Казалось бы совершенно простенький рассказ. Ну, посылка, ну, кнопка. Шутка? А вдруг — правда? Вспоминается поговорка: не буди лихо...

Самое примечательное в рассказе Матесона — это изображение двух взглядов на проблему. Муж руководствуется нормами морали, не желает искушать судьбу. Кнопка для него — нечто вроде проверки человеческих качеств. Но у жены все иначе. Ее чисто женское желание позаботиться о семье все-таки берет верх над опасением остаться дураком в глазах окружающих. Примечательно, что о чужих жизнях она и вовсе не думала. Между тем автор и для самих читателей предлагает эту же простую дилемму: а что выбрал бы ты, дружок? 50 тысяч зелени или жизнь камбоджийского бомжа? И, читая, подсознательно ловишь всю чудовищность этих мыслей — как вообще можно раздумывать в такой ситуации? Ведь. Ведь. Жена описывает свое решение в таком духе: купить дом, съездить в Европу, обновить мебель, одежду. А ведь речи и не идет о выживании! Эти 50 тысяч для них ничего не решают, это излишек. Героиня же думает о комфорте и развлечениях. Чудовищно.

Если честно, я ждал иной концовки. Уже видел, что нажав один раз, женщина не остановится — потребности будут тянуть все больше средств для реализации, а значит, кнопка будет нажимать все чаще и чаще. Но это так, уже мой личный вариант концовки. Автор же сделал несколько иначе, но и его вариант, безусловно, хорош.

В заключении хочу сказать, что рассказ, вне всякого сомнения, достоин прочтения.

Читая роман «Остров Крым» я никак не мог отделаться от навязчивого непроходящего ощущения некой неправильности, противоречивости разворачивающихся событий, глубокого внутреннего диссонанса в происходящем. Связано это с тем, что нам прекрасно известна судьба и биография писателя В. Аксенова, его взгляды, его сложные отношения с советской властью и тот примечательный факт, что уже через пару месяцев после окончания «Острова» он уедет преподавать в Штаты и будет лишен советского гражданства. Именно поэтому меня никак не оставляло ощущение, что я читаю не роман одного из самых западных советских авторов-шестидесятников, а какой-то махровый соцзаказ, едва ли не комсомольскую агитку.

В романе идет речь о судьбе фантастического географического образования – острова Крым – который после революции и гражданской войны стал временной базой разбитого белого движения, а дальше бодро и обособленно развивался в параллель с Советским Союзом и развился до такого уровня капитализма и демократии, что обзавидуются любые европы. Аксеновский остров Крым – это демократический плюралистический рай, место вдохновенной природы, пейзажей и архитектуры, высокоразвитых техногенных городов, это мир творчества, космополитизма, волюнтаризма, праздности и непрекращающихся развлечений, всеобщего достатка, сексуальной свободы и независимости ото всех. Место богатое и свободное во всех отношениях. И вот этот рай, свободный, веселый и вечно пьяный остров, убежище белого дворянства, желает войти в состав СССР… Такая вот нетривиальная жила сюжета.

Транслирует идею общей судьбы русского народа главный герой – издатель крымской газеты «Курьер», автогонщик, миллионер и плейбой Андрей Лучников. Андрей ведет, что называется, светский образ жизни, активно колесит по миру (Москва, Нью-Йорк, Париж, Стокгольм), встречается с друзьями, в т.ч. и с подвально-чердачной московской богемой (в его друзьях и саксофонист Дим Шебеко, и опальный режиссер Виталий Гангут), крутит роман со спортивным диктором советского телевидения, сексапильной красоткой Татьяной Луниной. И вот перед очередными выборами в крымский парламент Лучников решает создать партию и возглавить движение за объединение анклава с красным материком. Без всякой выгоды для себя, исключительно во славу высоких идей. Параллельно его очень вяло и ненавязчиво пытаются убить, но для нашего супермена, как известно, нет никаких препятствий.

В общем-то, вопрос, почему атлантист Аксенов пишет роман, где маленькая счастливая демократия с удовольствием бросается в пасть тоталитарного левиафана, остается главным. Наверное, каждый увидит здесь что-то свое, но я понимаю метафору текста следующим образом.

Сказочный остров Крым, Крым Василия Аксенова со всем его загульным размахом, неистощимой свободой и неконтролируемой демократией, с полной свободой творческой реализации – это, безусловно, рай русской интеллигенции. Это мир, где человек имеет неограниченные возможности для самореализации, где он может попробовать себя во всем (в бизнесе, в искусстве, в политике, в спорте) и добиться всего. Неслучайно остров буквально набит суперменами – и это не только Луч, но и его отец Арсений, сын Антон, его многочисленные одноклассники, занимающие высочайшие посты и положения на острове. Тогда Чонгарский пролив, отделяющий Крым от материка, – это водораздел между народом и интеллигенцией. Непреодолимый водораздел, возникший, что характерно, в период гражданской войны. А главный герой Андрей Лучников – это гипертрофированный, доведенный до экстремума русский (обязательно – аксеновский) интеллигент.

Принимая за основу эту систему координат, мы легко убедимся, что пресловутая идея общей судьбы, идея слияния острова с Союзом – это ни что иное как извечное чувство вины русской интеллигенции перед своим народом, самопожертвенное желание разделить с ним его нелегкую трагичную участь. Именно об этой жертвенной идее книга. Ведь Лучников прекрасно знает, какие порядки царят в Союзе, пишет разносную статью на Сталина и прекрасно понимает, что добившись объединения, разрушит свой рай, что вместе со своими сподвижниками поедет в Сибирь, но он все равно неотвратимо и вдохновенно летит, как мотылек, на пламя. Кажется, из всех качеств русской интеллигенции именно идеализм Аксенов ценит превыше всего.

Однако вовсе не идея романа вызывает во мне тоску и недовольство, хоть она и напоминает безопасную любовь к Отчизне из окна проносящегося поезда. Неприятны сами герои. Неприятен Андрей – дутый супермен, герой-любовник и обольститель, талантливый журналист и выдающийся гонщик, человек, у которого с легкостью получается все, за что бы ни брался, которому без вопросов дает любая, на какую бы ни взглянул. У него есть все, но ему этого мало. Наш самодовольный зарвавшийся сноб собирается совершить историческое деяние! Странно, но во всем мире нет никакого разумного противодействия его планам (про образ антагониста Игнатьева-Игнатьева говорить просто смешно), все формальные противники оказываются друзьями, да и вообще весь мир вокруг – это одна большая дружная компания великолепного Лучникова! Луч не боится ни Союза, ни КГБ, ни иностранных разведок и сам постоянно мастерски ускользает от них. Русский Кларк Кент, да и только.

Ну и второй момент, который вызывает наибольшее отторжение – это любовная линия и образ московской шлюшки Татьяны. Вообще, тема отношений с замужней женщиной Аксенову очень близка (она уже возникала в «Ожоге», да и сам В.П. увел свою будущую супругу Майю у мужа), но отношения Лучникова и Тани уж никак не назовешь здоровыми, причем образ главной героини, наставляющей рога нелюбимому супругу и продолжающей с ним спать, разъезжающей по загранкомандировкам, напрочь позабывшей о детях, завербованной КГБ для шпионажа за любимым, продавшейся за валюту американскому миллионеру, не вызывает никакого сочувствия, а только брезгливость. И та патологическая покорность, с которой штабелями слагаются перед ней самые великолепные мужики, на мой вкус, смешна и необъяснима.

Безусловно, в романе есть выдающиеся, почти гениальные эпизоды (стычка Кузенкова с дедом-доносчиком, разговор с «портретами») и живые, реалистичные персонажи (все тот же номенклатурный работник Кузенков, режиссер Гангут), но они эпизодичны и не так значимы для истории. Сам же сюжет за прошедшие десятилетия во многом утратил актуальность, и нашим поколением миллениалов воспринимается совершенно иначе: нет уже того обязательно великого Советского Союза да и жертвенной аксеновской интеллигенции уже тоже, кажется, нету.

Знакомство с творчеством Кира Булычева я начал с романа «Поселок» и, признаться, нисколько не пожалел.

«Поселок» лишний раз убедил меня в соображении, что тема противостояния человека и стихийных сил природы — одна из самых удачных и волнующих в литературе. Чего только стоит «Лед и пламя» Брэдбери, но Булычев, как мне кажется, преодолел и эту весьма высоко установленную планку. Роман действительно очень сильный.

Рассказывать о выигрышных местах можно бесконечно. Это и чудная легкость языка — предложения не загромождены, текст читается приятно и быстро. Важно, что выдержан баланс описаний и действий — Булычев не заинтересован скурпулезным выписыванием мелочей чуждой планеты (их он оставляет на откуп читательской фантазии), основное внимание он уделяет психологизму, характерам и отношениям между людьми. Удивительно, но практически каждый персонаж романа получился запоминающимся, живым. Хотя персонажей этих немало, но автор сумел едва заметными штрихами расписать психологический портрет каждого — и ни один из них не повторяет другого. Также я хочу отметить ту красоту отношений, которые сформировались у людей на этой планете. Чего только стоит взгляд Дика на отношения Олега и Марьяны, и робкие поцелуй в щечку последних.

Характерно то, что вся эта скурпулезность в оживлении героев совершенно не повредила динамике произведения. Роман читается очень быстро, а последняя четверть книги просто не дает оторваться. Степень переживания за детей, вынужденных рисковать собой, бороться со стихией, умирать в зубах хищников ради спасения поселка, просто зашкаливает. В некоторых моментах я ловил себя на том, что вот-вот расплачусь. В моем случае это говорит о многом.

Думаю, что с плюсами понятно. Теперь о минусах. Их практически нет, а если и есть, то они субъективны. Мне показалось, что повествование несколько проседает в момент появления Павлыша и исследовательской экспедиции. Все-таки не сразу удается переключиться с настоящих проблем невольных колонизаторов к проблемкам экипажа ученых. Еще несколько неубедительно смотрится оживление одного из погибших героев в финале. Но это исключительно на мой взгляд.

Что в итоге? Могу сказать, что я получил огромное удовольствие от этой книги. Подобное я испытывал нечасто, и тем ценнее для меня эти ощущения. И я без сомнения рекомендую этот роман всем, кто его еще не читал. Уверяю: вы не пожалеете.

Влад молчал.

Уж и не знаю, как так получается, но в последнее время мне в руки стали попадаться книги, зараженные одной и той же инфекцией, вирусного, по-видимому, происхождения. Причем книги сплошь русскоязычных авторов, и авторов, надо заметить, небезызвестных, чьи фамилии мало того, что на слуху, так еще и общественное мнение по каким-то совершенно неясным причинам возносит эти фамилии чуть ли не на самую вершину современного литературного Олимпа. А меж тем произведения эти больны: богоподобные авторы, придумав и выпестовав отличнейшую фантастическую идею, оказываются просто не в состоянии раскрыть весь ее потенциал посредством продуманного, выверенного сюжета. Та же самая беда постигла и роман супругов Дяченко «Долина Совести».

Итак, как и в других аналогичных случаях, в латентный период мы не наблюдаем никаких признаков заболевания: первые страницы произведения рисуют перед нами настоящую и живую школьную жизнь со своими обидами и драками, первой любовью и надежным и понимающим лучшим другом. Признаюсь честно, начало, да что там – первая треть книги мне очень понравилась. Живые герои, незатянутые сцены, пластичный и поэтичный язык – все это здорово зацепило и приковало внимание к происходящему. И вполне лаконично из всей этой школьной истории вылупилось главное фантастическое допущение – подлинная изюминка (или скорее ядро) рассказа. Поняв смысл задумки, я, признаться, испытал трепет! Оценив уровень изложения и калибр замысла, я мысленно прочертил график функции и понял, что если авторы не уронят планку, у меня в руках сейчас находится настоящий шедевр… Возможно, это и сыграло со мной злую шутку. Быть может, что ожидания мои оказались слишком завышены. Соглашусь. Однако авторы, как мне кажется, тоже приложи руку к процессу моего разочарования. Ну не Влад же все-таки?!

Влад молчал.

Продромальный период начался с появлением на страницах романа Анжелы. И это самое появление каким-то непостижимым образом сжало все повествование по большому-то счету до одной единственной точки – противостояния нашей новоявленной героини и «молчуна» Влада. Извиняюсь за срыв покровов, но вся оставшаяся часть книги посвящена именно борьбе этих двух персонажей. Причем, исход этой борьбы уже заранее предрешен. Иными словами: блестящее фантастическое допущение в романе супругов Дяченко по сути служит всего лишь поводом (!) для весьма незатейливой драмы. Парадоксально: не сам конфликт служит инструментом для раскрытия идеи допущения, а оно, допущение, двигает вперед банальное и обыденное столкновение отшельника и стервы. В этом-то и заключается весь мой читательский облом! После блестящего начала сюжет с садистским упорством топчется на 1 кв. м пространства, авторы предпринимают многочисленные отсылы в прошлое, начинают раскрывать откровенно неприятную и поверхностную Анжелу, и читать в итоге становится просто неинтересно. Признаюсь, дочитывал роман через силу, и уже ни пластичный язык, ни яркие сравнения и метафоры не могли замаскировать тотальную слабость сюжета. Влад же…

Влад молчал.

Забавно, но эта фразочка «Влад молчал» упоминается в романе настолько часто, что она до сих пор скрипит у меня на зубах. Ну уж очень любил наш главный герой молчать. И Анжела постоянно ставила его в тупик. Хотя, здесь как раз таки нет ничего удивительного: место Анжелы в сюжетном полотне очень сложно определить – она с одной стороны главная героиня, а с другой вроде как антагонист (однако лично я думаю, что антагониста в романе попросту нет – да и зачем он драме, да, ребята?). Ну и как итог всех наших мытарств – краткая агония в виде абсолютно невнятной, хоть и предсказуемой, концовки «как в дешевой мелодраме».

В общем-то, на этом все. Еще одна гениальная идея дала жизнь средненькому фантастическому роману. Более добавить нечего.

Именно с этого рассказа я начал осмысленное знакомство с автором Рэем Брэдбери. И был очень приятно удивлен. Не смотря на давность написания рассказа, думаю, он останется актуален и через 100 лет. В нем, если позволите, сама природа человека — невероятная, всепреодоляющая жажда жизни. И гуманизм — искренний и безусловный. Произведение, конечно, проигрывает с точки зрения правдоподобности, многие моменты (в т.ч. фантастические допущения) выглядят натянутыми, но этих шероховатостей не хочется замечать, потому как Брэдбери предлагает взамен многим большее. Автор потрясающе ведет повествование: от книги практически невозможно оторваться. Сюжет держит в напряжении, за одной опасностью следует другая, и даже после окончательного, казалось бы, спасения начинается новая гонка наперегонки со смертью.

Но дело даже не в этом. Даже не в потрясающей задумке и мастерски выписанном мире. Вся соль рассказа в желании жить, но — не любой ценой. Герои готовы умереть друг за друга, они готовы рисковать жизнью ради своих знакомых и близких, но они еще и ведомы мечтой. И сочетание, кажется, несочетаемых понятий рождает образ человека — решительного и нежного одновременно; безрассудного, но заботливого. Сейчас можно было бы еще многое сказать, но сам мастер сделает это намного лучше. И поверьте: прочитав этот рассказ, вы не останетесь равнодушны.

Рассказ целиком и полностью в стиле Хилла. Поразить читателя необычной идеей, выписать характеры, заинтриговать, и в финале оставить у разбитого корыта с прощальной фразой «Эээх, думай сам, дружище». Порой складывается ощущение, что г-ну Хиллу в какой-то момент времени надоедает писать очередной свой рассказ, и он, долго не думая, просто сворачивает повествование в любой удобный для этого момент. Оборвет на более-менее таинственной фразе, и ладно, пойдет.

В принципе, подобное мы видим и здесь. Я могу долго расхваливать этот рассказ, могу даже припомнить одну свою мысль по ходу прочтения: «Вот если так же хорошо и до конца справится, точно 9 поставлю». Но. Старина Джо опять не справился, и к последнему рассказу сборника четко предстал перед моими глазами как человек, абсолютно не умеющий писать концовки. Хочется даже, чтобы его отец, г-н Кинг, поправил финалы в новеллах этого сборника. Уверен, что хуже бы не стало. Но это так, мечты.

А рассказ... Рассказ замечательный: таинственный, необычный, стильный. Некоторые моменты удались просто здорово. Но. Концовка, к сожалению, как всегда никакая.

Читая сборник рассказов «Призраки двадцатого века» г-на Хилла, меня раз за разом постигает разочарование. Каждый рассказ начинается очень интересно, первые страницы зачаровывают, захватывают и гонят дальше. Более того, напряжение и интерес сохраняются вплоть до самого конца. Автор умело описывает, хорошо рисует характеры, подкрепляя саму историю показательными эпизодами из жизни. Мастерски использует детали и мелочи, вносит разнообразие. Но раз за разом финал его историй оставляет буквально шокирующее недоумение.

Так и в «Черном телефоне». И хочется спросить у писателя: «Джо, дружище, вот этот таинственный черный телефон, этот звонок с того света, эти черные воздушные шары, эта сестра-экстрасенс — вот это все только для того, чтобы в финале мальчик надавал маньяку телефонной трубкой по зубам? Ты нарядил такую роскошную елку, чтобы в финале водрузить на нее драную картонку вместо звезды?» На деле мы получаем хороший качественный рассказ с абсолютно банальной концовкой, которая, если по-честному, перечеркивает все удачные выдумки с телефоном. Зачем было так изголяться, если мальчик вполне мог сам догадаться набить трубку песком. Поэтому сие фантастическое допущение выглядит в данном случае необязательным, рассказ мог вполне и без мистики обойтись. И я не думаю, что он потерял бы в атмосфере. Все-таки г-н Хилл уже доказал, что может сделать атмосферный рассказ и без каких-то потусторонних выдумок («Ловушка», «Лучше, чем дома»).

В итоге: обычная история маньяка и жертвы плюс черный телефон. Ничего нового, по сути.

Ну что ж. Для тех, кто продрался сквозь дебри первых двух книг цикла, «Падение святого города» будет настоящим подарком. Священное воинство на протяжении половины(!) книги штурмует, рушит, крушит, сжигает и растирает в пыль невероятный Шайме. События мелькают с такой скоростью, что совершенно забываешь о том, что окружает тебя в настоящем – лишь только желание узнать, чем же кончится столь эпическая заварушка, движет тобой. Все происходит настолько быстро и переворачивает так неожиданно, что роман на второй своей половине и до самого конца уже не отпускает. Чаша весов склоняется то в одну, то в другую сторону. Фаним или айнрити? Кишаурим или Багряные Шпили? Воин-Пророк или Икурей Конфас? И это все на фоне чудовищной по своим размахам битвы, на фоне личной трагедии Акки и Эсми и многого-многого другого.

Но опять же не все так гладко. Есть моменты, которые мне не понравились. Главным образом, рваное повествование в главах битвы за Шайме. Я понимаю, что так нагнетается интрига по всем сюжетным столкновениям, но вот эти маленькие кусочки все-таки во многих местах можно было бы соединить в угоду плавности повествования. А так вышло слишком рвано, на мой взгляд.

Второй отрицательный момент – это описания. Автор настолько лихо закручивает метафоры, что иной раз просто не понимаешь, что он желает описать (игольчатое небо, например). Конечно, все это звучит красиво, но хочется порой и ясности «картинки». За общими фразами, типа яркий свет содрогнул основы мира, желается видеть побольше конкретики в действиях. Я ни в коем случае не против красивых описаний, но не в таких количествах.

И третье разочарование – сюжетное. Меня крайне не впечатлили две линии – Конфаса и Найюра. Первый возомнил себя живым богом и решил добавить экшена, совершенно расставшись с умом-разумом. Мне совершенно непонятны причины его предательства, ведь в конечном итоге, оно повлекло бы за собой отречение от церкви (шрайя ведь рано или поздно узнал бы, почему погибло его Священное Воинство), и дальнейшую войну всех Трех Морей против Нансурской Империи, которая как раз расположилась между фаним и всеми остальными державами, как между наковальней и молотом. Ну ладно, спишем на безумие. Теперь личность Найюра урс Скиоаты. В принципе, еще с первой книги было понятно, что Найюр – гомосек. Это я оставляю всецело на совести автора. Но вот сделку с Консультом я не понимаю. Найюр убил Сарцелла, а после этого спокойно так сговорился с Синтезом. Может, я упустил какой-то переломный момент в его психологии, но подобная рокировка мне показалась странной и надуманной в угоду остроте сюжета.

И четвертое разочарование – Консульт. Финал дает нам понять, что будут еще книги (а это минус, на мой взгляд), и роль Консульта в трилогии вообще не раскрыта! Зачем было огород городить – непонятно. Шпионы-оборотни шпионили-шпионили, Синтез летал-летал, и все без особого смысла, как выясняется. Консульт в романе сравним с кошачьим хвостом – вроде он и неотъемлемая часть животного, а толку от него никакого.

Подводя итог, хочу отметить чудесную концовку. До нее все-таки стоит дочитать. А вообще, роман оставил больше приятных впечатлений, и его вполне можно порекомендовать любителям фэнтези. Ставлю твердую 9.

По той простой причине, что в первой книге цикла «Первый закон» мы фактически не увидели развития главной сюжетной линии (непосредственного столкновения Союза и Гуркхула, а также битвы всемогущего мага Байяза с великим пророком Кхалюлем), на роман «Прежде чем их повесят» лично я возлагал определенные надежды. В первую очередь хотелось, чтобы сюжет все-таки сдвинулся с мертвой точки – расстановка фигур на шахматной доске уже и без того затянулась, поэтому я ожидал самых что ни наесть активных действий и неожиданных сюжетных поворотов. С этой точки зрения ожидания мои, в целом, оправдались, однако на поверку все вышло не так радужно и гармонично, как хотелось бы.

Итак, второй роман цикла можно смело разделить на три большие магистральные линии. Первая повествует о военной компании Союза в Инглии, о борьбе пестрой, плохо обученной союзной армии с новоявленным королем Севера Бетодом. События здесь описываются глазами офицера королевской гвардии полковника Веста, а также следопыта Ищейки – одного из опытнейших северных воинов, соратника Логена Девятипалого. Волею автора Вест и Ищейка оказываются в самом эпицентре северной кампании, участвуют в паре крупных сражений и множестве стычек. Если брать всю эту линию целиком – то она, пожалуй, самая гармоничная и интересная в романе. Здесь вам и смертельные опасности, и несколько неважно описанных, но все-таки батальных сцен, и масса мелких боестолкновений. Присутствуют также неожиданные сюжетные повороты и смерти ролей второго плана. В принципе, к событиям на севере меньше всего нареканий: все в них в достаточной степени логично и реалистично, следить за злоключениями Веста и армии союза в Инглии лично мне было интересно.

