Любопытно, как вселенная, изначально построенная вокруг игры в солдатики, превратилась в полновесный литературный мир. Герои, при всей своей изначальной фантастичности и даже гротескности, обрели некую психологическую глубину.

Теперь они не просто миниатюрки с игрового стола, а личности.

Ангрон, наверное, самый популярный из ««перешедших на темную сторону Силы»,примархов. Все знают его как психопата, берсерка, который под влиянием сил Варпа обращается классического «демона», алую крылатую тварь, похожую не то на дракона, не то на льва.

Во времена,когда он ещё был формально лоялен Империуму и командовал своим легионом, Ангрон уже был не в себе, пылал ненавистью ко всему живому от всадников Нунцерии до Императора, не особо отличая и братьев примархов и своих легионеров. Даже его имя — производное от английского слова, обозначающего гнев. Причина всем известна — то, что на иллюстрациях походит на дреды, ужасные Гвозди Мясника, вбитые в голову примарха жестокими рабовладельцами , «всадниками» Нунцерии.

Но вот Ангрон до Гвоздей...

Несмотря на зверские условия, в которые он попал буквально с колыбели, брошенный в гладиаторские пещеры, не видевший жизни ничего кроме крови и смерти, Ангрон был добрым, наверное, самым человечным из примархов. Да, буквально добрым, из тех, кто упавшего поднимет, отчаявшегося утешит, слабого прикроет.

Он не любил убивать, он отказывался драться со своими товарищами, он во время звериных травль спасал напарников из пасти чудовищ. Наделённый кроме понятной сверхчеловеческой силы ещё и «экстрасенсорными» способностями, Ангрон лечил раненых, забирал на себя боль и страх других гладиаторов, наводил на измученных людей спокойный благотворный сон...

А когда его всё-таки сломали, и вколотив в голову дьявольские конструкции, превратили чудесного парня в монстра, Ангрон очень скоро обратил свою ярость против поработителей.

Если Конрада Керза, который свое изуверство тоже прикрывал рассказами о тяжёлом детстве, не жаль совершенно, то Ангрону сочувствуешь,словно он живой человек, а не пластиковый солдатик из настолки.

Мне всегда натянутым казался момент с эвакуацией Ангрона в разгар решительной битвы. Может быть, последующие авторы как-то стешут явно торчащие «косяки» в этой части истории. Император не обязан был проявлять особую чувствительность, но с Ангроном он с самого начала обходится по-свински. Не «высокомерно и равнодушно». Нет, каким-то изощрённым садизмом, повелитель тысяч миров, плюет измученному сыну в душу.

Ещё бы Ангрон после этого не взбунтовался!

Действие происходит в двух временных пластах. В одном мы узнаем историю юности Ангрона, в другом будущий Кхарн Предатель, выступая в неожиданной роли верного друга и соратника , натурально нянчится с ополоумевшим, физически и душевно нездоровым примархом. Если честно, его обращение с «генетическим отцом» в бытовом плане похоже на то, как люди ухаживают за оскорбевшим головой родственником. Смесь примитивных манипуляций, вызывающих к той части мозга, что ещё работает, и прочно запертых дверей. А так же посаженных на доспехи «'жучков». Чтобы по ним отслеживать родителя во время его кровавых и бессмысленных побегов.

При этом Кхарн, оставаясь всё-таки космодесом, сохраняет противоречащую здравому смыслу преданность Ангрону и, будучи до того человеком здравомыслящим, добровольно ложится под Гвозди, чтобы порадовать повелителя.

Капитан Магон, оставшись «единственным нормальным», и прежде прямо называл Ангрона несчастным, сломленным, полубезумным. И запланированному Ангроном обращению легиона в орду берсерков-каннибалов пробует противостоять. Как мы знаем, безуспешно.

Противостояние Кхарна и Магона, их борьба за души братьев, составляет второй сюжет повести. Исход предопределен, но от этого переживаешь не меньше.

Помимо трагической истории Ангрона и борьбы Магона с тем, что очень скоро станет Ересью, из книги можно кое-что узнать о фантастических технологиях, местами уже не отличимых от магии.

Финал предсказуемо плохой. Безумие победит.

В общем, рекомендую всем любителям серии.

Книга не так набита описаниями брони и сражений, как принято. Психологическая вещь с непростыми моральными дилеммами, не болтер-порно пресловутое.

Но парадоксальным образом, высокое литературное мастерство автора, обнажает ходульность, условность многих Вархаммеровских реалий. Поместив в сеттинг живых, хоть и вымышленных , людей, писатель как будто снижает градус доверия к миру, где война длится вечно.

Бездумная преданность космодесов, надмирная мудрость Императора, мыслящего масштабами галактики и т.п. кажутся чисто формальными.

На фоне бешеного Ангрона, который под конец начинает выдавать что-то революционно-богоборческое и Магона, который настолько нормальный, что с ним пива хочется хряпнуть, космо-опера не так впечатляет, как должна.

PS. Ангрон неоднократно говорил, что умер на Дэш'Эа. Вероятно, он имел в виду крайнюю степень морального опустошения. Но среди фанатов есть версия, что он действительно умер от Гвоздей, а когда сверхчеловеческий организм сумел одолеть смерть, вернулся не Ангрон, а кто-то другой. Кхарн как будто подтверждает это, когда говорит, что не чувствует телепатической связи , которая между примархом и его легионом в настройках «по умолчанию».

Если кто из хаоситов и заслужил некоего прощения и покоя, то это точно Красный Ангел, который вовсе не дышал, чтобы его товарищу по несчастью , запертому вместе с ним в желудке местного шаи-хулуда, хватило воздуха продержаться ещё немного...

Знакомьтесь, Кайафас Каин — Герой Империума. Комиссар Имперской Гвардии. Рост два метра, сложение — атлетическое. Брюнет. Особые приметы — носит бакенбарды. Мастер цепного меча. Бесстрашен и инициативен. Пользуется уважением офицерского состава . Чрезвычайно популярен среди нижних чинов. Беспощаден к врагам Империума.

Все вышеописанное, по большей части, правда. Насчёт роста и харизмы особенно. Но уже с бакенбардами все не очевидно.

Правда, за плакатным героем скрывается живой человек, и человек этот разительно отличается от своего публичного образа. Каин трус, лжец, манипулятор и дев... , нет, опять нет, изрядный ходок, перед чарами которого не в силах устоять инквизитор(к)ши, флотские офицер(к)ши, планетарные губернатор(к)ши, техно-жрицы (!!!) и культистки Хаоса.

Но насчёт лживости и трусости все правда. Хотя что есть храбрость?

Иронический цикл о похождениях самого храброго труса Галактики, приятно разбавляет пафосную и (или) утрированно мрачную вселенную Молота Войны. Великая война среди звёзд, смех алчущих богов и , все такое, здесь на месте. Вот только люди остаются людьми и им всегда жить хочется.

Каин не то, чтобы трус, в настоящем смысле слова. В непонятной ситуации он летит на врага с дурным криком waaaagh!!!, а цепным мечом владеет так, что однажды устоял против космодесантника-хаосита.

Просто Кайафас (Кай только для друзей!) не желает погибать за Империум, потому что, кто же тогда любить этот Империум будет? И трусом он себя искренне считает, именно потому, что в нем нет этой вархаммеровской готовности к гибели.

Зато есть превосходные боевые навыки, умение командовать и манипулировать людьми, странная форма везения, благодаря которой он из раза в раз попадает в смертельные передряги и выбирается живым и овеянным славой.

А ещё у него есть Юрген, патологически неопрятный, но ловкий на предмет добычи неуставных ништяков и обладающий редкой сверхспособностью, ординарец.

Все, за что мы любим мир Warhammmer 40000 в цикле о Каине представлено в изобилии. Орочьи вторжения, гробницы некронов, могучие артефакты, псайкеры вызывающие психоз у целых планет, ненасытные Тираниды, коварные генокрады, демоны Слаанеш, чума Нургла, иступленные вопли «кровь Кровавому Богу!!!» и «за Императора!!!».

Вот только, подана 40000-героика через видение ( цикл написан от первого лица) ироничного, остроумного, жизнелюбивого и удивительного гуманного, для своего занятия, комиссара. Который мечтает просто дотянуть до отставки, а вынужден время от времени спасать планеты, ввязываться в интриги инквизиции, становиться при жизни объектом религиозного культа и проч.

То есть, с и боевой частью и даже жестокостью, все в порядке, но юмор рассказчика превращает типичные сорокатысячные кошмары в бойкие, и как будто неопасные приключения.

В сравнении со своим литературным прототипом Гарри Флэшменом, Кайафас выигрывает в верности товарищам, компетентности в качестве командира и наконец, в отношении к женщинам. Которых не цинично пользует, а элегантно обхаживает. Например, угощая экзотическим мороженным на фоне райских садов. (Воспоминания инквизитора Вейл, одной из многих, кто пал жертвой обаяния героического комиссара).

Книги смело можно рекомендовать не только die-hard фэнам Молота Войны, которые наизусть помнят все легионы космодесанта, но и широкой публике, которая любит боевую и юмористическую фантастику.

Хотя, смех смехом, а та же инквизитор Вейл, куратор и дама сердца Героя Империума, свидетельствует, что он иногда кричит во сне...

Очень мрачное-кровавое дарк-фэнтези, достаточно формально помещенное в космический антураж.

Конрад Керз здесь — классический фэнтезийный Темный Властелин, совершающий все классические для этого типа злодеев зверства и ошибки. Перед нами предстает уже готовый лорд хаоса, сродни персонажам Муркока, строящий замки из крови и башни из содрогающейся плоти. Его трон из костей, его мантия из содранной кожи. Впечатляет, я вообще хоррор люблю . Другое дело, что попытка как-то заземлить и психологически мотивировать такую фигуру не удается и не может удасться. Выходит обычный маньяк. Сексуально фрустрированный (не ожидали от примарха, а вот оно как...) психопат-каннибал. Грязный и с сальными патлами, более-менее Джеффри Дамер.

Деградация примарха столь стремительна, что закрадываются мысли об изначальном браке, заложенном в его генокод. Ещё недавно (по космическим меркам) он повелевал легионами и планетами.

И вот — на карачках перемещающийся по своему царству ужаса выродок... Что превратило величественного, хоть и жестокого воителя в такую тварь? Влияние сил Хаоса или некая внутренняя поломка? Ну, не тяжёлое же детство...

Помимо препарирования личности Конрада, мы не слишком много узнаем о мире Сорокового тысячелетия и Великом Крестовом Походе. Но объем книги этого и не предполагает.

Если часть повести, посвященная прошлому примарха, ещё содержит в себе какие-то оригинальные сюжетные линии, то в «настоящем» идёт монолог, едва ли не исповедь Ночного Призрака, который ваяет из ещё трепещущей плоти статую Императора и обращается к ней с риторическими вопросами.

В качестве других действующих лиц появляются такие известные хаоситы, как Яго Севатар и Зо Сохаал, выглядящие намного разумнее своего «отца». Севатар так и вовсе глумится над мрачно-пафосным прародителем, который пытается объяснить свое изуверство общей несправедливостью вселенной. Тогда как виноват только он сам. Яго это понимает. Читатели — не всегда.

Конрада, в отличие от его жертв, ни капли не жаль. Хотя бы потому что он, при всех своих сверх-силах, даже не попытался исправить мир к лучшему. Он не пытался обуздать свое безумие, во-первых. А во-вторых, он ни разу, ни на миг не усомнился в истинности видений, приходящих из Варпа...

И таким образом , немало поспособствовал тому, что пророчества оказались «самосбывающимися».

В целом, книгу, можно смело рекомендовать всем любителям хоррора. Она не то, чтобы страшная в нагнетании саспенса, но переполнена сплаттер-эстетикой. В деле творения личного Ада, Конрад преуспел.

Парадоксальным образом , «Ночной призрак» наследует и старинному Романтизму. А именно в деле романтизации Сатаны, падшего ангела, с которым безумный примарх имеет немало общих черт. Он живёт в Аду, где он хозяин и он же первый узник, страдает от богооставленности, бросает не слышащему его Отцу вызовы и тп. И у него длинные черные волосы.

Но, как сказал Габриэль Люциферу в финале фильма «Пророчество», посвященного другой Войне в Небесах. «Ты живёшь в подземелье и ешь людей, ты ничтожество».

Все говорят, что мол, раньше было лучше. А знаете почему? Потому что раньше на самом деле было лучше! (с).

Не знаю, как в других областях, а вот с написанием фэнтези раньше на самом деле было лучше. Раньше — это всего три десятилетия назад.

Книга оказалась для меня приятным сюрпризом, даже жаль, что не прочитал ее лет на двадцать пять раньше, но хорошая сказка всегда хорошая сказка, она и взрослого неплохо развлечет.

Перед нами фэнтези в чистом виде, не пытающееся казаться чем-то бОльшим, чем оно есть. Автор пишет развлекательное чтиво, не обременяя себя сверхзадачами, кроме развлечь читателя и денежку заработать. От того в «Восходе Синей Луны» нет вычурности, претенциозности, мучительно серьезного к себе отношения (поданного через «ироническое переосмысление штампов», ага), которое отличает многие нашумевшие фэнтези-романы последних полутора десятилетий.

