Аннотация:

Константин Алексеев, известный промышленник и актёр-любитель, приезжает в губернский город Х. Здесь умерла старая гадалка Заикина, которая ни с то ни с сего завещала Алексееву свою квартиру. В день приезда также происходит загадочное ограбление банка: убит кассир, убийца скрылся. На квартире Алексеева уже ждут, и с этой минуты ни одна мелочь, ни один нюанс не окажется случайностью, пустым совпадением.

Ах да, еще один пустяк: на дворе подходит к концу XIX век.

Новый роман Г. Л. Олди историчен и фантастичен одновременно, насквозь пронизан реалиями времени и вечными проблемами. Маски прирастают к лицам, люди, события, вещи – всё выстраивается в единую мизансцену, и если хорошенько аплодировать после того, как дали занавес – актёры, может быть, выйдут на поклон.

На контрасте со вселенским масштабом космических приключений в многотомной саге "Ойкумена", которую Олди недавно пополнили очередной трилогией, "Нюансеры" отличаются тем, что с первых же строк погружают в уютную камерность провинциального быта. Однако не успевает читательское внимание погрязнуть в бездне скуки от засилья стилистических рюшечек, антуражных завитков и дотошной мелочности, как соавторы выводят на сцену главных действующих лиц. Надо сказать, лиц весьма разных сословий и образа жизни, объединяет которых разве что талант к лицедейству. Более того, театр становится не только ключевой метафорой, но также важной частью антуража и сюжета.

Светлый и теплый мир в "Нюансерах" олицетворяет Константин Алексеев, рвущийся душою между тремя стезями: фабрикант-канительщик, глава семейства, актер и режиссер. От темного и холодного мира равнодушно мостит чужим горем и трупами свою дорогу к счастью Миша Клест, расчетливый налетчик и лихой гастролер. А свяжет этих столь разных героев Елизавета Заикина, актриса и гадалка, снискавшая в узких кругах славу великой советчицы, способной не только предсказать будущее, но и повлиять на него. Свяжет намертво, чтобы гибель ее правнука не осталась неотомщенной... Однако не стоит забегать вперед.

В "Нюансерах" Олди воплотили свою давнюю и нежную любовь к театру, которая и раньше пробивалась даже в прозаических произведениях. Список действующих лиц, представленный перед прологом, ненавязчиво намекает, в каком ключе пойдет повествование. Даже обращаясь почти напрямую к читателю, Олди не рушат четвертую стену, поскольку в романе ее и вовсе нет. Сцена-текст плавно перетекает в зрительный зал, обволакивая и вовлекая присутствующих, делая их частью декораций, статистами, мебелью. Не той, что с дверками и ножками, а той, что использовала Заикина в гадании, когда с помощью мелких перестановок, сдвинутых предметов, странных пустячных поступков умудрялась проникнуть взором в грядущее. Подчеркнутая театральность видна и в диалогах, которые будто сами собой срываются с языка или подсказывают нужную позу и жест персонажа, и в мысленных монологах, где словно резвится невидимый режиссер с карандашом, оставляя уточняющие ремарки.

Однако в то же время Олди в романе сполна воздали должное Харькову, любовно прописав краеведческие экскурсы, соединяющие и архитектурные справки, и биографические выдержки, и бытовые зарисовки, и даже готовые этюды для открыток или картин. Причем все это органично сочетается с основными сюжетными линиями, которые петляют по городу, подобно потерявшимся в метель прохожим. В результате у соавторов получилась очень вещная и аутентичная история, где каждая деталь в описании работает на атмосферу, настроение или тональность сцены. Упоминания о Чехове и Шаляпине, Толстом и Тургеневе. При этом история читается влет, почти запоем, с перерывами лишь на то, чтобы посмаковать удачную ремарку или сочное описание. А на заднем плане перелистываются страницы путеводителя по губернскому городу Х в картинках и стихах. Но при всех достоинствах "Нюансеров" не обошлось и без нюансов. По формату книга ближе к повести, чем к роману. При всем мастерстве стилизации отчетливо ощущается отсутствие глобального уровня, уже привычного по другим работам Олди, когда развязка кардинально меняет множество судеб, ломает основы мира. Здесь же по вселенскому холсту пробегает лишь легкая рябь, теряющаяся в чудовищных складках уже стоящей близ при дверех Революции. Впрочем, на контрасте с ней мелочью кажется слишком многое, наверное, чтобы ставить это роману в укор...

