Два молодых человека, только что окончили ПТУ и приобрели специальность. Оба влюблены в одну девушку. Чтобы помочь ей определится с выбором, решают молодые специалисты пару лет поработать на орбитальной промышленном комплексе имени Гагарина. Перед самым отлётом в минуты прощания на космодроме «карты спутались»... Космический корабль «Союз-428» взлетает без «третьего лица».

Эпизод из биографии В.К. Арсеньева, который в 1926 году посетил лесоводческий кружок, где ознакомился с выставкой студенческих лесных находок. Реакция путешественника и писателя на увиденную на выставке стенную газету, изготовленную из луба бархатного дерева, осталась в памяти участников той встречи на всю жизнь...

Рассказ о жизни и судьбе Евгения Николаевича Аксенова (1924-2014), русского доктора, который более полувека жил и лечил людей в Японии. Его поциентами были и обедневшие соотечественники, и политики — Михаил Горбачев и Жак Ширак; звезды мировой эстрады — Мадонна и Майкл Джексон; исполнители мирового уровня — Галина Вишневская и Мстислав Ростропович. В 2011 году Е.Н. Аксёнову был вручен российский Орден Дружбы.

Для Георгия Георгиевича Пермякова Евгений Николаевич Аксенов прежде всего «земляк-харбинец» с судьбою схожею. Родители Аксёнова, как и родители Пермякова, бежали из России от Гражданской войны. Детство и юность прошла на чужбине. Потом дороги разошлись — Аксёнов учит японский, поступает в медицинский институт, женится на японке, работавшей медицинским технологом, и становится «русским японцем». Пермяков никогда лично не встречался с Аксёновым, но прочитав о нём книгу, изданную в Японии, решил непременно рассказать о «золотом докторе» россиянам. Несколько раз они говорили по телефону, уточняя некоторые детали биографии, обменялись письмами. Евгений Николаевич Аксёнов получил экземпляр альманаха «Рубеж» с очерком о нём, но поблагодарить Георгия Георгиевича за публикацию не успел. Г.Г. Пермяков умер в декабре 2005 года, в дни, когда завершалась вёрстка номера «Рубежа».

В фантастической повести Г. Ланина (псевдоним Георгия Георгиевича Пермякова) «Остров алмазов» в главе «Красный туман» описано необычное явление — атмосферное свечение называемое то «Красным свечением», то «Багровым, или красным туманом», то «Красной мглой», которое очень редко возникает в атмосфере Севера. В рассказе Георгия Пермякова «Багровый туман» (Г. Пермяков. Багровый туман. Рассказ / Дальневосточные приключения. Вып. I. — Хабаровск. Кн. изд-во, 1970. — С. 360-364) геолог Юрий Зимин, ощутив на себе «прелести» этого явления, пишет письмо в Академию наук. Потом расспрашивает старых морских капитанов об этом явлении, выписывает из книги Леонова «В высоких широтах» (с. 108) описание подобного случая в Арктике.

Совпадают профессия и фамилии героев фантастической повести и, якобы, реалистического рассказа, очень схожи описания «тумана» и другие детали. Интересно и то, что подобное явление было описано в «Четвертом Царстве» Аркадия Стругацкого, большой рассказ (или маленькая повесть), написанная ещё весной 1952 года в Петропавловске-Камчатском и опубликованной впервые в сборнике «Дни Кракена», серия «Миры братьев Стругацких», 2005 г. Комментируя публикацию рассказа, Борис Стругацкий отмечает связь «красной плёнки» с романом «Страна багровых туч». Такие вот дела.

Очерк об альбоме путевых фотографий В.К. Арсеньева, переданного в дар Приамурскому филиалу Географического общества СССР учёным А.В. Штундюком. Часть фотографий в альбоме сделана соратником путешественника А.И. Кардаковым. Все они выполнены в 1927 году во время экспедиции из Хабаровска в Советскую Гавань.

