Отметим столетие Великой Октябрьской революции через призму литературы!

Можно было бы, конечно, почитать что-то из апрельских тезисов, или «Доктора Живаго», или любые другие книги, посвященные непосредственно событиям... И можно даже совсем по-разному оценивать последствия этого народного бунта, но историю не перепишешь, что было, то было. Признаюсь, я особо не рефлексировала, а просто восполнила пробелы в знакомствах с советскими классиками.

Сюжет повести Леонида Пантелеева и Григория Белых «Республика ШКИД» знаком многим по одноименному фильму, вышедшему в 1966 г. Коротко — это история о создании режимной школы-интерната для «дефективных» детей (что-то среднее между обычным приютом и тюрьмой для малолетних), которая открылась в начале 1920-х годов, и первых трёх годах ее существования. Фильм я помню плохо (не помню вообще, кроме песни «У кошки четыре ноги...»), поэтому мне было интересно читать о первых сытых днях в новой школе, о постепенном укомплектовании ее учениками, шельмовании с хлебным пайком, голодными днями, бузой, укреплении авторитета руководителя, летних каникулах и празднованиях Нового года. Там столько за три года произошло, что мне было искренне жаль расставаться со всеми героями!

Когда я читаю любые книги, меня преследует вопрос «А что было первоисточником?» Из-за своей недообразованности я не часто нахожу ответ на этот вопрос. Наверняка были и другие рассказы о беспризорниках или интернатах, на которые опирались Пантелеев с Белых (не зря сам Викниксор, прочитав повесть, сказал, что в ней «много правды, но и много худодественного осмысления»). Например, Царскосельский лицей Пушкина вполне мог бы стать романтическим прототипом школы имени Достоевского с его насыщенной литературной жизнью и «смотрами» опекунов и патронов. Но я очень точно для себя определила, что было написано по следам «Республики ШКИД». «Дом, в котором...» Мариам Петросян.

И, странное дело, «Дом...» мне очень понравился, но после Шкиды он смазался и стал чем-то вторичным. Раздутый, надуманный, неоправданно жестокий. И фальшивый. Проводя любую параллель между этими двумя интернатами, приятнее для меня становится этот, из начала века. Те же группы, та же иерархия, взаимодействие с учителями и персоналом, летний лагерь, личности лидеров, любовь. Единственная разница — Шкида стала отчим домом, стартовой площадкой, местом силы, которое дало толчок к выходу воспитанников в большой мир, и многие из них стали приличными людьми, не смотря на свое прошлое, а Дом — он не отпустил... Даже если выпустил.

Сейчас жалею только о том, что не прочитала «Республику ШКИД» в подростковом возрасте и лишила себя влюбленности в Пантелеева или Цыгана... А так — ничего не оставалось, как восхищаться ребятами и по-тихому завидовать Эланлюм. Вон какой ей мужик достался!

Если «Приключения Незнайки и его друзей» мне не очень понравились, то с «Незнайкой на Луне» случилась любовь практически с первой страницы.

По ощущениям Николай Носов перестал писать программную оду соцреализму, а расслабился и начал писать отсебятинку. И именно в ней — его изюм. Полет фантазии, диалоги наполнились живой речью, герои налились характерами.

Он шел от назидательного тона к легкому образовательному. Я не думала, что можно так легко и просто объяснять суть рыночной экономики, физические явления, географию, астрономию, психологию. Реально — история для младших школьников, но все понятно! Нашел же человек слова! Во истину, гений тот, кто может сложные вещи рассказать простым языком.

История эта 100% современная. Хотя написана до рождения моей мамы. И это не мама у меня молодая (хотя это так), просто автор оказался прозорливым. Вот как он угадал? Откуда у него такие тонкие знания о капиталистическом обществе, из «Капитала» или «Экономикса»? Легкая нота ностальгии по недостигнутому коммунизму в 1960-е годы тоже поражает.

Очень понравилась история! Здесь работа не только с адаптацией реальности к сказке, но использование приема говорящих имен (все «наши» носят добрые-светлые-приятные имена, все имена лунатиков окрашены негативными тонами, порочны, темны по своей сути), аллюзии на литературный пласт до Незнайки (Скупперфилд — Скружд в чистом виде, даже некоторые цитаты вложены в его уста — вот откуда знания об истинном лице капитализма). Противопоставлено не только общество обществу, не только они нам, но даже злодей злодею и добряк добряку. Зло может быть злее, но отзывчиво, если ему это выгодно. Добро может быть не добрым по рассеянности или своим внутренним посылам.

Преемственность поколений здесь оформлена в идею, что «коротышки на войне своих не бросают». Может быть Носов и был тем самым орудием пропаганды в свое время, в наше он передал хороший идеал для подражания. Может подражать стоит не конкретному Незнайке, а собирательному жителю Зеленого города, но доброта, щедрость, честность и трудолюбие еще ни в одном обществе никому не принесли зла.

Ей рано нравились романы;

Они ей заменяли всё;

Она влюблялася в обманы

И Ричардсона и Руссо...

Писал А.С. Пушкин о своей Татьяне. От себя добавлю, пожалуй, еще и Джейн Остин.

Эту книгу нужно читать в 15 лет, чтобы увидеть на чужих примерах, почему нужно беречь честь с молоду, и как живой ум значительно превосходит красоту в вопросах замужества. Здесь старомодный язык, и некоторых героев, злоупотребляющих им, хочется расстрелять, но при этом книга читается легко, манит к себе и не отпускает даже по прочтении. Первые строки романа должны быть канонизированы, подобно Толстовским «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». И да! Роман «Гордость и предубеждение» отнюдь не за красивые глаза героинь включен в список книг, обязательных к прочтению!

Начиная читать классику, я всегда очень волнуюсь. А вдруг мне не понравится? А если я не осилю? А вдруг окажусь недостойной? Обычно все мои опасения напрасны. Опыт многих поколений не может ошибиться, и мне все очень нравится, и я в восторге. Так и в этот раз! Читая историю семьи, где родилось пять (ПЯТЬ!!!) девочек, чье поместье переходит по майорату к третьей воде на киселе, чьи надежды на выход замуж туманны и грозят обернуться ярлыком «Старая дева», я потеряла себя и полностью погрузилась в историю. Меня очень поразила легкость, но в тоже время колкость и ироничность языка! Чтение этой книги — не трудный подвиг, а праздник!

Где-то читала классификацию авторов «на пальцах», и там про Остин было написано «В конце все поженятся». Только тем себя и спасала, потому что повороты сюжета так неожиданны, а описываемые чувства так реальны, что в счастливый исход не веришь! Стыду здесь уделено особое место — это и свой собственный, и родительский, и сестринский, и дружеский и даже общегородской... И ты понимаешь, что он был таким в 1813 г., и есть такой до сих пор!

Я очарована! Единственное, что так как мне уже не 15 лет, я способна оценить, что не на все вопросы смогли найтись ответы благодаря свадьбам. Например, вопрос наследования поместья семьи Беннет освещен широко. Но не ясно, вторгнется ли туда господин Коллинз, когда станет вправе или послушает свою покровителтницу, которая сказала, что «у них это не принято, пусть живут, бедняжки». Да и наследство самой покровительницы — тоже интересный вопрос. А не племянник ли станет ее наследником, так как своих сыновей у нее нет, а девочки не имеют право быть землевладельцами? Может именно отсюда растут пожелания брака между двоюродными кузенами — мистером Дарси и юной госпожой Бёрг? Чтоб и лицо сохранить, и капитал не потерять? Ответов на это Джейн Остин не дает.

И еще момент, который я с восторгом отметила. «Женская проза» — это обычно что-то уничижительное в устах мужчин. Мол, что с них взять, их и писать-то недавно научили. А поди ж ты! «Гордость и Предубеждение» издана в 1813 г., а написана еще на 15 лет раньше! «Милого друга» Ги де Мопассан написал в 1885 г. А что есть г-н Жорж Дюруа, как не дорогуша Уикэм, слегка переработанный и перемещенный из английкой глубинки во французскую столицу! И пусть эта догадка кого-то посмешит, я очень часто вспоминала этих двух героев именно как братьев-близнецов.

Мой итог: Читать, нельзя проходить мимо!

Я так много говорила об этой книге во время чтения, что когда пришло время написать отзыв — слов не осталось.

Представьте себе мир победившего христианства с примесью коммунизма. Лозунг «От каждого по способностям — каждому по труду» здесь приобрел дословную реализацию. Муж — глава семьи, но жена — хозяйка в доме и всех его жителей. Каждый член «семьи» выполняет свою работу — готовит, убирает, водит автомобиль, а кто-то отдельный рожает детей. Именно последних и зовут «служанками» — служат на благо общества и семей. Если «в холостую» прожить по году в трех разных семьях, тебя признают «не женщиной» и отправляют в колонии. За любой промах отправляют в колонии.

Книга эта страшная и ужасная даже не столько подробностями своего быта, мира, общей загнанности. Ее страшно читать в контексте современности. Единственным отличием служит срок введения «инноваций». В романе все произошло быстро — из поколения, которое ходило на пляж в купальниках и целовалось на первых свиданиях, сделали общество, в котором намек на очертания фигуры и взгляд в глаза — страшный грех, рождение детей стало работой, а за прикосновение грозит смертная казнь. Людям не дали времени постепенно адаптироваться к новым условиям — вначале отмена легальных абортов, введение смертной казни, потом сокращение высокообразованных кадров, религиозное воспитание в школах. А там, глядишь, можно лишать женщин права собственности, вводить налог на бездетность, и выдавать замуж по сговору — все равно они уже необразованные, не поймут, чего их лишают.

Этот мир, описанный больше 30 лет назад, пугает меня своей реальностью. Пусть «владения» радикального христианства расположены на отдельно взятой территории города Галаада (что-то вроде экспериментальной зоны), но молчаливое согласие на такие опыты со стороны мировой общественности — дело вполне себе реальное.

Хочу, чтобы мужчины этого не читали, не брали на вооружение эти идеи, а женщины прочитали все до одной, и подумали над тем, как много у нас есть и хорошо бы это сохранить! И не бежали, задрав подол, замуж за красивые глаза и окладистую бороду, не митинговали за ношение хиджабов и не рожали дома, убивая и себя, и ребенка!

18+ Кто предупреджен, тот вооружен!

Раньше я всё думала: как получаются содержанки и любовницы — понятно, а вот как получаются альфонсы? Мне об этом рассказал Мопассан. Очень подробно и обстоятельно.

Жорж Дюруа — молодой человек, недавно вернувшийся из Алжира, который отвоевывал свою независимость у Франции. Честолюбив. Завистлив. Готов на все ради достижения своих целей. Живет, движется по карьерной лестнице, богатеет — все за счет женщин! Он герой романа «Милый друг», точне «не герой», а главное действующее лицо. Краткое содержание можно найти в Википедии, поэтому расскажу о своих плюсах и минусах, а решать вам самим — нужно вам это читать или нет.

Мопассан. Это один огромный плюс! Его язык настолько точен и красочен, что всех персонажей представляешь из плоти и крови. В нескольких предложениях он так смог описать ароматы Парижа, что «Парфюмер» Патрика Зюскинда нервно курит в сторонке. Да и сам Париж описан так скурпулезно, что мне опять захотелось там побывать.

Теперь минусы.

После чтения хотелось помыть руки, а лучше вымыться полностью. Настолько мне был не приятен этот Дю Руа, мерзки его мысли и поступки. Его рассуждения о женщинах, отношение к друзьям, зависть патрону — все низко и противно. Встречи с его эго были по ощущениям примерно как встречи с бомжем — вроде и ничего страшного, но хочется отойти, отодвинуться, не смотреть.

Более фаллического романа я еще не встречала. При том, что это не эротика, не порно, не хентай. Описание самого Жоржа — «концы усиков приподняты вверх», «крепкие бедра», «высок ростом и хорош собой», «привлекателен для женщин» — Мопассан так им любуется, так его преподносит. Это не что-то мужское, стыдливо-розовое. Это — вот — смотрите! любуйтесь! Я гражданин!

Бильбоке! Откровенный символ мужского общества, какой нужно еще поискать! В него играют, им гордятся, выставляют напоказ в шкафах, продают и передают друг другу. Весь роман пронизан духом бильбоке! Робкие, несмелые первые шаги в этой игре, переходят к ритмичным и резким раз-два-тридцатьдва. Размером бильбоке гордятся и восхищаются. Соревнуются в количестве и продолжительности... В общем, вы поняли?

И сама атмосфера книги тяготеет к эротичности — тут и продажная любовь, и супружеская, и адюльтер. И все наполнено колыханием груди, легким дыханием и нескромными прикасаниями. Даже земля пахнет «томно». И это, повторюсь, при том, что у романа явная социальная направленность!

По сути, Мопассан вывел формулу современного успеха: постель+еврей+честолюбие. С 1885 г. прошло больше 130 лет, а ничего не изменилось.

Я очень часто сокрушаюсь, что не ту литературу мы читаем в школах. И это — опять тот самый случай. Этот роман нужно включать в обязательную программу! «Госпожу Бовари» для девочек, «Милого друга» для мальчиков, но читать всем! В юности его близко к сердцу не воспримешь, но получишь урок. Да, можно идти по головам, можно улучшить свой статус за счет выгодного брака, можно жить за счет других — это было, есть и будет. Но готова ли ваша совесть нести весь груз ответственности — каждый решит для себя. Читая, будучи уже взрослым человеком, находишься с другой строны баррикады безнравственности, наблюдаешь за героями, ужасаешься — хоть бы со мной этого не произошло. Сейчас мне тяжелее отмахнуться, мол, сказка ложь. Не ложь. Страшно оказаться на месте любой из женщин Милого друга — хоть Сьюзи, хоть г-жи Марель, хоть Мадлены, хоть г-жи Вальтер. Страшно, что наше общество до сих пор так же развращено, что мужчина может сделать карьеру не упорным трудом, а вот так.

Весь роман — гадкий и грязный. А последний эпизод — роскошная свадьба в центральном соборе с невинной дочерью ранее соблазненной матери — это даже не бал Сатаны из «Мастера и Маргариты». Это вообще что-то за гранью добра и зла!

И при всем количестве минусов — «Милый друг» теперь одна из моих любимых книг. Перечитывать я его врядли соберусь, он буквально кровью написан в моем сердце, но я горжусь, что прочитала его!

Классика — это не просто так. Классикой нужно заниматься... Подумала я и потратила целых 4 недели на чтение энциклопедии женской глупости — «Госпожи Бовари» Гюстава Флобера.

Мне не было скучно. Было трудно, горько, сложно. Но скучно не было. Флобер потратил 5 лет на написание романа, в котором каждое слово, каждый образ находятся на своем месте. На каждой странице романа есть мысль, достойная стать афоризмом, а важным цитатами нет числа. Язык романа не торжественно напыщен, а наоборот — современен, и это при том, что роман написан в середине 19 века! По чистоте, логичности, но в то же время достаточной образности, Флобер для меня оказался ближе всех к понятию «стихотворение в прозе», «поэма». Здесь вам и клише, и обыкновенная история реальной женщины, и гротеск страстей, и оглушительный финал.

Честно, для меня весь роман стал похож на торт. Слой за слоем, повтор элементов от яруса к ярусу, все уменьшающийся круг персонажей и событий. И все это только для того, чтобы «вишенка» полностью раскрылась и предстала во всей красе. Один из слоев — это переходы повествования. Начинается роман со слов автора «Когда мы готовили уроки, к нам вошел...» То есть он, автор, был лично знаком с Шарлем и описывает его жизнь через призму мнения со стороны. Потом авторский голос растворяется, и не уже никаких мы, а ведется ровное повествование от третьего лица. Иногда события описываются глазами главных героев, иногда сами герои показаны через видение их другими персонажами. Второй слой — животные. Не смейтесь. В первой части — это целая ферма папаши Руо, лошади, экипажи, и собака Эммы, как олицетворение юношеских мечтаний и надежд. Во второй части собака сбегает, ферма остается в прошлой жизни, есть только лошади. В финале Шарль продает свою лошадь, как последний источник капитала и респектабельности. Третий слой — постоянное повторение деталей — хлысты (Шарль потерял свой при первом посещении фермы, Эмма дарит Родольфу, Эмму попрекает Лере, Эмма перечисляет их, как показатель состоятельности), бархат (сюртуки на балу, одежда Родольфу на прогулке в лесу, встреча на ярмарке, похороны), синий цвет (портсигар, вуаль, тильбюри— экипаж, банка мышьяка), платья (тоже очень похожи на торт). Кстати! Описание ученической шапки Шарля, торт, собор и гроб — плавно перетекают одно из другого. Но самая яркая слоистость и перекличка от слоя к слою, как мне кажется, видна на примере свадьба — похороны. Вот уж два пласта, повторяющие друг друга в деталях, но какие разные по сути таинства!

Я не ассоциировала себя с «героиней» романа. Здесь вообще, по сути, нет ярко выраженного положительного персонажа, на которого можно равняться. Но визуализация у Флобера просто потрясающая! Он не только описывает внешность героев, их одежду и быт. Нет! Он рисует такие панорамы, непрерывности которых могут позавидовать современные операторы! Помните дорогу от Тоста к Ионвиллю? А описание ярмарки? А путешествие кареты по Руану? И ты смотришь на это глазами Бога, и просто любуешься.

В начале я сопоставляла «Госпожу Бовари» и «Анну Каренину». Согласитесь, похожи. Не зря они делят первое место в списке самых значимых романов. Та же хорошо воспитанная женщина из приличного общества, тот же брак по необходимости, те же романтические мечты, адюльтер, позор, смерть. Тот же прием в романах, когда повествование не заканчивается смертью, а приводятся дальнейшие события, то есть герой умер, но жизнь не закончена. А потом обнаружила, что Каренина моложе почти на 20 лет... Но не только Толстой угадывается в этом романе. Есть поклон Диккенсовским детям-бедняжкам (и Жюстен, ученик аптекаря, и Берта, дочь Шарля и Эммы, и кривенькая служанка Лере). Что-то из Флобера взял и Ремарк, и Чехов. Более начитанные товарищи, думаю, увидят еще больше отсылок.

Читать или нет? Да, и обязательно! Мне жаль, что в моей школе «Госпожа Бовари«изучалась факультативно. Читать ее нужно чем раньше, тем лучше, чтобы учиться на чужих ошибках. Не мечтать о принце на белом коне. Не думать, что красивая мордашка откроет двери к лучшей жизни. Не сравнивать эту самую «лучшую жизнь» из книг, глянцевых журналов и особенно из соцсетей со своей, не в свою пользу! Принцев мало, лицо человека не делает, зависть к обложкам губительна для внутреннего стержня. Жить нужно свою жизнь. Пусть на зависть отвлекается тот, кому свою жизнь строить не получается.

Определенно, я расту!

Когда я в первый раз читала Евгения Онегина, мне было 8 лет. Естественно, я мало чего там поняла, зато много запомнила.

В школе его проходили через призму декабристского восстания, вольнодумия и прочей протокольности. Я была звездой. Онегинская строфа, реализм в описании бытовых сцен, двенадцать запланированных глав, из которых в печать вышли лишь девять и небольшой «хвостик» из путешествия. «Энциклопедия русской жизни» по словам Белинского. Семь лет опустошающего труда. Все это было сказано, прочитано, усвоено. «Ленский — восторженный пиит» — его жалко, Онегин — «Герой нашего времени“ — не мог иначе, «Татьяна — милый идеал». Все это проходили, это набило оскомину.

Что я прочитала сейчас?

Во-первых, книгу о своих ровесниках. Встречаемся мы с Онегим в 18 лет и даже есть экскурс в его детство, потом он живет светской столичной жизнью, пресыщается ей и уезжает в деревню. В 26 на дуэли убивает Ленского, три года путешествует по России, и в конце — у ног Татьяны, уже изменившийся и переродившийся душой, в 29 лет.

И тут на ум приходит народная присказка: В 20 лет ума нет — и не будет, в 30 лет жены нет — и не будет, в 40 лет денег нет — и не будет…

Честно, не увидела я в нем декабриста, деятеля или вообще мало-мальски приличную личность. Ему «все скучно», и к Татьяне он потянулся во многом от того, что увидел, как гадкий утенок удачно устроил свою жизнь без него... А это не каждый мужчина может перенести!

Зато мне стала понятна Татьяна. В детстве я считала «да, не то было время, чтобы говорить о разводе, но что же ты плачешь? Торжествуй! Пользуйся! Отомсти за детскую обиду!» Теперь поняла. Нельзя. «Я другому отдана и буду век ему верна», — это манифест. Не суть в том, что правильный она сделала выбор или нет, суть, что выбор сделан. Сознательно. И дальше выбора нет, кроме как в рамках выбранного. Татьяна молодец. Она не дарила надежду Онегину на «может быть, когда-нибудь», или «люблю вас нежнее, чем брата». Нет. Точки расставлены. А плакать... Да, нужно поплакать, погоревать, чтобы отпустить. Онегин больше не герой ее романа. Баста!