Итог: литературно-театральная драма о преступлении и наказании с уклоном в краеведение.

Аннотация:

Мир, описанный в романе «Путь Меча», через три-четыре сотни лет. Hемногие уцелевшие Блистающие (разумное холодное оружие) доживают свой век в «тюрьмах» и «богадельнях» — музеях и частных коллекциях. Человеческая цивилизация полностью вышла из-под их влияния, а одушевленные мечи и алебарды остались лишь в сказках и бесконечных «фэнтезийных» телесериалах, типа знаменитого «Чэна-в-Перчатке». Его Величество Прогресс развернулся во всю ширь, и теперь бывший мир Чэна Анкора и Единорога мало чем отличается от нашей привычной повседневности: высотные здания, сверкающие стеклом и пластиком, телефоны, телевизоры, автомобили, самолеты, компьютеры, огнестрельное оружие, региональные конфликты между частями распавшегося Кабирского Эмирата...

В общем, «все как у людей». Мир стал простым и понятным. Hо...

Со времен величия и могущества Кабирского эмирата, известного по роману Олди "Путь меча", прошли века. Неумолимый прогресс давным давно сокрушил твердыни традиций, подарив обществу просвещение, технологии и науку. И в романе "Дайте им умереть" перед читателями предстает картина почти современного цивилизованного Востока, до боли похожего на нашу реальность. Вновь одна из ключевых ролей достается оружию, холодному и огнестрельному, древнему и новому. Да и сам роман напоминает осколочную гранату, вброшенную в блиндаж читательского сознания. Гранату без чеки, которая сперва равнодушно медлит, а потом в клочья разносит все представления и ожидания, безжалостно взрываясь роем бритвенно-острых осколков.

Осколков — ибо Кабирский эмират распался. И кровоточат до сих пор разрывы границ, шрамы племен и народов. Столица теперь перенесена в Дурбан, свободу получил Мэйлань, договора подписаны с Лоулезом и Кименой. Но все еще гремят выстрелы в Малом Хакасе, грохочут взрывы террористов, а горные егеря зачищают аулы. Нет покоя земле, которую вновь обильно поливают кровью.

Осколков — ибо эпизоды в романе скачут во времени и пространстве. Вторая же часть и вовсе состоит из слоеного пирога эпох, начиная от войны с Шулмой, проходя черед междоусобные раздоры, сражения тайных обществ, борьбы с басмачами, заканчивая современной неустроенностью Ближнего Востока. Складывая мозаику, полезно держать в уме как события романа "Путь меча", так и реальную историю арабских государств, чтобы в полной мере оценить замысел авторов.

Осколков — ибо будущее Блистающих, одушевленных клинков, оказалось трагичным. Обреченные на жалкое прозябание на шелке под стеклянными витринами, лишенные упоения изысканных Бесед и горячки честного боя. Лишенные даже права на смерть, вынужденные тихо угасать, лишаясь рассудка. Дряхлость, маразм и беспамятство — что может быть страшнее для тех, кто некогда вершил судьбы государств? Наверное, только новое оружие, которое превратило убийство в механический процесс. Нажатие на спуск — минус чья-то жизнь. Простое вычитание.

