Пишу также по черновой самиздатовской версии, которую прочёл не без некоторого удовольствия, хотя приобретать полную окончательную версию и перечитывать скорее всего не буду (хотя — кто знает, да и автор — заинтересовала).

Мир, в который переместилась главная героиня, сильно отдаёт ностальгией по СССР, хотя скорее это постапокалипсис-light, и ностальгичность этого мира обоснована не всегда. Я вполне могу понять, почему «угроза исконников» (напрямую связанная с обыденностью присутствия тут попаданцев-параллельщиков и угрожающая целостноси здешних пространства-времени) «не разъединила, а сплотила людей, дала толчок науке, освоению космоса, вычистила наносную «пену» псевдокультуры», но вот почему при этом здесь, в 2017 году, устоялись «такие моды», которые героиня «не застала, ну или ребенком, так что даже не помнила, только в фильмах видела. Рубашки и пиджаки с широкими плечами, юбки с воланами, брюки, предназначенные для узкобедрых и длинноногих женщин. А еще яркая, крупная пластиковая бижутерия, прически с начесом, блестящая косметика, особенно синие и фиолетовые тени, темно-вишневая помада» — ответа нет.

Впрочем и то, что (возможно) автор понимает под псевдокультурой вызывает очень большие вопросы: «Максим Горький и Фёдор Достоевский находятся в разделе «Забытые авторы», зато одним из крупнейших писателей второй половины девятнадцатого — начала двадцатого веков был какой-то Виктор Михайлов… Никто здесь не знал Айзека Азимова, Артур Кларк и Рэй Бредбери оказались малоизвестными, зато огромной популярностью пользовались рассказы Шекли. Александра Беляева никогда не забывали, и его книги пусть не огромными, но всё же значительными тиражами выходили всё время, с перерывом лишь в годы войны. Стругацкие перестали писать в конце семидесятых, Кира Булычева вообще не было, ни под псевдонимом, ни под настоящим именем, зато Сергей Другаль считался одним из самых популярных писателей, до самой смерти» — это цитата из другого места, и возможно прямой связи с первой приведённой мной цитатой и нет, но осадочек-то остался.

Однако, несмотря на подобные неприятно цепляющие моменты, раздражения при чтении роман не вызывал, да и скучно мне не было, хотя на мир я и смотрел глазами главной героини Наты, которая в принципе, в силу своего характера, живёт в достаточно замкнутом мирке. И заметная часть интриги романа просходит как бы в стороне от неё (хотя и на её долю приключений хватает). Даже когда мир на самом деле открыт, и замкнутость не является объективным результатом очередной террористической атаки «исконников». Спасает текст та самая «мягкая ламповость» и достаточная нестандартность, да и попытка изобразить утопию — далеко небезинтересна… Хотя лично я бы на месте героини оказаться не хотел, не уверен, что мне этот мир не показался бы душной антиутопией (по, скажем так, культурным мотивам), но ей (и, вероятно, автору) описанная реальность — как раз в пору и за них обеих можно только порадоваться.

И да, это тоже одна из причин, по которой, возможно, стоит обратить внимание на книгу. Ведь если проза писалась с удовольствием, то часть этого удовольствия обычно передаётся и читателю.

ps. Перечитал лежащую в открытом доступе демоверсию и понял, что к книге ещё скорее всего вернусь. В основном — по последней озвученной мной причине, но и некоторые заложенные в ней идеи стоит ещё раз осмыслить. К тому ж начал читать следующий роман автора — «Три «Л»». Это своего рода продолжение этого, по крайней мере действие происходит в той же параллельной реальности спустя тридцать с небольшим лет. Судя по началу — вещь более зрелая и сильльная, чем эта. И да — книги Азимова там знают.

Хотя перекличка отзывов на фантлабе не приветствуется регламентом, не буду скрывать, что этот меня заставили написать несколько идущих подряд резко отрицательных реплик о данной классической, и, как мне казалось, более чем ясной, притче, новом взгляде на «Слезинку ребёнка» Ф. М. Достоевского. Кто-то ругает неких «либерастов», кто-то пытается вывести из рассказа «мораль сей басни», при этом написав, что ненавидит морализаторство, кто-то сетует на недостаточно глубокую философию…

Ах да, отдельно стоит отметить отзыв, где написано, что де это не фантастика, но спекуляция, причём слово это использовано в «советском» смысле (уголовное преступление в сфере купли-продажи), а не в исходном значении, как в названии speculative fiction. Именно так определил жанр, в котором он работает, маэстро Хайнлайн, причём описание его творческого метода, что характерно, совпадает с рецептами о том, как надо писать фантастику от братьев Стругацких или Олди. Но да, давайте остановимся на том, что этот рассказ спекуляция, то бишь — умозрение. То, что принёс вышеупомянутый мэтр фантастики (хотя на самом деле — как минимум Герберт Уэллс) в весёлый жанр про бластеры, звездолёты (мечи и посохи — как вариант) и, главное, дев в беде. Кто хочет про спасение девы в беде — проходите, вам не сюда…

На этом закончим лирическое отступление о жанрах и мэтрах, и вернёмся (пока) в Омелас. Что же делает в этом рассказе Урсула ле Гуин, о чём он? Ну да, повторюсь, мы ведь уже знаем простой ответ, о «слезинке ребёнка», это классическая моральная дилемма, описанная Достоевским в своём последнем романе. Там чем-то похожую притчу рассказывает Иван Карамазов, бросая в конце злые слова «потому от высшей гармонии совершенно отказываюсь», т.е. вроде бы тоже заявляя об уходе из Омеласа. Есть огромный соблазн приравнять притчу Ле Гуин к притче Карамазова, назвать её моральные искания вслед за исследователями Достоевского «люциферовым бунтом» (благо она к этому поводы даёт, с христианством у неё отношения, судя по её книгам, были сложные), приложить сверху томиком святого писания и закрыть тему.

Впрочем сегодня в плоть и кровь нашего народа (что бы не говорили нынешние идеологи русского мира и церковные иерархи) въелся не сколько «закон божий», сколько «моральный кодекс строителя коммунизма», и я вижу упрёки Ле Гуин скорее не в ереси, а в отказе от борьбы. «Зачем покидать Омелас, когда можно попытаться помочь плачущему ребёнку?» Ну и другой голос уже начинает звучать: «Да что от нас хочет, эта Урсула, не лишает ли она нас права на счастье?» Что-ж, вернёмся к тексту. В начале там рисуется несомненная утопия. Прекрасная и чувственная (и уже это отличает её от Карамазова, который говорит совсем о другом). Ле Гуин напоминает о том, что счастье — это замечательно, защищает право художника живописать счастье, её Омелас — место, где нет ни царей, ни рабов, люди интеллигентны и тонки, а миром — правят красивые чувства… («А мне приснилось: миром правит любовь, А мне приснилось: миром правит мечта… Я проснулся и понял — беда») Автор даёт читателю свободу выбора — мы можем, если «предпочитаем погорячее» подлить в неё немного дионисийского, оргиастического начала. Ну, так, чтобы стало похоже, к примеру, на «Чужака в стране чужой» помянутого выше Хайнлайна или ещё какую «хипповую библию». Можно даже добавить немного совершенно безопасного психоактивного вещества — друза («Сомы грамм — и нету драм»). Так, чтобы «Warm smell of colitas rising up through the air», если вы любите подобный запах, было, но не было никакого «We are all just prisoners here». Ведь Омелас — это никакой не «Отель 'Калифорния'». Но впрочем, люди здесь и так воодушевленны, и «я не думаю, что многим из них нужен друз», пишет леди Урсула.

И вот, когда пейзаж земного рая (или всё же сада земных наслаждений) почти лёг на холст, Ле Гуин и приглашает нас в тот подвал, где плачет ребёнок. Это не конкретная невинная жертва конкретного земного садиста, нет в Омеласе никаких садистов, и не о теодицее — ответственности Создателя за земные страдания говорит нам, в отличие от Ивана Карамазова Ле Гуин. Ребёнку действительно нельзя помочь, он слабоумен, возможно — от рождения. Мы можем выпустить его, и это облегчит его страдания, но уже сам вид его собьёт прекрасное воодушевление с жителей Омеласа (хотя все они и так знают о его существовании). Кто он? Кто этот «может быть, мальчик, может быть, девочка» что «выглядит лет на шесть но на самом деле ему почти десять» — и так, похоже, на протяжении жизни не одного поколения?

Тот, в ком сконцентрировался некий «первородный грех», чтобы мы под ним не понимали, тьма в нашей душе, неистребимое несовершенство мира? Омелас счастлив потому, что загнал всё своё несчастье в это страдающее существо? Автор не даёт ответа на этот вопрос, и не рисует ни одного бунтаря, который бы решился проверить, что станет со счастливым городом, если выпустить этого ребёнка наружу. Очень даже не исключено, что из него вырастет мистер Хайд, Нерон ну или по крайней мере Герострат.

Этот город — место, изначально нарисованное как воображаемое, недаром автор справшивает наc «Вы поверили? Вы приняли душой фестиваль, город, радость?» и предлагает добавлять или убавлять нам детали этого дивного нового мира по нашему вкусу — так вот, это Никогде населяют люди разумные, интеллигентные и сострадательные и никто из тех, кто не принял правил этой игры, условий этой дилеммы не проверяет, кто может вырасти из спрятанного в подвалах города (или всё же души?) несчастного, слабоумного ребёнка. Они не склонны к таким революционным экспериментам («настоящих буйных мало, вот и нету вожаков»).

Они просто покидают этот город, эту счастливую страну Эхо, место, где счастье дано всем и даром, а обиженный — только один. Не потому, что отвергают саму возможность счастья, нет… Просто они не готовы считать счастьем это <…несуществующее…> место, кстати — совершенно статичное, здесь всё также будет ежегодный фестиваль, прекрасный мальчик будет извлекать прекрасные звуки из своей флейты, а восхитетельно нагие юноши и девушки будут седлать грациозных коней. А есть ли здесь посудомоечные машины, как устроен городской транспорт, как силён на улицах головокружительный запах друза, и варят ли тут пиво — это, как заметила до того Ле Гуин, совсем-совсем не важно.

И пусть «То место, куда они идут, большинству из нас представить еще труднее, чем город счастья. Я не могу его описать. Возможно, такого места просто не существует. Но они, похоже, знают, куда идут. Те, кто покидают Омелас.»

И нет, я не буду ставить диагноз обществу, где, кажется, уже даже начали верить, что Омелас — это что-то хорошее, я не врач-орнитолог, вопрошающий «где твои крылья, которые так нравились мне»…

ps. Прочитать и обсудить чуть расширенный, снабжённый гиперссылками на аллюзии и отсылки, вариант этой рецензии-апологии можно в авторской колонке: https://fantlab.ru/blogarticle62157

Отличный политический триллер «ближнего прицела». Не восхищающий вершинами литературного стиля, однако ценный своим, я бы назвал это, мрачным оптимизмом.

Автор (профессиональный журналист) смотрит в ближайшее будущее, 70-е годы текущего столетия. Время, до которого вряд ли доживут многие из нашего поколения 40-50-летних, но имеют все шансы дожить наши дети. И предвидит он там успешное освоение термоядерной энергии и (наконец-то) начало заселения ближнего космоса. Вот только чтобы человечество сделало этот шаг из своей колыбели, с колыбелью должен был случится экологический коллапс, а людям пришлось вслушаться в «музыку» ангелов Апокалипсиса.

Землю вытащили из почти безнадёжной ситуации лунные «шахты», да только, за какие-то неполные 15 лет, на глазах у командира лунной станции Дэкерта — бывшего офицера, возненавидевшего войну, лунные колонисты, из спасителей человечества превращаются в винтики системы. Той самой системы, которая «готова на любое преступление ради 300% прибыли».

И вот преступление (первое из череды) совершено, и на маленьком и враждебном человеку шарике люди начинают с пугающей скоростью реализовывать планы по уничтожению себе подобных, планы, которые, если они выйдут из под контроля, и захлестнут новой мировой войну Землю, способные если не покончить с человечеством, то отбросить его на миллион лет назад, в новый каменный век.

Может ли один человек, не спасший когда-то своих подчинённых на «локальной» войне, не похожий ни на супермена, ни даже на архетипического гения сыска, за считанные часы переломить то, что люди привыкли называть «злой судьбой, обречённостью», то что заставляет людей уничтожать друг-друга не глядя на замершую на последней черте стрелку часов судного дня?

Автор отвечает (не думаю, что будет большим спойлером) — «да». Это очень мрачное «да», но это «да». Делай, что должно, и дай миру (ещё один) шанс. Что с того, что земля остаётся во власти дьявольских хищных инстинктов? Бог не умер — «просто его на Земле представляют себе совсем неправильно». И пусть Луна «оказалась чертовски близко к Земле», впереди — большой Космос. Пусть даже он ещё больше похож на Ад, чем изрытый кратерами пыльный камешек Луны…

Прочесть чуть более подробную версию этой минирецензии и обсудить её вы сможете в моей авторской колонке —

https://fantlab.ru/blogarticle61932

Попытка перелицевать (вывернув наизнанку) штампы современного российского фэнтези (попадец-«ботаник», школа магии, оказавшаяся колонией для несовершеннолетних диверсантов, a la «Сволочи» Кунина и т. п.). Впрочем не особо удачная — всё быстро возвращается на круги своя, и в итоге книга (явно предполагающая продолжение) оказывается краткой (роман и так не слишком объёмен, и из него определённо можно отжать ещё немало воды — по вместившимся событиям это скорее большой рассказ) историей

Впрочем и это — не так плохо, и будь это именно маленькая повесть (с чуть более чётко обозначенным финалом, не предполагающим обязательности продолжения), она бы заслуживала заметно большей оценки. Однако, увы, современный рынок фантастики у нас сподвигает авторов в подобных случаях воду как раз добавлять, а не убирать — это и проще, и выгодней. И да, сюжет предполагает то, что обозначено в нашем сюжетном классификаторе как «становление, взросление героя» а с ним тоже не всё хорошо. Герой скорее «прокачивается», чем взрослеет. Хотя отдам должное автору, поступки героя, ставшие этапами этой прокачки мотивированы психологически, а не внелитературными причинами, как, к примеру, в «среднем» LitRPG.