Во-вторых, это роман о русской жизни, написанный русским писателем и на русском языке. И если в начале много иностранных слов, ссылок к иностранным авторам, много пояснений (как от самого автора, так и от редакторов), то к концу — язык льется песней, которая не нуждается в пояснениях или переводах. Пушкин вырос? Он созрел! Он окончательно отошел от восторженной романтической лирики своей молодости, где «пел... и нечто, и печальну даль». Он выбрал путь писателя, который описавыет жизнь, как она есть, себя в этой жизни, свое окружение.

И открытый финал — это не заигрывание с публикой, мол додумайте — умрет Евгений от любви или на Кавказе, или в востании... Да не умрет он! И, думаю, Пушкин отлично это знал. Уедет в деревню, примется за очередные преобразования, технику по каталогам выпишет, и все бросит... Или примется писать трактак «О воспитании крестьян» и тоже бросит, или надумает больницу построить, и снова бросит... В общем — заживет обычной жизнью русского помещика, ни влево, ни вправо. И эту рутину описывать — ах, оставьте! Не монтировался Онегин ни с обличением власти, ни с вольным порывом, ни с чем. А с тем, чем монтировался — описывать не интересно.

В-третьих, у меня целая плеяда маленьких открытий.

Не Ленский отражение Пушкина, а все трое, а может и больше героев. И если уж на то пошло, то Татьяна больше похожа на своего создателя — детством, любимыми занятиями, восприимчивостью.

Роман — энциклопедия, и даже не просто русской жизни, хотя и это, но и литературный справочник. Пушкинисты насчитали упоминание порядка 500 имен — от романтических писателей до полит-экономов, деятелей искусства и политики.

Режиссерская работа Пушкина на высоте! Чередование крупных планов и общих кадров, печальных моментов с откровенно веселыми, и исторические очерки, и личные переживания, и народная культура!

Вся последующая литература — несет в себе отпечаток «Евгения Онегина», а некотопые произведения видятся мне теперь конкретно фанфиками на него. «Обломов» — суть Онегина, «Обыкновенная история» — Ленский, «Анна Каренина» — другая Татьяна. И это только столпы. А Слава Сэ со своей любовью к женским коленкам существенно уступает Пушкину в любви к женским ножкам.

Я не жалею, что перечитала произведение из школьной программы. Странным образом оно помогло мне восстановить равновесие и покой в собственной душе, разобраться в чувствах, откалибровать цели. Люблю эту книгу! И обязательно перечитаю еще не один раз!

Вот наш герой — прошу любить — Василий Тёркин,

Он выбрал жить, хоть на войне спокойней мёртвым...

Павел Кашин — «Василий Теркин»

Я не влюбилась в школе в «Василия Теркина». Тогда это было скучное програмное произведение о войне. Тогда все произведения о войне были скучными — хоть в прозе, хоть в стихах, хоть в прибаутках. Тогда — про любовь подавай, некогда в войну углубляться. К тому же, на беду, изучение военно-патриотической литературы откладывается до мая. Логично, все привязано к празднику Победы. Только кто в мае учится? С апреля репетиции концерта для ветеранов, а потом и последнего звонка. Любовь, опять же. Солнце в глаз светит. Некогда разбирать и разбираться. Еще помню, что для оценки нужно было выучить отрывок из «Книги про бойца». Я выучила два. «Переправу», потому что ее любил мой дед и «Теркин пишет», потому что это было единственное, что самой понравилось. Ни разборов, ни сочинений по нему мы не писали. И хоть я была достаточно развитым подростком, эмпатичным, но ничем меня Теркин не зацепил. Да, знаю, да, был, да, проходили. Нет, не люблю.

В этом году экстренно захотелось прочитать что-то патриотическое. Только повеселее, а то правды жизни у меня самой хоть лаптем черпай. Вспомнила о Теркине. И в точку! Передо мной открылся новый герой! Это и былинный богатырь из русских сказок, и решительный революционер, и простой парень с девизом «Не унывай!» Как просто! Как необходимо! Как вовремя!

Два раза я рыдала над книгой. Первый, когда описывалось отступление в тыл и заход в деревню теркинского командира. Помните:

«И заплакали ребята.

И подумать было тут:

Может, нынче в эту хату

Немцы с ружьями войдут...»

Второй — когда рассказывалось о холостой жизни самого Василия. Были и жена, и сын. А пришел в деревню на побывку, и места от подворья не осталось — все разрушено, все убиты.

То, что в школе учитель мог рассказать (или заставить кого-то из учеников в форме реферата пересказать классу), мне взрослой пришлось разыскивать самой. Оказывается, Теркин изначально был коллективным персонажем времен русско-финской войны. Фельетоны о нем писали и сам Твардовский, и Щербаков, и даже Маршак! Звать его могли — Ваня Мушкин, Федя Протиркини или Вася Пулькин — но остановились на Васе, своем в доску рубаха-парне, Теркине. Правда, из газетного малого Твардовский вырастил Василия Теркина — крупнее и солиднее по форме, и сделал «обыкновенного» парня из «необыкновенного героя». Но это, пожалуй, лучшее решение.

Все события показаны глазами друга Теркина — автора. Здесь нет штрафбатов, заградотрядов, смершевцев. Здесь и Сталину места не нашлось, потому что он был вне мира простого служивого. Отец-генерал — в нескольких главах. Буденный — как немой укор на совести деда-солдата. Все, что выше, обозначено просто — «Закон» без лица, характера, индивидуальностей. Зато мать-земля, старуха-мать, жена, кисет и глоток погорячей — это солдат прнимает. Этому и в поэме место нашлось.

32 главы от «Пролога» до «Эпилога». В них поместилась вся военная жизнь. Отступление первых лет войны, переломный бой за Днепр, наступление до «другого края Варшавского шоссе». Обстрелы-сабантуи, передышки у костра с гармошккой-трехрядкой и удалой песней, вязкость болот, ранения, бои, письма домой и из дома, смерть, санбаты и бани.

Поразила закругленность каждой главы. Все из этих 32 частей — самостоятельные произведения, полностью законченные. Отчасти я нашла этому объяснение — публиковались эти главы вразнобой, перепечатывались разными изданиями, учились бойцами наизусть. И Твардовский был готов к этому. Только я увидела его личный страх смерти. С 1941 г. он был военкором, в самых горячих местах сражений. А ну, как не успеет дописать? Хоть что-то останется завершенным. Тем более, что еще в Прологе сказано, что это — «книга про бойца без начала и конца, больно жалко молодца».

У Теркина есть полный тезка — «Василий Теркин» Боборыкина Петра Дмитриевича. Сам Твардовский и целая редколлегия газеты «На стаже Родины», где он появился, не знали об этом. Так что совпадение можно считать случайным.

Еще один интересный момент — Твардовского номинировали на Сталинскую премию в 1945 г. еще до официального завершения поэмы. «Не испортит», — решил Сталин и от руки, карандашом дописал его в список претендентов на премию 1 степени. Авансом, так сказать. А как иначе? Теркин отозвался в сердцах людей. Он стал не просто литературным героем, а действительным, реальным. Вот он —руку протяни. А язык поэмы? Простой, русский, понятный. Яркий и в описании солдатской жизни, и в панорамных картинах природы. Как сейчас говорят, «единым кадром» мы поднимаемся с автором над полями, лесами, реками, осматриваемся, а потом опускаемся к назначенному месту, где находится Василий. И все до мелочей ясно. Пожалуй, только одно произведение еще точнее, еще полнее описывает русскую жизнь — «Евгений Онегин» Пушкина. А это уровень, согласитесь! Так что премия — закономерное признание труда.

И если вернуться к моему школьному опыту и сегодняшнему, в статусе жены и матери, мое отношение к войне изменилось. Сейчас это не просто строчки в учебниках. Это большая жизнь. И лучше нам не знать — как там. Но опыт прежних поколений терять не стоит.

Что меня больше всего поразило в этой книге, так это моя поверхностность. Как я себе ее представляла? Многоугольная история любви, которая случилась в Париже где-то на задворках истории. А! И еще Петкун пел в мьюзикле… наверное за Квазимодо, хотя что-то там о бесах было. Но это же шедевр! Классика мировой литературы! Надо читать!

Описывать мой облом смысла нет. На самом деле оказалось, что это действительно история любовного многоугольника и действительно на фоне Парижа. Только не Эсмеральда, Квазимодо или кто-то еще здесь главный герой. Герой тут – сам Город! Именно его Виктор Гюго любит, лелеет и развивает. Не берусь утверждать, но по ощущениям глав, где описываются улицы столицы Франции, достопримечательности и их история, больше, чем глав с персонажами-людьми. Мы узнаем откуда пошел Париж, кем и как он строился, как изменялся, кто принимал решения об изменениях и кто воплощал их в жизнь. Первая мысль была: «А не пролистать ли городские главы? Я ж сюда за любовью пришла», потом эту мысль я отпустила, расслабилась, и читала три месяца в свое удовольствие.

Что касается человеческого облика «Собора Парижской Богоматери», то восторг мой еще больший, чем от бесплатного путешествия по Городу Света. Арсенал персонажей, которыми действует автор, невелик. По крайней мере относительно размеров книги. Но это же целая энциклопедия! Срез не только географии, но и общества, нравов, жизненного уклада. Очень понравилось, как переданы терзания архидьякона Клода Фролло. Человек всю жизнь прожил в одном мире, а потом оказалось, что все не так. При чем сколько великодушия он проявил, усыновив Квазимодо, и выращивая своего младшего брата, столько же малодушия он показал в своей любви к Эсмеральде. Пожалуй, для меня это был самый интересный герой.

Остальные более-менее не подвели. Эсмеральда прекрасна. Квазимодо – на лицо ужасный, добрый внутри. Феб де Шатопер – поручик Ржевский. Затворница еще заинтересовала… Ее необоснованная ненависть к цыганке мне на самом деле близка и понятна. И эволюция интересна. Флер де Лис – цветочек аленький. В самом конце еще Гюго поразил – схохмил в развязке очень неожиданно. Ночная сцена защиты Нотр Дам де Пари была… героической, но обычной. Что мы, о подвигах в Войну не читали что ли? А вот пытка Эсмеральды, ее чувства и быстрая сдача позиций гордой и независимой – вот это тонко. Я понимаю, много их было, кто сам на себя давал показания в испанском сапоге, но мне кажется, что для описания слабости нужно острее и тоньше чувствовать жизнь. Самым же сокровенным открытием стало беззастенчивое описание влечения человека к животным… Я читала, конечно, Бальзака… и Золя… и была готова ко многому, но такое от Классика… не ожидала, одним словом!

Времени у меня эта книга забрала массу! Сил еще больше! Но! С ней я сама выросла. Изменилась. Это был большой и тяжелый труд – ее чтение, но он оказался благотворным. Не могу описать, что изменилось. Я сама. Если бы раньше меня увлекла только любовная история, при чем именно Феба и цыганки, то сейчас… отрицательный персонаж показался понятнее и привлекательнее. Нудные описательные части – познавательными и нужными. Тонкую грань между Средневековьем и Возрождением точнее было бы не передать. Все менялось – города, люди, нравы… и я поменялась вместе с ними.

Поэтому, как не было бы трудно, читайте! Растите над собой!

А как вы относитесь к инцестам? Именно этот вопрос задавала Дафна дю Морье своим новым знакомым. Что она хотела сказать этим вопросом вы узнаете в ее биографии, но и в своем романе «Моя кузина Рэйчел» она описывает примерно такие отношения.

Сюжет крутится вокруг единственного вопроса, который задает себе молодой Филип: «Виновна ли кузина Рэйчел в смерти его кузена Эшли?» Вопрос этот задается три раза, и каждый раз история становится с ног на голову, так что читателю самому предоставляется право решить — виновна Рейчел или нет.

Сюжет пересказывать не буду, потому что в двух словах он сводится к расхожей фразе «Черная вдова и юный парень, у которого есть то, что ей нужно, и она ни перед чем не остановится». Видите, грубо и не красиво, потому что все значительно глубже и интреснее.

Я осталась в восторге от прочитанного, и поэтому вот мои доводы, почему роман стоит прочитать:

1. Это дневник, написанный от лица мужчины, точнее молодого человека около 25 лет. Здесь произошел разрыв моего шаблона о том, что в прежние времена жили меньше, женились раньше, взрослели скорее. Филипу 25 и мне его жаль. Он не опытен, легковерен. Да что там, продажен! Как бывают продажны дети, когда за конфету готовы сказать, что любят вас, а за красивый паровоз, — что любят вас сильнее мамы. Филип еще ребенок, и то, что его дела были доверены опекуну — самое правильное решение.

2. Главный вопрос, как я писала, задается трижды, нет стенания «Да или нет, вот в чем вопрос». Он, как капля на глади пруда — прозвучал, и пошли круги.

3. Роман начинается с жуткой сцены, когда маленький мальчик видит ужасного мертвеца, казненного за дело, и заканчивается он тоже трупом, но в полном «зеркальном» отражении. Люблю закольцованные сюжеты.

4. Очень хорошо прописан внутренний мир мужчины. Честно. Для меня, по крайней мере, многие повороты были большим откровением. Я, конечно, знаю, что женская манипуляция обычно достигает своей цели, но никогда не думала, что такой ценой. Оказывается, Они тоже думают и чувствуют. Шучу.

5. На фоне мужского внутреннего мира — отличное описание женскик ужимок и прыжков. Кокетство, манипуляции, холодность — ужас! В смысле — честно, но мне не понравилось, как мы иногда выглялим.

6. Второстепенные персонажи. Я понимаю точность в деталях описания людей высшего света — их манер, образа, привычек. Это знакомо Дафне не только из ее любимых книг, но и из жизни — она так жила, ее окружали такие люди. Но как мастерски прописаны слуги! Особенно очень тонко подмечена грань их отношений к Филипу! Честное описание, но не приятное. Они прекрасно знают его положение, и хоть фактически он становится их хозяином, все равно при появлении миссис Эшли они благоволят ей. Именно они указывают новому хозяину на то, как обошелся прежний со своей вдовой. Именно для нее распаковано семейное серебро.

7. Использование литературных и общекультурных «якорей», которые при всей своеобразности романа примиряют читателя с реальностью сюжета: сирота, выросшая без матери; роковая южная красотка; семейная малоизученная болезнь; «забираю твою вещь, забираю твою силу» — раздел вещей умершего; браки между двоюродными кузенами и снова имя Эшли (уже не так воротит, как от Мелани и Уилкса, но как-то не правильно на мой взгляд); погода как отражение внутреннего мира героев; путешествие после которого происходит перерождение, даже если на первоначальные вопросы ответов не найдено; холодная сдержанность севера и жаркие страсти юга.

8. Здесь все с ног на голову. Мы жалеем мужчину, но осуждаем вдову. Женщина пишет от лица мужчины, и ты ей веришь. Героиня — старше и опытнее и ставит под сомнение честь и достоинство молодого человека, бросает на него тень, создает неловкость (это вам не барышням на балах кружить голову, а потом увозить из дома под покровом ночи).

На мой взгляд — книга сильная. Да, не такая известная, как «Ребекка» или рассказ «Птицы» (слава Хичкоку, слава важнейшему из искусств), но внимания заслуживает однозначно. И желательно уже выйти из возраста молодого и восторженного, чтобы острее почувствовать не только внешние импульчы, но и внутренние.

Мой ответ — да, она виновата. И к инцестам я отношусь плохо. А какой ваш ответ — узнаете, когда прочитаете этот роман. И наши мнения могут не совпасть.

Полотно, на котором был лес,

В котором был дом, в котором жил я,

Который не спал в ожидании чудес,

Сгорело до тла, как седая ветла

За краем села на Ивана-Купала...

/А. Литвинов/

О чем эта книга? В двух словах и не рассказать. Прежде всего она о Доме. Он стоит среди района новостроек, который сейчас называют«расчёски», но помнит те времена, когда город не обступал его вплотную, а на встречу к нему приходилось ездить. Сейчас дом хотят снести. Он серый и старый, он не вписывается в ландшафт... Да, по правде говоря, никто и не хочет, чтобы он вписался. Дом неудобен. Прежде всего своей памятью.

В доме живут дети. Точнее — Дом — это интернат для детей-инвалидов. Детей с ограниченными возможностями. Только узнаешь ты об этом в самом начале книги, но потом эта информация отходит на второй план, ведь у автора не было замысла давить на жалость, взывать к ответственности.

С детьми мы встечаемся в самом начале их последнего учебного года. Последнего года в Доме. Так уж здесь заведено, что выпускные случаются не раньше, чем через 7 лет. И каждый выпускной оставляет не столько предчувствие радостного выхода в большой мир, сколько горечь потери, расставания и утраты.

Целый год мы живем с ними в их мире, в котором нет места Наружности, то есть нашему с вами большому миру здоровых людей. Мы учимся, дружим, рассказываем Сказки и складываем песни. Мы взрослеем. Мы готовимся перерезать спасительную пуповину связи дуг с другом и нашим Домом. Покинуть рай, как уже было однажды при нашем рождении. Только в первый раз нам нашлось место — Дом, а после расставания с ним — врядли.

На самом деле под словами «живем в Их мире», подразумевается, что у них он НЕ Наш. Они живут закрытой системой с собственной экологией, теологией, нравственностью. Они не просто отдалены от нас забором интерната... Мало ли интернатов в мире! Вот, Гарри Поттера хоть вспомним! Нет, они отделены от нас порогом «полноценности». А это в разы крепче и выше стена, чем любые заборы. Их система замкнута сама на себе. Но мы не наблюдаем за ними через линзу микроскопа, как ученый, изучающий новый вид бактерии или вируса. Мы живем с ними. Проживаем их истории в разном времени и от разных лиц. Понимаем, что одни и те же события совершенно по-разному трактуются лидерами этого микрокосма, серединой и аутсайдерами. Представляете! В группе лиц, от которых мы стыдливо отводим глаза или, наоборот, восхищено-патерналистски гладким по головке, подразумевая, по сути, собственную полноценность как великое досижение, а свою доброту — небывалой щедростью, так вот в этой группе тоже есть аутсайдеры!

Итак, о персонажах. В доме фигурируют четыре стаи (не семьи, не банды, не прайда) — Фазаны, Крысы, Птицы и Четвертая (раньше она была Чумными Дохляками, да как-то свернулась к номеру жилой коматы). У каждой статьи есть Вожак. И есть Вожак Вожаков, а значит и всех стай, который, к тому же, говорит от имени самого Дома и выражает его волю. Есть еще пятая стая — учителя. Их вожак — Директор. Только эта стая собрана не по принципу схожести, кровности (не родственности), а волей случая, поэтому она не устойчива к внешним событиям, многоголоса, раздроблена.

Повествование начинается от лица члена первой, образцово-показательной, группы — Фазанов, который позволил себе одеть обувь «не по уставу» — красные кроссовки, которые привлекают внимание к ногам и тем самым подчеркивают их недостаток. Первая состоит исключительно из колясочников («колясников», как фигурирует в тексте). Это Курильщик. Он — аутсайдер. Его изгоняют из первой. В четвёртой он оказывается случайно — волей администраторского случая и «здесь посвободнне». Он не смог проникнуться атмосферой дома, сродниться с его стенами и жильцами. О таких говорят «Дом не принял», поэтому его слова кажутся фантастичными, а тон — брюзжаще-раздраженным.

Курильшиком «окрестил» его другой человек — так принято в Доме. Вожак четвертой. Сфинкс. От его лица тоже приведено много страниц книги. Через него мы знакомимся и с историей Дома. Интермедией. Там он носит имя Кузнечика, что в целом отмечает его особенность — у него нет рук, но прыгучие ноги и боевые пятки. Лучший друг Сфинкса, главный защитник, опора, брат — Слепой. Он и есть вожак вожаков. Его имя не меняется со временем. Не потому, что сам он не растет. Просто другого имени ему не подберешь. (Таких персонажей в книге мало, но тем важнее их целостность и органичность, постигнутая еще в самом детстве, когда личность только начинает формироваться).

Вообще все имена в доме «говорящие», это и понятно, клички за просто так не дают. Все для меня понятны и логичны. Одна будоражит — Ральф — Р Первый. Это имя, но оно не является настоящим именем этого учителя. Это буква и номер, что еще для него унизительнее. Меня лично имя Ральф постоянно толкало к его тезке из «Поющих в терновнике». Пастырь, призванный стеречь детские души (пожизненно, как окажется впоследствии). А, может, это реинкарнация Омона Ра? Или Ромула и Рема? И все же к священнику больше склоняюсь — черный костюм, сухопарая внешность.

Есть еще один товарищ — очень харизматичный и явно любимый автором — Шакал Табаки. Его голос звучит в книге вторым, после Курильщика. Он не вожак Дома, не вожак своей стаи. Он — духовный лидер. Персонаж крайне забавный — лопоухий, вихрастый, китчливый в одежде... Один из немногих, чье имя состоит из двух слов, и оба несут яркую эмоциональную окраску. И это не говоря о том, что сам персонаж, по мере взросления, пришел к этому имени от детского «погоняла» Вонючка... И далеко не за запах получил это прозвище!

