Продолжение «Аристилла» несколько разочаровало. Читать по-прежнему интересно, сильные стороны первой книги сохранены, но местами от романа веет какой-то недоделанностью. Сперва один из важных персонажей меняет сторону в конфликте где-то за кадром, потом автор вытаскивает бога из машины, чтоб решить все проблемы, а затем повествование превращается в череду эпилогов. Плюс Коркоран решил поиграть в художественность и лирику, а это не его.

В целом книгу стоит читать, если вам понравилась первая часть цикла. Самое главное осталось неизменным — Коркоран по-прежнему отказывается писать историю успеха.

Как это ни странно, цикл напомнил мне «Героев» и «Проблему с миром» Аберкромби. У них обоих конфликты превращаются не в борьбу двух успешных лидеров (или, что хуже — историю побед одного), а в соревнования «Кто меньше облажается».

Недостаток информации, дефицит всего и вся, ошибки, некомпетентность, внутренние свары, личные недостатки — все это постоянно отравляет любые достижения и мешает добиваться побед. Планы идут вкривь и вкось, надежды не оправдываются, люди дохнут и никто не рад происходящему, кроме совсем уж отрицательных героев второго и третьего ряда.

Даже в эпилогах, тяготеющих скорее к хиппиэнду, победа сильно отдаёт провалом.

Тем обиднее, что этот конфликт, построенный на попытках обеих сторон из кого попало и палок собрать армии, способные вести войну на Луне, не получает достойного завершения.

Тейлор прекратил играть в многотемие и перешел к более классической форме. История путешествия Боба по топополису (жилая гигантская труба вокруг звезды) среди инопланетян-аборигенов в поисках пропавшего клона — хороший олдскульный гуманистический нф-роман: протагонист с прогрессорской натурой и возможностями, отсталые инопланетяне в космическом техночуде и тайны их эволюции, невидимый правитель этого мира.

Вторая половина книги — гражданская войнушка среди бобов — вроде бы продолжает предыдущие книги цикла, но без прежнего безумного разнотемья. Тут есть конкретный центр повествования — междоусобица, и есть конкретная точка зрения — базовые бобы. К сожалению, их альтернативные версии — «прыгуны», мечтающие построить суперИИ, и изоляционисты «Звездного флота» собственных глав и ПОВов не имеют.

Моя гиковская душа по-прежнему в восторге.

Первые три книги «Вселенной Боба», по сути, представляют собой один большой роман (или, если угодно, арку). Структурно перед нами практически межавторский цикл — сильно независимые истории, объединенные одним миром. При желании «Вселенную Боба» можно раздуть сколь угодно широко, подключив к ней любое число писателей. Однако поскольку пишет один человек, то каждую тему он берет по верхам. Глубоко не копает, литературными изысками не балуется, зато гиковская натура радуется, встречая столько милых сердцу тем сразу и в легкой, забавной, яркой обертке. Даже появление цивилизации-джаггернаута Других не убивает ощущение того, что каждая из тем — местечковая, а космос большой и ему плевать.

Я и так-то не особо поклонник Сандерсона, а тут прямо Сандерсон-лайт. Как по мне, обычно он мудреной системой магии прикрывает сюжеты и персонажей в духе янг адалта да голливудских блокбастеров а ля Марвел, но на сей раз даже прикрывать особо нечем.

Да, в книжке есть изюминка — то самое «Пособие», которое и интересную картину мира рисует, и социально-философские проблемы ставит, и вообще забавно, но к сюжету оно особого отношения не имеет и с мировоззрением персонажей не взаимодействует.

Другое дело, что пишет Сандерсон все же хорошо и читать его легко. Короче, «Вы — чародей» — это обычное легкое и приятное чтиво, которое выделяется из сонма таких же только топовым именем на обложке.

Отличная книга для легкого чтения, если у вас нет книги для легкого чтения получше.

Автор, кажется, больше боялся написать плохой роман, чем стремился написать хороший. Роман в итоге получился неплохим. Герои не бесят, а местами даже симатичны, откровенных глупостей не творят, но и харизмой не блещут, ярких эпизодов мало, зато и пролистать какой-нибудь кусок, не читая, не хочется.

Книга иногда слишком стерильна, а поначалу почти приторна. Все такие благородные и понимающие, что плюнуть хочется. Когда автор перестает писать историю в духе «давайте дружить, искать компромиссы и не спешить с выводами», роман-в-трех-рассказах резко становится лучше. Происходит это на втором рассказе. Вот если переписать его в отдельное произведение, может получиться годнота.

Мир очень плохо продуман и изображен. Проще представить, что речь идет о 1920-х, чем держать в голове, что это такие 80-е.

«Маятник Фуко» — это не роман. Вам же не придет в голову называть «романом» лемовские «Диалоги» или «Город солнца» Томмазо Кампанеллы. Это куча описаний нехудожественного характера, которым Эко зачем-то придал форму романа. Герои постоянно читают друг другу длиннющие лекции, причем автор вообще не прикладывает ни малейших усилий, чтобы их общение хоть чуть-чуть напоминало человеческий разговор. Да-да, он это специально. Очень удобно, рад за него.

В чем проблема тонких иронии и пародии? После определенной границы они отличаются от объекта насмешки лишь тем, что про них сказано: «Это не чепуха, это ирония над чепухой». Ненавижу постмодернизм.

«Маятник Фуко» — это короткий рассказ о трех никчемных интеллигентах, которые раздувают свои жизни и увлечения всякой гуманитарной ерундой (речь не о гуманитарных науках, а конкретно о том, чем заняты персонажи) до онотологических масштабов и упиваются собственным посредственным юмором, поскольку сознательно окружили себя еще большими идиотами. Довольно жалкие любовные похождения, рождение ребенка, рак, графоманство — всему в лучших традициях боллитры придается преувеличенное философское значение. Персонажи (то есть автор) полагают свои шутки настолько смешными, что, начав шутить, долго не могут остановиться, хотя с каждым повторением их юмор становится все более утомительным.

Эко описывает персонажей, достойных жесткой сатиры, но поскольку он сам — плоть от плоти этой среды, на жесткую сатиру по отношению к Бельбо, Диоталлеви и Казобону не решается. Свое огненное перо он бережет для поклонников теорий заговора.

Помните, я написал, что «Маятник Фуко» — это короткий рассказ? Сюжета там действительно чуть-чуть. Просто, как и в этом отзыве, основная мысль разбавлена цистернами воды, а каждая идея обсасывается в нескольких абзацах, как если бы книги Эко читали только абсолютно беспомощные калеки, которым всякий кусок требуется разжевать и запихнуть в рот.

Стоит отметить, что вся первая половина книги к основному сюжету отношения в целом не имеет. Состоит она из пересказа теорий заговоров (очень подробного), пересказа реальной истории (очень подробного), описания ритуалов (очень подробного) и всяких вставных историй, которые должны сделать книгу глубже, поскольку при таком куцем сюжете глубину брать больше неоткуда. Вторая половина книги — это пересказ теории заговора, которую выдумали персонажи.

Возможно, будь я поклонником махрового постмодернизма, я бы получил удовольствие от романа. Но я махровый постмодернизм ненавижу и считаю его одним из ярчайших признаков кризиса гуманитарной науки 20 в.

Я бы наверняка получил удовольствие от книги, если бы интересовался тайными обществами, их историей и символикой. Но для меня это информация, сравнимая с пересказом магических техник в романе о какой-нибудь попаданке в Волшебную академию.

Еще меня могла бы заинтересовать сама внутренняя логика теорий заговоров, но она, во-первых, раскрывается на нескольких страницах (и дальше лишь разжевывается до омерзительной консистенции), а во-вторых, не особо впечатляет.

Короче, во всем виновата аннотация. Будь в ней предупреждение, что это философский трактат на тему Слова и людской тяги к Тайне, я бы не взял книгу в руки. Ну и моя гордость, конечно — говорить про писателя уровня Эко, что он написал какой-то душный порожняк, можно только в том случае, если дочитал это до конца.

Давно мне не было так сложно писать отзыв на книгу. Поэтому начну с главного — роман хороший, даже очень, всем советую хотя бы попробовать почитать.

Самое лучшее в нем — это библиофантастика. Таинственный сборник фантастических повестей, который появляется то у одного, то у другого персонажа, чтобы поразить читательское сердце и внезапно исчезнуть, иногда даже недочитанным. Сборник ходит на нескольких языках, у него меняется содержание, даже название — то это «Повести ленинградский писателей», то «латышских», то «литовских», короче, «л-ских».

Истории читателей, которые обретают и теряют это сокровище — часть, названная «Распечатки» — это, пожалуй, главное, что заставило читать книгу от начала до конца. С них роман стартует, и их заряда хватает до самого финала. Именно в них — основная фандомщина, отсылки, упоминание ФантЛаба, ностальгия по советской фантастике и т.д. Потом доля этого дела прям очень резко падает.

Ещё один существенный плюс — это персонажи. Зарубин, когда его не клинит — хороший писатель. Герои, которые не вызывают у него идеологической ненависти, удаются ему и в целом, и в мелочах, будь то забавные девочки-за-все-хорошее, внезапно столкнувшийся с Системой ученый Закиров или те самые рассказчики из «Распечаток».

Есть, например, замечательный момент, когда одна из героинь сомневается, как трактовать бабушкино ворчание «все у вас не по-человечески» — как простое ворчание, или как намёк на инопланетян. Или смешная для всякого знакомого с вопросом претензия феминистки к Стругацким, что у тех женщин в книгах меньше, чем пришельцев. И таких вкусных мелочей, которые делают персонажей живыми и интересными, у Зарубина достаточно.

Впрочем, когда я хвалю библиофантастику, я имею в виду именно саму атмосферу, созданную вокруг необычного сборника, его поисков и потерь, анализа текста. Собственно фантастические идеи у Зарубина, на мой взгляд, довольно слабые. Однако — и я не знаю мастерство это или подхваченная у других зараза — они очень точно передают тот дух позднесоветской/раннероссийской НФ, за которую её любят или, как я, не любят. Я плохо отношусь к четвертой волне и её дальнейшему наследию (хотя, должен признать, недостаточно с ней знаком, чтоб с остервенением отстаивать свою точку зрения), но сами по себе «Повести л-ских писателей» (то есть вставные новеллы, данные в пересказах) и главная фантастическая идея всего романа вызывают у меня примерно те же ощущения — когда мешают фантастику и боллитру, хуже становятся обе.

(Стоит отметить, что на негативное восприятие вставных новелл могло повлиять недавнее прочтение «Библиотеки XXI века» — на фоне великана Лема нетрудно показаться меньше, чем ты есть.)

При этом жалобы на финал кажутся мне избыточным — нормальный финал для такой фантастики. Тем она и нехороша.

Ну и наконец, о минусах. Их два. Первый — образ Автора (как элемент композиции, не собственно Зарубин, речь о технической стороне вопроса). Периодически Автор влезает в текст и делает это крайне неуклюже. Непонятны и не к месту его убогая ирония, его ограниченное всеведение (он может «проникнуть» в персонажа, но не поспевает за персонажами, которые спустились в подвал), его желание заранее высмеять возможные претензии читателя к структуре текста. Короче, каждый раз после себя Автор оставляет ощущение «чего хотел? зачем приходил?». Он тут не нужен, он все портит.

Второй минус — прямая, как вбитый в голову гвоздь, политизированность. У Зарубина есть политические убеждения и он их впихивает со всей прямотой и однозначностью политпропаганды. Мне его взгляды не близки, но и взгляды противоположного лагеря мне чужды тоже. Меня раздражают не сами взгляды, а их подача.

Мир романа — черно-белый. СССР и Россия («Московская империя») — натурально Царство Тьмы и Ужаса, в них нет ничего хорошего, а любое счастье на их территории ощущается только вопреки и с привкусом горечи.

Немногие счастливчики — хорошие русские и не совсем русские, все сплошь достойные люди с маленькими, незначительными грешками — вырываются оттуда в царство свободы и счастья.

Единственный представитель Системы — гэбист — абсолютно отрицательный и абсолютно непривлекательный персонаж. Во всем. Работа, дом, личность — все описано с прицелом «лишь бы читатель не подумал, что там может найтись что-то, что позволит не презирать эту сволочь».

Герои прямым текстом выдают обличительные монологи против СССР, а персонаж, способный им хотя бы теоретически возразить, стоит и обтекает.

При этом автор становится в позу и требует для себя права писать так и только так, не пытаясь понять другую сторону иначе, чем уже понял: они все уроды и подлецы. Да пиши на здоровье, но не делай вид, что читатель, отказывающийся это хавать, желает чего-то неправильного.

В результате, кстати, живые, интересные персонажи становятся немного чересчур светлыми-благородными эльфами.

Короче, временами политика одерживает победу над художественостью, и художественности это, понятное дело, на пользу не идёт.

В итоге мы получили отличную книгу, которая была бы шедевром, если бы Зарубин больше думал о её цельности и самодостаточности, и меньше — о собственных закидонах и способах впихнуть актуальную пропаганду в историю про необыкновенный сборник фантастических повестей.

Книга лучше, чем можно было ожидать. Одна планета захватывает другую, но перед поражением в войне проигравшие готовят и внедряют в общество захватчиков группу то ли агентов влияния, то ли диверсантов — как получится. Дипломаты, технари, военные — добейся успеха, получи власть, чтобы помочь проигравшим войну согражданам или отомстить за них.

Главный герой идет по пути военного. Пачками валит этих самых сограждан, находит приятелей среди захватчиков, влюбляется. Но миссию никто не отменял.

Красников, это видно по тексту, как писатель звезд с неба не хватает. Психологизмом или красотой сцен не цепляет, герои не картонные, но и не глубокие. С другой стороны, автор не пытается играть в высокую литературу, а потому не мучает читателя внезапными философскими откровениями уровня гуманитария-первокурсника или фальшивыми эмоциональными припадками героя.

Текст сухой и пустоватый, но читается легко. Зато несколько отличных сцен (обычно связанных с самопожертвованием диверсантов и их учителей), а также верность автора задумке книги выделяет роман в лучшую сторону. Также стоит отметить отсутствие какой-либо демонизации кого-либо. Массовые убийства совершают вполне симпатичные в остальном люди, а не карикатурные злодеи.

Хорошая книжка, прочитал за вечер.

Есть такая игра — «Кролики». Смотришь ты, допустим, на старое черно-белое фото и вдруг видишь на нем человека с мобильным телефоном. Ты начинаешь выяснять, что это за снимок, и узнаешь, что сделал его г-н N. В честь этого господина названа улица в твоем городе. Ты едешь на эту улицу, понимаешь, что именно она снята на фото, находишь место съемки и обнаруживаешь там новую подсказку, которая направит тебя дальше по игре... Так, двигаясь от одного несоответствия или любопытного совпадения к другому, ты пройдешь игру.

Победителю — богатство и... что-то еще. То ли в спецслужбы примут, то ли в тайный орден, то ли инопланетян встретишь — никто точно не знает, но слухов много.

И вдруг игра, в которой участвует главный герой, ломается. Игроки начинают пропадать и умирать. Игровые несоответствия превращаются в какую-то паранормальщину. Сам герой, кажется, сходит с ума — провалы в памяти, ложные воспоминания (то ли у него, то ли у всех остальных), встречи с интересными личностями именно в те моменты, когда нет свидетелей.

Главный плюс книги, ради которого ее стоит читать — это, конечно, комбинация загадок «Кроликов» и психического состояния героя (ОКР там чисто для галочки, так-то у него просто едет крыша... или не едет). Их сочетание подводит книгу к хорошему хоррору — без кровищи, маньяков и монстров, зато с неуверенностью героев в окружающей реальности и тенями по углам. Не страшно (ну так большая часть хоррора как жанра не страшная), зато интересно. Слегка отдает SCP типа «РОНАЛЬДА РЕЙГАНА ИЗРЕЗАЛИ ВО ВРЕМЯ РЕЧИ» и Исламской Республики Восточного Самотраки.

Главный минус книги — автор решил, что при таком содержании роман не нуждается в строгом сюжете. Когда надо сдвинуть историю вперед, герой ловит очередной приход или внезапно встречает кого-нибудь интересного. Мир вокруг нелогичен и пугающ, но по-настоящему героя никто так и не попытался убить. Главного героя события и другие персонажи силой тащат по сюжету. Обычно такой подход смотрится плохо, но тут за счет общей атмосферы не слишком бесит (хотя я считаю это одним из самых больших провалов, которые допускают авторы). Развязка так себе, но с отличным вотэтоповоротом.

В целом получилась не самая сильная книга, основная фишка которой успешно прикрывает все структурные недостатки. Роман очень точно попал в мои вкусы, а потому я, пожалуй, оцениваю его чуть выше, чем он того заслуживает.

Неплохая фантастическая повесть, напрочь испорченная нефантастическим прологом, который ей вообще-то даже не нужен. Уж не знаю, к фантастике Лазарчук прикрутил свое заигрывание с боллитрой или наоборот, но в любом случае сделал он это зря.

Если уж решил побыть не каким-то жалким фантастом, а настоящим писателем — возьми, да и посоревнуйся в основной лиге. Что у тебя там? Страдания советского человека? За судьбу Родины переживаешь? Если мне вдруг этого захочется, я Домбровского какого-нибудь перечитаю.

Люди у Лазарчука в нефантастической части изображены ужасно. Череда истеричных персон, способных общаться только надрывными возгласами и тяжелыми фразами про трагедию страны или про любовь. Чтобы текст был не слишком пафосным, персонажи периодически то газы пустят, то лифчик снимут.

В фантастической части (с зеркалами) ничего особо примечательного не происходит, хотя сама идея неплоха. Почему-то при фантастических приключениях настоящий писатель в Лазарчуке засыпает и текст становится стандартным для фантастических приключений. То ли фантастические приключения не располагают к играм в боллитру, то ли боллитра отбивает охоту к фантастическим приключениям.

Ну и, наконец, у Лазарчука есть побочная фантастическая ветка — о государстве-интеллекте, который тяготеет над неравнодушными героями. Строй этот мерзкий, пишет Лазарчук, — это не сборище чиновников, не клика у власти, это коллективный разум, который не вывозит стоящих перед ним задач, но борется за свою жизнь. Потому и кибернетику запретили.

Неплохая идея. Знаете в чем ее проблема? Это метафора. Лазарчук не выдвигает теорию разума-государства с опрой на какую-нибудь науку, как сделали бы авторы твердой НФ. Он рисует метафорический образ, чтобы сказать «по-новому» о злом государстве. Турбореализм как глоток свежего воздуха, новаторство и авангард русской литературы.

Не раз встречал мысль, что русская фантастика в отличие от западной не на технику слюни пускает, а о людях думает. Лучше Андреева (в «Детях стекольщика») я эту мысль не обругаю, а потому просто ткну пальцем: есть хорошая фантастика, где теория государства-интеллекта ценна сама по себе (хоть и может выступать еще и метафорой), а есть «Зеркала» — литература, которую пишут те, кто слишком слаб как писатель для боллитры и слишком слаб как фантаст для НФ.

«Русская фантастика». До этого главным негативным ее воплощением для меня была телега Лукьяненко о его превосходстве над Уоттсом, теперь вот еще в копилку добавился следак-антисоветчик Лазарчука с его метафорами.

У Лема есть чудесный цикл рецензий на несуществующие книги — «Абсолютная пустота». Там он очень вкусно пересказывает сюжеты нескольких выдуманных романов. Написаны рецензии интригующе, идеи, сюжеты и персонажы в пересказе отличные. Вот только я прекрасно понимаю, что, существуй эти книги в реальности, я бы ни за что не стал их читать — парад психов, страдальцев, галлюцинаций и магреализма. Терпеть не могу такую литературу. «Расследование» я бы предпочел прочесть в виде подобной лемовской рецензии.

«Мрачна ночь в сердце города Малаза,

Тьмой небо скрыто, тьма струится вниз,

Такая темнота, что неподвластна глазу,

Вот где-то стражник крикнул: «Берегись!».

Но крик его и слабым был, и зряшным,

На улицах не увидать людей,

Калам Мехар карабкался на башню,

Презрев соблазны лестниц и дверей».

«Дорога треснувшего горшка» — весьма необычная повесть и отличается от остального цикла рассказов о некромантах, пожалуй, даже больше, чем сам цикл — от МКП.

Прежде всего, некроманты в сюжете почти не участвуют. Рассказ посвящен приключениям охотников на Бошелена и Корбала Броша. Охотники эти оказались посреди пустыни в компании нескольких поэтов. Поскольку еды не было, а оружие было, питаться решили людьми искусства. Все это выливается в типичный для рассказов про Бошелена и Броша кровавый, жестокий, веселый хаос с изрядной долей абсурда, нелепых ситуаций и расчлененки.

Порядок употребления поэтов в пищу определяли с помощью рассказывания интересных историй — кто с историей облажался, того и съедят. Так что тут у нас формально традиционный и хорошо известный прием обрамления (рассказ-в-рассказе). В качестве внутренних рассказов мы, в частности, получаем несколько песен-пародий на МКП (включая... гхм... покушение Калама на императрицу), абсурдную историю дракона, который не смог вылупиться из яйца, печальную историю девушки из племени имассов... Однако Эриксон решает, что просто рассказы-в-рассказе ему писать скучно и ныряет в постмодернистские игры.

Во-первых, одна из вставных новелл — это пересказ сюжета самой «Дороги треснувшего горшка». Прием отлично работает на типичные для подобных обрамляющих композиций психологические игры с внезапными разоблачениями.

