Вот написался тут экспромтик. Дублирую в авторской колонке.

Итак, кто же у нас, в фантастике, лучшие творцы миров? Попытаюсь дать аргументированный ответ. Не пинайте ногами, пожалуйста, если не выйдет. Пианист играет, как умеет.

Так, кто? Борис Иванов, придумавший 33+1 мир? (да нет, он совсем неплох)

Ник Перумов, выдающий на гора всё новые и новые фантазюшные сеттинги?

Пехов???!

Почему Толкин, как миротворец, придумавший всего один мир (+ лист работы Мелкина) выше их всех не то, что на голову, а так — на одну-две останкинских башни?

А дело в реальности мира. Нет, не в ощущении реальности, получаемом при чтении, а в _реальности_. И Средиземье Толкина просто-напросто стало общепризнанной современной мифологией. То есть чем-то таким, что стоит у истоков человеческого мировоззрения: тем бьющим у начала времён родником, откуда истекают история, поэзия… Тут вот несколько лет назад сравнивали Толкина с Мартином (последний и сам не против такого сравнения и любит подчеркнуть совпадение первых 3-х инициалов себя и Профессора). Но вот только герои Мартина живут лишь внутри его мира, а тот, в свою очередь, как утка в зайца, завёрнут в историю средневековой Англии. А дальше у Мартина лишь перманентная незаконченность, моральный релятивизм, и тщета дел людских:

цитата

Созидающий башню сорвётся,

Будет страшен стремительный лёт,

И на дне мирового колодца

Он безумье своё проклянёт.

Разрушающий будет раздавлен,

Опрокинут обломками плит,

И, Всевидящим Богом оставлен,

Он о муке своей возопит.

А ушедший в ночные пещеры

Или к заводям тихой реки

Повстречает свирепой пантеры

Наводящие ужас зрачки.

Не спасёшься от доли кровавой,

Что земным предназначила твердь.

Но молчи: несравненное право —

Самому выбирать свою смерть.

Обожаю Гумилёва (в отличие от Мартина) но есть ли в этом основа для миротворчества. Ведь недаром же не последний из миросозидателей Желязны начал процесс творения с «Розы для Экклезиаста», где тщете бытия, увековеченной в великолепной книге Екклизиаста он противопоставляет страсть и неповторимость танца? И пусть его миры, порой, и вправду отдают плоской гламурностью карточных королей и дам, но если порой нам кажется, что наш мир (как и все остальные) лишь отражения янтарного королевства, а в переплетении теней притаился таинственный Джек, который когда-то раскрутил (раскрутит, раскручивает сейчас) разделённую на день и ночь планету — он не так уж и плох.

Но продолжим наше более чем краткое путешествие по сотворённым мирам. Итак — миры братьев Стругацких…

цитата

Стояли звери,

Около двери,

В них стреляли,

Они умирали

Я не буду заниматься перечислениями и перекрёстным плетением, я не Бог весь какой стругацковед и стругацкофил — я отмечу лишь одно два свойства миров А.Б.С. — ощутимая, зримая странность и …рукотворность. Экстрактом странности будет конечно зона в «Пикнике на обочине» и шагнувшие из неё в наш мир, и во множество придуманных миров сталкеры, что же до второго, я просто скажу слово «прогрессор»…

Не могу не сказать об Урсуле ле Гуин. Нет, её Земноморье или ожерелье планет Ойкумены не заняли столь же неотъемлемого места в современном пантеоне, как примеры, приведённые мной выше. Это всё же система автономная. Но очень яркая, самодостаточная, живая. К примеру, здесь волшебство разлитое по полям планеты Роканнон стоит в основании той науки, которая связала планеты информационными ниточками ансиблей. Последнее слово, кстати, заняло своё прочное место если не в «общечеловеческом языке», то уж в словаре SF&F как минимум.

Можно говорить о более «локальных мирах», о Пратчетте, Кудрявцеве или сновидческом цикле Лавкрафта, представивших нам три вида сюрреалистического мира… Но «Шахразада прекращает дозволенные речи». Пора ведь и честь знать…