Простенькая сюжетно, добротно написанная зарисовка из жизни колонистов далеких планет. Ничего ориганального, но радует богатый язык рассказа.

Оригинальная идея в отличном исполнении.

Неестественно выглядит глубокомысленная беседа героев сразу после ЧП. Если бы этот диалог состоялся время спустя, у разведенного костерка, когда все поуспокоились... было бы просто отлично. А так — просто хорошо.

Сразу после подобных потрясений едва ли кто из троицы смог бы связно излагать свои мысли. А чтоб поотпустило, времени надо хоть чуть.

Прежде чем вести речь об этой книге, следует сказать, что Майкл Муркок пишет всю жизнь одну большую сагу, и все его миры объединены одним грандиозным миром тысячи измерений и бессмертным героем во многих воплощениях.

«Танцоры на краю времени» – это роман о богах старого мира и о людях нового. Железная Орхидея, лорд Джеггед Канари, Джерек Карнелиан и миссис Амелия Анедервуд – вот главные персонажи, вокруг которых строится интрига романа.

Подойдя вплотную к Концу времени, — концу вселенной – люди забыли, что такое смерть. Воскрешение: к их услугам, и смерть превратилась в забаву. Даже рождение для них – причуда. Лишь двое в конце времени рождены матерью, и Железная Орхидея горда своим сыном Джереком. Он моложе всех обитателей Края времени – ему всего лишь несколько сотен лет – и каждый помнит его ребенком. Ведь остальные – за исключением Вертера де Гёте – либо созданы друзьями, либо являются модифицированной копией себя же. Явившись на свет цельной личностью, они не умеют ни взрослеть, ни учиться. Хотя великолепно усваивают и преобразовывают информацию. Утонченные эстеты, повинуясь дуновениям моды, они создают грандиозные декорации для своих вечеринок – воплощения настроений, идей, эпох. Повинуясь Кольцам власти, загадочные Города-артефакты преобразовывают ресурсы вселенной, способствуя ее уничтожению, ради прихоти танцоров Края времени.

Они были бы жестоки, если бы знали значение этого слова. Их питомники полны пришельцев из космоса и путешественников во времени, которые томятся в комфортной неволе лишь потому, что их хозяева не потрудились сообщить своим узникам, что те – свободны. Скованные собственным страхом, они либо проводят всю жизнь в открытых вольерах, либо становятся полноправными – хотя и не полновластными – членами общества Края времени, незаметно присоединяются к завораживающему танцу на Краю времени.

Джерек Карнелиан увлечен «эпохой Рассвета» – концом девятнадцатого, началом двадцатого столетий. Он изучает «Добродетель». Опираясь на разрозненные источники, он отчасти воссоздает облик интересующей его эпохи: «Это было типичное строение девятнадцатого столетия, выполненное из пенопласта и соломы». Однако абстрактные понятия даются ему с трудом. Мисс Амелия Андервуд – молодая и симпатичная путешественница во времени, дочь миссионера, родом из викторианской Англии – должна помочь ему в этом. Но если создание особняка викторианской эпохи под руководством миссис Андервуд заняло едва ли день, то постижение абстрактных понятий давалось Джереку с трудом, а сам «наставник» терял почву под ногами, слушая простые и бесхитростные рассуждения «ученика».

Совместное распевание гимнов оборачивается нешуточными страстями и увлекательными приключениями. Пройдя Время от края до края, Джерек и его возлюбленная постигают истинную суть Добродетели и начинают жизнь заново в Начале времени. Им предстоит стать прародителями нового человечества, Адам и Ева покидают разрушенный мир, чтобы в Эдеме, подаренном им их отцом, положить начало новой цивилизации.

В отличие от Мира Кольца, Инженеров Кольца и прочая, Хватательная рука на 90% состоит из диалога. Все события сводятся к переговорам, к торговле в истинно мошкитском понимании этого слова. Описания сведены к минимуму.

Сомнительный вообще-то приём, но работа выполнена мастерски. Хотя ляпы редактуры существенно затрудняют чтение.