Во-вторых, Эриксон решает воспользоваться случаем и посмеяться над нытьем поклонников, критиками, самими писателями и всем писательским ремеслом, вкладывая в уста персонажей типичные аргументы и контраргументы всех указанных участников литературных холиваров. Встречал я «деконструкции» и похуже, но подобного решения все равно не одобряю.

Также следует упомянуть своеобразный стиль, которым написан рассказ. Повествование ведется от лица Аваса Дидиона Блика, личности неординарной, но склонной к многословию, цветистости фраз и многочисленным лирико-философским отступлениям, читать которые, честно говоря, скучновато (не настолько, насколько скучно нытье Эндеста Силана из МКП, но близко).

В целом мы получаем отличный сюжет с забавной композицией, колоритными персонажами, парой неожиданных поворотов сюжета и шикарным финальным твистом. Эриксон бухнул в него шутейки про читательско-писательские отношения (очень на любителя) и записал в довольно спорном стиле.

Джафаров написал Вархаммер-фанфик про попаданца в тело ребенка как бытовую психологическую драму.

Представьте себе написанный кем-то любовный роман в сеттинге Толкина (это не про Джафарова). Не роман по вселенной с сильной любовной линией, а именно любовный роман а ля графиня и садовник. Сколько бы в книжку ни впихнули орков, это все равно будет недопорнуха для женщин определенных вкусов.

Вот и роман Джафарова — это психологическая бытовая драма. Не про Вархаммер, а про семейные ссоры, профессиональное выгорание, бытовые манипуляции, истерики и измены, причем не где-нибудь на Кадии, а прямо у нас в России.

Вархаммер всему этому только вредит, потому что разрушает достоверность психологической паутины. Сато слишком очевидный попаданец, чтоб герои это игнорировали. Заодно Сато разрушает и потуги Джафарова поддерживать «тодоровскую» неопределенность, когда читатель, как и персонажи, не должен понимать, столкнулся ли он с психом или с фантастическим явлением. Никакой неопределенности. Однако никто из прсонажей не парится из-за невозможных для ребенка скиллов Сато. А это сильно портит весь психологизм.

Читать же книгу как фанфик про попаданца очень скучно, потому что писалась она ради рассуждений о поломанной психике среднестатистического россиянина. Только в финале героиня выдает идейно интересный монолог про верность Императору, но написан он настолько неестественно и театрально, что читать его почти больно и немножко противно.

Что в книге хорошего? Та самая бытовая психология. Отношения между супругами, родителями и детьми, диалоги психологов — все, где не нужен Вархаммер, написано хорошо. Жаль, что у меня изначально не было никакого желания читать роман о семейных разборках.

Еще хороша последняя сцена. Вот она прямо красива. Ужать бы здешнюю Ваху до рассказа — получилось бы сильно благодаря этому финалу. В нынешнем же виде текст разваливается на куски различного качества. Они в большинстве своем хорошие, просто очень уж тематически разные.

Забавно, но первая ассоциация, которая возникла у меня при прочтении — это ностальгическое воспоминание об «оранжевой серии» АСТ/T-ough Press «Альтернатива». Социальные тирады Уоттса далеки от истеричных комментариев «снежинок»-SJW и гораздо больше напоминают статьи Хантера Томпсона или самого Алекса Керви. Если выпустить первую треть «Опухоли» под оранжевой обложкой, она ляжет туда как влитая. Хорошо.

Попадающиеся временами заметки о гибели членов семьи Уоттса — от отца до котов — лично мне кажутся совершенно лишними, потому что я в принципе не одобряю всей этой некролирики вне боллитры. Хочешь переживаний — читай Достоевского и Тургенева, а тут роботы и вирусы. Сам Уоттс, кстати, с таким подходом не согласен, но среди его системы взглядов встречаются и более чуждые, чтобы я заморачивался из-за подобных мелочей. В любом случае написано бодро и зло, читается легко.

Статьи, которые связаны с наукой чем-то большим, чем теоретическое обоснование пользы от убийств случайных копов, достаточно интересны и тоже сохраняют этот уоттсовский стиль. Небольшие замечания, брошенные автором, зачастую куда ценнее, чем центральные идеи огромного числа НФ-романов, претендующих на «идейность».

Хвалебные рецензии пробуждают желание посмотреть описываемый фильм, ругательные — не пробуждают, но ведь они и не должны (возможно, они могли бы отбить желание смотреть, но если его изначально не было, то и отбивать нечего, так?).

Роман распадается на три части.

1. Собственно Тайный город. Нелепая, слабая и бестолковая конструкция. Тысячелетия маги живут в районе Москвы, а выглядит все так, будто вчера заехали, а уже сегодня устроили невообразимый кипиш. Традиционная беда масштабирования — у кого-то столетние маги похожи на девственников, у кого-то тысячелетние народы живут без всякого развития, а вот у Панова Тайный город выглядит, как новостройка.

Еще хуже сами маги — такую ядреную смесь можно наблюдать в аниме. Ну ладно, в 90-х могло прокатить. Но 2001 год — это уже слишком поздно для столь пестрого и поверхностного цирка.

2. Попаданец в Тайный город Артем. Обычный русский парень внезапно оказывается втянут в приключение. Главный минус, как и у большинства подобных сюжетов — главный герой. В приключение втягивают обычного человека. Проблема обычных людей в том, что они обычны — у них нет творческого безумия, харизмы, праведной или не очень ярости, лютого цинизма или каких-то особых профессиональных навыков. Опять же — для 2001 года такой герой уже откровенно слаб.

Хотя, надо признать, образ популярен, в разном виде фантасты и сейчас плодят сюжеты «обычный человек в необычных обстоятельствах». Видимо, публика любит. Не осуждаю, но высокомерием просто захлебываюсь.

3. Работа полиции. Майор Корнилов и Ко вынуждены расследовать целую кучу преступлений — перестрелки, похищение трупов, убийства девушек. Работа осложняется тем, что преступления совершают маги, а расследуют люди. Самая интересная часть, написана хорошо, но мало.

Итог: устаревший еще при публикации роман, практически лишенный интересных персонажей (Сантьяга и Корнилов хороши, но сюжетного времени у них очень мало, главный антагонист — Позорище с большой буквы П, которая означает вовсе не «позорище», а другое слово). Финал, надо признать, написан бодро, но в основном выглядит лучше просто из-за остального унылого фона.

Можно было бы сказать, что автор был просто неопытный, набивал руку, но написанный через несколько лет и чуть ли не через десяток других романов «Московский клуб» столь же уныл сюжетно, вторичен и бестолков в плане фантастики. К Панову я, пожалуй, больше не вернусь

Артуро Перес-Реверте — не мой автор (мне не понравились ни «Алатристе», ни «Королева юга», хотя их экранизации порадовали), к конспирологии я равнодушен, а постмодернизм вызывает у меня несбалансированную гамму чувств из презрения, сочувствия и ненависти (в основном так я реагирую на него в философии, но и в литературе периодически тоже). Короче, «Клуб Дюма» имел все шансы в очередной раз отвратить меня от творчества Реверте.

Однако все вышесказанное меркнет перед моей любовью к книгам, а этой любовью в романе пропитано абсолютно все — от сюжета и действующих лиц до слома четвертой стены. Это потрясающий калейдоскоп персонажей-читателей.

Кто-то из них любит книги любовью фанатика и безумца, кто-то — тонкого знатока и священнослужителя, кто-то видит в книгах добычу опытного охотника, кто-то считает книги просто носителями нужной информации.

Одни персонажи притворяются литературными героями, другие мечтают стать таковыми, третьи ими являются (да, они все литературные герои по определению, но есть и... хм... дважды герои), а кое-кто даже с ужасом начинает подозревать, что он и есть литературный песонаж.

Меня не впечатлил сюжет. Я не полюбил никого из действующих лиц. Зато, читая «Клуб Дюма», я с совершенно смешным пафосом выбирал и заказывал новые книги — как будто беру не новое издание или дешевую вторичку фантастики, а герметическую инкунабулу; с трепетом вносил их в электронный каталог; с еще большей гордостью, чем обычно, смотрел на свои книжные полки.

Но Реверте, похоже, все равно не мой автор.

Много разговоров о личности героев, о том, наивен ли Снегов (да, наивен), но я человек простой и «Диктатора» полюбил, в первую очередь, как хороший фантастический роман о войне: боевые действия отряда, военный переворот, хитрые ингтриги, террор и пропагандистские акции, а так же серая мораль во все поля.

Философия? Да тьфу на нее — действия персонажей красноречивее всяких пафосных речей. И именно в действиях герои раскрываются — будь то готовность прикончить своего дядю или отказ простить усомнившуюся в тебе жену, угрозы разорить и уничтожить целую страну, желание поцеловать руку ненавистного прежде политика. Роман полон сильных действий и сцен, красивых в свой неоднозначности, конфликтости и жестокости. И полон персонажей, которые этим сценам соответствуют.

Да, Снегов не смог написать утопию — его изображение мира бледнее, нелепее и слабее, чем изображение войны, а идеализм просто смешон. Мне, как и многим, тяжело было читать «Очищение». И, будь это финал романа, можно было бы говорить о провале. Однако суд над диктатором (это, кстати, не спойлер) — самая никчемная часть романа, в ней даже мертвые оживают, стыдоба — это не кульминация, а лишь ее предварение. Кульминация — это когда Семипалов встает и говорит: «Время! Всем, кто видит меня, — время!». Прекрасная и сильная сцена которая выводит роман на новый — очень фантастический! — финал. И финальная сцена не менее прекрасна, когда все тот же Семипалов спрашивает: «Кто хочет слова?».

Что же касается суда и утопии — так ее наступление никто не смог внятно изобразить в фантастике. Кто-то его скипал (тот же Снегов), кто-то обрушивал на мир богов-из-машины (обычно в виде инопланетян), кто-то находил удивительный источник всеобщего благоденствия (источник халявной энергии и т.п.). Вина Снегова лишь в том, что вместо этих освященных традицией способов переселить персонажей в утопию, он впихнул их туда на голом энтузиазме и согласии поступать правильно. Вот ведь чудак, нереалистично-то как. То ли дело инопланетяне и халявная энергия.

Нет, я согласен, что получилось плохо. Просто оно и у остальных выходит так себе.

Однако из-за проходного эпизода я не собираюсь объявлять роман недостаточно сильным. Может быть, Снегов и задумывал суд над Гамовым и все эти пафосные речи как нечто важное, но давайте будем честны — их можно спокойно удалить из книги, сократив суд началом процесса и приговором.

Если уж говорить совсем начистоту, утопии как таковой в романе и нет. Снегов не строит светлое общество будущего — не успевает, книжка раньше кончается. Просто война закончилась. Что для войн вообще-то нормально. Это же Снегов, а не мрачная тьма далекого будущего...

«Тьма всех ночей».

Самый необычный для цикла роман и, возможно, самый сильный — тут дело вкуса. Если остальные книги — военная хроника, псевдоистория, политика, то этот роман — олдовая фэнтези в духе «Умирающей земли», «Зотика» или рассказов про Кейна: пророчества, падение империй, древние могущественные маги, хитрые волшебные ловушки, Судьба, потерянные и обретенные родственники, фатальная любовь и т.д. Линия мести Вартлоккура вообще написана в каком-то полуэпическом стиле. Красиво, но если стартовать этим романом, то следует помнить, что он вообще не дает представления о характере цикла. Тьма и волшебство вместо реализма и политики.

«Дитя Тьмы».

По сути, первая проба пера для Кука в том стиле, которым будет написан весь цикл, да и прочие циклы тоже. От олдовой фэнтези — к военной хронике. Однако Кук еще не вырвался из лап приключенческих приключений, поэтому поначалу роман довольно банален — триумфальное шествие героя к успеху. Получился бы неплохой, но довольно стандартный роман, если бы не Шинсан и не Гарун.

Шинсан делает интересным основное противостояние — вместо скучного Царства Тьмы и Зла, с которым сражается главный герой (и маленькое королевство Кавелин), мы получаем оригинальную, живую империю, у которой тоже есть свой внутренний движ, борьба за власть, идеалы и величие. Кавелин, кстати, Кук тоже изображает хорошо.

Но что по-настоящему делает роман классным — так это финал. Гарун — он вообще-то на стороне сил условного добра воюет — своей рациональной беспощадностью превосходит всех этих модных «серых» героев из нынешнего дарка. Неоднозначные персонажи? Ха, да что они знают про меньшее зло.

«Наступление Тьмы».

Вот здесь Кук окончательно стал тем писателем, которого я люблю с детства.

Шинсан расцветает новыми красками — император устраивает там опричнину. Запад перестает ютиться в Кавелине, там так-то стран полно. Противостояние Запада и Шинсана полируется Скрытым Королевством (добираясь аж до Высокого Утеса с его стариками-генералами) — тайной организацией, эдаким демонизированным масонским орденом.

Персонажи начинают умирать, будто и не в книжке жили; интриги ломаются от нелепых случайностей и нехватки информации; война заканчивается вроде бы победой, но чего-то с нее никому не весело, да и разбитый враг таких звезд победителям отвешивает, что аж в глазах искрит; меняются поколения, государства воюют, но история не останавливается — короче, встречайте, дети, ту фэнтези, которая вас поразит своей оригинальностью у Мартина и Аберкромби через 15 и 25 лет соответственно

1984-1985 год. До выхода первой книги ПЛиО Мартина еще больше 10 лет. Аберкромби самому едва 10 лет исполнилось. А Кук уже пишет реалистичное «историческое» фентези, стирает грань между протагонистами и антагонистами, лихо режет главных героев и вовсю нарушает сюжетные шаблоны. Короче самозабвенно разрушает традиции жанра.

Это военная хроника, сухая, иногда даже позволяющая себе авторские суждения о событиях «прошлого». Максимально лишенная пафоса, героизма и духа приключений. Герои не придумывают многоходовки, которые поражают читателя своей запутанностью и вотэтоповоротами. Тут даже довольно простые интриги проваливаются, потому что быть интриганом гораздо сложнее, чем автором фентези. Подобрался к главному врагу на расстояние удара — ну так и получи этот удар. Скажи спасибо, что смог ноги унести, выдумщик. Совершил героический налет на главного врага? Удирай и в следующий раз возьми побольше людей. Загнал чужую армию в ловушку? Ну, давай атакуй — положишь всех своих людей. Не лучше ли договориться и разойтись?

«Крепость во тьме» — это просто череда разочарований героев, их неудач и «вот-вот, еще бы чуть-чуть и мы бы победили». Никаких решающих битв, определяющих судьбу стран и мира — победа в одной битве означает, что надо готовиться к другой. Убивай врагов одного за другим — на их место придут новые. А умирают они тоже вовсе не героически: кто — от шальной стрелы, кто — от ран после боя, кто — вообще за кадром, об их смерти рассказывают другие.

История неумолима, и сколько бы людей не погибло, найдутся те, кто подхватит знамя, разрушая все планы. Хотел стать королем? Не судьба. Не хотел? А придется, только королевства у тебя уже нет. Получил рану — страдай до конца жизни, попробуй опиум. Собирался вести народ к свету? Ты ж наркоман, у тебя другие приоритеты. Вылечился? Извини, но придется снова принять обезболивающее.

Кук беспощаден к героям и щадит лишь тех, кого убить проблематично из-за того, что «Крепость во тьме» — приквел. Некоторые обязаны выжить. Остальных — под нож.

Конечно, главные герои — Гарун, Браги и Насмешник, но Мика/Эль-Мюрид нисколько не уступает им ни в проработке, ни в способности вызвать симпатии читателей, да и глав ему посвящено достаточно, чтобы он считался ГГ, а не просто антагонистом — мол, нужно же настоящим героям с кем-то воевать. Эль-Мюрид — тоже настоящий герой, он восстанавливает Империю и озеленяет пустыню, а не разбоем в горах занимается, как некоторые, да, Гарун?

«Крепость во тьме» изумительно демонстрирует, как идет история, беспощадная и высокомерная — кто-то правда думает, что их битвы и жизни так уж важны? Расскажите об этом императорам Ильказара или династии Квесани. Вспомните любую финальную битву из фентези. Представьте, как бы она выглядела в мире Хаммад-аль-Накира. На фоне этих двух книг Мартин и Аберкромби выглядят, как авторы авантюрно-приключенческих романов: интриги, судьбоносные сражения, красивая гибель героев. А чего бы сразу не эльфов с гномами и Темным властелином? Господа, будьте серьезнее, вы ж не Сальваторе.

Хороший роман о достойных людях и не людях. Хитроумных интриг нет, сложных сделок и экономических афер — тоже. Есть молодой торговец-человек, который учится у инопланетян не столько торговле, сколько инопланетной культуре — жить на планете (сам он и весь его клан живут на корабле и жизнь на планете считают кошмаром) да блюсти свое достоинство. То есть это книга не о торговле, а о столкновении культур, вернее, об обучении чужой культуре. По ощущениям — «Сегун» без войны в форме романа-взросления. Дружба, новая семья, верность. Добрая книга.

Отличный производственный роман. Причем строго производственный. Минимум политики (но очень хорошо распределенной по тексту), оооочень побочная романтическая линия (я бы сказал, что ее нет, но формально она все же присутствует), никаких личных разборок на станции, дрязг, бытовых конфликтов и прочего психологического литературного груза.

Кому-то может показаться такое авторское решение неправдоподобным, а я рад, потому что если бы я искал психологизма, я бы читал другие книги.

Хотите почитать, как несколько человек в компании саркастичного ИскИна заселяют Марс мхом и водорослями — пожалуйста. Хотите интриг, психологизма и трагедий — ищите другую книгу.

Никакого урапатриотизма, никакого диссидентства. Катлас очень оптимистичен как в целом, так и в деталях.

Хороший цикл, которому многотомие пошло только на пользу. Начало у него, честно говоря, не особо впечатляющее. Пожалуй, лучше всего мое отношение к «Ловцу человеков» выразилось в том, что после прочтения первого романа, за второй я решил не браться. Однако прошло сколько-то месяцев — и «Стезя смерти» была все же прочитана, после чего я с нарастающим восторгом стал осваивать книгу за книгой.

«Ловец человеков» — роман несколько странный. У него не только антураж сельского детектива, у него на 90% текста и настроение с темпом соответствующие. Под стать им и герой — в его кровавое и лихое прошлое очень трудно поверить. Так изображают исправившихся преступников романтические барышни, которым хочется, чтобы их альтер-эго-героиня влюбилась в плохого парня. Ну не может же героиня ромфанта влюбиться в действительно жестокого человека. Зато ее возлюбленный может рассказывать о своем кровавом прошлом. Правда, поверить в это прошлое способна только героиня ромфанта. Вот и Курт Гессе таков — не просто молодой и неопытный инквизитор, а настоящий котик. И инквизиция его — не сборище боевиков-фанатиков, а зоомагазин «Пушистики и справедливость». Складывается ощущение, что Попова не очень хорошо себе представляла, куда ее цикл вывернет в дальнейшем. Однако самое забавное заключается в том, что после прочтения цикла целиком первый роман начинает казаться удачной стилистической игрой. Вот только намекать на то, что это игра, следует до того, как читатель переворачивает последнюю страницу. Я ведь мог и распрощаться с «Конгрегацией» после «Ловца».

«Стезя смерти», кажется, продолжает ванильную историю Курта, даже усугубляет ее — если в первом романе он успешно избежал всяческой романтики, то теперь Гессе угораздило влюбиться, причем от любви герой тупеет. Проседает и интрига — в «Ловце» она была, а в «Стезе» сюжет поворачивает в самые широкие повороты, которые читатель видит за версту. Финальный твист — это настолько ожидаемо, что даже не твист.

Отсюда вопрос: какого черта я вообще прочитал аж два романа, если я запросто книги, которые не зацепили, после одной главы дропаю? Ответ заключается в том, что Попова очень хорошо умеет изображать живых людей. Даже «котик» Гессе не заставляет отбивать фейспалм, даже отупевший от любви Гессе вызывает интерес. Допрос Рудольфа фон Аусхазена занимает пару страниц, но как же герцог Райнский хорош — я бы с удовольствием прочитал про него отдельный роман. А уж когда сам Гессе из слюнявого романтика превращается в жестокого палача — о, вот тут-то и начинается «Конгрегация» (да, в финале второго романа она начинается).

С этого момента мы имеем счастье наблюдать становление, пожалуй, лучшего инквизитора в фантастике. Он фанатичен и скептичен одновременно, беспощаден к себе, врагам и союзникам, но при этом не впадает в чернушный угар, а временами так даже позволяет себе человеческую слабость. Короче, живой человек, но человек из книги — про такого стоит писать.

«Пастырь добрый», «Ведущий в погибель» и «Природа зверя» переводят цикл на правильные рельсы — к нечисти, языческим обрядам, а также превращению Гессе в машину для убийств. То и дело попадаются шаблонные решения: чудесные спасения героя персонажами-роялями, любовь-соперничество с сильными и непокорными женщинами, тренировочный лагерь для инквизиторов-уберменшей. Однако все это воспринимается, скорее, как дань жанру, а не как писательская слабость. Из чего-то очень похожего на «женское фентези» цикл превращается в добротную историю о крайне суровом и беспощадном, но справедливом воине Господа, который живет в очень темном и опасном мире. Зло пробудилось и полезло из всех щелей. Короче, «Небесный эфир» Корнева и «Страж» Пехова, только пишет Попова лучше них — в отличие от Пехова и Корнева она не скатывается в совсем уж разухабистую фентезятину, когда за магией и махачами теряются характеры и реализм. «Конгрегация» стабильно держится на границе фентези, мистики и альтернативной истории.

Кстати о последней...