Начать с того, что дело развивается и не в «почти совсем таком же как наш» мире с «небольшими вкраплениями магии», и не в непонятном мире ни на что не похожим измерений-отражений с невиданной флорой-фауной-физикой.

Герои живут (а так же сражаются и умирают...) в пространстве литературной сказки. Лесное Королевство — даже не стереотип, а уже троп на тему «сказочной страны». Волшебный замок, который снаружи неказистый, а внутри — на тысячи комнат. Волшебный темный лес и обитающие в нем демоны. Разумные, говорящие мифические существа (дракон, единорог). Угроза самому существованию мира в лице местного Темного Властелина. Пророчащие невнятное ведьмы в лесных избушках и чудаковатые чародеи в башнях.

Но весь этот коктейль работает!

Поначалу, пока затурканный родителем-королем и придворной камарильей принц Руперт препирается со своим трусоватым и скептичным единорогом, все идет по юмористическому варианту развития жанра. Но постепенно, очень ловко и как-то незаметно, градус повествования меняется, обращаясь чуть ли не в дарк-фэнтези с элементами натурального хоррора.

Только что «на экране» были перепалки Джулии, здешней «принцессы-амазонки» с интеллигентным (бабочек коллекционирует, людей не жрет...) драконом.

Но вот уже Руперт в кромешной темноте ползет по измазанным слизью какой-то бесформенной, шогготоподобной твари, штрекам и находит там детский башмачок с оставшейся внутри частью ступни...

Причем юмор остается на месте, но битва за существование Лесного Королевства разыгрывается настоящая, драматичная. Одна сцена подозрительно напомнила

Сюжетные ходы нельзя назвать сверхоригинальными и неожиданными, но они работают, они на своем месте.

В общем, смело рекомендую всем, кто способен оценить хорошую, мрачную и местами страшноватую фэнтези-сказку с проклятиями, драконами, заговоренными мечами, благородными рыцарями и отважными принцессами, не требуя от сказки, чтобы она грянулась оземь и обернулась Настоящей Серьезной Литературой (с соплями и навозом, как это сейчас принято, в качестве примет Реализма).

Рок-музыка и фэнтези крепко связаны, тексты тяжелых групп часто представляют из себя натуральное фэнтези, есть и концептуальные альбомы и тематические группы. Долгие годы фэнтези выступало скорее донором, но настала пора року отдавать долги, делиться своей энергетикой и штампами.

В книге, как замечают все рецензенты до меня, «наемники-борцы с нечистью» неотличимы от рок-музыкантов, разве что физически покрепче. А так — те же выступления на аренах, причудливые прически и одежды, рев приветствующей толпы. Вечная дорого от города к городу в поисках бОльших площадок для выступлений. Разгульный образ жизни, многих перемоловший и погубивший, но все равно безумно привлекательный для молодежи. Выступления то на огромных аренах, то в провинциальных дырах. Мечты об «обычной жизни» при полном понимании их невоплотимости. Потому что те, кто сошел с дороги, обзавелся семьей и решил поберечь печень, так же несчастны как и те, кто просыпается с похмельной головой в фургоне, стоящем посреди нигде. Поклонницы и поклонники. Братство внутри «банд», иногда превращающееся в такую грызню, что только держись. Ну и тд. и тп.

Плюс, формат «банды» с обязательным наличием вожака, фехтовальщика, мага, силача и барда позволяет не только поглумиться над стандартностью «команд приключенцев» в фэнтези, но и провести прозрачные параллели с наличием в любой группе гитариста, басиста, ударника, вокалиста и клавишника. Шутки про басистов, сочиняемые по большей части самими воинами четыре струн, прилагаются.

Побитый-поломаный-пропитый герой былых дней Золотой Гейб (явно вокалист) собирает старую банду. В строй снова становится выбравший семью и здоровую печень, но угрюмо всем этим недовольный силач Клэй, (всем басистам басист). Ожиревший и одуревший от жизни рогоносца и подкаблучника Матрик с его двумя кинжалами, намекающим на то, что он тут за барабанщика. Оскорбевший разумом маг Аркандиус с клавишной фамилией Муг и нетрадиционной ориентацией в анамнезе (у него от неизлечимой болезни умер супруг Фредди, такая загогулина). И наконец из небытия воскрешают Ганелона (соло-гитара?) двадцать лет проведшего в магическом сне и от того ни на день не постаревшего.

И отправляются они спасать дочь Гейба, попавшую в серьезную заваруху...

Книжка в общем-то легкая, приятная, забавная. Хорошо, беззлобно, но остроумно высмеяны и рокеры и авторы фэнтези-эпопей. Юмор и забавный и не похабный. И мир при всей стандартности весьма живой. То есть стереотипные «мрачный город» « заплеванный кабак» и «зловещий замок» в наличие, но обрисованы не одной строчной, пространство вокруг не кажется пустым, не выглядит построенной только для приключений ГГ декорацией. Наоборот, прописаны и природа и население, и фольклор и все это живет, бурлит и кипит, вызывая желание почитать что-то еще. Топонимика в духе Крайний Океан, Зловещая Жуть и Зеленая Пучина, улыбает, а вот сами местности прямо встают перед глазами.

Но есть некоторый внутренний разлом, который вообще для нынешней волны фэнтези. Авторы будто стесняются своей любви к старомодному героическому жанру и все норовят подать его под соусом иронии, стеба, обыгрывания штампов и тп. Только долго не выдерживают и со второй трети книги обычно срываются на жанровые стандарты, которые уже особо «иронически» и не «обыгрывают».

Пародия вдруг перестает быть таковой, герои начинают страдать, умирать и превзмогать совершенно всерьез. Когда самому обаятельному из местных персонажей отрубают руку и сбрасывают его со скалы, а он там, чудом выжив, перемотав обрубок, начинает по пояс в снегу, на силе воли и чувстве долга, искать путь наверх, это уже не смешно. Да и масштаб события обретают почти апокалиптический... Неплохо продуманная роль магии и местной мифологии тоже работают на этот эффект.

В общем, смело рекомендую всем любителям боевого фэнтези, да наверное, и многим любителям «тяжеляка», очень уж забавно читать о «бандах» с названиями типа «Железная дева» или «Крысиный салат».

Но надо помнить, что это полу-сатира, полу-чистая-героика, то есть у местных эльфов уши как у кроликов, и они ими все время норовят «прянуть», а в схватках нож в кишки засаживают будьте нате, как у Корнуэлла.

Утрированно «мрачный и брутальный» роман из волны новейшего darker then dark-фэнтези.

Не то, что бы сильно оригинальная, но хорошо использованная магическая система — мир под себя меняет вера, а самая сильная вера — у безумцев. Потому все местные маги — клинические сумасшедшие. Правда, хочется добавить, безумие их какое-то слишком уж рационально-структурированное, но это уже издержки жанра. В рамках такого мира, идея местного Глав Злодея — создать собственного бога верой паствы, воплотима.

Но на пути у стремящегося в Темные Властелины встает троица наемников, причем не борьбы со злом ради, а хабара для.

Тон моего отзыва может показаться юмористическим, но в книге юмора как раз нет, несмотря на гротескность происходящего. Все очень угрюмо и дарково, на серьезных щах. Все герои — более-менее конченные подонки того типа, с которыми братья Гроссбарты дела бы иметь не стали. При том en masse они еще и чисто физически — уроды. Все время дождь, слякоть, лужи, все простужены, у всех сопли, на которых у автора какой-то бзик. Мир, описанный немецкообразными, но не немецкими, именами-названиями-терминами, в общем-то сводится к декорациям в стиле «темный замок», «заплеванный трактир» и «раскисшая от слякоти дорога».

В отличие от близких по жанру похождений Гроссбартов, полностью отсутствует грубое, свинское, но жизнелюбие, которым всегда отличались подонки общества. Тут все более-менее обреченно влекут себя чрез нагромождение ужасов к несчастливому концу.

В принципе, я не самый большой адепт «розовых единорогов», меня циничными головорезами и каннибальскими пирами от книги не отвратишь.

Что хуже, роман как-то неказисто написан, логики, даже учитывая фантдоп «безумие — это магия» мало, персонажи, несмотря на броские комиксовые черты,

безлики, одни и те же описания например, внутренних мучений кого-то из героев, идут по кругу, повторяясь теми же самыми словами. В темпе есть явные провисания, персонажи объясняют читателю суть происходящего (да еще и не по разу), вокабуляр составленный на искалеченном немецком, мало того что непроизносим, так еще и неудобозапоминаем.

Быть может, достань автору чисто литературного мастерства, сумей он придать своему «мрачному, грязному и обреченному» миру хоть какое-то второе измерение, намек на обаяние, оценка была бы выше.

А так, дочитал в основном потому, что не имею привычки не дочитывать, о финальном «твисте» догадался ближе к началу романа.

Рекомендовать можно тем, кто ценит в новой фэнтези-волне именно «жесть», как таковую.

Хотя она (жесть) в силу своей повсеместности и утрированности не дает никакого хоррор-эффекта, но это уже вкусовщина.

Жюль Верн умел писать робинзонады. Увлекательные и при том не претендующие на высокую степень бытового правдоподобия, а порой условные, тяготеющие к жанру утопии.

В «Гекторе Сервадаке» хорошо, наверное все, кроме изначального способа попадания землян на блуждающий по Солнечной Системе планетоид. Несмотря на всю насыщенность цифрами в миллионы лье и астрономическим вокабуляром с афелиями и перигелиями, история о том, как летевшая мимо комета, прихватила, целыми сохранными, кусок Средиземноморья и лично лейтенанта Гектора Сервадака, не выдерживает не то, что проверки на «научность», оно и для фэнтези слишком смело. Выходит скорее эзотерика, как бы странно это слово не прозвучало применительно к Верну, апологету точных наук.

Ну, не хватило первопроходцу Si-Fi фантазии придумать какую-нибудь «тирьямпампацию» через тонкие миры или смещение пространственно-временых континуумов. А поместить группу людей в загадочный, как будто не приспособленный для жизни, но завораживающе красивый мир малой планеты, летящей из ниоткуда в никуда сквозь необозримые пространства Космоса захотелось...

Думается, закинь Верн своих героев на комету иным способом, насмешливых отзывов было меньше.

Но, принимая вводные условия как правила игры, от книги легко получить удовольствие.

Буколический кусок Средиземноморья, окруженный мертвыми скалами. Немыслимые погодные условия. Перемешавшиеся в сутках часы. Иная сила гравитации.

Первоначальная, наиболее комичная и чуть затянутая история одинокой робинзонады Сервадака и Бен Зуфа (алжирец, но не по рождению, а по месту службы!), во время которой один успевает назначить себя губернатором, а второй — преисполниться по этому поводу важности, заканчивается, когда к островку причаливает корабль графа Тимашева. С которым на Земле у Сервадака была назначена дуэль! Только вместо дуэли будет научно-исследовательская экспедиция для выяснения сути случившейся катастрофы.

Роман читать не только интересно в смысле того «что же дальше», но и приятно.

Потому что у классика была не только богатая фантазия но и вера в человечество. У современного автора в ситуации «попаданцы на астероиде, который летит сквозь вечную мглу», случилась бы борьба за иссякающий ресурс, с расчлененкой, каннибализмом, а возможно и групповыми изнасилованиями.

Не то у Верна. В совершенно невозможном, перевернутом с ног на голову, заведомо обреченном мире (комета удаляется от Солнца и следовательно скоро все и вся замерзнут, если не придумают чего-то совсем уж немыслимого), царит взаимовыручка и здравый смысл. Задиристый французский офицер с верным ординарцем, патриотом Монмарта. Олеографические, с навахами и гитарами, испанцы. Трогательная маленькая итальянка, с козленком. Не слишком клюквенные, без водки из самовара, русские. И наконец, по-шейлоковски жадный иудей. Все они не только выживают, но и демонстрируют чудеса разумности, договороспособности, рациональности. У одного административные таланты, у другого — железные ручищи, третий — талантливый ученый, у четвертого на каждый случай в загашнике подходящий прибор или средство... Каждому есть место в коллективе, каждый приносит пользу, каждый на своем месте. Эта героика обустройства и постижения мира, его обживания и очеловечивания, неотделима от своей колониальной эпохи. Которая, да, сопровождалась захватническими войнами. Но и великий пафос несения Просвещения в ней был!

Плюс есть просто трогательные, и полные какой-то поэтичности эпизоды вроде обнаружения острова-часовни.

Тропическое лето сменяется полярной зимой. Герои устраивают опасные вылазки сквозь льды, чтобы спасти с отдаленных островов, или уговорить спастись, других несчастных, заброшенных в Космос. Наконец стынет, даже сам воздух... Но маленькая колония выживает и в этот раз.

Вера в то, что толковый инженер при поддержке решительного администратора, руками полутора десятков крепких работяг способен сделать уютным даже жерло вулкана на далекой планетке, это то, что в наши дни ни за какие деньги не купишь!