Очерки Г. Пермякова «Редкий фотоальбом» и «Советы туристу» опубликованы под общим заголовком «Из рассказов о В.К. Арсеньеве».

В очерке Г. Пермякова подобраны рекомендации и советы из дневниковых записей путешественника и писателя В.К. Арсеньева, выдержки из воспоминаний его сына и профессора А.И. Куренцова, принимавших участие в таёжных походах Владимира Клавдиевича, которые и сегодня могут пригодится геологам, изыскателям, лесоводам и туристам.

Очерки Г. Пермякова «Советы туристу» и «Редкий фотоальбом» опубликованы под общим заголовком «Из рассказов о В.К. Арсеньеве».

Сначала в Московскую академию наук попадают письма из XXIII века, затем послание из того же века получают программистки Амурской академии наук и, наконец, письмо из будущего получает восьмидесятилетний Михаил Полуэктович. В письме утверждается, что он и есть автор изобретения с названием «Башмаки I-БСВ». Пришлось Михаилу Полуэктовичу призадуматься и... изобрести эти самые Биологические Сомовосстанавливающиеся башмаки и, тем самым, подвести землян к самому порогу всемирной катастрофы.

Этот незавершенный рассказ или, возможно, судя по медленному развитию сюжета, фрагмент повести, посвящен первым полетам землян за пределы Солнечной системы. Идет завершающий этап тренировок перед намеченным стартом «Антея» — первого корабля (или группы кораблей) направляющегося к Альфе Центавра. Тренировочным космическим кораблем с русским названием «КЦ-1», возвращающимся из испытательного полета, управляет один из «избранников Земли», будущий член экипажа «Антея» темнокожий космонавт Бэр. Видимо, в этом месте отсутствует несколько страниц, о которых говорил Б. Попов в предисловии к публикации, потому что дальнейшие события уже происходят на «Антее». Столкновение с метеоритом, спасение Бэра в аварийной камере, а затем, катапультирование бесчувственного космонавта на планету... Бэр принял ее сначала за Землю. Но это была не Земля. Неведомая планета, с неведомыми растениями, встречает космонавта враждебно. Повышенная радиация, странные сооружения, окружающие нечто «похожее на древнюю пушку циклопических размеров». Бэр принимает решение, несмотря на предупреждающее показание «нейтрометра», двигаться к сооружению... Когда он приблизился к стене, сработали «невидимые фотоэлементы» и «бесшумно откатился участок стены в виде треугольника с усеченными углами»...

Художник Брянцев приехал в родные места в Псковской губернии. Его родители, некогда владевшие Залужьем, умерли. В один из дней в церкви случился пожар. Брянцев поспешил на помощь. Ему удалось вынести из пламени икону Спасителя. Лик Спасителя на иконе поразил художника. Этот случай навел его на мысль написать картину о спасении иконы, событии — участником которого он стал по воле провидения. Вскоре он узнает, что Спасителя на иконе писала дочь барина, ныне владеющего Заволжьем. Познакомившись с Брянцевым, дочь барина настояла на его встрече с хранителем древней старины здешних мест — дедушкой Прохором...

От слепого певца на рыночной площади Пекина чужеземный поэт услышал легенду о самой молодой вдове умершего Цинь-ши-хуанъ-ди, которая волшебной силой преодолела каменные стены и покинула погребальную пещеру... Замурованные тридцать жен и множество слуг могущественного богдыхана остались умирать рядом с телом своего властелина. Поражённый этой историей бродячего музыканта, отыскал чужеземный поэт давно забытую в скале могилу. С трудом вынул камни, скреплённые твердым цементом, и проник в пещеру... Чужеземный поэт поступил так, что поют и теперь о Сестре Белых Облаков — красавице Тао-инь-мо.

