

- В мадригале должны быть трое: он, она и ещё один он, — объяснил Караколь.

И Кеес тут же выдал:

Захариус с сестрицей увидели утят.

Сестра сказала: «Птицы».

- Цыплята! — крикнул брат.

Гулял тут Мартин у реки.

- А вы, — сказал он, — индюки!

Думаю, и современный читатель найдёт для себя в книге немало интересного среди малоизвестных исторических фактов и этнографической информации о Голландии, умело втиснутых Сергиенко в относительно небольшую по объёму повесть: легендарные герцоги Альба и Вильгельм Оранский, интервенция и революция, наёмники и гёзы, кломпы и сыр, мельницы и дамбы. Недаром эта книга была рекомендована для внеклассного чтения советским школьникам.

Что ещё запомнилось? Невероятно реалистичные, даже натуралистичные описания войны и жёсткая авторская оценка этому любимому развлечению всех времён и народов, поданная от лица главного героя. Детские писатели, рискнувшие коснуться военной темы, обречены были действовать двумя основными вариантами. Чаще всего они безжалостно приглаживали и выхолащивали суровую правду, являя миру глянцевую картинку в стиле «Макара-следопыта», где «наших» иногда ранят, а враги картинно и бескровно пачками падают на дальнем плане. В более честном варианте использовался приём, после «Человека с бульвара капуцинов» известный как «монтаж»: все драматичные и трагические события остаются за кадром – как у Катаева в «Сыне полка».

Нет, я понимаю, что современного читателя, тем более – зрителя-геймера, удивить сложно. Но для детской книги тех времён, в условиях до предела милитаризированной культуры, это было чрезвычайно смело… В результате военным-то я всё равно стал, но сцена ночного боя на дамбе навсегда врезалась в память, став первым ударом, положившим начало разрушению дурацкого романтического ореола, по каким-то причинам образующегося у большинства мальчишек, вокруг всего, связанного с войной.

Трудно поверить что «Кеес, адмирал тюльпанов» – дебютная книга автора. Великолепно поданы даже второстепенные персонажи, оживляемые запоминающимися яркими деталями, чьи образы прописаны мелкими сочными штрихами, будь-то вечно жующий Михиелькин, отрыгивающий пивом Железный Зуб, матрос-гёз, хохочущий вместе со всеми после собственной экзекуции за сон на вахте, капитан Соверейн, лениво вгоняющий в мачту нож за ножом. Хохмач, шутник и проныра Лис – просто украшение повести. А в Кеесе я вообще родственную душу признал после его слов об отношении к насекомым: «…всё то что летает, ползает, жужжит, шевелит усиками. Словом, мешает жить».

Да, и умело «давить» слёзы из читателя Сергиенко начал уже здесь – искусство, доведенное им до совершенства в «До свиданья, овраг!»

Надеюсь, у меня получилось заинтриговать потенциальных читателей. Не так давно я уже предлагал «Кеес, адмирал тюльпанов» одному из наших сосайтников. Тот её прочёл племяннику, говорит, вышло всё как нельзя лучше. Так что и вам рекомендую. Во всяком случае, для чтения подрастающему поколению.

Отзыв — часть статьи, размещённой в АК: http://fantlab.ru/blogarticle17356

...Чтение пьес никогда не входило в число любимых моих развлечений. Тут нужен определённый навык, привыкнуть надо к этому процессу. Но выход нашёлся. Ура современным технологиям! В одном окне запустил фильм Захарова, в другом – открыл книгу. Читал и слушал параллельно. Очень интересные получил впечатления. Явно, зримо было видно и слышно, как режиссёр хирургически подчищал текст, убирая одно-два слова, фразу. Как контролировал внутренний темп повествования, удалив линии Оринтии и Аманды, оставив этим персонажам всего по паре слов. Как он герметизировал сценическое пространство, отказавшись от мыслесвязи Трактирщика и Монаха. И как редко и крайне осторожно менял какие-то слова местами, или добавлял что-то своё — иногда, всего лишь междометия – смещая акценты, подчёркивая отдельные нотки, придавая естественности, живости диалогам, яркости интонациям, шлифуя форму и содержание.

Поразительно! Сразу вспомнился легендарный вопрос, якобы заданный известному скульптору: «Как вы создаете свои шедевры?» «Беру глыбу мрамора и отсекаю всё лишнее», — ответил тот. Хотя пьеса Шварца и глыба, но отнюдь не бесформенный камень... Тем не менее, надеюсь, общий смысл аналогии ясен.

И теперь мне, пожалуй, понятна режиссерская ошибка Эраста Гарина, первым экранизировавшего «Обыкновенное чудо». Как это ни парадоксально, наверное, он слишком бережно подошёл к первоисточнику, излишне буквально, дословно перенеся на экран содержание пьесы. Там, где у Захарова в простых, но стильных декорациях получилась сложная многоплановая картина, где юмор ситуаций и острая сатира, шутки и каламбуры проступали на фоне драматического сюжета – совершенно неявного у Шварца – там же у Гарина вышел всего лишь мелодраматический водевильчик с фальшивой игрой в любовь и незамысловатой клоунадой, которые не спасают роскошные виды Воронцовского дворца.

Господи! Да достаточно сравнить всего лишь двух персонажей. Один — Хозяин. Дородный и откровенно мужиковатый, к месту и не к месту хохочущий в стиле Санта Клауса: «Хо-хо-хо», — в полном соответствии с текстом пьесы. Другой — Волшебник. В интиллигентском свитере грубой вязки, острый, нервный, изящный и аристократичный, с пронзительным взглядом и таинственной полуулыбкой…

Боюсь, самая известная работа Евгения Шварца не получила бы и сотой доли своей популярности без второй экранизации. И искренне сочувствую тому режиссёру, кто рискнёт третьим снимать фильм по «Обыкновенному чуду». Уж больно высоко Марк Анатольевич планку поднял.

Отзыв — часть статьи, размещённой в АК: http://fantlab.ru/blogarticle17143

ТУХТА

«Все это напоминало то, что на фронте именовалось «тухта»: ничего не решающая, но эффектная и заведомо успешная операция для поднятия духа войск»

А. Лазарчук, М. Успенский

Вслед за резвым стартом цикла «Тринадцатая редакция», я с нетерпением ждал обещанного продолжения. Ожидание слегка затянулось – после выхода книги «в бумаге», электронную версию ещё долго не выкладывали на «Литресе». В конце концов, она там всё-таки появилась, а я немедленно стал её обладателем и приступил к чтению.

В большинстве случаев продолжения и в малой степени не оправдывают возлагавшихся на них надежд. К сожалению, новый роман Ольги Лукас вряд ли можно отнести к счастливым исключениям.

Успешно завершив в первой книге, или приведя к промежуточному финалу, целый ряд сюжетных линий, питерская писательница внезапно заставила валять дурака всех персонажей своего литературного мира. На протяжении второй книги они дружно и слаженно занимаются исключительно тем, что в мире реальном именуется «имитацией кипучей деятельности»: суетливо перемещаются с места на место, хватаются за разные дела, с виду – очень сложные, важные и нужные, на поверку – абсолютно проходные и на развитие основного сюжета практически никак не влияющие.

Чтобы хоть как-то скрасить это безрадостное зрелище, Ольга Лукас пытается использовать приём, вполне ей удававшийся в первой части и оттого кажущийся безотказным – юмор.

Разного рода комичные ситуации, афоризмы, шутки, хохмочки, гэги, ранее приятно разнообразившие повествование, и при этом казавшиеся вполне уместными не только в мире литературном, но и в окружающей нас действительности – отчего-то все они неожиданно стали проявляться чуть ли не исключительно в форме откровенных и крайне непритязательных клоунад, фарса и балагана.

...

В первой книге юмор живо напомнил мне «Понедельник начинается в субботу». Здесь же если ещё и не уровень пресловутого ЖФ, то уж детских книжек Э.Успенского – точно. Просто «Школа клоунов» и «Трое из Простоквашино» в одном флаконе. Это по стилистике. А по качеству юмора ближе к «Ералашу». Кому-то нравится, но очень на любителя. Причём из соответствующей возрастной группы.

Отдельные намеки на подобное мелькали и в первой книге, но, в конце концов, там всё получилось строго умеренно, дозировано и сбалансировано. А здесь полностью потеряно наметившееся прежде ощущение близости литературной вселенной «Тринадцатой редакции» и мира реального.

Читая первую часть цикла, я всё ждал, как же в такой доброй, в общем-то, книге будет реализована заявленная автором беспощадная и кровопролитная вражда двух противоборствующих группировок, в которых, при всём желании, не находилось стопроцентно отрицательных персонажей. Казалось, здесь будет возможность показать какие-то многоплановые психологические портреты героев, пытающихся разрешать непростые жизненные коллизии на фоне сложностей окружающего мира – равно и реального, и в декорациях городского фэнтези. На поверку, всё оказалось намного проще. Ни с того ни с сего, «спущенные с поводка» сёстры Гусевы, походя, с шутками и прибаутками за один вечер по-тихому прирезали десяток шемоборов. Правда, безо всяких натуралистических подробностей. Да ещё, добрые души, коллегиально решили робкую молодую Аню пощадить, но наказали ей, чтоб она впредь таких же робких учеников вовсю воспитывала. А та, прямо сломя голову кинулась наказ сестёр-бабок исполнять, только пятки засверкали.

Детский сад…

Но и это всё на сюжет особо не влияет – основное действие по-прежнему топчется на месте. Вообще, такое впечатление, что эпизод этот появился исключительно в силу необходимости придать книге требуемый объём. Впрочем, как и многие другие. Да и весь роман, в сущности…

Посмотрим, что там дальше из всего этого выйдет, но в отношении «Найти и исполнить» мои ощущения от чтения совершенно чёткие и определенные: автор «гнал текст», выполняя редакционный заказ на цикл романов, руководствуясь при этом такими основополагающими принципами литературных сериалов, как «Куй железо, не отходя от кассы» и «Пипл схавает».

Тухта, как она есть…

Отзыв — сокращённый вариант статьи, полностью размещённой в АК http://fantlab.ru/blogarticle16273

До настоящего времени все мои знания по миру «Этногенеза» ограничивались лишь возмущением Николая Горькавого в адрес первой «Маруси» — как я понимаю, вполне заслуженным — да ещё отличной обзорной рецензией коллеги ismagil. По большому счёту. Ибо регулярно-периодические... назовём это — обсуждения — в «уютненьких» и на форумах не в счёт. В силу их низкой информативности, повышенной экспрессивности участников, всепобеждающего офф-топа и т.п.

О непосредственном личном знакомстве с данным проектом в ближайшей перспективе и речи не было — как-то особо не тянуло. Но вчера произошло довольно неожиданное и стремительное совпадение сразу нескольких обстоятельств, приведшее к тому, что в мою «читалку» оказался загружен «Рим. Последний легат» Шимуна Врочека…

Трогать сюжет романа мы пока не будем — всё только начинается, перед нами пока одна лишь завязка (см. классификатор произведения с изря-а-адным спойлером). Давайте сосредоточимся на общих впечатлениях.

И здесь самое первое, что приходит на ум, это слово «сценарий». Но не от слова «сцена». Никакой камерности, статичности. Действие разворачивается явно не на театральных подмостках. Здесь этот термин связан исключительно с экраном и кинематоргафом. Картинка, возникающая перед глазами при чтении, дышит динамизмом экшена — короткие эпизоды, резкая и быстрая смена планов, персонажей, места действия. Не в последнюю очередь такому ощущению способствует и фирменный авторский стиль Врочека, его лаконичный[1], но сочный «рублено-рваный» слог.