На всякий случай предупреждаю: отзыв написан по старой памяти, не уверен, что я возьмусь перечитывать цикл, он, в частности, ассоциируется у меня с тремя моими бывшими жёнами, любившими эти книги, а там многовато оборванного «по живому». Да и, всё же (как его не воспринимай, о чём — ниже) это книга для молодых людей, а я уже такой «молодой человек», у которого выросли взрослые дочь и сын. Но чем дальше, тем больше, с каждым прочитанным отзывом (положительным или отрицательным — неважно), после огромного разочарования от попытки ознакомится с аудиокнигой (кажется в исполнении Дениса Верового, во всяком случае именно это исполнение мне рекомендовала как минимум одна из жён), понимаю что люблю я Ехо «странною любовью», не так, как большинство [по]читателей…

Итак, люди (в том числе мои «бывшие», возможно, в какой-то мере, за исключением первой) читают цикл как чисто эскапистскую вещь о мечтателе-неудачнике, ставшем крутым «попаданцем» в вымышленную вселенную. Уютную, весёлую и юморную. Я же (обращая внимание скорей на полутона и детали) — странное отражение нашего мира в волшебном зеркале серебряного века. Поэтичное и жутковатое, как и положено. До мурашек на загривке. Хотя юмора там, конечно, тоже хватает. Да — это постмодернизм (и это отнюдь не комплимент), но как по мне — очень даже добротный.

События книги (хронологически, текст не вполне линеен) начинаются практически как «Заблудившийся трамвай» Гумилёва, Макс, вскочив на подножку ночного трамвая, покидает наш мир. И оказывается в ином, именуем «Ехо» (или, в ранней редакции — Эхо). В роли сотрудника «Тайного сыска». Коллеги-сыщики весело проводят время между делами в кофейне, за чашечкой… ой, не кофе, а камры. А Сэр Макс быстро становится, собственно, сэром и эдаким вершителем судеб мира… Собственно, вершителем и становится. Ну и т.д. и т.п.

Вот только я обратил внимание не на «крутость» протагониста, не на весёлые посиделки коллег, не на детективную интригу саму по себе, а на чудовищную (жуткую, я уже писал об этом) зыбкость окружающего его мира, да и некоторую потустороннесть его тоже (мы ведь помним о «гумилёвском» начале и о том, про что писал Николай Степанович, и сколько ему тогда оставалось жить). Даже грань между жизнью и смертью тут не всегда различима. «Книга огненных страниц» в этом плане особенно показательна, но отнюдь не она одна такая.

И могущество главного героя, это и ответственность за целостность окружающего его бытия. Он — это такой атлант, который буквально «держит небо». И как выясняется к концу книги, это самое его новое бытиё — мир откровенно воображаемый, и Макс Фрай разделяет эту ответственность со своими читателями, но вот книга «Мой Рагнарёк», где сэр Макс становится участником (недо)эсхатологического похода среди группы богов и героев уже мира нашего, говорит о том, что хрупкость и зыбкость, это не только об Ехо, и за нашу вселенную мы в ответе тоже…

Первое, что бросается в глаза, это несоответствие между аннотацией (да и заглавием) книги и её первыми главами (не считая пролога). Вместо обещанного клона Хогвартса мы (к счастью, ибо клон был бы неинтересен) видим почти обычную элитную школу и получаем возможность сопереживать вполне себе шекспировским страстям достаточно обычных элитных школьников. Кого-то с первых страниц может оттолкнуть откровенный снобизм, который, поначалу, отличает главного героя книги, кого-то — смутить некая спутанность гендерной идентификации, отличающая любовную линию книги… Впрочем, не влекущая за собой никаких перверсий, и, практически целиком позаимствованная опять же у Уильяма нашего Шекспира…

В общем, я даже не буду прятать под тегом спойлер тот с самого начала очевидный для мало-мальски внимательного читателя факт, что в книге описана зарождающая любовь шестнадцатилетнего мальчика к девочке-ровеснице, которую он, впрочем, до поры до времени и сам принимает за что-то куда более странное… Всё это написано весьма неплохим литературным языком, так-же стоит особо отметить ту тонкость, с которой показано проникновение реальности магической во вполне реальный Санкт-Петербург, так что до поры до времени жанр книги тяготеет скорей к магическому реализму, чем к фентези… Так что когда школа всё-таки оказывается чем-то вроде Хогвартса, ну, или скорее эдакого Дурмстранга

Как бы то ни было, роман я прочёл не без удовольствия, хотя я не уверен, что обещанная вторая книга, лишённая флёра загадочности и странности (по крайней мере в финале первого романа их уже нет) будет столь же хороша. Я так-же не уверен, что эта вторая книга — обязательна. Впрочем, чисто фэнтезийный сюжет только начинает раскручиваться и всё ещё способен удерживать интерес читателя. В том числе и мой интерес.

Одна из тех вещей, из-за которых мне сложно относится к Пелевину хорошо. Я понимаю, что он в как раз на книгах Кастанеды вырос, и блестяще соединил (кажется) «Дар Орла» с «Чайкой по имени Джонатан Ливингстон» в «Затворнике и Шестипалом», но всерьёз воспринимать «учение Дона Хуана» — помилуй Бог. И сравнивать сомнительные (и весьма косноязычные) «откровения» Карлоса Кастанеды с искренней хроникой нисхождения в ад Венички Ерофеева, написанной с почти гоголевской силой и иронией — более чем сомнительный комплимент последнему. «Москва-Петушки» — что угодно, но не гимн алкоголизму и не инструкция о том, как достичь просветления путём пития. Оно, конечно, из тех глубин нигилизма, куда поместил себя Пелевин, легко писать, что «у всех дорог, где бы они ни пролегали – в мокром осеннем Подмосковье или в горах вокруг пустыни Сонора, есть одна общая черта – все они ведут в никуда», но я в эти глубины не хочу.

Герой (достаточно неприятный, надо заметить, тип) большую часть времени (по крайней мере — свободного) времени занимается тем, что выпивает и закусывает, и первое отнюдь не добавляет его действиям (и так весьма бестолковым) разумности. Всё это происходит в бледно-усреднённом мире, до боли напоминающий некое LitRPG.

Ещё в книге есть дамы, который делятся на дам и дам но не вам (а кроме этого про них практически ничего в книге и нет) и представители спецслужб. А так-же студенты-подмастерья (двое) и дракон (один). Последний от хозяина отличим в основном по внешним признакам (крылья и чешуя) и совсем уж немереному успеху у дам, которые, в его случае, предсказуемо тоже крылатые и чешуйчатые. Первые — ну тоже в общем на шефа похожи, просто в фокусе внимания не находятся. Ну и кредит у одной достаточно неприятной по сути своей конторы они не брали.

По отношению к дамам наш герой достаточно благороден. Ну, или по крайней мере благодарен. Что отнюдь не мешает ему тянуть их вслед за собой в крупные неприятности. Ну, или наоборот, следовать самому…

Всё вышеописанное и доводит нашего героя до предсказуемого цугу… На самом деле нет, не до него, тем более что с местной «ментовской крышей» у нашего магического бизнесмена вышло неплохо. А что вышло неплохо у автора, так это довольно хитрый изгиб сюжета, где как и первоначальные успехи, так и последующие неудачи — суть разные ветви от одного корня.

Читать продолжение не стал бы (а его, кажется, и нет):

ps. Впрочем есть и четвёртый вариант. На СамИздате автора есть ещё небольшой фрагмент текста, где главный герой отверг предложенную драконом явную авантюру и устроился на работу скромным деревенски магом. Там он его и оставил и никто не мешает предположить, что Данил так и останется скромным профессионалом и пожелать ему в этом удачи.

Я не Станиславский — я верю. Верю что глава российской спецслужбы генерал-аншеф Ушаков и приближённый к трону лейб-гвардии полковник Бирон-младший не только слушают, чуть не заглядывая в рот, простого (пусть и отличившегося) гвардейца, дослужившегося до сержанта, но Ушаков ещё и делится с ним своими источниками информации. Ага, даже не зная, что тот попаданец. Мы же знаем, что при переходе через пространственно-временной портал на очередного представителя мелкой офисной живности навешивается как минимум постоянный баф +99 к харизме (увеличение интеллекта и физических показателей — по вкусу). Ну у всех же так бывает. А как украшает повествование конспект очередного фантлабовского обсуждения «нужна ли в романе философия» в беседе с редактором Санкт-Петербургской газеты, где гвардии попаданец печатает роман-фельетон в жанре любовно-боевого реалистического фэнтези про гномов. Пространные рассуждения автора о том, как нам обустроить Россию, чем армяне лучше чем грузи… ой, немцы лучше, чем англичане и т.д. и т.п. — это тоже несравненная авторская находка. И что, как не пафос способно сделать эти рассуждения ещё увлекательней.

Если бы не переизбыток всех этих «несомненных достоинств», получился бы довольно увлекательная вещица про очередного «нашего в прошлом». Вряд-ли выдающаяся, но вполне читаемая. Ключевая идея о том, стабильность государству полезней увлекательной череды дворцовых переворотов может и не бесспорна, но по крайней мере не вызывает отвращения. Но, увы, в романе наблюдается явный перебор «украшений» подобных тем, на которые я обратил внимание в первом абзаце.

ps. Однако, поскольку ближе к концу первого романа стало получше, продолжение всё же попробую прочесть.

pps. Попробовал. Всё тот же спектакль «игра в одни ворота» в постановке театра теней.

И да. В порядке конструктивной критики приведу один пример, относящийся к финальной части первого романа. Главный герой сотоварищи едет для выполнения некоей гм... специальной миссии в находящуюся на территории Речи Посполитой деревню русских староверов. Идёт достаточно длинное и подробное описание истории русского раскола, староверческих поселений в Польше и т.д. и т.п. Повествование идёт от первого лица, то есть это вроде нам рассказывает главный герой. Откуда он это узнал? Прочитал и запомнил, пока работал менеджером по продажам? Разузнал, расспрашивая у людей? Нет ответа. Просто идёт длинная вставка текста a la Википедия чуть разбавленная собственными рассуждениями. Другой (как я уже заметил выше) сюжетообразующий блок сведений герой получает от Ушакова. Всё бы ничего — но это не те сведения, которые глава спецслужбы без крайней нужды раскрывает перед своими подчинёнными… Ну и так о всём: нелогично, нереалистично, серо и безэмоционально. Просветы случаются — но редко.

Никакого сравнения с описывающими примерно ту же эпоху «Жизнью и деяния графа Александра Читтано» Константина Радова (кстати, прекрасно обошедшегося без попаданца и послезнания) или (пусть и написанной похуже, и в чём-то даже кощунственной — наш современник вселяется ни много, ни мало — в Михайло Ломоносова) тетралогии «Цель неизвестна» Марика Лёрнера. Правда герой первого цикла занимается наукой, войной, бизнесом — но вообще никак не лезет в дела придворные (регулярно оказываясь в опале). А второй видит спасение от череды дворцовых переворот в воспитании «правильной» наследницы (не Елизаветы Петровны), а не только улучшении организации охраны Е.И.В. И у того, и у другого хватает рассуждений об эпохе, но там авторы не пытаются вывалить на голову читателя всё, что они думают об истории России в XVII-XVIII веках (не преминув упомянуть и XXI) не задумываясь, как их рассуждения согласуются с сюжетом, личностью главного героя и вообще. Ну и второстепенные герои там — живые, а не безликие болванчики.

На первый взгляд новый цикл Валерия Елманова кажется неким возвращением к «Обречённому веку», хотя времена взяты и несколько более поздние — Орда уже пришла. Время между Александром Невским и Иваном Калитой, московский князь — внук первого и старший брат второго выглядит отнюдь не добром, и герои-попаданцы, как обычно, мечтают объединить Русь как-то иначе, чем это было на самом деле… Ушёл правда тот надрыв, который отличал первые книги, когда нынешний мир виделся автору стоящим на краю гибели, а Русь-Россия — местом где злой жребий можно было переиграть. Не в настоящем, так хоть в прошлом. Но что же пришло взамен?

Учителя истории сменили два милиционера подчёркнуто неславянского происхождения и наружности (один — наполовину калмык, другой — потомок испанского революционера, эмигрировавший в СССР — момент вроде как сюжетообразующий, но использован явно не весь его потенциал). Место отчаянной веры, что всё плохо, но могло бы сложиться как-то иначе, заняли попытки пошутить и невероятное нагромождение приключений, где тебе и прекрасная литовская жрица, и проклятое золото тамплиеров и гамельнский крысолов — знакомец Роджера Бэкона и прочая, прочая, прочая… Герои мотаются между Тверским, Литовским и Галицко-Волынским княжеством, один из них сыплет одесскими жаргонизмами в абсолютно неестественной концентрации (за что автор ещё и в конце каждой книги благодарит некоего Геннадия Бея), добавляя несмешными шуточками про укров и гейропу (и вообще ведёт себя как законченный Евгений Петросян), а достойная альтернатива Москве как-то всё не находится… При этом велеречивый одесский испанец ездит по ушам инквизиторам так, как будто это не хитрые работники знаменитой церковной спецслужбы с высшим католическим образованием, а простофили из анекдотов, и простота их достигает абсолютно эпического масштаба. Всё это делает елмановскую Русь (Великуя, Малыя и Белыя), которая и в Обречённом веке то не страдала избытком аутентичности, совсем уж пародией, сравнимой с «бессмертными» произведениями Юрия, прости Господи, Никитина (и ещё неизвестно — что хуже).

