Прежде, чем начать свой обзор, мне бы хотелось прояснить ряд существенных для меня вопросов. Я долго не решался написать что-либо по поводу этой чудесной книги, потому что несовершенство описанного создаст резкий контраст совершенству этого описываемого объекта. Пожалуй, на свете не так уж много людей, которые могли бы написать настолько же хороший отзыв на это произведение, насколько хорошо оно само. О волшебных книгах надо писать волшебно, в этом вся трудность. А в нашем грубом, полном циничности и обыденности мире трудно разглядеть и ощутить волшебство, еще труднее описать его, и представляется практически невозможным для простых смертных описать так, чтобы другие прочувствовали его.

Сюзанна Кларк написала не просто роман о волшебстве, она создала притягательный мир, полный волшебства и загадки, об Англии, которой никогда не было. Не было по разным причинам: и потому что не существовал никогда Король-Ворон, и магия не вторгалась в пределы нашего мира (или все-таки?..) и никогда она не была столь привычным явлением и достойным занятием для почтенных джентльменов, чтобы они собирали научные конференции для обсуждения ее теоретических аспектов , и ни в одной из библиотек мира вы не найдете книг по магии и о магии, указанных в ссылках и примечаниях. Но также и потому, что роман, стилизованный под классиков английской литературы, представляет нам ту Англию, какая существовала лишь в голове писателей и художников и написанных ими книгах, и образ каковой привлекает нас спустя полтора столетия.

Писать об этой книге сложно, но нужно, потому что она не пользуется широкой известностью у нас. На произведения Аберкромби выставляются тысячи оценок, пишутся сотни отзывов и десятки обзоров, каждый из поклонников фэнтези слышал про такого писателя, но если спросить их знают ли они про «Джонатана Стренджа и мистера Норрелла», немногие ответят утвердительно. А это несправедливо. Если Аберкромби пытается обыграть устоявшиеся в жанре штампы (обойдемся без споров, насколько ему это удалось), то Кларк отходит к «дотолкиеновским» истокам жанра и дает новый импульс к развитию этого направления. Конечно, многих отпугнет стилизация под классику и отсутствие так называемых признаков реализма, как-то: циничности суждений и поступков всех персонажей, жестокости в виде вываливающихся кишок из распоротого брюха, потоков крови и разбросанных кругом кусков человеческого мяса.

В этой книге вы вряд ли найдете это (блюдо из условно «отрезанного» мизинца, хладнокровного убийства негодяя другим негодяем и разорванного на части фейри не в счет, потому что приправлено со-о-всем под другим соусом, меняющим вкус ингредиентов до неузнаваемости), но это не значит, что она слащавая, наивная или детская. В ней есть место жестокости, но совсем иного качества, это жестокость эгоизма, мести и иррационального Иного Края.

Если бы меня спросили, о чем этот роман, я бы задумался. Аннотация гласит, что он о магии во времена Наполеоновских войн. Пожалуй, отчасти это верная характеристика, которая может привлечь своего читателя, но мне она в начале показалась какой-то легкомысленной.

«О боги, англичане уже не знают как превознести себя над остальным миром», — подумалось мне, а воображение представило фантасмагорическую картину англичан, швыряющих под предводительством Веллингтона на поле боя файерболлами в Наполеона. (Хотя снобизм жителей Альбиона все же проявляется в том, что всем кроме англичан отказано в существовании магии).

Что поделать, очень часто не веришь в полностью сказочный мир, существующий в отрыве от нашей реальности, если только он не проработан с гениальной тщательностью и мастерством Профессора. Магия, волшебство, куда сильнее задевают наши чувства, если врываются в пространство, ограниченное рациональными (даже скорее привычными) категориями нашего разума, ярче чувствуется зыбкость наших представлений о мире, в котором мы живем, и инаковость другого Края...

Любопытно, что о мире «Джонатана Стренджа и мистера Норрелла» мы знаем и много, и мало. Как и подобает классическому роману, детали в нем выписаны аккуратно и точно. Но сказочный мир и его легендарные герои создаются отдельными штрихами и росчерками, как например образ Короля-Ворона; загадочными символами, такими как звон колоколов, возвещающий о том, что где-то поблизости бродит недоступный взору человека фейри; или стая кружащихся в воздухе и хрипло каркающих воронов, напоминающая о том, что король покинул этот мир не навсегда; многочисленными легендами и преданиями, воскрешающими старый мир волшебства.

Все ли люди и всегда ли довольствуются миром, в котором обречены жить? Нет, речь сейчас не о тех смутьянах, которые дерзают менять юдоль печали нашу, а о тех, кому не достает волшебства в повседневности.

