облако тэгов
В путь далекий немедля помчались они.
Проходили так годы, недели и дни
И однажды под деревом возле речушки
Старика одного повстречали они.
Поздоровались с тем стариком, говорят,
Рассказали про замысел свой, говорят,
И старик показал им, подумав немного,
Две дороги, бегущие вдаль, говорят.
Старик:
"Коль налево пойдете – познать не дано
Ни печали, ни горя: веселье одно
Днем и ночью в стране падишаха Самрау,
Там для Смерти все двери закрыты давно.
Повернете направо – и горе вас ждет,
Ужас, боль и стенания ночь напролет.
Там, в жестокой стране падишаха Катила,
Заливаясь слезами, страдает народ".
Две истории братьям старик рассказал.
Жребий бросили оба – Шульген и Урал.
Жребий выпал Уралу – по левой дороге,
А Шульгену же – правой идти показал.
Старший брат не согласен был с тем, говорят,
И решил он налево пойти, говорят.
Как сказал – так и сделал, а младший в итоге
Уступил и направо пошел, говорят.
Много вод пересек по дороге Урал,
Много горных вершин по пути миновал,
По ущельям бродил и, достигнув подножья,
Он старуху одну, говорят, повстречал.
Выступали буграми суставы ее,
От земли почернело лицо у нее,
А спина столь нещадно изодрана в клочья,
Словно дикие звери терзали ее.
К той старухе прижалась девица одна:
Загорелое тело, прямая спина,
И глаза ее были подобны озерам,
Гибкой веточкой ивы казалась она.
Разговор с ними начал Урал, говорят,
"Вы не бойтесь меня, – им сказал, говорят. –
Много стран миновал я и вас не обижу,
Только Смерть я убью" – им сказал, говорят.
Подойти их поближе Урал попросил
И об этой стране рассказать попросил.
Рассказала старуха, едва улыбнувшись,
О злодействах, что чинит убийца Катил.
Старуха:
"Тех, кто прежде болезней и боли не знал,
А о смерти тем более не помышлял,
Молодых или старых, мужчин или женщин –
Без разбору к себе приводить заставлял.
Его дочь среди них отбирала парней,
Он же брал в свой гарем для услады очей
Юных дев. Остальных же, без жалости всякой,
Отдавал в услужение свите своей.
А кого приближенные не пощадят –
Либо в озеро, либо в огонь, говорят,
В честь себя, в честь отца и своих приближенных,
В честь Тенгри – раз в году он кидал, говорят.
Четверых отобрали детей у меня,
Пятерых утопили детей у меня,
Старика, что от гнева лишился рассудка,
Закопали живьем на глазах у меня.
Когда знатный вельможа за младшей пришел,
За отрадой очей моих, подлый, пришел,
Я сбежала в леса и скрываюсь поныне, –
Вот в какие ты гиблые земли забрел!"
Урал:
"Много лет, как покинул очаг я родной,
Много горных вершин за моею спиной.
Пусть Уралом меня не зовут, если Смерти
Не избавлю от власти над этой страной!
Смерти я не позволю здесь кровь проливать,
Не позволю ей души людские терзать!" –
Так ответил Урал, обещав на прощанье
Падишаха-злодея к ответу призвать.
Через несколько тягостных дней, говорят,
До такого он места дошел, говорят,
Где, рожденные словно единой утробой,
Люди, страхом объятые, плача, стоят.
И, приблизившись к этим несчастным, Урал
О задумке своей в двух словах рассказал.
Из толпы этой, с жадностью речи внимавшей,
Вышел старец и вот что Уралу сказал:
Старец:
«Каждый год в честь правителя этой страны
Приноситься кровавые жертвы должны.
В честь отца его, матери, бросят в колодец
Сотни юных красавец без всякой вины!
Видишь, вороны черные в небе кружат?
Слышишь, клювы их острые злобно стучат?
Чуют птицы, что падали будет в избытке –
Кровью будет окрашен сегодня закат.
Среди пленников этих из многих родов
Каждый год падишахова дочь одного
Выбирает себе, а других повелитель
Заклеймит, как дешевых дворцовых рабов".
Так поведал Уралу о горе своем
И осекся, едва лишь увидел ее:
Падишахова дочь показалась на троне
И четыре раба подхватили ее.
А за троном вельможи прошли, говорят,
Восхваляя ее красоту и наряд,
А имевших несчастье порядок нарушить
Плетью били нещадно они, говорят.
