Первая часть книги меня откровенно разочаровала. И это судья Ди, образец мудрости и справедливости? Я увидела тупого полицейского из голливудских боевиков, который орет «Сознавайся!» и постоянно пускает в ход бамбуковые палки, за неимением полицейской дубинки. И это «знаменитые дела»? Убийство двух торговцев на постоялом дворе как-то не кажется ни достаточно масштабным, ни достаточно запутанным. Мистика в виде вещего сна и явления призрака тоже почему-то не добавила живости.

Вторая часть, после не вполне понятной интермедии, оказалась живее и интереснее. Судья Ди перестал-таки орать на всех окружающих и занялся расследованием преступлений. Оказывается, он даже способен на довольно остроумные догадки; дело об отравлении новобрачной он раскрыл действительно нетривиально (вопрос о биологии древнекитайских гадюк оставим в стороне), да и в деле об убитом муже обнаружились любопытные подробности.

Шлямпумпиттер! Вот уж поистине книга-ностальгия. Главный герой словно перебирает цветы, засушенные между страницами. Он погружается в давнее, давнее прошлое, когда все казалось таким новым и юным — и газовое освещение, и табачная смесь «биржевая». И компания в трамвае была волшебной. Что ж, его можно понять: как же не тосковать об Англии, еще не перекореженной двумя мировыми войнами! Можно чуть поморщиться: ясен пень, раньше и трава была зеленее. Можно поверить автору и вообразить, что старый добрый Браддерсфорд действительно обладал этаким безмятежным очарованием. Можно задуматься над финалом и над тем, так ли уж прост созданный Пристли образ утраченного времени.

Гламур. Много гламура. Дорогого вина, и высокой моды, и великосветских сплетен. И еще много интеллектуальных забав, ведь это же Мастер Чэнь, он писать «попроще и потупее» не умеет. Интеллект импонирует, гламур... не знаю. Может быть, я и не совсем права, и это не просто банальный «глянец», а то самое «печальное очарование вещей». Хоть в Японии, хоть в России уничтожить нечто прекрасное слишком легко...

Но не спрашивайте меня, каким образом в утонченнейшую атмосферу изысканных удовольствий можно вписать шпионские страсти. Можно. И это даже не будет выглядеть ненатурально. Мир коллекционных вин не так далек от геополитики, как кажется.

Русское название — из серии «Непонятно, но здорово». Могу только предположить, что Чезаре Борджиа дарует (всем подряд?) смерть, Макиавелли — коварство, а Леонардо — любовь. Нет, не складывается. Чезаре в романе — отнюдь не маньяк-убийца, хотя гуманизмом и не страдает. Макиавелли довольно наивен. При этом готова признать, что оригинальное «The Ground Is Burning» менее выразительно. За английским названием то достоинство, что оно точно отражает авторский замысел. Сэмюэль Блэк выбрал трех героев (один из них, возможно, на самом деле злодей; возможно, двое) и тот краткий миг большой Истории, когда их судьбы сплелись вместе.

Ни один из троих не нуждается в особом представлении: даже через полтысячи лет имена всех троих на слуху, хотя и по-разному. Но Сэмюэль Блэк все же видит в них нечто общее. Все трое одержимы жаждой славы, жаждой сотворить чудо, которое будут помнить всегда. Чудеса ведь не обязательно бывают добрыми. И все трое живут так, словно ступают по той самой burning ground. Леонардо, как самый мудрый из троих, понимает это первым.

Надо признать, что Сэмюэль Блэк здорово рисковал, выбирая тему для своего дебютного романа. Именно этот эпизод — приезд флорентийского посла Никколо Макиавелли к герцогу Чезаре Борджиа — уже почтили своим вниманием писатели, и какие! Моэм, Сабатини... Я бы не сказала, конечно, что начинающему английскому литератору удалось сравниться с предшественниками. Но свое слово он сказать сумел.

Его персонажи — не столь глубокие натуры, как их «двойники» у Моэма. Они не могут вести интригу так искусно, как герои Сабатини. Зато они бывают удивительно человечны. Трогательно смешным выглядит Макиавелли, размякший до полного одурения перед красивой женщиной. И даже Чезаре раскрывается с совершенно неожиданной стороны, когда навещает свою тяжело больную сестру. И, конечно, очень украшает книгу Леонардо, с его одержимостью полетом. И с его обостренной чувствительностью художника. Именно его глазами мы по-настоящему видим жестокость эпохи — другие двое привыкли и не реагируют.

Мне показалось, что книга Сэмюэля Блэка, не будучи шедевром, — все же добротный образец исторической прозы. Классический исторический роман, грамотный, неглупый, любовно скроенный.

Добротно написанный и весьма экзистенциальный роман. Тихий греческий островок среди ласковых морских волн, восхитительная средиземноморская природа. Языческие верования старой Эллады уже готовы уступить место христианству. Отдавая должное таланту Уайльдера, признаюсь, что, несмотря на все сказанное, меня его творение скорее раздражало — и это из-за героини.

В центре повествования — прекрасная Хризия, куртизанка и благотворительница, самая элегантная дама в округе и «душа, христианская по природе». Она призвана вдохновлять и восхищать, но наводит смертную скуку. Трудно изобразить безупречного персонажа так, чтобы он еще и казался живым. В этом романе у Уайльдера не получилось. Светлая Эллада — родина философии, и Хризия — философ. Но отнюдь не в стиле Сократа. Ей на самом деле не нужны собеседники — только слушатели. Первую часть романа она вещает много и с удовольствием, безапелляционно и неоригинально. Прямо удивительно, как это она не разогнала всех своих поклонников менторским тоном! (На самом деле, сбежал только один.) После этого ее переживаниям по поводу непонятости и одиночества уже не удивляешься. Во второй части ее мудрые слова много и с удовольствием повторяют все прочие персонажи. О-о!