Вторая линия уводит нас из светлых стен Адуи в пыль и жару Дагоски – последнего морского порта Союза на Кантийском континенте, со всех сторон окруженному враждебной гуркской территорией. Хорошо известный нам инквизитор Глокта направлен в Дагоску в качестве наставника города, наделенного чрезвычайными полномочиями. Он должен в кратчайшие сроки организовать оборону порта от готовящегося нападения гурков, а также раскрыть заговор, в результате которого уже пропал предыдущий наставник. Эта линия поначалу вызывает очень большой интерес – действительно, Глокта, попавший, по сути, в змеиное гнездо, пытается распутать клубок противоречий и интриг, параллельно предпринимая шаги по наведению порядка в городе и организации его обороны. Естественно, наставник с присущим ему хладнокровием берет управление в свои руки и довольно ловко раскрывает заговор в городском совете. Далее начинается осада Дагоски, и положение становится безвыходным – именно таким рисует его автор: силы гурков стократно превосходят городской гарнизон, который, в свою очередь, большей частью состоит из наемников, готовых вот-вот переметнуться на сторону неприятеля. Дагоска и все ее жители оказываются на грани гибели. Однако после этого следует цепь довольно странных, на мой взгляд, ходов. Сначала безжалостный инквизитор Глокта милосердно отпускает главного заговорщика, намеревавшегося открыть ворота города супостату, а затем, когда оборона все-таки оказывается прорванной, Глокта вместе со своими помощниками спокойно уплывает из захваченной Дагоски на лодочке! Вот так поворот! В общем, ближе к концовке выясняется, что стратегически Дагоска не имела никакого значения для Союза, да и для самого сюжета, полагаю, осада города не несла никакой нагрузки – просто инквизитора Глокту нужно было занять чем-то на большую часть второй книги. К сожалению, преднамеренная затянутость повествования становится неотделимой и непреодолимой частью данного цикла. И быть может, я не стал бы утверждать это столь категорично, если бы не третья магистральная линия. Вот она-то окончательно сняла все сомнения.

Итак, третья линия уводит нас в путешествие на далекий запад – великий маг Байяз, его ученик Малахус Ки, лютый северный варвар Логен Девятипалый, демонесса Ферро, молодой офицер Джезаль дан Луфар и навигатор Длинноногий пускаются в путешествие через разоренную, полную опасностей Старую Империю, чтобы добыть некий древний артефакт, способный помочь Союзу в борьбе с нарождающейся мощью Гуркхула. Позиционируемое как чрезвычайно опасное, само путешествие состоит, в основном, из болтовни мага о древних временах, описаний дороги и странных попыток сентиментального варвара Логена подружить между собой своих спутников. Конечно, присутствует какая-никакая боевка, но тут опять два раза из трех исход столкновения решает магическая мощь Байяза – прием, изрядно поднадоевший уже в первой книге. Обращает на себя внимание, что многие персонажи в этом томе неожиданно и весьма стремительно добреют: сначала окультурился Логен, теперь же настала очередь и непокорной дикарки Ферро. Откуда это все берется – понять не могу. Обозначенные автором как злобные и безжалостные, герои совершенно неуловимым образом один за другим становятся добрыми, милосердными и сентиментальными: Логен, Ферро, Глокта… Все они меняются в лучшую сторону, хотя, особенных поводов для этого совершенно не просматривается. В общем, не удивлюсь, если в концовке следующий книги мерзавец Черный Доу будет сюсюкаться с младенцами.

Но это еще далеко не все! Главная беда, если не сказать катастрофа, данной сюжетной линии заключается в том, что все это сложнейшее и опаснейшее путешествие на край света оказалось абсолютно бессмысленным! В этом, наверное, и заключался своеобразный неожиданный поворот, который должен был поразить читателей. Что тут скажешь, действительно поразил: давно мне не приходилось читать несколько сотен страниц фактически впустую. Потому как в итоге вся кучка героев возвращается восвояси ни с чем, и герои в финале второй книги оказываются, в принципе, на тех же самых позициях, в которых они и начинали. Единственно, что в походе двое из них переспали, а одному изрядно подпортили физиономию. Блестяще!

Подводя итог, могу сказать, что две трети романа «Прежде чем их повесят» вообще не несут какого-либо сюжетного смысла, а просто заполняют объем. Конечно, кое-где довольно интересно следить за приключениями и боями, но ощущение их бессмысленности никуда не убрать. С тем же успехом можно было описывать каждодневный прием пищи каждым из героев – тоже замечательно раскрывающие характер персонажа действия. В общем, говорить что-либо определенное об этой книге достаточно сложно – она и сама еще недостаточно определенная: больше похожая на кусок некоего полотна, которое может продолжаться, кажется, просто до бесконечности. Пока что лично я не вижу никаких предпосылок к тому, что история в последующих книгах чем-то сумеет удивить. Максимум, чем автор сможет поразить мое воображение – это уместить финал истории в последнем третьем томе. В чем я, однако, сильно сомневаюсь.

Данная книга, как, впрочем, и множество других до нее, попала ко мне в руки исключительно благодаря положительным отзывам в интернете. Немало восхищенных рецензий написано и немало высоких оценок поставлено нашим читательским братом этому роману. Но вот у меня, как у давнего любителя древнегреческой мифологии, было достаточно опасений перед знакомством с «Героем…». Все же книги, написанные на основе чего-то выдающегося, неких придуманных прежде миров, очень часто оказываются пшиком (вспоминаю Толкиена и его многочисленных продолжателей)… И я, честно говоря, даже не представлял, что же еще могут сказать современные авторы по древнегреческой мифологии в целом, и подвигам Геракла в частности. Оказалась, нашли, что сказать… Но обо всем по порядку.

Итак, роман Г.Л. Олди доводит до нас альтернативную авторскую версию жизни знаменитого героя Древней Эллады – Геракла. Главным моментом, отличающим роман от классического мифа, является то, что за именем Геракла скрываются сразу два человека – братья-близнецы Алкид и Ификл, сыновья фиванского полководца Амфитриона. Именно братья и их досточтимый отец и являются, по сути, главными героями романа. Основной конфликт истории строится на том, что поверженные некогда титаны, используя свое влияние на Алкида, пытаются вырваться из заточения и свергнуть Олимпийских богов с насиженных мест. Могущественный Зевс же (который в народе считается отцом Алкида) готовит героя к тому, чтобы тот противостоял поверженным титанам и их монстроподобным детям. В итоге, Алкид, Ификл и Амфитрион вполне предсказуемо оказываются втянуты в жестокую борьбу между богами и титанами.

Что ж, прочитав подобную аннотацию, я счел ее достаточно перспективной и интересной; книга с подобным сюжетом могла получиться очень динамичной и захватывающей, с множеством неожиданных поворотов и по-настоящему эпическим драматизмом. Однако, авторы решили пойти совсем другой дорогой… Первое, на что хочется обратить внимание, это то, что в книге очень много «воды». Нет, не долгих подробных описаний и разговоров, а мелких малозначимых событий, которые не двигают основной сюжет. Поэтому при прочтении лично меня не оставляло странное ощущение, что на страницах книги хоть и постоянно что-то происходит, но мы, тем не менее, топчемся на месте. Понятно, что в такой ситуации ни о каком динамизме не идет и речи. Книга местами откровенно скучная.

Стоит отметить, что сюжет романа хоть и повествует о жизни Геракла, но авторы целенаправленно решили не касаться его знаменитых двенадцати подвигов. О них, безусловно, упоминается в повествовании, но вот читателю стать их свидетелем так и не удастся. Да и вообще, любителям экшена и зубодробительных схваток «Герой…» явно не придется по вкусу, потому как схваток этих в нем практически нет. Авторы время от времени подкидывают нам какие-то камерные потасовки, но выглядят они зачастую неуместно, и без них вполне можно было бы обойтись. В общем, Олди сделали сознательный упор на психологическую и философскую составляющие истории. Или вернее попытались сделать…

Лично меня абсолютно не впечатлили персонажи в этом романе. За Алкидом и Ификлом следить попросту неинтересно, ребята слишком серые и плоские. И это, конечно, огромный недостаток романа, где именно герои должны были стать во главе угла… Внимания на фоне всех остальных заслуживают лишь Амфитрион и Гермес. Амфитрион вообще действует намного более активно, нежели его сыновья. Да и судьба лавагета (драматизм его отношений с женой и богами, тайна перерождения) вызывает больший интерес. Гермес же вносит уместную нотку юмора и расслабленности, без которых в современной прозе (и тем более в этом романе) уже никуда. Из остальных персонажей истории, к сожалению, не запомнился решительно никто.

С точки зрения положительных моментов стоит выделить, безусловно, привычно красочный и эмоциональный авторский стиль Олди. Многие, конечно, сочтут его в чем-то пафосным, но мне так не показалось. Пафос если и был, то вполне к месту – все-таки это героика на основе древнегреческих мифов. В основном, именно из-за чудесного авторского стиля я и смог дочитать «Героя…» до конца.

Еще книгу стоит похвалить за некоторые философские мысли. Их не так много, не смотря на внушительный объем произведения, но те, которые есть, весьма интересны. Особенно меня тронули рассуждения на тему божественного мышления и самосознания.

Подводя итог, скажу, что книга в целом неплохая, но вот похвалить ее решительно не за что. Авторы сознательно ушли от динамизма сюжета, сделав выбор в пользу психологизма, но он у них как раз и не получился; как не получились и главные герои в истории, где герои должны определять повествование.

Итак, Сергей Лукьяненко и его «Лабиринт отражений».

В своей градации произведений я отнесу ее к весьма немногочисленной категории книг, которые в некотором роде «вывернуты наоборот» — изначально захватывают и завораживают, но по мере развития сюжета теряют все свое магическое очарование, окончательно скатываясь к банальностям. Постараюсь аргументировать свое мнение и объяснить все по порядку.

Первая половина романа была прочитана мною за день. Достаточно быстро, и тому я нахожу сразу несколько причин: легкий пластичный язык повествования, стремительное развитие сюжета, и, конечно, загадка. Автор знакомит нас с главным героем – дайвером Леонидом, обозначает диспозицию сил в своем мире и определяет точку (в данном случае персонажа Неудачника), вокруг которой и будет закручиваться весь сюжет. И закручивается он поначалу действительно здорово: мы вместе с героем ломаем голову, кто же такой этот Неудачник, и почему его невозможно спасти. Здесь, по моему скромному мнению, все просто великолепно.

Однако далее в сюжет вторгается образ виртуального борделя. Неожиданный поворот, не правда ли?

Признаться честно, я не пользуюсь и никогда не пользовался услугами подобных заведений. Более того, в нашей стране это, в общем-то, нелегальный бизнес. Поэтому автор сильно рисковал, выводя в число главный героев труженицу злачных тылов. Читая, я пообещал себе, что не буду преждевременно гневиться на автора, подожду финала – быть может, без подобного сюжетного хода невозможно раскрыть основную идею; возможно, автор скажет этим что-то важное, как-то по-новому раскроет образ блудницы в современной литературе. К сожалению, этого так и не произошло. Конечно, определенные объяснения даны, но я не счел их столь вескими, чтобы выводить в главные герои жрицу любви, описывать жизненный уклад публичного дома и всех его обитателей. Эти элементы мне показались неуместными, как показалась странной и логика самого главного героя, влюбившегося в путану. Ну, да и Бог с ними.

Следующим моментом, который вызвал некоторое разочарование, стала развязка всех неприятностей Леонида. Автор, как мне видится, все делал мастерски: нагнетал угрозу от незначительной до колоссальной, наращивал мощь и натиск противостоящих герою сил. И вот настал момент, когда антипод обрушивает на героя свое самое главное оружие. Кажется, что Леониду уже ничем не помочь. И... И тут автор не находит ничего лучше, чем включить страдальцу «режим Бога». И я не шучу. В принципе, на этом книгу можно было бы и заканчивать: наделенный просто невероятной силой, Леонид сметает всех своих могущественных врагов, словно пыль со стола. А раз так, то и мечтать о какой-то неожиданной концовке было уже бесполезно. За несколько глав до конца можно с непозволительной точностью угадать финал.

Однако впереди у нас еще оставалось решение главной загадки.

Но и тут, к сожалению, все скатилось к абсолютно банальному ходу. Как мне кажется, в попытке придумать, кто же такой этот самый Неудачник, автор выбрал ну самый избитый вариант. Не скажу, что этот вариант плох, но он даже близко не оправдывает все те огромные и, самое главное, заслуженные авансы, что я выдавал произведению на первых порах. Это идентично тому, что, начав обед с омаров, закончить салатом из крабовых палочек. Все-таки очень высоко установлена планка в самом начале.

Ну и, конечно, в избытке моментов, притянутых за уши, в то же время совершенно непонятно, для каких целей. Например, довольно быстро выясняется, что главная героиня обладает теми же способностями, что и прожженный, видавший виды главный герой. Хотя, изначально оговаривалось, что подобных людей на Земле единицы... А два супер-пупера случайно встретились и полюбили друг друга.

Подводя итог, скажу, что книга мне понравилась, и я с удовольствием порекомендую ее тем, кто с ней еще не знаком. Однако мне несколько жаль, что она так и останется в моих ранжирах лишь одной из десятков хороших книг, но так и не станет книгой, по-настоящему выдающейся и где-то даже великой. Хотя, все перспективы для этого у нее были.

С самого начала рассказа где-то в груди, под сердцем зарождается едва уловимое, трепещущее чувство тоски. Какой-то необъяснимой жалости к «человеку», которого повсеместно унижают, который отличается от других не только внешне, но и внутренне. Именно о таком мальчике (а точнее даже о двух вариантах одного и того же явления, но об этом ниже) этот рассказ.

Здесь затрагиваются две большие жизненные проблемы. В первую очередь, это, конечно, тема различий. Арт как бы собирает воедино все те качества, за которые обычный ребенок может стать посмешищем в коллективе. Более того, автор специально добавляет фантастическое допущение, чтобы сделать эти отличия просто катастрофическими. Судите сами, Арт — еврей, из семьи музыкантов, он не умеет говорить, но при этом умен, интиллигентен и начитан, скромен, не конфликтен. И еще он надувной и резиновый. На 100% положительный персонаж. «Божий одуванчик». И этого мальчика автор преднамеренно помещает в школьную среду, вскрывая вторую проблему рассказа.

А ее суть в самой системе взаимоотношений. Не секрет, что дети между собой намного агрессивнее взрослых. И в этом рассказе большое внимание уделено именно описанию школьной жизни. Сравните американских школьников Хилла с современными российскими: сходство поражает (не в лучшую сторону). Весьма поучителен эпизод, когда главного героя начинают избивать после того, как он позволяет себе плакать на людях, в то время, как раньше к нему и близко не смели подойти.

В общем-то, Арт и главный герой весьма схожи. В первую очередь тем, что способны на настоящую дружбу и человеческие поступки. Вся разница лишь в манере социального поведения (что открыто не заявляется, но из текста следует). Отсюда и вывод рассказа: человек с открытым сердцем обречен, спасение для него лишь в социальных масках.

В итоге у Хилла вышел трогательный, грустный рассказ. Некоторое весьма правдивое возвращение в школьную пору. К прочтению рекомендуется.

Если честно, язык не поворачивается назвать этот рассказ философским (как он обозначен здесь), а тем более гениальным, как его позиционируют многие прочитавшие. Все-таки философия — понятие, подразумевающее категории намного более глубокие, чем мысли, обозначенные в этом произведении. Ну, если позволите, это такая философия-лайт, что ли. Чтобы обыватель разобрался, уловил сравнение. Не скажу, что это плохо, но в моем восприятии литературы подобное низводит произведение к уровню намного более низкому, чем «философский шедевр».

А о чем вообще речь? Два цыпленка — Шестипалый и Затворник — вникают в суть происходящего вокруг, понимают, где они на самом деле находятся, и в чем смысл их жизни. Кроме них в рассказе большое внимание уделено социуму. Ну, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять намек. Социум слепо верит своим лидерам, кормит их и радуется одному тому факту, что сумел протиснуться поближе к кормушке. Философско? Я бы не сказал. Вполне прозрачное сравнение. Что дальше? А дальше у нас неудачный побег, возврат и сухонькая хэппиэндочка с элементами пафоса и экшена. Я не совсем понимаю, каким образом удалось цыплятам разобрать кормушку, но больше всего я не понимаю, как удавалось Затворнику, побывав в пяти мирах (а это почти полгода жизни), оставаться незаметным для людей-богов. Видимо, он совсем не рос, иначе люди обязательно обратили бы внимание на подобного «акселерата». Полет, соответственно, также остается на совести автора. Логических дыр в произведении хватает.

Теперь о смысловой начинке. Главная идея, как мне показалось, заключается в простой фразе: «лучше делать что-то, хоть и с призрачными шансами на успех, чем не делать ничего». Что ж, довольно правильная мысль. И довольно странное, опять же, поведение Затворника в самом конце, где он решает сложить лапки и умереть вместе со всеми. Ну да ладно; спишем на временное помешательство. Еще стоит отметить диалог о любви. Это, разумеется, самое лучшее и удачное место рассказа. Но жаль, что к основной идее оно никакого отношения фактически не имеет. Просто хорошее отвлеченное рассуждение.

И в финале отмечу язык произведения. Читается рассказ легко, но уровень владения «великим и могучим» на уровне журналиста все же, а не писателя. Ожидаемый от цыплят нарочито просторечный стиль не выдержан. Цыплята то и дело норовят ввернуть в разговоре слова, смысла которых знать им просто неоткуда. Ну и конечно фразы типа «кивнул головой» оставляют об авторе не самое благоприятное впечатление.

Итог. Серенький рассказ с парой неплохих идей, но не более того. Ожидания мои, к сожалению, не оправдались. Как всегда, много шума из ничего.

Недоумение и разочарование.

Именно такие чувства остались у меня после прочтения романа Сергея Лукьяненко «Черновик». Нет-нет, далее и ниже я буду хвалить и в чем-то восхищаться, но это именно тот редкий и странный случай, когда противоположности настолько тесно сплетаются, что не позволяют вынести внятный читательский вердикт: хорошо или плохо. Я и сам, если честно, не люблю категоричности, а роман «Черновик» – и дивным образом чудесен, и издевательски плох одновременно. Но давайте обо всем по порядку.

Итак, все начинается с того, что молодой москвич по имени Кирилл выпадает из повседневной реальности, забываемый соседями, друзьями и домашним питомцем. Цепь его грошовых злоключений заканчивается попаданием в Башню. Вот отсюда и стартует все самое замечательное в этой книге. А именно сама идея параллельных миров. Она реализована просто шикарно. С этого момента и до самой середины книги мы, раскрыв рот, взахлеб проглатываем страницу за страницей, наслаждаясь тем сказочным путешествием, что приготовил нам автор. Чрезвычайно интересно вникать во все эти подробности мироустройства, разбираться в мирах, функциях и порталах, знакомиться с новыми мастерами и их супер-способностями. В общем, сие есть, на мой взгляд, самая удачная и интересная часть книги.

Однако.

Однако хочу обратить ваше внимание, что на протяжении всех вышеописанных событий мы совершенно не наблюдаем главного антагониста. То есть нам, конечно, подсовывают шайку малолетних забияк, но это, сами понимаете, скупая щепоть экшена в супе путешествий по параллельным мирам. А между тем, отсутствие ярко выраженного (да что там, хотя бы просто формально обозначенного) антагониста делает повествование (в нашем случае – суп) до обидного пресным. И чем дальше мы идем по сюжетной линии, тем громче в голове раздается вопрос: а в чем же смысл происходящего?

И тут мы как раз подходим к недоумению и разочарованию... К сожалению, весь смысл сюжета данного романа сводится к постепенному, набирающему обороты от главы к главе обману читателя. То есть, дочитав «Черновик», вы, вероятно, почувствуете, что остались, как и главный герой, в дураках, и этим дураком были на протяжении всей истории. Я же говорил: недоумение и разочарование. Причем, если рассматривать историю целиком, то можно прийти к выводу, что, по большому счету, никаких действительно значимых событий так и не произошло. Более того, сюжет закольцован, и после смерти пары второстепенных персонажей возвращается ровно в то самое место, с которого и начался, толком ничего так и не объяснив. Именно это мне больше всего и не понравилось.

И еще такой интересный момент. «Черновик» стал вторым крупным произведением Лукьяненко, которое я прочитал. До этого был «Лабиринт отражений». И, быть может, совпадение, но в обеих книгах главный герой выбирает себе в спутницы девушку, скажем так, неразборчивую в отношениях с мужчинами. И ведь герои как назло целиком и полностью положительные и благородные, но вот тянет их на гулен, хоть ты тресни! Не знаю, почему автор так неблагосклонен к своим героиням, но мне этот момент в глаза бросился.

Итак, подводя итог, хочу сказать следующее: в романе «Черновик» замечательным образом реализована идея параллельных миров и порталов между ними. Однако сам сюжет книги, хоть и виртуозно закрученный, сдобренный россыпью неожиданностей, показался мне всего лишь пустышкой, оставившей больше вопросов, чем ответов.

Не так давно я имел удовольствие познакомиться со знаменитой книгой знаменитого американского автора Ричарда Матесона «Я – легенда». Вообще, к чтению данного произведения я готовился с большими опасениями. Все-таки роман по большей части о вампирах, а уж эти ребята обросли в современной литературе таким количеством клише и штампов, что способны превратить в фарс даже самую, казалось бы, замечательную историю. Однако, к счастью, опасения мои оказались беспочвенны. Но обо всем по порядку.

Итак, книга повествует нам о судьбе Роберта Невилля – последнего человека на Земле. На планете разыгралась чудовищная по масштабам эпидемия, в считанные недели поразившая все население Земли. Жуткая болезнь, начинающаяся с легкого недомогания, превращает людей в подобия ходячих мертвецов, боящихся света и чеснока, и питающихся человеческой кровью. Сказки о вампирах в один миг становятся реальностью прямо на улицах городов. Так вот единственным человеком, имеющим иммунитет к новой заразе, оказывается как раз таки наш герой Роберт.

Книга достаточно четко делится на три части, в каждой из которых герой вступает в борьбу с непреодолимой силой: с самим собой, с бактерией, ставшей причиной пандемии, и с новым вампирским порядком. Нам заранее очевидно, что в каждом из этих столкновений он обречен на поражение. Ему не удастся выкинуть из головы погибшую дочь и жену, и залить выпивкой свое горе; ему не удастся в одиночку, не имея ни образования, ни соответствующего оборудования, разработать вакцину и вылечить всех зараженных; ему не удастся сломить новый вампирский строй, зарождающийся на месте разрушенного государства. Но даже зная обо всем этом, мы все равно с интересом наблюдаем за ним. Потому что Роберт – последний человек на Земле. Ни больше, ни меньше.

