Блог


Вы здесь: Авторские колонки FantLab > Авторская колонка «witkowsky» облако тэгов
Поиск статьи:
   расширенный поиск »


Статья написана 28 мая 2016 г. 18:54

Ну, кому-то понравился, так еще повешу — колонка моя :-D

.

ЯН ЯКОБ СЛАУЭРХОФ

(1898–1936)

.

ОСЕНЬ

.

Клонятся стебли, тепло подходит к концу,

И лепестками вода усыпана сплошь.

Оттенки дробя, проходит по озерцу

Дрожь.

.

С берега сосны смотрят в глубины вод,

Не узнавая себя в повторенье своем,

Нацеленном прямо в отражающийся небосвод,

Несмотря на туман, которым полн окоем.

.

Мужество наше державе не нужно пока,

Ибо известно, что отступили враги.

Тот, кто живет на острове средь озерка,

Должен задуматься, должен утишить шаги.

.

Надо ли сердцу не знать отныне надежд?

Свидеться нам суждено ли еще хоть раз?

Наша кожа укрыта тяжелым мехом одежд.

Холод в лесу, и вечная осень в нас.

.

РАЗМЫШЛЕНИЯ БО ЦЗЮЙИ

.

Если бы я в Сучжоу года коротал,

Был бы, возможно, зажиточней, чем теперь.

Если бы я ветку ивы срывать* не стал –

Старше по званию был бы я, чем теперь.

.

Если бы я в Сучжоу года коротал,

В Лояне бы я не радовался весне.

Если бы я ветку ивы срывать не стал –

Тысячекратный восторг не открылся бы мне.

.

Если бы я коротал в Сучжоу года,

Беден и всеми забыт я был бы навряд.

Большая семья была б у меня тогда,

Я род бы продолжил, как обычаи предков велят.

.

Если бы я коротал в Сучжоу года,

Ветку ивы отбросил, избрал другую судьбу –

Я в траве не лежал бы, лениво забредши сюда,

Лежал бы во мраморном я, в роскошном гробу.

.

Нет пути из Лояна, отныне мой жребий прост,

И ветка ивы – навеки подруга моя.

Зачем вспоминать сучжоуские края,

Где так и свободен, быть может, наместника пост?

.

В Сучжоу бы я о Лояне томился тоской!

Есть ли выбор у нас, колеблющихся глупцов,

Бредущих бесцельно, покуда в конце концов

Не ляжем там, где нас настигнет покой?

.

*Китайский символ прощания

.

ЛОЯН БЛАГОСЛОВЕННЫЙ

.

О благостный Лоян, великий град!

Лишь на дворец наместника ты глянешь

С его гаремом – возражать не станешь:

Уж наш-то властелин – аристократ.

.

Лоян еще и справедливый град.

Ямынь с разбойниками беспощаден.

Возрадуйся и ты, кто обокраден:

Не всё украли – как не будешь рад?

.

Лоян еще и укрепленный град,

Его стена – могучая защита,

Пусть на три четверти она разбита –

Войны не будет, люди говорят.

.

Лоян весьма, весьма здоровый град,

Сюда закрыты подступы недугам:

Всё больше голодающих ребят

Ютится с каждым годом по лачугам.

.

Лоян – воистину прекрасный град,

Ему река помойкой услужает,

Однако джонками ласкает взгляд,

Сады и стены храмов отражает.

.

О да, Лоян – благословенный град!

И кто не соглашается в итоге

Платить невероятные налоги

За право жить внутри его оград?

.

ОСТРОВ ГУЛАНЪЮ*

.

Здесь дремлет мир, он видит мудрый сон

И не желает знать зимы и лета;

Лишь осень и весну, лишь смену цвета

Для зелени сулит седой муссон.

.

Покой священ. Тайфун отбушевал,

Спокойна влага в бухтах и заливах;

Едва шипит на берегах сонливых

Ласкающийся, пенящийся вал.

.