Осколков — ибо в книге множество персонажей — историк Рашид, доктор-экстрасенс Кадаль, его друг и шейх "Аламута" Равиль, бывший горный егерь Карен, его шеф и офицер полиции Фаршедвард, а также другие — пьяница и охранники, ученики и астролог, старуха Бобовай и ее странная правнучка, Ниру, владелица древних метательных ножей. Их судьбы переплетены, изъязвлены потерями близких и болью. А грядущие испытания вывернут их души наизнанку.

Осколков — ибо порой кажется, что мир сошел с ума. Эпидемия сонливости, астрологические игры руководства мектеба "Звездный час", винегрет из снов о прошлых жизней — перерождениях. Странные самоубийства и отказы оружия. Мир словно расплавился, поплыл под полуденным солнцем, выпуская на волю дремлющих тварей.

Уподобившись гранате, роман получился чрезвычайно раздробленным и рвущим, острым и тяжелым. Такое трудно принять и впустить в себя, а еще труднее прочувствовать ощущения героев. Если в "Пути меча" мощный эмоциональный заряд имел четкое направление, то здесь он заложен во все стороны, как взрыв гранаты, который не щадит никого. Не удивительно, что "Дайте им умереть" крайне редко ставят на первое место в Кабирском цикле и неохотно упоминают в рекомендациях.

Итог: фрагментарный, жесткий философский боевик в современном восточном антураже.

Аннотация:

Диего Пераль — скромный учитель фехтования. Сын знаменитого драматурга, в прошлом — солдат, дон Диего равнодушен к космическим соблазнам Ойкумены. Казалось бы, его судьба — рапира да кинжал, выпады и защита. Но жизнь маэстро делает крутой поворот, уподобившись пьесам Пераля-старшего: любовь, страсть, юная дочь гранда Эскалон — и вот уже родная планета остается за спиной.

Маэстро не знает, что, словно муха, угодил в центр паутины межрасовых интриг. Что способ бегства, избранный им, ученые мужи Ойкумены считают невозможным. Что не все проблемы решаются славным ударом клинка. Он всего лишь полагает, что бесы принудили его заплатить за любовь спасением души. Так ли не прав Диего Пераль, как это кажется цивилизованной Ойкумене? Новая книга Олди — очередное погружение читателя в фантастические миры Ойкумены.

Трех романов-трилогий, то есть девяти книг, более чем достаточно, чтобы исчерпать даже самую пеструю и обширную вселенную, если она останется статичной. Если не будет непрерывного развития, ломки стереотипов и представлений, открытия новых явлений. И даже тогда велик риск уйти в самоповторы, изложение банальностей. Маэстро Олди, приняв вызов, пошли на рискованный шаг, избрав девизом для очередного, открывающего новую трилогию "Побег на рывок", романа из цикла "Ойкумена" — "банальность и вульгарность!"

Банальность судьбы отставного мастер-сержанта Диего Пераля, который по молодости променял легкую жизнь в Ойкумене на солдатские тяготы. Банальность любви между на собственной шкуре изведавшим жизнь фехтовальщиком и юной остроумной красоткой из знатного рода. Банальность невероятного спасения раненного иноземца и его сказочно щедрой благодарности. Вульгарность уличных сценок и пьес, двусмысленных и развязных шуток, пошлых сцен и недвусмысленных предложений. Строгий взгляд отыщет множество банальных сюжетных ходов, но как обстоят дела с антуражем и действующими силами?

Безупречную математически и бесстрастно бездушную логику гематров мы уже видели в первой трилогии. Варварские будни Террафимы, диковатую смесь высоких технологий и отсталых изобретений — во второй трилогии. А хитроумные игры помпилианской службы безопасности и загадочные способности астлан — в третьей. И теперь Олди неторопливо, по фрагменту, развивают намеченные идейные линии, собирают из старых работ панно следующей истории, где сходятся на одной сцене множество игроков и сил. Где узлом завязаны государственные интересы, коммерческие расчеты и личные страсти. А еще, нет-нет, но мелькнут намеки на грядущие открытия. Загудят комариным звоном, поднимутся тучей мошкарья над космической степью.