Все они живут в интернате. Доме, в котором жизнь и нет ни одной лишней комнаты. Есть серые стены с фасада и угол, который встречает посетителей и жильцов. «Вначале ты разобьешься об угол, а затем можешь входить». Есть кабинет директора. Столовая. Спортзал. Три библиотеки. Вечно ремонтируемый бассейн. Учебные комнаты и спальни.

Улица и первый этаж, как место соприкосновения с Наружностью. Второй этаж — жилой. Живой. С разрисованными стенами. Вечной возьней, не прекращается даже в ночное время. И местом начала всех интересных разговоров и событий — Кофейником. Третий — зона преподавателей-небожителей. Здесь есть даже свой сторож, который охраняет третий этаж от ученического вторжения... Или учеников от всплесков педагогического порыва?

Есть Могильник — пристроенный уже после строительства основного здания. Во времена монахини Анны. Но уже достаточно давно, чтобы сростись с организмом дома, вплестись в его мифологию.

Архитектура романа, как и архитектура самого Дома — многослойна. Первая глава полностью ведется от лица Курильщика и фиксируется его вниманием и пониманием, иногда перебиваясь вставками из прошлого. Вторая глава — «Шакалиный восьмидневник» — разбавляет повествование Курильщика вдохновенными эпосами Табаки с примесью голосов других героев... Хотя, это кто еще кого разбавляет! Здесь набирается оборот перед оглушительной третьей частью, в которой чередование сознаний можно сравнить разве что со звучанием симфонического оркестра — то по одному, то все разом с разной тональностью и ритмом. Очень впечатляющий прием! Красивый и сильный!

Если говорить о цветовоспринятии романа, то слова ныне живущих в Домене учеников мелькают цветными картинками, сопровождаясь гоготом и цокотом, производимыми Логами (стая без комнаты. И еще одно говорящее названиее — Логи — логос — слово — главные распространители новостей среди жильцов дома). Интермедии — сепия с плавным переходом картинок и грустной музыкой флейты, которая в современном мире, как эхо, повторяет Горбач, поселившийся на дереве. Последняя часть — калейдоскоп. Мелькание лиц, красок и монохрома, темпов, эмоций. Особенно в самом конце — эпилоге — 20 лет спустя. Он приведен от лица разных героев и открывает, как же сложились их жизни. Как-то... Я даже не удивилась, что лучше всех получилось устроиться у Курильщика — Эрика Циммермана — единственного, чье настоящее имя упоминается в книге.

В целом, мне роман понравился. Не на столько, чтобы я хотела оказаться в Доме, ведь это означало бы инвалидность. Но как мир, очень даже! В нем, как в ядерном реакторе, показано, что полностью отторгнутый и расщепленный обществом индивид может собраться по кусочкам в нового и сильного человека. В личность. Что сила не в деньгах, не в правде, не в дружбе, не в добре и зле. Эта новая личность над всеми этими понятиями. И это не «порча генофонда», как отзывается о воспитанниках один из учредителей. Это — новый генофонд. Пока в совершенно изолированной среде, но это только пока. И хоть роман не нес четких назидательных идей, он о том, как происходит взросление, не формулировал новых постулатов нравственности и этики, кое-что написано здесь красной строкой. Путь твой не обязан быть линеен. Сущность может отличаться от внешности, и это не хорошо и не плохо. Костры нужно разжигать даже для тех, кто совсем об этом не просит.

Я не люблю читать Агату Кристи, потому что... Она — мой детективный эталон! Лучше ее историй мне не встречалось загадок. Почти все я предугадываю по крайней мере в первой трети книги, а иногда и в четверти, и потом просто дочитываю — подтверждаю свои догадки и даю автору шанс высказаться.

Что в прошлый раз (в «Убийство в Восточном экспрессе»), что сейчас — я до последних страниц хлопала глазами и думаю: «Где же этот дворецкий, который всех убил?»

Сюжет «Десяти негритят» знаком многим по советскому фильму. Я фильм не помню, это м̶е̶н̶я̶ ̶и̶ ̶п̶о̶г̶у̶б̶и̶л̶о̶ не давало спать всю ночь. На угрюмом Негритянском острове один богач построил особняк, а второй его взял в аренду. Туда он пригласин на редкость разношерстную публику: мажора, доктора, судью, старую деву, училку, всего двух слуг, бывших военных. В комнате каждого гостя обнаружился лист с детской песенкой о том, как «десять негритят отправились обедать, их осталось девять» и так до тех пор, пока «и никого не стало». По странному стечению обстоятельств, с каждой смертью в столовой уменьшалось по одной статуэтке-негритенку, служившими оформлением. Всем гостям был зачитан приговор на грамофонной записи, но всерьез они его не восприняли, хотя голос знал, о чем он говорит, и собрали этих десятерых на острове не случайно.

Измучилась от зуда любопытсва! Каких только версий у меня не было! И убийца среди гостей! И он ловко скрывается! И вообще действует организованная банда! Но почти никак не ожидала Такого финала!

Теперь мне этак книга дорога не только сакральным знанием, что я читала оригинал, а не только смотрела фильм, и даже не только замечательно проведенным временем. Мне понравился посыл наказуемости даже в тех случаях, когда официально никаких обвинений предъявить нельзя. Закан совести что ли. Не очень понравилось, что перстом карающим назначил себя человек, такой же смертный, как и «обвиняемые», но! Он один заступился за невинно пострадавших по чужому действию или преступному бездействию. И то, что не хватило улик, внимательности со стороны полиции или просто ума следователям, чтобы соединить ниточки в поиске действительно виновных — чести Закону не делает.

Закостенелым бюрократам такое читать нельзя. Их непривычные думать и чувствовать самостоятельно мозги не выдержат, закипят, взбунтуются. Для остальных — это хороший пример, что «Бог не Микишка, у него своя книжка» и вести себя нужно прилично и достойно. В любой ситуации, с любым человеком. Для желающих писать свои собственные детективы — экзамен на знание творчества Агаты Кристи обязателен!

Долго не могла понять в чем феномен популярности этой книги. Ну, музыкант, ну, звезда YouTube, ну, завел себе рыжика как фишку, ну, написал книгу, где нагнал слезоточивых подробностей своей жизни. Честно, думала, что человек решил подзаработать денег на волне всеобщей любви к котикам... А потом решила все же прочитать, и не пожалела.

Джеймс Боуэн рассказывает историю своей жизни. Как он оказался на улице. Как стал наркоманом. Как встретил наглую рыжую морду, которая дала ему силы побороть пагубную привычку, сблизиться с семьей и вернуться в общество.

Во многом это история вообще не о коте и его хозяине. Например, над русскими смеются, что «каждый человек должен докормить своего ребенка до его пенсии». А здесь показан очень западный вариант, которому нам советуют подражать — отпусти ребенка на другой конец света и не спрашивай, как он там выжил. Пусть барахтается. И задумаешься — так ли мы плохи и смешны. Еще здесь много о жестокости — людей к животным и друг к другу. О человеческой слабости. Скажи, кто твой друг, и я скажу тебе откуда ты никогда не выберешься. Люди цепляются и тянут друг друга на дно, а животные помогают выплыть — не физически, а морально.

И все же это легкая и интересная история. После нее становишься добрее. Понимаешь, что уличный труд (будь то музыкант, промоутер или дворник) — тяжелый труд, но он не делает человека не человеком. Что «наркоман» — это не приговор. И человек, решивший излечиться от этой напасти, сможет это сделать.

Здесь нет сю-сю и чудесных вмешательств. Все описано честно и правдиво. Коты убегают и не оборачиваются. Подаяния не хватает, поэтому любая фишка, которая может тебя выделить и привлечь внимание, твой спасательный круг. Не все честны и благожелательны, но тем приятнее контраст.

Книга не поразит вас красотой языка, но сама история обязательно останется в сердце!

Эта повесть — хит. Ее экранизируют, ей посвящают песни, ее упоминают в других произведениях литературы и кино.

Все здесь неторопливо — вот герои сидят у костра, вот мечтают, играют в карты, разговаривают. Все «энергичные» моменты вынесены за пределы повествования — переход от стоянки к ранчо, ссыпание зерна в мешки, посещение дома терпимости. Нам показывают ту сторону истории, которую обычно авторы либо умалчивают, либо включают как дополнительные вставки в основное действие большого произведения. То есть мы пунктиром проживаем с героями то время, которое служит обычно пробелами. Мы лучше понимаем их, что ими движет, в какой среде живут, что может ждать их в будущем.

На примере ранчо показан срез общества, где все на своих местах. Степенный хозяин. Его сын-самодур (как образ полиции?). Отверженный негр, которго вообще-то терпят, но в одно помещение с белыми вход ему запрещен. Рослый — олицетворение правосудия? Ленни — народ, не осознающий своей силы (мы-то ее демонстрацию еще в 1917 г. посмотрели, нас-то не удивить). Жена Кудряша — все женское население Америки, тоскующее и гнетущееся правилами приличия.

И вот эти два фактора — рутинная неторопливость и четкая упорядоченность — очень хорошо сходятся однажды, когда избавляются от старой слепой собаки, чтобы повториться в финале и огорошить нас своей правильностью.

Но! Для меня она не совсем о смерти во спасение или силе народных масс... Рефрен — не только два убийства одним и тем же оружием, с одной и той же, в общем, целью... Для меня «Мелодия о ферме» стала своеобразным выражением фразы «И в горе, и в радости, и в бедности, и в богатстве». И вот это повторение мне кажется самым важным.

Не зря в первый раз мы слышим о том, что Ленни и Джордж — не такие, как все работяги времен Великой Депрессии, что сильны они своим единством, что они заработают на свою «американскую мечту» и заживут, ни кому не подотчетные на собственной земле — в самом начале повести. Нам сразу дают понять, что узы, связывающие двух этих разных людей, крепче кровных. Это их личный выбор, и пришли они к нему не за один день. И каждый раз в самые кризисные моменты «песня» о ферме все звучит, нарастает и гремит вместе с оглушительным выстрелом!

Но замолчит ли она? Джордж говорит, что создал эту сказку для Ленни, и сам в нее поверил. Мне же хочется верить, что во имя памяти Ленни песня эта не прервется, ферма будет куплена, и заживут там и куры, и кролики, и мыши... В конце концов, между мышью и человеком не так много различий — каждому из них хочется иметь свой дом.

Хотела рассказать о том, как я провела лето 1928 г. вместе с Дугласом и Томом Сполдингами, но просто этого не сделать, как оказалось.

Раньше я думала, что это довольно унылая детская книга, в которой жизнь мальчишек перемешана со странными соседями-взрослыми. Самые любимые моменты были поход за диким виноградом, эпизод с новыми туфлями, рассказы о качелях и вечерних верандах, последняя поездка на трамвае, болезнь и чудесное выздоровление… В общем все, где главными героями были мальчики. Но в целом книга для меня была скучной. Том Сойер или Гекельберри Финн вызывали у меня больше симпатий, чем братья Сполдинги. Потом я несколько раз ее перечитывала, но в целом она так и оставалась для меня детской книгой… ну, или книгой о детстве. Теплой, светлой, но все же детской.

Предпоследний раз я брала ее в руки три года назад. Прочитала сорок с небольшим страниц… Захлопнула. Как раз дочитала до страшного момента, когда Том рассуждает что такое смерть: «Смерть – это восковая кукла в ящике, он видел ее в шесть лет: тогда умер его прадедушка… Смерть – это его маленькая сестренка… И еще смерть – это Душегуб…» О смерти мне читать не хотелось, но тогда я поняла, что книга о вине из одуванчиков из разряда детских перешла во взрослые.

Сейчас я понимаю, что «Вино из одуванчиков» не просто книга-календарь или дневник от первого утра самого первого летнего дня до вечера самого последнего. Она — индикатор. Каждому возрасту – свое. В этот раз я поняла ее глубже и шире, но не думаю, что поняла ее до конца.

Однозначно, Брэдбери написал автобиографический роман. И даже не роман в полном смысле этого слова, а сборник рассказов. Каждый эпизод, как крупная и самодостаточная бусина, нанизан на общую нитку под названием «Гринтаун» и сцеплен с другими для надежности двумя персонажами – Томом и Дугласом. Прообразом идеального города детства мальчишек послужил родной город Рэя Брэдбери – Уокиган. Многие события жизни Рэя нашли здесь отражение. Большая семья и ее уклад, потеря одного из старших братьев-близнецов и маленькой сестренки, друзья, овраг, и даже Душегуб (который в оригинале романа носит имя Lonelyman — Одинокий/Одиночка, правда в жизни он был не маньяком а вором). Нельзя сказать кому из двух братьев Рэй отдал большую часть своих черт – оба разделили их в равной степени. Дуглас – вдумчивость, Том – страсть к цифрам, оба хорошо воспитаны, каждый из братьев транслирует свой жизненный опыт писателя через призму детской непосредственности.

Сейчас «Вино» для меня роман об одиночестве, смирении, осознании конечности жизни и преемственности поколений. Возможно этому способствовал кризис среднего возраста Брэдбери, ведь опубликовали его не раньше не позже, а в 37 лет автора. Да, писал с 1944 по 1956 гг., но опубликовали-то именно в 1957. И в этом же году, не дождавшись выхода в свет большого тиража, умирает его отец, жена просит развод... Все против него. Но, как птица Феникс восстает из пепла, Брэдбери открыл бутылку вина из одуванчиков своего детства и нашел в себе силы не просто жить дальше, а наладить отношения с женой, быть востребованым писателем и сценаристом, организовать телевизионные шоу для экранизации своих произведений.

Я помню что в школе, разбирая этот роман, нам говорили о конфликте отцов и детей. «Взрослые и дети — два разных народа, вот почему они всегда воюют между собой. Смотрите, они совсем не такие, как мы. Смотрите, мы совсем не такие, как они. Разные народы — «и друг друга они не поймут». Вот, мотай себе на ус, Том». Дети не верят, что старики тоже когда-то были такими же, как они – мальчиками и девочками. Что убит именно Душегуб, ведь тот человек выглядит как самый обычный и ни чем не вызывает страх и ужас в душах… совсем не Душегуб. Родители могут бояться, строить планы, то есть не хотят жить здесь и сейчас, а заглядывают в будущее, не понимают, почему каждое лето нужны непременно новые теннисные туфли, выступают причиной расставания с друзьями.

Мне кажется, это глупости. Это частности. Это казенщина. На самом деле роман о другом. Он о том, как мир взрослых сосуществует с миром детей. Не напирает на него, не подминает, а именно сосуществует. О преемственности поколений. О стабильности круговорота времен года и жизни. Как за летом наступает осень, так и за детством приходит взросление. И это естественный процесс. У детей есть стабильность. Они – часть большой семьи. Не глава, а именно часть. Но на семью всегда можно опереться, поделиться, и пока есть семья – все будет хорошо. Но у них есть лазейки во взрослый мир. Машины времени, благодаря которым они могут побывать в самой гуще гражданской войны, прогуляться по Мехико или сходить на охоту на бизонов. Старики. И вообще поразительно, как много в романе детей и стариков — именно тех, кто как гласит армянская поговорка , «ближе всех к Богу. Одни, потому что еще помнят его запах, другие, потому что готовятся вспомнить».

Знаю, что географию романа делят на зоны. Дом Сполдингов – зона стабильности, семьи, надежного тыла. Кинотеатр и Электрик-парк – зона развлечений, в том числе детства. Овраг – зона страха. Мост в овраге – это связующее звено и между миром детей и взрослых, и мост между обыденностью и праздником. Дом Элен Лумис — любовь, хоть и несвоевременная и недолговечная. Все так. Только мне кажется, что Овраг – это глубже, чем просто страх. Это граница жизни и смерти. Опуститься в овраг – возможность испытать себя, бросить вызов. Не многие взрослые на это решаются, но у взрослых есть опыт страха. У детей его нет. Поэтому для них овраг – это продолжение все той же зоны игр и развлечений… пока Дуглас не становится свидетелем смерти Элизабет Рэмсел. И это очередной момент осознания своей живости с одной стороны и встреча со смертью.

Смерти боллше. По сути, она один из основных действующих персонажей. умирают прадедушка и сестра еще до начала повествования. Прабабушка, Элен Лумис, Элизабет Рамсел, полковник Фрилей (Freelay — свободная дорога, тоже отсылка к свободе и одиночеству?), даже Душегуб — олицетворение ужаса и внезапности смерти, и тот умирает. Смерти больше, но она не пугает. Помните, прабабушка объясняет Дугласу, что ничего страшного нет в том, что она уйдет, ведь она останется в его папе, в дяде, в нем и его детях, а значит сама она была не зря.

Еще пласт преемственности — добрые дела. В романе они везде и кажется, что Гринтаун это утопия. Но это работает все тот же принцип преемственности. Особенно ярко он виден в выздоровлении Дугласа после «принятия» воздуха с высоких гор и чистых полей по «рецепту» старьевщика. И потом уже Дуглас предал это добро своей бабушке — отвлекая племянницу из дома, пока друние родственники наводили порядок и в доме, и на кухне, пересыпая сахар из аккуратной банки в мешочек, раскладывая специи в ящики на свои законные места а ножи прямо на кухонный стол.

Хороший роман! И его можно и нужно читать, даже если ваше собственное детство имеет мало общего с детством в 1928 г. Атмосфера золотого детства и универсальность опыта не осиавят равнодушными даже самых закостенелых циников. Читайте, и, быть может, вы вспомните свой собственный рецепт вина из одуванчиков!

Когда Брэдбери принес рукопись в издательство, там отказались печатать ее в полном объеме — большой объем и довольно сырой материал. Напечатали первую часть, которая изначально называлась «Летнее утро, летняя ночь» под названием «Вино из одуванчиков», а эту часть положили под сукно. Через 50 лет вышло продолжение — «Лето, прощай!» Между событиями прошло два года. Мальчишки подросли. Теперь они знакомы с жизнью, смертью, радостью и печалью. Но внезапно они решили всеми правдами и неправдами остановить время. Они объявили войну старикам, которые по их мнению забирают у них время детства. И война эта была сродни Гражданской между Севером и Югом.

Все в этой книге хорошо — мелодичность языка, как в первой части, яркость образов. Единственное, что истории рассказаны не эпизодами с собственным названием, завязкой, кульминацией и развязкой, а нанизаны на общую нитку повествования.

Мальчишки, хоть и выросли, но все вокруг них осиалось прежним — дом с летней верандой, овраг, улицы города. Опять утвердилась в мысле, что дом — это не просто дом, а место покоя и стабильности. Овраг — символ перехода в новое состояние (в прошлой книге ребята многое осознали именно благодаря ему, а в этой — выросли над самими собой и перешли Рубикон из детства в юность). Добавился Дом с привидениями, где страх, трепет, любовь — наверное толчок к развитию стасти. И еще из «новинок сезона» — шатер с банками. Что в них? В них суть — время нельзя забрать или остановить, но можно подсмотреть за ходом его течения.

Есть поклоны другим работам Брэдбери: эпизод с бабочкой — «И грянул гром», отсылки к первойчасти, дедова библиотека — «451° по Фаренгейту». Но есть и нестыковка. Сестра Чарли (одного из бойцов) доносит важную новость «этим летом они узнали, что одна из старух никогда не была девочкой». Но мы-то знаем, что это они узнали еще два лета назад. Неудобно получилось... Просмотрел, Рэй.

Уже в самом конце я вспомнила, что однажды уже читала книгу. Видимо, так она мне не понравилась, что мозг отключился на запоминании ее. Эта война между мальчишками и стариками — такая низость, да еще и непонятный финал. Да, рановато ее читать в 9-10 лет...

Сейчас я немного отстранилась от самих военных действий и понимаю, что вопрос отцов и детей — не изобретение 20 века, о нем еще в Древнем Египте писали, ино даже не оттуда растут корни всей этой возни. Мальчишки на то и мальчишки, чтоб бегать по оврагам, взрывать петарды и тренировать силу воли. А для стариков они — своеобразные тренажеры-батарейки. Пока есть на кого ворчать, есть жизнь.

На счет рекомендаций к чтению скажу так: если вы фанат «Вина...», Бредбери и неторопливых осенних вечеров — читайте, наслаждайтесь! Но если и «Вино» на вас навевало тоску, то тут вам вообще делать нечего.

Казалось бы, я готова поставить книге 4 балла. Но нет. Если книгу рассмотреть с точки зрения вампиризма, а не просто развлекательной книжкой. Бредбери называет это явление «Машиной времени», но суть от этого не меняется. Старики подпитываются общением с молодежью, передают им яд своей памяти, тем самым снимая с себя ее тяжесть и как бы распределяя нагрузку среди всех посвещенных. Мальчишки, наоборот, упиваются, делая гадости, радуются возможности заглянуть в прошлое. Дедушка Сполдинг в этом плане более благородный «кровопийца» — он оставил потомство, которое тоже обзавелось потомством, его эмоциональная подпитка происходит естественным путем через общение с детьми, внуками, осознание собственной важности и нужности, через любовь. У мистера Квотермейна нет потомков, поэтому его канал «питания» заблокирован, а чтобы все же не терять формы, ему приходится пользоваться самым низменным из чувств — ненавистью. Вот отсюда и сокращение каникул попечительским советом, запреты и ограничения. Ненависть дистанционна, не обязательно каждый день быть рядом с детьми, любить и ухаживать. Ты все равно будешь в их мыслях, все равно получишь свою долю их энергии. Вот такой истории — однозначные 5 баллов!