Справедливости ради, Уайльдер и сам понимал, что здесь что-то не то. Как он выразился в одном из писем: «Женщина с Андроса, моя гетера, постепенно превращается в некое подобие доктора Джонсона. Книга буквально провисает под тяжестью высказываний, притч и любви к сирым, которых она берет на свое попечение».

Для меня эта тяжесть оказалась непосильной.

Поистине все смешалось в доме Облонских. Иерусалимский храм чудесным образом переносится в Назарет. Вместо Христа распять хотят Иосифа. Да не по религиозным или политическим мотивам, а попросту за убийство. В эту безумную альтернативку попадает Помпоний Флат, неутомимый исследователь рек и родников. И закручивается детективный сюжет, в который все в том же безумно перепутанном виде вводятся элементы евангельского повествования: проклятая смоковница и Магдалина, Лазарь и сам Христос.

По всем признакам, это литературное хулиганство должно было мне понравиться, но как-то не случилось. Автор явно злоупотребляет выражениями типа «дева, во всем богиням подобная». Не убедил он меня, что римляне изъяснялись именно так, да не в киклической поэме, а в обычном разговоре. Высокопарная стилизация «под Гомера» здорово утяжеляет язык романа.

Середняки бывают разные. Этот из серии «Не знаю, почему, но я читала это с увлечением».

Стандартная героиня западного (и не только) романа: выглядит, как чучело, кует мечи лучше всех, хамит всем подряд — и совершенно без царя в голове. Толпа поклонников, разумеется, прилагается.

Мало того, что героине все время хотелось настучать по голове. Постоянно портят впечатление нелепые эпизоды и элементы антуража — то рафинированные аристократы почти устраивают площадную драку на королевском приеме, то описывается традиционная одежда женщин в очень уж закрытом обществе, не предусматривающая отверстий для глаз.

И при этом — интересная идея fool's gold. Любопытно было наблюдать, как герои тянутся за миражом: вот она, мечта, только протяни руку! — и каждый раз садятся в лужу.

Итак, еще одна сказка о любви. На фоне двух предыдущих — неудачная. В качестве антуража на сей раз избрана стилизованная средневековая Англия, как в «Сказке зимнего перекрестка» — Франция. Славный король Ричард возвращается из крестового похода, чем не завязка для хорошей истории? Ну и, конечно, какая же Англия без Шекспира? При желании можно поразвлекаться, отыскивая в тексте отсылки к «Двенадцатой ночи», «Как вам это понравится» или «Зимней сказке».

И при этом повесть как-то скомкана. Нет мира, есть набор слабо связанных локаций: дом Абигайль, тюрьма Финик, обитель Мерцающих Камней и т.п. В целостную картину они не складываются.

Нет героев, есть маски, как в комедии дель арте: Ричард — ревность, Реджи — благородство и т.д. По одной черте характера в одни руки!

Нет сюжета, есть дэйдрим некрасивой девушки: «вот я что-нибудь этакое сделаю, и первейший красавец-герой-и-вообще-душка тут же бросит свою роскошную блондинку и будет любить только меня, при всех моих комплексах и невзрачной внешности». Что характерно, влюбляется он с места в карьер и на всю жизнь, так что палкой не отгонишь. Типично шекспировский сюжетный ход, конечно, но смотрится он здесь совершенно иначе, чем в комедиях Барда. Уж слишком все гладко и ненатурально. Некоторая неестественность ситуаций, на мой взгляд, отлично видна в сцене встречи Онор с ее будущей свекровью.

Бывают сказки о злых феях или о трехголовых драконах, а бывают — о разбойниках. Этот-то пласт фольклора и разрабатывает Погодин. Сюжет известен из сказок разных народов, его легко найти, скажем, у братьев Гримм. Но рассказ вовсе не «космополитичен»: нужную атмосферу создают святочные гадания, и народные песни, и, конечно, сцена действия — муромские леса, «куда человек не ступал никогда ногою и даже ворон, по старинной пословице, костей не занашивал».

А вот искать здесь мало-мальского правдоподобия было бы бесполезно. Автор и сам не относится серьезно ни к сюжету, ни к героине, а финал сопровождает ироническим: «Насилу дописал». :smile:

Вместо спойлера так и просится:

95-й год, когда элементы Толкиеновской Арды в чужом произведении казались экзотической диковиной, а не банальностью, когда постсоветское фэнтези еще не отпочковалось толком от НФ. И результат — королева Маб, мэллорны и антимагическая машина в одном флаконе. Но смесь вполне привлекательная, некоторые моменты улыбают.

«Я не спасал миров… и вообще, в сущности, ничего не делал. Никаких глобальных уроков для себя не вынес. Так, картинки посмотрел». Эта фраза из рассказа исчерпывающе резюмирует и его достоинства, и недостатки.

Картинки красивые, спору нет, но кроме череды картинок — ничего. Так, римейк 12 месяцев, по собственному признанию г-жи автора.