Но для Диего Пераля за мрачной чернотой небес скрываются не чудеса, а бесовские отродья, только и думающие, как отнять у него душу и любимую. Чужак среди неисчислимых диковин, оставивший позади одинокого отца, охваченную пожаром восстания родину и старых друзей, кое-кто из которых кровью впишет в историю свой безумный и бессмысленный, но отважный и дерзкий подвиг. Всей своей кровью. И оказавшись в капкане, Диего будет хлестать отравленное вино надежды даже у ворот преисподней, если сохранится хотя бы призрачный шанс на чудо. А уж драматурги Ойкумены на чудеса не скупятся!

Что же в сухом остатке? Планомерное развитие закладываемых на протяжении всего цикла сюжетных линий, конфликтов и идей, которое, судя по намекам, в очередной раз выходит на новый уровень, когда старые представления придется перестраивать или и вовсе отправлять на свалку истории. С точки зрения композиции, "Клинки Ойкумены" кажутся самой прерывистой, нестройной, многоголосой и шумной частью цикла. Авторы меняют тональность ежеминутно, фокус скачет по планетам и персонажам, отвлекаясь на экскурсы в прошлое и контрапункты цитат из пьесы Луиса Пераля. Создается ощущение, что ты стоишь на площади среди толпы и смотришь постановку бродячих артистов. Постановку, отдающую Шекспиром, с его любовью к сочетанию смешного и трагичного, высокого и низкого.

Итог: космоопера в костюмах уличной постановки, где главные роли играют честь, месть и любовь.

Аннотация:

Марк Тумидус, офицер ВКС Помпилии, пропал без вести за краем Ойкумены. Сбилась с ног внешняя разведка, не знает: искать дальше или похоронить заочно? Планирует смертельно опасную экспедицию дядя Марка — изменник родины, бывший легат Гай Тумидус. Отец Марка, инженер-энергетик Юлий Тумидус, ради сына вступает в конфликт со службой имперской безопасности. Совет Антисов, исполинов космоса, ищет способ шагнуть в загадочную Кровь, не замарав ноги.

А далеко от них, на планете по имени Астлантида, ведет свою войну маленький отряд под командованием унтер-центуриона Кнута. Волк, скаля клыки, ведет поредевшую стаю. Каждый шаг — ловушка. Каждый шаг — попытка вырваться за флажки.

Космооперный цикл "Ойкумена" является хорошим примером произведения с четкой формализованной структурой, где выверенность и формат нисколько не мешают полету авторской фантазии. Олди не загоняют вдохновение в клетку текста, а осторожно формируют побеги сюжета, чтобы направить их должным и естественным образом в нужное русло, где смешаются философские, психологические, социальные и приключенческие мотивы.

"Волчонок", первый роман трилогии "Дикари Ойкумены", лишь задал общий тон, послужил своего рода вступлением к торжественному маршу... чего? Маршу единства, культуры, дружбы и науки? Или же маршу раздробленности, дикости, зависти и соперничества? Ответ на этот вопрос дает вторая часть, "Волк", посвященная приключениям быстро матереющего Марка Тумидуса. Но чем обернется встреча двух культур? Астлантида, остров Цапель, затерянная на окраинах Ойкумены планета оказывается на острие столкновения, где различные культуры и традиции вступают в резкое противоречие.

Самый универсальный и простой способ контакта — конфликт. Военный, политический, морально-этический, наконец, культурный. На цивилизационном уровне, что расы Ойкумены, что астланиане, ведут себя как дикие звери, для которых схватка — единственный метод решения противоречий. Схватка, знакомящая с сильными и слабыми сторонами противника. Схватка, определяющая иерархию. Схватка, заставляющая превзойти самого себя, совершить немыслимый рывок, чтобы выиграть. "Аlles!" — щелкает шамберьер. — "Вперед, молодой волк!"