В верновский интернационал не попали только карикатурно напыщенные британцы, то отголоски давней англо-французской «дружбы народов», ко времени написания романа осложненной колониальным соперничеством. Хотя при всей пародийности, сильного неприятия люди, способные принципиально не заметить факта попадания на другую планету, и продолжать хранить верность интересам короны, не вызывают, таков уж полуюмористический стиль автора.

В общем, несмотря на вопиющую «ненаучность» и наивность, книга приятно читается. Скорее сказка, чем фантастика и совершенно точно — утопия, отличное средство для повышения веры в людей и для рассеяния хандры. Рекомендую всем, чьей любимой книгой детства был «Таинственный остров».

Вал польского фэнтези, хлынувший на российские прилавки, масштабами сравним уже со средним цунами... Вопрос только в том, вызвано ли это стабильной популярностью мэтра жанра — А. Сапковского, в кильватере которого идут почти все поляки, или просто тем, что в России переводчика с польского найти проще, чем переводчика с португальского. Потому что, лузофоны, знаете ли, тоже пишут и печатают фэнтези, а мы о том ни сном, ни духом.

Объяснить «волну» тем, что наши западные соседи вдруг вырастили у себя когорту гениев, я не могу, применительно к Гузеку на ум идут определения «эпигон» и «МТА».

Второй вопрос, не менее значимый — ДОКОЛЕ?

ДОКОЛЕ ярлык «темное фэнтези» будут лепить на все, где есть немного изнасилований и убийств, потому что в книгах писателей-романтиков позапрошлого века (Дюма, Мериме, Скотт) больше неподдельной средневековой свирепости, чем в сочащихся декоративным гноем и пластилиновыми кишками томах современных грим-даркеров.

Задав общий разгромно-юмористической тон рецензии, можно и приступить к разбору.

Перед нами типовой набор современного фэнтези. Старая Империя, списанная с Римской (с элементами Священной Римской), с запада — оплот цивилизации, варвары с севера и с востока. Есть варварские королевства по окраинам, примитивно срисованные с того, что наросло в Европе после Великого Переселения Народов. В общем — пиршественные залы варварских царьков в бывших «римских» термах и крестьяне, живущие в лесу, молящиеся колесу. Есть не входящий ни в имперскую, ни в феодальную вертикаль власти, Орден Серых Плащей (кто сказал Ночной Дозор?!), бдящий за всякой магией-колдовством.

Но это я не в качестве критики, я наглость уважаю. Викинги так «викингами» и называются, никаких вольскингов, да и славяне так и называются — «склавяне», от чего у русского читателя особая боль. Ведь известно, что это предки нынешних шведов, норвежцев, англичан, немцев, французов, венгров, турок, поляков, казахов, осетин и греков были свирепыми головорезами, которые терзали соседей набегами и резали друг друга по любому поводу. А наши-то (раз склавяне — значит русских имел ввиду сармат-поляк, не чехов же...), если не дай Дажь-Бог куда и вторгались, то только чтобы кормить покоренных манной кашей с изюмом. Здешние склавяне ведут себя... ну как варвары с края карты, ведут.

Но повторюсь, наглость я уважаю, потому что автор и не пытается «сделать всерьез». Персонажи — вполне современные «парни и девчонки» (зацените брутальный средневековый реализм, женщины на боевых должностях в пограничной страже), прибывшие отбывать службу в дальнюю заставу, смешно препираются, забавно интригуют, завязывают неловкие романы, хвастаются, цапаются и тп. Этот «высокомерный аристократ», этот «ироничный бард», этот «Джон Сноу» — амбициозный потомственный служака. Некоторая неоднозначность есть только в персонаже, который сначала позиционируется как «недальнего ума силач». А оказывается самым умным, самым жестоким, самым властолюбивым. В общем=то единственным взрослым.

Не сказать, чтобы книга была лишена достоинство начисто, в конце, концов, осилил же я все три тома.

Но это «легкое развлекательное чтиво», корни которого уже не в Говарде, Геммеле, Сапковском или Мартине, а в сериалах Netflix и компьютерных играх.

Игрового характера книги писатель не стесняется, и когда некоторый персонаж начинает говорить в стиле «пора внести немного прогрессивного феодализма в эту военно-демократическую архаику», это просто забавно. Герои понимают, что они персонажи, большую часть книги, и гадают кто из них выживет, а кто умрет, опираясь на сериальные штампы. Кроме того, они все очень уж раскованы в сексуальном плане. Возникнет (не сразу, не в первом призыве) даже боевая девица очень нетрадиционной ориентации, с прикольной челкой и анимешных пропорций клинком, который предсказуемо носит ЗА СПИНОЙ.

Можно было бы отнести книгу к чистой воды юмористическому поджанру, и поставить оценку баллом выше, потому, что пародия имеет право на существование.

Но добродушное подшучивание временами прерывается расчлененкой с пытками и насилием, которые написаны крайне... реально, что ли.

И когда вышедшие из нетфликсовского сериала, парни и девчонки начинают нешуточно, болезненно, страшно и непоправимо гибнуть в пустяковых стычках (никаких великих войн, нет, пять десятков с одной стороны, сотня с другой...), кажется, что читаешь другую книгу.

Так же неплохо решена местная магия, она жуткая, неприятная, непонятная, и даже ведьмы это не «безобидные травницы» и не провозвестницы феминизма, а именно что ВЕДЬМЫ.

И вот это-то, наличие сильных, трагичных, мрачных страниц не дает поставить оценку повыше.

Автор мог бы сделать действительно мощную книгу. Но зачем-то сознательно смешал героику, в лучших традициях жанра, с Netflix и Камеди-Клабом.

Приходит на ум старый анекдот о том, что пора уже снова писать рассказ не о том, как рыцарь спасает дракона от принцессы и дракон спасает принцессу от рыцаря, а о том, как рыцарь спасает принцессу от дракона.

Надоела эта «игра с клише» и «ироническое переосмысление штампов жанра».

Более штампованного приема не найти.

По мере того, как я осиливаю двадцатитомник Скотта, очевидно становится, что потомки проявили на редкость хороший вкус. То есть, самые известные романы Шотландского Барда, и есть самые лучшие. Ни в коем случае нельзя сказать, чтобы «Монастырь» был плохо написан. Тем не менее, обаяния «Айвенго» или «Квентина Дорварда» ему недостает. Все-таки привычка Скотта писать «набело» играла с ним плохую шутку, и не раз и не два, его книги будто переламываются на середине или на трети, меняя и сюжет, и главных героев, и манеру повествования.

Начать с того, что роман начинается как другая книга. Предисловия, которые должны убедить наивного читателя (известная игра в поддавки), в том, что все нижеследующее не плод авторского труда, а некий «найденный манускрипт», «старинная семейная легенд» или иная другая «рукопись из бутылки», старая примета литературы. Вот и в этот раз, Скотт создает очередного обаятельного (именно так!) зануду, отставного капитана Клаттербака, и тот в своих дилетанских исторических изыскания и открывает текст «рукописи», каковой суждено стать основным текстом романа. А потом писателю это надоедает, и он отправляет Клаттербака «в отставку» , напрямую заявляя читателю о выдуманности предыстории. При этом, парадоксальным образом, недотепу-капитана, которому вот так просто сказали «ты вообще персонаж, что с тобой захочу, то и сделаю», становится жаль. Да и полуюмористическое повествование о его изысканиях — тоже. Все-таки, великий дар англоязычных писателей всех времен — с юмором и симпатией подавать самую обычную жизнь самых обычных людей.

Скотт вообще был мастером именно «портрета», умел создавать броские образы, иногда почти театральные в своей яркости, но при этом всегда странно правдоподобные.

Действие переносится в прошлое, во времена шотландских войн XVI века.

Жестокий край Пограничья, где предки самого Скотта «затевали заговоры, грабили других и были ими ограблены» вплоть до времен возмужания отца молодого Вальтера. Небольшая крепостица, одинокая укрепленная башня Глендеарг, владение вдовы Элспет Глендининг выживает, пользуясь покровительством победителей. Из милосердия, владелица Глендеарга решает приютить другую несчастную, леди Эвенел. У Элспет два сына-подростка, а у леди Эвенел — дочь, и читатель сразу же догадается, в какую сторону повернет повествование. Благо один из братьев — сильный и храбрый охотник, а второй — задумчивый книгочей. Тут еще в замок прибывает скрывающийся от преследований придворный, напыщенный, вздорный щеголь Пирси Шафтон.

В общем, сюжет романа нельзя назвать таким уж неторопливым. Все, за что читатели любят приключенческие романы, в «Монастыре» есть. Дуэль со смертельным исходом, бегство победителя в разбойничье гнездо, таинственное воскрешение заведомого покойника, политические интриги и религиозное противостояние. Герои романа как обычно фактурные, запоминающиеся, от жизнерадостного чревоугодника Филиппа — настоятеля монастыря, до забившегося в свою горную твердыню рыцаря-разбойника Джулиана Эвенела.

Даже обязательный «хитроумный слуга», местный Санчо Панса в наличии, и что интересно, здесь это — девушка, пробивная и остроумная мельничиха Мизи.

И тем не менее, книга как-то не клеится, что-то не так, то ли потому, что написанные «всерьез» главы не слишком сочетаются с юмористическим тоном других, то ли потому, что обычная для жанра «воля автора» заставляющая героев претерпевать приключения, здесь выведена в тексте как действующее лицо.

Принято считать, что «Монастырь» остался единственным крупным прозаическим произведением Скотта, в котором он использовал мистику безо обычных оговорок в духе «померещилось в горячке». Кому-то из героев Белая Дама Эвенелов, возможно, и померещилась в горячке, но это не мешает ей появляться в «объективной» части текста и влиять на события и героев, никакой горячкой не охваченных.

Белая Дама двигает сюжет. Это не призрак, не крестная фея, не ведьма, не языческое божество, не ангел-хранитель и не сидха из кельтской мифологии, она возникает пресловутым deus ex machina, говорит исключительно стихами, на вопросы «что ты такое» отвечает в духе «я и не ангел и не нечисть, я иной породы», да еще и обладает злым чувством юмора. Не персонаж как таковой, скорее персонификация авторской воли. Учитывая, что в предисловии Скотт начал «общаться с собственными героями» в духе Стивена Кинга, такая трактовка не представляется мне натянутой. Конечно, «обнажение авторской кухни», пост- и прочие мета- приемы имеют право на существование, и написавшему тысячи страниц Скотту явно что-то хотелось сказать о природе писательского труда.

Только вот, простодушие приключенческой классики при этом теряется, как-то размывается в самоиронии. А на некий новый уровень «игры с клише» Скотт не выходит.

В результате перед нами скорее «не самый удачный эксперимент», чем «творческая неудача».

Интересно будет, прежде всего поклонникам знаковых произведений Скотта, которые захотят расширить свои представления об Авторе «Уэверли».

Когда Гарри встретил Маргарет.

Достаточно странный роман. Странный не в смысле новомодного «вирда», особой психоделичности нет, местная мистика в самом деле связана с миром снов и видений, но все очень внятно и рационально.

Странно скорее то, как автор совмещает мистику, которая по определению «про странное» с бытовым реализмом, которого (реализма), тут больше. Это все мы проходили еще у Кинга, великого певца страны яблочных пирогов и заштатных бейсбольных команд. Влияние Короля Ужасов на Хэмилла очень заметно. Но американцы на самом-то деле всегда хорошо работали с веществом жизни, а это навык далеко не механистичный. Умение писать реализм подразумевает нечто большее, чем способность насовать в роман названий продуктовых брэндов, лекарств, модных групп, географии провинциальных городков и натуралистичных подробностей «про болезни» и «про бухгалтерию». Без умения как-то ОЖИВИТЬ перечисление наблюдаемых в повседневности явлений, такое изложение остается каталогом, читатель не видит жизни как таковой и НЕ ВЕРИТ автору. На этот счет есть старый анекдот, авторство приписывается разным остроумцам от литературы «У Гоголя черт входит в избу -- верю, у писателя Н. учительница входит в класс -- не верю!».

Хэмиллу, когда он пишет о том, как продавшица книжного начала встречаться с начинающим писателем, веришь.

Автор-дебютант очень умело создал ощущение жизненности, правдивости текста, и не сразу понятно, при чем тут вычурная фэнтезийная обложка, отсылки к Лавкрафту в аннотации и вообще хоррор? Книга кажется ближе к современному «Большому Американскому Роману» Джонатана Франзена.

И хотя ничего жанрового не происходит, читается интересно, отчасти потому что ждешь, когда же уж сквозь жизненную историю начнет проглядывать «лавкрафтовщина». Отчасти потому что герои — обычные люди, к которым проникаешься, хотя и видишь их недостатки. Вскоре случается первый (и надолго последний) прорыв паранормального.

В мире книги Г.Ф. Лавкрафт — известный писатель, писавший в том же «сухом и напыщенном» старомодном стиле. Только вот, согласно местному фантастическому допущению, он не сочинял все свои ужасы, а видел... Правда лишь во сне. Да, в «Космологии монстров» правит не «Миф Ктулху» а «Сновидческий цикл».

