Мне книга, на удивление, понравилась. И в первую очередь — идеально выверенной даже не атмосферой, а скорее общим настроением. У Гишлера получилось писать жестко, но не жестоко, динамично, ярко и кинематографично, но без банальщины и пафоса. Авторское видение постапокалиптической Америки подкупает предельной честностью. Гишлер отнюдь не надеется на то, что штаты останутся оплотом порядка во всём мире, сохраня закон, порядок и идеалы демократии. Отнюдь нет. Как и следовало ожидать, в новом мире всем правят власть, деньги и оружие. Оружия, кстати, в книге предостаточно, и герои не стясняются пускать его в ход. Но тем не менее книга ни разу не боевик — массовым побоищам и мускулистым мачо с миниганами наперевес тут места не нашлось. Главное достоинство романа — мир, полный необычными и цепляющими внимание деталями. Гишлеровская идея устроить этакий вестерн в декорациях постапокалипсиса с кольтами, виски и танцовщицами на барных стойках бъёт наповал. Вообще, автор в полной мере проявил свою фантазию — тут вам и велосипедные рабы, и мускульный экспресс, и разведывательный воздушный шар, и мародёры-каннибалы, и психиатрическая лечебница, обитатели которой не прочь затащить к себе неосторожного путника. Конечно, кое-где та же самая фантазия играет с автором злую шутку, приводя порой к очевидным противоречиям. Так, в мире книги повсеместно распространены всевозможные наркотики, для синтеза которых нужна классная химическая лаборатория, но нет самых простых лекарств. Мне не очень верится, что кроме главного героя, никто из переживших апокалипсис не додумался делать запасы. Да и вообще герой кажется довольно неправдоподобным. Мортимер никогда не был бойцом, но спокойно, без последующих истерик убивает людей и стоически переносит пытки и побои (кстати, автор явно не в курсе, что, если от удара по голове вы теряете сознание, то это точно сотрясение, и вскочить через полчаса и как ни в чём не бывало побежать дальше точно не выйдет). Герой девять лет провёл в одиночестве, но, возвратившись в общество, не испытывает шока и проблем с общением. Это, конечно, серьёзные и для кого-то даже критические недостатки. Но мне книга, повторюсь, пришлась по душе. Бодро, динамично, без негатива и чернухи, со счастливым, но не слащавым финалом — вот так, по-моему, и нужно писать приключенческую фантастику. Гишлер молодец, оценка 7 из 10 баллов.

Довольно необычная и занимательная антология, но вместе с тем и весьма неровная по качеству рассказов. Некоторые показались мне слишком скучными, лишёнными какой-либо оригинальности. Некоторые слишком далёкими от заявленной пиратской темы, да и жанра фантастики вообще. Но обо всём подробно и по порядку.

«Буджум» — весьма неплохой рассказ о космических пиратах и живых кораблях. В небольшом объёме авторам удалось уместить довольно необычный, нарисованный несколькими красочными штрихами мир. Рассказ воспринимается как часть большой и увлекательной истории, но в то же время выглядит вполне цельным и завершённым.

«Как Щепкинс по волнам» — шуточный рассказец, отчётливо напоминающий книжки про барона Мюнхгаузена. Непонятно, к чему тут вообще пираты и морские плавания. В заключении об авторах сказано, что Хьюз собирается написать цикл из целой тысячи таких рассказов. Если так, избави меня боже от их чтения.

«Я не сверну, ступив на этот путь...» — отличная атмосферная вещь, хоть и совершенно не фантастическая. Тем не менее, как давний поклонник книжек Стивенсона и Сабатини, не могу остаться равнодушным.

«Отставить на корме!» меня совершенно не впечатлил. Дело в том, что рассказ построен на сюжетах двух совершенно незнакомых мне оперетт. Возможно, ценителям историй о Питере Пене рассказ и придётся по вкусу, но я, прочитав его, совершенно не понял, кто все эти люди и что такое это вообще было.

«Плач по Габриэль, святой покровительнице лекарей, шлюх и добрых воров» — ещё один слабо связанный с темой рассказ. Героями его являются некая целительница, влюблённый в неё монах и их дочь. Справедливости ради следует отметить, что она-то как раз пиратка, но никакой особой нагрузки это не несёт. Трудно сказать, о чём вообще рассказ. похоже, автору просто захотелось написать что-нибудь слезливое и душещипательное, вот и.

«Сковорода и сабля « — классный рассказ о похождениях корабельного кока и его помощника. Небанальная идея, отличный чёрный юмор и довольно неожиданный финал — вот чем может похвастаться этот рассказец.

«Дитя нимфы» — ещё один проходной рассказ, который можно вкратце охарактеризовать так: «юная девушка решает стать пираткой и сбегает для этого из дома». Только в данной антологии таких целых три штуки. Автору не удалось изобрести ничего нового — банальная идея под классическим соусом, ничего особенного.

«68° 07' 15'' северной широты, 31° 36' 44'' западной долготы» — очень спорная вещь. Блестящая задумка — один пиратский капитан преследует другого, чтобы расплатиться по старым счетам. Великолепно передано чувство обречённости, безумия, исподволь овладевающего главным героем. Густая, насыщенная атмосфера, которую, кажется, можно кушать ложкой. И никакой финал. Не в том смысле, что финал плох, — его попросту нет. Впечатление такое, что автор просто наугад поставил в готовом тексте отметку. И всё, что после — в утиль. Очень обидно, рассказ-то мог выйти преотличный.

«Железнолицый» — даже не рассказ, а виньетка, что, впрочем, и указано перед текстом. Действительно, красиво и вычурно. Но и притом абсолютно бессодержательно. Главная цель опуса — поместить славную фамилию Муркок на корочку книги.

«Пиратские решения» — ещё одна необычная вещица, на этот раз о киберпиратах — флибустьерах нового века. Герои — хакеры, решившие создать пиратскую коммуну на одном из островов тихого (?) океана. Написано довольно сумбурно и непонятно, хотя идея была неплоха.

«Мы спим среди волн под звёздами» — чем-то напоминает рассказ Уильямса. Точно так же автору приходит в голову блестящая идея, дающая толчок развитию антуража, атмосферы, героев. И точно так же многие вопросы остаются без ответа. Было бы любопытно почитать про необычных аборигенов, узнать их тайны. Но и тут автор прерывает себя чуть ли не на полуслове.

«Путешествие «Игуаны»» — великолепнейший образчик отличного абсурдистского юмора, настоящее украшение сборника. Пересказывать содержание бессмысленно да и бесполезно — нужно читать самому. Полчаса веселья и кристально чистого смеха вам гарантированы, обещаю. Конечно, пиратская тема в рассказе тоже не играет особого значения. Но это как раз тот случай, когда, выйдя из рамок наперёд заданной тематики, автор приходит к чему-то действительно стоящему, пусть и совершенно неожиданному.

«Пираты Суарского моря» — ещё один вариант космических пиратов. На фоне «Буджума» смотрится бледновато, но свою роль яркой и запоминающейся экшн-вставки играет на совесть.

«Ледяной ад» — ещё одно украшение сборника. Вообразите себе мир середины XV века, в котором царит ледниковый период. Моря скованы вечным льдом, на бескрайних просторах Атлантики царят мрак и безжалостные ледяные ветра. Но это не остановит доблестных офицеров королевского флота, преследующих неуловимого капитана пиратов. Яркий, динамичный рассказ, в котором автору удалось убедительно показать, как выглядели бы морские сражения и мореходство вообще в мире, покрытом льдом.

«Приключения капитана Вентворта Чёрное Сердце» — милая вещица о похождениях капитана-крысы. Нет-нет, он вовсе не скользкий и коварный тип, повадками подобный крысе. Он и есть эта самая крыса — с четырьмя лапками, серым мехом и хвостом. Презабавная вещь, занятная интерпретация классических пиратских историй, где в роли жертв-испанцев хомячки, крысы и коты играют роль пиратов, а вероломные хорьки промышляют торговлей рабами.

«Араминта, или Крушение «Амфидрейка»» — очередная история о знатной девице, которой не мила сытая и скучная жизнь. Да, море, романтика, любовь... Но то же самое уже читано столько раз, что навязло в зубах до невозможности.

«Пасть кита» — похоже, под завязку сборника составители решили приберечь действительно неплохие вещи. Вот и «пасть кита» — увлекательная зарисовка из жизни воздушных пиратов — отличается небанальной завязкой, качественным описанием китобойного промысла и тщательно выписанными персонажами. Одна Магда чего стоит — самое то после историй о романтичных глупеньких девицах.

«За морскими воротами учёных-пиратов Сарске» — на мой взгляд, лучшее произведение сборника. На сорока с лишним страницах Никс умудряется уместить целый мир, полный удивительных и захватывающих дух штук. Учёные-пираты, магические куклы-марионетки, наделённые таинственными силами служители двревних богов. Прекрасный рассказ, к героям и миру которого хочется вернуться вновь.

В итоге антология кажется довольно неплохим, но не выделяющимся сборником тематических рассказов. Печально, но большинство авторов идут по пути наименьшего сопротивления, эксплуатирую самые популярные пиратские стереотипы. Например, чуть ли не каждый втрой рассказ отсылает читателя к жизни прославленного Эдварда Тича по прозвищу Чёрная борода и его не менее славному кораблю «Месть королевы Анны». У кого-то получается лучше, у кого-то хуже. Некоторые действительно пытаются придумать что-то своё, но им не достаёт вдохновения и мастерства, чтобы воплотить свои задумки в жизнь. И лишь немногие действительно добиваются настоящего результата. Но в общем я доволен антологией. По-моему, главное в таких межавторских сборниках — возможность открыть для себя новых авторов, которые иначе могли пройти мимо. Так, благодаря антологии «Волшебники» я узнал о Дарреле Швейцере, вместе с «Вампирами» заново открыл для себя творчество Клайва Баркера, которого после «Книг крови» считал сдвинутым на насилии и расчленёнке маньяком (как же сокрушительно я был неправ:pray:). И вот теперь антология о пиратах и блистательный рассказ Гарта Никса. Надеюсь найти ещё много удивительных историй в творчестве этого автора. Так что сборник свою задачу выполнил, и посему оценка — честные 7 баллов.

«Битва за Бездну» — очередной, уже восьмой по счёту том «Ереси Хоруса». И это понемногу начинает раздражать. Не то чтобы во всём виноват именно Бен Каунтер, но действие книги происходит одновременно с третьим (!) томом цикла. В конце концов, мне уже хочется почитать о штурме Терры, Сангвинии, схватке Хоруса с императором и прочих захватывающих штуках. А вместо этого нам показывают очередной эпизод из серии «а в это же время на другом конце галактики...» Самое смешное в том, что книжка даже не даёт полного представления о противостоянии Робаута Жиллимана и Лоргара. Более того, это что-то вроде прелюдии, вступительной увертюры к битве ультрамаринов с несущими слово. Имея в своём распоряжении 18 примархов и, соответственно, столько же легионов, Black Library может тянуть из фанатов денежки бесконечно долго, и мы смело можем пророчить выход «Ересь Хоруса 40 — Битва за Терру» где-нибудь в 2016. Сие есть печально.

Но хватит ворчания, пора и о книге поговорить. Если вкратце, книга посвящена вторжению флота возмездия несущих слово в сектор Ультрамар. Точнее, даже не флота, а одного исполинского корабля под названием «Яростная Бездна», ведомого капитаном Задкиилом. Совершенно случайно о готовящемся вторжении узнают расквартированные на ближайшей орбитальной станции ультрамарины (10 штук). Наскоро собрав группу перехвата в составе волей судьбы оказавшихся поблизости волков, пожирателей миров и одного легионера тысячи сынов, лидер ультрамаринов Цест, реквизировав полдюжины кораблей флота, отправляется в бой. Дальнейшее содержание книги представляет собой концентрированную отвагу и честь. Группа из пятидесяти космодесантников на полуразваливающейся посудине героически одолевает, хоть и ценой своей жизни, величайший в истории боевой корабль, битком набитый несущими слово, которые, по идее, в плане физической мощи ничуть не уступают тем же ультрамаринам. Весь сюжет — это один большой рояль в кустах. То Задкиил изо всех сил поддаётся героям, то на «Яростной Безде» внезапно отказывает система охлаждения. Ужасные демоны варпа, полчища фанатиков, боевые псайкеры — ультрамаринам нипочём всё.

Конечно, естьу книги и достоинства. Дело другое, что они буквально погребены под тоннами пафоса и фальши. Очень интересной является тема взаимоотношений астартес с простыми людьми, красной нитью проходящая через книги цикла. Ещё сильнее становится впечатление, что даже для лоялистов люди вокруг — это пушечное мясо, которое должно почитать за великую честь смерть во имя того или иного легиона. Отлично удался образ война-псайкера Мхотепа и его противостояние с космическим волком. Здесь Каунтер прекрасно показывает лицемерие и двуличие империума, в буквальном смысле существующего благодаря псайкерам и одновременно считающего их существами второго сорта. Отличный, тщательно и с любовью выписанный персонаж, неглупые мысли, вложенные в его уста. А схватка Мхотепа со Всориком чуть ли не единственная боевая сцена, в которой не нашлось места неуместному пафосу и нарочитой «оверпауэрности» героя.

В итоге «Битва за Бездну» — проходной роман, совершенно не выделяющийся на фоне, например, блистательного «Легиона» Абнетта, сюжетно сходного «Полёта Эйзенштейна» Сваллоу или «Галактики в огне» самого Каунтера. Надеюсь, впредь книги Бена будут столь же хороши, как «Галактика».

Оценка 7, практически полностью заработанная линией псайкера Мхотепа.

Ну вот и вышла долгожданная книга проекта Метро-2033 о моём родном городе – Самаре. И, конечно, пропустить такую вещь я просто не мог. Сразу следует отметить, что система метро у нас в городе развита не слишком, так что перед автором открывался изрядный простор для фантазии – можно было придумать множество новых станций, наделить каждую индивидуальным лицом и историей. Тем не менее автор решил не рисковать, выдумывая новые и потому не знакомые местным жителям места. Все описанные в романе станции либо существуют на самом деле, либо давно и прочно обосновались в планах развития самарского метрополитена и непременно будут построены.

Разумеется, помимо самого метро, Палий, как уроженец Самары, не мог не использовать в романе ряд расхожих городских легенд и стереотипов. Некоторые из них кажутся как нельзя более уместными. Уж если в постапокалиптической Самаре и мог развиться какой-нибудь странный культ, то, безусловно, это должен быть культ космоса. Город славен многими предприятиями, работавшими на аэрокосмическую отрасль, а на одной из главных улиц в качестве памятника стоит самая настоящая ракета-носитель «Буран». Ей-то и поклоняются культисты в романе. Их надежда на избавителей из космоса странным образом перекликается с идеями Циолковского и вообще с ощущением чего-то огромного и непознанного, находящегося где-то вовне. Потерянным и забытым в ядерном аду людям космос заменяет бога. Выглядит довольно трогательно и вполне правдоподобно.

Другим расхожим стереотипом, который автор активно эксплуатирует в романе является та самая безымянка – район, пользующийся среди горожан дурной славой самого криминального и опасного места в городе. В книге эти районы населяют изгои и отбросы общества, медленно но неуклонно деградирующие до уровня животных. Там правит бал сила и жестокость, банды преступников-малолеток убивают за еду случайных прохожих в безлюдных туннелях, а «нормальные» граждане, обитающий в цивилизованной части города, спят и видят, как бы избавиться от подобного соседства. Конечно, использовать затёртую концепцию гетто в постапокалиптике – довольно ожидаемый и верный ход. Но штука в том, что особой разницы между обитателями двух частей города и нет. Жестокость и вероломство в цене везде. Звучит довольно пессимистично, но такова правда. И, волей случая покинув свою «родную» половину города, герой с удивлением обнаруживает, что люди и здесь всё те же, и «дикари» ничуть не лучше и не хуже цивилов.

Используются в книге и многие другие факты и фактики из жизни Самары, вроде известных памятников или легенды о каменной Зое. Простому читателю они ничего особенного не скажет, а самарец наверняка оценит авторские придумки и иронию.

Кстати, город в романе Палия странным образом изолирован от остального мира. Дело в том, что не являясь городом стратегической важности, Самара в романе не оказалась целью направленного ядерного удара. Да, на поверхности тем не менее наблюдается довольно высокий радиационный фон, а с волжского берега в город приходят мэрги – антропоморфные амфибии-мутанты, не брезгующие и человечинкой. Но тем не менее герои книги спокойно выходят по поверхности и путешествуют по ней. Но за пределы города никому выбраться не удавалось – все рискнувшие проделать такое просто исчезали без следа, а извне никто ни приходил со времён катастрофы. Такое неожиданное решение с одной стороны привносит нечто новое в концепцию «герметического боевика», в котором люди заперты в подземельях метро, но с другой стороны разрушает ту самую атмосферу обречённости, свойственную оригинальным книгам Глуховского. Да, гнрои «Безымянки» заперты в городе, но ведь это их родной город. И у них есть небо и ветер. Ветер в романе вообще играет роль своеобразной силы, ведущей героя вперёд, подсказывающей ему путь, напоминающей о том, что он всё ещё жив.

Образ героя в книге тоже получился неожиданным. Орис, переговорщик, задействованный в заключении мирного договора между двумя половинами города, волей случая оказывается втянут в погоню за картой таинственного убежища. Вместе со своей подругой и парнишкой-воспитанником он бежит на «дикую» сторону, чтобы пройти до конца свой путь и узнать, что ждёт его в конце. Неожиданным является то, что Орис вовсе не боец, а скорее мысдитель, не привыкший решать проблемы силой оружия. И потому события и встречи, которые готовит ему путь, не сводятся к банальным перестрелкам. Как раз это и делает таким интерсеным его квест. Сцена «поединка» с ролем – таинственным мутантом со станции драмтеатра, образ лидера банды преступников-малолеток по прозвищу Наколка, таинственные флуктуации-аномалии в туннелях Безымянки – эти моменты действительно завораживают и захватывают дух. Именно благодаря им роман Палия местами напоминает оригинальные книги Глуховского. Из всех прочитанных мной книг проекта именно «Безымянке» удалось наиболее точно передать дух канона, притом не скатываясь в банальное копирование-эпигонство.

Портят всё впечатление, как ни странно, экщн-сцены. Все эти драки-погони-перестрелки, для галочки воткнутые в повествование, разрушают атомосферу, безжалостно заглушают идею о пути. Да, финальная сцена погони по заброшенному городу динамична и кинематографична, но ведь книга-то совсем не об этом. Всё это здесь странно и неуместно.

Финал тоже вышел довольно неоднозначным. Палий оставил слишком много сюжетных линий незавершёнными, слишком многим вопросам не дал ответ. Надеюсь, в продолжении автор наконец расскажет нам историю до конца, без глупой беготни и стрельбы.

Итог: один из лучших романов цикла, наиболее близкий по духу оригинальным книгам. Но стремление остаться в рамках стандартного боевика сыграло с автором злую шутку. Роман явно слишком хорош, чтобы считаться чтивом на один вечер, но и слишком сумбурен и неструктурирован, чтобы считаться по-настоящему самоценным произведением, со своей философией и идеей. Однако авторский потенциал видно невооружённым взглядом. По-моему, Палию стоит прекратить ограничивать себя рамками боевика-по-вселенной. И кто знает, может в российской фантастике появится новый роман в жанре нф-постапокалиптике, не хуже книг Глуховского или Теплякова. Оценка – 7 из 10.