Но песок арены, на которой разворачивается схватка, обильно пропитан кровью. Кровью жертвоприношений астланиан, прообразом которых стала цивилизация ацтеков. Кровь, как сок жизни, как топливо для энергетических систем, как пища для солнца. Понять и принять чужую систему понятий, когда ложные ассоциации так и норовят исказить всю картину, невероятно трудно. Еще труднее найти единственно выигрышную стратегию, чтобы выжить и сохранить жизни товарищей. Ведь против вас целая планета.

Иногда сила означает слабость. Сила, лишенная контроля и жесткой узды, оказывается бессильна против еще большей силы. И тогда приходит черед тонкой хитрости и точному расчету. Сюжетно Олди ведут читателя по информационному лабиринту, ловко дозируя новые сведения так, чтобы на каждой странице перед ним представала иная картина. Шпионские страсти плавно перетекают в совместные спецоперации, в упорный мозговой штурм и поединок с неизвестностью. Ведь опасность угрожает не одним только затерянным на Астлантиде абордажникам или Помпилии, но даже могучим антисам.

В стиле Олди не претерпели изменений. Тот же образный язык, те же сочные метафоры и яркие эпитеты. Разве что стало больше экшена, больше динамики и остроты, подобной лезвию обсидианового жертвенного ножа. Новые лица и неожиданные раскрытия характеров уже вступивших в игру персонажей. Изящные притчи эпиграфов, членение на эпизоды с выверенной композицией и драматическим ударением. Под бой литавров, протяжные стоны труб и рокот барабанов Ойкумена вступает в бой. И падают — в гипер, на планеты, в умы и сердца — первые бомбы.

Итог: контактный конфликт, усиленный веером последствий.

Аннотация:

"Был человек в земле Уц, имя его Иов..." — гласит Ветхий Завет. Здесь земля Уц, на соседней улице. Вот человек Иов — Артур Чисоев без видимой причины лишен семьи, имущества, здоровья. Он же Иаков, готовый бороться всю ночь с тем, чье имя запретно.

"Сделайте ковчег из дерева ситтим: длина ему два локтя с половиною…" — гласит Ветхий Завет. Сказано-сделано: в старом гараже, мастерской пьяницы-художника. И падут тучи саранчи, хлынет огненный дождь, а трехглазый исполин выйдет на прогулку в городском парке.

"И пришли те два Ангела в Содом вечером…" — гласит Ветхий Завет. Воистину пришли — утром, на заседание горсовета, с огнем и мечом. Пришли и огласили приговор. Не верите, слуги народа? Рухнул дом, одна пыль столбом. Поверили, устрашились. Скоро взойдет последняя заря над обреченным Содомом. Где путь к спасению?

Много веков Ветхий Завет служил источником вдохновения для скульпторов, художников и поэтов. Из него щедро черпали вдохновение, заимствуя знаковые образы и притчи, становящиеся своеобразным шифром для посвященных в нюансы художественных смыслов. Многострадальный Иов, Давид и Голиаф, Содом и Гоморра... Перечислять можно долго и на каждый пример приходятся сотни, тысячи, если не десятки тысяч, всевозможных аллегорий и трактовок. Тем удивительнее, что в современной фантастике и фэнтези ветхозаветные мотивы если и не забыты, то обращаются к ним довольно редко. Я бы даже сказал, что до обидного редко. Причин, по-видимому, несколько. Это и нежелание соревноваться с известными предшественниками, и отсутствие особого читательского интереса к этой тематике, и, конечно же, нередко это скудность собственных познаний.

Но перейдем от отвлеченных рассуждений к герою этой рецензии, роману "Крепость души моей". Столь обширное вступление было необходимо, чтобы подчеркнуть сложность задачи, стоявшей перед Олди и Валентиновым, и причины, по которым книга резко выделилась среди сплоченных рядов отечественной фэнтези и мистики. Ведь соавторам удалось уловить суровый дух Ветхого Завета и вселить его в легкомысленные будни нашего мира. Строгий речитатив библейских цитат безжалостно вклинивается в пеструю и суесловную болтовню современности. Триптих, три сильно отличающихся, но при этом идейно близких истории. Разница заключается в масштабе событий, точках обзора и количестве героев. Если в первой истории все завязано на братьях Чисоевых и их бывшем учителе Александре Павловиче, то во второй и особенно в третьей действие охватывает уже весь Город.