Все эти турусы на колёсах занимают большую часть двух книг, и только ближе к концу автор вспомнил, что герои, собственно, заявлены как сыщики и даёт им соответствующее дело. Заодно наконец-таки выбрав будущую альтернативную столицу Руси, всё-таки остановив свой выбор на Твери.

ps. А вместе с тем серия «Эффект стрекозы» про Фёдора Борисовича Годунова совсем не плоха и всё ещё не закончена. Хотя седьмая книга, насколько я знаю, так и не издана, серия всё-ещё интересна, и новый поворот сюжета, заложенный в шестую книгу далеко не исчерпан…

Я в своё время не без удовольствия прочитал первую книгу звягинцевского «Одиссея…», изданную в начале 1990-х. По тем временам это было достаточно свежо, но читать многочисленные продолжения ни малейшего желания не возникло. Битва сверхцивилизаций, полем которого становится ветвящийся мультиверсум изрядно отдавала дешёвым конспирологическим романом (так и не переросшего в «высокую» криптоисторию) ну и ощущение что, цитируя Высоцкого, «здесь миллион меняют по рублю» возникало более чем отчетливо.

Но прошло (страшно подумать) около четверти века, жанр альтистории показал, что самое дно всегда ниже, чем вам казалось вчера, и вот я где-то увидел отзыв, где хвалят этот роман. Да и тут его назвали одним из лучших романом русской фантастики 90-х. «А может и правда» подумал я, и ведь не плоха была фантастика девяностых…

Но нет, чуда не случилось. Щёлкнули триггеры, в личность подготовленного «на убой» наркома вмешался «суперменистый» герой Одиссея и он находит в себе волю, силы и способы противостоять системе — что могут рядовые НКВДШники против хорошо подготовленного «Джеймса Бонда»?.. Его жена-артистка вновь видит рядом с собой сильного самца и в их семью возвращается страсть. Да и всё остальное действо — столь же физиологично. Превратившись из слуги режима во врага режима нарком Шестаков резко приобретает новый взгляд на идущие через его руки миллионы, и у него появляется чудная мысль, что золото партии будет лучше смотреться, положенное на его личный счёт, а не потраченное на оружие для интербригад (как подсказывает ему послезнание — дело безнадежное).

Цель выжить сменяется целью хапнуть. Сюжет, конечно, актуальный, уж для 90-х то годов — более чем, но ни малейшего сочувствия такой протагонист не вызывает. «…Ворюга мне милей, чем кровопийца…» — крайне сомнительная моральная дилемма… «…Деньги, деньги, дребеденьги, позабыв покой и лень, делай деньги, дребеденьги — остальное всё дребебедень…», да?

Вывод, что выбор между ворюгой и кровопийцей решается только в пользу инопланетного вмешательства я принимать не могу и не хочу. Его конечно можно трактовать в метафорическом (и метафизическом) смысле, что-де «нет правды на земле», но уфологическая трактовка «выше» меня не устраивает. Совсем.

ps. А вместе с тем реальную альтернативу предложил ниже один из лаборантов. Страна — большая, а паспортный контроль и слегка неповоротливую (пусть и более, чем грозную) махину НКВД вполне можно обойти. У того же Солженицына в «Архипелаге…» была рассказана история молодого человека, успешно избежавшего первого ареста и спокойно жившего по поддельным документам, пока он не потерял осторожность, и не сунулся с ними поступать в столичный ВУЗ.

Рассказ действительно требует вдумчивого чтения и делать это лучше глазами, не торопясь и прилагая усилия (в виде аудиокниги хорошо слушать романы с линейным сюжетом, а не высококонцентирированные рассказы, где каждое слово — не просто так). Так одно предложение — «Петер Хенкен, молодой палач, только что окончивший своё обучение» обозначит начало ключевого для понимание сюжета флэшбека.

Итак — перед матушкой Небб герой исполнил приговор 99 раз, и в соответствии с обычаем, его меч был похоронен. Палач сказал, что не сможет работать другим мечом, и был приглашён другой — мучающий приговорённых своей неумелой работой. При этом шут говорит, что его голова была сотой, и пеняет, что палач искалечил его тело и жизнь. На что палач отвечает, что его кровь благословила меч, и если бы Ханс Вурст не стал шутом, он бы стал преступником и кончил свою жизнь на плахе.

И вот старого палача позвали снова, и он приходит всё с тем же, почётно похороненным мечом. Где же он его взял? А догадайтесь, где можно взять что-то, прилюдно зарытое в землю? Народ ропщет. Но шут, чья шея — единственная, познакомившаяся с мечом палача не по приговору (и единственный выживший), отвлекает толпу, готовую уже забросать нарушившего обычай палача камнями криком, что меч не проклят, но «Благословен! Благословен! Кровью невинного младенца благословен!» и нехитрым представлением в стиле «замри, умри, воскресни».

А потом и сама старушка, всё равно приговорённая, просит смерти быстрой и профессионально исполненной, ей-то уж точно лишние мучения ни к чему. И народ вновь поверил, что меч именно благославлён, а не проклят

И только два изгоя, шут и палач, жертва и изувер, знают, что меч на самом деле проклЯтый и прОклятый…

ps. Автор всё-же перестаралась, отжимая «воду» и до смысла приходится буквально догрызаться — лишь это помешало поставить мне более высокий балл. Потому, что когда этот смысл перед тобой всё же открывается — он буквально ошарашивает, и уж в банальный «стокгольмский синдром» эта мощная притча о природе власти и общества явно не вписывается. Хотя в слишком разжёванном виде это бы тоже не сработало…

Это даже забавно — как по разному можно обыграть похожую вроде альтисторическую идею — благотворного для России/СССР союза большевиков и Николая II Романова. Предельно интеллигентный роман шестидесятилетнего киносценариста, поэта и прозаика Юрия Арабова «Столкновение с бабочкой» и Земляной и Орлов в роли, так сказать, «молодой шпаны» (хотя на самом деле эти «молодые талантливые авторы» не так уж и молоды и младше Юрия Николаевича лишь на какое-то десятилетие). Нет, идея достаточно безумная, чтобы и там, и там повествование было весьма фантасмагоричным и балансировало на грани между самопародией и мечтой… Вот только мечты уж очень какие-то разные.

Арабов честно предупредил, что будет описывать немного других, лучше, чем в жизни, Ленина и Николая. Троцкий, выступивший в роли этакого команданте Че — тоже, видимо, несколько другой. Сталина сделать добрей, человечней (да и чего уж там — умнее) у Арабова (в отличие от Вячеслава Рыбакова) рука не поднялась и он расстрелял его в Екатеринбурге как участника заговора против Ленина, организованного Свердловым (что показалось мне, далеко не сталинисту, более чем спорным моментом, но — воля автора). Характерно, что описывая этот альтернативный екатеринбургский расстрел, вовсе не детей и юных девушек, Арабов нарисовал его делом злым и тёмным, и его Имре Надь в нём участвовать отказался.

Но мы сейчас не о романе Арабова, а о дилогии озаглавленной «Отморозки» (скорее всего, написанной как ответ Арабову, благо, вышла спустя три года после «Столкновения»). Собственно этим заглавием всё и сказано. Я даже не буду специально останавливаться на том, что протагонисты романа — двое типичных мартисьюшных попаданца, плюс одна Мэри Сью, нашедшаяся позже. На заимствования поэтических шедевров Константина Симонова и других стихотворцев из будущего тоже сетовать не буду. Эти то неприятности в общем были обещаны аннотацией и их пережить как раз таки можно…

Но на этот раз герои-попаданцы, кажется, впитали всё инферно XX века — льют кровь, словно водицу, не писаны им законы ни божеские, ни человеческие («если для спасения жизни вашего солдата нужно будет ударить беременную женщину в живот, что вы сделаете?»), возомнившие себя этакими «сверхчеловеками по Ницше» — судьями и палачами погрязшего в жажде наживы любой ценой века, и обещающие решить вопрос весьма радикально. «Будет обрыв у моря и два пулемёта… Потому что один перегреется»… Да, «товарищ Землячка» и Бела Кун в Крыму именно это и устроили, но от такого «Солнца мёртвых», кажется, обалдели даже дававшие им полномочия «вожди», а наши бравые-попаданцы — объекты любви великих княжон, которым смотрят в рот и члены императорской фамилии и товарищ Сталин вместе с примкнувшим к нему товарищем Лениным — судя по подзаголовку второго романа, ни больше, ни меньше — новый эталон настоящего человека. Ах да, они (или авторы) считают, что на этот-то раз они направят красный террор, увитый георгиевской ленточкой на ИСТИННЫХ врагов. В которые записали англо-саксонских масонов (справедливости ради, практически без приставки жидо- — одесский еврей, срисованный у Бабеля, ходит в ближайших сподвижниках наших революционеров).

Уйди, уйди призрак Пол Пота — кто тебя звал, окаянного…

Впрочем к середине второго тома до одного из героев (или соавторов) всё-же дошло, что создание мощной ОПГ в георгиевских погонах — это что-то не то. Второй соглашается с ним, что де создателей такой личной гвардии любое государство в конце-концов расстреляет (иные моральные максимы наших übermenschей не волнуют). Какие же выводы следуют из этого? «Просто начнём из этой банды убийц снова солдат делать. Вот завтра же и начнём, верно». Вот так всё просто. Три военных года, пользуясь послезнанием собирали всех подвернувшихся под руку будущих военноначальников, начиная с Василия Ивановича Чапаева, приучали звать командира атаманом и расширяли их окно Овертона в сторону беспредела (шуточки одного из попаданцев про каннибализм, правда, оставались только мерой психологического воздействия на пленных, но в каждой шутке…) а потом, прямо таки с утра…

Верите или нет?

В феврале этого года Анатолий Фёдорович опубликовал у себя в «самиздате» первую часть книги, а весной за ней последовала и заключительная — вторая.

Как и большинство книг Дроздова новый роман написан в жанре «попаданчества» — на этот раз герой романа — писатель и журналист Сергей Самец — явное alter ego автора, во всяком случае он щедро поделился с ним деталями своей биографии. Постаревщий и спившийся на фоне полного разлада в личной жизни и глубокого творческого кризиса Сергей умирает от сердечного приступа и получает обратный билет в молодость — возможность взять реванш, переиграть свою жизнь а заодно, насколько это возможно, спасти СССР. Ну тут уж, как говорится, если бы молодость знала, если бы старость могла, и отнюдь не бесталанный Сергей, активно заимствуя у себя же из будущего, целенаправленно идёт к писательскому успеху. Закончив первую повесть он знакомится со студенткой филфака — редактором от Бога, а заодно и носительницей звучной и необычной фамилии Девойно, которая сначала становится его творческим псевдонимом, а после свадьбы — и фамилией по паспорту...

Как уже было сказано, на фоне «вторчества» о стандартных попаданцах-плагиаторах любая книга Дроздова — шедевр. Эта тоже. Его писатель если у кого-то книги и заимствует — так у самого себя, хотя на европейском книжном рынке закрепляется, использовав общую схему одной суперпопулярной в последние двадцать лет книги, породившей множество подражателей-клонов. Вот конце первой части книги Сергей всё же решает, что ничего страшного не случится, если он опубликует один такой клон до оригинала, отхватив для себя маленький кусочек будущей славы и гонораров одной знаменитой английской писательницы

Надо заметить что целенаправленно просчитывающий свой успех герой — «квартиру, машину, мировую славу» и, по большому счёту, всё в своей жизни подчиняющий этой цели — в какой-то момент начинает вызывать определённое раздражение.

Однако во второй начинаем несколько другая история: достигнув в новой жизни всего, что прошло мимо него в прошлой жизни, те дела, которые Сергей начинает просто чтобы отблагодарить достойного благодарности человека становятся первым шагом на пути, изменившем к лучшему судьбу страны. И хотя попытка прямого выхода на человека власти в силу злой насмешки судьбы у него проваливается, герой всё же меняет то, что может изменить. Начиная с самого главного — с себя. И когда в финале, на изломе времён Сергей оказывается перед жёстким выбором — он делает его правильно.

Можно конечно критиковать этот самый финал за скомканость, упрощение исторической правды и так далее, и тому подобное, но не забываем, что мы видим события глазами Сергея — журналиста, публициста — но не политика. И он не нашёптывает на ухо сильным мира сего куда проложить единственно правильный путь. Он просто делает то, что должен делать. Так почему бы не предположить, что оказавшийся рядом с делами власти, в том месте и времени, где творится история, честный и умный человек способен помочь войти в «новый поворот» не сорвавшись в пропасть?

Ну и напоследок ещё про аллюзии и параллели. Автор предыдущего отзыва уже сравнил эту книгу с гуляющего по самиздату «Режимом бога» некоего СКС. Надо сказать, что это самый «Режим бога» — прямое обращение к сюжетам Геннадия Марченко («Музыкант», «Перезагрузка. Обратно в СССР» et cetera). Скрывающийся за псевдонимом СКС своих корней особо и не скрывает и когда его главный герой ищет в Яндексе ответ на вопрос «Как спасти СССР», он отмечает среди потока попаданцев именно что-то из Марченко и «Квинта Лициния» Королюка (не называя напрямую, но не узнать сложно). Так вот, после публикации первой части «Реваншиста» особо «бдительные» читатели нашли определённое сходство с опубликованной на СИ Перезагрузкой Геннадия Марченко, благо и имя у главных героев обеих повестей одинаковое. Хотя тут если какое-то влияние и было — то от противного. Поскольку сам Марченко — попросту не умеет писать, впрочем, как и его герой, который ворует тексты у кого попало — Пикуля, Астафьева, Булычёва, Вейера, Акунина... При этом учит Тарковского снимать кино (что характерно — про «марсианина») и, начиная с определённого момента — пишет предназначенные для руководителей СССР трактаты про как нам обустроить страну, в промежутках разъясняя тем, что он нет, не плагиатор... В общем, что называется, почувствуйте разницу…

Ну что же, раз уж книга издана и на неё даже есть условно положительные отзывы, вставлю я и свои три копейки. Начало первой книги встречает нас стилизованной, кажется, под лауреата сталинской премии Бабаевского сценкой из жизни белорусского первого секретаря Машерова. Как по мне, Бабаевский русским литературным владел лучше, но да ладно, на фоне «я Поселягин — я поселяю» это, наверное, хотя бы свежо и оригинально.