«Мошка» тоже написана сплошь диалогом. И я могу понять, почему. Только речь адекватно отражает различные типы мышления: европейский — арабский, человеческий — мошкитский... и третий тип — тип Посредника.

Главы романа снабжены эпиграфами: коран, поскольку главный герой — араб до мозга костей, Киплинг с его бременем белого человека, которое, судя по всему, действительно будет преследовать человечество и в космосе, и мыслители от средних веков до нового времени.

Всякое истинное путешествие — всегда возвращение. Урсула Ле Гуин «Обездоленный».

«Варан» — многогранный роман. И по богатству описываемого мира, и по спектру охваченных проблем. Не сразу замечаешь, что основа его — авантюрный детектив в чистом виде. Внимание читателя смещено с сюжетной канвы — политический заговор и дворцовый переворот — и акцентировано на реалиях описываемого мира. Детализация — это чрезвычайно сильная сторона авторов, и они выгодно ее используют. Действительно, роман стоит прочитать хотя бы ради того, чтобы «увидеть» сезон, описания авторов предельно зримы.

Так сюжет становится лишь вспомогательным инструментом для раскрытия мира, пружиной, запускающей винт романа, заставляющей героев действовать. К сожалению, эта внешняя движущая сила играет с романом злую шутку. Первая часть живо бытописует нам уникальный мир «поддонков» и «горни», щедрого сезона и скудного межсезонья. Рисуемая картина отличается не только точностью штрихов, но и масштабностью полотна в целом. Любой другой автор, стань он творцом Круглого клыка — небольшого острова, на котором и разворачивается действие первой части романа — был бы вполне удовлетворен. Однако, Марина и Сергей Дяченко не останавливаются на достигнутом.

Они отправляют героя на континент, где его ждут и заклятая земля степи, одухотворенная, или, быть может, пожирающая души, и лесной удел, оплот мятежных сыновей Шуу, и совсем уж мифическая страна стеклянных деревьев. Мир приобретает воистину грандиозный размах, кажется, нет ни одного места, где не побывал бы главный герой романа Варан, и все равно, истории, рассказанные у заветного очага в счастливом доме, обещают большее, зовут за новые горизонты. Что же гонит поддонка Варана по бесконечной дороге прочь от родного острова, семьи и любимой девушки? Возможно, врожденная тяга к странствиям? Судьба по имени Бродячая Искра, человек, которого непременно нужно найти, тот, кто знает ответ на вопрос — зачем приходят в этот мир маги? Или все-таки сложные дворцовые интриги, в которые так некстати впутывается ученик винтового? Трижды «слышит» Варан зов к странствиям — когда решает уйти вместе с плотовщиками от побоев спившегося отца, когда, скрывается от мести старосты, когда бежит, наконец, от самого императора. Все это — внешние обстоятельства.

А правда ли хотел Варан такого долгого своего путешествия — путешествия длиною в жизнь, и маг Лереаларуун — Сполох на пути Бродячей искры — бросил зерно в благодатную почву? Не случайно путь Варана прерывист. Герой не кажется одержимым, он осел было в Озерном краю, вырванный волей власть имущих в столицу, почти нашел счастье там. И если бы не пружина, туго скрученная императорским магом, не утратившая движущей силы и после смерти авантюриста и заговорщика, кто знает, как сложилась бы судьба винтового?

Если начало романа обстоятельно и подробно, то конец сумбурен. Лихорадочная поспешность описаний, лихорадочная поспешность в пути — жизнь Варана подходит к концу, а цель — обманчиво близка. Вслед за главным героем Марина и Сергей Дяченко гонятся за ускользающим смыслом жизни и, хотя Варану так и не удастся нагнать Бродячую Искру, авторы, кажется, сумели нащупать ответ хотя бы к одному из заветных вопросов: Зачем приходят в этот мир маги? Не для того ли, чтоб принести с собой то, чего так страстно жаждал и не мог обрести человек, еще до их рождения сложивший очаг в их родном доме? Чудо, надежду и любовь.

