Фабула этой повести ближе всех к той, что мы знаем о первоначальном замысле Стругацких. [2] Очевидно, для усиления такого эффекта авторы использовали тексты черновиков отдельных эпизодов романа. И они единственные, кто не использовал принцип «Нэ так всё было».

События романа разворачиваются с момента стрельбы Сикорски в хранилище Института Внеземных Культур, быстро переносятся на Саракш и столь же быстро развиваются дальше, вплоть до прибытия Камеррера на центральный остров Внутреннего круга Островной империи, где он обнаруживает островок Мира Полдня (с флайерами и кабинками нуль-Т).

В повести всё быстро. И от этого при чтении постепенно возникает ощущение, что перед нами не полноценное произведение, а, скорее, конспективный набросок чего-то значительно большего по объёму. Особенно очевидно это становится, когда понимаешь всю грандиозность замысла соавторов, попытавшихся в одной книге замкнуть как можно больше сюжетных линий Полуденного цикла и объяснить все странности и недомолвки остальных книг, для чего используется средство, давно ставшее универсальным — пресловутые Странники.

Несмотря на таких серьёзных помощников, сразу вспоминается поговорка о потенциальной возможности объять необъятное. Раздражает.

Описание государственного и политического устройства Островной империи дано настолько широкими мазками, что его просто нет. Нет абсолютно никаких объяснений, что и как обеспечивает существование столь сложной и оригинальной государственной структуры. Какой социальный механизм не позволяет весёлым ребяткам из Внешнего круга перебить на фиг хотя бы и жителей соседнего Среднего круга и, устроившись с комфортом в их уютных домишках, поразвлечься с местными бабами? Что им мешает, если они ни бога, ни чёрта не боятся? Непонятно. Не верю.

При более чем скромном объёме книги, когда повествование несётся «галопом по европам», с минимальным количеством деталей, оживляющих повествование и персонажи — диалогов, описаний и т.п. — при этом то и дело возникают якобы значимые сцены на развитие основного сюжета никак не влияющие. Зачем, например, сцена со встречей голованов на дороге? За что был убит командир Белой субмарины и зачем нам знать об этом? Абсолютной и полной загадкой для меня осталась причина, по которой в повествование была введена линия Саула Репнина.

Большинство персонажей Мира Полдня не вызывают никаких положительных эмоций. Они откровенно непрофессиональны, у них отталкивающая внешность, истеричное поведение. Максим в ходе расследования выглядит совсем не таким, каким мы привыкли видеть его в ЖВМ. Он брутален и напоминает, даже не хитрого и ловкого следователя а-ля Папаша Мюллер, а, скорее, героя второразрядного российского боевика, задёшево разводящего лохов. На себя самого остался похож только Айзек Бромберг — маска если не безумного, то странного учёного.

В общем, не просто «скучно», но «СКУЧНО!!!»

Утверждения о том, что авторы бережно и тщательно пытались копировать стиль АБС кажутся сильно преувеличенными. Более того, использованные отрывки самих Стругацких (о чём в одном из случаев авторы честно предупредили читателей) по моим субъективным ощущениям просто выпирают из всего написанного, критически отличаясь от остального текста. Нигде нет узнавания. Собственный стиль авторского дуэта сух и неярок.

Не обошлось и без ляпов, вроде: «Благо дорога все больше прямая, почти без виражей». Что за гоночные треки там в долине Голубой Змеи? Ну, а «эпик фейл» — чудесное спасение Максима при попытке переправится через пролив из Внешнего круга, достоин более подробного разбора.

«…слева, под водой, стремительно приближалось к катеру вытянутое фосфоресцирующее пятно, и Максим внезапно понял, что это такое, и рявкнул: «В воду!» — и сам оказался за бортом, и мощными гребками уходил все глубже, глубже, чтобы не достало осколками и взрывной волной <…> Мощная попалась торпеда. Такой и Белую субмарину подорвать, как два пальца обос...». [3]

ИМХО, чем нырять, лучше оставаться в лодке — тогда охраняется хоть какая-то вероятность выжить.

Ха! Осколков Максим испугался. Конечно, соавторы могут и не знать, что осколки теряют убойную силу, буквально, через несколько сантиметров после падения в воду, а одним из самых эффективных методов борьбы с подводными диверсантами является гранатометание с подрывом на глубине. Но про то, как браконьеры глушат рыбу, они должны помнить. Хотя бы по фильму «Пёс Барбос и необычный кросс» Гайдая. Неужели не видели?

Нет, конечно, я всё помню: семь пуль в грудь, из них одна — в сердце, и всё такое. Но там упоминалось ещё, что если стрелять в голову… Так вот, в боевой части торпед десятки килограмм взрывчатки, и чем глубже погрузишься, тем сильнее будет гидродинамический удар. В голову, говорите? А вы видели, как разбивается яйцо?

Настоятельно рекомендую в следующем издании «глубже, глубже» заменить на «дальше, дальше» — это резко повышает шансы Максима выжить. Хотя и в воздухе контузия от близкого взрыва неизбежна.

Всё это в пассиве. В активе «Операции…» только одно, но важное достоинство — по сравнению с иными, эта повесть очень короткая.

А в завершение, хочу поделиться наблюдением, вызвавшим моё немалое удивление.

Среди прочего в повести Верова-Минакова неожиданно проскакивает фраза, что «…базовые элементы конструкции излучателей не только самовосстанавливаются, но и самовоспроизводятся». На сюжет это практически никак не влияет, а физические принципы и причины этого явления совершенно непонятны, но авторами нигде не объясняются. Насколько я знаю, и у самих Стругацких тоже ничего подобного никогда не говорилось.

А вот в «Чёрной пешке» у Дмитрия Лукьянова значительная часть сюжета основана именно на этом явлении, а роман его выложен в сеть на год раньше. Странная такая коллизия. Но никаких выводов от меня не ждите, простая констатация факта.

----------------------------------------

UPD1: Обижается народ, мол, в плагиате обвиняю. Меж тем, следует обратить внимание на финальную фразу: «...никаких выводов от меня не ждите, простая констатация факта».

В данном случае, вместо упражнений в сомнительном остроумии с использованием обсценной лексики, наилучшим вариантом был бы публичный тычок моим носом в простое и однозначное объяснение обнаруженного странного факта. И у меня не оставалось бы иного выхода, кроме как публично же принести извинения авторам за то, что моя невнимательность, или недостаточная информированность привели к появлению малообоснованных и в корне ошибочных подозрений.

Но, хозяин — барин. На предложение ответом было молчание. А то, что и Лукьянов и Веров-Минаков использовали гипотезу Казакова, озвученную ещё в 1994 году в эссе «Полёт над гнездом лягушки» мне подсказал сам Лукьянов — у него в тексте романа есть ссылка.

Поэтому никаких извинений. В отзыв добавил пояснение.

----------------------------------------

UPD2: Касаемо линии Саула Репнина.

Коллега pitiriman поделился со мной ссылкой http://valera-curkan.livejournal.com/60924.html?thread=215804#t215804

Хорошо, что возникновение этой линии как-то обосновано и вроде бы лихо закручено. Но, поскольку повесть меня не совершенно заинтересовала, не возникло и желания распутывать все хитросплетения сюжета. Остальные могут воспользоваться.

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК: http://fantlab.ru/blogarticle12751

Как много значит для автора и его книг хорошая реклама!

В этом плане «Улитке» и Стругацким очень повезло. По крайней мере, в отношении меня – пропиарили их знатно, хотя и в условиях довольно необычных.

Ночь. Команда «Отбой» прозвучала уже давно, но не для нас троих «счастливчиков», уж и не помню за какую провинность назначенных мыть лестницу центрального входа – широченные мраморные ступени от выхода на чердак через четыре этажа к парадному крыльцу. На этажах потолки под четыре метра – вариации на тему «копать отсюда и до обеда». Спать пойдём, когда закончим. Вся ночь впереди.

Как я потом понял, компания мне в тот раз попалась довольно оригинальная. Обязательные разговоры о «сволочи-старшине», чувстве голода, желании спать и прочих насущных проблемах современности быстро сошли на нет, а на баб (прошу прощения у дам), как это обычно бывало раньше, почему-то не вышли. Вместо этого мои товарищи по несчастью, исходя из понятных им одним ассоциаций, начали увлечённо сыпать цитатами из неизвестной мне книги. По их мнению, это произведение как нельзя лучше характеризовало окружающую нас казарменно-казённую действительность. Казалось, они знают книгу наизусть…

- Я не пью. У меня печень больна! Вот справка, прошу, — Клавдий-Октавиан Домарощинер из Группы искоренения достал из кармана и помахал перед лицом Тузика мятым тетрадным листком с треугольной печатью, исписанным неразборчивым медицинским почерком. Перец различил слово «антабус»…

- Ну, что стоите? Бездельники! Разве для этого вас писали? Доложите-ка мне, как идёт сев, сколько посеяно разумного, доброго, вечного? Каковы виды на урожай? А главное – каковы всходы? Молчите…

- У вас тоже трубки нет? – Есть, как не быть. — А почему вы тогда не слушаете? – А не слышно ни хрена, мы провода перерезали…

- Не везёт Домарощинеру. Возьмёт новую сотрудницу, поработает она у него полгода – и рожать…

…большая картина, изображающая подвиг лесопроходца Селивана: Селиван с поднятыми руками на глазах у потрясённых товарищей превращался в прыгающее дерево….

…У коттеджей стояли какие-то люди в ночном белье с завязанными глазами, и каждый махал сачком для бабочек. Цепь бегущих людей в развевающихся чёрных плащах тащила то ли бредень, то ли волейбольную сетку…

…привез в чемодане малолетнюю любовницу и прячет ее в подвале пекарни… Ким читал эти доносы и одни бросал в корзину, а другие откладывал в сторону, бормоча: «А это надо обмозговать…»…

- Откуда это? – заинтересовался я. Книга была мне совершенно незнакома.

- А ты что, не знаешь? Да это же Стругацкие, «Улитка на склоне». Не читал? – ребята смотрели на меня если не презрительно, то уж жалостливо, это точно.

Наверное после моих слов они даже несколько бравировали передо мной заниями, пересказывая какие-то, особо запомнившиеся им эпизоды. Интересно, что внятно объяснить сюжет и основную мысль книги они не хотели (или не могли). «А помнишь…?» «Ага!» «А вот ещё…» «Ха-ха-ха!» Поскольку я был не в теме, то сначала просто молча слушал, потом принялся хихикать вместе с ними. Под конец мы откровенно ржали в полный голос. Развеселились не на шутку.

Странная реакция наказанных вызывала жуткую зависть часового у знамени на посту №1 и даже привлекла к нам внимание дежурного, выползшего по этому случаю из своего аквариума. Не найдя формального повода придраться к качеству работы, он строго указал нам на необходимость соблюдать тишину в ночное время (чтоб спать ему не мешали) и убыл восвояси. Тем более, что работу к тому времени мы уже закончили. Время пролетело незаметно.

Всё услышанное прочно отложилось в памяти и вызвало насущную потребность приобщиться. На следующий же день я пошёл в библиотеку и взял все книги Стругацких, которые тогда были «не на руках». Ни в эту, ни в несколько следующих ночей выспаться мне тоже не удалось, пока не проглотил запоем всё.

А дальше началось: охота за другими книгами АБС из библиотеки, поиск и воззвания к совести злостных «невозвращенцев», уточнение, что, где, когда издано, у кого есть, кто поможет…

Но это уже совсем другая история...

Искусству угрожают два чудовища: художник, который не является мастером, и мастер, который не является художником. © А. Франс

Вот что у меня есть сказать по поводу творчества г-на Бушкова А.А.

Все его книги, попадавшие мне в руки, я читал с определённым интересом, это факт (кого интересуют конкретные наименования – обращайтесь, поделюсь мнением). Несомненно, и талант у автора есть, и огромная эрудиция в самых разных областях знаний, но к настоящему моменту Бушков – всего лишь ремесленник, всецело посвящающий свои труды выбиванию бабла из пипла, иногда – разного рода литературным экспериментам, в своё удовольствие. Но тоже – только ради денег.

Начинал Сан Саныч ещё в о-очень советские времена, когда редакторы были не чета нынешним и может поэтому (или в том числе поэтому) его тогдашние НФ-повести и рассказы достаточно высоко оцениваются специалистами.

А потом пришёл рынок «и тут такое началось». Ну, вы сами знаете. В результате уже первые романы Свароговского цикла содержали огромное количество «блох», нестыковок и фактических ошибок – я их насчитал больше трёх десятков. Многие помню до сих пор (пишу по памяти, можете проверять):

[*] Чтобы быть в немедленной готовности к отражению следующей попытки перетащить его в прошлое, Сварог взводит затвор пистолета, но ставит его на предохранитель «…а то бывали случаи, когда табельный «Макар» самопроизвольно стрелял, находясь в кобуре» (за абсолютную точность цитаты не ручаюсь). В этом случае действия ГГ абсолютно бессмысленны, так как пистолет ПМ автоматически снимается с боевого взвода при постановке на предохранитель. Зачем тогда спрашивается огород городить – снял бы сразу с боевого взвода, но на предохранитель не ставил и стрелял самовзводом (напомню, что ГГ – аж майор ВДВ и с а-а-агроменным боевым опытом, поэтому такие нюансы должен знать обязательно).

[*] Колдун отлил для ГГ пулю из золота, но в сцене стрельбы по доисторическому полководцу Бушков пишет, тщательно смакуя детали происходящих при этом процессов: «Нажал курок…» бла-бла-бла… «боёк наколол капсюль… и стремительно расширяющийся столбик пороховых газов начал толкать [b]кусочек свинца в медной оболочке[b]» (кроме выделенного за точность опять не ручаюсь).

[*] До Талара у ГГ нет усов, но они появляются после переноса, когда Сварог разглядывает себя в зеркале.

[*] У ГГ какие-то там постоянные проблемы с уровнем раздетости при переносе в другой мир – то он абсолютно голый, то с нательным крестиком, то без оного – честно говоря, нюансы точно не помню.

[*] Приметная скала, у которой галеры речных амазонок выходили в мир Талара, похожа то на вопросительный, то на восклицательный знак – лично я с трудом представляю себе и первое и второе.

[*] Сварог приложил огромные усилия, чтобы вернуться с поверхности Талара на острова к ларам. Собственно, это и было основной целью его квеста на протяжении почти всей первой книги. В результате ГГ прошёл через множество передряг и приключений, но наверх попал только после героической ужасно-кровавой финальной битвы, начиная которую Сварог существенно ослабил силы противника, используя джинна. А на фига это всё ему надо было, если примерно с середины книги у него постоянно был с собой старинный сосуд, содержавший джинна-на-три-желания, каковые и были ГГ бессмысленно растрачены, хотя и одного из них хватило бы, чтобы мгновенно перенестись домой.

[*] В Хелльстаде должны выходить из строя любые электронные приборы. Но после того, как Странная компания пересекла его территорию, у них этого не произошло и то ли компьютер ГГ, то ли электронная отмычка (а может даже и то и другое) каким-то чудом продолжают работать.

[*] А зачем им вообще электронная отмычка, если у них есть человек, с магическими способностями, позволяющими открывать любые замки?

[*] При поездке на скоростной платформе по Хелльстаду Странная компания проезжает над большой рекой и ГГ прикидывает, что судя по размеру, это Ител. Но тот, судя по карте, в Хелльстаде не протекает.

[*] В Глоссарии сообщается, что по сравнению с Землёй на Таларе как-то повернуты стороны света и называются они по другому. Но указывая направления по ходу повествования, автор постоянно забывает произвести этот поворот, а периодически вообще сбивается на земные названия.

[*] Когда тётка Чари принимает под своё командование пароход, просто вянут уши – для старой морской волчицы пиратша допускает слишком много грубых ошибок в терминологии. Особенно запомнилось, что ют у неё на носу, а бак на корме.

[*] и т. д., и т. п. – желающим уточнить и продолжить предлагаю работать с текстами самостоятельно.

Гы-гы. Это я ему тогда письмо писал :) Помню как сейчас: «Дорогой (зачёркнуто) Уважаемый Александр Александрович! Являясь ярым поклонником Вашего творчества, с огромным удовольствием прочёл романы «Рыцарь из ниоткуда» и «Летающие острова». К сожалению впечатление от прочтения было несколько подпорчено… вы, наверное, почему-то… привожу список, как указано ниже... надеюсь в следующем издании… с огромным нетерпением жду продолжения… Желаю дальнейших творческих успехов…»

Так и не решился отправить – кто я такой и кто великий писатель Бушков. Э-эх, уже почти пятнадцать лет прошло, а ведь черновик до сих пор где-то в бумагах валяется. Впрочем, даже если бы я всё это отправил, очень сомневаюсь, что г-н Бушков стал бы что-нибудь исправлять.

Потому что начались новые времена. Теперь можно было без зазрения совести отдавать «Азбуке» очень сырой, не прошедший вычитку и редакцию текст, а та его издавала и неоднократно переиздавала, ничуть не озаботясь правкой. А стране уже нужны были новые герои и Бушков пошёл штамповать боевики Шантарских циклов («Пираньи», «Воры», «Бешеные», «Волки» и прочие «Волчьи стаи»), со страниц которых полезли отморозки в погонах и без, размахивающие пистолетами.

Кстати об огнестрельном оружии. Сан Саныч обожает его. По слухам он даже поплатился за свою любовь – отсидел срок за незаконное хранение. Не знаю, было или не было, но Бушков явно гордился своими познаниями в этой области, ибо во многих произведениях к месту и не месту с тупой уверенностью профана вкладывал в уста своих персонажей заявления типа «Вальтер ППК» – лучший пистолет всех времён и народов». При этом могу смело утверждать, что познания Бушкова в этой области были ниже плинтуса (например, см. выше). По крайней мере — до поездки в Чечню, после неё уже «Четвёртый тост» в этом плане выделяется в лучшую сторону.

Но вернёмся к фантастическим произведениям Бушкова.

В конце 90-х начался рост продаж отечественной фантастики и Сан Саныч немедленно отреагировал на это событие, вспомнив, что он когда-то начинал именно в этом жанре.

Сначала автор просто тупо заколачивал бабки («Нечаянный король», «Железные паруса», «По ту сторону льда»), хотя какое-то качество текста всё ещё сохранялось.

Прокатило. И поэтому дальше вместо ожидаемого продолжения Таларского цикла начались хотя и читаемые, но всё более неудобоваримые похождения Сварога в каких-то совершенно посторонних мирах («Чужие берега», «Чужие паруса», «Чужие зеркала»). Каждый цикл в предисловии предварялся глубокомысленными заявлениями автора о необходимости такого шага – типа, для лучшего раскрытия глубокого внутреннего мира ГГ и других положительных качеств его личности.

Апофеозом процесса спуска под плинтус Свароговской серии стал цикл о Короне. Три «рóмана» за год («Пленник Короны», «Враг Короны», «Спаситель Короны») – классный навар, ведь цена за них была полновесной! Но что это были за книги: газетная бумага, крупный шрифт… Ну, и это вы тоже знаете. О внутреннем их содержании я вообще молчу. Или автор явно презирает своего читателя и откровенно издевался над ним, или написано это было в сильно измененном состоянии сознания (в одном из своих интервью Бушков не стесняясь сообщил, что не может написать страницы текста без рюмки коньяку). Фанаты Сварога были в шоке, а пипл хавал (судя по отзывам в сети – многим это блюдо оказалось по вкусу).

Итак, Сан Саныч полностью превратился в ремесленника, без зазрения совести отдав свой талант на откуп рынку, совершенно не комплексуя от этого и оставаясь вполне довольным жизнью. Периодически он издаёт какую-нибудь книжку, написанную более-менее хорошо (на интересующую его в данный конкретный момент тему, как правило – первую книгу новой серии, например, «Д´Артаньян – гвардеец кардинала»), а в остальное время крапает бесконечные продолжения (для бабла).

Бушков – ремесленник откровенный, он даже не сильно скрывает это. То ли в предисловии, то ли в послесловии к «Сибирской жути» (не помню уже №), написанной уже не в соавторстве с Юрием (Юлием?) Буровским (?), а самим этим Юлием-Юрием, прямо говорится что-то типа «Мой друг и соавтор Бушков рассказал мне, как любой человек может написать бестселлер. Я воспользовался его любезным советом и выношу свой труд на ваше рассмотрение» (с) (за точность… см. выше).

Кроме того, аффтара «какбе» подозревают в плагиате. Господа Фоменко и Носовский сильно обижались, что значительная часть фактов их теории, известной в широких кругах ограниченных людей, перекочевала в первую «Россию, которой не было» под видом откровений самого Сан Саныча и безо всяких ссылок на первоисточники.

Отдельный вопрос, как бы это помягче выразиться, о неоднозначности, сложности и многогранности некоторых сторон богатого внутреннего мира автора. О чём это я? Все постперестроечные художественные (можно так сказать, чтобы отличать от публицистики?) произведения Бушкова под завязку набиты сценами совокуплений, разными по степени извращённости, добровольности и количеству участников. В некоторых книгах натуралистичность описаний соитий доходит до уровня 18+. Психиатрам давно известно, что произведениях писателей отражаются их скрытые комплексы и желания, но кажется, что Сан Саныч ими просто бравирует.

Резюме: Читать фантастические и приключенческие романы Бушкова можно, плашка при этом варьируется от «транзитом в отстойник» до «середняк». Книги Свароговской серии о похождениях на Короне – «унылые фекалии», зато первые две – железный «середняк». Если бы можно было выковырять из них всех «блох», подправить, постричь, причесать – получилось бы «хорошее чтиво». Представляют определённый интерес исторические изыскания Бушкова, ужасы, мистика.

Фанаты, пятнадцать лет ожидающие продолжения истории про крохотных подводников, Багряную Звезду, молодую императрицу и пр., могут ждать ещё очень долго. А если и дождутся, то вряд ли получат хоть какое-то удовольствие от чтения. Потому что Бушкову тот мир больше не интересен – и ГГ всё дальше и дальше уходит от него в поисках бабла для своего аффтара. А если рынок (например, падающие тиражи) и заставит Сан Саныча написать окончание серии, вернув ГГ на Талар, то читать это будет невозможно, потому что сделано это будет исключительно для бабла – перед нами предстанут лишь конспективные наброски событий, завершающие основные сюжетные линии, сплошь перемежающиеся сценами половых актов, но при этом растянутые не менее, чем на две книги. И ведь всё равно купят – пипл схавает.

Очень хочется ошибиться в своём предсказании.

Статья с дополнительными материалами размещена в АК: http://fantlab.ru/blogarticle7877

«Пещеры» не было в моих рекомендациях на «ФантЛабе». Так что, в общем-то, прочитал я её совершенно случайно – метод «научного тыка», как он есть. С элементами «остаточного принципа», эффекта «халявы» и, потакая собственной лени-матушке, – слушать легче, чем читать, а данный роман был последней аудиокнигой Дяченок, ещё не скачанной с одного найденного мной сайта.

«Писать нужно либо о том, что хорошо знаешь, либо о том, чего не знает никто» – принцип этот ещё во время оно поразил меня чеканностью своей формулировки, потряс гениальной простотой, идеально ложащейся в мои представления о фантастике и о литературе в целом.

Несомненный успех «Пещеры» в том, что роман объединяет в себе не одно, а оба требования этого положения – не «либо-либо», а «и-и». Вуаля! Вот он, до боли простой, но столь трудно выполнимый рецепт создания если и не шедевра, то уж по крайней мере – яркого и нетривиального произведения.

Уважаю профессионалов. А Марина – профессиональная актриса. И, читая «театральные» рассказы или эпизоды книг Дяченко, так или иначе связанные с лицедейством, становится ясно – истории эти написаны человеком, не понаслышке знакомым с миром закулисья, переносящим на страницы произведений знания и переживания непосредственного свидетеля и участника событий.

Конечно, говоря об интересе читателя к этой теме, можно считать, что она сродни болезненной любви к перетряхиванию грязного белья. Зерно истины в этом есть – веками не ослабевает тяга публики к изнанке богемной жизни – с античных времен и до эры победившей попсы. Но кроме этого, на страницах «Пещеры» перед нами разворачивается ещё и подробное, пошаговое описание режиссерской кухни. Появляется эффект сопричастности – кажется, мы лично присутствуем, пропитываемся энергией рождения нового спектакля от режиссера Романа Ковича. Процесс этот – основное содержание книги, и описан он мастерски, захватывающе.

Что же касается того, «…что не знает никто», то здесь, наверное, пояснять ничего не надо – повторялось это неоднократно, в том числе и мной: выберите из любого отзыва на произведения супругов-соавторов кусок о «тщательно и скрупулёзно прописанном мире…»…

Дяченковская «боязнь» в описании политических реалий в данном случае ничуть не вредит книге. Тех немногихх сведений, что они дают, вполне достаточно, чтобы понять общие принципы местного мироустройства. В их основе – Пещера, благодаря которой мир, общество, казалось бы полностью избавлены от человеческой агрессии. Эдакий вариант утопии. И, как часто с ними бывает, по ходу чтения возникает законный вопрос: так утопия или антиутопия перед нами?

Ибо на поверку, существование мира Пещеры связано с весьма своеобразными персонажами. Друг за другом перед читателем появляются наёмные профессионалы, для выполнения щекотливых поручений, спецслужбы со своими нестандартными методами работы, якобы анонимная служба психологической помощи, другие государственные структуры, озабоченные сохранением статус-кво любой ценой, и некие влиятельные силы, которые не прочь этот порядок слегка изменить… Да и в Пещере самые страшные звери – не жирные барбаки или похотливые схрули, даже не смертоносные сааги, а Егеря. Люди. Вернее те единственные, кто не теряет во сне человеческого обличья.

Особого внимания заслуживает столь любимый Дяченками «открытый» финал, который в этот раз предлагает читателю грандиозную по ширине спектра гамму впечатлений.

Там, где рыдающая от восторга экзальтированная дамочка восторженно воскликнет: «Наши победили!» – критически мыслящий читатель должен ужаснуться. Тот мир на наших глазах рушится в пропасть. Все предпосылки уже существуют. Не случайно трижды промахнулся сааг, не случайно упоминается, что ещё несколько лет назад зафиксированы генетические изменения у горных дикарей, живущих без Пещеры. Тритан Тодин рассказывает Павле, что технология, обеспечивающая безопасность в Пещере практически готова к использованию, и неким заинтересованным, весьма обеспеченным и влиятельным людям нужен только «материал». Павлу сначала пытаются похитить, а потом звонят и предлагают взаимовыгодное сотрудничество. Ужас из снов готов прорваться в реальность. Ему не хватает лишь маленького толчка.

В обсуждениях моей трактовки финала «Ведьмина века» возникла масса споров – изменилась реальность, или нет, в соответствии с искренними мечтами читателей (и персонажей) о лучшем исходе. Боюсь, нас ждёт новый раунд, ибо, на мой взгляд, здесь всё совершенно однозначно, и двоякому толкованию не подлежит – то, что ждёт мир «Пещеры» продемонстрировано достаточно наглядно. Нет, не в подробностях – скрупулёзно и подробно – но лёгкими штрихами и широкими мазками, конспективно и эскизно. И от этого ещё страшнее – писатели оставляют широчайший простор для фантазий читателей, позволяя населить книжную реальность наиболее подходящими по их мнению монстрами, представляя любые ужасы в соответствии с теми тенденциями, основные магистральные направления которых явно, откровенно и четко заданы в книге – когда описывались реалии жизни горных дикарей, не знающих Пещеры.

И так называемый хэппи-энд «Пещеры» – немного чудесная, но вполне обоснованная и заслуженная победа героев, на которых давит Система – на самом деле это один из многих, но несомненный, явный и очень широкий шаг к гибели их мира. Собственно, ничего нового в этом нет – все помнят, куда ведут добрые намерения?

Как говорится, возможны варианты – я и не спорю с этим. Но именно и только при наличии широкого спектра таковых можно считать финал настоящим «открытым финалом».

Отличная работа. Потрясающий эффект от прочтения.

Для меня «Пещера» – пока лучшее из произведений авторов. В чём-то наравне с «Вита Ностра», а кое в чём её и превосходит.

Статья размещена в АК: http://fantlab.ru/blogarticle13108

Наблюдая за очередным холиваром в Стругацкой теме, невольно задумался: странная это вещь — популярность писателя.

Пятьдесят лет назад два совсем молодых человека начали писать книги. И написано было не то, чтобы много, и вниманием прессы обласканы они не были, но известность на 1/6 части суши получили неимоверную. Не скажу, что любовь всенародную, но известность — несомненно. Помнят их до сих пор, и будут помнить долго, как бы некоторых это не бесило.

«Есть множество авторов, которых незаслуженно забыли, но нет ни одного, кого бы незаслуженно помнили»

Сразу вспомнился Булгаков, в советские времена тоже не особо распиаренный, рядовым читателям тогда почти не известный — только особо «продвинутым», да специалистам. А, поди ж ты! По последним опросам основная масса россиян признала «Мастера и Маргариту» лучшей русской книгой прошлого столетия.

И в связи с этим перед мысленным взором сами собой всплыли некогда прочитанные строчки, благодаря которым я, собственно, узнал о существовании самого Михаила Афанасьевича и его главного романа:

«…«Мастера и Маргариту» я в очередной раз прочитал, а после такой книги мне никакой другой читать но хочется. Вот тут, в предисловии, Булгакова называют «известным» -- а почему не великим? <…> Может, Бублик на выпускном экзамене скажет, что Булгаков был гениальным, а учитель не моргнет глазом?..»

Для первой половины 80-х годов прошлого века — чудесная проницательность автора…

Была у меня в отрочестве такая привычка — зайду в книжный, поброжу между полками, почитаю аннотации, да и куплю из заинтересовавшего что-нибудь недорогое, копеек за тридцать-пятьдесят. Многого из приобретённого таким образом и не упомню, от некоторых вещей остались только какие-то обрывки содержания, но небольшого формата коричневый томик с романом Владимира Санина «Большой пожар» перечитывался в своё время неоднократно, и потому память о нём сохранилась до сих пор.

Вот сейчас открыл интернет-страничку, начал читать и испытал не только радость узнавания. Ведь часто как бывает? Те произведения, что в детстве и юности восхищали, по прошествии лет кажутся скучными и неинтересными. Нет, «Большой пожар» не такой. Чтение захватывает сразу и не отпускает до последних страниц.

Если для кого-то это будет рекомендацией, то по глубине проникновения автора в тему, по уровню специальных знаний, пониманию специфики профессии и острому динамичному сюжету повествования «Большой пожар» лично мне напоминает лучшую из книг Артура Хейли — «Аэропорт». Но в сравнении с ним, несомненным плюсом у Санина является то, что я необыкновенно ценю — отличный юмор в диалогах и многочисленных бытовых сценках, явно взятых из реальной жизни. Благодаря этому язык повествования – сухой и лаконичный – лишь подчёркивает остроту и динамизм сюжета, основанного на реальных драматических событиях, но не превращает повествование в канцелярит сухого отчёта о них.