Не секрет, что в написании фентези существует довольно много самых разнообразных канонов. Некоторые авторы стараются поразить читателя масштабностью и глубиной проработки своего вымышленного мира, другие делают ставку на объёмных и тщательно выписанных героев, которым хотелось бы сопереживать, третьи превыше всего ценят атмосферность и реализм. Фарланд же относится к той категории писателей, книги которых запоминаются в первую очередь оригинальной идеей, делающей произведение неповторимым и по-своему уникальным. Мир и персонажи такого романа могут быть типичны для героики или эпика и даже в чём-то вторичны, но вот та самая уникальная, невиданная доселе идея и придаёт книге свою изюминку.

Такой сюжетообразующей чертой для «властителей рун» стала концепция даров и властителей рун. В мире книги человеческие качества, такие как ловкость, грация, обаяние, жизнестойкость и многие-многие другие, не являются неотъемлемой собственностью владельца и могут быть изъяты в пользу другого посредством особой магической процедуры. Утративший таким образом, например, жизнестойкость, становится невероятно слабым и болезненным, в то время как получивший этот дар обретает здоровье двоих. Такой человек, обладающий разнообразными дарами многих других, и называется властителем рун. Так что в мире книги бок о бок сосуществуют обычные люди и наделённые десятками и сотнями даров короли-властители. Только богатейшие и влиятельнейшие люди могут стать властителями рун – ведь каждый из них должен оберегать своих посвящённых, отдавших ему дары. С их смертью властитель утрачивает соответствующий дар. Завязкой сюжета служит появление Радж Ахтена – короля-властителя, силой и принуждением собравший в себе дары многих тысяч людей. Ставший сверхчеловеком и вообразивший себя полубогом безумец стремится завоевать весь мир во имя своих, неведомых нам на момент начала повествования целей.

Раскрытие этой поставленной во главу угла идеи удалось автору блестяще. По ходу повествования концепция обрастает многими деталями и подробностями, придающими ей убедительности. Истории о властителях прошлого, тайнах древней магии рун, змеином кольце действительно приковывают внимание читателя. Самым сильным моментом книги являются, безусловно, поединки властителей, которые читаются на одном дыхании. Но вот что касается мира книги, персонажей и развития сюжета вообще, то здесь дела обстоят не столь гладко. Действие происходит в абстрактном псевдосредневековом мире, поделенным на множество королевств, очень слабо описанных или неописанных вовсе. Главный герой, наследный принц Ордин, тоже является типичным для героического фентези персонажем. Даже к моменту написания романа концепция героя-из-пророчества, призванного в очередной раз спасти мир от возрождения древнего зла (которое здесь олицетворяют маги-опустошители) была истёртым до дыр клише. Волчий лорд Радж Ахтен, маг земли Биннесман, король Ордин также не выходят за рамки типичных злодея — антагониста, мудреца-мага и справедливого короля. Единственным вызвавшем у меня интерес персонажем является Борринсон. Именно он выходит за рамки клише, с каждым своим поступком становясь всё более живым и правдоподобным.

Ещё один минус книги в том, что постепенно нам дают понять, что основным направлением развития сюжета станет ветка магов-опустошителей. Когда после почти целого тома, посвященного противостоянию Габорна и Радж Ахтена становится ясно, что прочие книги цикла будут совсем не об этом, интерес к чтению пропадает напрочь. Да и чёткого, расставляющего всё на свои места финала роман так и не получил.

Итог: весьма неровный роман, изобилующий штампами и клише. Идея о властителях рун, безуловно хороша, но всеь её потенциал автору раскрыть не удалось. Постепенно новизна этой придумки теряется и в глаза бросается шаблонность и даже вторичность романа для жанра героики в целом. Оценка – 8 из 10.

Заключительный четвёртый том культового цикла «Ночная столица». На мой взгляд, финал вышел как нельзя более удачным — авторам удалось увязать все сюжетные линии воедино, раскрыть характеры полюбившихся читателям героев и полностью выразить главную идею всего цикла. Теперь с уверенностью можно сказать — это не просто книга о вампирах, она и о людях тоже, точнее о взаимосуществовании этих так непохожих видов. И всё это без розовых соплей в духе «сумерек» — здесь старая как мир ситуация хищник-жертва обретает новую глубину. Но обо всём по порядку))

Действие стартует с возвращения Атума в мир Столицы. Прародитель киндрэт зол и жаждет мести. Кланам приходиться объединяться перед лицом страшной опасности — вчерашние враги вынуждены действовать сообща в борьбе за жизнь. И здесь наконец проявляются настоящие сущности многих персонажей. Так эгоист Миклош решается на опасное путешествие в Сады Боли ради спасения Кристофа просто потому, что не хочет смерти некроманта. Интриган-себялюбец, каким предстаёт Бальза в первом томе, никогда и не задумался бы о подобном. Иноканоан наконец-то осознаёт бессмысленность своих иллюзий и возвращается к своёму настоящему клану. Кристоф понимает, как бессмысленно было жить воспоминаниями о неслучившемся. Коротко говоря, все изменения характеров, исподволь проглядывавшиеся в поступках и словах персонажей раньше, приходят к своему логическому завершению. Вивиан, Велед, Паола, Дона — ни один персонаж не остался без внимания авторов, каждый необратимо изменился. Пожалуй, только старина Амир остаётся верным себе, сдаётся мне, он ещё сыграет свою роль когда-нибудь потом.

Именно в заключительном томе становится полностью ясна идея авторов о мире, в котором люди и киндрэт сосуществуют на равных. Виттория, возглавив преданных сторонников, могла бы нанести сокрушительный удар по вампирам; некроманты, обретя после изгнания Атума невероятную власть, добровольно отказываются от неё, хотя могли бы стать правителями нового мира, новыми богами. Только вместе люди и киндрэт сумели спасти мир от гибели. Вампиры, считавшие себя всесильными, не справились бы без помощи самых обычных людей. На фоне этого блекнет сама схватка с Основателем. Неслучайно она помещена в центре романа, главным в книге является вовсе не сражение с Атумом, а новый мир, мир без богов, где все равны.

В итоге авторам удалось практически невероятное — совместить увлекательнейший сюжет с глубокой проработкой героев, идейной составляющей. Помимо прочего, с помощью флешбеков, грамотно вплетённых в ткань повествования, даны ответы на все вопросы об истории мира Столицы. Финальная точка поставлена именно там, где следует. История о возрождении Основателя рассказана, все дороги сошлись воедино. Старой Столицы больше нет, впереди — совершенно новый мир, полный новых возможностей. И мир этот достоин своей истории. Хотелось бы верить, что ждать придётся недолго.

Проза Рушди вообще воспринимается очень тяжело, настроиться на одну с автором волну задача далеко не тривиальная. Романы мне покорялись с переменным успехом, но неизменно оставляли приятное послевкусие значительных, умных, пусть и не вполне комфортных эмоционально книг. А вот рассказы не пошли совершенно. Вероятно, задумкой автора было постепенное раскрытие архетипов Востока и Запада и дальнейшее их столкновение-слияние-переплавление в некий новый конгломерат идей. Вроде как гегелевская триада «тезис-антитезис-синтез», которой вашего покорного слугу мучили на парах по философии. Действительно, это к тому же очень ладно смотрится в контексте моей личной интерпретации творчества Рушди, которую я кратко зову синдромом изгнанника. Выросший в рамках «восточного» тезиса, автор оказался вынужден покинуть родину и столкнуться с совсем новой культурной средой запада. И далеко не сразу, вероятно, у Салмана получилось полностью воспринять новую культуру и сделать её частью собственной личности. Порядок следования рассказов и их тематика, по крайней мере, хорошо объясняют такую гипотезу. Но беда в том, что сами рассказы мне не понравились вовсе. Этакий набор снов-образов, местами фантасмагоричный, местами условно-реалистический, но неизменно путанный и странный. Возможно, для полноты картины следовало мыслить о востоке не стереотипами, как ваш покорный слуга, а иметь некое более достойное и ясное представление. Вот если бы Рушди устроил читателям этакий ice breaking, чтобы вот раз — и не то чтобы инсайт, но хотя бы отдалённое понимание, было бы чудесно. Но ближе к востоку после чтения не становишься, а читатель восточный, подозреваю, скажет то же о западе. Единения противоположенностей, задуманного в третьей части, мною также не обнаружено. Что ж, попробую лучше продолжить знакомство с романами Рушди, там всё куда как яснее.

Эта история о человеке, выпавшем из времени, затерявшемся меж высохших страниц истории, о том, чья жизнь прошла в стороне от всего, параллельным курсом, теряющейся, бледной, едва заметной линией. В ЮАР времён апартеида, в жестокую, страшную эпоху, когда за иную человеческую жизнь не дали бы и пары рандов, а время неслось стремительно и неумолимо как готовая в любой момент ударить сжатая пружина, начинается путь Михаэла К. к счастью. На затерянной в вельде ферме, освободившись от последней привязанности, соединявшей его с человечеством, герой уходит в дрейф, падает в океан тишины. Другие люди не пугают его, но чужды и непонятны, постtпенно Михаэл теряет слово «другие», ощущая себя не человеком но существом иного порядка. В этом нет гордости или величия, только сознание собственной инаковости. Он больше червь или крот, нежели человек, его свобода — свобода от жалости. В иные времена он слыл бы бодхисатвой, приблизившимся к краю мира, пробуждённым. Чем-то подобным он представляется доктору, который верит в постижение героем смыслов мироздания. Для большинства же Михаэл просто безобидный псих, тихий душевнобольной, но он не так прост, хотя и доктор тоже неправ. Слишком много пустых незаначащих слов, бессильных, да и в принципе не способных ответить, кто же такой этот Михаэл К. Человек, приблизившийся к постижению, но не мира, а себя и своего места в мире? И действительно ли это меньше, чем буддистское просветление? А может, это и вовсе то же самое? Слова здесь не помогут, ведь ответы нужно услышать, и ключ к этому — тишина.

Хочется очень долго и сильно ругаться. Чёртова уйма персонажей в романе присутствуют чисто номинально и непонятно, зачем вообще нужны. Поголовно все говорят цитатами из интересных Дэвису авторов, здоровенными такими кусками, притом на неродных для них языках. Нет, я всё понимаю, учёные люди, элита нации и прочее. Но зачем тут вообще сюжет, а? Под банальную историю о супружеской измене Дэвис подводит десятки надуманных отсылок к легендам о Короле Артуре, приплетает сюда неоконченную оперу Гофмана и самого писателя, берётся долго и нудно морализаторствовать на предмет духовной свободы, великодушия, зова искусства и прочей метафизики. По дороге последовательно забывают Холлиера, Ерко, Уолли Кроттеля, Пенни, вообще саму оперу, которая тут на самом деле только для красоты. Всё это благолепие очень хорошо смотрелось бы в контексте монографии или сборника эссе по философии искусства, но в рамках романа смотрится неуместно и чужеродно. Это ладно, это я ещё переживу, но тут Дэвис делает страшное — начинает учить нас, как жить. Здравая рациональная система этики с высоты авторского величия объявляется мещанской и «котомурровской», а вместо этого на уши несчастным читателям вешаются тонны высокохудожественной и написанной восхитительным языком лапши, которая от этого лапшой быть ни на минуту не перестаёт. Довольно высокую итоговую оценку оправдывает разве что красота отдельных сцен да юмор, который у Дэвиса неизменно хорош. Но вообще финалом трилогии я разочарован, тем более что де-факто развязка большинства сюжетных линий отсутствует.

В общем, не так плохо, как может показаться, если судить по рецензиям. Это, конечно, далеко не тот монументальный стимпанковый эпик, который я внутренне надеялся найти под вполне себе подходящей атмосферной обложкой, и даже не идеальный приключенческий роман в стим-антураже, какой вышел из под пера горячо мной любимого Скотта Вестерфельда. Но всё же история довольно милая, опрятная, со множеством вкусностей и разнообразностей, к тому же хорошенько уложенных в рамки одного романа.

Мир у Прист получился и вправду пёстрый. Дирижабли и воздушные пираты, зомби в антураже мёртвого города, прячущиеся по подвалам выжившие, альтернативная история войны Севера и Юга, безумный доктор-механик. Особенно порадовали меня совершенно безбашенные и очень «арканумские» названия всяких убойных железок. Взять, например, «оглушающую пушку доктора Миннерихта». Декорации вообще удались очень здорово, при всём разнообразии картина неизменно остаётся цельной, хотя и сугубо ненаучной. Хуже дела обстоят с развитием сюжета. Прист постаралась максимально разнообразить довольно прямолинейный центральный квест, добавить всяческих экскурсий по городу и сторонних сюжетных веток, но вышло не слишком здорово. Ещё одна очевидная проблема — мотивации почти всех второстепенных персонажей. Они получились какими-то статичными, больше напоминающими NPC из компьютерных игр. То, как героиня обрастает сторонниками, очень здорово напоминает набор партии в рпг-игре. Пара реплик, и всё — совершенно незнакомые люди готовы идти ради Брайар хоть под пули, хоть в толпу зомбей. И это притом, что вдохновенным лидером-харизматиком героиня ну никак не выглядит. Но, нужно отдать Прист должное, сама Брайар и Зик выписаны заметно лучше.

По итогам выходит вот что: роман получился далеко не шедевральным, но разок почитать вполне можно. На мой вкус, примерно аналогичные по жанру и задумке книги Вестерфельда и Ходдера обходят «Костотряс» без особых проблем, но разрыв всё же не настолько велик, чтобы отнести роман Прист к числу провальных.

Очень неровный сборник, хотя все рассказы, кроме двух, укладываются в пятилетний интервал. Некоторые вещи скорее чудные, чем чудесные, особенно в самом начале. Свойственная творчеству Рэя поэтика, таящееся в мелочах волшебство никуда не девается, и тем более странное чувство возникает при чтении. Как будто встречаешь неприятного и пугающего незнакомца, но с глазами близкого и родного человека. Или как будто не хватает чего-то внутри, что вдохнуло бы жизнь в аккуратные чёрные строчки, ветра, что подхватил бы воздушного змея и повлёк вверх, к небесам. Вроде бы и тематика знакомая и такая родная, привычная по многим другим книгам мастера. Симбиоз смерти и жизни, увядание и новое рождение, вера вопреки обстоятельствам, жестокость судьбы. Но, как бы больно мне ни было это говорить, чего-то не хватает. И тем ценнее по-настоящему уникальные, гениальные вещи, которых в этом сборнике для меня три. «Электрическое тело пою!» я прочитал ещё ребёнком, в старой затрёпанной книжке фантастики, которую родители когда-то выменяли на макулатуру. С тех пор я очень редко перечитываю этот рассказ, слишком уж он настоящий, слишком проникает в душу. Это один из лучших рассказов Рэя и одна из самых трогательных его вещей. А вот «Друг Николаса Никльби — мой друг», наоборот, славная и светлая вещь, примыкающая к «летнему» гринтаунскому циклу. Такой рассказ приятно перечесть в любое время года и в любом настроении. Проза Брэдбери моментально подхватывает читателя и увлекает прочь, навстречу миру детства и мечты. Этот рассказ не грустный и не ранит вас, когда вы не будете ждать подвоха. Ну и, конечно, «Марсианский затерянный город», ещё один кусочек грандиозного витража «Хроник», аппелирующий скорее не к чувствам, но к рассудку. Это рассказ о выборе и о том, что делает нас людьми. Здесь вновь появляется ещё один лейтмотив творчества Брэдбери — ничто не даётся даром. В погоне за мечтой человек способен изменить мир и вырваться из скорлупы собственных предрассудков и заблуждений. Но коварные дары заброшенного города как оковы, они лишают своих жертв смысла идти вперёд, оставляя наедине с прошлым, стагнацией, окостенением.

Эти три рассказа подлинно великолепны, ради любого из них стоило бы прочесть целый сборник, любой из них — вещь, которой по праву мог гордиться какой угодно писатель, работа истинного гения. Поэтому-то я и не могу оценивать этот сборник беспристрастно. Так что советовать могу только лишь настоящим фанатам Рэя, привыкшим к поэтике его книг.

В который раз убеждаюсь, что у великих Стругацких мне интересно скорее внешнее, чем какие-то глубокие вещи. Видно, такой вот я неправильный читатель. Полёт фантазии действительно ошеломляет, добрая сказочная атмосфера, качественный юмор — чего стоят одни только имена героев. Великолепные персонажи-типажи, превосходно очерченные и живые. Думаю, у каждого найдется какой-нибудь знакомый Кристобаль Хозевич или, упаси боже, Выбегалло. То, как авторы играючи жонглируют сказочными, фольклорными и мифологическими элементами, достойно самых громких аплодисментов. Но вот лежащая в основе всего идея выглядит как-то простовато. Ну, альтруизм, работа с удовольствием, не за страх, а за совесть, свобода от эгоистических мотивов. Как-то всё это слегка наивно. То есть как, в контексте именно этой повести всё это выглядит удивительно органично и уместно, но, когда тебе все обещают знакомство с этапной вещью великих фантастов, ждёшь немного другого. При этом я категорически против убеждения, что будто бы проблематика Стругацких устарела морально, застряв в мире и реалиях Советского Союза. Люди-то всё те же, и альтруизма всё так же не хватает. Просто хотелось бы чуть больше глубины, чуть изящнее и необычнее. Но мне всё равно понравилось, хотя и не до полного восторга.

Мастерски выполненная стилизация на стыке путевых заметок и альтернативной истории. На основе оригинальных путевых заметок арабского дипломата и путешественника Ахмеда ибн-Фадлана Крайтон разворачивает фантастическое повествование, являющееся своего рода интерпретацией известного мифа о Беовульфе. Автору удалось блестяще сымитировать стиль Фадлана и его манеру писать. Первые главы романа почти полностью идентичны оригинальным путевым дневникам героя, но потом Крайтон незаметно вмешивается в ход истории, и вот уже Ахмед отправляется на далёкий север с отрядом викингов под предводительством военного вождя Беовульфа.

Имя знаменитого героя легенд — первый звоночек, сигнализирующий о том, что перед нами уже чистой воды выдумка. Но язык и стиль остаются замечательно неизменны: выдуманные Майклом описания быта и нравов викингов показаны с той же скрупулёзной тщательностью и точностью, что и реальные выдержки из записок арабского дипломата. Да и лёгкий уклон в сторону фантастики так и остаётся лишь намечен. В основе сюжета лежит идея о том, как локальное столкновение враждующих племён, насчитывающих не более полусотни воинов с каждой стороны, постепенно передаваясь из уст в уста, перерастает в грандиозный эпос о великих героях и чудовищных монстрах. Но рассказанная Крайтоном история удивительно реалистична: здесь нет ни Гренделя, ни его демонической матери, а самое необычная из представленных автором версий сводится к тому, что на самом деле герои столкнулись с небольшим анклавом доживших до десятого века неандертальцев. Даже такая смелая гипотеза уже давно вышла из категории околонаучного бреда и многими серьёзными исследователями рассматривается на общих основаниях, а уж другие объяснения и вовсе до смешного прозаичны. Но именно такой акцент на историчность и подражание аутентичным хроникам и делают роман столь живым и ярким. Углубляя свою мистификацию, Крайтон воссоздаёт обширные комментарии к выдуманным путевым дневникам, принадлежащие перу учёных и исследователей из самых разных эпох и научных школ. Комментаторы, как и упомянутые в библиографии ссылки, полностью придуманы автором, но и тут Майкл не упускает случая поиграть в стилизацию, попутно спародировав целый ряд тенденций и заблуждений, свойственных самым разным доктринам и школам. Уже в послесловии Крайтон позволяет себе снять маску и пускается в подробные объяснения, так что читатели узнают наверняка, что реально, а что выдуманно автором.

