http://kobold-wizard.livejournal.com/688519.html

Аннотация зацепила, потому что представилось, что наконец-то удастся почитать серьезную фантастику про Революцию и Гражданскую войну и искупить грехи Ока Силы. Серьезную книгу я получил, но она настолько далека от валентиновской манеры, что ни о каких параллелях при чтении я не задумывался.

«Обратная перспектива» — это нечто среднее между сборником историософских эссе и конспирологическим рассказом. Об уровне Столярова как конструктора текстов мне судить нельзя, но зыбкость подобной формы он осознает и пишет о ней в предисловии. Я склонен думать, что ничего спонтанного в этой книге нет, и в данном случае форма как нельзя лучше подходит для содержания.

Борис Пастернак когда-то назвал Сталина гигантом дохристианской эпохи. Определение звонкое и для данной книги весьма уместное. При определенном искривленном ракурсе костный треск Сталинского режима можно воспринимать, как обуздание хтонической революционной мощи, рассказы о которой встречаются то тут, то там в дохристианских религиях. В этой борьбе не только погибали люди, но и, что немаловажно, затиралась и переписывалась история. Именно так затерялось в документах упоминание о том факте, что в июле 1918 году, в самый разгар Гражданской войны, в городок Осовец Тверской губернии приезжает легендарный поезд товарища Троцкого. На следующий день Лев Революции отбывает. Что произошло в тот день неизвестно, и об этом приказано забыть.

Данный факт однажды попался на глаза молодому студенту петербургского ист.фака, но в советские времена нечего было думать о разгребании эпизодов, связанных со свергнутым вождем. Вернуться к этой истории ГГ удалось лишь спустя десятилетия, когда на дворе уже стояли серые будни независимой России, и некий международный фонд предложил ему грант на проведение исследований. Вся соль предложения была в том, что на выбор темы был дан карт-бланш. Такое стечение обстоятельств и позволило ему приступить к архивным раскопкам, но чем ближе он подбирался к сути, тем меньше верил в случайные совпадения. Осовецкая история постепенно перетекла в метафизическое русло, а затем позволила увидеть взаимосвязи с нынешними событиями. Такова конспирологическая составляющая.

Большую же часть книги представляют те самые «эссе»: размышления о Троцком, Сталине, еврейском вопросе в России и их участии в Революции. По сути это материалы, которые попадали к ГГ во время расследования: электронные письма от коллег, архивные документы, дневники и просто сделанные им рассуждения. С определенной степенью доверия это позволяет воспринимать книгу как ликбез по подобным вопросам от питерца. Последнее связано с некоторым комплексом принятых автором оценок. В основном я говорю о сталинских частях, которые написаны весьма уничижительно с обвинением в куче различных грехов. Конечно, я не собираюсь стучать кулаком по столу и обвинять Столярова в ереси и поклепе на Отца Народов. Просто, после 250 страниц с достаточно уважительными и аргументированными рассуждениями о личности Троцкого, 40-50 страниц рассуждений коварстве, мелочности и злобливости его противника смотрелись нехорошо.

Основным недостатком этого текста была его монотонность. Если некоторую хронологическую путаницу в первых нескольких частях позитивно прикрывает основной массив текста в виде рассуждений, то на всей протяженности романа он уже душит темп. На восьмой или девятой части у меня возникло ощущение выскобленности или выглаженности – текст как медведка скреб по гладкой полости, но уже затрагивал ни душу, ни мозг. На том этапе финал уже абсолютно очевиден, но автор решил набросить еще несколько десятков страниц. И рассуждения эти неплохи, да только уже много их было.

Итого: На самом деле книга хороша в познавательном плане: много фактов и ссылок на литературу по затрагиваемым вопросам. Работа историка изображена без излишнего пафоса и индианаджонсовщины, но при этом читать о ней интересно, чувствуешь доверие и к мозговой работе, и к командировкам, и к пустопорожним конференциям, выполняемым по разнарядке правительства. Одно время тянуло назвать Столярова питерско-интеллигентным аналогом Пелевина, но аналогии грешны. Здесь скорее общие корни из группы «турбореалистов» еще дают о себе знать. Космогония + политика + грубость реальной жизни = …

Электронную копию покупал на буксмаркете.

http://kobold-wizard.livejournal.com/674142.html

Первая книга Дивова, прочитанная после длительного перерыва, оставила двойственные чувства. С одной стороны, получилась неплохая картина мира и более-менее правдоподобный сюжет, с другой – мне не хватило эмоционального подкрепления, которое я ранее получал от дивовских текстов.

Книга построена как смесь «дамского» романа с детективом. Дамский он, потому что весомую часть романа составляет любовный треугольник между главной героиней, ее бывшим мужем и работой, которая во многом состоит из начальника, человека с прекрасными способностями, но своеобразным характером. Бывший же муж раз за разом оказывается в постели с главной героиней и вообще считает их развод чушью, и что это за работа тут выискалась да еще с этим выскочкой.

Дамская ипостась романа и дает большую часть картины мира. Именно благодаря эпизодам, связанным с браком, бывшими родственниками и родней начальника, узнаешь многие светские, экономические и государственные особенности этого будущего. Детективная же ипостась дает больше информации о внутреннем мире героини. К сожалению, Дивов на сегодняшний один из немногих авторов, который не просто называет своих персонажей профессионалами, но и пытается порой заставить их ими быть. Расследование как комплекс действий представляет собой достаточно рутинное занятие пусть и с весьма серьезным подтекстом.

Если же говорить об исполнении, то тут дело, по-моему, обстоит хуже. Как ни крути, но сравнивая этот роман с «Лучшим экипажем Солнечной» или «Саботажником», я ощущаю, что в нем не достает ни комфорта, ни дискомфорта. Книга может быть уютной, а может быть грызущей тебя эмоционально или интеллектуально. В «Леди не движется» было всего лишь парочка эпизодов, разбавляющих размеренное течение сюжета: концепция деградации человечества благодаря цивилизации в исполнении бабы Лизы и, конечно, Нина Осси как профессионал, вынужденный сгорать на ширпотребе. Мудрые слова часто банальны, и все зависит от контекста произнесения. В этих эпизодах ощущаешь покалывание на нервах, но этого все же мало на двухтомник. Остальное пространство романа занимает ровный, медленный сюжет со спиралью воспоминаний, на каждом витке которых добавляются новые детали.

Проскочила, правда, дурная мысль, что большинство персонажей по сюжету либо не пьют, либо слишком умеют пить. Осси же после концерта и дозы шампанского выворачивает душу наизнанку. Больше таких персонажей нет. Есть печальные, но смиренные людские судьбы, есть рутинная, но виртуозная работа, и нет вот такого вопля, высвобождающего всех скелетов из шкафов. Быть может, затем так и написано, чтобы ощутить один вздох на сотню шагов к цели.

Итого: Этот роман можно считать провокацией. Когда еще сурьезные фанаты Олега Дивова возьмут в руки «дамский детектив» и прочитают? И некоторые даже будут хлопать в ладоши, хотя и сочтут книгу слабее предыдущих.

С другой стороны, цикл про профессию инквизитора пишется достаточно быстро, а потому смею надеяться, что у Дивова есть некая глобальная идея, которая требует именно такого заградвступления, способного отпугнуть некоторых читателей. Надеюсь, конечно, что эта идея способна меня впечатлить.

http://kobold-wizard.livejournal.com/673303.html

Нуар — это история Ричарда Грая, бывшего штабс-капитана Белой армии, ушедшего после войны в бега и осевшего в марокканском городке Эль-Джадира, расположенном к югу от Касабланки. Здесь, на краю европейской цивилизации, он встречает Вторую Мировую войну, с мрачным безразличием относясь и к фюреру, и к Отцу народов. Пусть в Европе сталкиваются гигантские армии, а у него есть свой маленький фармацевтический бизнес и другой бизнес, скрытый от посторонних глаз.

Есть и другая история. На Украине продолжается небольшое исследование ноосферного пространства. Главный герой погружается в псевдореальности, очень похожие на наше прошлое, и пытается оценить влияние действий, совершенных там, на нашу реальность. Кто знает, быть может, есть еще возможность исправить этот мелкий и непутевый мир?

Постепенно становится понятно, что эти две истории суть одна. Ричард Грай — инструмент в маленьком эксперименте. 27 лет в «прошлом» — это минуты в реальности экспериментатора. В какой-то момент можно будет снять шлем и написать еще один отчет для коллег. Вот только куда спрятать эмоции и чувства, возникшие, как ни крути, в странной псевдожизни?

Роман также можно разделить иначе — на три части. Первая — собственно история про Ричарда Грая, умирающего и воскресающего в сером мире Нуара — поклон кинематографу 40х, спасительному в своем романтическом цинизме. Вторая — ниточки к другим ноосферным романам Валентинова — часть, понятая мной очень поверхностно, потому что я читал лишь «Омегу». Здесь сталкиваются несколько эскапических концептов, но для оценки этих эпизодов требуется знать сущность концептов чуть глубже того, что дано в сносках. И, наконец, третья часть — анекдот с образом Лео Гершинина, в котором сразу проглядывается испанский писатель и политолог Лев Вершинин — демарш как в сторону политических систем прошлого, так и в сторону последних событий. Есть за Валентиновым такой грешок — многие его книги говорят об одном и том же, о столкновении героя с некой подлой, но мощной государственной структурой. Отличие «Нуара» от «Дезертира», «Олы» или «Ока силы: 1937-1938» в общем-то лишь в том, что садистская структура, мочалящая людей, здесь представлена французской полицией, и, как все французское в романе, несет оттенок непутевости и тупости. По структуре и жертва в виде вечно голодного моржа Гершинина. А где-то вдалеке, конечно, маячат вершины Рейха и сталинского СССР.

Есть в этом тексте и еще один печальный «валентиновский» эффект — хорошая задумка проигрывает исполнению. Еще в самом начале романа главный герой критикует сюжеты нуарных фильмов, а потом выстраивает свою «более реальную» черную историю. Все бы хорошо, но в результате в текст вываливаются десятки страниц рефлексивных размышлений, разбивающие саму атмосферу нуара. Сюда же отнесу попытки выстроить текст как сценарий неснятого фильма. Игра в ближние и дальние планы, по-моему, получилась неинтересной. При этом, на мой вкус, хорошо вышел флагеллянтский режиссерский финал, который подводит черту и под политическим демаршем, и под вопросом о чувствах, рожденных псевдожизнью.

Итого: Это Валентинов с привычными достоинствами в проработке контекста и недостатками в остальном. Читать как нуарный детектив/боевик не советую, потому что будет скучновато. Как политическое высказывание читать вполне неплохо — оно озвучено без истерики и паники.

http://kobold-wizard.livejournal.com/671378.html

Хоррор начала ХХ века порой смотрится лучше, чем современный. Наверно, это вызвано тем, что страх у персонажей и читателей вызывается чем-то потенциально необъяснимым. У страха есть фактическая, но туманная причина, а попытка объяснения возможна лишь через какой-нибудь путанный и страшный гримуар. Разница между Мейченом и его последователем Г.Ф. Лавкрафтом при этом лежит в территории. Лавкрафту досталась Новая Англия с ее потомственными греховниками, прячущимися в доме на холме. Мейчен помещает свой ужас в самую гущу города в Старом Свете, а трансляторами тайного знания становятся члены тайных джентльменских клубов и библиотечные мистики. И хотя «Бэйсуортский отшельник» вполне укладывается в эту понятную схему в нем есть два прекрасных момента. Первый — атмосфера гнетущего страха, когда обнаружившаяся ошибка привела к непонятным и неявным последствиям. Второй — возвращение к искаженной реальности на последних страницах. И здесь лежит коренное отличие от Лавкрафта: героиню преследуют в итоге преследует не только страх от пережитого столкновения, но и вполне адекватные судебные проблемы. Никакого спасительного безумия.

Кстати, интересно, В. Пелевин, указанный как переводчик, это тот самый Пелевин или нет?

http://kobold-wizard.livejournal.com/670990.html

В католической миссии, расположенной среди амазонских джунглей, появляется умирающий человек. Американское командование по найденному жетону опознает разведчика, пропавшего четыре года назад вместе с этнографической экспедицией. Совпали снимки зубов и отпечатки пальцев, но есть одна нестыковка: разведчик был инвалидом с ампутированной рукой, а у погибшего обе руки в наличии. В результате ЦРУ очень хочет узнать, что за чертовщина здесь творится. Решить эту загадку и попытаются две противоборствующие группировки.

По тексту в наличии фармкорпорации, индейские табу, амазонский букет из флоры и фауны, миф о древе жизни, охотники за головами, прионы, стволовые клетки, мутанты, галлюциногены, любовная линия с аборигенкой и прочий винегрет. То есть по сути Роллинс просто взял все теги о современных на тот момент биологических исследованиях и Амазонии и наложил их на относительно стандартную приключенческую историю. Опасности джунглей по одному забирают членов «хорошей» команды, благо среди них есть десяток относительно безликих рейнджеров. Плохая же команда просто движется следом, при этом постоянно «символизируя» на темы зла в колониальных землях: сжечь индейскую деревню, торговать наркотиками, попытать пленных и т.д. Все бесхитростно и предсказуемо.