Книга до сих пор выглядит живой.

Этот роман для меня стоит в одном ряду с такими ныне малоизвестными, или вовсе незаслуженно забытыми, но прекрасными представителями реализма в советской литературе, как «Буря» Воеводина и Рысса, «Два капитана» Каверина и «Территория» Куваева.

Но есть у этой книги ещё один, нюанс, который не даёт забыть о ней по прошествии лет. Выше я рассказывал об удивительном прозрении автора относительно судьбы произведения М.Булгакова. А вот ещё:

«Мы, пожарные, давно усвоили, что никто не станет нами восхищаться, как космонавтами или ребятами, что поднялись на Эверест; знаем, что никто, буквально никто из нас, даже легендарные ленинградские пожарные в блокаду, не получил за тушение пожаров Золотой Звезды; привыкли к тому, что нас куда чаще ругают и проклинают, чем хвалят и награждают…

<…>

-- Хочешь, я тебе интересную цифру подкину? Нет, не подкину, а то ты совсем разбушуешься... Ладно, так и быть, пиши: звания Героя Социалистического Труда удостоены восемь почтальонов -- и ни одного пожарного…» (А ещё, как минимум одна библиотекарь — А.К)

Давно известно, какие фокусы порой выбрасывает человеческая память. По всем признакам выходит, и я был стопроцентно уверен, что впервые прочитал «Большой пожар» ещё в школе, то есть не позднее 85-го года. А в выходных данных указано: издательство «Молодая гвардия», 1986.

Но, как бы то ни было, наверняка это было лето. Значит рукопись уже была готова, прошла правку в редакции и находилась в типографии, когда в ночь с 25 на 26 апреля 1986 года пожарные расчёты небольшого украинского городка самоубийственно-героически бросились тушить пожар на четвертом энергоблоке Чернобыльской атомной станции. Сбылось ещё одно предсказание Владимира Санина — через пять месяцев сразу троим пожарникам было присвоено звание Героя Советского союза. И только одному Телятникову — не посмертно…

Прошло почти три десятилетия. Жизнь внесла свои решительные коррективы в восприятие многого из прочитанного мной. Советский союз исчез с карты планеты. Современный правопреемник Главного управления пожарной охраны МВД СССР — нынешнее ведомство Сергея Кужугетовича — от информационного вакуума отнюдь не страдает. Званий Героя для них больше не жалеют, да и Сам золотую звёздочку на груди постоянно носит — и в форме, и в цивильном. Вот, только безоговорочно в повальные мужество и героизм, верность идеалам добра и справедливости этих людей ныне уже не шибко верится. Сам я с некоторыми пожарниками знаком лично и не понаслышке знаю — как и везде, разные люди среди них были и тогда, и попадаются теперь.

Но вне зависимости от всего этого, с момента прочтения «Большого пожара» и по сей день я, вслед за автором романа, всегда мысленно говорю: «Удачи вам, ребята!» — когда вижу красные пожарные машины, несущиеся по городу под истошный вой сирен. И только при виде их синих мигалок, да ещё, пожалуй, неотложек, я не испытываю ныне негативных эмоций.

А автор и его книга достойны того, чтобы помнили.

Отзыв размещён в АК http://fantlab.ru/blogarticle12164

Я всегда вспоминаю этот рассказ, когда речь заходит о творчестве Валентина Саввича Пикуля.

В 1992 году в «Роман-газете» напечатали так и оставшийся незаконченным его роман «Барбаросса». Читая, я обнаружил, что целый страничный разворот журнала слово в слово совпадает с описанием хода военных действий в Северной Африке из «Второй Мировой войны», принесшей нобелевку по литературе экс-премьеру Великобритании Черчиллю.

Надо сказать, что к тому времени особых иллюзий в отношении творчества Валентина Саввича я давно уже не питал. Ещё в училище в ответ на наши попытки восхищаться работами популярного романиста вставали на дыбы преподаватели сразу трёх кафедр – истории, русских языка-литературы и военно-морской подготовки. Поэтому основные положения критики были мне на тот момент уже хорошо известны, среди них часто звучало слово «плагиат», и к тому времени увлечение Пикулем у меня прошло в пользу тех первоисточников, из которых им и производилось «обширное цитирование». Но детонатором, спровоцировавшим нешуточный интерес к ним, были именно его романы. Да и сам выбор профессии во многом определялся ими…

Много лет интернет полнится обсуждениями, где сталкиваются полярные мнения. Претензии, предъявляемые к Пикулю в основном те же, что звучали и звучат в отношении другого великого романиста – Александра Дюма-отца. Да, во многом можно упрекнуть нашего автора, но я, пожалуй, присоединюсь к тем людям, кто с уважением относился к его работе. Там неплохая компания собралась – братья Стругацкие, Виктор Конецкий, Михаил Веллер.

А в далёком 1992-м, когда я удивлённо качал головой, сверяя два текста, мне как-то сразу вспомнился один фантастический рассказ про писателя, в далёком будущем решившего несколько необычным способом вернуть читателям незаслуженно забытые книги. Благодаря коллегам с «Фантлаба» теперь я знаю, что то как раз и был рассказ «И деревья, как всадники…» Георгия Шаха.

В финале журналист, уходит, отказавшись от предложения писателя продолжить его дело: «Лучше буду писать средненькое, но своё», – тем самым лишая миллиарды жителей Земли возможности познакомиться с произведениями, отчего-то не вошедшими в официальный золотой фонд земной литературы. Очень высоконравственное такое решение. По-пионерски прямое и простое. Подозреваю, другую концовку тогда просто и не пропустили бы в печать.

Вряд ли Валентин Саввич читал Шаха, но он свой выбор сделал как раз в рамках сюжета этого рассказа. И, в отличие от персонажа «И деревья, как всадники…» – не под давлением авторитета, а пришёл к нему осознанно, самостоятельно. И я не вправе его за это винить, как и тысячи других советских и российских моряков, высоко оценивших всё сделанное писателем для флота – названные его именем улицы в приморских городах, корабли и суда, говорят сами за себя…

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК: http://fantlab.ru/blogarticle14800

Начинается этот роман точнёхонько в тот момент, когда завершился «Обитаемый остров» Стругацких. А всё последующее более прочего напоминает краткий курс истории Саракша в части, касающейся Страны Отцов, с момента после взрыва Центра. Конспективно и несколько пафосно...

Не самая выигрышная манера подачи материала. Диалогов минимум, но когда они всё-таки появляются, ситуация меняется незначительно. Одним из первых начинает говорить Сикорски. В режиме «полупрозрачного изобретателя» из ПНС он разъясняет Максиму вначале гнусную глубинную суть человеческой природы, на которой зиждется мироустройство «неполуденного» общества, затем наступает черёд популярной политэкономии переходного периода, потом – некоторые аспекты теории научного познания. Чуть позже проходят лекции по истории саракшианских государств, основам их современного политического устройства, по военному делу, etc.

Странник вещает, Каммерер внемлет.

Боевые и батальные сцены повествование оживляют мало. Использовать стандартную фразу сетевых критиканов о «бутафорских декорациях и картонных персонажах» имело бы хоть какой-то смысл, если бы для этого был объект приложения. Окружающего мира практически нет – ни окружающих пейзажей, ни внутреннего убранства помещений – предельно спартанская обстановка литературного мира.

А большинство персонажей даже не люди, а просто почти безликие функции: появился такой-то, сделал то-то, ушёл, умер, героически погиб (нужное подчеркнуть). Под это определение полной мере подходит и Рада Гаал, по сюжету являющаяся одним из центральных персонажей. Соответственно воспринимается и линия её романтических отношений с Максимом. На таком фоне прелюдия постельной сцены Максима с правительницей Пандеи (sic!) по части «живости» и «романтичности» даёт Раде сто очков форы, хотя стиль изложения дамских романов и вызывает нервное хихиканье...

Вообще, всё, что касается Пандеи, неожиданно выделяется на общем фоне почти взрывным манером: люди с индивидуальной внешностью, отдельными чертами характера и привычками, вдруг начинают разговаривать; вокруг них появляется растительность, строения, а в комнатах – какая-никакая мебель. Едва ли не самое яркое впечатление от всей книги – практически не связанный с остальным повествованием эпизод покорения Пандеи имперскими войсками, возникший в книге, единственно, для того, чтобы озвучить некое малосодержательное древнее пророчество. Но таких историй в литературных мирах средневековья и фантазийного псевдосредневековья – даже не сотни, а тысячи. Не самое большое достоинство.

Но и этот всплеск «литературной» активности быстро сходит на нет. Потом нечто подобное происходит ещё два раза – при описании Островной империи (обстановка адмиральской каюты описана в мельчайших подробностях – это явно отпечаток профессиональной деятельности автора) и в ходе визита Максима к горцам.

Далее и везде – см. выше. Вся книга вот в таком вот аксепте.

Отсюда первая и самая главная претензия к роману – он необычайно слаб литературно. Даже в сравнении с не особо впечатлившей меня «Операцией «Вирус». Да, у Контровского концепция мира Саракша гораздо более цельная и непротиворечивая. Но только на основании этого «Кольцо ненависти» выше работы Верова-Минакова поставить никак нельзя.

Ну, а относительно содержания… А что – содержание? Нормально там всё с содержанием – новеллизация сотен и тысяч обсуждений «как оно могло там быть», прошедших за десятки лет после публикации «Обитаемого острова». С элементами современных веяний в форме эротических приключений. Зато практически без «нэ так всё было». Вот, только планета отчего-то буквально наводнена прогрессорами, работающими в поте лица и не покладая рук, хотя самого института прогрессорства тогда ещё не существовало. Или я ошибаюсь? Помнится в ЖВМ Максим говорил, что на Саракше «…был, по-видимому, одним из первых прогрессоров еще в те времена, когда это понятие употреблялось только в теоретических выкладках». Ничего себе теоретические выкладки!

В общем – ничего особенного, всё как обычно. В соответствии с терминологией, использованной мной в «Шахматном вирусе» – скучно!

Сокращённый вариант. В полном объёме статья размещена в АК: http://fantlab.ru/blogarticle13263

Аннотация: Написанный в жанре героической фантастики, роман «Пророк» содержит элементы магической фэнтези. Герою покровительствуют разумные стихии планеты — Вода, Ветер, Земля и Огонь. Пускаясь в увлекательное и опасное путешествие, герой находит волшебные перстни Ондрона, которые помогают ему одержать победу над силами зла.

Гонимый ветром перемен

«В СССР пророки были не в чести…»

С. Переслегин «Не обнажай в корчме»

Политические катаклизмы конца 80-х – начала 90-х годов прошлого века привели к тому, что на наших книжных прилавках оказалось месиво из протухших объедков и обглоданных костей, попавших в Россию с барского стола американских НФ-авторов. Залежалый товар окончательно потерял товарный вид из-за задержек на таможне «железного занавеса». Между тем, блюдо на любителя приносило реальные деньги и этим поспешили воспользоваться новоявленные дельцы от литературного бизнеса. Сначала осторожно, а потом всё более открыто нам стали предлагать поделки «по мотивам» западных специалистов в области оболванивания масс. Из прочитанного авторы делали свой вольный пересказ, доступный пониманию пожирателей жвачки для мозгов. Так как весь объем вторичной информации не просто был доступен, но определенно нравился им, то далее последовало решение производство подобной продукции поставить на поток и выставить на книжный рынок для продажи.

И роман «Пророк» Анатолия Юркина один из первых в этом ряду. Для Юркина особо важным оказался грандиозный коммерческий успех годом ранее изданного «Азбукой» романа «Волкодав» М. Семёновой (1995). Этому есть прямые указания в «Пророке». «Белохвост говорил о себе: «Я волкодав»…» Юркин, «Пророк».

К этому времени за душой Юркина не было ничего, кроме печатавшегося в 1992 году в «Строителе» газетного романчика «Место для зла» (коварные и злобные спецслужбы охотятся за научным артефактом – перчатками управления шаровой молнии), двух пиесок («Лориан» 1990 и «Королева кукол» 1992) и нескольких самиздатовских сборников («Чужие праздники», «Наташин сборник» и др.). Летом 1992 года Юркин надолго покинул Россию. «В 1997 году новеллистические тексты для заводской газеты Казахстана о пластилиновых цивилизациях переросли в великий роман второй половины ХХ века (? – А.К), под названием «Пророк» по объективным причинам изданный в жанровой серии фэнтези…» (конец цитаты из творчества неустановленного юркиноведа).

Как несомненное свидетельство высокого уровня поделки до сих пор преподносят нам тот факт, что впервые в современной истории отечественной фантастики тираж книги был распродан всего за две недели. Лично свидетельствую – это ложь. «Азбука» была «на подъёме» и оптовики раскупали тиражи, что называется, про запас. А вот на уличных лотках многочисленных распространителей «Пророки» с непомерно раздутым мыльным пузырём тщеславия Юркина на обложках пылились, выгорали и мокли ещё долго.

И как бы потом не пытались объяснить неожиданный разрыв владельца «Азбуки» Вадима Назарова с Юркиным, сентенция неустановленного фэна-юркинознатца говорит за себя: графоманский талант Юркина не на шутку напугал издателя.

Осенью 1997 и весной 1998 Вадим Назаров сделал выбор в пользу проекта «Макс Фрай», когда на его столе лежала уже тысячестраничная рукопись «Мечелова» (1998). А ещё у Юркина на подходе был текстовой корпус сакрального романа «Ничего кроме травы». Графоман разошёлся не на шутку!

Отказавшись издавать Юркина, Вадим Назаров оказался под градом обвинений, преподносившихся примерно в такой форме: «Если называть вещи своими именами и не оглядываться на авторитеты, то издатель и редактор занимался подростковым сексом с Максом Фраем на груде окровавленных бинтов и ваты с гноем, рукой хирурга только что снятых с прооперированного глаза слепца Борхеса». Юркин, «Сестры Фругацкие».

Шаманы внутри мыльного пузыря

«Враг рода человеческого нашептывает мне...»

А и Б. Стругацие «Волны гасят ветер»

Графоман, осознающий, на каком низком уровне стоит его собственный литературный талант, создал уникальную вещь. Тексты без метафор, абзацы без изысков русской классики, персонажи без самого поверхностного психологизма. Юркин «изучил» всех известных зарубежных фэнтези-авторов.

Только ленивый читатель не сравнивал книгу Юркина с творчеством Д.Р. Толкиена (1892-1973) и К.С. Льюиса (1898-1963). В пространстве написанного этим плагиатором (не поворачивается рука написать «творчество») особенно заметны параллели с творчеством Урсулы Ле Гуин (род. в 1929 г.). Едва ли не открыто «Пророк» корреспондирует с тетралогией о Земноморье – «Волшебник Земноморья» (1968), «Гробницы Атуана» (1971), «На далеком берегу» (1972) и «Техану» (1990).

Но забавно провести вечер в сравнительном анализе композиции и проблематики разноязычных текстов. «Пророк» (1997) – всего лишь отдаленный перепев и лубочный пересказ повести «Левая рука тьмы» (1969).

Перед нами зеркальное отображение, перевернутая калька с позднего творчества писательницы, где феминистская тема заменена пафосным раскрытием темы доверия как условия мужской дружбы. Дополняет букет большое количество приключений, поединков и сражений, милых сердцу непритязательной публики.

Юркин не просто «Маленький обманщик» (конец цитаты из романа «Пророк»), но простой плагиатор, тексты которого всегда избыточно насыщенны квазифилософской проблематикой, псевдославянской мифологией, социальным язычеством и психопатологическим шарлатанством аркаимских шаманов.

Специалисты, ознакомившиеся с юркинской беллетристикой отмечают, что она до краёв полна тёмными смыслами. Если верна мысль, что после войны научная фантастика стала видом иных религий (классом новых религий?), то работа Юркина является скрытым и оттого наиболее опасным видом язычества и оккультизма.

Для сокрытия этого Юркин использовал традиции жанра фэнтези, но шила в мешке не утаишь. Оккультная сущность и языческие символы видны невооружённым взглядом. Они прорываются со страниц в словах и делах Чёрных колдунов и прочих хоболов, в покровительстве лжепророку Юркина одушевлённых стихий планеты – Воды, Ветра, Земли и Огня. В шаманских обрядах, камлании, ведьмачестве и колдовстве.

В меру слабых сил Юркин пытался построить сюжет «Пророка» по особому раскладу карт Таро. В Язоче Твака подвешивают к сосне и кладут его в гроб – это карта «Подвешенный». Удары по Огромному Оплоту чуть не опрокидывают персонажей с каменной стены – карта «Башня», и т.д. Все Арканы представлены в тексте. Специалисты сразу видят слабые места его расклада. Наиболее ярко они проявляются при встрече Лориана со старыми друзьями, когда Вернорук то исчезает, то появляется раньше срока, разрушая цельную картину. И здесь Юркин напортачил, не показав ни знаний, ни умения.

Сходным образом думает и читатель, оскорбленный в своих лучших чувствах потребителя «литературы меча и магии», а не оккультных трактатов.

В постсоветской России наиболее здравомыслящей частью читателей настоящей фантастической литературы (братья Стругацкие и т.д.) книга Юркина воспринимается агитационной листовкой, написанной экзальтированными авторами жёлтой газеты «Пророчества и сенсации» для спасения «остального человечества».

Боден и Хезлон

«Они не были копией и оригиналом, не были они и

братьями-близнецами, они были одним человеком…»

А и Б. Стругацие «Понедельник начинается в субботу»

Роман «Пророк» нельзя рассматривать в отрыве от остальной беллетристики (не прозы, не литературы) Юркина. Юркин организовал один из самых успешных конвейеров по производству и реализации информационного мусора, облаченного в форму очередной журнальной статьи или книги модной тематики (НЛО, палеоконтакты, древние цивилизации на территории современной России, коварные спецслужбы и т.д.). Современные технологии позволяют ему и его приспешникам продолжать оболванивание масс через Интернет. Регулярно выходят (для кого?) новые «творения» юркиных, утяжеленные замысловатыми комментариями и экзальтировано восторженными отзывами последователей.

Юркин неудержимо рвётся в лжепророки, стараясь определять развитие коллективного разума постсоветской интеллектуальной элиты. Среди прочего графоманская натура и осознание собственной никчемности как писателя и фантаста привели Юркина к физиологической потребности критиканствовать в адрес более успешных авторов.

В этом желании он оказался не одинок. Среди соавторов-прилипал, подвизающихся на модной теме особое место занимает примкнувший к Юркину «известный русский писатель» Гарри Бронзик (США).

Юркин и Бронзик – это педантичные беляевские персонажи – сутяги Боден и Хезлон. «Сухонькие, бритые старички в старомодных сюртуках, похожие друг на друга, как братья-близнецы…» «Лишь в редких случаях их мнения расходились, но и тогда чтобы прийти к соглашению, требовалось всего несколько коротких слов или простого взгляда круглыми, как у филина, выцветшими глазами»... А. Беляев «Ариэль».

Юркин и Бронзик не соавторы в традиционном смысле этого слова. Они являются симбиотическим организмом, который две телесных оболочки связывает мощной логорейно-графоманской мышцей ненависти, бугрящейся по всей симбиотической структуре плохой беллетристики. Огульные, бездоказательные обвинения, натянутые сравнения и злобная грязная брань основное содержание опусов симбионта.

Здесь отметим элемент кокетства и неистребимого позерства Юркина-Бронзика. В каждом слове сквозит неприкрытое презрение к своему читателю. Псевдонаучная лексика, тяга к узкоспециальным терминам и определениям и при этом – постоянные намёки на то, что их проза только для избранных, «если кто-то не понимает…», «Это доступно любому при уровне начитанности «школьная доска»…».

Использование исключительно множественного числа личных местоимений при написании статей – попытка придать своему мнению видимость хоть какой-то коллегиальности. Претензия на некую «научность». Фактически – страх личной ответственности и симптом раздвоения личности. Юркин-Бронзик сами начинаются путаться, как же называть свой симбиотический дуэт, кто из них кто и когда. В начале «мы». Затем «я»: «Прошло много месяцев с момента публикации газетного очерка Анатолия Юркина «Анти-Дарвин» (2003), но у меня (Гарри Бронзика…)». Затем «я (мы?) бы попытался объяснить…». Подпись под статьёй: Анатолий Юркин.

Осознание собственной никчемности как писателя-фантаста привело к физиологической потребности очернить святые для каждого русского интеллигента имена Аркадия и Бориса Стругацких.

Но об этом ниже. Вернёмся к изучению основного программного творения плагиатора.

Возбуждаясь жёлтыми дождями,

Дождинка с надеждой ждёт вождя

«Надпись эта была сделана желтой

брызчатой струей, достаточно горячей,

судя по глубине проникновения в сугроб»

А и Б. Стругацие «Хромая судьба»

Регулярно слышны возмущённые возгласы интеллектуала-Юркина по поводу безграмотности авторов. Беглый взгляд на опусы самого Юркина вызывает подозрение, а проходят ли его тексты правку? Даже на фоне прочей макулатуры времен построения рынка беллетристика Юркина отличается тем, что производит неизгладимое впечатление текста, не вычитанного редактором.

В плохой прозе ничто не раздражает более зацикленности бездарного автора на повторах. Но Юркину в этом поистине нет равных.

«Солнечная река ослепляла мальчика, которому минуло не так много сезонов дождей. Известно, год – это два сезона дождей. Первый сезон дождей проходит…» «Затяжные дожди – примета сезона дождей (поразительное наблюдение! – А.К). Ласковый и сладкий ливень сопровождал их первую половину пути…» «Им было радостно под теплым всепроницающим дождем. – Я найду Страну Живых Зверей! – кричал Лориан, возбуждаясь…» «Поточный дождь словно примерялся вбить Оплот в землю под рост буйной травы, как известно, неукротимой в сезон дождей (не многавато дождей для одного предложения? – А.К). Напористые и настойчивые дождевые струи… пришлись по нраву Лориану.» «Долгожданный добрый дождь сопровождал их оставшуюся половину пути. С мятежной всепобеждающей силой Лориан хотел открыть новые миры, которые не суждено было повидать его отцу.» «Дождинка была единственной дочерью вождя. Вождь…» И т. д., и т. п.

В тексте «Пророка» почти тысяча восемьсот повторов «жд»! Это не литературный текст! Это нейролингвистическое программирование или шаманское камлание! Или гангста-рэп? В голове крутится навязчивый мотив начала 90-х: «Жди, жди, жди ма-а-ай дитл!».

Дождь – одно из ключевых слов романа Анатолия Юркина «Пророк». Непосредственно или в форме производных упоминается 270 раз.

Но это ещё не всё. Среди любимых Юркиным прилагательных – «жёлтый».

«Но слишком далеко улетела она от желтой огненной воды и замерзла.» «Желтое светило мальчишескому сну не помеха.» «И даже подумал, не пробудившись: «Какие у меня желтые сны.» (орфография сохранена – А.К) Но в конце желтый цвет сменился на красный…» «Густой желтый воздух застревал в горле…» «Заикаясь и брызгая желтой зловонной слюной, старуху с чешуйчатой кожей поддержала безобразная женщина…»

Всего 49 повторов.

«Жёлтый» «дождь» – любимые слова Юркина. Ассоциативный ряд понятен?

«…полагается пролезть в пасть и выбраться из заднепроходного отверстия каменной глыбы. Лунное безумие охватило шального мальчишку. Лориан справил малую нужду на сухие камышовые палочки, составляющие материю занавески. Но этого ему недостаточно. Лориан направил горячую булькающую струю в пасть безобразного глупого камня, едва сдерживая грудной смех…» (А.Юркин «Пророк»).

Вот такой у Юркина роман, такой главный герой.

Нет, отныне мы не намерены великодушно пропускать мимо глаз текстологические особенности уринальной беллетристики!

А если эти повторы кроме физиологии прямо связаны и с сексопатологией? Регулярность и цикличность повторов вызывает стойкие ассоциации с процессом мастурбации.

Рассматривая параллельно с Романом ещё и «творчество» симбионта Юркина-Бронзика поражаешься, что процесс мастурбации связан у автора с другим физиологическим отправлением – в цикле статей о Стругацких различные вариации слова «фекалии» повторяются 27 раз. Возникает сомнение, надо ли считать описками или оговорками по Фрейду многочисленные грамматические ошибки в текстах Юркина? Подсознательно ли он написал «практолог» вместо «проктолог»? Не исключено, графоманствующий клеветник Юркин справедливо стыдится своей излишней любви к фекальной теме.

Непрерывно льющемуся со страниц «Пророка» в уринально-фекальной беллетристике литературоведческие и семиотические комментарии не нужны. Но в сочетании с «фекалиями» и «жёлтым» «дождём», «напористые и настойчивые дождевые струи…», пришедшиеся по нраву, возбуждавшие Лориана, – это ключевая тема урино-фекаломании, поданная в литературном гробу, симбиотическим уринально-фекальным дуэтом мастурбаторов от плохой беллетристики.

Текстологический феномен (стиль и идеология как постоянная беллетристическая тема) «затяжные дожди – примета сезона дождей» воспроизведен Бронзиком и прочими «ЖД»-учениками Юркина. После коммерческого успеха «Пророка» авторы пребывали в сомнамбулическом состоянии. «Жёлтый дождь» ударил в голову Юркину-Бронзику.

Текстологическая проблема связана с тем, что симбионт подключается и паразитирует на мистических традициях, но исключительно в пределах массовой культуры. Потому что взыскательного читателя, владеющего навыками вдумчивого чтения, нельзя напугать «Затяжными дождями – приметой сезона дождей». Не нужен диплом учителя русской литературы, чтобы после анализа Юркина закралось подозрение, а подсознательно не ценят ли заядлые юркиноведы за «затяжные дожди – примету сезона дождей».

Парадокс Юркина-Бронзика состоит в том, что уринально-фекальные слова-паразиты мешают развитию критической темы и препятствуют восприятию даже слабой идеологии плагиаторской беллетристики.

Какова информационная насыщенность подобных чудовищно вульгарных словес? Фактологическое подтверждение уринально-фекального ужаса Юркина низводит умного и начитанного человека до неврастеника, усидчиво исписавшего общие тетради грязными ругательствами.

Доктора вызывали?

«Шизофрения, как и было сказано»

М. Булгаков «Мастер и Маргарита»

Откуда бы такая текстовая идиосинкразия у талантливого автора? Ответ дается автобиографический.

Тяжёлое детство, зависть к одноклассникам, якобы незаслуженно, обладающим благами жизни, недоступными в молодости Юркину. Урино- и фекаломания Юркина заставляет заподозрить, что особое место в этом ряду занимают печально известные «удобства на улице».

Подростковая психологическая травма, обида на незаслуженные унижения со стороны учителей.

Попытка самоутвердиться за счёт близкого знакомства с криминальными элементами.

Излишнее увлечение мастурбацией и тщательное сокрытие этого факта не только от окружающих, но и от себя самого до настоящего времени, при этом, одновременно – скрытое желание открыто заявить об этом (эксгибиционизм?).

Несомненно, при разборе нам потребуется помощь психиатра. Широко известно, врачи данной специальности считают, что нет ни одного человека с абсолютно здоровой психикой. Случай Юркина – клинический. Читая роман «Пророк» мы имеем дело с целым букетом психических и нервных расстройств различной тяжести.

Ни на что не похожий мир без зверей и насекомых – зоофобия и инсектофобия.

Мечта о многожёнстве, при этом скрытые гомосексуальные наклонности автора на фоне беременности (!!!) главного героя (гермафродит?).

Логорея (греч. logos – слово, речь и rhoia – течение, истечение) – симптом патологии речи; речевое возбуждение, многословие, ускорение темпа и безудержность речевой продукции. Наблюдается при сенсорной афазии, маниакальных состояниях, шизофрении.

И наконец, мания величия. Каким диагнозом ещё можно объяснить регулярные повторы самим Юркиным фразы «Пророк новой цивилизации – А. Юркин». Несомненно, именно себя логорейно-графоманствующий плагиатор-мастурбатор вывел в образе ГГ своего единственного рóмана. Взгляните на рисунок

Только несчастному художнику известно, как долго Юркин ему позировал для обложки… Только художник может сказать, это лично его идея или категорическое требование Юркина – придать внешности ГГ некоторую благородную аскетичность, убрав излишнюю благообразную полноту лица и фигуры.

Эпилог

«Но только не псины. Хватит с меня псины…»

А и Б. Стругацие «Хромая судьба»

Уринально-фекальная логорейно-графоманская беллетристика Юркина-Бронзика – это карнавал плагиаторов, скрывающих вторичность идей, образов и сюжетных линий за квазинаучными словами. Юркин-Бронзик напоминают ходячие степлеры, соединяющие листы из рукописей англоязычных авторов с помощью неуместно железных скрепок. Это толстокожие и самодовольные дикобразы, кормящиеся скороспелыми плодами плагиаторского дерева, выросшего под шумок создания «книжного рынка» и привыкшие к безнравственному функционированию бессовестного организма.

Вердикт: специальная плашка «Руки прочь от Стругацких!», всей беллетристике – православная плашка «Языческая ересь».

Диагноз: Мания величия. Раздвоение личности. Графомания. Логорея. Маниакально-шизоидная тяга к физиологическим отправлениям и мастурбации.

Сопутствующий диагноз: Паранойя. Некрофилия. Инсектофобия и зоофобия. Скрытая гомосексуальность. Эксгибиционизм и вуайеризм.

Приговор: Лечиться надо!

Дополнительная информация в АК: http://fantlab.ru/blogarticle11868

ВСЯК НОРОВИТ БЕДНОГО «НЕДОТЕПУ» ОБИДЕТЬ

Покритиковав Лукьяненко за его «Конкурентов», за «соучастие» в проекте «Ночь накануне» и одну единственную, но такую обязывающую фразу в аннотации к «Волшебной мясорубке» Станислава Буркина, выступлю-ка я на этот раз в роли своеобразного адвоката Сергея Васильевича.

Ну, почти…

Поводом для принятия мной такого решения стали многочисленные гневные отзывы в адрес романа «Недотепа» и его автора. Большая их часть – в сети, от простых читателей. В «бумажных» изданиях, где правят бал так называемые «профессиональные критики» нелестных оценок меньше. Некоторые отзывы, расписывающие роман в превосходной форме, носят почти откровенно ангажированный характер. Но и здесь много средних оценок, а отзывы часто далеки от восторженных…

Я же особо хочу обратить внимание читателей, что «Недотёпа» существует в двух вариантах:

– в журнальном – повесть «Недотёпа. Трикс ищет правды» (условно назовём её «Недотепа-1»), это одна только первая часть книги без начала первой главы, которая, очевидно, писалась как трейлер «под заказ» для «Если» и впервые была опубликована в тематическом номере этого журнала, посвящённом «фэнтези», а затем ещё издавалась и в сборниках;

– в полном – роман «Недотёпа. Плутовской роман» («Недотёпа-2»), изданный отдельной книгой.

Предлагаю сравнить эти два произведения как отдельные и самостоятельные. И что мы тогда увидим?