Именно этот роман, кстати, лёг в основу сюжета довольно известного фильма «Тринадцатый воин», главную роль в котором сыграл сам Антонио Бандерас. Фильм несколько более динамичен, акцентируясь скорее на боевых сценах, чем на отображении жизни норманнов, и поэтому книгу стоит почитать даже тем, кто знаком с экранизацией. В конце концов, даже без всякого фильма сама структура мифа о Беовульфе диктует некие рамки развития сюжета, пусть и не так явно, как если бы Крайтон взялся писать непосредственно авторское литературное переложение этой легенды. У романа множество сильных сторон: его можно рассматривать и как органичное повествование этнографического характера, и как тонкую стилизацию, и как неглупый боевик с упором на психологию и переживания героев. При всём флёре дикости и варварства, что окружает викингов, книгу нельзя назвать особенно жестокой или натуралистичной. Автор не идёт на поводу у сложившихся стереотипов, хотя и не пытается в то же время сгладить или романтизировать действительно имевшие место реалии того времени. Словом, это очень достойная работа, одна из лучших в творчестве этого выдающегося фантаста, и я очень советую всем этот замечательный роман.

Опять придётся ругаться на Макнилла. Удивительно, как один из лучших авторов цикла умудрился написать столь слабый роман. Тут вам и явное противоречие с фактическим материалом других книг, в том числе и написанных самим Грэмом, и перекошенный баланс, и нарушенная сюжетная логика, и множество роялей в кустах. Попробую вкратце перечислить основные недостатки романа, начав с менее значительных.

Во-первых, баланс. Конечно, для боевой фантастики вполне в порядке вещей то, что главные герои всегда сильнее, выносливей и удачливей своих врагов, даже если к тому нет никаких явных предпосылок. Сила авторского произвола способна на многое. Но здесь Грэм, как мне кажется, перегнул палку. Вот, например, громовые воины. Оставив за скобками сам факт существования оных в описываемые времена, нужно заметить вот что: громовые воины слабее астартес. Это своеобразная проба пера, первый тест тогда ещё несовершных генетических технологий Императора. Об этом прямо говорится в «Легендах Ереси». Но здесь один-единственный громовой воин буквально разбрасывает полноценных астартес, да не каких-нибудь, а берсерков Ангрона. Ну да ладно, это ещё что, в конце концов, про громовых воинов фактов у нас маловато. Но вот про кустодиев мы точно знаем: это элитные воины, ручная работа Императора, гораздо более хитрая и тонкая, чем астартес. В «Тысяче сынов» кустодии пачками уничтожали легионеров Магнуса, и только элитные адепты, задействовав на всю катушку колдовские умения, могли им противостоять. В «Первом еретике» один-единственный кустодий вырезал экипаж целого корабля, а демоническая рота Аргела Тала, имея над отрядом Оккули Император почти трёхкратное превосходство, едва вышла из схватки победителями, понеся колоссальные потери. Элитная рота астартес-ветеранов, к тому же, одержимых демонами. Но в «Отверженных мертвецах» весь этот баланс идёт лесом. Первого кустодия убивает человек выстрелом в упор из плазмаружья. То есть имеем что: человек сумел навести оружие и попасть по элитному воину, скорость реакции которого превышает человеческую на порядки. Заряд плазморужья пробил доспехи ручной работы, которые по идее должны выдержать целый залп из таких ружей. Получив прямое попадание, кустодий лёг и умер. Сразу. В то время как тут же другие кустодианцы и астартес демонстрируют гораздо большую выносливость. Я понимаю, что кого угодно можно убить с одного попадания. Вот, например, в «Немезиде» виндикар убил Люка Седире в доспехе вармастера с одного выстрела. Но это был лучший оперативник виндикар, оружие ручной работы и соответствующая пуля. Я уверен, что по-хорошему адепт кустодес должен игнорировать такие повреждения. Ну или хотя бы сохранять боеспособность в течение хоть какого-то времени. Но и это не самое страшное. Второго кустодианца, в полном доспехе и при оружии, голыми руками убивает берсерк Ангрона. Чёрт, ветеран кустодес с таким количеством имён должен был вынести Тагоре одним небрежным ударом. Грэм, что за ерунда? И дальше тоже всё идёт не лучше. Джития в упор ловит залп за залпом, а Тагоре в финальной схватке умирает с одного попадания. Бред.

Ну вот, вкратце о балансе поговорили, теперь вот логика. Для начала, как вам такое: у нас есть 30 штук легионеров астартес, которых нужно захватить в плен. Тут же поблизости у нас имеются такие ресурсы: кустодианская гвардия — 1 легион, имперские кулаки — 1 легион, примарх (Рогал Дорн) — 1 штука. Кому же из этих прославленных воинов мы поручим ответственное задание? Конечно, наёмникам и простым людям в количестве трёх тысяч. Постфактум мы узнаём, что отряд охотников с задачей хоть и справился, но понёс ощутимые потери. Запомним это на будущее, ещё пригодится. И вот наших пленников заключают в тюрьму. Нам сообщают, что это величайшая тюрьма на Терре, самая безопасная и надёжная. Во времена объединительных воин здесь содержались самые страшные враги Императора, и именно сюда планируется поместить после пленения Хоруса Луперкаля и Магнуса Красного. Обратите внимание, Магнуса, Алого Короля, второго по силе после Императора псайкера в Империуме, способна удержать эта тюрьма. И оттуда с помощью психических сил сбегает свободный адепт Тысячи сынов, легиона этого самого Магнуса. Без особых, заметим, усилий и жертв. А ведь свободный адепт — это не элитный воин вроде Амона или Азека Аримана и даже не капитан роты. При таком раскладе сам Магнус разобрал бы тюрьму по камешку не особо напрягаясь. И вот они, значит, бегут с помощью рояля в кустах, попутно роялем же прибив двух кустодианцев. С собой они прихватывают Кая Зулана, разыскиваемое лицо номер один на Терре, которое в курсе страшной правды о будущем Императора. Кого же мы отправим на поимку беглеца? В прошлый раз, как мы помним, едва хватило трёх тысяч человек, чтобы справиться с его нынешним эскортом. Точно, мы пошлём сто человек, этого наверняка хватит. И, возвращаясь к проблеме баланса, хватает, что страшно. Нгасена, простой человек, убивает Тагоре, с которым не сумел справиться ветеран кустодес. Этот Нгасена вообще тот ещё тип, как вам такое — на подхвате у него пария, антипсайкер, обладающий уникальным талантом из разряда один на миллиард. Такого Эреб использовал для покушения на Императора. И человек с таким даром работает помощником у какого-то охотника за головами. Более того, официо ассассинорум кулексус в курсе и даже снабдили его маской парии. Вотрая такая же была у Хоруса, больше нету. В процессе боя происходит ещё странное — куда-то исчезают двести человек Бабу Дхакала, этак незаметно. Появляется мегароялина в лице вселившегося в храмовую статую демона. А самое забавное — весь сюжет строится на том, что силы Империума бегают за Зуланом, чтобы вытрясти у него для Императора сведения, о которых Император знал с самого начала. Император, что характерно, даже не удосужился вознаградить Зулана за его жертву. Впрочем, это вполне в стиле Импи.

Но и это ещё не всё. Макнилл варварским образом нарушает последовательность событий, изложенную в остальных романах, в том числе, в его же «Фулгриме». Сначала происходит бойня на Истваане V, затем Магнус врывается на Терру и уже потом Император отправляет Русса на Просперо привезти Магнуса в цепях. Видимо, за пару часов, что потребовались Хорусу собрать сторонников после битвы на совет, успела произойти масса вещей: Магнус провёл ритуал, прибыл на Терру, рассердил Императора, тот отправил приказ и подкрепления в лице кустодианцев и нуль-дев Руссу, флоты объединились, добрались до Просперо, разгромили легион Магнуса и обратили его в бегство. И вот, оказавшись в безопасности, Магнус отправляет Хорусу послание, которе приходит сразу по завершении совета. Круто, да? А ещё через пару дней на Терру приходит сообщение о том что Коракс, которому вообще-то ещё девяносто с гаком дней партизанить на Истваане, спасся и покинул систему. Ну и дела. Ещё я не очень понимаю, как Император мого отправить на Просперо кустодие и нуль-дев, если они были нужны, чтобы сдержать рвущихся сквозь разрушенные Магнусом врата демонов? Но это так во всех книгах, видимо, хоть это потом объяснят.

Книгу могла бы спасти оригинальная сюжетная линия и персонажи, но и тут всё слабовато, особенно для Макнилла. Читать об астропатах и навигаторах довольно интересно, это новая, доселе незнакомая читателям цикла часть Империума. Но вот сам Кай какой-то неживой, для меня он сливается с похожими по задумке героями «Тысячи сынов» и «Сожжения Просперо». Так что я очень разочарован. Перу Грэма принадлежат одни из лучших романов цикла, и от его новой книги я ждал совсем не такого. Надеюсь, в следующих романах мы вновь увидим старого-доброго Макнилла, а не эту невнятицу.

You can check out any time you like

But you can never leave!

The Eagles, «Hotel California»

Наверное, Ирвинг прав. Потому что я тоже думал когда-то, что всё у меня обязательно будет хорошо и славно, и будет любовь, и будет счастье, и смысл тоже будет, и будет всё-всё-всё вообще. Наверное, все так думали. А потом — бац! — и ты уже взрослый, и жизнь начинает разгоняться вниз, и ты понимаешь, что жизнь твоя стала каким-то чёртовым отелем. Где постоянно снуют какие-то странные и не очень симпатичные люди, а родные и дорогие уходят и не возвращаются, и всё привинчено к полу, и ты не радушный хозяин, а какой-то жалкий забитый постоялец из углового номера, а где-то в ванной с тошнотворно-надсадным булькающим звуком всплывает Грустец.

Ты пробовал травить его, поджигал и вот теперь утопил, а он, каналья, не тонет, прямо Распутин какой-то. И остаётся только сидеть и печально удивляться тому, что жизнь внезапно стала какой-то чужой, а забавная семейная сага — безумным постмодернистским макабром в отрыве от реальности, и не вернуться назад. Ирвинг, жопа с ручкой, ты что такое творишь, а? Я хотел почитать про милых фриков и медведя на мотоцикле, зачем ты так, а?

И что делать — я топил, а он не тонет. Или идти тихонько сквозь годы по обшарпанному гостиничному коридору, захлопывая за собой двери и не оглядываясь назад, или вот, пожалуйста, окно. Так или иначе, в конце коридора всё равно окно, так не проще ли сразу? Потому что ты, например, карлик, или совсем не умеешь целоваться, или мышиный король. Потому что-то где-то четыреста шестьдесят четыре, а ты так и не начал считать, и не знаешь, как сказать, что любишь, потому что:

- ты гей — таксидермист

- ты влюблён в собственную сестру

- ты старая дева со штангой

- ты слишком умный, но очень грустный медведь

- ты девочка — радикал с кучей мусора в голове

- ты бездарность по сравнению со Скоттом Фицджеральдом

- тебя изнасиловали в детстве

- Грустец не тонет.

Ирвинг, мать твою, что ты такое курил, а? Зачем ты с ними так? Зачем ты так со мной, а? Они ведь не заслужили и не виноваты, да и я, наверное, тоже. Слишком много крови и schlagobers, и боги, как же талантливо.

И вот твоя неосуществлённая любовь разрастается, как раковая опухоль, и ты кричишь, и плачешь, и бьёшься в агонии, и во всём великом и могучем не хватает слов. Weltschmerz, ощетинился своими жесткими согласными и сидит, смотрит. Слово — надгробие, слово — приговор. Любовь камнем лежит на сердце, на живую нитку привязанная, и тоже не тонет, хоть и такая невыносимо-тяжёлая, а так хотелось бы утонуть, но любовь не тонет и вместе с ней сердце. И где-то поблизости так и маячит окно и в нём бессердечные тела Габсбургов, и так не хочется к ним лежать под weltschmerz и слушать безумные оперы Доницетти. И ты уже не понимашь, где кончается любовь, а где начинается Грустец. Если религия — просто очередная разновидность таксидермии, то любовь определённо подвид Грустеца, особенно пакостный и непотопляемый. И остаётся только учиться говорить самому и плавать, тоже самому, раз уж такая штука. И хорошо бы украсить отель к Рождеству, раз уж всё же. И непременно жить дальше и верить, и не сдаваться. И найти свою любовь, и потом уже не отпускать, хоть это и так трудно, что совершенно точно понадобится медведь, здоровенный, как эйфелева башня, и умный как четыреста шестьдесят четыре Эйнштейна. И верьте Фрейдам, обоим, и не расставайтесь с бейсбольной битой, потому что мало ли, и обязательно запоминайте сны, а лучше записывайте в тетрадочку. И самое-самое главное, умоляю вас...

...проходите мимо открытых окон.

Потрясающая своей необычностью вещь. Хотя это не первое моё знакомство с творчеством Фоера, я всё равно был изрядно удивлён, хотя и знал, чего ждать. Сразу, чтобы прояснить ситуацию, отмечу, что восторженное удивление явно не единственная из возможных реакций. Спектр эмоций, что способен породить текст, широк до невероятности, и где-то там, на другом его конце, вполне возможно притаились непонимание и раздражение. «Последняя иллюминация» — явно не из тех книг, что нравятся всем (что невозможно в принципе) или хотя бы большинству (что часто идёт рука об руку с попсовостью и китчем). Но уж если вы оказались с Фоером на одной волне, удовольствие от книги получите громадное.

Самое-самое главное, что нужно знать: Фоер изрядный символист. Ага, прямо как те ребята из Серябряного века, для которых форма была важнее содержания. Красной нитью сквозь роман проходят видения, дневниковые записи, кусочки внутренних монологов, которые нормальными назвать нельзя ну совершенно никак. Броский и запоминающийся образ автору гораздо милее такой эфемерной вещи, как сюжетная логика. Коробки с памятью, книга печалей Брод, Времямер, узелки, что вяжет Софьевка. Если читали «Жутко громко, запредельно близко», то прекрасно понимаете, о чём я. Совершенно то же фокусничанье, ювелирная работа над организацией текста, диалогами, ритмикой фраз. И ещё — Фоер потрясающе афористичен. Это как раз тот случай, когда автор умеет формулировать свои мысли по-настоящему эффектно и красиво. Взять хотя бы размышления Брод о боге и любви. Вообще, «историческая» часть книги мне понравилась куда больше. Штетл, в котором живут герои, предстаёт своего рода микрокосмом, замкнутым и чудным мирком, неподвластным нормальной человеческой логике. И пускай многие из здешних диковин жестоки и недобры, тем притягательней для нас становится текст. Если чуточку поиграть в сравнения, то перед нами что-то вроде стеклянного шара с городком внутри. Вот только город сожжён, лежит в руинах, и вовсе не снег, а пепел медленно оседает на почерневшие кровли игрушечных домиков. Жутко и завораживающе. Пожалуй, что-то вроде Макондо Маркеса, а это в моих устах один из сильнейших комплиментов.

Отнесённая же к настоящему времени часть романа написана совсем по-другому, хоть и объединена с исторической множеством хрупких мостиков. Действительно, ведь лейтмотив романа — проходящая сквозь года память. Память о любви, жертве и искуплении. А ведь это — нечто, неподвластное времени. Прошлое никуда не делось, оно притаилось и ждёт. В забытых коробках с пожелтевшими от времени фотографиями, в перезвоне колец, которыми однажды обменялись далёкие предки героя, в судорожном биении о кожу крови, которая рвётся на свободу. И будут слёзы, и боль, и вскрытые бритвой вены, и память будет жить дальше. На самом деле странно делить роман на части, ведь он — о непрерывном. За изменчивостью формы Фоер прячет единство содержания. Местами уморительно смешная, наивная и нелепо-исковерканная исповедь Саши коснётся вас не сразу, точно так же, как не сразу станут вам понятны хитросплетения исторических обстоятельств и вычурная символика, которой переполнена история Брод. Да, Фоер проделал грандиозную работу над языком, создал целую систему псевдоправил, которые позволили вывернуть речь наизнанку, выкрутить совершенно непередаваемым образом, сохранив при этом полную ясность. Но постепенно сквозь внешнюю антуражность проступает главное. По мелочам, в деталях, в прощальном «бесхитростно», в скособоченной идиоме об утраченном времени, которая, кажется, куда точнее и ярче оригинала. Подлинная искренность, как бьющийся о стенки фонаря светлячок. Один за другим во тьме зажигаются огни. и наступает иллюминация. Полная. Безжалостная.

Возможно, вам не понравится то, что вы увидите. Возможно, вы сочтёте роман дешёвой попыткой сыграть на неизбывной человеческой жалости и сострадании. Вы будете в своём праве. Но только так и можно говорить об ужасном. О войне, о холокосте, о башнях-близнецах в конце концов. Нам всё кажется, что это уже в прошлом, что давно стало сухими строчками исторических очерков. Вместе с Ремарком мы удивляемся тому, как из миллионов трагедий, сонма маленьких армагеддонов, выплавляется бездушная и мёртвая статистика. Вместо феникса из пепла человеческих душ возрождается какой-то ужасный и отвратительный кадавр, чучело. Такова арифметика страдания: сумма бесконечно меньше составляющих её слагаемых. И именно потому прав Фоер, показывающий нам драму человека, а не человечества. Только так можно пробудить память, только так понять, что стоит за каждой из миллионов смертей. Только так можно исправить счёт. Вот потому-то я и считаю этот роман превосходным. Но предсказывать, понравится ли он вам, конечно, не берусь. В конце концов, мы ведь люди, а не фигурки-статисты.

Не самая удачная книга Макса, как по мне. Слишком уж зашкаливает концентрация уныния, безысходности и страданий на страницу текста. Один сполошной ангст — сначала герои боятся умирать, потом, счастливо избежав смерти, боятся убивать, чтобы длить своё эрзац-существование. В сущности, за красивостями слов, описывающих экзистенциальные терзания персонажей, скрываются достаточно простые вещи. Несмотря на очевидный страх смерти, существует цена, которая слишком велика даже для бессмертия. Нельзя одновременно презирать человеческие жизни, считая их не более чем разменными монетками, и сохранять интерес к жизни собственной, встречая с улыбкой каждый новый день, даром что за спиной остались сотни тысяч таких же. Настоящий Вечный Князь со всеми своими мистическими силами — существо предельно доверчивое и уязвимое. Потому как верит в преданность, любовь и прочие человеческие байки, в которые люди и сами верят с трудом. А безжалостный упырь-убийца, он, конечно, не подставится по-глупому, не даст истеричному человечку зарезать себя во сне. Но зато и век такого монстра не по-княжески короток: наиграются вдоволь в сверхлюдей, а лет через пятьдесят сходят с ума от монотонной каждодневной бойни, лезут на стенку и сами уже готовы на всё, лишь бы прекратить быть. Так что умирают все, как ни вертись.

Написаны обе части романа на совесть и талантливо, красивым и образным языком, но всё же слишком патетически-жалостливо, даже для философской притчи-трагедии о неприкаянных вампирьих душах. Интересен ещё образ ночного Петербурга, по-готически мрачного и изысканного. Далину удался какой-то совершенно иной потусторонний город, в описании которого реальность угадывается едва-едва. Но всё же этот цикл, кажется, не моё. Из всех прочитанных мной книг этого несомненно талантливого автора «Лунный бархат» выглядит самой слабой. Видимо, сказывается тот факт, что это дебютный роман писателя. Уже спустя какой-то год в «Убить некроманта» Далин сумеет раскрыть всё те же темы куда изящнее, без попыток разжалобить читателя и куда менее депрессивно. Поэтому не советую начинать знакомство с автором именно с «Лунного бархата», можно здорово смазать впечатление и упустить превосходные поздние вещи.