Вообще, меня приятно порадовал тот факт, что книга эта хоть и о вампирах, но совершенно не о вампирах. Они здесь – только необходимые детали, создающие антураж для истории о последнем человеке. «Я – легенда» — роман о Роберте Невилле. Не о вампирах. Книга посвящена, по большей части, его мыслям и переживаниям, описанию скромного быта и каждодневной борьбы. Удивительно, но такое построение затягивает покруче иного экшена. Роман выстроен таким образом, что он практически не провисает. Автор раз за разом вводит какие-то новые события, пусть незначительные, но для последнего человека на Земле даже появление бродячей собаки сродни дару небес. Так что книга читается достаточно легко.

В контексте отзыва не могу не упомянуть об одноименном фильме «Я – легенда», снятом по мотивам данного произведения. Фильм этот хоть и хорош как триллер или боевик, но, к сожалению, имеет мало общего с книгой. И, по-моему, фильм вообще о другом. Это тот классический случай, когда оригинальная книга на порядок лучше кинокартины.

Еще хочу обратить ваше внимание на замечательную концовку романа. Она, конечно, оставляет должное впечатление. И это очень важно, что автор, закрутив такой серьезный драматический сюжет, сумел должным образом завершить историю, избежав банальщины и роялей в кустах. В общем-то, ради такой концовки стоит дочитать эту книгу.

Что же можно сказать в итоге? Перед нами добротный роман в антураже вампиров и постаппокалипсиса. Но книга в первую очередь о человеке, о его борьбе с самим собой и с обстоятельствами, о душевных переживаниях и о боли. Рекомендую тем, кто устал от боевиков и хочет взглянуть на конец света с другой стороны. Глазами последнего человека на Земле.

Сложно писать об этом произведении. Сложно в том плане, что написан «Город наверху» очень хорошо, но лично у меня эта повесть не вызвала того душевного ответа, который вызвал, например, «Поселок». Но давайте обо всем по порядку.

Скажу сразу: произведение читается традиционно для Булычева — легко и приятно. Здесь и замечательный язык, легкость фраз и динамизм сюжета. И особенное умение автора описывать новый мир по ходу удивительных и подчас весьма стремительных событий, в нем разворачивающихся. Так и здесь: вместе с трубарем Крони мы пройдем от тьмы и тайн города Предков до ареста и допроса с пристрастием в резиденции главного лица государства. И даже выше. Главная особенность первой половины повести — это атмосфера. Очень живо и достоверно передана нищета и вонь подземного города, уклад жизни бесправных пролетариев, настроения интеллигентной прослойки. В общем, тут есть, что оценить.

Далее в повествовании появляются люди с Земли. И здесь на передний план выходит контраст между ними — свободными, человечными, отважными — и людьми подземелий. И если переносить эти две категории на нашу современную жизнь, то мы безусловно попадаем во второй разряд, в то время как люди первого разряда (способные жертвовать собой; спешащие на помощь пропавшему товарищу, не взирая на смертельную опасность и явную бессмысленность затеи) предстают скорее идеалом человечности. И одна из целей произведения, как мне кажется, показать превращение трубаря Крони в настоящего свободного человека. Хотя, как мы видим, эта свобода уже живет в нем изначально. Не хватает лишь малого — уверенности и дружеского плеча.

Конечно, эта повесть и о социальных процессах. Как внизу, так и наверху. Здесь и запуганная одним человеком правящая элита, и неверящие никому — ни бунтовщикам, ни власти — рабочие. И это тоже безусловные достоинства книги.

Но есть один момент, который не дал чувства абсолютного сопереживания герою. Именно потому, что Крони спускался в город при поддержке землян, вооруженным и снаряженным по последнему слову техники. Здесь не было того столкновения беззащитного человека с силами стихии, какое развернулось, например, в «Поселке». Было ясно, что трубаря вытащат, что ему помогут. В этом повесть сильно потеряла, по моему мнению, — не хватило чуть-чуть хорошему до великого.

Подводя итог, скажу, что «Город наверху» весьма достойное произведение. И разумеется, рекомендуется к прочтению всем ценителям творчества Кира Булычева.

События романа «Текст» разворачиваются в городе Москве и его пригороде Лобне в 2016 году. На первых страницах мы знакомимся с главным героем – Ильёй Горюновым, возвращающимся домой, в Лобню, после семи лет отсидки. Автор доводит до нас нехитрую предысторию – Илья был осуждён незаконно, ему, в то время двадцатилетнему беззаботному студенту, во время антинаркотического рейда в ночном клубе подбросил пакетик с порошком сотрудник наркоконтроля. И вот наш герой возвращается домой, но квартира пуста и не заперта, а соседка рассказывает, что Илюшина мать умерла, сердце, пару дней не дождавшись сына. Тело матери в морге, надо забирать и хоронить. Ошеломлённый от таких известий Илья оказывается один в опустевшей квартире, пьёт водку, а потом срывается в Москву – вершить правосудие над обидчиком. Имя подонка он запомнил ещё на суде – Петя Хазин – и через соцсети Илья выслеживает, в каком ночном клубе его нужно сегодня искать. Подкараулив подпитого Петю на выходе и отозвав в сторонку, Илья убивает мента ножом. Тело оттаскивает и сбрасывает в канализационный люк, а себе забирает трофей – шестой айфон, принадлежавший убитому. И с этого часа Илья начинает через телефон жить чужой жизнь и выдавать себя за Петю.

«Текст» представляет собой, по сути, криминальную драму, чем-то напомнившую мне книги про воров и ментов, наводнившие прилавки и книжные развалы в девяностых и начале двухтысячных. Здесь с одной стороны – главный герой, осуждённый по беспределу, а с другой – главгад, криминализированный сотрудник правоохранительных органов. Расклад сил ясен с самого начала, а финал легко предсказуем.

В романе фигурирует около десятка персонажей, но наше внимание сосредоточено только на двух – на главном герое Илье и антагонисте Пете, остальные выполняют чисто служебные функции. Я не уверен, что так и планировалось, но герои получились исключительно странные. Петя Хазин – карикатурный мерзавец, почти такой, какими изображали жадных и озверевших империалистов на известных советских плакатах. Петя – сухарь, эгоист, опьянённый властью и вседозволенностью коррупционер, торговец наркотиками, наркоман, бесчувственная тварь, подбрасывающая порошок попавшемуся под горячую руку студенту, беспринципная сволочь, подставляющая и предающая собственного отца, доводящая любимую девушку до аборта. Мент Петя Хазин – не человек, а буквально внучатый племянник Вельзевула, завсегдатай девятого круга ада. Таким видит и демонстрирует нам отдельно взятую единицу прогнившей системы автор. Однако уже здесь внимательный взгляд может разглядеть обидную нестыковку: нашего инфернального Петю, который разве что копытами младенцев не топчет, безумно любит умница и красавица Нина, студентка-провинциалка из Минска, девушка чистой души, сущий ангел во плоти. Это ли не чудо?! Ну и спрашивается, если наш Петя – такое мерзопакостное чудовище, как такая искренняя любовь вообще возможна? Ну раз девушка любит, значит, нашла, разглядела в нём какие-то светлые качества? А вот автор навязчиво суёт нам под нос одну сторону медали, персонаж нужен ему как функция, как злобный антагонист, выжигающий всё на своём пути. Надо понимать, что Петя, генеральский сынок, выкормыш ненавистной системы, олицетворяет плод порочной вертикали власти – только олицетворяет уж слишком карикатурно. Сюда же относится Петин отец-генерал, трахающий проституток в бане и приобщающий сына к этому виду досуга; высокий чин в ФСБ, мечтающий этого старого генерала сместить и поставить на его место своего человечка; двое сотрудников наркоконтроля, Петиных коллег, замешанных в схеме продажи конфискованного порошка. Словом, в книге нет ни одного хоть сколь-либо порядочного мента. Посыл, я думаю, ясен. Однако же, как по мне, мысль о том, что все сотрудники внутренних органов – исчадия ада, настолько же однобока и одиозна, как пропагандистские крики о том, что в Европе живут одни гомосексуалисты. Хотя ощущать себя Д’Артаньяном всегда приятно, тут не поспоришь.

Но что же наш главный герой? Любопытно, что герой Илья, начинавший путь как безвинная жертва системы, по ходу развития истории, отчаянно противостоя этой самой прогнившей людоедской машине, сам сползает в области морального ничтожества. И это поразительный факт, у Глуховского гниёт даже то, что активно противостоит гниению. Протагонист Илья вместо того, чтобы организовать похороны матери и начать новую жизнь, становится убийцей, организует сделку по продаже наркотиков, попутно толкает порошок и тем самым отправляет на тот свет ни в чём не повинного персонажа Гошу, разрабатывает план бегства в Колумбию с целью спасения собственной шкурки и, в конечном итоге, так и не хоронит мать. Бедняга настолько погружается в телефонную жизнь мента Хазина, что забывает начать жить сам, забывает отдать последний долг самому важному в его жизни человеку. Да, Илья совершает благие поступки (пытается помирить мёртвого Петю с родителями, спасает Нину, отговаривает её от аборта), но абсолютный контраст его поступков диктуется совсем не логикой характера, а скорее требованиями разворачивающегося сюжета. Именно поэтому характер самопроизвольно разваливается, и в лице Ильи мы получаем очередного невразумительного, запутавшегося и раздраенного героя, которому совершенно не хочется сопереживать.

К сожалению, «Текст» — это отнюдь не история борьбы человека и мрака, как на секунду хотелось бы вообразить. Несчастный Илья погрузился во мрак не в тот момент, когда взял в руки Петин айфон и зажил его жизнью, а именно тогда, когда ударил мента ножом в горло. Мрак уже жил в нём. Да, это история о беспросветном мраке, в котором автор видит наше унылое сегодня. Глуховский рисует картину, в которой добрые мало чем отличаются от злых. Где есть только чёрный цвет и бесконечное количество его оттенков. Имеет право, тут не поспоришь. Вопрос лишь в том, как сам автор существует в этом проклятом тёмном царстве и как среди поражённых чумою существ видит своё светлое будущее?

Добавляет мраку и огромное количество мата. В тексте его очень много. Прям чересчур.

Что в итоге? В итоге, в который уже раз мы вынуждены лицезреть, как любопытную и перспективную идею упаковывают в проходной и откровенно банальный сюжет. Схема, в общем-то, стандартная для современной русской фантастики. Мы видели подобное у Лукьяненко, у Дьяченок, теперь вот присоединился Глуховский. Печально. Роман «Текст» – это яркий пример того, как под сильную идею подобран слабый материал, который не только не даёт этой идее засиять и раскрыться, но и стягивает одеяло читательского внимания на себя, диктует логику поступков, привнося совершенно ненужные, нелогичные факты в личное дело героев. В очередной раз мы стали свидетелями, как писатель зарезал идею в интересах сюжета, больше заботясь о том, чтобы читатель прочитал его книгу до конца, а не о том, что читатель подумает после.

Начав читать, даже и не предполагал, что эта вещь настолько сильно зацепит. Обозначенный грубыми, иногда даже странными штрихами характер главного героя, какое-то не совсем свежее фантастическое допущение с ожившими портретами — все это вначале вызывало легкую скуку. Но с каждой новой страницей мир рассказа расширялся, или даже углублялся. И вот уже перед нами человек, посвятивший всего себя творчеству. А Мартин рассматривает его жизнь буквально под увеличительным стеклом, приближая нашему взгляду один «говорящий» эпизод за другим. И образ как по волшебству становится полностью осязаемым.

А потом... Потом автор с хирургическим хладнокровием распутывает клубок душераздирающих противоречий прямо у нас на глазах. Последняя четверть рассказа просто шокирует — настолько неожиданно, но главное, достоверно раскрыт конфликт. И очень сложно определиться, на чьей же ты стороне. Главный герой, посвятивший свою жизнь творчеству, предстает фигурой столь неоднозначной, что для меня восхищение им, как профессионалом и творцом, тесно переплетено с человеческим презрением. Главный герой оказался на стыке двух реальностей — окружающего мира и мира грез. Персонажи становились для него ближе родных детей... А беды дочери — лишь толчком для воображения.

«Портреты его детей» — очень сильный рассказ... Обязательно рекомендую к прочтению.

Итак, Алексей Пехов и его «Пересмешник» — один из немногочисленных романов автора, который не входит ни в один из циклов, и может быть разобран как отдельное самостоятельное произведение. Именно по этой причине, а также из-за больших симпатий к остальному творчеству автора я и решил ознакомиться с этой книгой. И вот какие мысли остались у меня после прочтения.

Первое, что встречает неподготовленного читателя, это карта города Рапгар. Карта большая, весьма плотно набитая объектами и названиями (причем, названиями хорошими, удобочитаемыми, за что Пехову жирнейший плюс). И вот, глядя на эту карту, начинает закрадываться опасение, а не собирается ли автор протащить меня по ходу сюжета по каждому уголку так тщательно продуманного им мира. И, к сожалению, опасения эти в процессе прочтения оправдываются в полной мере – следуя за главным героем, высокородным чэром Тилем Эр’Картиа, нам предстоит побывать практически в каждом темном закутке, причем все они будут для нас подробнейшим образом описаны, как и два десятка разумных и неразумных рас, с каждой из которых нам предстоит повстречаться. Разумеется, такое количество инородной информации не могло не сказаться на динамике повествования – хоть Пехов и вплетает описания и отсылы к прошлому мира довольно аккуратно, но общий колоссальный объем придуманного скрыть попросту невозможно. Если честно, я сильно сомневаюсь в уместности такого количества разнообразных созданий – ведь большую часть из них можно смело заменить на людей, ничего при этом, в сущности, не поменяв. Я склонен считать, что каждое фантастическое допущение должно быть чем-то оправдано, хотя, может, в своих суждениях я скучен и старомоден. Но здесь у нас исключительно фентези ради самого фентези. Ну да Бог с ним…

Следующее, что хотелось бы отметить – это лихо закрученный сюжет. Причем закрученный настолько, что буквально каждая мелочь в нем оказывается важной, вплетенной в общую картину происходящего. Я не берусь судить, хорошо это или плохо, но, во-первых, в жизни с таким мы никогда не столкнемся (в повседневности всегда есть место случайностям, а также событиям и деталям, которые ни на что в конечном итоге не повлияют), а во-вторых, читая подобное, очень сложно избавиться от мысли о четкой спланированности происходящего. Таким образом, совершенно пропадает ощущение, что герой действует сам, а получается, что туда-то он идет, потому что там встретит того-то, а через него выйдет на разговор с тем-то, где его будет уже поджидать засада, которая оставит после себя улику, через которую мы поймем что-то важное, и сразу же двинемся в тот-то район, где через еще один разговор сможем понять еще одну важную деталь. Иными словами, это – классический квест. А раз так, то и оценивать его приходится не с точки зрения психологизма героя и развития его характера, а с точки зрения проработанности самого квеста. А уж это, извините меня, совершенно иной уровень: все равно, что сравнивать «Идиота» Достоевского и компьютерную игру «Сталкер».

И раз уж мы заговорили о сюжете, то хочу обратить внимание на отсутствие ярко выраженного антагониста. То есть вплоть до самого конца книги мы весьма смутно представляем, зачем вообще чэр Эр’Картиа ввязался во всю эту историю, и с кем, самое главное, он все-таки борется. Это довольно сильно подрывает интерес к происходящему в нашем кукольном театре. Что же касается антагониста, то по иронии судьбы получается, что мировое зло, пробуждаемое на протяжении четырех сотен страниц, в финале побеждается буквально за две, причем настолько издевательским образом, что становится как-то неудобно за автора, заложившего своему главному герою все навыки для итоговой победы над мировым злом еще в самом начале произведения! Все это, конечно, разочаровывает весьма серьезно.

Из плюсов произведения могу отметить легкий стиль, который в некоторой степени смог отвлечь меня от основных недостатков сюжета, а также замечательно прописанных второстепенных персонажей. Стоит отметить, что идея амнисов – предметов, в которые силой магии заключены души, получит свое продолжение в цикле рассказов «Страж», где она, как мне показалось, выглядит более интересно и гармонично.

Подводя итог, хочу обозначить роман «Пересмешник» как замечательно написанный литературный квест, который, если не подходить к нему с мерками большой литературы, вполне сможет скрасить несколько одиноких вечеров.

Рассказ оставил смешанные чувства. Во-первых, читать было действительно интересно. Видно, что персонажи хорошо продумывались, посему и характеры получились яркими. Также налицо и извечная проблема отцов и детей: строгий родитель, младший сын-вольнодумец, и посередине — Макс, который уважает и боится отца, и любит брата. И все это в мистической атмосфере таких модных сейчас вампиров. У рассказа были все предпосылки психологически напряженного произведения, но на деле вышел лишь «пшик». Во-вторых стоит отметить приятный язык повествования. Автор довольно хорошо описывает, стоит отдать ему должное. Да и интерес читателя удерживать умеет.

Но. Весь этот парад благодетели продолжается ровно до последнего эпизода. Создается ощущение, что г-н Хилл писал-писал рассказ, а потом мама позвала его на ужин, и он, не долго думая, вбил кол в сердце Ван Хелсинга старшего, оставил открытую концовку и побежал есть индейку, пока не остыла. То есть из всех возможных вариантов концовки он выбрал, на мой взгляд, одну из самых предсказуемых и уж совершенно точно самую банальную. И что самое печально, эта концовка не несет какой бы то ни было ценной идеи. Разве что: не наказывай детей, а то хуже будет. Ну, не верх оригинальности, скажем так.

Странное ощущение оставляет рассказ. И все вроде бы на месте: и атмосфера, и интрига какая-никакая, и элемент загадочного. Но все это какое-то чужое, типично американское. Весь этот дух старых фильмов, мальчишки, бредящие кинотеатрами... Мне в силу возраста не довелось застатать тех времен, когда в СССР ребятня сбегала с уроков в кино — поэтому тонкой нити киномании, которую дает нам почувствовать автор, я ухватить не могу. Я точно знаю, что она есть в этом рассказе, но увы! не действует на меня. А без нее весь шарм произведения пропадает. Ведь банальная история о привидении по сути! Герой не вызывает особых эмоций, жизнь его проходит в тени киноэкрана... Т.е. сама его личность подчинена идее рассказа. А в чем эта идея, спрошу я себя? И вы, прочитав рассказ, себя спросите...

Так уж сложилось, что, говоря о Джойсе, мы чаще всего подразумеваем некое модернистское новаторство, смелый разрыв шаблонов, слом заскорузлых литературных форм, высокоинтеллектуальную игру, которые он продемонстрировал в самом знаменитом романе ХХ века «Улисс», а также в нечитаемом «Finnegans Wake». Но в случае «Дублинцев» нашим ожиданиям не суждено сбыться: речь в сборнике вовсе не о преодолении форм, а скорее об осмыслении – особого сорта новелл, тех, что в нашей культурной традиции называются «чеховским рассказом», и некоторой части спектра культурно-социальных проблем, актуальных для Европы и Ирландии начала века. Да, в «Дублинцах» присутствует вызов, но вызов пока что не мировой культуре, а нравам родной Ирландии.

Мотивы и задачи, побудившие его к написанию цикла новелл, Джойс определяет в одном из писем Гилберту: «Моим намерением было написать главу духовной истории моей страны, и я выбрал местом действия Дублин, потому что этот город представляется мне центром «паралича» (Joyce J. Letters of J. Joyce. Ed. by St. Gilbert: Faber and faber. 24 Russel square, L., 1957). Ситуации для новелл подобраны таким образом, чтобы показать проблему духовного застоя, закостенелости и паралича ирландского общества с разных сторон и в различных обстоятельствах. И количество новелл, и постепенное, все нарастающее приближение к смерти, воплощающееся наяву в финальном рассказе «Мертвые», только усиливают общее впечатление. Однако стоит понимать, что мотив духовного паралича не был каким-то джойсовским открытием, а являлся достаточно распространенной культурной темой в Европе рубежа столетий, и Джойс здесь не выходит из берегов общего течения. Тематика кризиса церкви, кризиса веры и человеческого существования развивалась в трудах писателей и философов едва ли не с середины XIX века, а точнее и острее всех ее выразил Ф. Ницше в своем знаменитом выражении «смерть Бога».

Проблематика сборника задается в первой же новелле, буквально с первых строк, когда автор рисует перед нами портрет парализованного священника, тихо умирающего в своей тесной мрачной каморке в окружении книг. «Сестры» — один из сложнейших рассказов сборника, искусно сплетенный с помощью множества символических, «говорящих» деталей, каждая из которых работает на создание нужного настроения и подтекста (здесь и разбитая чаша как символ истинной веры, продуманный контраст света и тени, любимое кресло, занятое сестрой, и особенности оборотов ее речи, сон героя-мальчишки и переполненная необъяснимой тревогой концовка). Короткий пример из разговора тетушки главного героя с Элизой, сестрой умершего священника, занимавшейся похоронами. Несмотря на то, что тело еще находится в доме, характер беседы с гостями вполне светский. По отношению к умершему Элиза употребляет такие обороты как «прекрасная кончина» и «красивый покойник». Ну а еще она заняла его место в кресле перед камином. Ее безграмотность прекрасно показана Джойсом: рассуждая о поездке за город на пикник, она путает пневматические колеса (pneumatic), называя их ревматическими (rheumatic). Все это здорово играет на основную идею рассказа, позволяя ей раскрываться наиболее ярко.

Любопытно, но в некоторых рассказах сборника ощущается влияние русской литературы. Известно, что Джойс читал русскую классику и уважительно о ней отзывался (не повезло лишь Пушкину, зато Лермонтова и Толстого он ценил чрезвычайно). И речь даже не об освоении особой формы рассказов, представленных в русской культурной традиции шедеврами Чехова, Джойс переосмысливает в том числе некоторые образы и ситуации. Так, например, герой рассказа «Несчастный случай» мистер Даффи напрямую отсылает нас к «Человеку в футляре», самоубийство безответно влюбленной в него дамы, бросившейся под поезд, – к «Анне Карениной», а структурное построение финального рассказа «Мертвые» близко к толстовскому «После бала».