Для большего удовольствия книгу нужно читать как развлекательный боевик со спецэффектами. Иначе слишком яркие штрихи бьют по глазам. В «Амазонии» самое простое и великолепное — это, конечно, пуленепробиваемые сорокаметровые кайманы. Цифры и соотношения не раз разрушают атмосферу, и даже фантдопущения не выправляют все в правдоподобное русло. Из более сложных натяжек назову, необъяснимую для меня, успешность героев во время поисков по джунглям, начиная с поиска отметок, оставленных погибшим, и заканчивая тем, что герои уверены, что в месте, откуда он пришел, сразу же обнаружится лекарство в виде одной из произрастающих там трав.

Итого: Неплохая книжка в дорогу. Подача информации в чем-то напоминает типовую советскую литературу для молодежи: то один, то другой персонаж устраивает ликбез по различным явлениям, встречающимся на описываемой территории. Единственное замечание – каждый заинтересовавший факт стоит все-таки проверить по более серьезному источнику прежде, чем встраивать в картину мира – Роллинс порой перегибает в описаниях.

http://kobold-wizard.livejournal.com/668955.html

Этот текст написан в начале 90-х. Поэтому здесь вместо исторического конструкта (такого, как в опубликованных в 2003ем Хрониках Чёрной Земли) описываются практически современные писателю реалии: забастовки, раскачивающаяся страна, последние рывки старых структур в попытке доказать свое право на жизнь.

За десять лет разделяющие «Черную охоту» и «Хроники...» уровень Щепетнева, конечно, возрос, но и старые, рассказы написаны вполне неплохо. По сути каждый из них играет на двух ощущениях: страхе перед сверхъестественном и неком советском или даже черноземном уюте, который сквозит в бытовых зарисовках. Смесь получается странной: герои, даже столкнувшись с страшными явлениями вроде трупа с оторванной головой, сохраняют какое-то гражданское смирение. В данном случае после нескольких смертей среди участников краеведческой группы местные жители и отдыхающие с турбазы сперва отправляют женщин и детей в город, а сами ждут следующего транспорта, чтобы тоже уехать подальше. Пусть милиция разбирается. Никакой паранойи и истерики. Возможно, сейчас в это тяжело поверить, но ведь сознание героев в 1991ом году еще не успели деформировать ни канал НТВ, ни голливудские ужастики, даже до Ичкерии было еще далеко.

Итого: Просто приятный ужастик, в котором я опять больше гляжу на быт, чем на смертоубийства.

http://kobold-wizard.livejournal.com/668635.html

Сюжет книги построен на событиях происходящих вокруг заглавного семейства Баллантайн, волей-неволей разрушающих родной город Нью-Кройден с помощью своих увлечений. Первые две части текста («Игрушки дома Баллантайн»+«Господин Крысобой») рассказывают собственно об «воскрешенных людях» – тех самых игрушках, получившихся в результате соединения магии и местной техники. Баллантайны возвращают родственникам погибших родных, дают заводам производительных и неприхотливых работников, а государству – безропотных и выносливых солдат. Красивая капиталистическая сказка заканчивается на третьем описанном поколении, когда Байрон Баллантайн использует игрушки против своего города.

Третья часть («Из глубин») описывает события, происходящие по прошествии двадцати с лишним лет уже с пятым поколением семейства. Магия, используемая ранее для воскрешения мертвых, теперь находит выход в новом увлечении: играх со стихиями и, в целом, играх с реальностью. В результате происходит та самая вторая Судная ночь, о которой предостерегали во второй части книги. «Ты плачешь по своей семье, но ни слезинки не уронишь по тысячам людей, оставшихся без дома, без родных».

Через всю историю проходит Брэндон Фланнаган – первый воскрешенный, которого создает влюбленная в него девушка. Из поколения в поколение семейства он становится секс-фетишом, компаньоном, рабом, мужем и, в конце концов, отцом того самого пятого поколения. Через этот путь соответственно показаны трагедии возвращенных, причем основная беда, которую я тут увидел – жизни в воскрешенных мало. По сути с главным героем происходит по тексту две перемены: первый сдвиг дают переделки переделки механизма при втором поколении (тоскливый зомби наконец начинает спорить с Баллантайном и проявляет собственные интересы) и второй – те самые двадцать лет между второй и третьей частью, когда из двадцатилетнего парня появляется сорокалетний отец семейства. Несмотря на все слова о необходимости смысла жизни для внутреннего развития, я не могу поверить в то, что раб за предыдущие восемьдесят лет жизни рядом с не самыми благородными людьми сохранил звонкость и порывы двадцатилетнего. Если, конечно, он действительно не мертв… Остальные воскрешенные, кроме разве что тонкой девочки Долорес Раттлер, страдают той же статичностью.

Книга написана под влиянием мюзикла «The dolls of New Albion», и, возможно, именно из этого растут те проблемы, которые я в ней вижу. Персонажи первых двух частей слишком статичны в своих чувствах и поступках. Особенно это заметно на основных отрицательных персонажах и на власть имущих. В мюзикле, увлекаясь музыкой и вокалом, или в фильме на маски не обращаешь внимания, но в прозе они мозолили глаз. В этом плане третья часть с ее семейными перипетиями, на мой взгляд, смотрится гораздо интереснее – героев гнетут страхи, они ошибаются, они попадают в ситуации недвойственного выбора. Жаль, что потом приходит Его Высочество Боевик.

Итого: Вот честно, без стилизаторской игры и спотыкающегося slow-motion боевика, книга бы мне, наверно, понравилась. Сейчас для подобного эффекта лучше прочитать только часть «Из глубин», забив на ниточки к прошлому. Тогда эта история будет нормальным развлекательным чтением, зато с живыми персонажами, а не с «неумершими».

http://kobold-wizard.livejournal.com/666340.html

Группу заключенных приговаривают к изгнанию, которое гораздо гуманнее смертной казни. Беда в том, что изгоняют их на планету с характерным названием Хлябь. В помощь им выдано только самое необходимое: ножи, веревка, сухпайки и т.д. Спасение возможно лишь на Счастливых островах, от которых приговоренных отделяет болото с неприятными животными и растениями. А над всем этим реет внутригрупповой конфликт, где смешиваются ум, сила, удачливость и хитрость.

В целом, повесть получилась достаточно стандартным текстом с постепенной гибелью всех персонажей по мере продвижения к цели. В разной мере с ним рука об руку идут и «Террор» Симмонса, и «Десять негритят» Кристи, и «Аномальные каникулы» Гравицкого с Палием. На самом деле именно привкус S.T.A.L.K.E.R.'a в многом портил впечатление от повести. Конечно, здесь нет ни хабара, ни условно добровольного похода в эту нестабильную Зону, но мотив путешествия с постепенной гибелью героев от различных проявлений человечности или явлений природы — такое уже не впечатляет.

Фишкой текста, конечно, является главный герой — вычислитель, бывший советник у свергнутого президента Хляби. Из многих фраз следует, что главгер просчитал практически все вероятности и выбрал те шаги, которые должны были привести его к спасению. Финальный поток сознания уже попахивает безумием, где сначала цинично, а потом все тоскливее расписываются принятые решения. Правда ли герой столь гениален, как рассказывает — для меня открытый. Бык из группы изгнанников тоже бравировал якобы прошлым. Ум там есть и знания людской психологии, но вот расчеты поданы достаточно зыбко. Не поверил ли сам герой в то, что рассказывал остальным?

Итого: Финал получился ожидаемый, но по накалу проигрывающий тем же «Каникулам». Беда в том, что в результате не сопереживаешь никому из тех, кто участвовал в этом мокром походе. Просто вычислитель досчитал задачу, а новой не предвидится. Потому в финале отчаяние от скуки. И дело вовсе не в одиночестве.

http://kobold-wizard.livejournal.com/583295.html

Порою с войны возвращаются, и приносят с собой странное мироощущение, которое не растворяется в алкоголе и не стирается под новыми впечатлениями. Люди ходят по улицам родного города, временами проваливаясь в воспоминания. От прошлого нельзя убежать, оно всегда остается с нами. Особенно в городе на Юге США. Здесь еще живы ветераны той, главной Войны, в которой Юг проиграл. На парней, вернувшихся с полей Первой Мировой, старики смотрят свысока: в этой войне нет лоска; мелкие игры, на которых ребятишки летают на своих еропланах.

Молодой Баярд Сарторис возвращается домой, где остался лишь его дед, старый Баярд Сарторис и прабабка Вирджиния Дю Пре(мисс Дженни). Война унесла его брата Джона. Во время войны умерли его жена и ребенок. Все это время он был в Европе. Теперь ему остались лишь воспоминания и ночные кошмары. Что бы он не делал, он остается где-то там. Даже о жене он не вспоминает. Он — Сарторис, а Сарторисы должны гибнуть на войне. Такова судьба его рода, а потому оба Баярда смотрятся ошибками: один не успел на главную войну, а другой не умер, хотя должен был.

«Каждый должен хоть раз вступить в брак и каждый должен побывать хоть на одной войне». Сейчас это явление называют афганским, чеченским и прочими синдромами. Война изменяет каждого: кого-то перемалывает, кого-то лишь обжигает. В то же время в город возвращается Хорес Бенбоу, утонченный поэт, вдохновленный Францией и не растерявший тяги к жизни. Он с радостью врывается в стабильный мир, пусть даже и не идеальный. Воспоминания порой находят на него, но они лишь оттеняют спокойствие мира, звонкое как стекло.

Финал Гражданской войны принес свободу рабам-неграм. Но аристократов переменить достаточно сложно. Герои продолжают смотреть на черных, как на нечто, само собой разумеющееся, но теперь еще и сделавшееся обузой. Некоторые бывшие рабы тоже были на фронте. Это окончательно ломает старые нормы. Южане до сих пор считают армию США армией противника, а потому само участие младших Сарторисов в войне с немцами принимается старым Баярдом как предательство.

«Каждый должен хоть раз вступить в брак...» Отношения с женщинами у героев романа описаны болезненно. Здесь нет идиллии и патриархальных систем. Молодой Сарторис женится на «крайне сдержанной» Нарциссе Бенбоу, которая пытается охладить его горячий нрав, а Хорес Бенбоу вступает в сложные отношения с дамой-интриганкой старше него. Женщины страдают от мужских тараканов, и выводят трагичные формулы Юга.

Итого: Молодой Сарторис был воспитан в рассказах о героическом военном прошлом. Он рвался быть похожим на своего прадеда. Только безрассудность назовут смелостью лишь по прошествии времени.

Не скажу, что это абсолютно моя книга. К сожалению, эмоционального созвучия я в ней не нашел. Но задуматься заставил. Мы все живем в мифах своего воспитания. Мы можем свергать их или принимать, но отбросить не получается. Потому что это базис мировоззрения.

Петрушевская явно любит Пушкина, но любит какой-то советско-диссидентской любовью. В результате гений у нее словно бы живет в череде сутолочных анекдотов об охранке, обоих императорах, кои его гнобили, маститой публике, которая его не любила, и зайце, который спас его от участи друзей-декабристов. И дело ведь вовсе не в том, что все это ложь. Я в принципе даже в адюльтер Николая Павловича с Пушкиной-Ланской готов поверить: всякое случается. Да вот только, коли необходимо рассказать о жизни поэта, то не нужно делать пропасть между толпой и его пьедесталом больше, чем она была на самом деле. Гений на фоне анекдота теряет лоск и сам становится анекдотичен.

http://kobold-wizard.livejournal.com/660256.html

Тирания Снежной Королевы закончилась войной с пришельцами из другого мира. Городом после нее стали править три уже давно знакомых господина, а читай три толстяка: Глад, Чума и Война. И местный наследник Тутти тоже есть, только он сросся с Каем-Кеем и вполне себе стоит регентов-капиталистов. Герда искала его слишком долго, а найти уже не сможет. Зато она нашла Город, в котором гордость становится гордыней, храбрость – безрассудством, Война охраняет порядок, Мор лечит людей, а Глад заведует продовольствием. Но Королева-Вечность уже не у дел, а потому в Городе что-то готовится, что-то бурлит, и это не просто толпы бунтовщиков из Сопротивления. Кто-то древний скрывается в подземных тоннелях и с омерзением смотрит на происходящее.

Цитат в этом романе много: и сюжетообразующих (уже упомянутые книги Андерсена, Олеши и Иоанна-Богослова), и эпизодических вроде цветов-убийц из книги Волкова или гофманского крысиного короля. Что-то я, конечно, не узнал. В чем-то книга напомнила Вархаммер — цитаты в основе, вывернутые пороки как опора и авантюрный сюжет на фоне всего этого мракобесия. Да и Господа в целом напоминают то ли индийских аватар, то ли чемпионов Хаоса...