Иногда меня охватывает ощущение, что наш мир лишь отблеск другого края, реальность которого более реальна и жива, чем наша, что все настоящее — там , а здесь поддельное и иллюзорное. Мгновение, и я вижу перед собой осколок другого и острое ощущение жизни, присущее той реальности, пронизывает мою сущность. Но чудесное мгновение сменяется другим, обыденным, волшебство рассыпается, и я снова здесь.

Роман Сюзанны Кларк подарил мне много таких моментов. Настоящий писатель — это тот, кто умеет создавать живой мир, населенный живыми людьми, и погружать читателя в его атмосферу.

Любопытное устройство магии. Есть первобытная, которой владели (и владеют) фейри, заключенная в самой природе и подчиняющая себе ее, и есть научная, описания и законы которой даны в многочисленных книгах, хранящихся в библиотеке мистера Норрелла. Она часто не срабатывает после того, как Король-Ворон со своим двором ушел в Иной край. Научная магия есть отражение первобытной, это то, что доступно человеку. Конечно, сила такой магии не идет в сравнение со своей старшей сестрой. Сильнейшему магу Англии начала девятнадцатого века, мистеру Норреллу, потребовались значительные усилия, чтобы на несколько дней создать иллюзию флота. Король-Ворон повелевал реками, деревьями, землей.

Роман по началу читается неспешно, очаровывая нас своей уютной атмосферой старой-доброй Англии и кельтского фольклора, но где-то к середине он захватит вас настолько, что вы будете поглощать страницы со скоростью света. Очень скоро персонажи станут для вас близкими друзьями и хорошими знакомыми, С. Кларк удается создавать живых людей, не страдающих картонностью или шаблонностью. Каждый из них оригинальный и запоминающийся. Читая книгу ловишь себя на мысли: уж не исторический ли это роман, основанный на каких-то неизвестных мне источниках? Или может написанный во время Джейн Остен или юного Чарльза Диккенса? Эта достоверность в романе достигается не в последнюю очередь засчет того, что он мастерски вписан в исторический контекст. События военного театра эпохи Наполеоновских войн, политической жизни Великобритании начала девятнадцатого века, культурные явления в Европе (например, поездка лорда Байрона в Италию) — все это находит отражение в книге, тесно переплетаясь с фэнтезийной линией романа .

Кларк удаются не только оригинальные герои, виртуозно она выписывает и исторических персонажей: все они именно такие, какими их представляешь после прочтения изрядной кипы монографий и источников: и герцог Веллингтон, и лорд Байрон, и созданные буквально парочкой курьезных историй Наполеон и Александр.

Стренджисты и норреллисты

Роман будет особенно интересен ученым и людям, интересующимся наукой, потому что поднимает проблему отношения к знанию. Норрелл — тип ученого-консерватора, жадного коллекционера научных знаний, прячущего от глаз посторонних свои сокровища. Новые и некоторые старые идеи кажутся ему опасными, они крепко цепляются за умеренные, безопасные на его взгляд, научные постулаты, проверенные временем, превращая их в аксиомы. То, что представляется ему опасным или ложным, он опровергает со всем упрямством и безаппеляционностью человека, признающего только свое мнение. Он, диктатор в мире науке, полагает, что только ему доступно истинное знание и только он имеет право его развивать. Бывает, что он даже позволяет себе грешить против истины, утаивая или искажая ее, лишь потому что ему кажется, что так будет «лучше для всех». И когда вокруг назревают перемены, он все еще пытается сохранить то, что отжило свой век.

Стрендж — тип ученого-новатора, дерзающего ступать на просторы неизведанного, испытывающий голод знания. Такие люди выходят за рамки современного им дискурса, создавая новые, революционные, неожиданные, иногда ложные теории. Они не ограничивают область познания традиционными запретами и с надеждой и энтузиазмом вступают в эпоху перемен. Стрендж выступает за очищение науки от делающих ее косной и неживой догматов.

Оба типа имеют свои достоинства и недостатки. Первые твердо стоят на земле и видят таящиеся в новых открытиях опасности, в то время как, вторые не знают меры.. Идеальный ученый сочетает в себе оба типа. Но где мы такого найдем? С. Кларк находит решение этой проблемы: для нее идеал — это союз двух таких типов.

А к какой научной школе принадлежите вы?

В общем, я что-то тут расписался, хотя еще так много можно сказать об этой книге, и все равно этого будет недостаточно. «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл» — это произведение, к которому возвращаешься мыслями еще долго после прочтения и который хочется перечитать и не раз. И это дебютная работа автора...

Магия слов превращает текст, умещенный под обложкой книги, в реальность, живой мир, наполняющий нас смутными или отчетливыми ощущениями, чувствами, мыслями. Так вот, Сюзанне Кларк поистине удалось это и, как мне думается, дело обошлось не без вмешательства фейри.