Е. Дворецкая где-то заметила, что «самые интересные путешествия совершаются внутри человеческой души». И вот приглашает читателей совершить еще одно — по неуловимой грани истории и фэнтези. И неизвестно, что увлекательнее: древние ведовские тайны или сложные интриги Ярослава Мудрого. Конечно, здесь довольно много мелодрамы, роман-то все же о женщине, и сюжетом послужила легендарная история любви. Но данную книгу мелодраматичность не портит. И хотя финал известен, крутым поворотам сюжета это ничуть не мешает.

А какие персонажи! Елисава, глазами которой мы видим происходящее, — в общем-то, обычная девчонка, каких много и в жизни, и в книгах. :wink: И судьба у нее вроде обычная для ее времени и положения: девичьи мечты о любви да перспектива династического брака. Зато вокруг нее волей автора нет недостатка в сильных, ярких мужчинах, начиная с великолепного разбойника Харальда Сурового и заканчивая «оборотнем» Всеславом Полоцким, чей образ так завораживал меня в «Слове о полку Игореве». Их волей и движется сюжет. Яростное желание Харальда завладеть киевской княжной сталкивается с противодействием отца и родных девушки — да и не самой ли славянской земли? Недаром в зачарованных лесах Полоцка Елисава осознает себя подлинной славянкой, родной сестрой русских березок.

О прекрасном чувстве языка и знании эпохи и говорить нечего: этим отличаются все романы Дворецкой.

Наконец, здесь есть «висы радости«! :love:

Концовка откровенно напрашивается на возмущенный читательский вопль, и я его таки издам. Зачем нужно было напоследок

В целом: легко, забавно, полно веселой чепухи и, к счастью, ничем не напоминает «Плюс на минус». Произвело впечатление, как последовательно стреляют развешанные по стенам ружья. Сюжет выстроен на редкость аккуратно. Шоаррская лиса — восхитительна. :haha: Любителям НФ, наверное, такое чтение противопоказано, авторы и сами предупреждают, что научности там и в помине нету. Меня, как гуманитария, это не напрягало, а развлекало.

Философская «начинка», наоборот, никакого впечатления не произвела: тема терпимости к тому, «кто-совсем-не-человек-а-гораздо-лучше», в фантастике настолько не нова, что сказать здесь что-то оригинальное, наверное, уже невозможно. Авторы и решили проблему в совершенно типовом ключе. По-моему, они и не пытались соригинальничать. Да и не нужно это здесь.

Может понравилось бы больше, но все время раздражали какие-то мелочи. Вначале «царапало» механическое копирование целых абзацев из Конан-Дойля. Потом начали вылезать какие-то мелкие нестыковки: ну, скажем, Чехия вдруг попала на территорию Германии... И наконец, просто не могу себе представить ни Холмса с таким псевдонимом, ни Ватсона в такой роли.

А вот эпиграфы качественные, чуть ли не лучше всего остального. Хороший такой черный юмор. :mafia:

Ильдико и Аттила — определённо заколдованный сюжет. Вот уже третий роман я читаю на эту тему. Как и предыдущие, он... гм... далёк от совершенства.

Книга строится на сочетании Песни о Нибелунгах и реальной истории гуннов и бургундов. И увы, писательница провалила и то, и другое. От Нибелунгов здесь мало что осталось. Только нелепые байки Сигурда, которым никто не верит.

Что же касается реальной истории... Джоан Швейгарт берет историю разгрома бургундского королевства в Вормсе и создания нового государства в Сабаудии (современная Савойя). Бургундская принцесса Гудрун отождествляется здесь с Ильдико — последней женой Аттилы. Конечно, она мечтает отомстить за погибший Вормс и за все беды бургундов.

Заманчиво? О да!

Но все разбивается о неспособность писательницы представить себе жизнь в раннем средневековье. Сабаудия у неё — не типичное варварское королевство, достаточно сильное для того, чтобы стать союзником Рима. О нет, это какая-то лесная заимка, где королевская семья ютится в избушке. Есть, правда, ещё слуги, но госпожа Швейгарт не знает, для чего они. Всю домашнюю работу делают Гудрун и её мать. А со стола убирает Сигурд.

Ещё более странно выглядит жизнь в столице гуннов. Гудрун-Ильдико страдает тяжёлой бытовой инвалидностью. Если не отведут в купальню, будет зарастать грязью. Если не принесут еды, помрёт с голода. Вначале, правда, ее зачем-то запирают в хижине, не позволяя выходить. Но когда «карантин» снимают, поведение Гудрун не меняется. Лишь прожив у гуннов не один год (и без толку помяукав над пустой мисочкой день-другой), она наконец додумалась спросить, где шатёр с едой. Круглосуточная столовая действительно находится, причём в ней централизованно питается все население гуннской столицы. Не знаю уж, чем заняты женщины гуннов, но это не домашнее хозяйство. Наверное, если бы героиня догадалась поискать клининговую компанию, то нашла бы и её. А так живёт годами без уборки. Правда, и гунны тоже поскупились выделить невесте своего повелителя хотя бы одну служанку.

Невозможно понять Аттилу, пожелавшего жениться на непонятной бродяжке, грязной и в лохмотьях. Гунны не были фанатами гигиены, но всему же есть предел. Невозможно понять, как настолько беспомощное создание, как Гудрун, могло надеяться осуществить свою месть.

А мораль из этого такова: если вы разместите Макдональдс в шатре, то современный город в вашем романе не превратится в раннесредневековую кочевую столицу. Жаль хорошую тему.