Далее начинается основная история: провинциальный школьный учитель, обследуя с учениками подвалы старого города случайно проваливается в прошлое, прибивается к заведующей местным магазином… Всё это читается довольно живо, и если бы не напоминало (порой — до боли) пересказ телеверсии «Географа…» Алексея Иванова плавно переходящий в пересказ опять же телеверсии «Синдрома Феникса» Слаповского, то было бы даже хорошо.

Ну а дальше у героя обнаруживается заряженная книжками планшетка-читалка и он (как и все прочие герои Геннадия Марченко) твёрдо встаёт на путь плагиата. Автор, вы серьёзно? Вы серьёзно полагаете, что при живых Пикуле и Астафьеве можно абсолютно безнаказанно выдавать на гора их поздние вещи перемешивая это со ставшим бестселлером по принципу «на безрыбье» абсолютно графоманским «Марсианином» Вейера? Вы не думали, что при живых-то Азимове, Хайнлайне, Кларке, Леме и Стругацких последнего ждёт «успех» «Гриады» Колпакова (вот уж «писатель, опередивший своё время», его бы молодого и верящего в свои силы — да в 90-е, вполне бы успешным стал бы)?. А ведь Марченко ещё и заставит заинтересоваться оным Марсианином не кого нибудь, а Тарковского (это ж каким литературным безвкусием надо обладать, чтобы не понимать принципиальную разницу между данным опусом и шедеврами Лема и Стругацких?). А ведь во второй книге наш Сергей Губернский ещё и начнёт учить Андрея Арсеньевича, как снимать кино… Впрочем скажем ему спасибо уже за то, что он не учит петь Высоцкого, а ведь мог бы: своя рука — владыка.

Отдельно — несколько слов о языке. Наверное, если сравнивать с той волной откровенного трэша, который захлестнул наш не самый живой книжный рынок (вот уж где зомби-апокалипсис), «активный словарный запас: чуть выше среднего» и «cредняя длина предложения: гораздо ниже среднего» небезнадёжного в плане языка автора сойдут за качество, хотя когда я читал это на «Самиздате» глаз регулярно спотыкался о грубые стилистические ошибки, впрочем, не исключаю, что над финальной версии мог поработать приличный редактор (хотя о чём это я, вот передо мной «пиратка» вроде-бы уже изданного варианта, а вот фраза «Да он ещё _Жиглова_ не сыграл!»). Это не стоило бы отдельного упоминания, если бы автор не рассказывал, как его герой (более-менее alter ego, тем более что modus operandi главного героя Г. Марченко от цикла к циклу не меняется) «адаптирует» чужие книги. Хотя, справедивости ради и Александра Меленьтевича Волкова выдающимся мастером слова и стиля назвать сложно, а в первой книге Марченко мотив «я не плагиатор, я книги улучшаю» ещё не становится навязчивым…

В общем самая большая проблема с этой книгой даже не в моральной оценке действий героя, о которой уже упомянул «предыдущий оратор». Самая большая проблема — в достоверности. Даже если молитва «дай мне Боже, чтобы классик был не раньше, а потом» окажется услышана, сложно представить, что место оного классика без всяких проблем займёт человек, ничего общего с этим классиком не имеющий, а просто передирающий тексты из будущего. А по мере развития сюжета цикла все эти проблемы только усугубляются, вторая книга предсказуемо оказывается хуже первой, а третья же практически достигает дна…

В заключение не могу не сказать, что у этого романа есть своего рода альтернатива. Уж не знаю специально ли Анатолий Дроздов переписывал Геннадия Марченко, или, когда неплохой беллетрист Дроздов, нередко обращающийся к «попаданческим» сюжетам решил написать про возвращение в советскую молодость своего alter ego, просто случайно совпали некоторые моменты сюжета (в том числе имя героя — Сергей), но когда он начал выкладывать на samlib'е своего «Реваншиста» некоторые завсегдатаи этого ресурса обвинили Анатолия Фёдоровича в воровстве чужих идей. Хотя идеи, как раз, носятся в воздухе, а прямых совпадений у Дроздова с Марченко в общем-то и нет. В том числе нет и совпадения в главном — дроздовский Сергей прямым плагиатом не занимается и по большей части выдаёт на гора свои-же (точнее Дроздова) книги из девяностых-двухтысячных. Ну и результат у Дроздова оказался куда более правдоподобным и приятным для чтения….

Как можно в 2017 описать наших ребят (в данном случае — студентов с военкафедры) попавших на Великую Отечественную, и при этом не вляпаться в трясину избитых до полного бесчувствия сюжетов и заодно полностью обойти проблему послезнания и «командирской башенки» Т-34? Кисличкин не первым ответил на этот вопрос «отправить героев в другой мир, на другую Великую Отечественную, где, кстати, претензии врага на принадлежность к высшей расе даже имеют под собой какие-то основания», до него был как минимум Аркадий Степной со своим «Путём безнадёжного», но да — такой ответ всё ещё достаточно свеж.

Мир, в который попали герои романа вполне похож на нашу середину XX века и аналогия со Второй Мировой тут совершенно прозрачна. Разве что человеческая Империя Вильм ничего похожего на революцию, столетнюю годовщину которой мы недавно встретили, не переживала, а противостоящий ей Рейх, в смысле Крейс заселяет раса пусть и человеческая (то есть генетически с обычными людьми вполне совместимая) но владеющая силами магии. И причины этой войны тесно связаны с источником магии этого мира. А у студента Ильи, главного героя этой книги, обнаруживается некая связь с этим самым источником…

Этот-то сюжетный ход и обеспечивает некоторую мартисьюшность и приключенческую облегчённость книги — ужаса и трагедии войны тут сравнительно немного. В этом плане роман можно сравнить с «Попыткой возврата» Конюшевского, но уж во всяком случае не с плохими подражаниями этому циклу. Тем более что способности главного героя далеко не безграничны и даются ему совсем не даром…

«Взвод» (заглавие, кстати, совершенно неудачное, описывающее, вероятно, первоначальную задумку книги, но не то, что из неё получилось) предполагает одну-две книги продолжения, однако с другой стороны конец романа не оставляет каких-то особо животрепещущих не закрытых сюжетных линий (кроме главной, которую не грех и читателю додумать), и хотя и не тянет на окончательный happy end, представляет собой вполне достойный открытый финал. Так что если автор не найдёт способа влить в повествования новую кровь, а планирует просто линейно продолжать начатое, то лучше ему на первом романе и остановиться. А если найдёт ­— тем лучше.

Да нет, дело тут вовсе не в причудливом мире, достаточно постмодернистки скроенном из русской классики с чертовщинкой и добротной «классической» научной-фантастики, замешанной на проблемах ксенологии. Хотя когда в зачин в духе «мой дядя самых честных правил» врываются реалии, далёкие от времени дворянских усадеб, наступает эдакий момент ммм… постистины. Но неожиданный вкус от совмещения вроде-бы несовместимого тут не самоцель, деконструкция — она и есть деконструкция — тех, кто всё же мало-мальски привык к чтению этой самой русской классики такой сдвиг заставляет острее воспринимать происходящее, меньше делая скидку на сказочность, включающуюся у многих сразу после того, как они услышат «давным-давно в далёкой-далёкой галактике» или «в тридевятом царстве, в тридесятом государстве» (что, впрочем, как ни крути, одно и то же).

Уж подавно не любовь к хрусту французской булки двигала пером автора, какая уж тут булка — вековечная грязь, обломовская тоска, равнодушные к человеку левитановские пустоши или шишкинские леса, где для человека место и вовсе не предусмотрено. Ну и стылые объятия медленной смерти на фоне баденских лечебниц. Зубы о такую булку сломать можно — если что и хрустит, то они самые.

Что до нехитрого детективного сюжета — он тут и вовсе не главный, детектив, где имя убийцы становится понятно раньше, чем станет известно, кто станет жертвой достаточно далёк от канонов жанра, хотя , справедливости ради, детективных линий тут на самом деле две (просто они поначалу туго скручены) и раскрытие тайн местного «Дубровского» весьма увлекательно. А то, как эти тайны сплелись с ксенологией лично меня заставило вспомнить бриновский «Прыжок в Солнце»…

Но и эти тайны перестают быть тайнами достаточно быстро и это происходит как-бы само собой. И в последней четверти книги мы, как и было обещано в заглавии, вместе с Софией затянуты в историю её мучительного падения, падения, наступающие после того как в мир её рукою выпущено зло. Падение её не лишено красоты а зло, которое хоть и хочется назвать абсолютным, нарисовано так, что даже вызывает некоторое сочувствие… Отчего падение не перестаёт быть падением, а зло — злом…

В общем я не являюсь мастером телепатии, и не знаю, ради чего Елена это написала, но получилась у неё эдакая духовная прививка от оспы. Процедура несколько болезненная и в общем-то небезопасная, но способствующая наработке иммунитета.

Я может быть странный человек, но я жду от анималистического фэнтези в числе прочего и некоторой реалистичности. То есть кошки должны быть похожи на кошек, собаки на собак, кролики на кроликов. Существа, описанные в этих книгах некоторое сходство с кошками имеют, но уже одно то, что они живут стаями/племенами и избирают себе вожака подсказывает мне что это всё же не кошки. И это отнюдь не единственный подобный момент в книге, о который я споткнулся при чтении.

А так, судя по всему, около бесконечная фэнтези-сага, жанроформа сама по себе мной не любимая... Совсем. Как и положено — какой-либо глубокий смысл обнаружить не удаётся. В защиту этой серии я могу сказать только то, что я первое шестикнижье всё-таки прочёл, не забросил... Но и только.

Книга начинается как классичесская, почти эталонная робинзониада, причём её не хочется сразу забросить куда подальше, громко цитируя Станиславского. И уже это её несомненный плюс. Завязка с места в карьер, безо всякой экспозиции — тоже вполне приемлимый литературный ход, всё что нам надо знать о главном герое до его переноса во времени и пространстве, мы узнаем по ходу действия. Этого всего совсем немного, но суть классической робинзониады не в тонких внутренних переживаниях героя. Абсолютно немотивированный перенос главного героя (и не его одного) во времени и пространстве тоже легко списать на вполне уже устрявшиеся законы жанра попаданчества.

Что до остального, лично я не самый большой любитель читать «про заклёпки», но у Калашникова получается неплохо про них писать, живым таким ироничным языком, без явного перебора (во всех смыслах слова) каким отличается на мой вкус Величко с его дядей Жорой (хотя скорость прогрессорства, скажем так, смущает и здесь). Чистая робинзониада довольно быстро закончилась, при этом студент Михаил выяснил, что в одиночку в условиях каменного века у него выжить не получится, однако ему повезло с дружественными аборигенами. К сожалению примерно к середине книги автору наскучил сугубо мирно развивающийся неолитический мир и...

И его кроманьольцы лёгким движением руки превращаются... превращаются в североамериканских индейцев (впрочем намекал автор на подобный исход изначально, теми же именами, но до поры до времени можно было эти намёки игнорировать).

Тут то и начинаются совсем уж альтернативные история с географией. Чтоб не сказать альтернативно-одарённые. То есть колеса и гончарного круга в новом свете и вправду не знали. И матриархат у тех же ирокезов примерно похожий был. Но вот только было у них весьма агрессивно настроенное, растущее государство, представлявшее для соседей (к примеру — гуронов) явную угрозу. А если добавить сюда их культ боли, с изуверскими инициациями юношей, жестокими пытками для пленных (причём из любви к искусству) и милым обычаем украшать себя скальпами врагов, можно ли поверить, что мир, где живёт великий вождь Михаил — Северная Америка перед её колонизацией европейцами? Даже если лично его приютило сугубо мирное племя.

Тем более что всё, что нужно было написать про добрых язычников-индейцев против злых христиан-европейцев (а автор рисует противостояние цивилизаций именно так) уже есть у Лукиных в «Миссионерах». На фоне которых «Оператор» смотрится... Да никак не смотрится, теряется потому что. Впрочем туда этим штампованным добрым индейцам versus вредным испанцам и дорога.

Пишу отзыв на весь цикл, хотя прочитал первые пару книг, но дальше читать точно не буду... А где там граница между романами, не помню — все достаточно монотонно...

Плюсы у данного произведения есть. Если рассматривать книгу как робинзонаду и производственный роман — она не так уж плоха (хотя явно не Жюль Верн и не Карсак) но ведь наша военно-исследовательская экспедиция попадает явно не на необитаемый остров. А в самую что ни на есть сибирь казачью, и начинают строить там некую технически развитую (точнее, по тем временам, сверхразвитую) «страну утопию». Окружающие наших попаданцев казачки и туземцы шустро проникаются гуманистическими идеями XX-XXI вв., непроникшихся относительно гуманно (мы ведь из просвященного века, да) умиротворяют в стиле «US Army в странах третьего мира». Это при том, что Америку автор явно недолюбливает, и, забросив своих героев в прошлое, в нашем времени он развязывает руками НАТО и Китая мировую войну с применением оружия массового поражения.

Действия же наших современников в прошлом не вызывают никакого серьёзного сопротивления. Хотя как могут проиграть технически высокоразвитые прогрессоры явным варварам описал и историк Булычёв в «Подземелье ведьм» и, ещё раньше, тоже не чуждый музе Клио Пол Андерсон в «Крестоносцах космоса». А хроника игры в одни ворота не только неправдоподобна, она обладает главным недостатком, какому подвержена литература. Она безбожно скучна. По определению.

Эта серия стала для меня первым образчиком подобного прогресорства. Позже попалались мне и худшие песни на этот весьма однообразный мотив. Так что книги Хвана — это далеко не дно, и, возможно даже они породили множество подражаний (уж «Сурск» Скворцова точно был позже). Но лучше это их не делает.