Итак, как две капли похожий на наш мир, современный Город, и обычные люди, которые внезапно обнаруживают, что в их жизнь вмешиваются высшие силы. Силы, которые играючи переписывают судьбу, карают и награждают. Силы, для которых нет ничего невозможного. Растоптать жизнь успешного бизнесмена, лишить детей, разорить компании. За какие проступки была назначена эта кара? Бизнесмен Чисоев лишь песчинка по сравнению с высшей силой. Гордая и упорная песчинка, способная заклинить самый прочный и отлаженный механизм. Авторы яркими красками и образными метафорами слой за слоем наносят изображение на холст. То покажут прошлое, то откроют будущее, то застынут на настоящем. Вывернут наизнанку бывшего борца, разберут по косточкам своенравного пророка, чтобы свести в поединке мятежные человеческие души и суровые законы.

Вторая повесть попала точно в цель, поразив удачным взглядом на два мира, земной и небесный. Горнее Царствие, поделенное на три Сферы и девять Ступеней, каждая из которых представлена своей силой. Ангелы и Начала, Престолы и Серафимы, верные слуги Всевышнего, неумолимо карающие грешников и строго блюдущие Закон. Ибо Закон в этом Царстве превыше Милости. По крайней мере, на первый взгляд кажется именно так. Эта история сплетена из нескольких нитей — небесного расследования Владыки Камаила и его помощника Микки, загадочных явлений в Городе, а главное, исканий Сергея, в чью жизнь ворвались неведомые прежде чувства и мысли. Помимо них действуют и другие герои: обычные люди, начальники и подчиненные, нищие художники и знаменитый режиссер.

Атмосфера тайны быстро сгущается, ветхозаветные предания обретают зыбкую плоть, грозя захлестнуть улицы Города и погубить его. Тонкая авторская ирония подчеркивает аляпистые приметы нашего времени. Текст насыщен аллюзиями и аналогиями — как библейскими, так и литературными, например, с романом Булгакова "Мастер и Маргарита". И на этом фоне происходит очень интересная история, в которой любовь и вера сталкиваются с судьбой и временем. На мой взгляд, особое достоинство повести в том, как сочетается современность и древность в облике и манерах небесных служителей. Весьма симпатично сочетаются, бамбуковая тросточка и стада телиц, мобильный телефон, факс, обращение "шеф" и свитки, традиции, семиглазый леопард.

В отличие от второй, третья повесть целиком разворачивается на земле, в многострадальном Городе. Наша цивилизация успела привыкнуть, что всегда и везде можно договориться, найти компромисс и добиться лучших условий. Отчасти за счет развитой техники, отчасти за счет культурных свобод и течений. Но когда два Серафима объявляют, что души горожан взвешены и измерены, и назначена плата за согрешения, то все мольбы, ухищрения, усилия оказываются тщетны. Авторы заперли персонажей в колбе произведения, поставили микроскоп и принялись наблюдать, по фрагменту складывая пеструю мозаику гнева и отчаяния, отрешенности и беззаботности. Картины народного бунта кажутся пророческими, жутко походя на реальность.

Что же общего в повестях? Суровый Закон со множеством толкований и прецедентов. Человеческая гордость и упрямство, не дающие отступить даже когда все кончено. Это поединок души и буквы, содержания и формы, милосердия и справедливости. Но стоит помнить — что хотя Ветхий Завет и лежит в основе многих религий, но служит сейчас скорее памятью, чем указанием к действию, замененный Новым Заветом, Кораном и другими текстами.

Итог: пестрое смешение ветхозаветных законов и современного мира.