Уютными горбами валуны

Расположились вдоль моренных гряд;

Кругом – деревья; камни введены

С природою живой в единый ряд.

.

Изгибы кровель крашеных исконны,

Голодным духам нет сюда пути,

Хотя исчезли стражники-драконы

В садах, способных круглый год цвести.

.

Там старцы, возлежа, читают свитки –

Желта бумага, борода бела;

Есть время вспомнить жизнь: она в избытке

Исполнена пустых страстей была.

.

Они лежат, сквозь ширмы сонно глядя,

Как дочери прогулку горько длят,

Чтоб, к ветру обратясь у водной глади,

В отчаянии распахнуть халат.

.

Но сладкому видению беды

Противиться уже не станет силы,

Невмочь из павильона у воды

Глядеть на облака и на могилы.

.

Мерещится созревшему уму

Всё то, что столь опасно молодым,

И тело страждет, чтоб сошел к нему

Любовник или опиумный дым.

.

Лишь возвратясь, опять над водным глянцем

Стоят, уже насытив естество,

Любуясь не цветущим померанцем,

Но птицами на ветках у него.

.

Вот сводник-вечер к дню приводит ночь,

Как юную невесту к старику,

Недолго пребывает начеку

И столь же быстро отступает прочь.

.

Желанья гаснут в душах бесприютных,

И мы бредем меж тесных средостений,

Меж лабиринтов и тропинок смутных

И призраков без образа и тени.

.

Нет, боги предназначили не зря,

Чтоб этот остров был как раз таков:

Усталый мир, в усталые моря

Заброшенный на тысячи веков.

.

* Остров против Старого города морского порта Сямэнь; с 1903 г. «зона международного поселения», памятник колониального стиля архитектуры, по сей день – пешеходный заповедник.

.

МЫС ЧЭНШАНЬЦЗЯО*

.

Вот наконец последний мыс:

Снега над каменною кручей.

С нее взмывают птицы тучей,

Мгновенно падающей вниз.

.

Лишь этот гомон – на века;

Там, над вершиною, над фирном,

Толпятся только облака

В своем спокойствии эфирном.

.

Льдин сероватые слои

На желтой влаге – слева, справа.

Однако прежде ледостава

Плывет корабль вдоль полыньи.

.

Вода уже сдается льдинам –

Неторопливо, по-людски.

Корабль стенает от тоски

В краю холодном и пустынном.

.

* Крайняя восточная точка Шаньдуньского полуострова в Желтом море.

.

НЕВОЛЬНИКИ

.

Южнокитайский воздух полон стона:

Напев разгрузки фрахта так знаком

Всем кули, от Шанхая до Кантона;

По трапу – в такт, кто с бочкой, кто с мешком.

.

Нещаден стук надсмотрщической трости,

Однако наступает вместе с ним

Миг отвлеченья от стыда и злости,

И труд уже не столь невыносим.

.

Они живут и спят на джонках грязных,

Едят глотком – не важно что, когда.

А чайные полны поэтов праздных –

Им тоже ритм нужнее, чем еда.

.

«Смотри на звезды восхищенным взглядом!

Всё, что живет, благодарит богов!»

О нет, не всё; а подтвержденье – рядом,

От чайной до причала – сто шагов.

.

«Но кули спят, им ни к чему уловки,

А что поэт? Покорен ли судьбе?»

Нет, не сильней, чем висельник – веревки,

Поэты жаждут милости к себе.

.

И тот, кто приглядится из вселенной,

Увидит, что в трудах различья нет:

Из трюма груз выносит раб согбенный,

Из тишины выносит звук – поэт.

.

Для них в одном спасенье и порука:

Да будет ровен такт и верен счет, –

Ведь рухнет кули, не услышав стука,

Утратив ритм, поэт с ума сойдет.

.

Однако сном ли, нищим ли обедом,

Но всё же обрываем труд раба, –

И лишь поэту перерыв неведом:

Всечасна мука, такова судьба.

.