«Утверждение правды», «И аз воздам», «Тьма века сего» внезапно снова поворачивают цикл на новый путь — и снова удачно. Предыдущие романы были повествованием про Гессе, про инквизицию и ее врагов, но не про политику и историю. Художественный мир ограничивался теми локациями, куда заносило Курта, теперь же его линия жизни вписывается в исторический контекст. Империя начинает войну с Австрией, идет борьба за Италию и папский престол, мир узнал об Америке, гуситы ищут свое место на этом празднике жизни. На новый уровень выходит и фантастика — речь теперь не об оборотнях и вампирах, а о множественности миров и Апокалипсисе. Император сменился, руководство инквизиции сменилось, Курт уже не просто матерый — он старый, ударной силой Конгрегации стали его дети. Цикл стоило так растягивать, чтобы от сельского детективчика перейти к альтисторическому роману.

Вот если взять две обычные книги и ужать их в одну, выбросив все, что можно выбросить — получится роман Мэдсон. Психология персонажей? Ее мы заменим действием. Конечно, совсем ничего не чувствовать главные герои не могут, но душевные порывы сводятся к одному магистральному переживанию на человека. Мир? Не будем вдаваться в подробности (эта фраза вообще может служить творческим кредо Мэдсон). Война? Если что, Мэдсон просто перечисляет захваченные города. Ага, списком. А те, штурм которых мы видим, берутся мгновенно. Интриги? Дааа, интриги. Если ужать две книги в одну, интриги дают такой лютый темп, что роман проглатываешь мгновенно.

У нас три главных героя.

Мико — в ее сюжетной ветке персонажи за один довольно тонкий роман (то есть за треть этого романа) успевают подавить мятеж, развязать и слить военную кампанию, попытаться совершить госпереворот, совершить-таки госпереворот и развалить государство, захватить и перезахватить власть. Как можно догадаться, интриги крутятся именно здесь. Основная эмоция героини — патриотическая жажда власти, все остальные эмоции мысленно озвучиваются, но не переживаются. Лучшая часть романа.

Рах — создает впечатление, что Мэдсон не плевать на внутренний мир персонажей. Надрыв и трагедия показаны самым простым способом — героя пинают все кому не лень. С одной стороны, это автоматически заставляет читателя испытывать эмоции, с другой — не требует особых умственных усилий. Ведь чтобы герой одержал победу, не превратившись в Мэри-Сью-за-Роялем, автору надо поднапрячься, а вот чтобы герой убедительно проиграл, надо просто понагнать врагов побольше — и можно куражиться, делая вид, что создаешь трагическую историю. Самое обидное, что есть пара моментов, в которых Рах прямо прекрасен — это песня во время изнасилования и упорное отрезание голов (знаю, звучит шикарно). Однако именно эти сцены Мэдсон почти не описывает, зато долго и нудно заставляет Раха жевать сопли, превращая упорного парня, верного своим идеалам, в нытика (нытье и сомнения — основная эмоция).

Кассандра — отвечает за боевые действия. Войну Мэдсон практически игнорирует, но вот рукопашные махачи описывает с удовольствием. Не персонаж, а ходячий цирк — каждый контракт на убийство заканчивается принудительной сменой стороны конфликта. Один из самых никчемных убийц в фантастике — не стартовый эпизод «Крадущегося в тени», конечно (да я помню, что там был вор, от этого еще смешнее), но где-то рядом. Три покушения на высокопоставленных, хорошо охраняемых особ за треть романа. Если в линии Мико по сюжету скачут все, то в линии Кассандры темпует конкретно Кассандра. Основная эмоция — амбивалентность по отношению к близким и к себе.

Короче, Мэдсон читерит и делает это успешно. Роман читается легко и приятно, потому что сплошь интриги и перипетии. Автор особо не лажает, потому что лажать негде — все потенциально проблемные места из книги просто удалены. Нет деталей — нет противоречий — нет проблем. Что у Мэдсон хорошо получилось, так это второстепенные персонажи, Император — вообще лучшее, что есть в книге. Можете догадаться, что с ним случилось.

Отличная фантастика, из которой убрали все лишнее, то есть нефантастическое и неприключенческое. В итоге лучшим определением для книги станет, пожалуй, «легкая» — со всеми плюсами и минусами. Думаю, «Легион» можно рассматривать как своеобразную новую лайт-версию «Кибериады» или «Ийона» Лема — куча важных для НФ идей, поданных в развлекательной обертке, но проработанных не так глубоко, как можно было бы зарыться, если взять лопату побольше, а лучше экскаватор. Лем-то экскаваторить умел (занимался этим в других книгах), умеет ли Тейлор — вопрос, но на своем нынешнем, неизрытом философствованиями и психологией, поле он играет бодро и уверенно, хотя, конечно, Лем даже в самых лайтовых вещах умнее и сложнее. Оцифровка сознания, клонирование, звездные войны, терраформирование, постапокалиптика, прогрессорство, гибель цивилизаций и космический Джаггернаут — Тейлор вбил весь этот развеселый набор в довольно тоненькую книжечку. Получилось эдакое «Краткое пособие по фантастике — космической и не только».

Если же вам кажется, что даже «лайт-версия Лема» — это чересчур громкое и неоправданно оптимистичное сравнение, то можно использовать другое — с любимыми Бобом и, видимо, автором космическими приключенческими сериалами: «Стартреком», «Фарскейпом» и прочими в том же духе. Хотя на сей раз уже они кажутся несколько легковесными для сравнения. Короче, «Мы — Легион. Мы — Боб» завис где-то между ними и «Кибериадой»/«Ийоном».

Чем книжка Тейлора отличается в лучшую сторону, так это способом подачи. Будь то циклы рассказов Лема или серии «Стартрека», приключения в них идут последовательно, не толкаясь и не оспаривая важность друг друга. Один рассказ (одна серия) — одна проблема, важная и главная. Тейлор сделал куда интереснее — он все свои темы запустил одновременно. Эффект получился чудесным — все эти усилия по прогрессорству или спасению гибнущей Земли из центральных и судьбоносных проектов, какими они бывают в других книгах, превратились в события довольно локальные, если не мелкие.

Что, едва зародившаяся разумная цивилизация рискует погибнуть? Подумаешь, будто во вселенной других проблем нет. Этими инопланетянами-то и интересуется всего парочка Бобов, остальные заняты другими делами. Что, люди могут вымереть? Ну, если это так важно, то почему столько клонов Боба заняты совершенно посторонними делами? Видимо, не важно.

Удивительно, но в своей легкой книжечке Тейлору действительно удалось показать масштабы вселенной. За это брались многие авторы, и зачастую их усилия сводились к превращению своих книг в эдакие романы-дороги. Сцены менялись, но у читателя всегда оставалось ощущение, что он находится в центре событий — центр Вселенной неизменно оказывался там, где оказывались герои. А вот во «Вселенной Боба» такого центра нет. Вселенная огромна, изотропна по части смыслов и важности, а любой ваш гигантский проект происходит где-то на ее обочине. Класс, хочу вторую книгу.

Некоторые поклонники Аберкромби критикуют «Красную страну» — и понятно почему. «Первый закон», ЛПХ и «Герои» задали тон, который многим пришелся по душе. И этим читателям хотелось бы, чтобы Аберкромби продолжал в том же духе. На протяжении пяти книг боги войны и интриг резали и подставляли друг друга, безжалостные и жестокие. И вдруг автор выдает Полутрилогию, которую принято считать янг-эдалтом, а следом — «Эпоху безумия», где вместо великанов прошлого действуют их карликовые потомки. Как говорится, «да, были люди в наше время, <...> богатыри — не вы!». Однако поворот начался, конечно, не с них, а с «Красной страны». Причем, как мне кажется, при обсуждении романа слишком зацикливаются на том, что это-де вестерн, и игнорируют куда более важные изменения.

Например, из книги вытолкнули богов войны и интриг. Мы больше не смотрим на мир их глазами, мы смотрим на них со стороны глазами маленьких людей. Причем раз за разом эти боги войны — Логен, Трясучка, Савиан и Корлин — уходят от ожидаемых ролей. Логен запихивает Девять Смертей еще глубже, чем в «Первом законе», Трясучка пугает, но не дерется, Савиан и Корлин вместо того, чтобы крушить и жечь, прячутся. Разве не должны они без остановки резать врагов, как было уже в пяти романах?

Вместо этого нам показывают Шай и Темпла, Ро и Пита — людей очень далеких от легенд прошлого. Довольно обычных людей. Не слишком сильных, а местами даже слабых, не слишком смелых, а иногда так и вовсе трусливых. Да и враги у них соответствующие — опустившийся отряд Коски, угасающие племена, не самый выдающийся инквизитор с такими же практиками, коровье стадо и река. Слабаки и неудачники против слабаков и неудачников. И коров.

Как в эту компанию вписывается Логен? Плохо. Он больше не главный герой истории. Приходит новое поколение и новая цивилизация — торговцы, адвокаты, изобретатели, в лучшем случае — революционеры. Легендарные личности скрываются, а сами легенды превратились в сказки про Даба Свита и медведя. Бремя сюжета больше не несут матерые убийцы, этим занимаются люди попроще. Пока они действуют в лютой глуши на окраине цивилизации, но уже в «Эпохе безумия» такие же маленькие, негероические люди будут управлять Севером и Союзом. В «Первом Законе» был один Джезаль, в «Эпохе безумия» будет толпа Джезалей.

Именно в «Красной стране» этот поворот в творчестве и мироздании Аберкромби и происходит. Те, кому такой поворот не по нраву, новые книги ругают. Они хотят, чтобы Аберкромби оставался прежним. И мир его, соответственно, тоже. Однако меня все устраивает. «Красная страна» — это не хорошее военно-приключенческое фентези, это хороший «исторический» роман. В «Героях» Аберкромби закончил писать эпос. В «Красной стране» он начал новую эпоху.

ЗЫ. Лестек в «Красной стране» произносит замечательную в контексте изменения взглядов автора фразу: «Будучи молодым человеком, я находил счастливые концы тошнотворными, но, можете звать меня сентиментальным, с годами я начинаю ценить их все больше и больше».

Помимо чисто сюжетных заимствований нынешнее фентези с голливудским кино роднит еще одна общая черта — трейлеры гораздо интереснее фильмов. У Френча все не так плохо, как, скажем, у Мьюир («Гидеон из Девятого дома» я дочитать не смог), но слоган про смерть на кабане звучит гораздо интереснее, чем Френч об этом пишет.

А тут еще бросающаяся в глаза перепевка «Сынов анархии», которую не скрывают ни автор, ни издатели. Конечно, видали мы и хуже — пересказ «Спартака» в романе Кристоффа «Годсгрейв», например. Френч все же не опустился до прямого пересказа «Сынов», просто повторил сериальный байкерский стиль. Повторил, мягко говоря, не слишком впечатляюще.

Финал у книги очень голливудский — хоть сейчас снимай кино. И взрыв, и слезы, и любовь. Герои не особо яркие, но и не раздражают.

(Я замечаю, что «герои не раздражают» для меня становится главной, едва ли не единственной, положительной характеристикой персонажей современного фентези.)

Роман читается бодро за счет крутых сюжетных поворотов. Нет, не в смысле «классных». В смысле «резких» и «кардинальных». Они не изящные, даже грубоватые, но стоят в нужных местах, чтобы поддерживать читательский интерес. Вторую книгу не жду, но первую прочитал без насилия над своей читательской волей.

Можно сказать, что это худший роман Гибсона или что это в принципе неплохой роман, суть одна. Гибсоновский стиль никуда не делся — ощущения от большей части текста у меня были точно такие же, как и от прочих его книг (приятные). Вот только это явно Гибсон-лайт — чересчур короткие главки, чересчур прямолинейный сюжет, чересчур благополучно дела идут у всех хороших персонажей, но самое плохое — это текущая политическая повестка.

Нет, дело не во всякой чепухе, типа гендерного равенства, феминизма, прав черных и прочего, что бесит энную часть читателей. Было бы прекрасно, если бы Гибсон решил просто топить за феминизм или права геев. Вместо этого он выдал оду Клинтон. Вот чего я не ожидал, так это того, что один из отцов киберпанка изобразит чуть ли не святую Хиллари, которая и страшное республиканское чудовище заборола, и мир спасла, вот ведь умница, натерпелась-то. Это кажется конретно гнилым, ведь Клинтон мало того что недалеко ушла от клептархов, главных злодеев цикла, так она еще и жива и политическую силу не растеряла. Ода даже не почившему лидеру, а действующему политику, близкому к власти. Сразу вспоминаются старые-добрые времена, когда писатели и поэты выполняли обязательную программу, восхваляя своими трудами покровителей, но те поэты и писатели хотя бы непосредственную материальную выгоду с того имели, вряд ли Клинтон — тайный покровитель Гибсона.

Самое смешное, что в сюжете Клинтон не нужна. К счастью, этой гнили в книге мало, а в остальном роман радует, хоть и меньше, чем прочие книги Гибсона.

Впервые этот роман я начал читать лет 10 назад, но бросил, переключившись на что-то другое, да так и забыл о нем на долгое время. Дочитай я его тогда, до сих пор, наверное, считал бы великолепным произведением без изъянов. Я и сейчас думаю, что «Город» — настоящий шедевр, но недостатки его очень уж бросаются в глаза. Вернее, недостаток — роман чертовски стар, и не всегда для научной фантастики такой возраст может пройти бесследно.

У «Города» две стороны. Первая — классическая НФ с роботами, мутантами, экспериментами и космическими полетами. Вторая — притчевая, которая сближает роман Саймака с более поздним творчеством Орсона Скотта Карда — тот тоже полюбил рассказывать притчи, пользуясь НФ-инструментарием.

Научно-фантастическая основа романа сильно пострадала как от притчевости, так и от времени. Саймак населил свой мир не живыми людьми и псами, а скорее символами Людей и Псов. И потому кажется, что разумные создания ведут себя как-то неестественно, чересчур покладисто и мирно. И, конечно, сейчас мне было почти физически больно читать про «мозг, заработавший на 100%» или эволюцию, пропитанную ламаркизмом (хотя минувшие десятилетия не мешают и некоторым современным фантастам гнать ту же ересь). Сильнее всего досталось научной фантастике «Берлоги» — глава-рассказ смотрится нынче, как история про умственно отсталых.

Однако все это лишь частности, детали, которые портят момент, но не мешают роману оставаться великолепной и печальной историей про развитие разума. Причем притчевость, символическое изображение персонажей, отсутствие деталей и излишнего для данной книги психологизма отлично работают на классическую НФ-идею — столкновение человеческой цивилизации с цивилизациями Других. Тут Саймак предлагает нам сразу несколько вариантов: псов, муравьев, роботов, мутантов, скакунцов (население Юпитера). Что особенно интересно — столкновение это в основном интеллектуальное. Пожертвовав реализмом, Саймак избежал необходимости устраивать войну всех против всех, поэтому противостояние происходит, скорее, в области идей. Никто никого не убивает — одна из сторон (не обязательно проигравшая) просто исчезает, двигаясь по собственному пути.

В итоге Саймак рисует потрясающую по пронзительности и красоте картину того, как разумные цивилизации, развиваясь, уходят от своего прошлого и превращаются в нечто совершенно новое (даже идиотическая «Берлога» остается красивой историей). Конечно, с точки зрения современного (и нам, и Саймаку, и персонажам его романа) человека наблюдать за этими преобразованиями грустно. (В 40-70-х годах, наверное, было еще грустнее, мы-то сейчас худо-бедно привиты киберпанком и трансгуманизмом.) Однако те, кто читает и любит НФ, понемногу учатся смотреть с точки зрения Другого. Читателю могут быть неприятны мутант Джо или юпитерианский путь развития, но вам никто и не предлагает (к сожалению) делать такой же выбор. А вот мутант Джо и скакунцы, полагаю, вполне себе счастливы.

В конце концов, тот же Уоттс уже продемонстрировал, КАК современные фантасты расправляются с устаревшим человечеством. Все-таки во времена золотого века научной фантастики писатели были добрее.

Образцово-показательное превращение хрошего романа (или сборника повестей) в пропагандистскую жвачку. И проблема вовсе не в том, какие идеи продвигает автор (я левак и с идеями-то согласен), а в том, как он это делает.

Первые четыре книги хороши. «Познавший пустоту» — история евнуха, который мстит Китаю за то, что ему отрезали то, что ему отрезали. «Хадж в сердце» — начало заселения прогрессивными мусульманами опустевшей после чумы Европы. «Океанские континенты» — открытие Китаем Америки (хотя, конечно, она в книге не Америка, потому что в честь кого ее в романе так называть?). «Алхимик» — лучшая, на мой взгляд, часть романа, история исламского Ньютона. Короче, начинается книга бодро — с отличных историй про рабов, ученых, мореплавателей. В основном это именно истории — в них события и диалоги, мысли и действия уравновешены. Исключением, пожалуй, является только вторая половина «Хаджа в сердце», где идеи феминизма продвигаются с помощью монологов султанши. Они, конечно, привязаны к ее вполне толковой истории, но видно, что Робинсон гораздо больше тащится, когда пишет эти монологи; события же, происходящие с героиней, он быстро-быстро проговаривает.

С пятой книги — «Уток и основа» — начинаются проблемы. Робинсон принимается строить свою утопию, настойчиво подталкивая описываемый мир к светлому будущему. Глава посвящена тому, как индейцы и японец придумывают себе политическое устройство для борьбы с захватчиками. Их разговор (почти монолог) приводится, а само устройство и борьба с захватчиками остаются за кадром. Это вообще излюбленный прием Робинсона — описать важнейшие события двумя-тремя словами в рамках изображения скучного, разговорного эпизода.

Шестая Книга — «Вдова Кан», о непростых отношениях мусульман и китайцев в Китае — с новой силой обращается к монологам, в которых персонажи пространно излагают свой взгляд на философию, политику и историю. Феминистские идеи приобретают центральное значение, но здесь они выглядят все еще органично и обоснованно — омерзительная практика бинтования ног дает повод поговорить об угнетении женщин за пределами ислама. Сделано хорошо, гораздо лучше, чем в «Хадже». Но проповеди и философия становятся уже более оторванными от описываемых событий.

Седьмая книга — «Эпоха великого прогресса». Начало конца. Робинсон, уже не стесняясь, строит свою утопию, а для этого вводит справедливое и могущественное государство. Представьте себе, как американский писатель-патриот изобразил бы в книге мессианскую роль США — вот так же Робинсон изображает

Восьмая книга — «Война асур» — история Единственной (в романе) мировой войны. Антивоенный пафос хорош, картинки-вставки загробного мира (герои попадают туда после каждой книги для перерождения), которые бесили меня во всех предыдущих главах, впервые порадовали. Попробуйте догадаться, вмешательство какой страны позволило победить тем, кому надо победить. Глава позорно короткая. Действительно, зачем описывать мировую войну? Куда там вставишь монолог о феминизме?

Девятая и десятая главы — «Нсара» и «Первые годы». Изобретение ядерного оружия и Великая русская революция... эээ... то есть китайская. Если вы дочитали до этого места хотя бы мой отзыв, а тем более сам роман, то уже можете догадаться — про изобретение ЯО и революцию будет написано мало. Будет много монологов про феминизм и историю. И теперь это уже будут полноценные лекции. Нет, правда, там описывается, как персонаж читает лекцию. Собственно, не описывается даже, а приводится текст лекции. Очень занимательно (нет). В отрыве от событий, которые происходят с персонажами.

Забавный момент: в главе, почти полностью посвященной феминизму, проговаривается (именно проговаривается), что женское обрезание — это плохо. В первой главе Робинсон описал, как мальчика сделали евнухом и рассказал его историю, в шестой — рассказал про искалеченную женщину. Но на историю какой-нибудь жертвы женского обрезания у него места в книге не хватило — как же, ведь надо прочитать лекцию об угнетении женщин. Лекцию читает женщина, которой ноги не бинтовали и ничего не отрезали. Для другой такой же женщины. Могли бы еще про голодающих детей Африки поговорить во время вкусного обеда. Кстати, книжка-то, конечно, инклюзивная по самое не балуйся, но Африки (кроме северной, которая традиционно была частью богатых империй) в ней нет. Проблемы негров профеминиста Робинсона не... это самое.

А уж как он изобразил бунт против военного переворота в послевоенной стране! Мммм... Если вам нужен пропагандистский листок для организации «мирных протестов» — можете копипастить Робинсона. Ну, и куда же в таком деле без помощи доброй демократичной страны. Китайская революция тоже проходит очень красиво и пафосно. Прямо удивляешься, почему это некоторые считают революции делом кровавым и трагичным.

Последний раз такую концентрацию пропаганды я встречал у Сойера в «Квантовой ночи», но тот хоть сюжет не бросал, а Робинсон под конец просто стал гнать простыни философских и политологических лекций. Я, конечно, понимаю, что он играет с идеями и конструирует новую историческую реальность, просто делает это на гуманитарном поле, но это все же художественный текст, куда ты дел сюжет, философ? Представьте, что Иган завершает свой роман не приложением с математическими выкладками, а нехилыми такими по объему главами сплошной математики и физики. А ведь про Игана говорят, что он не очень хорош как писатель с точки зрения художественности. Ха, ну такой ерунды он всяко не творит.

Когда я начинал читать “Спектр”, то не думал, что именно в этом романе Лукьяненко опозорится в истории с кащенитами. Нет, саму историю я знал, но не был в курсе, в какой из книг спрятана эта жалкая попытка поквитаться с обидчиками.

Вот есть Уоттс, Киз, Чан. Они иногда пишут про сверхгениев. И поскольку обычный человек мысли сверхгения точно изобразить не может (для этого самому надо быть сверхгением), приходится отделываться общими фразами, по сути — просто констатировать, что герой — сверхгений.