Второе впечатление кинематографичность текста только подчёркивает. Использование современного просторечного жаргона, молодежного сленга, стандартизованных — до клише — выражений применительно к миру Pax Romana — интересное ощущение. И сразу вспоминается, где я впервые столкнулся с таким приёмом — эдакий «Планкетт и Маклейн» в декорациях «Гладиатора». Осторожно пробуем на вкус: не перебрал ли автор? Вроде нет. Скорее наоборот, новая встреча кажется приятной. Возникает ощущение сопричастности происходящему, психологической близости персонажей. Постепенно эти впечатления закрепляются и начинают доминировать…

А третье не имеет чёткой привязки единственно к киноискусству, но относится к общекультурному багажу и эрудиции читателя. По тексту рассыпан целый ворох явных и скрытых цитат, отсылок и маркеров-маячков — от мировой классики до соцреализма и масскульта. От «Распни его! Распни!», «Над всей Германией безоблачное небо» до «Врешь, не уйдешь!» и «Вперед, обезьяны, или вы хотите жить вечно?!». Ну, а мимо такого Александрийского маяка не моргнув глазом пройдёт только очень далёкий от русской литературы (в смысле — недалёкий) человек: «В синем плаще с белым подбоем, шаркающей от бессонной ночи походкой, ранним утром четвертого дня до начала августовских календ в закрытый сад своего дома на Палатинском холме выхожу я…» — и — «Чтобы доказать, насколько смертен бывает человек. Внезапно смертен…»

Да, уж… Я осторожно отношусь к современной традиции к месту и не к месту использовать модное слово «постомодернизм» — ибо безобразно слаб в теории вопроса — но если что-то такое эдакое в этом есть, то претензия нехилая. А не замахнуться ли нам на Михаила нашего, Афанасьевича? Ох! Поаккуратнее, а то один тут тоже «белый плащ с кровавым подбоем» у себя воткнул, так ему потом так навтыкали, шерсть-на-носу…

Мне не настолько хорошо знакома та историческая эпоха, чтобы оценивать достоверность литературного мира «Последнего легата» с точки зрения реалий повседневной жизни в Римской империи, правил построения нецензурных выражений в древнегерманских наречиях или особенностей климата Центральной Европы в начале первого тысячелетия нашей эры. Но пока всё прочитанное выглядит чертовски настоящим («Писать нужно либо о том, что…» (с)). С одной стороны, откуда бы у писателя без соответствующего образования глубокие познания в этой области? С другой — вроде, и на флоте тоже не служил, но в «Высоком прыжке» всё очень по делу получилось. Правда, морская часть в «Метро 2033: Питер» этот эффект сильно смазала. Так что тут и так, и этак может повернуться — Врочек-то темой явно и раньше интересовался.

Поскольку уже известно, что со второй из трёх книг «Рима» мы встретимся не раньше декабря, читателей, знакомых с творчеством автора и попавшихся на крючок его нынешней сюжетной интриги, мучают только два вопроса. И это отнюдь не разгадки тщательно поддерживаемой, но не особо-то и глубокой детективной составляющей — все уважающие себя люди давно поняли, что «убийца — во-о-он тот дворник». В первую очередь, хочется знать, кого из многочисленных персонажей (кроме, разумеется, Марка Крысобоя) автор оставит в живых — хотя бы в общем и целом — к финалу повествования. А во-вторых — last but not least — не окажется ли этот финал разочаровывающее-обидно «слит».

А то ведь были прецеденты, знаете ли…

Отзыв размещён в АК: http://fantlab.ru/blogarticle15084

Поначалу всё выглядело очень неплохо. Закулисная жизнь, радости и проблемы жизни бродячего театра, со знанием дела раскрываемые нюансы и тонкости актёрского ремесла (напомню, что Марина – профессиональная актриса), и интерес, проявленный ко всему этому юным отпрыском Эгерта и Тории, знакомых читателю по роману «Шрам», позволяли предположить, что нам предстоит познакомиться с чем-то вроде фэнтезийного варианта «Капитана Фраккаса».

Однако бодрое начало быстро сменилось одним из любимых занятий соавторов – купанием «как в Турции» всех своих персонажей без разбору. То, что неявно обозначилось в первом романе Дяченко и первом романе цикла, превратилось в тенденцию и достигло апогея (перигея?) во втором – как совершенно мотивированный результат, абсолютно справедливое возмездие, воздаяние за грехи – в третьем романе воспринимается как фарс. Неожиданно, скоропостижно и одновременно главные герои «Шрама» оказываются поражены заболеванием, названия которому я дать не берусь. В памяти всплывает смутно знакомый термин «массовый психоз». Нежно любящие супруги, в своё время преодолевшие тяжелейшие испытания, чтобы завоевать право друг на друга, люди во всех отношениях сильные, мать и отец, дружно возненавидели своего отпрыска в форме и по причинам, больше подходящим бразильскому сериалу. На таком «замечательном» фундаменте и развиваются все последующие события.

Нет, я знаю, что жизнь куда как оригинальна и порой выкидывает такие коленца, что напиши на их основе книгу – никто не поверит… Вот и здесь. Такое может быть, но зачем вокруг огород городить? Ведь я не учебник по психиатрии собрался читать (и снова напомню, Сергей – профессиональный психиатр).

Второй претензией – по порядку, но не по значению – стал образ покойного Фагирры, который по «Шраму» мог трактоваться отнюдь неоднозначно, чья фигура несла изрядную печать трагизма. Человек, на алтарь сомнительных идеалов возложивший жизни всех членов своей семьи, высушенный болью их утраты, на поверку оказался презренным стареющим сластолюбцем. Если только не предположить, что изнасилование им подследственной было изощрённым приёмом, предназначенным для того, чтобы сломить её волю к сопротивлению. Но форма, в которой это было сделано, вызывает сомнения в правомочности такой гипотезы.

Был интересный персонаж, стал опереточный злодей. Что-то среднее между Тёмным Властелином, Желающим Поработить Весь Мир, и мальчишом-плохишом, получающим удовольствие, мучая кошек.

Что касается основного содержания рассказанной нам истории, особого интереса она не вызвала.

Понимаю, что это одна из их первых работ и всего лишь констатирую факт: не самый сильный роман Дяченко.

Неожиданно для себя я заделался тут кем-то вроде доморощенного специалиста по мирам братьев Стругацких. Но именно благодаря этому случайно появилась возможность познакомиться с этим рассказом.

Хоть и говорят, что хорошее дело фанфиком не назовут, читалось легко, я не испытывал при этом ни раздражения, ни скуки. Более того, появился азарт, желание поскорее узнать – чем всё закончится. И финал не разочаровал провалом, хотя часто бывает наоборот.

В целом, встреча со знакомыми персонажами оказалась приятной, хотя идея не поразила какой-то экстраординарностью – известно ведь, что от Зоны можно ожидать всего («даже стульев» (с)))).

А вот то, что рассказ вышел в сборнике украинской фантастики, а не в проекте «Время учеников» Черткова меня удивило. Как поясняет сам автор, «…Он сколько-то лет висел как туманная задумка (от которой мало что в тексте осталось)… Потом пришло ощущение: надо делать, — сел и сделал. По итогам предложил Черткову… ему понравилось, однако книжек больше не было… организаторы конкурса Камши хотели послать рассказ в «ЭКСМО» («Перумов отметил!»)… я выкрутился, предложив им на замену рассказ про мир победившей чуковщины, а эта вот вещичка была напечатана здесь… Так что никакой политики, а просто бестолковые обстоятельства».

На мой взгляд, в итоге вышло всё как нельзя лучше. Возвращаясь к собственным впечатлениям от чтения многочисленных работ по мирам АБС, как-то сразу вспомнилось, что гораздо более позитивно воспринимались те вещи, которые также по тем или иным причинам в сборники Черткова не вошли и издавались отдельно. Возможно, при чтении толстого тома, состоящего из произведений, на разные лады перепевающих одни и те же темы, рассматривающих под иным углом знакомые сюжеты и выворачивающих их наизнанку, появляется стойкое ощущение, что ты переел сладкого.

А вот так, на аперитив – или на десерт, кому как больше нравится – почему бы и нет? Даже очень хорошо.

Отзыв размещён в АК: http://fantlab.ru/blogarticle14836

Я всегда вспоминаю этот рассказ, когда речь заходит о творчестве Валентина Саввича Пикуля.

В 1992 году в «Роман-газете» напечатали так и оставшийся незаконченным его роман «Барбаросса». Читая, я обнаружил, что целый страничный разворот журнала слово в слово совпадает с описанием хода военных действий в Северной Африке из «Второй Мировой войны», принесшей нобелевку по литературе экс-премьеру Великобритании Черчиллю.

Надо сказать, что к тому времени особых иллюзий в отношении творчества Валентина Саввича я давно уже не питал. Ещё в училище в ответ на наши попытки восхищаться работами популярного романиста вставали на дыбы преподаватели сразу трёх кафедр – истории, русских языка-литературы и военно-морской подготовки. Поэтому основные положения критики были мне на тот момент уже хорошо известны, среди них часто звучало слово «плагиат», и к тому времени увлечение Пикулем у меня прошло в пользу тех первоисточников, из которых им и производилось «обширное цитирование». Но детонатором, спровоцировавшим нешуточный интерес к ним, были именно его романы. Да и сам выбор профессии во многом определялся ими…

Много лет интернет полнится обсуждениями, где сталкиваются полярные мнения. Претензии, предъявляемые к Пикулю в основном те же, что звучали и звучат в отношении другого великого романиста – Александра Дюма-отца. Да, во многом можно упрекнуть нашего автора, но я, пожалуй, присоединюсь к тем людям, кто с уважением относился к его работе. Там неплохая компания собралась – братья Стругацкие, Виктор Конецкий, Михаил Веллер.

А в далёком 1992-м, когда я удивлённо качал головой, сверяя два текста, мне как-то сразу вспомнился один фантастический рассказ про писателя, в далёком будущем решившего несколько необычным способом вернуть читателям незаслуженно забытые книги. Благодаря коллегам с «Фантлаба» теперь я знаю, что то как раз и был рассказ «И деревья, как всадники…» Георгия Шаха.

В финале журналист, уходит, отказавшись от предложения писателя продолжить его дело: «Лучше буду писать средненькое, но своё», – тем самым лишая миллиарды жителей Земли возможности познакомиться с произведениями, отчего-то не вошедшими в официальный золотой фонд земной литературы. Очень высоконравственное такое решение. По-пионерски прямое и простое. Подозреваю, другую концовку тогда просто и не пропустили бы в печать.

Вряд ли Валентин Саввич читал Шаха, но он свой выбор сделал как раз в рамках сюжета этого рассказа. И, в отличие от персонажа «И деревья, как всадники…» – не под давлением авторитета, а пришёл к нему осознанно, самостоятельно. И я не вправе его за это винить, как и тысячи других советских и российских моряков, высоко оценивших всё сделанное писателем для флота – названные его именем улицы в приморских городах, корабли и суда, говорят сами за себя…

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК: http://fantlab.ru/blogarticle14800

ПЕРВЫЕ ЛАСТОЧКИ — ПЕРВЫЕ БЛИНЫ

Складыватся впечатление, что роман «Обитаемый остров» в последнее время стал одним из самых известных и обсуждаемых произведений братьев Стругацких — в основном, благодаря одноименному фильму Бондарчука-младшего, из которого наша поросль младая вообще хоть что-то узнала о Мире Полдня. Отзывы в сетевых обсуждениях неопровержимо свидетельствовали, что немалое количество зрителей положительно оценило эту работу в спектре мнений от осторожно-патриотичного «А чо, для нашего кина ничо так, намана)))» до безудержно-оптимистичного «А чо, мне понра. Хочу исчо)))». На основании оценок численности читающих среди этой целевой группы, что называется, «нарисовалась тема».

Как говорит наш дорогой шеф, куй железо, не отходя от кассы (с)

Именно в соответствии с данной концепцией недавно появился новый литературный проект — межавторский цикл «Обитаемый остров», в рамках которого предполагается издание целой серии книг. И хотя фамилии приглашённых авторов звучат неплохо, есть сильное подозрение, что при этом будет реализовано то направление, которое ещё пятнадцать лет назад предсказал (подсказал?) своим «Змеиным молоком» Михаил Успенский. То есть, заданный формат будет соответствовать не столько Саракшу АБС, сколько бондарчуковскому.

При всём моём сложном отношении к проекту «Время учеников» коллеги Черткова, снимаю шляпу перед его провидческими способностями:

Цитата chert999: …Не было бы «Времени учеников», пришлось бы одним только «С.т.а.л.к.е.р.»ом потчеваться <…> Ну, разве что, еще какой-нибудь беспринципный издатель замутил бы еще и «С.а.р.а.к.ш.» какой-нибудь, невинно заявляя, что это новеллизация оригинальной компьютерной игры, а сами Стругацкие здесь и вовсе не при чем. Но это был бы всего лишь очередной издательско-коммерческий формат, сугубо для-ради бабла склепанный, а вовсе не свободный писательский эксперимент и не посвящение Учителям (конец цитаты).

Написано ЗА ГОД до старта проекта. Только в оценках невинной беспринципности издателя он ошибся кардинально: «Проект Аркадия и Бориса Стругацких»!!! Борис Николаевич уже совсем взрослый мальчик, пусть сам разбирается. Но почему и откуда на обложках появилось имя его брата? А у кого, кстати, авторские права на это имя? Если я хоть что-то понимаю в авторском праве, просто так этого сделать не могли. Может у Марии Гайдар?