Проходила она по рядам, говорят,
Никого по душе не нашла, говорят,
И у самого края вдруг остановилась:
Взгляд ее на Урала упал, говорят.
Не сказала ни слова она, говорят,
Только яблоко в руки взяла, говорят,
И Уралу вручив, сей же час приказала
Во дворец к ней доставить его, говорят.
Все вельможи вокруг суетятся, шумят,
«Зятем стал падишаху счастливчик!» – гудят,
Но Урал тем медовым речам не внимая,
Вот какие слова произнес, говорят:
Урал:
«Зятем стать падишаху пока не готов:
Я не знаю обычаев ваших краев.
Посмотрю, чем окончится дело, а после,
Может быть, и схожу во дворец до нее».
Так ответил Урал, настояв на своем,
И застыли придворные в страхе немом,
И обиду в сердцах на него затаили,
Во дворец поспешив доложить обо всем.
Не успели следы их исчезнуть вдали,
Не успела пылинка коснуться земли,
Как четыре раба в окружении знати
Падишаха Катила на площадь внесли.
Был медведю подобен он в гневе своем,
Словно дикий кабан был он в гневе своем,
Озираясь вокруг и нахмурившись злобно,
Словно Смерть, беспощаден был в гневе своем.
И прошел падишах по рядам, говорят,
Отобрал он рабов для дворца говорят,
Юных дев отобрал для гарема, а прочих
В жертву всех принести приказал, говорят.
А тем временем, следуя слову гонца,
Падишахова дочка пришла из дворца
И сказала Уралу, пылая от гнева,
Упрекая его на глазах у отца:
Дочь падишаха:
"Выбирая тебя – во дворец позвала,
Подарив тебе яблоко – знак подала,
Не дождавшись тебя, перед всеми рабами
Небывалый позор на себя навлекла!"
И при этих надменных и гневных речах
С трона сходит лавиной Катил-падишах:
"Из какого ты рода, мерзавец, дерзнувший
Дочь мою опозорить у всех на глазах?
Ты, наверное, слышал – зовусь я Катил.
С этим именем всякий в могилу сходил,
Кто посмел мне перечить. Ответь, почему же
Ты дворец моей дочери не посетил?"
Урал:
"Власти нет у тебя над судьбою моей!
Я не знаю обычая резать людей!
Я не видел и даже не слышал доселе,
Чтобы правил страною убийца-злодей!
Не боюсь я злодейки по имени Смерть!
Отыщу я злодейку по имени Смерть!
Если Смерть подкрадется к кому-то незримо,
Сложа руки, не буду стоять и смотреть!
Рассуждать не возьмусь ни о чем второпях:
Разузнаю немного об этих краях,
А потом все, что думаю я, без утайки
Расскажу тебе, славный Катил-падишах!"–
Отвечал он злодею, и понял Катил,
Что чужой человек их страну посетил.
А вельможи роптали на дочь падишаха,
Недостойный, мол, сердце ее покорил.
Те, кто смерти покорно в толпе ожидал,
Речь Урала услышал и духом воспрял.
Падишах же, свирепствуя и негодуя,
Выбор дочери сделать иной приказал.
Катил:
"В жертву тех бедолаг приносите скорей!
Их в костер и колодец бросайте скорей!
Чужака же схватите, и кем бы он ни был,
В кандалах приведите ко мне поскорей!"
Приказал и уселся на трон, говорят.
Стал народ причитать и стенать, говорят.
А Урал, вырываясь, прошел к падишаху
И такие слова произнес, говорят:
Урал:
«Я отправился в путь, чтобы Смерть погубить,
Чтоб от власти ее всех людей оградить,
Окропив эти земли водой родниковой ,
Мертвым новую, лучшую жизнь подарить!»
Видя то, как страдает и плачет народ,
Как кровавая Смерть их за глотку берет,
Тот батыр, что желает со Смертью сразиться,
Неужели бессовестно мимо пройдет?»
Услыхав эти дерзкие речи, Катил,
Багровея от гнева, в сердцах возопил:
«Если жаждет он крови и смерти – явите!
Пусть запомнит, кого он сейчас оскорбил!»
Грозен был падишаха приказ, говорят,
И четыре батыра пришли, говорят:
Словно дивы огромны, медведям подобны –
Чтобы смерти Урала предать, говорят.