Хорт зи Табор — наследный внестепенной маг, получивший право на заклинание Кары и ограниченную неуязвимость, и Ора зи Шанталья — женщина, а значит назначенная магиня третей степени — отправляются на поиски некоего препаратора душ, чьими стараниями были погублены, как в прямом, так и в переносном смысле, жизни многих простых граждан. Параллельно развивается вторая, никак явно не связанная с первой, сюжетная линия: в привычном нам мире, на фоне обыкновенного курортного городка и без того непрочные отношения супружеской пары — Юлии и Стаса рушатся окончательно.

Необходимо отдать должное — Марина и Сергей Дяченко умеют управляться с деталями: их подборка точна и выразительна. Однако, самоцветная россыпь никак не желает складываться в стройную картину. Выдержки из учебника, замысловатые задачи, наставления магам, отнюдь не помогают четкой прорисовке мира в целом. Пожалуй, исключением являются лишь письма, да и те весьма косвенно относятся собственно к сюжету книги, и практически не работают на него. Надеюсь, никому не надо объяснять, чем интересны перипетии героев в мире магии и политических заговоров, сдобренные толикой почти детективного расследования? Гораздо любопытнее межличностные отношения, развивающиеся на страницах книги.

Авторы довольно точно рисуют характеры своих персонажей, и Хорт зи Табор выступает наиболее живо и реалистично. Его закомплексованное всемогущество: добровольно удалившийся в захолустье, он настолько боится показаться слабым, что предпочитает быть первым в своей деревне и не совать носа в город. Даже себе он не может признаться в симпатии к единственному верному его другу — барону Илу де Ятеру. Ночами, оборачиваясь хорьком, он душит соседских кур, вызывая неприязнь всего поселка, и только в такие моменты упивается той полнотой жизни, которая не доступна ему в образе умного, но отчаянно скучающего, и безнадежно одинокого человека. Он изменится к финалу, и перестанет считать простые человеческие чувства проявлением слабости. Увы, остальные герои кажутся закоснелыми в своих заблуждениях.

Другие характеры не развиваются вовсе, они представляют собой довольно любопытный, но классически фрейдовский набор комплексов и даже маний. Ондра Голый Шпиль — самый яркий представитель этого ряда. Выхваченный с фотографической точностью, он не вызывает даже сочувствия в своем стазисе. Попробуйте вызвать в себе искреннее сострадание к заспиртованному гомункулусу, и вы поймете, о чем я толкую. Я считаю, что исследование патологий представляет определенный интерес для узкого круга специалистов. Слепки с уродцев дедушки Фрейда интересны не более чем музейные экспонаты, и вовсе не обязательно открывать книгу, чтоб ознакомиться с ними. А натурализм в литературе не нов.

Поэтому особенно интересна вторая сюжетная линия. Якобы благополучная, вполне, на первый взгляд, счастливая семья рассыпается в считанные минуты. Не удивительно, их благополучие и счастье эфемерно, зиждется на социальном договоре, и если одна сторона (Стас) вполне отдает себе отчет в его существовании, то вторая (Юлия) предпочитает жить в придуманном мире обоюдной благости до тех пор, пока установленные границы не становятся тесны. Остается повторить за поэтом: «чужих людей соединенность», чтобы описать ситуацию вполне. А ведь ситуация удручающе обыкновенна — душевно слепой, слабый человек ищет защиты, той стены, за которой почувствуют себя сильнее, не утруждаясь даже попытками взаимопонимания, а потом, когда вполне ощутят свою защищенность, пытается расправить плечи, обнаруживает неожиданную преграду — эту самую стену. В итоге все «внезапно» нахлынувшие беды сваливаются на некоего «гнома», злобно затаившегося в глубине «любимых» глаз. Я не увидела любви в этих отношениях.