«Нобелевскую премию просто так не дают», — успокаивала я себя, когда срок чтения книги перевалил за 2 месяца. Читался «Доктор Живаго» очень тяжело. Нагромождение «судеб, событий» — одно из самых отталкивающих в чтении. Пастернак задумал роман-эпопею от первой Революции до Великой Победы, поэтому такой размах в персонажах. И именно поэтому первоначальным названием романа должно было быть «Мальчики и девочки». Юрий Живаго выделился не сразу. Но я рада, что это обособление произошло, потому что иначе книга могла бы стать просто бесконечной.

Напомню, что роман писался с 1945 г. по 1955 г. Время победившей революции, полностью очищенной страны от страхов коллективизации и НЭПа, страны всеобщего образования и высокого уровня литературы. И тут он — «Доктор Живаго». До сих пор его относят к литературе «втрого уровня», считают «последним русским романом», «неудачной прозой удачливого поэта». Я думаю, что тут несколько объяснений.

Во-первых, зависть. Нобелевка, заграничные тиражи (это в Росси он впервые напечан в 1988 г., в Италии его прочитали уже в 1957), перевод на несколько языков — это все и не снилось даже обласканным советской властью членам Союза писателей. А тут — вот тебе. И именно этим я объясняю, почему травля и автора, и его романа велась всем «бомондом», даже К. Симоновым и В. Кавериным.

Во-вторых, наличие общих признаков бульварщины, которые не ждешь встретить в ряду классической русской психологической традиции. Слуайные встречи, счастливые стечения обстоятельств, выраженный анти-герой, чудесное вмешательство. Не сказать, что этого не было у великих классиков, но не так явно и не в таком количестве. И в то же время — красивый повествовательный язык, четкие речевые различия между разными сословиями, жесткая хронологическая привязанность поднимают роман из разряда «книга для всех» в ранг «не для всех». Странная и неожиданная смесь.

Признаюсь, за эти два месяца я бросалась из «все, брошу, не смогла так не смогла» через «надо дочитать, а то не прилично» в «любимая. Самая любимая книга. Почему так долго я это понимала?». В первой части было совсем беспросветно. Миллион персонажей, с ними происходят самые разные события (и ведь, если они происходят, значит это кому-нибудь нужно? Значит нужно это зампомнить). Выделялась Лара. Первая часть — это роман о девочке из другого круга. Не из круга Юры, Тони, Гордона, Додурова. Выделялись исторические события — стачки, первая революция, первая Мировая. Все было четко и отлажено. Я даже посчитала, что Лара на два года старше основной компании. Вторая часть для меня менее сфокусированная. Добровольный плен у «Лесных братьев» стал чем-то вроде погружения в фольклор и немного толстовство. Хоть партизанил Живаго год и восемь месяцев, а казалось, что время полностью замерло. А еще я шмыгала в стихи. Что я там хотела найти, не знаю. Без прочтения романа они бессмысленны. Только закончив Эпилог и прочтя «Тетрадь стихов» я дошла до апогея романа. Все брошеные нитки связались, затянутые пружины выстрелили. Именно за этот катарсис и дали Нобелевскую премию, а не по политическим причинам, как пишут некоторые.

Пастернак писал во многом о себе. Не биографию, ни в коем случае. Но только те события, которые поместились в его мир. Добровольные доносы, национальные вопросы, ГУЛАГ — это поместилось. А вот коллективизации, раскулачивания у него не было. И это не плохо. Об этом можно прочитать другие книги. Здесь ценен вектор — человек, однажды одобривший революцию, стал ее заложником и не нашел себе места. И этого ему тоже многие не простили.

Главная ценность жизни — чтобы она продолжалась. Ты сам ли живой, твои ли дети, твое наследие — не важно.

Живаго не был героем без страха и упрека, как Стрельников, например. Но через них показаны два пласта населения России. Тоня, Лара и Марина — еще три личины. До революции — девушка, которую ждала правильная, простая и понятная женская судьба. В Революцию — поруганная честь и полная неопределенность, с ней все не ясно, но трепетно. После Революции — отупевшая опустившаяся простота (не в плане, что Марина опустившаяся, а в смысле, что планка упала). Россия разная — выбирай любую.

Кстати, возвращаясь к «второсортности» романа... Предполаналось, что советский гражданин — это Тоня — образованный и искушенный в интеллектуальных вопросах человек. Но нет, основная масса советских читателей — это Марина. Помните же, что джентльмен это три высших образования — свое, отца, и деда. Отец Марины дворник. Дед — крестьянин. Не откуда было взяться искушенности и врожденной чуткости. Вот и получилось, что аудиторию Пастернак определио верно, и использовал понятные ей приемы, но не смог попасть с ней в резонанс — слишком велика была между ними пропасть.

Еще хочу отметить образ дракона. Помните? Огнедышащий, алкал Лары, хотел сжечь Варыкино... Образ этого дракона, как мне показалось, слился с образом железной дороги. Отец погиб, бросившись под поезд. В чреве железного дракона с огнедышащим сердцем семья Живаго бежала из столицы в Сибирь от революции. Пешие возвращения Юрия сначала от «Лесных братьев» в Юрятин, а потом из Варыкино обратно в Москву вдоль поверженных составов — пассажирских, грузовых. Смерть в трамвае в 1929 г. А почему в 29? Не умер бы сам, попал под массовые литературные чистки, согласованные Самим с самим Горьким.

Советую ли читать? Многие отзывы на эту книгу начинаются так «Наверное когда-нибудь я это прочитаю...» или «Ни асилил». Нет. Не советую. Проклянете меня последними словами и будете правы. Прочитать этот роман даже на уровне беллетристики не просто. Прочитать вдумчиво — тяжелый труд, который не каждый готов на себя взвалить. Так же сразу не стоит за него браться тем, кто уверен в правоте Октября и считает это чуть ли не лучшим событием в российской истории. Но все же, если вы причисляете себя к числу интеллектуальной интеллигенции, то прочитать просто необходимо.

Он, видно, в ссоре с головою,

Видно, сам себе он враг,

Надо ж выдумать такое — во дурак!

«Король и Шут» — «Дурак и молния»

Ох уж этот Лир-Шекспир.

Когда я подростком читала «Короля Лира», и мир мой делился на черное и белое, плохое и хорошее, я очень точно понимала, что эта пьеса о детской неблагодарности, о братском соперничестве и о том, что свято место пусто не бывает. Но в основном о неблагодарности, конечно. А сейчас я выросла, перечитала и не знаю, что и думать.

Мне кажется, что сюжет знаком всем, поэтому пересказывать не буду. Остановлюсь только на своих недоумениях.

1. Лир стар и хочет отдать свою гордость и счастье в те руки, которые любят его, а значит и будут любить его подарок. Заблуждение! Подарки можешь ты любить, а человека не обязан!

2. Три дочери. Как символично, что нет наследника в штанах, которому бы все отошло единым куском, а приходится выбирать из «ну, девочки это ТОЖЕ хорошо».

3. Итак, дочери. Одна умна (как красочно рассказала о своей дочерней любви), вторая и так и сяк (зато как удачно примазалась), третья «вовсе был дурак» (правду сказать! Немыслимо!) Две явно лгут и льстят. И отец этому верит. Сказавшую правду — выгоняет бесприданницей. Обычно младшему сыну достается хотя бы кот.

4. Вторая ветка — Глостеры. Тут есть наследник. Но есть и побочный — внебрачныйсын, преьендующийна наследство и титул. И от этого жизнь с ними проще не становится.

5. Видимо, Глостер-отец был третьим сыном, потому что разве умный, взрослый человек поверит кому-то на словах, пусть даже с письмом — как уликой?

6. Побочный сын... Ну! Крыса. Самое не понятное, как могут ему верить другие, если он отца родного не пожалел ради собственной выгоды? Предавший однажды предаст вновь! Неужели англы и саксы не нахватались этой мудрости у римлян?

7. Преданность графа Кента, пожалуй, может оценить только взрослый человек. Подростком я его воспринимала как персонаж-помогайку, а теперь вижу, что он и отражение целого народного пласта, который служит не столько за деньги, сколько за идею. И образ тех качеств, которые нужны были для уравновешивания эксцентричности Лира.

8. Буря. О! Это шикарно! В пьесе, где нет вообще никаких привязок ко времени года или погоде, буря — это отражение внутреннего состояние старика, осознавшего, где в жизни он повернул не туда. Страншее трагедии в жизни не придумаешь, и буря только подчеркивает ужас человеческой души ужасом перед стихией.

9. Ослепление Глостера — еще один акцент. Слепым он увидел больше, чем до этого видел глазами. И его чудесное спасение после падения с обрыва — не символ ли начала новой жизни, с чистого листа?

10. Мудрость «Не плюй в колодец, придется и из него водички напиться» — не знакома, похоже, вообще ни одному из героев.

11. Смерть одной сестры от яда (хорошо, что не собственным захлебнулась), второй от кинжала (жаль, не языком порезалась), а третьей в инсценированной петле — путь к тому, что все три дороги были тупиковыми. Я так понимаю,что не готовил их Лир к управлению государством, поэтому и делить королевство было плохой идеей. Может кухарка, тем более если она в шелках, и может управлять государством, но не долго. Тут нужны знания другого рода. Не имея сыновей, Лир не подстраховался и не научил дочерей как это — Родину защищать, а чуда не произошло.

По факту — я не сочувствую Лиру, как это было в детстве; почему-то не осуждаю и детей — ни Лировых, ни Глостеровых. Мне за Державуне обидно, что ее французы топтать пришли, как обезглавленную курицу (кто знает, символ Франции — петух).

Чувство горечи и реальности происходящего, вот что я сейчас ощущаю. Так ли был дальновиден Шекспир, или колесо жизни крутится, и нечего по сути не меняется? Жаль, что мы на ошибках не учимся.

<b>И в моей жизни тоже был «Щегол», только звали его «Казанская икона Божией Матери».</b>

Когда мы читаем книги — мы читаем о себе. Кто-то глубже окунается в написанный мир, кто-то нет, но все равно, оцениваем их мы своей меркой.

Здесь нас встречает большая трагедия — взрыв в Нью-Йоркском музее. И маленький мальчик в ней. Всего двенадцать лет, а пережил терракт, потерял маму, повис на ниточке богини Мойры. Мальчишка украл из музея шедевр и смог сохранить эту тайну на долгие годы. Но не денежная ценность волновала его. Эта картина стала связующим звеном между тем, когда мама еще была жива и тем, что происходит с ним теперь. Можно назвать это «фетишем», можно «идолом», суть одна, картина — это якорь его существования.

<b>И запах лимонного средства для мытья полов, только Fairy с лесными ягодами.</b>

Можно сказать, что это — роман-эпопея. Продолжительный срок — три возрата мальчика — детство, отрочество, юность. Огромная география — от NY до Лас-Вегаса на самолете и обратно на автобусе, в Европу и опять по всей Америке. Большое количество персонажей.

И все же главным из них остается Теодор Деккер, его одиночество и покинутость.

Можно осуждать Донну Тартт в том, что она углубилась в остросюжетность и динамичность, раздула том до невероятных размеров, спекулирует шедевром ради собственной выгоды. Но постойте! Напиши она меньше, удели меньше вниманиия и картине, и мальчику, и событиям — так бы пронзителен был финал? Вы поверили бы?

<b>И музей, мимо которого не можешь спокойно проехать, только больницы, откуда выписывали.</b>

Мне очень понравился «Щегол». Но рекомендовать его тяжело. Там слишком много боли и одиночества. Я и плакала, и оторваться не могла от чтения, и жила в книге, потом отдыхала и вообще не могла взять ничего в руки, опять в нее бросалась... А последние 10 страниц читала чуть ли не дольше, чем все предыдущие, потому что не хотела расставаться и растягивала удовольствие, как могла. Я перечитывала, переиначивала так и так. Пробовала на вкус — какой же он, этот финал? Счастливый или нет? И тут включалась она, моя мерка счастья.

Нет, финал не счастливый. Да, Тео приспособился, научился жить в этом мире и даже по некоторым его правилам (или сделал над собой усилие ради Хоби). Но он остался один на один со своим одиночеством. При всей моей надежде, я не верю, что в любви (той самой) у него что-то выгорит. Они оба травмированы. И ответ дала сама Пиппа «Нужно, чтобы кто-то обычный был рядом». И видимая картинка счастья пуста. Никто его не любит, это просто такт. Никому он не нужен, это социальные связи. Все тлен, о чем и была книга.

<b>И сны, в которых ищешь и ждешь, и не догоняешь.</b>

Для меня она получилась очень личной. Очень. Укол утраты, острота первых моментов и последующее сглаживание. По сути — боль никуда не уходит. Мы привыкаем жить с ней и без них. Что-то как-то налаживается само собой или с нашим участием. Но рана — она даже не затягивается.

Дэн Симмонс в романе «Террор» предлагает свое видение того, что произошло с экспедицией сэра Джона Франклина 1845-1847 гг. по открытию Северо-Западного пути (освоение Арктики). Отмечу, что он не был голословен. Автор очень скурпулезно исследовал все имеющиеся в наличии сведения о пропавшей экспедиции, познакомился с фольклором эскимосов, добавил всего капельку мистики, и вот — мы читаем почти документальный рассказ о том, что пережили люди, затертые во льдах, вынужденные покинуть свои корабли и искать путь к спасению.

Чтение не было легкой прогулкой.

Во-первых, язык романа однозначно относит нас к XIX веку и не выпускает оттуда до последней страницы. И тут я могу сказать только «Браво!» Я думала, что Дэн Симмонс на такого рода литературе и специализируется (в смысле — стилизация под позапрошлый век, поэтому ему удалось не скатьтися к банальщине, когда начинают за здравие, а заканчивают сленгом и современщиной), оказалось, что не угадала. Вообще-то он фантаст, при чем с сильным упором в космическую фантастику, а там уж не до XIX века.

Во-вторых, события романа не разворачиваются стремительно. Мы постепенно знакомимся с членами экипажей обоих кораблей — чем живут, кто их ждет дома, что они за люди. Нас швыряет из настоящего в прошлое, еще более прошлое и обратно в настоящее. XIX век, напоминаю!

В-третьих, персонажи настолько реальные, что периодически откладываешь книгу с вопросом «А я?» И даже не дело в твари дрожащей или право имеющей (хотя и об этом здесь можно размышлять), а просто — сверяешь компас своей человечности. Например, сэр Джон Франклин — заядлый трезвенник и очень религиозен, поэтому на «Эребусе» не было ни капли спиртного и вся библиотека была забита Библиями. Это человечно? О да, а еще высокоморально и духовно. О нет, ведь моряки — любители рома, а без этого чудо-средства на корабле и до мятежа недалеко, каким бы авторитетом не пользовался капитан. И так — о каждом персонаже, о каждом событии думаешь с двух, трех сторон, и все выводы — очень разные!

В-четвертых, просто физически тяжело читать. Находишься вместе с командой, затертой льдами, мерзнешь, боишься, голодаешь вместе с ними. Когда моряки один за другим начинают умирать, ты переживаешь эту утрату, как свою собственную. Потом еще больший голод и оставление кораблей (тут я даже всплакнула), тяжесть физического труда, цинга... Боже! Что же это за книга такая, что с ней так тяжело!

Тяжело, да, но читать такое нужно. Дело не в мистической составляющей, которая щекочет нервы и хоть как-то добавляет динамики сюжету. Нет. Тут другое. Здесь читаешь о смелости и отваге. О силе духа и тела перед лицом тяжких испытаний. Понимаешь, что из исследователей прошлого можно было гвозди делать. Хочется соответствовать, быть достойным потомком.

И даже самый неприятный момент экспедиции, который теперь уже подтвержден научными исследованиями, а не просто записан со слов туземцев — рвет душу не только самим фактом, а именно вопросом: как далеко я могу зайти?

Сейчас это вторая книга с двумя финалами, которая мне встретилась. Первой была «Ночное кино» Мариши Пессл. Здесь можно дочитать до главы номер 59 и «увидеть» события экспедиции, в той или иной степени подтвержденные фактами, найденными поисковыми отрядами. А можно дочитать до конца и окунуться в мир легенд и духов. Поверить, что хотя бы один член экипажа с двух кораблей спасся, и вся жизнь его вела именно к такой судьбе. Ценой жизни 128 человек, но у мироздания свои счеты. И поверить, что группа, уплывшая на лодках, тоже спаслась. Может быть они причалили к берегам Канады или их подобрали американские китобои, они ассимилировались с местным населением и просто не вернулись в Великобританию, чтобы не предстать перед военным судом.

Моим любимцем, естественно, стал капифан Ф. Р. М. Крозье. Его жизнелюбию и стойкости можно только позавидовать. И даже когда он принял малодушное решение, что выпив последнюю каплю виски, пустит пулю в лоб, он смог найти в себе силы жить дальше. Потом, конечно, лейтенант Джон Ирвинг. Его останки найдены и перезахоронены в Англии. Третьим был доктор Гудсир, его дневник, оказывается, тоже найден. Как и дневник Пеглара. Но повторюсь, все до единого члены экипажей не прошли мимо и оставили свой след в моей памяти и сердце. Качество следа разное, но итог один.

Рада, что прочитала эту книгу. Рада, что она закончилась. Очень долго была с ней, очень глубоко в нее погрузилась. И хочу отметить дар предсказания Симмонса, ведь кое-какие места оставались белыми пятнами на момент выхода романа, зато потом подтвердились в исследованиях 2014-2015 годов.

За просто так премии не дают!

Поезд «Восточный экспресс» уже пронесся по всем экранам страны, а я только собралась рассказать о своем путешествии.

Во-первых, книга. Я люблю детективы! И я всегда стараюсь чуть ли не с самого начала угадать кто главный злодей. Тут меня Агата Кристи обхитрила. Улики и мотивы взаимно дополняли и исключали друг друга, а я все не могла взять в толк: неужели это то, о чем я думаю? И да, оказалось, что все именно так. Но именно с этим решением я и не могла примериться — ответ очевиден и на поверхности, но поверишь в него не сразу.

Работа автора была не столько визуальной, хотя и герои подробно описаны, и внешняя обстановка, и звуки, и запахи. Больше понравилась работа мысли. Не пишут так сейчас. Не потому, что так «уже не модно», а просто не умеют. Как бы современные авторы не старались, не дотягивают они до уровня Королевы.

Я люблю упоминание русских в литературе, и тут, конечно, мне польстило присутствие княгини Драгомировой. Отправная точка всех событий — Алеппо, что притянуло фильм к моей реальности. Но сам факт того, что на дворе 30-е годы, а поезд с шикарными купе, лучшим меню и классовым разделением меня немного... Озадачил. Наша революция, конечно, хорошо перекроила нас. Не было у нас такого, а то, что было, далеко от реальности этой книги. Это не плохо, это по-другому.

Во-вторых, фильм. Я смотрела в оригинальной озвучке и это был тот редкий случай, когда мне понравилось (я считаю, что фильмы лучше смотреть в дубляже, потому что наши актеры больше вкладываются в роль, чем непосредственные исполнители, и да, артикуляция и фонетика у наших тоже лучше, не зря ж Кукушка кукушонку купила капюшонку). Я отлично поняла задумку режиссера. В одном поезде он соединил не просто представителей всех сословий, как в книге, но и всех рас, что довольно актуально в наше время. Добавив эшена, книга зазвучала динамичнее и ярче. И тот факт, что для первой новой экранизации взята книга почти из конца цикла об Эркюле Пуаро тоже показательно. Он пообтерся и очеловечился, разделил закон и справедливость, стал более противоречивым, но очень притягательным. С таким первым фильмом остальные просто обречены на кассовый успех, хоть снимай без спецэффектов, костюмов и декораций.

Рада, что фильмы переснимаются, но особенно рада, что такого рода экранизации подогревают интерес к чтению.

Чучело. Для кого-то это тушка на Масленничку. Для кого-то — советский фильм с маленькой Кристиной Орбакайте. Я долгое время на эту историю смотрела глазами Ролана Быкова, а прочитала только сейчас. Режиссер очень подробно рассуждает о том, что снимать эту повесть нужно с медицинской точностью («Я побит, начну сначала»). Не навредить, не скатиться в бытовуху, не снять проходную подросткуовую ленту о первой любви, а показать именно боль рождения личности в человеке и становление его самости.

Повесть, на мой взгляд, это еще один представитель young-adult по-советски. Просто раньше авторы творили в рамках соцреализма, а теперь ни в чем себе не отказывают и подпускают фэнтэзийного петуха. Маленькая, беленькая, чистенькая девочка живет с дедушкой (между прочим отставным военным, фронтовиком) в старинном доме в старинном городе. То, что ее дом — волшебный замок на холме для ее же одноклассников говорит сам автор. Дом принадлежал семье с давних времен, когда прадед деда был крепостным художником. Дедушка старается собрать рассеянные по миру картины предка, девочка — любит эти картины всей душой.