Джойс демонстрирует завидное мастерство работы с невысказанной деталью – упоминает о чем-то, о некоем действии или предмете, но не описывает его напрямую и часто даже не называет, позволяя нам самим догадываться, о чем идет речь. Так в рассказе «Встреча» после разговора о маленьких девочках и их мягких пушистых волосах странный незнакомец отходит в сторону и, по-видимому, самоудовлетворяется, хотя мы этого не видим, а слышим только изумленные возгласы приятеля-мальчишки. В рассказе «Земля» во время рождественских гаданий девочки решают подшутить над милой старушкой и подсовывают ей в чашке некое вещество, влажное и мягкое, которое, как мы понимаем из заглавия и по реакции взрослых, оказывается землей.

В сборнике нет главного героя, каждая новелла повествует о том или ином человеке или группе лиц. Зато присутствует сквозной образ Дублина, который чрезвычайно важен для Джойса и является, по сути, главным объектом его художественного изображения в цикле. Джойс намеренно педантичен в указании географии города, его рассказы наполнены названиями улиц, мостов и районов, а прогулку героя из «Двух рыцарей» и вовсе можно отследить по карте. И старания эти отнюдь не случайны. Автор использует известный психологический ход: добиваясь нашего полного доверия в вопросе фактического изображения городского пейзажа, он таким образом рассчитывает и на доверие в остальном и главном – в изображении характера и духа города, идеи упадка в нем человеческих ценностей. Сама подборка историй и их количество говорит не столько о желании показать жизнь Дублина с разных сторон, сколько утвердить собственное убеждение в его неминуемой духовной гибели. Изображая двуличность, беспросветность и морально-нравственный упадок родного Дублина, Джойс воспроизводит не столько правду самого пространства, сколько свое внутреннее ощущение от пребывания в нем, в его атмосфере, душной и тесной для Джойса-художника. Он вообще не описывает, ровным счетом, ничего необычного, непривычного или выходящего из ряда вон. Дублин Джойса – глубоко провинциальный город с наивной претензией на самобытность, но он никак не тянет на рассадник греха, жители его обременены вполне современными заботами: тяжелого и подчас бесполезного труда, поиска средств к существованию, устройства судеб детей, и столь же понятными нам страхами и предрассудками. Однако их светское отношение к вере, легко сводимое к формальному исполнению ритуалов, для Джойса, выросшего в католической семье, получившего фундаментальное образование в иезуитских колледжах и предложение посвятить жизнь Ордену и стать священником, выглядит недопустимым. И он воспринимает это как смерть церкви, а вместе с тем и прижизненное умирание дублинцев («Мертвые»). Неслучайно священники в его сборнике либо мертвы, либо ведут себя совершенно не так, как подобает их положению («В день плюща», «Милость Божия»).

Для понимания фигуры молодого Джойса нужно заметить, насколько силен в нем дух бунта, дух обособленности и противоречия. Посвятив пятнадцать лет образованию в консервативной среде католических колледжей, стоя на пороге принятия сана священнослужителя, он отказывается и уходит в мир, а позднее и вовсе порывает с религией. Его отношение к политической жизни Дублина, к борьбе за независимость Ирландии ярко демонстрирует рассказ «В день плюща»; единственная политическая фигура, безмерно им уважаемая, – это уже умерший на тот момент национальный герой, борец за независимость Ч.С. Парнелл, преданный своими же соратниками. Сложны взаимоотношения молодого писателя и с движением «Ирландского Возрождения», куда входили все видные дублинские литераторы того времени. Джойс не разделяет их оторванного от жизни романтического стиля, основанного на кельтском фольклоре и мифологии, его занимает литература иного рода – реалистичное описание действительности, выражающее драму через символический подтекст, и все это он находит в произведениях иностранцев – норвежского драматурга Ибсена и его последователей, шедеврах французской и русской литературы. Поэтому сборник «Дублинцы», выстроенный на фундаменте совсем неприглядной правды реальной жизни, стал своеобразной «символической» пощечиной всем коллегам и мэтрам литературного Дублина.

В общем и целом, сборник «Дублинцы» — это финальное объяснение Джойса с родным городом, который он покинет в 1904 году, и полное всеобъемлющее обоснование невозможности там оставаться и жить. Он еще будет наезжать туда по делам из Европы и в течение 1909—1912 гг. пытаться устроить сборник в печать, но каждый раз будет получать отказ и обвинения в непатриотичности и никогда уже не вернется туда насовсем. Закостенелость, скованность и духовный паралич Дублина окажутся средой, невозможной для гения. Дж. Джойс умрет 13 января 1941 года в Цюрихе. На родине его сочинения напечатают только в 60-х.

«Дублинцы» поражают своей художественной целостностью и оформленностью. Рассказы не просто пронизаны единым, четко осязаемым лейтмотивом, автор ставит задачу взглянуть на проблему с разных сторон, заставляет нас ощутить мертвенное дыхание паралича в самых разных и неожиданных обстоятельствах. Джойс мастерски работает с деталями и настроением, подчас выстраивая в текстах сложнейшие системы символов. Безусловно, сборник «Дублинцы» – литература высшего сорта и высшего пошиба, сделанная эстетом и для эстетов.

«История твоей жизни» — это небольшой фантастический рассказ, переносящий нас в недалекое будущее. На орбите нашей планеты появляются таинственные объекты – звездолеты неведомой инопланетной расы. Вслед за этим по всей территории Земли также неожиданно появляются таинственные устройства – так называемые Зеркала. Они представляют собой некие подобия экранов, с помощью которых можно осуществить контакт с пришельцами. Но вот загвоздка – никто из жителей Земли не владеет их похожим на свист и трещание языком. Командование армии формирует специальные группы контакта из ученых и лингвистов, которым поручено в ходе бесед изучить язык пришельцев и выяснить цель их прибытия. Именно о сотруднице одной из таких групп лингвисте Луизе Бэнкс и пойдет речь в рассказе.

Само повествование построено в форме чередования двух сюжетных линий. В одной Луиза рассказывает историю контакта и изучения диковинного инопланетного языка, а в другой обращается к своей погибшей дочери, вспоминая многочисленные эпизоды из ее детства. Поначалу эти две линии кажутся совершенно независимыми, но чем дальше мы продвигаемся по тексту, тем больше связей замечаем. И, конечно, в финале все самым неожиданным образом связывается и переворачивается под другим углом.

Соль истории, конечно, не столько в развитии сюжета (он достаточно прост), сколько в поднятых авторам идеях. Это непросто описать в рамках короткого отзыва, но если говорить поверхностно и особенно не раскрывать интригу, то Чан строит рассказ вокруг фундаментального различия человеческого восприятия и восприятия инопланетян. Если человек строит свою картину мира в виде причинно-следственных цепочек, то инопланетяне в рассказе Чана видят событие целиком – от начальной до конечной его точки – вне зависимости от того, в каком временном моменте события они сейчас находятся. Получается серьезное столкновение привычной нам свободы выбора с одной стороны и полной предопределенности с другой. И до всего этого героиня рассказа доходит через изучение письменного языка пришельцев. Не слабо, не правда ли?

В общем, однозначно рекомендую этот рассказ всем любителям интеллектуального чтения. Там совершенно нет взрывов, кровопролитий и экшена, но есть широкое пространство для размышлений.

Знакомство с достаточно известной серией Глена Кука о похождениях Черного отряда откладывалось мною в течение нескольких лет. Начать чтение мешало огромное количество противоречивых отзывов – в ответ на восторженные эмоции и высокие оценки большинства гордые одиночки воротили носы, называя произведения Кука едва ли не школьными сочинениями. Это настораживало, но полностью отказаться от затеи мешало любопытство и искренняя любовь к фантастическому жанру. В итоге ваш покорный слуга собрался с духом и сдался на пару недель на милость Черной гвардии – последней из вольных гвардий Хатовара.

Эмоции, оставшиеся у меня после прочтения первой из книг длинной серии, близки скорее к разочарованию. Нет, не к разочарованию напрасно потраченным временем (его-то как раз я провел очень даже неплохо и интересно), однако сама форма произведения, его сюжетное оформление и структура не идут ни в какое сравнение с той идеей и с тем миром, который предложил нам автор. Объективно его фантазии и задумки достойны более качественного воплощения. Так мне показалось.

Но давайте разберемся по порядку.

С самых первых страниц и до финальной сцены меня не покидало ощущение некой скомканности повествования. Полагаю, во многом это связано с тем, что в рамки одной книги автор решил вместить целую военную кампанию – с большим количеством битв, осад и потерь городов и даже финальным побоищем, размахом аж в четверть миллиарда голов. Разумеется, что-то по ходу развития сюжета приходилось опускать, но, к сожалению, опускались нередко весьма значительные и интересные вещи, а вот повседневным банальностям зачем-то уделялось чрезмерно большое внимание. Например, обычная карточная игра описывается несколько раз за книгу и в мельчайших подробностях, в то время как взятие крепости выдается нам как факт просто в одном предложении. Что-то вроде «а потом мы пошли и взяли эту крепость». В итоге мы вроде как являемся участниками великих событий, но вот карточные баталии и перепалки членов отряда почему-то интересуют нас куда больше. Создается ощущение, будто мы пришли в Большой театр, но всю постановку проболтали с соседом о предстоящем ремонте подъезда.

В то время как сам сюжет, в общем-то, очень даже неплох и интересен. Речь в книге идет о похождениях отряда наемников – так называемой Черной Гвардии – на службе у древней колдуньи по имени Леди. Эта самая Леди при помощи своих слуг – воскрешенных к жизни древних могущественных колдунов – ведет борьбу с силами повстанцев, невесть откуда взявшимся, но упорно стремящимся освободиться от ее гнетущей власти. Автор отчего-то позиционирует Леди как великое древнее зло, однако ничего особенно злодейского на протяжении всей истории я от нее так и не дождался. Сама книга проводит нас от момента заступления Черного отряда на службу Леди через череду боев к финальной битве с повстанцами.

Хочу обратить внимание, что в книге очень мало внимания уделено мотивам действующих лиц. В частности, неясно, отчего повстанцы так жаждут скинуть древнюю королеву. Почему ее слуги Поверженные враждуют друг с другом и строят бесконечные интриги. Вся политическая подоплека дается строго дозировано, короткими урывками, за которыми весьма непросто разобраться во всех хитросплетениях. А ведь политическая борьба – одна из самых интересных особенностей книги.

Что касается персонажей, то они, я полагаю, удались. И хоть их образы и не отличаются великим разнообразием, но следить за ними интересно. Обращаю внимание на то, что практически ни у одного из персонажей книги нет имени, все они носят клички – и надо признать, очень яркие и колоритные (Костоправ, Ворон, Леденец, Немой, Шелест, Трещина, Дробящий кости, Ревун, Хромой, Кочерга, Твердый и т.д.) Как мне кажется, прозвища подобраны просто шикарно, и потребность в личных именах отпадает сама собой. Сам текст от этого выглядит очень колоритно. А вот описаниям внешности автор отчего-то не уделяет никакого внимания. Например, мне так и не удалось выяснить, как все-таки выглядит главный герой произведения – врач Черного отряда Костоправ.

Что касается позиционирования произведения как образчика жанра дарк фентези, то здесь я не заметил ничего такого, что могло бы отнести книгу именно к нему. В сравнении с циклом «Князь Пустоты» Р. Скотта Бэккера или даже с «Песней льда и пламени» Дж. Мартина «Черный отряд» выглядит самым обычным фентези, никакой особенной жестокости в книге не замечено. Герои – подонки только на бумаге, на деле же – едва ли не гусары.

В итоге мы имеем достаточно интересную историю, но, к сожалению, не для самого притязательного читателя, готового мириться с разрозненностью и нескладностью сюжета.

Итак, «Кровь и железо» — первый роман из трилогии Джо Аберкромби «Первый закон». В общем-то, взвешивая прочитанное, могу сказать, что формулировка «первый роман из…» как нельзя лучше подходит для этого произведения. Потому как неспешность и даже вальяжность развития событий настраивает читателя на то, что впереди у него еще как минимум пара полновесных книг. Именно поэтому я так не люблю различные серии, где повествование растянуто (зачастую искусственным образом) на несколько томов. Но давайте разбираться во всем по порядку.

По традиции в самом начале рецензии или отзыва принято коротко рассказать содержание главной сюжетной линии произведения, однако в случае романа «Кровь и железо» действительно сложно сказать, о чем вообще эта книга и какова основная сюжетная линия. Вроде бы более пятисот страниц текста, но определить главное направление развития событий не так-то легко: главных героев много, а объединяющие их обстоятельства просматриваются четко лишь ближе к финалу. По-моему мнению, речь в романе идет о судьбе огромного государства под весьма оригинальным названием Союз. Государство светское, недавно победило в войне с похожими на арабов южными соседями, а теперь почивает на лаврах, тонет в роскоши и бюрократии. Однако очень многое намекает нам на то, что дни Союза сочтены – на юге в стане поверженных гурков объявился пророк, южные соседи тайком построили флот и стягивают войска вокруг Дагоски – последнего оплота Союза на территории их континента. А вот на севере уже началось вторжение войск Бетода – новоявленного короля диких земель, стремящегося отобрать у Союза северную провинцию с не менее оригинальным названием Инглия. Вот примерно и все содержание первой книги, если брать глобальную сюжетную линию. То есть по большому-то счету ничего особенного в романе не происходит, автор расставляет силы на карте, попутно знакомя нас с главными действующими лицами. А основные события грядущих войн оставляет на последующие книги. Вот именно за такие моменты я и не люблю все эти бесконечные серии. Ну да ладно…

Многие читатели отмечают высокое качество проработки главных героев в романе. Действительно, прописаны они достаточно подробно, но удивляться этому не стоит – вся книга, собственно, и посвящена раскрытию историй жизни главных действующих лиц. Но и тут, в работе с героями автор не смог избежать многих штампов, присущих жанру фэнтези. Да что там! По-моему, он собрал их практически все. Итак, нашему вниманию представляется: всемирно известный могущественный маг Байяз по прозвищу «Первый из магов»; его ученик – никчемный, болезненный и трусливый Малахус Ки; северный варвар – непобедимый воин-берсерк Логен Девятипалый; воительница и дикарка, чей народ уничтожили вероломные завоеватели – Ферро Малджин; заносчивый молодой аристократ, мечтающий только о выпивке и карточных играх, но, тем не менее, чрезвычайно талантливый фехтовальщик – Джезаль дан Луфар. Как видите, полный комплект, не хватает только паладина. Единственный персонаж, который приятно выделяется на общем фоне – это бывший военный, во время похода попавший в плен к гуркам и искалеченный ими в жесточайших пытках, а после возвращения ставший инквизитором – Занд дан Глокта. В принципе, именно этот герой получился самым колоритным и самым правдоподобным из всех. Остальные, скажем так, не дотягивают до этого уровня.

Вообще, раз уж основной упор автор делает на истории персонажей, отодвигая на второй план глобальные события, то было бы правильно сказать пару слов о каждой из них.

История Логена Девятипалого лично мне показалась самой слабой. Ужасный северный воин, жесточайший убийца, чьим именем в Инглии пугают детей, на всем протяжении книги ведет себя как прилежный ученик в школе. Конечно, волею автора негодяи и драки с завидным постоянством находят его, но всегда именно неприятности падают на голову Логена, а не наоборот. Наш дикарь и варвар поражает своей рассудительностью, он лишний раз не рискует и, что самое удивительное, лишний раз не убивает. Буквально до самого конца я поражался, почему этот человек называется величайшим и жесточайшим воителем севера, и только в концовке Аберкромби, словно осознав, что не доложил парню кровавости, восполнил этот пробел. Но было уже поздно: Логен Девять Смертей уж никак не тянет на то громкое имя и ту легенду, что изначально подвел под него автор.

Следующий сомнительный персонаж – всемогущий Байяз по прозвищу Первый из магов. Характер героя получился живенький, этого не отнять, но вот так уж выходит, что когда в противостоянии на чьей-то стороне оказывается величайший из ныне живущих магов, то исход этой заварушки уже, как правило, не вызывает вопросов. А в романе «Кровь и железо» абсолютно все столкновения, к каким только можно было примешать Байяза, неизменно заканчиваются его сольным выходом и вполне предсказуемым разгромом противника. Шутка ли, кудесник умудрился повлиять даже на то, что должно было произойти само собой, за что читатель переживал и болел всю первую половину книги (не буду раскрывать сюжет, но эта самая помощь мага другому персонажу выступила неприятным роялем в кустах в одном из важнейших эпизодов книги). В общем, в лице мага Байяза автор получил мощное оружие, достаточно просто решающее проблемы всех окружающих персонажей. Кстати, обращает на себя внимание и его ученик – никчемный Малахус Ки, который ничего толком не умеет, а просто таскается по свету за своим наставником. Не удивлюсь, если по законам жанра в последующих книгах мальчишка на удивление сильно и, главное, неожиданно проявит себя, как то самое ружье на сцене, которому подобает выстрелить в третьем акте.

Линия избалованного аристократа Джезаля дан Луфара состоит из двух направлений – подготовки и участия в турнире фехтовальщиков и любовных отношений с простолюдинкой Арди Вест. К сожалению, оба этих направления получились очень предсказуемыми, хоть и по-своему интересными.

Сюжетную линию дикарки Ферро разобрать подробно не получается: она, впрочем, как и Логен, в основном, просто участвует в драках. Какая-либо иная плоскость отношений ей пока что недоступна.

Конечно, книгу вытягивает линия инквизитора Глокты: тут вам и пытки, и расследования, и сложнейшие задания, и попадание в круговорот интриг. Здесь роман, по моему мнению, наиболее интересен. Также отмечу второстепенные линии Ищейки и Веста – их я скорее отнесу к удачным.

Так, а что же дальше? Для чего автор показывал нам всех этих очень разных людей: мага, его ученика, варвара, аристократа, дикарку? Вы не поверите. Они точно так же, как и в трилогии Толкиена «Властелин Колец» собираются вместе, чтобы отправиться под предводительством мага Байяза на край света в поисках могущественного древнего артефакта, способного уничтожить крепчающее мировое зло! На этом, собственно, книга и заканчивается. Оригинальность хода можете оценить сами.

Что касается всего остального, то описаний здесь в меру: автор не загромождает текст излишними подробностями, упор чаще делается на внутренний монолог персонажей. Язык не показался мне особенно впечатляющим, но каких-то изысков я от переводной литературы никогда не ждал. Так что читать можно, и книга, в принципе, идет довольно легко. Аберкромби строит повествование довольно динамично. Это, полагаю, стоит занести ему в актив.

В целом же, книга произвела достаточно слабое впечатление. Есть удачные моменты, но множество клишеированных героев и практически полное отсутствие развития основного сюжета сильно ослабляют роман. Возможно, в качестве части трилогии это еще и имеет место быть, но как отдельное произведение это, конечно, неприемлемо.

Свое название повесть Светланы Алексиевич «Цинковые мальчики» получила из-за особого сорта герметичных коробок-гробов, изготовленных из оцинкованной стали, в которых возвращались на Родину тела погибших в Афганистане солдат, исполнявших т.н. «интернационалистический долг» помощи дружественному афганскому народу. Книга С. Алексиевич – это сборник воспоминаний участников Афганской войны, жен и матерей, потерявших своих ребят в далеких горах, на необъяснимой, никому не нужной войне.

С самого начала книги становится очевидна та внутренняя, душевная трансформация, произошедшая с автором со времен написания первой документальной книги. Куда-то исчез вычурный патриотический пафос, громкий язык советских лозунгов и заголовков, непоколебимая уверенность, что мы-то, мы и есть самые лучшие, самые честные, самые правильные, самые справедливые – самые-самые. Налет архаичной красной идеологии смело, как рукой. Зато появилась трезвая этическая оценка действительности и тех нечеловеческих, несовместимых с человечностью условий и ситуаций, которые каждый день порождала Афганская война.

Эта книга сталкивает читателя нос к носу с неприятной, грубой, физиологичной действительностью. Ощущение подобно тому, как впервые побывать в операционной или на вскрытии. Увидеть изнанку привычной реальности. Вдруг понять, что человек не сводится только к душе, психике и потребностям тела, в нем неизменно присутствует и нечто иное – исконное животное начало: чаще дикое, иногда жалкое. Эта книга о трагедии поколения восьмидесятых, о желторотых юнцах, брошенных в мясорубку чужой войны и ставших на ней убийцами, невротиками, инвалидами. Эта книга о матерях, оплакивающих своих сыновей. Эта книга об обывателях, даже не заметивших этой войны…

Особый интерес для меня представляет описание судебного процесса, устроенного над С. Алексиевич и ее книгой в Минске в 1991-1993 гг. Содержание его наводит на печальные мысли. Труд писателя неблагодарен. Правда? Правда нужна немногим. А большинство, не задумываясь, предпочтет грубой реальности – красивые сказки.

Роман «Жизнь Пи» рассказывает нам историю индийского мальчика с забавным именем Писин Молитор Патель. Живет он на юге Индии в портовом городке Пондишери вместе с родителями и старшим братом. Отец его держит зоопарк, и естественно, любознательный Пи с самого детства проводит у вольеров уйму времени, наблюдая за жизнью и повадками животных. Однако политическая обстановка в стране с каждым годом все ухудшается, и отец принимает сложное решение распродать зоопарк и перебраться с семьей в Канаду. Семейство Патель вместе со своим животными всходит на борт сухогруза «Цимцум» и отправляется в далекое плавание.

В Тихом океане корабль попадает в шторм, получает пробоину и быстро тонет. Матросы скидывают испуганного мальчишку в шлюпку, но сами спастись не успевают. Зато выпущенные кем-то на свободу животные оказываются куда расторопнее. В итоге в лодке посреди Тихого океана вместе с юным Писином Пателем оказываются: упавшая с высоты и сломавшая ногу зебра, злобная и вечно голодная гиена, крыса, напуганная до чертиков самка орангутанга и… бенгальский тигр. Такая вот веселая компания, где каждый хочет перегрызть другому глотку… Долгому путешествию Пи в этой лодке и посвящена книга.

Скажу прямо, написать отзыв меня побудила не столько сама история (меня в ней, по большому счету, ничего не удивило), сколько использованные при ее создании решения и приемы.