А потом вновь годы, да что там, десятилетия обычной жизни — рождение детей, смерть близких, успешные и провальные бизнес-начинания. Такому специфическому аттракциону как «Дома с привидениями», все еще достаточно популярным в американской провинции, уделена огромная часть книги.

В следующий раз мистика возникнет когда герой-рассказчик уже подрастет...

Причем, до определенного момента то, что выглядит потусторонним, можно объяснить скверной наследственностью, ведь бабушка рассказчика — сумасшедшая «со справкой», а отец до своей справки, кажется, просто не дожил.

Хотя в романе будут несколько зловещих эпизодов и жутких образов, хоррор получившийся коктейль я бы не назвал.

Перед нами некий микс из семейной саги и Цикла Снов, с добавлениями детектива.

Коктейль в сущности, довольно «сладкий» — сентиментальный, потому что будет много любовных линий, почти все неудачные, И даже такая экзотика как роман между.

В определенный момент, происходящие с героем мытарства и метаморфозы, начинают выглядеть едва ли не метафорой взросления.

Мол, в детстве-юности у тебя был серебряный ключ от иных миров, но стоит отвернуться, и уже не твой отец, а ты растишь пивное пузо на диване.

К счастью, такой пошлости писатель себе не позволил, и потому у книги несколько финалов, один хуже другого, но каждый из которых совершенно логичен и предопределен всем ранее случившимся.

У автора не отнять умения создать атмосферу, такую печально-осеннюю, горьковато-сладкую, пронизанную тоской, иногда переходящей в депрессию, а иногда — вполне светлой. И воображение, позволившее создать странно правдоподобную мистическую изнанку нашего мира, тоже есть.

Чуть хуже с умением увязать в своем тексте условного Франзена со столь же условным Лавкрафтом и закрутить интригу.

Мне многое в романе понравилось, но объективность не дает не упомянуть некоторую затянутость повествования, размазанность интриги.

Для дебюта сильно, но на шедевр не тянет.

Рекомендую тем, кто морально готов к очень неторопливому повествованию и тем, кто считает что Сновидческий Цикл незаслуженно задвинут на второй-третий план.

Carthago delenda est!

После поражения и разрушения Карфагена, история этой державы стала типичной «историей врага», запечатленной преимущественно в римских источниках. Когда Лэмб писал свою книгу, скорее «документальный роман», чем исторический труд в полной мере, идея о некотором пересмотре классических оценок уже была актуальной. Но принципиально новых источников, археологических или письменных, открыто не было. Потому писателю пришлось (до известной степени, не впадая в пародийное «не так все было»), пересмотреть классический римский взгляд на Карфаген. Ввиду скудости источников, многое о Ганнибале как человеке было попросту творчески домыслено.

Поэтому мы имеем противостояние «хорошего» Карфагена с «плохим» Римом. Есть все основания считать Рим не только колыбелью цивилизации, но и зловещей оккультной империей Зла. Только решительно непонятно, с чего считать «хорошими» карфагенян? Потому что проиграли? Или потому что древних испанцев, которых отец Ганнибала завоевывал с той же свирепостью, с которой поколением позже, Сципион обрушится на Карфаген, не жалко? Варвары же были...

В итоге мы имеем увлекательную (история, как известно, подносит сюжеты интереснее любых фэнтезийных саг) книгу, которая слишком уж полемически заряжена.

Можно смело рекомендовать всем любителям истории, просто надо понимать, что это не фундаментальный труд, а беллетризация общеизвестной «школьной» версии истории.

Думаю, все читатели знакомы со скандинавским нуаром, специфическим литературным направлением, если верить авторам которого, население Швеции, Дании, Норвегии и Исландии состоит из коррумпированных политиков, серийных убийц и полицейских-алкоголиков. Оставшуюся часть составляют матери-одиночки с трагичной судьбой. Жанр настолько погружен в себя и настолько разработан в мелочах, что как-то выделиться в рядах писателей, которые в нем работают, почти невозможно.

Но молодой швед Никлас Натт-о-Дагг, таки сумел!

И довольно простым приемом — опрокинул триллер с маньяком, политической коррупцией, следователем-алкоголиком и матерью-одиночкой с трудной судьбой, на двести лет в прошлое.

Самый конец «галантного» века, во Франции уже революция, а в Швеции, этом медвежьем углу Европы — свой политический кризис, тяжело пережитое поражение в войне, хроническая бедность, плюс общая грубость и грязь повседневных нравов, еще вполне средневековых.

На этом-то фоне однорукий постовой Микель Кардель, измученный послевоенным ПТРС и пьянством, берется за расследование зловещего «глухаря». Ему довелось выловить из грязного пруда чудовищно изуродованное тело, но умер несчастный не от того, что ему отпилили руки-ноги, вырвали глаза и язык, а от банальной пневмонии, то есть в состоянии такого обрубка он жил, и судя по состоянию ран, довольно долго. Помогать полиции берется интеллектуал Сесил Винге, молодой человек многих талантов, но увы, умирающий от чахотки...

У каждого автора свой способ достучаться до читателя. Натт-о-Дагг решил сломить стену читательского недоверия («это все не настоящее, зачем мне переживать за выдуманных людей») беспримерным натурализмом и жестокостью. Не то, то, чтобы во времена сплаттера кого-то еще можно шокировать кровью-кишками-расчлененкой, но в том-то и дело, что в сплаттере гной-кровища-блевотина-насилование-трупов даны в заведомо утрированном, гротескном ключе, а тут — как будни убойного отдела.

Правда лично мне, при всей симпатии к Карделю (Микель, да бросай ты уже казниться и пить как не в себя, ты ж молодой еще здоровый мужик, без одной руки жить можно, благо у тебя в оставшейся сил как у другого в обоих ногах, и башка у тебя не такая тупая, как ты любишь говорить...), так и не удалось полностью поверить автору. Собственно образ заглавного героя — главная удача писателя. Все остальное варьируется от «так себе» до «что за фигня».

Собственно детективная линия — ОЧЕНЬ слабая. Причем не концептуально («хитрые планы гениев зла бывают только в бульварном чтиве, в жизни все проще и скучнее»), а именно по исполнению. Автор плохо и завязал и развязал узлы интриги, метод раскрытия преступления вообще критики не выдерживает, а ведь я ни разу не следователь. Герои вынуждены прямым текстом, в лоб, рассказывать, разжевывать то, что вообще-то надо уметь растворять в самом сюжете и деталях, оттого все, вплоть до случайных громил, бесперечь исповедуются друг другу, но в основном Карделю. Который, к слову, единственный живой персонаж.

Уже его напарник, более менее функция — «тощий интеллектуал — эмоциональный инвалид», (Камбербатч в роли Шерлока), а прочие так и вовсе говорящие головы.

Две четверти книги вообще почти не имеют отношения к центральному сюжету. Они не плохи сами по себе, но это две разные повести, просто их события происходят в том же Стокгольме. Конечно, эти персонажи возникнут в развязке, и сами по себе их судьбы трагичны, но полное впечатление, что открыл другую книгу, пусть и тоже про Швецию на исходе XVIII века.

В итоге много социальной чернухи (работные дома, бедность, бытовое и сексуальное насилие, ужасающая хрупкость обретенного на миг благополучия), что не может не производить впечатления. Над историческим фоном автор, несомненно, поработал. Но нанизано все на очень рыхлый и плохо прописанный детективный сюжет, который, кажется, не слишком интересен даже автору.

Может быть честнее было написать просто «исторический роман про тяжелую жизнь низших сословий в XVIII веке», чем так мучиться.

Оценку меж тем, ставлю довольно высокую. Только это не детектив, не триллер.

Чем ближе к нам ставятся события «Истории Российского Государства», тем проще ощущать близость с героями цикла, тем понятнее описанные (а порой и откровенно «зашифрованные») реалии. Теряется экзотичность, которая неминуема в произведении например о Сарае 14 века. Петербург второй половины века 19, это, конечно, не «наши дни», но параллели проводятся легко и без особой натяжки. Таким образом, текст становится все реалистичнее как «историческая повесть» и все откровеннее как слегка замаскированная под историческую беллетристику, публицистика на актуальные темы.

Перед нами будто бы достаточно бодрая, увлекательная повесть, политический детектив, полный «игр престолов по петербургски».

Будут заговоры против императоров, интриги придворных партий, попытки прессы манипулировать и двором и общественным мнением, парад некомпетентности и свирепости со стороны людей в форме, принимающая замысловатые формы, а порой и патриархально-простодушная коррупция. Восторженность юных радетелей справедливости, перерождающаяся в мрачный фанатизм. Угрюмое лукавство, вечное «себе на уме» малообразованного, но далеко не столь наивного, как считают что реакционные, что прогрессивные благодетели, простого народа. Мелькнут даже такие обязательные для Акунина герои, как Таинственная Злодейка (Варвара «Вава» Шелейко) и самурайски (даром, что не японец) служащий абстрактной идее верной службы, топтун (Водяной). Будут и кавказские приключения.

Так же повесть полна выведенными преимущественно в сатирическом ключе историческими лицами. Победоносцев и Лорис-Меликов в трактовке Акунина стоят друг друга, оба — прежде всего манипуляторы, полные величайшего презрения ко всем остальным акторам, и в таком ключе, кто из них реакционер, а кто либерал, уже не важно. Симпатию среди сильных мира сего, вызывает, как ни странно, только Александр Третий.

Досталось сатирических красок и классикам русской словесности, в частности Достоевскому Федору Михалычу, царствие ему небесное.

Но при все остросюжетности, такое пессимистичное произведение еще поискать.

Четыре заглавных героя, закадычные друзья юности, «три мушкетера» (три «ворона»: Воронин, Воронцов и Питовранов) смолоду взявшие за ролевую модель популярнейший роман Дюма, по мере взросления все сильнее расходятся по политическим соображениям. Один становится твердокаменным охранителем, другой — благонамеренным либералом, третий — революционером-подпольщиком. Четвертый же, носитель совершенно не птичьей фамилии Ларцев, очередной отпрыск «меченой» еще с византийских времен, семьи, это так сказать Д«Артаньян наших «мушкетеров». Этот ввиду фанатичного увлечения техническими новинками, не сподобившийся прочитать книгу, холодный, чуть аутичный инженер олицетворяет еще один соблазн образованного сословия. А именно — инженерный технократизм в духе «плевать на политику, выборы, парламенты, газеты, суды и прочее, главное дороги строить. И мосты. Мосты это главное».

Будучи, каждый сам по себе, приличным человеком, в мировоззрении они иллюстрируют однобокость, узость каждой из точек зрения.

Каждый по своему прав. Охранитель в том, что только жестокая власть и скрепляет страну, без нее все посыплется. Революционер — в том что режим совершает откровенные преступления против человеческого достоинства и потому достоин ненависти. Либерал — в том, что надо иметь «позитивную программу» мелких реформ, улучшающих жизнь каждого, даже маленького человека. Технократ — в том, что развитие экономического базиса, индустриализация, важнейший шаг по пути развития. И вот эта-то всеобщая правота и придает тексту трагичность. Дело даже не в финале.

Дело в том, что через полтора века после описанных событий, все они совершенно актуальны и могут происходить прямо в наши дни, а правопреемников героев легко представить даже среди своих знакомых. Кто-то чиновник, кто-то полковник, кто-то в эмиграции по политическим мотивам, кто-то старается всего этого не замечать и просто строит дома...

Реверте на исходе седьмого десятка добрался до написания книги об одном из национальных героев, или, принимая во внимание давность описываемых событий, национального мифа Испании.

Эль Сид, Родриго Диас Де Вивар — рыцарь XI века, герой многих битв и еще большего количества литературных произведений, от фольклорных баллад до классицистских пьес. Этот человек несомненно жил на свете и несомненно знал, с какой стороны держаться за меч. Подробности же остаются в тумане поэтических преувеличений, исторического ревизионизма, прямой пропаганды и контр-пропаганды.

Реверте как будто берет курс на «реализм» и общее снижение пафоса, которые вообще характерны для современной школы исторической прозы. Герои тут не говорят «высоким штилем» если речь не идет о принесении официальных клятв, войско озабочено не только подвигами, но и жалованием и поисками чем прокормиться, рыцарская честь — произвольный набор взаимоисключающих требований, которые к тому же можно вертеть как хочешь. И тд. и тп.

Но за всем этим в кавычках реализмом, у Реверте по прежнему бьется романтический пламень подростка, глотающего ПСС Дюма-отца. Потому «Сид», как и цикл об Алатристе лишь поверхностно прикрывает свою романтическую сущность вопросами обустройства биваков, врачевания ран и убийства некомбатантов. Все равно хочется сесть на коня, ухватить пику покрепче, дать шпор коню и поскакать на ряды... каталонцев.

Да, в книге мусульмане — мудрые, культурные и толерантные, с ними вместе можно и Богу молиться и в бане париться.

А вот в Барселоне окопались истинные изверги.