В классе случается конфликт и она, заступаясь за друга, берёт вину на себя. Начинается жестокая и принципиальная травля. Лене нужно пройти несколько этапов инициации, чтобы понять, что не нужно принадлежать к стае, чтоб уважать саму себя. Она взрослеет раньше, чем ее одноклассники, но когда они разбираются в чем дело, Лена уже далеко — и в физическом, и в моральном планах.

Мне очень понравилась эта повесть! Я жалею, что не прочитала ее в 6 классе, когда была ровесницей Лены. И рада, что прочитала ее сейчас. Травля, мысли Лены, учительница, каждый ученик в отдельности и все вместе, дедушка — шедевры! Мальчик, который всем сердцем хочет быть героем без страха и упрека. Женщина, глухая к чужому несчастью на фоне собственной радости. А маски, как грамотно одеты карнавальные маски! И все это на фоне патриархального городка, который говорит: все проходит, и это тоже.

Я с прискорбием заметила, что в детстве человек стремиться обнять весь мир, а взрослея, замыкается на себе. Побочный эффект, видимо. Зато здесь нашлось много хороших, правильных мыслей о семье и доме, о вечных ценностях и наносных идолах.

Теперь я понимаю Ролана Быкова. Сложно остаться равнодушным к этой повести. Даже если вы выросли, прочитайте ее обязательно​!

Отзыв был написан тогда, когда книги «Южнорусское Овчарово» на сайте не было, поэтому отзыв оставлен под одноименным рассказом.

*******

Это не роман в классическом понимании этого жанра, но и не сборник рассказов. Это наша жизнь — от Калининграда до Петропавловска-Камчатского — узнаваемая, где-то былинная, где-то сюрреалистичная, где-то рутинная. Это — мистический реализм по-русски, как мог бы написать его Гоголь или Тургенев.

Книга состоит из небольших эпизодов, объединенных пространством Южнорусского Овчарова — поселка недалеко от Владивостока, если едешь 40 км, не обращая на дорожные знаки, по бурковке, три дня лесом, два дня полем, и вот когда совсем отчаялся — вот тогда и приехал. Как призналась сама автор на встрече с читателями, книга эта во многом биографична — лирический герой, поселок, его обитатели — реально существующие люди. И, знаете, при всех мистификациях и допущениях, «Верю!» Ведь не нужно же никому рассказывать, что время в деревне или на отдыхе идет с другой скоростью? А кто не видел «мертвого» юношу, работающего на бабушкином огороде где-то под Воронежем, когда столичный военкомат сбился с ног, его разыскивая? А женщины, убирающие мусор и сажающие клумбы возле подъезда тоже ведь не редкость?

Мне понравилось, как Лора Белоиван работает со своим альтер-эго. Она не пишет «Я», она прячется за «Мы». Мы приехали, мы купили, мы с с собаками на берегу, мы выхаживаем тюленей и черепах. Нет четких описаний, привязок, ты смотришь сериал о Южнорусском Овчарове глазами очевидца и видишь всю красоту вокруг тебя, всю угловатость российской глубинки, всю подноготную односельчан. Ты знаешь, кто дурак, кто бандит, кто бизнесмен. А сам остаешься на втором плане.

Книга замысловатая и не скажу, что «отпускная». Здесь есть рассказы, когда бесконтрольно хрюкаешь и утираешь слезы радости (эпизод с судом, или про Снегурочку), но больше все же таких, что берут самую суть души и долго потом не отпускают (со шкафом, с домом отдыха для уставших ангелов, с Францисском Ассизским).

Прочитайте! Прикоснитесь к современной российской литературе, за которую не стыдно! Попробуйте на вкус каждое слово! Отдохните в зачарованном месте, в которое захочется возвращаться снова и снова!

Повесть «Жемчужина» — это своего рода эмоциональный блицкриг. Когда душа просит большой литературы, но времени читать нет.

В ней рассказывается о том, на что готовы пойти родители ради своих детей, и, в то же время, как меняется сознание бедняка, в руки которого попало большое богатство. Странная смесь, правда? Но не старайтесь для себя ответить на вопрос «Куда бы я дел свой выигранный миллион?» Здесь не об этом. Здесь о том, как вообще этот «выигрыш» приманить, как не показать Богу? Богам? Судьбе? что тебе очень нужно! Как не оскорбить высшие силы своим желанием, как не навлечь на себя их гнев и зависть.

Вся повесть пропитана песнями — семьи, врага, войны, шумом волн, шелестом ветра, которые в финале сливаются в единый хор — песню самой Жемчужины. Каждый абзац, каждое слово «обернуто» в свою мелодию, но все они похожи на цунами. Постепенно, от одного предложения к другому, Стейнбек закручивает пружину ваших нервов. Вы ждете — сейчас, сейчас, сейчас что-то произойдёт. И, когда кажется, что гроза миновала, на вас обрушивается такое знание, что выйти ему можно либо слезами, либо молчанием, либо трансом.

Найдите время, чтобы прочитать это произведение. Оно совсем небольшое. Наверняка вы найдете себя среди действующих персонажей. Осознайте — так ли вы хотите запомниться. Может, еще есть время что-то изменить? А даже если и не найдете, то время ваше все равно не пропадет зря.

Когда равнодушие село на место возницы,

Повсюду куда не пойдешь посторонние лица.

.................С. Сурганова

Давайте честно! Я не трачу ваше время, вы не тратите свое. Вот экспресс-тест, и если хоть на один вопрос вы ответите «Нет», то дальше читать не стоит.

1. В юности вы пережили всепоглощающую любовь.

2. Но произошел разрыв.

3. Вы нет-нет, да вспоминаете своего любимого в сослагательном наклонении, тоскуете по прошедшим временам, хотите вернуться.

Ура! Вам понравится книга «Великий Гэтсби«! А значит, мы с вами на одной волне! Хоть сама бы я ответила «Нет» на все вопросы своего теста.

Гетсби велик! Для меня он велик настолько, что я не одну неделю обдумывала свой отзыв на рассказ о нем. Он — воплощение женской мечты о вечной любви, которая преодолеет все преграды, выполнит все условия и будет вечно гореть в душах. Он — идеален. О таком вздыхает половина женского населения планеты. Он — американская мечта, английская сдержанность, французский шарм.

Но! Джей Гетсби двойственный персонаж. Он воплощение девичьих грез, и в то же время не чист на руку. Да и вечеринки его не что иное как мышеловка. Он знал, все знал — где живет Дейзи, с кем, как, без мелочей, но общий образ жизни был ему известен. Он просто создал условия, что бы однажды «она проплыла мимо него по реке», ой! Заплыла вместе с течением!

Фицджеральд гений! Он не писал пространных романов с обобщенными типами героев. Он описал конкретный случай. Богатая девушка. Бедный парень. Он разбогател, она вышла замуж. Они встретились. Но любовь не победила. Она — дочь своего племени, «легкомысленно живущего под защитой своих связей и денег», а он — сын своего — береги, копи, преумножай, но честь дамы превыше всего. Все остальные персонажи тоже прописаны вроде бы конкретно и без сакральных подтекстов, но они живут среди нас. Муж-изменник, спортсменка — звезда светской хроники, прячущая свои скелеты по шкафам. Хозяин автомастерской с женой, живущей двойной жизнью. Всё яркое! Мерзкое, но узнаваемое.

Для меня Гэтсби велик силой своих планов и упорством в их реализации. А еще — проницательностью. Ведь он услышал «звон денег» в словах Дейзи и понял, что ничем хорошим это не закончится. А то, что все видя и понимая, все равно решил войти в одну реку дважды... В этом его человечность. Не все «протягивать руку подальше» за мечтой и «прибавлять усилий», когда-то нужно было и вкусить плодов трудов своих. Жаль, конечно, что все так закончилось. В смысле — именно так. Но с другой строны побег подточил бы его ореол «величия». И другого финала быть не могло. Дейзи осталась с мужем и, думаю, что муж не сделает выводов из этого события, а продолжит жить прошлой жизнью. Выскочка-Гэтсби похоронен и для общества, и для них. Чужими руками.

Красивая и печальная история. С выводами о том, что мечтать нужно, и работать над воплошением своих фантазий, но не нужно поддаваться импульсу. И иногда лучше сожалеть о не сделанном, чем лежать одиноким под гранитной плитой.

У вас бывают путешествия во времени? У меня — да, и «День Триффидов» стал моей машиной времени. Когда читала, казалось, что мне 12 лет, я в деревне. Вот-вот из кухни закричит бабуля, позовет есть коржики, а дед в сарае строгает очередную этажерку. Я окунулась в детство.

Странно? Нет. Переводчиком у книги был Аркадий Стругацкий. А кто в детстве не читал «Сказку о тройке», «Понедельник начинается в субботу» или «Хромую судьбу», тот много пропустил и нужно быстро наверстывать. И именно этот давно знакомый язык сделал для меня роман о биологической катастрофе родным и близким. Кстати, в моей книге указано настоящее имя переводчика, а вот в советское время Аркадий Натанович то ли от скромности, то ли для избежания сравнения, публиковался под псевдонимом С. Бережков.

120 место в списке BBC. С одной стороны — хорошо, что есть вообще, с другой — низковато. Из 200 книг роман находится во второй сотне, а я все думаю и думаю, и думаю о нем. В чем дело? Дело опять же в переводчике. Он не просто дословно перевел исходный текст, нет, он переработал его. Обогатил. Здесь переводчик был не раб, а соавтор! Придавая разные отенки «исходному коду» (вспомнить начальную сцену в больнице — Хичкок? Линч? А безнадегу лондонских улиц лучше мог бы описать только Ремарк), он создал мир, который пугает своей реальностью, при чем тем сильнее, чем больше работ по ГМО ведется.

В русском варианте происхожление триффидов не приведено. Их вывели советские ученые под руководством Трофима Лысенко на Камчатке. Для чего? Это был спонтанный эксперимент, принесший неожиданные плоды, или упорный труд в создании высокоэффективной сельскохозяйственной культуры — не ясно. Ясно, что им улыбнулась удача в виде ослепляющей кометы, и уж этот шанс истребления человека разумного они не упустили! Правда, весь роман я ждала, что откроется еще одна тайна, но этого не случилось. Мне кажется, что сами триффиды были причастны к ослеплению людей. Один — нет, даже не плантация. Но не зря их сравнивали с насекомыми. Когда они в «колонии», они сильны. Возможно где-то в нервнрй системе их взаимодействия был мега-мозг, что-то похожее на грибницу... И те 95% невсхожих семян служили распространкнию пыльцы, способной накапливаться в атмосфере и оседать с ядовитым свечением-излучением, оставляющим человека без преимуществ над новым видом.

Вообще, кроме развлекательного фантастически-антиутопического чтения «День триффидов» ставит более широкие вопросы. А такой ли уж человек венец природы? А что нужно, чтобы «власть поменялась»? А как долго мы проживем и на земле останется память о нас, наших достижениях и культуре? И это за 60 лет до создания фильмов «Земля после человека» и «Ходячих мертвецов».

Прочитайте, не поленитесь. Может быть вы, как и я, побываете в своем прошлом и насладитесь миром, неспешностью повествования о нем и логичностью героев. А может, вы побываете в нашем будущем, которое кажется очень реальным в свете научно-технического прогресса.

Единственный ребенок Маргарет Митчелл. Но какой желанный! Десять лет она писала роман о земле, которую любила, времени, которое унесло ветром гражданской войны, и о любви, которая живет в каждом из нас, но никогда не повторяется.

В романе «Унесенные ветром» сочетается кропотливая архивная работа, устные рассказы потомков очевидцев тех самых времен, которыми южане делились на своих верандах в пол-голоса, и неуемый энтузиазм той самой девушки с зелеными глазами. Скарлетт во многом похожа на свою создательницу. И мне кажется женским кокетством нежелание Маргарет это подтверждать, а ее слова «нет, мы непохожи, ведь Скарлетт настоящая проститутка» — женские ужимки и прыжки, и не более того.

Роман состоит из двух томов. Неторопливое повествование первого Тома, так похожего на размеренную жизнь плантаций с ее сиестами, легким кокетством и веселыми пикниками, во втором томе сменяется быстрым и жестким темпом городской жизни. Как и само повествование! Сухие слова фактов истории ярко раскрашены героями, мелочами и запахами, что иногда война между севером и югом Америки для меня была реальнее современной жизни. Параллельно я читала исторические справки о событиях, и все в романе точно и верно. А потом я, к тому же, узнала что если Митчелл кто-то указывал на несоответствие ее романа статье в эциклопедии, то уточнение требовала та статья, а не роман.

Через противопоставление двух пар, точнее четырех человек, автору удалось показать пропасть между «старой гвардией» и «героями нашего времени». Не все, конечно, так однозначно, но потому «Унесенные ветром» и считаются классикой мировой литературы.

Скарлетт О'Хара Гамильтон Кеннеди Батлер

Мы встречаемся со Скарлетт, когда ей 16 лет, она одна из самых красивых девушек всего Юга Америки, да еще и одна из самых богатых невест, а расстаемся, когда ей уже 28. За эти двенадцать лет она успеет три раза выйти замуж, два раза овдоветь, потерять родителей, родить троих детей, потерять двоих, и двое детей все же останутся, но при этом пережить все тяготы и невзгоды гражданской войны, отстоять родную землю Тары, организовать успешную лесопилку и продать ее. И еще продолжить дело второго мужа по продаже мебели.

Сейчас модно ругать ее, обсуждать детское поведение, недалекость, зависимость от мужчин... Ретт сказал о ней, что «последовательность — редкий дар». Общество считало подлипалой и саквояжницей. За её спиной только ленивый не шептал, что вон, дамочка, чего возомнила, наравне с мужчинами захотела стать, дело завела! И даже к неграм отношение было лучше, чем к ней! Вспомните хоть Питера и его разыгравшийся ревматизм. Но! Я не согласна. Она стояла на пороге выживания. От ее действия или бездействия зависели жизни и смерти близких ей людей. Время изменилось, и она изменилась вместе с ним. Не даром же она стала прототипом «сильной и независимой» и по сути воплотила американскую мечту. А те из женщин, кто не пользовался своим очарованием, чтобы заманить мужчину... Хм, а такие есть?

Ретт Батлер

«Кто ты — мой ангел ли спаситель или коварный искуситель, мои сомненья разреши? Быть может это все пустое, обман неопытной души и суждено совсем иное?»

Его очень восхищала «эластичность» ее жизненных принципов. И именно с его легкой руки Скарлетт ступила на скользкую дорожку изгоя в обществе. Да, он ей очень помог и всегда был готов подставить не только сильное плечо, но и полный кошелек, но именно он отделил ее от всего привычного ей, а потом, когда сам встал на путь «исправления», не взял с собой. И я не отказываюсь, он мне симпатичен как мужчина, но! Весь финал в том виде, в каком он стал, только его рук дело. Потакай жене, но не говори, что любишь ее. Смейся над ней, принижай и заставляйте ее оправдываться... Ооох... Не думаю, что в наше время это достойная основа для брака, будь он хоть двести раз рассчитан и пересчитан.

Мелани Гамильтон Уилкс

Легко быть милой, любить детей и стать сердцем нового общества, если от тебя ничего не зависит. Можно жить старыми эталонами, переносить бедность и нищету, но нести своё достоинство, когда впереди тебя идет ломовая лошадь, которая и землю вспашет, и посеет, и пожнет, и о хлебе насущном побеспокоится. Не могу сказать, чтоб Мелани мне совсем не нравилась, но уже то, что замуж она вышла за двоюродного брата, меня само по себе шокирует. Она просто не мой герой, не мой персонаж. Я сама человек-кипяток и человек действия, а любители посидеть рядком, поговорить ладком меня бесят и настораживают. Но зато именно из-за беспредельной доброты Мелани и уверенности в том, что все, кто ее окружают, люди достойные, много лет спасало Скарлетт от полного аутсайдерства в свете старых знакомых. Мне не понравилась идея остаться в осажденой Атланте беременной и под ответственностью Скарлетт, хотя могла бы уехать с тетушкой Питтипэт в Мэйкон и отсидеться там. Зато мне и не понравилась последнее решение Скарлетт «Уеду завтра в Тару», ведь именно от нее все ждали распоряжений и решений относительно прощания с Мелани, а она сбежала... Не думая возвращаться. Хотя это был бы реальный шаг к примирению со старой гвардией, о которой она так скучала...

Эшли Уилкс

Молодой меланхоличный юноша с золотыми волосами в начале книги, не смог найти себе места в новом послевоенном мире. За усадьбу Двенадцать Дубов не боролся. Жил милостью женщины, да так ничего и не изменил. В книге есть слова Ретта о том, что Уилкс — «порода орнаментальная». Да, он был рожден, чтобы править рабами. Когда рабов не стало, не стало и его. Но все же я хочу остановиться на другом его качестве. Мне кажется, он вел себя не достойно с самого начала — ездил к Скарлетт, флиртовал, хотя знал, что родители хотят его свадьбы с Мелани. Любил всю жизнь свою нареченную, «моя единственная сбывшаяся мечта» как он говорит о Мелани, но вожделел зеленоглазую «тропическую птицу, вся суть которой — огонь». Вся эта история любви между Скарлетт и Эшли могла бы не случится, а значит и сама жизнь шла бы по-другому, если бы он сразу признался, что не любит ее (на пикнике в Двенадцати Дубах), или не поддерживал этот огонь (во фруктовом саду Тары). Он знал, он все отлично знал, зачем ей понадобилось новое платье из портьеры, но не остановил, не предостерег. И потом — вся эта возня с отъездом в Нью-Йорк для работы в банке. Уходя уходи. А раз не поехал, значит не было никакой работы. Цену себе набивал. Честью прикрывался. Предпочел выставить впереди себя щит из женской юбки и жить на ее мозолях.

Вот через две эти пары и показано противостояние старого рабовладельческого Юга и новой предприимчивой Америки. И не было у старого уклада возможности выжить. В новых условиях он был не жизнеспособен. Многие приличные дамы занялись бизнесом и смогли наладить свою жизнь, просто делали э о не с таким удовольствием, как Скарлетт. И именно этого удовольствия они ей не простили. Все так или иначе разбогател на янки, а ее сделали козлом отпущения. Жаль, что ни миссис Мериуэзер, ни миссис Элсинг не захотели принять свою блудную дочь после примирения с ее мужем — спекулянтом и подлипалой, но истинным южанином и демократом. Они были не лучше Скарлетт, а она не хуже них. Она так же несла тяготы и лишения войны. И она была им во много раз ближе Мелани. Но выбор был сделан.

В завершении скажу, что хоть финал книги и стал для меня оглушительным ударом, но для меня это — хеппи энд. Скарлетт войну пережила и реконструкцию. А уж разжечь огонь любви мужа... с этим она легко справится! Тут за нее нечего переживать! И значительно быстрее, чем он сам успеет что-то понять! Да, она такая! Последовательная в своих желаниях,не любящая долго ждать и всегда добивающаяся своего. Кто бы что о ней не думал!

Плохие новости. Если вы думаете, что вы утонченная интеллектуалка-англоманка и это – ваша отличительная особенность, то это не так. Англия – колонильная империя и вся ее культура направлена на глобализм. Быть везде узнанной и принятой, жить одними ценностями с миллионами за тысячи километров друг от друга. Другое дело – культура Американская. Им вообще безразлично – узнают ли, примут ли то, о чем пишут для американцев, где-то еще. Главное, чтоб своим понравилось. Вот это индивидуализм!

Но, конечно, главным в книге Галины Юзефович «О чем говорят бестселлеры» является не подробное описание литературных (и культурных) особенностей разных стран. Главное – это возможность научиться искусству чтения у вдумчивого читателя.

Из книги мы узнаем, что такое литературная критика и для чего она нужна. Как разобраться в тысячах литературных списков и не пожалеть о своем выборе. Чем для нас важны «Гарри Поттер», «Маленькая жизнь» или, например, «Щегол». Нужны ли эмоциональные манипуляции над читателем или лучше обойтись без них? Почему выбор Нобелевского комитета, жюри Пулитцеровской премии или Большого Букера не всегда нравится народным массам и почему массы все же не правы. Что случилось с толстыми книгами, как читают современные дети и что вообще происходит в современной литературе.

Сама Галина признается, что эта книга в основной своей массе создана из статей и лекций, которые она уже где-то когда-то издавала, читала, не скрывала их от читательской аудитории. Я не посещаю ее лекций, не слушаю записей, даже Медузу читаю очень редко… да, для меня в этой книге новым было почти все! Ну, кроме того, что сюжет сам по себе всегда обычно повторяет определенный и очень хорошо всем знакомый сюжет из прошлого.

По теме книги – о чем же бестселлеры все же говорят – сказано много. Они могут говорить о злободневном, могут проговаривать больной вопрос из прошлого, могут быть тем, чем на самом деле не являются. При чем бестселлерами, как говорится, не рождаются. Одного таланта литератора в этом деле мало. А что для этого нужно – тут идеальной формулы нет. Кого-то раскрутило издательство, с кого-то стряхнули пыль критики, кто-то, да, – и умный и красивый, тому повезло.