Теперь, что касается названия всего проекта. «Обитаемый остров» — вполне состоявшийся бренд, и хотя бы для того, чтобы в тегах АК разделить всё, что относится к оригинальному роману и новому проекту, в отношении последнего я буду использовать исключительно предложенный Чертковым вариант: С.А.Р.А.К.Ш. Sapienti sat.

Судя по всему, в основе проекта будет именно работа Контровского — он задаёт все основные сюжетные линии. И это не есть хорошо. Ибо, если за основу чего-то принято нечто, во всех отношениях среднее, то и выдающихся результатов трудно ждать. Да простится мне некоторая двусмысленность аналогий, но если хочешь хорошего урожая шампиньонов, нужен качественный навоз.

Если проект начнёт окупаться, что пока ещё неявно, вероятно, нам предстоит увидеть некое мега-буриме, где каждый следующий автор будет продолжать линию, начатую предшественником, иногда возвращаясь, развивая и углубляя параллельные ответвления сюжета.

С целевой аудиторией я, видимо, не ошибся. Для читателя ищущего новых идей и смыслов здесь вряд ли найдётся, чем поживиться. И хорошо ещё, что в большинстве вариантов анонса АСТ исчезла фраза о том, что эту серию ждали миллионы людей — слишком это самонадеянно.

Весьма сомнительным мне кажется и некий положительный момент, который, могут приводить в качестве довода сторонники этого проекта: глядишь, покупатели и читатели серии и другими книгами братьев заинтересуется. Круг чтения во многом определяется в молодости, и как много вы знаете «сталкернутых», прочитавших хотя бы сам ПНО? Зрелых фэнов С.А.Р.А.К.Ш. вряд ли заинтересует и остаётся себя утешать только тем, что неплохо, если наша молодёжь просто будет хоть что-то читать.

А мы подождём проанонсированного подключения к проекту Лазарчука с Успенским.

Цо то бендзе?

Отзыв — часть обзора, размёщённого в АК: http://fantlab.ru/blogarticle13263

В ОДНОМ ФЛАКОНЕ

«Ночной дозор», написанный Максом Фраем», — подозреваю, что это замечательное определение, данное Dark Andrew, прилипнет к роману прочно и надолго.

О чём речь? Давайте посмотрим.

С начала времён представители двух противоборствующих группировок неких Иных наступая на пятки друг другу, мечутся по всему миру, решая свои проблемы за счёт обычных людей. На берегах Невы разворачивается один из эпизодов этого противостояния, а повествование о буднях мунгов и шемоборов в непростых современных условиях сопровождается ретроспективными обзорами и экскурсами в историю вопроса.

Всё это, некоторые другие нюансы, особенно оказавшаяся в поле зрения обеих организаций неуверенная в себе, но чрезвычайно талантливая девица, находящаяся под давящим прессом материнского влияния — кивок в сторону Сергея Васильевича Лукьяненко.

А от Макса Фрая здесь — абсолютно неформальные отношения в среде питерского отделения мунгов, что тем не менее, совершенно не мешает им решать все задачи, поставленные мудрым и опытным сэром Джуффином… пардон, шефом Тринадцатой редакции Даниилом Юрьевичем Пантелеймоновым. А ещё — любовь персонажей к посещению разного рода небольших уютных кафешек, ресторанчиков и прочих едален, где они поглощают самую разнообразную снедь (надо будет всё-таки погуглить, что же такое «профитроль»?). И ещё…

Желающим продолжить поиски параллелей и аллюзий, настоятельно рекомендую делать это самостоятельно — их там немало.

Я же хочу озвучить несколько иные свои ассоциации, возникшие при чтении.

С одной стороны, молодые сотрудники, с бесшабашностью юности бросающиеся на выполнение самых сложных заданий, и их нелюбовь к повседневной рутине, на страже которой стоит нудный и въедливый коммерческий директор конторы, Константин Петрович Рублев «за добрый нрав и покладистый характер прозванный Цианидом» (с).

С другой — умудрённые опытом колоритные ветераны, поучают зелёную молодёжь и не прочь свалить на них часть повседневных забот, дабы предаться эпикурейским забавам.

И все они, как винтики в хорошо отлаженном механизме, крутятся день деньской под руководством многомудрого, опытного, несколько старомодного директора — человека странной и не совсем понятной природы.

Не могу утверждать, что Ольга Лукас ставила перед собой такую задачу, но постепенно повествование о трудовых буднях Тринадцатой редакции стало напоминать мне книгу, описывающую реалии другого знаменитого учреждения — НИИЧАВО. Конечно, нельзя сказать, что чудесное исполнение желаний идёт на пользу возжелавшему — нередко, наоборот — но прослеживаются всё же определённые параллели с незабвенным: «А чем вы занимаетесь?» -- спросил я. «Как и вся наука, -- сказал горбоносый. -- Счастьем человеческим» (с).

Только в современных реалиях рыночной экономики (договоримся называть это так, ОК?) главными действующими лицами стали не учёные, но офисные работники. В остальном же — понедельник начинается в субботу, август — в июле, а спешить домой по окончании рабочего дня не слишком модно, что бы не думал по этому поводу стоящий на страже распорядка дня товарищ Камноедов… эскьюз ми, господин Цианид.

Ещё одной ниточкой, связавшей в моём восприятии две эти книги, стал хороший юмор Ольги Лукас. По всему тексту щедрой рукой рассыпаны каламбуры и шутки персонажей, едкие и точные зарисовки картин современной жизни, забавные ситуации, приколы и хохмочки (один самогон «Википедиевка» чего стоит).

Так что, я бы чуть изменил характеристику книги: «Это написанный Максом Фраем «Ночной дозор» с элементами «Понедельник начинается в субботу».

Статья — часть обзора, размещённого в АК http://fantlab.ru/blogarticle12120

Начинается этот роман точнёхонько в тот момент, когда завершился «Обитаемый остров» Стругацких. А всё последующее более прочего напоминает краткий курс истории Саракша в части, касающейся Страны Отцов, с момента после взрыва Центра. Конспективно и несколько пафосно...

Не самая выигрышная манера подачи материала. Диалогов минимум, но когда они всё-таки появляются, ситуация меняется незначительно. Одним из первых начинает говорить Сикорски. В режиме «полупрозрачного изобретателя» из ПНС он разъясняет Максиму вначале гнусную глубинную суть человеческой природы, на которой зиждется мироустройство «неполуденного» общества, затем наступает черёд популярной политэкономии переходного периода, потом – некоторые аспекты теории научного познания. Чуть позже проходят лекции по истории саракшианских государств, основам их современного политического устройства, по военному делу, etc.

Странник вещает, Каммерер внемлет.

Боевые и батальные сцены повествование оживляют мало. Использовать стандартную фразу сетевых критиканов о «бутафорских декорациях и картонных персонажах» имело бы хоть какой-то смысл, если бы для этого был объект приложения. Окружающего мира практически нет – ни окружающих пейзажей, ни внутреннего убранства помещений – предельно спартанская обстановка литературного мира.

А большинство персонажей даже не люди, а просто почти безликие функции: появился такой-то, сделал то-то, ушёл, умер, героически погиб (нужное подчеркнуть). Под это определение полной мере подходит и Рада Гаал, по сюжету являющаяся одним из центральных персонажей. Соответственно воспринимается и линия её романтических отношений с Максимом. На таком фоне прелюдия постельной сцены Максима с правительницей Пандеи (sic!) по части «живости» и «романтичности» даёт Раде сто очков форы, хотя стиль изложения дамских романов и вызывает нервное хихиканье...

Вообще, всё, что касается Пандеи, неожиданно выделяется на общем фоне почти взрывным манером: люди с индивидуальной внешностью, отдельными чертами характера и привычками, вдруг начинают разговаривать; вокруг них появляется растительность, строения, а в комнатах – какая-никакая мебель. Едва ли не самое яркое впечатление от всей книги – практически не связанный с остальным повествованием эпизод покорения Пандеи имперскими войсками, возникший в книге, единственно, для того, чтобы озвучить некое малосодержательное древнее пророчество. Но таких историй в литературных мирах средневековья и фантазийного псевдосредневековья – даже не сотни, а тысячи. Не самое большое достоинство.

Но и этот всплеск «литературной» активности быстро сходит на нет. Потом нечто подобное происходит ещё два раза – при описании Островной империи (обстановка адмиральской каюты описана в мельчайших подробностях – это явно отпечаток профессиональной деятельности автора) и в ходе визита Максима к горцам.

Далее и везде – см. выше. Вся книга вот в таком вот аксепте.

Отсюда первая и самая главная претензия к роману – он необычайно слаб литературно. Даже в сравнении с не особо впечатлившей меня «Операцией «Вирус». Да, у Контровского концепция мира Саракша гораздо более цельная и непротиворечивая. Но только на основании этого «Кольцо ненависти» выше работы Верова-Минакова поставить никак нельзя.

Ну, а относительно содержания… А что – содержание? Нормально там всё с содержанием – новеллизация сотен и тысяч обсуждений «как оно могло там быть», прошедших за десятки лет после публикации «Обитаемого острова». С элементами современных веяний в форме эротических приключений. Зато практически без «нэ так всё было». Вот, только планета отчего-то буквально наводнена прогрессорами, работающими в поте лица и не покладая рук, хотя самого института прогрессорства тогда ещё не существовало. Или я ошибаюсь? Помнится в ЖВМ Максим говорил, что на Саракше «…был, по-видимому, одним из первых прогрессоров еще в те времена, когда это понятие употреблялось только в теоретических выкладках». Ничего себе теоретические выкладки!

В общем – ничего особенного, всё как обычно. В соответствии с терминологией, использованной мной в «Шахматном вирусе» – скучно!

Сокращённый вариант. В полном объёме статья размещена в АК: http://fantlab.ru/blogarticle13263

Ротмистр Тоот уже знаком читателям «Обитаемого острова» – именно он отправил Максима Каммерера на исследования в Столицу. В силу целого ряда обстоятельств Тоот оказывается втянут в небольшую, во многом очень личную войну, но по плану и замыслу небезызвестного Сикорски. Новый роман Свержина – «вбоквел» ОО, где раскрывается, чем занимался Странник во время последних своих длительных отлучек из Столицы, пока Мак Сим носился по Стране Отцов, взрывая башни-излучатели, пилотируя раритетные многомоторные бомбовозы и пр.

Если после ОО у кого-то сформировалось превратное представление о ротмистре, спешу вас разочаровать (обрадовать?) – он «не такой». Первые впечатления обманчивы – привет всем читателям от Гепарда из ПИП. Перед нами настоящий учитель и воспитатель, скрывающий за маской холодной жёсткости и строгости тонкую и ранимую душу. Также, прямиком с Гиганды на Саракш в массовом порядке перекочевали и бронеходы. Ранее об этом виде военной техники здесь не упоминалось – были только танки, баллисты и бронетранспортеры.

Вообще, автор в некоторых моментах весьма вольно обращается с фактами, известными по «ОО». Например, я всегда считал, что Странник в правительстве Неизвестных Отцов занимал должность начальника Департамента специальных исследований. А борьба со шпионажем для него была чем-то вроде общественной нагрузки. Здесь же он именуется исключительно начальником или шефом контрразведки. И никак иначе. Ни о каких других его обязанностях не упоминается вообще. Может я что-то запамятовал?

Вместо обращения «господин» – «энц», мера длины – «фарлонг»… Всё это и многое другое можно считать мелочами и ляпами, полный список которых не вижу смысла приводить, ковыряться в них не хочется. Глаза режет, но терпеть можно.

Неубедительно выглядит неожиданно быстрое возникновение у ротмистра Тоота серьёзных сомнений в истинном положении дел в Стране отцов. Можно попробовать всё списать на упыря-голована, но «…молодой он был слишком для таких штучек...» (с).

Чисто субъективно, не идёт на пользу роману и изложение мыслей Странника. Судя по ним, не тянет тот, кого мы видим у Свержина, на умного, дьявольски хитрого и предусмотрительного главу КОМКОН-2 Рудольфа Сикорски, знакомого нам по другим книгам трилогии о Максиме Каммерере.

Невыразительно и неубедительно выглядят сцены рефлексирования Тоота по поводу несправедливости устройства окружающего мира. А любовная линия – просто младшая группа детского сада.

В целом, «Война ротмистра Тоота» – без особых изысков боевичок на одно прочтение. Даже не крепенький, а гораздо ближе к среднему. До лучших работ того же Алекса Орлова явно не дотягивает. Да и у самого Свержина бывало получше.

Вообще, у меня складывается стойкое впечатление, что первые его романы из цикла «Институт экспериментальной истории» своим успехом обязаны исключительно фигуре Сергея «Лиса» Лисиченко, который даже слабые книги вроде «Трёхглавого орла» на троечку вытягивал. Где его нет – результат не очень впечатляющ. А в «Войне ротмистра Тоота» для местной реинкарнации этого персонажа (и для юмора, вообще) места не нашлось.