Еще долгое время любой роман, в котором синтетический город становится полноправным героем, будет напоминать про Чайну Мьевиля. Хотя, конечно, здесь гораздо больше от классических текстов конца XIX века. Город циничных пацанов-воришек, рыночной грязи и коптящих фабрик. А над всем этим прожженная элита, позволяющая себе все. В целом, не хватает только лицемерного пуританства.

Город расположен на третьем Круге, что сначала вызывает ассоциации с кругами Ада по Данте. Но в скором времени отличия от христианской традиции становятся видны невооруженным глазом. Уж если в других кругах правит Ариман, да и о душах никто не печется.

Отдельной линией проходит «буквенный код» этого мира. Владыка Круга имеет имя, состоящее нескольких букв, а каждый господин имеет однобуквенное имя: W(ar), P(lague), F(amine) и т.д. Каждая буква дает конкретную силу и изменяет носителя, делая его воплощением этой силы. В этом и заключается один из опорных вопросов сюжета: как не заиграться и не перестать быть собой?

Разбирать недостатки — в данном случае дело трудное. Потому что здесь все дело не в том, что что-то сделано плохо. Просто не дотянуто в финале, и развернутая панорама тривиально схлопывается. Мне не хватило эмоционального удара.

Итого: Интересная работа на фоне многого прочитанного ранее. Это позволяет надеяться на будущие работы авторов.

http://kobold-wizard.livejournal.com/645378.html

Бывает так, что в книге находишь то, чего совсем не ожидал. В случае «Аббатства кошмаров» текст оказался просто лучше, чем я предполагал. В первую очередь, наверно, потому что, несмотря на 1818 год написания, актуальность на лицо. Другим позитивным моментом является то, что автор — товарищ Джорджа Байрона, Перси Шелли и Мери Уоллстонкрафт, а потому в романе нет желчного издевательства, а есть только дружеская ироничная критика. Для того, чтобы написать так, необходимо прекрасно понимать эстетику и философию готического романа и принять их для себя.

Кошмарское аббатство — это вотчина эсквайра Кристофера Сплина и его сына Скютропа. В обветшалом замке периодически появляется их родня и друзья: мистер Траур, мистер Гибель, мистер Флоски и семейство Пикник. В этой дружеской группе старшее поколение пытается помочь Скютропу с личной жизнью. Дело в том, что его возлюбленная Марионетта — девушка со сложным характером, которая постоянно пытается подшутить над его образом жизни — образом печального мыслителя-мистика. Тонкая душа не способен понять этого и разрывается между книгами и любовью. Все меняется однажды, когда в его кабинете появляется таинственная Селинда. «Если одна молодая девушка непременно должна была испугаться, увидя другую под деревом в полночь, то еще больше должен был испугаться молодой человек, увидя в такой час девушку у себя в кабинете». Так ненароком и складывается любовный треугольник.

Хороший юмористический текст просто обязан быть книгой о жизни. Шутки в нем всегда только оттеняют происходящее. В «Аббатстве кошмаров» я с удовольствием разглядывал глуповатое интеллектуальное бунтарство Скютропа и житейскую мудрость мистера Пикника.

Итого:

«Мистер Гибель:

- «Честные люди добрые» — было столь же принятое выражение, как καλὸς κἀγαθός {добрый и хороший (греч.).} у афинян. Но давным-давно уже и людей таких не видно, да и выражения не слышно.

Мистер Траур:

- Красота и достоинство — лишь плод воображения. Любовь сеет ветер и бурю жнет. Отчаянно обречен тот, кто хоть на мгновенье доверится самой зыбкой тростинке — любви человеческой. Удел общества нашего — мучить и терпеть.

Мистер Пикник:

- Скорее сносить и снисходить, мистер Траур, какой бы презренной ни показалась вам эта формула. Идеальная красота не есть плод нашего воображенья, это подлинная красота, переработанная воображеньем, очищенная им от примесей, какими наделяет ее всегда наше несовершенное естество. Но драгоценное всегда было драгоценно; тот, кто ждет и требует слишком многого, сам виноват и напрасно винит природу человеческую. И во имя всего человечества я протестую против этих вздорных и злых бредней. Ополчаться против человечества за то, что оно не являет отвлеченного идеала, а против любви за то, что в ней не воплощены все высокие грезы рыцарской поэзии, все равно что ругать лето за то, что выпадают дождливые дни, или розу за то, что она цветет не вечно».

На этот раз главгероем стал командированный врач, который должен проводить медицинский контроль и своевременные процедуры в зоне радиоактивного заражения. Часть народа свалила из села, а старики остались, ибо податься некуда. И вот врач обживается, шарахается по округе и общается с местными. Это Щепетневу получается лучше всего: простое бытовое движение в условленных декорациях. За это прощается даже немного скомканная развязка.

Вообще цикл про Черноземье интересен еще и тем, что это интересная проработка узловых точек для русского хоррора. 20-30-е были временем становления нового государства, когда оно постоянно сталкивалось со старой Россией. В 10-е было еще не до того, чтобы размышлять о мистической круговерти, а в 40-е уже не до того. «Ночная стража» — это уже следующий виток. Где и когда искать точку карте, где во-первых, остались пузырьки старой культуры, во-вторых, ее носители не спились, а в третьих, куда может попасть на долгое время подневольный человек, чуждый этой культуре? Постчернобыльский вариант рызгран очень хорошо. Поглядим, что будет дальше.

Итого: При некоторой «дачной» бессюжетности происходящего читалось очень хорошо. Возможно, мне просто близок главгерой, а может на зараженной земле вышло по-удивительному уютно.

http://kobold-wizard.livejournal.com/644107.html

http://kobold-wizard.livejournal.com/643874.html

Рассказ 1892 года. В нем есть много схожего с Лавкрафтом и с мьевилевскими «Деталями». То же чувство опутывающей и страшной тайны, от которой нельзя никуда скрыться. А когда истина открывается главной героине, уже нельзя ничего изменить. Просто комната уничтожает человека.

На самом деле психология показана очень хорошо. Видимо, не последнюю роль сыграла автобиографичность текста. Нарастающее безумие дано даже острее, чем у Лавкрафта — нет сухих подозрений интроверта-мистика.

По рассказу снят фильм в 2012 году. Правда, рейтинг на КиноПоиске 3,833... Впрочем, кому не хочется читать, есть фильм «Газовый свет» 1940-ого года. Исход у историй разный, но пока читал «Желтые обои», я много раз подумывал, а сколько перетянул Хэмилтон (автор пьесы, по которой снят «Газовый свет») из текста Шарлотты Перкинс Гилман.

Не понравилось.

Во-первых, сюжет достаточно примитивен.

Во-вторых, неприятно читать в таком ключе про врагов своей страны. При том, что видение Гранта, насколько я понимаю, оторвано от исторической ситуации.

В-третьих и, как мне кажется, в главных, главный герой жертвует собой для своей страны, но в то же время обрекает на смерть многих в общем-то неповинных ни в чем людей. И я задумался, что основной укор в данном случае должен быть к контрразведке, что они не смогли сломить волю шпиона и были слишком предвзяты. Да и по последующим событиям можно заключить, что все жертвы были кровавы и бессмысленны, потому что параноики не развязали войны, а потому снижение военного потенциала ничего не решило.

Вот так.

http://kobold-wizard.livejournal.com/638163.html

Макбет — первая моя попытка познакомиться с Шекспиром после школьного изучения «Ромео и Джульетты» и школьной же попытки прочитать «Гамлета». К сожалению, первый блин вышел комом. Наверно, сыграло свою роль и то, что основные мотивы пьесы растащены по углам и Пратчеттом, и другими авторами. Поэтому я ожидал нечто захватывающее. И не получил. На первой трети (Макбет приговаривает Банко к смерти) уже сложилось четкое ощущение рыночного балагана с перчаточными куколками. Вместо полноты чувств в репликах героев сквозят заунывная высокопарность и бессмысленное многословие. Возможно, в театре это все скрывается мастерством актеров, но при чтении текста перед глазами вставали крикливые Петрушки и Мальвины.

В защиту текста можно вспомнить, что во времена Шекспира эта пьеса могла восприниматься иначе: с конъюнктурными отсылками к падению цен на зерно, осуждению иезуита Гарнета и, конечно, реверансами в сторону короля Якова I Стюарта (предреченного потомка рода Банко). К тому же театр «Глобус» все-таки был в XVII веке, и спектакли в нем могли на сегодняшний взгляд не сильно отличаться от представлений на площадях (романтизм, реализм и та же система Станиславского появились гораздо позже). Но доводы в защиту не отменяют то, что беспутный поток ключевых событий вместе с монологами, переполненными метафорами, делают чтение похожим рыхлую снежную кашу с песком вместо тротуара — дорога есть, да прогулка не в радость.

Итого: Да, в тексте есть Преступление и Наказание, но язык, коим можно было бы восхититься в сонете, не передал мне чувства отчаяния. Разбор образных комплексов и художественного своеобразия оставлю тем, кому это интересно, и кто готов за них простить пострадавшее содержание.

http://kobold-wizard.livejournal.com/636804.html

В нашем обществе до сих пор есть травма от развала Советского Союза. Она так или иначе ощущается в литературе, кино и даже в банальной рекламе, а точнее в экономии на ней и как следствие в съемке ремейков и повторной экранизации текстов. Новое общество пытается притереться с прошлым, из которого его вырвали практически насильно. Так это я к чему? К тому, что у американцев тоже было такое время, время после Гражданской войны, только тогда еще не было такого количества литераторов и прочих создателей контента, как сейчас. Нужно было пережить отмену рабства и то, что вчерашние «ниггеры» теперь типа как полноценные члены общества. Причем это касалось не только жестоких плантаторов в белоснежных рубахах, но и обычных сельских жителей, которые по сути жили немногим богаче этих черных рабов. Так, как сейчас вытравливают из людей «совок», американцы вытравливали из себя Юг. Судя по некоторым сообщениям в наших СМИ, эта рана у них еще до сих пор не зарубцевалась. Так что физкульт-привет нашим десталинизаторам...

Ландсдэйл обрисовал Техас 30х годов от лица ребенка, который сталкивается со злом. Причем со злом мифическим в лице Козлонога из соседних лесов соседствует зло обычное, человеческое — те самые жестокие южные ценности да таинственный убийца, оставляющий своих жертв на берегу реки.

Детективная составляющая написана неплохо, но ее финал достаточно предсказуем. В отличие от бытовой и психологической составляющей. В сегодняшних кинохоррорах часто хочется накричать на героев за их смертоносный, в прямом смысле этого слова, идиотизм. У Ландсдэйла получилось описать мотивации ребенка так, чтобы в них можно было поверить безоговорочно: быстрая расстановка приоритетов, нерешительность и сельский цинизм. Конечно, все может быть немного подретушировано тем, что рассказ ведется от лица уже состарившегося героя. Вспомнить можно не то, что было на самом деле, но в данном случае логика истории не раздражает. Все неожиданности не смотрятся роялями в кустах, но их хватает. Поэтому читать было очень интересно.

Итого: «В наши дни это звучит жестоко, но тогда ветеринары в округе были редки, да и если бы мы захотели повезти пса к ветеринару, так денег не было. Да и любой ветеринар сделал бы то же, что предстояло сделать нам.

Что еще было по-другому: о таких вещах, как смерть, ты узнавал молодым. От этого было некуда деться. Ты сам выращивал и резал цыплят и поросят, охотился и рыбачил, так что с ней ты сталкивался регулярно. Вот потому-то, думаю я, мы уважали жизнь больше, чем некоторые теперь, и ненужные страдания не должно было терпеть.

А в таких случаях, как с Тоби, от тебя часто ожидалось, что ты сделаешь дело сам, не перекладывая ответственность. Это не было произнесено вслух, но отлично всеми понималось, что Тоби — наша собака и потому это наше дело. Такие вещи считались частью познания жизни».

Собака выживет, уж извините за спойлер.

http://kobold-wizard.livejournal.com/636625.html

Это даже не рассказ по сути, а так, зарисовочка о борьбе с Церковью в 30е годы. Большевики приехали взрывать храм на Черноземье. Все идет своим ходом, разве что батюшка хлипенький оказался да в деревне неподалеку не нашли никого, кроме свихнувшейся женщины, которая жевала оторванную детскую ручку...

Не знаю, зачем автор решил пустить этот текст в жизнь в таком виде. Количество ниточек, бессовестно разбросанных по тексту, свидетельствует о том, что можно было бы сделать если не роман, то как минимум неплохую повесть. Такую: с контрой, становлением государства на Черноземье и поисками сокровищ из Лавры. Не факт, что получилось бы хорошо, но это было бы гораздо полнее. Щепетнев же просто развесил ружья, а потом вместо выстрелов упокоил всех мертвяками.