Все это настолько зеркалит современную «политкорректную» повестку, согласно которой завоз мигрантов из стран Магриба — необсуждаемая первичная ценность, тогда как каталонцев надо за попытку расширить автономию пускать под молотки, что прямо оторопь берет. Ненависть Реверте к Каталонии вообще периодически прорывается у него даже если книга про Трафальгард, что уж говорить о временах более далеких, когда этот славный город был одним из немногих на Иберийском полуострове, кто противостоял зеленому знамени? Такое прощать, конечно, нельзя.

Главный герой — служака, начисто лишенный стереотипно «рыцарских» черт вроде стремления к славе и возвеличиванию собственного имени. Это такой идеальный офицер «ограниченного контингента» в любой «горячей точке» мира, на каких автор за 20 лет работы военкором, наверняка насмотрелся. Сухарь, фанатик дисциплины и равномерного распределения пайка, в любой ситуации бережет людей и думает о боезапасе и рационе на следующую неделю. Достойный образ для истории об отступлении европейцев из колоний в 70-е годы XX века и ничего общего не имеющий с Сидом легендарно-историческим. Сид XI века не был идеальным крестоносцем, и его вполне можно было бы представить беспринципным головорезом, которому все равно кого рубить, но уж точно он не был и таким комбатом без амбиций и фантазии, истово служащим абстрактной идее правильной службы.

Что хорошо, как и всегда у Реверте, так это война, в самом деле пыльная, грязная, скучная, совершенно не грандиозная ни по масштабам, ни по задачам, ведущаяся в шкурных интересах циничными политиканами.

В общем, можно согласиться с автором одной из предыдущих рецензий — вестерн, опрокинутый в XI век, к тому же сильно политически ангажированный.

Тем не менее, смело рекомендую всем любителям Реверте лично, и «суровой средневековой войны» с мародерами, вспоротыми животами, копошащимися в ранах мухами и таранным ударом латной конницы. Если перечитали всего Бернарда Корнуэлла, то можно взяться и за «Сида».

При всей симпатии и к циклу про Фандорина, и к самому «благородному мужу» с его идеальным пробором и невозможным карамзинским именем, никогда не мог относиться к этим книгам «всерьез». Перед нами были изначально не «исторические детективы», а постмодернистские виньетки, в которых герой с каждым томом переходит из жанровой условности в жанровую условность, автор тремя штрихами для начитанных, для своих, обозначает правила игры, по которым игра идет сегодня. И может, например, на голубом глазу, рерайтнуть (о, великий и могучий английский язык, простишь ли ты меня?) историю Ахилла, перенеся ее, на Кавказ, в 1800- годы...

Сделавший автора популярным, цикл, давно уж привязан к позднейшим «Жанрам» с которыми все ясно из названия.

Правда, иногда Акунин в рамках цикла, создавал действительно сильные триллеры\детективы, почти лишенные ерничанья над клише.

«Планета воды» не понравилась многим прежде всего, сменой жанра. Хотя очередной жанр воссоздан на твердую пятерку, все приметы на месте.

Фандорину в этот раз выпадает приключаться не в родном для него пространстве «детектива в антураже XIX века», а в ретро-фантастике.

Мир повести с ее таинственной гибелью британских фрегатов, подводными городами, «нехорошими больницами», полоумными магнатами, метящими в диктаторы Земли, обгоняющими реальность научно-фантастическими чудесами, напоминает Жюля Верна, о чем пишет каждый второй рецензент. Сходство есть, местный «наполеон» походит на Капитана Немо... Если бы только Немо был не угрюмым одиноким «байронитом» с трагедией в прошлом и тоской в душе, а жизнелюбивым утопистом, готовым, так уж и быть, утопить половину мира, чтобы оставшаяся зажила в чудесных «Городах Солнца» под его руководством. То есть никак не походит. Так как я, разменяв пятый десяток, начал недавно перечитывать Верна, то вижу, что Акунин подражает не самому отцу фантастики, а его русским последователям начала прошлого века. А.Р Беляев и А. Н Толстой приходят на ум много чаще. Но еще чаще — сериал о похождениях Джеймса Бонда, причем киношный, а не книжный.

Фандориада прежде не готовила читателя к безумным ученым, изобретшим немыслимое оружие, скрытым в кратере вулкана секретным базам, частному флоту высокотехнологичных субмарин, готовящемуся уничтожить господство Британской Империи и тому подобным ходам.

Фандорин как обычно — плохой сыщик, но старается в любой ситуации держать лицо и неплохо дерется.

Маса как всегда очаровашка, в его собственной картине мира, а еще умеет рукой пробивать грудные клетки.

Написано бойко, но так как я все это уже смотрел раз десять, и столько же читал, проникнуться не выходит.

Степень условности происходящего «на экране» слишком велика.

Классическая в каждом слове и каждой букве приключенческая фантастика, словно из золотого века жанра. Хотя слова Геймана, что Золотой Век фантастики это не 1930-1950, а когда читателю 12 лет, одна из самых остроумных лемм, обаяния у «старой доброй» фантастики не отнять, а современной этого часто не хватает.

На некоей удаленной планете Ильматар, сплошь покрытой толщей льда, жизнь кипит на дне Океана. К тому же — разумная жизнь. Местные, что-то вроде разумных кальмаров, создали классовое общество, проводят ирригационные (в их подводном смысле — отвод теплых вулканических потоков на нужды земледелия) работы, ведут хроники и научные изыскания. Земляне наблюдают за ними, имея строжайший приказ не только не вмешиваться, но и не допускать Контакта.

Но вот алчущий раскрутить свой интернет-канал (одна из немногих примет, что написана книга не в 1964, а в 2014 году) персонаж лезет ильматарианам в щупальца, попав, как на грех, к местным ученым-энтузиастам, и они ловко вскрывают неведому зверушку. Не самое удачное начало Контакта...

Тем не менее, оптимизм автора радует. И люди способны оказываются простить «кальмаров», и те вовсе не одержимы жаждой рвать и жрать что ни попадя. Этот редкий, разумный, спокойный взгляд на вещи (не надо сразу кидаться в объятия, но не надо и сразу кидаться в атаку), способность безгранично разных видов к диалогу и даже даже дружбе — просто льет бальзам на душевные раны. Мне, конечно, нравится «Чужой», но не хотелось бы верить, что во Вселенной живут лишь «чужие»...

Автор хорошо выписал ильматариан — и «разумные кальмары» вышли прямо симпатичные ребята (хотя есть среди них и отщепенцы с бандитской моралью, ну так они же личности, а не неразумный рой). Особенно Широкохвост — его верность друзьям, вера в науку и тяга к новым знаниям, оптимизм, решительность и доброта — качества которых не достает ни нам в жизни, ни большинству персонажей современной литературы. Быт, культура, мышление живущих в черной бездне чужого мира разумных головоногих, выписаны тщательно и, можно сказать, с любовью. Перед нами не замаскированные люди, у них в силу биологии и образа жизни не могло возникнуть огромного количества очевидных для нас концепций. Но ильматариане РАЗУМНЫ, а значит — договоропособны.

Одна из самых напряженных и трогательных сцен — человек в скафандре напротив местного существа, которое на его взгляд является натуральным «монстром» — размеры, клешни, щупальца, безглазая голова ... Ильматарианин «видит» перед собой тоже нечто совершенно невозможное — прямоходящее, невероятно теплое, в искусственной оболочке.

Но Широкохвост (а это именно он) подает щелчками клешни сигналы...

Человек начинает... выстукивать гаечным ключом ответ. Они говорят на разных языках, но они ГОВОРЯТ, а это главное.

Люди, кстати, вышли побледнее, но людей мы и так каждый день видим, а с Широкохвостом и его друзьями можно пообщаться только на страницах этой книги.

Над людьми нависают с мелочным контролем шолены — своеобразная шестиногая раса, некогда прошедшая горнило страшных войн и ныне избравшая политику «агрессивного невмешательства». В стиле «мы за мир и дружбу, а кто против, того мы в порошок сотрем ради Добра».

Политика просачивается в «Темное море» поневоле — в ильматарианах легко увидеть жителей «Третьего мира», а в шоленах — соответственно — «Первый мир».

Земляне таким образом олицетворяют «нормальных людей», которые совершенно не собираются сживать ильматариан со свету, колонизировать их мир ради ресурсов, разрушать уникальную культуру и проч., что положено делать колониальным странам. Шолены в своем высокомерии значительно хуже воспринимают местных, защищая их от внешнего влияния. Таким образом отказывают ильматарианам в праве на развитие, расширение горизонтов. Они видят только «самобытную дикую культуру», которую надо оборонять от «растленного внешнего мира», а ильматариане хотят знаний, технологий, не хотят быть «дикарями в раскраске».

Однако, эти параллели идут ненавязчиво, кроме того являются такой составляющей жанра, как и межзвездные перелеты.

Постепенно дело доходит до вооруженного конфликта, в котором «пацифисты» шолены готовы уничтожить атомными бомбами сами следы осквернившего планету Контакта и как и положено, вербуют себе союзников из нецивилизованных ильматариан.

Сюжет можно назвать даже банальным, но подан он увлекательно и развивается немного не так, как ждешь.

В общем, рекомендую «Темное море» всем, кто рос на книгах вроде «Космического госпиталя» и хотел бы вернуться в то время, когда звезды были ближе.

Книга, несмотря на внушительный объем, пролетела для меня одном дыхании. Если автор захочет развивать ее в масштабный цикл — я с удовольствием проведу еще много часов на дне ледяных океанов Ильматара.

Похоронив Билла Ходжеса, Кинг продолжает историю его подруги и протеже Холли Гибни.

Второй раз подряд Холли, которая полдня борется со своими психологическими проблемами, а полдня небезуспешно занимается частным сыском, сталкивается с «чужаком», существом из иного мира, своего рода энергетическим вампиром.

По-кинговски психологично и в нужных местах напряженно, но как детектив книга, в отличие от «Чужака» не работает от слова «совсем». Холли что-то краем глаза увидела по телеку, сказала «ага!» и понеслось. Злодей ясен с первых мгновений, а Холли создатель слишком любит, чтобы убить, так что интрига слабовата изначально.

Зато Кинг вновь обрушивает на голову ни в чем не виновного Постоянного Читателя свой страх старости. В небольшой повести фигурирует два человека на девятом десятке, один при относительной телесной бодрости выживает из ума, второй сохраняя ясную голову совершенно беспомощен физически. Один хотя бы двигает сюжет, второй — сюжету вообще не нужен. В этом есть что-то человеческое, через жанровые стандарты прорываются искренние мысли и эмоции автора, но — много и не по делу.

К тому же Стивен, следом за сыном Джо ржавыми гвоздями приколотил посреди своего творческого набора пресловутую Повесточку крайне левого крыла Демпартии США. Я не принадлежу к тем русским людям, которые с ума сходят от того, что за океаном, какие-то социальные конфликты происходят. Но будучи многолетним и преданным потребителем американской культуры во всех испостасях, не могу не заметить, как там оформляется своего рода моральный кодекс, некая негласная цензура.

Ну да, я о пресловутой cultural diversity. В книге появляется непременный Гей, который не нужен вообще ни зачем, просто, что бы был, по Повесточке положено. Так же положено быть Черной Женщине, и она появляется. Лучше б не появлялась. Барбара всегда была персонажем ненужным, одноногая собачка в чистом виде, раньше она хотела самоубиться потому, что считала себя недостаточно черной, а тут вообще умудрилась

Казалось бы я слишком много внимания уделяю вещам, не имеющим отношения к литературным достоинствам, но по-моему перед нами с ленцой, на автомате написанный спин-офф к «Чужаку», не страшный как триллер, не захватывающий как детектив, к тому же целиком построенный вокруг чрезмерно любимой самим создателем, но совершенно необаятельной Холли Гибни. Чей крестовый поход против выходцев с «иной стороны» осложняется ее запоздалым, в возрасте «под сорокет» бунтом за право не слушаться маму.

Кинг так ее любит и так свихнулся на diversity, что бы не романтическую линию ей готовит с

Я совершенно не считаю, что «Кинг напрочь исписался», в этом же сборнике есть более чем достойные повести. Но «Будет кровь» — это слабо, ей богу, слабо.

Увлекательная и неглупая книга, одновременно боевик и трагичная история о столкновении миров.

Живущий где-то в сердце Сахары (неназванная страна географией напоминает Алжир — огромная территория, но по большей части пустынная, с густонаселенным побережьем, бывшая колония Франции) туарег Гасель Саях истово держится старинных обычаев,стараясь не замечать, что мир вокруг стремительно меняется. Для него нет ничего кроме пустыни, традиционных промыслов — охоты и скотоводства, предписаний Ислама и родовой чести. Причем Гасель отстает даже от своих соплеменников, легко меняющих верблюдов на джипы, работающих каменщиками или служащих в армии, но это его личный выбор, его жизненный идеал, а не следствие какой-то темноты или глупости.

Как человек Традиции туарег Гасель не может отказать в гостеприимстве измученным беглецам, возникшим на пороге его шатра.

Когда правительственные военные, «штрафники» из батальона, который является местом ссылки отбросов армии, врываются в его дом и убивают одного из беглецов, а второго похищают, Гасель начинает свой кровавый путь мести...