Рассказ этот я прочёл в поисках постапокалиптики, написанной в СССР. Странное впечатление он оставляет. Сухое повествование в котором и после финала, замечу, достаточно неожиданного, вопросов вроде «а что это такое было то» остаётся намного больше, чем ответов. И меньше всего это похоже на то, что обычно ждут от постапокалиптических историй. Мир за чертой способен испугать, но описан он слишком сухо (хотя пара-другая небанальных, сильных деталей всё же цепляет). Автор как будто нарочно старается не вызывать сильных эмоций, хотя казалось бы жанр обязывает. Может это другой жанр? Притча? Да, то, что происходило в пещере молодых «исследователей» — это действительно достаточно глубокая и интересная метафора, того, как легко человек может подменить стремление к познанию — агрессией, а науку — карго-культом. Но если это рассказ-притча, то бомба, послужившая причиной появления черты, кажется имеет к оружию массового поражения весьма опосредованное отношение, скорей символизируя собой... Впрочем тут каждый может прочитать рассказ по своему.

Поэма в прозе. Road movie всея Руси, вторая такая вещь после «Мёртвых душ» Гоголя. Хроника человека в поисках Родины и Бога. История путешествия, в котором герой никак не может найти Красную площадь и московский Кремль... Но постойте!

Какая к чёрту поэма, это же Delirium Tremens, белая горячка! Какой к чёрту роад-муви, когда это категория Б. Хроника алкоголика-хроника. Какой к чёрту Бог, Родина, когда к чёрту Венечка идёт, к Чёрту, к чёрту...

Всё так. За черту и к чёрту. На обложке романа, на самом видном месте должно быть предупреждение «не пытайтесь это повторить!» Если о Гоголе ещё можно было говорить про видимый миру смех и невидимые миру слёзы, то тут уж, даже если бывает смешно —до смеха ли, когда читаешь дневник путешествия в ад.

Писатель Калбазов заинтересовал меня после цикла «Росич», идея переиграть события русско-японской войны за счёт частной инициативы трёх специалистов из нашего времена была относительно свежа и неизбита. В принципе, не разочаровал меня и цикл «Рыцарь», первый роман которого был отмечен «мечом без имени». Чего уже нельзя было сказать о «Бульдоге»...

Этот же цикл, где на фоне альтернативных 1920-х, обладающий многими талантами наш современник автомеханик изобретает двигатель внутреннего сгорания, вопреки усилиям некоего тайного общества, к сожалению, заставил меня окончательно вычеркнуть автора из круга своих интересов.

После четвёртого прочитаного цикла особенно чётко видны моменты, повторяющиеся у Калбазова из книги в книги на фоне меняющегося антуража. Об одном из них стоит сказать особо...

Если в «Рыцаре» автору удалось обыграть саму по себе достаточно странную идею церковной инквизиции, сознательно тормозящей любой прогресс, и как-то написать на её основе что-то интересное, здесь нечто подобное для трилогии попросту убийственно. Под обложкой первой книги ещё можно найти достаточно увлекательные приключения в сибирских снегах, во второй — ещё можно получить какое-то удовольствие наблюдая, как герой отбивается от многочисленных врагов, что кончается для него женитьбой на прекрасной единомышленнице (что и само по себе не бог весь какой оригинальный ход, а для данного автора — и вовсе уж часто повторяемый штамп) то в третьем томе нас ждёт апогей.

Тут и покушение на главного героя свежесбежавшей с каторги уголовной банды, и организация радиотакси в 20-х годах, и пара автогонок (ралли и предтеча «формул»), последняя из которых заканчивается диверсией, и пресс-конференции с зарубежными журналистами, где развесистая клюква в стиле «кругом враги и дураки» дала прямо рекордный урожай, и нелепые политическо-экономические игры и т. д. и т. п... Всё эти куски мертворожденной, удивительно скучной прозы сшиты на манер очередного чудовища Франкенштейна, а ближе к финалу, на сладкое, будет ещё и со смаком описанное откусывание пальцев садовым секатором у старпома главзлодея. Воистину

На исходе века

Взял и ниспроверг

Злого человека

Добрый человек

Из гранатомета

Шлёп его, козла

Стало-быть добро-то

Посильнее зла!

Хотя такой готтентотской этикой вряд ли кого удивишь, а вот личность этого самого злодея заслуживает особого внимания. Главой заговорщиков против ДВС, вопреки тому, что «гений и злодейство не совместны», оказывается изобретатель компактного парового двигателя (и раскрыв этот факт никакой интриги я не разрушу, за отсутствием этой самой интриги). Впрочем, судя по тому, что Калбазов из книги в книгу уделяет особое внимание секретности научно-технических разработок и прочей подковёрной борьбе вокруг прогресса, он и вправду верит, что вопросы технического развития решаются на невидимом фронте. Печально...

У нас есть такие приборы,

Но мы вам о них не расскажем!

Аквалангисты — это хорошо!

Ах, это правление Петра II. Бороздят просторы мирового океана русские паровые фрегаты, подводная лодка и пловцы-минёры. Европе (как, впрочем, и Азии) нечего противопоставить нашим снайперам с винтовками и казнозарядным пушкам с зажигательными снарядами. Это потому, что у нас есть не только замечательные и совершенно секретные учёные в Сколково, ой, в Саглино, которые умеют играючи воспроизводить технические идеи из будущего, что называется, по книжной иллюстрации, но и самая главная политтехнология — грозное КГБ...

А ведь начиналась эта новеллизация взломанной Цивилизации Сида Мейера не так уж и плохо. Оно конечно и Царь Фёдор Злотникова, и Поводырь Андрея Дая случились раньше, но и биография «бульдога» Бурова прерванная пулей киллера, и умирающий юный царь, и их встреча на бескрайнем заснеженном поле за пределами мира живых получились здорово. И начало это обещало какой-никакой психологизм. И было бы интересно прочитать про поворот от «золотого века империи», дальнейшего умучивания крестьян и дарования вольностей дворянству, к чему-то, что не привело бы в конце-концов к катастрофе. Однако же не срослось.

PS. Аквалангистов в этих романах Калбазова, слава богу, нет. Но там и без них весело, а песенка группы Манго-Манго хорошо передаёт то настроение, которое крепнет по мере их прочтения.

Эх, если бы «Марсианина» написал не Энди Вейер, который мало что не умеет писать прозу, но и описывая физико-химическо-биологические реалии делает множество откровеных ляпов. Перечитывая путешествие Кон-Тики (которое в общем-то и не самостоятельное произведение, а сюжет к игре-симулятору, адаптированной к более чем скромной вычислительной технике) можно себе представить какой шедевр научной фантастики мог сделать из Вейеровского сюжета Пухов.

Ну а уходя от современного интертекста — всё было: и журналы Техника молодёжи, и микрокалькулятор МК-52 с миллиметровкой. А остаётся и сейчас замечательная история, которая при всей простоте характеров, несамодостаточности (писалась она не как самостоятельная проза) и где-то даже надуманности сюжета — во-первых просто хорошо написана, а во-вторых, особенно при чтении с тем или иным симулятором космоса под рукой — представляет собой отличное научно-популярное изложение техники орбитальных полётов.

Нет, я всё понимаю. Народ соскучился по старой-доброй научной фантастике. Твёрдо стоящей на позитивистской платформе, радующей инопланетными пейзажами и не смущающей разум релятивизмом и дуализмом нынешней физики — фантастике простой и понятной. И робинзониада — жанр по сути беспроигрышный. В конце-концов это (в хорошем смысле слова) ближний прицел, внушающий надежду что человек уже в этом веке ступит на марс... и рассказываюший что в жизни всегда есть место подвигу и ремонту с помощью мотка скотча и такой-то матери. Но есть несколько НО...

Первое — КАК это написано. Поначалу мне показалось что самой большой проблемой будет дневник Уотни, изложенный сухим канцеляритом, слегка разбавленным жаргонизмами и «искромётным» юмором. В принципе такими языковыми средствами можно нарисовать психологический портрет героя, но это у автора получилось мягко говоря не очень. В том числе из-за не слишком умелой попытки следовать жюльверновской традиции, давать научные пояснения прямо в тексте книги. При том, что поясняются, как правило достаточно банальные вещи. Но это ещё пол беды. Ближе к концу книги главный гергй худо-бедно, но вырисовывается. Хуже становится, когда на сцене появляются другие герои. Это по настоящему ужасно, это даже не двумерный картон, а что-то одномерное.

Может литературная беспомощность Марсианина скомпенсирована блестящей научно-технической частью? Ой, не знаю. Лично я после описания в самом начале книги выращивания картошки на свежем гм... навозе, когда любой дачник должен знать, что срок компостирования подобного удобрения — уж никак не менее двух месяцев — а до того прямой контакт с ним для растений опасен, стал воспринимать описываемое как прохождение компьютерного квеста, имеющего весьма слабое отношение к физическим законам реального мира. Я не особо проверял, первый же грубый ляп отбил всю охоту в ЭТО вдумываться, но, по первому впечатлению, с правдоподобием деталей, химических, физических, и прочее, прочее там и дальше не лучше. А стилистические особенности текста только способствовали закреплению такого впечатления.

Остаётся только пожалеть, что данный сюжет стал популярен именно в таком, совершенно беспомощном исполнении. Будь это типичная «звезда самиздата» с samlib.ru, была бы надежда, что кто-то владеющий словом и материалом напишет что то похожее, но только хорошо, а так — безнадёжно.

PS. Пока читал, всё время вспоминал «Путь к Земле» Михаила Пухова. На тему как это должно было бы быть сделано.

Очень неплохая, весьма атмосферная завязка, в которой юный наследник богатой буржуазной семьи Джейкоб колеблется между двумя противоположными картинами мира. Сказочной, в которую научил его верить дед, и рациональной, где сказка — ложь или сумасшествие.

И когда ответ наконец найден, это знакомство обещает нам щемящий выбор между двумя мирами — реальным, гле Джейкоб не видит для себя более достойного занятия, чем откровенное дураковаляние — и волшебным, в котором ему есть что и кого любить... но за стабильность которого приходится платить немалую цену. Жизнь тут обещает быть слишком статичной, и очень похоже — бесцельной. Ведь даже время ходит тут по кругу.

Но тут является враг, нет ВРАГ и начинается... нет, даже не сказка в духе первых книг Гарри Поттера, та позволила бы раскрыть характер страных детей, оживить старые чёрно-белые фото — но зачем, когда можно просто сочинять простенький экшен в духе не самых удачных марвеловских комиксов. Вот наши, вот враги, у наших есть такие-то сверхспособности, у врагов — другие...

Ну и пока продолжается тактико-стратегическая борьба бобра... ой добра со злом, никакого сложного выбора перед героем больше нет... Боюсь то тихое тревожное волшебство, которое отличало первую половину книги, в продолжениях так и не вернётся, и в следующих книгах читателя не ждёт ничего, кроме чего-то похожего на новеллизацию простенького комикса.

Я понимаю, что подобный сеанс магии с разоблачением не украшает Малышева, но с его творчеством и так всё ясно, а как по мне — Харитонову тут тоже изменило всякое чувство меры и его этот текст тоже отнюдь не украшает. Сильно сомневаюсь что текст интервью проходил сверку у Малышева, что вроде бы требует журналисткая этика. Да и вообще, если уж Евгению Викторовичу хотелось наглядно показать, что Эрнст Малышев — клинический графоман, зачем это делать настолько топорно — интервьюируемого, променявшего машину и дачу на достаточно сомнительную славу, становится попросту жалко и начинает казаться, что Харитонов откровенно бьёт лежачего.

Как ни странно, но никто до меня даже не попытался написать отзыв на цикл в целом — что-ж, буду первым. В этом году (после некоторого перерыва) ожидается выход четвёртой книги цикла, но, сдаётся мне, уже первые три вполне позволяют говорить о том, что отличает детектива Корморана Страйка от прочих его литературных коллег.

Нет, я не о несколько причудливом имени (куда Джоан Роулинг в этом плане до Дарьи Донцовой, которую родители на самом деле нарекли Агриппиной), и не о том, что он внебрачный сын девушки-группи и рок-звезды… Хотя как раз последнее, это не просто деталь портрета, вроде бельгийского происхождения Эркюля Пуаро, это, как и то, что Корморан вернулся с афганской войны (причём потеряв там пол-ноги) — работает на сюжет, а к третьей книге это всё и вовсе становится основными сюжетообразующими моментами…

Но прежде, чем сконцентрироваться на всех этих важных деталях, нужно обозначить главное. Хотя Корморан и Робин активно используют в своей работе сотовые телефоны, социальные сети, Википедию — то есть живут уже в изменённом информационными технологиями XXI веке, они остаются героями редкого по нынешним временам классического детектива. То есть, соревнуясь с государственной полицейской системой и используя свои «серые клеточки» (что, впрочем, не отменяет полезность владения приёмами наружного наблюдения и бокса) Корморан вычисляет хитроумного преступника, который с самого начала включён в достаточно ограниченный круг подозреваемых. Робин ему в этом активно помогает, но до эффектной развязки на последних страницах книги, в отличие от самого Страйка, об имени убийцы она, как и читатели, может только догадываться.

Так что, если вы ищите классический детектив, в духе Агаты Кристи или Эрла Стэнли Гарднера, но описывающий XXI век, а не старую-добрую Англию или Америку времён президента Рузвельта — не проходите мимо.

Однако должен сразу сказать и о важном отступлении от классического канона.

В этом аспекте Роулинг следует иной традиции, традиции скандинавского социального полицейского романа, начатой в 1960-1970 Май Шёвалль и Пером Валё. Собственно, сплав остросоциального романа с детективной загадкой заметен уже в книгах Дж. К. Роулинг о Гарри Поттере, а «Случайная вакансия» — это уже подобная смесь чистом виде, но Гарри Поттер — это всё же детская сказка, а «вакансия» — шокирующая книга, имеющая примерно такое же отношение к детективному жанру, как «Братья Карамазовы», здесь же Роулинг не сходит с фарватера жанровых канонов, что, впрочем, не мешает ей оставаться собой.