Точно так же Лукьяненко не может описать свой ответ кащенитам. Подчеркиваю, не мысли сверхгения, а ответ в закидывании друг друга вербальными фекалиями. Поэтому он просто констатирует, что герой “ответил так ответил”, всех кащенитов за пояс заткнул. А вот текста ответа нет. Потому что такой ответ для Лукьяненко — это как Уоттсу описать мысли сверхгения.

Считайте это эпиграфом.

Лукьяненко неплохо пишет. Я прочитал у него “Спектр”, “Звезды”, “Лабиринт” и “Черновик”. Все истории начинались интересно. Язык легкий, текст весело залетает в голову и оседает там прохладной ясностью. Однако долго в таком ключе Лукьяненко писать не может. Его распирают, страшно сказать, мысли о великом.

Например, о России, русских и проклятом Западе. Вне всякой связи с сюжетом из героя внезапно прорываются откровения о том, что Запад, конечно, материально богат, но духовно беден. Лукьяненко не объясняет эти тезисы, он их просто вбрасывает между делом.

Вскоре выясняется, что героя бездуховностью огорчает не только Запад, но и Вселенная в целом. Человечество-де должно тянуться к высокому, мечтать, вертикально прогрессировать, а вместо этого погрязло в низменных желаниях. Кто виноват? Конечно, сам человек. Но еще — Будущее, которое, как выясняется, неправильное. И это “еще” звучит у Лукьяненко гораздо громче, чем “сам человек”. Дескать, вину свою осознал, упомянул, теперь с чистым сердцем можно рассуждать, чем Будущее духовно неравнодушным людям так нагадило.

Оказывается, Будущее виновато тем, что попросту не отвечает ценностям русского человека, каким его видит Лукьяненко.

Честно говоря, видит Лукьяненко русского человека не особо интересным. Герои Лукьяненко, даром что шастают по иным мирам, являются типичнейшими обывателями, которые на уровне кухонных посиделок страдают душой за Родину и человечество. Никаких мер, чтобы исправить ситуацию, сами они не принимают. Просто ноют. И поэтому автору приходится находить других персонажей, которые втянут главных героев в приключение. Тут-то они наконец и проявляют себя с лучшей стороны, вступая в неравный бой с Будущим.

Однако есть две проблемы. Во-первых, никаких представлений о том, каким должно быть правильное Будущее, у них нет, только та самая кухонная философия русского человека, которая, согласно Лукьяненко, должна стать мерилом всего. Причем в масштабах Космоса. Ни малейших сомнений в правильности своих слабо оформленных представлений о справедливости у героев нет. Новый опыт для них — это не повод для дискуссии и осмысления, это повод указать другому, в чем тот неправ. Во-вторых, эта убежденность не подкреплена реальной силой, так что навязывать кухонную философию Космосу становится затруднительно. Поэтому Лукьяненко роняет на поле боя Рояль Всемогущества, который, как понимаете, делает героя Всемогущим. Правда, новыми силами герой все равно распоряжается бездарно.

Ключники ему не так благотворительностью занимаются, Геометры не так детей воспитывают, Конклав не видит великого потенциала человечества (читатель его тоже не видит, но Лукьяненко утверждает, что он, потенциал, есть), Глубина вместе со свободой подсунула бордели и стрелялки. И героя не смущает, что ни он сам, ни обороняемое им Человечество не достигли и малой доли высот, на которые забрались эти бездуховные ничтожества. Главное, что у него, Человека, есть эмоция, порыв к высокому. С порывом можно и технологическим днищем побыть.

Лукьяненко пугают технологии, но не вышедшие из-под контроля вирусы, не физическое истощение при бегстве в вирт, не социальное неравенство и превращение олигархов в полубогов, нет. Он боится технологий, как старенькая вахтерша, которая всю жизнь делала записи в журнале, боится компьютера. Из этого могла бы получиться красивая, трагическая история. Только не у Лукьяненко. Он наделит вахтершу всемогуществом, и она переломает все компьютеры. Технология, по Лукьяненко, должна обязательно на шару не просто создать бездефицитное общество, она еще и духовно облагородить должна. И не дай бог ей оказаться недружелюбной к неоформленным романтическим мечтам людей, которые для строительства Будущего ни черта не сделали.

А знаете почему? Потому что ни вирусы, ни настоящий вирт Лукьяненко представить не может, а вот кащениты по нему знатно оттоптались.

Разницу между научной фантастикой и творчеством Лукьяненко отлично демонстрирует сам Лукьяненко, когда заявляет, что в “Спектре” употребил ту же концепцию, что и Уоттс в “Ложной слепоте”. Так вот, Уоттс пишет о разнице между разумом и сознанием. А Лукьяненко хоть и использует слова “разум” и “рассудок”, пишет все про то же противопоставление материального и духовного, бездумного быдлосчастья и терзаний высокоинтеллектуальной интеллигенции, мещанской жизни и покорения Космоса. Где там Уоттс? Лукьяненко, как это частенько с ним бывает, переписывает Стругацких. Только “Хищные вещи века” лучше “Спектра”, как и “Гадкие лебеди” лучше “Холодных игрушек”.

ЗЫ. Да, я знаю, что в 2020 глупо так гореть от косяков Лукьяненко, которые давным-давно обмусолили по всем интернетам. Но чтение его книг в рамках фантастического самообразования потребовало последующего терапевтического отзыва, чтобы отпустить.

Довольно олдскульный роман, хоть и написанный в 2015 году. Читать его ИМХО лучше после «Возвышения» Брина, но перед «Зонами мысли» Винджа и «Ложной слепотой» Уоттса. Вы, конечно, потеряете возможность ткнуть пальцем в текст Чайковски и сказать, что «Виндж об этом уже писал, причем писал лучше», но зато заложенные в книгах общие идеи будут развиваться более гармонично.

Да, Виндж и Уоттс пишут глубже, Брин — душевнее, зато Чайковски масштабен, но прост. Меняются поколения, человечество на наших глазах успевает почти исчезнуть, а паучество — эволюционировать от поведения «жрать-спариваться-жрать» до полетов в космос.

Как и следовало ожидать, ради такой масштабности приходится жертвовать психологизмом не только при изображении людей, но и при изображении пауков. Книга писалась не ради душевных переживаний колонистов и членистоногих аборигенов, а ради демонстрации социальных и биологических сдвигов, герои же — просто ПОВы, глазами которых можно увидеть очередной срез развития общества.

Развитие и человечества, и паучества у Чайковски получилось вполне себе занимательным. Конечно, паучий сюжет интереснее, потому что про эволюцию пауков романов написано меньше, чем про звездные ковчеги, но и человечья линия не вызывает ни скуки, ни желания пролистать страницы до паучьей главы (разве что в самом начале).

(Вы вообще осознаете, насколько потрясающей является НФ как жанр, если мы можем сказать: «У нас пока мало книг про то, как пауки эволюционировали и обрели разум»? Мол, наверстаем еще.)

Если линия звездного ковчега достаточно банальна, то в истории пауков Чайковски в какой-то момент неожиданно преподносит нам киберпанковский сеттинг. Вернее, биопанковский. Нет, поймите правильно, духа киберпанка здесь нет — повествование сухое, хроникальное, лишенное стиля что Гибсона, что Стерлинга, никакого нуара. Однако сам мир, который нам так сухо описывается — классический «хай теч — лоу лайф»: жестокое городское дно, биотех, муравьиный суперкомпьютер, жуки-хакеры и даже

Если вы активно читаете НФ, то новых идей в «Детях времени» не найдете, зато можете порадовать себя повторением старых на новый лад. Если же до Винджа и Уоттса вы пока не добрались, то история муравьев и пауков у Чайковски, к примеру, послужит неплохим заделом перед знакомством с инопланетянами из «Ложной слепоты».

Книга стоит того, чтобы ее прочесть, да и читается она легко.

Остается только сожалеть, что мастерства автора не хватило, чтобы превратить людей в книге в полноценную силу, которой хочется сочувствовать. Слишком они блеклые и скучные, поэтому в их конфликте с пауками я болел за пауков.

А ведь все необходимое для превращения обитателей ковчега в полубогов у Чайковски было.

Томпсон — не совсем минималист, но во всем, чем набит роман, автор соблюдает меру. У него была масса возможностей испортить книгу, но он их благополучно избежал. Здесь нет: навязчивой порнухи, такой же навязчивой экзотики, навязчивых трипов с путешествиями в виртуальные миры и попыток выжать из читателя сострадание к голодным африканским детям.

Да, герой занимается сексом с инопланетной формой жизни, но Томпсон скорее информирует об этом, чем смакует. Да, дело происходит в Африке, но даже Макдональд в свои «индийские» и прочие «этнические» произведения вбивает больше примет неевропейской культуры. Да, герой может выходить в ментальное пространство, но автор не устраивает ему там квест на треть романа. И да, в Африке жить тяжко, но это не обличение колониализма и не покаяние британского писателя перед благородными африканцами.

Не-Африки в романе вообще очень мало. Африканцам для полноценного сюжета достаточно африканцев. Нигерия — страна продвинутая и самодостаточная, у них самих найдутся подлецы, герои и прочие необходимые для хорошего романа типажи в нужных количествах.

Более того, если бы мне прямо не сказали, что это Нигерия, я бы мог принять ее за какую-нибудь выдуманную страну. Тоже, кстати, плюс. Не вижу причин каждый НФ-роман, действие которого происходит не в Европе или США, превращать в этнографический. У Томпсона экзотики ровно столько, чтобы обозначить неевропейское пространство, но сохранить единственный центр повествования — фантдопущение. Роман не про Африку, а про инопланетян и про то, что они с людьми делают.

Еще один удачный момент — главный герой. Это не нынешний любимец даркфентези — лишенный обаяния нехороший человек, которому желаешь смерти с первой страницы, надеясь, что его замена окажется поинтереснее. Однако и традиционным для персонажей НФ энтузиазмом он не заражен, так что в герои/спасители/первооткрыватели не рвется. А еще он не предается регулярным сеансам страдания по поводу чего-нибудь. В итоге у Томпсона получился очень достоверный персонаж — вор, который перестал воровать и стал работать на правительство, но не раскаялся и не обрел веру в Добро. Он очень настоящий, нет впечатления, что кусок его биографии появился для драматического эффекта и романтических образов.

Кааро — человек, который не особо склонен к рефлексии; человек действия, но не глобальных свершений, а мелких, необходимых с его точки зрения дел. Их поток, подстегиваемый правительством, а также четкие, не перегруженные лишними оборотами предложения создают очень плотный текст, который приятно и интересно читать.

И фантастику Томпсон разворачивает постепенно, шаг за шагом, исключительно через Кааро, не поддаваясь соблазну ввести на пару глав дополнительного персонажа ради простоты раскрытия темы. Терпеть не могу, когда автор жертвует единством повествования ради «раскрытия мира». Не можешь раскрыть мир, не испортив текст — не раскрывай.

«Роузуотер» — роман о контакте. Вор и правительственный агент пытается разобраться в своей способности читать мысли людей (от которой может и умереть). Это естественное желание приводит его к осознанию целей инопланетян. Фантастика развивается (от простого к сложному, от меньшего к большему) активнее, чем герой, как и должно быть в НФ-романе. Вполне себе оригинальная концепция захвата планеты отсылает ко вполне классической идее НФ и футурологии, озвученной Моравеком, Лемом, Иганом и прочими умными людьми:

Главный минус романа напомнил мне «Архив Буресвета» Сандерсона — вот вроде бы читаешь хорошую книгу, а потом начинается какой-то киношный сюжет голливудского боевика. Хуже всего в «Городе» ванильный финал — он будто целиком вырезан из дорого фантастического боевика. Страшная трагедия, лишенная трагичности. Ритуальная слезодавильная жертва при выживании всех остальных персонажей

Даже масштабная битва с превосходящим врагом сделана по канонам — без бойни, резни и прочего массового кровопролития. Жертв, конечно, много, но нам их старательно не показывают. Ну, вы в курсе: в каком-нибудь фильме зрителю демонстрируют разрушаемый пришельцами небоскреб и взорванные машины, но трупов на экране нет. Даже враги умирают красочно и красиво.

Однако до финальной битвы и после нее книга хороша. Герои, конечно, могли бы быть и поинтереснее, но зато они не вызывают раздражения и не портят впечатление, создаваемого двумя главными достоинствами романа — собственно Мирградом и историей. Город изображен интересно. Он стал бы лучше, добавь автор в него чуть-чуть сюра и гримдарка, но и так вышло толково.

А вот с историей мира все просто замечательно. До Эриксона и Макдевита Беннетт не дотягивает, но из воспоминаний, легенд, документов и своевременных откровений создает красивую, живую и важную картину исторических событий. Что особенно приятно, он не пихает в текст куски флэшбека о легендарных временах, никаких галлюцинирующих персонажей, которые переносятся в прошлое и своими призрачными глазами наблюдают богов и героев.

Еще у текста какой-то странный перевод. Мне лень выяснять, правда ли у автора герои постоянно «бурно» блюют и как в оригинале звучало регулярное «ох, батюшки», но впечатление это портило.

Если бы Беннетт не следовал нормам киношных блокбастеров, то получился бы потрясающий роман (история каджа наглядно показывает, какой крутой могла быть вся книга). Но он написал просто хорошую фэнтези, что тоже немало.

Странные у меня отношения с Гибсоном и Стерлингом. Каждый раз очень долго не могу начать читать их романы, бросаю по несколько раз, но в итоге все же цепляюсь за текст и после этого уже пребываю в продолжительном восторге.

«Распад» очень крут. Страшно сказать, он понравился мне даже больше «Схизматрицы». Этот Стерлинг — Стерлинг насыщенного, немного мультяшного (в духе «Призрака в доспехах» мультяшного, яркого и кричащего в своей фантастичности), слегка кислотного киберпанка, эмоционального и уличного — мне ближе, чем мир шейперов и механистов, хотя тот тоже хорош.

По-моему, комментаторы совершенно зря уперлись в футурологию и постап. «Распад» — произведение того же порядка, что и «Акселерандо» Стросса. Это не предсказание, это научно-фантастическая и киберпанковская фантазия, красивая зарисовка, которая из не слишком (но достаточно) безумных по отдельности элементов собирается в сумасшедшее целое.

Конечно, у Стросса картина побезумнее, но и писал он уже после «Распада».

Как вообще можно всерьез относиться к истории про

Это же потрясающая история в духе киберниндзя и разумных омаров. Да тут и до Дика недалеко.

Нереалистичная картина, за каждым сумасшедшим элементом которой при этом стоит серьезная философская, научная или политическая проблема. Киберпанк во всей красе.

Все больше отрекаюсь от снобизма по отношению к отечественному фэнтези. Покудова читал Кука, Мартина и прочих Толкиенов, снобизм этот был довольно понятен, но вот Куки и Мартины закончились, а новые имена не вызывают у меня столь бурного восторга. Большая их часть — от Сандерсона (самого!) до, скажем, Эда Макдональда кажется мне в лучшем случае веселыми и интересными, но лишенными того, что за неимением нормального слова я пафосно обзову «глубиной».

И вот на этом приключенческом поле русскоязычная фэнтезятина ИМХО показывает себя очень неплохо. Перечитанная Фессиада убедила меня в том, что это не я вырос, а кэп исписался, Голотвина порадовала романтизмом приключений, а Сыромятникова — обаятельнейшим темным. Суржиков опять же.

Пехов вернул меня в те светлые времена, когда я только-только прочитал «Странствия...» и «Одиночество мага». (Уточнил, по времени там как раз закончился нормальный Перумов (дописал «Войны мага»), и ему на смену подогнали цикл Пехова.)

«Ветер» всем хорош — протагонистами, антагонистами, миром, боевкой (только магические поединки порой кажутся малость простоватыми), конфликтами. Переживать хотелось сразу за всех, чтобы все победили и убили врагов, то есть друг друга, то есть всех, но чтобы все выжили.

И пока эта борьба продолжалась, романы держали планку. А уж как неожиданно провернули первый финт с Лаской — красота.

Однако когда пришло время разрубать все узлы, «Ветер» просел. Да, Проклятые успешно враждовали друг с другом посреди войны против Башни, но чтобы получить нужный финал авторы втащили на небо огромный такой рояль и уронили его на головы тех, кому требовалось срочно умереть. История Ласки тоже оказалась подпорчена (хотя этого, конечно же, стоило ожидать). Соотношение выживших важных персонажей дико дисбалансное в пользу победителей.

Но хуже всего получились последние страницы, дополненные трипами Нэсса по ходу предыдущего повествования. Лишний раз убеждаюсь, что попытка напрямую ввести высшие силы в книжку — самый верный способ ее испортить. В «Ветре» это получилось не просто отвратительно, еще и пафосно, морализаторски и вообще фу.

В остальном же — три хороших романа и еще один на 2/3 хороший.

Зря книжку клеймят янг адалтом. Это же женское военное фентези!

Начинается все неплохо, пусть со штампов, но приятных и правильных. Злая, целеустремленная, готовая на все Рин — шик. Движется персонаж в правильном направлении, пока не сталкивается с первым по-настоящему тяжелым испытанием.

И тут выясняется, что засевшая в кустах Куанг охотно готова выпихнуть из этих кустов для своей девочки рояль. Даже два. Во-первых, учителя на замену (не самому же ребенку постигать азы боевых искусств), причем учителя придурковатого, но жутко могущественного. Это и до Ротфусса-то был не самый свежий ход, а уж после «Имени ветра» и Элодина такого персонажа вообще вводить должно быть стыдно. Но! Куанг не достаточно с помощью дисбалансного Учителя сделать изгнанную с уроков Рин самой-самой в боях, героиня еще должна быть и Избранной Богами.

Однако в книге все еще остается главная положительная черта — отчаянная героиня, безжалостная к себе и окружающим. Конечно же, Куанг не могла позволить ей резвиться в свое удовольствие. Поэтому Рин быстренько превращается в сомневающееся, бесполезное, дерганное ничтожество, задающееся вопросами в духе «тварь ли я дрожащая или...?». И почти до конца книги ответ вполне очевиден — тварь. Дрожащая.

Самое смешное, что ни великое воинское искусство, ни душевные терзания не оказывают глубокого влияния на сюжет. Будь Рин просто шаманкой, отбрось она сомнения — все равно бы прошла примерно тот же путь, принимая те же решения, чтобы в конце... тут барабанная дробь... опять стать безжалостной и неукротимой, устраивая настоящий геноцид. Но! (Куанг знает толк в извращениях) После рецидива неукротимости Рин опять возвращается в состояние «а правильно ли я поступаю, какое же я чудовище, хнык-хнык».

И тут мне открылась истина: я читаю книгу о любимце женщин и подростков-ниферов — страдающем антигерое. Выйди книга определенное число годков тому назад, Рин была бы вампиршей.

Что же касается «исторического» фона, то и тут Куанг идет самым легким путем — берет готовый материал и выдает его за фэнтези. Удобно — и самой ничего придумывать не надо (а ничего особенного она так и не придумала), и перед историками никакой ответственности.

Зато читается легко.

К своему собственному удивлению должен сказать, что повести о некромантах оказались вполне ровней «Малазану». Конечно, это совсем другой жанр, но в его рамках повести великолепны.

Они открывают нам иной Малазан (Ву? как, блин, назвать эриксоновский мир?) — мир царьков-самодуров, мелких культов, городов-государств и всеобщего хаоса. Тот мир, из которого люди бегут в малазанскую армию. Все второстепенные персонажи, которые встречаются мастеру Ризу и его хозяевам, отлично вписались бы в компанию Бутыла, Мертвяка, Горлореза и прочих Смертоносов и Навроде. Да и самих Мостожогов можно легко представить флэшбеками в таких декорациях.

Повести лишены эпического размаха 10-книжия, но зато в них расцвел своеобразный эриксоновский юмор, который оказался дополнен еще и классическим черным юмором с кровавым месивом. Здесь нет настоящих битв, зато есть драки и беспорядки, по-хорошему нелепые, но смачные.

Однако даже в рамках небольших повестей Эриксон остается верен себе — пишет не столько о конкретных персонажах, сколько о мире. Бочелен, Броч, Риз не слишком лезут на первый план читательского внимания, всегда делят текст с другими персонажами. Главными героями некромантов и Риза можно назвать лишь потому, что они единственные переходят из повести в повесть.

«Три повести о Бочелене и Корбале Броче» неожиданно напомнили мне «Зотик», «Умирающую землю» и рассказы Вагнера. Атмосфера полумифических темных и страшных мест и времен, но только с ядреной примесью черного юмора и какого-то бытового восприятия. Как будто подвыпивший маг-наемник рассказывает, что записанные в книгах легенды — ложь, а на самом деле все было вот так.

Книга начинается неплохо. По заявленной проблеме — эдакая попсовая версия «Ложной слепоты». Схемка попроще, разгадка полегче, нет атмосферы забойного хоррора, а фоновые фантастика и научпоп не настолько яркие, чтобы затмить центральную тему (помнится, при первом прочтении Уоттса Сири и Сарасти успешно перетянули одеяло на себя).

Однако постепенно от интересных научных открытий и художественно оформленного научпопа автор переходит к *sarcasm mode on* трагической, глубоко нравственной и попросту не способной устареть *sarcasm mode off* проблеме разделения человечества на интеллектуальную элиту (добрую и разумную) и психопатов с зомбаками (злых и бестолковых).

Помните, к чему привел у Уоттса отказ от собственного «я»? К эволюционному преимуществу. К чему приводит у Сойера? Конечно, к необходимости пожалеть, спасти и обогреть!