Не умея не то что принять — увидеть темную сторону своего избранника, Юлия приходит к поразительно точному выводу того человека, которого она любила, нет. Еще бы! он существовал лишь в ее воображении. Читая, я ни разу не увидела попыток диалога между супругами. Юлия просто уходит от разговоров, пытаясь спрятаться в по швам трещащую скорлупу идеалистических грез, а Стас, в рамках своих представлений о заключенном между ними браке, просто не допускает возможности такого диалога вообще. Согласитесь, на двенадцатом году совместной жизни, вдруг обнаружить, что твою личность пытаются сломать изнутри, выгнав «злобного гнома», вынув камень из кладки. Не поздновато ли? И не раньше нужно было думать, смотреть и видеть? Свою же функцию в их маленькой семье — чувство защищенности и надежности — он Юлии дал. Показательна и первая размолвка Стаса с другом детства Сашей: тогда, впервые заглянув в глаза «злобному гному» Юлия предпочитает стоять в стороне.

Выбирая пассивную позицию, она расписывается в собственной слабости, трусости и зависимости. Неужели до этой в высшей степени неприятной размолвки, она не подозревала о существовании «злобного гнома». Сомневаюсь. Но как просто было игнорировать темную сторону мужа до тех пор, пока она была обращена против других. Так же крайне эгоистичная, позиция Стаса представляется мне более честной и прямой, чем неожиданные маневры так «вдруг» стесненной мужем Юлии. И здесь, как мне кажется, открывается главное противоречие романа, противоречие, пошатнувшее состоятельность основной идеи. Сама мысль стереть «темную сторону» человека — это шаг к примитивизму, упрощению мира, неумению и нежеланию иметь дело с противоречивой человеческой природой.

Эгоизм высшей пробы, требующий нивелировки вселенной для большего удобства её восприятия. Злодей-препаратор представляется калекой (очередным уродцем в пробирке): эмоционально ущербная душа, научившаяся видеть, но не умеющая взаимодействовать, стремление к идеалу, вылившееся в мелочный деспотизм, напрасно растраченная жизнь, в которой ничего уже нельзя исправить. Ощущение ошибки в конце книги чудовищно, и даже любовь Хорта к Оре не спасает ситуацию. Хорт, который один сумел увидеть, понять, принять и полюбить изувеченную душу, не в силах противостоять той длинной череде калек, что блуждают по страницам романа: не способных отбросить костыли, открыть глаза и оглядеться, а потому — обреченных на одиночество.

Дебютная книга автора, роман «Три легенды», отличается достаточно оригинальной композицией, да и выбранная тема отнюдь не заезжена. Автор не соблазнился колеей, основательно разбитой поклонниками Толкиена и Пермуова, но выбрал свой путь и первый шаг по нему вышел вполне уверенным.

Как можно догадаться по названию, роман состоит из трех частей, связанных между собой и событийно и локально, эти части крепко сшиты четвертой, достаточно тонкой, но прочной нитью: вор-бродяга, пытающийся выкупить свою жизнь тремя легендами.

Сразу оговорюсь, «Три легенды» роман не для любителей панорамных полотен. Собственно, ничего, кроме затерянной в лесу деревеньки с покосившимся колодезным срубом в центре, вы не увидите. Персонажей во всем романе чуть больше десятка. Охваченный автором временной интервал равен одной человеческой жизни. Ничтожно мало. Пока, следуя умелой руке автора, не вглядишься пристальнее, не поймешь: что жизнь человека — это целая вечность, со своими бедами и радостями, каждое мгновение которой может стать поворотным для всего мира, даже если мир этот — полузабытая деревенька, приютившая горстку стариков. Автор так пристально, с такой ощутимой любовью вглядывается в этот микромир, так тщательно его выписывает, что чрез какое-то время читатель начинает понимать и те механизмы, по которым живет оставшаяся за кадром авторская вселенная. Очень любопытный эффект. Сильный и смелый шаг для начинающего автора, от которого обычно ждут непрерывного драйва, и напряженного экшена, зачастую не позволяющего не только читателю, но и создателю остановиться и спокойно оглядеться, вдуматься. Нельзя сказать, что в романе нет того, другого или третьего, но автор не идет на поводу у читателя, наоборот, с первых строк повествования берет ровный, чутко сбалансированный ритм и не сбивается с него ни на минуту.