В раскаленных песках сила опыта на его стороне, но в большом мире властелин Сахары оказывается потерянным пришельцем из прошлого.

Потрясающе описанная Сахара, монументальный в своей архаичной гордыне и непримиримости главный герой, широкая панорама пост-колониального мира, колоритные второстепенные персонажи — все это захватывает.

Между тем сюжет в некоторых местах откровенно спотыкается, выдавая зрелищные, но малоправдопобные повороты. К тому же диалоги часто слишком плакатны и иллюстративны — через прямую речь героев автор вываливает на голову читателям то экскурсы в историю доисламской Сахары, то соображения о перерождении революционных элит новообразованных государств, то сведения о нефтяных разработках.

Автор мастерски манипулирует читателем, сначала полностью заставляя принять сторону Гаселя — жестокого убийцы, рабовладельца и религиозного фанатика, потом поворачивает точку зрения, и подвиги «последнего туарега» предстают в другом свете. Все обрывается в трагичный, и одновременно цинично-насмешливый финал. Воспитанный в духе романтического национализма лейтенант Рахман видит в Гаселе героя, воплощение несгибаемого народного духа. Коррумпированный, алчный, но умный губернатор Бен Куфра — нелепый пережиток средневековья. Гасель меж тем идет по трупам, перерезая глотки и всаживая пулю за пулей. В его действиях все меньше «войны одиночки против всех», все больше обычного терроризма с захватом гражданских заложников и вовлечением все большего количества людей в круговорот насилия.

Зло порождает зло, за кровь платят кровью, на насилие отвечают насилием и то, что начиналось как месть одиночки, запускает в действие политический кризис.

Конечно, это история «благородного дикаря», но благородство «дикаря» какое-то уж очень однобокое. На миг он как будто прозревает, но очень скоро снова закупоривает свой разум в темнице из древних, старше Ислама и старше египетских пирамид, понятий чести. Гасель — именно фанатик, а не просто «человек из другого времени». Один из врагов, сержант Малик человек редкой подлости, но не глупый и не лишенный наблюдательности, совершенно справедливо упрекает Гаселя в гордыне. Читатель должен бы восхищаться несгибаемой волей главного героя, но исподволь растет и страх перед этим прокаленным пустыней до полного расчеловечивания, мстителем.

Сахара — второй главный герой книги. Столь впечатляющего описания этой жестокой местности мне, наверное, не попадалось в литературе.

В Сахаре Гасель был королем, там он знал больше, чем его враги. Попав в город, он тоже не выглядит совершенно беспомощным пентюхом, но хотя быстро осваивает ПДД и перестает теряться при виде многолюдья, все равно трагически не попадает в ритм современной жизни.

С момента выхода, книги, а значит и гибели Гаселя, прошло сорок лет. Гасель мертв, но его сыновья могут жить сейчас. Вариант светского. модернизирующего национализма, который несли люди вроде Аль Кибира и Бен Куфры, потерпел в исламском мире крах, и сыновья Гаселя (предположим, что они реальные люди) вполне могут под зеленым знаменем сражаться за независимость Азавада.

У Лизы (Лизи) Лэндон умер муж. Скотт был знаменитым писателем, автором хоррор-бестселлеров, человеком богатым и востребованным. Но все это не помогло. Умер. Безвременно (и пятидесяти не было), от неведомой болезни, скоропостижно (еле успели проститься).

Другая, пожалуй, радовалась бы — Скотт был человеком тяжелым (алкоголь, вспышки гнева или наоборот, депрессии, крайний эгоцентризм, все прелести творческой натуры), а оставил ее, женщину в возрасте «баба ягодка еще» с 20 000 000 долларов. Но Лизи действительно сильно любила мужа, к тому же за четверть века настолько привыкла быть «женой СКотта», что даже через два года после его кончины, по-настоящему в себя не пришла. Еле-еле собрала она силы, чтобы заняться архивом мужа, где по мнению некоторых полоумных фанатов, должны скрываться великие шедевры и ужасные тайны. Но Лизи-то как раз уверена, что никаких шедевров «в стол» ее супруг не писал. А вот кошмаров в его жизни хватало. Невыдуманных кошмаров, связанных с тем, что можно понимать и как дурную наследственность и как семейное проклятие.

И вот стоило Лизи взяться за бумаги, как что-то в мироздании будто переломилось, ее унылое межеумочное существование стремительно покатилось в разверзшийся в Ад, на дне которого смешались семейные тайны покойного Скотта, его безумные фанаты, считающие любимого автора чуть ли не пророком, психические проблемы в семье самой Лизи. И где-то позади — Длинный Парень, неведомая тварь с бесконечным пегим боком, который там, во Тьме... закусывает...

В моем описании, получается едва ли не боевик, но хотя все это — кошмарные воспоминания Скотта о детстве, охота безумца за рукописями кумира, путешествия между мирами, убийства и самоубийства, будут, по сути перед нами очень неторопливый и печальный роман. Отчасти история любви, отчасти история потери. Повествуя об отношениях Кинг умудряется взять странную, одновременно лирическую и трагичную ноту. Четверть века это много. Вся молодость и то, что за ней. Все было, и хорошее и плохое (больше, конечно, хорошего), а теперь нет ничего. И как теперь жить? И зачем? Наверняка, в Лизи и Скотта вложена немалая часть Стивена и Табиты. Многие женщины-читательницы утверждают, что Стив как никто из авторов-мужчин, верно понимает женский образ мысли. Поверю на слово, я-то — мужчина.

Кинг есть Кинг, психологизм на величайшей высоте.

Но у книги есть и заметные недостатки.

Во-первых — вода. Ее тут много. Я не ожидал лаконичного боевика, я морально готов к неторопливо разворачивающейся драме, которая очень медленно обращается в мистический детектив и только потом — в полновесный хоррор. Но сверхподробные описания повседневности, да еще и пересыпанные брендами, это уже слишком. «Встала, почистила зубы пастой такой-то, разогрела готовое блюдо такое-то в микроволновке такой-то, протерла мебель средством таким-то». Страницами. Можно было меньше.

Во-вторых — «матрешечная» структура повествования. Лизи-2006 вспоминает как в 1996 она вдруг вспомнила, что случилось в 1979, а в 1979 она узнала что случилось со Скоттом в 1965... При этом в «настоящем» то есть 2006 проходит трое суток, а в прошлом — вся жизнь. Это по-своему мудро, мы проживаем жизнь, чтобы потом лелеять воспоминания, но на бумаге выглядит не столь естественно, как в жизни, где действительно, пока шкаф разберешь, такого передумаешь,.. Голова читателя идет кругом, и внятного объяснения такой переусложненной на ровном месте, системе, нет. Или есть такое — Стивен Кинг решил поразить критику своим техническим мастерством.

Третий недостаток говорит скорее о том, что не всякое слово хорошо поддается переводу. Юмор (и брань, например) очень трудно переносятся на чуждые реалии, нет у принадлежащего к другому языку и другой культуре, читателя, необходимого контекста. Так что, верю, из уст полоумного садиста Спарки Лэндона все эти «святомамкины сиськи» звучали похабно, а у обаятельного Скотта аббревиатура SOWISA выходила и забавной и многозначительной. Но перенесенная на русский да еще и напечатанная на бумаге, СОВИСА, как и всевозможные внутрилэндоновские словечки вроде «инкунков», попросту невыносимы. Жаргона слишком много, а нашем случае, он еще и не лучшим образом переведен/транскрибирован, что вместе с «тарантиновским» построением нарратива, не оправдано утяжеляет восприятие книги, в общем-то ясной и по-кинговски остросюжетной.

Меж тем в реальном времени, Лизи вынуждена не только отбиваться от маньяка, вспоминать подаренные ей Скоттом навыки открывать двери между мирами, улаживать какие-то повседневные дела вроде перевоза мебели, но заботиться о здоровье внезапно заскорбевшей разумом старшей (самой старщей из бесчисленного выводка папани Дебушера) сестры.

Как и все «женские» книги Кинга, «История Лизи» полна своеобразно понятого им феминизма. Как известно, ничто не способно вызвать такое желание умереть бездетным холостяком, как душевный фильм во славу семейных ценностей. Так и здесь. История сер... нет, не серпентария, змеи твари мерзкие, но есть в них смертоносная грация, история КУРЯТНИКА сестриц Дебушер, которые от пубертаного неадеквата дружно движутся к старческому маразму, проскочив иные стадии развития, это какой-то очень уж своеобразный феминизм. Автор может быть и хотел воспеть женскую силу, смекалку и взаимовыручку, но получилось только то, что у большинства женщин (Лизи тянет на исключение) надо отобрать право голоса, право открывать счет в банке и водительские права тоже. Потому что они со своей «тайной женской мудростью» такого могут натворить, что лучше уж сразу атомной бомбой.

В книге есть эпизоды, которым я бы поставил твердую «десятку» —

Довольно странный «семейный триллер».

После того как автор долго и с ненужным тщанием восхищается физическими статями некоей семейной пары, оказывается, что в личной жизни у двух картинных красавцев — не все в порядке. Уже эта вводная часть, посвященная тому, у кого какие бицепсы и икроножные, говорит о том, что Лондон, очевидно, устал от писательства, и откровенно «гонит строку». Но после того, как парочка «сверхлюдей» подробно описана, мы становимся свидетелями разлада в благородном семействе.

Обычная ревность — у нее появился, точнее вернулся из прошлого, ухажер, на фоне которого ГГ, привыкший считать себя высшей кастой, уже не чувствует особой уверенности в себе.

Совершенно запутавшись, да еще и злоупотребив «веществами» он устраивает супруге такой «тест на верность», что узнай она о его истинных мотивах, убила бы точно.

Увлекательно и не так уж неправдоподобно, в порыве ревности люди и не то творят.

Но Лондону не хватило как ни странно, цинизма, он так и остается романтиком.

Если бы за тот же сюжет взялся, например Хемингуэй или Стейнбек, что было вполне в их духе, то думаю

Я потому так сбился на фантазию о том, «что было бы если бы этот сюжет написал другой автор», что очевидно, как Лондон выступает первопроходцем еще одного важного, в американской литературе, жанра.

Выдержанной обычно в манере приземленного, реалистичного приключения «истории о том, как семейная пара прошла по грани и кое-что видимо, для себя уяснила».

Исторический роман с детективным сюжетом. Молодой рыцарь-тамплиер, Эдмунд Де Пейн расследует жестокие ритуальные преступления, совершаемые, по всей видимости, ведьмовским ковеном. И речь идет не только об осквернении веры и человекоубийстве, но и о какой-то запутанной политической интриге...

В поисках неуловимого преступника Уокина он из осажденной мусульманами Палестины отправляется в Британию, где оказывается в горниле гражданской войны, и вынужден орудовать равно как мечом, так и головой.

Перед нами прежде всего ИСТОРИЧЕСКИЙ роман. Не будучи медиевистом, я не могу профессионально оценить проделанную автором работу по воссозданию далекого прошлого. Возможно где-то есть ошибки, но самое главное — и мир романа, и его герои не производят впечатление искусственно, через колено «архаизованной» современности. Авторы часто, в описание «ужасов средневековья» упирают на грязь, антисанитарию и жестокость, но совершенно забывают про специфический менталитет и жизненный уклад этой далекой, не такой уж недоступной для изучения эпохи. В результате у них выходит скорее «постапокалипсис», тот же XXI век, только «без компьютеров и антибиотиков», зато с публичными казнями.

В «Темном рыцаре» это не так. Эдмунд Де Пейн — именно рыцарь-тамплиер, а не современный спецназовец с мечом. Рыцарский Орден это рыцарский орден, а не спецслужба и не корпорация в нашем понимании слова. Даже политика функционирует по другим законам чем теперь. Многие из действующих лиц романа — реальные люди, некогда жившие на этом свете. И они действительно были убиты в результате загадочных заговоров, как граф Раймунд или принц Евстафий.

Уже за то, что тамплиеры выведены с такой симпатией и одновременно совершенно реалистично, роман заслуживает отдельного балла.

Автору чужды модные тенденции, он не собирается показывать европейцев только циничными чудовищами, грязными варварами, порушившими «мирный и прекрасный» край развитых мусульманских государств, как это принято в нынешнем «антиколониальном» угаре. Но образ рыцарей не имеет ничего общего и с идеальными палладинами из фэнтезийных миров. Так если сам Де Пейн — честный служака, искренне верящий в Орден, то его напарник Майель просто наемник-головорез, а беглый преступник Уокин и вовсе — дьяволопоклонник.

Читатель узнает о наказаниях для провинившихся рыцарей Ордена, о бурной и жестокой жизни «франкских» государств Ближнего Востока. Очень натуралистично и при этом суховато, жестко описаны военные действия. Война — привычное состояние этой эпохи, что в раскаленных песках Палестины, что в тенистых лесах Англии. Штурм Аскалона захватывает, сам словно оказываешься под стенами древнего города. Описания бессмысленной пожоговой войны, которую в родной стране ведут английские аристократы, могут «пронять», хотя казалось бы, уж что нам Гекуба, что мы Гекубе...