Наиболее примечательный, на мой взгляд, момент заключается в том, что автор старательно преподносит историю как самую что ни на есть реальную. Делается это при помощи каркаса из эпизодов, поддерживающих основную историю. Здесь и описание бесед с Пи Пателем в Канаде, зарисовки из его быта и даже запись переговоров с представителями японской судоходной компании, приехавшими к мальчику в госпиталь в Мексике. Элементы подобраны с таким старанием, что хочешь – не хочешь, а веришь в реальность происходящего. Однако есть факты, которые портят красивую сказку. Я имею в виду не только эпизоды со слепым французом и странным островом, которые определенно выдуманы, а то, что «Жизнь Пи» является в некотором смысле интерпретацией рассказа «Макс и кошки» бразильского писателя Моасира Скляра (Moacyr Scliar «Max and the Cats», 1981). Сюжет там практически тот же. В нем беглый еврейский юноша после крушения корабля, шедшего из Европы в Бразилию, оказывается в одной лодке с пантерой (вот так совпадение!), кормит ее рыбой и старается всячески приручить. Рассказ был опубликован в 1981 году, за двадцать лет до книги Мартела, и сам канадский автор подтверждает, что «слышал» о нем. Однако в показаниях путается, говорит, что читал критическую рецензию, но где и когда – внятно объяснить не может (статья в New York Times «Tiger in a Lifeboat, Panther in a Lifeboat: A Furor Over a Novel» от 6 ноября 2002 г.) В общем, многое указывает на то, что сюжет заимствован. Конечно, я не берусь ничего не утверждать – выводы делайте сами.

Но как бы то ни было «Жизнь Пи» — это отличный пример того, что истории, опирающиеся на реальные события, зачастую производят намного более сильный эффект, чем полностью выдуманные. Во многом это связано с изощренностью жизненных ситуаций – порой с реальными людьми случаются такие казусы и происшествия, что не выдумает ни одна даже самая изощренная фантазия. Присутствует здесь и значимый психологический момент. Читатель, заранее знающий о реальности описываемых событий, склонен сильнее сопереживать герою, острее воспринимать конфликт. Именно на описанном эффекте блестяще сыграл Мартел. Частность здесь только подтверждает тенденцию: многие профессиональные писатели уже давно собирают разные невероятные истории, чтобы затем обточить их и оформить в литературный шедевр. В художественной литературе уже давно возник кризис идей, и каждый выбирается из болота как может.

Однако акцент на реальность происходящего далеко не единственный ход, предопределивший успех романа. Не менее важно, что главная тема книги – борьба за выживание. Да, автор попытался внести некий религиозный колорит, поднять тему отношений с богом, но не проблематика дифференциации веры притягивает нас в этой истории, а пресловутая близость неминуемой смерти, которую главный герой вынужден раз за разом обманывать. И когда он жарится под беспощадным южным солнцем, изнывая от жажды, или корчится под холодным ливнем, заливаемый волнами и промокший до нитки, это интересно нам больше всего. Выживет или не выживет – вот в чем главный вопрос. И здесь я лишний раз убеждаюсь, насколько мощная это тема. Вспомните такие шедевры как «Лед и пламя» Рэя Брэдбери, «Поселок» Кира Булычева, да того же «Робинзона Крузо» Даниэля Дефо! Эти произведения объединены одной темой – темой борьбы за жизнь, безнадежной и бескомпромиссной, и все они чрезвычайно интересны. «Жизнь Пи», как выучливый падаван, старательно идет по их стопам, и кажется, уже заранее обречена на успех. Да вы только представьте, беспомощный голодный мальчишка наедине с диким зверем, хладнокровным убийцей на крошечной лодчонке посреди Тихого океана, под палящим солнцем и безжалостными штормами, за тысячи километров от городов и людей… Ну что еще надо для бестселлера?

Примечательно, что, несмотря на все неимоверные испытания и психологические удары, выпавшие на долю героя, книга носит легкий и даже развлекательный характер. Она не ставит перед читателем каких-то неразрешимых моральных вопросов, она не касается глубоких пластов души, где чтение не всегда порождает приятные мысли. Потерявший в одночасье всю семью Пи Патель, находясь в лодке наедине с самим собой, почти не вспоминает о родственниках, его душевные переживания переданы ровным счетом никак. Герой с охотой рассуждает о повадках животных, но никогда не придается воспоминаниям о погибшей семье. Да, его беспокоит соседство с диким зверем и необходимость добывания воды и пищи, но даже после спасения, находясь в госпитале, он позволяет себе в разговоре с японцами придумать страшную небылицу, где кок с «Цимцума» убивает мать на его же глазах. Придумывает просто так, ради развлечения, чтобы пошутить над недоверчивыми визитерами. Такое поведение выглядит очень странным, если не сказать фальшивым, но в контексте прочих сюжетных построений становится понятным. Кажется, Мартел делает историю легкой вполне осознанно, позитивный настрой одновременной веры во всех богов выглядит для него намного перспективнее мрачного психологизма и долгих рефлексий на почве семейной драмы. А теперь представьте, как бы эту книгу написал, например, Достоевский? Тональность была бы совершенно иной. Но речь даже не об этом. Легкость – это тоже пример авторского решения, показывающего, что одну и ту же историю можно рассказать десятком различных способов. И тут мы возвращаемся к бедному Моасиру Скляру и его новелле и можем понять, как предприимчивый канадец, прочитавший «Макса и кошек» (рецензию), вдруг решил, что историю можно изложить совсем по-другому. И как выглядит здесь вопрос плагиата, если о первоначальной версии сюжета не знал никто, а ее переосмысленная интерпретация стала мировым хитом? Конечно, сторонники всемирного заговора разглядят здесь непреодолимую стену, воздвигнутую западным обществом перед авторами из третьего мира, и скажут, что бедняжки никому не известны, а ушлые капиталисты никогда не допустят на свой рынок кого-то из чужаков. Вот только в этом ли дело? Сомневаюсь. Я прихожу к очевидному выводу, что в условиях литературного кризиса принцип «кто первый встал, того и тапки» уже не имеет права на существование. Иначе миллионы перспективных идей так и будут исчезать в пучине безвременья только потому, что не получили достойной реализации. А Мартел? Мартел, выходит, спас одну такую идею.

Что хочется сказать в заключении? Решения, принятые Янном Мартелом в ходе работы над книгой, дали «Жизни Пи» путь в свет, открыли перед ней широкие двери к сердцам и умам массового читателя. Не кривите носы, но «Жизнь Пи» — точно такой же продукт современной культуры, как и реклама по телевизору. Искусно подготовленный снаряд, бьющий точно в цель. Но осознание этого факта не делает книгу хуже, ее по-прежнему можно и нужно читать.

Признаюсь честно, к прочтению данного романа, написанного в далеком 1920 году и опубликованного лишь в 1924, меня подтолкнул тот любопытный факт, что знаменитый Джордж Оруэлл, автор романа «1984» — вероятно, лучшей антиутопии XX века, при написании своего великого произведения испытывал сильное влияние именно романа «Мы» нашего соотечественника Евгения Замятина. А раз так, то я был просто обязан познакомиться с книгой, произведшей такое сильное впечатление на Оруэлла, что тот написал свой знаменитейший роман.

Однако, как это часто бывает, ожидание праздника оказалось слаще самого праздника.

Итак, роман «Мы» повествует нам о жизни идеального города, в котором царит всеобщее счастье и равенство, только вот город этот отгорожен от внешнего мира непреодолимой стеной. Городом правит некто в должности Благодетеля, которого переизбирают один раз год путем всеобщего голосования. Естественно, единогласного. За порядком в государстве следит общество Хранителей, а чтобы следить было проще дома в городе все сделаны из прозрачного стекла, так что всем вокруг прекрасно видно, кто и чем занимается. Впрочем, у жителей практически нет свободного времени: их день жестко регламентирован, а досуг сводится к пешим прогулкам по проспекту ровными шеренгами по четыре человека да специально выделенным «сексуальным часам». Но люди видят в такой закрепощенности истинное счастье. Для удобства они даже отказались от имен, вместо них используются номера. В общем-то, само понятие «человек» в государстве заменено понятием «нумер». Так вот главный герой романа «Мы» — нумер Д-503, известный математик и конструктор. Повествование ведется в форме его личного дневника, который начинается с его случайного знакомства с загадочной женщиной – нумером I-330, в которую он впоследствии и влюбляется по уши. А эта экстравагантная I оказывается ни много ни мало местной революционеркой. Вот и попадает наш несчастный Д прямо меж двух огней – любви и революции с одной стороны, счастья и спокойной жизни с другой.

Конечно, более всего обращает на себя внимание мир произведения. Мир нечеловеческий и, безусловно, жестокий. Все в нем нарочно не похоже на мир, привычный читателю: главным образом упразднены все возможности для проявления личности. Недаром главный герой не использует местоимения «я», везде только «мы», «мы» и «мы». В мире Замятина упразднен институт семьи. Каждый нумер имеет розовую книжку талонов, при помощи которой он имеет право записаться на «сексуальный час» к любому понравившемуся нумеру, причем не обязательно к одному. А появившихся в результате таких встреч детей государство после рождения просто отнимает у матерей. Поэтому впечатления от мира романа во многом сильнее, чем от его сюжетной составляющей.

Но неверно было бы считать, что эта книга о борьбе личности против режима. Скорее эта книга о любви и судьбе несчастного Д. Недаром даже повествование выстроено в форме его личного дневника. Влюбившись в революционерку I, герой оказывается замешан в делах подполья, в которых никогда и не думал принимать участия. Его разрывает внутренний конфликт – гражданский долг, который велит ему сдать I Хранителям, и любовь – первородное чувство, которое он никогда не испытывал. А вот I его хладнокровно и умело использует, хотя и тоже, наверное, любит. Вот в этом любовном конфликте и заключается, по моему мнению, главная соль произведения.

Что касается самого сюжета, его построения, то этот элемент уж точно нельзя назвать сильной стороной романа. В нем достаточно нелогичностей, в некоторых местах он заметно провисает. Все-таки ощущается определенная разница – произведение было написано почти сто лет назад, а в наше время лучшие авторы все-таки уделяют значительно больше внимания построению сюжета. Но даже несмотря на это, книгу стоит дочитать до конца – а там уж терпеливый читатель будет сторицей вознагражден замечательной атмосферной концовкой.

Важно еще отметить, что роман читается крайне тяжело. Замятин использует очень тяжеловесный запутанный стиль с огромным количеством тире и многоточий, с использованием «математических» средств выразительности и неологизмов. Понимаю, что это помогает показать мышление главного героя, создать атмосферу будущего, но читать все это чрезвычайно тяжело.

Итог. Тяжелый для прочтения роман со слабым сюжетом, но с сильной психологической составляющей. Роман, давший начало целому жанру фантастической прозы.

Есть произведения, на которые сложно писать отзывы. Иногда — оттого что прочитанное развернуло перед тобой настолько широкий и красочный мир, что описать ощущения от него так же тяжело, как охарактеризовать в паре абзацев собственную жизнь. Но бывает и по-другому: произведение написано аккуратно и ровно, где-то даже интересно, и ругать особенно не за что, но и чувства читательского удовольствия не возникает. Именно ко второй категории, на мой взгляд, и относится повесть «Время Бармаглота».

Надо сказать, что начинается все весьма интригующе — автор блестяще обрисовывает основных героев, завязывает конфликт, описывает весьма неординарный мир — первая треть повести читается быстро и приятно. Но по мере развития событий все достоинства сюжета начинают сходить на нет, а ближе к финалу и вовсе меняют полярность с плюса на минус: мир после десятка чудес и перевертышей уже перестает удивлять, главные фигуры партии оказываются кем-то средним между маньяками и санитарами леса, а Джек на их фоне маячит заикающейся картонкой, и лишь его верность собственной миссии продолжает вызывать уважение (но и это ощущение пропадает в финале). Угроза конца света выглядит несерьезной, ведь по сути, в этом мире существует лишь один человек — Джек; и судьба мира зависит от него. Все остальное — мультики и их нарисованные жители.

Я никогда не любил «Алису...», поэтому, вероятно, и не испытываю восторга от этого произведения. Я как читатель похож на Джека — везде ищу логику. Оттого и ощущения мои от «Времени Бармаглота» близки ощущениям главного героя от мира, в котором он застрял.

Автор, безусловно, неординарный писатель — он чувствует фразу, не перегружает предложения, предлагает оригинальные метафоры и описания. Этого у него не отнять. Но как рассказчик, как выдумщик, он еще далеко не так хорош. Именно поэтому так сложно оставлять о нем мнение; именно поэтому после прочтения повести внутри ничего нового не остается...

Не буду писать огромный отзыв, а ограничусь лишь небольшим количеством мыслей по поводу повести.

Что меня очень прельщает в Стругацких, так это язык. Плавный, живой, не дающий заскучать. Есть он и здесь, в этой повести. И оттого прочтение становится намного более приятным. Уже из-за этого «Пикник на обочине» (да и другие произведения АБС) стоит порекомендовать к прочтению.

Что до самого произведения, то тут в глаза бросается невероятное количество отрицательных персонажей на единицу текста. И эти плохие парни вместе с самим фактом существования Зоны (с ходячими мертвецами, вонючими болотами и смертельными аномалиями) делают текст очень депрессивным. А это в данном случае даже тяжелее, чем мрачность. И все вроде бы нормально: ну люди и люди, но внутри постоянно ждешь чего-то плохого. И плохое случается. У героя рождается дочка-мутант, потом его сажают в тюрьму, потом Стервятник заманивает его в Зону за шаром. И с каждой главой Рэдрик влипает все сильнее и сильнее, и просто не может остановиться, хоть он и не настоящий мерзавец (но все равно сволочь: вытащить Стервятника, но погубить его сына, намного более чистого и открытого). Конечно, это стоит почитать, стоит знать, что подобное может и в жизни произойти, но неприятной атмосферы подобное понимание не убавляет.

И к сожалению, очень мало положительных героев. В полной мере к ним относится разве что Кирилл и семья Рэда. Но и они фактически не действуют. Они не могут остановить падения главного героя. И это по-настоящему печально.

В общем, повесть оставляет глубокие, но печальные чувства. Она трогает, она заставляет как-то иначе посмотреть на мир. К сожалению, я не могу поставить высший балл, ведь он подразумевает какие-то положительные эмоции все-таки. А их в ходе прочтения сильно не доставало.

Говоря о повести «Дом на набережной», почти каждый раз подмечается связь этого текста с повестью «Обмен», первой в цикле московских повестей. И действительно, смежность и родство тем заметно невооруженным глазом, и если в «Обмене» проблематика еще не столь очевидна, то в «Доме» прием обнажен – авторская мысль прозрачна и неприкрыта. И там, и там цель одна: Трифонов пытается отыскать истоки советского конформизма.

Главным героем повести является эссеист и литературный критик Вадим Глебов: карьерист и видный мужчина, не обделенный общественным положением и сопутствующими материальными благами. Как-то раз, отправившись покупать по знакомству какой-то жутко дефицитный столик, он встречает друга детства – Лёвку Шулепникова, который, оказывается, работает грузчиком в этой мебельной комиссионке, да и выглядит как самый настоящий, всамделишный, вечно томимый похмельем разнорабочий, но вот Глебова почему-то не желает узнавать совершенно. Эта случайная встреча ввергает героя в долгие воспоминания о временах детства и юности, которым, собственно, и посвящена сама повесть. Тогда, в далекой Москве 40-х годов, было все по-другому: Лёвка Шулепа и прочие Глебовские друзья жили в высотном элитном доме на набережной, а сам Димка вместе с бабушкой и родителями ютился в покосившемся гнилом бараке, где в тесной коммуналке без конца скандалили соседи. В те времена и Шулепа был совсем другим – благодаря матери и отчиму, он имел все, о чем только могли мечтать его сверстники, и дружбы с ним добивались все (ну кроме разве что Глебова).

Основной конфликт произведения разворачивается вокруг взаимоотношений молодого студента Вадима Глебова, пишущего диплом и собирающегося поступать в аспирантуру, и семьи профессора Ганчука, живущей в том самом доме на набережной. Дочь профессора, утонченная и вечно всех жалеющая Соня влюблена в Глебова, но тот долгое время не замечает ее расположения, хоть и заходит к профессору почти каждый день, но со временем он находит в себе нужные чувства и сходится с девушкой. С профессором Ганчуком Глебов общается с самого поступления в ВУЗ, часто бывает у него в гостях, да и дипломную работу пишет под его руководством. Но в институте против своенравного старика зреет заговор, и Глебов оказывается в него вовлечен. Он не может отфутболить новое институтское начальство, жаждущее смещения Ганчука, и сам становится заложником своего конформизма. На одной чаше весов – зачисление в аспирантуру, Грибоедовская стипендия и старт для карьеры, на другой – бескорыстная Сонина любовь и добрые отношения с профессором. Но наш герой колеблется: некрасиво предавать близких людей, но и от перспектив в институте отказываться жалко. Его принуждают выступить на собрании с обличительной речью, а группа защитников, наоборот, просит разметать подлый заговор, прилюдно защитив наставника, но герой не желает занимать чью-либо сторону, он хочет быть хорошим для всех и судорожно ищет способ не явиться на расправу.

Вадим Глебов являет собой яркий пример литературного антигероя, или т.н. отрицательного протагониста. Он сочетает в себе те качества, которые при общей своей нейтральности и безобидности формируют весьма нелицеприятный портрет: Глебов умен, расчетлив и амбициозен, повсюду старается стать своим (он дружит и с необычными детьми элитного дома, и с хулиганами из переулка), в него легко влюбляются девушки, но сам он по-настоящему никого не любит. Но главное качество, определяющее всю его жизненную парадигму, – это зависть. Трифонов очень грамотно и скрупулезно описывает этапы взрастания зависти в душе героя. Глебов очень завидует Лёвке и другим ребятам из высотного дома, живущим в просторных, хорошо обставленных квартирах, и ездят на лифтах, он не понимает, отчего одним дается от рождения все, а другим ничего, уже в юности, пия чай у Ганчуков, он невольно оценивает их интерьеры, а когда впервые соединяется с Соней на профессорской даче в Брусково, вдруг понимает, что все это – дом, квартира и хрупкая Соня – может стать его. Корысть и преследование собственной выгоды проявляются с самого детства: даже когда маленький Димка, пользуясь тем, что мать устроилась кассиршей в кинотеатр, старательно выбирает среди ребят, кого бы провести на сеанс, он руководствуется только теми соображениями, что и с кого сможет впоследствии поиметь.

Истоки характера Глебова, его жизненной философии, безусловно, лежат в его родителях. В энергичности матери, желающей выбиться из неблагоприятной среды, в трусости отца, живущего с установкой «ни в коем случае не высовываться», заискивающего перед Лёвкой, пасынком большого чиновника, запрещающего жене просить за обвиненного родственника, зато впоследствии спокойно сходящегося с его женой. Гиперплазия характеров не случайна: в повести хватает говорящих деталей и самых подробных бытописаний, и почти все они работают на раскрытие персонажей.

Любопытна роль фата Лёвки Шулепникова, предстающего в повести двойником главного героя. Они во многом схожи: повышенным вниманием к материальному, стремлением к положению в обществе и в своей среде, неспособностью любить, но если карьера Глебова через предательство принимает ускорение вверх, то жизненный путь Шулепы идет по ниспадающей. Он с самого детства имел все то, о чем Глебов только мечтал, и с легкостью этим распоряжался. И в школе, и в институте он был местной знаменитостью, человеком, чьего расположения искали. Но все его влияние держалось исключительно на родителях, вернее, на умении матери найти очередного обличенного властью мужчину, способного обеспечить ее и сына. В целом, Лёвка многое понимает о жизни, и он уже знает (в отличие от Глебова), что ища своей выгоды, нельзя не запачкаться, но его проблема лежит несколько в иной плоскости – за обилием дорогостоящих заграничных вещей, шумных гулянок и карусели знакомых он сам ничего из себя не представляет. И когда опора существования рушится (умирает второй отчим) – заканчивается вся его красивая история.

К сожалению, в повести не так много положительных персонажей. Условно к их числу можно отнести семью профессора Ганчука, но и они не из числа приятных: Юлия Михайловна подчеркнуто высокомерна, а Николай Васильевич и сам отличается изрядной воинственностью и все сокрушается, что не добил в двадцатых Дороднова. Однако главная их беда в том, что они чрезвычайно оторваны от жизни. Одухотворенная Соня жалеет всех без разбору и в людях не разбирается; ее родители настолько поглощены своими делами и своими мыслями, что до последнего не замечают любовной связи дочери с другом семьи, и сам Николай Васильевич предательства Глебова не ощущает, остается с ним учтив и приветлив, а Юлия Михайловна спохватывается слишком поздно и как-то неловко, наивно пытаясь откупиться от Иуды деньгами и драгоценностями. Единственным светлым пятном остается влюбленный в Соню лирический герой, благодаря которому мы видим описание Батона-Глебова со стороны. И это весьма интересный момент, что помимо пары «автор – главный герой» в повести действует еще и неназванный персонаж-рассказчик, т.н. лирический герой, дающий собственную оценку истории Глебова и семьи Ганчуков. Неназванный герой выведен в противовес отрицательному протагонисту: он искренне и безответно влюблен в утонченную Соню, почтителен с ее отцом, с обожанием смотрит на местного вундеркинда Антона, но главное, он с самого начала разглядел истинную сущность Батона и справедливо рассуждает, что такие вот вечно неопределившиеся, ни то ни сё, и есть самые неприятные, самые ненадежные. И Батон, действительно, не раз подводит их мальчишеское братство.

Повесть отличается очень тяжелой, угнетающей атмосферой. Во многом это связано с главным героем (общем-то, мрачность и экзистенциальная безысходность не редкость среди текстов с доказательством от противного), но еще также и с чувством подспудного, сидящего глубоко внутри животного страха, определявшего жизнь огромной страны в сталинскую эпоху. Автор не говорит прямо, но построение композиции и детализация играют на нужную минорную атмосферу.

Тема произведения определяется несложно – это поиск истоков советского конформизма. Повесть «Дом на набережной» является своеобразным ответом самому себе (если не сказать покаянием) на очень ранний роман «Студенты», вышедший в 1950 году, за который Юрий Трифонов, сын репрессированных родителей, получил Сталинскую премию и все сопутствующие ей печеньки. В романе «Студенты» речь шла о ситуации конца 40-х годов, когда в институтской среде началась кампания по борьбе с космополитами (фактически антисемитская чистка интеллигентской прослойки), о том, как прогрессивные студенты, в числе коих был, разумеется, и сам Трифонов, принимали активное участие в борьбе с анахроничными, непатриотичными преподавателями. Результатом как всегда стали поломанные судьбы и трагически оборвавшиеся жизни, а наградой для рыцарей идейного фронта – те самые, горячо желанные материальные блага и карьерный рост. И вот в 1976 году Трифонов пишет ответ самому себе: рисует старую ситуацию сызнова, изнутри и под другим углом, и на этот раз он уже не терпит сантиментов, он свободен от шор и беспощаден к самому себе, к собственным поступкам и философии своего поколения, которое, без зазрения совести предав своих учителей, предало самое себя.