Первое же слово романа «Бывает» звучит веско, уверенно. «Бывает» — завораживающая независимость от времени и пространства. Это слово моментально подчиняет себе читателя, и просто заставляет прочувствовать своеобразную стилистику автора. «Три легенды» книга для интеллектуального читателя, ценящего красоту и точность русского слова, умеющего сопереживать и чувствовать тончайшие движения человеческой души.

К сожалению в этой книге — подаренной участникам конвента Евроскон-2008 — нигде не обозначено, что это всего лишь первая часть трилогии «Ксеногенезис» («Рассвет», «Ритуалы взрослости», «Имаго»). Без этой безусловно необходимой оговорки роман не может быть воспринят адекватно, ибо не решает ни одной заявленной в самом начале задачи.

Героиня, вставшая, а вернее поставленная сложившимися обстоятельствами, на путь преодоления расовой ненависти — путь тем более сложный, что ненависть эта лежит не только на идейном, но и на физиологическом уровне — героиня к финалу романа заходит в тупик.

Собственная неудача Лилит — первой женщины возрожденной после апокалипсиса Земли — отбрасывает её в состояние ещё худшей изоляции чем та, какую видим мы в начале романа. Лилит отвергнута соплеменниками, а её конечная цель — предать семью чужих, принявших её в своё лоно. Предать ради спасения человечества как самостоятельного биологического вида. Мы покидаем героиню, когда она полна боли, горечи и презрения к себе. Она сама изгнала бы себя вон, если б только смогла.

Такой финал — пока читатель не узнаёт, что Рассвет всего лишь первая книга цикла — удручает. Роман кажется романом о полном поражении. Патовая ситуация, в которой ни человек не в силах преодолеть собственную ксенофобию, ни человечество — сохранить идентичность.

Можно только догадываться, каков истинный посыл трилогии. Две тысячи первый год издания наводит на грустные размышления — каков шанс увидеть следующие книги цикла?

Октавия Батлер — афроамериканская писательница фантаст — неоднозначная фигура в американской фантастике. Смею предположить, что трилогия «Ксеногенез» так или иначе выражает её взгляды на проблемы расовых различий, а также роли женщины в обществе. «...это отлично — читать о женщинах, способных на поступки, которые они в состоянии совершить. Я всегда писала о женщинах так, словно они имеют ту же степень свободы, что и мужчины», — говорила Оактавия о своем дебютном романе «Родня». Подход к решению проблем, встающих перед Лилит в романе «Рассвет» вполне отвечает этим словам. Любопытно сравнить, какой выход из аналогичной ситуации находит другая женщина-писатель — Лоис МакМастер Буджолд — для своего знаменитого героя, Майлза Форкосигана. Речь идет о «Границах бесконечности». Оказавшись по сути в тех же условиях, что и Лилит — замкнутое пространство, отсутствие техники, внешний враг и множество дезориентированных людей, над которыми нужно взять контроль, установить командование, выжить и победить — Майлз, коротышка и калека, обращается в первую очередь к женщинам, предлагает командование им, указывает на истинного врага, прекратив противостояние с мужчинами, организовывает военнопленных и дает им дело.

Лилит ищет опору в мужчинах, не делегирует своих полномочий, первый же возникший конфликт решает силовыми методами, не находит своим подопечным никакого занятия, и даже к встрече с чужими готовит их вяло, просто убеждая, что чужие есть, но не формируя никакого — положительного ли, отрицательного — к ним отношения. Лилит — герой Батлер, ведёт себя более «по-мужски» нежели Майлз Форкосиган, искусный дипломат и тонкий психолог. Это стремление удержать личный контроль надо всем, недоверие к собратьям по несчастью, а также сверхспособности, которыми оделяют Лилит пришельцы или автор? :) — формируют комплекс «сильной женщины», который и мешает героине успешно решать возникающие проблемы, загоняет её в ловушку.

Любопытно, чем закончатся приключения первой женщины Лилит, и увидим ли мы, собственно, продолжение трилогии.

Рассказ прекрасно написан, психологически выверен. Несмотря на безумное переплетение событий, именно благодаря этой психологической достоверности он кажется вполне жизненным и реалистичным.