«Недотёпа-1» – отличная повесть с сюжетом, приведённым к промежуточному финалу, с ненатужным и в целом вполне обоснованным, хотя и несколько слащавым хэппи-эндом. Причём основные сюжетные линии в большинстве своём могут считаться в той или иной степени завершенными. Логичное поведение персонажей, лёгкие ирония и юмор. Благодаря хорошо прописанным мелким деталям картон и фанера декораций постепенно приобретают рельеф и глубину, создавая вполне самостоятельный и довольно яркий фэнтезийный мир.

Моя оценка – 8 из 10

Рассматривая на таком фоне «Недотёпу-2», очевидно, что вторая и следующие за ней части сразу начинают сильно выделяться в худшую сторону. И в первую очередь – разгулом постмодернистских игр, столь полюбившихся Лукьяненко начиная с написанного в соавторстве с Юлием Буркиным «Острова Русь». Удачным и изрядно повеселившим меня экспериментом я признаю только использование Триксом заклинания на основе текста горьковской «Песни о буревестнике». А вот легко узнаваемые Джон Сильвер из «Острова сокровищ», «Сказка о царе Салтане» на новый (чересчур современный) лад, высмеивание «Фаст Фудов», критика системы бюрократических проволочек, хиханьки-хаханьки в адрес спецслужб и иже с ними очень навязчивы. Введение их кажется искусственным и откровенно раздражает.

Чувствуется некий дисбаланс по предполагаемому ограничению возрастной планки читательской аудитории для первой и последующих частей. Первая более жестковата из-за довольно реалистичной передачи нравов средневековья, можно сказать – более правдива или менее сказочна, и предполагает возникновение у юных читателей некоторых сложных для родителей вопросов, как то: приобретение сексуального опыта юными отпрысками феодальных семей, слишком явные идиомы в застольных песнях и тому подобное. Следующие части на таком фоне выглядят какими-то легковесными и чересчур «детскими». Используя советскую терминологию, можно сказать, что первая часть романа предназначена для среднего школьного возраста, а последующие – только для младшего.

Создаётся полное впечатление, что автор задумывал и начинал писать книгу, подходя к работе со всей возможной серьёзностью (напомню – заказ «Если»), а потом откровенно схалтурил, «слил» роман, возможно, подходя к вопросу его завершения исключительно с коммерческой, рыночной точки зрения. Даже если это и не так, в данном случае Сергею Васильевичу было бы целесообразно воспользоваться секретом творческой кухни супругов Лукиных: «…один из основных принципов нашего соавторства: самое сильное средство воздействия на читателя – это сокращение [текста – А.К]». А моя рекомендация вам: «Читайте журнальный вариант «Недотепы», и будет вам счастье».

Тем же возмущённым читателям, кто с упорством, достойным лучшего применения пытается сравнивать роман с серьёзными вещами Лукьяненко, я предлагаю ответить на следующие вопросы. Вы что, всерьёз считаете, что можно поставить в одну «весовую» категорию «Золотой ключик» Алексея Толстого и его же «Гиперболоид инженера Гарина», «Путешествие в преисподнюю» и «Улитку на склоне» Стругацких, «Девочку из Будущего» и «Реку Хронос» Булычева? Что у Вас приготовлено для чтения ребёнку на ночь – «Незнайка и его друзья» Носова или «Мастер и Маргарита» Булгакова, «Хоббит» Толкиена или «Черный отряд» Кука? Хотя я не ханжа и понимаю, что молодёжь у нас куда как продвинутая, но, не касаясь чисто литературных достоинств книг, а лишь с точки зрения наличия или отсутствия откровенных сцен, дочери я порекомендую читать «Гарри Поттера», а не Юрия Никитина. А имея в виду смысловую нагрузку и идейное содержание, не буду ей предлагать «Опоздавших к лету» Лазарчука, или «Сумму технологий» Лема, от которых у некоторых взрослых «шестерёнки клинит», не говоря уже про «многобукафф».

И в любом случае, мы – взрослые читатели, а книга явно тяготеет к детской/юношеской литературе. И окончательный «приговор» этой фэнтезийной сказке Сергея Васильевича сможет поставить только самый беспристрастный читатель или слушатель – ребёнок/подросток. «Опробуйте» на них «Недотёпу» и узнаете результат.

Будем честными: очень немногие детские произведения смогли выйти за рамки своего субжанра, шагнув в разряд большой литературы. Вот с таких позиций и надо подходить к оценке «Недотепы-2». И тогда следует признать, что этот роман – не самое худшее произведение Лукьяненко, его оценка колеблется где-то между «5» и «6» (выше «Конкурентов»). При этом даже крепкая «пятёрка», это никак не «УГ», как оценивают эту книгу некоторые из моих знакомых и коллег. Такой их взгляд кажется мне слишком пристрастным, а низкий балл, очевидно, выставляется не столько книге, сколько самому автору, в своё время представившему на суд читателей гораздо более сильные тексты.

Воистину, любовь толпы к своему кумиру переменчива. А от любви до ненависти, как известно, расстояние мизерное…

Сразу и откровенно скажу: как-то «не зацепило» меня. Вернее зацепило, но не совсем так… То есть – совсем не так.

В общем, давайте по порядку.

Самоё фантастическое допущение, лежащее в основе книги, эскузи муа за тавтологию, крайне фантастично. Поэтому принимать близко к сердцу описываемый мир может только очень экзальтированная личность. Зато, какое же удовольствие я получал от самого процесса чтения-прослушивания.

Давненько не было у меня ничего подобного. Писательский талант украинских супругов-фантастов просто как квашня пёр со страниц книги. Тщательно и умело прописанные реалии книжного мира, сцены, многочисленные персонажи и их непростые взаимоотношения…

Впрочем, где-то с половины романа я начал подозревать, а на 2/3 — убедился, что с вероятностью 99,9% проблемы, стоящие перед Лидкой меня почти не задевают. После того, как 20 лет назад я прочитал «Унесенных ветром» и «Поющих в терновнике», вашего покорного слугу крайне мало интересуют похождения, терзания и страдания дамочек, глубоко зацикленных исключительно на своём «необыкновенно оригинальном», а на самом деле — совершенно банальном (тому, кто понимает, о чём я говорю) внутреннем мире. Даже титанические усилия, прилагаемые Лидкой к гарантированному спасению сына – всего лишь результат внезапно проснувшихся на старости лет материнских чувств, по-прежнему крайне эгоистичных по своей сути. Они возведены в абсолют и подняты на пьедестал.

И что, в «Армагед-Доме» ничего кроме этого нет? Есть, конечно. Много чего там есть.

Масса линий для развития интереснейших конфликтных ситуаций: научно-исследовательские организации, превратившиеся в мощные спецслужбы, политтехнологии и психология толпы, космогония «ворот» и т.д., и т.п. А сколько было разбросано по тексту намёков, что линия дальфинов выльется во что-то неординарное? И что в результате из всего этого мы имеем в сухом остатке?

Ни-че-го!!! Пшик…

Создав столь проработанную, совершенно неординарную Вселенную, слить всё это единственно — в психологические проблемы самовлюблённой стареющей девицы со слабо подкреплёнными амбициями?

Нет, я не требую немедленного обоснования физических принципов функционирования ворот, обнаружения источников периодических планетарных катаклизмов, а также обязательное, немедленное, срочное и героическое их устранение… Это как раз было бы слишком дешёво и сердито. А вот нетривиальная, яркая и эффектная концовка могла бы решительно изменить уже вполне сформировавшееся у меня отношение к произведению. Но вместо этого я увидел якобы многозначительную, а на самом деле – бессильную – открытость финала, поставившую жирный крест на всех моих надеждах…

Дослушивал аудиокнигу, почти заставляя себя, подспудно ожидая провала.

«Предчувствия его не обманули» (с)

Если считать успехом, что книга не оставила меня равнодушным, то достигнутый результат можно считать вполне успешным. Хотя самым сильным чувством, овладевшим мной после того, как закончилась последняя дорожка аудиозаписи, была обида на авторов. Почти злость.

Как же так, а?

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК http://fantlab.ru/blogarticle10393

ЧЕЛОВЕК vs МАШИНА

Отнюдь не простая и очень неоднозначная история Великой Отечественной войны по-прежнему популярна у русскоязычных писателей и, очевидно, долго ещё будет оставаться таковой. В том числе — в среде писателей-фантастов. К сожалению, чаще всего этой темы недрогнувшей рукой рискуют касаться лишь адепты альтернативной истории.

Как правило, весьма объёмные, нередко — многотомные «труды» многочисленных альтернативщиков давно уже набили изрядную оскомину натужными и не всегда логичными рассуждениями на темы «…если бы тогда, тогда бы мы им — ух!», «ах, если б с немцами в едином строю…» и приключениями разнообразных «попаданцев», с лёгкостью фокусника перекраивающих историю по воле, мягко говоря, слабо знакомого с предметом автора. Подобные поделки часто выглядят не очень убедительно, нередко — просто смешно, и почти всегда откровенно раздражают пронизывающим их духом квасного ура-патриотизма и шапкозакидательским отношением к любым противникам (хотя и случаются иногда отдельные удачи, как, например, «Вариант «Бис» Сергея Анисимова).

Но то — альтернативщики. Гораздо реже авторы рискуют вплетать сюжет своего повествования в ткань реальной истории той великой и страшной войны. И Илья Бояшов как раз из таких — из рисковых. А рисковал он по крупному, потому как его небольшой роман «Танкист или «Белый Тигр» по всем признакам может быть отнесён к жанру, казалось бы, совершенно немыслимому в военной прозе — мистика.

А как ещё это назвать?

На фоне гигантского пожара войны, охватившего половину Европы, от Прохоровки до Праги разворачивается история почти двухлетнего противостояния двух основных персонажей романа.

Первый — немецкий танк «Белый Тигр». Беспощадному и неуязвимому королю всего бронетанкового «зверинца» Третьего Рейха с немыслимыми ТТХ и фантастическими возможностями; истинному духу, квинтэссенции технической мысли сумрачного тевтонского гения, противостоит не машина, а всего лишь человек.

Один единственный человек оказывается способен сразиться с чудовищем, и лишь он один страстно желает этого. Танкист, обуреваемый жаждой мести и ею лишь живущий. Без роду и без племени, безымянный, беспамятный, полубезумный, почти бесплотный, безликий и страшный одновременно. Механик и водитель от бога. Становится ясен и понятен истинный смысл названия: Танкист или «Белый Тигр», Человек или Машина, два символа той войны — безвестный русский солдат и идеальная немецкая машина убийства — кто кого?

Символизм романа зашкаливает, доходя до клише. Чего стоят только верные спутники Танкиста — «экипаж машины боевой» (с). Лучший танковый экипаж Красной армии. Снайпер-наводчик, сержант-гвардеец, вгоняющий снаряд в снаряд на двух километрах — абсолютнейший подонок, насильник и мародёр. Башнёр-заряжающий, старшина-якут, одной рукой с лёгкостью вертящий пудовые орудийные снаряды — беспробудный пьяница, законченный алкоголик. В общем, «Метут, всё, что плохо лежит» и «Пьют всё, что горит, е… всё, что шевелится». Но при этом «В цель — с первого снаряда» и «Все снаряды — в цель».

А вот другие многочисленные персонажи романа практически и не прописаны. Солдаты, горящие лишь желанием выжить любой ценой, и молодые лейтенанты, тысячами гибнувшие в первом же бою, опытные майоры-разведчики и въедливые майоры-особисты, тыловые крысы и отважные фронтовики, легендарные советские маршалы и генеральные конструкторы, даже Сам великий друг всех пионеров и физкультурников — все они появляются в повествовании на короткий миг и тут же исчезают. Все они — всего лишь декорации, яркое обрамление для истории противостояния Танкиста и «Белого Тигра», ведущих в безжалостную мясорубку противостоящие друг другу армады бронированных машин.

Кроме прочего, это создаёт ощущение некой кинематографичности романа. Стремительная смена кадров, планов, ракурсов. И хотя при этом ни о каком глубоком раскрытии образов не может быть и речи, недостатком книги это не кажется. Сознание сразу подбрасывает устойчивые архетипы. Перед мысленным взором немедленно возникают образы, знакомые нам по многочисленным фильмам о войне. В этом несомненный плюс и одновременно минус романа, потому что какие это окажутся фильмы — зависит от личного вкуса читателя-зрителя. Для кого-то это будут герои экранизации «На войне, как на войне» Курочкина, а кто-то удовлетворится польским «Три танкиста и собака», а то — и вообще, каким-нибудь американским «Враг у ворот».

Сложно сказать, какие смыслы старался вложить в текст сам автор, остаётся опираться лишь на эпиграф, выбранный Бояшовым: «Не будешь ли так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени?» (с) М. Булгаков «Мастер и Маргарита». Очевидно, этим подразумевается, что Танкист олицетворяет добро. Но лично я побаиваюсь такого сравнения, потому что для этого образ «Белого «Тигра» должен быть поистине демоническим. А мне он таким не показался. Может быть мой покойный дед, командир танкового взвода, окончивший войну ещё подо Ржевом, получив под сердце осколок собственной брони, отколовшейся после удара в борт немецкой болванки, — может быть он мог бы по достоинству оценить этот образ, ощутить весь ужас, исходящий от такого персонажа? Мы, современные по-настоящему прочувствовать это не сможем.

А может оно и к лучшему?

Не могу не отметить прекрасную подготовку Бояшова к работе над романом на такую, достаточно специфическую тему. Текст снабжён обширными примечаниями, поясняющими некоторые тонкости технических нюансов и исторических деталей, которые нисколько не снижают стремительный темп повествования, но окажутся весьма полезными читателю, слабо знакомому с вопросом.

В целом, отличная книга, прочитанная мною взахлёб, за одну ночь. Очень рекомендую всем, интересующимся литературой о Великой Отечественной войне.

Статья размещена в АК: http://fantlab.ru/blogarticle8943

Если память мне ещё не изменяет, сборник «Чёрный свет» (судя по фото – издания 1973 года) стал первой в моей жизни полноценной книгой. Давно это было. Почти тридцать лет прошло.

Пошёл как-то в библиотеку и взял толстенный, как мне тогда казалось, том вместо своеобычных раскладушек с картинками. Кстати, именно на рисунки-то я и купился – прекрасные иллюстрации были в сборнике (в стиле первого издания «Понедельник начинается в субботу»). Их я разглядывал регулярно и помногу, а вот читалось тогда о-о-очень тяжело и долго. Давал себя знать объём книги, а необходимого соответствующего опыта я тогда пока не приобрёл. Но осилил.

Многое из памяти стёрлось – какие-то сюжетные ходы, названия, имена мальчиков и кличка пса. Но некоторые моменты поразили юное воображение настолько, что врезались в память навсегда… До сих пор помню отдельные фразы и целые предложения, вроде:

«Эх, ты, – красноречиво говорил его взгляд, – даже обморожение схлопотать не смог. А ведь такое приключение могло получиться!»

«Анаконда – змея вкусная, но опасная»

«- Мама, не вмешивайся! – когда отец отчитывал сына, он всегда называл жену ''мамой''»

«Увидев крокодила, корреспондент удивлённо присвистнул и с уважением посмотрел на мальчика. Затем вновь достал из кармана блокнот и принялся быстро что-то в него записывать»

Ещё помню, что мамонта звали Тузиком, а «дурак» на «инопланетянском» – «тумус». Запомнилось, что в космическом корабле мебель «вырастала» из пола, и кресла, когда в них садились, принимали форму тела, а нападение вражеских солдат было отбито при помощи змей.

И долго потом я пытался представить себе, какой он, тот загадочный чёрный свет.

Для своего времени – прекрасный образчик детской фантастики и литературы в целом.

...Чтение пьес никогда не входило в число любимых моих развлечений. Тут нужен определённый навык, привыкнуть надо к этому процессу. Но выход нашёлся. Ура современным технологиям! В одном окне запустил фильм Захарова, в другом – открыл книгу. Читал и слушал параллельно. Очень интересные получил впечатления. Явно, зримо было видно и слышно, как режиссёр хирургически подчищал текст, убирая одно-два слова, фразу. Как контролировал внутренний темп повествования, удалив линии Оринтии и Аманды, оставив этим персонажам всего по паре слов. Как он герметизировал сценическое пространство, отказавшись от мыслесвязи Трактирщика и Монаха. И как редко и крайне осторожно менял какие-то слова местами, или добавлял что-то своё — иногда, всего лишь междометия – смещая акценты, подчёркивая отдельные нотки, придавая естественности, живости диалогам, яркости интонациям, шлифуя форму и содержание.

Поразительно! Сразу вспомнился легендарный вопрос, якобы заданный известному скульптору: «Как вы создаете свои шедевры?» «Беру глыбу мрамора и отсекаю всё лишнее», — ответил тот. Хотя пьеса Шварца и глыба, но отнюдь не бесформенный камень... Тем не менее, надеюсь, общий смысл аналогии ясен.

И теперь мне, пожалуй, понятна режиссерская ошибка Эраста Гарина, первым экранизировавшего «Обыкновенное чудо». Как это ни парадоксально, наверное, он слишком бережно подошёл к первоисточнику, излишне буквально, дословно перенеся на экран содержание пьесы. Там, где у Захарова в простых, но стильных декорациях получилась сложная многоплановая картина, где юмор ситуаций и острая сатира, шутки и каламбуры проступали на фоне драматического сюжета – совершенно неявного у Шварца – там же у Гарина вышел всего лишь мелодраматический водевильчик с фальшивой игрой в любовь и незамысловатой клоунадой, которые не спасают роскошные виды Воронцовского дворца.

Господи! Да достаточно сравнить всего лишь двух персонажей. Один — Хозяин. Дородный и откровенно мужиковатый, к месту и не к месту хохочущий в стиле Санта Клауса: «Хо-хо-хо», — в полном соответствии с текстом пьесы. Другой — Волшебник. В интиллигентском свитере грубой вязки, острый, нервный, изящный и аристократичный, с пронзительным взглядом и таинственной полуулыбкой…

Боюсь, самая известная работа Евгения Шварца не получила бы и сотой доли своей популярности без второй экранизации. И искренне сочувствую тому режиссёру, кто рискнёт третьим снимать фильм по «Обыкновенному чуду». Уж больно высоко Марк Анатольевич планку поднял.

Отзыв — часть статьи, размещённой в АК: http://fantlab.ru/blogarticle17143

Никогда не писал отзывов на стихотворения. Но вот только что прослушал еще раз, причем не в классическом авторском варианте из «Айвенго», а по совету коллеги StasKr в исполнении «Мельницы» с Хелависой, и теперь просто не могу удержаться.

А еще меня не раз и не два упрекали за «многабукафф» в отзывах, поэтому здесь постараюсь быть предельно лапидарен:

Ну почему функционал сайта не позволяет поставить «Балладе о борьбе» хотя бы «одиннадцать»?

Так получилось, что впервые попав на сайт М.О.С.К., я сразу наткнулся на бурное выяснение отношение главного критикана Бьярни с гостем сайта, и слегка обалдел. Сходил по ссылке на – впал в ступор. Старина Штирлиц говаривал: «Первое впечатление – самое стойкое». Поэтому когда позже и в другой теме я узнал, что м-р Бьярнисон взялся рецензировать «Астровитянку», то пулей полетел в архив, задержав дыхание, с ужасом представляя, что этот зверь, хам, etc сделает с такой замечательной, красивой, но беззащитной книгой.

Прочёл «Квиддич и астрофизика» (http://mosk.zbord.ru/viewtopic.php?t=35) залпом – облегчённо выдохнул.

Перечитал ещё раз, внимательно вчитываясь, смакуя – завистливо вздохнул. Браво! «Умри теперь, ...или хоть больше ничего уж не пиши: имя твое бессмертно будет по этой одной пьесе» © Подписываюсь под каждым словом этой, даже не рецензии, а какого-то яростного эссе. Но при этом попадаю в сложную ситуацию: как добиться соответствия отзыву на первую книгу в той же степени, в какой «Теория катастроф» соответствует «Астровитянке»?

Цитата: «Вы когда-нибудь думали что вступительные экзамены могут быть интереснее схватки с роботом???» © А вы думали, что впечатления от космической гонки, не пойдут ни в какое сравнение с переживаниями во время научно-практической конференции и последовавшей за ней беседой с двумя функционерами компании «Спейс Сервис», где обсуждались юридически-правовые и финансовые вопросы экологического обеспечения передовых научных изысканий в дальнем космосе? От одной этой формулировки уши в трубочку сворачиваются и зеваешь, аж скулы сводит! А вместо этого адреналин бурлит в крови как перед прыжком с парашютом: «Чем же там всё закончится?»!

Привычные понятия сломаны. Горькавый пишет так, как не надо писать. Его тексты перенасыщены научной и технической информацией, завуалированными и открытыми нравоучениями. Штампы и клише там чуть ли не на каждой странице. Чего стоит только внешность ГГ, – платиновая блондинка с голубыми глазами, – другого автора заклевали бы! А ведь ничего этого не замечаешь, всё воспринимается как само собой разумеющееся.

Всё вывернуто наизнанку. Невозможно в принципе определиться с жанром произведений. На на́хзаце значится «фантастический триллер». С этим утверждением можно и нужно спорить (известно, что в издательствах на нахзацах пишут).

С одной стороны, перед нами твёрдая НФ, в «лучших» советских традициях обязанная «пропагандировать достижения науки и техники». И Горькавый справляется с этой задачей блестяще! Казанцев, Днепров и иже с ними близко не стояли! Страницы книг пестрят огромным количеством упоминаний и кратким изложением основных положений сложнейших законов, открытий, гипотез и проблем математики, физики, кибернетики, генетики (желающие могут продолжать долго). И сопровождаются они изумительно красивыми, изящными, доступными и простыми пояснениями. Ау, Фурсенко, где ты там? Эти книги нужно немедленно внести в программу обязательного чтения для средней школы!

С другой стороны – это детская фантастика, где робот-колибри от страха упал на дно клетки и обкакался. Где водопроводный кран сам собой закрывается, обидевшись на то, что о нём забыли. Где у членов Попечительского совета внешность классических опереточных злодеев – бульдожьи рожи, лошадиные зубы, крупные бритые уши.

И уже на следующей странице – детектив с действительно коварными, жестокими и беспощадными противниками. А буквально через несколько строк – подростковая проза, классический роман взросления с верными друзьями, школьными проказами и первой любовью (чистой и целомудренной – автор отнюдь не ханжа, он говорит о сексе открыто, но секса в книге нет, и это выглядит естественно).

В быстром темпе сменяют друг друга боевик с пальбой, взрывами и социальная фантастика с её нешуточной проблематикой. Космические приключения чередуются с чтением для интеллектуалов. А прямые и недвусмысленные аллюзии с Гарри Поттером, живой единорог, зáмки, короли, принцы, графы и прочие атрибуты неявно, но упорно отсылают нас к жанру фэнтези.

Просто американские горки какие-то! Пользуясь замечательно-ёмким и образным определением м-ра Бьёрнисона: «Изящный, с неповторимым вкусом коктейль из сэра Конан Дойла, Кира Булычёва, Стругацких и Праттчета. Взболтать но не смешивать» © (от себя ещё добавлю, что ощутил и ноту Крапивина).

Вот только после «Теории катастрофы» у меня возникло неявное ощущение, что в предложенном барменом стакане всё меньше Кира Булычева и Праттчета, а Стругацкие сильно «попозднели». Это можно было бы считать вполне закономерным – астровитянка взрослеет, избавляясь от детской непосредственности и чересчур оптимистичных взглядов на окружающую действительность. Но это очень грустно.

Не идёт на пользу книге нарастание масштабов действия и темпа повествования – размах событий вовлекает в действие уже целые империи и межпланетные династические союзы. Некоторые события намечаются всё более крупными мазками, и хотя полотно от этого ещё не теряет целостность, но уже появляется повод спорить о достоинствах картины в целом.

Десятки смертей. Кровь, много крови. В сотни раз больше, чем в «Астровитянке», где «непосредственно в кадре» погиб (но не был ею убит!) только сам один наёмный убийца.

И ещё. После выпитого коктейля появилось какое-то специфичиское послевкусие… Нечто, отдалённо напоминающее «рояль в кустах» или «deux et machine».

Да, конечно, поразительное везение Никки анонсировалось, но… Сцена с аварией катера очень натянута. Ничего подобного не было в первой книге, где бой с космическим роботом-ремонтником, а затем с убийцей в скафандре высшей защиты выглядели достаточно естественно. А спасение «а-ля Джеки Чан» при падении Джерри с небоскрёба? Что, сверхвезучесть перекинулась и на него?

Красная лампочка «Перегрузка!» на приборной панели перед моим лицом в первый раз вспыхнула и загорелась ярким светом после эпизода на Марсе.

Нет, пока всё нормально, более-менее достоверно и логично. Но зачем? Этот эпизод никак не играет на основную сюжетную линию. Может это сделано в угоду толпе, которая во весь голос орёт на сайтах, что «Астровитянка» тяжела для восприятия их слабыми, неокрепшими спинным и костным мозгом, а головной включать они не умеют? А посему в книге должно быть побольше приключений и поменьше науки? Так ведь со времён Рима известно, в чём нуждается толпа. Но и тогда уже знали, что нельзя идти у неё на поводу. Уступки ей чреваты.

Неприятный привкус в коктейле всё усиливается, и вдруг начинают проявляться те самые штампы и клише, о которых я говорил выше. И если они проявятся полностью, то никому мало не покажется.

Первая книга трилогии (тетралогии?) задала очень высокую планку, и автор честно пытался держаться на уровне. Но может быть, уже даёт себя знать слишком высокий темп работы, выбранный автором? (заданный издательством?) Даже маститые писатели сетуют на трудность сохранения качества в режиме «по роману в год».

При этом следует признать, что сюжетные повороты автору по прежнему удаются вполне – промежуточный финал, которым заканчивается «Теория катастрофы» приятно удивил не содержанием, а именно своей непредсказуемостью. Мне, например, так и не удалось радостно крикнуть «Убийца – садовник!». Но не буду портить удовольствие будущим читателям, а предоставлю им возможность проверить свою интуицию.

Оставляю на их суд и мои субъективные ощущения от книги в целом. Может быть я пристрастен и слишком требователен к начинающему (не путать с молодым!!!) талантливому автору. Может быть я ошибаюсь – буду этому только рад.

В любом случае, общее впечатление от серии определит её финал. Поэтому мой вердикт: плашка «Must read» с возможностью последующего повышения в составе серии. А там – то ли грудь автора в крестах, то ли голова в кустах.

Печатается с сокращениями, в полном объёме см. в АК: http://fantlab.ru/blogarticle7841

Разбор книги начну с оценки её сюжета, позволив себе небольшой экскурс в историю.

В 1959 году в свет вышла знаменитая «Starship Troopers»10 Р.Хайнлайна, вызвавшая в американском обществе широкий резонанс и громкие споры, даже в кругах, весьма далёких от фантастики (некоторые провозгласили «Звёздный десант» апологией фашизма). Однако имена тех злобных критиканов уже никто не помнит, а творение великого Адмирала от фантастики давно признано классическим.

С тех пор двойники и откровенные клоны книги не один и не два раза возвращали читателей к нехитрой, но проверенной половиной столетия фабуле: «Молодой хороший парень добровольцем пошёл в армию… Трудности и лишения в период напряжённой боевой подготовки в учебке… «Тревога, враг у ворот! К нам прилетели злобные, бездушные жуки!»… Страшная бойня… Сначала было очень трудно, держались из последних сил, но потом всё Человечество в едином порыве поднялось на борьбу… Ура!!! Враг повержен!».

При этом допускаются и даже приветствуются некоторые вариации, освежающие сюжет, и позволяющие утверждать, что перед нами – совершенно самостоятельное произведение. Как то: «Молодой хороший парень обманом завербован…», «…К нам прилетели коварные агрессоры с планеты, где нет Демократии» и т.п.

Действующие лица и исполнители:

- ГГ – молодой хороший парень добровольно…/обманом… (см. выше);

- Сержант – главный наставник (в классическом варианте – суровый, но справедливый, учитель; реже – злобное существо с садистскими наклонностями);

- офицер – командир подразделения, как говорится, «слуга Царю, отец солдатам» © (варианты: молодой карьерист, гораздо глупей и неопытней сержанта, в одном из боевых эпизодов может бессмысленно бросить взвод под пули; спивающийся неудачник, герой одной из прошедших войн и т.п.);

- сослуживцы и товарищи по оружию ГГ – количество, внешность, морально-психологические характеристики – на усмотрение автора; одного из них ГГ должен с неимоверными трудностями и риском для жизни спасти в бою, а другой может струсить в трудную минуту (в последнем случае ГГ его поддержит и они станут действовать вместе; не исключено, что этот сослуживец ГГ героически погибнет, закрыв своим телом ГГ, искупив тем самым вину);

- и т.д.

Отдельные персонажи могут быть выведены из повествования или заменены другими.

Так, например, современные русскоязычные авторы практически в обязательном порядке считают необходимым для нагнетания обстановки использовать фигуру Контрразведчика – «особиста» (что это, комплекс совка или суровые реалии современности?). Ум, хитрость, порядочность или коварство, другие черты характера персонажи Контрразведчиков получают в зависимости от личного опыта, компетентности или некомпетентности в этих вопросах автора (в последнем случае особиста показывают полным придурком)11.

Внимание! Наличие фигуры «Сержанта» в произведении «a-la Spaceship Troopers» обязательно. Отсутствие этого персонажа сразу же понижает плашку произведения на одну ступень!

Пользователей данного сюжета в отечественной фантастике было уже немало. Из последних с ходу, вспоминаются сразу несколько романов Алекса Орлова и «Череп на рукаве», первая книга имперского цикла Ника Перумова. Теперь к этой компании присоединился Игорь Поль.

Остановлюсь ещё на одном моменте. Основная масса солдат в армии вторжения «коварного агрессора» – туповатые, но многочисленные, а главное – очень дешёвые клоны.

В принципе, такое вполне возможно, за одним, но важным исключением – их дешевизны. Многажды уже обсуждался вопрос об экономической целесообразности массового клонирования людей. Сколько копий в дискуссиях сломано. При этом доказано, что это очень дорого – в промышленных масштабах оплодотворять яйцеклетки, девять месяцев выращивать их в лабораторных условиях, рожать, учить и воспитывать до достижения возраста, позволяющего хоть сколь-нибудь эффективно использовать в качестве солдат. Ну, или в иных, хе-хе, скажем так, прикладных целях. Как говорится, «…лучше старым казацким способом» ©.

Ах, здесь они рождаются сразу в зрелом возрасте, в нужных кондициях и со всеми необходимыми навыками и умениями? А вот это уже сугубая фантастика.

Итак, подхожу к своей оценке романа.

Несмотря на всё сказанное выше (господа, я вас сильно удивлю), плашка «Хорошее чтиво»!