Аркадий Стругацкий

Отзыв на научно-фантастическую повесть А. Р. Палея «Заговор»

Дочь видного московского ученого-медика обнаруживает случайно на столе у отца его завещание, в котором тот упоминает о своей возможной гибели в ближайшее время. Встревоженная девушка с помощью не менее встревоженного любимого помощника ученого пускается на поиски и вскоре узнает, что отец разработал средство для полного подавления болевых ощущений в организме и намеревается испытать это средство на себе. Чтобы уберечь любимого учителя от возможных страшных последствий такого опыта, его помощник, тайно проникнув в кабинет ученого, находит в ящике стола пузырек с таинственным препаратом и впрыскивает препарат себе. Профессор застает его «на месте преступления», но уже поздно. Эксперимент начался. Отважному помощнику,лишенному болевых ощущений, приходится очень туго. Простой гвоздь в ботинке уродует его ногу. Он отбивает пальцы дверцей такси. Ранит себе рот вилкой во время еды. Кошмар нечаянного кровопускания нависает над ним и едва не сводит его с ума. Но в конце концов все кончается благополучно, действие препарата кончается, профессор его благодарит, и он, видимо, женится на дочери профессора.

Таково содержание повести. Самая интересная и ценная ее часть — это эпизоды, в которых описываются похождения и переживания человека, лишенного болевых ощущений. Здесь автор поработал тщательно и добросовестно. Но все остальное — мелодраматическая интрига («заговор» дочери с помощником с целью спасти отчаянного ученого), описания, обстановка в современном научно-исследовательском институте (в частности, профессор настолько благороден и доверчив, что держит опаснейший и представляющий, несомненно, гос<ударственную> тайну препарат в ящике стола), поведение «подопытного» (обливаясь кровью, расхаживает по городу как ни в чем не бывало, а лечит его приходящая домработница) — не выдерживает с литературной и логической точки зрения никакой критики. Без коренной переработки повести печатать ее в «Мире приключений» явно не стоит.

____________________

«Авторские дополнения» к истории не издания научно-фантастической повести «Заговор»

«В начале шестидесятых годов я послал, в порядке самотека, в редакцию журнала «Уральский следопыт» небольшую научно-фантастическую повесть. Вопреки обыкновению ответ пришел довольно скоро. Сотрудница редакции прислала рукопись с весьма доброжелательным отзывом, с просьбой исправить отмеченные рецензентом промахи и вернуть повесть для опубликования в журнале. Рецензия была подписана известным свердловским писателем Олегом Корякиным. Моя дополнительная работа заняла всего два-три дня — так невелики были требования рецензента. Я отправил рукопись и снова стал ждать ответа. Он пришел опять скоро, но ошарашил меня. Вместе с рукописью пришла новая рецензия (фамилию ее автора я не запомнил), диаметрально противоположная первой. Повесть была начисто забракована — и содержание и язык.

Что ж, и такое бывает. С различными оценками одной и той же вещи приходилось сталкиваться не только во внутриредакционных рецензиях, но и в печатных отзывах об уже опубликованном. Неясно было только, почему редакция так решительно встала на сторону нового рецензента и категорически отклонила ранее одобренную вещь. Смущало и другое: какой-то раздраженный, откровенно недружелюбный тон нового отзыва, даже с издевательским оттенком. Прошел ряд лет... <...> [В ответ на поздравление Олега Корякова с 50-летием, А.Р. Палей получает от него письмо].

«Москва, 18.5.70

Уважаемый Абрам Рувимович!

Примите самую сердечную признательность за теплые слова привета в день моего 50-летия. Вашу повесть «Заговор» я помню, и помню, что она оставила у меня хорошее впечатление. К сожалению, в редакции того журнала до сих пор существует предвзятое отношение к авторам-евреям. В свое время ине пришлось изрядно повоевать со «следопытами» из-за повести моего друга Д.И. Шейнберга-Давыдова, однако и сейчас некоторые из них полагают, что прежде всего надобно смотреть не как, а кем написана вещь.

Всего Вам доброго, Абрам Рувимович!»

Отмечу, между прочим, что впоследствии, очевидно, состав редакции изменился, так как мои взаимоотношения с ней приняли совсем другой характер, и журнал опубликовал ряд моих заметок...»