Все герои невымышленны, все совпадения неслучайны

Но, справедливости ради, непеременно нужно отметить вот что: на звание беспристрастного биографа Доктороу не претендует никоим образом. Настоящий Американский Гангстер — слишком сильный образ, слишком романтизированная и идеальная для честного реалистичного рассказа фигура. Читатель, поддавшись духу эпохи, невольно ждёт от романа расхожих её штампов: суровых немногословных мужчин в элегантных костюмах, роковых красавиц, роскошных автомобилей, рокота томми-ганов, шикарной жизни и красивой смерти. Истеричный алкоголик Артур Флегенхаймер, орудовавший на улицах Нью-Йорка в тридцатые, слабо вписывается в эту романтично-сказочную пастораль. Так что роман Доктороу — это такая успешная попытка мифологизации, иллюстрация того, как больной на голову садист в костюме за тридцать пять баксов со временем становится легендой, своего рода амальгамой эпохи, визитной карточкой своего века.

Романтизация уголовного мира и восхищение криминальной жизнью уже давно вошло в нашу жизнь и стало вещью совершенно обыденной. Бутлегеры и гангстеры, флибустьеры и корсары, якудза и бойцы триад — за каждым из этих понятий стоит сокрушительной силы стереотип о благородстве, кодексе чести, мире настоящих мужчин, где всё решают сила воли и сила оружия. Писать о Шульце как есть — всё равно что плыть против течения. Именно поэтому Доктороу и пришлось приукрасить реальность. Но сквозь маскировку из утрированных банальностей нет-нет да и прорывается наружу истина. Шульц на первый взгляд всамделишний гангстер-киногерой. Он готов умереть за своих людей, он прощает всё, кроме предательства, он каждую минуту жалеет об утраченной любви и в каждой женщине ищет ту единственную, что когда-то оставил. Прибавьте к этому ореол обречённости, притягательность падения с пьедестала недавнего хозяина жизни. И одновременно — вспышки беспричинной, почти звериной жестокости, скупость, безумие загнанной в угол крысы. Доктороу безжалостно срывает личину героя, и перед нами оказывается уголовник-психопат. Реальность врывается стремительно — суд, больница, морг. И вот уже вместо легендарного Немца Шульца на холодном столе прозекторской Артур Флегенхаймер, банальный убийца и вымогатель.

Имена всё расставляют на свои места. Мисс Лола, мисс Дрю — трогательно-невинная жертва обстоятельств, эгоистичная стерва, бессердечный манипулятор. Малыш Билли — толковый, но выбравший кривую дорожку паренёк, отразившись в зеркале времени, становится Билли Батгейтом, гангстером и сыном гангстера, соучастником и в итоге предателем. Здесь нет места счастливому спасению и раскаянию, искуплению и умилительному воссоединению отца с потерянным сыном и любимой. Только смерть и деньги. Добро пожаловать в реальность. Исподволь, постепенно Доктороу ведёт нас от мифа к действительности. Броской, кинематорафичной сцене на катере, которой роман открывается, противостоит заключительный убийственно-бытовой, рутинный монолог Билли-падальщика, пирующего над награбленным.

При всём этом мастерски выписана постоянно маячащая на заднем плане атмосфера города и эпохи. Пыльные улицы гетто, полузаброшенные склады и сиротский приют, мелочные магазинчики и аптеки, отели и бордели, рестораны и ночные клубы, где веселье, музыка и танцы до утра. Город Доктороу — живая, яркая цепь противоречий между безумной нищетой и сумасшедшей роскошью. Именно здесь настоящий, непритворный пульс эпохи, подлинное противопоставление картинки из журнала и грязи настоящей жизни. Но как бы велика ни была несправедливости и сколь бы глубока ни была пропасть, отделяющая миры нищеты и богатства, автор ясно даёт понять: выбранный героем путь ведёт только к распаду и пустоте. Пули киллеров счастливчика Лучиано поразили лишь внешнюю оболочку, внутри которой давным-давно угасла и сгнила живая человечья душа. А Билли, истинный сын своего отца, своими руками задушил честного и сострадательного паренька, каким был когда-то. И теперь окончательная, физическая смерть для него — лишь вопрос времени.

Кровью Оплачены Желания, Зловещие, Греховные Секреты Фламандцев

Главное достоинство романа — мрачная, гнетущая атмосфера средневековья, предельно проработанная и до невероятности насыщенная. Так и видятся мастерские живописцев, холсты и палитры, кисти и угли. Андахази отлично удалось передать настроение, дух работы художника, пульс стремительной погони за цветом. Сейчас, когда, задав всего три цифорки, мы можем получить какой угодно оттенок, сама мысль о том, что встарь люди готовы были убивать и умирать ради секрета цветовых пигментов, кажется невероятной. Но Андахази веришь сразу и безоговорочно, столь притягательна описанная им драма.

В романе объединилось всё: древний манускрипт с зашифрованными посланиями, зловещие тайны и жестокие убийства, хитроумные интриги и отвратительные секреты. Не обошлось и без фирменного эротизма, присущего практически всем работам Федерико. Но сердцем, основанием сюжета являются поиски Oleum Presiotum, этакого священного грааля живописцев, таинственного состава, придающего краскам невиданные стойкость и глубину цвета. Вокруг этой тайны и выстроено всё остальное. Вообще, каждая деталь, каждая подробность здесь играет на общую атмосферу, совокупное впечатление от захватывающего полотна, что рисует нам автор. На мой вкус немного подкачал финал, который, хоть и прекрасно соответствует настроению и лейтмотиву романа, не очень логичен и слишком многое оставляет недосказанным.

Люди знающие указывают на отсылки к творчеству Борхеса, коими изобилует текст Андахази. Действительно, в романе немало раскавыченных цитат из книг великого аргентинца, и искушённому читателю их поиск доставит немало удовольствия. Но я всё же хотел бы отметить и ещё одну очевидную параллель — с «Парфюмером» Зюскинда. Действительно, оба романа сконструированы по схожим рецептам: тщательно воссозданный дух давно ушедшей эпохи, череда жестоких убийств, поиск сакрального знания, открывающего путь к сердцам людей. Магия цвета Андахази пожалуй глубже, объёмнее и, что самое главное, понятней читателю, но его подводит отсутствие по-настоящему сильного героя. Обуреваемые страстями, великие живописцы выглядят жалкими игрушками в руках судьбы и рока. Самый неоднозначный и интересный для меня персонаж — Кастилец, которому суждено до самого конца оставаться на втором плане. Но так или иначе, роман Федерико заслуживает самого пристального внимания. К тому же, именно этот роман я бы порекомендовал для первого знакомства с творчеством Андахази. Настоятельно советую.

Давненько я не был так удивлён. Конечно, ближе к концу романа задумка Харрис становится очевидной, но как же элегантно и красиво за ворохом отвлекающих подробностей и деталей от нас почти всю книгу скрывается очевидное.

Роман основывается на двух китах — заманчивой детективной интриге и глубоком психологизме, крепко переплетённых и связанных воедино. Именно благодаря прогрессирующей шизофрении и детским коплексам нашего таинственного мистера Пиритса действие и приобретает такую глубину. Не будь характер главного героя столь тщательно проработан, эта история ненужной выброшенной в грязь марионетки, которая задумала стать кукловодом и дёргать за ниточки самостоятельно, не была бы такой убедительной. Озлобленный на мир, наш протагонист начинает войну один против всех. Войну, изначально обречённую на поражение. Каким бы умным и изобретательным ни был герой, он так и останется одиночкой, причём одиночкой самого худшего сорта. Не раз бывало так, что один-единственный человек, вооружённый всего лишь собственным интеллектом и идеей, сворачивал во имя своих убеждений горы. Но у Пиритса нет ничего, кроме ненависти и стремления разрушать. Ничего, во имя чего стоило бы бороться. Это и стало причиной его поражения, а вовсе не стечение обстоятельств или упорство защитников Сент-Освальда. В конце концов, личностей Пиритс переиграл вчистую. А вот против идеи, общности, призвания и в конечном счёте любви оказался бессилен.

Так или иначе, перед нами отличный психологический детектив с крутыми поворотами сюжета и превосходно проработанными героями. Всем поклонникам направления читать в обязательном порядке.

Главное достоинство книги, конечно, заключается в староанглийской атмосфере и искусном сплетении обыденного и мифологического. Кларк сумела гармонично совместить казалось бы совершенно противоположные друг другу вещи — чопорную викторианскую прозу аристократических салонов и мрачноватые сказки о волшебных существах, которые так любят рассказывать простолюдины. Благодаря этому оба измерения книги, слившись вместе, обретают большую глубину и выразительность. Описания светских визитов и балов перестают быть скучными, а легенды об эльфах несерьёзными и смешными.

Очень здорово удались и характеры героев — волшебников Стренджа и Норрелла, злокозненного Джентльмена-с-волосами-как-пух и таинственного Джона Аскгласса, незримо присутствующего буквально в каждой сцене романа. Именно за счёт образа последнего и создаётся помянутая выше атмосфера тёмной и недоброй, но такой очаровательной сказки, в которой нет предела волшебству. Магия в мире Кларк разлита повсюду, заключённая в самой природе, она буквально пронизывает мир. Горы и леса, реки и ветра всегда помнят древнее волшебство, что бы ни происходило вокруг. Именно поэтому магия — занятие не для одиночки, ведь волшебным здесь может быть абсолютно всё. Главное — единение с природой, умение чувствовать дыхание мира и говорить с ним на одном языке.

Об этой книге вообще очень сложно писать, ведь главное её достоинство вовсе не в сюжетных поворотах или ошеломительных идеях автора. Самое ценное здесь — ощущение напевности, магии, поэзия, сокрытая в мире вокруг нас. А столь чистую, подлинную атмосферу чуда зачастую не удаётся воссоздать даже маститым писателям. Поэтому ограничусь одним: обязательно прочитайте книгу Сюзанны Кларк,оно того стоит. Ведь это настоящий шедевр по любым меркам — фэнтези ли или викторианской прозы, неважно.

В последнее время интерес к зомби-тематике не утихает практически ни на секунду. Ходячие мертвецы нынче стали не просто элементом традиционных страшных историй, но и приобрели скорее некий этико-социальный подтекст. В самом деле, жизнь современного жителя мегаполиса, узника офисов, карьерных лестниц и ипотечных программ нельзя назвать особенно одухотворённой, и в этом смысле он не многим отличается от зомби. Та же ограниченность, замкнутость сознания, возведённая в абсолют бесцельность, существование, лишённое смысла и красоты. В этом отношении ход с зомби гораздо изящнее и выгоднее простого романа с социальной проблематикой. Чтобы пробиться сквозь вбитые обществом установки нет ничего лучше шока, подчас даже до отвращения. Просто у одних авторов это оргии, наркотики и суицид, а здесь вот зомби.

К чему я всё это? Дело в том, что многие подчас относятся к фантастической (да и просто содержащей некоторые элементы фантастики) литературе с определённым трудно объяснимым, но отчётливым предубеждением. Так вот, спешу вас заверить, что социальной проблематикой роман нагружен в полном объёме. Это как раз одна из тех книг, которые заставляют задуматься, а уж конкретные мотиваторы, что использует автор, — дело десятое.

Если же рассматривать роман с точки зрения зомби-хоррора, то тут, разумеется, тоже есть определённые особенности. В первую очередь, не стоит ожидать от книги особенно уж пугающих или натуралистичных сцен. Вообще, к хоррору книгу можно причислить лишь постольку-поскольку, ну зомби же. Что до динамичной, приключенческой составляющей, то здесь соответствующих сцен больше, хоть и без перегибов. Как ни странно, эта книга о зомби в гораздо большей степени роман-предупреждение с сильной романтической линией, чем хоррор или боевик. Конечно, взыскательный читатель может возразить, что идея постепенно возвращающегося к нормальному существованию зомби не так уж нова. А уж финал читается где-то с первой трети книги без особых проблем. Положа руку на сердце, заявляю — так и есть. Неожиданными поворотами сюжета роман не блещет. Но идея, лежащая в основе книги, очень важна для нашего мира несмотря на её кажущуюся простоту и очевидность. И вот поэтому-то мне и понравилась книга: здесь увлекательно и мастерски рассказываются очень важные и нужные вещи. Прибавьте к этому насыщенный живой язык, забавных цепляющих персонажей и крепко сколоченную сюжетную линию и вы поймёте, почему дебютный роман Мариона стал столь популярен. Мне книга очень понравилась, и я теперь буду всем её советовать. Вот вам, например. Прочитайте, книга того стоит!

Мне снился сон. Я был мечом.

Людей судьей и палачом.

В короткой жизни человека

Я был последнею свечой.

Олег Ладыженский

Это книга о средневековье и великих крестовых походах, о тамплиерах и асассинах, монахах и убийцах, лекарях и палачах, возмездии и прощении. Разумеется, мимо подобной книги я просто не мог пройти мимо. Был, конечно, определённый страх знакомства с молодым и неизвестным совсем автором. Но в случае с Улдузом это определённо стоило того.

Первые ассоциации — «Кабирский цикл» Олди и «Страж престола» Медведевич. Первое благодаря невероятной музыкальности текста, плавности, напевности, насыщенности множеством стихом и поэтических образов. Второе — за счёт неприкрытой жестокости, отказа от попыток спрятать правду крови и смерти под ворохом красивостей. Потому что, не будь в основе пути героя страдания, чистого и искреннего, вся красота и образность авторского языка показалась бы просто мишурой, старательно укрывающей пустоту.

Здесь же основной нитью, на которую яркими и блестящими бусинами нанизаны главы повествования, является судьба Сейда, героя книги, палача и убийцы, монаха и музыканта, мудреца и праведника. Вся его жизнь — история джихада, священной войны, в пламени которой из израненного и слабого мальчика рождается карающий клинок, длань судьбы, непобедимый воин возмездия. Такова первая трансформация героя, первая в долгой цепи испытаний и страданий. Ведь за каждой ступенью самопознания скрывается боль катарсиса, мучительное отречение от всего, во что так долго верил. Первым по-настоящему значимым человеком для Сейда становится Мастер Аламута, учитель убийц, который дал ему смысл жизни — джихад, войну с неверными. Но постепенно герой начинает понимать, что главное в любой войне — не то, с кем она ведётся, а во имя чего. Герой отвергает бога, который требует смертей и убийств во славу свою. Так Сейд понимает, что по эту сторону баррикад нет служителей истинного бога и веры.

Итогом долгих метаний героя становится встреча с магистром тамплиеров. Наконец-то герой находит достойного учителя, не отравленного жаждой власти и золота. Сейд принимает христианство и отрекается от ремесла убийцы. Отныне и навсегда никто не встретит смерть от его руки. Но и сменив цвета, герой видит, что таки, как его наставник, единицы. Учение Христа осквернено так же, как и учение пророка Мухаммеда. Сменив клинок на щит, Сейд оказывается не способен противостоять той ненависти и злобе, частью которой когда-то был. И оказывается не способен спасти наставника от рук подосланных убийц. Так герой вновь теряет смысл своей жизни.

Грядет предсказанный День Гнева,

Грядет День Страха:

Я стал землей, горами, небом,

Я стану прахом.

Как никогда прежде, герой оказывается близок к тому, чтобы прекратить свои путь, так и не дойдя до конца. Кажется, что уже ничто не спасёт Сейда, утратившего веру, разочаровавшегося в религиях и пророках. Ничто, кроме любви. Только встретив женщину, которую ему суждено полюбить, Сейд понимает, что только любовь и имеет значение. Только она одна и лежит в основе всякой веры и религии, а прочее лишь мусор, орудия в руках лжецов и властолюбцев. Используя свои старые навыки, герой оказывается способен остановить порочный круг войны и ненависти и предотвратить нависшее над миром зло очередной разрушительной войны. Но и после этого Сейд не способен быть счастливым. Точнее, он не чувствует себя вправе. И удаляется на долгие годы в пустыню в поисках мудрости. Лишь обретя гармонию с собой, герой становится способен жить в гармонии с миром. Не очень понятно, правда, почему Сейду потребовалось столько времени на осознание того, что он почувствовал, глядя в глаза Малейке и умирающему брату. Жизнь — всегда жертва, и потому порой бывает жестокой и злой. И ещё: война, с которой начал свой путь герой, по сути искажённая, бессмысленная пародия на жизнь. И потому здесь всё наоборот. Главное — не во имя чего, а что принесено в жертву. Первое, конечно, определяет направление пути, но от второго зависит его исход. Потому что единственное, что человек вправе принести в жертву, — это он сам.

Я обещаю вам судьбу,

Надежду, мир, войну и ярость,

Рожденье, молодость и старость,

И смерти тихую усталость,

И дальний шепот: «Не забудь...»

Я обещаю вам себя...

Очень незаурядная книга. Конечно, местами автору недостаёт легкости, местами идеи выражены не вполне чётко и ясно. Но общий уровень книги всё это извиняет. Многоцветье образов и событий, множество незаурядных и интересных персонажей, очарование средневековья и востока — всё это играет автору на руку. Кстати о средневековье. История Улдуза, как сам автор и признаётся в послесловии, не претендует на достоверность. Его средневековье скорее мифическое, окутанное ореолом преданий и легенд, то, о котором мы и хотим услышать. Автору прекрасно удался флёр мистики и загадочности, покрывающий то время. И за это ему глубочайший поклон.

Довольно интересная историческая реконструкция. Поначалу обилие морских терминов и названий немного мешает восприятию, но постепенно читать становится легче и интереснее, особенно когда дело доходит до описания самого сражения. Насколько я понял, автор старался максимально беспристрастно показать события глазами французов и испанцев. В принципе, это вполне удалось. В тексте рассказывается, как получилось, что значительно более крупный флот союзников был разгромлен. Основными причинами этого Реверте считает нехватку компетентных офицеров, как следствие этого, неумелое командование и самое главное — наплевательское отношение испанского правительства к людям, сражающимся и умирающим за свою страну. Оказывается, и тогда было ничуть не лучше — жалованье офицерам задерживали месяцами, инвалиды и семьи погибших получали вместо пенсий жалкие гроши или вовсе ничего, офицерские должности раздавались за деньги и связи. Поначалу кажется, что за такую страну люди умирать точно не захотят. Один из героев повести, контрабандист, насильно завербованный во флот, тоже сначала только и думал, как бы спасти свою шкуру и отомстить офицеру, с которым у него были старые счёты. И вот, когда началось сражение, этот герой помогает артиллеристам, размахивая топором, сражается с английской абордажной командой, лезет на мачту вешать флаг. Но ведёт его вовсе не любовь к родине, а ненависть к врагам, которые стреляют по его кораблю из пушек. Война не имеет ничего общего с патриотизмом и любовью к родине: капитаны ведут корабли в бой, потому что таков приказ, простые моряки сражаются и умирают, потому что ничего другого им не остаётся. Автор очень убедительно показал это читателю — повесть не имеет ничего общего с дешёвым пафосом голливудских военных драм. Здесь есть только кровь, ненависть и смерть.