И для этого у него есть абсолютно правильный герой. Абсолютно. Правильный. Герой. Во всех случаях, когда этот герой имеет шанс утратить ангельский нимб, автор не особо ловко подкидывает ему спасательный круг с подсветкой. Выглядит убого, но главное, чтоб светился и над головой висел, да?

В финале, разумеется, подготовлена масштабная операция по спасению всего человечества. Чтобы вы понимали, там даже Третья мировая война вписана в сюжет.

Происходит этот балаган на фоне штампов неолиберального гуманизма, который в книге преподносится как утилитаризм. Нет, я не против, я за все хорошее, но неужели обязательно было разворачивать предвыборную пропаганду вместо художественного произведения?

К финалу даже от попсовой версии «Ложной слепоты» не остается ничего. Получаем смачный такой сценарий для Голливуда. Эх, туда бы еще пару перестрелок...

P.S. То, что Тед Косматка сделал со своим рассказом «Предсказывая свет», превратив его в роман «Мерцающие», Сойер успешно провернул в рамках одного произведения. Только хуже.

Несколько лет назад я уже начинал читать первый роман цикла — «Наследство» — но быстро бросил, переключившись на что-то другое. С тех пор время от времени вспоминал об этом романе, но взялся за цикл только сейчас. И должен вам сказать, что последний раз похожие ощущения у меня были после прочтения «Королевских Клинков» Дэйва Дункана: вроде как прямо вот тут, за углом, лежит сокровище, но я как-то все время проходил мимо, никто о нем при мне особо не говорил, а наткнулся я на него совершенно случайно. «Ключи власти» вызвали у меня точно такой же восторг. Разница лишь в том, что «Клинки» оказались потрясающими сразу, а «Ключи» — со второго из трех романов.

«Наследство» — хорошая книга, но очень обычная героика. Квест на четыре персоны: принц, два воина и маг. Книга может нравиться или не нравиться в зависимости от отношения читателя к типичным сюжетным ходам, которые есть в романе. Зато вторая и третья книги цикла («Огонь и меч», «Государь») — эпик — оказались великолепны.

«Огонь и меч». Примерно так должна была выглядеть «Королева войны» Креса. По крайней мере, я надеюсь, что он хотел написать нечто подобное, ибо если Крес действительно хотел написать то, что написал (т.е. роман «Королева войны»), чувак просто не в себе. «Огонь и меч» состоит из двух частей — обширной подготовки к боевым действиям и ряда переходящих друг в друга сражений. В «Государе» война набирает обороты, охватывает огромную территорию и приходит к закономерному финалу.

Все основные герои — положительные. Мартин приучил нас к тому, что даже Серсея может вызывать сочувствие, даркфэнтези — к противостоянию двух зол, Браун пишет про противостояние двух (вернее, даже трех-четырех)... эмм... добр. С кровищей, взаимной ненавистью, вспоротыми брюхами, отрубленными головами, руками или хотя бы пальцами.

Логика сюжета. Тут не воля великих движет историей, а хитромудрые интриги, устроенные во благо нации, приводят к такому тотальному аду, которого никто не ожидал. И бьет сильнее всего по интриганам.

При разнообразии военных действий (осады, сражения «в чистом поле», партизанщина) автор почти не прибегает к «гениальным» тактическим приемам, оставаясь в рамках маневров, кавалерийских наскоков и неожиданных направлений движения войск. Ну, знаете все эти уловки: завести врага в незаметное жерло вулкана, закопаться на три метра в землю и колоть оттудова длинными копьями, выгнать из леса матерными частушками на ряды врага стадо слонов. У Брауна отчасти сомнительный прием юзается лишь раз

и нельзя сказать, что сюжетно данный ход не был подготовлен.

А вот мне «Владыка башни» кажется более удачным романом, чем «Песнь крови». В первой своей книге Райан слишком сильно подыгрывал Аль-Сорне. Он раз за разом ставил героя перед трудным нравственным выбором и при этом позволял Ваэлину не только оставаться с незапятнанной героической душой, но и сохранять в целости шкуру и репутацию. Хоть бы выпороли прилюдно (привет, Ротфусс). Френтиса и Лирну автор любит, видимо, меньше, чем Ваэлина, так что им досталось знатно. Хотя и во второй книге Райан чересчур уж добр к основным положительным персонажам,

Окончательную трансформацию Ваэлина в благородного паладина я не одобряю, но в таком ключе новые ПОВы, конечно, пошли на пользу книге, потому что без озлобленных ПОВов героика была бы уж чересчур ванильной, даже учитывая попытки Райана приправить повествование трупным натурализмом.

Что мне сильно не понравилось, так это окончательный упадок Веры. Вера была самой удачной идейной находкой автора, теперь же ей на смену пришла сплошная терпимость, хотя еще в первой книге было видно, куда клонит Райан.

Битвы описаны не особо реалистично, но живенько, особенно когда дело касается великой воительницы Ривы. Сразу вспомнилось детство — Перумов, «Хранитель мечей» и «Дочь некроманта», Тави, Ниакрис, Рысь, вот это вот все.

Однако «Песнь крови» и «Владыка башни» при всех своих недостатках читаются хорошо, с удовольствием, и в отличие от большинства выходящих новинок (и «новинок») не кажутся перехваленными ради продаж. Я был среди тех, кто с нетерпением ждал перевода «Башни», и второй книгой Райан меня не разочаровал (хотя и нельзя сказать, что смог чем-то приятно удивить). В моем личном топе он вместе с Сандерсоном и Ротфуссом (хоть и отставая от них) прочно обосновался между титанами фэнтези (Кук, Эриксон, Мартин) и стоящими внимания середнячками (Макклеллан, Хьюлик и примкнувшие к ним Стейвли да Эд Макдональд).

«Злые обезьяны» оказались потрясающей книгой. Конечно, не из-за психологической игры сторон или сюжетных твистов. И то и другое было приятной мелочью, но, разумеется, не так важно, кто на чьей стороне в итоге оказался. Спор о реальности описываемых событий тоже не имеет смысла — если не верить в реальность происходящего, то, получается, читаешь сотни страниц отборной лжи или наркоманского бреда. Для книжек про наркоманский бред есть АСТ-«Альтернатива».

«Злые обезьяны» хороши своим безумным миром: меняющие законы физики супернаркотики, киллеры с «игрушечными» пистолетами, тотальная взаимная слежка, послания в кроссвордах и череда невозможных совпадений.

Больше всего книга Раффа напомнила мне «В финале Джон умрет» Вонга (хотя Вонг, конечно, лучше). Когда я прочитал пролог «Джона» (про мертвеца и слизня), сразу проникся веселым безумием книги Вонга. С «Обезьянами» было так же, стоило только дойти до спрятанного в кроссворде послания.

P.S. Я в последнее время что-то часто вижу излишнюю кинематографичность у многих писателей-фантастов, но вот у Раффа она прямо выпирает из каждой сюжетной сцены. Однако его книгу это не портит.

«Сломленные ангелы» оказались хуже «Видоизмененного углерода», но первая книга цикла была не настолько хороша, а вторая — не настолько плоха, чтобы считать эти различия принципиальными. В моем личном рейтинге Морган вряд ли войдет в число жителей НФ-небосклона (по крайней мере, предпосылок к этому я не вижу), где обосновались Уоттс, Иган, Макдональд, Бэнкс и прочие авторы, книги которых, может, и не каждому понравятся, но в оригинальности, индивидуальности им не откажешь.

А вот «Такеси Ковач» очень демократичен и даже кинематографичен. Последнее, кстати, кажется мне наиболее существенным минусом «Сломленных ангелов». Сексуальные сцены, трип подыхающего от радиации Ковача, последняя чрезвычайно затянутая битва на марсианском корабле — все это хорошо смотрится на экранах, но в НФ-романе выглядит, как попытка за счет шаблонов понравиться читателю.

В остальном роман очень даже хорош. Герои вызывают симпатию (или антипатию, но умеренную и по делу), большинство боев проходит динамично и смачно, загадка и разгадка марсиан красива и печальна, людские интриги запутаны и лишены бестолкового морализаторства. Сюжет увлекает, не создается впечатления, что просто убиваешь время.

Цинизм и безжалостность персонажей прекрасны.

Если бы Морган смог превратить обрывочные упоминания о прошлых битвах в своеобразную мифологию своего мира, а самого Ковача — из выдающегося убийцы в легендарного персонажа, живую часть этой мифологии, то цикл, наверное, стал бы шедевром. Но и при том, что есть, «Сломленные ангелы» (и «Видоизмененный углерод» некоторое время назад) порадовали меня так, как мало радовали последние прочитанные романы.

Хороший роман, который слишко долго следует всем традициям сюжета и изображения персонажей. Герои получились живые, приключения получились интересными, особенности мира не выглядят лишними. Даже Адаре, которая не очень понравилась, отведено совсем мало страниц.

Проблема только в том, что на протяжении почти всего романа персонажи действуют так, как действовали бы в большинстве других книг. Все подозрения, предательства, все реакции героев на испытания оказываются очень банальными. Поведение персонажей не вызывает вопросов. Кажется, что так и должен вести себя на их месте нормальный человек. Вот только я бы предпочел видеть на их месте не «нормальных» людей, а особенных. Тех, которые действуют, думают, реагируют не так, как все остальные.

Молодого воина удалось спровоцировать. Молодой монах оказался недостаточно одухотворен. Молодая принцесса поддалась гневу. Потом молодой воин с честью выдержал испытание, молодой монах проявил одухотворенность, и даже принцесса сделала все как надо. Нам показали обычных героев, потом дали понять, что они талантливые. И где это мы такое видели? Ой, постойте. Везде.

И вдруг финал перевернул эту унылую картину. Герои действительно стали необычными. Пусть автор отвел на их преображение всего несколько страниц, получилось прекрасно. Вот только книга уже закончилась. Если бы преображение произошло хотя бы в середине романа...

«Клинки императора» — это такое огромное вступление. К счастью, имеется довольно увлекательный сюжет и, пусть приевшиеся, но хорошо рассказанные истории становления.

Удивительная получилась ситуация — первый роман восторга не вызвал, уж больно он обычный, но второго жду с нетерпением, потому что в нем должны действовать уже обновленные герои.

Крес начал за здравие, а кончил за упокой. Первая половина романа оставила приятное впечатление, хотя никто из героев, включая Эзену, не показался достаточно интересным, чтобы я всерьез переживал за чью-то судьбу. В «Громбелардской легенде» персонажи были колоритнее и харизматичнее. Плюс женоненавистничество Креса, которое в «Легенде» я почему-то просто не заметил, здесь резало глаз. Ставить женщин в центр повествования, чтобы бросать в их сторону презрительные замечания — это какой-то довольно странный подход к делу. Но в целом первая половина романа оказалась интересной.

А потом началась война. В ее описании Крес ужасен. Так уж получилось, что попутно с «Королевой» я читал «Эволюцию военного искусства» Свечина. Мало того, что тематика перекрывалась, так еще и стиль повествования оказался довольно близок. Вот только у Свечина — учебная литература с кратким разбором битв и картами, а у Креса — унылое в своей дотошности художественное описание, напрочь лишенное художественности. Его описания битв уместно смотрелись бы в полухудожественных вставках в учебниках истории для 5-го класса.

Видимо, автор сознательно решил поиграть в «объективность», поэтому вместо изображения внутреннего мира персонажей, внутренних монологов и повествования с точки зрения того или иного героя Крес регулярно переходит к авторскому пересказу мыслей и намерений сторон. «Тереза думала то-то, а Эневен — то-то, поэтому она повела войска направо, а он — налево». Учитывая, что персонажи изначально были не особо подробно и ярко выписаны, весь оставшийся интерес к ним Крес напрочь убивает какой-то прям-таки боязнью отказаться от своего авторского всевединия и хоть на краткий миг примерить на себя шкуру своего персонажа. Конечно, это тебе не групповушку в лесу с Анессой описывать.

Возможно, если бы я не читал Свечина и исторические романы, не слушал аудиолекции по средневековой истории, то подробнейший «объективный» разбор битв меня бы и впечатлил. Но для меня очевидно, что Крес, пытаясь влезть в пространство между учебником и художественной литературой, написал книгу, которая хромает на обе ноги. Книга получилась не «серьезной», а попросту скучной.

Поскольку третий роман будет черт его знает когда, ограничусь промежуточным выводом.

«Трилогия» (ха-ха, из двух книг) мне не понравилась.

Первое, что вызвало негодование — разрушение куска мифологии. В 10-книжии история Тьмы и Света была важной составляющей мифа о сотворении мира. В «Трилогии» миф развенчан. Оказалось, что перед нами всего лишь мифологизированная гражданская война между тисте. Мать Тьма и Отец Свет — это не Тьма и Свет, не первоначала, это растерявшаяся херка и бестолковый форулканофил, которым дали громкие титулы. Ход смелый, он мог бы стать удачным, но не стал. В чем ценность такого уничтожения мифа? В шоке. В том моменте, когда читатель осознает, что «нэ так всо это было, савсэм нэ так». Этот шок наступает на первых страницах «Трилогии». А что потом? Там еще километры текста. И они оказываются хуже, чем вариант мифа из «Книги Павших». Настоящая история тисте из «Трилогии» просто не может тягаться с тем мифом, который был создан в 10-книжии. Эриксону не нужно было писать романы об истории тисте. Ему нужно было позволить кому-то из персонажей цикла коротко пересказать ее, чтобы у читателя остались сомнения в достоверности трактовки.

С азатенаями Эриксон сотворил то же, что и с историей Тьмы. С тем же плачевным результатом.

Вторая проблема «Трилогии» — обилие воды. Эриксон и в 10-книжии многословен, но там его пространные рассуждения были разбавлены сражениями, твистами и кусочками мифологии, которую приходилось трепетно собирать, как мозаику. В «Трилогии» читатель просто тонет во внутреннем мире персонажей и их высокомудрых разглагольствованиях. Кто-то жаловался, что в «Книге Павших» мало психологизма? Нате, жрите. Только к концу второй книги «Трилогия» перестает быть парадом закомлексованных декадентов, садистов, насильников и незатыкающихся философов.

Не будь «Трилогия» частью «Малазана», я бы дропнул ее на первой трети «Кузницы» (да я, собственно, так и сделал — «Карканас» я осилил со второго раза на волне восторга от «Печали Танцора»). Но это «Малазан». За счет 10-книжия «Трилогия» выезжает. Если любишь мир Эриксона так, как люблю я, то не можешь просто проигнорировать историю тисте.

Кроме того, их падение Эриксону удалось показать отлично. Декадентство, жестокость, отсутствие целей — развал общества во всей красе (хотя лаконичность пошла бы романам на пользу).

Разрушив часть мифологии, Эриксон все же дает нам на замену кусочки мозаики: жертвоприношение К'рула, появление драконов из Старвальд Демелайна, происхождение Куральд Эмурлана. Тут поклонник «Малазана» не может не радоваться.

Временами проскакивает и привычный юмор Эриксона, который я крайне ценю.

Подводя итог, «Трилогия», на мой взгляд — неудачный опыт. Я рад, что вместо третьей книги нас ждет новый цикл про Карсу. Но «Малазан» в целом настолько великолепен, что даже неудачный опыт выглядит жемчужиной среди фэнтези.

P. S. Киницику — слава и трижды хвала!

Вегнер — один из тех хороших фэнтези-авторов, которым мало быть просто хорошими фэнтези-авторами, поэтому они тянутся еще повыше, но в итоге слегка портят отличный цикл. Самым ярким примером таких писателей является Аберкромби, романы которого стали в разы лучше, когда он повымел из них волшебническое закулисье и сосредоточился на простых воинах, убийцах и отравителях. Таким авторам отлично удается идти тропой ПЛиО, создавая захватывающие псевдоисторические романы с небольшой примесью магии, но как только они пытаются впихнуть кусок магии побольше, то повествование сразу проседает.

Это не значит, что в «Меекхане» не нужны боги, великие силы и прочая мифология. Просто все это следовало оставить в качестве легенд, свидетельств очевидцев, слухов, подозрений, сосредоточившись на вещах более приземленных. Будни Горной стражи и вольного чаардана — вот что удается писать Вегнеру. Чуть хуже у него получаются истории отдельных людей (Ятеха и Альтсина). А уж когда этих отдельных людей привязывают к каким-нибудь высшим силам, то Вегнер становится не то чтобы плох, но мало чем выделяется на фоне остальной массы фэнтези.

«Север», на мой взгляд, стал самой сильной частью цикла (из переведенного на русский), сравниться с ним пока может только «Небо цвета стали». Слегка проседает из-за шаблонного финала первый рассказ, но в целом получился отличный сборник. Он не может в одиночку стать шедевром — для этого нужно еще несколько таких же сборников, чтоб сложилась цельная картина мира — но оставляет далеко позади изрядную долю представителей жанра. Суровые истории, ясное повествование, интересные персонажи, хороший сюжет как в отдельных рассказах, так и во всем подцикле.

На фоне «Севера» совершенно провальным оказывается «Юг». Из четырех историй самостоятельную ценность представляет только «Будь у меня брат». Этот рассказ у Вегнера тоже получился, будь все такими — «Юг» мог бы составить достойное дополнение «Северу». Однако первый рассказ «Юга» еще более шаблонен и предсказуем, чем «Север». «Чести горца» просто не хватает оригинальности в развязке, «Ибо люблю тебя больше жизни» откровенно плох. А два последних рассказа «Юга» — это не самостоятельные произведения, это неудачная попытка перебросить мостик к глобальным событиям авторской вселенной. Вот только перебрасывать такие мостики следует в рамках более-менее самостоятельных рассказов. А если ты уж взялся писать рассказы-прологи, то идти они должны отдельным сборником, а не болтаться в «Юге», как противники Эндера — в невесомости.

«Восток» хорош почти так же, как «Север». Оценки я ему ниже поставил, пожалуй, чисто из-за вкусовщины. Северяне мне как-то симпатичнее восточного табора.

Зато «Запад» оказался лучше «Юга» (так себе достижение). Но в «Западе» Вегнер опять лепит свою мифологию прямым текстом, огромные абзацы отводя делам давно минувших дней. Может, кому-то это и нравится, но меня такое топорное впихивание в сюжет дополнительной информации раздражает. Можно в масштабах романа перебивать одну сюжетную линию другой, вносить дополнительную информацию, но это же рассказ! Он должен быть однороден. Или, если уж необходимо, посвяти его целиком божественному прошлому.

К счастью, «Небо цвета стали» собрало в себе все лучшее, что было в цикле. То есть «Север» и «Восток». Слегка подпортили впечатление кинутые ближе к финалу главки полубреда-полувидений Кей'лы — Вегнеру опять захотелось быть не просто фэнтези-автором, а доказать, что он умеет в стиль, но лучше бы он этого не делал. К счастью, таких кусков в романе мало, а остальной текст хорош. Опять же — часть про военную кампанию интересней приключений в замке. Вегнеру стоило бы смириться с тем, что лучше всего он пишет про коллективы, а не про отдельных персонажей.

Пугает меня только то, что следующий роман будет продолжать линии «Юга» и «Запада».

Начиналось все с желания прочитать хоть что-то. Период такой — топовые или любимые авторы не заходят под настроение, остальные просто недостаточно хорошо пишут. Перебивался рассказами, но душа просила масштаба. И взялся-таки за Суржикова. Сперва решил, что попался толковый роман, простенький, но зато с приятными героями. Так уж получилось, что никто из трех ПОВов меня не бесил, более того, все они были мне симпатичны от начала романа и до самого конца.

Где-то на середине книги я с удивлением осознал второй приятный факт — ни одна из сюжетных линий не казалась провальной. Это редкость, обычно при таком ветвлении кусок книги хочется просто вырвать и выбросить. У Суржикова же все три линии очень ровные, но очень разные и, по сути, представляют собой три самостоятельных повести, связанных второстепенными персонажами.

На середине романа я понял, что читаю очень хорошо написанную сказку для взрослых. Это довольно светлое (по нынешним меркам) фэнтези, с приключениями, становлением героев, хитростями и намеками на любовь.

Так, радуясь хорошей книжке, я добил где-то 8/10 текста. И вот тогда-то оказалось, что я капитально ошибся. Никакая это не сказка. Это лютый мрачняк, который долго держит читателя в заблуждении только потому, что не злоупотребляет натурализмом и сохраняет интригу до последнего.

Из минусов могу отметить разве что

и открытый финал. Я понимаю, что есть продолжение, но предпочитаю, чтобы входящие в цикл романы были более завершенными.

А еще это пока просто история о приключениях трех героев. Здесь нет никакой занятной идеи, нет персонажей, которые могли бы стать культовыми, роман совершенно не нуждается в иллюстрациях, потому что иллюстрировать особо нечего. Хороший роман, но очень обычный. Впрочем, на фоне совершенно провальных модных западных авторов (типа Линча, Хейса или Хьюлика) Суржиков смотрится отлично.

P.S. Не могу не процитировать: «Надвратная башня срублена из бревен – добротная, широкая, приземистая, похожа на хряка, сидящего на заднице».

Когда роман был анонсирован, я, прочитав аннотацию, подумал, что нас ждет очень олдскульная фантастика об инопланетянах — и не ошибся. Учитывая маринистику, думаю, проще всего сравнить с «Возвышением» Дэвида Брина («дельфиний» второй том — 1983 год, если что). Камбиас создает аж две инопланетные цивилизации, но внятно описывает только одну — ильматариан.