Из интересного получилась только несильно утрированная мотивация чекистов и солдат при уничтожении враждебной культуры. Здесь Щепетнев вновь сделал все прекрасно. Для разрушения храмов не нужно быть упырем, не нужно быть евреем, не нужно быть маньяком — достаточно просто быть человеком, уверенным в своей правоте. А мертвые все равно не оценят, кем ты был: христианином или большевиком

Итого: Текст заметно проигрывает истории про 1928 год. Во всем мельтешении начинаешь путаться в уполномоченных, чекистах и старшинах, которые сливаются в одного дергающегося героя. Не хватило акцента, и даже формулировка «Это — не его ночь. Будут другие, главные, когда придет пора умножения», — слабо интригует.

http://kobold-wizard.livejournal.com/633467.html

Книга отмечена родимыми пятнами сериальных проектов, в один из которых «Время Химеры» должно было войти, да тот скопытился. В основном претензии, конечно, к первой и третьей части, где группа приключенцев топает по разоренным территориям в поисках необходимого биоматериала. Стандартный квест с группой следопыт, воин, маг, жрец, благородная эльфийка (они же: охотник, солдат-андроид, псионик, ученый, девушка-мутант). Собственно, и содержание достаточно стандартное: ивенты с боевкой, диалоги с фаллометрией и достаточно емкие флешбеки. Никаких неожиданностей или хитросплетений, и все стенные ружья то и дело палят. Главной фишкой является сеттинг, где генетическая модификация привела к возможности быстрых изменений у организмов. Другое дело, конечно, что, не смотря на неплохую проработку, столь революционное развитие не подкреплено никаким серьезным изменением среды, кроме как первоначальной повышенной агрессивностью мутантов и их взаимодействием. Ведь прикол эволюции не в том, что органика изменяется, а в том, что посредством выживания накапливаются изменения, дающие наибольший потенциал в конкретной среде.

Вторая часть на фоне «зональной» беготни смотрится куда лучше. Думаю, что во многом она написана на личном опыте автора и на амбициозных мечтах молодого ученого. На сотне страниц рассказана вся жизнь молодой женщины-ученого, которая сделала открытие, перевернувшее, а потом и разрушившее мир. В этой истории с трудным детством, печальной личной жизнью и рабочими неурядицами при всей ее банальности есть атмосфера сегодняшнего дня. Получилась этакая производственная зарисовка, в которой есть главное – описание труда. А уж возможна ли потенциально описанная технология покажет время.

Не порадовал, конечно, тот факт, что слишком по-сериальному дан переход ко второй книге. Группа прошла квест, но вот законченности роману не хватает. «Все еще только начинается», — как говорили в старом телесериале. Что-то мне подсказывает, что и весь цикл не будет цельным, а просто герои дойдут до ручки.

Итого: Роман слабее «Инквизитора и нимфы», хотя не будь книга написана под проект, автор могла бы вытянуть историю на гораздо более высокий уровень. Но получилась еще одна прогулка с чудовищами, в которой приятно затесался производственный сюжет.

http://kobold-wizard.livejournal.com/632318.html

«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему», — это самое емкое описание сюжета, данное Толстым. Треугольник между Карениными и Вронским и семья Левиных являются, конечно, основными, но по тексту рассыпаны описания множества различных семей: сложившихся и несложившихся. При этом получается так, что чтение похоже на рассматривание большого психологического узора-лабиринта: ты можешь следить за тем, кто же сможет пройти его и не влететь лбом в тупик. Собственно, здесь я и столкнулся с тем, что Толстой — писатель с выраженной программой. Дело не в том, что он ненавидит тех, кто не поступает в соответствии с этой программой, а просто отказывает им в будущем. Есть четко разграниченные образы правильного и неправильного поведения — психологически точные, но... слишком точные, не допускающие чуда. Поэтому с интересными мне персонажами оставалось только сидеть в тупичках лабиринта.

Если говорить по образам:

Константин Левин. Этот парень был понятен от и до, а потому я легко читал эпизоды с ним связанные. Известные вопросы и понятные ответы — герой движется через препятствия к тому самому, постулируемому счастью: трудовому, семейному и религиозному. Интересным осталось лишь то, чего он стыдился в своих дневниках. Такая уж тяга у меня к недостаткам.

Княжна Кити. Милая девочка. Кажется, именно такой представляют у нас «тургеневскую девушку» при том, что Тургенев писал другой типаж, и именно тургеневского оборота в их истории мне и не хватило — Толстой не даст рухнуть справедливому счастью.

Стива Облонский. Гимн того, как приятнейший человек ведет неправильную жизнь. По Толстому без труда быть счастливым не выйдет. Пусть даже герой потянет за собой близких, но сердиться на него будет невозможно. Хотя бы потому, что порой он способен ощутить эту неправоту и попытаться помочь близким по мере сил. Милое кумоство как сладчайший бич России.

Долли Облонская. Вся история ее в словах ее батюшки: «- А вот вспомнишь, да поздно, как с Дашенькой». Наверно, она могла бы быть счастлива при прочих равных с таким человеком, как Каренин. Была бы куча детей, достаток и ни капли сомнения в выбранном пути. Конечно, не хватало бы привкуса приключений, но было бы простое понятное счастье.

Далее те, с кем сложнее.

Анна Каренина. Заглавная героиня, трагедия которой была лишь вопросом времени. Первую половину романа я не мог понять, в чем величие ее образа и чем, она завораживает людей. Высокий статус и красота не катили. И только позднее я осознал, что это и есть харизма — осознанные талант и желание быть любимой окружающими людьми. Толстой не дает этому этической оценки, но показывает, как человек под властью внутренних сил оказывается не способен выстоять на верном пути. Она не смогла компенсировать нелюбовь мужа восхищением со стороны света и любовью сына. Я не спорю, что она была страстно влюблена во Вронского, но считаю его той искрой, которая воспламенила давно заложенный заряд. Анна хотела страстной, горячей любви, которая должна была бы затмить все, заглушить пустоту ее жизни рядом с Карениным, но не смогла рассчитать всего того ужаса, который ждет впереди. Не последнюю роль, наверно, сыграл здесь и морфий, который она начала принимать после тяжелейших родов. Дело даже не в зависимости от наркотика, а в том обострении уже имевшихся ранее черт. «...я тоже страдаю и буду страдать: я лишаюсь того, чем я более всего дорожила, я лишаюсь честного имени и сына. Я сделала дурно и потому не хочу счастия, не хочу развода и буду страдать позором и разлукой с сыном», — думает она в середине романа, в пятой части, но дальше сбиваются вместе следующие части: невозможность находиться на публике, отчужденность от сына, непокорность Вронского(об этом отдельно) и боль от краха. Морфий просто ускоряет внутренние разрушительные процессы — женщина становится нервнее, а ее скандалы граничат с таким бесстыдством, что при нынешних, недворянских, нравах можно довести оппонента если не до мордобития, то до оскорблений в ответ. Пусть Толстой и пишет, что Вронский не любил свою мать, но даже из страха быть оставленной нельзя оскорблять мать любимого человека. Точно так же, как нельзя оскорблять то, что человек считает своим главным трудом. Особенно, когда еще недавно этим трудом восхищался. Это не каменные запреты, просто не стоит обижаться, что после этих оскорблений могут дать такой же нелицеприятный ответ: словесный или физический.

При этом Толстой не ненавидит свою героиню. Он сочувствует ей в ее семейной трагедии, но, к сожалению, ни Вронский, ни Каренин не могут вывести ее из лабиринта. Как это ни страшно, но мне до сих пор кажется, что смерть от родильной горячки была бы самым мягким финалом для этой истории — только оборвать нить судьбы раньше, потому что конец заранее предопределен генпланом.

Вронский. С этим малым тоже все непросто. «Женитьба для него никогда не представлялась возможностью. Он не только не любил семейной жизни, но в семье, и в особенности в муже, по тому общему взгляду холостого мира, в котором он жил, он представлял себе нечто чуждое, враждебное, а всего более — смешное». Во-первых, отсюда растет некорректная история неисполнившихся ожиданий семьи Щербацких. Глупо было бы обвинять Вронского в каких-то преступлениях, ибо для него история только начала зарождаться в тот момент, когда у Кити уже созрело ощущение, что через пару дней ей сделает предложение один из самых желанных холостяков. С другой стороны, к этой истории нужно пристыковать другую: «Тетка Анны внушила ему через знакомого, что он уже компрометировал девушку и что долг чести обязывает его сделать предложение. Он сделал предложение и отдал невесте и жене все то чувство, на которое был способен». Судя по тому, что в тексте сказано про Каренина, мне кажется, что уж он-то позволил себе куда меньше молодого офицера.

Во-вторых, отсюда же происходит усиление конфликта с Анной. Вронский не приучен к семейной жизни. Он радуется вспыхнувшей страсти, он рвет большинство прошлых связей, разрушает собственную карьеру, меняет стиль жизни, но будни с Анной заставляют его вспомнить о честолюбии. Так же, как у Анны есть желание любви, во Вронском есть желание независимости и деятельности. И, как мне кажется, ярче всего это показано в самом начале романа:

«Народ, доктор и фельдшер, офицеры его полка бежали к нему. К своему несчастью, он чувствовал, что был цел и невредим. Лошадь сломала себе спину, и решено было ее пристрелить. Вронский не мог отвечать на вопросы, не мог говорить ни с кем. Он повернулся и, не подняв соскочившей с головы фуражки, пошел прочь от гипподрома, сам не зная куда. Он чувствовал себя несчастным. В первый раз в жизни он испытал самое тяжелое несчастие, несчастие неисправимое и такое, в котором виною сам.

Яшвин с фуражкой догнал его, проводил его до дома, и через полчаса Вронский пришел в себя. Но воспоминание об этой скачке надолго осталось в его душе самым тяжелым и мучительным воспоминанием в его жизни».

Вот так, после всей истории с Анной и разрушенной карьерой самым тяжелым, самым мучительным воспоминанием оказывается срыв от глупого проигрыша и погибшей по его вине лошади. У человека при серьезных задатках не оказалось дела жизни, а когда он начиняет остепеняться, выходит так, что у его труда никогда не будет наследников, а любимая женщина вытягивает из него выбор между ней и деятельностью. И я не могу его винить. Просто все так же предопределено.

Каренин. Образ экс-губернатора один из самых трудных для меня. Как минимум потому, что очень тяжело оценить образ его политической деятельности. Поскольку роман Толстого является еще и размышлением о государственном устройстве и народе России, то для понимания нельзя отстраняться от этих вопросов. Из всех описаний я смог вынести только несколько суждений:

1) В отличие от братьев Левиных, Кознышева и Вронского, Каренин — человек, который пытается непосредственно решать политические проблемы страны.

2) Описано лицемерие политической игры, в которой размазываются различные мнения о необходимом пути для страны. Профессионал Каренин после разлада в семье непростительно спотыкается по вине конкурентов.

3) Отсутствие любви у Каренина в совокупности с непониманием собственной жены = такому же непониманию собственного народа, а уж тем более и несобственного народа. Сомнительно, что даже без палок в колесах к чему-нибудь бы привела Комиссия по инородцам. Просто потому что порой нужно решать по месту и по сердцу, а не по закону.

Каренин это образ идеального законника. Он составляет законы для того, чтобы жизнь людей в России стала лучше. Он живет по законам этикета, которые гарантированы обществом. Он верит в религиозные законы, которые единственно и способны поддержать его в сложный момент. Именно поэтому вымороженная помощь графини Лидии Ивановны легко принимается им. Его карьера пошла под откос, но при поддержке соответствующей женщины он оправился от травмы. В его системе невозможна страстная любовь, которой желала Анна. Но ведь точно так же в системе Анны невозможна, как ни крути, реальная поддержка для деятельности мужа. Потому же Каренин обречен: глиняный колосс системы уже расколот, и сквозь трещину затекает яд иррациональности под видом божественного закона. В какой-то мере даже жалко мужика. «Но есть ли средь нас хотя бы один,//Кто мог бы пройти её путь// Или сказать, чем мы обязаны ей?..» Пройти путь Каренина, путь человека-автомата — дорогого стоит, пусть это и не желанная судьба.

Итого: Роман прочитан. С точки зрения психологии написано очень хорошо. С точки зрения политики — спорно, так и герои романа спорят. А вот толстовский генеральный план в сюжете я не оценил, и дело не в том, что я не верю в поступки героев. Просто для жизни нужно хоть чуточку неопределенности, чуточку сумасбродного хаоса. А поэтому самым милым моему сердцу персонажем остался покойный Николай Левин — грубый, больной человек, который похож на муху, рвущуюся из паутины. Вот за эту злобу, тягу к жизни и обиженную веру в непривезенного доктора с ним можно посидеть в психологическом тупике.

http://kobold-wizard.livejournal.com/611486.html

Бог знает обо всем, Бог предложит лучший вариант решения вашей задачи в соответствии с предложенными условиями, Бог — это машина. Продолжаются споры имеет ли волю суперкомпьютер Салманассар, но факт остается фактом: правительства мира и крупнейшие компании вынуждены стоять в очереди на машинное время, чтобы узнать как им действовать дальше. Горы распечаток в соответствии с постоянно меняющимися факторами.

