Фредди Меркьюри (а задолго до него Джон Леннон) призывали не искать вселенской мудрости и секретов песнях их групп. Фредди сравнивал хиты группы Квин с салфетками. И, на мой личный взгляд, Жан Рэй большой умелец создания атмосферы, конечно — но при всей атмосферности, его ужасы, как правило, достаточно далеки от реальной жизни.

Данный рассказ (однозначно, шедевральный!) ярко демонстрирует этот тезис. Таинственно, небанально, захватывающе — но чересчур далеко от реальной жизни взрослого человека. А потому, думается, читать его можно и в тёмном-тёмном чулане, и в, простите, уборной ночью, и, вообще...

Мне лично не пошло. Прочитал фрагментарно (страниц 50 начала, страниц 20 конец) первые три части. Атмосферы фэнтези, действительно, процентов пять — не больше. Если любить «американские» детективы типа Чейза, всё вполне может стать на свои места. Да, много экшна — но это не шеклевский экшн. Ближе ко второй половине первой части (которую я читал больше всего) начинает переклинивать от обилия имён и не такого уж сочного и доходчивого языка, как ожидалось. Много отличных весёлых фраз — согласен на все сто. Но в целом, данная серия оставила у меня впечатление выпендрёжной надстройки над классическими американскими детективами-экшнами. Орки и сказочные местности не несут никакой смысловой или хотя бы интонационной нагрузки. Чейз или Чандлер вполне могли написать нечто подобное, приняв за воротник лишнего пива либо водки. Роль покойника сведена к абсолютному минимуму. Диалоги реально блистают талантом автора — но разве только красивые ноги делают из женщины идеальную жену?.. Жена должна уметь хоть что-то готовить на кухне и обладать ещё парой-тройкой жизненно важных умений. Ниро Вульф, всё-таки, обаятелен в качестве детектива, в качестве персонажа, живущего по соседству со всеми нами. Да и к чему обсуждать нефантастические произведения на сайте о фантастике-то? Гарретт, по моему личному убеждению, просто нежизнеспособен, нереален. Он никакой. Искусственный персонаж из синтетического мира. Такие-же и его похождения. Но... я искренне рад, что кому-то нравится. Приятного чтения и им тоже!

Если ориентироваться конкретно на юмор, не любя фэнтези серьёзное, то, наверное, это полный пролёт получается тогда...

Вымучил первые сорок шесть страниц я. Ирония на уровне журнала Крокодил, юмора не встретил нигде ровным счётом — возможно, всё это начинается уже позднее. Но желания читать дальше не было.

Веселье, говорите? Веселье — это Шекли. Когда читаешь Обмен Разумов, то читается (по крайней мере, до описаний Искажённого Мира в конце) не просто легко — читается, как по маслу. Оторваться сложно, потому что веселье разлито по каждой строчке каждого абзаца. Когда читаешь Оптимальный Вариант, видишь смысл заумствования, даже если оно попахивает приёмом препаратов. Драмокл пахнет попсой шедеврального пошиба. Лабиринт Минотавра, пусть и с налётом надуманности отдельных мест, величав своими интеллектуальными изысками и смешными находками. Хождение Джоэниса — просто гениальная слегка сюрреалистическая сатира!

Уильям Тенн нечеловечески затягивает свои произведения — но они смешные, несмотря ни на что.

А тут... Мир фэнтези. До Пратчетта парсеков пару наберётся. Легкомысленно. Но мне лично показалось совершенно не юмористическим произведение это.

Написано, конечно, красиво и талантливо. Но, видимо, дело в том, что тема маньяков мне глубоко противна, а сюжет нисколечки не пугает и не шокирует. Меня же.

Попытка сделать богословские максимы занимательными. До Перельмана, Кордемского и Гарднера, впрочем, очень далеко. На уровне вступления книги Магницкого.

Неимоверно тягучий, липкий язык повествования не способен в полной мере обеспечить радость от ознакомления с некоторыми вполне гаррисоновскими шуточками об армии и командовании, как таковом.

На самом деле, я не такой знаток мировой литературы, чтобы проводить чёткие параллели в данном случае, но мне видится вполне корректная аналогия: Пиквикский Клуб (из которого, впрочем, я читал лишь несколько маленьких отрывков выхватом). Столь же заумно и столь же мило, скорее, чем смешно.