Шолены нужны разве что в качестве врага — не карикатурно-злого, а такого, у которого вроде бы есть «своя правда». Но «правда» эта придумана как-то для галочки, ни на секунду не возникает даже мысли о том, что шолены могут быть правы, а земляне — ошибаться. В основном это происходит оттого, что шолены выглядят либо неадекватными и туповатыми, либо жестокими и фанатичными. Земляне же в худшем случае недипломатичны или несдержанны. Для кого, спрашивается, трудилась Ле Гуин, если в 2014 году Камбиас не может оправдать действия шоленов хотя бы косяками землян, раз уж не сподобился сочинить этим гигантским выдрам убедительную идеологию.

Не вызывает понимания или сочувствия и тяжкая история выдр. Цивилизация, которая страдает от собственной воинственности — этим нас не удивишь. «Мошка в зенице Господней» приучила нас к хорошему.

Ильматариане, конечно, получились лучше шоленов, хотя бы потому что автор описывает их подробнее. Но вся их оригинальность — чисто внешняя. Камбиас придумал общество подводных жителей, а потом радостно допридумал для них маленький уютный мирок. Кстати, если ты землянин, если у тебя есть воздух, хавка и костюм для подводного плавания, то жить в этом ильматарианском мирке ты можешь вполне сносно. И будут к тебе в гости заходить важные ильматариане-землевладельцы и любознательные ильматариане-ученые. Или ученые ильматариане-землевладельцы.

Описывает нам Камбиас не столкновение космических цивилизаций, а столкновение людских культур, только некоторые люди у него почему-то нарядились выдрами и омарами. И для олдскульной фантастики это нормально. Поскольку именно на олдскул я и рассчитывал, то и удовольствие от книги получил. Если Камбиас хотел написать стилизацию под старую НФ — умница, хорошо получилось. Но ведь я и старую НФ прочитать мог бы. Все-таки от «твердой» фантастики 2014 года ждешь чего-то большего, чем описание общества разумных омаров или выдр, которые во всем, кроме внешнего вида, напоминают людей. И простых маркеров, типа повышенной шоленской сексуальности или «воспоминаний» в речи ильматариан, недостаточно, чтобы они перестали быть людьми.

Если мне кто-то скажет, что фентези делятся на «глубокие» и «поверхностные» или на те, в которых есть «атмосфера», и те, в которых «атмосферы» нет, я рассмеюсь этому человеку в лицо, а после малодушно отведу глаза. Потому что к стыду своему именно так я и делю фентези.

Жанр для меня распадается на две неравноценные части: есть произведения «глубокие» и «атмосферные», а есть... ну, все остальные. К первым относятся «Черный отряд» и «Империя Ужаса», ПЛиО, «Красная страна» и «Герои», «Хроника Убийцы Короля», «Малазанская Книга Павших», «Шрам». Во вторую группу попадает большинство новых прославившихся авторов: Люк Скалл («Грозный отряд»), Роберт Хейс («Ересь внутри»), Скотт Линч («Хитрости Локка Ламоры»), Дуглас Хьюлик («Свой среди воров»). Возглавляет этот список новых и «неглубоких», по моему мнению, Брайан Макклеллан с его «Пороховым магом».

Большинство из таких вот второразрядных книг я читаю со смешанным чувством легкого интереса и нелепой необходимости. Мол, надо же быть в курсе, что из себя представляет современное фентези. Ну, и заодно узнаю, чем дело закончилось. В таких книжках есть только история на уровне «кто кого и за что убил», а также достаточно внятный герой, чтобы книгу не хотелось закрыть.

Но способен ли кто-нибудь из этих героев сравниться с Вартлоккуром или Взятыми? Смерть любого брата «Черного отряда» заставляла меня печалиться, а когда я читаю книги Линча или Хьюлика, то надеюсь, что кого-нибудь из «хороших парней» прикончат, чтобы добавить истории хоть капельку весомости. Ни Старков, ни Ланнистеров, даже вонючего Теона Грейджоя не найти. Нет в этих историях ни глухого отчаяния Аберкромби, ни эпичности Эриксона, ни поэтичности Ротфусса.

Написаны-то книги Хейса или Хьюлика неплохо, но когда переворачиваешь последнюю страницу, не жалеешь, что книга закончилась.

«Пороховой маг» — лучший в этом второразрядном списке. Потому что здесь есть эти самые пороховые маги. Солдаты-наркоманы, которые палят из пистолетов, свергают королей, бьются с богами, закидываются порохом или с удовольствием втягивают ружейный дым. Грохот выстрелов и взрывов, пороховой транс... Когда Тамас бросает в рот щепотку пороха или даже целый патрон — это стильно.

Проблема в том, что стильной задумки и худо-бедно интересного сюжета недостаточно, если персонажи неспособны поддержать ни первое, ни второе. Воплощающий все лучшее, что есть в книге, Тамас (ах да, еще есть прекрасный Андрийя) — идеал порохового мага — тонет в толпе неполноценных богов, неспособных проявить себя, и блеклых ПОВов с совершенно шаблонными историями. Вишенкой на торте — сладкая парочка Мэри и Марти Сью (КаПоэль и Таниэль).

Причем с каждым томом оригинальность и стильность «Порохового мага» уменьшаются, а дозы шаблонности и ванильности увеличиваются. Пропадают «Брадобреи с Черной улицы», зато у ряда героев внезапно проявляются невероятная колдунская мощь и удручающее желание не марать руки в крови. Вишенкой на торте — несколько чудесных «воскрешений». Макклеллан, конечно, совершил ритуальные жертвоприношения, но они настолько ожидаемы, что лучше бы уж не делал.

Вот ей-богу, хочется вырвать пороховых магов из нежных девичьих рук Макклеллана и отдать их в суровые, но умелые руки кого-нибудь, кто умеет изображать войну трагично и эпично, не превращая книжку в «блокбастер». Вообще «голливудщина» — это общая беда второразрядного фентези. Хьюлик, Хейс и примкнувший к ним Макклеллан будто не книги пишут, а делают заготовки для экранизации.

С момента прочтения «Садов» и до «Кузницы» малазанский цикл превратился для меня из пары интересных книжек в эталон фэнтези — черного, белого, сиреневого или любого другого. На сегодняшний день Эриксон является одним из немногих авторов, которым удалось на полную раскрутить жанр в современном его состоянии (Толкина любим и чтим).

В своей «Фантастике и футурологии» Лем, помнится, плевался в сторону романчиков, которые, обращаясь к НФ, делают это исключительно ради антуража. Пан Станислав с нескрываемым презрением указывал, что множеству НФ-историй собственно научная фантастика и не нужна, их можно было бы рассказать и без фантдопущений.

Это еще более верно для фэнтези. Какие-нибудь «Пепел и сталь» и «Пороховой маг» пытаются увлечь читателя интересным способом убийств, ПЛиО и Сарантий – фантастическими историческими реалиями (как будто мало просто исторических романов), а еще можно придумать страшного-престрашного врага. Лучшие – разумеется, на мой взгляд – представители жанра покажут через магию абсолют власти («Черный отряд» с «Империей Ужаса» или «Земной круг»), расскажут красивую сказку («Ночь в одиноком октябре», «Хроника Убийцы Короля» или «Океан в конце дороги»), порадуют очаровательными Взятыми или Смертью со стражей (Стражей! Стражей!).

Но даже Кук, Аберкромби или Пратчетт всего лишь раскачивают темы, которые не раз уже поднимались в нефантастической литературе. У вас же есть магия, авторы! Вы можете творить такое, что сай-фай писатели удавятся от зависти. Есть же hard science fiction, хочу hard fantasy.

Именно поэтому Эриксон – вместе с Мьевилем – для меня остаются эталоном жанра. Создаваемые ими идеи отчаянно требуют наполнить миры магией. Будь то ягуты, имассы (или потрясающие люди-москиты) – фантастика становится чем-то большим, чем способом оторвать башку или воспеть вечные ценности «большой литературы». Она, подобно НФ, начинает порождать идеи, ради которых стоит читать книгу.

Что же касается собственно творчества Эриксона, то тут, конечно, включаются старые добрые правила про цветные и вкусные фломастеры. Мне Эриксон как писатель подошел полностью, но я бы даже про Толстого и Салтыкова-Щедрина не стал говорить, что они должны понравиться всем и каждому.

Эпичность «Малазана» поражает – но некоторых она еще и подавляет. Главными героями у Эриксона являются отряды и народы, но не отдельные личности – и кому-то не хватает психологизма. Его персонажи склонны к слегка бредовому юмору, доходящему до абсурда, накручивающему взаимное непонимание – и некоторым читателям такой юмор не заходит.

А еще герои Эриксона одновременно простые и великие. Боги – столетние, тысячелетние, …-летние – отказываются все время оставаться умудренными и томно-загадочными, а любой раздолбай-солдат может стать богом. В итоге томно-загадочными остаются только те персонажи, которые служат мишенями для абсурдного эриксоновского юмора.

Ах да, еще у Эриксона действительно существует посмертие. Не какой-то аморфный Тот Свет. У всех есть души – и эти души продолжают «жить». Фактически персонажи бессмертны — тоже не каждый читатель обрадуется.

И магия. Здесь она именно такая, какой я хочу видеть магию в фэнтези. Непостижимая, часто неподконтрольная, разнообразная и не умещающаяся ни в какие схемы (привет, Сандерсон, Роулинг и иже с ними). Это магия Взятых, магия Красных Шляп, дикая магия из «Имени ветра», которую Ротфусс противопоставил Университету. Старое доброе волшебство, позволяющее автору реализовать любую идею. Именно для этого и существует фэнтези.

«Не ведая страха» стал самым разочаровывающим романом из прочитанных в «Ереси». По части литературного мастерства Абнетта я считаю, пожалуй, лучшим автором BL. И поначалу роман соответствовал ожиданиям — наконец-то ваха-писатель решил поэкспериментировать со стилем, причем удачно. Плюс Абнетт перестал играть в «маленьких людей» — хотя это и позволяет ему чуть ли не единственному из борзописцев BL демонстрировать огромную пропасть между Астартес и людьми, иногда сосредоточенность на простых смертных выходит Дэну боком. В Wh30/40К не стоит искать логику, тактику или слишком глубокий психологизм — все это заменяется пафосом и эпичностью. Без пафоса и эпичности дыры в мотивации героев и сюжете становятся слишком очевидными. Абнетту эпичности порой не хватает (потому что в мире «маленьких людей» ее концентрация ниже, чем в мире мариносов).

Но «Не ведая страха» просто ломится от эпика и пафоса. Первая атака Несущих Слово прекрасна, особенно после ряда бытовых зарисовок. Я даже на секунду поверил, что ваха-книжке не придется делать скидку из разряда «ну это же по игре написано, не надо придираться». Как оказалось, поторопился. Прошло совсем немного времени, первый налом хаоситов завершился — и началось превозмогание от Ультрадесанта.

Нет, я все понимаю: превозмогание — это такая же неотъемлемая часть вселенной, как пафос. Но неужели обязательно было превращать битву за Калт в избиение ХСМов малочисленной ультрой? Как в худших боевиках 90-х — враг свиреп и силен, но при этом его разделывают, будто девочек в розовых платьях. Да, в розовых, Слаанеш не при чем. Именно такой должна быть форма несунов в «Не ведая страха». С бантиками и плюшевыми мишками. Потому что так выхватывать могут только маленькие девочки. Терминаторы? Демоны? Сандалики застегни, демон, оступишься еще, ушибешься.

Поражение Несущих Слово — ядреная смесь из роялей в кустах, смурфячьих марти сью и голливудщины в худшем смысле слова. Я бы дропнул книжку, но очень уж хотелось прочитать, как кое-кто по имени Роберт споткнется о дряхлого старикашку Кор Фаэрона.

И это после «Первого еретика» и «Аврелиана«! Ну, Дэн, вы же с АДБ друзья, как так можно обращаться с его несунами? Было бы замечательно, по-моему, если бы отдельно печатался рассказ, включающий только события «Не ведая страха» до уличных боев. Рассказ про предательство Несущих Слово, растерянность ультры и то космическое месиво, с которого началось уничтожение Калта. Вот просто взять кусок романа, вырезать и подавать отдельно. Цены бы не было такому рассказу.

В «Фулгриме» есть две части, на которых автор мог себя проявить — падение Легиона и Истваан V (еще есть Истваан III, но его уже вполне сносно оприходовал Бен Каунтер). А поскольку у нас тут Макнилл, то и затащил он только глобальный махач. По какой-то странной прихоти Black Library, падение примархов доверили именно Макниллу — сперва он, прямо скажем, не особо раскрыл падение Хоруса, теперь вот от него потерпели Дети Императора. Макнилл совершенно не умеет писать критические для становления персонажей моменты. В итоге совращение Хаосом напоминает худшую опереточную фэнтезятину с волшебными клинками. Сводись к этому вся история, выдвигать претензии автору было бы глупо — бэк есть бэк. Но Макнилл пытается изобразить именно что падение примархов, их соблазнение Хаосом, а не просто поражающую мозг варп-инфекцию, которая превращает Хоруса и Фулгрима в зомбаков.

И если Хоруса еще как-то подготовили к перерождению через ненависть к бюрократам и летописцам, путающимся под ногами, то Фулгрим просто схватился не за ту железку не в том храме. Справедливости ради стоит отметить, что падение самого Легиона оказалось выписано гораздо лучше — через сочетание непотребных книжек и модификаций организма Фабием Байлом. А вот с чего вдруг Фулгрим превратился в доверчивого дебила, который не может отличить внутренний голос от внешних манипуляций, не понятно. Было бы лучше, если бы его и правда сделали зомбаком. Схватился за меч — сразу и необратимо пал в Хаос. А так проблески сознания выставляют его совсем уж тупым нарциссом.

Если у большинства авторов не получается изобразить Астартес сверхлюдьми, то у Макнилла не получается изобразить сверхчеловеком уже примарха. Даже какая-то художница скорраптилась не так беспонтово, как сын Императора.

Зато глобальный коррапт на «Маравилье» удался Макниллу лучше, чем оба Истваана вместе взятые. Шикарнейшая сцена. Из удачных моментов стоит отметить еще собственно аппу Байла, который троллит Эйдолона, обаятельнейшего Люция и свихнувшегося Юлия Кэсорона с обгоревшей рожей. Ну и сама Ваха, конечно, располагает к удовольствию от чтения, если ты ради вселенной книжку и взял.

Нойзмаринь@души аватара

ЗЫ. Годное падение Легиона — в «Первом еретике». Никаких сопливых Астартес, ноющих о предательстве примарха, и никаких волшебных мечей.

Уоттс стал для меня одним из тех авторов, которые конкурируют исключительно сами с собой, а «Эхопраксия» вызвала примерно такие же ощущения, как «Падение Гипериона». Я бы и не подумал, что книгу можно малость поругать, если бы не читал первую часть. Но первую часть я читал, а потому восторг оказался несколько смазанным, зато я окончательно сформировал свое мнение об Уоттсе.

Уоттс — певец замкнутых пространств, населенных сверхкалеками. Так было в «Морских звездах» и, конечно же, в «Ложной слепоте». Изолированный мирок, в котором небольшая группа неполноценных личностей со сверхспособностями (по нашим меркам) решает какую-то сложную задачу. Изоляция обязательна. Остальной мир должен быть где-то далеко, отделенный водой, космосом или временем, он может просунуть в мирок героев пару щупалец, но не больше. Сложная задача ставит героев в кризисную ситуацию, в которой их инвалидность и сверхчеловечность раскручиваются на полную катушку. Каждый калека оказывается в фокусе, их отношения оказываются в фокусе, даже непонятное Нечто, с которым они сталкиваются, оказывается там же.

Но как только Уоттс выводит своих героев в мир все это растворяется до просто хорошей НФ. Масштабный социальный движ Уоттс пишет примерно на том же уровне, на котором Лав в своей «Вере» пытается играть на поле Уоттса. Пропадает атмосфера «Ложной слепоты», неожиданно напомнившая о «Мальпертюи». Конечно, в «Вере» это критично, а в «Эхопраксии» нет, но...

Справедливости ради, стоит отметить, что «Эхопраксия» не теряет, а набирает обороты по ходу развития сюжета. Постепенно, когда автор изолирует героев от мира, вырезая излишки персонажной массы, атмосфера «Ложной слепоты» возвращается (как «Морские звезды» вернулись в первых главах «Бетагемота», то есть не полностью, но достаточно, чтобы я перестал ныть).

«Эхопраксия» больше всего мне понравилась, когда рассказывала про экипаж корабля в три-четыре человека.

Другое дело, что можно было бы вообще ограничиться только описанием «Тернового венца», а все приключения до него загнать во флэшбэки. Да, получился бы двойник «Ложной слепоты». Так ведь в этом-то и весь смысл.

После «Хельсрича» я таки понял, кому лучше всего читать эти книги. Первое обязательное требование к читателю — знать, как выглядит вселенная. Не краткое содержание, не имена примархов или куски кодексов, а именно внешний вид как можно большего числа наполняющих мир вахи объектов. Погуглить арт (благо по Warhammer'у арта в Сети полно), почитать комиксы, посмотреть игровые трейлеры и реплеи самих игр (по-поему, лучший вариант — довика), погамать.

Потому что читать книжки по вахе как книжки — занятие странное, малопродуктивное, а местами отдающее литературным мазохизмом. Нет, они не днище, есть вполне себе крепкие космические боевики, но божетымой, мальчик, возьми Корнуэлла или Кука с Мартином. Там и логики больше, а в случае с Корнуэллом исторические знания какие-никакие в комплекте идут. Кровь-кишки и отрубленные конечности в наличии.

Ради чего читать ваху, а не «Черный отряд»? Нет, не ради космоса и бластеров. Разумеется, ради здоровенных Астартес и пиломечей. И нужно представлять себе космодесантника, распиливающего другого космодесантника, во всех кровавых деталях.

Новеллизация игровой литературы — это вообще что-то среднее между собственно книгами и комиксами, вроде ранобэ, только не ранобэ, конечно, хотя отдельных ваховских писателей и обвиняют в анимешности, но мы пальцем в Дембски-Боудена тыкать не будем. Читать ее, имея слабое представление о зримом воплощении — это как заменить картинки в комиксе схематичными каракулями. Есть комиксы, где это прокатит — вот и читайте свою большую литературу. А в вахе нужно, чтобы было красиво. И тогда от чтения вы получите огромное удовольствие — почти как при просмотре фильма, только на сей раз Абнетт не накосячил с сюжетом, да.

Из своего опыта скажу: с нуля у меня пошел только Каин, а вот Эйзенхорна и «Ересь Хоруса» я читать не мог, пока не проникся всей красотой непрекращающихся убийств DoW2:R. Зато потом, мммм.

Теперь о грустном. Второе условие — это не перегибать палку с задротством. Пробитые настольщики, знающие кодекс бэкофилы и прочие достойные представители wh-комьюнити постоянно будут натыкаться на всякие несуразности, которые портят впечатление от книги. Ну, как людям, закончившим истфак, тяжело читать некоторые исторические романы, а физикам и биологам — некоторую НФ.

Так что если вы знаете как выглядит воткнутый в культиста пиломеч, но имя Гримальд вам ни о чем не говорит — беритесь за книги Warhammer. Это следующая ступень знакомства с миром. Потом можно и кодексы будет почитать, если уж совсем неймется, но вы посмотрите, сколько эти ваха-авторы понаписали худла, какие кодексы.

ЗЫ. Коротко. Ваха — это эпос. Есть свои, чужие, война, минимум драматургии и логики при максимуме драматизма и героизма.

ЗЫ еще раз. Орков мало. Очень. Даже на Армагеддоне. Все орки — в фанфиках.

Начать пожалуй стоит с того, что никакая это не подростковая литература (если только вы не считаете, что фэнтези в принципе пишется для подростков). Собственно, классификатор все верно объясняет: возраст читателя — «любой», книжка про «становление/взросление героя». Проще говоря, перед нами три романа взросления/(прости гос-ди)воспитания, причем достаточно разные, поскольку взрослеют-воспитываются там разные герои. Повзрослеть-воспитаться каждый из них успевает за одну книгу и, видимо, поэтому перестает быть автору интересным, уходя из ПОВов.

«Полмира» и «Полвойны» получают за счет этого жирный плюс, поскольку второстепенные персонажи, каким становится, например, Ярви, идут сразу с нехилым багажом. Пусть Ярви больше не главный герой — мы все равно знаем его хорошо. И Колючку в «Полвойны», хотя у нее там всего несколько сцен и раскрыться без «Полмира» не было бы никакой возможности.

Но вот на последней книге трилогии система дает сбой. После «Полкороля» хотелось читать про Ярви, но Бату оказалась отличной героиней и быстренько перетянула одеяло на себя. После «Полмира» хотелось читать про Ярви и Бату... да, хотелось читать про Ярви и Бату. Никого, кто смог бы их заменить, среди ПОВов «Полвойны» нету. Фактически мы получаем рассказ про Ярви от посторонних лиц. Вот только у нас уже есть книга про Ярви от самого Ярви. И книга почти-про-Ярви от Бату (да-да, и Бранда, я помню).

В «Полвойны» Аберкромби не только не нашел подходящей замены, он еще и Колла немножко притопил. Потому что Колл в «Полмира» как третьестепенный персонаж в разы интереснее Колла-ПОВа из «Полвойны». Колл, а с ним и Рэйт — шаблонные герои, ни один из которых не дотягивает со своими страстишками до Ярви или Бату. Колл нужен, чтобы вставлять ироничные замечания. У Рэйта тоже одна функция — бить-крушить-ломать. Третьестепенные персонажи, которых зачем-то вытащили на первый план.