А ещё повесть может служить отличным поводом для экскурса в историю. Я и подумать не мог, что кому-то в здравом уме придёт в голову комплектовать корабельную команду крестьянами, каторжниками и мелким ворьём. Я даже не предполагал, что специфика морского боя вполне допускает ситуацию, когда меньший флот легко уничтожает вдвое большую флотилию малыми частями, потому что один адмирал — опытный служака, а второй — бездарь и идиот. Я до последнего не верил, что бывают командиры, ещё перед сражением просчитывающие оправдание на военном трибунале и готовые бесцельно пожертвовать жизнями своих людей, чтобы можно было представить позорный проигрыш упорным сопротивлением. Эта книжка Реверте во многом открыла мне глаза на то, как в действительности велась война на морях. Единственный минус — не хватает взгляда со стороны англичан. Особенно интересно было бы прочитать про адмирала Нельсона и его последние часы, но похоже, автор с самого начала решил сосредоточится только на флоте союзников.

Признаться, разочарован. Об этой пьесе многие говорят, как о завещании Шекспира, одном из последних шедевров мастера, прощании с театром. Но мне эта работа прославленного мастера показалась необычайно слабой для столь выдающегося драматурга.

Весь сюжет коротенькой пьесы построен на всего одной идее. Маг Просперо в конечном счёте прощает врагов и отрекается от своих сил. Этот ход довольно интересен в сравнении с ранними работами Шекспира, где кипят страсти, а балом правят ненависть и возмездие. Но вообще мотивы прощения и смирения как таковые появлялись в литературе бессчётное множество раз. И я бы не сказал, что в «Буре» эти идеи поданы как-то уж особенно хорошо и мастерски. Социальная проблематика, проявляющаяся, например, в монологе Гонзало, лишь начерно намечена, далее в тексте Шекспир никак не останавливает на этом своего внимания. Образ Калибана, который многие трактуют как живописание бунта низменных страстей и пороков против разума, мне совершенно не запомнился. Бунтующий или нет, Калибан был и остаётся жалким рабом, и в первую очередь рабом собственной ограниченности и скудоумия. Единственный проблеск чего-то по-настоящему интересного — вот этот монолог Просперо: «Мы созданы из вещества того же,\Что наши сны.\И сном окружена\Вся наша маленькая жизнь.» Шекспир как никто умел показать игру разума, мимолётных чувств и эфемерных эмоций, которым подчас посвящают и жизнь, и смерть. Но здесь все эти размышления ограничены рамками коротенького монолога и дальше этого не идут.

Боюсь показаться еретиком, но всё же. Мне кажется, что весь вес этой пьесе придаёт имя автора да многочисленные алюзии и отсылки в текстах множества других авторов. Читая «Бурю», я надеялся лучше и глубже понять замыслы всех тех, кто включал в свои работы подобные интертекстуальные вещи. Но в итоге мне вовсе не кажется, что первоисточник содержит какие-то идеи, в контексте которых книги Желязны или Симмонса обретают дополнительную глубину и новое измерение.

Сразу же после выхода своего первого романа «Анатом» господин Андахази получил скандальную известность благодаря провокационно-эротическому его содержанию. Справедливости ради следует отметить, что по большому счёту книга была действительно мастерски написана и довольно интересна и в отрыве от эротических сцен. Да и по современным меркам ничего из ряда вон в романе не было — то, что в 1995 году казалось возмутительным вызовом общественной морали, нынче сплошь и рядом встречается практически повсеместно. Но, как бы то ни было, скандальная известность явно пошла на пользу продажам и популярности романа. Повторюсь, книга была хороша сама по себе, но вот стала бы она бестселлером, не будь всей этой шумихи — вопрос. Так или иначе, эпатировать почтеннейшую публику Федерико явно понравилось, и в следующем своём романе он не ограничился одними лишь откровенными сценами, замахнувшись на личностей и вправду исторического масшатаба — супругов Шелли и самого лорда Байрона.

Разумеется, прогнозируемая реакция не замедлила воспоследовать. Романом восхищались и превозносили, жестоко критиковали и смешивали с грязью. Действительно, все помянутые выше титаны слова показаны в книге далеко не в самом лучшем свете. Однако, учитывая свои впечатления от «Анатома», я попытался максимально абстрагироваться от всей этой полемики. Итак, что же мы имеем, вынеся за скобки очередную попытку шокировать читателей?

А получается вот что. «Милосердные», как по мне, превосходная стилизация, трибьют именно той самой старой-старой мистике, что родилась июньским вечером 1816 на вилле Диодати. Таинственные секреты, омерзительные твари, дурман безумия, гроза и бьющие в окно капли дождя, вползающий в сердце ужас. Словом, пресловутая готическая атмосфера как она есть, отлично к тому же выдержанная. Великолепно удался и образ главного героя, секретаря и врача Байрона Джона Полидори, опиумного наркомана, полубезумного, одержимого сонмом страстей и пороков человечка. Узнаваема тема безысходности и неизбежности, знакомая читателям ещё по «Анатому». Удивительно, но Андахази удалось в очередной раз использовать типаж жалкого, завистливого неудачника так, что самоповтора не чувствуется совершенно. Герой прекрасно вписывается в историю, только усиливая общее настроение о книге. Что уж говорить о чудовище, что незримо присутствует в каждой сцене, двигает маховик сюжета одним своим существованием. Концовка удалась феноменально хорошо. С каждой страницей Полидори всё глубже увязает в болоте ничтожности и самообмана, чтобы в итоге прийти к откровению всей своей жизни. И безумию.

Итог — гипнотически-врадчивая, безумная, очаровывающая книга. Просто откройте первую страницу и погрузитесь в мастерски созданную тревожную атмосферу тоски и ужаса. Не берусь предсказать вашу реакцию, но равнодушным вы точно не останетесь.

Ну вот и прочитан первый том «Имени Зверя». Конечно, рано делать далекоидущие выводы о цикле в целом и даже об отдельно взятой третьей части, не дождавшись окончания, но кое-какие наблюдения можно отметить уже сейчас.

Во-первых, автор дал развитие некоторым второстепенным персонажам и в первую очередь Дигвиллу Деррано. Стремясь возродить родное Долье, рыцарь ищет союзников и находит их в довольно неожиданном месте. Не забыт и трёхглазый чародей Мехтли, связавшийся с магами Навсиная и адептами Орденов. А ещё в книге ненадолго появляется таинственный учитель Тёрна, обладающий необычайной властью над гнилью. Понятно, что никто из «больших игроков» вроде державы Навсинай или Некрополиса не оставит такую странность без внимания. Однако, интересно, какое именно влияние окажут эти персонажи на основную сюжетную линию. В прошлых томах цикла было довольно много второстепенных героев, которых можно было назвать «двигателями сюжета». Они появлялись на некоторое время, своими действиями придавали новый импульс застывшему было на месте действию и уходили со сцены. Было бы небезынтересно почитать про метра Кройона или кора Дарбе, но похоже, что эти герои отыграли своё. Так что далеко не факт, что помянутые выше Дигвилл и Мехтли будут сколько-нибудь значительны во втором томе.

Во-вторых, автор решил не изобретать велосипед и пойти по стандартной для себя сюжетной схеме, знакомой нам по похождениям некроманта Фесса. Главные герои несколько раз за книгу попадают в плен и постоянно торопятся-бегут куда-то без определённой цели. Конечно, на примере Ролле и Фереальва мы многое узнаём о магии ноори, да и сам Тёрн периодически комментирует происхоящее. Однако, у героев нет никакого глобального плана действий, а о прошлом дхусса-который-не-дхусс мы так ничего и не узнаем. Впечатление такое, что автор толком не определился, кто или что в его книге является главным антагонистом. Многочисленные силы, стремящиеся заполучить дхусса выглядят мелковато и местами смешно, идея гнили слишком абстрактна, а пришельцы из других миров оказались совсем обойдены вниманием автора и забыты. Меня гложет страшное подозрение, что впереди нас ещё ждёт развязка-которая-не-развязка. Лучше бы Перумов ограничился одним-единственным миром, но описал его подробнее и убедительнее. А то в повествование введена целая куча «иномиров», а на карте с разворота два континента из трёх пустуют. Тем более что исторические отступления в «Имени зверя» получились на удивление уместными и органичными.

Итог. Язык автора по-прежнему живой и лёгкий, читается книга на одном дыхании. Но с точки зрения сюжета и персонажей точку ставить ещё не время. Пока же оценка 8, которая, тем не менее, после прочтения последней части скорее всего изменится в ту или иную сторону.

Не секрет, что в литературе существуют вечные сюжеты, к которым во все времена возвращаются самые разные писатели. Одним из таких мотивов несомненно является древнегреческая мифология, и в особенности легенда об осаде Трои. Именно этой истории и посвящена книга Колин Маккалоу.

Роман на самом деле написан ещё в 1998 году, но добрался до нас только сейчас. Так что мы вынуждены воспринимать классику жанра на фоне романов, отчасти вдохновлённых ею. И надо сказать, что «Песнь о Трое» действительно одна из лучших интерпретаций греческих мифов, какие мне доводилось читать.

Главного героя в книге по сути нет, каждая глава — новый рассказчик, новый взгляд на разворачивающиеся события. С одной стороны, это позволяет автору сместить центр внимания к самому действию, падению великого города. Однако отсутствие центрального образа главного героя играет с романом злую шутку. Многие второстепенные рассказчики сливаются с друг другом, уж слишком они похожи. А действительно интересные персонажи вроде Елены или Ахилла в результате получили слишком мало «экранного времени», хотя прочесть рассказ от их лица было бы интересней.

Другой отличительной особенностью книги является реалистичность происходящего. В «Песни о Трое» нет места магии и богам, всё события имеют логичные причины и следствия. Так, воспитатель Ахилла и Аякса Хирон, который в мифах был кентавром, предстаёт перед нами одним из последних представителей вымирающего народа горцев. Мать Ахилла Фетида — не морская богиня, но сумасшедшая жрица Посейдона, вообразившая себя дочерью титана.

Особенно хочется отметить отличное объяснение причин ссоры Ахилла и Агамемнона. Этот эпизод у Гомера всегда казался мне наигранным и неправдоподобным. По Маккалоу же ссора — не что иное как тактическая хитрость, попытка заставить троянцев поверить в своё превосходство и решиться на генеральное сражение. Очень умный и логичный ход, достойный великого правителя и легендарного война.

Что до сюжета, то здесь особых сюрпризов нас не ждёт. Маккалоу точно следует каноничной истории, и значит Хитроумный Одиссей построит коня, Троя падёт а Ахилл погибнет. Так что читать книгу в первую очередь стоит из-за авторского стиля, манеры Маккалоу рассказывать о людях, о том, как меняют их самые могущественные в мире силы — власть и любовь.

Антология «Волшебники» стала одним из первых тематических сборников, изданных в серии «Лучшее», и, на мой взгляд, одним из самых удачных. Как очевидно из названия, все произведения антологии объединены темой магии и колдовства. Тем не менее, не стоит ждать от книги приторных истории о добрых волшебниках в остроконечных колпаках. Уже в самом начале в своём предисловии составитель антологии Майк Эшли пишет: «Во многих историях магия доводит ло испорченности и зла». Так что волшебство в рассказах сборника показано скорее как таинственная, непостижимая для человека сила, которую вряд ли станут использовать во благо.

Следует отметить, что общая мрачная атмосфера выдержана безупречно. В подборку вошли и работы признанных мастеров, таких как Урсула Ле Гуин или Кларк Эштон Смит, и совсем старые вещи, написанные ещё в первой половине XX века, и произведения молодых авторов, совсем не известных отечественному читателю.

Одним из украшений сборника безусловно является рассказ Кларка Смита «Двойная тень» о магах, заигравшихся с тьмой. Язык автора очень образный и живой, стиль рассказа, написанного в виде предсмертной записки, выдержан безупречно. Великолепный пример настоящей литературы ужасов — обойдясь без ужасных монстров, луж крови и растерзанных трупов, Смит умудряется по-настоящему напугать читателя, заставить его верить написанному.

Примерно в том же стиле выдержана и повесть Даррелла Швейцера «Стать чернокнижником». В ней автор использует образы шумерской мифологии и легенд, рассказывая нам историю Секенра-каллиграфа, ставшего чернокнижкником вопреки своей воле. Главное достоинство повести — атмосферность и необычность. Использовав древние легенды о боге мёртвых Сурат-Кемаде, автор создал нечто абсолютно необычное и непохожее ни на что. Интересен так же и образ главного героя — чтобы спасти себя и сестру от зла, разрушившего их жизнь, мальчику придётся самому стать злом, могущественным магом, повелевающим мертвецами и говорящим с демонами.Воистину, кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. Впоследствии Даррелл вернулся к миру Бога-крокодила, написав одноимённый роман — великолепный образчик настоящего фэнтези, умный, лишённый штампов и клише роман.

По сути, именно вещи Смита и Швейцера являются настоящими жемчужинами сборника. Можно отметить ещё несколько произведений, и в первую очередь рассказ прославленной Урсулы Ле Гуин «Кости земные». Главный, на мой взгляд, его недостаток в том, что он плохо воспринимается в отрыве от «Волшебника земноморья». Так как в рассказе речь идёт о молодости Огиона и о легендарном землетрясении, то понять поступки персонажей и многочисленные отсылки к ВЗ неискушенному читателя трудно. А вот поклонникам творчества Ле Гуин безусловно будет интересно прочесть, как же всё было «на самом деле».

Ещё мне понравилась повесть Луизы Купер «Похоронный обряд». Сразу оговорюсь, что, в отличие от повести Швейцера, история здесь не закончена и обрывается буквально на полуслове. Действие происходит в некоем замке — цитадели магов-хаосопоклонников — накануне смерти верховного мага. Собственно, на этом история практически исчерпывается, но, что намного важнее для авантюрного фэнтези, отлично удалась и завязка интриги, и характеры персонажей, как главного героя, так и второстепенных. Особенно интересен образ историка Савринора, превосходно соответствующий заявленной теме антологии — человек лицом к лицу с непостижимым злом.

Подводя итог, антология безусловно удалась, тема раскрыта, причём довольно необычным и увлекательным образом. Конечно, некоторые вещи написаны намного сильнее прочих, однако общий уровень рассказов тем не менее очень высок.

Вердикт — читать в обязательном порядке:smile:

Вообще, я очень люблю Исигуро, точнее, всё, что я раньше у него читал. «Остаток дня» и особенно «Не отпускай меня» произвели на меня просто громадное впечатление. Но вот эта книга, пожалуй, чистой воды неудача этого талантливого писателя. Вроде бы присутствует и характерная для творчества Исигуро неторопливость, погружение во внутренний мир героя. И мотив человека, разрывающегося между двух культур, чужака для всех, потерявшего самоидентификацию, одновременно и сильная тема, и очень близкая самому Кадзуо. Уж ему-то, выросшему в Англии японцу, определённо есть что сказать. Но всё равно роман получился скомканным. противоречивым, вопиюще нелогичным. Читатель постепенно теряет и ощущение времени, и нить умозаключений героя, претендующего быть незаурядным детективом. Ближе к концу появляется ощущение, что происходящее — одна из тех пьес, которые разыгрывали Кристофер и Акира в Шанхае, настолько нелогичным становится сюжет. Это похоже именно что на бред находящегося на грани нервного срыва десятилетнего ребёнка. Концовка недоработана, тема сиротства, оторванности от родителей и родины, повисает в воздухе. В общем, категорически не советую начинать знакомство с книгами Исигуро именно с этого романа.

Просто прелесть что такое! Комедия положений, ирония, фарс, милейшие персонажи-трикстеры, лихо закрученный сюжет. Шарп высмеивает сложившиеся в нынешнем книгоиздании обычаи, когда успех среди читателей и даже критиков зависит не от достоинств романа, а от рекламы и имени автора. Автор даже даёт готовый рецепт бестселлера: секс, насилие, побольше сюжетных вывертов, немного сквернословия и непременно намёк на значительность и интеллектуальность. Занятно даже, что и сам «Дальний умысел» в принципе укладывается в такую схему. С другой стороны, Шарпу не близка и позиция пуристов, почитающих Литературой только признанных классиков и презрительно воротящих нос от всего прочего. Этим ребятам в романе тоже изрядно досталось. Пожалуй, в конечном счёте оказывается, что критерии литературности и гениальности каждый определяет для себя сам, и стало быть, критерии эти насквозь субъективны. Есть классики и лауреаты, есть авторы бестселлеров, оккупировавшие верхние строчки рейтингов продаж, но это всё так, к сведению. Нужно читать и самому решать, что шедевр, а что — макулатура. Вот в этом-то я и согласен с Шарпом на все сто. Не буду долго раздумывать о значительности и морали романа, а просто скажу, что мне он доставил немало приятных минут. Отличная книга!

Довольно трудно мне почему-то составить однозначное и ясное мнение об этой книге. Вроде бы написано ладно и легко, но в то же время имеет место совершенно явная и неприкрытая спекуляция на тематике холокоста. Не нужно быть большим знатоком военной истории, чтобы заметить целую череду нестыковок и неточностей в книге Бойна. Конечно, нет ничего криминального в том, что автор переработал тему так, чтобы она соответствовала задумке произведения и его, автора, уровню. Но всё же есть ряд тем, где подобного делать крайне нежелательно, где нужно или соответствовать затронутым проблемам, или уж идти писать что-то другое. Даже Фоер, творчество которого я оцениваю очень высоко, не избежал обвинений в «кощунстве» и «коммерческом замысле». В случае же Бойна, как мне кажется, речь идёт даже не об обвинениях. но о совершенно очевидной характеристике. Извиняет автора только ненулевой, в общем-то, уровень текста, да то, что он не решился на такой «беспроигрышный» ход, как страдающие дети. Для расчитанной коммерческой книжки, какой мне видится роман Бойна, потрясающе честно, без излишней патетики и наигранности выведен образ Шмуэля. Всё же некие моральные границы в сознании Бойна существуют, что несколько извиняет стремление угнаться за длинным долларом. Поэтому я и не ставлю книге «троечку». Но вообще, ровным счётом ничего примечательного здесь нет, можете смело проходить мимо.

Замечательная книга, хотя поначалу довольно обескураживающая. В поисках объяснения природы сознания авторы обращаются к самым разным дисциплинам — от клинической нейрологии и физики до психологии и философии. Рассмотрены самые разные точки зрения, причём озвучены они людьми, которых, без сомнения, можно назвать действительно выдающимися мыслителями. Хорхе Луис Борхес, Станислав Лем, Томас Нагель, Ричард Докинз, Алан Тьюринг — вот лишь неполный список учёных и писателей, с идеями и взглядами которых нам предстоит познакомиться. К каждому фрагменту непосредственно авторами написано размышление — комментарий, растолковывающее читателю всё самое главное понятным и простым языком. На примерах увлекательных фантастических рассказов и блестящих научно-популярных эссе мы ознакомимся с концепциями детерминизма и холизма, попробуем рассмотреть сознание как результат электрических процессов в нейронах мозга и как внешнее проявление скрытых подсознательных процессов, из первых уст узнаем о проблеме китайской комнаты и о её критике. Несмотря на кристалльную ясность изложения, текст далеко не примитивен и располагает к весьма и весьма глубоким размышлениям. Местами забавные, местами жутковатые главки читаются на одном дыхании. Мне кажется бессмысленным подробно останавливаться на каждой из изложенных авторами идей, но отмечу лишь, что чтение это бесспорно полезное. Несмотря на год написания, книга по-прежнему актуальна, даром что с тех пор наука ушла далеко вперёд. Так, главы о китайской комнате и самосознании, рассматриваемом как некий эволюционный сбой, были мне тем более интересны в связи с «Ложной слепотой» Питера Уоттса, идеи нейронного детерминизма напомнили «Нейропата» Бэккера, а изложенные авторами концепции сверхсознания заставили вернуться к рассказам Теда Чана и даже перечитать «Понимай». Даже если вы никогда не интересовались наукой, «Глаз разума» будет интересен вам хотя бы как кладезь полезнейшей информации об исследованиях сознания, что особенно полезно потому, что к этой теме так или иначе обращаются многие писатели — фантасты и не только. Словом, я с чистой совестью могу рекомендовать книгу самой широкой аудитории, мне кажется, каждый сможет найти в ней что-то интересное.