См.: А.Р. Палей. Встречи на длинном пути: Воспоминания. — М.: Советский писатель. 1990. С. 235, 236.

Этот фрагмент из воспоминаний А.Р. Палея позволяет уточнить жанровую принадлежность «Заговора» — короткая фантастическая повесть; и время ее написания — начало 1960-х годов (!)

Автор фантастической книги — директор Музея авиации и космонавтики Нью-Йорка описывает первый в истории полет на Марс, который в 1993 году выполняют советские космонавты. Книга написана с профессиональным знанием дела, большой теплотой к советским людям и верой в прогрессивное мирное развитие космонавтики. Книга оригинально иллюстрирована самим автором.

Оригинальное издание: THE VOYAGE OF THE RUSLAN. THE FIRST MANNED EXPLORATION OF MARS. Written and Illustrated by JOSHUA STOFF. New York. Atheneum. 1986

Предваряя публикацию рассказа «Письмо» главный редактор альманаха Ю.Д. Шмаков написал: «...Определить жанр «Письма» Николая Федукова из Комсомольска-на-Амуре мы даже затрудняемся. Может, это юмор, а может быть, абсурдистская фантастика, и место ей в нашем клубе имени Даниила Хармса».

Путешественник, впервые вернувшись из Чёрной Бездны, обнаруживает на теле «круглый бугорок». Выясняется — это знак появления второго Я, с которым Путешественнику стало интереснее... И потом он, побывав только один раз в «Черной Бездне», уже не может без неё.

В книжке 1905 года «Жёлтая опасность и Человечество в будущем» писатель и критик Алексей Петрович Плетнев выступил как переводчик Анатоля Франса. В предисловии он пояснил: «...Перевод... явился для меня актом самозащиты». Попробуем разобраться, какие мысли члена Французской академии, автора социальных романов (еще не лауреата Нобелевской премии по литературе. Присуждение произойдет в 1921 году) Анатоля Франса, Алексей Петрович использует в качестве «щита» от нападок критики.

Книжка (так её сам Плетнёв называет) состоит из двух работ Анатоля Франса — публицистического очерка «Жёлтая опасность» (страницы из книги А. Франса «Sur la pierre blanche») и утопического рассказа «Человечество в будущем» (также из этой книги).

В очерке Франса о Русско-японской войне названы главные причины войн: «Каждая нация находится в промышленной войне с другими нациями. Всякое производство вооружается против чужого производства». Франс напоминает — не «жёлтолицие» первыми начали, они прежде узнали, что такое «белая опасность». Япония постепенно сделалась «мстительницей и надеждой всей жёлтой расы в будущем».

И всё же, как же без денег жить-то человечеству? Один из ответов на этот вопрос Плетнев предлагает найти в утопическом рассказе Анатоля Франса «Человечество в будущем».

Из сентября 1903 года Ипполит Дюфрен попадает в июль 2270 года. Почти полдень XXIII века! Правда, исчисление у живущих там несколько иное — идёт 220 год со времён федерации народов Европы. Его, как на экскурсию, повели на завод по изготовлению хлеба, оборудованный машинами, управляемыми Z-лучами. Рабочий день равняется 6 часам. В остальное время каждый занят своим любимым занятиям и наукам. Питается население в общественных пунктах в определённое время, разумеется, бесплатно. Алкоголь забыт, он был уничтожен в конце XX (!) века. Потому, что «...пролетариат, преданный алкоголю, не может быть эмансипирован», а без этого невозможно было ввести новый режим. Передвигаются жители Федерации на воздушных шарах с крыльями. Никакой бюрократии и торгашества: «канцеляристы и лавочники разделили свою работу между фабриками и хлебопашеством». Масса музеев и библиотек, где население проходит обучение. Беспроволочный телеграф. Преступность практически сведена к нулю, у каждого гражданина имеются «электрические самозащитники»...