Говоря о повести «Лестница», мне чрезвычайно сложно абстрагироваться от той оценки и тех пламенных любовных эпитетов, которыми наградил сие полузабытое произведение Дмитрий Быков, и очень сложно не вступить с ним в заочную полемику. Однако я постараюсь.

Суть истории проста, как пять копеек. В самом начале нам предъявляют главного героя: знакомьтесь, Владимир Пирошников – молодой человек приятной наружности и высоких амбиций, но без определенной профессии и места в жизни. Все, что необходимо нам знать про Владимира – что он с самого детства жил с навязчивой мыслью о собственном великом предназначении, однако шли годы, а юноша так и не смог разобраться, в чем же его великая миссия заключается. И вот после очередной залихватски веселой пьянки Владимир обнаруживает себя в незнакомом доме, в незнакомой квартире и спешит конской рысью убраться восвояси. Однако, покинув квартиру, выйти из подъезда не может – лестница водит его кругами. Этажи повторяются, словно склеенная кинопленка, в каком бы направлении он ни шел. В общем-то, вопросу побега из замкнутого экзистенциального круга и посвящена наша повесть. Наконец, вдоволь набегавшись по ступенькам, Пирошников решает вломиться кому-нибудь в гости (ну не на лестнице же торчать, в самом деле!) и попадает в типовую питерскую коммуналку, обитателям которой суждено стать нашими верными спутниками на протяжении всей истории. Коммуналка представляет собой три жилых комнаты, снабженных местами общего пользования: кухней, кладовой и ванной. В одной из комнат проживает героиня – юная и кроткая медсестричка Наденька, которая без лишних вопросов соглашается приютить у себя невесть откуда свалившегося доходягу. Быстро выясняется, что в ее жизни он уже не первый такой. Об этом охотно рассказывает ее бывший муж, вшивый интеллигент Георгий Романович, тоже побывавший в ловушке пресловутой лестницы, а нынче заглянувший в комнату забрать пожитки. Далее к Наденьке приезжает откуда-то из провинции дядя, понимающий, свой в доску мужик, заходит под вечер подруга Наташа, объявляется роковая скандалистка-соседка и, конечно, где-то на фоне постоянно шуршит вечная приживалка баба Нюра – словом, весь этот позднесоветский ансамбль начинает играть и бешено крутиться вокруг героя, который с четкой периодичностью предпринимает тщетные попытки тем или иным образом выбраться из квартиры. В общем-то, нам достаточно рано дают понять, что выбраться Владимир сможет, только сбросив старую кожу, эволюционировав и изменившись. Весь вопрос, как?

В повести «Лестница» удивительным образом собрано почти все, что мне решительно не нравится в современной фантастике: тусклый безынтересный герой, притянутое за уши и слабо увязанное с фабулой фантастическое допущение, щедро рассыпанные по тексту оригинальные авторские придумки, нужные, однако, лишь для того, чтобы создать внешний эффект, выдавить из читателя пресловутое «вау!»; постоянное затягивание и наворачивание интриги на пустом месте. Не смотря на вполне прозрачную и сильную метафору лестницы как бесцельного бега по кругу, меня не покидает ощущение, что фантастическое допущение пришито к сюжету белыми нитками. Разве не могла эта история случиться в иных, реальных и понятных всем обстоятельствах (домашнего ареста, ссылки или острой необходимости залечь на дно)? Могла, почему нет, только вряд ли имела бы хоть какой-то читательский интерес. Деинсталляция допущения, которое, по сути, является не более чем подпоркой или косметическим украшением, обнажает абсолютно беспомощный и банальный сюжет. Получается, что фантазия здесь работает не столько на раскрытие идеи (о ней ниже), сколько на маскировку дефектов топорной и прямолинейной фабулы. И все эти съезжающие в бездну авангардистские комнаты и каюты-кладовки выглядят столь же необязательно, как и центральная придумка с лестницей – сюжет существует автономно, сам по себе, и главное обстоятельство здесь отнюдь не в том, что Пирошников загнанно плутает по лестничным пролетам, а в том, что герой заперт в ограниченном пространстве квартиры, и лестница здесь лишь функция непреодолимого барьера.

Вообще, на протяжении всей истории автор, не стесняясь, использует подленькие приемчики из арсенала заштатной belles lettres. Например, всеми силами откладывает разговор о лестнице с обитателями коммуналки, старательно подсовывая нам пресные бытописания и скучные рассуждения; нагоняет туману – персонажи, окружающие героя, вполне посвящены в странные лестничные обстоятельства, однако всячески избегают о них говорить, а загнанный в ловушку герой не слишком-то и настаивает, ему и так хорошо; к тому же ни Георгий Романович, предыдущий пленник квартиры, ни его бывшая супруга Наденька, ни нынешняя любовница Лариса Павловна не могут раскрыть способ, которым мужчина выбрался из западни, а всё виляют вокруг да около (шутка ли, но вопрос так и останется подвешенным, ответа на него мы не получим). Словом, Житинский берет курс на продление интриги всеми доступными способами, и чем дольше мы бесцельно ждем, шатаясь по пролетам сюжета, тем сильнее укрепляемся во впечатлении, будто в финале приобщимся к чему-то значительному и грандиозному и обнаружим-таки вместе с героем тот пресловутый смысл жизни, ради которого человек великого потенциала свалился в яму экзистенциального кризиса.

И каково же будет наше разочарование, когда в финале повести какой-то потусторонний, практически божественный Голос выложит нашему герою на блюде откровения такой степени плоскости и банальности, что захочется просто выть от разочарования. «И вот ради этого был весь сыр-бор?! Серьезно? Вся эта беготня, трескотня и метания лишь ради того, чтобы парень, уставший искать себя в жизни, взял бабу с ребенком?» Вся великая тайна жизни по Житинскому есть ни что иное, как перепетый толстовский мотив о ценности ближнего и высшего счастья тихой семейной жизни. Вот уж поистине: замах был на рубль! Но ладно бы так, в иных обстоятельствах предложенный выход имеет за собою полное право, мы всё поймем, правда-правда, но автор идет еще дальше и зачем-то противопоставляет свой обывательский жизненный смысл таланту, пусть и нереализованному, находящемуся на уровне амбиций, но на секундочку – что, по-вашему, движет наши жизни вперед, если не пресловутые амбиции и жажда самореализации? Чем создано все то сложное, полезное и величественное, что окружает нас и отличает, в конечном итоге, от лохматых пещерных людей: талантом и пытливым фаустианским умом или сытой мещанской успокоенностью? Кажется, в «Лестнице» Житинский расписывается в своем полном неверии в человека, любопытно лишь, в каком духе внезапно обретший мудрость Пирошников будет воспитывать маленького Толика? В духе первичного звериного принципа «всё для потомства»? Ах, вот куда нас завела эволюция… Но лично я не верю в подобные стремительные превращения: метаморфоза героя, за два дня преобразившегося не в тюрьме и не в плену даже, а в ленинградском общежитии, выглядит для меня необъяснимо. Накормленный, обогретый, устроенный почти с комфортом, Пирошников был стеснен одной лишь невозможностью выйти на улицу – и вдруг такой переворот сознания! Невероятно.

Но даже не образ Пирошникова смущает меня больше всего. Забавно, но в то время как своего героя автор именует с подчеркнутой официозностью – Владимиром (не Володей, не Вовкой) или по фамилии, для героини у него всегда приготовлено нежное и инфантильно-любовное – Наденька. Ну, это уж героиня, я вам скажу! Немного лишь не дотягивает до аксеновской Тани Луниной, но, без сомнения, та еще штучка. И проблема даже не в том, что образ ее лежит где-то за пределами привычной морали, любопытно следить, с какой необъяснимой нежностью автор живописует эту возвышенную, кроткую, чистую девушку, мечту поэта, беззаветно кладущую собственную жизнь на алтарь спасения сирых и убогих, но оставившую своего ребенка на шее у бабки, беспардонно лгущую ему про уехавших на Северный полюс родителей, выскочившую замуж за нелюбимого, но удобно подвернувшегося под руку Георгия. И все это преподносится нам как образ девушки тяжелой трагической судьбы. Ах и ох! Только вот архетип этот, портрет кроткого спасителя-идеалиста уже обыгрывался в литературе не раз (отсылаю к Шукшину и «Метели» Сорокина), но вывод всегда оставался един: о каком спасении масс может идти речь, если спаситель не в состоянии позаботиться даже о ближнем? А в случае пустышки Наденьки – о собственном ребенке.

Очевидно, что оба героя «Лестницы» — Владимир и Наденька – скованы слабостью и безволием. Жизнь причиняет им страдания (хотя что эти два тепличных растения знают вообще о страданиях?), и оба упорно пытаются спрятаться: она – в заботе о людях, он – в загулах и самоутешении. Но ни лестница, ни божественный Голос не дадут им избавления, в это не верится – идея слепить семью из двух неудачников выглядит бесплодной попыткой спрятаться за спинами друг у друга.

Подводя итог, признаю, что я, без сомнения, сильно сгустил краски. Все не так безнадежно и не столь печально. Повесть «Лестница» — рядовое, заурядное, проходное произведение, каких сотни, обремененное хорошо понятными слабостями, но и не лишенное достоинств (к коим можно причислить и метафору лестницы, и прочие взлеты авторской фантазии). Проблема, да и сам повод для отзыва – лишь в глобальном диссонансе моих ощущений от прочтения книги с тем градом комплиментов и похвальбы, что так щедро рассыпал Дмитрий Быков. Однако это – тема уже совсем другого разговора.

Никак не могу согласиться с общими восторгами по поводу данного рассказа. Что, по сути своей, мы видим? Главный герой — редактор альманаха «Лучшие ужасы Америки» — случайно натыкается на рассказ, написанный маньяком. ГГ по воле своих увлечений посажен именно на такого рода «адреналинчик», он решает разыскать талантливого автора (зачем? — одному автору известно). Герой едет в небольшой городок, куда его приводят следы писателя, оттуда его посылают в самую глушь — на заброшенную ферму. Далее автор собирает все штампы скверных американских ужастиков и оставляет открытый финал. В подобном виде рассказ вообще не жизнеспособен. Красной линией через мое сознание проходит один единственный вопрос: зачем? Зачем и для чего главный герой поехал не пойми куда искать не пойми кого? Объяснения самого Хилла на этот счет кажутся лично мне довольно слабыми.

Все это вкупе с довольно посредственным языком повествования тянет в моем ранжире оценок на твердую боевую 4.

Но. Не все так просто. Есть в этом произведении еще кое-что примечательное. Тот самый рассказ про пуговичного мальчика. Именно он наиболее интресен, он свеж, он будоражит воображение. Но опять же служит лишь приправой к тому посредственному чтиву, которое нам предлагается в качестве окантовки. Се ля ви.

Совсем недавно прочел вышеобозначенную статью и эмоциями буквально переполнился. Попробую объяснить.

Во-первых, статья написана для людей, которые, скажем так, хотят с писательского дела поиметь денежку, ну или стать «настоящим» писателем, которого его книжки кормят. Именно для таких людей эти советы, и никакой речи об объективном рассмотрении всей массы писателей там не идет. Создается ощущение, что автор смешивает молодые таланты, да и закрепившихся уже фантастов (и самого себя, разумеется) с чем-то дурно пахнущим и непотребным. Ну, посудите сами, какая картина: по мнению Д.Чекалова, автор должен писать быстро, должен следовать моде, должен смело коверкать свои произведения в угоду редактору. Может я конечно чего не понимаю, но то, что следует моде, — это уже по определению вторичный продукт от тех, кто когда-то от этой моды отошел (автор же, по моему мнению, должен руководствоваться понятием хорошего вкуса, но не моды). А то, что написано быстро, крайне редко будет качественным. И ложно подменять понятие качества понятием таланта. И нам еще приводятся примеры, дескать, классики тоже не гнушались халтурить. Но отчего-то Д.Чекалов забывает о других примерах: когда книги писались десятилетиями, когда автор перечитывал и переписывал(!) произведение по семь раз (да-да, у нас в классике такое тоже было). Поставленный в пример Достоевский гнал порой откровенную халтуру с точки зрения языкового исполнения — читать его, мягко говоря, сложно. И это не только мое мнение.

И во-вторых, само исполнение статьи. Ну, уж не знаю к чему были все эти ужимки, вроде «гном дери», и WoW в качестве примера... Мне, как молодому человеку, еще не умудренному годами и сединами, просто дико читать написанную в подобном стиле статью от кандидата наук. Мне на месте автора было бы стыдно публиковать подобное.

О книге Евгении Гинзбург «Крутой маршрут» я впервые услышал из уст Авдотьи Смирновой, когда в программу «Школа злословия» пришел в гости известный русский писатель, сын Е. Гинзбург – Василий Аксенов. Тогда Авдотья и Татьяна Толстая в один голос нахваливали «Крутой маршрут» как наиболее выразительную и сильную книгу о временах сталинских репрессий, о Колыме и ГУЛАГе. Возможно, таким образом они хотели сделать приятное своему гостю, а, может, искренне так и считают, но как бы то ни было после такой пышной рекомендации я уже не мог пройти мимо этой книги.

Первое, что нужно отметить, говоря о «Крутом маршруте», так это то, что книга полностью автобиографична и описывает период жизни Евгении Гинзбург с 1937 по 1955 год, когда она попала под наиболее крупную волну сталинских репрессий и отбывала десятилетний срок наказания сначала в одиночке Ярославской тюрьмы, а затем в Эльгене и близлежащих командировках на Колыме. Уже один этот факт делает книгу ценным памятником эпохи и жестким напоминанием для будущих поколений о преступлениях и ужасах тоталитаризма. В своем отзыве я буду комментировать исключительно авторский нарратив (манеру изложения) и не буду никоим образом касаться фактологии описываемых событий, т.к. не имею никакого морального права их оценивать.

В моем представлении книга четко делится на две равные части. Первая посвящена событиям «до» (абсурдное обвинение в связи с троцкистами, исключение из партии, лишение работы), сам арест, следствие и содержание в Казанском изоляторе, приговор, Ярославская тюрьма, транзит во Владивосток, пароход «Джурма». Вторая живописует приключения героини на Колыме. И если первая часть буквально переполнена перманентным животным страхом (сначала ареста, затем – смертного приговора) и ощущением полной нереальности, фантасмагоричности происходящего, то часть вторая приобретает совершенно иную, непонятную для меня тональность.

Сейчас я скажу кощунственную вещь, но нарратив второй, колымской части повествования напоминает мне рассказ о захватывающей поездке в колхоз на картошку. И не спешите закидывать меня камнями! Говоря о каторжной сталинской Колыме, мы, в первую очередь, вспоминаем короткую и пронзительно-жестокую прозу Варлама Шаламова, где Колыма с ее сорока- и пятидесятиградусными морозами, с ее лесоповалом и золотыми приисками, где взрослые дородные мужики, соль земли, доходили до состояния ходячих трупов буквально за месяц, с ее полоумными блатарями и кровавой сучьей войной, именно эта Колыма представляется нам ни много ни мало девятым кругом ада, местом абсолютно невозможным для выживания. Проза Шаламова не поражает каверзными событиями, ее фабула проста, но она как ничто иное передает тот подлинный агонизирующий ужас, облетание всего человеческого, которое сопровождало политических заключенных в нечеловеческих условиях Колымы… Но Колыма Е. Гинзбург совсем другая. Колыма Е. Гинзбург – это дружные, почти уютные женские бараки, это работа медсестрой, это множество друзей, всегда готовых помочь и выручить, это понятливая ВОХРа и почти человечная администрация. И если бы мы не знали других источников, не знали Шаламова и Солженицына, а опирались исключительно на описания автора, то вполне могли бы себе представить, что проклятая Колыма – не такое уж страшное место. На страницах книги мы не увидим диких неврастеничных блатарей, отнимающих у фраеров последнее по волчьему принципу «сдохни ты сегодня, а я завтра», мы не увидим садистов-вохровцев, в чьих промытых мозгах 58-я статья – опасные террористы, шпионы и враги народа, и даже местные князья (чекисты и административные шишки) изображаются автором как усталые, но порядочные, хорошо выполняющие свою работу люди. Начальница Эльгенского лагеря Циммерманша – хоть и надменна, злопамятна, но по-комсомольски честна, не берет взяток и не терпит воровства в своей вотчине, директор совхоза Калдымов – философ, хоть и не считает зэка за людей. А уж начальник Тасканского лагеря Тимошкин – так и просто душа исключительной доброты.

Любопытно сравнить, каким образом описываются одни и те же события и одни и те же персоны у Евгении Гинзбург и Василия Аксенова. Речь идет о втором, уже магаданском аресте Евгении Соломоновны, когда ее на глазах сына Васи увозили из дому, предварительно устроив обыск в их крошечной комнатухе в бараке Старого Сангородка. И если Василий Аксенов описывает чекиста Чепцова как самодовольного садиста, отражая его образ в сильнейших и больнейших главах романа «Ожог», то Е. Гинзбург не называет чекиста Ченцова (настоящая фамилия) иначе как «рыцарем». И вообще отмечает его обходительность и такт. Вот такой парадокс восприятия. Наверное, это в большей степени характеризует саму Евгению Соломоновну – как человека сильного, неунывающего и полного оптимизма. Но в то же время рождает в корне неверные представления о том, что в произошедших событиях виновен исключительно и полностью один единственный человек – усатый, щербатый грузин на огромных портретах. Ведь думать о том и верить в то, что все случилось только лишь по одной его воле – значит, впадать в омут опасного заблуждения. Исполнявшие преступный приказ виновны ровно в той же степени как и те, кто этот приказ отдавал. Где была совесть, нравственность и здравый смысл тех, кто фальсифицировал обвинения, выбивал показания, пытал, морил голодом и бессонницей, добиваясь подписи на признаниях? Где были нравственные качества тех, кто устанавливал планы выработки и прогрессивные нормы питания и содержания заключенных, кто выгонял зэка в пятидесятиградусный мороз на работы, кто низводил рацион заключенных до пустой баланды и черного хлеба, разворовывая те ничтожные нормы мяса и овощей, которые им все ж таки полагались? Или это, по-вашему, творил все тот же усатый портрет? И мне кажется, автор играет и самозабвенно заигрывается в ту давнюю и очень приятную интеллигентному сердцу игру, где нужно делать вид, что всегда и везде во всех бедах России виновата одна только власть, а бедный многострадальный народ не виноват ни в чем. Хотя с чьего же молчаливого овечьего согласия случаются все наши беды?

Е. Гинзбург хочет видеть человека в каждом. И в зэка, и в солдате ВОХРы, и в чиновнике администрации. Человеческие отношения в ее книге выходят на первый план. Смерть старшего сына Алеши, воссоединение с младшим Васей и лагерным мужем Антоном Вальтером для нее заслоняют все ужасы происходящего. Описывая свою работу в туберкулезном бараке, она лишь вскользь упоминает, что без необходимого лечения заключенные умирали от туберкулеза тысячами. Но вот об этом-то и стоило говорить! Авторская сентиментальность, многочисленные поэтические цитаты, портреты людей загораживают от читателя масштаб происходящих событий. По сути, мы ползаем с увеличительным стеклом по картине Верещагина. Ведь суть этого времени не в личной трагедии одной, отдельно взятой семьи, а в беспрецедентной массовости таких трагедий. В этом-то и заключается главное отличие голоса Е. Гинзбург от голосов Шаламова и Солженицына. Там, где Е. Гинзбург поет гимн сильному человеку, петь нужно совершенно иную песнь. Рассказать о всеобщей трагедии (где-то и в ущерб своей собственной) – вот великая цель.

По моему мнению, «Крутой маршрут» является наглядным примером художественной медиации. Это явление хорошо описал А. Жолковский в своей работе «Искусство приспособления». Суть медиации состоит в художественном совмещении двух противоположных идеологий. Например, творчество раннего Аксенова (до отъезда в США) представляет собой медиацию, парадоксальный гибрид советского патриотизма и западных демократических ценностей. Признаки медиации, фактически совмещения несовместимого, мы видим и в произведениях Зощенко, и в главном герое Ильфа и Петрова – Остапе Бендере.

Вот и «Крутой маршрут» — это причудливое совмещение смертельных условий каторжной Колымы с дружным советским бытом. Это органичное врастание ада в повседневность, его активное обживание и одомашнивание. Ведь Колыма, заключение, лагерь – то, что с упорством и злобой отторгали Шаламов и Солженицын, искренне считая эти условия нечеловеческими, гибельными для человеческого (низвержение личности до уровня зверя, обесценивание жизни), Е. Гинзбург принимает, находит и там красоту и гармонию, и в какой-то момент нам вместе с ней уже кажется, что все не так уж и плохо, вокруг добрые дружные люди и вообще – не так уж все было и страшно! И вот эта-то мысль представляется мне по-настоящему кощунственной. В этом неочевидном, подспудном выводе, как мне кажется, и кроется великое заблуждение этой книги.

Вообще, для писателя обычное дело, когда книга вырастает из ситуации, из нетривиального характера или некоего допущения, которое, словно песчинка, внедренная в раковину писательского воображения, обрастает сюжетом, деталями и композицией и становится в конечном итоге полновесным произведением. И где-то там, улучив минутку, писатель обязан прикрутить к очередной своей поделке некую идею, чтобы как у людей, чтобы оправдать и нескромное количество страниц, и претенциозную зовущую обложку, и главного героя (будь то супермен или рохля), и фантастическое допущение. В общем, движение от фактического к метафизическому распространено чрезвычайно. И очень редки книги, в которых автор начинает именно с идеи или с набора идей, под которые затем выдумывает и допущение, и персонажей, и сюжет. Роман Д. Быкова «ЖД» как раз и является ярким примером книги, выросшей из клубка идей. И я обязательно сравнил бы его с выросшим на веточке яблоком, прекрасном в своей экологичности и первозданности, но не могу, аналогия срывается, а просится на язык другое, не слишком-то для нас приятное сравнение книги с гомункулусом, выведенным в пробирке искусным и изощренным экспериментатором. Но обо всем по порядку.