Соответственно, и вся книга особо не блещет.

Статья — часть обзора, размещенного в АК: http://fantlab.ru/blogarticle13263

«Пещеры» не было в моих рекомендациях на «ФантЛабе». Так что, в общем-то, прочитал я её совершенно случайно – метод «научного тыка», как он есть. С элементами «остаточного принципа», эффекта «халявы» и, потакая собственной лени-матушке, – слушать легче, чем читать, а данный роман был последней аудиокнигой Дяченок, ещё не скачанной с одного найденного мной сайта.

«Писать нужно либо о том, что хорошо знаешь, либо о том, чего не знает никто» – принцип этот ещё во время оно поразил меня чеканностью своей формулировки, потряс гениальной простотой, идеально ложащейся в мои представления о фантастике и о литературе в целом.

Несомненный успех «Пещеры» в том, что роман объединяет в себе не одно, а оба требования этого положения – не «либо-либо», а «и-и». Вуаля! Вот он, до боли простой, но столь трудно выполнимый рецепт создания если и не шедевра, то уж по крайней мере – яркого и нетривиального произведения.

Уважаю профессионалов. А Марина – профессиональная актриса. И, читая «театральные» рассказы или эпизоды книг Дяченко, так или иначе связанные с лицедейством, становится ясно – истории эти написаны человеком, не понаслышке знакомым с миром закулисья, переносящим на страницы произведений знания и переживания непосредственного свидетеля и участника событий.

Конечно, говоря об интересе читателя к этой теме, можно считать, что она сродни болезненной любви к перетряхиванию грязного белья. Зерно истины в этом есть – веками не ослабевает тяга публики к изнанке богемной жизни – с античных времен и до эры победившей попсы. Но кроме этого, на страницах «Пещеры» перед нами разворачивается ещё и подробное, пошаговое описание режиссерской кухни. Появляется эффект сопричастности – кажется, мы лично присутствуем, пропитываемся энергией рождения нового спектакля от режиссера Романа Ковича. Процесс этот – основное содержание книги, и описан он мастерски, захватывающе.

Что же касается того, «…что не знает никто», то здесь, наверное, пояснять ничего не надо – повторялось это неоднократно, в том числе и мной: выберите из любого отзыва на произведения супругов-соавторов кусок о «тщательно и скрупулёзно прописанном мире…»…

Дяченковская «боязнь» в описании политических реалий в данном случае ничуть не вредит книге. Тех немногихх сведений, что они дают, вполне достаточно, чтобы понять общие принципы местного мироустройства. В их основе – Пещера, благодаря которой мир, общество, казалось бы полностью избавлены от человеческой агрессии. Эдакий вариант утопии. И, как часто с ними бывает, по ходу чтения возникает законный вопрос: так утопия или антиутопия перед нами?

Ибо на поверку, существование мира Пещеры связано с весьма своеобразными персонажами. Друг за другом перед читателем появляются наёмные профессионалы, для выполнения щекотливых поручений, спецслужбы со своими нестандартными методами работы, якобы анонимная служба психологической помощи, другие государственные структуры, озабоченные сохранением статус-кво любой ценой, и некие влиятельные силы, которые не прочь этот порядок слегка изменить… Да и в Пещере самые страшные звери – не жирные барбаки или похотливые схрули, даже не смертоносные сааги, а Егеря. Люди. Вернее те единственные, кто не теряет во сне человеческого обличья.

Особого внимания заслуживает столь любимый Дяченками «открытый» финал, который в этот раз предлагает читателю грандиозную по ширине спектра гамму впечатлений.

Там, где рыдающая от восторга экзальтированная дамочка восторженно воскликнет: «Наши победили!» – критически мыслящий читатель должен ужаснуться. Тот мир на наших глазах рушится в пропасть. Все предпосылки уже существуют. Не случайно трижды промахнулся сааг, не случайно упоминается, что ещё несколько лет назад зафиксированы генетические изменения у горных дикарей, живущих без Пещеры. Тритан Тодин рассказывает Павле, что технология, обеспечивающая безопасность в Пещере практически готова к использованию, и неким заинтересованным, весьма обеспеченным и влиятельным людям нужен только «материал». Павлу сначала пытаются похитить, а потом звонят и предлагают взаимовыгодное сотрудничество. Ужас из снов готов прорваться в реальность. Ему не хватает лишь маленького толчка.

В обсуждениях моей трактовки финала «Ведьмина века» возникла масса споров – изменилась реальность, или нет, в соответствии с искренними мечтами читателей (и персонажей) о лучшем исходе. Боюсь, нас ждёт новый раунд, ибо, на мой взгляд, здесь всё совершенно однозначно, и двоякому толкованию не подлежит – то, что ждёт мир «Пещеры» продемонстрировано достаточно наглядно. Нет, не в подробностях – скрупулёзно и подробно – но лёгкими штрихами и широкими мазками, конспективно и эскизно. И от этого ещё страшнее – писатели оставляют широчайший простор для фантазий читателей, позволяя населить книжную реальность наиболее подходящими по их мнению монстрами, представляя любые ужасы в соответствии с теми тенденциями, основные магистральные направления которых явно, откровенно и четко заданы в книге – когда описывались реалии жизни горных дикарей, не знающих Пещеры.

И так называемый хэппи-энд «Пещеры» – немного чудесная, но вполне обоснованная и заслуженная победа героев, на которых давит Система – на самом деле это один из многих, но несомненный, явный и очень широкий шаг к гибели их мира. Собственно, ничего нового в этом нет – все помнят, куда ведут добрые намерения?

Как говорится, возможны варианты – я и не спорю с этим. Но именно и только при наличии широкого спектра таковых можно считать финал настоящим «открытым финалом».

Отличная работа. Потрясающий эффект от прочтения.

Для меня «Пещера» – пока лучшее из произведений авторов. В чём-то наравне с «Вита Ностра», а кое в чём её и превосходит.

Статья размещена в АК: http://fantlab.ru/blogarticle13108

Нечасто следующие книги цикла оказываются сильнее предыдущих, но здесь мы имеем дело именно с таким случаем.

Казалось бы, мир «Медного короля» уже должен быть хорошо знаком нам по роману «Варан», но, на поверку, это предположение оказывается совершенно безосновательным. Богатое воображение авторов не особо нуждается в таком костыле, а книга раскрывает перед нами совсем незнакомые реалии — время иное, места действия практически не пересекаются. Романы связаны лишь событийно, да и то, весьма условно. В основном, всего лишь упоминанием факта существования Варана, задолго до описываемых событий потратившего жизнь на поиски полулегендарного Бродячей искры. Без особых проблем литературный мир «Медного короля» мог бы быть и абсолютно самостоятельным, но это никак не недостаток романа, а всего лишь иллюстрация огромного потенциала авторов — здесь всё ничуть не менее достоверно, ярко и захватывающе.

А вот построение сюжета, фабула романа, в данном случае выглядят гораздо более интересными. Широко известен термин «роман взросления», и им одним вполне можно было бы охарактеризовать роман. Но появление фактора Медного короля и раскрытие его сущности — необходимость принесения в жертву самого ценного, из того что имеешь — заставляет дополнить это понятие словами «…и морального/нравственного падения главного героя». Развияр проходит долгий, трудный и славный путь, и по мере роста могущества вплотную подходит к той границе, за которой, в зависимости от сделанного им выбора, употребление в отношении него понятия «герой», в современном понимании этого слова, может стать неприемлемым.

В финале романа авторы оставили своему персонажу такое право. В жизни чаще бывает наоборот.

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК http://fantlab.ru/blogarticle13034

В своём отзыве на «Ведьмин век» я писал:

Абзац о «тщательно и скрупулёзно прописанном авторами оригинальном мире, населяющих его многочисленных рельефных, живых персонажах, непростых взаимоотношениях между ними и т.п.» можно повторять в каждом отзыве на романы М. и С. Дяченко, используя всего лишь функцию Ctrl+C и Ctrl+V. Но в выбранном мной формате подобное будет слишком явно бросаться в глаза, повторяясь с удручающей периодичностью, поэтому предлагаю указанный пассаж априори считать присущим всему нижесказанному.

Не смотря на такое предложение, я просто вынужден заниматься самоцитированием, потому что тогда в отзыве вообще не будет ничего, что можно поставить «в плюс» этой книге. Ибо мир «Варана» – первая и едва ли не единственная удача романа.

То, что придумали авторы, вызывает восторг, захватывает и увлекает с самых первых страниц. В завязке: гигантские сезонные приливно-отливные явления, нравы и быт островных аборигенов, приспособившихся к таким условиям существования – несколько месяцев на одном из самых фешенебельных курортов великой Империи, весь остальной год – в жуткой провинции с ужасным климатом, что у подножия острова, что на его вершине. Мы знакомимся с главным героем, с его окружением и с нетерпением ждём продолжения столь многообещающего начала, но…

Лишённый поддержки сначала родственников, а затем, и высокопоставленного покровителя, главный герой отправляется в долгое, длиною в жизнь, путешествие в поисках полулегендарного Бродячей искры. Всё остальное, что ждёт читателя, это разных размеров путевые заметки – рассказы о реалиях жизни в том мире – в соответствии с маршрутом движения Варана. Погоня длится без конца и завершается ничем. Такой вот символ вечного поиска. Конечно, можно сказать, что перед нами знаменитый «открытый финал», но у читателя не возникает никаких других вопросов, кроме: «Что могло бы произойти, догони Варан Бродячую искру?» Не самый философский вопрос, искать ответ на который, мучаясь от бессонницы по ночам, особого желания у меня не появилось.

Но, тем не менее, ставлю достаточно высокую оценку роману – вот такая она, загадочная душа читателя. Но всё это исключительно лишь благодаря литературному миру. Жаль, что в таких роскошных декорациях режиссерам не удалось поставить незаурядный спектакль.

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК http://fantlab.ru/blogarticle13034

После восторгов от «Vita nostra» выбора, что читать дальше не стояло – конечно же продолжение цикла!

Однако коренные отличия от первого романа и полное отсутствие формальной связи с ним «Цифрового…» стали очевидны с первых страниц и всё больше увеличивались по мере чтения: большой город, главный герой – Арсен Снегов, самостоятельный и самоуверенный подросток, «живущий в сети», совершенно не интересующийся вопросами собственного образования… Впрочем, всё это легко находило объяснение в рамках того предположения, что в основе авторской концепции лежит замысел: «Vita nostra» — тезис, «Цифровой…» — антитезис…

И поначалу было интересно, хотя сразу возникли явные ассоциации с Диптауном Лукьяненко. Но здесь всё закручивалось гораздо жёстче, озвучивая предположения, что он-лайн игры и зависимость от них некоторой части человеческого сообщества, сравнимая с алкогольной и наркотической, вполне способны превратиться в нечто гораздо большее, чем простое развлечение, вовлекая в сферы влияния серьёзные криминально-финансовые структуры.

«…Уже сейчас полно людей готовых тратить свое время и усилия, получая оплату в Симс поинт, или в виде новых доспехов к WOW — персонажу. Ценности такого рода исчислить в валюте затруднительно, но более качественный, полный и свободный доступ к подобным ресурсам будет значимым для комфортного самоощущения, особенно в молодежной среде. За них люди будут готовы устраивать революции и «голодные» бунты».

А вот, когда главный герой вышел из игры и пошёл по предложенному ему пути метаморфоз, манипулируя людьми, но при этом и всё больше теряя собственную свободу, интерес к прочитанному стал быстро гаснуть. Не то, что неубедительно – с этим всё нормально. Но неинтересно. Как-то не увлекли дальнейшие похождения Арсена с последующим объяснением всего происходящего на нашей планете единственно происками обитающего в недрах сети одинокого инопланетного разума заблудившегося на просторах Вселенной. И никакие философские концепции в связи с первым романом не спасли ситуацию.

Ну, и финал… Даже не традиционный для Дяченко «открытый», а совершенно однозначный: «В общем, все умерли» (с).

Если «Цифровой» задумывался, как полная противоположность первому роману цикла, то замысел удался во всём, включая мою оценку.

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК: http://fantlab.ru/blogarticle12962

Когда мне собственные почти судорожные метания среди многочисленных книг Дяченко перестали нравиться окончательно, по зрелому размышлению решил проверить на практике фантлабовскую функцию «Рекомендации», где в топе романов у меня оказалась «Vita nostra».