По ходу чтения «Ангела-хранителя 320» некоторая затасканность выбранного сюжета отступила на второй план. Потом я споткнулся о «полчища дешёвых клонов»… Да и чёрт с ними! Книга, что называется у современной молодёжи, «Цепляет!». И тот факт, что Сергей Петровский в финале романа остался жив, не вызывал отторжения. Во-первых, жив он был только в общем и целом. Во-вторых – и это главное – перед нами всё тот же мир «Ностальгии», у персонажей ещё живы воспоминания о Шеридане. Должно же хоть кому-то в той Вселенной повезти! Хоть там и нет Бога, но появился Ангел-хранитель. Он оказался рядом с ГГ. Именно поэтому «человеку Занозе», только ему и, возможно, только в этот раз повезло чуть больше.

В общем, лечь спать мне в ту ночь так и не удалось – пора было собираться на работу.

Статья с примечаниями и гиперссылками на дополнительную информацию в авторской колонке:

http://fantlab.ru/blogarticle7847

В те далёкие годы исторические книги пользовались у меня неизменным успехом, а с таким захватывающим сюжетом – это было стопроцентное попадание в десятку. К тому времени самое известное у нас в стране произведение Дюма-отца уже было мной прочитано, поэтому первое, самое главное и ёмкое моё впечатление от книги Сергиенко было: «Кеес, адмирал тюльпанов» это советские «Три мушкетера» для детей. Ассоциации прямые и недвусмысленные. Отважная четвёрка отправляется в полное опасностей путешествие – близкая историческая эпоха и география событий. Приключения, интриги и тайны – от центральных персонажей зависит жизнь сильных мира сего и даже судьба всей страны. По ходу повествования нам предстоят встречи с благородными пиратами, жестокими разбойниками и коварными иезуитами – обойдусь без спойлеров и обвинений в плагиате, но намекну, что после «Кееса» никакой интриги в «Ногах из глины» Праттчета для меня не было. Борьба, жизнь, смерть и объединяющая их любовь…

Любовь в детской книге – тема скользкая. И Сергиенко отлично справился с задачей, тонко и расчётливо. И в сюсюканье не свалился, и с пафосом не пережал, по-доброму посмеявшись над воздыханиями всех, объятых страстью нежной. Навсегда запомнил я восхитительные «романтические» стишки из главы, где сочиняли письмо Эглантине:

- В мадригале должны быть трое: он, она и ещё один он, — объяснил Караколь.

И Кеес тут же выдал:

Захариус с сестрицей увидели утят.

Сестра сказала: «Птицы».

- Цыплята! — крикнул брат.

Гулял тут Мартин у реки.

- А вы, — сказал он, — индюки!

Думаю, и современный читатель найдёт для себя в книге немало интересного среди малоизвестных исторических фактов и этнографической информации о Голландии, умело втиснутых Сергиенко в относительно небольшую по объёму повесть: легендарные герцоги Альба и Вильгельм Оранский, интервенция и революция, наёмники и гёзы, кломпы и сыр, мельницы и дамбы. Недаром эта книга была рекомендована для внеклассного чтения советским школьникам.

Что ещё запомнилось? Невероятно реалистичные, даже натуралистичные описания войны и жёсткая авторская оценка этому любимому развлечению всех времён и народов, поданная от лица главного героя. Детские писатели, рискнувшие коснуться военной темы, обречены были действовать двумя основными вариантами. Чаще всего они безжалостно приглаживали и выхолащивали суровую правду, являя миру глянцевую картинку в стиле «Макара-следопыта», где «наших» иногда ранят, а враги картинно и бескровно пачками падают на дальнем плане. В более честном варианте использовался приём, после «Человека с бульвара капуцинов» известный как «монтаж»: все драматичные и трагические события остаются за кадром – как у Катаева в «Сыне полка».

Нет, я понимаю, что современного читателя, тем более – зрителя-геймера, удивить сложно. Но для детской книги тех времён, в условиях до предела милитаризированной культуры, это было чрезвычайно смело… В результате военным-то я всё равно стал, но сцена ночного боя на дамбе навсегда врезалась в память, став первым ударом, положившим начало разрушению дурацкого романтического ореола, по каким-то причинам образующегося у большинства мальчишек, вокруг всего, связанного с войной.

Трудно поверить что «Кеес, адмирал тюльпанов» – дебютная книга автора. Великолепно поданы даже второстепенные персонажи, оживляемые запоминающимися яркими деталями, чьи образы прописаны мелкими сочными штрихами, будь-то вечно жующий Михиелькин, отрыгивающий пивом Железный Зуб, матрос-гёз, хохочущий вместе со всеми после собственной экзекуции за сон на вахте, капитан Соверейн, лениво вгоняющий в мачту нож за ножом. Хохмач, шутник и проныра Лис – просто украшение повести. А в Кеесе я вообще родственную душу признал после его слов об отношении к насекомым: «…всё то что летает, ползает, жужжит, шевелит усиками. Словом, мешает жить».

Да, и умело «давить» слёзы из читателя Сергиенко начал уже здесь – искусство, доведенное им до совершенства в «До свиданья, овраг!»

Надеюсь, у меня получилось заинтриговать потенциальных читателей. Не так давно я уже предлагал «Кеес, адмирал тюльпанов» одному из наших сосайтников. Тот её прочёл племяннику, говорит, вышло всё как нельзя лучше. Так что и вам рекомендую. Во всяком случае, для чтения подрастающему поколению.

Отзыв — часть статьи, размещённой в АК: http://fantlab.ru/blogarticle17356

Поначалу всё выглядело очень неплохо. Закулисная жизнь, радости и проблемы жизни бродячего театра, со знанием дела раскрываемые нюансы и тонкости актёрского ремесла (напомню, что Марина – профессиональная актриса), и интерес, проявленный ко всему этому юным отпрыском Эгерта и Тории, знакомых читателю по роману «Шрам», позволяли предположить, что нам предстоит познакомиться с чем-то вроде фэнтезийного варианта «Капитана Фраккаса».

Однако бодрое начало быстро сменилось одним из любимых занятий соавторов – купанием «как в Турции» всех своих персонажей без разбору. То, что неявно обозначилось в первом романе Дяченко и первом романе цикла, превратилось в тенденцию и достигло апогея (перигея?) во втором – как совершенно мотивированный результат, абсолютно справедливое возмездие, воздаяние за грехи – в третьем романе воспринимается как фарс. Неожиданно, скоропостижно и одновременно главные герои «Шрама» оказываются поражены заболеванием, названия которому я дать не берусь. В памяти всплывает смутно знакомый термин «массовый психоз». Нежно любящие супруги, в своё время преодолевшие тяжелейшие испытания, чтобы завоевать право друг на друга, люди во всех отношениях сильные, мать и отец, дружно возненавидели своего отпрыска в форме и по причинам, больше подходящим бразильскому сериалу. На таком «замечательном» фундаменте и развиваются все последующие события.

Нет, я знаю, что жизнь куда как оригинальна и порой выкидывает такие коленца, что напиши на их основе книгу – никто не поверит… Вот и здесь. Такое может быть, но зачем вокруг огород городить? Ведь я не учебник по психиатрии собрался читать (и снова напомню, Сергей – профессиональный психиатр).

Второй претензией – по порядку, но не по значению – стал образ покойного Фагирры, который по «Шраму» мог трактоваться отнюдь неоднозначно, чья фигура несла изрядную печать трагизма. Человек, на алтарь сомнительных идеалов возложивший жизни всех членов своей семьи, высушенный болью их утраты, на поверку оказался презренным стареющим сластолюбцем. Если только не предположить, что изнасилование им подследственной было изощрённым приёмом, предназначенным для того, чтобы сломить её волю к сопротивлению. Но форма, в которой это было сделано, вызывает сомнения в правомочности такой гипотезы.

Был интересный персонаж, стал опереточный злодей. Что-то среднее между Тёмным Властелином, Желающим Поработить Весь Мир, и мальчишом-плохишом, получающим удовольствие, мучая кошек.

Что касается основного содержания рассказанной нам истории, особого интереса она не вызвала.

Понимаю, что это одна из их первых работ и всего лишь констатирую факт: не самый сильный роман Дяченко.

ПЕРВЫЕ ЛАСТОЧКИ — ПЕРВЫЕ БЛИНЫ

Складыватся впечатление, что роман «Обитаемый остров» в последнее время стал одним из самых известных и обсуждаемых произведений братьев Стругацких — в основном, благодаря одноименному фильму Бондарчука-младшего, из которого наша поросль младая вообще хоть что-то узнала о Мире Полдня. Отзывы в сетевых обсуждениях неопровержимо свидетельствовали, что немалое количество зрителей положительно оценило эту работу в спектре мнений от осторожно-патриотичного «А чо, для нашего кина ничо так, намана)))» до безудержно-оптимистичного «А чо, мне понра. Хочу исчо)))». На основании оценок численности читающих среди этой целевой группы, что называется, «нарисовалась тема».

Как говорит наш дорогой шеф, куй железо, не отходя от кассы (с)

Именно в соответствии с данной концепцией недавно появился новый литературный проект — межавторский цикл «Обитаемый остров», в рамках которого предполагается издание целой серии книг. И хотя фамилии приглашённых авторов звучат неплохо, есть сильное подозрение, что при этом будет реализовано то направление, которое ещё пятнадцать лет назад предсказал (подсказал?) своим «Змеиным молоком» Михаил Успенский. То есть, заданный формат будет соответствовать не столько Саракшу АБС, сколько бондарчуковскому.

При всём моём сложном отношении к проекту «Время учеников» коллеги Черткова, снимаю шляпу перед его провидческими способностями:

Цитата chert999: …Не было бы «Времени учеников», пришлось бы одним только «С.т.а.л.к.е.р.»ом потчеваться <…> Ну, разве что, еще какой-нибудь беспринципный издатель замутил бы еще и «С.а.р.а.к.ш.» какой-нибудь, невинно заявляя, что это новеллизация оригинальной компьютерной игры, а сами Стругацкие здесь и вовсе не при чем. Но это был бы всего лишь очередной издательско-коммерческий формат, сугубо для-ради бабла склепанный, а вовсе не свободный писательский эксперимент и не посвящение Учителям (конец цитаты).

Написано ЗА ГОД до старта проекта. Только в оценках невинной беспринципности издателя он ошибся кардинально: «Проект Аркадия и Бориса Стругацких»!!! Борис Николаевич уже совсем взрослый мальчик, пусть сам разбирается. Но почему и откуда на обложках появилось имя его брата? А у кого, кстати, авторские права на это имя? Если я хоть что-то понимаю в авторском праве, просто так этого сделать не могли. Может у Марии Гайдар?

Теперь, что касается названия всего проекта. «Обитаемый остров» — вполне состоявшийся бренд, и хотя бы для того, чтобы в тегах АК разделить всё, что относится к оригинальному роману и новому проекту, в отношении последнего я буду использовать исключительно предложенный Чертковым вариант: С.А.Р.А.К.Ш. Sapienti sat.

Судя по всему, в основе проекта будет именно работа Контровского — он задаёт все основные сюжетные линии. И это не есть хорошо. Ибо, если за основу чего-то принято нечто, во всех отношениях среднее, то и выдающихся результатов трудно ждать. Да простится мне некоторая двусмысленность аналогий, но если хочешь хорошего урожая шампиньонов, нужен качественный навоз.

Если проект начнёт окупаться, что пока ещё неявно, вероятно, нам предстоит увидеть некое мега-буриме, где каждый следующий автор будет продолжать линию, начатую предшественником, иногда возвращаясь, развивая и углубляя параллельные ответвления сюжета.

С целевой аудиторией я, видимо, не ошибся. Для читателя ищущего новых идей и смыслов здесь вряд ли найдётся, чем поживиться. И хорошо ещё, что в большинстве вариантов анонса АСТ исчезла фраза о том, что эту серию ждали миллионы людей — слишком это самонадеянно.

Весьма сомнительным мне кажется и некий положительный момент, который, могут приводить в качестве довода сторонники этого проекта: глядишь, покупатели и читатели серии и другими книгами братьев заинтересуется. Круг чтения во многом определяется в молодости, и как много вы знаете «сталкернутых», прочитавших хотя бы сам ПНО? Зрелых фэнов С.А.Р.А.К.Ш. вряд ли заинтересует и остаётся себя утешать только тем, что неплохо, если наша молодёжь просто будет хоть что-то читать.

А мы подождём проанонсированного подключения к проекту Лазарчука с Успенским.

Цо то бендзе?

Отзыв — часть обзора, размёщённого в АК: http://fantlab.ru/blogarticle13263

С некоторых пор у меня довольно сложное отношение к рекомендациям Сергея Лукьяненко — имел я некогда не самый приятный опыт в этой области. Правда, было это всего лишь один раз, но, как говорится, «единожды солгав…». Теперь я стал невероятно придирчив, но и просто с каким-то спортивным азартом кидаюсь на книги, удостоившиеся похвалы Доктора.

Вот, недавно прочёл очередную аннотацию за его авторством:

«За творчеством Карины Шаинян я слежу довольно давно — со времен сетевых конкурсов и семинаров молодых авторов на Росконе — и с неизменным интересом. В творчестве молодых авторов очень часто видно влияние тех или иных фантастов — Карина пишет самобытно и органично. Ее тексты всегда нестандартны, переполнены причудливыми персонажами и, что характерно, очень стильно написаны. Все это присуще и дебютному роману Карины «Долгий путь на Бимини», без сомнения одному из самых заслуживающих внимания в нашей фантастике за последние несколько лет.

Надеюсь, что от прочтения этого романа вы получите не меньшее удовольствие, чем я» (с).

Поначалу, прочитав такие дифирамбы, я только хмыкнул. Но вскоре шумиха в сети вокруг «Долгого пути на Бимини» достигла такого уровня, что сдерживаться я больше не мог и, увидев книгу на полке в книжном, немедленно стал её обладателем.

Что касается аннотации, то особых претензий к ней нет. Вот, только при чтении уже первых страниц «Долгого пути на Бимини» у меня немедленно возникли своего рода возражения Сергею Васильевичу по поводу: «В творчестве молодых авторов очень часто видно влияние тех или иных фантастов — Карина пишет самобытно и органично». Ибо, почти оторопев, испытал я непередаваемое чувство «дежа вю»... Субъективно, первое, что немедленно бросается в глаза уже при чтении первых страниц — фантастическое сходство между работами Шаинян и Колодана. Совершенно не представляю, как понравятся мои слова Карине и Дмитрию, но характеристика, данная Лукьяненко, в полной мере подходит к произведениям обоих. Их «…тексты всегда нестандартны, переполнены причудливыми персонажами и, что характерно, очень стильно написаны». Их сходство на каком-то глубинном уровне. Право слово, иногда закрадываются подозрения в том, что уже довольно известные имена и фамилии самостоятельных авторов — творческие псевдонимы одного и того же человека. Наверное, если бы мне предложили, я бы не смог с ходу отличить «втёмную» два неизвестных текста этих писателей, которых, казалось бы, не объединяет ничего, кроме нулей в нумерации пресловутых «волн» поколений русскоязычных писателей-фантастов.

Сразу вспомнились мои недавние ассоциации с конвейером: производство писателей-фантастов поставлено на поток? Быть может, в период соавторской работы над сборником «Жизнь чудовищ» между ними диффундировала некая метафизическая субстанция, определяющая манеру письма, стилистические приёмы, любовь к экзотике?

Конечно же, это шутка. Но сходство невероятное. Является такое положение дел достоинством или недостатком? Пока судить не берусь, ибо до недавнего времени был знаком только с дебютными произведениями крупной формы у Колодана и Шаинян. Дальше, как говорится, поживём — увидим. А пока вернёмся к роману Карины.

«Долгий путь на Бимини» — сказка в ещё большей степени чем «Другая сторона» Колодана. Авторская, весьма оригинальная, но сказка. Ну, или что-то типа того. По крайней мере, именно к такому выводу меня подталкивают устойчивые архетипы, почти сразу обнаруживаемые среди персонажей романа. Чего стоит хотя бы образ старой морской волчицы, орущей бармену в припортовой таверне: «Рому!!!» Не менее узнаваем и персонаж мальчишки, сорви-головы, обожающего игры «в индейцев» и, в погоне за приключениями, с лёгкостью пробирающегося на пиратский бриг.

Вообще о персонажах следует сказать пару слов отдельно. Казалось бы, многие из них — отпетые негодяи и подонки, но на поверку все они вдруг оказываются почти безобидными, нередко комичными, едва ли не милыми, а порой — глубоко несчастными людьми, которым можно и посочувствовать. И наоборот — любой персонаж, первоначально определяемый как «в целом, положительный герой», на поверку оказывается слегка плох. Не то, чтобы «совсем», а именно, что — «слегка». Ну, уронили маму к зубастым тварям, ну, попытались (не особо удачно) препарировать дочь и невесту — ничего, бывает. Дело-то житейское. И никаких угрызений совести с одной стороны и никаких санкций — с другой. Так положено по сюжету. И все спокойны — так надо.

С одной стороны — яркие, роскошно оформленные декорации с экзотическими жаркими странами, южными морями, пиратскими парусниками, приключениями, колдовством, интригами. С другой — многочисленные смерти, но всего лишь как детали антуража, обязательные для пиратско-колдовской тематики. Люди гибнут, кровь льётся, но читателю не испытывает абсолютно никаких отрицательных эмоций — так положено. Всё идёт по плану, так и было задумано. Это — как своеобразная литературная игра. Здесь всё чуть-чуть «понарошку». Красивая и изящная, тщательно и талантливо сконструированная, но всего лишь — игрушка.

Нередко причудливый коктейль, смесь и хитросплетение разных жанров и стилей в умелых руках приводит к рождению удивительного симбиоза. В случае с «Долгим путём на Бимини» этого не произошло.

При всех претензиях на юмор, его там почти нет. Для «серьёзной» фантастики роману недостаёт психологической достоверности «взрослой» литературы — чего-нибудь типа «щепотки турбореализма». При некотором формальном сходстве с авантюрным романом, «Долгому пути на Бимини» откровенно не хватает драйва, темпа, острых сюжетных поворотов и ходов — действие разворачивается камерно, медленно и неспешно, с объёмными экскурсами в разной степени далёкое прошлое героев. Откровенно говоря, нет там вообще никой интриги — всё ясно и понятно, все легко читается, едва начавшись. А для детско-подростковой прозы книга всё-таки излишне натуралистична и в ней наличествуют постельные сцены. Их немного и они не слишком откровенны, но всё-таки…

Такие дела.

Что-то ещё наговорят Карине доморощенные критики вроде Вашего покорного слуги? Нужно ли ждать от Шаинян творения, аналогичного по кровавому натурализму «Времени Бармаглота»? Или маятник качнётся в другую сторону?

А по мне, так я бы с гораздо большим удовольствием прочитал хорошую детскую книгу – со смыслом, с динамичным сюжетом. Место, освободившееся с уходом В.Крапивина пустует и очереди претендентов пока вроде бы не наблюдается. А потенциал Шаинян явно позволяет ей уверенно поглядывать в эту сторону.

P.S. Пара необязательных вопросов к К. Шаинян:

— почему боцман воровал на заправке бензин, если на корабле стоял дизельный двигатель?

— зачем была купленная гигантская глыба льда?

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК: http://fantlab.ru/blogarticle9205

«Не забывайте, если Вы не дочитали книгу до конца, Вы не имеете права ее оценивать» (пункт правил из FAQ).

Нет, об этом я не забыл и в целом «Волшебную мясорубку» не оценивал. Но ведь отзыв написать можно? Очень уж мне хочется.

Прошу покорно простить, но цитат у меня сегодня будет немало. А начну я с издательской аннотации:

«Война порой и детей заставляет брать в руки оружие. Заставляет воевать и гибнуть. А что дальше? Кто сумел не ожесточиться, сохранить добрую, чуткую душу – попадает в добрый мир. Кто не выдержал, поддался злу и жестокости – тем повезет меньше, но и для них не все потеряно. С одной стороны – добро, с другой – зло, как и положено сказке. Дорога от зла к добру легкой не бывает, но она есть. Если вы любите сказки – эта книга для вас. Ну а если нет – почему бы все равно не попробовать?

«Роман Станислава Буркина «Волшебная мясорубка» представляет собой какую-то странную смесь (но в хорошем смысле) Линдгрен, Крапивина и Михаэля Энде… Это интересно, это стоит почитать». С. Лукьяненко».

Верить издательским аннотациям жизнь отучила меня давно, но в данном конкретном случае не она повлияла на мой выбор, а громкое имя на обложке, а также прямая и недвусмысленная рекомендация Лукьяненко. Воистину, авторитетов в этом мире не осталось! Его что, под пыткой заставили написать: «...Это интересно, это стоит почитать»? Может это не Доктор, а какой-то его однофамилец и тёзка? Сомневаюсь.

Хотя кроме имени автора и рекомендации меня привлекло ещё одно обстоятельство.

Цитата: «От идеи «покупать книги по сериям» жизнь меня долго отучала. И почти преуспела. Почти – потому что мы с ней остановились на стадии «о, в этой серии была интересная книжка, надо посмотреть повнимательнее!».

И серия «Другая сторона», кажется, держит рекорд по соотношению купленных книг и встреченных» (перепост из ЖЖ Молчаливый Глюк с http://silent-gluk.livejournal.com/362013.html )

Наши мнения с Молчаливым Глюком относительно серии «Другая сторона» в целом совпадают… (Может лучше «совпадали»? Нет, всё-таки оставим пока глагол в настоящем времени).

Как сказала Мисс Марпл относительно другой книги из этой же серии:

«Эта книга привлекает сразу же: прекрасное издание, изысканное оформление, замечательная обложка. Как часто бывает, внутренним голосом чувствуешь: надо брать. И не ошибаешься!..» ( http://www.fantlab.ru/work126083 ).

Что же, Мисс Марпл с её внутренним голосом и «Перекрёстком» Кублицкой-Лифанова повезло больше чем мне.

Приступив к чтению, я споткнулся взглядом уже на первых строчках: «Пушистый полосатый зверек сидел на ГРЕБНЕ белой перевернутой шлюпки и во все глаза смотрел на застывших неподалеку солдатИКов…»

Ещё через несколько строк: «Зверь мигом пробежал по ГРЕБНЮ и начал жадно КУСАТЬ, показывая свои белоснежные зубки».

Никогда не слышал ни о каких гребнях в конструкции шлюпок. Хмыкнув, я потянулся за листком и начал записывать. Когда пометками были исписаны уже два листа, я стал помечать только особо выдающиеся пёрлы.

НУЖЕН ЛИ ПРОФЕССИОНАЛИЗМ ПРИ РАЗВЕШИВАНИИ ЯГОД?

Вам известно такое выражение, как «развесистая клюква»? Напомню:

«Часто под «развесистой клюквой» понимают что-то сделанное халтурно, с использованием самых пошлых клише. С другой стороны, так называют нелепые россказни, откровенное враньё. Как обнаруживается в толковом словаре Ушакова, выражение «развесистая клюква» пошло от описания России неким французским писателем, где он утверждал, что сидел «под тенью величественной клюквы» <…> А что, собственно говоря, не так с клюквой? Дело в том, что клюква — это болотное растение, стелющийся кустарник, в тени которого могут отдыхать разве что насекомые, пресмыкающиеся или мелкие млекопитающие» ( http://www.gramma.ru/RUS/?id=14.2 )

Разворачивающаяся в первых главах романа картина вполне соответствует этому определению с поправкой на реалии Германии образца весны 1945 года. Молодой талантливый автор с упоением рисует сусально-карамельную картинку своего видения быта и нравов небольшого немецкого городка, над которым дамокловым мечом нависла страшная угроза уничтожения наступающими азиатскими ордами беспощадных русских варваров.

Цитата: «…и пошли в казармы по залитой солнцем улоЧКе маленького городка Раушен, что стоит на самом берегу Балтийского моря. <…> В аккуратнЕНЬКом светлом городКе с кривыми и ВОЛНИСТЫМИ улочками было много частных гостиниц и ресторанчИКов. ДомИКи с высокими черепичными крышами, флюгерами, колоколЕНКами и узкими дымоходами стояли тут дружно и тесно, а вокруг шумел сосновый бор, полосКи которого в виде парков входили в город, и лесные тропКи превращались в аллеи. Самой сказочной постройкой в Раушене была водонапорная башня с часами. Большая, светло-серая, со скругленными углами, она казалась вылепленной из пластилина. Южная ее сторона была обвита рваной мантией плюща, его жухлая коричневая сеть аккуратно опутывала часы своими кривыми нитОЧКами.

Война обходила Раушен. Его никогда не бомбили. Даже сейчас, когда противник подходил к Германии вплотную, люди так же неспешно гуляли по аллеям, читали газеты и даже танцевали, вынося в садИКи ЗАВОДНЫЕ ГРАММОФОНЫ или играя на аккордеонах. Судьба распорядилась так, что даже солдаты здесь оказались не настоящие, а совсем еще мальчИКи – подростки в великоватой им, но ухоженной и чистЕНЬКой форме» и т. д., и т. п., в том же духе.

Особо хотелось бы отметить «волнистые улочки» (это как?), «колоколенки» (неужели их так много в среднестатистическом немецком городке?) и «заводные граммофоны» (у кого-то есть информация о широком внедрении этих звуковоспризводящих устройств с электрическим или иным приводом? Ну, хоть какие-то упоминания есть?)

Авторский текст, благодаря избыточному использованию уменьшительно-ласкательных суффиксов, постепенно превращается в умилительное сюсюканье, что, видимо, должно ещё сильнее подчеркивать весь ужас нависшей угрозы.

При этом героев особенно беспокоит возможность применения противником боевых отравляющих веществ. И ведь вроде Гаагские и Женевские конвенции и соглашения об обычаях и правилах ведения войны запрещают применение газов, и санкции в этом случае будут таковы, что за всю войну на нарушение этого запрета (в широких масштабах) не решилась ни одна из воюющих сторон. Но что этим дикарям конвенция? Несколько раз упоминается об этой угрозе, и вот наконец ружьё, висящее на стене в первом акте стреляет: русские выкуривают ипритом героических защитников Кенигсберга из подземных помещений фортов. Люди умирают в страшных муках, читатель весь в соплях и слезах рыдает, сопереживая и искренне сочувствуя.

То, что в анналах истории никаких упоминаний об этом прискорбном факте нет, автора видимо волнует мало. А мне вот, например, известен тот факт, что именно немцы использовали газы против советских партизан, засевших в крымских каменоломнях.

Можно предположить, какой я услышу ответ: это ж фантастика – мой мир, что хочу то и ворочу!

Наворочено там действительно, от души. Особый восторг у меня вызвали (в дополнение к гребню шлюпки и заводным граммофонам) многочисленные ошибки и детали в стиле «развесистой клюквы» при описании суровых реалий военной службы, касающиеся Гитлерюгенда, Вермахта в целом и организации обороны Кенигсберга в частности.

Все их приводить не вижу смысла, остановлюсь лишь на некоторых:

- детишки постоянно разгуливают по городу в касках и с карабинами;

- немецким солдатам почему-то выдают водку и папиросы, а не шнапс и сигареты;

- батальоном командует фельдфебель;

- соответственно, на фронт их отправляет уже целый лейтенант – большая шишка, судя по тому, что его привезли на легковом автомобиле с шофёром, а приезжал только для того, чтобы «толкнуть» короткую, но пламенную речь перед строем, и тут же укатил куда-то (очевидно, на другой митинг, посвящённый началу боёв за город).

А при описании осажденного Кенигсберга я просто млел.

Цитата: «Миновав ворота первого форта, машины с отрядами гитлерюгенда двинулись по переполненной войсками сырой брусчатой улице. Солдаты бежали, шли строем, стояли в оцеплении, вели взволнованных овчарок и доберманов, сидели на мотоциклах. В городе – затаенная тишина и полный мрак… <…> С разных сторон слышалось гудение автомашин, скрежет танков и лай собак».

Можно я вообще не буду это комментировать? Дальше всё в том же духе – сочинение в стиле «Как российский подросток поколения «Пепси» представляет себе реалии Второй мировой, посмотрев несколько голливудских фильмов, посвящённых этому периоду».

Господи боже мой! Ну почему у них всегда столько «овчарок и доберманов»? Это же не концлагерь!!!

Напоследок упомяну ещё несколько особо запомнившихся моментов.

Цитата: «…обоюдоострые штык-ножи длиною с локоть, с ПРОДОЛГОВАТЫМ ОТВЕРСТИЕМ на сверкающем лезвии».

Очевидно, в качестве источника информации здесь использовался «Интернет». Причём не текстовое описание, а изображение. Иначе как объяснить, что ДОЛЫ, продольные выемки на клинках мечей и ножей, которые служат для повышения прочности клинка при одновременном снижении его веса (а не для стока крови, как об этом постоянно твердит Перумов), Буркин называет ПРОДОЛГОВАТЫМ ОТВЕРСТИЕМ, которое может быть вес оружия и снижает, но о повышении прочности клинка при этом говорить не приходится.

Ещё цитата: «…на площадях торчали бетонные КОНУСЫ огневых точек <…> (перед входом в форт – А.К) стоял огромный бетонный КОКОН с крупнокалиберным ДВУСТВОЛЬНЫМ корабельным ОРУДИЕМ».

Сакраментальные вопросы:

- что «крупнокалиберное», да ещё и «корабельное» орудие делает у входа в форт на первой линии обороны, хотя должно находиться глубоко в тылу и если не на корабле, то как минимум – на берегу, для борьбы с вражескими кораблями же (вот уж кем-кем, а идиотами немецкие военные никогда не были, как бы некоторым этого не хотелось);

- что такое двуствольное орудие (есть двуствольные ружья, многоствольные пулемёты и авиационные пушки, а вот двуствольное крупнокалиберное корабельное орудие, да ещё в БЕТОННОМ КОКОНЕ, а не в бронированной башне – это явно один из видов таинственного чудо-оружия Гитлера);

- и наконец, в каком учебнике фортификации г-н Буркин-мл. видел КОНУСЫ и КОКОНЫ огневых точек и башен?

В целом, не побоюсь этого слова, «глубокие» познания Буркина-младшего в военных вопросах просто поражают.

Со скрежетом зубовным прорвавшись через эпизод 1, я выдохнул с облегчением и продолжил чтение в полной уверенности, что дальше наконец-то этот кошмар закончится и начнётся нормальный текст. Но не тут-то было…

ШКОЛЬНОЕ СОЧИНЕНИЕ НА СВОБОДНУЮ ТЕМУ

Перед написанием этого своего опуса я почитал тут отзывы на другие произведения автора. Больше всего меня поразил борхус120:

«Уровень владения русским языком у Буркина, несомненно, блестящий. Блестящий настолько, что слепит глаза, и кроме красоты фраз ничего не замечаешь… Уж не знаю, почему Буркина сравнивают с Гоголем…» ( http://www.fantlab.ru/work140744 )

Возможно, после написания «Волшебной мясорубки» Буркин-младший совершил грандиозный скачок на пути совершенствования своего литературного таланта, но пока что вопрос «…почему Буркина сравнивают с Гоголем?» – для меня остаётся открытым.