А еще мне очень понравились пространные рассуждения именно о важном для самой Галины. Например, о толстых книгах и путешествиях. Мол, раньше книга была меткой – смотри, что я читаю, и узнаешь, кто я. Теперь границы стерлись и престиж чтения упал. Важнее иметь в кармане яблочные технологии, чем книгу подмышкой…

Кстати о подмышках! Всю книгу ждала упоминания о Мэрилин Монро и ее свойстве носить книгу лицом к миру. Считали, что таким образом не очень хорошо образованная Норма Джин зарабатывала себе очки в глазах общества. Этого примера не было. Зато был о подростках и чемоданах книг. Да, и я такой этап проходила. И не спорю, что по тем же причинам, что и озвучивает сама Галина Леонидовна.

Из этой книги я узнала, что и я тоже критик, работающий в области критики самопрезентации. Как-то поверхностно, с одной стороны. С другой, со мной в компании оказался Петр Вайль, а это, согласитесь, тяжелая артиллерия.

Любителям почитать о литературоведческих вопросах – очень советую. И сама к другим книгам Галины я присмотрюсь в ближайшем будущем. Сейчас же, вдохновившись и собрав подборку из рекомендованных здесь произведений, буду штурмовать книги критиков из группы «критика размышлений». Мне точно есть чему у них поучиться!

Любая книга из детства, прочитанная мною взрослой, несёт на себе печать грусти и меланхолии. То ли я тоскую о времени, когда деревья были большими, то ли начинаю лучше понимать взрослую жизнь писателей.

Вот и приключения Чебурашки, Крокодила Гены, старухи Шапокляк, девочки Гали — оказались не историями для развлечения, как мне казалось в детстве при просмотре мультфильма. Здесь жестокий мир и каждый в нем одинок. И встретить друга — большое счастье! Вопросы, затронутые книгой широки. Это жизнь мигрантов, ежедневная и беспросветная рутина, бытовое хамство и профессиональное, достойность и достоинство.

Сюжет знаком всем. Сама же я «узнала» книгу, читая сцену в ТЮЗе, когда Гена за Галю на сцену вышел. Смеху-то было! А потом внезапно вспомнились Снегурочки Алексея Сальникова, и аж защемило от чувства преемственности (не столько сюжетного, сколько эмоционального). И все же, читала я «Чебурашку«! Не зря мое детство прошло!

Строительство «Дома дружбы» меня почему-то расстроило. Дело благое. А что ж так на Вавилонскую башню похоже? И эти вездесущие и всегда правильные милиционеры, и пионеры эти... Такое впечатление, что все персонажи работают на давнюю мамину фразу: «Вон, тот-то! Не чета тебе!» И маршировать-то ты не умеешь, и послужной список странный.

Наверное, это и есть классика. То, на что нужно ровняться. Иногда перечитывать, чтоб понимать свое состояние. Возможно в почтенном возрасте бабушки Шапокляк я еще какие-то смыслы увижу, а над сегодеяшними посмеюсь. Главное — не забыть, как однажды забыла, что книгу эту я уже читала. И она мне понравилась!

Размышления для подготовленных читателей.

Содержит спойлеры. Очень много сройлеров!

Я предупредила!!!

Позвольте не думать.

Позвольте отпустить мысли.

Во мне что-то умерло,

Зато сердце громадой выросло. /АлоэВера/

Я всегда вижу в историях Нила Геймана чуть больше смыслов, чем лежит на поверхности. Возможно, я преувеличиваю глубину его книг, но что поделать — таков удел фаната. Вот и сейчас здесь для меня нашлось чуть больше, чем просто история о детстве одного мальчика.

Серьезный взрослый человек удрал с похорон и приехал к тому месту, где когда-то жил, а потом решил поискать старых знакомых среди соседей и, незаметно для себя, вспомнил ту часть своего детства, которая всегда с тобой, но её не принято держать перед глазами, и ты уже сам не понимаешь, что из этого реальные воспоминания, а что — фантазия или страшный сон. Постепенно, минута за минутой он вспомнил, как познакомился с одной из девочек с другого конца поселка, в каком путешествии побывал вместе с ней, что принес оттуда и как потом боролся с этим.

За что люблю Геймана, так это за атмосферу. Медленно, слово за слово, будто под равномерное раскачивание маятника, погружаешься в историю, и это уже ты сам — взрослый, почти 50-летний мужчина, сидящий на скамейке возле пруда бывших соседей и вспоминающий себя 7-летнего.

Не называется имен, да они и не нужны. Есть я, моя сестра, мама и папа, ну а соседей, так уж и быть, назовем, все равно их имена — это почти что деталь костюма, то есть вещь важная, но не первостепенная. Меня зовут Красавчик Джордж, но, возможно, это папа придумал такое смешное прозвище по любимой песне. Я — это я, тот, кто читает сейчас мои воспоминания. Есть еще одно имя — черного котенка с белым ухом и глазами цвета океана — то сине-зелеными, то лазурными, то цвета цунами. Есть интернациональный момент, чтобы приблизить сказку к жизни любого читателя — феин круг, ведьмин круг (где грибы растут), за черту которого не проникнет нечисть. Как в любой сказке здесь есть силы добра и силы зла. Добро мудрее, древнее и сильнее (и слава Богу, иначе чьи бы воспоминания мы читали?), но зло с огоньком. Самое странное, что зло не выступает напрямую, оно как бы хочет как лучше в том месте, где ему понравилось, только получается, как у Черномырдина, «как всегда». Подсознательные желания постепенно облекаются в удовлетворение, только в некоторых местах даже страшно.

Первый страшный звоночек звенит серебряным шиллингом. Неужели семилетка так остро может понимать нехватку денег, что некая сила старается, хоть и странным образом, удовлетворить эту потребность? Монета во рту... Спящего... Ничего не напоминает? Монеты на глазах, во рту, в карманах — для расплаты с проводниками души на том свете. Мальчишка должен был умереть, но выжил? Мальчик осознавпл бедность хуже смерти?

Второй звоночек звенит уже после странного путешествия вместе с появлением новой экономки-няни Урсулы Монктон. Сцена с холодной ванной и слова чудовища, что «Я никогда никого не заставляла ничего делать». То есть это подсознательное желание родителя — избавиться от своего же потомства, претендующего на блага и самку? Он что, кот, который готов задушить котенка ради повторного спаривания? Самое ужасное, что сводки криминальной хроники зачастую подтверждают это опасение. Как любой взрослый в душе ребенок, так он еще и до сих пор дикий зверь, немного эволюционировавший, но все же во власти инстинктов. Или ребенок просто так сильно не любил новую нягю, что готов был придуть страшную сказку в свое оправдание?

Третье, уже как гвозди в крышку гроба, это родительская измена. С отцом все ясно — опылить новую бабочку, залетевшую на полянку... Многого от мужчины не ждешь, но странно, что сам мужчина это подтверждает. Измена матери не такая явная, она не рушит семью и детский мир, но тоже весомая. Мать рвется на работу (достойное дело) и ввязывается в общественную нагрузку лишь бы поменьше быть дома (сборы денег для якобы вакцинации, но насамом деле для контрацептивов помните?). У Маргарет Этвуд я недавно прочитала: «Не спрашивайте женщину, что для нее важнее — работа или семья. Выбор работы противоречит самой природе». То есть мать отказывпется от своих детенышей и отдает их на съедение серому волку? Выходит, что подсознательно так. Или интрижка отца с няней так сильно повлияла на малыша?

Дети в книге обречены, но им все же удается выжить. И я понимаю, почему стены родного дома не манят, а вот к соседям хочется возвращаться снова и снова, пусть даже на бессознательном уровне.

Трое женщин Хэмпсток своеобразное воплощение Отца, Сына и Святого духа, только в мире, где «мужчины нужны лишь для рождения мужчин». Мифология этого дома прекрасна, но так ли мифологична? Их дом стал для нашего героя отчим, точнее, материнским. Встреча с чудищем — репетиция взрослой жизни с ее страхами и ошибками. Океан в конце дороги — околоплодные воды. Никогда не замечали, что новорожденные похожи на маленьких просветленных Будд, а потом теряют это очарование, потому что забывают свои тайные знания, растворяются в мирской суете. Описание «купания» в океане можно прочитать в энциклопедиях о беременности, когда «я знал все на свете и не испытывал голода». И момент рождения, то есть выхода из океана — только по попе никто не хлопнул, чтобы паренек закричал, хотя, может и хлопнули, просто в памяти этого не осталось. Второе рождение на ферме Лэтти Хемпсток — вот момент, когда «голос автора» получил вторую жизнь, толчок к искуссту, повод вообще вырасти, выжить.

Слишком много смыслов для одной страшной сказки. Читается она очень быстро, а поводов для обдумывания очень много. Но, возможно, я сейчас просто нахожусь в той точке, откуда видны эти смыслы. Возможно, вы по-своему рассмотрите этот океан в конце дороги.

Мое первое знакомство с Галиной Щербаковой было в «Чистый четверг». Не знаю, как эта книга оказалась скачанной и сохраненной на моей читалке, но была Пасхальная пора, хотелось чего-то светлого и радостного, а тут и название подходящее нашлось. Прочитала. Большей тоски и меланхолии я испытывала редко, да еще и все эти подробности советского быта!.. После этой книги я решила, что Щербакова не мой автор. А потом, разговаривая с подругой выяснила, что просто не с того начала. «Вам и не снилось» — экранизированная вещь, которая точно заслуживает внимания.

С одной стороны повесть написана как хроника событий — одно следует за другим, где-то время идет чуть быстрее, где-то медленнее, чтобы мы могли лучше рассмотреть ключевые моменты. Это роднит ее с «Чистым четвергом». Наверное, в этом подчерк Щербаковой. В беге времни и деталях, которые говорят о героях больше, чем простое описание их внешности и привычек. Обычная Юля — не акселератка, не красавица, не худышка, обычная девочка. Сдержанные Ромкины рассуждения тоже почему-то подводят к тому, что парень он опрятный и симпатичный. Алена — Мордюкова в юности. Сашка — без рубля в кармане отказывающийся быть интеллигентом.

Очень шекспировская повесть, я бы сказала. Своеобразная адаптация «Ромео и Джульетта» к реалиям советского периода. Аллюзий на это очень много: помимо основного сюжетного хода — любовь юных парня и девушки, семьи которых друг друга недолюбливают, имена героев — Ромка и Джулька-Юлька, ссылки на спектакль «Вестсайдская история», которая тоже является переработкой «Ромео и Джульетты». Учительница Татьяна тут, безусловно, в роли самого Шекспира (к ней же приходит тень отца Гамлета, то есть тень матери Татьяны). Даже те, кто не читал «Ромео и Джульетта» все равно обречены на угадывание их в героях Щербаковой.

Странно, как в небольшое произведение столько поместилось. Это и школьные будни, и дом, и работа, неразделенная любовь, принципы коммунизма и капитализма, нравственный выбор. Нет только рассового неравенства! Хотя... Если поискать... (Шучу!) Все герои — настоящие. О каждом даны не только визуальные описания, но и штрихи к прошлой жизни. И как хорошо переданы звуки! Это и «Лю-ю-у-ся!», и тишина в толпе универмага, и «Ромка! Скорее! Мама пришла» в пустом школьном дворе.

Но всё же стиль написания мне показался не просто повествательным. Это что-то вроде записок следователя или материалов участкового, отвечающего на вопрос «Почему мальчики выпадают из окон третьих этажей?» Прямо об этом нигде не говорится, но вот эти «Позже она скажет, что...» после каждого эпизода. Кому скажет? Следователю? Родителям? Товарищескому суду? Это не только касается Татьяны, на глазах у которой разворачивается школьный роман. Это и мама Юли, и Ромы, и даже Юлькина соседка — падшая женщина — все позже кому-то скажут, что...

Это произведение не для подростков, как его не редко позиционируют. Оно — для родителей. Чтобы вспомнили, что сами влюблялись, горячились, впадали в отчаяние и ни в коем случае не высмеивали чувств своих детей. Сама Галина Щербакова характеризует повесть «легкой любовной историей». А мы знаем, что в таких историях обязательно случается счастливый конец. Здесь же конец неоднозначен — что с Ромкой — он жив? мертв? он в обмороке? И что родители — смирятся? Я надеюсь, что все будет хорошо!

А совет матери Татьяны «Живи в жизни» повешу напоминанием перед глазами. Не играй, не сожалей. Живи!

Когда начинаешь читать про Уве, думаешь: «О, да!.. Такие люди мне знакомы!» Ты видишь его в своем склочном соседе, в дальнем или близком родственнике, иногда — в себе. И, хоть кажется, что ничем он тебя не удивит, все равно читаешь, и читаешь, и читаешь... И никак не можешь оторваться!

В чем секрет? В приятном языке повествования, за который нужно поблагодарить переводчика Руслана Косынкина. В тактильно-эстетическом контакте (издательство Синдбад потрудилось на славу и над обложкой, и над внутреннем наполением). Но, самое главное, в ярких коротких историях, которые ведут нас вместе с Уве по всей его жизни и раскрывают нам некоторые тайны этого бирюка.

Все, за что берется Уве, ладится!

Уве — всегда хочет делать всё, как правильно, но сам всегда поступает, как лучше! И этому его умению можно и нужно поучиться! Лишний раз прислушаться к голосу мамы или жены в голове, перед тем как рубить с плеча. И не оправдываться тем, что «такой уж я человек», когда слова и дела расходятся в разные стороны.

А я теперь именно эту легкую и ироничную историю буду рекомендовать, как средство от хандры и поддержания боевого духа.

Жаль только, что не все соседи, родственники и мы сами похожи на Уве до конца!

После «Детства Никиты» Алексея Толстого осталось теплое послевкусие неторопливой деревенской жизни, светлой радости детства, первой любви, пушистой ёлки, пестрой ярмарки.

Книга включает в себя год жизни маленького мальчика — от зимы до осени. Мы катаемся с горки. Встречаем гостей. Водим хоровод вокруг ёлки. Приручаем скворца. Учимся верховой езде и плаваем на лодке и без. Везет на ярмарку яблоки. А еще и учиться успеваем!

Наверное, ёлка в преддверии Нового года должна была произвести на меня большее впечатление, но мне понравилось описание ранней весны, грачей, ручьёв, капели! Наверное, я уже жду весну!

Я рада, что прочитала эту книгу сейчас. В детстве я ее пропустила, а во взрослой жизни она, как глоток свежей воды. Напоминает, что действительно важно в жизни. И что человек с любыми пороками достроена любви и уважения. Яркий, поэтичный язык полностью погрузил в атмосферу повествования. И снова захотелось быть маленькой... И хоть бы у моего ребенка было такое же светлое детство!

Пять звёзд — это не потому, что меня ностальгия замучила по времени, когда банты были большими и коленки ободранными, а потому что реально — большая книга с важными вопросами. 20 лет ей уже, а она все ещё в тренде.

Что помнила: что у дайверов настали черные деньки и нужно было опять пройти «Лабиринт смерти», чтобы настало им счастье. В общем, мозг подростка фокусировался на одних местах, а мозг подрощенного подростка увидел чуть другое. Сейчас мне показалось, что книга эта о проблеме бога-демиурга и возможно ли человекам занять эту позицию.

Создание своих душевных слепков в виртуальном мире — идея блестящая, но финальный разговор Леонида с Темным Дайвером показывает, что нет. Полностью все качества мы не передалим, а даже с минимальными отличиями — это уже не мы.

Задумалась, хотела бы я себе такого двойника или своим родственникам, пусть даже преждевревременно ушедших — нет. З-зависть и П-психоз. Вот это бы мне досталось, будь у меня такая возможность, а не радость общения и фонтан счастья.

Оценила пасхалочки, заботливо разложенные Лукьяненко по тексту. И «скрытую» рекламу. «Московская кофейня на паях»... Интересно, это автор сам догадался сделать книксен любимому производителю, или кто-то из редакторов посоветовал? И хорошо, что эта компания до сих пор существует, и долгих лет ей! А то и не объяснишь ребенку — к чему эти ноги выросли.

Коммуна пиратствующего бизнесмена меня как-то в прошлый раз не озадачила... Был у меня один одноклассник, у которого так же жили его друзья, который так же был хорошо образован (помимо школы), красив как принц, и имел довольно состоятельных родителей... В общем, очень похож на Чингиза. И вся эта компашка была для меня довольно органичной. А теперь мне не понятен этот момент. О подростке Пате он говорит «пусть родители воспитывают». А кто он ему тогда? И где родители? И могли бы хотя бы Нике-Вике эту историю поведать, а через нее нам. Она ж психолог. Интеллигент Падла, хакер, байкер (в старой нутриевой шапке), мне кажется рыжий и мохнатый (или это уже моя фантазия), в безразмерных сатиновых трусах — нелепица какая-то. С одной стороны он, что Мать! Печется о тонкой душевной организации ребенка, с другой — фига ли он «до весны» у Чена поживет? Не понятно, что их собрало вместе и как их это удерживает... Хотя это хороший пример того, что дружба это не про карман и возраст, это состояние души.

В начале двухтысячных мне казалось, что вот, еще чуть-чуть, еще немного, и Глубина появится! И хоть бы именно в таком виде! Ведь как же круто не просто по чатикам тусить (привет чату оф сайта ДДТ и Павла Кашина выдержки 2002-2004), а вот прямо в виртуальном пространстве и жить! Но прошло 20 лет, а ее все нет... и как бы мне не нравился этот цикл, пусть он будет как можно дольше на бумаге. Мы значительно быстрее соединим его с реальным миром, наводним его жестокостью и одиночеством.

Тем, кто не читал — читайте обязательно! Лично я ещё собираюсь несколько раз перечитать... Не от тоски по детству, хотя кого я обманываю, и поэтому тоже.

Р. S. Еще советую попробовать в жизни как можно больше всякого разнообразного. Зачем — ответ найдется в этой книге.

Вышедшая на пенсию акушерка написала мемуары о том, как началась ее карьера. А начиналась она не совсем так, как мы привыкли, ведь учиться ей пришлось не в училище, а в монастыре. Монахини принадлежали ордену, который помогал не только бедным. Этот орден во главу угла ставил заботу о женском здоровье (в том числе родовспоможение, но не только). Обучение проводилось и в лекционных аудиториях, и в «полевых» условиях. Собственно, книга — это сборник небольших рассказов, выстроенных в хронологическом порядке, но абсолютно законченных сами по себе. Здесь мы узнаем и как вообще автору пришла в голову мысль стать акушеркой, и как она попала в монастырь, какими были ее первые самостоятельные роды (в смысле не ее, а женщины, которой она помогала).

Я хотела получить историю акушерства, я ее получила! А еще я получила описание послевоенного Лондона. Война уравняла и нас, и их, поэтому картины разрушений были довольно узнаваемы. Добавьте сюда Диккенсовский смог и работные дома, описание быта простых жителей Ист-Энда — портового района Лондона, с очень бедным население, где большие семьи ютятся в двухкомнатных квартирках часто с удобствами на улице. И вы получаете не только «производственный роман», но фотографию эпохи.

Кроме описательной и повествовательной частей хочу отметить эволюцию героини. В юности в ней полно было максимализма, высокомерия, враждебности к людям. Только все это от неопытности, потому что чем больше она училась, узнавала людей, тем больше человечности в ней появлялось.

Особенно меня потрясла история о девочке, оказавшейся в публичном доме, три истории смешанного происхождения (эти главы хорошо бы прочитать и мужчинам) и история одинокой старухи. Еще, что особенно приятно, Россия упоминалась в книге как развитое государство с высоким уровнем заботы о женщинах, и глубокой культурой. Дженни Ли ходила слушать хор в русскую церковь, читала русских классиков.

В какие-то моменты я смеялась вместе с героиней, но в какие-то глубоко переживала за ее пациенток. Многие ее теоретические предположения сейчас научно доказаны. И помните, доктора учились у акушерок, а не наоборот! Так что эта книга — очень ценный документ медицинской истории!

Что для меня «Большая литература»? Это множество пластов смысла и символизма. И Набоков в этом плане — мой автор.

Язык Набокова — это одно из основных действующих лиц в романе. Он завораживает, гипнотизирует. Им восхищаешься. Но именно он служит не притягивающим фактором, а охолаживающим. Из-за его нереальной красоты читать книгу довольно сложно. И ты не бежишь к ней в любую свободную минуту, а скорее прикидываешь — времени сейчас не много, поэтому читать не буду. О, эти легендарные абзацы на две-три страницы! Довольно изнуряющий марафон внимания, если честно. А какое хитрое своей фонетикой имя у главного героя? Лужин. Лужить. Лужа. Ложа. И нетипичное для русской литературы, но интересное название «Защита Лужина». Нет, в основном даже не шахматная. Психологическая.