В отзывах на этот роман не один и не два раза прозвучало: «Наш ответ «Гарри Поттеру» – то с ироничной и даже издевательской интонацией, то с восхищённой. Ну, что же, ничего нового придумать нельзя – всё уже придумано до нас и достаточно давно. Поэтому ничего страшного в этом я не вижу, а особо рьяным коллегам напомню, что самоё творение Роулинг – всего лишь реинкарнация в необычном жанре, эдакий виток диалектического развития, некогда довольно многочисленных и популярных романов взросления, повествующих об учениках закрытых школ английского типа.

Но лично я вижу причину выбора авторами подобного типа учебного заведения не в желании поэксплуатировать любовь аудитории к испытанному бренду. Лежит она несколько в иной плоскости. Соображения об этом появились после «Ведьмина век», а укрепились по прочтению некоторых других их работ.

Как правило, Дяченки стараются по возможности дистанцироваться от глубокой разработки вопросов социально-политического устройства описываемого мира, «герметизируя» сюжетное пространство – с тем или иным успехом. Не всегда, но нередко. Очевидно, описание хитросплетений межличностных отношений и внутренней нравственной борьбы персонажей им интереснее политических интриг, либо они не всегда чувствуют себя уверенными среди тайн разного рода мадридских дворов. Так что, хоть стреляйте меня, но совершенно неслучайно интститут «Специальных технологий» помещён в некий город Торпа – неопределённо-славянской национальности аналог Тмутаракани – где и разворачиваются основные события романа. Очень удобно – описывая крупный город, слишком сложно обойти взаимодействие такой мощной структуры с органами официальной власти и всеми их спецслужбами. Хотя напрямую не утверждается, что такой связи вообще нет, всё это остаётся за бортом повествования.

Всё для того, чтобы сосредоточиться на перепетиях обещанных метаморфоз главной героини, под воздействием жуткого эмоционального коктейля из любви и страха, к которому по капле добавляют безудержную жажду знаний.

При чтении о происходящем с Александрой Самохиной, из трёх составляющих хорошей фантастики: «Чудо, тайна, достоверность» — я не испытал дефицита ни в чём. Проще всего с чудесами – с чем, с чем, а с этим у профессиональных жанровых писателей редко возникают проблемы. С остальным бывает по-разному, но в данном случае – стопроцентное попадание.

Достоверность – чистой воды вкусовщина. Основываясь исключительно на собственном опыте получения знаний, я вполне ясно представлял происходящее, ощущая полную уверенность, что именно так оно и может быть на самом деле. Я даже знаю учебное заведение, где к обучению слушателей до сих пор относятся со сходной серьёзностью, и всё нацелено единственно на результат. Почти любой ценой. По принципу – потом ещё спасибо скажете, если живы-здоровы будете. Так что, у других может быть иное мнение, но у меня претензий нет.

А вот о тайне – разговор особый. Именно её присутствие придаёт необыкновенный шарм роману. Кто-то говорит, что им всё было ясно едва ли не с первых строк – преклоняюсь перед проницательностью таких читателей. Со мной – не так. На мой вкус, авторы очень умело поддерживали интригу в книге. Особенно в первой её половине, когда теряешься в догадках, кому и зачем всё это нужно? Да ещё такими экстраординарными методами. И это самая сильная часть романа. Когда объяснение наконец-то появляется, вторая половина читается уже с меньшим интересом – градус интриги несколько падает. Но, пусть и в меньшей степени, она всё ещё сохраняется – непредсказуемостью в выборе возможных вариантов концовки.

Тайна же всё и губит. Чем сильнее читатель был увлечён повествованием, тем сильнее будет его разочарование быстрым и несколько тусклым финалом.

При всём этом достоинства романа значительно превосходят его недостатки, и высокая оценка абсолютно заслужена и закономерна.

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК: http://fantlab.ru/blogarticle12962

При написании рецензии на литературное произведение рекомендуется уделить внимание его названию: смысл, содержание и т.п. Конечно, это не полновесная рецензия, а всего лишь отзыв, но названия книг цикла настолько оригинальны, что пройти мимо них я никак не мог.

Дадим слово авторам:

— Несколько слов о вашем новом романе. «Vita nostra» — «наша жизнь». …почему он назван цитатой из «Гаудеамуса»?

— Vita nostra brevis est, Brevi finietur;

«Жизнь мы краткую живем, призрачны границы…»

А что, не так ли на самом деле? Эта цитата из «Гаудеамуса» отражает суть вещей. Только не под знаком пессимизма, а в стремлении преодолеть эти самые границы.

Это интервью появилось перед выходом первого романа трилогии «Метаморфозы».

В дальнейшем остальные слова строки студенческого гимна, распеванию которого уделено несколько страниц в первом романе, соавторы разбили ещё на две части и использовали полученные словосочетания в названиях остальных книг цикла.

Попытка дать русское название каждой из трёх частей, по отдельности, представляет определённую в проблему. Для начала, широко известное: «Жизнь мы краткую живём,/ призрачны границы…» – не дословный перевод с латыни, и на самом деле звучит несколько по-иному.

В самом простом случае – для первой книги – это «Наша жизнь». А вот brevis est самостоятельного значения не имеет, но в приложении к Vita nostra переводится как «коротка». Поэтому, по аналогии, название второго романа может звучать как «Цифровой, или Недолговечный (кратковременный, короткоживущий)». С третьей книгой всё не столь сложно, но выглядит это крайне тяжеловесно: «Мигрант, или Конец уже определён, и он наступит скоро», а самое главное – диаметрально противоположно по смыслу распространённому варианту русского перевода [b][2][/b].

Пытаясь понять, какой же смысл вкладывали авторы в эту игру словами, следует признать, что только во втором случае название можно напрямую связать с содержанием романа. Поле же для толкований Vita nostra настолько широко, что с учётом остальных слов строки «Гаудеамуса», но без подсказки авторов предполагаемый оптимистический настрой уловить сложно. Ну, а название третьей книги, доставшееся ей по остаточному принципу, не говорит вообще ни о чем, кроме очевидной решимости авторов завершить цикл любой ценой. А может Марина и Сергей не знали точного перевода и имели в виду как раз вариант русской версии студенческого гимна – как в интервью: «Призрачны границы»? В этом случае в названии появляется некая многозначная философичность, долженствующая обозначать предполагаемый синтез концепций, о чём ниже.

В целом, поправьте меня, если я ошибаюсь, но всё это выглядит всего лишь как дань оригинальности, красивой форме, и мало связано с содержанием.

В этой связи, возвращаясь к названию всего цикла, замечу, что вызывает вопросы само объединение книг в единый цикл под общим названием «Метаморфозы». Если к первым двум романам смысл этого слова относится в полной мере, то к третьему – уже не столь очевидно. «Мигрант» совершено выбивается из общего контекста, так как главный герой не претерпевает никаких особых изменений, сравнимых с описанными в первых книгах. Скорее, под влиянием неизменного персонажа метаморфозы происходят с описываемым инопланетным обществом. То есть, формально приличия соблюдены, но уж слишком резко меняется точка приложения усилий.

Именно в связи с появлением, в целом, неплохого «Мигранта» я, тем не менее, полностью утратил ощущение единства замысла и внутренней целостности цикла. Нет, я всё понимаю: сначала тезис, потом антитезис… Вот, только, на мой взгляд, с синтезом что-то не заладилось.

А поскольку впечатления от книг слишком разнятся, поэтому – при всех восторгах от первого романа – высокой оценки поставить не могу.

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК: http://fantlab.ru/blogarticle12962

Как и первые две книги цикла, «Мигрант…» очевидно делится на две части, которые оставляют очень похожие впечатления. Появление эмигранта Андрея Строганова на планете Раа, принятие им решения о прохождении Пробы на право называться свободным гражданином, и само её прохождение на порядок интереснее последовавших за этим поисков точки приложения сил с выходом на, ни много, ни мало, спасение всей приютившей его цивилизации и изменение текущей реальности.

Собственно, что касается самой Пробы, то ничего особо нового тут авторы не придумали – сколько уже писали про то, что земляне не лыком шиты и могут самым крутым аборигенам фору дать в подобной ситуации? И не сосчитаешь. Но очень уж «вкусно» прописывают Дяченки все нюансы и подробности процесса, обустраивают мир, обставляют его мелкими, запоминающимися деталями. Затягивает. Оставался только один вопрос: завалит ли Андрей Пробу, что было бы вполне закономерно, или пройдёт, вопреки здравому смыслу. Вариант, выбранный соавторами оказался очень хорош – испытание он прошёл, но не благодаря собственной исключительной «суперменистости» – немалым, но явно неразвитым способностям – а в связи определёнными соображениями, возникшими относительно него у местного инструктора.

Всё последовавшее за этим также укладывается в стандартную, много раз прописанную схему, но чтение уже не доставляет того удовольствия. При этом читателя всё настойчивее начинает мучать вопрос: а какая здесь связь с предыдущими романами цикла?

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК: http://fantlab.ru/blogarticle12962

Удивил меня Антон Первушин, презентовавший этим своим предисловием сборник «Операция «Вирус».

Цитата: «Раньше считалось самоочевидным, что хронологически повесть находится между «Обитаемым островом» и «Жуком в муравейнике», однако у самых внимательных читателей возникал резонный вопрос: почему столь знаменитая личность, как Максим Каммерер (то, что он знаменит, выясняется в следующем романе трилогии о Максиме — «Волны гасят ветер»), практически не известен антагонисту — прогрессору с Саракша Льву Абалкину. Веров-Минаков блестяще устранил эту неувязку, разместив свою «Операцию...» между «Жуком...» и «Волнами...».

Начал я разбираться, и мне в теме АБС долго объясняли, что же считается самоочевидным, и почему ещё совсем недавно Мускейтис считал с точностью до наоборот. Я-то специалист, не самый большой и, собственно, лично для меня «самоочевидное», действительно, всегда было самоочевидным. Но я и предисловий к сборникам не пишу, в среде знатоков, ценителей и фэнов никогда не вращался, хотя знаю, что она достаточно дружная в советские времена была. По-крайней мере, об альтернативных версиях все были осведомлены.

Тем более — теперь, когда опубликованы черновики братьев, и многочисленные интервью с БН, где русским по белому написано: Камеррер отправляется на Саракш выснять обстоятельства гибели Тристана (хотя бы и здесь: http://fantlab.ru/work66487 ).

Ещё один серьёзный вопрос, возникший уже по прочтению повести: а почему «Операция «Вирус» позиционирется Первушиным, как возвращение к истокам научной фантастики? Какая из представленных идей может претендовать на научность? Переброс во времени Саула Репнина? Полёты со сверхсветовой скоростью?

Неоднозначная статья. И слова всё вроде правильные, и читается с интересом. Но очень уж рекламный проспект напоминает, а в моём восприятии реклама изрядно доверие подрастеряла.

Поэтому сначала поставил оценку «8», но теперь снизил.

Отзыв — часть обзора в АК: http://fantlab.ru/blogarticle12751

После положительного, в целом, впечатления от «Возлюби дальнего» — в первую очередь, из-за удачной стилизации — я чего-то подобного ожидал и от этой работы автора.

Но с первых же страниц стало ясно, что здесь перед нами отнюдь не классическое литературное произведение, а в большей степени — изощрённая постмодернисткая игра. Роман представляет собой концентрированный коктейль из ассоциаций, аллюзий, явных и завуалированных отсылок к другим мирам АБС. Он перенасыщен разноразмерными прямыми и незакавыченными цитатами — от знаменитой «Счастья! Всем! Даром! И пусть никто не уйдет обиженным!» до менее известной, но запоминающейся «Какая могучая струя!» Кроме Стругацких при чтении то и дело возникают ассоциативные связи и с многочисленными произведениям других авторов — от Шекспира, Канта, Баума и «Голема», до Уэллса, Беляева, Кларка и «Чужого».

Чрезвычайно вольная фантазия автора «по мотивам» — так точнее всего можно определить суть «Черного ферзя». Представлена своего рода, параллельная литературная вселенная, что явно и недвусмысленно подчёркивается заменой всех широкоизвестных понятий, имён и названий. Впрочем, большинство аналогий очевидны и прообразы определяются легко и сразу, хотя некоторые удаётся расшифровать только по мере чтения — даёт себя знать странная любовь автора к ныне малоизвестному немецкому и нелюбовь к переводам иноязычных вставок — якобы они нужны лишь для создания определённой атмосферы.

Как бы то ни было, маркерами, привязывающими роман к первоисточникам, пронизан весь текст: дасбут — субмарина, копхунд — голован, мозгогляд — ментоскоп, Кудесник — Колдун, Навах — Гурон, Парсифаль — Тристан, Вандерер — Странник, Корнеол Сердолик — Корней Яшмаа, КомКон — КомКонтр, Высокая Теория Прививания — теория Воспитания, флаг с болтом — хоругвь с гайкой и т.п.