Стиль автора в данном романе ну очень попахивает британским девятнадцатым веком. Неизбежная тягучесть, няшность, пасторальность и хэппи-эндовость также не из второй половины века двадцатого.

Я полагаю, что это произведение стоит прочитать лишь для того, чтобы понять, как не надо писать современные юмористические романы. А также, чтобы проникнуться причинами того, почему коммунисты имели массовую поддержку в народе Российской Империи. Потому что не в финансовом фонде счастье, май бэйби.

Роберт Шекли — это преломление Дугласа Адамса (и, шире, Монти Пайтона) через призму советского сознания. Нигде Шекли не любят так истово, как в бывшем соцлагере и условно социалистической-же Италии. Шекли не то, чтобы прямо заумен — он заумен, как советский интеллигент после рюмочки-другой.

«Лабиринт Минотавра» — вполне себе шедевральный вариант немножко характерных для советских юморесок вариаций на тему античных мифов. Это апогей советского юморотворчества по данной теме.

Я человек хоть недолго, но советский. Как истинный советский гражданин, когда я вижу множество хвалебных отзывов, то наивно полагаю, что роман — не меньше, чем слегка шедевр. На самом деле, данное произведение может с лёгкостью затолкнуть за пояс шеклевские бредовые вещи в смысле бредовости, но не по части таланта. Круговорот героев и событий, замешанный на неопределённости изменчивых Вселенных... До уровня шеклевского бреда тут далеко, но стройного повествования, тем более, не получается. Роман распадается на несколько весёлых и множество забавных сцен. За постоянными изменениями надо следить с карандашом и бумагой. Обилие имён (хотя, может, и не их количество) зашкаливает.

В одном предложении суть романа прекрасно выражается (в переводе Гилинского) так:

«Я немедленно подам рапорт министру, и ваше осиное гнездо хебефреников засадят в сумасшедший дом, прежде чем вы успеете сказать «ноблесс оближ»».

К слову, в официальном медицинском переводе эта «подростковая» разновидность шизофрении пишется через г: гебефрения.

Мой диагноз для этого произведения прост: сюжетоблудие.

Проблема тут, наверное, в том, что рассказ рассчитан на два-три заинтересованных прочитывания. С первого раза очень занимательно и забавно. Но желания перечитывать его до смерти как-то не наблюдается. По крайней мере, у меня. Возможно, и только у меня.

Неплохое приключение — но, однозначно, исключительно на пару прочтений. Единственный смешный момент по поводу

Предварительно прочитал множество хвалебных отзывов о самом цикле и этот рассказ стал для меня первым прочитанным. Могу сказать, что приятно удивлён лёгкостью изложения, но полностью разочарован смыслом прочитанного. Сцена убийства динозавра крайне банальна, чтобы быть достойной кульминацией. Авантюрно-плутовской стиль — это да. Спору нет. Но авторской смекалки маловато. Если воспринимать этот рассказ, как атмосферную часть гигантского романа из более чем тысячи страниц, это одно дело. Но кроме весёлой атмосферы больше ничего шедеврального в нём нет. Как по мне.

Для того, чтобы считать этот сборник шедевром необходимы несколько условий: подростковый наивный воодушевлённый настрой (в любом возрасте), слабое знание (либо безумное обожание) гольфа и поиски атмосферы в ущерб свежести сюжетных канв. Канвы наличествуют — но уж слишком всё это похоже друг на друга, на банальности из собственного мозга каждого читателя и из десятков подобных коротких рассказов.

Вкратце: плюс в краткости и количестве рассказов, минус в том, что до одного-единственного Кладбища Марливек всему этому сборнику о-очень далеко.

Случай, когда Гаррисон, возможно, наиболее близко приблизился к манере и сюжетам Шекли. Даже в лучших своих юмористических рассказах автор, как правило, склонен, в лучших традициях Уильяма Тенна, непомерно удлинять повествование. В данном рассказе темп просто восхитителен. Ни одной лишней строчки!

Как отмечают многие, наибольший интерес представляет комментарий в конце. Один из череды банальных рассказов. Сколько десятков тысяч их написано за историю человечества. Не все обладают таким замечанием в конце, впрочем.