Считается, что прототипом Лужина стали сразу два великих шахматиста. Один из них дал ему свое детство (Александр Алехин), второй — свой финал (Курт фон Барделебен). Но Набоков подмешал в эти истории мистики, добавил нерва, отодвинул турнирную рутину, и перед нами оказался сверх-человек, интеллект которого сам достоин называться миром, дорого поплатившийся за эту свою «одну, но пламенную страсть» пренебрежением к своим близким, трусостью, одиночеством. На самом деле — больше людей сведено к Лужинскому знаменателю. И дело даже не в гроссмейстерах (читала, что до четырех человек — плюс Акиба Рубинштейн, да и сам Набоков, что уж скрывать), дело вообще в потерянном революцией поколении неприкаянных мальчиков без имени, самоотверженных девочек, инфантильных родителей, брошеной прислуги.

Лужин — человек, живущий в мире шахмат. Остального мира для него не существует, как и не существует, в общем-то, для мира самого Лужина. Он, потеряв в детстве имя, приобрел великую страсть к черно-белому полю. И потерял жизнь, когда имя к нему вернулось. Лужин — это неприкаянный гражданин мира, человек без национальности. Старая родина исчезла, к новому месту не привязался.

В книге описаны три периода жизни шахматиста. Детство до 14 лет, отрочество от 14 и старость, внезапно наступившая в 40.

Нет имен собственных. Лужин, старший Лужин, мама, доктор с драгоценными глазами и бородкой, невеста со временем изменившаяся в Лужину, теща, тесть, девушка-прислуга... Имена названы либо у дальнего круга окружения этого «эпицентра несуразности», либо уж у совсем эпизодических лиц.

Хочу оставить немного впечатлений о героях.

Автор провел героя через все шахматное поле за 40 лет (а не отсылка ли это к Моисею?), чтобы, возведя в ранг дамки, провести обратно к истокам. А, может, это набоковское пророчество — сколько не бегай от монархии, все равно Россия к ней вернется? Да, у меня осталось много тем к размышлению, и я не спешу знакомиться с критикой, чтобы не портить впечатления от книги.

О, Темпл и Арка! Как же быстро закончилась эта книга!

Мрачно, страшно непонятно в начале и страшно, и понятно почему, в середине, ритмично, динамично! Что еще нужно для городского фэнтези? Ах, да! Щепотка туманов, ложка легенд и привязка к конкретным топографическим объектам Лондона. Все! Успех в моей душе роману обеспечен!

«Никогде» мое первое знакомство с Нилом Гейманом-писателем. Я, конечно же, смотрела и «Звездную пыль», и «Коралину», но это сценарии и экранизации... Книги — совсем другое!

Если кратко, то приключения «офисного планктона» Ричарда Мэхью начинаются с того, что он встречает на улице окровавленную девушку. Она оказывается жительницей Нижнего Лондона, да к тому же знатного происхождения. Кто-то заказал убийство всей ее семьи, и именно этого кого-то Ричард поможет ей отыскать.

Мне книга понравилась. Даже нет! Я в восторге! Противопоставить наш мир другому — это одно, а так противопоставить, что в нашем мире жить не захочешь — это совсем другое, при всей грязи, вони и непонятности мира-антагониста. И мне очень приятно было найти несколько мыслей, созвучных моим. Например, что люди не пропадают безвести, а продолжают жить яркую жизнь в мире Задверья (в Нижнем мире, не в аду, просто — вне нашего). Что формула «офис-свадьба-пригород» не эталон. Что нужно доверять своей интуиции, а не слепо идти путем логики.

Красивый готичный мир. Харизматичные герои. Кто не влюбился в Карабаса? От Крупа и Вандермара я бы держалась подальше, хотя и признаю их профессионализм! Герой, правда подкачал, — ныл и канючил всю дорогу, хоть и демонстрировал невиданные навыки для Нижнего мира. И все равно он мил.

Отличное закругление! В прологе Ричард встречает старуху, с которой расплатился за гадание белым зонтом. И заканчивается роман сценой со старухой с грязным белым зонтом, только теперь он встретился со своей Дверью, повидал другой Лондон... И не хочет оставаться в мире, в который так стремился попасть. Сомневаюсь, что это одна и та же старуха (хотя мне бы этого очень хотелось), но мостик от чистого белого зонтика с картой метро к потрепанному белому зонту — символичен. То, что Ричард расстанется с нашим миром, как расстался с подарком друзей, — вот что для меня эта перекличка.

Я знаю, что Нил Гейман сам любит Нижний мир. Но также я знаю, что пока он не написал ни одного продолжения к своим романам. Поэтому мне очень хочется, чтобы произошло чудо, и этот мир был дополнен и расширен. У меня осталось много вопросов — куда делась маленькая сестренка Двери, если она жива, а это мы знаем точно. Какой зверь водился в Нижней Москве, если медведь был под Берлином? Откуда пришел Карабас (если его имя — это псевдоним, это нам тоже известно), и откуда он взял свои знания? Как видел процесс объединения Нижнего мира отец Двери? Что связывало Охотницу и Серпентину, неужели то, о чем я подумала? Карабас — Волан-де-Морт? Или Кощей? Как он смог спрятать свою жизнь в яйцо, яйцо в шкатулку, шкатулку отдать на хранение? В чем уникальность Ричарда, ведь он увидел Дверь о помог ей, но при этом жители Верхнего Лондона не видели жителей Нижнего, если те к ним не обратятся, а ему снятся вещие сны? Сколько лет Двери, если ее дед собирал виноград в Атлантиде?

И хоть почти все действие романа происходит под землей, и персонажи нарушили все библейские заповеди, но мне понравилась эта книга! Очень! Знакомство с Нилом Гейманом получилось приятным! Теперь загадала собрать коллекцию его книг у себя на полках!

А у нас в деревне тоже был мальчик, который много читал, так на него шкаф книжный упал и раздавил... да, нет, конечно, не мальчик, а девочка — я, и не под шкафом, а под впечатлениями от романа Алексея Иванова «Географ глобус пропил».

На обложке книги написано «роман, в котором нет места подвигу»... Всю дорогу чтения хотелось просто кричать рецензенту: «Товарищ, ты книгу читал вообще? Там каждый день подвиг!» Да, не громкий, не яркий, а довольно обыденный... но все же! Выпуститься из ВУЗа, вернуться в родной город и понять, что ты здесь не нужен. Жениться «по залету», жить на диване, терпеть постоянные нападки жены и при этом глубоко ее уважать, ценить и не препятствовать ее счастью. Устроиться работать учителем в школу и каждый день приходить в этот зоопарк (и со стороны учащихся, и со стороны педколлектива). Найти любовь, но не пустить ее в свою жизнь. И все это в 90-е годы в России... я лично вообще считаю, что все, пережившие это время — герои!

Роман разный, роман интересный. Он, как американские горки, дарил минуты безудержного веселья и опускал в такие глубины безнадеги, будто это я лично переживала смерть Брежнева, проводила уроки в девятых классах, ходила в поход. Нашла подтверждение некоторым своим наблюдениям: в коллективе всегда есть ябеда, судят громче всех те, кто с тобой и не знаком, учат не словами, а примером.

О героях много писать не буду. Скажу только, что разочаровал меня походный лидер. Сдрейфил в самый ответственный момент. Не по-мужски это. А Географ... герой, как я уже говорила. Его запас присказок и прибауток сравним разве что с моей бабой Шурой. Ну и с Машей, конечно, неожиданно получилась...

Закрыв последний лист подумала: «Боже, как скучно я живу!» Ни тебе африканских страстей, ни самоотверженной стойкости, ни походов. Да... а так хотелось бы!

Прочитала энциклопедию русской жизни в прозе по версии Льва Толстого — «Анну Каренину». Читала в три раза дольше, чем планировала, но это классика — не праздное чтение, а труд.

Критики оценивают его, как социально-философский роман. Кто-то говорит, что он о любви, кто-то, что о падшей женщине... а вот я увидела, что это книга о противопоставлении двух мужчин, двух противоположностей.

Один — в вечном сомнении и поиске, который с трепетом относился к женскому миру и миру вообще, которому важен и интересен был каждый встреченный человек. Он хотел стать достойным преемником своих дедов и не ударить лицом в грязь перед будущими поколениями. Жизнь рабочего человека его занимала больше, чем своя собственная. Сам он стремился к простоте и рачительности. Определённо, Левин и есть главный герой этого романа. И во многом он есть проекция самого Толстого.

Второй — человек большого света. Носитель всех положительных и, главное, отрицательных свойств общества. Карточный долг товарища для него важнее, чем долг перед прачкой. Завлечение юных девушек не несет цели женитьбы, а тешит самолюбие. Отношения с матерью очень натянуты, но для всех — он примерный и любящий сын. Позерство, бравада и жизнь не по Правде, а по личному Кодексу — в этом весь Вронский.

Анна Каренина, безусловно, фигура ключевая. Женщина, которая в юности вышла замуж за человека в двое старше (точне — на 20 лет), без любви и даже без такого опыта. Родила ребенка и вела респектабельный образ жизни — приемы, балы, присутствия. А хотелось любви, приключений, радости. Помните момент, когда она ехала из Москвы в Петербург, читала английский роман и никак не могла сконцентрироваться?

Ее жизнь — обычна для того времени, да впрочем и теперь. Муж, круг знакомств, общество. Просто она не испугалась противопоставить себя свету. Не скрывать своей любви от косых взглядов, а в открытую идти на конфликт. И Толстой любит, оберегает и оправдывает ее. Но ничего не преукрашивает. Она ровно такая, какой могла бы быть живая женщина, а не мечта романиста, полная, с красивыми руками и покатыми плечами, непослушными темныкм кудрями и умным взглядом, но с тяжёлым и сварливым характером. Она знакома со всеми героями, через них проявляется ее личность, характер и понимание жизни.

И всеже, по-моему, жертва не Анна. Да, ей тяжело, трудно, не просто. Но настоящие жертвы — это два Алексея — Каренин и Вронский. Это Вронского она задушила своей любовью и не нашла другого выхода, как лечь под товарняк на станции Обираловка (думаю, прием говорящих названий). Это Каренину она испортила не только семейную жизнь, но и общественную и профессиональную. Вот кого мне действительно жаль. И еще — Сережу. Но Каренин правильно решил оставить его себе — что его ждало бы с ней? Даже думать об этом страшно! А так он сохранил честь, доброе имя отца, воспитание.

И еще меня очень интересовала судьба маленькой Ани. Печально быть нелюбимым ребенком у матери. И через ее персонажа Толстой опять ведет сравнение, но уже двух семей. Одна, где любят всех детей, кормят грудью, переживают о воспитании и образовании. И второй — где дети воспитываются нянями, их не берут на руки, не знают, сколько зубов. Да, эта тема сейчас очень для меня актуальна, поэтому так ярко запомнилась. И правильно, что Ани не осталась в кровной семье — там она ненужный плод запретной любви. А великодушие отца, чью фамилию она носила, не оставляет сомнений — с ней все будет хорошо.

Каждый герой оставил во мне след. И Щербацкие, и Китти, и Долли (да, она очень мне близка), и Варенька. И Облонский мне кажется значительно более понятным, чем описано отношение к нему общества. Не зря автор именно его словами говорит всю правду о состоянии дел Анны, да и не только о ней. Но особенно мне приятен сам Лев Толстой — его слог, ход мыслей, его современность. Я читала «Войну и мир», теперь и «Анну Каренину», а впереди уже намечены планы на «Воскресение». Читая, я была и Левиным, и его умирающим братом Николаем, и старой графиней Вронской, и даже скаковой лошадью Фру-Фру! Вот так Лев Николаевич подробно и обстоятельно описывает своих персонажей, их мысли и логику действий. И если с эмоциями мужчин я еще понимала Толстого, но вот как он точно передал женские чувства, детей — вот это загадка. И самыми пронзительными для меня сценами стали не признание Анны Каренину, ни ее болезнь или смерть, а ее встреча с сыном в день его рождения и роды Китти. Вот уж где я рыдала. Где я была вне себя от горя и радости, и трепета! Вот где талант!

Считаю, что Анна Каренина — моя современница. Роман — гениален, пронзителен и точен.

100 из 5 и обязателен для прочтения каждому образованному человеку!

Часто встречала эту книгу в разных подборка, вроде «10 книг, с которыми вы забудете поесть», «... поспать», «... Об устройстве общества». И однажды не выдержала, и заказала!

Читать начала в сентябре. У нас светит солнце, тепло, ярко, погода меняется на глазах, а в книге — зима, буран, и 3 часа из жизни огромного количества людей на 600 страницах. За месяц я прочла первую главу, 150 страниц и книгу отложила. Ни ритм, ни погода — ничего не подходило. А в начале декабря у нас самих выпало столько снега, что два дня мы сидели дома — коммунальщики не справлялись с расчисткой улиц и дорог. И вот тут я опять взяла ее в руки!

Я действительно забыла обо всем и погрузилась в атмосферу «Аэропорта», полетов, диспетчерских.

Ооо!!! Во-первых, я очень надеюсь, что сейчас со взлетными полосами во всех аэропортах дела обстоят лучше, чем в конце 60-х годов! Иначе летать просто жутко! Во-вторых, мне интересно, стали ли проще и комфортнее условия работы авиадиспетчеров? Думаю, нет, и в книге есть об этом слова, что если в одном секторе работы становится меньше, то она возрастает в другом или появляется новая. В-третьих, спустя 50 лет книга актуальна, жива и все еще в тренде! И дух захватывает от описаний зала ожидания, демонстрации жителей Медоувуда или кабины пилотов. В-четвертых, линии героев очень яркие и настоящие. И жена Мэла, и он сам, и Таня, и Кейз, и Димирест, и Ада Квонсен, и Гвен. А уж о Патрони и говорить нечего!!! И мне понравился финал рассуждений Вернона, это правильно, это так и в жизни. Жаль, что в экранизации эту линию немного переврали.

Роман обречен стать классикой. Несколько пластов — общество, техника, любовь — умело переплетены друг с другом, являются звеньями одной и той же цепочки событий, которые приводят к трагическим последствиям, но замечательному финалу!

Закрыв последнюю страницу понимаю, что сравнение с «Джейн Эйр» «Ребекки» немного обидно. Начиная читать книгу с аннотации, оказываешься дезориентирован. Ждешь чего-то сладенького о Золушке, о прекрасном и благородном принце, о доме с тайными комнатами. А получаешь историю Синей бороды. И вроде бы все условия соблюдены, а сумма слагаемых совсем разная.

Предубеждение. Вот что владело мною в начале чтения. Написано же в аннотации, что это хоть и самая знаменитая книга Дафны дю Морье, но она написана подражанием… И меня раздражала девушка, от лица которой ведется повествование, и я ждала той самой развилки, где она встретит своего мистера Рочестера, и торопила момент когда же, ну когда она найдет ту самую комнату, где он прячет свою сошедшую с ума жену.

Тут, конечно же, не то. Жена – умерла так умерла. И вся ее власть после смерти основана лишь на преданности единственного слуги. Новая жена – запуганная овца, при чем запугала себя она сама. Максим – рыцарь на белом авто – честен сам с собой, но особенной симпатии не вызывает.

Вообще, странное дело, ни один главный герой не вызывает симпатии. Наверное, это сознательный прием, модернистский, призванный показать отличие общества девятнадцатого века от века двадцатого.

Собственно, мои впечатления от книги такие, что как она сном началась, так она «прошла» в рамках нереальности сомнамбулизма. Поверила ли я этой истории? О, да! Возьмусь ли я судить Макса? Пожалуй, нет. Закон его оправдал, а ответ перед своей совестью ему держать всю жизнь.

И хоть условно я разделяю книгу на две части – до рокового признания и после, теперь я понимаю, что это не просто условные части повествования. Это совершенные зеркальные копии одна другой, только по одну сторону зеркала – реальный мир, а по другую – наши о нем представления.

Я даже не исключаю момент того, что невроз новой миссис де Винтер в какой-то момент дошел до того, что большую часть истории «после бала» она придумала сама, и сама же была виновницей пожара в Мандерли. Ну, согласитесь, тяжело увидеть алтарь, посвященный умершей жене твоего мужа, да еще и в лучших апартаментах лучшей части дома. Меха, драгоценности, то да се… Я бы не потерпела этого унижения. И, как бы не тривиально было мое ей предложение, беременность стала бы выходом. Страх перед миссис Дэнверс отступил, власть инстинктов и благодарность за наследника развязала бы руки и подняла статус новой хозяйки. Уже бы через неделю после счастливой новости комната Ребекки была бы стерильна, как больничная палата. Украшения – в ломбард, одежду и меха – в костер, безделушки – горничным. И пусть бы только мявкнула, отправилась бы соусы подбирать где-нибудь в дешевом отеле.

Аргентина манит негра. А меня манит Екатеринбург. В основном потому, что там живет та четверть моей родни, на которую я безумно похожа, но которую ни разу не видела. Еще потому что это родина «Чайфа», «Агаты Кристи», Чичериной. Но не только.

Действие романа «Петровы в гриппе и вокруг него» происходит именно в Екб. Все начинается с того, что глава семейства Петровых заболевает гриппом. Потом подключается его жена и ребенок. Обыкновенная история. Но не так просто!

Первая глава — это трэш, я читала, стены в комнате дрожали. Смеялась, потому что узнавала. У кого есть знакомые, умеющие пойти вынести мусор и вернуться поздно, пьяным и не одним, тем тоже будет весело. И вся первая половина книги — череда случайных событий, каких-то историй, людей. У героев грипп, поэтому что-то кажется температурным бредом, что-то галлюцинацией, потом им начинаншь верить и немного ужасаться, а потом принимаешь их правду, и не вешаешь никаких ярлыков. Интересно, оторваться не можешь, но не понятно. Тебя накрывает волна, и чем внимательнее ты читаешь, тем сильнее она бьет, во второй части, когда все случайности становится неслучайными.

Как пишет Алексей Сальников, каждый писатель старается расширить список смертных грехов. Но не он. Он работает с тем, что есть. А еще туго связывает сегодняшнюю Россию с древней Грецией, размышляет о политике, профессионализме, родительстве. Сальников использует красивый язык, чем-то похожий на набоковский (но как аме же зовут того Петрова-Лужина мы так и не узнем), мастерски работает с крупными планами и детализацией частностей. Мне всегда нравится цикличность в книгах, и здесь ее не могу не отметить: сын повторяет отца, события повторяются с промежутком в 20 лет. Экскурсии по Ё-бургу заслуживают отдельных слов! Теперь и я знаю, где стоит объехать большую яму, а где можно перекусить, и куда идет 7 троллейбус.

Книга многогранна, наспойлерить здесь сложно. Каждый читатель сделает свои акценты. Мне лично очень понравились состояния стыда, удивления и родительской усталости. Все мы люди, все у нас очень похоже, но таких слов о своих эмоциях я еще не читала. Очень метко!

Прочитайте! Сейчас самый сезон для этой книги! Да и финалист «Большой книги» достоен внимания. И хоть роман еще не вышел в продажу, но я уже заказала себе три экземпляра, и наметила тех жертв, кому их подарю!

Приступая к чтению «Билли Миллигана» я знала, что это история о множественных личностях — психическом расстройстве, которое очень редко встречается и не очень хорошо исследовано. Но я не думала, что это — биографическая реалия. Non-fiction novel в чистом виде.

Даже вступительная записка меня не убедила. Мало ли, что написано! Я как раз очень люблю вставки, которые свидетельствуют о действительности описываемых событий, которые на самом деле — авторская фантазия.

Почитала. Поудивлялась. Особенно меня заинтересовала затейливость Киза в описаниях личностей. Тут тебе и интеллектуалы, и люди искусства, и мужчины, и женщины, и дети, и даже лесбиянку в мужской голове учел!

Начала читать. И на столько события были фантастичны, что одна мысль... только одна сысль была в голове: «Это ж вот с кого Волан-де-Морт списан! Вот кто истинный повелитель крестражей!» А потом я погуглила и боже мой!

Билли — реально существующий человек, страдающим множественным расщеплением личностей. 10 из них могли занимать сознание, 14 были объявлены «нежелательными». Почти все его личности так или иначе были творчески одарены — кто-то писал картины, кто-то стихи, кто-то проявлял чудеса самообучения, а кто-то был подобен Гарри Гудини в мастерстве управления собственным телом.

Роман «Таинственная история Билли Миллигана» охватывает период от предъявиления Билли обвинения в изнасиловании и множестве эпизодов краж; показан судебный процесс, в результате которого Билли стал первым человеком, оправданным в совершении преступлений благодаря установленному диагнозу «множественные личности»; приведен период нахождения в лечебных учреждениях. Я очень советую всем прочитать эту книгу и вот почему:

Дэниел Киз объясняет появление первых личностей насилием отчима, которое пришлось на 8 лет Билли. Но забывает о самых первых личностях девочке Кристен (играла с младшей сестрой и стояла в углу) и Мальчик без имени, котопый играл с самим Билли. Вот оно — начало болезни. Я прочитала и пересмотрела достаточно много материалов както романе, так и о диагнозе, и везде присутствуют слова «предрасположенность личности» и «сильные травмирующие ситуации». Мама с папой Билли не были образцами пуританства и благочестия. Им достался ребенок с определенным набором качеств и предрасположенностей, и они не сохранили его, а сделали все, чтобы личности стали расщепляться. И даже не могу сказать, чтобы делали они это не осознанно.