Но если «Черный ферзь» — фантазия Савеличева, то следует признать, что крайне странные фантазии навевает на автора чтение АБС. И, мягко говоря, очень своеобразные ощущения остаются от чтения его работы. Сон разума рождает чудовищ.

Коллега Drovosek в своём отзыве отметил некие параллели романа с «Солдатами Вавилона» Лазарчука. Пожалуй, соглашусь. Что-то такое есть. Только здесь термин «поймать кодон» относится не к отдельным персонажам, а к целой реальности. Участь эта постигла если и не весь Мир Полдня, то уж Саракш, и всех, кто с ним в связаны — это точно. Закономерен вопрос о соразмерности масштабов использования такого приёма. По ходу чтения начинает казаться, что сюрреалистические описания, данные у Лазарчука дозировано и иллюстративно, у Савеличева — основная и единственная цель. И будет это длиться вечно и бесконечно — целых 30 авторских листов текста!!! Прорваться через такое сможет только истинный ценитель. Такие специфические слова, как «труп», «жижа», «кровь», «слизь», «гной», «гниль», «экскременты», «испражнения», «струпья», сцены совокуплений, жестоких убийств, пыток и «просто» физического насилия повторяются с пугающей регулярностью. Физиологический натурализм рулит, быстро превращаясь в изощренный сюрреализм. Если попытаться визуализировать впечатления, то в первую очередь вспоминаются картины Иеронима Босха, и начинает казаться, что цвет шахматной фигуры в названии романа выбран совсем не случайно.

Связь с первоисточником, с основной идеей «Белого ферзя», весьма условна. Мысли и смыслы спрятаны в таком нагромождении словесных кружев и фантасмагорических декораций, что, пытаясь разобраться, приходится многократно возвращаться к только что прочитанному, но и при этом становится ненамного понятней. Не так уж и много действия, но немало описаний полубредовых кошмарных видений и многословных высказываний такого типа:

Анацефалы, полурыбы, мохнатые, хвостатые, слепые и многоглазые, безрукие и безногие, бесформенные куски мяса с отверстиями для пищи и испражнений, покрытые чешуей и присосками, лишайниками врастающие в малейшие трещины, извергая тучи спор, заживо пожирающих других уродов по несчастью.

Сдаётся мне, совсем не «Марш Дансельреха» они там курят, не «Марш…»

Странный текст. Не скажу, что слабый, нет! Но на любителя со своеобразным и изощрённым вкусом. Авторский замысел не проясняется до самых последних строк романа, но сразу после этого возникает вопрос: «Зачем всё это написано?» А одной из главных характеристик романа следует назвать избыточность. Избыточность во всём.

Может кто-то и загорится идеей расшифровки многочисленных скрытых смыслов и подтекстов, но я — пас, ибо к любителям подобных мазохистских развлечений себя не отношу. Столь изощрённая манера подачи материала вкупе с общей давящей атмосферой повествования привели к тому, что примерно после половины романа я сделал изрядный перерыв, а затем использовал приём «чтение по диагонали» — только чтобы в общих чертах составить представление и закончить обзор.

Кроме публикации в сети, автор также самоиздаёт роман в интернет-издательстве Lulu, поэтому следует отметить, что тексту не помешает вычитка и правка — в нём немало ошибок (подвАлок, дЭйдвудный, намелИт кофе, профпрЕгодности и т.п.). Есть и ляпы. Например, персонажи много и охотно режут друг друга кортиками. Но кортик — оружие колющее и резать им что-либо крайне проблематично…

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК: http://fantlab.ru/blogarticle12751

Фабула этой повести ближе всех к той, что мы знаем о первоначальном замысле Стругацких. [2] Очевидно, для усиления такого эффекта авторы использовали тексты черновиков отдельных эпизодов романа. И они единственные, кто не использовал принцип «Нэ так всё было».

События романа разворачиваются с момента стрельбы Сикорски в хранилище Института Внеземных Культур, быстро переносятся на Саракш и столь же быстро развиваются дальше, вплоть до прибытия Камеррера на центральный остров Внутреннего круга Островной империи, где он обнаруживает островок Мира Полдня (с флайерами и кабинками нуль-Т).

В повести всё быстро. И от этого при чтении постепенно возникает ощущение, что перед нами не полноценное произведение, а, скорее, конспективный набросок чего-то значительно большего по объёму. Особенно очевидно это становится, когда понимаешь всю грандиозность замысла соавторов, попытавшихся в одной книге замкнуть как можно больше сюжетных линий Полуденного цикла и объяснить все странности и недомолвки остальных книг, для чего используется средство, давно ставшее универсальным — пресловутые Странники.

Несмотря на таких серьёзных помощников, сразу вспоминается поговорка о потенциальной возможности объять необъятное. Раздражает.

Описание государственного и политического устройства Островной империи дано настолько широкими мазками, что его просто нет. Нет абсолютно никаких объяснений, что и как обеспечивает существование столь сложной и оригинальной государственной структуры. Какой социальный механизм не позволяет весёлым ребяткам из Внешнего круга перебить на фиг хотя бы и жителей соседнего Среднего круга и, устроившись с комфортом в их уютных домишках, поразвлечься с местными бабами? Что им мешает, если они ни бога, ни чёрта не боятся? Непонятно. Не верю.

При более чем скромном объёме книги, когда повествование несётся «галопом по европам», с минимальным количеством деталей, оживляющих повествование и персонажи — диалогов, описаний и т.п. — при этом то и дело возникают якобы значимые сцены на развитие основного сюжета никак не влияющие. Зачем, например, сцена со встречей голованов на дороге? За что был убит командир Белой субмарины и зачем нам знать об этом? Абсолютной и полной загадкой для меня осталась причина, по которой в повествование была введена линия Саула Репнина.

Большинство персонажей Мира Полдня не вызывают никаких положительных эмоций. Они откровенно непрофессиональны, у них отталкивающая внешность, истеричное поведение. Максим в ходе расследования выглядит совсем не таким, каким мы привыкли видеть его в ЖВМ. Он брутален и напоминает, даже не хитрого и ловкого следователя а-ля Папаша Мюллер, а, скорее, героя второразрядного российского боевика, задёшево разводящего лохов. На себя самого остался похож только Айзек Бромберг — маска если не безумного, то странного учёного.

В общем, не просто «скучно», но «СКУЧНО!!!»

Утверждения о том, что авторы бережно и тщательно пытались копировать стиль АБС кажутся сильно преувеличенными. Более того, использованные отрывки самих Стругацких (о чём в одном из случаев авторы честно предупредили читателей) по моим субъективным ощущениям просто выпирают из всего написанного, критически отличаясь от остального текста. Нигде нет узнавания. Собственный стиль авторского дуэта сух и неярок.

Не обошлось и без ляпов, вроде: «Благо дорога все больше прямая, почти без виражей». Что за гоночные треки там в долине Голубой Змеи? Ну, а «эпик фейл» — чудесное спасение Максима при попытке переправится через пролив из Внешнего круга, достоин более подробного разбора.

«…слева, под водой, стремительно приближалось к катеру вытянутое фосфоресцирующее пятно, и Максим внезапно понял, что это такое, и рявкнул: «В воду!» — и сам оказался за бортом, и мощными гребками уходил все глубже, глубже, чтобы не достало осколками и взрывной волной <…> Мощная попалась торпеда. Такой и Белую субмарину подорвать, как два пальца обос...». [3]

ИМХО, чем нырять, лучше оставаться в лодке — тогда охраняется хоть какая-то вероятность выжить.

Ха! Осколков Максим испугался. Конечно, соавторы могут и не знать, что осколки теряют убойную силу, буквально, через несколько сантиметров после падения в воду, а одним из самых эффективных методов борьбы с подводными диверсантами является гранатометание с подрывом на глубине. Но про то, как браконьеры глушат рыбу, они должны помнить. Хотя бы по фильму «Пёс Барбос и необычный кросс» Гайдая. Неужели не видели?

Нет, конечно, я всё помню: семь пуль в грудь, из них одна — в сердце, и всё такое. Но там упоминалось ещё, что если стрелять в голову… Так вот, в боевой части торпед десятки килограмм взрывчатки, и чем глубже погрузишься, тем сильнее будет гидродинамический удар. В голову, говорите? А вы видели, как разбивается яйцо?

Настоятельно рекомендую в следующем издании «глубже, глубже» заменить на «дальше, дальше» — это резко повышает шансы Максима выжить. Хотя и в воздухе контузия от близкого взрыва неизбежна.

Всё это в пассиве. В активе «Операции…» только одно, но важное достоинство — по сравнению с иными, эта повесть очень короткая.

А в завершение, хочу поделиться наблюдением, вызвавшим моё немалое удивление.

Среди прочего в повести Верова-Минакова неожиданно проскакивает фраза, что «…базовые элементы конструкции излучателей не только самовосстанавливаются, но и самовоспроизводятся». На сюжет это практически никак не влияет, а физические принципы и причины этого явления совершенно непонятны, но авторами нигде не объясняются. Насколько я знаю, и у самих Стругацких тоже ничего подобного никогда не говорилось.

А вот в «Чёрной пешке» у Дмитрия Лукьянова значительная часть сюжета основана именно на этом явлении, а роман его выложен в сеть на год раньше. Странная такая коллизия. Но никаких выводов от меня не ждите, простая констатация факта.

----------------------------------------

UPD1: Обижается народ, мол, в плагиате обвиняю. Меж тем, следует обратить внимание на финальную фразу: «...никаких выводов от меня не ждите, простая констатация факта».

В данном случае, вместо упражнений в сомнительном остроумии с использованием обсценной лексики, наилучшим вариантом был бы публичный тычок моим носом в простое и однозначное объяснение обнаруженного странного факта. И у меня не оставалось бы иного выхода, кроме как публично же принести извинения авторам за то, что моя невнимательность, или недостаточная информированность привели к появлению малообоснованных и в корне ошибочных подозрений.

Но, хозяин — барин. На предложение ответом было молчание. А то, что и Лукьянов и Веров-Минаков использовали гипотезу Казакова, озвученную ещё в 1994 году в эссе «Полёт над гнездом лягушки» мне подсказал сам Лукьянов — у него в тексте романа есть ссылка.

Поэтому никаких извинений. В отзыв добавил пояснение.

----------------------------------------

UPD2: Касаемо линии Саула Репнина.

Коллега pitiriman поделился со мной ссылкой http://valera-curkan.livejournal.com/60924.html?thread=215804#t215804

Хорошо, что возникновение этой линии как-то обосновано и вроде бы лихо закручено. Но, поскольку повесть меня не совершенно заинтересовала, не возникло и желания распутывать все хитросплетения сюжета. Остальные могут воспользоваться.

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК: http://fantlab.ru/blogarticle12751

Сегодня поставил одну из немногих своих «единиц».

На главной странице увидел новость: «Траур. Умер Владимир Кунин». Пошёл смотреть библиографию и с огромным удивлением узнал, что автором сценария лучшего фильма 2007 года по версии MTV Россия был уважаемый мной писатель.

М-да. Нет слов. Вернее есть, но об ушедших — либо хорошо, либо никак.

Тогда скажу так: от «Хроники пикирующего бомбардировщика», «Старшины» и «Сошедших с небес» до «Сволочей» — очень длинный путь.

SAPIENTI SAT

См. АК: http://fantlab.ru/blogarticle12222

УЧЕНИКИ И ПРОЕКТЫ

Когда в 96-ом на прилавках появилась книга «Миры Стругацких. Время учеников», восторгам моим не было предела. Думалось: «Лучшие из лучших дадут жару! Уж они там сейчас развернутся!» Чтение сборника мой пыл несколько остудило. После выхода второго тома я откровенно приуныл.

Чаще всего те «развороты», что выполняли представленные «ученики», напоминали, в лучшем случае, суетливое ёрзание школьника, потрясающего поднятой рукой перед учительницей: «Меня, меня спросите! Можно мне?» – а в худшем, телодвижения слона, осторожно пытающегося протиснуться в посудную лавку.

Вспоминая прочитанное, могу выделить всего несколько работ. Отличное эссе «Пролетая над гнездом лягушки» Казакова – но включение его в сборник фанфиков было явно искусственным. Запомнились повести Рыбакова и Лукьяненко – без особого восторга, как лучшие из… мнэ-э-э… средних. А вот, откровенно простая, но очень неоднозначная работа Успенского по тем временам вызвала оторопь и именно из-за этого крепко засела в памяти.