В первой книге Роулинг слегка разоблачает то, что не видно за блеском гламура, во второй — погружает читателя в срашновато-гротескные зарисовки из мира, где рождаются произведения литературы, а в третьей, начав с изнанки рок-н-ролла, заводит нас в куда более тёмные закоулки дна жизни, чем те, с которыми мы уже успели познакомится в «Случайной вакансии».

От первой, до третьей книги мы видим как постепенно раскрываются (и потихоньку развиваются) характеры Карморана и Робин. И хотя в первых двух книгах девушка и может показаться неоправданно статичной и схематически-идеализированной, зато в третьей книге, книге которая, укладываясь в контуры особого поджанра «ловля маньяка», всё равно остаётся классическим детективом и, при этом, описывает борьбу героев с призраками своего прошлого (в случае Карморана — это три худших человека, с которыми столкнула его жизнь в прошлом, для Робин работают более тонкие аналогии) — так вот, в этой самой третьей книге мы уже точно понимаем «откуда что взялось»…

И хотя такая незабронзовелость Карморана Страйка и Робин не позволяет предположить, что книг о них будет столько же, сколько об Эркюле Пуаро, Мисс Марпл, Ниро Вульфе и Арчи Гудвине или Перри Мейсоне с Деллой Стрит — героев столь неизменных, что кажется, само время течёт мимо них, не касаясь, но зато они куда живее, и мы с нетерпением ждём очередной книги «Роберта Гэлбрейта»

update от 22 апреля 2019. Как я и «предсказал» тут пару лет назад, к четвёртой книге героям в предписанном каноне стало тесно. И хотя детективная линия в определение классического детектива всё ещё вполне вписывается, она фактически ушла на второй план. «Смертельная белизна» — хорошая книга, возможно даже лучшая на сегодняшний день книга цикла, но уже не совсем детектив.

После путаницы с соляной кислотой и купоросом (да и вообще, всех тех странных вещах, которые написала Роулинг по поводу этой самой загадочной серносоляной кислоты) становится понятным, почему в «Гарри Поттере» великий и ужасный, восхитительно амбивалентный Северус Снейп преподаёт ничто иное, как [ал]химию. Видимо для Джоан, когда она училась в школе, наука химия, в силу своей абсолютной для неё непостижимости, была чем-то воистину волшебным, а преподаватель, ведущий её — неким злобным колдуном…

Ну а за исключением этого досадного ляпа, «Шелкопряд», как и предыдущий и последующий романы серии — отличный образчик редчайшего жанра современного классического детектива, в котором, впрочем, есть что почитать и за вычетом детективной интриги. Здесь это самое что-то основано на довольно ядовитых зарисовках нынешнего литературного процесса и того, что претендует на звание большой литературы. Впрочем, если глядеть на сюжет книги под этим углом, то вся эта история

начинает играть новыми гранями и читаться несколько по другому…

Текст конечно театральный, если кто видел вблизи сценический грим, с его резкими, гротескными формами — поймёт, о чём я. Тут нет мягкой эволюции характеров, тонких намёков и полутонов, отличавших основные книги серии. Но, как говорится, на нет — и суда нет. И это, разумеется, фанфик, если отсеять из массы всего, написанного фанатами, весь сексуально-озабоченный трэш (и просто трэш), «восьмая книга про Гарри Поттера» прекрасно впишется в оставшийся корпус текстов. Впишется прежде всего своей игрой с альтернативами, как явными, полученными путём изменения прошлого, так и неявными — тем, как переигрывают судьбу родителей их дети.

Возвращаясь к театральности, Джини, Гарри, Рон и Гермиона, слегка играющие самих себя в детстве и повзрослевшие меньше, чем тот же Драко Малфой, как раз показались мне достаточно достоверными. Уж если попали они в учебники истории раньше, чем достигли совершеннолетия, неудивительно, что они слегка срослись с масками стареющих «пионеров-героев» .

Впрочем, действительно развёрнутый отзыв я не готов пока писать, но дам несколько очевидных ответов на странные вопросы, заданные тут некоторыми авторами предыдущих отзывов.

а) Почему Седрик Дигори?

Он первая жертва. Он не шёл сражаться со злом. Он убит как «лишний». Его убили «в награду» за победу в соревновании между детьми. Да и само зло тогда не вполне всерьёз воспринимали, даже Гарри Поттер. Тех, кто погиб вслед за ним — безумно жаль, но à la guerre comme à la guerre, и они понятно за что своей гибелью заплатили. Но Седрик на войне не был. Всего этого не хватило бы, чтобы Седрика рванулся спасать сам Гарри, но за это-то берётся его сын, читавший о подвигах отца в учебниках истории, причём на фоне классического конфликта между отцами и детьми…

б) Почему Драко Малфой положительны персонаж? Это что, фанат Малфоев писал?

Ну, я не знаю, как уж читал написавший это 7 книг о Гарри Поттере, что не заметил линию борьбы за сохранение души юного Драко. «Другая сторона» Драко прописана у Роулинг не менее явно, чем другая сторона Снэйпа в первых книгах, когда мы видим его глазами Гарри как вредного (во всех смыслах слова) декана «вражеского» факультета. Просто более объективный взгляд на Снэйпа даётся нам в рамках основного семикнижья, а Драко в основном оставлен за рамками. Неудивительно, что эту тему активно разрабатывали писатели фанфиков

в) Почему Скорпиуса подозревают, что он сын Воландеморта, если он совершенно точно появился на свет спустя годы после его гибели?

В тексте ясно написано, что Драко подозревают в том, что он владел маховиком времени

и именно его использовал для того, чтобы продлить род Тёмного Лорда. Версия причудливая до бредовости, но психология толпы такова, что именно в подобный бред толпа соглашается верить. Тут Роулинг тоже вполне достоверна.

Ну а самый слабый момент книги (и да тут я тоже не буду оригинален) — то самое проклятое дитя. Чёртик из коробочки с намалёванным красивым личиком, но без малейших признаков характера и психологизма, крайне неубедительный в роли носителя вселенского зла.

Но не смотря на этот (и другие тоже) недостаток получился вполне достойный эпилог серии, рассказывающий о проблемах отцов и детей, неотменяемости истории и окончательно закрывающий «проблему Слизерина».

Книгу могу оценить только как must read в области кинофантастоведения, если в постсоветское время книги, сопоставимые с этой, по ширине и глубине охвата (сочетающимся с вполне доступным языком) и появились — то не так много. Книга практически не устарела, умеренно критичное отношене к западному обществу потребления может и казалось чем-то неуместным в середине 80-х — начале 90-х, но сегодня, в середине дветысячи -надцатых, когда мы этого общества наелись по самое «не хочу», смотрится вполне злободневно. Фильмы, конечно, старые, 60-70 гг. и раньше, ни про «Матрицу», ни про «Аватар», ни даже про «Терминатора» и «Звёздне войны» здесь нет ни слова.

За то есть про такие фильмы, как «Солярис» Тарковского, фильмы Кубрика и Хичкока, «Ребёнка Розмари» и «Экзорциста», «Челюсти» Спилберга, «Планету обезьян» и прочую классику жанра. Ну и про то, «как всё начиналось», что дал кинофантастике «великий немой» и не менее великий чёрно-белый. Так что, ещё раз, рекомендую найти, и прочитать.

Впрочем, в конце 1970-х, начале 1980-х, когда доступных видеомагнитофонов ещё не было, а большая часть описанного если и попадала на киноэкраны, то только в формате «спецпоказа» в узком кругу «допущенных», эта книга, выпущенная достаточно массовым тиражом, служила любителям фантастики не сколько путеводителем по жанровому кино, сколько его заменителем. Мы (я тогда был ещё ребёнком, но ведь любви к фантастике все возрасты покорны, n'est ce pas?) знали и любили эти фильмы заочно, воображая их по пересказам Ханютина, картинкам из книжки и, когда описывалась экранизация чего-то переведённого, по литературной первооснове…

Роман конечно не окончен, и оценивать его как бы рановато, но читать после неплохого в общем-то начала, о том как Сергей Андреев гипнотизирует «вождей» как Каа бандерлогов с тем, чтобы вдвинуть через них весьма бредовые идеи автора на тему «как нам обустроить Россию» это, мягко говоря, удовольствие сомнительное.

Нет, я видел, как Сергей Арсеньев сделал из скатившегося на определённом этапе в полный маразм «Пионера Советского союза» нечто, что можно читать не без интереса, но на фоне абсолютно унылого и мартисьюшного Царева врача (Логофета читать уже не стал) надежда на это слабая. И опять же у Арсеньева помимо определённого уровня [быто]писательского мастерства (которого у Сапарова может даже и поболя будет) есть талант, что называется «интеллектуального провокатора». Тут этого не видать.

(Далее отзыв касается не столько продолжения «Назад в юность», сколько творчества автора в целом, благо его герои «придя к успеху» начинают действовать более чем типично.)

Диагноз — писать альтисторию, особенно про «попаданцев», автору противопоказано: нет у него ни оригинальности Костинова, ни особых отношений с музой Клео, которые отличают романы Колганова, Андрея Дая, Павла Дмитриева, не говоря уж о Константине Радове, ни даже просто сколь нибудь нестандартных идей как и куда надо повернут корабль истории, хотя бы как у, по крайней мере, Ланцова. Идея о том, что хороший врач в прошлом — это сила, может и сошла бы за оригинальную, если бы до Сапарова не было, прости Господи, Корчевского, а до него Святослав Логинов в далёком 1983 году не написал «противоядия» в виде «антипопаданческого» рассказа «Цирюльник».

Прогноз относительно дальнейшего творчества автора неутешительный, впрочем, если он постарается держаться в рамках малой и средней реалистической прозы, аккуратно, с оглядкой осваивая такое средство, сильнодействующее, по своей сути, как фантдопущение (то есть следуя стилистически в фарватере, к примеру, раннего Веллера) могло бы получиться очень хорошо и даже более того. Но это направление настолько перпендикулярно ветрам, волнующим литпроцесс в целом и «азовское море» «самиздата» в частности, надежда эта представляется тщетной...

Отдельное, большое спасибо издательству Эксмо за «великолепное» название, порождение сумрачного распределённого в облаках гения русских «интернетов».

Впрочем, по сравнению с тем, что сделали названием первой книги «Жизнь и деяния графа Александра Читтано» Константина Радова это ещё нормально. При том, что если подобные словесные конструкции должно, по идее, привлечь типичного читателя «махровой махровщины»,

то аннотация (вполне соответствующая содержанию книги) такого читателя способна отпугнуть напрочь.

Но хватит о грустном... Давайте, собственно, о романе. Книга мастерски, со знанием материала, написана крупными мазками: в каждой главе мы увидим смутные, лихие времена России глазами нового героя. Начиная от откровенного негодяя «пана» Казимира в первой главе. И если у кого в голове была мысль, что де при поляках бы мы зажили (долго и счастливо) как часть просвещённой Европы, автор романа места подобным иллюзиям не оставляет.

Но открывающаяся картина, как бы мрачна она не была, ни в коем случае не безнадёжна — как и в неальтернативной истории, тут хватает людей всех сословий, которые делают что могут, чтобы на месте хаоса и интервенции воссоздать Российскую державу (да и просто-напросто нормальную человеческую жизнь). Пусть Минина и Пожарского среди этих людей уже нет. Книга — лишний повод напомнить, что мы празднуем 4 ноября в день народного единства. И как, собственно, такое единство рождается (в крови и муках, как от Адама и Евы положено).

А кончается роман (это не спойлер, эту информацию легко узнать заглянув в оглавление книги) Земским собором и избранием основателя новой династии. И продолжение тут вряд ли нужно, sapienti sat, а чуть приоткрытый финал прекрасно вписывается в общую композицию книги: между отдельными картинами которой автор оставил достаточно заметные пространственно-временные зазоры, предлагая читателю использовать свои воображение и ум и самому заполнить «лакуны».

Эту вещь автор выкладывал на СИ поглавно, и такой способ написания оказался для книги и её автора тяжёлым испытанием. Большая часть читателей так и не захотела принять такой очевидной и немодернистской мысли «что нет ничего важнее семьи», ожидая очередной безоглядной модернизации России от очередного «попаданца». Когда я читал главы по мере их написания вместе с отзывами СИшной публики — это было видно невооружённым взглядом. Как результат — творческий кризис и оборванная чуть ли не на полуслове вещь. И множество завязок без развязки. Кстати, обвинения героев в картонности смешны — их своеволие очевидно. Хотя очевидно и то, насколько тяжело шла у К.К. эта вещь. Надеюсь что автор, раз уж опубликовал эту начатую им вещь, всё же справится и с окончанием со свойственным ему остроумием и талантом писать отличные книги... в том числе отличные от других.

upd. Писал по самиздатовскому варианту. В изданной книге появился эпилог, худо-бкдно оставляющий возможность продолжения. Которого, увы, так и не последовало.

В качестве «бэкграунда» книги использована не лишённая, вроде, оригинальности альтернативно-исторической идея. Мир, где «СССР и США — братья навек». И противостоят они в этой дружбе злым немецким нацистам, примкнувшим к ним полякам и, вдобавок, англичанам-двурушникам (ох уж эти англичане на полях второй мировой, потерявшие там остатки своей империи, за что-ж их в очередной раз так-то?). Впрочем к чистой альтистории всё-это имеет отношение куда как слабое, потому что в ходе повествования выясняется что «гости из будущего» в этом мире — почти привычное явление природы или чего-то ещё. Вспомнились альтисторические циклы Шидловского или цикл о Всеволоде Залесском Александра Золотько, но там «хронооперная» часть получилось довольно интересной, а тут для серьёзной фантастики — неубедительно, для пародии — не смешно.

Впрочем весь этот бэкграунд — всего лишь фон, на котором происходят героические военные приключения главного героя. Однако по-мне если уж читать про бравого попаданца из нашего времени с повышенной способностью к регенерации, то лучше взять Конюшевского. Рожков попробовал добавить к этому коктейлю капельку суровой окопной правды, но, мне кажется, получилось не очень. Хотя, возможно, мне просто не нравится избыток «заклёпкометрии» (над которым автор иронизирует, но отказываться от неё не собирается). Я считаю, художественные книги должны быть не об этом.