Совершенно школярский стиль и язык. Всё те же уменьшительно-ласкательные суффиксы. В одном абзаце больше половины предложений могут начинаться местоимениями «он», «он», «они». Велосипед немецкие подростки почему-то называют «ровер» и т.п.

С переходом героев романа в параллельный мир не прекратились и бесчисленные благоглупости и псевдокрасивости.

Цитаты: «Кругом были глубокие спуски, подъёмы или отвесные скалы… Пару часов брёл ЛЕСАМИ и ДОЛАМИ…»

«…вышел на КРАЙ БУГРА, за которым открывался вид…»

«По неровной песчаной дороге он вошёл в чудесный ГОРОДОК (Езус Мария! – и здесь тоже городок!!!) и увидел, что в нём кипит СЕЛЬСКАЯ жизнь».

И наконец, вот как описывается премилый дом, где добрые хозяева приютили изгнанников:

«Внизу было ЗЛАЧНОЕ ПРОВИНЦИАЛЬНОЕ ЗАВЕДЕНИЕ с мелкими оконцами, под самым потолком, чуть светящимися из-за плотных штор…»

На этом я чтение решительно прекратил.

Понимаю, что это совершенно бессмысленно, но набившую оскомину группу риторических вопросов всё-таки обозначу: «Почему?», «Зачем?» и «Доколе?»

Последняя на сегодня цитата: «Можно ли писать более одного отзыва на произведение?

Это не приветствуется, и куратор отзывов чаще всего просит объединить или сам объединяет такие отзывы в один.

Однако, если второй отзыв написан после повторного прочтения книги, и новый взгляд на произведение значительно отличается от оценки, данной в предыдущем отзыве, тогда возможно сохранение на странице обоих отзывов» (пункт правил из FAQ).

Наверное дополнять этот отзыв постскриптумом – перебор. Даже при том, что речь может идти не о повторном прочтении, а лишь о завершении первого.

Что же, может когда-нибудь я такой подвиг и совершу, а пока – «ниасилил»…

Вообще, в призерах последних конвентов и фестивалей сюрпризов хватает, но когда увидел эту повесть, возглавляющую список призеров «Интерпресскона-2010» — натурально ошалел. Сдаётся мне, не настолько уж плохи дела в нашей фантастике, чтобы награждать ЭТО. Вкусовщина и компанейщина в чистом виде. ИМХО, конечно.

Интересно, что в чём-то сходный по посылу и даже гораздо более жёсткий по содержанию роман Пелевина «Омон Ра» я в своё время воспринял гораздо более благосклонно. А при чтении сего произведения испытывал рвотные позывы. До сих пор при воспоминании возникает стойкое чувство гадливости.

Не ловитесь на этикетку «Социальная научная фантастика и сатира в стиле АБС» — под ней скрывается фантасмагорическое беспросветно-чернушное действо в стиле кондового постсоветского нигилизма с элементами гомосексуальной порнографии.

Пелевина рекомендую, Рыбакова — категорически нет.

Сегодня поставил одну из немногих своих «единиц».

На главной странице увидел новость: «Траур. Умер Владимир Кунин». Пошёл смотреть библиографию и с огромным удивлением узнал, что автором сценария лучшего фильма 2007 года по версии MTV Россия был уважаемый мной писатель.

М-да. Нет слов. Вернее есть, но об ушедших — либо хорошо, либо никак.

Тогда скажу так: от «Хроники пикирующего бомбардировщика», «Старшины» и «Сошедших с небес» до «Сволочей» — очень длинный путь.

SAPIENTI SAT

См. АК: http://fantlab.ru/blogarticle12222

НАЗВАНИЕ, ЭПИГРАФЫ — В ОСНОВНОМ БЕСПОЛЕЗНЫ

Беда с этими эпиграфами. По теории, выбираются они не абы как, а со смыслом. Своего рода подсказка, месседж читателю. Писатель попроще особо не умничает, жжёт глаголом сердца и бьёт лозунгом прямо в лоб. А если автор с претензией? Понятно, и эпиграф у такого должен быть с подвывертом. Эдакий секрет в загадке с намёком.

От Марии Галиной скорее можно ждать второго варианта. И с «Медведками» она ожиданий не обманула...

И как вам это нравится? Что после такой сладкой парочки можно ждать от романа, озаглавленного «Чаще всего вредители»? Понятно, существовала ненулевая вероятность, что туман прояснится по ходу чтения. Только терзали меня сомнения – не тот автор Мария Семёновна. Поэтому три раза я подступался к «Медведкам» и трижды не мог продвинуться дальше быстрого их и в больших количествах размножения. После не особо удачного первого знакомства с прозой Галиной, да ещё и всех этих названий-эпиграфов, возникли опасения, что предстоит мне окунуться во что-то гнетущее и беспросветное.

А вчера плюнул на сомнения и ухнул в текст, как в крещенскую прорубь – в полном соответствии с календарём. Поначалу опасения оправдывались, но, как это часто бывает, реальность оказалась намного сложнее наших представлений о ней.

Повествование в романе идёт от первого лица и развивается неспешно. Подробности о месте действия и персонажах выдаются медленно, строго дозировано. Полное впечатление – будто не книга пишется, а изображение проявляется на фотобумаге. Примерно после трети текста читатель всё-таки узнает, что где-то в северном причерноморье есть абстрактный город-порт с университетом и киностудией, блошиным рынком и аммиачным заводом, трамваем, улицей Дачной и Дачным переулком. В переулке этом аккурат на даче у знакомых тихо и незаметно существует некий человечек, зарабатывающий на жизнь необычным вариантом писательского ремесла. Сначала он никто, и звать его никак. Индивидуальные черты, подробности семейной и личной жизни главного героя, его имя-отчество, псевдоним, а с ним и фамилия появляются у него по мере того, как странные обстоятельства против воли заставляют Семёна Тригорина-Блинкина всё дальше и дальше высовываться из своеобразной раковины, в которой тот давно и небезуспешно прятался от окружающего мира.

Постепенно сюжет начинает двигаться во всё более резвом темпе. То, что неспешно развивалось из некоего современного варианта гоголевской «Шинели», превращается в бурлескную фантасмагорию с очевидным и сгущающимся налётом мистики. Сколько уже написано о том, сколь тонка грань между реальностью и вымыслом? Наши фантазии вызывают к жизни чудовищ, или реальная жизнь находит отражение в сознании тонко чувствующего наблюдателя?.. Ну, что же, приём известный, а исполнение интересное.

И тут повествование романа внезапно совершает кульбит, обрушивая сюжет в реалии мексиканского сериала и декорации передачи «Жди меня». Сколько говорено об играх, в которые играет с людьми старуха Судьба, об удивительных её фокусах, из-за которых людей то разбрасывает по белу свету, то связывает их судьбы в местах неожиданных и странных?.. У Галиной и в этой мыльной водице прекрасно получается рыбку ловить.

Забавно, что к финалу всякая попытка однозначной идентификации жанра «Медведок» неизбежно терпит крах. Доводы в пользу любого из возможных вариантов не исключают друг друга, а дополняют и вполне мирно уживаются в рамках предложенного сюжета, сохраняя необходимый потенциал для развития каждого.

Очень похоже, именно такого эффекта Мария Галина и добивалась.

Наверное, эту книгу сильно по-разному будут воспринимать люди разных поколений. Мне стукнуло сорок и интересно было сравнить своё отношение к жизни с оценками главного героя романа, моего ровесника. Кого-то развлекут забавные ситуации, в которые Тригорина заводят его фантазии, а кого-то увлекут хитросплетения сюжета, заинтересует мифологическая основа романа. Кто-то найдёт удовольствие в попытках идентификации приморского города – Азовское море или Чёрное, Россия или всё-таки Украина? Вариантов хватает. Вообще, бэкграунд у романа насыщенный, поэтому любителям поиска и раскрытия «пасхалок» работы достанет. Лично меня до сих пор мучает вопрос, намеренно ли рядом оказались фамилии Тригорина, Топорова и Зильберштейна, или это из разряда тех совпадений, которым посвящено немало страниц книги? Как уже говорилось, от Галиной можно всего ожидать, хотя с равным успехом силы будут потрачены на поиски чёрной кошки в тёмной комнате. Впрочем, при определённых условиях – довольно занятное времяпрепровождение.

Но если спросите, при чём тут медведки и наговоры, отвечу честно: понятия не имею. Как вариант, читателю намекают – не жди ничего хорошего, когда вызванные из небытия неосторожным гением, со всех щелей полезут толпы давно ушедших, глубоко и долго скрывавшихся. Ибо все они, мягко говоря, в основном бесполезны. Если копнуть глубже – не будет радости герою за рамками открытого финала. «С тех пор все тянутся передо мною кривые глухие окольные тропы»…

А что? Вполне себе трактовочка, не хуже иных многих. Заумно и философично. Сойдёт за мировоззрение.

Не заморачивайтесь, просто почитайте. Может быть кому-то больше повезёт в расшифровке смыслов сокрытых в измышлённых автором названиях и выбранных им эпиграфах. Потом сравним впечатления. Но прочесть «Медведок» стоит хотя бы и ради одной только приятности самого процесса чтения.

Сокращённый вариант, в полном объёме размещено в АК: http://fantlab.ru/blogarticle18402

Ротмистр Тоот уже знаком читателям «Обитаемого острова» – именно он отправил Максима Каммерера на исследования в Столицу. В силу целого ряда обстоятельств Тоот оказывается втянут в небольшую, во многом очень личную войну, но по плану и замыслу небезызвестного Сикорски. Новый роман Свержина – «вбоквел» ОО, где раскрывается, чем занимался Странник во время последних своих длительных отлучек из Столицы, пока Мак Сим носился по Стране Отцов, взрывая башни-излучатели, пилотируя раритетные многомоторные бомбовозы и пр.

Если после ОО у кого-то сформировалось превратное представление о ротмистре, спешу вас разочаровать (обрадовать?) – он «не такой». Первые впечатления обманчивы – привет всем читателям от Гепарда из ПИП. Перед нами настоящий учитель и воспитатель, скрывающий за маской холодной жёсткости и строгости тонкую и ранимую душу. Также, прямиком с Гиганды на Саракш в массовом порядке перекочевали и бронеходы. Ранее об этом виде военной техники здесь не упоминалось – были только танки, баллисты и бронетранспортеры.

Вообще, автор в некоторых моментах весьма вольно обращается с фактами, известными по «ОО». Например, я всегда считал, что Странник в правительстве Неизвестных Отцов занимал должность начальника Департамента специальных исследований. А борьба со шпионажем для него была чем-то вроде общественной нагрузки. Здесь же он именуется исключительно начальником или шефом контрразведки. И никак иначе. Ни о каких других его обязанностях не упоминается вообще. Может я что-то запамятовал?

Вместо обращения «господин» – «энц», мера длины – «фарлонг»… Всё это и многое другое можно считать мелочами и ляпами, полный список которых не вижу смысла приводить, ковыряться в них не хочется. Глаза режет, но терпеть можно.

Неубедительно выглядит неожиданно быстрое возникновение у ротмистра Тоота серьёзных сомнений в истинном положении дел в Стране отцов. Можно попробовать всё списать на упыря-голована, но «…молодой он был слишком для таких штучек...» (с).

Чисто субъективно, не идёт на пользу роману и изложение мыслей Странника. Судя по ним, не тянет тот, кого мы видим у Свержина, на умного, дьявольски хитрого и предусмотрительного главу КОМКОН-2 Рудольфа Сикорски, знакомого нам по другим книгам трилогии о Максиме Каммерере.

Невыразительно и неубедительно выглядят сцены рефлексирования Тоота по поводу несправедливости устройства окружающего мира. А любовная линия – просто младшая группа детского сада.

В целом, «Война ротмистра Тоота» – без особых изысков боевичок на одно прочтение. Даже не крепенький, а гораздо ближе к среднему. До лучших работ того же Алекса Орлова явно не дотягивает. Да и у самого Свержина бывало получше.

Вообще, у меня складывается стойкое впечатление, что первые его романы из цикла «Институт экспериментальной истории» своим успехом обязаны исключительно фигуре Сергея «Лиса» Лисиченко, который даже слабые книги вроде «Трёхглавого орла» на троечку вытягивал. Где его нет – результат не очень впечатляющ. А в «Войне ротмистра Тоота» для местной реинкарнации этого персонажа (и для юмора, вообще) места не нашлось.

Соответственно, и вся книга особо не блещет.

Статья — часть обзора, размещенного в АК: http://fantlab.ru/blogarticle13263

Когда мне собственные почти судорожные метания среди многочисленных книг Дяченко перестали нравиться окончательно, по зрелому размышлению решил проверить на практике фантлабовскую функцию «Рекомендации», где в топе романов у меня оказалась «Vita nostra».

В отзывах на этот роман не один и не два раза прозвучало: «Наш ответ «Гарри Поттеру» – то с ироничной и даже издевательской интонацией, то с восхищённой. Ну, что же, ничего нового придумать нельзя – всё уже придумано до нас и достаточно давно. Поэтому ничего страшного в этом я не вижу, а особо рьяным коллегам напомню, что самоё творение Роулинг – всего лишь реинкарнация в необычном жанре, эдакий виток диалектического развития, некогда довольно многочисленных и популярных романов взросления, повествующих об учениках закрытых школ английского типа.

Но лично я вижу причину выбора авторами подобного типа учебного заведения не в желании поэксплуатировать любовь аудитории к испытанному бренду. Лежит она несколько в иной плоскости. Соображения об этом появились после «Ведьмина век», а укрепились по прочтению некоторых других их работ.

Как правило, Дяченки стараются по возможности дистанцироваться от глубокой разработки вопросов социально-политического устройства описываемого мира, «герметизируя» сюжетное пространство – с тем или иным успехом. Не всегда, но нередко. Очевидно, описание хитросплетений межличностных отношений и внутренней нравственной борьбы персонажей им интереснее политических интриг, либо они не всегда чувствуют себя уверенными среди тайн разного рода мадридских дворов. Так что, хоть стреляйте меня, но совершенно неслучайно интститут «Специальных технологий» помещён в некий город Торпа – неопределённо-славянской национальности аналог Тмутаракани – где и разворачиваются основные события романа. Очень удобно – описывая крупный город, слишком сложно обойти взаимодействие такой мощной структуры с органами официальной власти и всеми их спецслужбами. Хотя напрямую не утверждается, что такой связи вообще нет, всё это остаётся за бортом повествования.

Всё для того, чтобы сосредоточиться на перепетиях обещанных метаморфоз главной героини, под воздействием жуткого эмоционального коктейля из любви и страха, к которому по капле добавляют безудержную жажду знаний.

При чтении о происходящем с Александрой Самохиной, из трёх составляющих хорошей фантастики: «Чудо, тайна, достоверность» — я не испытал дефицита ни в чём. Проще всего с чудесами – с чем, с чем, а с этим у профессиональных жанровых писателей редко возникают проблемы. С остальным бывает по-разному, но в данном случае – стопроцентное попадание.

Достоверность – чистой воды вкусовщина. Основываясь исключительно на собственном опыте получения знаний, я вполне ясно представлял происходящее, ощущая полную уверенность, что именно так оно и может быть на самом деле. Я даже знаю учебное заведение, где к обучению слушателей до сих пор относятся со сходной серьёзностью, и всё нацелено единственно на результат. Почти любой ценой. По принципу – потом ещё спасибо скажете, если живы-здоровы будете. Так что, у других может быть иное мнение, но у меня претензий нет.

А вот о тайне – разговор особый. Именно её присутствие придаёт необыкновенный шарм роману. Кто-то говорит, что им всё было ясно едва ли не с первых строк – преклоняюсь перед проницательностью таких читателей. Со мной – не так. На мой вкус, авторы очень умело поддерживали интригу в книге. Особенно в первой её половине, когда теряешься в догадках, кому и зачем всё это нужно? Да ещё такими экстраординарными методами. И это самая сильная часть романа. Когда объяснение наконец-то появляется, вторая половина читается уже с меньшим интересом – градус интриги несколько падает. Но, пусть и в меньшей степени, она всё ещё сохраняется – непредсказуемостью в выборе возможных вариантов концовки.

Тайна же всё и губит. Чем сильнее читатель был увлечён повествованием, тем сильнее будет его разочарование быстрым и несколько тусклым финалом.

При всём этом достоинства романа значительно превосходят его недостатки, и высокая оценка абсолютно заслужена и закономерна.

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК: http://fantlab.ru/blogarticle12962

Игорь Поль – суровый Демиург. В своей Вселенной для доброго и милосердного Бога он места не нашёл.

Романы цикла несут отчётливые черты антиутопии1. Именно такое будущее ожидает нас, если экстраполировать во времени все основные тенденции развития современного мира. В полном соответствии с аннотациями2 перед нами разворачиваются классические для произведений такого рода реалии. Бедность и бесправие для одних, богатство и вседозволенность для других. Кровавые войны, развязываемые сильными мира того – правящими династиями и межпланетными суперкорпорациями. Люди, население целых планет и систем – просто игрушки в их руках, разменные пешки в борьбе за деньги, власть, сырьевые ресурсы и рынки сбыта.

---------------------------------

«Ностальгия»

Не буду касаться недостатков текста и ошибок автора, хотя они есть. Хочу поговорить о другом.

Перед нами жёсткий, даже жестокий боевик. Много ли Вы знаете фантастических произведений с авторским предупреждением следующего содержания: «В книге встречаются откровенные сцены и сцены насилия, а так же нелитературные выражения, включенные в текст исключительно для речевой характеристики героев. Не рекомендуется для чтения детям до двадцати лет…»? Честно предупреждаю: предупреждение полностью соответствует действительности3.

При этом «Ностальгия» – произведение даже не столько фантастическое, сколько футуристическое4. Большая часть всей той высокотехнологической атрибутики, которой до предела насыщены страницы романа (в основном, военного назначения) фантастической отнюдь не является и уже применялась военными, применяется сейчас или готова появится на поле боя в самом недалёком будущем5. По-настоящему фантастический элемент в романе только один: место действия – Латинская зона планеты Шеридан.

Лично я с трудом усматриваю принципиальные отличия перипетий книжных баталий «Ностальгии» от реалий необъявленных войн на нашей старушке Земле. Вьетнам, Ангола, Афганистан, Колумбия, Сомали, Чечня, Ирак, Шри-Ланка, Осетия, другие бесчисленные «горячие точки» – несть им числа. Неважно, какое красивое название дадут этой войне – «движение за освобождение и самоопределение», «операция по умиротворению», «интернациональная помощь братскому народу», «антитеррористическая операция» или «восстановление конституционного порядка». Это – война. Кровавая баня. Война всех против всех идёт, не переставая. Ей не видно конца и края, а участники давно уже забыли то мелкое происшествие, которое послужило поводом для развязывания конфликта… В этой войне нет правых, а виноваты, кажется, все… Она уничтожает взрослых и детей, стариков и женщин. Война не разбирает где военные, а где, так называемое, мирное население. Мирное население – только «так называемое». Продажные политики наживают политический капитал, богачи – умножают своё состояние, а военные по странному стечению обстоятельств не проводят операции на территории, подконтрольной одним корпорациям, зато бои не затихают на территории их конкурентов… Страшная в своей привычности и до боли знакомая картина, ежедневно наблюдаемая нами в лентах мировых информагентств. Если только Вы не переключаете «телек» на «мыло» как только начинаются новости.

Фантастика? Футурология? Называйте, как хотите.

Для меня этот роман Игоря Поля в первую очередь – военная драма. Но это не та проза советских времён Симонова, Гранина, Стаднюка, других авторов – жизнеутверждающая даже на фоне ужасов войны. Это скорее безысходная тоска и вселенская грусть Хэмингуэя и Ремарка, осознающих, что ни героизм, ни подвиги ничего не в силах изменить в мире.

Уж не знаю, чему и как автора учили во время срочной службы в дивизии Дзержинского6, но искренне удивляет та свобода, с какой ориентируется автор в узкоспециальных областях военных знаний, таких как тактика боя в городе и морской бой7, тактика партизанских и контрпартизанских действий, противоракетная и противокосмическая оборона. Прав ли я, но почти дневниковые описания событий на Шеридане вызывают стойкое подозрение, что на страницах романа находит отражение некий личный опыт Игоря Поля8.

Повествование ведётся от первого лица, нам открыты все мысли и чувства Ивена Трюдо. И если сначала его суровый нрав и жестокость вызывают отторжение, постепенно начинаешь сопереживать герою, и на первый план выходят не картины гигантской мясорубки, а личные переживания глубоко несчастного по сути человека. В немалой степени способствует этому удивительно чистая история «окопной» любви Ивена, и то, что именно она стала первой ступенькой на пути к трагическому финалу везунчика-француза, до этого неизменно выбиравшегося изо всех передряг. Только проявится в звере что-то человеческое, его на мыло.

Щемящий конец – развязка, в общем-то, вполне закономерная, для песчинки, попавшей в жернова Системы. Самые светлые строки во всей книге, – последние, – всего лишь дыхание смерти. Видения Трюдо – реакция нервной системы умирающего организма на воздействие боевых коктейлей и сокращение притока крови к головному мозгу.

Прекрасно понимая, что первым начну метать табуретки в автора, я, избалованный современной литературой и кинематографом, от всей души желал хэппи-энда и молил: «Спаси его. Спаси!» Но Бога нет во Вселенной Поля, и моя молитва не была услышана. А как символ высшего милосердия в том мире – выстрел на добивание.

«Лучше ужасный конец, чем ужас без конца» ©. «И в трагических концах есть свое величие. Они заставляют задуматься оставшихся в живых» ©.

Без сомнения, плашка «хорошее чтиво»9.

---------------------------------

«Ангел-хранитель 320»

Разбор книги начну с оценки её сюжета, позволив себе небольшой экскурс в историю.

В 1959 году в свет вышла знаменитая «Starship Troopers»10 Р.Хайнлайна, вызвавшая в американском обществе широкий резонанс и громкие споры, даже в кругах, весьма далёких от фантастики (некоторые провозгласили «Звёздный десант» апологией фашизма). Однако имена тех злобных критиканов уже никто не помнит, а творение великого Адмирала от фантастики давно признано классическим.

С тех пор двойники и откровенные клоны книги не один и не два раза возвращали читателей к нехитрой, но проверенной половиной столетия фабуле: «Молодой хороший парень добровольцем пошёл в армию… Трудности и лишения в период напряжённой боевой подготовки в учебке… «Тревога, враг у ворот! К нам прилетели злобные, бездушные жуки!»… Страшная бойня… Сначала было очень трудно, держались из последних сил, но потом всё Человечество в едином порыве поднялось на борьбу… Ура!!! Враг повержен!».

При этом допускаются и даже приветствуются некоторые вариации, освежающие сюжет, и позволяющие утверждать, что перед нами – совершенно самостоятельное произведение. Как то: «Молодой хороший парень обманом завербован…», «…К нам прилетели коварные агрессоры с планеты, где нет Демократии» и т.п.

Действующие лица и исполнители:

- ГГ – молодой хороший парень добровольно…/обманом… (см. выше);

- Сержант – главный наставник (в классическом варианте – суровый, но справедливый, учитель; реже – злобное существо с садистскими наклонностями);

- офицер – командир подразделения, как говорится, «слуга Царю, отец солдатам» © (варианты: молодой карьерист, гораздо глупей и неопытней сержанта, в одном из боевых эпизодов может бессмысленно бросить взвод под пули; спивающийся неудачник, герой одной из прошедших войн и т.п.);

- сослуживцы и товарищи по оружию ГГ – количество, внешность, морально-психологические характеристики – на усмотрение автора; одного из них ГГ должен с неимоверными трудностями и риском для жизни спасти в бою, а другой может струсить в трудную минуту (в последнем случае ГГ его поддержит и они станут действовать вместе; не исключено, что этот сослуживец ГГ героически погибнет, закрыв своим телом ГГ, искупив тем самым вину);

- и т.д.

Отдельные персонажи могут быть выведены из повествования или заменены другими.

Так, например, современные русскоязычные авторы практически в обязательном порядке считают необходимым для нагнетания обстановки использовать фигуру Контрразведчика – «особиста» (что это, комплекс совка или суровые реалии современности?). Ум, хитрость, порядочность или коварство, другие черты характера персонажи Контрразведчиков получают в зависимости от личного опыта, компетентности или некомпетентности в этих вопросах автора (в последнем случае особиста показывают полным придурком)11.

Внимание! Наличие фигуры «Сержанта» в произведении «a-la Spaceship Troopers» обязательно. Отсутствие этого персонажа сразу же понижает плашку произведения на одну ступень!

Пользователей данного сюжета в отечественной фантастике было уже немало. Из последних с ходу, вспоминаются сразу несколько романов Алекса Орлова и «Череп на рукаве», первая книга имперского цикла Ника Перумова. Теперь к этой компании присоединился Игорь Поль.

Остановлюсь ещё на одном моменте. Основная масса солдат в армии вторжения «коварного агрессора» – туповатые, но многочисленные, а главное – очень дешёвые клоны.

В принципе, такое вполне возможно, за одним, но важным исключением – их дешевизны. Многажды уже обсуждался вопрос об экономической целесообразности массового клонирования людей. Сколько копий в дискуссиях сломано. При этом доказано, что это очень дорого – в промышленных масштабах оплодотворять яйцеклетки, девять месяцев выращивать их в лабораторных условиях, рожать, учить и воспитывать до достижения возраста, позволяющего хоть сколь-нибудь эффективно использовать в качестве солдат. Ну, или в иных, хе-хе, скажем так, прикладных целях. Как говорится, «…лучше старым казацким способом» ©.

Ах, здесь они рождаются сразу в зрелом возрасте, в нужных кондициях и со всеми необходимыми навыками и умениями? А вот это уже сугубая фантастика.

Итак, подхожу к своей оценке романа.

Несмотря на всё сказанное выше (господа, я вас сильно удивлю), плашка «Хорошее чтиво»!

По ходу чтения «Ангела-хранителя 320» некоторая затасканность выбранного сюжета отступила на второй план. Потом я споткнулся о «полчища дешёвых клонов»… Да и чёрт с ними! Книга, что называется у современной молодёжи, «Цепляет!». И тот факт, что Сергей Петровский в финале романа остался жив, не вызывал отторжения. Во-первых, жив он был только в общем и целом. Во-вторых – и это главное – перед нами всё тот же мир «Ностальгии», у персонажей ещё живы воспоминания о Шеридане. Должно же хоть кому-то в той Вселенной повезти! Хоть там и нет Бога, но появился Ангел-хранитель. Он оказался рядом с ГГ. Именно поэтому «человеку Занозе», только ему и, возможно, только в этот раз повезло чуть больше.

В общем, лечь спать мне в ту ночь так и не удалось – пора было собираться на работу.

---------------------------------

«Путешествие Идиота»

Совершенно необременительное чтиво. По жанру ближе всего к авантюрному роману. В начале повествования – с элементами юмористической фантастики в стиле комедии ситуаций, и с постепенной и полной заменой их элементами боевика – к финалу.

Интересны и, в некотором роде, комичны уже сами ГГ и его спутник. ГГ – симпатичный, но умственно неполноценный, а потому многозначительно немногословный. Спутник ГГ – программная оболочка искусственного интеллекта (ИИ) знакомого нам по предыдущему роману роботизированного комплекса огневой поддержки (КОП-320), который в силу различных причин стал разумным, – прошу прощения у читателей за столь тяжеловесную конструкцию.

Завязкой сюжета становится объединение ГГ и ИИ в единый, информационно и пространственно неделимый конгломерат – КОП-320 буквально «вселяется» в Юджина Уэллса (ещё раз – извините; далее, при необходимости, тандем-дуэт «Юджин Уэллс – ИИ КОП-320», я для простоты буду именовать ГГ-КОП).

Причина объединения ГГ и его спутника – насущная потребность обоих… В любви! Соответственно, цель квеста – её поиск. По ходу действия ГГ-КОП регулярно попадают в сложные ситуации, из которых всегда выходят с честью, благодаря искренне-простому поведению ГГ, его благородными манерам, а также неожиданно проявившимся необыкновенным боевым способностям КОП. При этом ГГ-КОП походя расправляются с наёмными убийцами, устраняют конкурентов в любви, уничтожают противостоящие им банды жестоких гангстеров с примкнувшими продажными представителями правоохранительных органов… Ну, квест – он и есть квест.

Комизм заключается в тугодумности Юджина Уэллса, а также неспособности КОП понять принципы построения отношений в «нормальном» человеческом обществе. Автор откровенно высмеивает такое общество (несущее все черты нашей реальности), в котором именно указанные выше качества ГГ-КОП позволяют добиться уважения простых людей, заставляют врага бояться, регулярно оставляют неизгладимый след в сердцах брюнеток, блондинок и т.д.

По мере восстановления нормального функционирования мозговой деятельности Юджина Уэллса, окружающая ГГ-КОП действительность теряет радужные черты. Во Вселенной «Ангела-хранителя» проявляется всё больше черт «Ностальгии». Однако достаточно быстро и несколько неожиданно наступает полный хэппи-энд «a-la Deux ex Mashine». ГГ-КОП всё-таки нашли свою Любовь.

Как самостоятельное произведение – плашка «Середняк».

---------------------------------

«Знакомьтесь – Юджин Уэллс, капитан»

С места в карьер продолжается сюжетная линия «Путешествия идиота» несколько в стиле первого «Терминатора». Уже умственно-полноценный, но по-прежнему в тандеме ГГ-КОП, Юджин Уэллс и его спутница всё время бегут от неведомого, невидимого, но безжалостного врага. Стоит им остановиться на сколь-нибудь короткий срок, как на них начинаются покушения. Поначалу это выглядит как стечение обстоятельств, затем – как заказные убийства и постепенно приобретает масштабы планетарной войны. Но необыкновенные способности и возможности КОП постоянно растут. Соответственно, тандем ГГ-КОП становится совершенно непобедим, хотя и загнан в ловушку. Спасаться приходится, буквально, опустившись на дно человеческого общества… Некоторая лёгкость первой половины «Путешествия идиота» исчезает полностью. Перед нами снова Вселенная без Бога Игоря Поля во всём её «великолепии»… Кажется, что у ГГ-КОП, уже должны опуститься руки (или что там у ИИ?). Но они всё-таки находят совершенно оригинальный, парадоксальный выход из положения!!! И…

Если не брать в расчёт вот это «и», плашка четвёртой книги цикла – чистый «середняк». Но об этом ниже.

---------------------------------

Сейчас обо всей серии целом. Не буду скрывать, мне нравится всё, что сделал Игорь Владимирович.

Что за аномальная зона там у них в Сибири? Воздух какой-то особенный, что ли? Только что писал про Горькавого, теперь вот – Поль. Сидит себе зрелый, взрослый мужик, не имеет никакого литературного опыта, зарабатывает деньги по мере сил и возможностей. Вдруг, бац! – писатель. Да какой!