Вовек не знает он труда иного,

Беснуется в объятьях немоты,

Но тяжко тащит в жизнь за словом слово:

Единый ритм – до гробовой плиты.

.

Перевод с голландского Е. Витковского


Статья написана 26 мая 2016 г. 15:40

ЯН ЯКОБ СЛАУЭРХОФ

(1898–1936)

.

АКУРЕЙРИ*

.

В Исландии, где меж скалами фьорда

Стоит Акурейри, я вздремнул;

Я слушал, как монотонно, гордо

Звучит в пустоте водопадный гул.

.

Приглядываясь к прибрежным каменьям,

Кружится лысый орлан-разведчик,

Лишь овцам и северным оленям

Пастись привычно у здешних речек.

.

Здесь низвергающаяся вода

Выдалбливала гранит на дне.

Я спал, но думал: кто знает, куда

Корабль увозит меня во сне?

.

Я спал, как спать вовек не смогу

На койке своей, вдали от земли;

Кто ведает – на каком берегу

После крушенья меня спасли?

.

Я видел во сне – зачем, почему? –

Как между богами грянул Рагнáрек,

Падала глыба за глыбой в дыму,

Будто за легким шариком шарик.

.

Однако проснулся я, и снова

Увидел поток, летящий с кручи,

Луна средь неба, еще ночного,

Скользила в зарю, как маяк плавучий.

.

Птицы да скалы – всё неизменно,

Радуга в падающей воде;

Но поднялись травы мне по колено,

И корабля не видать нигде.

.

Предел и горестям, и заботам

Находят люди в этом краю,

Смыло ревущим водоротом

Тревогу бессмысленную мою.

.

В Исландии, где водопад у фьорда

И порт Акурейри, вздремнулось мне,

Светлее и чище – знаю твердо –

Стала душа моя в этом сне.

.

* Порт на севере Исландии, вблизи от водопада Годафосс.

.

МЕРТВОЕ МАКАО

.

Отживший город лег вокруг залива,

К воде прильнул, устало омертвел,

И джонка в гавань тянется стыдливо

Взамен былых надменных каравелл.

.

Уже ничье не потревожит судно

Отливом обнажаемого дна,

И под эдиктом вечным беспробудно

Почиет в паутинах тишина.

.

В названьях улиц тлеет отблеск чести

Иезуитов и бойцов былых;

Года и дни свершают бег на месте

Над чередой строений нежилых.

.

Решительно и резко ночь настанет,

Заполнив каждый угол и изгиб

На улицах, и дальний выстрел грянет

Над цитаделью, словно слабый всхлип.

.

И шагом женщины идут нескорым

Тогда, еще крестясь по временам;

И сходятся перед пустым собором

Они, кто были днем незримы нам.

.

Они бредут туда, где дремлет Прайя,

Где всё песком затянуто в порту,

И ждут, в уме слова перебирая,

И сами понимают их тщету.

.

Шуршат кривых деревьев вереницы,

О берег море трется тяжело,

Таращит город мертвые глазницы

И копит в сердце вековое зло.

.

Часы на дальней башне бьют уныло,

И женщины домой брести должны.

Высокий крест святого Михаила

Чернеет в блеске меркнущей луны.

.

Лишь далеко вверху лучи, как прежде,

Струит старейший в Азии маяк,

Подвижнически рассекая мрак

Для тех, в чьем сердце место есть надежде.

.

ДЖОНКИ

.

То в утренний туман бесследно канув,

То разметая облачный покров,

Плывет армада джонок и сампанов

Из бухты в море на привычный лов.

.

Плывет, блюдя традицию столетий,

Всё удаляясь, но еще в виду, –

Чтоб сети опустить при первом свете,

Плывет меж скал, под первую звезду.

.

Плывет туда, где дремлет даль нагая,

Куда, как прежде, гонит нищета,

В глубины одиночества вдвигая

Оглаженные старостью борта.

.

ПОРТОВЫЕ ГОРОДА

.

Лишь гавань моряку верна.