Честно, долго не решался прочитать, но при этом судил по названию и потому полагал, что это, в любом случае, очень весело. На самом деле, более-менее забавна первая часть, вторая может быть интересна для молодых людей. В целом, есть находки, но никакой художественной мощи в тексте не наблюдается.

К стилю изложения претензий нет. До того я читал сборник Жана Рэя и потому стилистика лёгкого, но чёткого саспенса, усвоенная мной из Города Великого Страха, заставляла читать Парней из ПИГа до конца. Претензии у меня к сюжету. По крайней мере, у Шекли всё это было цирком на ровном месте. У Гаррисона объяснения происходящего и не смахивают на цирк, и не похожи на что-либо из классической развлекательной литературы. Невнятные многоэтажные конструкции на грани бреда призваны объяснить, в чём же суть происходящего.

Я вынужден сделать контрпримечание: не для всех российских читателей «Координаты чудес» — безусловно, самое любимое произведение великого Роберта Шекли...

Роберт Шекли был очень талантливым, умным, весёлым писателем. При этом, он так и не сумел научиться В ПОЛНОЙ МЕРЕ применять парадигмы из своих произведений к своему образу мышления. Увы. Мы потеряли его, сэры.

Мои претензии, главным образом, распространяются на антирелигиозную составляющую этого романа. Я не особо удивляюсь гопникам, малолетним алкоголикам, наркоманам. У них нет развитого ума, она привыкли мыслить одно-двухходово. Не повезло им. Но меня удивляет то, что автор писал потрясающие абсурдистские, сюрреалистические вещи, описывал сложность, иллюзорность разного рода явлений, событий и феноменов, показывал субъективность восприятия, субъективность мышления, сталкивал противоречивые концепции — и при этом могуществе собственного слога и звука, так примитивно и даже унизительно для самого себя трактует религиозные положения.

Если мы говорим о христианстве, то среди его догматов (и даже предположений) однозначно нигде нет слов о том, что Бог выглядит, как убелённый сединами старец европеоидной расы. Такое изображение Бога пришло из греческоязычной византийской среды, потому что это было логично для древних греков изображать уважаемое Сверхсущество в виде опытного, степенного пожилого грека. Любые приписывания Богу человеческих эмоций всегда делались и делаются с единственной целью — любой умный человек понимает, с какой. С той-же, с какой рисуются иконы: потому что человеку гораздо проще и легче обращаться к тому, кого он хоть как-то может себе представить. Сравните это с тем, как люди знакомятся по переписке или через Интернет: как правило, большинство настаивает на фотографиях, объявляя, что «без фотографии не общаюсь». Согласно христианству, Бог — абсолютный дух. Что, по-видимому, означает, что, в отличие от ангелов (которые имеют какую-то материальность, не являются абсолютно духами полностью), Бог не выглядит НИКАК. Ему не надо выглядеть — он живёт вне наших координат и вне нашего понимания. Он живёт вне времени, в принципе. Вне времени и вне пространства. Поэтому, когда Библия говорит, что Бог разгневался, это не значит, что пожилой грек на облаках грозно насупил брови. Уже давно объяснено (и не один раз!), что Бог не антропоморфен и не антропотипичен, что «по образу и подобию Божию» значит вовсе не внешнее сходство, а свобода выбора и прочие подобные качества. «По образу и подобию Божию» означает также творческий потенциал. Но никак не внешний вид!

Поэтому, когда у автора, отличающегося столь мощным утончённым умом, читаешь уничижительные слова о христианском Боге и в очередной раз повторённые концепции из атеистических опусов со времён Средневековья — это смущает и очерняет автора. Для Бога нет времени, в принципе. Он знает, чем всё закончится. Он не злится в человеческом понимании и не наказывает в человеческом понимании. Кроме того, надо помнить одну очень важную вещь: после смерти тела душу очень мало волнует, как именно «её» тело умерло. Это очень важный момент, который никто обычно не принимает во внимание. Поэтому познеровский аргумент о том, что Бог не имеет права допускать смерть маленьких невинных детей, и т.д., совершенно несостоятелен. Проблема тела важна только для тех, кто имеет тело. После смерти, душу абсолютно не волнует, как умерло тело. Даже если тело умирало в страшных нечеловеческих мучениях, душа существует в ином измерении, у души нет нервной системы. Мы помними о причинённых обидах ввиду особенности нашей нервной системы, ввиду строения нашего мозга. У души есть память, но приоритеты у неё совершенно иные, и злоключения или радости тела для неё не имеют никакого принципиального значения. Иными словами, души погибших детей не предъявляют никаких, даже гипотетических претензий к Богу — претензии могут предъявлять только души, ещё имеющие тела.