Скаре же (к которой Рэйт, по идее, идет прицепом) повести за собой историю не дает сам образ. Скара жутко бесит. Нет, бесящие персонажи — это нормально, если они есть в жизни, то и в книгах быть должны. Вот только ее никто не уравновешивает (Рэйт не тянет на противовес, Колл даже не пытается).

В итоге читаешь книгу про Ярви и Бату (ну и кучку местных царьков, тоже хорошо получились). В книгу про Ярви и Бату налили пару ведер рэйто-колловской воды и бросили барахтаться Скару. Не будь «Полкороля» и «Полмира» — «Полвойны» я бы дропнул.

Но Ярви и Бату тащат. Ярви — превращением из жалкого калеки в хитроумного (а к концу истории — жестокого и беспринципного) ублюдка, готового на все ради исполнения клятвы. Бату — очаровательной, прекрасной ненавистью к окружающим, неостанавливающимся насилием. Ярви и Бату оказались чудесным дуэтом. Благодаря им первые две книги цикла становятся единым текстом, а если будет продолжение, мы еще увидим, как Колючка выпотрошит однорукого. Третья книга — это просто краткий эпилог, чтобы читатель знал, чем война закончилась. Колл — недоЯрви, Рэйт — недоБату. Скара не нужна.

Если “Военный талант” стал для меня настоящим открытием, то “Полярис” вызывает очень смутные ощущения, хотя сам по себе мир, созданный Макдевитом, прекрасен с художественной точки зрения. Эдакая обывательская НФ.

Для нас Бенедикт и Колпат — это, конечно, ого-го, но по меркам жанра они действительно обыватели — торговец антиквариатом и его водительница-помощник. Вот те, чью жизнь они исследуют — настоящие герои НФ, военные и ученые. Однако мир военных и ученых не заслоняет от читателя мир обывателя, как это обычно происходит в других книгах. Взгляд Бенедикта и Колпат на события доминирует и, что гораздо важнее, не заражается восприятием Сима или Даннингера, которые всегда остаются только объектами исследования.

Цикл о Бенедикте от большей части НФ отличается тем же, чем старые детективы о старушках, расследующих преступления, отличаются от полицейской драмы или нуара. Спокойной, тихой атмосферой уютного мира среднего класса. Даже если Бенедикт оказывается втянут в дела Героев, он не собирается с упоением или же из чувства долга бросать все ради новых впечатлений. Его интерес носит гораздо более академический характер.

Нарушеним такой атмосферы “Полярис” и заслужил 7 баллов вместо 10 “Военного таланта”. Нет, в “Таланте” тоже есть и попытки убийства, и даже какое-никакое космическое сражение. Но, читая первую книгу цикла, ты видишь торговца, который попадает в непривычную историю и — что не может не радовать — остается самим собой. Великое Приключение обывателя Бенедикта.

Но вдруг — “Полярис”, еще одно Великое Приключение. Простите, как еще одно? А не слишком ли это… наигранно? Тайн в мире может быть хоть отбавляй, и пусть Бенедикт их щелкает как орешки, но — Приключение?

Опять!?

И еще один минус — я понимаю, что автор вернул героев чрез 15 лет, но для них самих-то времени прошло поменьше. Почему же Бенедикт ведет себя так, будто “забыл”, что его вот только в прошлой книге

И Колпат разве уже забыла предыдущий случай, когда

Эти сюжетные повторы портят книгу сами по себе, но они еще и жизнь Бенедикта превращают в историю известного археолога, похожего на пилота «Тысячелетнего сокола». Я побаиваюсь читать “Искателя”.

К счастью, в промежутках между совершенно неуместными экшенами Макдевит остается Макдевитом и успешно воссоздает атмосферу раскрытия старых-добрых тайн, когда все главные действующие лица либо мертвы, либо состарились (по крайней мере, должны были бы, если бы не...), а о самом интересном мы узнаем из вторых-третьих ртов. И Бенедикт с Колпат не спасают мир, не объявляют моральный крестовый поход… Порядочные, уважающие себя торговцы такими вещами не занимаются! Они находят вещи и информацию, а после — продают их.

Тем не менее жизнь героев разворачивается на фоне действительно научно-фантастического мира. Вот только ИскИны и космические перелеты Бенедиктом (а с ним и всем миром) воспринимаются реалистично — так же, как нами воспринимается исчезновение стационарных телефонов и компьютерных дискет (да чего уж там, флэшки уже не в ходу).

В целом роман хорош (хоть и заметно хуже прекрасного “Военного таланта”). Автор выдерживает правильное соотношение между жизнью Бенедикта и очередной тайной. В какую бы важную историю Алекс не впутался — это не его жизнь. Симов и Даннингеров в НФ полно, как и обывателей, которые не могут удержаться от попыток стать Героями или хотя бы оруженосцами Героев. Не надо превращать Бенедикта в Индиану Джонса.

Прочитал книгу с удовольствием, вот только опять у меня возникло неприятное ощущение, что я лучше автора знаю, как следовало написать роман. Вернее, романы, потому что из «Звезды...» легко состряпать несколько, плюс пару рассказов (4-ю главу можно смело публиковать отдельно). Я бы, честно говоря, предпочел увидеть что-то типа «Малазанской книги» или, прости Толкиен, «Миров Упорядоченного» (одна фэтезятина в голову лезет) — когда романы цикла сюжетно (по времени и ПОВам) перекрывают друг друга, а не следуют друг за другом по очереди. Тогда и описания всего на свете (от пейзажей до создания плота) не хотелось бы просто пролистать, и рассказ о заселении той или иной планеты не казался бы набившим оскомину однотипным вступлением.

Ну хоть на части-то можно было книгу разбить, а не только на главы? Ведь совершенно теряются кульминационные моменты, вроде изучения Пары Дайсона или объяснения ее тайн. Вот идет рассказ об очередном столкновении детектива и революционеров, вот очередной этап политической возни и вдруг — бац — раскрывается одна из главных загадок всего предыдущего повествования... и сюжет двигается дальше, даже не почесавшись (да, приличные сюжеты чешутся в таких ситуациях). Ну напиши ты, Гамильтон, «Часть 2», подзаголовок, эпиграф какой-нибудь, что угодно.

Странное соотношение общей замедленности сюжета (из-за перегрузки деталями) и отсутствия больших композиционных «пауз» — пожалуй, единственное, из-за чего снизил оценку.

Возможно, читателям не стоит повторять мой опыт и залпом глотать книгу за пару заходов. Разбить ее на недельку относительно неторопливого чтения — может быть, тогда гамильтоновские словоохотливость и желание разложить по полочкам каждую мелочь не будут подбешивать.

Жду перевода «Иуды».

ЗЫ. Так и не определился, считать убойно прямолинейную мотивацию обитателей Пары Дайсона плюсом или минусом. Никак не мог отделаться от сравнения с гораздо более интересными (и менее убедительными — ?) мошкитами.

Эту книжку читать — как на санках кататься. Сперва йииихууу — а потом тащишься обратно в гору, будь она неладна. И так несколько раз. Начало — очень многообещающее, прямо дарк с приключениями. Тьма, отчаяние, жестокость, которые превращают уличного забитого оборванца в опасного убийцу. Ну, почти. Еще чуть-чуть — и получилось бы. Однако как только завязка, толкающая героя на путь убийцы — в смысле, мокрушника (убийцы-волшебника) — заканчивается, книга резко делает финт ушами (или чего там у книг вместо ушей).

Дарк превращается даже не в реалистическое месилово вроде «Героев» или ПЛиО, а в эдакий рассказ о благородных разбойниках. Это опять Локки Ламора, «Похищение мечей», «Свой среди воров». Вот только Линч, Салливан и Хьюлик пишут о преступниках, которые воруют, торгуют вещами и информацией. Их герои — веселые подлецы, симпатичные обманщики. А Уикс таких изобразить не может. Тут у нас мокрушники. И получаются они томно-романтическими — потому что забавными их сделать нельзя, а суровыми автор их делать не хочет.

Сколько настоящих заказных убийств, совершенных Блинтом и Кайларом, нам показывают? Да хотя бы и не заказных, а просто убийств, но так, чтобы по-настоящему? Не проходной эпизод боевика, где герой между делом убивает кого-нибудь, потому что надо же показать экшн? Да черт с ним, пусть будет хотя бы экшн, но с трупами! Это же книжка про убийц! Для людей, которые постоянно подчеркивают мрачность жизни мокрушника, Блинт и Кайлар чего-то не особо утопают в крови. Нездешний одним убийством войну развязал, Фесс (вот уж не думал, что помяну его добрым словом) в «Алмазном мече» вообще маньяком выглядит на фоне этой парочки. Даже Арья и та, по сравнению с ними — жестокая и кровожадная.

Хуже того, другие герои тоже внезапно лишаются всякой трагичности. Эпизод с Куклой, после которого Азот решается-таки стать убийцей — один из самых сильных в книге (да что там, все самые сильные эпизоды связаны с Куклой). Однако в итоге мы получаем ванильную историю девочки, нашедшей свою любовь.

Джарл? Еще один персонаж, который вроде бы должен продемонстрировать нам жестокость этого мира. От всей джарловской драмы остаются одни лишь сожаления на словах. Азот и Блинт ноют о том, как тяжко быть убийцами, а Джарл — о том, как тяжко быть

И мы получаем стандартное фэнтези об избранном мальчике (о да, это не просто уличный оборванец, он Особенный), благородных преступниках и хэппи-эндах.

Положение спасает финал. Не самый-самый финал — последние страницы ужасно приторные — а развязка конфликта. Уикс вспоминает, что в книге должно быть много трупов и дает нам много трупов. Вырезает всю массовку и второстепенных персонажей. Вот только никакой настоящей трагедии нет. Единственная смерть одного из основных действующих лиц обставлена настолько героически, что хоть в рамку вставляй. Эталонное самопожертвование.

Однако рубилово все равно оказалось лихое (хотя имбовый маг немного портит картину, а заодно исполняет роль бога-из-машины для Кайлара... и сами мокрушники тоже стали совсем уж имбой), маньяк-Рот получил от автора отличную тайну, ребеночек в конце няшный, Логан обзаводится многообещающим «продолжение следует».

Итог: Хорошая история о благородных (даже больше, чем у Хобб) убийцах, с четким делением на хороших и плохих (сколько бы автор не пытался в диалогах убедить нас в обратном), кучей хэппи-эндов, заслоняющих собой несчастливый финал Логана и романа в целом. «Путь тени» стал бы отличной книгой, если бы автор был посмелее с характерами и судьбами персонажей.

Стыдно, повелся на обложку и аннотацию. Надо было хоть немного почитать текст перед покупкой. Вот уже несколько раз брался за роман, но очень тяжело заставить себя прочитать больше десятка страниц за один заход. События совершенно унылые, вялотекущие, даже если автор пытается ввести какой-то поворот сюжета, хочется просто пожать плечами и закрыть книгу. Герои настолько невыразительны, что я в какой-то момент умудрился перепутать сюжетные линии. Четверть книги позади — а меня не задели ни атеистический гнев, ни религиозное мученичество, ни фанатизм какой-нибудь, даже критика соци — потому что их нет, так обронил что-то автор, а поднять не удосужился. Может, он решил отложить все эти вкусности на потом (ага, вместе с красочным описанием мира) — но как-то перестарался. Бросил бы хоть кусок для затравки.

Очень напоминает по ощущениям второй-третий сезон проходного процедурала. Годится только в качестве фонового сопровождения. Возможно, если бы была аудиокнига, я бы ее и прослушал, занимаясь чем-нибудь более важным или интересным. Осилил же я таким макаром «Московский клуб» Панова, чай и с этой бы справился.

Поскольку не дочитал, оценку ставить не буду, но вообще это ниже 5.

Рассказ радует своей зрелищностью. Очень бы хотелось увидеть это на экране или хотя бы в комиксе. Никакой продуманной магической системы — кому она нужна, когда есть фантазия и куча забавных заклинаний?

Сам сюжет, столкновение с вражеской машиной, хитрый план и так далее мне даже не особо были нужны. Я бы с радостью почитал еще страниц 100 описания мелких стычек — только бы побольше волшебства. Я уже и забыл, что фэнтези можно любить за чудеса, которые в ней описываются, без всяких там идей, интриг или душевных надрывов. Просто есть классный маг и он делает классную магию. Чем больше магов — тем больше магии. Чем больше магии — тем лучше.

Основной конфликт, конечно, слабенький, интеллектуальное противостояние не ахти какое интеллектуальное, но скупо поданная мысль о теряющих свое значение колдунах удивительно удачно вписывается в общую красочную картину чародейства. Приятный бонус в финале, когда ты уже успел полюбить рассказ и при этом не ждешь от него никакой весомой идеи.

«Красных шляп» следует читать, чтобы сперва насладиться дивным миром волшебства, а потом погрустить, опасаясь за его судьбу.

P.S. «Черный отряд»? Ну, не знаю... может быть, если бы он целиком состоял из Одноглазых и Гоблинов...

[хочу уточнить: все написанное относится к имеющемуся в Сети переводу «Заговора...», мало ли, вдруг в нем чего порастеряли]

Прочитав аннотацию, гораздо важнее понимать, что это не только «классическое фэнтези» (с _кажущимся_ дефицитом нелюди, ага, just as planned, в открытую их там всего пара штук), но и довольно-таки типичный приключенческий роман не самого высокого образца. Вместо какого-то лихо скрученного сюжета здесь просто куча внезапностей.

Герои едва-едва попадают в одну передрягу, как их уже вытаскивают оттуда (сами они далеко не всегда успевают проявить свои таланты) и швыряют в новую. Если бы персонажам дали раскрыться, а заодно позволили хоть чуть-чуть подольше потрудиться над каждой проблемой, то сюжета хватило бы как минимум на две книги. Ну а так моб из четырех человек больше напоминает набор для новеллизации компьютерной игры, причем один из отряда – непись (думаю, в процессе чтения сразу станет понятно, о ком речь). Герои воспринимают все происходящее как должное, будто знают, что они в книжке, и в курсе, куда повернет сюжет, поэтому рыпаться и закатывать сцены нет никакого смысла. Мол, эпизод закончился, да? Ок, погнали дальше, не будем вспоминать о старом.

Диалоги и юмор выдержаны в том же духе – они есть, шутки вызывают улыбку. Каждую реплику Салливан вставляет именно туда, где вы ее и ожидаете. На месте автора вы бы тоже заставили героев сказать что-то похожее.

Из приключенческо-шутошной болтанки приятно выпадают монах Майрон и маг Эзраходин – им все же дали драму (Ройсу и Алрику, видимо, тоже, да еще и, кажись, одинаковую, но в первой книге Салливан решил ограничиться намеками, ну и молодец, и без того книга перегружена). Сцена с несостоявшимся рукопожатием вообще прекрасна, как и отношение Майрона к монастырю.

Вот за них ставлю 7. И за то, что старая добрая схема «завали читателя событиями — пусть его затянет» действительно работает. А еще за то, что написано вообще-то неплохо, легкое чтиво. И за рассуждения Эзраходина о языке, точно, вот за них еще ставлю 7, заслужили, 6 — это уже придираться. Ну в самом деле, вы же не ожидали, что тут будет испанская инквизиция. Хорошая книжка. В конце концов, это же не дарк, это классическое фэнтези.

После того, как первый раз прервал чтение, долго думал, стоит ли продолжать. Дочитал только потому, что оставалось совсем чуть-чуть. Если бы перерыв пришелся на середину книги – дропнул бы.

Современное понимание подросткового чтива, к счастью, предполагает вполне себе роман для взрослых. Хороший роман, хоть и короткий. Это, конечно, не «Герои» или «Красная страна», но вот три первозаконных книжки я бы взамен «Полукороля» отдал со всеми калеками-инквизиторами и путешествиями за тридевять земель. Как по мне, так это книга уровнем чуть ниже «Лучше подавать холодным». Без мата, герои попроще, а сюжет такой же шаблонный — хочется назвать его «классическим фэнтезийным». Магии, кстати, нету. И любовных соплей. В подростковом-то чтиве. Хотя бы за это автору можно сказать спасибо. Зато есть мальчик с полурукой и девочка с дыркой в щеке, немного черного юмора, хорошо построенный, хоть и стандартный сюжет. И трупы, да, куда без них. Чего вам еще нужно от фэнтези?

По-моему, Вэнс неудачно выбрал объем книги. Такое ощущение, что он взял идею, прописал ее четкой, последовательной сюжетной схемой, а потом набросал на этот сюжет необходимый минимум описания. Мол, вот вам художественная обертка, чтоб проще было усвоить.

Герои настолько функциональны и лишены личности, что даже когда вскрываются их Хитрые Планы ты только киваешь головой: «Ага, ясно теперь».

С одной стороны, если бы Вэнс прописал подробнее некоторые сцены, добавил персонажам даже самого топорного психологизма, короче, хоть как-то разбавил повествование, получился бы внятный роман. А так — иллюстрация к теории. Вот в условном учебнике есть параграф о роли языка в формировании мышления, а вот в методических материалах есть к нему Приложение 1.1. — Статистика; Приложение 1.2. — Результаты экспериментов; Приложение 1.3. — «Языки Пао» (попытка моделирования, использовать для работы с учащимися непрофильных специальностей).

С другой стороны, Вэнс мог бы подсократить свое произведение. Дать серию коротких зарисовок с лакунами в сюжете, которые читателю предстояло бы заполнить самостоятельно. В итоге мы бы получили рассказ-эпик, что-то вроде предтечи Макдональда с его «Гурски» и «Верданди». Конечно, все равно получилось бы суховато, но в глаза бы не бросалось.

А так, + за лингвофантастику в 1958.

Виндж последовательно жертвует масштабностью, уж не знаю почему. То ли готовит эпичное, то ли просто не хочет пока это эпичное писать. Размах «Пламени» радовал, «Глубина» радовала уже не размахом, а очень занимательной историей первого контакта и культурой Других. Теперь отпал уже и контакт (потому что состоялся еще в первой книге), а в центре романа — столкновение культур. Причем не столько человеческих, сколько собачьих (в результате «Дети» гораздо ближе к «Глубине», чем к «Пламени»).

Если бы меня спросили, о чем эта книга... сделаем вид, что спросили... так вот, эта книга — о Других. «Посольский город», «Птица малая», «Мошка в зенице Господней» — из этой серии. Из той НФ, в которой автор пытается создать иную, отличную от человеческой, цивилизацию. Цивилизацию расщепленной личности. Допустим, привычное нам сознание можно разделить на несколько кусков и заиметь возможность ими играться — что получится? Чем станет один такой кусок-фрагмент? Два? Пять? Десять (лучше сказать восемь или двенадцать, если вы понимаете, о чем я)? Или... еще больше?

Виндж продолжает начатое в «Пламени» моделирование цивилизации, которую могут породить такие вот расщепленные сознания. Но теперь он гораздо подробнее расписывает то, как существует отдельная расщепленная личность и какие у нее есть варианты развития. А рядом, для сравнения — люди со своими проблемами и технологиями, чтобы, значит, все эти собачьи выверты ускорить.

Пока читал, не мог отделаться от мыслей об Игане, особенно о «Карантине», были там диалоги на тему «насколько нужно изменить твое сознание, чтобы можно было считать тебя другим человеком». Резчица, Свежеватель, Радист, Магнат и прочая гуманоид... киноидная... эм... свора. Вполне обошлись без космических опер и Зон. Хорошая НФ, пересмотр привычных понятий типа «смерти» или «индивидуальности» — в наличии.

Опять я смотрю на себя в зеркало и задаюсь вопросом: почему я сам до этого не додумался? Нет, серьезно. У меня зеркало на двери шкафа и привычка ходить по комнате. Прохожу — смотрю — задаюсь вопросом. И ведь не совсем дурак, и необходимый минимум инфы из научпопа был, и — стыдно сказать — временами балую свой отравленный филологическим образованием разум лайт-мыслями о физике и Вселенной. Но не приходило мне в голову, что математика не просто какая-то там чистая истина, а что она «подтверждает саму себя» («Ореол») и становится от этого гораздо реальнее, чем «реальность» пропаганды и PR-технологий; что в случае существования параллельных миров каждую мою удачу приходится оплачивать неудачей меня-в-другом-мире и я становлюсь едва ли не паразитом («Синглетон»); теперь вот космический геноцид «Карантина». Я же знал про этого проклятого (во всех смыслах слова) кошака Шредингера. Знал про роль наблюдателя. Про «схлопывание». Почему я не додумался до космического геноцида? Почему, завтракая, я не давился со словами «космический геноцид»? Почему, стоя в трамвае, не привлекал к себе настороженные взгляды внезапным бормотанием «космический геноцид»? Это же так просто и так красиво. Космический геноцид.

Книги Аберкромби мне не особо приглянулись поначалу. «Первый закон» показался достаточно рядовой вещью, я даже начал задаваться всякими странными вопросами. Почему небо голубое? Откуда ноги растут? Чего это все вдруг стали носиться с автором, будто он второй Мартин?

Может, виной тому прилизанный перевод (наверняка), самостоятельность сюжетных линий (хоть они и сходятся в итоге) или же первые книжки были просто стремными — не знаю. Короче, «Best Served Cold» в любительском переводе я начал читать от скуки, готовясь дропнуть роман после первой главы. И вдруг герои заговорили новым языком. Грязным и сочным. Линии повествования дробились, но все они шли рядом, плотно, составляя единое целое. И не было тут великих баязовых дел, вернее, были они на заднем плане, а в центре — простая до шаблонности история мести (чего стоит один только сбор отряда). Это уже стоило почитать.