Мир слишком зыбок и нетверд.

Обманет друг, солжет жена,

И не изменит только порт.

.

У многих семьи там, вдали,

В тумане, где-то за кормой, –

Но этот слабый зов земли

К беде ведет, а не домой.

.

В любом порту найдется дом,

Где я посплю на берегу:

Валюты, нажитой с трудом,

Я в эту ночь не берегу.

.

Про деньги позабуду я,

Чуть окажусь на корабле.

Лишь города – мои друзья –

Опять зовут меня к земле.

.

Шанхай, зловонный, гордый порт,

Гонконг, одетый сединой,

Рейкьявика холодный фьорд,

И Рио – рай, вполне земной.

.

И Порт-Саид – столица шлюх.

И Йокогамы грозный рок,

И Сингапура тяжкий дух,

И вжатый в лед Владивосток.

.

Буэнос-Айрес – парапет

С концами неизвестно где,

И нефти неизбежный след

Близ Байя-Бланки на воде.

.

Джибути – коль не боязлив,

Сойди да заживо растай;

Ханчжоу, спрятанный в залив, –

Врата, ведущие в Китай.

.

Перт, Брисбен – в сумраке, в дыму

Они живут во мне, как стая, –

Пока другие за корму

Глядят, остатки дней считая.

.

Перевод с голландского Е. Витковского


Статья написана 26 мая 2016 г. 14:30

ЯН ЯКОБ СЛАУЭРХОФ

(1898–1936)

.

КОРАБЛЬ ДУРАКОВ

.

Средь моря наше призрачное судно

В тумане заблудилось. С этих пор

Мы поняли, что разум – сущий вздор,

Что вспоминать о прошлом безрассудно.

.

Да что там смерть – игра пошла почище:

Мы бесконечный завели картеж,

Еще у нас имелся табачище

Убийственный, затянешься – уснешь,

.

И женщина, которая хотела,

Чтоб очередью и по доброй воле

Мы шли на зов ее нагого тела,

Как соблюдали вахту мы дотоле.

.

Картографической татуировкой

Весь торс ее сверкал и напрягался;

Она сердилась, если мы неловко

Не совершали выгодного галса.

.

Две глобуса разъятых половинки

Ее грудей являла нагота;

Поверх сосков, студеных, словно льдинки,

Всегда была в снегу ее фата.

.

Но, повторяя путь по многу раз,

Ее пресытить мы бессильны были.

И в ярости она честила нас:

«Нет, не во мне вам место, а в могиле!»

.

Мы ухмылялись: «Вправду, Мессалина,

В могилку хочет гвардия твоя,

Но нас не примут ни песок, ни глина, –

Придется быть добычей воронья!»

.

И был таков ее ответ на шутки:

«Уж я-то знаю – есть мужик могутный,

Как раз погостный сторож; так что – дудки!

Ловите ветер, сволочи, попутный!»

.

Идея очень полюбилась нам:

Судьба способна, значит, на уступки!

Посудина помчалась по волнам,

Утихли свары и погасли трубки.

.

Так плыли мы едва ли не века,

Решительно не ведая – куда;

Но стала желтой за бортом вода,

Земля – мы поняли – недалека.

.

Вверх по реке был наш подъем непрост,

Сплетались в ней жгуты древесных жил, –

Но наконец-то нам предстал погост,

А рядом сторож в самом деле жил.

.

При удочке, над глинистым затоком,

Он восседал – с седою головой.

Он ухо сына старшего брелоком

Привесил на цепочке часовой.

.

Он рявкнул нам: «Здесь больше нет ни пяди!

И захочу, так не смогу помочь!

Забито всё, что спереди, что сзади!

Себе ни метра нет!.. Плывите прочь!»

.

Он обменялся взглядом с нашей бабой,

Замолк, привстал, забыв про поплавок,

И, черепом тряся на шее слабой,

Пошел к ограде отпирать замок.

.