«Любое общество, которое провозглашает идею равных возможностей, порождает зависть к тем, кому живется лучше вашего, даже если предмет этой зависти, так сказать, дефицитный продукт, нельзя разрубить и поделить на всех, так как при этом он будет уничтожен». Каждая пара в стране имеет право на то, чтобы родить одного ребенка. Только одно но: если каждый из членов пары имеет чистое генеалогическое древо, где никогда не прослеживалось генетических отклонений. Просто потому что людей уже слишком много, а инвалидов бюджет не тянет. Каждый в ответе лишь за себя. Так что же подумает гражданин-дальтоник о заявлении вражеского правительства о том, что их ученые открыли способ очистки эмбриона от изъянов. Чистые уберменши для счастливых родителей.

В 50-60-е Европа даровала своим колониям свободу, и Африка и Азия поднялись с колен. Но речь-то не о них. В квартирках и домиках Англии, Бельгии и Франции нашли прибежище бывшие дети колоний: сорокалетние обеспеченные мальчики и девочки, которые лишь в наркотических разговорах с друг другом могут почувствовать вновь солнце, песок и тяжелые запахи Алжира, Конго и Мадагаскара. Они — граждане тех стран, что были уничтожены до их рождения. Некропатриоты, задыхающиеся в свободном мире и мечтающие вернуться назад. В них брезжит надежда.

Кто владеет информацией владеет миром. Большая часть романа — это рваные фрагменты новостных лент, телепередач и интервью, в которых можно почувствовать если не дыхание мира, то хотя бы разноголосицу мнений, растаскивающую паутину по всему сюжету. Читать это по первому времени мне было достаточно тяжело, потому что все запомнить просто не выходило. Лишь потом я осознал, что и не нужно все запоминать: это новости, ты проскальзываешь по ним глазами и получаешь необходимый объем Грядущего. Воспринимается гораздо легче, чем «Поджог собора» М.Муркока.

Биотехнологии и генетические эксперименты уже близки к тому, чтобы подарить людям мира счастье. Эксперименты проводит известнейший доктор Сугайгунтунг, гражданин Ведомой к Социализму Демократической Республики Ятаканг. Его открытия уже вывели государство Юго-восточной Азии на передний край прогресса. Так кому же, как не ему осчастливить весь мир во славу пути, означенного маршалом Солукартом? Только доктор устал и вступил в тайные переговоры с агентурой вражеского государства. Возможно ли делать семимильные шаги в науке при либерпанковском режиме, когда во главу всего встает рынок и гуманность ограниченной вседозволенности? Можно ли предать свою страну из-за несогласия с диктатором? Можно ли изменить мир открытием, которое дарует и ад, и рай?

Книга написана в 1968 году. Вьетнам. «The Beatles». Хиппи. Вышедший в 1962 году маленький роман «Заводной апельсин». Все это задает определенную линию в тексте. Мальчики и девочки сидят на легких наркотиках и пытаются выбраться из-под пяты государства и корпоративного гнета. Настольной книгой поколения становится «Словарь гиперпреступности». Освобожденные колонии кажутся новым фронтиром, жизнь на котором освободит их от глупых «довлеющих» евгенических законов. Мальчишки готовы стать наркоманами, гомосексуалистами и черт знает чем лишь бы не идти в армию и не отправиться на глупую войну с «красными желтопузыми».

"– Роджер, у нас получится, у нас получится!

– Надеюсь, – с меньшим энтузиазмом ответил он.

– Ах ты старый пессимист! Может, это от того, что ты давно не закидывался. У тебя с собой что-нибудь есть?

– Жвачка «мозголом». Но разве тебе не положено такого избегать?

– Нет, док сказал, малышу может повредить только «ягинол».

– Ты уверена?

– На все сто. Я специально его спрашивала, и он мне так и сказал.

– Тогда ладно.

Он вынул пачку из кармана, и они вместе зачавкали жевательной резинкой со слабым привкусом аниса, ожидая, когда их поволочет и поднимет. Выискивая признаки таска, они осматривали свое окружение. В дальнем конце мрачной лондонской улочки были поставлены заграждения с большими плакатами, где указывалось, что проезд закрыт из-за дорожных работ; согласно плану переустройства метрополиса, новые трассы закладывались над уже существующими улицами, пешеходам оставались лишь узкие дорожки и туннели.

Мало-помалу красные с белым шесты заграждения стали превращаться в стебли экзотических растений, в особенности полыхали маками алые полосы. Воспоминание о серой приемной врача, о гадком бюрократе, который их допрашивал, поблекло как сон. Прижимая руку к животу, словно силой воли благословляя совершающееся там чудо, Мак благоговейно округлила глаза.

– Он ведь увидит этот мир, правда? – прошептала она. – Не именно этот… не этот заляпанный дерьмом, закопченный и пыльный, жуткий город, а другой, прекрасный и всегда удивительный. Роджер, какой амфетамин выводится с молоком? Нужно позаботиться, чтобы наш малыш вообще никогда противного мира не видел!

– Нужно будет у дока спросить, – сказал Роджер. По его лицу разлилась безмятежная уверенность. – Док много кому, кроме нас, помог, уж он-то знает.

Он взял ее за руку, и они пошли – два единственных реальных человека во вселенной – по вымощенной самоцветами улице в страну любви».

Ну и финальный аккорд. Кем становится интеллектуал, возжелавший ворваться в мясо человечества и понять, что же им движет? Почему люди, пораженные безумием, берут оружие и расстреливают-искрамсывают толпу. Почему люди так тянутся к наркотикам? Почему одно из государств Африки живет так, что его неспособен проанализировать лучший компьютер человечества и потому приговаривает к мировой ошибке? И наконец, как жить этому интеллектуалу, который все понял?

Итого: Это очень плотный роман для размышлений о мире, в котором мы живем. Хуже всего то, что Браннер не выводит читателя из текста, а потому после может понадобиться таблетка ибупрофена. Или пара рюмок горячительного. Главное — таблетки с алкоголем не мешать.

Здесь есть множество финалов, что не удивляет при количестве сюжетных линий, но мне все же нравится самый первый:

"– Я люблю вас! Я пытался устоять и ничего не могу с собой поделать. Я люблю всех вас…»

http://kobold-wizard.livejournal.com/609662.html

Гессе написал хороший текст, но я его не понял и не принял. Первая половина повествования пролетела для меня бессмысленно и безыдейно. «Исцеление», сформированное во второй половине, породило во мне чувство сдержанной брезгливости, граничащее с омерзением. Да, повторюсь, Гессе хорошо описал заболевание, но чтение, в результате, напоминало оперирование бывшего интеллигентного человека в операционной «грязной» хирургии. Сегодня не судьба — простыню на лицо.

Духовный кризис межвоенной Германии все больше представляется мне каким-то гнилостным дурманом. Национал-социалистическое движение на его фоне, как это ни страшно, смотрится действительно очистительным пламенем. Молодчики и ветераны из СА, газовые камеры и выжженные деревни — это зло, зверство, неприкрытое удушливым интеллектуальным туманом грязно-желтого цвета. Где-то в стороне стоят усталые тридцатилетние мужики Ремарка, которые имеют куда больше права на отрицание войны, чем Гарри Галлер.

Но противоречия с главгероем начались не в его высокодуховном пацифизме. Начались они в постоянном нажиме на интеллектуальную сегрегацию между «бессмертными» интеллектуалами и мещанской массой. Интеллигентные люди, тихо плывущие по течению и пописывающие пацифистские статейки, начинают считать себя высокой кастой из-за того, что «понимают» Моцарта, Бетховена и Толстого (привет, Мюриэль Барбери:) ). Ведь мир так жесток, вокруг эти неотесанные мещане, которые хотят новой войны, новой резни, и во второй части «Степного волка» обрисован чудесный выход из духовного кризиса — эскапизм, побег в собственный ОБВМ, в котором можно обрести внутреннее счастье. Все это сопровождается наркотическим бредом, в котором человек узнает, что пора бы откинуть его любимую личность, ибо она все равно лишь одна из множества, которое ему доступно. Очищение даст право на вход в облако «бессмертных» наравне с титанами творческой мысли, откуда все происходящие события будут видеться с юмором.

В проекции на сегодняшний день я вижу, что уж лучше пусть будут «странные дети с волчьим блеском в глазах», чем сорокасемилетний наркоман, треплющий языком по газетёнкам, живущий на дивиденды с акций и ведущий беспорядочную и аморальную жизнь. Хреновый выбор, но как есть.

Итого: Такой тягомотный и болезненный текст прежде встречал, наверно, только у Майринка. Тяжелое в центральной Европе было время, Сумерки человечества, но пожарище принесло свет.

Разбирать богатство души и переливы чувств в этом романе мне неинтересно. Лучше уж оттолкнуться от такого главного героя как можно дальше, и руки не забыть помыть.

Я могу сказать, что пора невстреч с Генри Лайоном продолжается. Опять Европа 1832 года. Продолжается столкновение науки в лице Эрстеда-младшего и Адольфа фон Книгге как предводителя мистиков. Томик рассыпается множеством историй: князь Волмонтович раскрывает свой темный образ, Чарли Бейтс предстает гораздо более интересной фигурой, показываются ужас Грядущего и творчество Дюма-отца.

Основной минус этой книги для меня — это ее блеклость. Быть может, расскажи Олди историю Бейтса как отдельный рассказ, то это было бы хорошо. В виде многотомного романа, не говоря уже о трех романах, все эти истории не смотрятся. В реальной жизни акценты ставит наше внимание, а в этом романе их и выставить не на чем. Малоэмоционально, бездольно и блекло.

В плане историчности претензии, видимо, следует адресовать Валентинову. Вера в гениев науки — хороша, но меня передергивает от попыток протянуть через игольное ушко мыслей Карно и Галуа громаду тех изобретений, что были сделаны позднее. Это сравни истерии вокруг Теслы. Что-то бы было сделано раньше, пойди история иначе, но скорее всего ученых ждала бы судьба, от которой предостерегал Уилсон: «Сдается мне, что я зажился на этом свете. Надеюсь, скоро уже я улягусь в могилу. Ради бога, не заживайтесь слишком долго. В тридцать девять лет пустите себе пулю в лоб — это самая лучшая участь!» Просто потому что человек есть человек.

Поглядим, чем закончится история, но конфликт не захватывает. Хотя бы потому, что в финале второго тома возникает чувство, что ни Эрстед, ни Эминент не ведут Грядущее к привычному нам миру. Они оба не с моей стороны баррикад, а потому я могу сочувствовать отдельным персонажам, но не силам. Что в принципе несильно соответствует духу того времени, где еще не существовало профессиональной солидарности и подобных ей течений.

Итого: Читать можно, но «Алюмен» так и остался для меня где-то на уровне обычной исторической фентази. Фенечки, гэги по поводу известных личностей и, в целом, невзрачный сюжет.

Это не та литература, которая есть ступень для роста или самосовершенствования. В некоторых случаях просто нужно дно со всеми его недостатками: ты понимаешь, вот здесь уже черта, за которую ступить нельзя, ибо там ты станешь совсем иным, ненавистным самому себе. Вот и идет череда марширующих елизаровских мудаков, в которых есть маленькая искорка, делающая их достойными того, чтобы их выслушали. Брошенные жены, сломанные ребра и ни капли раскаяния. Описания молодости без грамма правды, но рисующие 90е без пафоса и армагеддона. Описания пыльных дорог, болезненности и пустых поступков.

«Готланд», «Мы вышли покурить на 17 лет...» и «Зной» — очень хороши. Про жизнь понятную.

«Дом», «Дача», «Меняла», «Рафаэль» — тексты были грустны и светлы.

«Маша», «Паяцы», «Заноза и Мозглявый», «Кэптен Морган» и «Берлин-трип. Спасибо, что живой» — самое дно, самая черта. Язык не поворачивается сказать, что мне это понравилось. Это была смесь брезгливости с попыткой понять этих людей. Самые сложные тексты в сборнике, потому что по реальной жизни я не могу принять людей, подобных их героям. Они уже там, за гранью моего милосердия, толерантности или еще чего-то. Быть может, в будущем я стану добрее или хотя бы равнодушнее, а сейчас я могу лишь выслушать.

http://kobold-wizard.livejournal.com/598856.html

Книжку я покупал за картинку на обложке и аннотацию, интригующую своей французской легкостью. Обложка мне по-прежнему нравится, а вот аннотация слишком о многом умалчивает.

Это роман, написанный от лица девочки и женщины в возрасте. Дневниковые записи с их мыслями, рассуждениями и суждениями об окружающих. И все это пропитано верой в собственный ум.

Насчет ума героинь я до сих пор в огромных сомнениях. По мне так это забитые интеллектуалы французского разлива, которые верят, что тонкое реальное восприятие Толстого, Баха и нонконформизм — это принадлежность ума. При этом сами клянут напыщенное образование, которое дает еще большую кучу шильдиков. А на деле по тексту получается что все люди делятся на две части: уверенных в своем интеллекте дилетантов, живущих, работающих и т.д, и других — тоже, уверенных в собственном уме, с интересом штудирующих источники, но неспособных сделать хоть что-то в силу обстоятельств. А что на выходе? Этот книжный интеллект никого не спасет: ни первых, ни вторых, ни меня.