Это очень важно иметь в виду, потому что практически вся антихристианская пропаганда нацелена на выискивание противоречий, на материализирование духовных истин. Удивительно, как одни и те же люди могут верить в то, что фотон может быть одновременно и частицей и волной, или что невозможно одновременно определить и положение и скорость электрона — и при этом те же люди не понимают, как Бог может быть вне времени и пространства. Удивительно, как люди спокойно воспринимают тот факт, что в теократической монархии Российской Империи легально функционировали публичные дома, а в заидеологизированной коммунистической ГДР власти спокойно относились к нудизму, нудисты даже участвовали в праздничных парадах. То есть, исторические нестыковки, идеологические нестыковки, физические аллогизмы, математические парадоксы — это в порядке вещей. А Непорочное Зачатие — это что-то непонятное и достойное осмеяния... Ребёнок состоит из микрочастиц. Бог создал необходимые микрочастицы в необходимом количестве и сконфигурировал их необходимым образом в теле Богородицы. Превращение воды в вино — тем более, простейшее занятие для Бога. Необходимые атомы находятся повсюду, надо просто их собрать в определённом месте в определённые структуры.

Те, кто ищут чудес, могут легко найти их в легкопроверяемом факте: Великая Отечественная война началась на День Всех Святых, в Земле Русской Просиявших. Это праздник, дата которого зависит от даты православной Пасхи. В 1941м он был 22го июня. Дальше — больше: 6го мая 1945го года представитель немецкого командования Альфред Йодль обратился к командованию союзных войск с предложением о капитуляции нацистов. Что было 6го мая? Была ПРАВОСЛАВНАЯ Пасха, удивительнейшим (для Роберта Шекли) образом совпавшая с Днём Георгия ПОБЕДОНОСЦА, ПОКРОВИТЕЛЯ МОСКВЫ, РОССИИ и, что удивительно, родины Сталина и Берии православной Грузии. Обратите внимание, что по христианской традиции, великие церковные праздники отмечаются три дня. День Победы наступил на четвёртый день...

Ищем чудеса дальше. Какое ещё событие в нашей истории двадцатого века стало столь-же выдающимся? Полёт Гагарина в космос. Ищем таблички в Интернете, и находим, что православная Пасха в 1961м году была 9го апреля... Кстати, как услужливо подсказывает нам всем Википедия, Юрий — русский фонетический вариант имени ГЕОРГИЙ...

Детализируем чудеса. Католическая и протестантская Пасха в 1945м году была 1го апреля (День Дурака или День Всех Дураков в западной традиции), в 1961м году — 2го апреля.

Меня не удивляет, что в атеистическом СССР идеи Шекли в отношении религии нашли мощнейшую поддержку у читателей. Но я думаю, что эти идеи крайне поверхностны и непродуманны, при близком рассмотрении.

Как обычно, у раннего и среднего Шекли очень много интересного. Координаты Чудес содержат множество выдающихся моментов. Но я лично, когда печатал экземпляр для себя, предварительно убрал все откровенно богохульные и кощунственные слова. В итоге, одна глава исчезла почти полностью, одну пришлось подредактировать. В таком виде, этот роман создаёт гораздо более выигрышное представление о себе, как по мне.

Очень коротко и крайне незатейливо.

Я люблю Роберта Шекли и мой личный топ средних форм это: Оптимальный Вариант, Обмен Разумов, Лабиринт Минотавра, Хождения Джоэниса, Драмокл и первый Билл герой Галактики. Из чего понятно, что серьёзные попытки представить выдуманное реальностью ну никак не хотят ложиться на моё сознание.