Однако, в полном соответствии с духом (а так же логистикой!) эпохи, война это некий фон для торговли, работы, интриг и просто жизни. Где-то льется кровь, горят усадьбы и гибнут люди, но это не повод не толкаться на рынке, не растаможивать корабельные грузы, не планировать строительство, не проводить церковных праздников...

В книге, кроме панорамы Крестовых Походов, которые при всей важности для судеб мира, не так уж сдвинули с места традиционный уклад и даже не заставили европейских владык прекратить усобицы в собственных владениях, есть еще и центральная «детективная» линия. И как раз она не тянет на высшие баллы. Интрига слишком проста и одновременно переусложнена.

Лично я вообще люблю тему сект, зловещих ритуалов, жертвоприношений и тп., так что интерес мой к расследованию был неподдельным. Не все дела против ведьм были сфальсифицированы. Основной задачей церковных трибуналов была борьба с действительно существовавшими ересями (часто поистине изуверскими), а не со свободолюбивыми и прекрасными рыжеволосыми девушками, как принято считать в наши дни. Герои воспринимаю тему сатанизма удивительно здраво. Мол, большая часть поклонников мистического Зла просто так развлекаются, ну хотят люди танцевать при луне и предавать свальному греху, пусть их. Но есть другие. НАСТОЯЩИЕ, те кто действительно обращается к Тьме... А как известно, если долго кричать, то кто-то обязательно откликнется...

Но, замахнувшись на тему «настоящего» ведьмовского ковена, который ДЕЙСТВИТЕЛЬНО совершает все то, что ему обычно приписывают, автор как будто не дотянул, не докрутил.

Отчасти, это проблема главного героя.

Эдмунд — не лучший следователь в истории. Он — воин, человек прямого действия, весь его жизненный опыт сводится к войне. Он крут в схватке, меч на меч, щит на щит, (сцена расправы с лондонскими головорезами — просто блеск!), но в остальном слишком наивен и по-солдатски тугодумен. Так что читатель уже сто раз может догадаться о том, что происходит и кто виноват, но молодой тамплиер в это время продолжит только стискивать челюсти и покорно попадаться в одну ловушку за другой. Так что его финальное прозрение, в самом деле, подпадает под классификацию «взросление/становление героя».

Смело рекомендую всем любителям Средневековья и Рыцарей Храма — в особенности.

Не обремененное военно-историческим психозом «попаданчество», вообще-то нормальный фантастический жанр, что лишний раз доказывает классическая до последней буквы книга Андерсона.

Главный герой — участник европейского Сопротивления во Второй Мировой, обычным для жанра «непонятным» способом оказывается выброшен... Нет, не в прошлое нашей Земли и даже не в «альтернативную вселенную», а мир средневекового легендариума. Инженер и убежденный материалист, Хольгер одно время цепляется за мысль, что вокруг него Европа времен раннего средневековья, но явление воочию ведьм, гномов, существование среди как будто, «исторической» Франции некоей заколдованной страны Фэйри, и тому подобные явления, быстро переубеждают ГГ. Что впрочем, не заставляет его отказаться совершенно от материализма, хотя свое отношение к религии он меняет.

Книга не является пародией и тем более специальным «юмористическим фэнтези», но ее и нельзя назвать написанной совершенно всерьез. Скорее мягкий юмор, что над жанровыми законами, что над героем. Но не переходящий во всяческие постмодернистские кунштюки, просто добродушный тон, которым описываются похождения новоявленного рыцаря Трех Сердец и Трех Львов в мире, где под холмами вечно пируют эльфы, деревни терроризируют оборотни, сарацинские рыцари запросто путешествуют по христианскому миру.

Однако, чем дальше, тем больше Хольгер убеждается, что его Европа как-то связана с фэнтезийным миром. И там и здесь идет борьба могущественных сил Порядка и Хаоса.

Все это подано без излишнего пафоса, без чрезмерного усложнения что текста, что подтекста, без попыток натянуть на каркас прямолинейной героики психологизм, философию, натурализм, или что там еще на него натягивают современные авторы.

Андерсон отлично понимает, что пишет сказку. Но — сказку для детей изрядного возраста.

Благодаря удобной для рекламы биографии и внешности (миленькая юная азиатка) автора, книга оказалась безбожно перехайплена. Плюс упоминания об одной из страшнейших ран на теле человечества — Нанкинской резне, которая как-то вставлена в фэнтезийный мир...

Как следствие, прочитавшие склонны столь разрекламированный продукт или перехваливать, чтобы окупить собственную податливость на шумиху, или переругивать, чтобы показать, что шумихе не поддаются.

На самом же деле перед нами и не ниспровергающий идолов шедевр, и не бездарная залепуха, а именно то, что написано на обложке — ориентальное фэнтези, «академка», young adult и немного откровенного анимэ.

Мисс Куанг конечно, китаянка по происхождению, но не создает никакого особенного погружения в «китайскую» (все же понимают, что такое Никан...) атмосферу, которого не мог бы создать американский, или русский автор. И ведь создавали, что Гэй Гавриэль Кей, что Мастер Чэнь.

На месте густонаселенность, рисовые поля, разветвленный чиновный аппарат, экзамены на должность, заучивание классических текстов, пристрастие к опиуму у большой части населения, утилитарное, совершенно лишенное всякой экзальтации, отношение к традиционной религии, культ боевых искусств, часто, впрочем, уходящих в излишнюю вычурность, мешающую применению в обычной схватке.

«Старый Китай», как есть.

Правда, в течение всего произведения, непонятно, на какой образ должен ориентироваться читатель, на династию Мин или на 1930-е годы, потому что в тексте совмещены явно средневековые реалии, и научно-фантастические. Но и в нашей реальности тренировки штурмовых отрядов с мечами-дао происходили одновременно с экспериментами Гейзенберга...

И так, сиротка Рин, упорная, злая на жизнь, с младых ногтей хлебнувшая тяжкой доли, благодаря фанатичной зубрежке поступает в престижное военное училище. (Уже этот «фэнтезийный феминизм», согласно нормам которого, в любые времена в любом обществе для женщин нет препятствий, чтобы, например служить в армии и занимать там командные должности, как-то должен снизить требования к «реалистичности» происходящего.)

Там начинает история с внутренними терками, самоутверждением в коллективе, обучением у чудаковатого мастера боевых искусств и тп.

А потом недоучившихся героев, запутавшихся в подростковых отношеньках и еще недавно занимавшихся смешными интригами в стиле “сживи со свету сокурсницу, потому что она происходит из низшего сословия”, бросают в пекло настоящей войны.

В батальных сценах автор не сильна, плюс Рин, в которой пробуждаются магические силы, начинает воевать в составе наделенных сверхспособностями “странных детей”. Война, на которой один из бойцов повелевает водой, другой бросается молниями, а третий призывает себе на помощь дух бога-кабана, это не то, что можно описать в стиле “Проклятых и убитых”, смиритесь с этим.

Сильнее всего, иногда в самом деле, пробивая защиту “да фигня, это все не по-настоящему” воссозданы эпизоды зверств японцев, то есть тьфу, мугенцев. Тут очевидно, мисс Куанг использовала воспоминания тех, кто выжил в этом аду, устроенном нацией “няшных анимешников” меньше ста лет назад. Да, продирает. Но это убедительность самих воспоминаний, а не повествования, которое буксует, спотыкается, слишком сентиментальничает и грохочет роялями по кустам.

Мугенцы предстают нелюдями, и причина тому, видимо, агрессивная пропаганда, которой их десятилетиями обрабатывало родное правительство. Никанцев они считают недочеловеками, убивают с изощренным садизмом ради развлечения. Я бы даже усомнился в том, логично ли так резко переламывать повествование, потому что никакого взросления остальной книги и героев мы не видим, а видим вставную главу. В остальном же — отношеньки в команде «избранных» и героиня, “некрасивая, но интересная” которая никак не может выбрать себе парня из трех кандидатов. Гаремник, анимэ. На фоне Нанкинской резни.

Впрочем, я против того, чтобы слишком уж придираться к книге, в которой

На обложке написано, что это ориентальное фэнтези от девятнадцатилетней девушки, это оно и есть, и в своей весовой категории очень достойно смотрится.

Хотите правду о Нанкине, читайте Айрис Чан.

Вторая половина XIX века, правление неназванного российского царя. Бухарский правитель Феофар-хан (в котором НЕ НАДО искать намеков на легендарного чингисида Кенесары Касымова), довольно условный «восточный деспот» опираясь на поднявшихся «инородцев» организует вторжение в Южную Сибирь. В подготовке и осуществлении восстания бухарцам активно помогает мятежник Огарев, бывший офицер русской службы, наполовину монгол по происхождению...

Главный герой повествования фельдъегерь Михаил Строгов, отправляется с важнейшим поручением к генерал-губернатору.

Известен жанр альтернативной истории, а тут первопроходец фантастики предложил читателю «альтернативное настоящее», потому что роман о вторжение среднеазиатских народов (без зазрения совести, скопом названных «татарами») в Россию написан как раз в то время, когда Российская Империя добивала последние очаги сопротивления в Туркестане. Фантастическим допущением становится, таким образом, не «пушка на Луну», а именно такой ход развития событий.

Впрочем, автор подчеркивает, что вторжение бухарцев и их союзников это именно грабительский набег на окраину, возможный только, пока центральная власть не собралась с силами, и совсем неплохо показывает войну на обширных, малозаселенных пространствах, когда надо иногда по нескольку дней искать войска одного из противников, марши занимают вдесятеро больше времени, чем боестолкновения, остро стоит проблема снабжения и тп.

Неминуемая при повествовании о далекой стране «клюква» не столь уж критична, думаю, сочиняя роман о том, как во Франции конца 19 века бонапартисты (или орлеанисты) устраивают новый мятеж, разжигающий новую гражданскую войну, опираясь на поддержку Германской, например Империи, русский автор налепил бы не меньше ляпов. Разрекламированное участие Тургенева сводилось судя по всему, к неодобрительному отзыву насчет возможности такой войны.

Водку же из самовара никто не пьет, на трудности с лошадями на станциях все русские классики роптали, купцы говорят меж собой о делах, чиновники ждут указивок сверху и тп. Кроме снегов, просторов и медведей (они существуют, я и сам как-то раз в не такой уж глуши вышел на огород с утра, а там медведь метрах в ста, у кромки леса) в романной России есть и телеграфы, и пароходы, и дороги, и войска и полиция и города. Другое дело, что очаги цивилизации раскиданы среди нехоженых просторов, но оно и в жизни так. Россию автор, очевидно, изучал. Пусть и «по атласу», но подробно.

Беда романа, лично в моем восприятии, вовсе не фантастичность, а запредельная наивность и просто художественная слабость.

Черно-белые герои, это еще ладно. Плохо, что декларированное демоническое злодейство Огарева оказывается продиктовано какой-то личной мелочностью и при том, что хотя описанию черноты его души посвящено немало строк, что-то не позволяет ему элементарно пытать пленных, что бы узнать важные военные сведения.

Плохо, что СЛУЧАЙНО главный герой и главный злодей трижды пересекаются на просторах России. Невозможно читать о том, как притаившись в лесочке, ГГ подслушивает (и понимает!) разговор татарского разъезда, причем говорят всадники исключительно о нем. Когда подруга ГГ оказывается в плену у бухарцев, там она непременно встречается с его матерью и тп. По кустам раскиданы не просто рояли, а целые оркестры. Эпизод с неудачным ослеплением ГГ это вообще вырвиглаз, да не сочтут это слишком уж примитивным каламбуром.

Как часто и случается в книгах развлекательного жанра, главные герои оказываются совершеннейшими функциями (храбр, силен, верен слову и тп.) а второстепенные наделены хоть и мультяшным, но обаянием. Стереотипные «иностранцы в России» — корреспонденты Жоливэ и Блант с их комической враждой, переросшей к крепкую дружбу, отлично разбавляют общий серьезный тон. Пегасов и вовсе — живой человек, внушающий сильную симпатию.

Совсем неплохо описаны мучения пленных, тоскливый марш через осеннюю Сибирь, остановка военных действий к зиме.

И все таки невозможно выспренная речь героев, невыносимый пафос романтической линии, авторская скороговорка, когда важнейшие и трагичные события описываются по сути тремя короткими, как телеграммы Жоливэ, предложениями, не дают поставить книге более высокий балл.

Если фантастика Верна, устарев, приобрела ретро-шик и легла в основу многих популярных фантастических субжанров, то «Михаил Строгов» просто устарел, подчеркивая, что несмотря на наличие некоторого корпуса несокрушимой классики, литература за полтора столетия сильно ушла вперед и не все, что было популярно при жизни автора, способно преодолеть века.

Волею автора, несколько семей разной степени дисфункциональности оказываются в странном, сюрреалистическом междумирье. Как люди начитанные-насмотренные, они после краткой борьбы за рациональное объяснение и попытки найти что-то по автонавигатору, склоняются к мысли, что скорее всего, умерли, и это своего рода Лимб. Один из персонажей что-то слишком явно знает, другой слишком обо многом догадывается.