Книга пропитана пиететом перед тонким чувством и интеллектуальным цинизмом. В апогей выставлена культура Японии, столь четкая и прекрасная. Что ж, при словах о японской ритуалистичной красоте мое перекрошенное сознание сначала вспоминает про отряд 731. Они были четки. По-японски четки. Я тоже циничен.

Финал книги крайне предсказуем. Собственно вариантов у меня была два. Вопрос был лишь в том, насколько автор действует в русле европейской этики. Выбор сделан.

Итого: Все остальное — красота книжной интеллектуальной игры. Красиво, порой познавательно, но бессмысленно. А потому маленькая девочка, творя свой по-детски жестокий умный текст, остается лишь жестоким ребенком.

http://kobold-wizard.livejournal.com/580483.html

Произведение читалось сложнее предыдущих. Сначала мне показалось, что это ранний текст Тургенева, но библиография рассудила наоборот — 1867 год. С отмены крепостного права в России прошло 6 лет. Это одна из отправных точек истории.

ГГ приехал в Баден-Баден и ждет свою невесту, которая сопровождает тетку в поездке по Европе. Баден в это время полнится русской интеллигенцией и аристократией. Отмена крепостного права, реформы 60-х годов взбудоражили мыслителей всех мастей. ГГ бродит между собраниями и вслушивается в лозунги. Он давно покинул Россию, желая выучиться агрономии и западным методам хозяйствования. Учеба закончилась, и теперь он предается скуке.

Все переменилось, когда в вазочке в гостиничном номере возник букетик синих цветов. Вернулся призрак из прошлого — женщина, которую он когда-то любил. Она замужем, она любимица высшего света, и она умирает в этой затхлости. Старые чувства поднимаются в главном герое мороком, и он сам не понимает, что творит. Помолвка разорвана. Старая любовь то смеется ему в лицо, то в слезах бросается на шею. Фам фаталь. Героя тошнит от окружающего мира, от ненависти к окружающим, от ненависти к самому себе, порвавшему с прошлым и со здравым смыслом. Все в чаду, все в дыму. Лишь бродят аристократы и вольнодумцы, бросающиеся бессмысленными словами.

Тургенев хорошо смешал социальную и эмоциональную составляющие. Патриотизм — сродни любви героя, сердце которого разрывается на части. Россия в дыму и не знает, что уж удумать: то ли за бугор двинуть, то ли посидеть еще, в зубах поковыряться. Даже хеппиэнд вышел сомнительный, как мне кажется — люди счастливы, но все останется, как и прежде, ибо: «грустное, глубоко затаенное чувство не покидало его никогда, и затих он не по летам, замкнулся в свой тесный кружок» да «Школу тоже завели... Ну, да это статья пустая!».

Итого: «Морочное» произведение. Читать на порядок труднее, чем «Дворянское гнездо» или «Отцы и дети». С другой стороны метания души впечатляют. Этими уставшими и мечущимися главными героями Тургенев меня и подкупает раз за разом.

http://kobold-wizard.livejournal.com/579737.html

Я нашел еще один отдыхательный роман для себя. Наравне с книгами Амина Маалуфа и олдевским «Нопэрапоном». Это тексты, которые можно, словно развалившись как в старом, потертом кресле, читать и релаксировать. Потому что при наличии основной идеи они удобны, жизненны в мироощущении и поскрипывающе удобны.

Это первый роман за очень долгое время, в котором умный детектив не является маньяком/дегенератом/социопатом/и.т.д. У него есть трудности, которые получается решать по мере сил. Он живет в обществе. В силу прожитых лет он немного отстранен, но ровно настолько чтобы чувствовать себя комфортно и периодически предаваться развлечениям. Единственное, что его напрягает в жизни — это людской идиотизм и криворукость. Как следует из аннотации, это роман о людском идиотизме. Нашем идиотизме и идиотизме ГГ.

Если же говорить более конкретно, то ГГ занимается расследованием страховых несчастных случаев. Форс-мажоры, накопившаяся ошибка, нарушения ТБ и преступный умысел — все то может вести к увечьям и гибели людей. Это страшно, и автор не всегда опускает детали с места происшествия. Но порой есть другая точка зрения — взгляд профессионала, который морщится, но видит, вместо брызг и копоти, причинно-следственные связи. Можно назвать это профессиональной деформацией, но только так можно позволить себе откровенно посмотреть на людской идиотизм и халатность. Можно даже шутить. Просто потому что такого нарочно не придумаешь. Если верить автору, то большая часть описанных несчастных случаев взята из официальных отчетов о расследованиях. После «Террора» я склонен верить в работу Симмонса с источниками.

Человеческий организм и сама личность — вещи весьма хрупкие. ГГ, постоянно сталкивающийся с тем, что мелкие ошибки могут разрушить жизнь, старается окружить себя минимальным количеством людей и лишь самыми необходимыми, но высококачественными вещами. Развлечения выбраны так, что в случае риска для жизни ГГ рассчитывает лишь на себя. Потому что случайности случаются. К финалу романа, когда в общих чертах становится известна вся его биография, начинаешь понимать, насколько структурна жизнь героя. Людские страхи и ошибки вывели человека, который в своих поступках порой кажется нереальным. К тому же его зовут Дарвин.

Итого:

В целом эта книга — типично американский остросюжетный текст. Стрельба, погони и романтичность в наличии. Почему-то в голове постоянно всплывало сравнение с Чейзом. На ГГ начинается охота после того, как он сталкивается с преступной сетью, занимающейся страховыми махинациями. Наплыв эмигрантов из ЛА позволяет заручиться дармовым пушечным мясом для подставных несчастных случаев, за которые потом, в случае выживания приманки, можно будет отсудить большую сумму. Размеры страховых исков в Штатах меня просто поразили, вкупе с причинами, из-за которых подают порой в суд. Требование «не сушить кошек в микроволновке» после этого не кажется столь бредовым. Цитата: «Три недели назад Дар и Лоуренс расследовали обстоятельства по иску, где подросток сунул револьвер за пояс и отстрелил себе почти все гениталии. Семья подала иск против районной школы, хотя девятиклассник в тот день прогуливал уроки. Мать и её сожитель потребовали у школы материальную компенсацию в размере двух миллионов долларов под тем предлогом, что администрация школы должна следить за тем, чтобы шестнадцатилетний подросток не прогуливал уроки».

Берегите себя.

http://kobold-wizard.livejournal.com/577465.html

ГГ работает в Музее Естественной Истории. Он специалист по моллюскам, и его вполне удовлетворяет его неспешная жизнь. Не так давно в его зале появилась настоящая звезда — гигантское головоногое — Architeuthis dux — с десяток метров белесой наформалиненной плоти в банке. Необычный экспонат через некоторое время необычно исчезает, а вокруг ГГ начинается фантасмагорическая круговерть, ибо туча сект в Лондоне подняла архитевтиса на знамя грядущего конца света. Один Апокалипсис можно предотвратить (доказано Голивудом), а вот с множеством, наслаивающихся друг на друга придется попотеть. На 600х страницах ГГ сталкивается с различными сущностями, верованиями и просто маргинальными личностями.

Два ужасных убийцы, которых боятся все. Вычеркивание людей из истории. Тайный мистический Лондон, который скрывается за фасадом. Это можно сказать и про «Кракена» и про «Задверье» Геймана. Последнее произведение более комиксовое и с большим заигрыванием с лондонскими топонимами. «Кракен» серьезнее, но порядком затянутее. Но в целом романа достаточно похожи.

Из глобальных плюсов романа назову предельную вразумительность культов, порожденных Чайной. Большинство авторов при построении религий отталкиваются от наиболее распространенных систем прошлого. Мьевиль шагнул в сторону. В первую очередь здесь в большинстве систем нет понятий «спасение», «грех» и «посмертие». Есть просто Море, которое может порой наделить благодатью, но чаще всего оно активно молчит. Есть Бог Кракен, который просто непознаваем и неизвестен. Есть Лондон, который дышит и кричит. Христа тут вспоминают редко.

Во-вторых, персонажи получились достаточно яркие. Неадекватный мир требует маргиналов, способных принять бессистемность как систему. Причем переход из реалистичного состояния к спутанному не занимает много времени, что доказано главгероиней. Просто в какой-то момент нужно начать копать. Потом уже бессмысленно кричать: «Горшочек не вари!».

Наконец, роман хоть и повествует о божественных сущностях, но в то же время он очень человечен. Люди могут достигнуть многого, если пойдут своим путем, а могут сгинуть в терках с Поверенными Гигантского Кальмара и Служками Будды-Христа.

К сожалению, есть и недостатки. Как я уже сказал, роман получился затянутый. Причем дело не в реальном объеме, а в отсутствии драйва. Герои бегают по городу, воюют и пытаются разобраться что к чему, но постоянный бег быстро приедается. Все-таки нужны порой перекуры, флешбеки или, хотя бы, размышления о созданном мире. Хотя быть может, что я просто ждал слишком многого от этой книги. Фигура Мьевиля, премии, восторженные отзывы и длительное соплежуйство Эксмо с изданием книги — все это выставило планку очень высоко, но, по-моему, роман до нее не дотянул. ИМХО «Железный Совет», не говоря уже о «Шраме», был порядком выше. «Кракен» ближе к «Крысиному королю»: и по сеттингу, и по атмосфере.

Итого: Роман неплохой, если не ожидать от него божественного откровения. Эпохальных и неожиданных идей и образов тут, по-моему, не появилось. С другой стороны есть, о чем поразмыслить и позабавиться перебором меж версиями о том, кому же все-таки понадобилась дохлая морская зверушка.

http://kobold-wizard.livejournal.com/574830.html

В аннотации указано, что Далквист, в основном, был драматургом, и «СКПС» — его первый роман, причем оплаченный вперед. Сценарность текста очень сильно чувствуется. По нему вполне неплохо можно было снять средненький сериал. Средненький — потому что огрехов в сюжете слишком много, но раскрученность псевдовикторианской атмосферы и прописанная боевка и беготня привлекли бы внимание зрителей. В формате романа мы получили:

1) Практически в каждой главе действует лишь один ГГ — поэтому периодически начинаются обсуждения дОбытой информации.

2) Главы заканчиваются на острых моментах.

3) «Зоопарковый стиль изложения» — « В этот момент мисс Темпл обратила внимание на запах, доносящийся из соседней комнаты. Видимо, она не почувствовала его сразу из-за аромата мыл и масел, но, как только сделала шаг в сторону двери, ощутила тот же самый неестественный запах, которым веяло и от лица женщины в маске, только здесь он был гораздо сильнее. Она прижала ладонь к носу и рту. Похоже, это была какая-то смесь жженой пробки и паленой резины, и она вдруг подумала: интересно, а как может пахнуть горящее стекло, — хотя какое отношение все эти запахи могли иметь к приватной ванной комнате загородного особняка? Она высунула голову в соседнюю комнату, обвела ее быстрым взглядом — стулья, небольшой стол, лампа, картина, но, похоже, никакой новой одежды. Она направилась было к входной двери, но тут услышала звук.»

4) Каждая глава могла бы пойти на отдельную серию. В романе же никаких кульминаций и развязок толком невидно. Перманентный бег.

Вообще книга очень напомнила протокол настольной РПГ. Причем кубики у игроков с утяжелением к максимуму, поэтому удачливость ГГов и тупость антагонистов творят еще тех летающих гномов в полном доспехе.

Ну, и последний минус, который кажется основным, книга чрезмерно затянута. Если в сериале обычно оговорено число серий и сценаристы знают насколько нужно растянуть историю, то роман можно было бы либо урезать в половину, либо(если издатели требовали н-ное количество авторских листов) постараться применить имеющийся объем толковее.

Но книга не так уж ужасна, и дочитал я ее спокойно, хоть и утомленно объемом. Автор неплохо выдерживает атмосферу гедонистического романа в рамках выбранной эпохи. Главные злодеи распределили между тягу к наслаждению, упоение мистикой или наукой, экономическое благосостояние — обычные человеческие страсти. Многие моменты напомнили де-садовскую «Жюстину», разве что в «СКПС» нет антирелигиозной риторики.

Персонажи получились по-РПГшному интересные. На реальных людей они мало походят, но, с точки зрения отыгрыша, выглядят достойно. Если бы авторов было несколько, это многое бы объясняло.

Итого: Читать можно, но далеко не шедевр. И сильно затянута книженция.

«ты прости, что я люблю все те же песни вот уж столько лет подряд».(Чайф)

Олди с Валентиновым образца 2009 года нисколько не изменились со времен «Тирмена», который я считаю самой слабой их книгой. От постоянного рефренного стихоплетства Олдей, переиначивания первоисточников(Мэри Уолстонкрафт) и натужных заигрываний со стилем уже мутит. Валентинов же по сути всегда рассказывает одну и ту же историю много лет подряд. Так что авторы так и остались где-то там — давно.