…Сплесть из слов умела вязь

Складно и не медля

И по Магнусу звалась,

Агнес из Бурфедля.

Как, ну вот как австралийка могла написать настолько исландскую книгу? О, этот мрачный ледяной мир, в котором эльфы-аульвы, пожалуй, более реальны, чем датский король, который тогда правил Исландией.

Главная героиня — служанка Агнес Магнусдоттир — лицо историческое. Она жила в начале XIX века и была обвинена в убийстве своего хозяина. А дальше... дальше у закона возникли проблемы. Ведь Исландия начала XIX века — это такая невероятная глубинка, что нет там ни тюрем, ни палачей, ни подобных признаков цивилизации. И что делать с Агнес? Не придумали ничего лучшего, как поместить ее в дом местного старосты-амтмана. Можете себе представить радость всего добропорядочного семейства :) Ну, и чтобы позаботиться о душе бедной грешницы, к ней приставили младшего проповедника Тоути.

Дом амтмана так мал, что там нет отдельной комнаты, где Агнес могла бы исповедаться. Соответственно, Тоути и его подопечная просто устраиваются в общей комнате-бадстове. И она рассказывает ему и семье амтмана о своей жизни, от далекого детства до собственно убийства. События мы видим глазами Агнес, а можно ли ее назвать надежным рассказчиком? Заинтересованной в том, чтобы рассказывать чистую и неприкрашенную правду, ее не назовешь. «Складно и не медля» она сплетает сагу о собственной жизни, и сага эта, вполне возможно, из числа лживых.

Но тут уж каждый читатель может сам решить, насколько довериться героине.

Шона Маклин — профессиональный историк и более того, она хороший беллетрист. Первый роман ее серии о Дэниэле Сикере написан интересно и со знанием дела во всем, от подробностей повседневной жизни до международной политики Англии XVII в.

Мы попадаем в удивительно атмосферный Лондон времен протектората Оливера Кромвеля. Мрачные, грязные улицы и возвышающаяся над городом громада собора. Запах кофе в кофейне — аромат далеких странствий в постепенно глобализирующемся мире. Споры о политике, вечный надзор всех за всеми. У лорда-протектора много врагов. Сторонники изгнанного короля Карла, и непокорные шотландцы, и радикалы-левеллеры. Главный герой, Дамиан Сикер, как раз и должен их всех выявлять, расшифровывать тайнопись, обезвреживать заговоры.

Шпионскую историю о покушении на Кромвеля обрамляет детективный сюжет. Один из доверенных людей лорда-протектора убит, и над телом застали смутьяна-левеллера Эллингворта. Казалось бы, все ясно. Или нет?

Большой плюс романа, с моей точки зрения, — это умение избежать навязших в зубах модных штампов. Нет чуть ли не обязательной в современном детективе извращенной жестокости. Все герои в здравом рассудке, и нет нужды прикрывать маньяком нелепые поступки персонажей. Да и зачем? Бурная история гражданских войн в Англии может обеспечить писателя любым количеством драматических сюжетных ходов, а Шона Маклин умеет использовать исторический материал. Итоговое впечатление самое приятное!

Некоторая вторичность ощущается сразу, окрашенная легкой ностальгией по первым шагам российского фэнтези. За плечом заглавного героя маячит тень Волкодава из рода Серых Псов. Вся тема с романтизацией богоборца явственно напоминает Тано Мелькора из «Черной книги Арды». Но, к чести Натальи Михайловой и Юлии Тулянской, на этой основе они создают свое, рассказывают совсем о другом и по-другому, чем предшественницы.

Это красивый мир, стоящий на самом краю Конца. Он уже обречен Вседержителем на погибель, а цветы все цветут, и в солнцестояние просыпаются в лесах земнородные — безобидная нечисть. Зато люди в преддверии Суда заметно дичают. Фанатизм уродует души даже неплохим вроде бы людям, таким, как богоизбранный князь Кресислав, — он и рад бы растить хлеб, но во имя Неба нивы необходимо палить. И вовсе раздолье прирожденным убийцам вроде рыцаря Клевена.

А вот что всего необычнее, что ни в какие тренды не вписывается: главные герои здесь — не короли, не рыцари, вообще не герои. Это те, на кого что в фэнтезийной, что в реальной истории смотрят, как на расходный материал. Мужичье! Людишки, которые почему-то хотят жить, обнимать любимых и укачивать детишек, даже несмотря на то, что Конец, Воля Всевышнего и еще много всяких громких слов с заглавной буквы. Между ними и войсками земных королей и Небесного Престола — только Яромир со своими вооруженными дрекольем крестьянами. Или сам Обитаемый мир?

Немецкий автор XIX века, перевод того же столетия, солидность в изложении гарантируется! Не надо только искать здесь сведений об эпохе Людовика XIV. У Брахфогеля выходит не столько историческая проза, сколько историческая фантазия. Автор не особенно утруждает себя фактурой. Собственно, по сравнению с его романом «Виконт де Бражелон» покажется достоверным, как научная монография.

Зато скандалы, интриги и расследования при дворе «короля-солнце» присутствуют в большом количестве. Тут и железная маска, и неожиданно всплывший двоюродный брат короля, который тоже мечтает о престоле, и фрондеры в плотном союзе с иезуитами. И Нинон де Ланкло, конечно! Людовик XIV, как ему и полагается, влюблен, но (спойлер!) не в Лавальер и даже в Монтеспан. Ну, а Мольер, который играет в сюжете не меньшую роль, чем Людовик, превращается из бродячего актера в гениального драматурга. Интриги любовные, политические и литературные описаны весьма живо, и это главное достоинство романа.