Работоспособность автора поражает. «Ангел-хранитель 320» был написан всего за четыре месяца12. И при этом на очень высоком уровне. Что и было отмечено жюри фестиваля фантастики «Звёздный Мост-2006» в Харькове, где роман Игоря Поля получил «Бронзовый Кадуцей» за 3-е место в номинации «Лучшая дебютная книга»13. Не удивлюсь, если «оценку» снизили только за «списанный» у Хайнлайна сюжет14.

Остальные романы цикла были написаны и изданы в течение года15.

А вот дальше… Если «Ностальгия» ещё остаётся вполне на уровне, то последние две книги явно слабее. Качество текста постепенно падает. Автор устал? Выдохся? Гнал к сроку?

Позволю себе дать совет автору. Если бы все романы цикла ужать до одной книги из трёх частей, сократив кое-что (там есть определённые возможности), объединив третий и четвёртый романы, могла бы получиться изящная вещица, вполне заслуживающая плашки «Must read!». К мнению критиков нынче прислушиваться не принято, но прецеденты в российской истории, что называется, были16.

Однако, скорее всего, романы будут просто изданы толстым «кирпичом» под одной обложкой. А я предвижу дикий визг фанатов, коих у автора уже немало: «Знаешь куда иди со своими советами», «Если такой умный, чего ж тогда сам не пишешь?». Ну-ну, полно-те, господа. Хотя бы иногда думать не только вредно, но и полезно («Обратите внимание, намекаю» ©), а помечтать о хорошем никому не возбраняется. Ну ладно, ладно, всё. Замолкаю и перехожу к своему резюме.

В целом для серии – плашка… «Хорошее чтиво»! Любители и ценители жанра фантастический боевик – «Must read!»!

За что, спросите вы меня? За финал! Ведь именно он определяет ощущения от всей серии и его общую оценку.

Развязка меня, без сомнения, потрясла. Я испытал глубокий эмоциональный шок, и это ощущение сохранялось ещё долго. Последние страницы романа удивительным образом переворачивают всё с ног на голову, как минимум, представляют в совершенно ином свете все происходившие события. В современной российской фантастике использование подобного приёма, без сомнения – явление17, 18.

И ведь не скажешь, что «не хэппи энд»! Все живы, все здоровы. Да более счастливой жизни чем у ГГ в конце книги большинство пожирателей жвачки себе и представить не могут! Живёшь себе в райском уголке, всегда в полном твоём распоряжении роскошная красотка, не задающая вопросов и искусная в определённых вопросах, а бабок – куры не клюют. Вот что такое фантастика! Но…

Т-с-с! Не буду ничего больше рассказывать, дабы не портить впечатление тем, кто рискнёт последовать за мной следом и преодолеть более чем тысячу страниц текста…

А потом перечитаете или вспомните ещё раз мой скромный труд и поймёте, что я вам таки намекал.

Действительно неплохой старт. Поздравляю автора. А дальше – посмотрим.

P.S. В одном из своих интервью И. Поль сообщил, что не намерен писать сиквелы «Ангела-хранителя». Это хорошо. Выдержит ли? Не знаю. Но знаю, что возможность для этого есть.

Уже издана новая, четвёртая книга автора. Прочитал аннотацию. Цитата: «Капрал Жослен Ролье Третий – искусственный солдат, символ ударного рода войск – Инопланетного Легиона Земной Федерации. Волей судьбы Жослен становится…»

Г-м-м. Опять клоны. Пока ещё не читал. Как думаете, стоит?

Р.P.S. В любом случае я благодарен Игорю Владимировичу за прекрасную подборку старых шлягеров. И как минимум за то, что узнал: «Summertime» Дженис Джоплин и «Summertime» Эллы Фитцджеральд с Луи Армстронгом – как говорят в Одессе, «это две большие разницы» ©

Статья с примечаниями и гиперссылками на дополнительную информацию в авторской колонке:

http://fantlab.ru/blogarticle7847

ВРИ, ВРИ, ДА НЕ ЗАВИРАЙСЯ

Цитата Yazewa: >>Трудно представить, кому бы он мог не понравиться!

Вот, теперь можете представить.

...Несколько раз начинал читать этот небольшой рассказ, но что-то не пускало, я терял интерес и ни разу не продвинулся дальше первой страницы. А вчера «добил» наконец-то и расстроился. Но не потому, что «Кто на флоте (в армии) служил, тот в цирке не смеётся». Не-а. А потому что «Писать нужно о том, что хорошо знаешь, либо о том, что никто не знает» (с). Просто одному из читателей не повезло – он слишком много знал (с). А, как известно, многие знания – многие печали.

Главная претензия: Не верю! (с) И не факту концерта «Битлов» с последующим трансарктическим переходом в Ливерпуль. Как раз с этим всё нормально – это же фантастика! Претензии исключительно к мелочам и нюансам, к интонациям в первой части рассказа.

Благодаря, в основном, Колбасьеву и Конецкому, флотский фольклор довольно хорошо известен даже далёким от моря читателям. А с недавних пор – после выхода знаменитой в узких кругах «Расстрелять!» – тему эту продолжает развивать Александр Покровский и его товарищи по сборникам «На море, на суше и выше», вышедшим за рамки одной только морской тематики. Книги этого проекта у меня далеко не все, но при случае покупаю их и читаю с удовольствием. Особенностью вышеперечисленных авторов является то, что все они в той или иной степени были причастны к флоту, или военной службе.

Лазарчук, врач по образованию, в небольшом авторском предисловии рассказывает историю появления их рассказа на свет. Навеяло после долгого и весёлого общения на кухне с одним приятелем, отдавшим несколько лет жизни службе на ракетовозах Северного флота. Собрали из того, что запомнили. Но, вот как-то неудачно вышло. Гипертрофировано-утрировано всё получилось. Нереально как-то, как бы странно не звучала такая характеристика в отношении юмористически-фантастического рассказа.

Получается, обязательным условием удачной байки является личная причастность к профессиональной деятельности?

Отнюдь. В отзывах на «Жёлтую подводную лодку…» многие сравнивают её с «Легендой о морском параде» Веллера. Михаил Иосифович далеко не военный моряк, но его рассказ вызвал в своё время и у меня, и у товарищей моих однозначно положительную реакцию – при чтении хохотали в голос. Замечу, что такое отношение не изменилось и после того, как в следующие два года нас самих гоняли на морской парад в Питере.

И ведь тоже – байка, как она есть, в правдивость и достоверность которой может поверить лишь человек неспособный критически мыслить. Так в чём фокус?

Смею предположить, что Веллер бережно, с минимум отсебятины, перенёс на бумагу услышанное, когда история уже была обкатана не одним и не двумя рассказчиками, проверена была на десятках слушателей, готовых и способных покритиковать уж слишком наглое враньё. В результате всё в «Морском параде» балансирует на грани реальности, но ни разу её не переступает. Можете мне не верить, но абсолютно всё, включая участие в героическом переходе сотен славных советских малярш могло быть на самом деле. Другое дело, вероятность совпадения всего и сразу в пространстве-времени, но и тут возможны варианты…

То есть, получается Лазарчук и Успенский просто слишком вольно обошлись с материалом, то и дело перегибая палку? Не совсем так.

В записках капитана Врунгеля просто обязан был когда-нибудь упомянут литературный первоисточник. И сейчас это время пришло. Вот уж где, где, а в «Приключениях капитана Врунгеля» автор палку перегибает, так перегибает. Но и к нему у меня претензий нет – великолепное произведение. «Так в чём же дело, тысяча чертей и ржавый якорь в бок?!» – воскликнет утомлённый Читатель.

Пытаясь разобраться в своих претензиях к рассказу, я долго искал нужные слова, и наиболее подходящими показались мне «Развесистая клюква». С вашего позволения, для описания своих впечатлений я воспользуюсь любимыми кинематографическими ассоциациями. Хорошо известны и любимы многими наши старые кинокомедии, например «Бриллиантовая рука», или «Кавказская пленница». Это как «Легенда о морском параде», или «Приключения капитана Врунгеля». А у американцев была в своё время серия комедий «Полицейская академия», где действие то ли четвёртой, то ли пятой из них происходит в постперестроечной России (при желании её можно найти в сети). Вот, она эта самая и есть, «Жёлтая подводная лодка «Комсомолец Мордовии». Средний американец на чистом глазу и то, и другое будет считать примерно одинаковыми по уровню комедиями про русских. А русский…

Боюсь, не всем понравится полученный мной результат в стиле «Вы все американцы, а я Д`Артаньян», но уж что выросло, то выросло – ничего лучше придумать не смог. Честно, пытался, но любой обратный пример не будет столь же доходчив.

Статья размещена в АК: http://fantlab.ru/blogarticle21080

Как и первые две книги цикла, «Мигрант…» очевидно делится на две части, которые оставляют очень похожие впечатления. Появление эмигранта Андрея Строганова на планете Раа, принятие им решения о прохождении Пробы на право называться свободным гражданином, и само её прохождение на порядок интереснее последовавших за этим поисков точки приложения сил с выходом на, ни много, ни мало, спасение всей приютившей его цивилизации и изменение текущей реальности.

Собственно, что касается самой Пробы, то ничего особо нового тут авторы не придумали – сколько уже писали про то, что земляне не лыком шиты и могут самым крутым аборигенам фору дать в подобной ситуации? И не сосчитаешь. Но очень уж «вкусно» прописывают Дяченки все нюансы и подробности процесса, обустраивают мир, обставляют его мелкими, запоминающимися деталями. Затягивает. Оставался только один вопрос: завалит ли Андрей Пробу, что было бы вполне закономерно, или пройдёт, вопреки здравому смыслу. Вариант, выбранный соавторами оказался очень хорош – испытание он прошёл, но не благодаря собственной исключительной «суперменистости» – немалым, но явно неразвитым способностям – а в связи определёнными соображениями, возникшими относительно него у местного инструктора.

Всё последовавшее за этим также укладывается в стандартную, много раз прописанную схему, но чтение уже не доставляет того удовольствия. При этом читателя всё настойчивее начинает мучать вопрос: а какая здесь связь с предыдущими романами цикла?

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК: http://fantlab.ru/blogarticle12962

По результатам недавних прений в теме «Творчество АБС», на днях открыл последний том «Неизвестных Стругацких», и среди прочего почти сразу наткнулся на статью г.Лемхина.

Ответную статью, опубликованную там же, написал Роман Арбитман – человек, который, по мнению некоторых, нередко имеет склонность в пылу критики «пьянеть от помоев». Но в данном случае, он старался выглядеть возможно более белым и пушистым, используя исключительно мягкие, округлые и предельно взвешенные формулировки.

Я же такой потребности пока не ощущаю. Лично для меня, г.Лемхин мало чем отличается от небезызвестного г.Юркина. При том, что изначальные предпосылки к их откровениям внешне диаметрально противоположны, оба они – всего лишь две стороны одной медали. Один озабочен ограничением доступа ПРОСТЫХ читателей к текстам АБС, мотивируя это тем, что подобная литература отрицательно влияет на умы и психику населения России, которому в скором будущем уготована сакральная участь. Другой же, якобы, обеспокоен исключительно целостностью и незамутнённостью восприятия «чистого» творчества АБС теми же самыми ПРОСТЫМИ читателями.

«Это у нас только дубли простые» (с)

Читая откровения обоих, в современных реалиях не воспринимаешь их никем иным, кроме как наследниками тех самых церберов (кураторов и рецензентов) из разного рода «Молодых гвардий», отнюдь не по приказу, но по собственной воле пестующих и наставляющих на путь истинный неразумных чад – исключительно так, как они это понимают.

Нет, какая трогательная забота обо мне, любимом! Какая незамутнённая вера в понимание того, что такое «хорошо» и что такое «плохо». А моё личное мнение их не только абсолютно не интересует, но и может быть отброшено, как пренебрежительно малое и несущественное в рамках борьбы за всеобщую, полную и окончательную победу Добра. В том смысле, как они его понимают.

Положа руку на сердце, большинство текстов, представленных в цикле «Неизвестные Стругацкие», не оставили практически никакого отклика в моей душе – это действительно рабочие материалы. Но представляют они интерес не только для специалистов, но и для истинных фанатов творчества АБС, мало чем отличающихся от тех, кого сам г.Лемхин называет «специалистами». Правда, нередко эти «почти специалисты» готовы дать сто очков форы так называемым «истинным специалистам», а количество первых намного превосходит вторых.

Но финальное откровение нашего бывшего земляка, ныне проживающего с другой стороны океана, хочу прокомментировать особо:

«…я думаю, что материалы, опубликованные в «Неизвестных Стругацких», не должны были появляться в массовом издании. Место этим бумагам – академические сборники, монографии или же (надеюсь, такое когда-нибудь произойдёт) академическое собрание сочинений братьев Стругацких».

Академическое издание? Видывал я эти издания. Тиражи там – от нескольких сот и аккурат до нескольких тысяч экземпляров. И чем же нынешнее издание не академическое при его-то пяти тысячах? Вполне себе оно самое и есть.

Массовое издание? Книга, о существовании которой 99,9% русскоязычных читателей и не подозревают – это массовый читатель?!! С трудом представляю, что эту книгу купит кто-то из тех, кто тоннами потребляет продукцию, производимую S.T.A.L.K.E.R., Ольги Мяхар и иже с ними.

Очевидно, слабо разбирается гражданин САСШ г.Лемхин в современных российских реалиях. А симпатичные розовые очки он увёз с собой, как память о ныне исчезнувшей стране под названием СССР.

Насколько я понял, г.Лемхин высоко оценивает свои прошлые заслуги в борьбе с Драконом, но, очевидно, позабыл о последующих личных проблемах победителей этих рептилий. Да и о конечном пункте дороги, вымощенной благими намерениями – тоже.

Оценка 3 — и только потому, что г.Лемхин взял на себя труд описать находящиеся у него документы. За это ему — наше большое человеческое «Спасибо!».

Отзыв, текст статьи г.Лемхина и Романа Арбитмана — в АК: http://fantlab.ru/blogarticle11768

До настоящего времени все мои знания по миру «Этногенеза» ограничивались лишь возмущением Николая Горькавого в адрес первой «Маруси» — как я понимаю, вполне заслуженным — да ещё отличной обзорной рецензией коллеги ismagil. По большому счёту. Ибо регулярно-периодические... назовём это — обсуждения — в «уютненьких» и на форумах не в счёт. В силу их низкой информативности, повышенной экспрессивности участников, всепобеждающего офф-топа и т.п.

О непосредственном личном знакомстве с данным проектом в ближайшей перспективе и речи не было — как-то особо не тянуло. Но вчера произошло довольно неожиданное и стремительное совпадение сразу нескольких обстоятельств, приведшее к тому, что в мою «читалку» оказался загружен «Рим. Последний легат» Шимуна Врочека…

Трогать сюжет романа мы пока не будем — всё только начинается, перед нами пока одна лишь завязка (см. классификатор произведения с изря-а-адным спойлером). Давайте сосредоточимся на общих впечатлениях.

И здесь самое первое, что приходит на ум, это слово «сценарий». Но не от слова «сцена». Никакой камерности, статичности. Действие разворачивается явно не на театральных подмостках. Здесь этот термин связан исключительно с экраном и кинематоргафом. Картинка, возникающая перед глазами при чтении, дышит динамизмом экшена — короткие эпизоды, резкая и быстрая смена планов, персонажей, места действия. Не в последнюю очередь такому ощущению способствует и фирменный авторский стиль Врочека, его лаконичный[1], но сочный «рублено-рваный» слог.

Второе впечатление кинематографичность текста только подчёркивает. Использование современного просторечного жаргона, молодежного сленга, стандартизованных — до клише — выражений применительно к миру Pax Romana — интересное ощущение. И сразу вспоминается, где я впервые столкнулся с таким приёмом — эдакий «Планкетт и Маклейн» в декорациях «Гладиатора». Осторожно пробуем на вкус: не перебрал ли автор? Вроде нет. Скорее наоборот, новая встреча кажется приятной. Возникает ощущение сопричастности происходящему, психологической близости персонажей. Постепенно эти впечатления закрепляются и начинают доминировать…

А третье не имеет чёткой привязки единственно к киноискусству, но относится к общекультурному багажу и эрудиции читателя. По тексту рассыпан целый ворох явных и скрытых цитат, отсылок и маркеров-маячков — от мировой классики до соцреализма и масскульта. От «Распни его! Распни!», «Над всей Германией безоблачное небо» до «Врешь, не уйдешь!» и «Вперед, обезьяны, или вы хотите жить вечно?!». Ну, а мимо такого Александрийского маяка не моргнув глазом пройдёт только очень далёкий от русской литературы (в смысле — недалёкий) человек: «В синем плаще с белым подбоем, шаркающей от бессонной ночи походкой, ранним утром четвертого дня до начала августовских календ в закрытый сад своего дома на Палатинском холме выхожу я…» — и — «Чтобы доказать, насколько смертен бывает человек. Внезапно смертен…»

Да, уж… Я осторожно отношусь к современной традиции к месту и не к месту использовать модное слово «постомодернизм» — ибо безобразно слаб в теории вопроса — но если что-то такое эдакое в этом есть, то претензия нехилая. А не замахнуться ли нам на Михаила нашего, Афанасьевича? Ох! Поаккуратнее, а то один тут тоже «белый плащ с кровавым подбоем» у себя воткнул, так ему потом так навтыкали, шерсть-на-носу…

Мне не настолько хорошо знакома та историческая эпоха, чтобы оценивать достоверность литературного мира «Последнего легата» с точки зрения реалий повседневной жизни в Римской империи, правил построения нецензурных выражений в древнегерманских наречиях или особенностей климата Центральной Европы в начале первого тысячелетия нашей эры. Но пока всё прочитанное выглядит чертовски настоящим («Писать нужно либо о том, что…» (с)). С одной стороны, откуда бы у писателя без соответствующего образования глубокие познания в этой области? С другой — вроде, и на флоте тоже не служил, но в «Высоком прыжке» всё очень по делу получилось. Правда, морская часть в «Метро 2033: Питер» этот эффект сильно смазала. Так что тут и так, и этак может повернуться — Врочек-то темой явно и раньше интересовался.

Поскольку уже известно, что со второй из трёх книг «Рима» мы встретимся не раньше декабря, читателей, знакомых с творчеством автора и попавшихся на крючок его нынешней сюжетной интриги, мучают только два вопроса. И это отнюдь не разгадки тщательно поддерживаемой, но не особо-то и глубокой детективной составляющей — все уважающие себя люди давно поняли, что «убийца — во-о-он тот дворник». В первую очередь, хочется знать, кого из многочисленных персонажей (кроме, разумеется, Марка Крысобоя) автор оставит в живых — хотя бы в общем и целом — к финалу повествования. А во-вторых — last but not least — не окажется ли этот финал разочаровывающее-обидно «слит».

А то ведь были прецеденты, знаете ли…

Отзыв размещён в АК: http://fantlab.ru/blogarticle15084

После восторгов от «Vita nostra» выбора, что читать дальше не стояло – конечно же продолжение цикла!

Однако коренные отличия от первого романа и полное отсутствие формальной связи с ним «Цифрового…» стали очевидны с первых страниц и всё больше увеличивались по мере чтения: большой город, главный герой – Арсен Снегов, самостоятельный и самоуверенный подросток, «живущий в сети», совершенно не интересующийся вопросами собственного образования… Впрочем, всё это легко находило объяснение в рамках того предположения, что в основе авторской концепции лежит замысел: «Vita nostra» — тезис, «Цифровой…» — антитезис…

И поначалу было интересно, хотя сразу возникли явные ассоциации с Диптауном Лукьяненко. Но здесь всё закручивалось гораздо жёстче, озвучивая предположения, что он-лайн игры и зависимость от них некоторой части человеческого сообщества, сравнимая с алкогольной и наркотической, вполне способны превратиться в нечто гораздо большее, чем простое развлечение, вовлекая в сферы влияния серьёзные криминально-финансовые структуры.

«…Уже сейчас полно людей готовых тратить свое время и усилия, получая оплату в Симс поинт, или в виде новых доспехов к WOW — персонажу. Ценности такого рода исчислить в валюте затруднительно, но более качественный, полный и свободный доступ к подобным ресурсам будет значимым для комфортного самоощущения, особенно в молодежной среде. За них люди будут готовы устраивать революции и «голодные» бунты».

А вот, когда главный герой вышел из игры и пошёл по предложенному ему пути метаморфоз, манипулируя людьми, но при этом и всё больше теряя собственную свободу, интерес к прочитанному стал быстро гаснуть. Не то, что неубедительно – с этим всё нормально. Но неинтересно. Как-то не увлекли дальнейшие похождения Арсена с последующим объяснением всего происходящего на нашей планете единственно происками обитающего в недрах сети одинокого инопланетного разума заблудившегося на просторах Вселенной. И никакие философские концепции в связи с первым романом не спасли ситуацию.

Ну, и финал… Даже не традиционный для Дяченко «открытый», а совершенно однозначный: «В общем, все умерли» (с).

Если «Цифровой» задумывался, как полная противоположность первому роману цикла, то замысел удался во всём, включая мою оценку.

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК: http://fantlab.ru/blogarticle12962

Что хотите со мной делайте, но после «Слова Оберона» соавторы сами почувствовали, что цикл выдыхается, и, выдав «на гора» всего за год сразу два романа (давайте их считать таковыми, несмотря на объём), они приняли решение сделать передышку. Следующая книга – заключительная часть трилогии появилась только спустя три года. И это явно пошло книге на пользу.

Отринув шаблоны и клише, на основе которых строились фабулы двух предыдущих книг, на это раз из под пера Дяченок вышло оригинальное и самостоятельное произведение. И давайте здесь не будем зацикливаться на извечной теме глобального противостояния Добра и Зла – в принципе, данный сюжет характерен всему классическому фэнтези.

Это как раз нормально. Плохо, когда в таких книгах друг другу противостоят в лучшем случае трафаретно-хорошие и плохие, а в худшем – дистилированно-идеальные и отвратительные персонажи. Именно поэтому мне же из фэнтезийных реалий в первую очередь запомнился образ юного черного мага Максимилиана, чей не совсем понятный, но, в целом, независимый статус и наследственное увлечение некромантией позволили авторам до самого финала поддерживать у читателя неясность относительно его личных планов в борьбе, идущей в том мире. И этот герой, несомненно, один из самых ярких персонажей книги.

А вторая удача – Меч-Игла. Может быть я ошибаюсь, но если в этом жанре сам образ волшебного меча достаточно традиционен, то использование такового не для военных целей, а для сшивания миров – идея совершенно оригинальная. И процесс этот на порядок интереснее эпического полотна противостояния Королевства нашествию деперсонифицированного зла Саранчи с последующей в финале ужасно-кровавой и героически-магической битвой.

Лично меня умиляют отзывы на роман тех почитателей фэнтези, которым именно это больше всего пришлось по вкусу. Как справедливо замечал в таких случаях Юлий, конь богатырский: «Не смешите мои подковы!» Со времен Профессора этого добра наворотили горы. И красная цена ему – пятьдесят копеек пучок.

Положа руку на сердце, честно ответьте: кто-нибудь сомневается в исходе? Финал книги совершенно закономерен: Зло наказано, Добро восторжествовало, справедливость восстановлена.

Вспоминая утверждение: «для детей надо писать как для взрослых, только лучше», — скажу, что в данном случае выполнить это требование вряд ли удалось. К шедеврам и сам роман, и весь цикл я не отнесу, но как всегда в таких случаях, наиболее точно оценить их смогут только те, кому эти произведения адресованы. Поэтому позвольте напоследок самоцитату из отзыва на «Недотёпу» Лукьяненко: «Окончательный приговор этой фэнтезийной сказке может дать только самый беспристрастный читатель или слушатель – ребёнок-подросток. Опробуйте на них и узнаете результат».

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК http://fantlab.ru/blogarticle10929

Абзац о «тщательно и скрупулёзно прописанном авторами оригинальном мире, населяющих его многочисленных рельефных, живых персонажах, непростых взаимоотношениях между ними и т.п.» можно повторять в каждом отзыве на романы М. и С. Дяченко, используя всего лишь функции Ctrl+C и Ctrl+V. Поэтому обращу внимание читателей отзыва лишь на некоторые нюансы, по моему скромному мнению, достойные упоминания.

В случае с «Ведьминым веком» одной из самых больших своих претензий считаю авторское решение о том, что в мире, которому перманентно и явно угрожают ведьмы, Инквизиция не только не захватила полную и абсолютную власть ещё в незапамятные времена, но, якобы, никогда и не стремилась к этому, поставив себя вне государства и над ним, сосредоточившись лишь на проблемах контроля за ситуацией. Опыт показывает, что подобный альтруизм свойственен человекам в очень малой степени. А когда речь заходит о могучей организации, получившей в своё распоряжение мощные рычаги влияния на общество, и особенно – воздействия на сильных мира сего… Конечно, моё суждение основывается исключительно на реалиях истории нашего мира, а в том его отражении всё может быть чуточку по иному… Но: «Не верю!» (с) – и всё тут.

Может таким способом соавторы всего лишь попытались слегка упростить себе задачу? Ведь развитие сюжета существенно не изменилось бы, будь Инквизиция в романе основой государственного устройства. А работу Клавдию (и авторам) это усложнило бы серьёзно: успокаивай послов соседних держав, стабилизируй экономику страны, организуй ликвидацию последствий… А так – руки развязаны. Можно, не отвлекаясь на «мелкие проблемы», носиться по стране, тщетно пытаясь спасти её, а заодно с ней – и весь мир. Всё равно – всё решится в последний момент, а зависеть всё будет от одних только Клавдия и Ивги. Так зачем огород городить?

Развязка убойно воздействует на романтические натуры. Оптимисты могут верить в благоприятный исход. Но воспринимать прочитанное как однозначный «хэппи-энд» может только человек, напрочь лишённый способности к логическому мышлению. Такой финал – самый что ни на есть промежуточный. Сюжет закольцовывается в пространстве-времени и, обретённое главными героями знание о сути предстоящих событий и своей роли в них, на самом деле ровно ничего изменить не в силах. Масштабы катастрофы каждый раз будут нарастать лавинообразно, связанные с самим фактом появления матки, и никак не зависящие от того, инициирована она, или нет. А единственный выход – кроме варианта с физическим уничтожением Ивги – всё та же её инициация, вынуждающая Верховного инквизитора вновь и вновь жертвовать собой, восходя на крест, и в очередной раз надеться на чудо проявления человеческих чувств в изменённом сознании девушки. Затем – снова пикник на поляне перед домом профессора Митеца, и – всё по новой, по кругу, раз за разом (мотив, вскоре получивший продолжение и дальнейшее развитие в «Армагед-Доме»). А на сколько хватит сил героев? Ведь впереди у них – этакий садомазохистский вариант знаменитого «Дня сурка». Только растянутый по времени не на сутки, а на несколько месяцев. Может именно отсюда растут уши у названия романа?

В заключение отдельно хочу остановиться на одном очень личном моменте.

Вообще-то, я стараюсь не читать отзывов на произведение, если планирую писать сам – чтобы чужих мыслей не нахвататься. Но здесь не выдержал, пробежал краем глаза, и первым в этот край бросилось то, что очень многие лаборанты, как и я, знакомились с книгой в аудиоформате.

Уж не знаю, как там справились они, но у меня в определённый момент возникли серьёзные проблемы с восприятием. Медленное, размеренное чтение на два голоса – мужской и женский – финальных сцен романа с утомляюще детальным описанием преображения психики Ивги и изуверски тщательным – мучений и страданий Клавдия – вызывали почти физическую боль. Меня корёжило и выворачивало. Хотелось поскорее «вынырнуть», вдохнуть свежего воздуха. Если бы читал «в бумаге» – легко пробежал бы эти эпизоды глазами, быстро проскакивая целые страницы. Но аудиокнига и технические возможности моего плейера этого не позволили.

Собственно, оценку снизил именно из-за этого состояния душевного дискомфорта, до предела измотанный последними часами чтения-прослушивания. Такой экспириенс — очень на любителя.

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК http://fantlab.ru/blogarticle10393

С некоторых пор у меня довольно сложное отношение к рекомендациям Сергея Лукьяненко — имел я некогда не самый приятный опыт в этой области. Правда, было это всего лишь один раз, но, как говорится, «единожды солгав…». Теперь я стал невероятно придирчив, но и просто с каким-то спортивным азартом кидаюсь на книги, удостоившиеся похвалы Доктора.

И вот увидел рецензию в «Если» на дебютный роман Дмитрия Колодана «Другая сторона».

По прочтении оказалось, что мои ощущения вполне соответствуют выводам Сергея Васильевича. В целом, потому что было всё-таки нечто, откровенно резанувшее глаз — неожиданное обилие насилия и необязательных смертей, походя рассыпанных уже в самом финале романа. Выглядело это откровенным дисбалансом на фоне абсолютно идиллической картинки всего предыдущего действа. Нет, были там и интриги, и ужасные опасности, и опасные приключения, но, как бы, не совсем всерьёз. По большому счёту, повествование до определённого момента представляет собой добрую сказку, вполне пригодную для семейного чтения детям дошкольного и младшего школьного возраста. И вдруг: «Хрусть!» — затрещали позвонки у сворачиваемых голов. Завизжала девушка, едва не изнасилованная местным «быком». Всего один эпизод. А дальше снова и до последних строк — тишь да гладь, да божья благодать. Резкая смена манеры подачи материала в этой сцене показалась мне искусственной и необязательной.

В сетевых обсуждениях, на мой взгляд, самой серьёзной претензией к «Другой стороне» является одна — во вторичности по отношению к некоему американскому сериалу. Сам я судить не берусь, ибо означенный сериал не смотрел, а при чтении даже не подозревал о его существовании.

Точно не знаю, что там ещё после публикации наговорили Дмитрию критики, но, очевидно, обвинения в некоторой «диснеевости» картинки первого романа «зацепили» его всерьёз. И уже в следующей своей работе он, что называется, «оторвался». Обилие кровавых натуралистических сцен на фоне сюрреалистической картинки и развития сюжета в манере изложения Безумного Шляпника впечатлило. Как минимум. Если рассматривать «Время Бармаглота» только с этой точки зрения, то опыт вполне удался. Эдакий «Наш ответ Чемберлену».

В целом знакомство оказалось приятным.

...с «Айболитом-66» всё не так просто. Среди отзывов на этот фильм немало лестных оценок: новаторская для своего времени картина, неожиданное решение, интересные режиссёрские находки. А я помню, что в советские времена «Айболита» на ТВ не особо жаловали. Конечно, можно притянуть за уши конспирологию и поговорить о том, как не пускали Быкова на экраны. Между тем «Внимание, черепаха!» показывали не единожды, а уж актёрские его кинороли врезались в память отчётливо. Один гениальный кот Базилио чего стоит.

То есть, слышать про «Айболита-66» я слышал, но не видел. И наконец, дождался – пустили его «В гостях у сказки». И что? Да ничего! Какие-то люди бегают, несмешные клоуны, ненатурально кривляющиеся Чичи и Авва, бутафорские декорации, корабль ненастоящий, пираты нестрашные и всё это ужасно затянуто. Пару раз улыбнулся в эпизодах с бомбой и с комариком (Я узнал его в лицо!), один раз обрадовался (о чём ниже) – и всё. Лучше бы что-нибудь от Александра Роу повторили. «Морозко» там, «Варвару-красу», «Марью-искусницу» или хотя бы «Конька-горбунка».