Уровень произведений второго тома был такой, что по прошествии лет я просто не могу их оценить – практически ничего не помню. Один только «Вежливый отказ, или Как и почему я не написал «Страну Багровых Туч-2» Эдуарда Геворкяна. Симптоматично, не правда ли? Такие впечатления напрочь отбили всякое желание покупать следующие сборники.

Тем не менее, по другим изданиям знакомство с работами участников продолжилось, хотя то, что и они вошли в серию, выяснилось гораздо позже. Короткое «Сентиментальное путешествие на двухместной машине времени» из одноименного авторского сборника Лазарчука вызвало слабую надежду, что это может быть началом чего-то большего. Выпущенный отдельной книгой «Возлюби ближнего» Михаила Савеличева поначалу порадовал удачной имитацией стиля АБС, но к финалу резкий рост масштабов событий и увеличение темпа повествования разрушили чуть наметившееся хрупкое очарование.

Неожиданно интересным показался очень злободневный на тот момент «Мент обреченный» Кивинова. Хотя никакой прямой связи с Мирами Стругацких в повести не было и в помине, общие мотивы явно прослеживались, начиная с названия. А позже я узнал, что эту работу планировалось включить в первый сборник, но «не срослось» по срокам и объёму.

Казалось, серия благополучно умерла. Ан, нет. Не тут-то было.

Выход на экраны фильма Бондарчука-младшего всколыхнул интерес к теме и вывел серию из летаргического сна. А выход «Время учеников-2. Важнейшее из искусств» со знаменитым танком на обложке недвусмысленно указывает на связь этих событий. С точки зрения общей оценки интересно то, что самое сильное произведение сборника — повесть «Стажёры как предчувствие» Рыбакова — вызывает у меня стойкое чувство гадливости.

Меж тем, «Обитаемый остров» стал одним из самых известных и обсуждаемых произведений братьев – в основном, именно благодаря фильму, из которого наша поросль младая вообще хоть что-то узнала о Мире Полдня. Отзывы в сетевых обсуждениях неопровержимо свидетельствовали, что немалое количество зрителей положительно оценило эту работу в спектре мнений от осторожно-патриотичного «А чо, для нашего кина ничо так, намана)))» до безудержно-оптимистичного «А чо, мне понра. Хочу исчо)))». На основании оценок численности читающих среди этой целевой группы, что называется, «нарисовалась тема».

Как говорит наш дорогой шеф, куй железо, не отходя от кассы (с)

Именно в соответствии с данной концепцией недавно появился новый литературный проект – межавторский цикл «Обитаемый остров», в рамках которого предполагается издание целой серии книг. И хотя фамилии приглашённых авторов звучат неплохо, есть сильное подозрение, что при этом будет реализовано то направление, которое ещё пятнадцать лет назад предсказал (подсказал?) своим «Змеиным молоком» Михаил Успенский. То есть, заданный формат будет соответствовать не столько Саракшу АБС, сколько бондарчуковскому.

Оценивая общие тенденции и, учитывая также существование и процветание серии «S.T.A.L.K.E.R.», можно с уверенностью утверждать, что «Миры кагбэ Стругацких» становятся модным брендом со всеми отсюда вытекающими: пи-ар, пред и постпродакшн, ребрендинг и этот, как его… Во! Точно: продактплейсмент.

Но это уже совсем другая история (с) и она выходит за рамки обзора, да и не состоялась пока как свершившийся факт, хотя имеет все предпосылки к этому.

Возвращаясь к, с позволения сказать, официальному и магистральному направлению развития Fan Fiction Terra Strugatskia в форме межавторского цикла «Время учеников», то, используя медицинскую терминологию, следует признать – пациент в глубокой коме и скорее мёртв, чем жив. Жизнь поддерживается аппаратно. Методы интенсивной терапии положительных результатов не дают, прогнозы неутешительные. Но, поскольку с «практикой» нынче туговато, да и престижное это дело – поучаствовать в таком проекте – желающих «тоже полечить» не убывает. Вроде бы, и специалисты все дипломированные, до колдунов и знахарей дело пока не дошло, но родственникам стоит серьёзно задуматься: зачем мучить и себя, и больного?

Статья размещена в АК http://fantlab.ru/blogarticle12195

Наблюдая за очередным холиваром в Стругацкой теме, невольно задумался: странная это вещь — популярность писателя.

Пятьдесят лет назад два совсем молодых человека начали писать книги. И написано было не то, чтобы много, и вниманием прессы обласканы они не были, но известность на 1/6 части суши получили неимоверную. Не скажу, что любовь всенародную, но известность — несомненно. Помнят их до сих пор, и будут помнить долго, как бы некоторых это не бесило.

«Есть множество авторов, которых незаслуженно забыли, но нет ни одного, кого бы незаслуженно помнили»

Сразу вспомнился Булгаков, в советские времена тоже не особо распиаренный, рядовым читателям тогда почти не известный — только особо «продвинутым», да специалистам. А, поди ж ты! По последним опросам основная масса россиян признала «Мастера и Маргариту» лучшей русской книгой прошлого столетия.

И в связи с этим перед мысленным взором сами собой всплыли некогда прочитанные строчки, благодаря которым я, собственно, узнал о существовании самого Михаила Афанасьевича и его главного романа:

«…«Мастера и Маргариту» я в очередной раз прочитал, а после такой книги мне никакой другой читать но хочется. Вот тут, в предисловии, Булгакова называют «известным» -- а почему не великим? <…> Может, Бублик на выпускном экзамене скажет, что Булгаков был гениальным, а учитель не моргнет глазом?..»

Для первой половины 80-х годов прошлого века — чудесная проницательность автора…

Была у меня в отрочестве такая привычка — зайду в книжный, поброжу между полками, почитаю аннотации, да и куплю из заинтересовавшего что-нибудь недорогое, копеек за тридцать-пятьдесят. Многого из приобретённого таким образом и не упомню, от некоторых вещей остались только какие-то обрывки содержания, но небольшого формата коричневый томик с романом Владимира Санина «Большой пожар» перечитывался в своё время неоднократно, и потому память о нём сохранилась до сих пор.

Вот сейчас открыл интернет-страничку, начал читать и испытал не только радость узнавания. Ведь часто как бывает? Те произведения, что в детстве и юности восхищали, по прошествии лет кажутся скучными и неинтересными. Нет, «Большой пожар» не такой. Чтение захватывает сразу и не отпускает до последних страниц.

Если для кого-то это будет рекомендацией, то по глубине проникновения автора в тему, по уровню специальных знаний, пониманию специфики профессии и острому динамичному сюжету повествования «Большой пожар» лично мне напоминает лучшую из книг Артура Хейли — «Аэропорт». Но в сравнении с ним, несомненным плюсом у Санина является то, что я необыкновенно ценю — отличный юмор в диалогах и многочисленных бытовых сценках, явно взятых из реальной жизни. Благодаря этому язык повествования – сухой и лаконичный – лишь подчёркивает остроту и динамизм сюжета, основанного на реальных драматических событиях, но не превращает повествование в канцелярит сухого отчёта о них.

Книга до сих пор выглядит живой.

Этот роман для меня стоит в одном ряду с такими ныне малоизвестными, или вовсе незаслуженно забытыми, но прекрасными представителями реализма в советской литературе, как «Буря» Воеводина и Рысса, «Два капитана» Каверина и «Территория» Куваева.

Но есть у этой книги ещё один, нюанс, который не даёт забыть о ней по прошествии лет. Выше я рассказывал об удивительном прозрении автора относительно судьбы произведения М.Булгакова. А вот ещё:

«Мы, пожарные, давно усвоили, что никто не станет нами восхищаться, как космонавтами или ребятами, что поднялись на Эверест; знаем, что никто, буквально никто из нас, даже легендарные ленинградские пожарные в блокаду, не получил за тушение пожаров Золотой Звезды; привыкли к тому, что нас куда чаще ругают и проклинают, чем хвалят и награждают…

<…>

-- Хочешь, я тебе интересную цифру подкину? Нет, не подкину, а то ты совсем разбушуешься... Ладно, так и быть, пиши: звания Героя Социалистического Труда удостоены восемь почтальонов -- и ни одного пожарного…» (А ещё, как минимум одна библиотекарь — А.К)

Давно известно, какие фокусы порой выбрасывает человеческая память. По всем признакам выходит, и я был стопроцентно уверен, что впервые прочитал «Большой пожар» ещё в школе, то есть не позднее 85-го года. А в выходных данных указано: издательство «Молодая гвардия», 1986.

Но, как бы то ни было, наверняка это было лето. Значит рукопись уже была готова, прошла правку в редакции и находилась в типографии, когда в ночь с 25 на 26 апреля 1986 года пожарные расчёты небольшого украинского городка самоубийственно-героически бросились тушить пожар на четвертом энергоблоке Чернобыльской атомной станции. Сбылось ещё одно предсказание Владимира Санина — через пять месяцев сразу троим пожарникам было присвоено звание Героя Советского союза. И только одному Телятникову — не посмертно…

Прошло почти три десятилетия. Жизнь внесла свои решительные коррективы в восприятие многого из прочитанного мной. Советский союз исчез с карты планеты. Современный правопреемник Главного управления пожарной охраны МВД СССР — нынешнее ведомство Сергея Кужугетовича — от информационного вакуума отнюдь не страдает. Званий Героя для них больше не жалеют, да и Сам золотую звёздочку на груди постоянно носит — и в форме, и в цивильном. Вот, только безоговорочно в повальные мужество и героизм, верность идеалам добра и справедливости этих людей ныне уже не шибко верится. Сам я с некоторыми пожарниками знаком лично и не понаслышке знаю — как и везде, разные люди среди них были и тогда, и попадаются теперь.

Но вне зависимости от всего этого, с момента прочтения «Большого пожара» и по сей день я, вслед за автором романа, всегда мысленно говорю: «Удачи вам, ребята!» — когда вижу красные пожарные машины, несущиеся по городу под истошный вой сирен. И только при виде их синих мигалок, да ещё, пожалуй, неотложек, я не испытываю ныне негативных эмоций.

А автор и его книга достойны того, чтобы помнили.

Отзыв размещён в АК http://fantlab.ru/blogarticle12164

Первая половина статьи — прекрасный рассказ о творчестве писателя в период до 1996 года.

Но дальше начинается чистая вкусовщина, с которой согласятся только очень некритичные фанаты Сан Саныча.

Цитата: «Вначале в Красноярске, а потом в Питере выходит его роман <...>, знакомый широкому читателю под названием «БЕШЕНАЯ». <...> А главное -та необычная и замысловатая фантазия, так выгодно отличающая вещи, вышедшие из под пера А. Бушкова от заполонившей наши прилавки серийной продукции изготовителей всяческих СЛЕПЫХ, ТУПЫХ и БЕЗМОЗГЛЫХ». (выделено мной — А.К)

Поразительная избирательность в подходе к названиям!

И если с оценкой первых двух книг Свароговского цикла я вполне согласен, то попытки доказать, что и остальные книги серии, включая ВСЕ его внеталарские похождения — качественная и высокопрофессиональная работа, выглядят малоубедительно.

Завершает статью крайне оптимистическое утверждение, что впереди нас ждёт ещё много прекрасных фантастических работ Бушкова, и надежда на появление многочисленных книг эпигонов Мастера в сериях «Александр Бушков. Время учеников-1,2,3...» или «Новые миры Александра Бушкова».

Кстати, глядя на «Миры братьев Стругацких. Время учеников», последнее пожелание мне кажется не таким уж и многообещающим.

Вывод: качественный обзор фантастических рассказов и повестей, вышедших из-под пера Бушкова в советский период, занимает всего 60% текста, отсюда и оценка.

Статья «Бушков, как он есть» размещена в АК В.Лещенко: http://fantlab.ru/blogarticle12036

По результатам недавних прений в теме «Творчество АБС», на днях открыл последний том «Неизвестных Стругацких», и среди прочего почти сразу наткнулся на статью г.Лемхина.

Ответную статью, опубликованную там же, написал Роман Арбитман – человек, который, по мнению некоторых, нередко имеет склонность в пылу критики «пьянеть от помоев». Но в данном случае, он старался выглядеть возможно более белым и пушистым, используя исключительно мягкие, округлые и предельно взвешенные формулировки.

Я же такой потребности пока не ощущаю. Лично для меня, г.Лемхин мало чем отличается от небезызвестного г.Юркина. При том, что изначальные предпосылки к их откровениям внешне диаметрально противоположны, оба они – всего лишь две стороны одной медали. Один озабочен ограничением доступа ПРОСТЫХ читателей к текстам АБС, мотивируя это тем, что подобная литература отрицательно влияет на умы и психику населения России, которому в скором будущем уготована сакральная участь. Другой же, якобы, обеспокоен исключительно целостностью и незамутнённостью восприятия «чистого» творчества АБС теми же самыми ПРОСТЫМИ читателями.