Свистопляска середины XIX века не вызвала ни сочувствия, ни приятия. Ни нашлось ни одного персонажа, который бы приглянулся. Ну, есть они и есть. Если жизнь и мысли Одиссея или Руаньяка захватывали разум, даже если с ними не соглашаться, то ни Торвен, ни Эрстед, ни Шевалье сольные партии не тянут, а потому тонут в вихре декораций.

Декораций действительно великое множество. Особой эрудицией я не страдаю, поэтому кучу фактов, найденных в книге, мне необходимо отделить от вымысла интернет-серфингом. ИМХО распыление по миру не пошло роману на пользу: Китай, Франция, Дания, Германия... При этом события описываются либо вялотекуще, либо в стиле «боевик». Вот только боевик вышел унылый.

Конспирология с иллюминатами после читанного Ока силы выглядит примитивно. Слишком много фактов пытаются согнать в одну линию, а потому роман не похож даже на пародию.

Итого: Я помню холивар «исписались Олди или нет» в году этак 2007. Все может быть, но тогда я этого не чувствовал. Вот только после 2006 пишут они на средненьком уровне, который лучше многого, представленного на рынке, но уже не удовлетворяет.

Про Валентинова мне сказать в общем-то нечего. Гвозди, на которых висят его истории, — китайского металла. Чтиво с хорошей исторической подкладкой.

Все-таки не один же Валентинов пытался описывать первые годы Советской власти.

1928 год. Паренька-студента присылают в деревню на практику, чтобы он обустраивал сельский клуб. Однако ему предстоит столкнуться как с понятными трудностями вроде кулацких волнений, так и с чередой необъяснимых исчезновений среди молодежи.

По описанным чертам того времени книга выглядит переполненной. С другой стороны, возможно, такими и были первые годы Советской власти в глазах детей Революции. Нужно было соответствовать Делу товарища Ленина и продвигать учение Маркса и Энгельса. Происходящее показано глазами как раз такого, идейного, паренька из города. Поэтому нет гоголевских сравнений, а есть пугающее непонимание. В финале крики и скребущий шаг.

Итого: Саспенс на фоне эпохе выдержан.

Вторую книгу прочитал с мобильного телефона в метро. Легкое чтиво с доброй крепкой философией о том, на чем держится Британия. Можно считать, что идиоты и сумасбродные бабы не способны сопротивляться набегу новых гуннов, коммунистов и фашистских свиней. Все почти по Дали: нужно всегда доводить до крайности. В результате группа международных террористов оказываются в дерьме, а Уилт в который раз не понимает, но любит свою жену:)

Видимо, по классике, с каждой книгой серия становится слабее. Это печально, но вторая книга заставляет неоднократно посмеяться.

Рассказ очень напомнил классические рассказы Шекли про Грегора и Арнольда. Золотая пора западной фантастики, когда Космос рассматривался еще и как огромное поле для новых видов оригинального бизнеса. Каждый надеется, что ему повезет и он найдет путь в свою Индию с экзотическими животными, красивыми женщинами и возможностью легких денег. Рассказ получился легкий и красочный, пусть и с условным хеппи-эндом. С другой стороны такой хеппи-энд — это повод лишний раз задуматься о счастье и его цене.

К сожалению, подавляющее большинство текстов с осовремениванием библейской мифологии смотрятся очень пошло. Исключением, сугубо на мой взгляд, является лишь «Догма» К.Смита, но это исключение по многим параметрам. В случае же «Седьмого доказательства» можно лучше было бы не писать, или написать шедевр. К сожалению, все те же штампованные приколы на счет забюрократизированных Рая и Ада, трудностей клерков в этих системах и т.д. История про военных преступников, попавших в Рай, интересна, но окантовка подкачала.

Итого:6.

Когда читал рассказ, доверял автору в типажах, установках и декорациях. После появились несколько зацепок. Во-первых, зачем зэков со столь неординарными способностями заставлять заниматься откровенно бесполезным трудом? Политзаключенные на Беломорканале приносили экономическую пользу, а здесь понимание, что делать со своим счастьем пришло весьма поздно, при постройке колосса. Во-вторых, оценивать правдивость быта могу лишь по читанному в малом объеме Солженицыну, да автор, кажется, и не апеллирует к большим познаниям. В-третьих, по тексту не выходит оценить реальные объемы мира: при опоре на квазисоветская пенитенциарная система выстроена в мире, где отсутствуют железные дороги, пороховое оружие и авиация, то есть, если прикидывать, то мир стягивает в узел временной период с ХVI по ХХ век. При этом, мнения с другой стороны прозрачного стекла нет.

Итого: «Заповедник гоблинов» можно переводить как «Резервацию гоблинов», зависит от того видеть ли ограничения сказочного народца. В данном же случае рассказ можно окрестить «Лагерь гоблинов». От привычных нам, яблокоголовым, людей там есть немного.

Интересный текст в форме письма старому другу. Человек анализирует свою жизнь в том ключе, что все его возлюбленные и его дружба чаще всего строились по одной и той же схеме — он пытался вклиниться в пару и встать на чье-то место. Его последнее увлечение сказала однажды, что национальный гимн их общества — это песня, в которой любовники прекрасно понимают, что их связь конечна. Она пытается объяснить ему, что ничего не выходит априорно. Главный герой не приемлет эту философию, его жизнь — «Мы мчимся на стареньком мотоцикле с дьяволом на заднем сиденье вдоль по улице, ведущей в тупик…"(Боб Дилан) — но это не гимн общества, поэтому не все готовы нестись к концу, несмотря ни на что.

Поэтому ему нечего предложить своему старому другу, ибо старый национальный гимн ведет лишь к одиночеству, а потому нужно искать новый.

Мне этот рассказ наоборот показался самым сильным во всем сборнике. И к тому же наиболее соответствующим заявленной теме: «Люди и комиксы». В маленьком городке появляется Сверхкозел — малоинтересный герой комиксов, который практически забыт. Но он легко становится своим в обществе стареющих хиппи и усталых людей. Сверхкозел в комиксах спасает котят с высоких деревьев и борется против Человека в жилете или Обманщика Дэйва — то что можно принять за бытовой героизм, который гораздо ближе взрослым, чем детям. Потом он опять совершает маленький подвиг и на взлете карьеры высказывает недопустимые мысли о войне во Вьетнаме. Его жизнь крушится, и он выпадает в захолустье, где косит газоны и танцует на вечеринках.

В дальнейшем он становится кумиром молодежи, когда начинает преподавать в колледже. Его слушают, не понимают и проверяют на крутость. Только проверяют все те же дети, которые выросли на Человеке-пауке и Бэтмене. Поэтому он не в состоянии совершить подвиг героев первого эшелона.

Финал истории печален. Главный герой так и не в состоянии понять, почему все столь по-доброму относятся к старику, который как был никем, так и никем и остался. Но самое главное, он не смог понять, почему Сверхкозлом восхищался его отец. Главгерой смог бы принять старого супергероя, но тот оказался способен спасти лишь бумажную скрепку.

Как рассказ смотрится, конечно, очень слабо. Идею архетипов, выраженных в комикс-литературе, Летем уже высказывал в этом сборнике и примерно в том же ключе.

Куда интереснее то, как автор разворачивает идею человеконенавистничества при сотворении утопий и антиутопий. Утопия, по идее, высказанной в рассказе, способна разрушать человека куда сильнее, чем антиутопия, если она не дает путь, как можно вырваться из «сегодня» в «завтра». Человек погрязнет в ужасе от того, насколько омерзительна его жизнь сейчас. В этом кризис, создаваемый «эскапистской утопией»(Мэмфорд выделял «эскапистские утопии» и «утопии конструктивные») — человек, неспособный достигнуть желаемого идеала, потому что не знает как, может начать постепенно разрушаться. И Мизантроп не знает, что можно противопоставить этому жестокому и славному Утописту.

http://kobold-wizard.livejournal.com/538951.html

«Несчастная» — повесть о бытовом аду и частой неспособности доброго русского человека совладать со своими чувствами. Немцы же у Тургенева почему-то редко бывают добрыми — наоборот, при их добротности и крепости, они мелочны и эгоистичны. Возможно, так автор видел выражение немецкой философии в самих людях. Если Базаров — нигилист наученный, выросший из университетской среды, то Ратч или Клюбер из «Вешних вод» отражают отрицание «высоких чувств» перед механистичностью жизни. Правда, есть барон Денгоф, который прожигает жизнь, возможно, пытаясь надломить тот механизм, но это опять же в другой повести.

Для меня острота данного текста была вовсе не в описаниях страданий главной героини, а в том, как воспринимают происходящее окружающие. Товарищи отчима молчат, но все понимают. Влюбленный в друг главного героя, влюбленный в героиню, не в силах вырваться из круговорота событий и мнений. А сам ГГ, восторженный жизнью этой женщины, никогда не успевает что-то сделать. Такова судьба случайного свидетеля, по-тургеневски полная разочарований и возвышенной веры в лучшее.

http://kobold-wizard.livejournal.com/538089.html

Количество людей, прочитавших книгу Петросян, весьма велико. После выхода было очень много рецензий и более простых отзывов. Данный роман стал чем-то вроде современных «Мастера и Маргариты» — тайное подошло соседнему берегу настолько близко, что можно увидеть в тумане его очертания.

Первый план рассказывает об интернaте для детей-инвалидов. Детишки делятся на группы по комнатам, и, странное дело, каждая группа формирует свой образ, который пропитывает всю их жизнь. Порой происходит перестройка и образ группы кардинально меняется. Был в одной группе мальчик, пытающийся, хоть и плохо, быть как все, приличным и выделяющимся, но стоило его перекинуть в группу индивидуалистов, как он расправляется, хотя печать «конформизма» остается на нем. При этом нет жестокости, которая наполнила тему замкнутых обществ в последнее время (ну, этак со времен Голдинга). То есть жестокие поступки есть, но нет мордобоя через страницу, а гробы из стен интерната выносят нечасто.

Второй план сложнее, что не удивительно. За стенами интерната скрыт свой мир, исполненный внутренней мифологии. Представьте, что лагерные страшные истории выросли в полноценный мифический объем. А теперь, вспомнив хотя бы «Нам здесь жить», представьте, что этот объем, пульсируя, то и дело выплескивается в реальный мир. Создается мощная картина, в которой сплетается множество эгрегоров. А теперь стоит вспомнить, что мифологический объем, создается детьми, которые толком никогда не выходили в открытый мир. Так дети ли заронили зерно, и это все Дом, в котором?..

Третий план раскрывается постепенно. Дом — место, в котором сталкиваются два мира: наш реальный и реальный мир 2. И Дом дает детям возможность выбрать то, куда они могут уйти. Выбор многих хорошо характеризует то, что окна, выходящие на улицу, были заложены, после того, как за день за днем закрашивали таинственными рисунками. А выход в наш реальный мир порождает «травму рождения» у людей, которые уже полностью сформировались. Дети не хотят рождаться в наш мир.

Четвертый план. Детей тут нет. То есть они визуально они конечно есть, но за пару лет все меняется. Самое главное — меняются глаза. Запертые в четырех стенах люди, рассуждают о древнегреческих авторах, книг которых они читать просто не могли. Порой детские черты проскакивают, но это ничто по сравнению с тем ужасом, который навлекают жильцы Дома на взрослых. Просто взрослые не могут принять, что им в глаза смотрит невозможное. Этакие гадкие лебеди.

Итого: Opus Magnum достоин перепрочтения. Ибо вкусно.

http://kobold-wizard.livejournal.com/525681.html

Совершенно непонятно изданная в России книга. Вместо того, чтобы начать с первого тома «ангельской трилогии»(«Der Engelpapst» — Папа ангелов) решили издать второй(«Der Engelsfluch» — Проклятие ангелов). При этом название «Чистилище» вроде как ни к чему не обязывает. Поэтому я ее начал читать без задней мысли, тем более, что на тот момент она висела на Фантлабе первой в трилогии. Сразу же в глаза бросились уши. Автор рассказывает о куче произошедших событий, которые вроде затерялись где-то на форзаце. В итоге сомнения подтвердились в послесловии, где автор высказался уже прямым текстом: «Для моего предыдущего романа я выбрал историческое убийство начальника швейцарской гвардии Ватикана и его жены, чтобы на их основе написать новую выдуманную историю, которая, помимо вымышленного действия, как я надеялся, откроет читателю мир Ватикана и поможет по-новому взглянуть на структуру власти».

Собственно это роман о Ватикане. Если вы думаете, что Ден Браун — это верх конспирологического бреда на церковную тему, то вы глубоко заблуждаетесь. Начинается все с того, что убивают нескольких священников — стандартный ход для подобных романов. К расследованию подключили журналиста, сына одного из главных врагов католической церкви и по совместительству бывшего сотрудника Швейцарской гвардии. Последняя в романе представлена чуть ли не подразделением контрразведки с замашками боевой организации. Многие гвардейцы во главе с отцом ГГ составляли костяк мятежников, собиравшихся свергнуть Папу Римского. Последний — личность крайне примечательная, ибо считает себя потомком Иисуса Христа, совершает чудеса и производит радикальную реформу Церкви. Именно его действия ведут к расколу и появлению двух Пап: Кустоса и Люция. Католический мир разделен. В это же время разворачивается линия молодого юриста Энрике Шрайбера, собравшегося посетить родину предков в горах Тосканы.