Вопрос: откуда тогда столько восхищённых отзывов? Не уверен, но сдаётся мне, большинство из них написано теми, кто посмотрел фильм отнюдь не в юном возрасте. Буффонада может прийтись по вкусу людям постарше (да и то, не всем). Сам я, подросший, с восторгом принял «Остров погибших кораблей» и в питерский «Театр-Буфф» захаживал неоднократно не просто так.

Вот и здесь, понимая необходимость пересмотреть «Айболит-66», но помня детские впечатления, особого энтузиазма по этому поводу не испытывал. Каково же было моё удивление, когда я быстро увлёкся, а некоторые эпизоды ещё и прокручивал по несколько раз. Эх, сдаётся, сильно ошибся Ролан Антонович со своими расчётами в попытке понять тонкую организацию и потребности детской души. Фильм не «Ура!» заходил и заходит взрослым, а детям — увы...

Но, как говорится, есть один нюанс. Песня пиратов «Нормальные герои» была хитом уже тогда. Хитом настолько, что её периодически крутили как отдельный музыкальный номер в «Утренней почте». Это безусловный шедевр. И тут возникает проблема. А насколько велика в этом заслуга Вадима Коростылева, автора текста? Давайте попробуем абстрагироваться и представим, какую оценку по десятибалльной шкале мы бы поставили стихотворению:

Ходы кривые роет/ Подземный умный крот./ Нормальные герои/ Всегда идут в обход!

В обход идти, понятно,/ Не очень-то легко./ Не очень-то приятно,/ И очень далеко!

Зато так поступают/ Одни лишь мудрецы./ С обходом подступают/ Одни лишь храбрецы!

Глупцы, героя строя,/ Бросаются вперед,/ Нормальные герои/ Всегда наоборот.

И мы с пути кривого/ Обратно не свернем/ А надо будет снова/ Пойдем кривым путем!

Проблема в том, что в случае с фильмом абстрагироваться от великолепного видеоряда не получается, текст этот давно и надёжно вплетён в его визуальный контекст. Героически идущая в обход славная компания пиратов в исполнении Быкова, Смирнова и Мкртчяна способна потягаться по харизматичности с другой известной троицей – гайдаевскими Бывалым, Трусом и Балбесом. А видеоклип (назовём его так) – безусловный шедевр для своего времени. До сих пор с содроганием представляю, что вынесли актёры, да и операторская команда, при съёмках в этом роскошном болоте...

Вы как хотите, но меньше «десятки» я за такое поставить никак не могу.

А сценарий оставлю пока без оценки, ибо не читал.

Отзыв — часть статьи, размещённой в АК: http://fantlab.ru/blogarticle19729

Я был уже неплохо знаком с творчеством Владимира Васильева, когда в сентябрьском номере «Если» за 2007 год прочитал рецензию на его новый роман «Сокровище «Капудании». Евгений Харитонов дал исключительно превосходную оценку книге, завершив свой отзыв так: «У романа всего один очень серьезный недостаток. Он слишком быстро заканчивается». В одном из следующих номеров того же журнала опубликовали обзор произведений крупной формы, изданных за год. Автор статьи среди прочих выделил «Сокровище» как несомненное достижение русскоязычной фантастики.

Поэтому когда я пошёл закупать книги на отпуск и увидел на полке в магазине эту книгу, сомнений не было. Пёстрый томик быстро занял место среди прочих у меня в сумке, а пару дней спустя был открыт одним из первых – сразу после погрузки всего семейства в поезд. Одна бессонная ночь, – назавтра времени отоспаться будет с избытком – и масса необычайно ярких впечатлений была мне обеспечена надолго. Самыми яркими среди них были разочарование и возмущение. И возмущение «еслевским» рецензентом явно превалировало. Евгений Харитонов честно рассказал обо всём, что ожидает читателя книги и откровенно слукавил при написании всего лишь одного слова в последнем предложении. Но как при этом разительно смещаются акценты:

У романа всего один очень серьезный недостаток. Он слишком ПРИМИТИВНО заканчивается.

Довольно широко известно, что яркая и неожиданная концовка может спасти среднее, в общем и целом, произведение. А вот провальный финал испортит ощущения от самой изысканной книги. К сожалению, в случае с «Сокровищами «Капудании» я столкнулся именно со вторым вариантом. Даже по прошествии двух лет я очень ярко помню разочарование, почти возмущение, которое в один момент разрушило всё очарование, первоначально возникшее при чтении. Весь яркий и живой мир, все парусники, пираты, охотники за сокровищами, корабли-призраки, ожившие скелеты, заклинатели ветров, вся оригинальная терминология и самые разнообразные подробности и нюансы, которые с уважением и знанием морского дела любовно и тщательно были прописаны автором, оказались не в силах перевесить тот факт, что сюжет был примитивно свёрнут, завершись чередой роялей в кустах в качестве прелюдии к непритязательному «хэппи-энду» в стиле «Deus ex machina».

«Сокровище «Капудании» – чтение на один раз и моё персональное разочарование 2008 года.

За последнее — отдельная «благодарность» лично Евгению Харитонову. Ведь чем больше от книги ждёшь, тем тяжелее переживаешь крах ожиданий.

Хотя «Цветы для Элджернона» считается романом, объём его совсем небольшой. Начал читать с ленцой, увлекся и проглотил за несколько часов.

Удивительное творение вышло из под пера Киза Дэниела.

Меня всегда привлекали произведения, содержащие несколько уровней восприятия. «Цветы» вполне соответствуют этому требованию.

На первом плане щемяще-грустная история умственно-неполноценного юноши, пытающегося стать «как все».

На втором — не менее грустный рассказ о молодом человеке, мечты которого сбылись...

На третьем — повествование о самовлюбленном умнике, каждое слово которого больно ранит всех близких ему людей.

На четвёртом уровне в разных ракурсах рассматривается идея первородного греха и божественного наказания за попытку изменить предначертанное богом...

А на пятом — мысли об учёных, как о маленьких детях со спичками, играющими возле стога сена. Сидят себе в башне из слоновой кости, построенной для них за счёт налогоплательщиков, стремятся удовлетворить собственное любопытство, реализуя ЧСВ, и дёргают за все ниточки мироздания до каких могут дотянуться. Что-то выйдет? Ядерную бомбу заметило всё человечество и сразу (ха, попробовали бы не заметить!). А что будет, когда дело коснётся одного идиота и одной лабораторной мыши? Да так и будет, как описано.

На шестом уровне, на седьмом...

Просто не верится, что рассказ написан 50 лет назад, а роман на его основе — более 40. История остается удивительно современной. До сих пор умному человеку найдётся над чем подумать. А благодаря удивительному таланту автора — ещё и поплакать — гарантирую, это для для 90% читателей, и не только «прекрасной», но и «сильной» половины человечества.

Почитайте, оно того стоит.

Впервые желание прочесть «Сержанту никто не звонит» возникло у меня, когда я узнал, что понравившийся мне «Ангел-хранитель 320» Игоря Поля в 2006 году оказался всего лишь третьим в номинации «Лучшая дебютная книга» на харьковском фестивале фантастики «Звёздный Мост». А «Золотой кадуцей» достался как раз сборнику Шимуна Врочека.

Но вот реализовать задуманное удалось только на днях. Неожиданно оказалось, что с некоторыми из рассказов я знаком уже довольно давно. «Восьмой рыцарь» и «Эльфы на танках» ещё в 2004 году вошли в читанную мной антологию «Гуманный выстрел в голову», составленную С.Лукьяненко на основе сетевых конкурсов (написание рассказа на заданную тему за 48 часов). Ещё тогда они на общем фоне оставили очень хорошее впечатление, вот только имя автора, даже такое необычное, к сожалению не запомнилось. Что же, теперь я напротив него поставил очень жирную галочку и постараюсь впредь более оперативно реагировать на появление новинок от писателя с весьма оригинальным даже для писателя-фантаста образованием – неоконченным актёрским и неоконченным же режиссёрским.

Коротко остановлюсь на нескольких из представленных рассказов. Уже упомянутые мной в начале, очень интересные «Восьмой рыцарь» и «Эльфы на танках» я рассматривать здесь не буду – «Доктор» их неплохо «пропиарил» уже самим фактом включения в свой сборник. Поговорим о новинках.

«Скоро дембель»

Если для кого-то это будет рекомендацией, то во многих рассказах сборника я ощутил некий привкус, лёгкое дыхание ныне почти покойного явления, некогда широко известного под названием «турбореализм». Эдакое созвучие тем ноткам, что потрясли меня когда-то в «Опоздавших к лету» А.Лазарчука.

В первую очередь здесь выделяется умопомрачительно-«чернушный», но при этом какой-то неуловимо оптимистичный «Скоро дембель». Оптимистичный всего лишь на полунамёках, на едва уловимых оттенках, на каких-то отзвуках. В целом же, всё подавляет совершенно жуткая, агрессивная атмосфера реалий технофэнтезийного мира – хочется вздохнуть поглубже, ибо не хватает кислорода, но в лёгкие проникает лишь сладковатый трупный смрад и горечь дыма пожарищ. Мир бесконечной войны вызывает прямые и недвусмысленные ассоциации с тотальными войнами нашей Реальности. И хорошо, что остаётся хоть какая-то Надежда… И там, и здесь…

«Последний романтик»

Это очень (прошу меня простить за некоторую «наукообразность») «гендерная» история. Объясню.

Что сделает сильный мужчина, когда погублена его любовь? Пойдёт мстить, даже понимая, что тем обрекает на сиротство единственного родного ему человека… Чего хочет простая женщина? Даже когда мужчины вокруг озабочены одним лишь уничтожением друг друга, ей хочется мира и покоя. Выбор мужчины женщине не по нраву, но мужчина поступить по-другому не может. Уходя, мужчина слагает письмо новорождённой дочери, рассказывая о причинах своего поступка. Красивое, вдохновенное, очень романтичное письмо… Жаль только, правильные слова пришли к мужчине слишком поздно.

Мужчины – они такие…

«Урот»

Необычное произведение, в первую очередь из-за стиля написания – языком и от лица недоразвитого полуграмотного мутанта. Удивительная история. Удивительно, что автор настолько верит в людей, что хоть кому-то в постапокалиптическом мире оставляет право именоваться Человеком (с большой буквы «Ч»), даже если этот кто-то – полудебильный и уродливый мутант. Удивительно, как прихотлива любовь. Удивительно, что автор сохраняет хоть мизерный шанс на более-менее удачный исход для своего героя…

«Хмурое стекло»

Война и всё связанное с ней всегда интересовали меня – просто в силу половой принадлежности к сильной половине рода человеческого. А война на планете Земля была и остаётся любимым развлечением мужчин всех времён и народов. Исключения современной исторической науке не известны.

Врочек не только не хочет проходить мимо, он явно тяготеет к этой сфере человеческой деятельности, проявляя, по моему скромному мнению, недюжинные познания в военном деле. Почитателям «мущщинской» прозы предлагается широкий выбор описаний законных, полузаконных и вовсе незаконных способов массового уничтожения себе подобных – от нашей Реальности до Миров меча и магии, от Древнего Рима до далёкого Будущего, от мечей и парусных галеонов до торпед с термоядерными боеголовками и космических крейсеров. Но это только для тех, кто скользит по поверхности, кто читает книги, освоив метод скорочтения. Внимательному и вдумчивому Читателю «в нагрузку» достанутся зашитые во вроде бы нехитрых сюжетах сложнейшие психологические этюды, поднимающие из пыльных мешков нашего подсознания вопросы из разряда «вечных». Что есть Любовь и Ненависть? Что такое Добро и Зло, Ложь и Истина? Как определить, кто друг, а кто – враг? Где проходит грань между этими понятиями?

«Хмурое стекло» – из этого ряда, хотя рассказ никакой не фантастический, а, скорее, исторический. Просто – Хороший Рассказ.

С первых строк перед нами разворачивается столь любимое кинематографистами живописное батальное полотно эпохи Возрождения. Но всякая битва когда-нибудь заканчивается. Закончилась и эта. «Тогда считать мы стали раны, товарищей считать…»

Очень впечатляет монолог герцогини Орсини. И глаз ветерана-наёмника начинает слезиться. Возможно – это последствия тяжёлой контузии…

Война это грязь, кровь и смерть.

«Книга перемен»

Не то чтобы этот рассказ поражал какими-то необыкновенными художественными достоинствами, но, скажем так, привлёк моё внимание. По формальным признакам можно предположить, что Шимун Врочек, размахнулся и готовил его к участию сразу не менее чем в трёх сетевых конкурсах. Вот только закрадывается у меня подозрение, что в результате он не поучаствовал ни в одном – есть у автора такой пунктик: рассказы на конкурсы пишет, но не выкладывает, считая их сыроватыми. Иными словами – банально не хватило времени.

В любом случае, все желающие могут сделать свой вывод, сравнив «Книгу перемен» с рассказом «Мышки-кошки» Олега Дивова, занявшим на одном из тех конкурсов третье место. По моему субъективному мнению «Книга перемен» – если не «впереди», то вполне «на уровне».

Считается, что во многом успех произведения в целом определяется финалом. И здесь Врочеку удалось меня удивить.

Как и в «Уроте», перед нами вновь стилизация под манеру разговорной речи главного героя. В этот раз – монолог грубоватого сержанта-ветерана каких-то космических войск. Откровенные байки и настоящие легенды всегда являются непременным атрибутом разговорного фольклора в среде людей, чья жизнь часто висит на волоске. Им-то и посвящена львиная доля рассказа. А когда становится совершенно непонятно, к чему, собственно, всё это наворочено, наступает развязка, принимающая неожиданно глобальные, даже по космическим меркам, масштабы.

Резюмируя, следует отметить, что в целом, общий уровень сборника достаточно ровный, проходных рассказов почти нет. Из разряда «почти» назову только «Хозяина медной горы», который показался мне несколько простоватым, каким-то легковесным, детским, а описанный конфликт и его разрешение – надуманными. Есть одна, но серьёзная претензия и к тщательно прописанному «Мирмиллону» – финал его откровенно и легко читался. А вот если бы зрители показали другой жест, сюжет обострился бы многократно, превратив размеренное повествование в очередной психологический этюд с проблемой Выбора. Такой вариант целиком и полностью соответствовал бы одной из главных отличительных черт прозы Врочека – её глубокому психологизму. Несомненно, автор – тонко чувствующая личность. Он отлично разбирается в человеческой психологии вообще, и особенно, – что редкость, – в женской психологии…

Что же касается рассмотренных здесь рассказов, то я представлял не столько наиболее понравившиеся мне произведения (в силу личных пристрастий, обзор получился бы слишком однобоким), сколько попытался дать общую перспективу, показав тем самым широкий диапазон творческого потенциала и возможностей Врочека. А вообще-то, нужно было рассказывать чуть ли не о каждом втором рассказе сборника, и я хочу хотя бы назвать те, на которые (кроме всех упомянутых выше) настоятельно рекомендую обратить Ваше внимание. В первую очередь это «Сержанту никто не звонит» и «Необходимая жестокость». Запомнились и оставили очень хорошее впечатление «Доспехи» и «Три мёртвых бога», «Хомяки месяца», «Крик единорога» и даже «Плохой Иуда». Подозреваю, что кому-то удачной стилизацией под прозу Довлатова понравится «Сара», хотя лично мне – не очень.

Великолепное созвездие сюжетов. Сколь многие авторы дорого отдали хотя бы за парочку из них. Ведь почти каждый представленный рассказ можно развернуть в полновесную повесть или даже роман. Кому-то может показаться – разбазаривание. И кажется, что как только автор перейдёт к крупной форме, то…

Но не всё здесь так просто. Если рассказы – несомненный конёк автора, то уже написанная и изданная «Армадой» первая книга обещанной трилогии «Дикий талант» (в соавторстве с В.Обединым) вызывает у меня определённые вопросы. А вот первая часть «Войны-56», доступная на интернет-ресурсе «Самиздат» наоборот – обнадёживает.

Зная потенциал автора, на таком фоне меня очень заинтересовало известие, что Шимун Врочек был приглашён к участию в межавторском проекте Дмитрия Глуховского «Вселенная «Метро 2033»» и сейчас работает над романом «Метро-2033: Питер».

Что-то из этого выйдет? Поживём – увидим.

О том, что Лукьяненко пишет новый роман, впервые в истории российской фантастики новеллизируя популярную компьютерную он-лайн игру «StarQuake», слухов не было. Была массированная рекламная кампания, развёрнутая издательством задолго до анонсированной премьеры книги (примерно за год). Фэндом гудел, предвкушая появление романа, известного под рабочим названием «Имею компьютер, готов пилотировать». Работа затянулась, сроки выпуска книги переносили, но поклонники Сергея Владимировича терпеливо ждали. И вот долгожданное событие состоялось – «Конкуренты» появились на прилавках.

Сказать, что я был разочарован – значит ничего не сказать. Для молодого талантливого автора такая книга была бы несомненным успехом, но для Лукьяненко…

Нет, в целом всё очень ровненько, аккуратненько. Прекрасный профессиональный литературный язык, живая речь, живые персонажи. При этом – простейшие, почти шаблонные сюжетные линии, ходы. И развязка – грандиозный межцивилизационный и полный «хэппи-энд». Никаких глубинных и скрытых смыслов, никакого философского наполнения, «приключений духа, а не тела». Всё упрощено до примитивизма. Дошло до того, что повторяется сюжетное решение, впервые использованное ещё в «Рыцарях сорока островов»: землян дублируют, после чего копию отправляют в дальний космос, а оригинал остаётся на земле.

Подозреваю, что книга может быть интересна геймерам-фанатам, конкретно подсевшим на «Кваку» и, с восторгом узнающим на страницах книги привычные по игре антуражи. Но такому «чайнику» как я все эти нюансы не понятны и, стало быть, радоваться мне совершенно нечему.

Признаюсь, я относился как раз к тем, кто ожидал «Конкурентов» с нетерпением. По одной из гипотез, никакого кризиса у Лукьяненко нет. Просто один шедевр у него приходится на несколько средних книг. Судя по количеству середнячков, выпущенных до этого, «средний» период как раз должен был вот-вот закончиться. И вот тут уж «Конкуренты» к-а-ак дадут жару.

Не получилось…

То, что получилось у Лукьянова — это просто тихий ужас. Первое, что обращает на себя внимание, это грандиозный объём текста — 1 900 000 знаков!!!

А вам слабо?

Автор приложил титанические усилия, стараясь впихнуть в текст буквально все свои соображения относительно как самого Саракша, так и абсолютно всех связанных с ним событий в Мире Полдня. В этом ему помогали многочисленные единомышленники и добровольные помощики — только перечисление благодарностей им занимает пару страниц в предисловии. Это уже просто какой-то межавторский проект.

Интересно, что кроме публикации романа в сети, разработан ещё и его мультимедийный вариант — с многочисленными иллюстрациями и звуковым сопровождением. Снабдив всё это объёмной энциклопедией Саракша и его ближайших космических окрестностей — с картами, схемами и т.п. — автор бесплатно пересылает по почте диски всем желающим.

Титанический труд! Но какова его эффективность?

«Горный орёл» — глубокий «апгрейд» Ту-95

Прежде всего, об антураже. То, что удалось увидеть на университетской странице автора (часто она недоступна по техническим причинам), заставляет шевелиться остатки волос на моей голове. Основную массу иллюстраций составляют скриншоты пейзажей из компьютерных стрелялок и бродилок, а также рисунки всевозможных образцов наземной и морской военной техники различных стран Земли — от первых подводных лодок и танков времён Второй Мировой до современных стратегических подводных ракетоносцев — с единственным отличием: в фотошопе им пририсованы саракшианские опознавательные знаки. А, вот, советско-российскому Ту-95 досталось от души — добавив ему ещё два двигателя и пару рулей высоты на стабилизаторе (этажерчатый хвост), его превратили в знаменитый Личный Его Императорского Высочества принца Кирну четырех золотых знамен именной бомбовоз «Горный Орел». Вторичность изобразительного ряда даже на иллюстрации с виртуальной обложки. Зачем изобретать алфавит инопланетного языка, если на вывеске чётко видна надпись VULCANO?

С моей точки зрения КПД всей этой работы не выше, чем у паровой машины и читать роман рекомендую исключительно в текстовом варианте.

Теперь, что касается текста. В работе такого объёма просто по закону больших чисел будут ляпы и баги. Так оно и есть. В силу профессиональных наклонностей мне в первую очередь бросалось в глаза всё военное и морское, а перечисление ошибок и замечаний займёт не одну страницу. Здесь упомяну лишь парочку. Например, у Лукьянова на подводных лодках водонепроницаемые переборки идут через каждые два-три метра — и как в такой отсек впихнуть двигатель? Трудно представить, каким образом весь экипаж субмарины напряжённо следит за битвой морских чудовищ — очевидно, через гигантские иллюминаторы, как на «Наутилусе» капитана Немо. Даже не принимая во внимание очевидную опасность такого конструктивного решения на боевом корабле (что прочнее, сталь, или стекло?), непонятно зачем это может быть нужно исходя из задач, для решения которых предназначена лодка, да ещё с учётом того, что обычно видимость в воде не превышает 10-20 метров. Несколько удивляет любовь автора к «монстру Сталина», танку Т-35, который без особой необходимости как лично, так и в местных саракшианских реинкарнациях трижды появляется в романе.

Обнадеживает тот факт, что автор вполне адекватно воспринимает конструктивную критику и отнюдь не против совершенствования своей работы. Так что, желающие помочь — добро пожаловать на страницу «Чёрной пешки» на СИ.

И, наконец, собственно, о литературной составляющей.

Дмитрий Лукьянов вслед за Мустейкисом выбрал альтернативный первоисточнику вариант развития событий, расположив время действия романа между «Обитаемым островом» и «Жуком в муравейнике». Такой подход не вызвал у меня особых возражений, возможно, потому, что сам я долгое время считал это единственно правильным и возможным.

Главное недовольство вызывало другое.

Сколь многие авторы уже писали про то, что «не так всё было»? Но Лукьянов, кажется, переплюнул многих, замахнувшись на святое и сделав одним из основных сюжетообразующих элементов всего романа клиническую тупость, монументальную самоуверенность и фантастический карьеризм Максима Камеррера. Сказать, что это раздражает при чтении — по крайней мере, сначала — ничего не сказать. И это только первое.

Вторым по очереди, но не по значению идёт набившее оскомину, но уже традиционное для многих авторов желание в одной книге замкнуть как можно больше сюжетных линий Мира Полдня и объяснить все странности и недомолвки остальных книг, спихнув всё на Странников. Раздражает.

В-третьих, крайне тяжёлый для восприятия стиль изложения, «вязкие», излишне многословные описания, в общих чертах повествующие о глобальных событиях в Мире Полдня, и затянутые пространные рассуждения о не слишком интересных вещах. Много эпизодов, замедляющих темп и мало влияющих на сюжет. Явно лишней выглядит, например, глава, списанная с «Глубокого поиска». Совершенно не нужен значительный по объёму кусок с неудачной железнодорожной экспедицией в Алебастровые горы и уничтожением димеритовым боеприпасом чьей-то (чьей?) сверхтяжёлой батареи. Но самым сложным для меня оказалась попытка дешифровки смыслов заложенных в психоделических снах ГГ, идущих в качестве вступления к каждой новой главе.

Читать всё это было скучно. Поначалу я откровенно заставлял себя это делать, а необходимость продолжать чтение раздражала неимоверно…

Первый «пробой» произошёл где-то после первой трети текста. Проходной эпизод, где Лунин ругается с наладчиками обучающей программы визуализации исторических событий, принёс потрясающее чувство узнавания. Передо мной явно был один из бытовых рассказов серии «Полдень, ХХII век». И он был удивительно к месту.

Дальше пошло веселее, а последнюю треть я проглотил запоем. Все, абсолютно все недостатки романа искупаются этой частью. Работы, более солидной и продуманной по своему идейному содержанию, я за последние годы и не припомню. Утопиями современная фантастика не избалована, и советско-российская — тем более. Уже одно то, что автору удалось создать нетривиальное произведение в этом непопулярном жанре — серьёзное достижение. А то, что читать описание инопланетного варианта платоновского идеального общества ещё и не скучно — успех несомненный и полный.

Ещё несколько дней после я вновь и вновь возвращался к прочитанному, мысленно споря с автором и пытаясь понять: восхитило меня, или ужаснуло устройство ОИ по Лукьянову? Утопия это, или антиутопия? Как относиться к выбору Лунина?

Наверное, примерно такой эффект по изначальному замыслу АБС «Белый ферзь» и должен был производить.

Резюмирую. Учитывая, что даже на мой неискушённый взгляд непрофессионала, для редактора в романе — непочатый край работы, наиболее полно весь спектр моих ощущений от прочитанного можно передать следующим определением:

«Кустарная работа, искусно, тщательно и с любовью выполненная талантливым мастером-самоучкой на базе промышленного продукта известной торговой марки, в результате чего получилось функциональное и абсолютно оригинальное произведение народного промысла. Гравировка, чеканка и резьба, несомненно, придают ему яркой самобытности. Но для удобства эксплуатации рекомендуется предварительно очистить изделие от всех павлиньих перьев, бус, стреляных гильз и прочих этнических фенечек, характерных для большинства колониальных товаров».

Категорически рекомендую!!!

Оценка, конечно, немного авансом, но в надежде на последующие изменения к лучшему.

...знакомство с «Чёрной пешкой» Лукьянова стало для меня почти откровением. Её появление некоторым образом подтвердило бытующее, но ранее голословное утверждение, что фанфик может не только наследовать миру и сюжетной линии первоисточника (что технически не очень сложно), но и его философским идеям и концепциям (буде таковые есть), или содержать другие, не противоречащие оригинальным, но достойные их хоть в первом приближении.

Однако единичность подобного случая позволяет говорить не об опровержении, а пока всего лишь об исключении, подтверждающем то правило, что фанфики не просто вторичны, но, прежде всего, унылы и скучны, даже если занятно и грамотно написаны — конечно, когда речь не идёт исключительно о приключенческой литературе.

В случае с «Чёрной пешкой» я готов потерпеть. Но с Мирами Стругацких пора решительно завязывать — дважды в одну воронку снаряд попадает редко.

Отзыв — часть статьи, размещённой в АК: http://www.fantlab.ru/blogarticle12751

В ОДНОМ ФЛАКОНЕ

«Ночной дозор», написанный Максом Фраем», — подозреваю, что это замечательное определение, данное Dark Andrew, прилипнет к роману прочно и надолго.

О чём речь? Давайте посмотрим.

С начала времён представители двух противоборствующих группировок неких Иных наступая на пятки друг другу, мечутся по всему миру, решая свои проблемы за счёт обычных людей. На берегах Невы разворачивается один из эпизодов этого противостояния, а повествование о буднях мунгов и шемоборов в непростых современных условиях сопровождается ретроспективными обзорами и экскурсами в историю вопроса.

Всё это, некоторые другие нюансы, особенно оказавшаяся в поле зрения обеих организаций неуверенная в себе, но чрезвычайно талантливая девица, находящаяся под давящим прессом материнского влияния — кивок в сторону Сергея Васильевича Лукьяненко.

А от Макса Фрая здесь — абсолютно неформальные отношения в среде питерского отделения мунгов, что тем не менее, совершенно не мешает им решать все задачи, поставленные мудрым и опытным сэром Джуффином… пардон, шефом Тринадцатой редакции Даниилом Юрьевичем Пантелеймоновым. А ещё — любовь персонажей к посещению разного рода небольших уютных кафешек, ресторанчиков и прочих едален, где они поглощают самую разнообразную снедь (надо будет всё-таки погуглить, что же такое «профитроль»?). И ещё…

Желающим продолжить поиски параллелей и аллюзий, настоятельно рекомендую делать это самостоятельно — их там немало.

Я же хочу озвучить несколько иные свои ассоциации, возникшие при чтении.

С одной стороны, молодые сотрудники, с бесшабашностью юности бросающиеся на выполнение самых сложных заданий, и их нелюбовь к повседневной рутине, на страже которой стоит нудный и въедливый коммерческий директор конторы, Константин Петрович Рублев «за добрый нрав и покладистый характер прозванный Цианидом» (с).

С другой — умудрённые опытом колоритные ветераны, поучают зелёную молодёжь и не прочь свалить на них часть повседневных забот, дабы предаться эпикурейским забавам.

И все они, как винтики в хорошо отлаженном механизме, крутятся день деньской под руководством многомудрого, опытного, несколько старомодного директора — человека странной и не совсем понятной природы.

Не могу утверждать, что Ольга Лукас ставила перед собой такую задачу, но постепенно повествование о трудовых буднях Тринадцатой редакции стало напоминать мне книгу, описывающую реалии другого знаменитого учреждения — НИИЧАВО. Конечно, нельзя сказать, что чудесное исполнение желаний идёт на пользу возжелавшему — нередко, наоборот — но прослеживаются всё же определённые параллели с незабвенным: «А чем вы занимаетесь?» -- спросил я. «Как и вся наука, -- сказал горбоносый. -- Счастьем человеческим» (с).

Только в современных реалиях рыночной экономики (договоримся называть это так, ОК?) главными действующими лицами стали не учёные, но офисные работники. В остальном же — понедельник начинается в субботу, август — в июле, а спешить домой по окончании рабочего дня не слишком модно, что бы не думал по этому поводу стоящий на страже распорядка дня товарищ Камноедов… эскьюз ми, господин Цианид.

Ещё одной ниточкой, связавшей в моём восприятии две эти книги, стал хороший юмор Ольги Лукас. По всему тексту щедрой рукой рассыпаны каламбуры и шутки персонажей, едкие и точные зарисовки картин современной жизни, забавные ситуации, приколы и хохмочки (один самогон «Википедиевка» чего стоит).

Так что, я бы чуть изменил характеристику книги: «Это написанный Максом Фраем «Ночной дозор» с элементами «Понедельник начинается в субботу».

Статья — часть обзора, размещённого в АК http://fantlab.ru/blogarticle12120

Нечасто следующие книги цикла оказываются сильнее предыдущих, но здесь мы имеем дело именно с таким случаем.

Казалось бы, мир «Медного короля» уже должен быть хорошо знаком нам по роману «Варан», но, на поверку, это предположение оказывается совершенно безосновательным. Богатое воображение авторов не особо нуждается в таком костыле, а книга раскрывает перед нами совсем незнакомые реалии — время иное, места действия практически не пересекаются. Романы связаны лишь событийно, да и то, весьма условно. В основном, всего лишь упоминанием факта существования Варана, задолго до описываемых событий потратившего жизнь на поиски полулегендарного Бродячей искры. Без особых проблем литературный мир «Медного короля» мог бы быть и абсолютно самостоятельным, но это никак не недостаток романа, а всего лишь иллюстрация огромного потенциала авторов — здесь всё ничуть не менее достоверно, ярко и захватывающе.