«The Heroes» и «Red Country» (хотя читал я их в обратной последовательности) совершенно неожиданно превратили меня в поклонника Аберкромби. После всех этих первозаконных вывертов с поеданием человеченки, глоктовщины, квестами в древние земли (достаточно пародийными, в сущности) вынырнула авторская философия, точно соответствующая языку и сюжетам, с помощью которых она излагается. Человек не меняется. Он был, есть и будет все тем же, пока его не прикончат. Что бы ни лежало в основе его приключений, он останется самим собой. У Аберкромби это обычно означает, что человек не может стать лучше; главное — не стать хуже. Когда заканчивается одна война — начинается другая, когда уходит один правитель или герой — быстро появляется замена. Мир бесконечной войны двух древних великих сил. С уходом же великих сил на второй план оказывается, что для всех остальных — будь то правители, герои или же гонимые ими на убой армии — война не имеет особого смысла. Просто инерция приказов, привычки и кровной мести (наследие предыдущей бессмысленной войны). И преодолеть эту инерцию невозможно.

Ну, потому что люди не меняются.

Возможна пара благородных порывов против течения — и снова по накатанной.

Разумеется, Аберкромби я полюбил не за эту философию. Трансгуманизм и футурологическая сингулярность — наше все. Но Аберкромби, начиная с «Best Served Cold», сумел добиться очень точного соответствия формы и содержания. Его сюжеты, персонажи и язык складываются в единое целое. Здесь нет мифологической масштабности «Черного отряда» или «Малазана» (в «Первом законе» была претензия на, но это не пошло на пользу делу), поэтому Кука и Эрриксона я все-таки люблю сильнее. А вот Мартина в моем личном рейтинге Аберкромби уверенно потеснил, потому что каждая из трех последних историй Аберкромби, будучи частью единого цикла, уже завершена, самодостаточна и не нуждается в резких финтах разными частями тела. Вообще романы Аберкромби очень похожи на его персонажей — такие же целостные. Даже оживают персонажи вполне естественно, без всяких музыкальных инструментов, пытающихся прикинуться частью пейзажа.

Сейчас параллельно читаю книжку про Римана от Дербишира. Забавные ассоциации возникают.

Ранняя работа, позволившая получить выгодное место.

«Свой доклад Эрон заканчивал в крошечном офисе под энерготроном, который он превратил в свой кабинет. Его двадцатилетняя подруга, также работавшая на энерготроне, помогала редактировать рукопись в перерывах между поцелуями. Именно благодаря этому блестящему докладу Братство психоисториков в конечном счете обратило внимание на Эрона Оузу».

«Основанием для принятия его в ряды академии послужили те две единственные работы Римана, которые пользовались известностью, — диссертация 1851 года и работа 1857 года по абелевым функциям».

И поздняя, революционная:

«В своем длинном и скучном заключении Эрон замаскировал леденящий душу анализ монополии Братства на психоисторические методы. Он нарочно отказался от своего обычного ясного стиля и спрятал то, что хотел сказать, в груде неуклюжих головоломок, возможно, надеясь, что только те, кто сможет понять его далеко идущие выводы, будут способны разобраться и в уравнениях».

«Великая лекция Римана была в действительности документом философским в той же мере, что и математическим. В этом смысле много раз отмечавшаяся туманность многих ее мест могла быть сознательным выбором Римана <...> То, о чем он говорил, касалось природы пространства на самом фундаментальном уровне. А для среднего, довольного собой стареющего профессора того времени — вроде тех людей, что заседали в числе геттингенских слушателей лекции Римана в тот июньский день, — природа пространства была делом решенным <...> Неэвклидова геометрия, описанная Лобачевским в 1830-х годах, с этой точки зрения воспринималась как философская ересь. Работа Римана была куда большей ересью; в этом могла состоять причина, по которой он представил свои мысли на уровне столь большой общности, что их связь с неэвклидовой геометрией должна была ускользнуть от всех, кроме наиболее математически подкованных людей в сидевшей перед ним аудитории».

Все это, конечно, очень блаародно, но как там насчет сюжета. Ведь его практически нет. Пелевин отлично разъяснил за гламур и дискурс, и про ***расов тоже, что есть то есть, разбирается он в вопросе, но неплохо было бы под все это дело историю подвести. Худлит обязывает, так сказать. Ведь прославленному Пратчеттом ежу понятно, что писалась книга не ради вампирских любовей, а только диалогов для. Читаю вот сейчас СНАФФ... С.Н.А.Ф.Ф... — есть сюжет. Да простят меня фанаты пелевинской самобытности, почти цивильный киберпанк. А вот в «Ампире» сюжета практически нет, вернее, наберется его на куцый рассказик, размытый многословными лекциями в роман. Нет, вы не подумайте чего плохого, я совсем не против этих лекций. Я, собственно, только ради них и читал. Просто если автору недосуг было заморачиваться сюжетом, то и писал бы, как пишут в таких случаях самобытные классики, Кампанелла, там, или Платон. Есть проверенный временем жанр диалогов и в рамки оного жанра «Ампир» вписался бы прекрасно. Потому что в нынешнем своем виде сюжет выглядит просто уступкой необходимости: Пелевин хочет просвещать народ на тему дискурсА и гламурА, а тут нате вам — еще и историю какую-то придумывать.

Понравился мне роман, причем понравился он мне именно своей простотой. Герой ходит-бродит туда-сюда, убивает, убивает, убивает. Концентрированная подлость, слегка оправдываемая благородной целью отомстить. Никакой особо излишней чернухи я в книжке не нашел, все по делу, если конечно учитывать, что в центре повествования у нас — банда отморозков, возглавляемая ребенком. Кстати, о детках... После ПЛиО, Эндера и «Методов рационального мышления» как-то даже неловко лезть с очередной претензией из разряда «а почему у вас дети такие умные». Время такое, такие вот дети, отстаньте от автора. Но самое главное — это сныканные в кустах рояли. Как ни странно, они ничуть не испортили впечатления от книги. Поначалу, правда, сидишь и думаешь о том, какого черта Лоуренс не придумал ничего более вменяемого, чем пинок лошади или недоИскИн, озабоченный экзистенциальными проблемами. А потом просто вспоминаешь, что такие вот совпадения — основа приключенческих романов и со смехом переворачиваешь страницу. Хотя недоИскИн мне все равно не понравился. Из-за него вот только 7 поставлю, а не 8.

Насколько мне понравилось начало романа, настолько не понравился конец. Слава автору, он вывел эльфов и гномов из дебрей средневековья. Разум этих существ наконец-то дал им стальные руки-крылья и более цивильную систему управления, пусть даже и с типичным для фэнтези расистским (хотя правильнее обозвать его видистским) уклоном. Конечно, все это выглядит слегка грубоватой склейкой (презерватив+заклинание=технофэнтези), но тут же у нас соприкосновение миров.

К сожалению, чем больше эти миры соприкасаются, тем хуже становится роман. Считайте меня безнадежным романтиком — или хотя бы лишенным вкуса мьевиллепоклонником — но я даю еще одну руку Люка Скайвокера на отсечение, что для написания (пост)индустриального фэнтези вполне можно обойтись одним миром. А уж если за любовь писать – и подавно.

По крайней мере, у автора не было бы возможности так жутко слить финал. При всех изворотах Суэнвика, с тем же успехом он мог задаться вопросами, любит ли героиня Якина и взаправду ли обокрали Шпака.

Что еще хуже, Суэнвик под конец романа внезапно разродился совершенно нелепым морализаторством. Любовь-де в героине не взросла (а потом — взросла, ага). Вдруг оказалось, что выстроенная автором темнофэнтезийная вселенная служит совершенно иным целям, чем можно было бы ожидать от уважающей себя темнофэнтезийной вселенной. Вот только это ни разу не откровение в духе «ай да красавчик, как повернул! молодца!». Это обыкновенное «и с фига ли вдруг так?». Авторы (пост)киберпанка прекрасно понимают, каким должен быть герой, выросший в подобном мире. Понимают это и авторы темного фэнтези. Наверняка это понимает и Суэнвик, тем более, что киберпанк ему ой как не чужд. Вот и притащил Богиню ex machina. Маленьким девочкам из Спиральных дворцов простительно.

Не понимаю я людей, критикующих описанный автором мир (конечно, я предполагаю, что нет среди них технофобов). Впрочем, возможно, это все талант Бестера, передающего эмоции старика так ясно, что они становятся эмоциями читателя. А ведь старик-то — глубоко несчастный человек, фактически больной, искалеченный предыдущей эпохой. Человек, который не способен отличить Тома от Тома (вот вы видите сусли... простите, разницу? а она есть) и потому считающий их всех одинаковыми. А ведь они разные, только огонь на соседние планеты не несут, вот ведь. И мир интересный. Много чего в нем, мире, есть, кроме, разве что, блестящих касок. Очень хорошо, что старик способен только палкой махать, потому как тварь он для окружающих опасная. Видать, мало было рядом Томов, когда он рос.

Прочитав приведенную выше аннотацию, я и не думал, насколько серьезным и оригинальным с точки зрения моральной проблематики окажется повесть. Как и многие другие поклонники фантастики, я, конечно, знал, что есть многомировая интерпретация. Но та ответственность, которая возникает с принятием такой гипотезы, стала для меня открытием. Игана часто упрекают в некоторой «сухости». Ну, могу сказать, что редкое описание психологических переживаний (сколько угодно красочное или точное) может меня тронуть так же сильно, как тронула новизна озвученной героем проблемы. Как-то раньше обходила она меня стороной, оставаясь на уровне «знаешь, Пэни, я хоть и сторонник теории параллельных миров, согласно которой существует бесконечное множество Шелдонов в бесконечном множестве вселенных, уверяю тебя, ни в одной из них я НЕ танцую». А тут вдруг... Одни проблемы от этой квантовой механики.

Пока читал, поймал себя на мысли... даже на двух (редкое дело, многовато, как по мне). Во-первых, периодически я пытался соотнести повествование с информацией, уже известной из других книг цикла. С Медленной Зоной, Силами и т.п. К счастью, наваждение длилось недолго и я вспоминал-таки правильную фамилию автора. Во-вторых, я убедился, что одним из самых важных элементов в романах про Культуру для меня являются имена Кораблей. Началось все в «Выборе оружия» с имени «Что Такое Гражданские Права», и вот теперь, читая каждую новую книгу, я жду новых имен («Убери все перед уходом», какая прелесть, божетымой).

В глаза, конечно, бросается идея цивилизаций. Развитые пришельцы и отстающие аборигены. Ищущие и Распространители. А заодно — опасность для Ищущих, выраженная в сакраментальном «во многом знании многие печали» (как вы, наверное, знаете, эту истину ушлые евреи тоже сперли у одного инопланетянина, хоть и зайца).

Но за этим всем есть еще одна потрясающая по своей глубине зарисовка. Пришелец отправился в новый мир изучать местную математику. И там, среди примитивных жителей, ведущих свои глупые войны, математика приобретает дополнительное значение. Война делает реальность абсурдной, нагнетая атмосферу «сомнений и паранойи» (эту антимилитаристскую мысль продвигали многие НФ-писатели). И в мире, где из-за бессмысленного противостояния двух почти не отличающихся друг от друга народов никакое действие окружающих нельзя принимать на веру, где любой может оказаться вражеским шпионом или же прикинуться таковым — в таком мире только математика оказывается по-настоящему реальной.

Бейте меня, пинайте меня, но рассказ Игана напомнил мне палп-прозу Хоума. Ага, того самого. Некая нарочитая «сухость» повествования, маргинальная сексуальность, декларативность вместо въедливого психологизма, некое овеществление моральных концепций и злобный юмор на тему. Только если Хоум возводит свои конструкции на основе социально-политических рассуждений и классовом толковании искусства, Иган юзает науку. Ааа, да к черту, согласен: притянуто за уши.

Искать все эти надуманные пересечения меня сподвигло исключительно изображение Иганом проститутки. Я немедленно вспомнил жриц любви из «Красного Лондона» и «За бортом жизни», погруженных в теорию классовых противоречий, искусство и исторические изыскания на тему Джека-Потрошителя. Ну и ладно...

Вчера в дороге прослушал рассказ в МДС, вечером начал читать Эндера (роман). Сегодня закончил (простите, случайно скаламбурил). Поначалу рассказ не понравился своей нелепостью. Инопланетяне успешно освоили человеческий язык, разобрались в человеческой культуре — и продолжают утверждать, что сами на такое неспособны. Эволюция, дескать, их в другую сторону увела. Ах, мы не можем позволить себе умереть, потому что... Но хотим, да-да, не сомневайтесь, просто если мы умрем, то... Вот же у вас, понаехавших-поналетевших, под носом способ решения проблемы лежит, вы этот способ в своих храминах на стенах поразвесили. Короче, не понравился мне рассказ и чуть было я не совершил огромную ошибку, когда собрался переключить трек, приняв долгую паузу Коппа за окончание книги. И тут — на тебе, старик, финал, все красиво. Ради финала стоило писать рассказ.

Но, прочитав Эндера, понял я еще, что автор в рассказе очень оптимистичен. Народ без письменности, народ без независимо существующей информационной культуры (не совсем, конечно, здания-то строили и жуки, и водоросли) в рассказе свободно общается с землянами. А в «Игре» все это приводит к ксеноциду. Конечно, причины отсутствия письменной культуры у жуков и у водорослей разные, в этом-то и суть, да. Но все-таки рассказ чрезвычайно упростил проблему контакта.

Это не традиционный НФ-рассказ. Это еще одна притча (хоть и в НФ-антураже). И думается мне, что надо было делать рассказ больше похожим на притчу. В духе «Сонаты без сопровождения», к примеру.

Как рассуждения на тему ответственности автора, допустимости цензуры и т.п. рассказ совершенно никакой. Единственное, что можно извлечь в этом плане: любая власть предпочтет прикончить писателя, спровоцировавшего гражданскую войну, вместо того, чтобы решить противоречия, лежащие в основе этой войны. Согласен, че, только ведь автор на эту проблему совершенно иначе тут смотрит.

А вот рассказ о желании писателя оставить в истории след, об интересной мере таланта и т.п. у Карда получился неплохой.

Хех, давно я не получал такого удовольствия от книги. Я очень люблю «Игру в бисер», а тут — вот она, только более мрачная и агрессивная. Если у Гессе Игра — это форменный побег от реальности, то у Бэнкса социальщиной и политикой Игра откровенно пропитана насквозь. А еще вспомнились рассуждения Юдковски о невозможности для НФ-писателя отобразить мысли гения (в произведениях типа «Цветов для Элджернона» или «Понимай»). Как описать думанье того, кто умнее тебя? Читатель в таких случаях сталкивается с чем-то превосходящим их — читателя и автора — понимание. Так же и с Играми. Одно дело, когда вопросы политики решаются на шахматном поле, и совсем другое — когда Игра сама по себе есть нечто необъяснимое, хотя Бэнкс под конец и замечает, что это, мол, игра игр, объединившая в себе все уже известные игры. Ага, известные Культуре, а не нам с вами. Сингулярность — дитя коммунизма и истины: она где-то рядом, бродит по Европе. Поди пойми этих постчеловеков. Приедут, развалят империю — и обратно к себе, заниматься своим постсексом. Хотя, конечно, очень интересно наблюдать, как в процессе Игры герой меняется. Ну, знаете, если долго смотреть в бездну, то с сознанием начинают происходить всякие забавные штуки, особенно если организм сам по себе наркоту вырабатывает.

Клара, которую мы вроде бы вдруг полюбили, потому что она исправилась, снова вызывает тоску и уныние. Ракот, которому наконец-то дали слово, выдает простыни малосодержательного текста. Две своих самых удачных для «продолжения» линии Перумов слил невероятно быстро.

Гораздо интереснее читать про вомперов и монашков, вот только про них можно было бы сочинить и новый роман, без всяких ГБ-2 и Хроники Хьрварда-сколько-то-там.

Бэд трип гарпии, цитаты из матфеевой книжки, нытье Хедина, нытье Ракота... «Удерживая небо» может поспорить по объемам «воды» не только со средних размеров водохранилищем, но и с «Памятью пламени».

Нас усиленно убеждали, что ПП и УН — это одна книга, ПП — это-де первая часть двухтомника, прочитайте УН — и все сразу станет светлее и радужнее. Не стало. ПП и УН действительно одна книга. И умещаться она должна в один том.

Перумов как Перумов. Только теперь вместо глобальных заклятий, сотрясающих энное число миров, «вода» проявилась в форме «я так тебя люблю, мой Хедин». А в остальном — хорошее возвращение к стилю фессиады. Все лучше, чем патриотический угар «Млавы...»

Очень хороший рассказ о свободе. Свободе доброй и жизнерадостной, свободе, которая говорит сама за себя, образами и поступками, а не обещаниями и манифестами. Бунт без желания казней и мести, ради одной лишь возможности веселиться. Конечно, он обречен на провал, но, по крайней мере, за него не стыдно. Ну и о несвободе этот рассказ, конечно, тоже. Глупой, абсурдной, которая довела себя до такого состояния, что мельчайшее неповиновение приводит чуть ли не к катастрофе. Веселье против распорядка. Конец 60-х на носу, куда деваться.

А по-моему, книга отличная. Ну, то есть все книги, сколько их там есть (а сколько еще будет, ууу). Просто любители фэнтези привыкли к простеньким линейным эпикам, и, столкнувшись с постмодернистским шедевром, растерялись. Камша создала чудо современной литературы, «роман-конструктор». Конечно, не она первая, Павич тот же, со своим «Хазарским словарем»-то, но что там Павич: мало деталей, никакого простора для фантазии, если и соберешь романчик, то непременно один за раз. А тут, у Камши-то, можно параллельно три, а то и четыре собрать. Независимые друг от друга и вполне друг без друга обходящиеся. Самодостаточные. Выбираешь самые подходящие детальки (остальные — в сторону, до лучших времен) — и наслаждаешься получившимся романом. Кому-то понравится Валме и Окделл, кому-то — Руппи и Робер, кому-то — Его святейшество и Его крысейшество. Лично я наслаждаюсь романом про Алву, Робера, Ричарда, Савиньяков и Валме. Может быть, когда-нибудь прочту роман про Руппи и Придда. Но не сейчас. Хорошего (я бы даже сказал гениального) — понемножку.

ЗЫ. Единственный недостаток романа — это то, что при всем обилии героев нету среди них ни одного, кто шел бы в разрез с генеральной линией партии. Вернее, есть конечно — матерьялисты и Понси — но это так, карикатуры. Уж среди стольких-то персонажей мог бы затесаться хоть один вменяемый ниспровергатель устоев. На все воля автора...

ЗЫЫ. Ах да, еще примечания меня расстроили. Если автор не может как-то поизящнее объяснить, что творится в созданном им мире, то ему следует... работать над собой.

ЗЫЫЫ. Ну и Перумова мы вспоминать в приличном обществе не будем. Ой, все-таки вспомнил.

Интересный подход к изображению потребительского общества изобилия. С некоторых пор в левой среде стало довольно обычным делом рассуждать о том, что в капиталистическом мире сам протест против этого мира, сама революционная антикапиталистическая риторика становятся всего лишь еще одним товаром. Оказывается, это проблема не сугубо человеческая, роботы — вместе с нами. Хе-хе... Свобода! Равенство! Солидарность!

Чем хорош киберпанк, так это насыщенностью фона. Даже в рамках рассказа можно развернуть широкую картину, в которой еще поди пойми, где этот самый фон. Сразу вспомнил про «рекурсивные рисунки» Хофштадтера. Чередование проблем ИскИнов и «лишних людей» в мире будущего получилось очень естественным.

Очень изящное изложение проблемы. Проблема хай-тек-двойников, по-моему, одна из самых интересных в НФ. Пол раскрывает ее довольно минималистично — во-первых, в рассказе, во-вторых, без всяких там пространных споров или же внутренних терзаний, изложенных прямым текстом. И хотя я большой поклонник оных споров и терзаний, лаконичное озарение рассказчика стало приятной неожиданностью.

В рассказе огромный нереализованный потенциал. Желязны подготовил почву и для описания гибели мира и для познания эстетом «жалости», того самого катарсиса, как его описывает землянин. Я прямо ждал с нетерпением, как это все будет реализовано... и тут — конец. Может, у автора нашлись дела поважнее и он быстренько свернул рассказ? Или он рассчитывал на воображение читателя? Ну, повоображал я — не тот эффект все равно.

Не особо интересное произведение. После прочтения этой книги, никак не мог понять, почему Пауэрса так хвалят. Пираты, вуду, бессмертие... Может быть, для любителей рассказов про корсаров оно и ничего, но...

И уж совершенно непонятно, что делает эта книга в «оранжевой» фантастике. Какая альтернатива, что вы!

Основной недостаток книги — наличие первой части. На фоне «Гипериона» егошнее «Падение...» несколько теряется. Но все же книга очень хороша. Конечно, хороша она для тех, кто не оценивает ее как триллер или, прости господи, боевик. Как по мне, то боевая часть как раз таки лишняя, приключения Кассада можно было бы и сократить. Вообще бросающийся в глаза экшен кажется просто неизбежной уступкой автора логике сюжета: ну, нельзя ограничится обыкновенным разрубанием узлов посредством того же Шрайка, например — это уж деус эт махина получится. И все таки жаль, что действие откровенно доминирует над личностями героев.

Я в восторге. Каждый раз начиная читать историю нового рассказчика, думаю, что эта часть просто великолепна и остальные истории будут хуже. Читаю следующую: нет, эта тоже потрясающая, но уж дальше-то вряд ли автор сможет предложить что-то стоящее... и опять ошибаюсь. Ранее прочитал обе книги про Эндимион — гораздо слабее.