В нем закипала торопливость фавна,

Завидевшего нимфу средь листвы…

Ничьи – об этом знали мы подавно –

В ее объятьях кости не мертвы.

.

(Нам представлялся ряд сравнений шалый:

Отелло с Дездемоной, – или нет,

Нет, Гретхен с Мефистофелем, пожалуй.

Нет, не видал подобной пары свет.)

.

Мы, вожделея, ожидали тупо;

Вот, обнажаясь под блистаньем звезд,

Она пошла в объятья полутрупа,

Открыв для нас дорогу на погост.

.

Мы поползли, пытаясь меж надгробий

Найти хотя бы фут пустой земли,

Скелеты вороша и воя в злобе;

Мы для себя ни дюйма не нашли –

.

И возвратились, и пришла усталость.

А ей на память о могутном муже

Одно лишь смертное тавро осталось;

Он вновь сидел, держа уду всё ту же.

.

И мы постигли жизненный итог,

Вползли по трапу и ушли в туман;

Мы поняли, что слишком жаден Бог,

Чтоб дать покой нам, – только океан

.

Он отдает нам, синий и пустой,

И женщину, что спорить с Ним решилась.

Мы – слуги моря, слуги шлюхи той,

Что нам одна явить хотела милость.

.

Перевод с голландского Е. Витковского


Статья написана 26 мая 2016 г. 14:28

У меня коллектив закончил переводить книгу стихотворений АКД.

Выйдет осенью.

На прощание выкладываю знаменитое:

.

Эпиграф к «Затерянному миру»

.

Бесхитростный рассказ один

Сейчас поведать я готов

Для юношей почти мужчин

И для мужчин почти юнцов.

.

Перевод Александра Триандафилиди


Статья написана 25 мая 2016 г. 03:51

В теме "Престиж Бук" — по случаю начала издания серии "Стихи Фантастов" возникла идея издать книгу стихов Джорджа Стерлинга. Это реально. так что читателям решать — нужна ли.

Джордж Стерлинг

(1869-1926)

.

Старая пиратская песня

.

Кто готов судьбу и счастье

С бою брать своей рукой,

Выходи корсаром вольным

На простор волны морской!

.

Ветер воет, море злится,-

Мы, корсары, не сдаём.

Мы — спина к спине — у мачты,

Против тысячи вдвоём!

.

Нож на помощь пистолету -

Славный выдался денёк!

Пушка сломит их упрямство,

Путь расчистит нам клинок.

.

Ветер воет, море злится,-

Мы, корсары, не сдаём.

Мы — спина к спине — у мачты,

Против тысячи вдвоём!

.

Славь, корсар, попутный ветер,

Славь добычу и вино!

Эй, матрос, проси пощады,

Капитан убит давно!

.

Ветер воет, море злится,-

Мы, корсары, не сдаём.

Мы — спина к спине — у мачты,

Против тысячи вдвоём!

.

Славь захваченное судно,

Тем, кто смел, сдалось оно.

Мы берём лишь груз и женщин,

Остальное всё — на дно!

.

Перевод В. Левика

.

George Sterling

(1869-1926)

.

BACK TO BACK AGAINST THE MAINMAST

.

Do ye seek for fun and fortune?

Listen, rovers, now to me!

Look ye for them on the ocean:

Ye shall find them on the sea.

.

CHORUS:

Roaring wind and deep blue water!

We're the jolly devils who,

Back to back against the mainmast,

Held at bay the entire crew.

.

Bring the dagger, bring the pistols!

We will have our own to-day!

Let the cannon smash the bulwarks!

Let the cutlass clear the way!

.

CHORUS

.

Here's to rum and here's to plunder!

Here's to all the gales that blow!

Let the seamen cry for mercy!

Let the blood of captains flow!

.

CHORUS

.

Here's to ships that we have taken!

They have seen which men were best.

We have lifted maids and cargo,

And the sharks have had the rest.

.

CHORUS





  Подписка

Количество подписчиков: 269

⇑ Наверх