Завершается путешествие Ипполита на самом интересном месте... «Тут мы сели на скамейку под деревом. Я взял её руку и приблизил к губам...»

До Замятинского «Мы» оставалось ещё 15 лет.

Пьер, поклонник идей Руссо, рано потерявший мать, воспитанный французом, бежавшим от Парижа накануне термидора, вместе со своим учителем отправляется через Псковскую губернию в Санкт-Петербург. Надо выправить заграничные паспорта и следовать в Париж... В дороге, как всегда водится, случилось приключение. Пришлось заночевать в доме у «господ Сушкиных». По крайней мере так расслышал фамилию хозяев Пьер. Молодой помещик «с шапкою курчавых темно-рыжых волос и с такими же бакенбардами» весьма радушно принял их. А когда хозяин усадьбы, «похожий на цыгана», прознал, что у Пьера в столице нет даже знакомых, написал гусиным пером письмо, на обороте которого был адрес: Дом Российско-Американской Компании, у синего Моста на Мойке. Кондратию Федоровичу Рылееву». За коверкание фамилии первейшего российского поэта, Пьер Рылеевым был вызван на дуэль. Но, слава Богу, недоразумение разъяснилось.

Чулков написал не историческую повесть о декабристах, хотя мог бы. Как-никак — специалист по Пушкину и его времени.

Молодой вольнодумец Пьер, пока готовятся паспорта, стремительно погружается в стихию праздной столичной жизни — балы и дуэли; завтраки у Рылеева, во время которых разговоры о Тайном Обществе, масонах, прожектах нового устройства Империи... Уже в Париже, Пьер проигрывает все свои сбережения в карты; знакомится с основателем школы утопического социализма Сен-Симоном, и вняв его предсмертный призыв: «Соединяйтесь все в моей идее», вступает в ложу. С этого дня он действует «согласно предуказаниям ордена», участвует в неудачном покушении на короля Карла Х... Потом возвращение на Родину... Нет не так, — специальная поездка Пьера в Россию. Ему доверен стилет, который должен пронзить сердца императора Александра...

Фантастики, как таковой, в повести нет. Мистика? — совсем чуть-чуть. Куда без нее Георгию Ивановичу Чулкову — создателю теории мистического анархизма.

Интересно, как вам такое рассуждение персонажа повести «Salto mortale...»:

«Ну, пусть это легенда-с, однако, напрасно вы изволите презирать легенды-с. В них-то и есть существенность. Все прочее сомнительно. А вот ежели народ легенду сочинил, — значит, в ней-то настоящая правда и коренится».

С моими размышлениям на эту тему, очень даже стыкуется.

Юрий Шмаков в статье «Новый Гулливер, или канарейка в шахте?», не оспаривая теорию Воннегута о предназначении писателя служить человечеству «канарейкой в шахте», говорит о том, что этот образ, для понимания творчества самого Воннегута, слишком мал. Шмаков предлагает видеть писателя Воннегута в образе Нового Гулливера, «с горькой и грустной иронией взирающего на суету маленьких человечков — винтиков гигантской машины», с упоением поющих гимны, отдающих честь утреннему флагу, скандирующих: «Свобода, равенство, братство!», «...а очередной «более равный среди равных» лилипут по-отечески ласково напутствует: «Верным путем идете, господа!». Таким Гулливером в «глобальном мире абсурда» может стать каждый, если снимет шоры с глаз и задумается.

«Робинзон Крузо» — одна из книг, которые были всегда под рукой у Юрия Шмакова. Не настольной книгой, а рюкзачной, потому что Юрий Дмитриевич сам был Робинзоном в своей Земной жизни.

В № 1 за 2013 год журнал «Дальний Восток» опубликовал информацию-исповедь Юрия Шмакова «Записки Робинзона». Это некое духовное завещание для единственной дочери, матери любимого Юрием внука.

Полностью текст можно прочесть в № 1 2013 года, или на сайте журнала «Дальний Восток»:

http://litjournaldv.ru/index.php/tetrad/6...