И да, порой явственно проскальзывают лёгкие элементы наивной ретроутопии, любителям которой, впрочем, я скорее посоветую прочитать Измерова, чем эту серию.

Не слишком ли много отсылок на других авторов жанра? Ну а как может быть иначе при рецензировании насквозь вторичного продукта, поступившего на гора из полностью выработанных шахт отечественной альтистории, точнее псевдоисторических фантазий про «наших там»?

Хорошо, пожалуй даже сильно написанная повесть. Запоминающаяся. Вот-только лично для меня самое «забавное», что она активно отвергается именно той частью моего «я», на которую, вроде-бы, во многом, рассчитана. Вечный подросток-экстремал, который во мне, читая про бравых «парикмахерских ребят», отворачивается, скривившись как от зубной боли. Причин не объясняет — молчит (на то и подросток). И честный и наивный Массена и умный, но трусливый Дю-А остаются двумя беззвучными фигурами, жестикулирующими о чём-то своём за матовым стеклом очередной антиутопии. А холодное (ага, конечно-конечно, холодное) рацио, пытается мне втолковать про то, что цивилизация людей должна чем-то отличаться от цивилизации крыс…

Наверное, это такая книга, которая «заставляет задуматься». Если, конечно, тот сумбур в душе, что я сейчас описал, можно назвать «задумчивостью»…

upd. Я мог бы порассуждать о стилистических прелестях рассказа, выстроенных в виде эмоциональных, несколько сбивчивых воспоминаний «Пана Генерала» Массены, наложенных на встречу этого бывшего куафера с бывшим математиком их группы Симоном дю-А. Мог бы попытаться сказать своё «не верю» описанному в книге братству куаферов — эдаких «художников с большой дороги», оценка терраформистской деятельности которых в обществе колеблется от восторженного «…и в воздух чепчики бросали», до полного неприятия… Только на самом деле рассуждать в таком тоне об этой повести не хочется даже моему «холодному» рацио…

Написано, что ни говори, неплохо. Увлекательный, причудливо сплетённый из нескольких параллельных нитей, перехваченный экскурсами в прошлое сюжет. Не лишённые живости герои. И, конечно же очень любопытный эксперимент в области «миротворчества». Для тех, кто ещё не читал — действие происходит в некоей зеркальной реальности, относящейся к нашему миру как правое полушарие мозга относится к левому. В реальности, движущая сила которой — магия.

Целостного мира, однако, на мой взгляд у автора не получилось — скорее иллюстрация знаменитой лемовской формулы: «развитая наука не отличима от магии». Точнее говоря эту формулу Александр Доставалов подверг нехитрому алгебраическому преобразованию «развитая магия не отличима от науки». Добавив к ней ещё более нехитрую (и более, чем спорную) мораль «только магия лучше, чем наука».

Это, дескать, ничего, что кровавые зрелища здесь по настоящему кровавы, а относительное благополучие покупается ценой невинных жертв. Зато и плоть и кровь — настоящие, никакой тебе «дурной виртуальности».

Чем «глиняные соловьи» лучше сотовых телефонов, из книги абсолютно непонятно. А мысль о том, что магия, точнее, классический языческий магизм, достаточно «тёмный», далеко не в последнюю очередь основанный на крови, страданиях и прочих регулярных жертвоприношениях «безотходнее» технологической грязи, по мне и вовсе нелепа.

Конечно, в мире победившего единобожия очень легко петь оды магизму, ведь мы не жили в Карфагене и не знаем, как часто и ради чего жгли там младенцев в печах-молохах. Кровавые капища разрушены, а земля вокруг них щедро усеяна солью забвения.

Однако, я всё же далёк от обвинения книги Достовалова в том, что она-де сеет «зубы дракона» на поля человеческих душ. Что бы не двигало автором, когда он сочинял _такой_ мир и ставил нашему миру _такие_ диагнозы, в результате у него получилась скорее тонкая интеллектуальная провокация, чем ненавязчивая проповедь «тёмных сил» в «красивой обёртке». И это хорошо. Хотя финальная часть, где «даются все ответы» откровенно слаба как в идейном, так, к сожалению, и литературном плане. Такой финал прежде всего скучен а это уже никуда не годится, ведь «хорши все жанры, кроме…» ну вот этого самого. Герои под катком авторского замысла становятся плоскими, внутренняя логика описываемого мира трещит по всем швам, а развязка вызывает недоумение своей искусственностью и всё той же двумерностью.

Эту книгу (и снятый по ней не меннее сильный фильм) принято ругать, порой даже ненавидеть. Я этого понять просто не могу. Почему, но почему автору должно было быть стыдно за прекрасную книгу об ужасе войны, о том как вчерашняя малолетняя шпана превращается в героев и о тех, кто вынужден посылать их на смерть?

Что? Этого не было? Но были и штрафбаты, и разведчики-диверсанты, подготовленные по ускоренной программе и отправляемые практически на смерть (с лётчиками, впрочем, дело обстояло не лучше). И дети-подростки воевали. Только человек, не понимающий, что такое «отечественная война» способен поставить это в вину «кровавому сталинскому режиму» (хотя режим был ещё тот, но тут он не причём). Продлись битва за Британию не четыре месяца, а четыре года точно так-же в бой пошли бы лётчики обученные по системе «взлёт-посадка». И если бы описанная в книге разведшкола была-бы создана в реальности, то упрекнуть за нарушение прав детей создателей таковой мог бы, ещё раз повторюсь, только человек не понимающий (или забывший) что это была за война, и что это было за время.

К сожалению упрёки этой книге на фоне популярности альтернативок в духе «Первого удара» Н. Шпанова, про то как мы их всех легко победим (но вчера), говорят что таких людей всё больше. Это пугает. Такие вещи стоит помнить хотя бы для того, чтобы не допустить их повторения.

А что до истинности описанных в книге событий — это _художественная_ литература. Давайте ещё начнём песню В. С. Высоцкого «Мы вращаем землю» критиковать за строки «Но обратно её раскрутил наш комбат, оттолкнувшись ногой от Урала» — дескать какой Урал, не отступали мы до Урала «всего лишь» до Москвы...

И прочитавший эту яркую и талантливую книгу ещё раз почуствует, что в сороковых годах ушедшего уже XX века с нашей страной случилась война. Страшная война, которую мы выиграли немыслимой ценой. Война в которой сволочи (т. е. те, кого в мирное время сволакивают в ближайшее отделение милиции) становятся героями, но чаще всё-таки живые — мёртвыми. И на глазах его выступят очищающие душу слёзы. А те, кто поднимает вокруг книги никчёмные, мелкие, низкие политические споры — видать их душа обросла слишком толстой коркой цинизма, который, собственно, и принято называть политикой. Бог им (как и нам всем) судья.

И, главное, с точки зрения того, чем эта война была для нашей страны, Кунин написал правду. Пусть для этого он и выбрал из всех легенд/баек о минувшей войне ту, что бьёт сильней всего по нервам. С детьми смертниками (которые, правда, при этом ещё и дети-преступники).

Более чем сумбурный роман, где адская смесь из НЛО и спецслуб так и не выстраивается в что-то сколь бы то ни было логичное. Явно не понравится любителям добротного сюжетного чтива на соответствующие темы. Возможно понравится политическим единомышленникам автора, но лично я к ним никак не отношусь. Однако, если политические «закладки» в других романах автора меня в той или иной степени напрягали, здесь они безболезнено прошли мимо, к примеру, то, что говорит Сергей Слесарёв, осталось для меня просто штрихами к его портрету. Портрету главного героя [почти] классичесской трагедии. Именно в таком качестве мне книга и понравилась. А странная логика повествования прекрасно укладывается в рамки экзистенциальной иррациональности. Греческая трагедия ведь по сути своей экзистенциальна (назову только Миф о Сизифе, который Камю сделал одним из символов современного экзистенционализма). Эпиграфы и прочие отсылки к творчеству Егора Летова придают окончательную «целостность» рваному полотну романа. Хотя объективно это — скорее недостаток, автор предполагает у читателя всё же достаточно специфический культурный бэкграунд.

При том, что на невнимательный взгляд повесть может показаться «агитплакатной» она диво, как хороша. В этом плане её можно сравнить с «Атавией проксимой» Лазаря Лагина, но на мой вкус Рыбин не только куда более краток, но и куда более глубок...

«Счастья всем, даром и чтоб никто не ушёл обиженным» — это наивное и, вне страшного контекста, слишком похожее на тост, желание погибшего в «мясорубке» героя Стругацких повисает в воздухе то ли укором сталкеру Рэду Шухарту то ли просто чем-то вроде очередного вечного вопроса. Но мы сейчас говорим не о романе А.Б.С., а о повести Рыбина. Так причём тут «Зелёный призрак»?

Да при том, что размышления о «дареном счастье» — основная тема данного произведения. Сделает нас, землян счастливыми щедрый подарок инопланетян, которые излечат наш мир от ядерного противостояния (которое, несмотря на то что «холодная война» сошла на нет, продолжает угрожающе висеть над планетой Земля) и социального неравенства? Нужен ли нам обещаный рай?

Автор (изящно и наглядно) даёт вполне однозначный ответ на поставленный им вопрос. Делает это он на фоне карикатурно-фельетонных приключений на «страшном и ужасном разлагающемся западе», и хотя сейчас они смотрятся несколько наивно (на самом деле — нет, но автор старается мимикрировать), читать их по прежнему интересно. Да и актуальность эта книга, как ни крути, всё ещё не утратила.

...Какой нелепый бред...

Я помню время своего детства, те самые 70-80-е. И мой жизненный опыт подсказывает мне, что способ, которым герой/героиня взялась «лечить» страну мог только её угробить полностью и окончательно. Хотя может мои воспоминания отличаются от воспоминаний типичных поклонников СССР тем, что я жил не в витринно-столичной Москве, а в обычной провинции. И морально-идейное разложение страны, отсутствие цемента, который должен скреплять общество, нам, провинциалам, было виднее? Хотя, конечно парой-тройкой заговорщиков в политбюро наверное объяснить развал постИмперии кому-то проще и приятней. Но вернёмся к тексту романа.

Итак, в начале некоторое, на мой взгляд абсолютно неубедительное описание мрачного 2040 года. Главный герой, старик, у которого дети погибли в локальных конфликтах на просторах разваливающейся Росссии/exUSSR с применением ядерных зарядов (уже не верю, либо никаких ядерных зарядов, либо всё было бы гораздо хуже) а внучку растерзал маньяк (однако, наш ростовский Чикатилло вырос и начал свою деятельность задолго до перестройки, а сейчас подобных ему хотя-бы научились ловить) никому не нужный умирает на улице и попадает в тело новорожденной девочки в 60-й год.

(Пара слов об описании мрачного будущего. Точней — одна аналогия. Просто действительно страшного времени ленинградской блокады удалось автору в другом его романе (нефантастическом) Ленка-пенка куда лучше. Не лишён автор таланта, совсем не лишён... Но тут — не верю)

Далее — унылые мемуары старика в теле ребёнка, которому с детьми очень-очень скучно и который тренирует своё тело готовясь к некоей великой миссии. Ещё этот ребёнок читает газеты. И всё. Хочу лишь обратить на один момент, который важен для характеристики если не героя/героини, то автора:

«Мы все четверо жили в одной комнате большой коммунальной квартиры в доме, наверное, еще дореволюционной постройки. Бабушка спала за шкафом, а моя кроватка стояла рядом с кроватью родителей, со стороны мамы. Маме удобно было поднимать меня к себе. А вот мне было не очень удобно. Потому что ночами (а иногда и днем по выходным, если бабушки не было дома) они в своей кровати начинали… ну, вы поняли. И, естественно, совершенно не стеснялись полугодовалого малыша. Мне смотреть на это было очень неприятно, и я по возможности отворачивался или жмурился. Но звуки-то оставались! Мама так стонала…»

Это отвращение к любовному акту между мужчиной и женщиной у автора в романе проскользнёт ещё не раз. В частности, когда девочка Наташа подрастает, она сравнивает перспективу вступить в связь с парнем с перспективой съесть дохлую крысу. И некие гомосексуальные наклонности (пусть и нереализовавшиеся) у героини задекларированы явно. И лично меня такая концентрация всех этих деталей наводит на странные мысли о личности автора, особенно неожиданные с учётом оного автора ностальгии по СССР.

Но это было лирическое отступление. Вот наша героиня/герой дорастает до школьного возраста. Тут её асоциальность на грани аутизма сходит на нет, и старика сменяет Мери Сью. У которой последовательно открываются актёрские, организаторские и спортивные таланты. Самодеятельный театр, кино, хоккей, большая околополитика. Да, а ещё мы, пока учились младшей школе, опубликовали под своим именем «Федота-стрельца» Филатова… Высоцкий, как написано в аннотации, конечно, уже и сам свои песни поёт, но не Высоцким единым... И вот ей уже пачками пишет письма весь Союз, плюс ГДР и кое-кто из дальнего зарубежья. Да, мальчики, как положено, валяться под ноги, но мальчиков мы не хотим. Девочки, порой, тоже валятся, но с девочками нам нельзя. А ещё к нам лично благоволит некто Леонид Ильич:

«Когда секретарь комсомольской ячейки школы увидел, кто именно подписал мне рекомендацию, он уронил на пол графин с водой, а потом пытался налить себе в стакан из медного колокольчика. Естественно, вопросов ко мне не было. С такой рекомендацией даже если бы я на собрании разделся догола, обмазался красной краской, залез на стол в президиуме и начал бы там танцевать, выкрикивая матерные песни и периодически прихлебывая водку прямо из горлышка бутылки, то меня… все равно приняли бы в комсомол единогласно…»

Ну и вообще:

«На мне новенькая, специально для этого дня пошитая парадная пионерская форма, на груди мой орден, через плечо красная лента, на руках белые перчатки, на левом рукаве пришиты четыре звездочки – знак члена Совета дружины города. А левой рукой я держу за древко знамя пионерской дружины Москвы.»