«Не погибли бы сами! – сказал им Урал. –
Перед этим найдите, – сказал им Урал, –
Посильнее себя животинку какую,
Ну а после – посмотрим!» – сказал им Урал.
Катил:
«Если крови желает наивный глупец,
Если жить не спешит своенравный наглец –
Приведите быка, что дворец поднимает
На рогах – тут и будет безумцу конец!»
Услыхав те слова, вся толпа, говорят,
Пожалела Урала, мол, сгинет зазря!
Падишахова дочка, упав на колени,
Умоляла его отпустить, говорят.
Дочь падишаха:
«Силой клятвы взываю к тебе, падишах!
Не губи понапрасну его, падишах!
В женихи его выбрала я перед всеми,
Отзови же кровавый приказ, падишах!»
Но не внял просьбе дочери злобный Катил,
Ни мольбам, ни слезам ее не уступил,
И предстал перед ним, пенной брызжа слюною,
Бык, что взглядом одним валуны воротил.
Подошел он к Уралу тогда, говорят,
Постоял, посмотрел на него, говорят,
«Пока сам не сгниешь, не развеешься ветром,
На рогах иссушу!» – пригрозил, говорят.
Урал:
«Постараюсь я тоже тебя не губить,
Понапрасну не стану себя изводить,
Никого нет на свете сильней человека! –
Эту истину я помогу уяснить!»
И сцепились они в этот миг, говорят.
Бык Урала не смог одолеть, говорят.
По колено он в землю ушел, а из пасти
Кровь, чернее, чем ночь, потекла, говорят.
Урал:
«Я тебя пощадил, но вот эти рога
Разогнуться не смогут уже никогда!
И копыта, что треснули, кровью омывшись,
Вновь сомкнуться не смогут уже никогда!
Силу рук человека сегодня узнал,
Перед ним свою слабость сегодня признал,
Значит, быть и тебе и потомкам отныне
Человека рабами!» – закончил Урал.
А Катил-падишах виду не подавал
И батырам своим четырем приказал
На Урала накинуться разом всем вместе,
Но и этого не испугался Урал.
Батыр падишаха:
"Если в наших руках ты погибель найдешь –
Куда хочешь, забросим мы тело твое!
Если жив еще будешь, скажи, где оставить
Воронью невесомое тело твое?"
Урал:
«Если в ваших руках я сегодня умру,
То оставьте меня на съедение льву!
Если тело мое от земли оторвете,
То к Живому забросьте меня Роднику!»
Если вам повезет в мои руки попасть,
Мотыльками в них будете вы трепетать!
Если Смерть погублю и с водой родниковой
К вам обратно вернусь – где мне вас отыскать?»
Батыр падишаха:
«Коли сможешь ты нас четверых победить,
На лопатки по очереди уложить –
Падишаху и всем достославным вельможам
Бросишь под ноги нас, коль останешься жить!»
И сцепились они вчетвером, говорят,
И Урал, ухватив одного, говорят,
Падишаху под ноги швырнул, остальных же
Приближенным под ноги швырнул, говорят.
Сотрясалась от боя земля, говорят,
Падишах и вельможи его, говорят,
И четыре медведям подобных батыра
Пылью стали и сгинули с глаз, говорят.
А Урал поспешил во дворец, говорят,
Всем вернуться домой наказал, говорят,
Из народа избрали главу на йыйыне,
А Урал собирался уйти, говорят.
Старейшина:
"Не случайно ты здесь оказался, Урал!
Ты бесстрашный батыр оказался, Урал!
На себя лишь надеясь, простому народу
Ты надежды лучом показался, Урал!
Падишахова дочка, тебя полюбив,
Не пошла против сердца: тебя полюбив –
Против воли отца своего взбунтовалась,
Принесла нам свободу, тебя полюбив!"
Услыхав эти речи, остался Урал,
На красавице гордой женился Урал,
И, на радость народа, в стране падишаха
Задержаться немного задумал Урал.
Примечания:
Катил (букв.) – «убийца», «палач». Здесь – имя правителя мифической страны.
Тенгри – Небо, верховное божество тюркских и монгольских народов.
Имеется в виду Живой Родник.
Див – великан, мифическое человекоподобное существо со звериным нравом.
Йыйын (баш.) – собрание.
В этом сборнике я пытался стилизовать эпос под трех- и пятистишия, сейчас же решился стилизовать под рубаи Омара Хайяма в переводе Германа Плисецкого.