«Это у нас только дубли простые» (с)

Читая откровения обоих, в современных реалиях не воспринимаешь их никем иным, кроме как наследниками тех самых церберов (кураторов и рецензентов) из разного рода «Молодых гвардий», отнюдь не по приказу, но по собственной воле пестующих и наставляющих на путь истинный неразумных чад – исключительно так, как они это понимают.

Нет, какая трогательная забота обо мне, любимом! Какая незамутнённая вера в понимание того, что такое «хорошо» и что такое «плохо». А моё личное мнение их не только абсолютно не интересует, но и может быть отброшено, как пренебрежительно малое и несущественное в рамках борьбы за всеобщую, полную и окончательную победу Добра. В том смысле, как они его понимают.

Положа руку на сердце, большинство текстов, представленных в цикле «Неизвестные Стругацкие», не оставили практически никакого отклика в моей душе – это действительно рабочие материалы. Но представляют они интерес не только для специалистов, но и для истинных фанатов творчества АБС, мало чем отличающихся от тех, кого сам г.Лемхин называет «специалистами». Правда, нередко эти «почти специалисты» готовы дать сто очков форы так называемым «истинным специалистам», а количество первых намного превосходит вторых.

Но финальное откровение нашего бывшего земляка, ныне проживающего с другой стороны океана, хочу прокомментировать особо:

«…я думаю, что материалы, опубликованные в «Неизвестных Стругацких», не должны были появляться в массовом издании. Место этим бумагам – академические сборники, монографии или же (надеюсь, такое когда-нибудь произойдёт) академическое собрание сочинений братьев Стругацких».

Академическое издание? Видывал я эти издания. Тиражи там – от нескольких сот и аккурат до нескольких тысяч экземпляров. И чем же нынешнее издание не академическое при его-то пяти тысячах? Вполне себе оно самое и есть.

Массовое издание? Книга, о существовании которой 99,9% русскоязычных читателей и не подозревают – это массовый читатель?!! С трудом представляю, что эту книгу купит кто-то из тех, кто тоннами потребляет продукцию, производимую S.T.A.L.K.E.R., Ольги Мяхар и иже с ними.

Очевидно, слабо разбирается гражданин САСШ г.Лемхин в современных российских реалиях. А симпатичные розовые очки он увёз с собой, как память о ныне исчезнувшей стране под названием СССР.

Насколько я понял, г.Лемхин высоко оценивает свои прошлые заслуги в борьбе с Драконом, но, очевидно, позабыл о последующих личных проблемах победителей этих рептилий. Да и о конечном пункте дороги, вымощенной благими намерениями – тоже.

Оценка 3 — и только потому, что г.Лемхин взял на себя труд описать находящиеся у него документы. За это ему — наше большое человеческое «Спасибо!».

Отзыв, текст статьи г.Лемхина и Романа Арбитмана — в АК: http://fantlab.ru/blogarticle11768

Не люблю такие рецензии: примерно 80% текста в три тысячи знаков — скрупулёзный пересказ содержания книги, практически, до самой развязки — то есть, один сплошной спойлер. В финале — сакраментальные вопросы: «Удастся ли ГГ победить обстоятельства? Смогут ли они спасти свою любовь?»

Найдено здесь: http://anothersvision.narod.ru/avtory/kritika/statyi/dyach08.html

Что хотите со мной делайте, но после «Слова Оберона» соавторы сами почувствовали, что цикл выдыхается, и, выдав «на гора» всего за год сразу два романа (давайте их считать таковыми, несмотря на объём), они приняли решение сделать передышку. Следующая книга – заключительная часть трилогии появилась только спустя три года. И это явно пошло книге на пользу.

Отринув шаблоны и клише, на основе которых строились фабулы двух предыдущих книг, на это раз из под пера Дяченок вышло оригинальное и самостоятельное произведение. И давайте здесь не будем зацикливаться на извечной теме глобального противостояния Добра и Зла – в принципе, данный сюжет характерен всему классическому фэнтези.

Это как раз нормально. Плохо, когда в таких книгах друг другу противостоят в лучшем случае трафаретно-хорошие и плохие, а в худшем – дистилированно-идеальные и отвратительные персонажи. Именно поэтому мне же из фэнтезийных реалий в первую очередь запомнился образ юного черного мага Максимилиана, чей не совсем понятный, но, в целом, независимый статус и наследственное увлечение некромантией позволили авторам до самого финала поддерживать у читателя неясность относительно его личных планов в борьбе, идущей в том мире. И этот герой, несомненно, один из самых ярких персонажей книги.

А вторая удача – Меч-Игла. Может быть я ошибаюсь, но если в этом жанре сам образ волшебного меча достаточно традиционен, то использование такового не для военных целей, а для сшивания миров – идея совершенно оригинальная. И процесс этот на порядок интереснее эпического полотна противостояния Королевства нашествию деперсонифицированного зла Саранчи с последующей в финале ужасно-кровавой и героически-магической битвой.

Лично меня умиляют отзывы на роман тех почитателей фэнтези, которым именно это больше всего пришлось по вкусу. Как справедливо замечал в таких случаях Юлий, конь богатырский: «Не смешите мои подковы!» Со времен Профессора этого добра наворотили горы. И красная цена ему – пятьдесят копеек пучок.

Положа руку на сердце, честно ответьте: кто-нибудь сомневается в исходе? Финал книги совершенно закономерен: Зло наказано, Добро восторжествовало, справедливость восстановлена.

Вспоминая утверждение: «для детей надо писать как для взрослых, только лучше», — скажу, что в данном случае выполнить это требование вряд ли удалось. К шедеврам и сам роман, и весь цикл я не отнесу, но как всегда в таких случаях, наиболее точно оценить их смогут только те, кому эти произведения адресованы. Поэтому позвольте напоследок самоцитату из отзыва на «Недотёпу» Лукьяненко: «Окончательный приговор этой фэнтезийной сказке может дать только самый беспристрастный читатель или слушатель – ребёнок-подросток. Опробуйте на них и узнаете результат».

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК http://fantlab.ru/blogarticle10929

Сколь давно известен тот факт, что уровень произведений в составе цикла падает? И хорошо, если постепенно. Исключения, подтверждающие это правило можно, буквально, по пальцам пересчитать.

И, к сожалению, «Слово Оберона», к их числу никак отнести нельзя.

Главной героине, уже знакомой читателям по роману «Ключ от Королевства», предстоит решить совершенно стандартную задачу в стиле «пойди туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю, что». Перед нами классический квест в поисках артефактов, в качестве которых выступают женихи для принцесс. Обязательными опциями фэнтезийных произведений такого типа являются: очень «разноплановые» спутники ГГ, безжалостный противник, разнообразные препятствия и трудности, для преодоления которых попеременно нужны в равных пропорциях необычные способности, знания, ловкость, хитрость и честность. Пригодится и щепотка коварства. А для объединения всех ингридиентов – командная игра.

Как и в первом романе цикла, супруги Дяченко предлагают своё решение стандартного сюжета, но в данном случае успех весьма сомнителен.

Интересно, что большинство авторов других отзывов считают «Слово Оберона» не менее удачным произведением, чем первая книга, а то и превосходящим её. Очевидно, здесь сыграло роль моё отношение фэнтези в целом, о чём я упоминал неоднократно. И там, где я вижу стандартную, качественно сделанную ремесленную поделку, перед адептами жанра предстаёт лакомое и любимое блюдо.

С моей же точки зрения, «Слово Оберона» – совершенно ни к чему не обязывающее чтение. Из несомненных плюсов романа могу отметить только хорошие литературные качества текста, а также яркие реалии в стиле «нуар», придающие некоторый шарм миру за печатью.

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК http://fantlab.ru/blogarticle10929

Если судить по тиражам издаваемой ныне фантастической литературы, именно фэнтезийные книги наиболее востребованы у значительной части читательской аудитории. Многие специалисты считают, что подобные пристрастия являются ярким проявлением одной из форм эскапизма. И если это действительно так, а я склонен этому верить, то популярный до шаблонности сюжет «наши в другом мире» можно считать квинтэссенцией литературного эскапизма.

Читатель с легкостью персонифицирует себя с персонажами, которые уже на первых страницах чудесным образом оказываются в мире меча и магии, окунаясь в водоворот приключений разной степени опасности и увлекательности.

Вот только всё это давно набило оскомину. Вся эта бесконечная череда майоров-десантников, разных прочих спецназовцев и студентов, отягощённых энциклопедическими знаниями, но с обязательным увлечением восточными единоборствами в комплекте с историческим фехтованием. А пуще этих – разномастные дамочки, с внезапно проснувшимися в них недюжинными магическими способностями.

А ведь к некоей разновидности последних вполне можно отнести и Лену Лапину – главную героиню романа «Ключ от королевства». Девочка просто обречена на эскапизм. В обязательный комплект юной «попаданки» входят: светлый цвет волос, подростковые комплексы, неблагополучная семья, проблемы в школе, но главное –королем Обероном у неё была выявлена потенциальная возможность в среднесрочной перспективе стать Магом Дороги.

Кроме этого «Ключ от королевства» – классический роман взросления, что также подразумевает широкий спектр устоявшихся клише и штампов. Как это принято, главный герой просто обязан первоначально показать полную несамостоятельность в новом мире, и несостоятельность в профессии, затем добиться некоторых успехов, наделать множество всевозможных ошибок и героически их все преодолеть. В самом худшем варианте – именно благодаря его усилиям всё закончится хорошо. Нередко – чуть ли не вопреки логике.

Выбрать именно такую сюжетно-жанровую площадку для строительства своего Мира – серьёзная опасность для писателя. Своего рода вызов его таланту. И в данном случае соавторам удалось более-менее успешно пройти по узенькому мосту над пропастью.

Во-первых, книга адресована детской и подростковой аудитории, и именно в этом случае использование приёма «наши в другом мире» я считаю вполне оправданным. Особенно, с учетом того, что юный читатель видит перед собой историю сверстника.

Во-вторых, проходя по ходу повествования через опасности и приключения, преодолевая трудности и выбираясь изо всех положенных по сюжету ловушек, в большинство из которых она попадает по вине собственных комплексов и заблуждений, Лена именно, что взрослеет. И при этом, она по-прежнему остаётся нормальным и живым подростком, а отнюдь не превращается чудесным образом в очередную реинкарнацию Мэри Сью, легионы которых заполонили полки наших книжных магазинов.

Ну, а несомненным украшением, почти стопроцентным попаданием в цель, можно в очередной раз с уверенностью назвать созданную соавторами литературную вселенную, где король Оберон в вечном поиске ведёт по Тонкому миру своё Королевство.

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК http://fantlab.ru/blogarticle10929

Уже самое начало книги меня изрядно удивило и заинтриговало: сначала предуведомление – за миллион лет до описываемых событий, а затем – реалии этого мира…

Впрочем, основные события романа вскоре отодвинули на второй план историю из жизни наших современников и соотечественников. Разворачивающаяся картина мира, в котором магия стала наукой, ремеслом и искусством казалась гораздо интереснее. Нарочито неторопливое повествование перемежалось многочисленными развёрнутыми справками, поясняющими и проясняющими законы и принципы, по которым функционирует эта Science Fantasy вселенная. Скрупулёзно прописанный мир – главное и несомненное достоинство романа. Ни на секунду не сомневаюсь, что въедливые читатели найдут несуразности, нелогичности и ляпы, но в общем и целом всё сделано отлично.

Меж тем, детективный сюжет увлёкал всё больше, по мере того, как наследственный маг первой степени Хорт зи Табор оказывался всё глубже затянут в воронку событий, полных «ужасных опасностей и стр-р-рашных приключений» ©. А ещё доставлял удовольствие сам процесс поглощения текста.

Но раз за разом повествование прерывалось, возвращаясь к тщательно прописанному, образному и многословному описанию ссоры далеких предков персонажей романа, всё больше и больше выводящих меня из себя. Нужно быть очень большим любителем психологической прозы, чтобы смаковать описания переживаний некоей женщины и подробности на пустом месте возникшей ссоры, медленно, но неумолимо разрушающей хрупкий мир её семейного счастья. Хотя и было понятно, что интерлюдия как-то соотносится с похождениями, но задумываться над всем этим не было ни желания, ни необходимости до самого финала, где, наконец-то, прояснилась связь событий, разделённых сроком в миллион лет (или чуть меньше, но очень давно ©). Всё оказалось вполне логично, невероятно банально и очень грустно…

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК http://fantlab.ru/blogarticle10393