Не сомневаюсь, что для подростка Тарзан потрясающе интересен, и Гарри Поттер идёт в ту же степь. Дайте детям Гарри Поттера — пусть порадуются. Но, поскольку мы на форуме для взрослых, рискну высказать личное мнение о том, что должна делать литература. Литература должна наглядно демонстрировать, что вымысел — это вымысел. При этом, хорошо, если литература вскрывает какие-то негативные стороны, не обеляя, но и не очерняя их слишком демонстративно.

Первая книга цикла достаточно нудная, вторая представляет идеальный образец сбалансированного повествования. Коротенько, динамично, захватывающе.

Всё, что идёт дальше, однозначно, талантливо. Но неимоверно растянуто, явно по коммерческим соображениям. И чересчур мрачновато.

На самом деле, одной плачущей девушки в туалете и отношения госпожи Роулинг к ней для меня достаточно... Произведение написано человеком западного мира, где плачущая девушка в туалете, которую никто не любит, потому что она нюня — это отрицательный персонаж. В конце концов, есть ведь салоны красоты, пластические хирурги, психологи и бизнес-тренинги...

Упомянутая единожды мадам Ваблатски также не добавляет положительных эмоций.

Можно долго хаять за идеологизированность советские вещи типа Старика Хоттабыча поздней редакции или Незнайки на Луне — но тогда, тем более, подвержен критике и данный цикл. Тут идеология не висит на поверхности, но заметна за текстом. Пресыщенность, материализм, магия на каждом шагу, полнейшее отсутствие самоиронии автора, чисто западный взгляд на жизнь и взаимоотношения людей. То, что может показаться самопожертвованием или другими вещами духовного порядка — на самом деле, далеко от «восточного» понимания.

Первое, что пришло мне на ум — неимоверно тягучий, хотя и короткий рассказ Гаррисона «День ВМФ». Уйма второстепенного ради красивого, изящного финального абзаца. Банальнейшие слова галактического разума, скомканность во многом остальном. Вообще, конечно, это явно рассказ о расизме в США. Сегодня его злободневность уже поубавилась.

Шикарный чисто шеклевский юмор о взаимоотношениях двух мировых гигантов — в данном случае, СССР и Китая. Алкоголизм выписан весьма своеобразно, но для человека с той стороны занавеса вполне простительно.

Произведение, как диагноз шестидесятым. Прочитав и осмыслив его, теперь я понял, что хрущёвская оттепель была везде. Везде появились наркотики и любовь к ним, везде происходили перемены в восприятии государственных институций. С большим удовлетворением узнал, что бардак в высшем образовании — явление, практически, интернациональное.

Что очень нехарактерно для средних (не говоря уже о крупных) формах писателя, каждая глава одинаково интересна. Те, кто читал «выброшенную» главу о шмеле из Алисы в Зазеркалье, скорее всего, был разочарован. Те, кто читал «потерянный» кусок про Советский Союз, наверняка, разочарован гораздо меньше. Интересны все главы.

Чисто по-человечески, мне очень неприятен пунктик насчёт педофилии, проскакивающий у маэстро не единожды в творчестве. Настораживает немного и просто не слишком приятно читать. Но это, наверное, единственный очевидный минус.

Как советский гражданин, не могу не отметить всплывающую в мозгу ассоциацию с Чиполлино во фрагменте с пентагоновцем.

Поскольку Вольтера не читал и, вроде, не собираюсь, не могу отметить ничего по поводу «Кандида».

Думаю, что это одна из вершин автора, независимо от переклички с сатирой предшественников.

Честно говоря, у Шекли это сопровождалось структурой повести, завершённостью и, если угодно, начинальностью. Мистер Браун хватает идею и спешит её закончить. Сравните даже с отдалённо похожим шеклевским «Эриксом».

Автор дёргается, спешит, нервничает. К чему это? Даже если автор невротик, не обязательно выставлять свои недуги напоказ столь явным образом.

Я могу сказать о своих личных интересах. Конечно, рассказ небанален. Но утверждать, что он сверхценен, не могу. Увы. Да, найдена хорошая аналогия. Аналогия несколько слишком лежит на поверхности... Когда я лично читаю рассказы любимого автора, Роберта Шекли, вижу, в большинстве случаев, законченность, структуру. Рассказы мистера Брауна слишком нежизненны именно своей структурой болезненности. Всё такое мимолётное, фрагментарное: оп — аналогия, оп — место для закадровой улыбки.