Ну а достигнув всего этого героиня, как только дорогой Леонид Ильич уже помер выполняет свою миссию:

Обидно, что этот бред написан действительно талантливым человеком. Ещё раз «Ленка-пенка» — потрясающая книга о войне. Но вот _альтернативную_ историю, автору писать категорически противопоказано. Особенно про «попаданцев».

Реалистичный (действительно, реалистичный!) роман о блокаде Ленинграда (нет, не был блокадный Ленинград тылом, врут всё аннотации, даже авторские). Можно спорить с тем, как автор расставил в паре мест акценты, можно искать литературные несовершенства... Но, как-бы то ни было автору удалось «поймать» невыносимый, ужасный дух того времени И донести до нас. За что ему огромное спасибо.

Ведь если педагогические способности мадам-истории действительно под сомнением, рассказчики историй имеют какой-то шанс кого-то чему-то научить. Ну а если даже и нет, то «душа, уж это точно, ежели обожжена, справедливей, милосердней и праведней она...»

(Реплика в сторону: ...право, писать о реальных ужасах Блокады — куда уместней, чем о выдуманных ужасах будущего, которые, суть, экстраполяция 90-х, в начале «студентки, комсомолки...»)

Рассужденеия автора об элитах, чего уж там, мне понравились. Без них бы книга заслуживала махровой единицы, как злостное изнасиловагие матушки-истории сравнимоё по циничности только с, прости Господи, «зверем над державой» Ильи Бриза (хотя последний эту самую историю ещё и откровенно не знает). Автор — знает. Что плюс. Правда его утопия почему-то включает в себя пункт о высылке евреев куда-нибудь так в Биробиджан. Чтобы не мешали строить национально-ориентированную Империю, агенты заграничного влияния, понимаешь. Что, на фоне явного одобрения автором совместной с нацисткой Германией аннексией Польши (вслед за этим он предлагает так же обойтись с Турцией), no comment. И да, название к содержанию не имеет никакого отношения. Шарашка-то в романе есть, но о ней не написано почти ничего (в шарашке что — обычные люди, что они по сравнению с ГГ и товарищем Сталиным, которые _знают как надо_), и Гитлера предполагается несколько опередить, сколько перенаправить, после чего дать прикурить и ему, и всем прочим. Pax Russia в стиле «и тут выхожу я в белом фраке». Но это уже в следующей книге, которую я читать не буду.

Этот роман-эпопея стал плодом соавторства двух (точнее трёх) достаточно разных писателей. Я хочу начать говорить о нём с нескольких слов о людях «сотворивших сиё».

Итак, Андрей Валентинов — прежде всего служитель музы Клио, очарованный историей человеческой цивилизации он пишет, по сути, исторические романы, вот только не следуя в фарватере литературного реализма. Привлекают его и мистические толкования течений истории (нередко совершенно органичные для описываемой им эпохи) и просто любопытные версии исторических событий (впрочем тон тут задал ещё Александр Дюма, который отец не только своему небезызвестному сыну). Делает ли он это из соображения привлекательности для читателя, как намекнул в одной из статей (кажется, в этой http://fantlab.ru/work30582), или просто из любви к искусству — Бог весь. Так или иначе литературное блюдо, которое получается у Валентинова он называет криптоисторией.

Олди же (для простоты будем считать их за единого автора, это прочный литературный дуэт, как и, к глубокому нашему сожалению покойные ныне, братья Стругацкие, работающий свои книги, что называется, «двуручной пилой») пишут в несколько ином жанре, который они определили в своё время как «философский боевик». И корни этого жанра следует искать у тех же Стругацких (что, как не философские боевики, представляют собой такие вещи А.Б.С. как «Трудно быть богом», «Обитаемый остров», «Жук в муравейнике» или «Пикник на обочине»?). Как и Стругацкие, Олди — моралисты (в хорошем смысле слова) и рассматривают _фантастическое допущение_, прежде всего как инструмент исследования _человека_.

Что же получилось в результате сотрудничества таких не слишком похожих авторов, какой вышла она, эта «земная опера»?

Из всех перечисленных в начале книги «гигантов, на плечах которых» прежде всего вспоминался именно Александр Дюма-отец, недаром ставший одним из достаточно заметных героев книги (впрочем личность колоритная, грех было бы пройти мимо). То есть мы имеем стилизованный под позапрошлый (уже позапрошлый) век авантюрный роман на околоисторическом материале. Который, несмотря на его немалый объём, при желании, вполне можно было бы уложить в одно-трёхсерийный художественный фильм.

Видимо это предопределило недоумение многих читателей, не заметивших ничего, кроме внешней фабулы: криптоисторической мозаики где мистика сплетается с наукой, а Восток — с Западом, жанр путевых заметок — с жанром готического романа где всё увязано в причудливое макраме «линейно-параллельного сюжета с экскурсами», построенного по законам симфонической музыки. И как это часто бывает в симфониях использованы тут вариации на тему нескольких народных песен, ставших чем-то вроде музыкальных визитных карточек героев. (Олди — вообще умелые стилисты). Всё это поёт (мощным тенором польского князя и бывшего вампира Волмонтовича), пляшет и сверкает... кого-то, наверное, могло и несколько оглушить. (В ходе творения данного фантасмагорического полотна авторам, действительно, пару раз изменяла чувство меры и несколько «юрийникитинских» шуточек таки присутствует)

Поэтому на этот раз, судя хотя-бы по здешним отзывам на трилогию, Олди-стилисты (помноженные на историка Валентинова) для многих заслонили Олди-моралистов. Хотя, честно говоря, я не представляю, _как_ надо было читать, чтобы не заметить хотя бы основной темы: конфликта настоящего с будущим (здесь Олди по-прежнему верны школе Стругацких, достаточно вспомнить такие их вещи, как «Улитка на склоне», «За миллиард лет до конца света» и «Волны гасят ветер».) Книга эта — прежде всего комплексное лекарство от футуршока, она учит видеть нас в откровениях (греч. ἀποκάλυψις) грядущего не картины конца света, но нечто куда более оптимистичное. Не прошли авторы и мимо традиционных для литературы тем любви и смерти, дружбы и предательства, цели и средств.

Я бы обратил внимание коллег-читателей на ещё одну диалектическую пару, вплетённую в идейную ткань эпопеи — это вынесенное в аннотацию противопоставление «мистика и наука». На этот раз тема, характерная именно для наших современников Олди, обитателей _эпохи перемен_, а не для ставших уже классикой Стругацких, сохранявших верность _научной_ фантастике. Позволю себе процитировать маленький кусочек эпилога в котором выводы из данного противостояния (точнее — «единства и борьбы противоположностей») озвучиваются напрямую:

«— <...> Вам не кажется, что мы сами себя заводим в тупик? Всё таки должна быть грань между наукой и шаманством <...>

— <...> Знаете, Огюст, в таком случае я предпочитаю остаться романтиком. Мир сложнее, чем это кажется нам. Жизнь не описать математическим методом, не разложить по пробиркам. Служить прогрессу — не значит замкнуться в границах сиюминутного Познания. Иначе мы возведём не Храм Науки, а очередное капище с фанатиками жрецами и идолами, вымазанными кровью».

Обрываю цитату, далее следует блестящая отсылка к воспетому Камю мифе о Сизифе, и, право, три тома этого романа стоит прочитать хотя бы для того, чтобы оценить её блеск.

Dixi.

p.s. В формате авторской колонки http://fantlab.ru/blogarticle23690 эту минирецензию читать, IMHO удобнее (там форматирование текста менее ограниченное). К тому же её там можно обсудить...

Во многом провокационная попытка вывернуть учебник российской истории и взглянуть на неё «с точки зрения ляхов». Ни в коем случае не стоит воспринимать как истину в последней инстанции, правды во всём этом никак не больше (хотя, пожалуй, и не меньше) чем в советских учебниках по которым я когда-то в школе учился. В общем неплохая такая пища для ума, оставляющая, как минимум, интерес к теме.

А я вот решил начать знакомство с автором с его дебюта. Пусть эта книга во многом и не совершенна, о чём К. Р. Сафон нас честно предупредил в предисловии. Что-ж, это действительно не Крапивин и не Кинг (кстати, мне отчётливо кажется, что творчество этих двух писателя куда ближе друг к другу, чем принято считать, но это тема для отдельного разговора). Просто столкновение только-только возникших юношеских любви и дружбы с инферно — доставшимися одному из героев по наследству последствиями сделки с дьяволом (точнее, одним из его земных воплощений). Всё происходит буквально за пару дней, и, вполне естественно за это время ни мы, ни только что приехавший в город главный герой, не успеваем толком познакомится с городом и его жителями, да и с механизмом деятельности данного проклятия. Если пересказать сюжет — всё действительно сведётся к «пионерской» страшилке. Но написано, на мой взгляд, весьма и весьма неплохо (правда, судя по аквалангам, переводчик это самое неплохо, кажется, заметно подпортил). И эмоциональный след книга после себя оставляет. Ощущение хрупкости бытия в перемешку с катарсисом и ещё чем-то, то-ли ностальгией, то-ли запахом морских водорослей. Ну и плюс банальная, но почему-то подзабытая людьми мораль о том, что выгодных сделок с дьяволом не бывает. О продолжениях, не прочитав их, судить не могу, но пока в итоге — крепкая для дебюта вещь, честно выигравшая некий конкурс юношеской литературы.

ps. Акваланги, судя по всему, именно на совести переводчика — в тексте неоднократно идёт речь о задержке дыхания. Насколько выполнимо такое достаточно глубокое погружение мальчиком и девушкой, впервые увидавшими море, впрочем, судить не берусь.

Как славно попасть из скучной городской жизни, где ты, по больщому счёту не нужен никому (многие — даже своим родителям) в сказку... Вот только сказки, ещё необработанные литераторами нового времени с целью воспитания хороших людей — материя весьма и весьма тёмная. Кому, как не Урсуле ле Гуин, дочери своих родителей, знать об этом. И жителям сказачной страны ты, пожалуй, нужен ещё меньше, чем тем, кто окружает тебя в реальности. А если тебя встречают, как долгожданного гостя — значит им просто что-то нужно от тебя. Но за то там можно встретить того, кому ты и вправду нужен. Свою любовь. Человека, с которым у тебя одна общая сказка на двоих...

Красивая, захватывающая притча для подростков, вступающих в реальную жизнь от современного мастера этого жанра. Впрочем неподростам книга тоже будет интересна и, возможно, небесполезна... Хотя для кого-то уж очень искушённого книга может показаться просто иллюстрацией к Фрейду/Юнгу. Уж очень хорошо она вписывается в учение как отца психоанализа, так и в нечто менее одностороннее, что попытался сделать из этого самого психоанализа лучший ученик доктора Фрейда. Но даже если вы относитесь к таким искушённым, постарайтесь прочитать эту книгу такой, какая она есть, не сводя её к уже известной вам морали. Ведь книга, даже книга с моралью, это всегда нечто большее, чем пресловутая «мораль сей басни». Во всяком случае — хоршая книга. А эта книга — хороша. Если ещё не читали, прочтите. И если у вас есть дети подходящего возраста, не забудьте предложить (с учётом подростковой независимости — скорее незаметно подсунуть) её им.

Незатейливые личные переживания главных героев, уже знакомые нам по первой книге, в полном соответствии с выстроенным авторами сюжетом переходят в тяжёлый параноидальный делириум (возможно даже tremens). А затем эти же переживания указывают героям выход из данного состояния. Как уже отмечено выше — неплохое продолжение, но лично мне коктейль из крутого детектива, «стандартного» женского романа и «русской психоделики», основанной на питии всяческих алкоголесодержащих жидкостей, приправленный «весёленькими» именами персонажей (пусть и хорошо замешанный, в смысле, написанный) по вкусу не пришёлся. Совсем.

Ну что — составные части того коктейля, который представляет собой эта книга просты и незамысловаты:

1 — «Мэри Сью» ну этого добра побольше да покрепче. Причём Мэри Сью весьма кровожадного толка. Очень круто быть ведьмой, а ведьмой, нарушившей запрет, «попробовавшей крови» ещё круче. Наша героиня смотрится среди людей примерно как волк среди овец. Хищника конечно надо кормить, но для прокорма всегда хватит козлов: убийц которым среди людей не место. И хватит их не на одно поколение ведьм. Весьма опасная мораль, особенно на фоне всеобщего этического релятивизма (из легиона подобных книга выделяется откровенной кровожадностью).

2 — Аллюзии на современную политическую действительность. Точнее на популярное представление о ней, щедро приправленное «теорией заговора кровавой гэбни». Не берусь судить, насколько наша российская власть таким представлениям соответствует — но никто ничего другого от неё уже не ждёт: распилы и откаты в экономической политике и грязные игры в «большой политике». За второе судить не берусь, а первое наше народонаселение готово увидеть в *абсолютно* любой трате бюджетных денег. Данная книга служит дальнейшему воспроизведению подобных представлений в качестве нормы — и уже этим вредна.

3 — Последнее, показавшееся в силу своей «клубничной» природы многим первым. Лесби. Розовая любовь. С «классическим» в современном «сетевом самиздате» оправданием в виде вселения мужчины из иных времён в женское тело. Иной нагрузки этот вынесенный в аннотацию сюжетный ход не несёт.

Всё это тщательно перемешано и записано на приправленном невнятным арго канцелярите, в который медленно но верно превращается литературный великоросский язык — главное достояние Империи, той не придуманной, но созданной царём Петром.

И да — «повторение мать учения». В четвёртой части книги («ведьма — всегда ведьма») вводится как бы оригинальный сюжетный ход («не будите генетическую память», ага — волею автора роялей в кустах и deus ex machina в неё набито выше крыши). Ход призванный повторить и усугубить *все* три пункта во втором поколении.

Резюме. Хуже бывает. Но реже. Куда реже

ps. Если биография автора не фэйк и *это* действительно написал пожилой мужчина — я пас.