Людовик предстает неприятной личностью, не просто деспотом, но настоящим флюгером, которого легко убедить в чем угодно. Он предает всех окружающих — своего брата, Мольера, любимую женщину. Не скажу, чтобы мне так уж понравился и второй главный герой. Появляется Мольер в романе в довольно неприятной роли соглядатая за личной жизнью любовницы принца Конти и не становится более симпатичным в роли ревнивого мужа. Зато приключений много!

Мне кажется, книгу вполне можно посоветовать ценителям старомодных исторических романов.

«Драконье лето» хорошо уже тем, что в нем есть волшебная школа, но нет расплодившихся штампов. Ни плоских шуточек, ни романа с ректором. Общий антураж вообще совсем недурен. Потому что это не такой уж простой мир. Потому что здесь власть не избавляет от мелких унижений — любой крестьянин может спокойно купаться в реке, а могущественный маг или дракон не может. Магия огня, гаснущая от влаги, магия, которую можно уничтожить, просто заставив носителя постоянно жить у воды, — не самая банальная идея.

Зато персонажи... Честно говоря, их трудно различить, они все на одно лицо. Уставшие, немного растерянные, все в безнадежных поисках — кто ищет утраченную тонкую магию драконов, кто спасение от высокой воды, кто просто свое место в жизни. Все как на подбор грустны и сентиментальны. И это определенно перебор. Из-за этого местная «странная война» драконов с магами выглядит вдвойне странно. Враги, только что морившие друг друга в сырых подземельях или шантажировавшие угрозами любимой девушке, вдруг усаживаются на совместные посиделки с плюшками или обмениваются воспоминаниями о невозвратном детстве.

Но все-таки написано неплохо, грустная, несколько наивная сказка.

«Мы не герои мифов, но это ничего не меняет».

Две девушки прибывают в шотландскую глушь с промежутком в двести с чем-то лет. Кэрри пишет исторический роман. София, лишившись родителей, находит приют у своей родственницы-графини и оказывается втянута в заговор. Какая из двух интереснее? Конечно, первая.

Кэрри воплощала в себе то, что писательница действительно пережила. Живо чувствовалось, что она действительно пробиралась по шотландским горам в метель, воевала с печкой-«буржуйкой», кропотливо собирала сведения о якобитах и писала взахлеб. Эта часть была бы еще лучше, если бы автор не ввертывала этак ненавязчиво: я написала уже четыре бестселлера, и новый роман получается здорово, и т.п.

Нет, совсем не здорово. Этот самый роман — часть, связанная с Софией, — казался чуть фальшивым. Какие-то детали быта и поведения прямо кричали о том, что передо мной реконструкторы-любители, а не люди XVIII века. Почему-то современным авторам не даются ситуации общения, не допускающего панибратства. Как обращаются с Софией слуги в замке Слэйнс? Именно что панибратски, это в эпоху, когда побить слугу за провинность считалось в порядке вещей. Конюх даже не изволит встать, когда входит племянница и желанная гостья госпожи; горничной в голову не приходит сделать ей реверанс; и все дружно ей «тыкают». Мне все время казалось, что статус Софии в замке получается ниже плинтуса, и было очень странно, почему она сама и ее тетушка-графиня этого не замечают. С событийно-исторической стороной романа дело обстоит получше, все-таки историю неудачного вторжения Якова II в Шотландию («возвращение короля» — фальстарт) автор проработала.

Но общее впечатление все равно было не слишком. Любовная линия несколько вялая. А для исторического романа София — совершенно неподходящая героиня. Уж очень она далека от всех этих якобитских дел и слишком мало знает о том, что творится вокруг нее.

Баббьяно — обобщенный образ мелкого ренессансного государства, которых в Италии конца XV века было, что сорняков в огороде. Из тех, чью территорию можно накрыть носовым платком. Очень забавно наблюдать, как местные патриоты рассуждают о том, как Баббьяно станет могущественной державой, загонит победоносного Чезаре Борджиа в Ватикан и будет на равных разговаривать с настоящими великими странами, вроде Франции и Испании. И автор ведь постоянно держит за кадром единственно возможный вариант развития событий: Чезаре проглотит крошечное герцогство, едва заметив.

Герои, конечно, несколько стереотипны: толстый монах, шут, придворный щеголь, командир наемников и т.д. Резко, даже театрально противопоставлены друг другу герцог Баббьяно Джан-Мария и его кузен Франческо дель Фалько. Джан-Мария внешностью не вышел — Франческо красив, как рыцарь из романа. Джан-Мария жесток и туп — Франческо благороден и умен и т.д. И выглядело бы все это ужасно мелодраматично, если бы Франческо действительно не проявлял высокие умственные способности по мере развития сюжета, обеспечивая остроумные выходы из безнадежных ситуаций.

Что касается героини — что ж, прекрасных дам, бунтующих против немилого брака, в литературе сколько угодно. Они ухитряются пробраться даже на страницы современного ромфанта и янг-эдалта. Но не каждая от нежеланного жениха отбивается при помощи пушек! Вот тут — и с помощью незаменимого Франческо, конечно, — начинается по-настоящему интересная история маленького гарнизона, обороняющегося от много более сильных противников. И тогда уже не оторваться!