ИМХО это тот случай, когда фантазия автора слишком сильно хлестнула через край. Изображенная католическая церковь сильно напоминает анимешную или антиутопическую структуру. Герои при этом кажутся утомленными и не успевают справляться с напором событий. Псевдоисторическая линия при этом смотрится гораздо выигрышнее: молодой человек столкнувшийся в маленькой деревне с тайной своего происхождения — Здравствуй, Говард Филлипс! До прочтения я мало задумывался о жизни в европейских странах, вошедших в Наполеоновскую империю.

Итого: Возможно, если бы я прочитал сначала первую книги, то ощущения были бы лучше, а так — слишком много сумбура: какие-то неизвестные тебе события, какая-то вялая беготня и т.д. В общем, остросюжетный фантастический детектив слит. Во многом стараниями наших издателей.

P.S.: Насколько я знаю, ни первую, ни третью книгу цикла издавать у нас не собираются.

http://kobold-wizard.livejournal.com/525505.html

Кино Захарова посмотрел недавно. И мне не понравилось. Конечно, там есть чудесные актеры и попадание в образы у Симоновой, Васильевой и Соломина, но «авторство», как мне показалось, задавило текст. Статичность декораций и образ, созданный Янковским, создают тяжелую атмосферу. В один момент мне показалось, что Хозяин просто общается со своей умершей женой, а вокруг вообще никого больше нет, лишь спрут-волшебник с его домом.

Впрочем уже во время просмотра возникло впечатление, что Захаров давит, поэтому захотелось прикоснуться к первоисточнику. Результат был именно таким, как я ожидал: из слов исчезла чахлость и замкнутость. В общем-то удивительно, но пьеса показалась гораздо менее театральной, чем режиссерское видение. Хозяин действительно кажется немного печальным весельчаком. Хозяйка — реально хозяйка. Хотя, быть может, тут я чуть лукавлю: в то же время я посмотрел-таки «Обыкновенное чудо» в версии Гарина. Фильм 1964 гораздо традиционнее и не имеет статус культового, однако ИМХО попаданий в образы там гораздо больше. Например, Миронов блеснул фразой: «Вы привлекательны, я чертовски привлекателен», но Георгиу с его порывистостью и истеричностью я верил гораздо больше.

Сама пьеса — красивая добрая сказка о силе любви и ответственности творца. Раздербанивать ее на простейшие элементы смысла, мне кажется, не имеет, тем более что у каждого от чтения и просмотра может сложиться свое видение. Например, я при чтении просто слышал голоса актеров, которые для меня попали в роль. Чаще всего это были актеры подобранные Гариным и все тут.

Итого: По-моему, это тот случай, когда известная постановка не пошла пьесе на пользу. Сама пьеса милая и добрая, лишенная запустения и пыли старого театра, хотя тяжелая атмосфера у Захарова и ужесточила конфликт. Таково уж мое мнение.

http://kobold-wizard.livejournal.com/512723.html

Книга, первая часть которой «Перевал» знакома еще с детства. Был и мультфильм, отмеченный участием Фоменко(который теперь больше известен как новохронолог), и вышедший в 95-ом единственный номер комикс-журнала «Blaster» с подписью «Приключения на планете динозавров». Я часто встречал потом упоминания, что Булычев зря переработал повесть в роман. Мне же показалось, что продолжение интересно сместило акценты.

«Перевал» — это по большому счету история о Маугли, которые приспосабливаются к жизни на новом месте гораздо лучше, чем их родители. Продолжение углубляет конфликт между людьми, борющимися за выживание разными методами: устав, сохранение остатков цивилизации и слияние с окружающей средой. Тема, которая все актуальнее в мире, где происходит столкновение разных культур. Причем, если вспомнить нашу проблему иммигрантов и внутренних мигрантов, то те отстаивают как раз версию Олега и Старого, сохраняя остатки своей культуры несмотря на перемену окружения.

Наивность некоторых деталей с лихвой окупается глубиной конфликта. В эпоху дауншифтинга и разрушения старых идеалов проблемы главных героев смотрятся, наверно, совсем иначе, чем на момент написания. Как оказалось, для перерождения культуры нет нужды в изоляции общества, достаточно ощутить крах привычной системы. И с такой точки зрения наиболее быстрая адаптация к условиям уже не кажется вырождением. Просто у многих еще сохраняется надежда, что все вернется на круги своя.

Итого: Борьба человека с природой — извечная тема: «Робинзон Крузо» Дефо, «Таинственный остров» Верна, «Планета изгнания» Ле Гуин, «Беспокойство» Струнацких, «Саботажник» Дивова, список можно продолжать. Булычев создал достаточно добрый роман, показав, что выживание человека — это главное, и лишь трусость и глупость могут все испортить.

В 92-ом это было остро, а сейчас грустно до тошноты.

Добрый рассказ с маленьким уколом в сторону американского преклонения в сторону детской психокоррекции. Форд при этом рисует мягкое «пастельное» детство, которое не теряет привлекательности даже при житейской неустроенности. Финал печален и прекрасен: мальчик обретает житейскую мудрость.

Прочитал и словно посмотрел забытое уже НТВ. Дух киношных 90-х обличенный в нехитрый рассказ про поездку в поезде: КГБ, идея «золотого миллиарда», мафия и т.д. Финальные слова ГГ не вызывает ничего кроме недоумения. Сочувствия не возникает ни к кому. Причем даже сочувствия отрицательного. Читать скучно и блекло.

http://kobold-wizard.livejournal.com/492694.html

История про Ночную стражу Анк-Морпорка движется к завершению. Командор Ваймс все выше по социальной лестнице, но изменилось в нем немногое. Наверно, кульминацией его истории стал «Пятый слон», дальше Пратчетт, видимо, сделал его наблюдателем. «Ночная стража» — это еще одна препарация городского общества и еще одна препарация власти. Пратчетт в этой ветке говорил о дипломатии, монархии, демократии, аристократии, предводителях улицы и людях с оружием. Теперь Пратчетт показал Революцию, ту с флагом на баррикадах и тезисами про Свободу, Равенство, Братство и Любовь по сходной цене.

С другой стороны ветка про стражу — это биографии. Моркоу. Ваймс. Витинари. Три человека, имеющие реальную власть в городе. Внутреннее обаяние, плоть города и понимание, что шестеренки должны вращаться. Чем дальше движется Пратчетт, тем лучше Ваймс понимает, каково мышление Витинари.

На этот раз Пратчетт решил показать, каким был Анк-Морпорк до известных событий, каким он был до диктатуры Витинари. Системе шестеренок предшествовала система страха и революция, которая привела к власти следующего «деятеля», а в это время с городских крыш на них смотрел Хевлок Витинари по кличке Коновал.

Более человечная линия: Ваймс пытается вернуться домой к жене, к сыну, к Колону и Шноббсу, хотя до этого мечтал хоть ненадолго вернуться назад к улице, на которой была еще старая ночная стража с молодыми Колоном, Шноббсом и самим Ваймсом. Однако вернуться он сможет лишь, если сделает то же, что и всегда — просто сделает свою работу.

Итого: Книга менее мрачная, чем «Пятый слон», но и меньше дает по мозгам. Впрочем 9 из 10 для Пратчетта — это десятка для прочих. Но хотелось бы, чтобы на финале история выдержала еще один подъем)))

http://kobold-wizard.livejournal.com/491192.html

Легенда о принцессе, которую похитил дракон... Байка о пацане, который искал удачи на чужбине... История о людях, поломанных судьбой... Взгляд на наше ближнее будущее, где наука бомбы не поспевает за наукой айфона. Много ниточек в одном клубке.

В хороших сказках есть свои правила. Эта история не исключение, и многие повороты предугадываются достаточно быстро, но в то же время за сценой дребезжит жесткая изнанка, в которой нельзя позвонить домой, потому что слова застревают в горле, а в какой-то момент вместо друзей на звонки начинают отвечать незнакомые люди.

НБИК шагает по земле. Буквально в течение нескольких месяцев это второй текст, в котором научная составляющая говорит о взаимодействии человека с другими живыми существами. Другим была повесть «Фантомное чувство» Ловетта и Ниманн-Росса. И в первом, и втором случае оператор, оторванный от машины, получает ущерб, правда разной степени. Текст Ловетта и Ниманн-Росса очень интересно экстраполируется на наше сродство с мобильными гаджетами.

В романе есть мужская и женская части. Женская — испуганная и нежная, слабая и чувственная. Ей свойственна тяга под крепкое, защищающее крыло. Мужская часть во многом грязна и жестока, но именно она не позволяет осквернить вторую половину. Чашки весов иногда сильно колеблются, но внутренняя сила двух главных героев выравнивают положение.

Эпизод, с которого в общем-то завязывается история(гибель отца главгероини), получает свое развитие лишь где-то с начала последней трети. До этого герои будто разогреваются, а фоном разворачивается израильско-американская сказка, крушащаяся на плацах и пляжах. В последней трети все сильнее чувствуется бессилие героев перед обстоятельствами. И все же из дерьма мужиков вытягивают женщины, порой сами того не подозревая, за что им огромное спасибо.

Итого: Часто авторы жестоки, но при этом не протягивают колючей проволокой по спине, чтобы донести до читателей правду о сладости жизни. История получилась. Подвела черту истории о красавице и чудовище, о принцессе и драконе.

Книга была прослушана Вконтакте за работой. Это был первый опыт такого ознакомления с текстом. Мне повезло, что «читатель» попался хороший, и на слух все воспринималось.

Творчество АБС распалось для меня на две части. Первая — тексты, где герои отстаивают свои позиции, столкнувшись с неведомым(«Парень из преисподней», «Малыш», «Понедельник»), вторая — произведения, исполненные рефлексии и бормотания(«Трудно быть богом»). Последние вызывали у меня тяжкое впечатление. «Град» стал вершиной заунывья.

Роман о том, как личность мечется под ударами судьбы, извивается червяком и скатывается не пойми куда. Каждая попытка сделать человека общество лучше будет сравнена с Экспериментом. «Открытая конспирология» данного мира отравляет сознание жителей. Каждая крепкая идея медленно разлагается, а убеждения уходят.

По всем тексту разбросаны подколки по поводу советской действительности. Фигура Сталина почему-то не давала авторам покоя. Мне кажется, нельзя было настолько разжевывать, что им не нравится советский Эксперимент. Впрочем, роман наполнен борьбой кухонного толка, а на фашистский переворот большинство персонажей смотрят отрешенно и с легкостью принимают новый порядок, лишь изредка бросая взгляд на тени погибших.

Итого: Роман уж слишком исполнен метаний и душевных переломов. Главный герой, по-моему, сам того не понимая, четко обозначил себя: «Вот и получается, что с

точки зрения любого класса интеллигенция -- это дерьмо. -- Он скрипнул зубами. -- Ненавижу... Терпеть не могу этих бессильных очкариков, болтунов, дармоедов. Ни внутренней силы у них нет, ни веры, ни морали...» В отличие от того же бывшего унтера, который строит свое жестокое государство, или скрытого масона, который готов на многое ради познания, Воронин по мере развития сюжета падает все ниже и ниже, предавая свои убеждения. Даже финал истории, по-моему, ничего не меняет. Интеллигенция сначала с фанатизмом упивается идеей любого эксперимента, но их сомнения разрушают все и начинается замысел нового «скорректированного» эксперимента. Здесь нет веры в общество и человеческую силу.

Когда я дочитал «2048», роман мне показался достаточно сумбурным. При этом текст был вкусным и читался на ура. После «Лишних деталей» я понял, что в «2048» нет изнанки истории. Она затерялась в этих трех рассказах, простая история, над которой вырос целый вавилонский столп.

В текстах опять то же самое будущее, просто показанное с менее вычурного ракурса. Потихоньку начинаешь ощущать, что основные перемены выросли не из бума технологии, а из нашего родного интернета. Сеть выступила инженером, проектирующим сетку каналов, перенаправляющим огромные массы воды туда, куда надо. А дабы люди могли вдоволь насытиться конспирологией, то под одним слоем истины должно лежать еще хотя бы два.

Финал истории — этакий глобальный апокалипсис. Рушится выстроенный столп вавилонский, чтобы дать почву для новых свершений. И кто бы мог подумать, что все начнется с каких-то ледяных червей.

Итого: «2048» заставлял очень глубоко занырнуть, и, чтобы выплыть обратно, надо пройти через кессонную камеру «Лишних деталей». «Книга исчезновений» уже просто выводит тебя на берег, посвежевшего и спокойного. Добрый получился сборник.

Шелли интересен еще и тем, что это умная книга скорее с образовательной, чем с мыслительной стороны. При прочтении начинаешь видеть возможность взаимосвязей.