Очень интересная антология, понравившаяся мне даже больше «Легенд Ереси». В отличие от своего предшественника, «Эпоха тьмы» гораздо больше приближена именно к событиям Ереси, показывая нам уже не диспозицию, но развитие и новые повороты многих интересных сюжетных линий. На страницах рассказов мелькают многие интересные герои, по которым лично я успел соскучиться. Тут и примархи, в первую очередь — Рогал Дорн и Конрад Курц, и многие прославленные астартес — Кхарн, Рем Вентан, Севазар, Хорус Аксиманд. Вообще, рассказы в большинстве своём очень хороши, в них увязаны и интересные персоналии, и неожиданные сюжетные повороты, и нетривиальные композиционные задумки, и стиль, которого так не хватает обычной ваховской боёвке не про Ересь. Как мне кажется, именно инкорпорированность в один большой легендариум и делает книги из этого цикла интереснее прочих. Авторы большинства межавторских циклов и так серьёзно уступают Black Library в плане общей структурной целостности и логики, но в Ереси наличие общего фундамента делает романы ещё более увлекательными. Так уж повелось, что за каждым из легионов закреплён «свой» автор, и поэтому с каждым из них у читателя ассоциируется новый, отличный от всех прочих набор стилистических ходов и решений. Этот механизм, как мне кажется, дал всего одну осечку: Тёмным ангелам фатально не везёт с писателями. Так что эта антология тем более интересна для меня, ведь здесь мы знакомимся сразу с несколькими новыми для цикла авторами. Теперь самое время вкратце пробежаться по рассказам и выделить наиболее интересные из них.

Открывают антологию «Правила Боя» Грэма Макнилла, перу которому принадлежат одни из самых лучших романов цикла. Казалось бы, подвоха ждать не стоит, тем более что Грэму наконец-то достались его любимые Ультрамарины. Но, как бы ни было обидно такое говорить, это слабейший из рассказов сборника. С самого начала он сбивает читателя с толку очевидными противоречиями с историческим и фактическим материалом, что лежит в основе сеттинга. Уже потом мы узнаём, что так всё и задумывалось, но, тем не менее, лучше от этого не становится. Мне по-прежнему непонятно, как Жиллиман мог устроить столь масштабные учения в ситуации, когда на счету был каждый солдат и каждая минута, и как сумел свести к нулю казалось бы неизбежные потери с обеих сторон. И самое главное — с чего он вообще решил, что переодетые Ультрамарины способны действительно в точности имитировать тактики Гвардии смерти, Сынов Хоруса и особенно берсерков Ангрона? В чём польза таких учений, если настоящий противник обладает набором качеств, которые невозможно воспроизвести на тренировке? А если бы Робаут захотел отрепетировать столкновение с Тысячей сынов, что тогда? В общем, почти провал, особенно учитывая личность автора. Спасает только очень интересный в плане сюжетной значимости намёк Жиллимана на его диктаторские планы. Этакий звоночек, который потом прогремит на весь Империум.

«Вклад лжеца» Джеймса Сваллоу начинает потихоньку выправлять впечатление от сборника. Как потом оказалось, это единственный рассказ, посвящённый не сверхвоинам астартес, а простым людям. Неплохая иллюстрация того, что страх и слабость людей могут быть оружием даже более опасным, чем грубая сила легионов.

«Забытые сыны» Ника Кима посвящены истории легионера Саламандр, выжившего после резни на Истваане V. Очень верно и выпукло показаны переживания солдата, отстранённого от боевых действий, и комплекс вины перед погибшими товарищами. Кроме того, мы впервые в цикле близко знакомимся с Саламандрами и получаем ещё несколько крупиц информации о случившемся на Истваане. Правда, судьба Вулкана до сих пор остаётся неизвестной. Интересно, решится ли Black Library раскрыть в романах цикла хоть что-то новое и доселе неизвестное читателям?

«Последний летописец» Джона Френча посвящён главным образом фигуре Рогала Дорна. Вообще, в последних романах этот примарх появляется хоть и мельком, но очень верно и красиво. Понемногу стараниями разных авторов за стереотипной маской безмозглого вояки начинает проступать цельная и последовательная в убеждениях и поступках личность, которая импонирует мне всё больше и больше. Едва ли кто-то из других примархов-лоялистов несёт столь же тяжкий груз ответственности, и то, как справляется с ним Дорн, не может не вызывать уважения. Рогал не свободен от сомнений, но это лишь укрепляет его веру в идеалы Империума, делая её более зрячей и рациональной. В то время как оптимист Жиллиман уже мечтает о новом мире на обломках рухнувшей империи, съехавший с катушек Хорус утверждает, что будущее мертво, а декаденствующий безумец Курц мучается тем, каким же будет его след в истории, Дорн остаётся единственным, кто делает хоть что-то для спасения настоящего. Мне почему-то кажется, что если бы не смерть Сангвиния, Ангел и Дорн сумели бы вдвоём восстановить Империум намного быстрее и сохранить всех переживших Ересь примархов-лоялистов. А так умница Дорн, который, к несчастью, не очень умел нравиться людям, не смог ничего противопоставить рвавшемуся к власти Жиллиману, который в итоге и развалил всё оставшееся. Забегая вперёд, собственные истерические метания Дорна вполне могли быть уравновешены пророческим даром Сангвиния и его способностью успокаивать. Эти двое почти наверняка договорились бы между собой и стали той основой, что предотвратила бы дальнейшее разобщение примархов. Но, к сожаленияю, как ренегаты после смерти Хоруса, несмотря на всё дарованное Хаосом могущество, не смогли взять реванш, так и лоялисты перессорились между собой и сгинули поодиночке.

«Возрождение» Криса Райта номинально посвящено группе легионеров из Тысячи сынов, которые ищут среди руин Просперо следы сгинувшего в варпе Магнуса. Что характерно, здесь легионеры абсолютно точно уверены в том, что их примарх жив, хотя и получил серьёзные раны. Саламандры же так и не могут доподлинно выяснить, что же случилось с Вулканом. Но это уже детали, куда важнее здесь новый виток истории Кхарна Предателя. Мы видим, как Кхарн отвергает последний шанс свернуть с пути крови и хаоса. Именно сделанный на страницах этой короткой истории выбор и предопределил падение во тьму одного из самых харизматичных персонажей Ереси.

«Лик предательства» Гэва Торпа служит своего рода прологом к «Потерянному Освобождению», приоткрывая завесу тайны над чудесным спасением Коракса и его легиона. Мы так и не узнаем доподлинно мотивы легиона Альфа, но всё же нам явно дадут понять, что здесь, как и водится среди адептов гидры, всё совсем не то, чем кажется. Многоходовки Альфария идут гораздо дальше простого присоединения к мятежникам, но и становиться тайным агентом Империума в стане Хоруса он явно не собирается. Притом мы так и не уверены, действует ли этот загадочный примарх в рамках полученных от Кабала инструкций или же ведёт какую-то ещё более хитрую игру.

«Маленький Хорус» Дэна Абнетта целиком посвящён Хорусу Аксиманду, одному из двух выживших членов Морниваля и, кажется, единственному из ренегатов, кто сохранил хотя бы тень прежнего себя. На страницах рассказа автор разворачивает перед нами картину внутренней борьбы, в которой остатки прежней личности Маленького Хоруса постепенно вытесняются злом и в конечном счёте погибают. В «Возвышении Хоруса» этот герой показан достаточно последовательным и честным перед собой, и поэтому очень красивой метафорой здесь являются раны, полученные Аксимандом. Утратив лицо, он в какой-то мере утрачивает себя, то немногое, что осталось от его прежнего сознания. Отличный рассказ, грамотно развивающий идеи и образы оригинальной книги.

«Железо внутри» Роба Сандерса по моему мнению лучший рассказ в сборнике. Во-первых, здесь наконец-то появляются Железные воины, впервые за весь цикл. И более того, легион показан глазами немногих астартес, сохранивших верность Императору. Очень точно очерчены особенности психологии легиона и принятые среди его воинов обычаи, удачно выбран и выписан центральный герой, удивительно к месту небольшие отступления о прошлых битвах легиона и в первую очередь о хрудах. Красиво и удивительно логично развивается сюжет, автор даёт исчерпывающее объяснение того, зачем Пертурабо вообще взбрело в голову штурмовать затерянную на окраине Империума крепость. Шикарный финал, грамотно выверенная доза пафоса, так, чтобы не было через край. Очень талантливый дебютант этот Роб, надеюсь, ему доверят полномасштабный роман.

«Жестокое оружие» Аарона Дембски-Боудена прошло немного мимо, хотя это один из моих любимейших авторов. Наверное, дело в том, что я просто не особенно жалую Льва Джонсона и его легион. Интересно становится только тогда, когда на горизонте наконец появляется Курц. К этому моменту последний окончательно впал в депрессию: практически всё отведённое ему «экранное время» он рассуждает о порочности самой природы астартес и тленности бытия. Забавно, но даже такой декаденствующий Эмо-Курц смотрится примечательнее Льва. Что характерно, в завязавшейся схватке Повелители ночи вчистую одолевают Тёмных ангелов, а Джонсона, смешно сказать, спасает простой легионер. И кроме того, не стоит забывать о личности автора. На то он и Дембски-Боуден, чтобы запрятать в происходящем множество пружинок и триггеров, предопределяющих мотивации героев и дальнейший ход событий. Теперь становится гораздо понятнее, зачем Эль-Джонсон рванул на Калибан и что спровоцировало Курца на самоубийство. Последнее тем более интересно, так как неудачная попытка склонить Льва на свою сторону стала только последней каплей. Конфликты Курца с братьями и особенно его способность к предвидению — вот что интересно больше всего. Что такого он увидел в будущем, чего не смог рассмотреть ни Магнсус, ни Коракс? Существует мнение, что Курц оказался единственным из примархов, способным приблизиться к пониманию настоящих целей Императора и даже видел его без психомаски. Такое объяснение краха всех идеалов Курца очень аккуратно укладывается в мою теорию о том, что вся Ересь суть хитрый план по апофеозу Императора. Что ж, будем следить за этой сюжетной линией дальше.

В заключение хочется ещё раз отметить, что рассказы сборника, во-первых, почти все хороши сами по себе, а во-вторых, превосходно структурированы и дополняют друг друга. Здесь, как и в «Легендах Ереси», показан отдельный временной срез, но по природе своей куда более интересный, характеризующий последний надлом, финальную смену мотиваций и приоритетов перед решающими событиями, фундамент, с которого стартует последний рывок сюжета вперёд, к битве за Терру. Отлично поработали почти все авторы, в том числе и новички, и составитель, сумевший выработать цельную концепцию и составить из отдельных рассказов роскошное полотно, в котором элементы взаимно обогащают и дополняют друг друга. Неплохо поработала и новая переводчица: в глаза бросается разве что незначительная коррекция ономастики, проведённая скорее всего совершенно сознательно. Словом, грамотная и талантливая работа на всех этапах создания антологии налицо, я чертовски доволен.

Наверное, это один из самых неудачных вариантов знакомства с творчеством классика русской фантастики, какой только можно себе представить. По крайней мере, я ожидал прочитать что-то наивно-доброе и оптимистичное, а получил в итоге нечто сумбурное, нелогичное и стоящее вне определённого направления. С самого начала автора бросает от жанра к жанру: от прогрессорской фантастики в городских декорациях через криминальный боевик в псевдоисторическое фэнтези о попаданцах. И нельзя сказать, что такое многообразие придаёт роману цельности или необычности.

С самого начала мне не понравился главный герой. Гарик Гагарин напоминает этакого супермена местного разлива, к тому же нахального и самоуверенного, беззастенчиво использующего свои способности в корыстных целях. Способности эти, кстати, достались герою даром и ровно ничего не стоили. И вот после довольно сумбурного пролога, в котором нас знакомят с подробностями биографии Гарика, начинается вторая часть романа, больше всего напоминающая криминальный детектив о лихих девяностых, какие в своё время штамповали тысячами. Политика, разборки, братки, убийства, изнасилования. Да ещё и герой напрочь забывает о своих сверхспособностях, что ещё больше размывает фантастический колорит. И даже потом, когда фокус авторского внимания перемещается к арене, где на потеху неведомым хозяевам идёт кровавая война, интереснее не становится. Страдания и смерть непременно должны были оставить отпечаток на характерах героев, просто не могли не оставить. Но те как ни в чём не бывало продолжают вести себя так, как будто бы ничего не произошло. Героям не хочется сопереживать, в войну Булычёва не хочется верить. Гарик вообще плывёт по течению, ожидая, что всю работу за него сделают другие. Композиционно третья часть романа скопирована с «Рыцарей сорока островов» Лукьяненко, тут и спорить нечего. Вот только передать эмоциональный накал и глубину ситуации у Булычёва не вышло, не говоря уже о серьёзных логических несостыковках. Взять хотя бы рояль в кустах в самом конце. Мне что-то не верится, что практически бессмертные существа, способные стирать людям память и похищать их в параллельные измерения, настолько глупы и беззащитны, что позволили собственным слугам пронести на базу автомат, из которого их в итоге и расстреляли. Да и если отбросить сюжетную логичность, всё равно финал коробит. Начали с гуманистической драмы о страдании, закончили очередной разборкой со стрельбой и поножовщиной.

В итоге, я не нашёл в романе ни неожиданных сюжетных ходов, ни цепляющих персонажей, ни глубокой моральной проблематики. Подозреваю, что многие читатели, знакомые с творчеством Булычёва, ставят роману довольно высокие оценки просто из уважения к автору. Но я в данной ситуации человек непредвзятый, и, если уж начистоту, «Вид на битву с высоты» показался мне больше похожим на пробную поделку начинающего и не очень талантливого автора, чем на зрелую и выверенную работу признанного мэтра.

С каждой следующей книгой я всё больше восхищаюсь мастерством Остера: его мрачноватыми печальными сказками, его способностью дотянуться сквозь страницы до читателя, возможостью тихонько погрустить один на один с книгой. Пол не играет словами, Пол не швыряет читателя в ад пылающей Хиросимы или карточные домики башен-близнецов, Пол даже не пытается сыграть на сострадании к герою. Но каждый раз мне, в общем-то недоброму и изрядно циничному человеку, хочется плакать над его книгами. Что же делает с нами своей прозой Остер, что творят его герои со своими жизнями и самое главное — что мы сами уже сотворили с жизнями своими, данными нам один раз и безжалостно утекающими сквозь пальцы?

Трудно описать словами всё, что скрывается за обложкой «Книги иллюзий». Тихая агония, когда не важно — дурман алкоголя или каторжный нечеловеческий труд, лишь бы не помнить, лишь бы не вспоминать. Когда понимаешь, что просто не повезло, бывает. Когда забываются лица любимых. Когда с глупым видом обнимают и говорят, что им жаль, что они сочувствуют. Когда ты виноват без вины, просто потому, что жив. Когда реальность распадается на части, выцветает, как старая черно-белая плёнка. Жизнь как кино, кино как иллюзия. Когда всё, что угодо, лишь бы не я, лишь бы не со мной, лишь бы не по-настоящему. Мир выворачивает наизнанку, маски иллюзий сменяются одна за другой жутковатым калейдоскопом, в такт судорожно бъющемуся сердцу. Голоса из тьмы, голоса из могилы, прорехи в ткани мироздания, можно провалиться и пропасть без возврата, и хорошо, и пусть, лишь бы не помнить, лишь бы не вспоминать, давай же, стреляй. В голову лезет всякое, кажется, что Дэвид лежит в покорёженном грузовике, и умирает, и грезит о новой любви взамен утраченной, о новой жизни и новом смысле. Иллюзии утешают, но не исцеляют, внутренняя жизнь — там только Мартин Фрост и его иллюзии, и холод, и пепел сожжённых страниц — такой же холодный, им ничего не согреть. И вот Дэвид отправляется в долгий путь домой, вслед за призраком великого комика, ставшего его путеводной звездой. Который наделал столько ошибок, который превратил свою жизнь в Via Dolorosa раскаяния и искупления за то, чего не совершал, который снимал потрясающие фильмы о пустоте и в пустоту, который приговорил себя за то, что любил и его любили. Титан, погрязший в самообвинениях, увязший в паутине иллюзий, умерший жалкой и смешной смертью, так и не сумевший вырваться на свободу из клетки, в которую сам себя запер. Гектор Манн — колосс, и под его обломками оказывается погребено всё, чем жил Дэвид. Его путь, его настоящее и будущее, его новая почти случившаяся любовь — всё тонет в пучине наваждения. Ах, нет, стойте, ведь остался ещё Шатобриан, ещё один гигант, павший во мрак давно, так давно, но круги всё расходятся по воде, лёгкая рябь становится штормом, и сокрушительным цунами Дэвида, как потерпевшего кораблекрушение, выбрасывает на берег. И приходит осознание, так поздно и оттого тем больнее, а ведь всё просто до слёз, всего-то жить будущим, исправлять зло не самобичеванием, а просто стараться делать людей вокруг счастливее хоть чуть, хоть самую малость. Так просто, а никто не догадался, и сам Гектор тоже, он как звезда скорби, ослеплённый своим раскаянием,рухнул, и разбился, и оставил след из поломанных судеб. Безумный флагеллант, а ведь его искупление было в его фильмах, а не в грязи, в которую он вверг себя, и уж тем более не в пустоте. Дэвиду ещё повезло, бесконечно повезло, его выбросило на берег, а там, посреди открытого моря иллюзий, уже раскрылась пасть водоворота на месте, где пал титан. Дэвид утратил всё, что имел, но зато понял то, что должен был понять давно. В конце концов, рано или поздно приходит свет, и тогда иллюзиям настаёт конец.

Гениальный роман, книга-иллюзия, книга-тень, книга о несбывшемся и неслучившемся, исповедь и реквием одновременно. Читайте.

Признайтесь, вам ведь тоже иногда кажется, что в самой идее кино есть что-то магически-потусторонее? Пойманная в ловушку жизнь, высушенная и приколотая булавкой на целлулоидную подушечку альбома. Ждущая своего часа, когда сияние проектора вновь разбудит её и вернёт в мир. Кадры мерно сменяют друг друга, один за другим. И мы обмануты, и мы видим жизнь там, где её нет. Мы плачем и смеёмся, а кадры всё ползут и ползут, свет-тьма, свет-тьма. Наше с вами кино, да и наша с вами жизнь тоже — игра иллюзий на поверхности вот-вот готового взорваться мыльного пузыря. А внутри — тьма, та самая, что незримо заполняет паузы между кадрами. И никто не знает, что таится в ней.