Стоит сказать и о стиле, которому явно уделено немало труда и внимания. Язык Сабатини в этом романе должен напоминать о ренессансной Италии не в меньшей мере, чем описания костюмов и детали политической обстановки. Писатель, особенно в начале книги, смело ломает жесткий английский синтаксис, превращая английские предложения в подобие свободно построенных итальянских. Это звучит красиво и экзотично: «From the valley, borne aloft on the wings of the evening breeze, rose faintly the tolling of an Angelus bell, and in a goat-herd's hut on the heights above stood six men...»

Ну, и пара слов о русском переводе. Делался он в 90-х, делался наспех. Все же переводчик проявил некоторую внимательность к тексту, что, конечно, делает ему честь. Например, главного героя в нескольких местах оригинала называют Паоло — видимо, такое имя он носил в черновиках, пока для него не нашлось более подходящее: Франческо, а потом кое-где забыли поправить. В русском переводе это авторское упущение исправлено. Общая канва событий в переводе воспроизведена точно, а вот нюансы упущены. Полностью убраны итальянские стихи. Часто сняты авторские характеристики действий. Вот небольшой пример:

At the last words he raised his eyes to Francesco's calm face. Then, without so much as a glance at the disappointed Gonzaga, he rose, and bowing again-a very courtier-he withdrew.

»...с последними словами он поднял глаза на спокойное лицо Франческо. А затем, не удостоив Гонзагу даже взглядом, встал, вновь поклонился и вышел из комнаты».

Разочарование Гонзаги, придворная элегантность поклона в русском тексте исчезли. Или вот еще:

Fortemani, too, was there, brazening out the morning's affair, which it almost seemed he must have forgotten, so self-possessed and mightily at his ease was he. He was of the kind with whom shame strikes never very deeply, and he ruffled it gaily there, among the women, rolling his fierce eyes to ogle them seductively, tossing his gaudy new cloak with a high-born disdain-gloriously conscious that it would not rend in the tossing, like the cloaks to which grim Circumstance had lately accustomed him-and strutting it like any cock upon a dunghill.

«Там же грелся на солнышке и Фортемани, пытаясь забыть выпавшие на его долю утренние переживания, пожирая глазами женщин и охорашиваясь, словно павлин».

Здесь и вовсе от абзаца оставили пару коротких предложений, опустив все психологические моменты, придающие персонажу глубину и колоритность. Зато, передавая сравнение, его из петуха на навозной куче повысили до павлина. Видимо, в качестве компенсации.

Роман вводит нас в маленький мирок замка Сломанный клык. Здесь сталкиваются магия таинственного леса Шелам и магия Солнечных жрецов. Сюда запросто заходит Дудочник, явно забредший из славного города Гаммельна. Здесь находит приют лесная ведьма Десси. И где-то на заднем плане маячит большая политика — коронация Кольскега Хардинга, закончившаяся хорошо подготовленным переворотом и приходом к власти новой династии Кельдингов. А еще есть аватары четырех богов, ищущие собственное место в мире.

Все, как я люблю, — медленно, атмосферно, со множеством отсылок и аллюзий.

«Боденштайн не брал трубку, Катрин была на приеме у стоматолога, а Кем уехал отмечать день рождения жены. Только она и ее личная жизнь не интересовали никого, раздраженно подумала Пия».

Это, если кто-то не понял, уголовная полиция Франкфурта расследует два убийства. Если бы автор доверила свое расследование любителям, было бы понятно. Но профессиональные полицейские? Само расследование идет в основном в форме традиционного опроса свидетелей, причем проводимого по принципу: «Он мне симпатичен, я ему верю», «Эта серая мышь наговорила целый короб лжи». Способов проверить информацию то ли нет, то ли никто не парится. А как они ищут пропавшего подозреваемого, который все это время лежит в больнице — совершенно официально, под собственным именем, — «ищут давно и не могут найти».

Нет, как детектив это катастрофа.

Как роман об отношениях между людьми, книга Неле Нойхаус более интересна и очень пессимистична. Здесь показано несколько семей, причем все проблемные, и все по-разному. Только у двух представителей старшего поколения есть что-то такое, что они не желают продать даже за 3 миллиона евро. Герои помоложе циничны, черствы, беспринципны — все, включая в конечном итоге симпатичного Оливера фон Боденштайна, которому пресловутые три миллиона очень даже застят белый свет. По честности и человеческому неравнодушию тоскует 16-летний Марк, но у него, бедного, психика не в порядке. В общем, грустно становится за общество, состоящее из таких вот людей.

А еще это роман об всемирном заговоре. Даешь очередное спасение мира, на сей раз от экологов и климатологов!

Представьте себе Татьяну Ларину лет через сорок после завершения романа. Прожила долгую жизнь, похоронила мужа, стала богомольной и о прежних мечтах вспоминает то ли с ностальгией, то ли с чувством вины.

Почти такова судьба автора «Сарасина-никки», разве что на ней вместо платья с завышенной талией — многослойное кимоно, а в руке вместо перышка — кисть, выводящая изящные иероглифы. Для полного сходства есть и Онегин, с которым героиня пару раз обменялась письмами. Мы так много знаем о ее внутреннем мире, но не знаем даже ее имени. Так она и осталась неясной тенью — предельно замкнутая, робкая, мечтательная. Наверное, такой она была и для своих современников. Она жила в мире книг, легенд и сновидений, она грезила о прекрасном принце — он будет посылать ей изысканные письма и навещать раз в год. Чуть ли не любое столкновение с реальностью превращалось в травматическое переживание — чего стоит хотя бы ее участие в придворном празднестве, где бедняжка пряталась за спиной знакомой дамы и была счастлива удрать в свою полузаброшенную усадьбу! Рядом с этой нежной фиалкой даже утонченная Сэй Сёнагон кажется олицетворением практичности и решительности.