Приходилось читать высказывание (Харлана Эллисона ли?), что в жанре короткого рассказа всё выдающееся принадлежит перу либо Шекли, либо Фредрика Брауна, либо Уильяма Тенна. Увы, на мой личный вкус (который я никому не собираюсь навязывать), господин Тенн большой любитель тянуть резину, а Фредрик Браун, наоборот, стремится поскорее расправится с хорошей идеей для рассказа. Я сам любитель малых форм, сам любитель читать опусы и газеты с конца. Но хочется какого-то ощущения автора-мужика, независимо от его облика и конституции. Шекли тоже был весьма далёк от здоровяка, он сжигал себя неправильным образом жизни и вредными химическими средствами. Но у него в произведениях есть ощущение полноты. Мистер Браун придумывает отличную мысль и спешит поскорее с ней расправиться. Это просто не моё. Слишком скоропалительно, нетерпеливо, по-мальчишески для взрослого писателя.

Напомнило повести про Арсена Люпена. Иронично, по-бондовски. Юмора, как такового, практически, ноль. Особой интриги тоже. С самого начала понятно, что разрушитель материи — что-то не то, за что выдаётся.

Очень много событий, много колоритных персонажей — но слабо прописанные переходы, слабо связанные между собой фрагменты. Сатира на военщину выглядит очень вторично, герои прямолинейно стёбны. Чтобы произведение удалось, всё-таки, надо выверенно держаться или на уровне шеклевского бредоносного постмодернизма или на уровне хайнлайновской очеловеченной связности. Будучи очевидным продолжением антихайнлайновщины в творчестве Гаррисона, это произведение не дотягивает до шеклевсовщины. Временами весело, временами просто перлы юмора попадаются — в целом, затянуто, занудно и очень вторично.

Мне, как тридцатидвухлетнему мужчине, больше всего на свете хочется видеть в любом балагане хоть каплю адекватности. Посему я обожаю шеклевские Лабиринт Минотавра и Оптимальный Вариант, но никак не Машину Шехерезаду. И никак не этот рассказ, повествующий о чём-то очень в духе крайне позднего Жванецкого и крайне позднего Шекли — непонятно о чём.

Философия на метауровне интересна в тинейджерском возрасте. Увы, это уже не для меня.

В своё время Хрущёв двинул известный клич о том, что некоторые беспартийные гораздо лучше членов партии, и если мы выметем всех некомпетентных и на их место позовём хороших, то ого-го что будет... Мне кажется, что этот рассказ вполне можно было бы вымести из многих сборников Шекли, и на его место поставить что-то более цельное, захватывающее и завершённое.

Автор придумал интересное начало, интересный крючок — но дальше до конца мурыжит одно и то-же.

Я учился на физмате, но по специальности «Информатика-Математика». Видимо, поэтому не понимаю, как можно было словить невидимое существо в ловушку на фотоэлементе.

Судя по всему, товарищ Шекли боялся моря.

А мой папа как раз и работал инженером-наладчиком! А ещё в молодости работал в Белоруссии — так что знаменитая советская песня «Молодость моя — Белоруссия...» тоже ему подходила!

А ещё мой папа был очень верующим православным человеком. И родился он 24.03, а умер 4.04. А звали его Василий. А меня Владимир. И если вы сложите 24.03 с 4.04, то получите 28.07.

А 28го июля — день памяти святого Владимира, который после крещения получил имя Василий.

И поэтому, и не только поэтому, я не люблю антирелигиозные рассказы Шекли, но человек он был, несомненно, талантливый. Как и мой отец.

А рассказ дебютный у автора хороший. Небанальный.

У меня всё. Спасибо за внимание!

Вот текст в открытом доступе на английском. Люди, кто из форумчан может сделать профессиональный качественный перевод и выложить его?

http://www.mainchance.org/bignews/read/january2004/sheckley.html

Поскольку перевод непрофессиональный я уже для себя в уме сделал, то могу заметить, что в данном рассказе есть всё, но нет, по сути, ничего. Милое сочетание юморных замечаний. Поверхностно и незапоминающеся.