Именно этому и посвящён роман. Для Рошака феномен кино становится своего рода метафорой извечной борьбы противоположностей: света и тьмы, бога и дьявола, жизни и смерти. С ловкостью заправского монтажёра разворачивая перед читателем путаную и мрачноватую доктрину катарского учения, Теодор, подобно своему герою, режиссёру Каслу, идёт куда глубже простенького криптоисторического триллера. В игре света и тьмы, что разворачивается перед читателем, скрыто даже не предостережение — приговор человечеству. Хитрые теории умника Сен-Сира, больные фильмы гениального монстра Данкла, разглагольствования доппельгантера — Анджелотти и множество куда более мелких, но незримо работающих на общую картину деталей, — всё буквально кричит об одной простой мысли. Человечество несётся в пропасть, его уже не спасти. Уже никого не волнует такая мелочь, как этика и мораль. Уже никому не интересны сострадание и жертвенность. Возможно всё. Любую грязь, любую мерзость мы принимаем радостно и с восхищением. Больные садистские фантазии объявляются новыми откровениями, их авторы — новыми пророками. Бойня, насилие, страдания — почему нет? Нам уже даже не интересно — так, всё равно. Мы привыкли. Верден, Нанкин, Кёльн, Хиросима. Мы совсем ничему не учимся. Недаром резню в Альби автор устами одного их второстепенных персонажей характеризует как «всего лишь один холокост, ничего примечательного». Что стало с миром, если тысячи замученных и заживо сожжённых людей обречены остаться всего лишь одним из сухих академических примеров?! Трагедия давно стала статистикой, а мы и не заметили.

И кино, призванное отображать и сохранять ценнейшие моменты жизни, с безжалостной точностью откликается на это. Коммерческий, бездушный, глянцевый мусор, ода потреблению, культ бездарности и пустоты. Порно и расчленёнка, каннибалы и дикари из фильмов Саймона Данкла. Формат украл у настоящего, подлинного кино самое главное — право на смысл. Людей можно убедить в чём угодно, в любой мерзости декларировать наличие скрытых смылов и глубины. Прикрываясь красивыми словами об эстетике ужасного и визионерстве нового века, нас тычут носом в данклову гниющую свалку трупов, последнее позорное свидетельство существования человечества. Откровение Данкла чистейшей воды воля к самоуничтожению. Катары верят, что мы живём в аду, что мы — величайшая ошибка природы и позор творца, что лучшая из альтернатив — угасание и смерть, и как можно скорее. Во главе со своим тёмным пророком, катары готовят рукотворный апокалипсис, терзамые ужасом не успеть. Потому как нечто куда более жуткое выбирается из тьмы. Оно уже на пороге, и вот-вот ворвётся, и тогда — темнота. Холод. Смерть. Навсегда. Все станет, как… черный лед. Вся вселенная выгорит. И мы это будем знать. Что истинный Бог мертв. Что мы проиграли. Навечно. Это знание всегда будет с нами, как и знание того, что виновники — мы, потому что мы поддерживали все это. Жизнь. Таково откровение Данкла. Эсхатология катаров — нечто вроде бэккеровского семантического апокалипсиса, помноженного на притягательную силу кинематографа. Мерцающий свет, водоворот теней, вихрь, затягивающий зрителя вовнутрь, в глубину подступающего безумия. Убедительность тезисов, многократно усиленная силой зрительных образов. Послание, проникающее в глубину сознания и пересобирающее его заново, делающего из человека очарованного видениями гниения и тлена зомби. Концентрированная безысходность. Жизнь в аду, рождение в смерть.

А все ответы — на поверхности. У Рошака вообще всё очень забавно вывернуто наизнанку. Фантасмагорическая глубина касловских катакомб, в которую вслед за Джоном спешит читатель, скрывает лишь безмолвные вопросы. А правда, тем временем, состоит в том, что многоходовые, тянущиеся сквозь века планы сектантов не что иное, как путь наименьшего сопротивления. Ещё в самом начале Рошак чуть ли не прямым текстом даёт нам все ответы. Простая и такая невинно-бытовая для киноманов проблема, как противопоставление массового и авторского кино, в контексте романа становится элегантной метафорой мировоззренческого заблуждения катаров. Ориентированный на самого массового зрителя фильм может, тем не менее, быть искренним и правдивым, а эстетское авторское кино полным мерзости и отталкивающей натуралистичности. Борьбы противоположностей нет, зато есть их единство. Нетрудно выбросить в мусорную корзину неудавшийся набросок или эпизод фильма, но стократ сложнее привести его к идеальной гармонии. Надменный снобизм элитистов от арт-хауса по Рошаку — нечто сродни декадентской эстетике катаров. Смерть искусства и смерть жизни — вещи родственные и в чём-то даже тождественные. Катары жаждут уничтожить мир за всю ту грязь, которой он переполнен. А Джон и Клер искренне восхищаются им — за всё то светлое, что в нём ещё осталось. Они готовы бороться и начать пусть с малого, но совершенно необходимого — пропаганды настоящего кино, которое побуждает думать и чувствовать. Потому что кино — это, конечно, маленькая жизнь и самый настоящий мир в миниатюре.

В заключение следует сказать ещё несколько слов, хотя я уже и понаписал выше предостаточно сумбурностей. Книга по-настоящему глубока. Поверьте, весь ужас падающего в пропасть мира, всю драматичность вечной битвы богов, прорастающей в наш мир сквозь плёнку старых фильмов, Рошак показал сногсшибательно. Мои жалкие дилетанские попытки хоть в каком-то приближении передать впечатления от чтения — всё равно что запиленная восьмимиллиметровка по сравнению с закатом над Амазонкой. «Киномания» ошеломляет. Я никогда не считал себя киноманом, но автор тем не менее заставил меня буквально ощутить скрытую в киноискусстве магию. К тому же, повествование может похвастаться ещё и детально проработанным фоном, разворачивающим перед нами историю становления и развития авангарда и арт-хауса. Биография вымышленного Рошаком безумного гения Макса Касла, провозвестника апокалипсиса и неслучившегося пророка катаров, искусно вплетена в канву абсолютно реальных фактов и событий. Пожалуй, истинным знатокам поиск скрытых параллелей и реминисценций доставит дополнительно удовольствие и интерес. Но даже людям, как ваш покорный слуга, неблизким к авторскому кино, книга скорее всего понравится, хотя бы чувством сопричасности чему-то волнующему и волшебному. Многоплановая, глубокая и очень умная книга, советую!

Милая, трогательная и слегка наивная история, рассказанная от лица пса по имени Мистер Зельц. История о том, как мало в сущности нужно для счастья и как при этом мучительно трудно бывает его наконец обрести. О том, чем заканчивается желание нести людям добро, особенно если оно не расходится с делом. О том, что иногда собаки оказываются преданней и человечней иных людей. О том, что настоящая любовь — это готовность идти до конца, наплевав и на реальные, и на выдуманные преграды. О том, что расчёт — не любовь, жалость — не любовь и даже искренняя, от сердца идущая доброта — тоже не любовь. О том, как бывает мучительно больно, но жизненно необходимо рвать цепи — и мешающую дышать стальную проволоку вокруг горла, и зашедшие в тупик, исчерпавшие себя, выгоревшие отношения и привязанности.

Язык Остера, как впрочем и всегда, образен и ярок. Парадоксальные, полные каламбуров речи Вилли, пространные монологи Мистера Зельца, немудрящая кухонная философия мамы-сан. Множество рельефных, красочных зарисовок: непризнанный поэт в костюме Санта-Клауса, собачья симфония запахов, последняя игра Мистера Зельца. Наконец, сама волшебная страна, давшая роману название. Тимбукту, ради которой всё и затевалось — и стихи Вилли, и отчаянный, обречённый бросок бедного пса под колёса машин. Грустная книжка, но вовсе не слезливая. Остаётся впечатление, что именно так — правильно, что Мистер Зельц наконец-то нашёл своё собачье счастье, где есть любимый хозяин, а болезней и голода нет. Не знаю, все ли псы попадают в рай, но лучшим и достойнейшим уготована дорога в Тимбукту.

Ну вот, наконец-то я решился на полноценное знакомство с творчеством Линк. Сразу скажу, что конкретно этот сборник среди двух прочих выбрал главным образом из-за названия, вот зацепило оно меня чем-то. В результате чтение оказалось довольно занимательным, хотя и не без удивлений и странностей.

«Странно» вообще первое слово, которое приходит на ум, когда нужно вкратце охарактеризовать творчество Линк. Неслучайно первый её сборник так и называется — «Всё это очень странно». И действительно, в рассказах причудливо смешались повседневное и необыкновенное: очарование безмятежного детства в ключе классических романов о подростках и фэнтезийная фантасмагория, философская притча и немножко утрированный, но всё же хоррор, с чудовищами. А ещё — великолепные, проскальзывающие временами и в репликах, и в поступках героев моменты чистого, утончённого абсурдистского юмора, которые сделали бы честь хоть самому Эдварду Лиру. Словом, полно всего-всякого: щемящая сердце тоска пополам с неудержимым весельем, смех сквозь слёзы, светлая грусть и неуловимая, мимолётная улыбка. Забавно, но посреди всего творящегося на страницах бедлама не раз и не два останавливаешься и начинаешь вспоминать собственное детство. Хоть я и не водил дружбу с колдунами, не имел среди знакомых оборотней и никогда не отправлялся в путешествие, на протяжении всего сборника меня не отпускало чувство дежа вю, узнавания. Видимо, в героях Линк есть что-то, близкое сердцу любого человека. По крайней мере, любого, кто способен решиться на прочтение странных рассказов. Как бы то ни было, эта книжка — про меня. Немножко, совсем чуточку, но всё же. В сущности, она и про вас тоже, вы ведь были когда-то детьми и, скорее всего, в глубине души не перестали ими быть.

Сюжет рассказов пересказывать даже как-то странно, игру здесь делает вовсе не он, а тонкая, висящая в воздухе атмосфера детства и чуда. При этом «Милые чудовища» — книга отнюдь не весёлая. Добрая, светлая, но рассказы в ней — без счастливых финалов, а иногда и без финалов как таковых. Вполне возможен, например, приступ ностальгии и тоски по прошедшему, настолько описанные Линк проблемы одновременно архетипичны по сути и великолепны по исполнению. Непонимание между детьми и родителями, драма первой любви, мучительный поиск дружбы и понимания. В конечном итоге, слегка безумный сюрный тон рассказов становится лишь фоном, приоткрывая куда более глубокий и интересный пласт смыслов. Наверное, ещё и поэтому сборник напомнил мне полнометражки Синкая: есть у них какое-то неуловимое сходство, как по мне.

Так что сборник очень и очень неплох. Возможно (и даже скорее всего) Линк не войдёт в число моих любимых авторов, и я не стану регулярно перечитывать её рассказы. Но вот возвращаться к ним время от времени стану совершенно точно.

Ну наконец-то! Долгожданное возвращение комиссара Каина, которого так долго ждал всякий уважающий себя фанат W40k.

Ничего кардинально нового по сравнению с двумя предшествующими томами автор не добавил. По-прежнему книга построена в виде мемуаров самого комиссара, на месте периодические исторические вставки и выдержки из книги генерала Суллы (которые, честно сказать, порядком поднадоели). Зато именно способ подачи текста от первого лица позволяет максимально подробно продемонстрировать образ Каина, раскрыть его читателям. А мемуарно-автобиографическая структура романа, этакий взгляд с высоты прошедшего времени, как нельзя лучше способствует ироничной атмосфере книги. Действительно, трудно себе представить человека, который сразу после кровавого и трудного боя (или даже в его разгаре) впадает в пространные размышления, воспоминания и т.п. А так автору удаётся показать в полной мере и сами события, и отношения Каина к ним.

Сюжет книги не отличается невероятными, захватывающими дух поворотами. Каин со своим полком прибывает в составе экспедиционного корпуса на планету, стоящую перед лицом вторжения хаоситов. Комиссару предстоит выяснить истинные мотивы интервентов, уничтожить местный культ Слаанеш и (в очередной раз) спасти целый мир. В этом ему поможет преданный помощник Юрген и солдаты вальгаллского полка имперской гвардии. Звучит довольно банально, но книжки Митчелла меня привлекают вовсе не сюжетом. Главное здесь — образ главного героя, этакого плутоватого рационалиста, дрожащего над своей драгоценной шкурой. Но, когда доходит до дела, Каин неизменно проявлеет, без преувеличения сказать, чудеса героизма. В мемуарах комиссар шутит над тем, как удачно он создал образ скромного героя и одурачил всех вокруг. Парадокс здесь в том, что именно им Каин и является. Комиссар сражается с космодесантниками хаоса, без страха противостоит коварным демонам, для которых расправится с сотней вооружённых бойцов — плёвое дело. К тому же, главным мотивом действий Каина является вовсе не погоня за славой и даже не пафосное стремление ценой своей жизни уничтожать порождения хаоса (которое после стольких книг про космодесант изрядно приелось). Комиссар всегда действует во благо других людей, ради спасения своих солдат, своего генерала, обитателей того мира, в который забросила его судьба. И при всё этом считает себя трусом, озабоченным спасением собственной шкуры. Именно этот образ циничного рационалиста, в глубине души, однако, куда более безупречного этически, чем он сам хочет себе казаться, и делают книги о Каине такими увлекательными.

Итог — нетривиальный боевик по популярнейшей межавторской вселенной, наполненный и красочными боевыми сценами, и детективно-интриганской линией, и здоровым юмором-иронией, и (самую капельку) обязательным «за императора»-пафосом. А куда ж без него?))) Читать безусловно стоит, и в первую очередь из-за образа самого Каина. Оценка: 8 из 10.

Я очень люблю книги Сарамаго. Мне случалось из-за этого пропустить остановку в транспорте и однажды даже уйти с пары в университете. Это так, маленький дисклеймер, чтобы никто не принял оценку слишком всерьёз. Потому как книжка далеко не самое лучшее в творчестве автора и, если уж на чистоту, не тянет на ту оценку, что я ей поставил. Так что всё, что ниже, написано сквозь призму фанатского восприятия.

Итак, что же мы имеем? Во-первых, фирменный синтаксис и строй фраз, намеренное игнорирование всяческой «излишней» пунктуации, «утопленные» в текст диалоги, плавное сползание от собственно наратива к авторским лирическим отступлениям и обратно. Это всё характерно для Сарамаго и уже давно стало его визитной карточкой, но конкретно здесь выглядит слегка вымученным, тяжеловесным. В той же «Книге имён» те же приёмы работают несравненно лучше, именно так, как задумывалось, погружая читателя в текст.

Во-вторых, сюжет, слегка напоминающий «Слепоту». Точно так же в центре внимания Сарамаго некий мистический катаклизм, выворачивающий наизнанку привычную жизнь героев. Автору интересно посмотреть на функционирование общества и поведение людей в переломных, нетипичных ситуациях. Но опять же, здесь впечатление оказывается несколько смазанным, психологизм заменён какой-то фальшивой нарочитой иронией, создаётся впечатление не драмы, но гротескной комедии с чёрным юмором.

Впечатление в некоторой мере поправляет финал романа, где Сарамаго наконец переходит от общества вообще к конкретным персонажам. Ситуационно эта часть книги довольно проста, финал читается заранее, но эмоциональность и неподдельная доброта, присущая всем, даже самым жестоким книгам Сарамаго, играет свою роль и тут. Притом эмоциональность эта при всей своей глубине очень мягкая и аккуратная в отличие, например, от ряда авторов, которых принято обвинять в наигранной патетике и провокации читателя на жалость.

В общем, книгу я могу смело посоветовать только любителям творчества Сарамаго, которые уже прочитали многие его романы и знают, чего стоит ждать. Для первого же знакомства рискну посоветовать что-то другое, вот хотя бы «Слепоту», о которой упоминалось выше.

Внезапно очень стоящее городское фэнтези, старательно притворяющееся умильным young adult'ом. На самом деле, книжка довольно далека от этого последнего, хотя на первый взгляд вроде и ангелы, и любовь до гроба, и героиня-подросток. Но это первое, обманчивое впечатление ломается очень быстро. Тейлор потрясающе точна в деталях — абсолютно всё, от описания реалий вымышленного мира до мотиваций героев, выглядит продуманным, завершённым логически и играющим на общее восприятие истории. Так, те же ангелы предстают перед нами не размыто-стереотипным клише, которое читатель встречал уже десятки раз, но вполне убедительной расой фантастических существ со своей историей, моралью, традициями. Поступки героев, хоть и основаны в первую очередь на эмоциях, всё же довольно внятно объяснены и в общем укладываются в мои представления о разумности. Причём чем больше мы узнаём о предшествующих событиях, тем яснее становятся мотивы героев. По крайней мере, Тейлор предприняла очень достойную попытку заменить чуть ли не центральное жанровое клише — «любовь до гроба и с первого взгляда» — чем-то более правдоподобным. Ну вот, я вкратце рассказал, почему этот роман не вполне YA, так что самое время перейти собственно к настоящим достоинствам книги, а точнее, к тому, на чём Тейлор выстроила сюжет за неимением скучных любовных многоугольников.

Во-первых, книга потрясающе визуальна. Очень многое здесь держится на броских, запоминающихся образах, которые шикарно воплощены в тексте. Ночная Прага, куклы-марионетки, химеры, город-в-клетке, горящие крылья Акивы, Тьяго в белоснежном плаще и маске из волчьей головы, выстроенная на боли система магии, набитая вырванными зубами каморка Бримстоуна, сам Бримстоун, чем-то неуловимо напоминающий дель торовских чудовищ из «Лабиринта Фавна», альбомы Кэроу. Очень помог бы роману набор иллюстраций, стилизованных, скажем, под рисунки героини. Но даже и так Тейлор хватает таланта оживить свои придумки и заставить нас, читателей, поверить в них.

Во-вторых, удивительно тщательно продуман сюжет. Все детальки абсолютно к месту, ничего лишнего, расстановка сил и предыстория очерчены замечательно чётко. И экскурсы в историю выдуманного Тейлор мира, хоть и довольно объёмистые, ничуть не отвлекают. Красиво до дрожи в коленях, а главное — необычайно важно для понимания основных событий. Видна осторожная попытка расставить фигуры по-взрослому, без чёрно-белого и простых истин, что не может не радовать.

В-третьих, очень славные второстепенные персонажи: Падший Ангел, Зузана, Бримстоун. Особенно последний, хочется верить, что в расход его пустили понарошку и нам ещё покажут. В конце концов, в мире Тейлор смерть не то чтобы конец всего. Ещё мне интересен Каз, но главным образом как некое испытание таланта автора. В принципе, сюжетную свою функцию этот персонаж отыграл, но, коль скоро у нас тут серьёзное, с претензией на глубину фэнтези, проходных персонажей быть не должно.

Есть, конечно, и не очень удачные, на мой взгляд, моменты. Вот, например, даже несмотря на явный и сознательный отход от упрощённо-экстремализированных эмоциональных схем есть в поведении почти всех ключевых героев некая болезненная фиксация на физической красоте. Что, кстати, очень странно, учитывая ещё и тот факт, что идея о красоте внутренней, душевной является чуть ли не сюжетообразующей. Как-то не вполне верится, что любовь к внешне идеальному божественно прекрасному существу продиктована сугубо рассудочными мотивами. Но это я, по большому счёту, придираюсь, в общем-то роман этот чертовски хорош и мною всячески рекомендуем — и любителям YA, и ценителям городского фэнтези, особенно с ощутимым налётом готической эстетики.