И ее короткий дневник — поистине печальное очарование вещей, повесть о том, что не сбылось и не могло сбыться.

Кажется, этот роман не понравился бы его же собственной главной героине — она ведь не любит книги о чувствах. Но куда деваться, если в центре внимания писательницы — двое молодых людей и две девушки. Конечно, у каждого из них есть, чем занять мысли. Кэтрин помогает матери писать биографию своего деда — великого поэта. Мэри борется за женские права (ежедневно, с 10 до 18 часов). Денем занят какой-то не вполне очевидной работой, кажется, юридического свойства. Родни погружен в заумнейшие исследования в области английской литературы.

А все-таки чувства, тончайшие переливы переживаний — вот то, на чем они по-настоящему сосредоточены. Любовь ли это? А если любовь, то какого сорта?

И еще это долгая история погружения в себя. Герои не столько живут, сколько размышляют — о жизни и о себе — упорно, иногда иронично, и почти всегда отстраненно, словно пытаясь понять: что за незнакомец смотрит на меня из зеркала?

Не стоит ждать от этой книги ничего из того, что обещает аннотация. Здесь нет мистики: герою пару раз что-то пригрезилось, вот и все. И уж конечно, никаких погонь в духе «Кода да Винчи», так что никто не оглядывается в страхе через плечо.

На самом деле Басс пишет о психологических метаниях стареющего мужчины. Жена стареет, дети все меньше нуждаются в отце, бизнес идет по накатанной колее и почти не требует вмешательства. И чем тут заняться нашему герою? Неожиданная загадка пачки шифрованных писем — прямо-таки луч света в темном царстве.

Роман написан двадцать лет назад, но кажется, что этот срок следует по меньшей мере удвоить. Описанная Англия — совсем не та страна мультикультурализма и интернета, в которой живет современный писатель. В сезон ностальгии и осенней хандры эта особенность может считаться плюсом.

Вначале вообще все было здорово: тонко обрисованная психология персонажей, забавные мелочи обыденной жизни. И, конечно же, отнюдь не лишний элемент научного поиска и маячащей на горизонте страшной тайны того самого лорда Байрона.

Ох, каким же пшиком все обернулось! (Дальше спойлеры!)

На этом история для меня закончилась, но на самом деле она все тянулась и тянулась еще долго. Герой поселился в полуразрушенном неаполитанском палаццо вкушать «роскошь изгнания» — невероятно пресно и предсказуемо. Последние намеки на интригу давно исчезли, иронические наблюдения закончились, и осталась одна беспросветная скука.

Тогда роман на старый лад

Займет веселый мой закат.

Не муки тайные злодейства

Я грозно в нем изображу,

Но просто вам перескажу

Преданья русского семейства,

Любви пленительные сны

Да нравы нашей старины.

И вот — милый небольшой роман со всей прелестью сельской старины, написанный на закате жизни автора. Мы переносимся в идеализированную сельскую местность, где все друг друга знают, где воздух чист, а поступки естественны. Фабула одновременно незатейлива и переусложнена. Словно комедия ошибок, она построена на заблуждениях персонажей: все они думают друг о друге не то, что есть на самом деле. И в то же время на деле все очень просто, запутанные интриги распутываются с легкостью, которую обеспечивает рассказчик — старый адвокат Шантебель. Молодые влюбленные добросовестно ревнуют, зловещая мачеха все сильнее раскрывает свою злобную натуру, а старый Шантебель с удовольствием играет традиционную роль благородного отца. История рассказана очень просто, без всяких словесных завитушек и сюжетных украшений вроде таинственных подземелий или тайных обществ. Даже пресловутый замок Персмон — не готический замок, никаких зловещих загадок в нем не таится.

Можно ли сравнивать Жорж Санд с Пушкиным? Когда читала, мне вспоминалось то место из «Евгения Онегина», где Пушкин обещает «пересказать простые речи отца иль дяди старика». В «Замке Персмон» мы слышим именно «простые речи», «преданья» французского семейства, и именно это хорошо.

Главная героиня — Мари де Нив — очень похожа на прежних героинь Жорж Санд: Индиану, Консуэло, Лукрецию Флориани. Она добра, отважна и вовсе не склонна считаться с существующими в традиционном обществе ограничениями. Для нее довольно сознания собственной нравственной правоты, злые языки ее не беспокоят. Она вся — порыв к свободе, вся — протест против несправедливой жизни. Но если автор всегда на стороне Консуэло, то с Мари де Нив дело обстоит иначе. Она получает от старого адвоката суровую отповедь. «Когда понятия о человеческой чести настолько смутны, то лучше удалиться из общества и от общения с людьми. (...) Вам необходим наставник, чтобы объяснить вам требования приличий и руководить вашими поступками», — вот что слышит от него юная бунтарка. И писательница вполне с этим согласна. Заканчивается роман настоящим гимном патриархальной идиллии. А женщина? Что ж, женщине остается наслаждаться вполне викторианской ролью «ангела в доме»: «Мужчина благодаря развитию ума при лучшем образовании должен быть естественным руководителем женщины в практической жизни, но женщина своей чистотой, своей духовностью выше мужчины и должна поднимать его до своего уровня в нравственном отношении. В этом — ее стремление к равенству». Очень чувствуется, что жизнь охладила феминистские порывы Жорж Санд. Наверное, это естественно, но все же немного грустно.