Не уверен, что мне лично хочется оценивать новаторство рассказа по хронологии. Независимо от того, что было раньше, это очередная (и ненаихудшая вариация на тему). Юмора в рассказе заметно больше, чем в остальных известных мне вариациях (за исключением одной из шеклевских). Но концовка никакая, и необходимость напрягать мозг, сопоставляя происходящее со здравым рассудком и научным подходом, здорово действует на нервы.

Интересного и тем более шедеврального в данном романе на две-три страницы. Вполне можно прочитать в путешествии. Не более.

Я, видимо, не самый стандартный персонаж, потому как предпочитаю приставку Сега Мега Драйв и ненавижу «Путеводитель» Адамса. Но, поскольку ненавижу Путеводитель, то не стоит ожидать от меня любви и к этому циклу. Собственно, второе произведение очень слабое, а первое очень несвязное и местами скучноватое. Я не поставил плюс ни одному из коментариев на этой странице, потому что не считаю оригинал великим. Но согласен полностью, что при всей мощи отдельных моментов, первая часть цикла состоит из отдельных зарисовок, часть которых не несёт в себе ничего шедеврального. То же можно сказать и о Путеводителе.

Даже если бы я был неверующим, вряд ли посчитал бы возможным смеяться над религиозными воззрениями других людей. Так же, как и над их внешностью, и т.д.

Тут мы имеем, конечно, дело не с высмеиванием на уровне «Координат Чудес», едким и некорректным. Тут идёт легко читаемое философствование. Но как-то это всё слишком эгоистично, что ли. Мол, я такой крутой, такой умный — дайте наваяю вам вот что.

Ни по сути, ни по форме ничего выдающегося тут нет.

Но читается очень легко, конечно.

Если под репой подразумевается нечто, дающее сок красного цвета, то рассказ приобретает дополнительную гениальность.

После того, как я неоднократно перечитал около двухсот сорока рассказов Роберта Шекли, мистер Браун представляется мне, по большей части, халявщиком и шаромыжником. Ужасный внешний вид человека — приём, обыгранный Шекли. Неоднократно, притом.

Я человек сравнительно молодой, сравнительно горячий, Близнецы — а посему любитель читать произведения и газеты с конца. Но, увы, далеко не всякое сверхкороткое произведение в обязательном порядке шедеврально.

То есть, когда абориген огрызнулся перед теми самыми первыми «вежливыми» словами землянина — это он огрызнулся в его координатах, или нет? Почему никто из читателей не задумывается об элементарной логической нестыковке рассказа?

Как шутка — мило. Как рассказ легендарного фантаста — слишком просто.

Произведение затянуто. В этом и заключается главная проблема рассказа. Из-за этого возможные проблемы, затронутые в рассказе, теряют яркость в глазах читателя.

Если это откровенная пародия, то уважающий себя, и, соответственно, читателей, автор обязан указать это хоть как-то. Если пародия — то на восемь-девять, если просто накрыло — то пять-шесть. Итого: шесть-семь.

451 по Фаренгейту на двух страницах. Последние слова неизменно вызывали у меня подобие слёз на подобии глаз, когда мне было между двадцатью и тридцатью.

Полюбил я этот рассказ далеко не сразу. Но полюбил. Свежий сюжет, свежее повествование.

Вполне подощло бы для замечательного, но однозначно ориентированного на подростков советского журнала «Юный Техник» — и не более того. Бесхитростность зашкаливает.

Да, ну уж очень психологическое произведение. Хотелось бы побольше динамики.

У Шекли был заскок по поводу единорога на коленях у девственницы. Но каждый писатель не может замыкаться на теме дефлорации. И, вот, у господина Брауна заскок насчёт магии вуду. Примитивнейшая тема обсосана им, по крайней мере, в трёх рассказах.

Для анекдота слишком длинно. Для зарисовки несколько банально.

Послушайте, ну ведь этот рассказ даже напечатан в одном из сборников жанра «космическая опера» и там-же даны пояснения, что это чистой воды издевательская уничтожающая пародия на данный жанр.

По-моему, блистательно достаточно-таки.

Тема педофилии ну никаким боком не была жизненно необходимой в этом произведении. Появляясь не единожды (ещё в Хождениях Джоэниса), она вызывает подозрения. У Шекли был заскок насчёт головы единорога на коленях у девственницы (и это его проблемы), но педофильские намёки вызывают во мне очень неприятные ощущения именно от этого в остальном занимательного рассказа.