Уверенная, ровная работа. Роман, хоть и не может похвастаться особенными стилистическими изысками, выполняет своё главное предназначение — рассказывает читателю о Гвардии Ворона и судьбе Коракса после резни на Истваане. В распоряжении Торпа было не так уж много беспроигрышных сюжетных событий, и тем большего уважения заслуживает итоговый результат. Согласитесь, писать очередной «взгляд другими глазами», к тому же, с позиции далеко не самого популярного легиона, — задача не из простых. Гэв очень к месту задействует здесь Альфа-Легион и довольно занятную детективную интригу, которая, хотя и уступает по исполнению абнеттовскому «Легиону», смотрится тем не менее весьма достойно. Удачно, на мой взгляд, выписан и образ примарха Коракса, думаю, поклонники девятнадцатого легиона оценят работу Торпа по достоинству. Здесь нет каких-то новых фактов, позволяющих пересмотреть общую картину с морально-этической точки зрения или просто глубже понять мотивы основных действующих лиц Ереси, но мы всё же узнаем чуть больше о создании примархов. Но в основном второстепенные сведения: почему Пертурабо не чувствует боли или почему Русса называют волком. Самый примечательный момент — воспоминания Коракса о первой встрече с Императором. Оказывается, Корвус тоже видел Императора без психомаски. Это делает и без того всячески подчёркиваемое сходство между ним и Курцем ещё ярче. Сюжетная логика в романе выглядит довольно убедительно. В глаза бросается разве что непонятное нежелание Императора самому использовать секреты генотеха или хотя бы держать его под надёжным контролем на Терре. Но здесь Гэв был жёстко ограничен бэком, и претензии к нему поэтому необоснованны. Единственная его личная ошибка, что бросилась мне в глаза, заключается в странной системе перевода времени между родной системой Коракса и Террой. Какая-то она подозрительно нелинейная, хотя год — это же период обращения планеты вокруг солнца. Но в общем, я вполне доволен романом, у Торпа получилась достойная книга, может, и не лучшая среди романов цикла, но тем не менее интересная и увлекательная.

Очень необычная по сравнению с форматом цикла вещь. Я бы даже сказал, еретическая. Подумать только, здесь почти все офицеры некомпетентны, командование допускает ошибки, простых бойцов считают пушечным мясом, случается, что стреляют по своим. Всё как в жизни, в общем. И именно из-за такой неприглядной правды создаётся ощущение реальности происходящего. Читая книги о космическом десанте, особенно те, которые не входят в «Ересь Хоруса» и , стало быть, построены на одной только боёвке, я частенько ловил себя на чувстве, что всё это не по-настоящему. Действительно, генетически модифиированные супервойны направо и налево расшвыривают целые полчища разнообразных ксеносов, оставляя позади лишь горы трупов. И всё это со смешными потерями. Море пафоса и превозмогания, но никакой достоверности.

А вот у Сканлона, как ни странно, получилось. Конечно, ему явно не хватает мастерства, умения быстро и ярко раскрыть образы героев, особенно второстепенных. Но всё же его персонажи стали мне ближе, чем безликие машины для убийства из «героических битв космодесанта». На общее впечатление играет ещё и финал, ещё более нетипичный для цикла, чем все помянутые выше моменты. Очень многие авторы книг по Вархаммеру развивали образ неидеального Империума. Взять хотя бы блестящие вещи Абнетта, Дембски-Боудена и Макнилла, дающие нам возможность проникнуть в скрытые мотивы главнейших фигур Ереси и стать свидетелями поворотных моментов истории мира. И «пятнадцать часов» — ещё один способ донести до читателя те же идеи. Оказывается, одна маленькая трагедия простого человечка, который наивно верил в мудрого Императора, стоит не меньше, чем пространные философские рассуждения о сущности власти и высшем благе.

В общем, книга мне определённо понравилась. Конечно, автору явно недостаёт опыта, но это со временем уйдёт. Главное, что у Митчела есть талант и смелость взглянуть на проблему с новой точки зрения, которая совершенно точно не всем придётся по душе. Именно такие вот молодые авторы и должны привнести в цикл свежую кровь и новые идеи. В конце концов, Black Library явно не собирается завершать эпос в ближайшем будущем. А корпорации, как известно, намного долговечнее людей, и значит финал доведётся писать уже не нынешним мэтрам, которых я упомянул выше. А тогда кому? Может быть, именно этим молодым ребятам? Что ж, поживём — увидим.

Буря эмоций. Сокрушительная, пронзительно-искренняя, сметающая всё на своём пути. Постоянно на грани и временами за. Драма, перерастающая в трагедию. Обожание, гнев, ненависть страх, руки в крови, отданные ради любви крылья. При всём этом очень антуражно и где-то даже совершенно анимешно. Экстемализованные эмоциональные схемы, узнаваемые типажи, катастрофически перекрученная, но оттого лишь ещё более магнетически-притягательная драматичность, кинематографическая отточенность ключевых сцен. Пафосные красавцы с тонкими аристократическими профилями, окровавленными клинками и крыльями за спиной. Неловкая и оттого ещё более милая девушка-моэ, вечно невпопад падающая, роняющая вещи и при этом стреляющая на уровне мастера оружия. Бурлящий водоворот Эль-Зимбера, отрезаные крылья канцлера Корвуса, руины Халемского замка. Запрокинутое лицо любимого, губы в миллиметрах от твоих, затаённая боль в глазах. Возведённая в абсолют, доведённая до идеала антуражность и ошеломляющей глубины психологизм под маской внешних красивостей. Ни грамма фальши, и это на таких эмоциях и скоростях, где пасует даже всесильное внутренне время.

Есть и недостатки. Про аутеничность фехтовальной системы и принципиальную правдоподобность способности даров к полёту — не хочется. В конце концов, мои кумиры и боги, Абель и Ангел Сангвиний, прекрасно себе летали, ну и пусть, ну и ладно. Куда огорчительней временами расползающийся сюжет. Авторскую фантазию не остановить, авторская фантазия бьёт через край. Итогом — сложносочинённая череда вложенных флэшбеков и совершенно необязательных побочных веток, рассеивающих внимание читателя. Показать параллели в судьбах Эсилей и Халемов сквозь годы — здорово, но зачем же так выпукло. Невероятно, но автора подводит собственный талант. Второстепенные персонажи получаются настолько живыми и обаятельными, что временами заслоняют центральных, отъедают кусок от сердца и где-то даже обесценивают их страдания. Одним мимолётным сравнением с походя показанной агонией Элли или Рейна Сильва невольно перечёркивает чуть ли не весь сюжетообразующий конфликт. Немного раздражает постепенно вживающаяся в текст мелодраматичность. «Тон, я твой отец». «Конечно, она же моя единственная дочь». «Как старший представитель императорской семьи, я имею право...» Санта-Барбара и рояли в кустах. Не говоря уже о банальной неизящности. Основная сюжетная ветка потрясающе логична и упорядочена, но боги, зачем тут Кателла, хортуланцы, Кир, Лала, Гарка и прочие?! Вселенные в голове Сильвы не вмещаются в три тома, и подозреваю, что и в десять тоже не. В результате гениальные по задумке и построению сюжетные красивости приходится проговаривать бегом и начерно. И да, нужно больше Рейна.

Во всех отношениях незаурядная и выдающаяся вещь, особенно замечательная эмоциональностью, психологизмом и совершенно волшебным своим сердцем средневекового фэнтези. Космооперные декорации и добавки в виде Дилайны, Верии, Хортулана и прочего красивы, спору нет, но, по-моему, не критичны, не обязательны и где-то даже через меру. Так или иначе, очень и очень на любителей и ценителей, притом совершенно разных фасонов и оттенков. Должно прийтись по нраву и адептам жесткого околоисторического фэнтези с противостоянием родов, многоходовыми интригами и безумной истеричкой на троне, и поклонникам душераздирающих драм с психолгическими травмами, комплексами, скелетами в шкафу и мегатоннами страданий, и анимешникам. Последним — особенно. Если засматривались «Кровью триединства» или млели, глядя на «Потомков тьмы», равнодушными точно не останетесь.

В который раз поражаюсь мастерству автора. Хотя перед нами всего лишь небольшая повесть, служащая своего рода прологом в новый мир Хаотики, от такого введения, натурально, захватывает дух. По первому впечатлению новая вселенная ничуть не уступает миру Великого Шторма. Здесь есть и маги-маринэ, несущие в душе внутреннее море, из которого черпаются силы, и хаотиды — люди, изменённые, кто к добру, а кто к худу, прикосновением потусторонних сущностей, и одушевлённые тени, подчас неотличимые от людей, и много кто ещё. Удивительно здорово вышла и Тарра, город, в котором разворачивается действие. Если в мире Великого Шторма буквально всё пронизано духом моря, то здесь город наконец-то вышел на передний план, став не просто декорацией, но полноценным участником действия. Лабиринт катакомб в подземельях, неблагополучные районы, где балом правят многочисленные криминальные группировки. И, конечно, цирки, являющиеся чуть ли не основополагающим компонентом таррского общества. Цирковое искусство здесь становится для своих адептом смыслом жизни и даже чем-то большим, своеборазным путём к безграничности. Удивительно здорово удались и герои — битый жизнью, но так и не сдавшийся маэстро Джоссеф, добродушный клоун Шельми, обаяшка Марика, красавчик с тьмой в глазах Рейне и, конечно, загадочная Бабочка. А на периферии ещё маячат зловещий хозяин тёмной стаи Дургейн Дорха и высокий маринэ Блейз Корда, маг потрясающей силы, которого многие за глаза называют чудовищем. Персонажи вообще очень удаются Осояну, они в её книгах получаются очень классическими, но при этом живыми и глубокими. Почти всегда с самого начала знаешь, чего ждать от того или иного героя, но в то же время каждый рано или поздно удивит вас. И кажется, что труппа патрона Джоссефа ничем не уступит команде капитана Фейра. Что ж, поживём-увидим.

Что ещё меня несказанно обрадовало, так это оставшийся совершенно неизменным авторский стиль. Вселенная устроена несправедливо, и абсолютно необъяснимые неудачи с изданиями книг могли заставить писательницу поддаться формату и сделать что-то шаблонно-примитивное, чтобы угодить в мейнстрим. К счастью, Осояну осталась верна себе, «Карнавал» написан именно в той искренней и эмоциональной манере, которая мне так полюбилась по прежним книгам. Магия, любовь, приключения и море, которое хотя и внутри, но, думается мне, ещё сыграет свою роль. И, конечно, волнующая и загадочная атмосфера цирка. Танец теней над пустотой, история трагедий и предательств, запретное колдовство и простые, но неподвластные никакой магии чудеса, что творят чистые души. Я очень жду «Белого Фрегата», а теперь буду ждать ещё и «Хаотику», потому что книги Осояну, они настоящие.

Средней руки героическое фэнтези, написанное бодренько, но без претензий. Несмотря на то, что книга явно задумывалась как литературное воплощение ролевой игры, оригинальных ходов тут не очень много. Автор использовал, кажется, почти все типичные жанровые клише: противостояние порядка и хаоса, квест — возвращение могущественного артефакта, вторжение сил зла. Главный герой тоже сливается с образами сотен других фэнтезийных протагонистов. Лок — сын прославленного воина, но почти не помнит отца, который погиб в одной из стычек с демонами. Всё детство героя было посвящено тренировкам воинских умений, и вот настаёт день, когда он наконец-то отправляется в столицу, навстречу большой жизни и большим приключениям. Как видите, завязка столь же канонична, как шахматное е2-е4. В шахматы, кстати, герои много и увлечённо играют в перерывах между очередной порцией погонь и схваток. Если любите эту игру, смело можете накинуть полбалла.

Сюжет в общем-то развивается ровно и без очевидных логических огрехов. Поначалу раздражает удивительное везение героя, которое так и хочется списать на пресловутые рояли в кустах. Но в конце автор довольно элегантно умудряется всё объяснить, не погрешив к тому же против здравого смысла. А вот герои у Стэкпола получились скучноватые. Лок, как и уже говорилось, довольно невзрачен как личность, это явно не случай героя-харизматика. Второстепенные персонажи тоже не отличаются обаянием, да и многие связанные с ними сюжетные линии повисают в воздухе. Например, Ксоя, которую автор на протяжении всего романа старательно выдвигает на передний план, в итоге оказывается совершенно нераскрытой. Каковы были её мотивы и зачем вообще в романе был нужен ещё один центральный женский персонаж — загадка, на которую ответа в тексте нет.

В итоге перед нами типичный средненький роман, вполне подходящий в качестве занимательного чтения на пару вечеров, но явно не претендующий на большее.

Хороший пример качественного юмористического фэнтези, без претензий, но добротного и увлекательного. Сюжетно и по антуражу — простенький квест в сказочной стилистике. Доблестный принц, мудрый волшебник, коварная чародейка, дракон, священный грааль, заросли терновника, хрустальная туфелька, спящая красавица. Мур, кажется, собрал практически все самые популярные сказочные мотивы вместе. Но, как и подобает юмористическому фэнтези, вовсе не с целью рассказать очередную сказку-квест. Отсылки к сказочным клише автор складывает в забавную и увлекательную пародию, написанную с юмором и довольно неплохим языком.

Обыгрываются сказочные шаблоны довольно просто. Мур всего-навсего помещает в привычный читателю мир классического фэнтези абсолютно по-реальному ведущих себя персонажей. На этом-то несоответствии героев и антуража да на столкновении неписанных сказочных законов с циничным прагматизмом нашего мира автор и делает ставку. Получается на удивление складно и без глумления над святынями. Вообще, у авторского юмора есть как минимум два явно положительных момента. Во-первых, Мур не акцентируется на насилии и даже избегает его. Да, его цель — игра со сниженным стилем, столкновение возвышенно-сказочного и суровой реальности. Но до луж крови и гор трупов автор не опускается. Во-вторых, у него как-то ловко получается шутить на грани фола. Чуть более сдержанно — и шутка бы не удалась. Чуть более провокационно — и читатели бы заругались на туалетный юмор. Мур молодец — он, хоть и звёзд с неба не хватает, пишет лучше, чем почти все отечественные авторы юмористического фэнтези.

Как итог, выходит вот что: приятное, хотя и совершенно необязательное чтение. Пройдёте мимо — ничего не потеряете, но скрасить вечерок вполне сойдёт. Неплохой юмор, хороший слог, забавные персонажи. И ещё — здесь есть сиськи!

Похоже, мои надежды на второй том цикла не оправдались — Хауэлл умудрился окончательно испортить продолжение, похоронив все потенциально сильные идеи первой части под грудой недостатков и недоработок. Так, например, картина орочьего общества и тщательное описание их быта и уклада оказалась безнадёжно испорчена абсолютной нелогичностью его (общества) социальной структуры. Подразумевается, что матриархальный уклад означает стабильность и мудрое, несущее всеобщую благодать правление. Однако орки здесь загнаны в негостеприимные горы и находятся в зависимом от людей положении, так и не оправившись полностью от поражения в гоблинских войнах. Далее, этическая альтернатива, предложенная Хауэллом в лице орков, терпит крушение из-за авторского же желания добавить к сюжету интриганско-авантюрную составляющую. В результате у читателя создаётся впечатление, что орки на самом деле просто-напросто глуповатые, наивные и ограниченные существа. И при всём этом столь же злобные по натуре. Среди них тоже полным-полно хитрецов и предателей, просто природная тупость мешает им развернуться как следует.

Здесь нужно сразу пояснить что к чему, во избежание обвинений в ксенофобии. Орки Хауэлла действительно на редкость туповатые существа, по уровню развития стоящие примерно на равных с земными племенами индейцев, затерянными в бескрайних джунглях Африки и Амазонии. «Хитрый» план некроманта Отара не провёл бы и пятилетнего ребёнка, однако даже мудрейшие из орков ни о чём не подозревали годами. Далее, те же мудрые матери орков в меру своих довольно скудных способностей пытаются интриговать и все поголовно ненавидят людей. Можно возразить, что автор стремился показать, что добропорядочность и честность не зависят от расы и равно присущи как оркам, так и людям. И наоборот, подлецы и мерзавцы есть по обе стороны баррикад. Но Хауэлла опять подводит дискретность текста и отсутствие общей связующей нити. Подобно тому, как неплохая задумка морально-этической проблематики вступает в конфликт с авантюрно-плутовской сюжетной веткой, идея «главное — суть, а не форма» разбивается о рифы сурового приключалова. Та же Дар, полностью положительный персонаж и носитель абсолютной морали, запросто убивает ни в чём не повинных людей. Просто потому, что люди существа второго сорта, а высшая раса — орки.

Образ Дар вообще не выдерживает никакой критики. Конечно, трудно ожидать, что человек с таким прошлым проникнется любовью к человечеству. Но ведь ксенофобия в той или иной степени присуща любому из нас. Мне кажется невероятным такая способность отказаться от собственной расы и предать её. Этот же момент смущал меня в кэмероновском Аватаре. Вот только там было множество новаторских находок, уравновешивающих хромающую мотивацию героя. Здесь такого не наблюдается.

Что до других персонажей, то тут тоже всё довольно невыразительно. Кроме Дар, сюжетно значимы только Ковок и Зна-ят, но и они полностью остановились в развитии и намертво ограждены рамками сюжетных функций. В первом случае — благородного возлюбленного, во втором — прозревшего еретика. Все прочие персонажи преданы забвению. Сюжет безжалостно линеен и читается практически с самого начала. История межвидовой любви, приобщение к чужой культуре и её принятие, сражение с олицетворяющими зло и жестокость носителями родной культуры. Шаблон на шаблоне. На вторую сюжетную линию автора, похоже, просто не хватило. Про Креганта, Северна, Отара и прочих Хауэлл вспоминает только в самом конце. До этого, видимо, жизнь в столице королевства людей застыла и стояла так, не дыша, пока автор не собрался писать развязку. Финал, к слову, тоже на редкость скучный. Отар подставляется как может. Чего стоит только убийство сына королевской фрейлины. Что, в огромном городе нельзя было найти какого-нибудь сироту-оборванца? Внешних врагов что ли мало, нужно ещё в лице королевы заиметь недруга? Северн тоже уныл, из его характера ушла практически вся глубина, благородный вояка был да сплыл, остался влюблённый идиот. Коля вообще задвинули даже не на второй, а на третий план. А ведь самый противоречивый и интересный персонаж был, чуть ли не единственный, кто вызывал отличные от скептицизма и фейспалмов эмоции.

В общем, книгу не спасает даже открытый финал. Надеяться на то, что дальше автор исправится и будет лучше, уже наивно. В принципе, я не жалею о том, что издатели оборвали этот цикл на середине. Хотя, конечно, подобная практика не может не огорчать.

Самое главное, что нужно знать об этой книге, автор пишет ещё в самой аннтотации. Танго железного сердца — это сборник даже не рассказов, а трейлеров к романам. Ярких, броских, необычно написанных и причудливо скомпонованных фрагментов. Так что не ждите проработанной сюжетной линии, данных прямым текстом мотиваций персонажей и концовки, в которой автор терпеливо разжуёт непонятливому читателю всё как есть. Умело балансируя на тонкой грани между чувствами и эмоциями, разумом и безумием, автор резкими размашистыми штрихами рисует свои причудливые и немного безумные видения. Запертая под толщей льда в ледяном мраке океана подводная лодка, что мчится навстречу потустороннему ужасу. Учёные, потерявшие власть над плодами своих трудов. Частный детектив из классического фильма нуар, сошедший с экрана, чтобы расплатиться по старым счетам. Киты, которые тысячу лет держат Землю и забыли уже, что значит жить и быть живыми. Врочек здесь — этакий киномеханик, который прокручивает перед читателем один мираж за другим. А потом остаётесь только вы и книга. Свет в зале гаснет, и на смену фантазмам Врочека приходят уже ваши наваждения, призраки, множества смыслов, что порождает текст. Это как будто вы опоздали к началу сеанса а потом ушли, не досмотрев фильм. Неизвестно, как начиналась история, как она закончится и закончится ли вообще. Вам покажут кусочки чужой жизни, такой непривычной и странной, красочные кусочки мозаики россыпью. А вот какой пазл из них получится – зависит лишь от вас.