Страна Маргуш — Маргиана — упоминается в знаменитой Бехистунской надписи царя Дария, но археологи нашли ее следы всего каких-то 40 лет назад. А поскольку это была советская археологическая экспедиция и результаты публиковались на русском языке, западное научное сообщество открытия не заметило. Лишь в 1990-х — 2000-х годах мир с изумлением обнаружил, что в пустынях южного Туркменистана и северного Афганистана некогда существовала цивилизация, не менее древняя и прекрасная, чем Месопотамия или Хараппа. Журналы вроде «Discover» даже научились находить своеобразную привлекательность в языколомном термине «Бактрийско-Маргианский археологический комплекс».

Но Вавилону, Шумеру, Ассирии посвящено множество книг, а Маргиана, от которой до нас не дошло эпических преданий и священных гимнов, все еще остается «белым пятном» на воображаемой литературной карте. Роман Галины Долгой — наверное, первая попытка создать историю о стране Маргуш.

Ее повествование в полной мере обладает прелестью экзотизма. Перед нами встают священные города в самом сердце смертоносной пустыни. Сверкают золотом украшения в прическе прекрасной жрицы. Белый верблюд ведет отчаявшихся беженцев через пески. Возникает удивительное чувство соприкосновения с давно угасшей жизнью.

Тщательная проработка фона, использование результатов раскопок выглядят очень привлекательно. К этому бы еще захватывающий сюжет — и роман был бы совсем хорош. Несмотря на наличие обязательных любовных страстей и чудесных спасений, мне не хватило здесь элемента непредсказуемости.

За рассказом чувствуется опыт Даля — этнографа и лингвиста. Недаром уже в самом начале приводится целых три синонима для обозначения кануна Нового года. :wink: Сюжет простенький и, похоже, позаимствован из какой-нибудь былички, прямо перенесенной из фольклора в литературу. Героиня занята традиционным святочным гаданьем, вот только явившийся к ней «суженый-ряженый» явно принадлежит к нечистой силе. Финал легко предсказать. Зато как виртуозно автор владеет словом! Великолепный язык делает «Авсень» одним из самых ярких рассказов в антологии «Святочные истории».

Первая мысль по прочтении: ну, и зачем было огород городить? Волшебные копья, висы Вратко, молитвы Бернара, даже битва богов непонятно, зачем понадобились.

Плюсы книги, на мой взгляд, сводятся к неплохому языку и знанию эпохи, что не компенсирует длинноты и бледность персонажей.

Единственным героем, вызвавшим какую-то симпатию, оказался Гарольд Годвинссон, и то скорее по детским воспоминаниям о Седрике Саксе, а может, по русской привычке сочувствовать побежденным. Вратко, напротив, раздражал своей привычкой задумываться в самые неподходящие моменты. В конце концов я решила, что с его стороны это изящная форма саботажа:

Мысль вторая: ох, как же все это затянуто! Злополучная битва при Гастингсе растягивается, как резина, в описание заливают столько «воды», что продраться через него становится трудновато.

Итог: пусть Вратко плывет хоть на Свальбард, хоть на Авалон, но без меня. Мое знакомство с серией на этом заканичвается.

Ого, какой разброс мнений! Что ж, присоединюсь к тем, кому эта безумная смесь немых фильмов, Веймарской республики и, конечно, вампирской тематики понравилась. И уж просто покорила базовая мысль автора: пять человек, сидящих в углу гастхауза (одного из них зовут Адольф!), страшнее любого носферату.

Право, жаль, что эта серия не попалась мне в 90-х годах, когда фэнтезийные походы туда-не-знаю-куда за тем-не-знаю-чем казались открытием, а не стандартным и предсказуемым чтивом. Данный квест добротно сваян и написан неплохим языком. Одна беда — ровно ничем не выделяется на фоне прочих.

Вначале впечатление было очень сильное. Яркий контраст волшебного города Тавлея, где дворцы названы именами звезд, и совсем не волшебного барака на золотом прииске. Героиня, которая сумела остаться человеком и среди бездушных интриг магов, и среди каторжного быта. Обаятельный гном Выдра... А в последней трети книги — рвотный рефлекс. Невнятно прописанный абсолютно ненатуральный главный герой. Концовка — смесь сентиментального сиропа с откровенной пошлостью. Великой любви не увидела — только великий трах.

Все у нее сложилось, все хорошо. Любящий муж, сын — родная кровиночка, «дикошарый» озорник (а ведь боялись: не выживет!). Что ж так бередит душу чужой звонок? И эта история, случившаяся, в сущности, не с ней, а с девчонкой Кузей? Очень лиричная, печальная повесть о непрожитой жизни, несложившейся любви.

Все вместе сильно напомнило «Отблески Этерны» в несколько упрощенном варианте. В обоих случаях — умирающая империя, внешние враги, сепаратистские движения плюс множество сюжетных линий, почти не включающих собственно фэнтезийных компонентов. Но мне кажется, что Камша лучше справилась с задачей. По крайней мере, у нее не найдешь такой очевидной сказки, как, например,