Действие романа разворачивается в недалеком будущем в условиях разразившейся на просторах Родины гражданской войны. Война проходит вяло, если не сказать буднично, противоборствующие силы измотаны и обескровлены и занимаются, в основном, тем, что избегают прямых столкновений да шастают по окрестным деревням в поисках пропитания. Внешний мир происходящее на нашей территории не интересует: после открытия чудодейственного газа флогистона и обнаружения по всему миру (кроме, естественно, России) его богатейших залежей, у цивилизованного мира напрочь отпала всякая потребность в газе, нефти и прочих энергоносителях, а следовательно, и в нашей стране. И едва мы оказались предоставлены сами себе, как грянула междоусобная война. В романе Д. Быкова противоборствующими сторонами становятся две могущественные древние силы, уже много столетий безнаказанно угнетающие кроткий и многострадальный русский народ – это военизированные северяне варяги, выше всего ставящие внешнюю экспансию, захват ради захвата, концепцию смерти, и проповедующие стратегию ведения войн с максимальными потерями со своей стороны, и изворотливые иудеи хазары (т.н. ЖД), вечные поборники либеральных свобод, прав человека и личности, диссиденты и разрушители любой государственности, которые, впрочем, выстроить свое государство не могут категорически, как бы не пыжились. Русский народ (вернее – коренное население земель, названных русскими) – это архаическое, дохристианское, доперуново общество, пребывающее в тесной связи с природой, пораженное синдромом бродяжничества и занятое бессмысленным строительством великой кольцевой железной дороги, отделившей бы извечные русские территории от любого влияния извне. Коренное население не приемлет убийств и войн, зато оно достаточно терпеливо, чтобы сносить на своей шкуре гнет сменяющих друг друга захватчиков – варягов и хазар. И хотя в центре повествования формально находится война первых со вторыми, основная концепция книги лежит в области эсхатологии: сюжет иллюстрирует неумолимое сползание позднерусской цивилизации к концу света – к рождению нового мессии, призванного разорвать порочный круг русской истории и положить начало новой.

В романе нет как такового главного героя, читательское внимание распределяется по четырем парам персонажей, скомпилированных по простому принципу «коренной – оккупант». Это человек долга Громов и салага Воронов; губернатор Бороздин и туземка Аша; бывший историк, а ныне командир летучего отряда Волохов и хазарская комиссарша Женька; девочка Аня и бродяга Василий Иванович. Объединяет весь этот плавучий театр двойной или даже тройной агент Петр Гуров – личность настолько же важная, насколько и техническая. Впрочем, герои, хоть и являются носителями отдельных экзистенциальных концепций (священного долга ли, моисейства ли, или исконной хазарской земли) и вербализованных личностных качеств (непримиримости, милосердия), выглядят в своей массе картонно, особенно в сравнении с дико колоритными варяжскими воеводами – Колесовым, Плоскорыловым, Здроком (вообще, варягов Быков расчехляет со вкусом и знанием дела, недаром первая сотня страниц самая удачная и прочитывается на одном дыхании, а вот с ЖДами выходит как-то натужно и кисло). И вот весь этот ансамбль разыгрывает перед нами русскую вариацию локального конца света.

Следует сказать, что книга рассчитана исключительно на закаленного и опытного читателя, готового к разрушительной авторской иронии и прочим постмодернистским штучкам, потому как русский патриотический пафос в исполнении Быкова и сама концепция войны с ЖДами способны поджечь не один десяток неподготовленных стульев. Быков идет на эту провокацию сознательно, и надо отдать должное его смелости, т.к. очень легко представить какая волна обвинений в русофобстве и антисемитизме обрушилась на его несчастную голову после выхода книга.

Повествование в романе развивается в лучших традициях всех гениальных текстов – на четырех уровнях: личном (судьбы героев), общественном (элитизация Москвы и ссылка ненужных в окраины, живые питомцы васьки), историческом (попытка прервать закольцованность русской истории) и метафизическом (образ России как особого места, где действуют собственные, неподвластные логическому объяснению законы). Но как оказывается, гениальность текста определяется не только полифоничностью тем и количеством смысловых слоев, а еще и чем-то иным. Гомункулус, выращенный в пробирке, может быть, и похож на человека, но лишен чего-то основного и главного.

Книга щедро нашпигована любопытными концепциями и точными наблюдениями автора за гранями русской жизни, и многие вещи подмечены с блистательной точностью (как тот город, в котором постоянно перестраивали храм в магазин, а магазин в храм и без конца переименовывали улицы), но вот незадача – книга почти лишена сюжета и фабулы. Нет, сюжет, конечно, присутствует и какие-то телодвижения герои иногда совершают, но почти все, что они делают – рефлексируют и бегают по карте. И соизмеряя столь скудную фабулу с толщиной книги (а это, между прочим, шестьсот с лихом страниц), невольно вспомнишь, из чего обычно рождается много шума. Роман очень объемный, длинный и тягучий, как бубль гум, и ему явно не хватает действия. Он напоминает застоявшийся лесной водоем, который сначала цветет, а теперь и гниет потихонечку, превращаясь в мрачное болото. Кажется, Быков как раз из тех неутомимых авторов, которым С. Кинг советует резать и сокращать рукопись от всего лишнего, потому что лишнего, повторов и перифразов в книге, действительно, непростительно много, и я думаю, книга бы только выиграла, будь она короче хотя бы на треть. Книга читается и воспринимается нелегко, и потому, во многом, что она буквально наполнена безысходностью, закольцованностью, чувством бессмысленности происходящего и множащихся повторений. Безысходность льется с ее страниц, как болотная вода, и сама идея тяжкого поиска выхода из замкнутого круга чувствуется прекрасно, но это совсем не то чувство, которое хочется продлять до бесконечности.

Рассматривая концепцию варягов, коренных и хазар, в основе которой лежит социальное разделение простого народа, власти и интеллигенции, я не могу отделаться от ощущения, что Д. Быков заигрывается во всю ту же давнишнюю интеллигентскую идею о каких-то инфернальных злых силах, узурпировавших власть в стране и нещадно эксплуатирующих кроткий многострадальный русский народ. Как будто во власти действительно сидят иноземцы: кровожадные варяги и коварные хазары, а не обычные русские дураки. Ведь идея о том, что в наших бедах виноват кто угодно, кроме нас самих настолько вросла в наше национальное сознание, что даже в таком остро-сатирическом тексте ее никак не получается развенчать.

Полагаю, роман «ЖД» придется по вкусу далеко не всем, и даже поклонникам Дмитрия Быкова придется запастись терпением. В книге, бесспорно, щедро рассыпан жемчуг, но рассыпан традиционно по самому дну, и вопрос лишь в том, согласится ли читатель нырять в омут в его поисках и с каким выражением лица всплывет.

Недоумение и разочарование.

Именно такие чувства остались у меня после прочтения романа Сергея Лукьяненко «Черновик». Нет-нет, далее и ниже я буду хвалить и в чем-то восхищаться, но это именно тот редкий и странный случай, когда противоположности настолько тесно сплетаются, что не позволяют вынести внятный читательский вердикт: хорошо или плохо. Я и сам, если честно, не люблю категоричности, а роман «Черновик» – и дивным образом чудесен, и издевательски плох одновременно. Но давайте обо всем по порядку.

Итак, все начинается с того, что молодой москвич по имени Кирилл выпадает из повседневной реальности, забываемый соседями, друзьями и домашним питомцем. Цепь его грошовых злоключений заканчивается попаданием в Башню. Вот отсюда и стартует все самое замечательное в этой книге. А именно сама идея параллельных миров. Она реализована просто шикарно. С этого момента и до самой середины книги мы, раскрыв рот, взахлеб проглатываем страницу за страницей, наслаждаясь тем сказочным путешествием, что приготовил нам автор. Чрезвычайно интересно вникать во все эти подробности мироустройства, разбираться в мирах, функциях и порталах, знакомиться с новыми мастерами и их супер-способностями. В общем, сие есть, на мой взгляд, самая удачная и интересная часть книги.

Однако.

Однако хочу обратить ваше внимание, что на протяжении всех вышеописанных событий мы совершенно не наблюдаем главного антагониста. То есть нам, конечно, подсовывают шайку малолетних забияк, но это, сами понимаете, скупая щепоть экшена в супе путешествий по параллельным мирам. А между тем, отсутствие ярко выраженного (да что там, хотя бы просто формально обозначенного) антагониста делает повествование (в нашем случае – суп) до обидного пресным. И чем дальше мы идем по сюжетной линии, тем громче в голове раздается вопрос: а в чем же смысл происходящего?

А я вам объясню.

И тут мы как раз подходим к недоумению и разочарованию... К сожалению, весь смысл сюжета данного романа сводится к постепенному, набирающему обороты от главы к главе обману читателя. То есть, дочитав «Черновик», вы, вероятно, почувствуете, что остались, как и главный герой, в дураках, и этим дураком были на протяжении всей истории. Я же говорил: недоумение и разочарование. Причем, если рассматривать историю целиком, то можно прийти к выводу, что, по большому счету, никаких действительно значимых событий так и не произошло. Более того, сюжет закольцован, и после смерти пары второстепенных персонажей возвращается ровно в то самое место, с которого и начался, толком ничего так и не объяснив. Именно это мне более всего и не понравилось.

И еще такой интересный момент. «Черновик» стал вторым крупным произведением Лукьяненко, которое я прочитал. До этого был «Лабиринт отражений». И, быть может, совпадение, но в обеих книгах главный герой выбирает себе в спутницы девушку, скажем так, неразборчивую в отношениях с мужчинами. И ведь герои как назло целиком и полностью положительные и благородные, но вот тянет их на гулен, хоть ты тресни! Не знаю, почему автор так неблагосклонен к своим героиням, но мне этот момент в глаза бросился.

Итак, подводя итог, хочу сказать: в романе «Черновик» замечательным образом реализована идея параллельных миров и порталов между ними. Однако сам сюжет книги, хоть и виртуозно закрученный, сдобренный россыпью неожиданностей, показался мне всего лишь пустышкой, оставившей больше вопросов, чем ответов.

Книга видится мне очень тяжелой.

И наверное, не только потому, что это дарк фэнтези, ибо не жанр диктует сюжет и антураж произведения, а наоборот. И если меня спросят, каким должен быть настоящий дарк, я скажу: таким, как «Слуги Темного Властелина».

Первое, на что стоит обратить внимание, — это невероятная проработка мира. Сотни названий, имена, традиции, нравы, политические отношения, системы магии и религии, история! Мир по-настоящему удался, хорошо видно, что автор работал над тонкостями, что это не клишеированное фэнтези, а настоящая книга. А это в наши дни, согласитесь, многого стоит. Хотя, у этой бочки меда есть своя ложка дегтя — названия и имена довольно сложны и порой труднопроизносимы.

А есть еще и обратная сторона. Представленный автором мир по-настоящему суров. Здесь твой дом могут сжечь варвары, здесь с женщинами не церемонятся, здесь затаилось и ждет своего часа древнейшее зло. В этой книге по большому счету нет ни одного положительного персонажа. В каждом герое есть червоточина. Этот трус, эта шлюха, которая ничего более и не умеет, кроме как спать со жрецами и солдатами, этот монах, но он только и думает о том, как подчинить окружающих своей воле, этот вождь, который предал отца ради любви чужестранца, этот император, который за каждым углом видит заговор... Их характеры прописаны на удивление полно; переживания, страхи и воспоминания, но вот проблема: читая, никому из них ни капли не сопереживаешь. Это, наверное, самый главный недостаток романа.

Отдельно хочется коснуться атмосферы. Она всегда темная, давящая, депрессовая. Всегда присутствует ощущение сокрытого под страницами зла, зла в самих персонажах и окружающей действительности, в этой книге нет места радости. Читать такое непросто, поэтому однозначно оценить это произведение мне вряд ли удастся. Сочетание великолепной детальности и давящей липкой атмосферы ни каждому придется по вкусу. Наверное, не пришлось в полной мере и мне.

То ли дело «Ожог». Вот в «Ожоге» как нигде ощущается и авторский нерв, и безысходность, и желание выразить, выплеснуть из себя нечто темное и невыразимое. Здесь нет места суперменам и благородным лордам, герой романа хоть и безусловно талантлив, но мучительно несчастен, и жизнь его – бег сквозь затянувшийся алкогольный трип. «Ожог», как центральный переломный роман Аксенова, заслуживает подробного большого разбора и глубокого анализа, но, к сожалению, я не обладаю нужными знаниями мотивов и обстоятельств, чтобы попытаться его дешифровать. Поэтому придется ограничиться сжатым отзывом.

Начну с того, что герой в романе разделен на пять ипостасей: это ученый Аристарх Аполлинариевич Куницер, лабух-саксофонист Самсон Аполлинариевич Саблер, писателей Пантелей Аполлинариевич Пантелей, врач Геннадий Аполлинариевич Малкольмов и скульптор Радий Аполлинариевич Хвастищев. Вместе с маленьким Толей фон Штейнбоком эти пять инкарнаций образуют собирательный образ главного героя книги. Герой Аксенова, безусловно, чрезвычайно талантлив, но талант его никак не может вырваться на простор, реализоваться в полной мере, потому что окружающая советская среда, бесчисленные рамки, обстоятельства и персоналии не дают этому свершиться, повсюду его встречает строгий наблюдательный взгляд бывших чекистов, и единственным способом заглушить эту непрекращающуюся тревогу, прорваться к гласности и свободе становится алкоголь. Именно поэтому первая часть книги («Мужской клуб») напоминает бессвязный запойный бред, где события, лица, локации и эпохи сменяются с невероятной скоростью и без всякого на то разумного объяснения. Во всем этом приключении героя сопровождает верный друг – американский профессор Патрик Перси Тандерджет (имя которого прямо отсылает нас к американскому истребителю-бомбардировщику Republic F-84 Thunderjet). Характерно, что линии всех пяти героев имеют строго повторяющиеся атрибуты. Например, близкого друга, обязательно с серебряной фамилией: у Куницера – это Аргентов, у Саблера – Сильвестр (все зовут его Сильвер), у Пантелея – Серебряников, у Малкольмова – Зильберанский, а у Хвастищева и вовсе – Серебро. Далее каждая ипостась выступает носителем некой выдающейся идеи: Куницер находит формулу, Саблер – вдохновенные джазовые темы, Пантелей сочиняет сюжет про цаплю, Малкольмов изобретает животворный состав Лимфа-Д, а Хвастищев никак не может закончить своего эпохального динозавра. Иными словами, автор ясно дает понять, что его герой – это архетипический образ творческого человека в Советской Союзе.

Роман содержит два ярко выраженных лейтмотива. Первый – долгий поиск любви, бесконечное движение к объекту обожания, блондинке с золотыми волосами, некой Алисе, которую маленький Толя фон Штейнбок впервые видит в Магадане на пересылке, а писатель Пантелей Пантелей одержим желанием увести ее у мужа, знаменитого конструктора тягачей академика Фокусова. Тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что в образе Алисы Аксенов изобразил Майю Змеул, любовь всей своей жизни. Второй и наиболее животрепещущий мотив – это противостояние с садистом-следователем, подполковником в отставке Чепцовым, который арестовывал его мать в Магадане, избивал на допросе его друга Саню Гурченко, и упорно продолжает встречаться герою буквально на каждом углу: то в образе гардеробщика валютного «Националя», вахтера НИИ, то шофера чиновничьей «Чайки». И этот детский первородный страх, содрогание под лучом чекистского взгляда ощущаются особенно остро. Именно этот взгляд, это постоянное незримое присутствие изверга и врага не дают герою успокоиться, выдохнуть и зажить полной жизнью. Везде, куда бы он ни пошел, ему видится эта нечеловеческая носогубная складка и седой ежик волос. Роман «Ожог» — это еще и месть реальному чекисту Чепцову, эпизод с изнасилованием дочери прописан с невероятной, хтонической силой, и далее по тексту Аксенов убивает и воскрешает Чепцова, нашпиговывает его обрюзгшее тело иглами, словно куклу вуду, вымещая на образе истязателя собственную боль от ожога.

Примерно в середине текста в повествовании случается перелом. Главный герой во всех пяти ипостасях бросает пить и пытается вернуться к нормальной жизни. Появляются магаданские главы, самые сильные, самые талантливые и самые интересные во всем романе. Сняв верхний наносной слой, автор практически обнажает душу, показывает нам трагические события далекого детства, оставившие в его душе тот самый неизгладимый ожог.

Конечно, читать «Ожог» чрезвычайно сложно, намного сложнее «Острова». Это роман-исповедь, роман-наваждение, где эмоциям отведена роль значительно большая, чем фактам и фабуле. Осложняет восприятие и сложная нарративная техника, поток сознания, к которому постоянно прибегает писатель, переключения с одного героя на другого, отсутствие какой-либо логики в действиях и передвижениях, маниакальное стремление расширить писательский вокабуляр до предела. Роман, по ощущениям, слишком затянут, в нем много лишнего или просто нам не понятного. В тексте огромное количество обсценной лексики и жеребятины, поэтому книгу можно рекомендовать только подготовленному читателю, и я уверен, что сквозь жирный гумус «Мужского клуба» проберутся немногие. Стоит ли оно того? Чтобы развлечься и приятно провести вечер – определенно, нет; чтобы понять, что за человек был Василий Павлович Аксенов – безусловно, да.

С самого начала следует сказать, что роман написан в жанре иронического (или, если хотите, юмористического) фэнтези. С сожалением должен отметить, что жанр этот оказался не так прост для восприятия, как я изначально надеялся. Наверное, все дело в том, что каждый воспринимает юмор по-своему. Кто-то сходит с ума от выступлений в стиле Stand Up, а кому-то подавай «Аншлаг» и «Смехопанораму». К чему я это все веду? А к тому, что в книге я так и не нашел ничего смешного. Наверное, авторы старались, придумывали, но на меня почему-то совсем не подействовало. Их герои активно играли в покер на части человеческих тел, сшивали и оживляли мертвецов, облапошивали жадных гномов, но я как-то даже не улыбался. Естественно, по причине моей полнейшей невосприимчивости к подобного рода хохмам я оказался лишен значительной доли удовольствия от этой книги.

Главным героем романа является молодой и чрезвычайно энергичный демон по имени Аззи. Волею случая Аззи покидает пределы адского пекла и попадает на Землю, чтобы сопроводить домой случайно угодившего в ад человека. Выполнив это простенькое задание, Аззи остается предоставлен самому себе. Тоже достаточно случайно он узнает о предстоящих состязаниях в честь тысячелетия Рождества Христова (Аззи попал в средневековую Европу 1000 г.н.э.), в коих силы Света соревнуются с силами Тьмы за право вершить судьбы человечества в течение следующей тысячи лет. Разумеется, Аззи решается принять в них участие. В общем-то, вся книга и посвящена этим самым состязаниям, в которых нашему главному герою доверено представлять силы Зла. Звучит довольно любопытно, но на деле все оказывается намного прозаичнее. Демон решает разыграть историю о спящей красавице, где главными героями (Прекрасным Принцем и Дремлющей Принцессой) станут сшитые из различных частей и оживленные покойники. Ну и естественно, все с самого начала пойдет не так, как представлял себе хитроумный Аззи.

Наверное, это весьма интересная концепция для произведения, но дьявол, как известно, кроется в мелочах. И мелочи губят эту книгу.

Начать следует, конечно, с образа главного героя. Аззи, как мне кажется, во многом стал заложником жанра. Именно из-за общей юмористичности и ироничности текста вместо кровожадного и дьявольски коварного исчадья ада мы получаем безобидного плюшевого шалуна. Наблюдать за демоном действительно странно. Я все время ждал от него каких-нибудь настоящих злодеяний и козней, но так и не дождался. Аззи – злодей исключительно номинальный. Для меня также осталась загадкой мотивация героя. А если конкретно – мотив, ради которого он ввязался в эти состязания. Какую выгоду он хотел извлечь? Авторы подводят нас к тому, что Аззи, мол, был очень честолюбивым демоном и, вероятно, очень хотел прославиться. Звучит неплохо. Но почему тогда другие демоны не добивались того же? Меня поразило то, что Аззи оказался единственным, кто вообще был готов принять участие в этих якобы дико важных состязаниях! Как-то совсем несвязно выходит…

Говоря о номинальной злодейности главного героя, я вынужден обратить внимание на образ антагониста. Антагонистом для сил Зла, кои в состязаниях представляет Аззи, являются силы Добра и их ванильный крылатый делегат – ангел Бабриэль. Про него что-то конкретное сказать очень сложно. Образ получился настолько невразумительным и поверхностным, что Аззи по сравнению с ним – народный артист России. Вообще, Бабриэль – антагонист тоже сугубо номинальный, потому как никаких препятствий своему конкуренту Аззи он не чинил – более того, всячески помогал. Это делает роль ангела в истории еще более странной. Вообще, картонность и невразумительность характерна практически для всех персонажей истории. Ни один из героев не раскрыт в той мере, в которой хотелось бы. Все очень поверхностно. Авторы не утруждали себя даже минимальной прорисовкой мотивов. Хотя лично мне было очень интересно узнать о мотивах горбуна и уродца Фрике, по которым тот поступил на службу к демону.

Особое внимание хочу обратить на диалоги. Все персонажи в этой книге разговаривают друг с другом нарочито официальным тоном: и демоны, и ангелы, и гномы, и обычные смертные. Ума не приложу, откуда они все разом переняли такую официальную манеру речи, но используют исключительно ее. Возможно, это тоже некий юмористический прием, но на меня он почему-то не произвел впечатления.

Еще один момент, который показался мне крайне странным – это многочисленные несоответствия между эпохой, в которую происходят события (а это, напомню, 1000 год нашей эры, раннее Средневековье), и различного рода предметами, устройствами и понятиями, которые будут изобретены намного позднее. Например, на финальном банкете собравшиеся наблюдают что-то на огромном экране, у каждого на ручке кресла прикреплена специальная раковина для голосовой связи с соседями. И таких моментов, в которые хочется спросить «А откуда это здесь?», по тексту достаточно. Конечно, на все это можно закрыть глаза, и я так и делал. Но вообще, дух той эпохи передан чрезвычайно слабо. Ни быта, ни одежды, ни каких-то обычаев, деталей того времени – ничего нет для того, чтобы почувствовать себя в этом пресловутом 1000 году. Авторов, кажется, совершенно не заботили декорации. Они подсунули нам волшебный замок, а дальше, ребята, додумывайте, кому как нравится. Это, конечно, огромнейший минус для атмосферы книги.

Что ж, мой отзыв вышел весьма критичным, но я, правда, не могу найти каких-то выигрышных сторон в этой книге. Да, она читается ненапряжно, там достаточное количество диалогов, сцены не затянуты, но эта легкость не дает нужных эмоций и впечатлений. Может быть, потому, что сам сюжет довольно слаб и предсказуем.

Наверное, это все-таки литература для подростков, а не для взрослых людей. Сама тематика демонов и мертвецов, герой, манера подачи, упор на карусель событий, а не на характеры – наверное, все это понравилось бы мне лет этак в четырнадцать. Но сейчас, конечно, эта книга не выдерживает никакой критики.