А вот построение сюжета, фабула романа, в данном случае выглядят гораздо более интересными. Широко известен термин «роман взросления», и им одним вполне можно было бы охарактеризовать роман. Но появление фактора Медного короля и раскрытие его сущности — необходимость принесения в жертву самого ценного, из того что имеешь — заставляет дополнить это понятие словами «…и морального/нравственного падения главного героя». Развияр проходит долгий, трудный и славный путь, и по мере роста могущества вплотную подходит к той границе, за которой, в зависимости от сделанного им выбора, употребление в отношении него понятия «герой», в современном понимании этого слова, может стать неприемлемым.

В финале романа авторы оставили своему персонажу такое право. В жизни чаще бывает наоборот.

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК http://fantlab.ru/blogarticle13034

После положительного, в целом, впечатления от «Возлюби дальнего» — в первую очередь, из-за удачной стилизации — я чего-то подобного ожидал и от этой работы автора.

Но с первых же страниц стало ясно, что здесь перед нами отнюдь не классическое литературное произведение, а в большей степени — изощрённая постмодернисткая игра. Роман представляет собой концентрированный коктейль из ассоциаций, аллюзий, явных и завуалированных отсылок к другим мирам АБС. Он перенасыщен разноразмерными прямыми и незакавыченными цитатами — от знаменитой «Счастья! Всем! Даром! И пусть никто не уйдет обиженным!» до менее известной, но запоминающейся «Какая могучая струя!» Кроме Стругацких при чтении то и дело возникают ассоциативные связи и с многочисленными произведениям других авторов — от Шекспира, Канта, Баума и «Голема», до Уэллса, Беляева, Кларка и «Чужого».

Чрезвычайно вольная фантазия автора «по мотивам» — так точнее всего можно определить суть «Черного ферзя». Представлена своего рода, параллельная литературная вселенная, что явно и недвусмысленно подчёркивается заменой всех широкоизвестных понятий, имён и названий. Впрочем, большинство аналогий очевидны и прообразы определяются легко и сразу, хотя некоторые удаётся расшифровать только по мере чтения — даёт себя знать странная любовь автора к ныне малоизвестному немецкому и нелюбовь к переводам иноязычных вставок — якобы они нужны лишь для создания определённой атмосферы.

Как бы то ни было, маркерами, привязывающими роман к первоисточникам, пронизан весь текст: дасбут — субмарина, копхунд — голован, мозгогляд — ментоскоп, Кудесник — Колдун, Навах — Гурон, Парсифаль — Тристан, Вандерер — Странник, Корнеол Сердолик — Корней Яшмаа, КомКон — КомКонтр, Высокая Теория Прививания — теория Воспитания, флаг с болтом — хоругвь с гайкой и т.п.

Но если «Черный ферзь» — фантазия Савеличева, то следует признать, что крайне странные фантазии навевает на автора чтение АБС. И, мягко говоря, очень своеобразные ощущения остаются от чтения его работы. Сон разума рождает чудовищ.

Коллега Drovosek в своём отзыве отметил некие параллели романа с «Солдатами Вавилона» Лазарчука. Пожалуй, соглашусь. Что-то такое есть. Только здесь термин «поймать кодон» относится не к отдельным персонажам, а к целой реальности. Участь эта постигла если и не весь Мир Полдня, то уж Саракш, и всех, кто с ним в связаны — это точно. Закономерен вопрос о соразмерности масштабов использования такого приёма. По ходу чтения начинает казаться, что сюрреалистические описания, данные у Лазарчука дозировано и иллюстративно, у Савеличева — основная и единственная цель. И будет это длиться вечно и бесконечно — целых 30 авторских листов текста!!! Прорваться через такое сможет только истинный ценитель. Такие специфические слова, как «труп», «жижа», «кровь», «слизь», «гной», «гниль», «экскременты», «испражнения», «струпья», сцены совокуплений, жестоких убийств, пыток и «просто» физического насилия повторяются с пугающей регулярностью. Физиологический натурализм рулит, быстро превращаясь в изощренный сюрреализм. Если попытаться визуализировать впечатления, то в первую очередь вспоминаются картины Иеронима Босха, и начинает казаться, что цвет шахматной фигуры в названии романа выбран совсем не случайно.

Связь с первоисточником, с основной идеей «Белого ферзя», весьма условна. Мысли и смыслы спрятаны в таком нагромождении словесных кружев и фантасмагорических декораций, что, пытаясь разобраться, приходится многократно возвращаться к только что прочитанному, но и при этом становится ненамного понятней. Не так уж и много действия, но немало описаний полубредовых кошмарных видений и многословных высказываний такого типа:

Анацефалы, полурыбы, мохнатые, хвостатые, слепые и многоглазые, безрукие и безногие, бесформенные куски мяса с отверстиями для пищи и испражнений, покрытые чешуей и присосками, лишайниками врастающие в малейшие трещины, извергая тучи спор, заживо пожирающих других уродов по несчастью.

Сдаётся мне, совсем не «Марш Дансельреха» они там курят, не «Марш…»

Странный текст. Не скажу, что слабый, нет! Но на любителя со своеобразным и изощрённым вкусом. Авторский замысел не проясняется до самых последних строк романа, но сразу после этого возникает вопрос: «Зачем всё это написано?» А одной из главных характеристик романа следует назвать избыточность. Избыточность во всём.

Может кто-то и загорится идеей расшифровки многочисленных скрытых смыслов и подтекстов, но я — пас, ибо к любителям подобных мазохистских развлечений себя не отношу. Столь изощрённая манера подачи материала вкупе с общей давящей атмосферой повествования привели к тому, что примерно после половины романа я сделал изрядный перерыв, а затем использовал приём «чтение по диагонали» — только чтобы в общих чертах составить представление и закончить обзор.

Кроме публикации в сети, автор также самоиздаёт роман в интернет-издательстве Lulu, поэтому следует отметить, что тексту не помешает вычитка и правка — в нём немало ошибок (подвАлок, дЭйдвудный, намелИт кофе, профпрЕгодности и т.п.). Есть и ляпы. Например, персонажи много и охотно режут друг друга кортиками. Но кортик — оружие колющее и резать им что-либо крайне проблематично…

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК: http://fantlab.ru/blogarticle12751

УЧЕНИКИ И ПРОЕКТЫ

Когда в 96-ом на прилавках появилась книга «Миры Стругацких. Время учеников», восторгам моим не было предела. Думалось: «Лучшие из лучших дадут жару! Уж они там сейчас развернутся!» Чтение сборника мой пыл несколько остудило. После выхода второго тома я откровенно приуныл.

Чаще всего те «развороты», что выполняли представленные «ученики», напоминали, в лучшем случае, суетливое ёрзание школьника, потрясающего поднятой рукой перед учительницей: «Меня, меня спросите! Можно мне?» – а в худшем, телодвижения слона, осторожно пытающегося протиснуться в посудную лавку.

Вспоминая прочитанное, могу выделить всего несколько работ. Отличное эссе «Пролетая над гнездом лягушки» Казакова – но включение его в сборник фанфиков было явно искусственным. Запомнились повести Рыбакова и Лукьяненко – без особого восторга, как лучшие из… мнэ-э-э… средних. А вот, откровенно простая, но очень неоднозначная работа Успенского по тем временам вызвала оторопь и именно из-за этого крепко засела в памяти.

Уровень произведений второго тома был такой, что по прошествии лет я просто не могу их оценить – практически ничего не помню. Один только «Вежливый отказ, или Как и почему я не написал «Страну Багровых Туч-2» Эдуарда Геворкяна. Симптоматично, не правда ли? Такие впечатления напрочь отбили всякое желание покупать следующие сборники.

Тем не менее, по другим изданиям знакомство с работами участников продолжилось, хотя то, что и они вошли в серию, выяснилось гораздо позже. Короткое «Сентиментальное путешествие на двухместной машине времени» из одноименного авторского сборника Лазарчука вызвало слабую надежду, что это может быть началом чего-то большего. Выпущенный отдельной книгой «Возлюби ближнего» Михаила Савеличева поначалу порадовал удачной имитацией стиля АБС, но к финалу резкий рост масштабов событий и увеличение темпа повествования разрушили чуть наметившееся хрупкое очарование.

Неожиданно интересным показался очень злободневный на тот момент «Мент обреченный» Кивинова. Хотя никакой прямой связи с Мирами Стругацких в повести не было и в помине, общие мотивы явно прослеживались, начиная с названия. А позже я узнал, что эту работу планировалось включить в первый сборник, но «не срослось» по срокам и объёму.

Казалось, серия благополучно умерла. Ан, нет. Не тут-то было.

Выход на экраны фильма Бондарчука-младшего всколыхнул интерес к теме и вывел серию из летаргического сна. А выход «Время учеников-2. Важнейшее из искусств» со знаменитым танком на обложке недвусмысленно указывает на связь этих событий. С точки зрения общей оценки интересно то, что самое сильное произведение сборника — повесть «Стажёры как предчувствие» Рыбакова — вызывает у меня стойкое чувство гадливости.

Меж тем, «Обитаемый остров» стал одним из самых известных и обсуждаемых произведений братьев – в основном, именно благодаря фильму, из которого наша поросль младая вообще хоть что-то узнала о Мире Полдня. Отзывы в сетевых обсуждениях неопровержимо свидетельствовали, что немалое количество зрителей положительно оценило эту работу в спектре мнений от осторожно-патриотичного «А чо, для нашего кина ничо так, намана)))» до безудержно-оптимистичного «А чо, мне понра. Хочу исчо)))». На основании оценок численности читающих среди этой целевой группы, что называется, «нарисовалась тема».

Как говорит наш дорогой шеф, куй железо, не отходя от кассы (с)

Именно в соответствии с данной концепцией недавно появился новый литературный проект – межавторский цикл «Обитаемый остров», в рамках которого предполагается издание целой серии книг. И хотя фамилии приглашённых авторов звучат неплохо, есть сильное подозрение, что при этом будет реализовано то направление, которое ещё пятнадцать лет назад предсказал (подсказал?) своим «Змеиным молоком» Михаил Успенский. То есть, заданный формат будет соответствовать не столько Саракшу АБС, сколько бондарчуковскому.

Оценивая общие тенденции и, учитывая также существование и процветание серии «S.T.A.L.K.E.R.», можно с уверенностью утверждать, что «Миры кагбэ Стругацких» становятся модным брендом со всеми отсюда вытекающими: пи-ар, пред и постпродакшн, ребрендинг и этот, как его… Во! Точно: продактплейсмент.

Но это уже совсем другая история (с) и она выходит за рамки обзора, да и не состоялась пока как свершившийся факт, хотя имеет все предпосылки к этому.

Возвращаясь к, с позволения сказать, официальному и магистральному направлению развития Fan Fiction Terra Strugatskia в форме межавторского цикла «Время учеников», то, используя медицинскую терминологию, следует признать – пациент в глубокой коме и скорее мёртв, чем жив. Жизнь поддерживается аппаратно. Методы интенсивной терапии положительных результатов не дают, прогнозы неутешительные. Но, поскольку с «практикой» нынче туговато, да и престижное это дело – поучаствовать в таком проекте – желающих «тоже полечить» не убывает. Вроде бы, и специалисты все дипломированные, до колдунов и знахарей дело пока не дошло, но родственникам стоит серьёзно задуматься: зачем мучить и себя, и больного?

Статья размещена в АК http://fantlab.ru/blogarticle12195

Женская проза не входила, да и сейчас не входит в круг моего обязательного чтения. К двадцати годам я мог похвастаться лишь знакомством с «Унесёнными ветром» Маргарет Митчелл и «Поющими в терновнике» Колин Маккалоу. Знакомство это иногда бессистемно дополнялось редкими и случайными встречами с какими-то иностранными и советскими произведениями того же происхождения, но они не оставили в моей памяти совершенно никакого следа.

Прорыв произошёл в середине 90-х, когда издательство «Азбука» очень смело для своего времени начало массово, почти массировано, издавать фэнтезийные романы, вышедшие из-под пера русскоязычных авторов-женщин. В этом плане мне и многим другим любителям фантастики повезло, – Мария Семёнова, Юлия Латынина, Далия Трускиновская, Елена Хаецкая, Макс Фрай (Светлана Мартынчик вначале в соавторстве, затем самостоятельно), Марианна Алферова, Инна Кублицкая, – эти имена стали широко известны именно тогда. Все их книги в той или иной степени несли черты, характерные для женской прозы в целом, и тем не менее (или именно поэтому?) заметно выделялись на фоне остальной продукции «Азбуки».

Конечно, на указанных писательниц немедленно обрушился вал критики с обвинениями о переносе в фэнтезийный жанр всех недостатков, присущих пресловутому женскому роману. Несомненно, те критики сильно заблуждались. Всего через несколько лет их претензии уже были прочно забыты, потому как на российский издательский рынок хлынуло то, к чему ныне плотно прикипел ярлык «Женское фэнтези», и мутный поток которого не иссякает до сих пор – десятки ЖФ-аффтаров как на конвейере штампуют описания бесконечных подвигов многочисленных клонов неистребимой Мэри Сью.

Качество текстов в этих, с позволения сказать, книгах падало пропорционально росту их тиражей и количеству наименований. И на фоне этой макулатуры работы писателей-первенцев не только не затерялись, но теперь уже вполне могут считаться едва ли не эталонами для всех женщин, пишущих в жанре «фэнтези».

Особо в этом ряду хочу отметить Инну Кублицкую, которая в отличие от остальных особой известностью ныне похвастаться не может и до настоящего времени большей части читательской аудитории если и известна, то как автор всего лишь одной книги.

«Карми». Роман взросления, НФ-роман в фэнтезийном антураже. Этот зелёный томик «Азбуки» у меня уже почти полтора десятка лет. В числе немногих своих собратьев он благополучно пережил все переезды нашей семьи, все ремонты, перестановки, смену мебели с постепенным уменьшением объёма книжных полок. И до сих пор он занимает на одной из них почётное место, в отличие от бесчисленного множества своих менее удачливых собратьев (вот совсем недавно очередная партия в шести коробках в очередной раз отправились в путешествие в соседнюю библиотеку – авось кому-нибудь пригодятся?)

«Карми» осталась, ибо периодически и с удовольствием перечитывается мной. Значительный объём книги и кажущаяся, даже какая-то нарочитая неспешность повествования ничуть не мешают – роман читается легко, на одном дыхании – в первый раз я проглотил его всего за одну ночь.

Герои «Мира Карми». Главные и второстепенные – стареющие властители и их наследники, телохранители и хлебосольные домохозяйки, горожане и бродячие музыканты. Их много, но все они запоминаются сразу и надолго. Никаких трафаретов, никакого картона. Одно из несомненных достоинств романа – глубокая психологическая достоверность даже второстепенных персонажей, в том числе – мужских…

Но на таком фоне ещё более рельефно выделяется фигура главной героини.

Карми. Савири. Юная принцесса Ур-Руттул, владычица Сургари. Недаром Инна Валерьевна увлекается ономастикой – даже имена и титулы её героини обладают поразительной притягательностью.

Не менее привлекательна и Карми как личность. При всех немалых её знаниях и умениях – никаких набивших оскомину «супервуменистости» и «мэрисьюшности», никаких мгновенных всезнания и суперспособностей. Всё добыто собственными трудом и «деревянным задом», приложившимися к природным способностям и не в последнюю очередь – благодаря умелому наставничеству и воспитанию. А тяжелые испытания, выпавшие на долю этой девочки, а затем и девушки, не огрубили, а отточили грани её талантов до безупречной формы бриллианта.

Удивительно яркая натура эта Карми. Её достоинства – продолжение её недостатков. Взбалмошная девчонка; романтическая девица, встретившая свою первую любовь; интригантка, изощрённый, ловкий политик и дипломат – это всё она одна. Как весьма точно подметила автор, «…несмотря на всю свою кажущуюся неторопливость, она весьма импульсивный и непредсказуемый персонаж. Логика у нее в голове наполовину средневековая, а наполовину современная – та еще каша. Ее очень трудно писать. Пишешь-пишешь, вроде ясно, что там дальше будет, а она вдруг словечко сказала, шаг в сторону сделала – весь план романа насмарку».

Вот что в Карми как раз и привлекает!!! Совершенно штучный экземпляр, никакой штамповки! В так называемой «женской фэнтези» да и вообще в фэнтези подобных ей очень мало. Из малой толики прочитанного мной, я могу припомнить всего лишь ещё один женский образ, очаровавший меня примерно в той же степени – Цири из знаменитой саги гораздо более раскрученного Сапковского… К сожалению, нашему читателю Карми известна гораздо меньше. И, к сожалению, истории о Карми пока ещё очень далеко до саги, хотя, казалось бы, к этому все предпосылки есть…

Мир «Карми». Майяр. Удивительный мир, – абсолютно оригинальный, живой, свежий и какой-то светлый – даже с учётом неприглядных средневековых реалий. Тщательно и с любовью автором прописаны многочисленные детали этого мира – от сложного и неординарного государственного устройства, основанного на институте хокарэмов, до религиозных верований; от мельчайших бытовых подробностей, до культурных традиций и царящих нравов…

«Карми». Было очевидно, что это первая книга цикла: ещё не все ружья, заботливо развешанные по стенам, выстрелили, ещё не все узелки развязаны. Открытый и интригующий финал позволял надеяться на скорое продолжение…

Ожидание тянется уже больше десяти лет…

Хочется надеяться, что написанный уже в соавторстве с мужем Сергеем Лифановым «Смирол» это ожидание оправдает…

Не буду касаться недостатков текста и ошибок автора, хотя они есть. Хочу поговорить о другом.

Перед нами жёсткий, даже жестокий боевик. Много ли Вы знаете фантастических произведений с авторским предупреждением следующего содержания: «В книге встречаются откровенные сцены и сцены насилия, а так же нелитературные выражения, включенные в текст исключительно для речевой характеристики героев. Не рекомендуется для чтения детям до двадцати лет…»? Честно предупреждаю: предупреждение полностью соответствует действительности3.

При этом «Ностальгия» — произведение даже не столько фантастическое, сколько футуристическое4. Большая часть всей той высокотехнологической атрибутики, которой до предела насыщены страницы романа (в основном, военного назначения) фантастической отнюдь не является и уже применялась военными, применяется сейчас или готова появится на поле боя в самом недалёком будущем5. По-настоящему фантастический элемент в романе только один: место действия — Латинская зона планеты Шеридан.

Лично я с трудом усматриваю принципиальные отличия перипетий книжных баталий «Ностальгии» от реалий необъявленных войн на нашей старушке Земле. Вьетнам, Ангола, Афганистан, Колумбия, Сомали, Чечня, Ирак, Шри-Ланка, Осетия, другие бесчисленные «горячие точки» — несть им числа. Неважно, какое красивое название дадут этой войне — «движение за освобождение и самоопределение», «операция по умиротворению», «интернациональная помощь братскому народу», «антитеррористическая операция» или «восстановление конституционного порядка». Это — война. Кровавая баня. Война всех против всех идёт, не переставая. Ей не видно конца и края, а участники давно уже забыли то мелкое происшествие, которое послужило поводом для развязывания конфликта… В этой войне нет правых, а виноваты, кажется, все… Она уничтожает взрослых и детей, стариков и женщин. Война не разбирает где военные, а где, так называемое, мирное население. Мирное население — только «так называемое». Продажные политики наживают политический капитал, богачи — умножают своё состояние, а военные по странному стечению обстоятельств не проводят операции на территории, подконтрольной одним корпорациям, зато бои не затихают на территории их конкурентов… Страшная в своей привычности и до боли знакомая картина, ежедневно наблюдаемая нами в лентах мировых информагентств. Если только Вы не переключаете «телек» на «мыло» как только начинаются новости.

Фантастика? Футурология? Называйте, как хотите.

Для меня этот роман Игоря Поля в первую очередь — военная драма. Но это не та проза советских времён Симонова, Гранина, Стаднюка, других авторов — жизнеутверждающая даже на фоне ужасов войны. Это скорее безысходная тоска и вселенская грусть Хэмингуэя и Ремарка, осознающих, что ни героизм, ни подвиги ничего не в силах изменить в мире.

Уж не знаю, чему и как автора учили во время срочной службы в дивизии Дзержинского6, но искренне удивляет та свобода, с какой ориентируется автор в узкоспециальных областях военных знаний, таких как тактика боя в городе и морской бой7, тактика партизанских и контрпартизанских действий, противоракетная и противокосмическая оборона. Прав ли я, но почти дневниковые описания событий на Шеридане вызывают стойкое подозрение, что на страницах романа находит отражение некий личный опыт Игоря Поля8.

Повествование ведётся от первого лица, нам открыты все мысли и чувства Ивена Трюдо. И если сначала его суровый нрав и жестокость вызывают отторжение, постепенно начинаешь сопереживать герою, и на первый план выходят не картины гигантской мясорубки, а личные переживания глубоко несчастного по сути человека. В немалой степени способствует этому удивительно чистая история «окопной» любви Ивена, и то, что именно она стала первой ступенькой на пути к трагическому финалу везунчика-француза, до этого неизменно выбиравшегося изо всех передряг. Только проявится в звере что-то человеческое, его на мыло.

Щемящий конец — развязка, в общем-то, вполне закономерная, для песчинки, попавшей в жернова Системы. Самые светлые строки во всей книге, — последние, — всего лишь дыхание смерти. Видения Трюдо — реакция нервной системы умирающего организма на воздействие боевых коктейлей и сокращение притока крови к головному мозгу.

Прекрасно понимая, что первым начну метать табуретки в автора, я, избалованный современной литературой и кинематографом, от всей души желал хэппи-энда и молил: «Спаси его. Спаси!» Но Бога нет во Вселенной Поля, и моя молитва не была услышана. А как символ высшего милосердия в том мире — выстрел на добивание.

«Лучше ужасный конец, чем ужас без конца» ©. «И в трагических концах есть свое величие. Они заставляют задуматься оставшихся в живых» ©.

Статья с примечаниями и гиперссылками на дополнительную информацию в авторской колонке:

http://fantlab.ru/blogarticle7847

Когда и кто впервые рассказал мне о необыкновенных способностях дельфинов? Чёрт его знает.

А вот первое осмысленное воспоминание запечатлелось очень чётко. Относится оно к концу 70-х, когда в советском прокате шёл американский фильм «День дельфина»...

Самые сильные кадры – последние.

…С моря быстро приближается катер на воздушной подушке – военные во что бы то ни стало хотят добиться своего. Надо спасаться! Но Тарелл тратит драгоценное время, раз за разом повторяя приказ дельфинам: «Уходите в море и никогда не возвращайтесь! Никогда не говорите на человеческом языке! Никогда!» В ответ ему только курлыканье: «Почему?» Потом люди всё-таки убегают вглубь острова, а дельфины парой плывут вдоль берега и над морем разносится их пронзительный, зовущий крик: «Папа! Мама!»

Когда в зале загорается свет, многие зрители начинают торопливо, стыдливо вытирать мокрые глаза и шмыгают носами по пути к выходу…

Было бы желание, сейчас можно без особого труда пересмотреть этот фильм. Но не хочу. Боюсь разрушить неслабые детские впечатления. А то, знаете ли, были прецеденты. Взять хотя бы тех же «Викингов» с Кирком Дугласом и Тони Кертисом… Впрочем, это уже совсем другая история.

Снова вспомнил я о «Дне дельфина» после открытия у нас странички Робера Мерля. Это его роман «Разумное животное» (1967) послужил основой для той экранизации. Жаль, не попался он мне в детские годы. Можно бы и поискать сейчас, но терзают меня смутные сомнения, что до его прочтения дойдёт ход. И так очередь выстроилась немаленькая и продолжает угрожающе удлиняться.

Но не буду зарекаться. А пока — нет оценки.

Отзыв — часть статьи, размещённой в АК: http://fantlab.ru/blogarticle17996page1

...К стыду своему вынужден признать, что я очень мало знаю о Вьетнаме и Вьетнамской войне. Печатных источников в своё время было немного. Кроме мало что давшего по молодости лет «Тихого американца» Грэма Грина — какое-то количество материалов из разного рода периодики. Больше всего запомнились статьи из «Солдата удачи». Были они по своему интересны, но не давали цельной картины того, что во многом изменило мировосприятие американской нации и, в конечном счёте, существенно повлияло на весь современный мир.

Вот и получилось, что большая часть моих знаний по теме почерпнута из кинематографа. В основном активе: оставшийся практически неизвестным нашему зрителю советско-вьетнамский фильм «Координаты смерти»; французский «Индокитай» — освещающий более ранний период истории страны; шедевральный «Взвод» Оливера Стоуна; претенциозные, но спорные режиссерские интерпретации Френсиса Кополлы в «Апокалипсисе наших дней» и Стенли Кубрика в «Цельнометаллической оболочке». Во втором эшелоне идёт ещё с десяток голливудских поделок, в основном, в ура-патриотическом стиле, вроде «Полета «Интрудера». К последним я отношу и широко разрекламированный «Мы были солдатами» с Мелом Гибсоном, где более достоверной выглядит история оставшихся в Штатах жён и сюжетная линия фронтового фотооператора. А к нарисованному батальному полотну я не могу относиться серьёзно после финального козыряния друг другу американского и вьетнамского полковников прямо посреди поля боя.

Как бы то ни было, я не открою Америки, сообщив, что огромное количество экранного времени в большинстве этих картин занимают кадры несущихся над джунглями вертолетов UH-1 «Хьюи» (ныне более известных, как «Ирокез»), без сомнения, ставших одним из наиболее устойчивых символов той войны — наравне с названием деревни Сонг Ми и песней «Fortunate Son». Именно поэтому мне кажется символичным, что складывает паззл, закрывая многие прорехи в моих знаниях, не особо-то и объёмный труд Роберта Мейсона, воспоминания пилота «Хьюи» из роты «Браво» 229-го вертолётно-штурмового батальона 1-й кавалерийской дивизии.

И здесь я не во всём согласен с Дивовым.

Цитата=Дивов: «На самом деле «Цыпленок и ястреб» — книга о парне, который всего-навсего хотел научиться водить вертолет. И о том, какие дикие трюки можно исполнять на вертолете, когда действительно научишься. И еще о том, как плохо тебе будет после всего этого, потому что учился ты под огнем»…

На самом деле, эта книга не только о парне, точную характеристику которому дал Дивов. От лица этого парня ведётся повествование, но человек, написавший книгу, представил нам десятки самых разнообразных персонажей, списанных с натуры — с реальных людей окружавших его в командировке. Спектр образов широчайший: уставные служаки-майоры и отцы-командиры — выпускники элитного Вест-Пойнта; капитаны, летавшие наравне с уоррентами, и капитаны, приписывавшие себе лётные часы, сидя в штабе; одни пилоты, явно и откровенно трусившие в бою, другие — сбежавшие со штабной работы, до того уже повоевав на Тихом океане и в Корее; спивающийся сержант и полковник, уволенный по сокращению, но вернувшиеся в строй на сержансткую должность; рядовой, мечтающий о карьере гангстера после войны, уверенный, что полученные навыки ему ещё пригодятся, и темнокожий боец, уже потерявший на этой войне двух братьев, но остающийся в зоне боевых действий, аргументируя это сакраментальными словами: «Если не я, то кто же?»

Здесь я не перечислил и малой доли участников развернувшейся на территории Вьетнама грандиозной бойни, один из недолгих, но важных эпизодов которой представлен нам с точки зрения Мейсона. Однако оценки и комментарии происходящему на страницах книги принадлежат — я уверен — далеко не юному двадцатилетнему пилоту, но человеку, двадцать лет переваривавшему такой своеобразный опыт. В чём Дивов прав на все сто в своей оценке книги, так это в том, что «…Эпилог ее в чем-то страшнее, чем все боевые эпизоды». Мейсон крайне жёстко оценивает то, как изменила его эта война, как она корёжила его и его боевых товарищей. То, что поначалу выглядит как лёгкая самоирония, постепенно превращается в натуральную и пугающую откровенностью исповедь. Я, например, ни за что не смог бы поведать посторонним подобное тому, что пишет о себе Роберт Мейсон — это даже не вуайеризм, он едва ли не хирургически препарирует себя на наших глазах. И та ярость, истовость, с которой он это делает, что и как он пишет, придаёт написанному жутковатую достоверность. Наверное, именно она привлекает читателей даже в большей степени, чем подробное описание хода военных действий на территории Южного Вьетнама в сентябре 1965 — марте 1966 года…

Поражает также сходство в отношении оценок происходившего, звучащих от многих наших соотечественников, поучаствовавших в бесчисленных стычках двух супердержав в ходе Холодной войны...

Отзыв — часть статьи, размещённой в АК: http://fantlab.ru/blogarticle15122

В своём отзыве на «Ведьмин век» я писал:

Абзац о «тщательно и скрупулёзно прописанном авторами оригинальном мире, населяющих его многочисленных рельефных, живых персонажах, непростых взаимоотношениях между ними и т.п.» можно повторять в каждом отзыве на романы М. и С. Дяченко, используя всего лишь функцию Ctrl+C и Ctrl+V. Но в выбранном мной формате подобное будет слишком явно бросаться в глаза, повторяясь с удручающей периодичностью, поэтому предлагаю указанный пассаж априори считать присущим всему нижесказанному.

Не смотря на такое предложение, я просто вынужден заниматься самоцитированием, потому что тогда в отзыве вообще не будет ничего, что можно поставить «в плюс» этой книге. Ибо мир «Варана» – первая и едва ли не единственная удача романа.

То, что придумали авторы, вызывает восторг, захватывает и увлекает с самых первых страниц. В завязке: гигантские сезонные приливно-отливные явления, нравы и быт островных аборигенов, приспособившихся к таким условиям существования – несколько месяцев на одном из самых фешенебельных курортов великой Империи, весь остальной год – в жуткой провинции с ужасным климатом, что у подножия острова, что на его вершине. Мы знакомимся с главным героем, с его окружением и с нетерпением ждём продолжения столь многообещающего начала, но…

Лишённый поддержки сначала родственников, а затем, и высокопоставленного покровителя, главный герой отправляется в долгое, длиною в жизнь, путешествие в поисках полулегендарного Бродячей искры. Всё остальное, что ждёт читателя, это разных размеров путевые заметки – рассказы о реалиях жизни в том мире – в соответствии с маршрутом движения Варана. Погоня длится без конца и завершается ничем. Такой вот символ вечного поиска. Конечно, можно сказать, что перед нами знаменитый «открытый финал», но у читателя не возникает никаких других вопросов, кроме: «Что могло бы произойти, догони Варан Бродячую искру?» Не самый философский вопрос, искать ответ на который, мучаясь от бессонницы по ночам, особого желания у меня не появилось.

Но, тем не менее, ставлю достаточно высокую оценку роману – вот такая она, загадочная душа читателя. Но всё это исключительно лишь благодаря литературному миру. Жаль, что в таких роскошных декорациях режиссерам не удалось поставить незаурядный спектакль.

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК http://fantlab.ru/blogarticle13034