Следующее, безусловно, что повлияло на расщепление, это поведение отчима. И самое ужасное, что мама Билли это видела и догадывалась, но не сделала ничего, чтобы избавить своего ребенка от страданий. Денни, милый подросток, который не рисовал пейзажей, потому что отчим заставил его выкопать могилу и похоронил его там заживо. Я понимаю, что сейчас есть такие псих-практики, которые соверуют этот ритуал для испытания себя и выхода на другую сторону жизни. Но не 14-летним детям. Не после изнасилований и унижений. И то, что отчима посадили, а мать нет — не укладывается в мои представления об американском правосудии. Она была сообщницей — утаивала информацию о преступной деятельности мужа. Для ювенальной полиции она была уже не «клиент», но ответить перед судом за свое преступное бездействие должна была.

И на последок, не могу не отметить действие третьей силы — СМИ. Вот уж кто трактует события и формирует общественное мнение так, как угодно... даже не им самим, а их «спонсорам». Когда терапия начала давать плоды, личности стали объединяться в Учителя, заполнять пробелы в памяти, связывать нити произошедших событий, СМИ по заказу политичнского деятеля объявили травлю Билли и, таким образом, свели на нет все усилия по воссоединению. Печально. Продажно. Реально.

Это — основное.

Получилось очень по Фрейду (во всем виновата мать), но что поделать.

Самое печальное, что не вошло в книгу — жизнь Билли после 1988 года, когда номинальное лечение было завершено. Стены его квартиры были разрисованы удивительными фресками, другие — исписаны сложнейшими формулами, было множество портретов. Личности не соединились, судя по всему. Но мне этого не жаль. Возможно, слившись, получился бы Билли — обычный и заурядный. Ленивый, агрессивный, вечно жалующийся на недостаточность пособия или маленькую зарплату. Потому что ребенка с большими задатками к творческомцу выражению и постижению научных истин родители упустили. Душу своего неглупого и одаренного ребенка разбили в клочья выяснением отношений, попытками самойбийств, ложью. Не надо так.

Это — один из романов, о прочтении которого лгут чаще всего. Нет человека, кто не знал бы имени Джейн Эйр. Но кто же она такая? О чем эта книга?

Впервые ее напечатали под названием «Джейн Эйр. Не автобиография». Но Шарлотта Бронте схитрила. Ведь события детства героини повторяют ее раннее сиротство, обучение в школе, где больше заботились о духе, чем бренном теле (от чего половина воспитанниц умерла, здоровье же остальных было подорвано на всю жизнь), свое учительство.

Вторая часть романа, посвященная любви, тоже взята из жизни. Подобно Флоберу в «Госпоже Бовари», Шарлотта Бронте описывает события, случившиеся со знакомой гувернанткой — обучение — влюбленность — замужество — открытие страшной правды. Понимаю, почему она не смогла остаться в стороне от этой истории. Положение женщины в викторианской Англии было таково, что без мужчины она не могла распоряжаться даже собственным капиталом. А если мужчина её заманил и обманул? Он поставил её честь и достоинство, ее родственников под всеобщее осуждение общества. Мужчину при этом никто почему-то не обвинял. А женщине, после такого позора, была одна дорога — монастырь.

Третья часть — чистейшей воды хеппи-энд, торжество самоотречения над расчетливостью и семейная идиллия. Наверное, без такого финала не было бы кассы... Такие финалы нужны девушкам и женщинам, чтобы поверить в свою собственную сказку, а мужчинам подсказать, чего же хочет женщина.

Все в романе типично для сказки о Золушке. Сирота всю жизнь попадает в неприятные ситуации, но каждую может обернуть себе во благо или извлечь из нее урок. Ее любовь — богатый Принц. После взлетов и падений любовь этой пары только крепнет, а заканчивается все свадьбой и рождением ребенка. Не типично то, что сирота наша — не красотка, а скорее наоборот, дурнушка. Но все её все равно любят за золотой характер, внутренний стержень, готовность помогать. Джентльмен тоже не так кристаллен, как принято. Он старый, жестокий, нервный, а манеры его могут сравниться с манерами медведя.

Постепенно за три не равные части повествования (Детство — Грейтсхэдхолл и Ловуд), гувернанство (Торнфилд) и «приключения» на болотах и вересковых полях) из приживалки-сироты Джейн вырастает во взрослую, рассчитывающую только на себя, свой ум и навыки женщину. Для которой существует единственный выбор — разум или чувства, все остальное для нее вторично. Из человека, который в доме тетки был ниже прислуги, выросла женщина, способная работать и зарабатывать. Это ли не феминизм?

Романтика труда, истинное равенство женщины и мужчины как духовно, нравственно, образованно, так и физически. Сейчас это называется «эмансипацией», но в романе оно не пошло, не грубо, и не отменяет истинно женского начала и предназначения женщины. Растиражированные нашим веком ценности, в этом романе только получили свое оформление. Они не китчливы. Они достойно вплетены в неторопливое повествование, описание полей и лесов, закатов и восходов.

К сожалению, мы ничего не придумали своего. Вся наша масс-культура только ссылка на идеи великих.

Зато я разгадала секрет классической литературы! У ее авторов не было Интернета с его социальными сетями и видимостью всего мира в ладони. У них было время — прожить, прочувствовать, продумать.

А кто же такая Джейн Эйр? Это каждая из нас!

«Манюня» — это книга о счастливом советском детстве… от которой взрослых может «хватить родимчик» в том числе и от смеха. И виной тому будет не кто иной, как Наринэ, которая Абгарян. Юрьевна.

Все три книги цикла «Манюня» рассказывают о двух подружках – Маньке и Нарке, их семьях, друзьях, врагах, влюбленностях и прочих треволнениях. Встречаемся мы с девчонками, когда им по 10 лет и они в прямом смысле провалились на выступлении хора музыкальной школы. По сути, о музыкалке, летних каникулах или значительных выходных и девочковых приключениях в эти дни история и рассказывает. Учатся Нарка с Манюней в разных школах, поэтому будни идут своим чередом. И, надо отметить, разные школы – это спасение для их города, иначе мало ли до каких разрушительных высот добрался бы гений их изобретательности.

Сама Наринэ называет эту дружбу «истеричной». О, да! Самое удивительное для меня не только отношения между девочками. Отношения между их семьями – вот что меня нет-нет, да поражало. Папы стали закадычными братьями, мама с Ба – не подружки, но дочки-матери. Ба распространила свою бабушкость на всех пятерых детей – одну свою и четырех Абгарянских… Идиллия. Но в моей жизни так не случалось, поэтому для меня это все-таки из разряда фантастики. Рада, что в этих семьях получилось так. Все чтение завидовала и училась.

Чем особенно откликается книга, это тем, что в ней затронуты почти все основные события уже не детства, но еще не подросткового периода. Отрочество – самое верное название. Дружба, первая любовь «не по возрасту», походы к врачам и в гости к соседям, поездки на море и шашлыки, пионерлагерь, запретные игры и вопросы взросления, приезды дальних родственников и отношения с ближними, принцессность и деликатесные удовольствия.

Понравилось, что это не просто писанина «почитайте-ка байки из моего детства, посмейтесь», хотя первая книга построена именно по этому принципу. В трех книгах герои поворачиваются разными сторонами своих характеров. Например, о национальности Ба напрямую говорится только во второй книге, а вообще за все время истории она из гром-Ба превращается в женщину, которая может всплакнуть, помириться с кровным врагом и похихикать над внучкиными проказами. Девочки растут и расцветают. Папы показаны и как семьянины, и как профессионалы, и как вообще хорошие парни.

Единственное, чего мне не хватило — это послесловия. О себе, Манюне и Каринке Наринэ написала совсем немного. Но что там с дядей Мишей и его любовными похождениями? Примирилась ли Ба с какой-то из его женщин? Что случилось в Рудиком? Они с Каринкой поженились? О своей семье она немного рассказывает еще в «Зулали», ну и в «Понаехавшей», наверное... Опять же — изобрел ли дядя Миша что-то, достойное всесоюзного внимания?

С одной стороны для меня эта книга стала плечом к плечу с Санаевским «Похороните меня за плинтусом», при всем оптимизме и ностальгических манипуляциях. И следом за «Манюней» в этом списке шагает Маша Трауб с ее «Нашей девочкой». А сколько их, еще мне не известных? Довольно коммерческая получилась жилка. «Плинтус» экранизировали, «Манюню» адаптировали для десятилеток. Трауб просто подзаработала на публикаии. С другой стороны, образ Ба оперирует не только к бабушке-самодуре из «Плинтуса», но и к обаятельным еврейским женщинам, которым палец в рот не клади, откусят. И тут уже приходят на ум Розочки и Сарочки из бородатых одесских анекдотов. И это вызывает симпатию и даже сочувствие.

Прочитав «Манюню», решила дать шанс недочитанной мной «Понаехавшей». Да, это не «Зулали», не «С неба упали три яблока» и не «Люди, которые всегда со мной». Но это жизнь человеческая. Теперь я готова принять «Понаехавшую» уже не просто как литературную историю, а как биографический факт интересного мне человека. Да и все книги, пожалуй, перечитаю однажды в хронологическом порядке. Уж очень мне нравятся истории о горной деревеньке под самым небом, ее жителях и их потомках. А не это ли залог успеха?

Обычно имя рецензента на обложке призвано привлекать потенциальных читателей, но не со мной и не в этот раз. Анна Гавальда и ее «Стоунер — это я» меня серьезно насторожили, потому что не мой она автор.

Чтение началось непонятно. Мне рассказывали о судьбе молодого человека, но не вовлекали в события, а скорее просто показывали его через стекло, как рыбку в аквариуме. Реальный интерес проснулся только в сцене, где после мучительных раздумий и сомнений он решил идти своим путем, а не нестись в потоке общего ажиотажа. Только тогда я поняла, к чему клонит автор.

Эта книга лишена головокружительных поворотов. Это ровное и довольно однообразное повествование о биографии американского преподавателя. Он и в университете остался случайно, и не видел точного курса в своей жизни. Он боялся внешнего мира, жил в русле своей жизни и не совершил ни одного Поступка, но ты не можешь оторваться от книги! Ты читаешь, листаешь, вглядываешься!

Что-то подобное мне встречалось в «Географ глобус пропил» А. Иванова. Героизм без подвига. Быт на грани искусства. Теперь я знаю, что было первоисточником! Вот она — рутина, работа и дорога между ними. И при этом у нас есть настоящий Герой! Не персонаж, назначенный на центральную роль, а именно Герой! Маленький человек, достойный главной роли. А разве это не каждый из нас?

Что сам Стоунер — фигура по сути не примечателтная, что друзья его, что супруга... Хотя, она как раз всегда была начеку и не давала ему расслабиться. Дочь — многообещающий ребенок, ставший оружием в руках своей матери — выросла в человека, отец которого рад, что она пьет. О каждом из героев, увиденных даже в режиме слайдера, можно написать отдельный очерк. А вот это уже профессионализм автора! И ведь не зря Джона Уильямса еще во время выхода романа уже считали добротным классиком. А почему он не стал популярным, а прославился только после смерти? Мой ответ не в удачном ходе книгоизлателей, которые вытащили припыленный малоизвестный труд и раскрутили его. Мне кажется, ему тогда было не время. Сегодня мы доросли до того, чтобы с макрокосма переключиться на микро, и вот — человек, и он интересен. Хотя, масс-медиа всё же подогрели почву тем, что сформировали жанр книг о книголюбе для книголюба, но это уже другая история успеха.

Стоунер притягивает узнаваемостью пластов харакрера. Он — ученик, в которого одно слово профессора вдыхает любовь к науке, и всю жизнь он готов учиться только чтобы обладать понятием о том, на сколько мало его знание. Он — учитель, который вечно клянет себя за косноязычие и программность, но при этом считается чуть ли не легендой факультета именно из-за своей образности и отборности даваемых знаний. Он — муж, в несчастливом браке живущий со своей женщиной, которую сам выбрал. Он — отец, любимая дочь которого отдалилась и наделала ошибок. А ведь он еще и сын, и коллега, и любовник. Это не роли персонажа, это грани того краеугольного камня, который лежит в каждом из нас.

Катарсис здесь — не в послеродовой депрессии супруги, не в поздней любви, не в поиске пастыря и нахождении его внутри себя. И даже не в тихой вражде между коллегами по кафедре. Он на последних страницах. Вот тут и понимаешь, что это за мелькание, что за карусель картинок. И когда бывает именно так.

Зная финал, возвращаясь в начало, совсем по-другому смотришь на отстраненность перспективы и непонятную вначале логику поведения... Жаль только, что свою жизнь нельзя открыть с начала.

Меня бесконечно расстраивает низкий балл этой книги в рейтингах читателей, но я объясняю это так:

1. Книга вышла не в той серии, а значит потеряла свою целевую аудиторию и, возможно, так до нее и не доберется. От серии «Шорт-лист» ждешь легких, ироничных, доступно-философских сюжетов, которые рассказывают либо новый взгляд на старые истины, либо что-то такое, над чем не будешь долго задумываться, а побежишь скорее искать, что бы прочитать дальше. С «Вегетарианкой» так не получится. Тут будешь откладывать книгу после очередного абзаца, чтобы обдумать прочитанное. Соединять между собой главы, чтобы увидеть всю картину. Несколько дней после закрытия последнейстраницы ходить в книжном похмелье, задаваясь вопросами «Зачем?», «Почему?», «Как вообще такое может происходить?» тем более, я уверена, вы найдете не мало примеров в своей жизни, что именно так многое и было.

2. Большая шумиха вокруг нее, связанная с вручением Букера 2017. Это — палка о двух концах. С одной стороны, не случись того скандала с переводом на английский язык, многие вообще не взяли бы в руки эту книгу. С другой — взяли те в том числе, кто просто любит быть в тренде и не готов к глубокому погружению в сюжет. И это опять во многом вопрос поиска своих читателей.

3. Это — книга-маркер. Если она не понравилась, то это показатель того, что Бог, Будда, Зубная фея, Макаронный монстр или в кто в кого еще верит, вас бережет; у вас устойчивая психика и вы в любой ситуации остаетесь оптимистом (на счет устойчивости психики я погорячилась). В любом случае, если она не откликнулась — это хорошо. Значит в вашем детстве проблемы искать бессмысленно, вы живете согласно своему собственному плану и он вас не подводит. У вас все здОрово и здорОво!

Мне «Вегетарианка» очень понравилась. И, как в почти любой понравившейся мне книге, вегетарианство — это частный пример большой социальной трагедии. Это инфо-повод, который сейчас на слуху, и он работает на общую мысль автора «Что значит — быть человеком?»

Возможно, во мне слишком много азиатского, но мне понятны все затронутые вопросы и я не бегу с пеной у рта доказывать, что эта книга о феминизме или сексизме. Тут я не модная. Я считаю, что она глубже. Она о жалости, о любви и сострадании — тех качествах, которые отличают нас от животных и растений, и вообще делают человека человеком. Она о проблеме выбора там, где выбора тебе почти не оставляют и борьбе в отстаивании своих интересов, пусть даже эти интересы диаметрально противоположны между самыми близкими родственниками. Она о хрупком мире семьи, где взмах крыльев бабочки приводит к цунами.

Читать сердцем эту книгу сложно. Она сама туда проберется, если уделить ей должное внимание. Если рассмотреть, что каждая глава окрашена определенным цветом, что птицы выступают здесь таким же средсвом выразительности, как сны главной героини. Здесь нужно увидеть, что, как бы не хотелось отдаться потоку собственных прихотей, оглянись, и ты увидишь тех, ради кого стоит бороться за себя.

Само построение сюжета — так же усиливает степень воздействия книги на читателя. Повествование ведется от лица трех разных людей, ни один из которых не являются главными героями, но через призму их суждений мы выстраиваем общий образ героини (муж, зять, сестра). В одном случае — досада на обманутые надежды, в другом — вдохновение ее самостью, в третьем — грустный подвиг. Самой ей высказаться не случается. И можно ли говорить о полноте картины, когда нам показывают лишь однобокую часть правды — человек стал неудобен, человек перестал быть нужен.

Наверное, каждый расставит свой акцент — какая из трех истоий ярче и интереснее. Мой фаворит — сцена обеда по случаю новоселья сестры. Мне после нее не обязательно стало даже дочитывать книгу, многие персонажи так ярко проявили себя, что остальное — грустное и горькое подтверждение моих догадок. Мне жаль, что все так получилось. Но никто не застрахован от той бездны ужаса, которая разверзлась на том обеде.

Страшно красивая книга. Но, берясь за нее, хорошо подумайте — нужно ли вам впускать в свою жизнь трудные раздумья и рефлексию. А если решите, что «Нет», то я вас пойму.

Я нежно и застенчиво люблю латиноамериканскую литературу, но, к сожалению, крайне мало с ней знакома. Пожалуй, кроме Габриэля Гарсия Маркеса, Хулио Кортасара, Хорхе Луиса Борхеса и Жоржи Амаду... Хм, а не плохой, вроде список получился... В общем, кроме этих четырех писателей я, до недавнего времени, ничего больше не читала. Сегодня закончила знакомство с Луисом Сепульведой. Естественно, «Старик, который читал любовные романы» и принес своему автору так много премий и признания, не оставил меня равнодушной.

Эта книга повествует о трудностях жизни в амазонской сельве; о жестоком вторжении белого человека в мир дикой природы и обратной реакции на это, поднимая вопросы экологии и нравственности; о сложности жизненного выбора — места проживания, женщины, призвания. Все эти составляющие сделали бы «хорошую книгу» даже при «плохой игре». Но нет! «Игра» тоже хороша! С первой строчки повествование обволакивает неторопливостью полуденной сиесты и притягивает, не отпускает. Но, в принципе, обо всех достоинствах написано много других рецензий, которые вы можете прочитать в большом количестве на досуге. Я остановлюсь только на одном факте, привлекшем меня.

Кроме всех прочих важных моментов, книга дает четкий ответ на вопрос ассимиляции некоренного населения. При чем здесь «трагедия» пришлого населения не столько в языковом барьере (индейцы, живущие на осваиваемых землях не расположены к общению с чужаками), сколько общая проблема адаптации к климату и поведению. Ответ такой: прибывшие на поселение обязаны изучить культуру и нравы нового места жительства, иначе они погибнут. И именно поэтому я бы рекомендовала эту книгу всем, мечтающим об эмиграции, или уже уехавшим за рубеж, но сомневающихся — нужно ли учить язык, поддерживать традиции принимающей страны и вообще как-то контактировать с местным населением, или можно жить в своей общине, не высовывая из нее носа, и пользоваться всеми благами новой родины.

В общем — книга очень сильная и достойная!

Я не буду говорить, что это — мистический реализм в лучшем его проявлении. Не буду хвалить красоту языка. Не скажу, что поочередное знакомство со всеми героями — сами по себе маленькие ноктюрны об уроках жизни, а в целом — большая симфония о том, что в любой ситуации человеку главное оставаться человеком.

Скажу только, что любви с первого взгляда у меня с Наринэ не получилось. Первой встречей была «Понаехавшая» с остро-злободневным описанием 90-х, с матом, с юмором, который мне не близок... Поэтому, когда у кого-то в рецензии увидела фразу «Это — рождение нового классика!», даже не сразу поняла о ком это. Оказалось, что о Наринэ, но о другой.

Во второй раз я выбрала книгу не по обложке (да, в «Понаехавшей» я клюнула на иллюстрацию Виктории Кирдий — что взять с больного на голову посткроссера?), а по рейтингу. И я влюбилась! Точно так же, как когда-то влюбилась в Маркеса!

Маленькие люди в Богом забытом месте. Но какая сила духа! Через эту книгу я открыла для себя Армению с другой стороны. Оказывается, это не страна вечно недовольных таксистов и торгашей. Это не только минералка, коньяк и гранаты. Это древнейшая цивилизация! Это горы! Это люди-горы — и твердостью характера, и внешним сходством.

И хоть я сразу поняла к чему клонит автор... я не разочаровалась в книге! Мне было интересно! Чтение было похоже на перелистывание семейного альбома будущего мужа — хоть мне лично эти люди не знакомы, но они любимы и уважаемы любимым мной человеком, значит я их тоже полюблю, иначе и быть не может! А то, что вы полюбите Этого Человека с первых строк Этой книги — не сомневаюсь!

В начале написала большущую рецензию с подробным разбором персонажей и характеров... а потом подумала «Да какая разница! Кто это будет читать?» И решила ограничиться публикацией СМС, которую отравила мужу сразу после прочтения:

Как мне его жаль! Но еще больше — охранников, которые вытолкали его с этого света. Боже! Ведь они все понимали! И все равно свершили правосудие. Но судьи кто? Присяжные и судья? Присяжные?! По-моему в присяжные идут не самые лучшие люди своего времени... и все закрыли глаза на несостыковки — на собак, на сендвич, не стали искать других возможных участников...негр! Уже виновен! По праву рождения! И это та самая Америка, которая до сих пор не изжила своих предрассудков, и которая несет мир во всём мире... какой-то ужас, в общем...

Но книга — очень классная! И вообще, я уверена, хорошие фильмы снимаются только по очень хорошим книгам. Так что всем советую!