Итак, нашему вниманию представлена заключительная книга цикла «Первый закон». Не буду скрывать, что на эту книгу были возложены мои огромные читательские надежды. В предыдущих двух томах Аберкромби весьма неторопливо готовил нас к финальному противостоянию Союза и его многочисленных недругов, поэтому здесь автор был просто обязан не ударить в грязь лицом и довести все конфликты до логического решения. А вот получилось ли это у него, разберемся ниже.

Традиционно книга разделяется на несколько магистральных сюжетных потоков, которые иногда пересекаются, обмениваясь главными героями и второстепенными персонажами. В томе «Последний довод королей» таких линий я насчитал три.

Первая и, по моему мнению, самая интересная – линия северной войны. Главные действующие лица здесь – северянин Ищейка, офицер Союза Колем Вест и могучий берсерк Логен Девятипалый. В Инглии продолжается затяжной и не очень удачный поход войск Союза против самозваного короля Бетода, а потому мы не без оснований ожидаем масштабных битв и кровавых стычек в темных северных лесах. И в общем-то, действительно, все ожидания сбываются на страницах книги с завидной регулярностью. Автор предлагает нам и отчаянную оборону крепости, и жестокий поединок с кажущимся непобедимым врагом, и неожиданные драматичные сюжетные повороты… Словом, здесь есть все, что требуется от остросюжетного боевика. Конечно, свой неприятный колорит вносит и Девять Смертей, превращающий понятное противостояние двух масштабных сил в шизофренический фарс. Вообще, образ Логена весьма неоднозначен, и лично мне направление, выбранное Аберкромби для этого персонажа, не показалось удачным и интересным. Все же для меня Логен – это в первую очередь туз в рукаве, способный, как и Байяз, решить исход любого противостояния в пользу автора. Думаю, наличие двух таких фактически всесильных и неубиваемых героев на одной стороне вносит явный дисбаланс в расстановку сил на карте. Но даже не смотря на это, северная линия показалась мне самой удачной как в последней книге, так и во всем цикле в целом.

Следующая сюжетная линия – это приключения инквизитора Глокты. Наш добрый знакомый вновь предсказуемо попадает в сеть интриг, на этот раз он оказывается заложником подковерной борьбы архилектора Сульта и одного из могущественных банков. Здесь автор вновь предлагает нам неожиданные повороты, интриги, убийства и, конечно, предательства. Как мне показалось, Глокта к третьему тому несколько выдохся, и следить за его злоключениями уже не так интересно, как в первом и начале второго томов. Но, в общем и целом, инквизитор – именно тот персонаж, на котором держался мой читательский интерес ко всей истории. Полагаю, он удался автору лучше всего. То ли за счет подробности и реалистичности описаний, то ли из-за гремучей смеси цинизма и душевной сломленности – не важно. Главное, что образ вышел сильным и запоминающимся.

И третья магистральная линия связана в этой книге с аристократом Джезалем дан Луфаром, ставшим волею судеб, автора и мага Байяза королем всея Союза. Вообще, лично мне не совсем понятно настойчивое желание автора продвинуть всех своих героев по «служебной» лестнице. Но получается так, что все основные персонажи (кроме разве что дикарки Ферро) на протяжении истории сделали карьеру: и Джезаль, и Вест, и Ищейка, и Глокта, и даже Логен. Пошло ли это на пользу сюжету, сказать сложно, но вот подобное синхронное восхождение в правящие элиты выглядит, безусловно, весьма надуманно. Возвращаясь к новоявленному королю Союза, могу сказать, что линия Джезаля показалась мне одной из самых скучных во всей истории. Все-таки этот персонаж – в большей степени инструмент в руках Байяза, чем самостоятельное действующее лицо. Его порывы в основной своей массе сумасбродны, а характер из-за отсутствия настоящих обдуманных поступков выглядит блекло. Следить за его метаниями мне было не интересно.

В линию короля Джезаля входит также и долгожданное открытое вооруженное столкновение Союза и гурков, но описано оно, как мне кажется, не столь детально, как хотелось бы. Все же Аберкромби отчего-то сторонится описания батальных сцен, делая упор на боевку в поединках. Что ж, это в полной мере его право, а где-то, может быть, даже и элемент самобытного стиля.

Следует отметить, что совсем потерялась на страницах книги дикарка-демонесса Ферро Малджин. Автор не нашел для нее достойного применения в третьей книге и потому использовал как эпизодический персонаж. Думаю, сильно не ошибусь, сказав, что из всех главных героев образ Ферро получился самым слабым: к сожалению, кроме всепоглощающей злобы и вялой любовной линии с Логеном предложить ей читателю больше было нечего.

Если говорить о книге в целом, то лично меня не покидало ощущение марионеточности повествования. Еще в середине второго тома стало понятно, что полковник Вест получит командование северной армией, было понятно, что Логен должен сразить Наводящего Ужас, а также, что Байяз целенаправленно готовит Джезаля к руководству нацией и страной. И автор активно вел своих героев к этим вполне ожидаемым событиям. В общем-то, марионеточность заключается еще и в том, что в первом и во втором томах накапливается масса персонажей (отправленный на каторгу торговец; глава гильдии торговцев, отпущенная Глоктой на свободу в Дагоске; ученые в Университете Адуи; брат Длинноногий и прочие), судьба которых кажется уже давно и бесповоротно решенной, но которые впоследствии вновь возникнут уже в третьей книге, дабы сыграть уготованные для них автором партии. Получается, что на страницах романа практически нет случайных людей, для каждого автор приготовил свою роль – и читатель это, безусловно, чувствует, раз за разом натыкаясь на очередной «рояль в кустах». И конечно, в полотне истории весьма ограничено количество героев, действующих по собственной воле, а не по указке Байяза, Сульта или кого-либо еще. Это еще более усиливает ощущение некоего костюмированного представления, проходящего по сценарию британского режиссера.

Ну и традиционно финал цикла оставил немало вопросов. Фактически главные конфликты истории остались неразрешенными: противостояние Союза и гурков, Байяза и Кхалюля неизменно перейдет на новый виток. Судьба ни одного из главных героев не пришла к спокойствию и разрешению конфликтов. В общем, автор оставил для себя все возможности для продолжения истории еще на несколько томов или даже трилогий.

В целом, подводя итог, скажу, что цикл «Первый закон» оставил крайне неоднозначное впечатление. К сильным сторонам истории могу причислить легкий для чтения авторский стиль, интересные поединки и сюжетные повороты, некоторых колоритных героев (главным образом, Глокта). К слабостям отнесу обилие сюжетных штампов, наличие фактически неубиваемых героев, а также серьезную затянутость повествования. В общем-то, я не отхожу от мнения, что это – образчик коммерческой литературы, но, тем не менее, не лишенный определенных плюсов.

Не знаю почему, но в голове крутится мысль о том, что отзыв на повесть «Обитаемый остров» должен быть непременно развернутым и даже несколько философским. И будь в этом смысл, я бы, ей-богу, написал именно так, но существующее положение вещей обязывает меня выражать свои мысли проще.

Итак, повесть была задумана как чистое приключение, без политики, без злободневности, без намеков и отсылов к социализму и классовой борьбе. И поначалу, действительно, события развиваются как в кино: герой остается один на неизвестной планете, попадает в плен, волею случая бежит, участвует в спец. операциях и даже встает на пороге убийства невинных... Во всем этом не так много смысла, и главный интерес лично для меня представляют не сами действия, а антураж и мир, в котором они имеют место происходить. Очень любопытно, что это за планета Саракш, в чем смысл башен, кто такие Неизвестные Отцы? Эта часть книги хоть и походит на бешеный боевичок, но приковывает к себе внимание неозвученными сюжетными интригами. И конечно, на кону стоит выживание главного героя — основополагающая тема всей литературы, на мой взгляд.

Постепенно повествование поворачивает в другое русло. Темп уже не столь стремителен, но все же высок; на первый план выходят социальные и политические противоречия общества — сильные зомбируют и эксплуатируют слабых, противостоящее режиму подполье расколото внутренними противоречиями — часть из них желает смести нынешний строй полностью, другие хотят лишь пробиться во властную вертикаль. И вот здесь ярким цветом распускаются аналогии с тем обществом и с теми порядками, которые существовали в эпоху написания повести. Тут вам и гвардия, и армия, и чудовищная машина пропаганды, и грызня в верхних эшелонах власти. Мне, как человеку следующего поколения, это не столь интересно; это не производит на меня эффекта раскрытия глаз, не является каким-то вызовом системе. Самое парадоксальное, что во второй половине меня начал увлекать уже сам сюжет — стала интересна личность Странника, его противостояние с Умником, и конечно же, главная цель подпольщика Мака — уничтожение Центра. В целом, хоть повесть и разломилась в моих ощущениях на две половины, они тем не менее уравновешивают друг друга, и заскучать не дает ни одна.

Хотелось бы отметить еще и тот элемент, за который мы так любим Стругацких — это живой, пластичный, сочный русский язык. Здесь он так же на высоте. Для этих авторов он — само собой разумеющееся, но лично я не устаю получать от него наивысшее эстетическое наслаждение.

Подводя итог, хочу порекомендовать «Обитаемый остров» широкому кругу читателей. Хоть я и не могу назвать эту книгу шедевральной, но это очень качественное произведение, и если вы по какой-то причине еще не открыли его для себя — обязательно это сделайте.

Свое знакомство с творчеством Колодана я начал именно с этого рассказа, и, признаться, был несколько разочарован.

Начну с того, что это небольшое по объему произведение я читал достаточно долго. А это в моем случае — уже показатель. Есть истории, которые, даже не смотря на какие-то неровности стиля (или перевода в случае зарубежной литературы), читаешь «запоем» — происходящее настолько увлекает, что увесистый том может быть покорен за пару дней. В случае же со «Сбоем системы» вышло с точностью до наоборот. Автор весьма искуссно владеет языком, уверенно и грациозно строит предложения, предлагает интересные и каверзные метафоры — то есть всячески демонстрирует умение писать, причем на весьма высоком уровне. И лично мне такой стиль повествования весьма и весьма импонирует; читать такую литературу очень приятно. Но вот сам предложенный сюжет ну ни как не сумел меня заинтересовать. Мало того, что сам конфликт не вызывал у меня читательского азарта, так и по тексту практически нет цепких «крючочков», за которые порой цепляется внимание — своего рода вложенных интриг, которые удерживают взор на бумаге и гонят дальше по тексту. А часть из тех, что все-таки присутствуют в рассказе, так и остаются нераскрытыми (например, судьба экипажа яхты). Поэтому ощущения двойственные: написано-то хорошо, но скучно.

К чести автора стоит отметить отлично прописанных персонажей, особенно интересно было наблюдать сумасбродку Диану. Но для меня почему-то осталась неясной линия «Диана-Мелвин»; непонятно, что вообще может связывать этих двух людей.

В целом, рассказ все-таки средненький. Приятным и красочным языком описывается весьма заурядная история с яркими живыми персонажами. Лишний раз доказывает, что писатель должен быть не просто мастером слова, но и неординарным выдумщиком.

Рассказ надежд абсолютно не оправдал. Возможно, дело в том, что написан он в середине прошлого столетия. Но как мне кажется, автор уделил излишне мало внимания именно взаимоотношениям внутри коллектива, хотя придуманные обстоятельства как нельзя к тому располагали. В общем, за прямолинейным сюжетом из приключений мне очень хотелось увидеть еще и глубину психологизма. Но ждало меня лишь разочарование.

С самой первой страницы и до самого конца нас ожидает одно и то же: бессмысленные смерти и чудеса самопожертвования. Один из персонажей отдает свою жизнь, спасая другого, командиры отряда один за другим идут на риск и погибают, семья с Балкан не желает быть обузой для остальных... Сердечный приступ, отравление, смерть в пасти хищника и т.д. и т.д. и т.д. Но вот что примечательно: в отряде спасшихся нет ни одного плохого человека. Точнее, вначале рассказа таковыми кажутся несколько персонажей и сам главный герой, но на поверку все оказываются как один мужественными и самоотверженными. И сам главный герой, представленный вначале в виде этакого татуированного быка, чуть ли не уголовника, в итоге тащит на себе и всеми силами спасает тех, кого на первых страницах он и за людей-то не считал. Главная идея рассказа именно в этом, в единении и сплоченности коллектива перед лицом смертельной опасности. Но как поверхностно и даже посредственно автор показал сам переход от старого мировозрения к новому! И вот этот самый татуированный бык уже на третий день делает массаж ступней выбившейся из сил сдобной крестьянке с глупым выговором, над которой он язвительно насмехался. И читая этот эпизод, я недоумевал: почему? почему он это делает, ведь никаких предпосылок к тому автор даже и не давал?! Рассказ чрезвычайно насышен событиями, каждые пять страниц кто-то умирает, но для самого главного почти не осталось места. Все эти изменения и метаморфозы автором лишь подразумеваются, а на деле он написал лишь прямолинейный американский боевик с абсолютно предсказуемой концовкой.

К достоинствам рассказа я все же отнесу напряженность сюжета. Хотя, в общем-то с самого начала понятно, кто дотянет до последних страниц. Еще довольно оригинально показана парочка чудаков с Балкан и хладнокровный азиат. Но сказать, что автору удалось выписать чей-то характер, я не могу.

Подводя итог, хочу отметить, что я, наверное, слишком многого ожидал от этого рассказа. Что ж, глубокого психологизма в нем я не нашел, зато в качестве фантастического боевика это произведение вполне имеет право на существование...

Этот рассказ, если честно, не вызвал восторга. Да и не восторга, конечно, я ждал. Некого «послевкусия», особенного толчка мысли, когда отложив книгу, начинаешь размышлять о прочитанном. Здесь для этого есть все предпосылки, но лично для меня нет результата.

Хочу отметить, как замечательно описан гои, каким живым вышел его образ, да и образ неожиданного благодетеля тоже. Но для меня остались неясными некоторые моменты: в частности линия лисицы-оборотня. Она, как фантастическое допущение, должна (по канонам?) быть обоснована, но вот незадача: в рассказе Акутагавы она выступает, как нечто само собой разумеющееся, как часть реальности. Думаю, людям, пробующим себя в писательском деле, следует взять на вооружение этот прием.

Что касается самой морали притчи, то она не так уж и нова, что, вероятно, убивает весомую часть эффекта от произведения. Поэтому довольно сложно оценить его.

Если честно, то крайне трудно оценивать это произведение. О нем можно рассказывать довольно долго, ибо достоинств у него немало, но... и без недостатков, как всегда, не обходится. И именно это противоречие создает во мне небольшой внутренний конфликт: хочется поставить высокую оценку в благодарность за доставленное книгой удовольствие, но это было бы несколько нечестно — все-таки не все в ней на таком высоком уровне.

Ну-с, начнем с наилучшего. И это, конечно же, проработка персонажей. Практически все герои получились настолько живыми, настолько осязаемыми, что читать диалоги в их исполнении — одно удовольствие. Один только лорд Эрменвир чего стоит! Соответственно, этот успех во многом вытекает из ироничной манеры повествования. В тексте множество всяких тонких шуточек, которые вызывают если не смех, то добрую улыбку. И это ни жесткий стеб, ни остроты ниже пояса, ни кривляющаяся петросяния — это именно добрая мягкая ирония. Такое лично я встречал нечасто.

Впрочем, от самого лучшего перейдем к менее удачному. На самом деле в книге довольно приличное количество крови и убийств. Я не сторонник мясных боевиков, но мне кажется, что в этом вопросе легкая ирония автора не совсем уместна. И вот почему. Главный герой произведения — Смит — бывший наемный убийца, который подался в бега, и который, тем не менее, продолжает время от времени лишать жизни своих недругов. Причем, в книге говорится, что Смиту никогда это не нравилось, но как-то это все само собой происходило... Если честно, мне не очень-то приятна та легкость, с которой главный герой идет на убийство, а в особенности та легкость, с которой автор позволяет нам это осознать. Понятно, что всегда это самооборона — иначе и быть не могло: герой вроде бы хороший. Но мне это напоминает западные боевики: доморощенный рэмбо перемалывает в мясо сотню негодяев, а потом как ни в чем не бывало целует героиню, оповещая всех, что мир спасен. А где, извините меня, мораль и совесть? Я не буду сейчас углубляться в дебри психоанализа, но следует сказать, что убийство никогда не проходит бесследно для психики человека. А уж какова психика матерого убийцы-наемника, думаю, догадаться не так уж трудно. Поэтому личность главного героя оставляет у меня большие вопросы. Как минимум, это несоответствие «легенды» персонажа его образу...

Второй камень в огород автора — это сюжет. Книга состоит из трех частей, которые собрали в себя самые затасканные сюжетные шаблоны: путешествие (привет 80% всех фэнтези-романов), убийство в отеле (привет Стругацким), спасение мира (привет Голливуду). То есть, получая удовольствие от того, как происходят события, я остаюсь разочарованным в самих этих событиях. Для меня сюжетно эта книга если не провальна, то второсортна, как минимум. Я понимаю, что без тех же путешествий не обойтись, и я ничего не имею против, но не собирать же все клише в одну кучу... И все в этой же куче притаилась серьезная армия роялей в кустах. Когда герой попадает в долговую яму, его легко выручает лорд Эрменвир. Когда в отеле находят труп, совершенно случайно появляется брат лорда, способный менять внешность. Когда герои остаются зажатыми в пещерах, приходит темный властелин и уничтожает армию осаждавших. Все легко и просто!

Что ж, на этом можно и остановиться. В заключении хочу сказать: если вам хочется просто отдохнуть за легкой веселой книжкой — «Наковальня мира» для вас. Если вы привыкли, читая, думать и анализировать — то, пожалуй, это будет не лучший выбор.

Последний рассказ сборника мне понравился. Я уже много писал о стиле, характерных чертах и недостатках автора, поэтому повторяться не буду. Скажу лишь, что в данном случае г-ну Хиллу удалось реализовать свою оригинальную задумку в полной мере, удалось вплести в повествование тонкий психологизм подростковых проблем и страхов. И даже концовка, не смотря на откровенную затянутость, вписалась в рассказ. Стоит отметить отлично изображенных персонажей и довольно необычную идею. Хотя бы ради этого стоит прочитать «Добровольное заключение» — безусловное украшение сборника.

Это необычное произведение. С самых первых страниц автор переносит нас в иное измерение — предместья Лондона конца позапрошлого века, где герои самых знаменитых произведений английской литературы, соседствуя друг с другом, участвуют в Игре, цена которой — сама судьба мира. И что самое замечательное, никакого отторжения использование «чужих» персонажей у меня не возникает, т.к. им уделено не так много внимания. Главный акцент — на их помощниках.

Само повествование развивается неспешно: пес Джека — Нюх — день за днем распутывает клубок противоречий, выведывает, вынюхивает, попадает в передряги, и смотрится это невероятно гармонично. Сам образ собаки передан настолько хорошо, что сама манера повествования (а язык в произведении не самый изысканый) будто передает собачий взгляд на мир. Повесть очень легкая, светлая (не смотря на убийства и могилокопание) и трогательная. Даже имена помощников выбраны соответствующие. И это все вкупе создает непередаваемую атмосферу, и Игра действительно выглядит игрой, и кто может подумать, что на кону у нее открытие врат в иной мир?

Но есть в произведении и минусы. Я уже отмечал, что язык повести далек от идеала. Также сами сюжетные ходы не выглядят столь неожиданными, как хотелось бы читателю. Это связано большей частью с личностью викария, который злодействовал на протяжении всей истории. Также очень скупо раскрыта линия Великого Детектива. И это все выливается в крайне невразумительную концовку, которая так и просит атмосферного эпилога.

В заключении скажу, что повесть мне очень понравилась и доставила массу удовольствия при прочтении. Но концовка, по моему мнению, подкачала.

Итак, рассматривая вторую книгу романа-эпопеи «Князь Пустоты», хочу сразу же отметить, что она довольно серьезно отличается от книги первой. Если «Слуг...» можно смело отнести к гнетущему дарку, то вот «Воина...» так же смело отправить в эту категорию не получается (что, наверное, даже и к лучшему). Атмосфера романа стала более приветлива, исчезло тяжелейшее ощущение страха и неопределенности. Там, где раньше была животная похоть, теперь любовь. Автор заметно смягчил описания: это уже не та «жесть», что в первом томе. В целом же, книга кажется более приятной и удобочитаемой, но безусловно, остались и нарекания.

Например, вызывает большие вопросы личность Найюра. Не поймите неправильно, другие герои тоже изменились, наверное, не один из них не остался в тех рамках, которыми был обозначен в первой книге. Но вот с Найюром это вышло не самым удачным образом. Оставив в стороне его любовь (!) к Серве, хочу коснуться момента, где степняк спасает женщину с ребенком во время битвы, когда кианцы разоряют лагерь айнрити. Сравнивая этот «жест» с поведением дикаря в первой книге, я недоумеваю.

Еще хочется отметить шикарные описания архитектуры и халтурное отношение к проработке некоторых эпизодов. Иногда в ходе повествования встречаются места, где автор писал, как бог на душу положит. Еще не совсем нравится оформление некоторых сцен, обрывочные мысли героев, которые ни о чем не говорят читающему.

В целом же роман хороший, боевой, с множеством сражений, что несомненно должно понравиться ценителям эпиков. Я ставлю 9.

В основном, книга оставила самые положительные впечатления.

Чуть ли не самым главным плюсом является ее динамичность. Соотношения описаний и диалогов, думаю, склоняется в сторону второго, но и первое ни в коем случае не проигрывает. Описания хоть и немногословны, но точны; автор подмечает характерные детали, давая волю фантазии читателя. И оттого повествование несется на таких скоростях, что книга проглатывается буквально за 2 дня, не давая, что особенно важно, ни на минуту заскучать. Стоит отметить, как неплохо использованы индоязычные имена Сэма — их много, но и в меру в то же время, отчего в голове они укладываются вполне хорошо. Лично я ни разу не перепутывал героев, имена всегда ассоциировались с образами.

А эти образы, надо сказать, исполнены очень и очень добротно. Вспомнить Яму, Тараку, который пытается испытать чужую силу в любых условиях — очень яркие персонажи.

Но не все так гладко. Все-таки много вопросов оставляет мировозрение Сэма — главный герой так и остался для меня загадкой, ну не укладывается в голове, что вся эта заварушка была предпринята им только ради акселеризма. Возможно, именно эта гонка не дала в полной мере раскрыться ГГ.

И еще один минус — это батальные сцены. Все-таки от таких битв всегда ждешь настоящей эпичности, масштабности. Тут ее нет.

А вообще, книга очень приятная — со смыслом и интересная. И безусловно, положительных моментов там многим больше, чем отрицательных. Мне понравилось.