Переусложненная манера изложения не может скрыть явной ... даже не вторичности, а просто жанровой стандартности происходящего. Тут не только приходящие на ум в первую очередь «Лангольеры» сэя Стивена и культовый сериал LOST, но огромный массив текстов и фильмов на ту же тему.

Увы, скандинавская депрессивность, рефлексивность и неукоснительное следование всем трендам современной политкорректности, сыграли с книгой плохую шутку.

Имеются в наборе — жлобоватый пожилой бизнесмен с затурканной женой-домохозяйкой. Бывший звездный футболист, с женой-моделью (конченой психопаткой) и дочкой, которая иллюстрирует собой троп «зловещий ребенок». Смирный управляющий с женой и сыном, иллюстрирующим собой троп «славный мальчуган». Есть так же два здоровенных лба за сорок, у которых в прошлом по жене и ребенку, а сейчас они спят друг с другом. Ну, как без этого... XXI век все-таки...

Огромная часть повествования посвящена самокопанию героев, а так же копанию в их прошлом. Которое, у каждого, конечно, колоритное, но несколько искусственно колоризированное. Кто-то в юности был скином и избивал почем зря нищастных понаехов, кто-то до полста лет с сексуальной ориентацией не определился, кто-то в детстве чуть не умер и с тех пор боится, но не столько смерти, сколько жизни, кто-то мужу стрихнинчику подсыпал в «воспитательных» целях.... Хорошо написано, мастерски. Вот только очень много, очень подробно, и очень депрессивно. Перебор.

Кроме того, по замыслу автора, или случайно, все герои, даже те, кого он «подсвечивает», как положительных, люди исключительно неприятные. И это не то, чтобы в экстремальной ситуации проявилось, они всегда такие были.

Подробность, поминутное фиксирование событий, разбитое многолетними флэшбэками, столь утяжеляют повествование, что к тому моменту, когда начинается «страшное» (через несколько часов, по внутреннему времени романа), оно же «интересное», читатель уже вымотан, высушен и выпотрошен, чего желает и персонажам, кроме кошки и пса Бобби.

На самом деле последняя треть вполне динамично-увлекательна, а упомянутый в классификации жанра «сюрреализм», хотя и присутствует, но не принимает характера совсем уж невменяемой психоделики, то есть есть понять, что и с кем происходит, возможно.

Вот только способен ли на это будет вымотанный невозможными первыми 2/3 романа, и отвращением к героям, читатель, не ясно.

Книга содержит несколько убедительных в своей глючной зловещести, образов, довольно оригинальное мироустройство, но все погребено под тоннами скандинавской тоски и моральной рефлексии.

И так, новый и внецикловый (во всяком случае, пока!) роман Кинга.

Некая тайная организация похищает детей со сверхспособностями, чтобы использовать их в своих целях, которые одним кажутся зловещими, а другим — благородными. Вот только детям от этого не легче...

В сюжете нет ничего нового. Что-то такое писал и сам Кинг «(Воспламеняющая взглядом») и дюжины авторов помельче, а уж фильмов на тему экстрасенсов и «людей в черном» снято — за полгода не пересмотреть, если постановить себе в сутки отсматривать один фильм.

Но Кинг потому и Король, что умеет избитым жанровым клише придать некое второе (и третье, и четвертое) измерение, наполнить их жизнью.

При всей фантастичности «Институт» странно реалистичен, приземлен.

Верится, что если экстрасенсорные способности возможны, то именно в такой форме — как слабенький мерцающий огонек. Главный герой с юмором отмечает, что его ТЛК(телекинетической) силы хватает ровно на пустой поднос в столовой. Полный уже не по силам...

Почему-то верится, что если такие организации В НАШЕМ МИРЕ и будут существовать, то выглядеть они будут именно так. Со старыми компьютерами, пыльными коридорами, хроническим недофинансированием, тягостным грузом тотальной секретности и страхом перед Начальством. И работать там будут (ради ИПОТЕКИ) обычные люди, среди которых обнаружится небольшой процент прирожденных садистов и сознательных моральных уродов, а у остальных — «работа такая», и «кто-то же должен». Это Кинг еще, по гуманизму своему, не отобразил заоблачный уровень алкоголизма, промискуитета, интриг и наушничества, которые в НИИЧАВО обычно царят. Никто не бегает к медикам за фунфыриком (по англицки — shot-ом) спирта, не жует жвачку для прикрытия, не пишет на коллег доносы...

И вообще, человек такая скотина, ко всему привыкает, даже в Аду занавесочку посимпатичнее прицепит, найдет время для дружбы, романа, шутки и скандала. Чуйкой чувствующие, что их ждет на «дальней половине» подростки всем этим и занимаются, успевая по-маленькой кирять и покуривать, постукивать друг на друга, сходиться-расходиться и учреждать местный кодекс поведения и чуть ли не субкультуру в отведенные им считанные недели.

Задумано так автором, или нет (а впрочем, много ли автор понимает в своем замысле? обычно — ничего не понимает), внутренняя жизнь Института подозрительно похожа на злую издевку над совершенно легальными учреждениями, от университетских лабораторий, до летних детских лагерей. Инфернальная суть работы Института лишь подсвечивает его сходство как с типовым бюрократическим присутствием, так и сезонной передержкой, на которую замотанные предки сдают поросль.

Эта приземленность и обычная для Кинга погруженность в быт (марки конфет, сигарет, чистящих средств, машин и компьютеров, столовское меню и местная медицина, схожая с банальной вивисекцией) , только добавляет кошмара происходящему. Потому что за серыми дверями Института творится десятилетия подряд творится кошмар.

Конечно, похитив юного Люка, деятели из Института сильно ошиблись, все пошло совсем не так, как должно было.

Несколько «провисая» в описании будней Института (но что особо интересного и динамичного в тюремной рутине) дальше роман срывается в напряженное, динамичное действие, которое не все хорошие переживут, и не все плохие не переживут.

Высшего балла ставить не буду за предсказуемость и растянутость. Применительно к книжкам развлекательного жанра «лучше» почти всегда значит «короче».

Можно отметить и неуместную политизированность на ровном месте(шпильки Трампу и осанны Клинтон). Которая тем более удивительна, что вступает в конфликт с одной из самых увлекательных сюжетных линий романа.

будем считать что так Жизнь (талант) снова победила Смерть (идеологическую зашоренность) неизвестным науке способом.

Так же напрягает излишний физиологизм, причем, принявший одну форму — как положительные так и отрицательные, как взрослые так и дети с изумительной регулярностью подпускают в штаны и постели. Одно время у Кинга в качестве маркера душевного потрясения, персонажи бесперечь блевали, теперь вот мочиться начали.

Но это мелкий недостаток, на общую картину влияющий мало.

Герои как и всегда у Кинга — живые люди а не жанровые схемы, старинные сюжетные шаблоны порой под необычным углом и повернуты необычной стороной, жестокость уравновешена сентиментальностью, и вообще — это же сэй Стив!

Рекомендую всем, у кого нет предубеждения к Кингу, ни в стиле «примитивный американский трэш-мейкер», ни в стиле «мой любимый Кинг исписался в тысяча девятьсот таком-то году».

Время классических шедевров прошло, спору нет.

Но живой классик пока еще живой, а не только классик.

О рассказах Лондона трудно говорить, не скатываясь в пересказ сюжета. Лондон — рассказчик, storyteller в чистом виде, описательные изыски и словесные игры — не для него. А вот ИСТОРИИ он создавать умел и любил. Так же любил и умел писатель свои сюжеты лаконичным, спартанским языком, за которым чувствуется великая работа над собой и великая традиция американской короткой прозы, которую две сотни лет муштровали беспощадные редакторы, пока она не стала такой вот — поджарой, строгой, стройной.

Молодой аляскинский миллионер Пемфилд проигрывает в карты своему компаньону Корри Хатченсу запланированную поездку на «большую землю». Отбывающего в солнечную Калифорнию напарника Пемфилд нагружает трудным поручением — привезти на Юкон его (Пемфилда) невесту Мейбл. Вот только Хатченс отчего-то в доме судьи Холмса загостился, до родного Детройта вообще не доехал, а потом в газете и вовсе написали о свадьбе... Да именно, о той, о которой вы подумали. Мейбл вышла замуж, но за Корри.

В силу нейтральной манеры изложения рассказ нельзя назвать ни комическим (попадись такой сюжет Марку Твену...), ни мелодраматическим. Просто «вот такая история случилась на Юконе». Но какое-то издевательство над НЕКОЛЕБИМОЙ ТВЕРДОСТЬЮ ДУХА главного героя, видимо, предусмотрено авторским замыслом. Потому что от великой обиды, Пемфилд не находит ничего лучшего, чем скоропалительно жениться на индейской девушке, которую чуть ли не за бутылку выкупает у родни. Лэшка — сущая дикарка из дальнего становища, да еще и медведь ее поломал, вот и хромает. Пемфилд однако берет ее не в качестве прислуги\наложницы, как все прочие старатели, а женится по всем правилам.

Ровно для того, чтобы парой недель позже на санной тропе столкнуться с Корри, который решил провести медовый месяц на Юконе. Вот и приехал со своей женой — Дорой, дочерью судьи Холмса. Новобрачные прихватили с собой и Мейбл Холмс — сестру Доры. Ну, перепутал репортер судейских дочерей, бывает...

История о том, как НЕСГИБАЕМАЯ СИЛА ВОЛИ одного человека сделала плохо сразу всем в зоне досягаемости. Мейбл он страшно обидел, товарищу и его жене испортил праздник, себе отравил жизнь, да и Лэшка тоже победительницей не выглядит. И отмотать назад, исправить ничего уже нельзя.

В условиях работающего (что подчеркнуто) почтового сообщения, действия героя вызывают «испанский стыд» и какую-то стылую оторопь.

Автор оставляет героев неловко перетаптываться с ноги на ногу на зимней дороге, милосердно опуская занавес над трагикомической развязкой.

Читателю же остается только мотнуть головой, отгоняя тысячу раз неуместный испанский стыд (и Пемфилд и прочие — вымышленные персонажи, а если они и жили на самом деле, то это было 120 лет назад в Америке, и испытывать за них неудобство, наверное, излишне). После можно спокойно размышлять над тем, какие смыслы были вложены в название рассказа.

«Дом ночи и цепей» — вящее подтверждение расхожего выражения «дух Божий летает где хочет». В данном случае — талантливо написанная книга может оказаться под какой угодно обложкой, написанная каким угодно лит-негром в рамках издательского проекта.

Warhammer 40000 — дико пафосная мультивселенная посвященная утрированно-грандиозной войне (экстерминатусы целых планет, геноцид миллиардов, «мы потеряли 5000 кораблей»). Текстов по Warhammer существует море, и часть из них состоит из рассказов и романов в стиле «В сердцах моих горит любовь к Императору и ненависть к Его врагам!!! Я — месть, я — ярость, я — огонь очищающий!!! For the Emperor!!!»

В общем, такое guilty pleasure для измученных социальным реализмом...

В «Доме Ночи» дело происходит в мире Молота Войны, отсылки к которому в виде гротескных цепных мечей, летающих голографических черепов, молитв Богу-Императору, воспоминаний о крошеве, устроенном тиранидами, в наличии.

Но Главный Герой, полковник Мейсон Штрок к подвигам во имя Империума более непригоден — искалечен морально и физически. Теперь он должен послужить на гражданке — полковника утверждают в роли губернатора его родной планеты. И как будто, это неплохой вариант для всех. Отставной военный должен навести порядок в коррумпированном планетарном Совете, разобраться с хищениями, отладить механизм управления. Для него самого такое повышение — лучший способ отойти от ужасов войны, начать новую жизнь и наладить контакт со своими уже взрослыми детьми.

С самого начала все идет не так — дети превратились в чужих людей, а огромный особняк таит в себе страшные тайны, самая главная из которых — самоубийство жены Мейсона, от которого суровый вояка так и не пришел в себя. И если в политике все у него более-менее получается, то частная жизнь понемногу валится в настоящий ад. К кошмарам о проигранной войне добавляются видения из зловещей истории особняка Майвейля.

Перед нами, в сущности, готический роман о Нехорошем Особняке и Зловещих Семейных Тайнах. Правда, перенесенный на некую далекую планету, в неправдоподобно далекое будущее.

И этот готический роман — по-настоящему, не шуточно мрачный, давящий, полный обреченности, отчаяния, тоски. Добавляет мрака и мир Молота Войны. Этакое «ржавое будущее» — космические корабли летают, это верно, но в ходу холодное оружие, форма правления — феодализм, историческая информация — на пергаментах, Церковь — всесильна, и тп.

Главному герою всерьез переживаешь. Человек он сильный, но явно сломленный. Полковник сам в первую очередь задается вопросом — происходящее с ним, это какие-то реальные ужасы, или семейная болезнь, наследственное безумие?

Ужасы окажутся реальными. Но и разум Штрока дал трещину. В финале роман достигает поистине оперного трагизма

В общем, крепкий готический хоррор, хоть и привязанный к миру Warhammer, но имеющий вполне самостоятельную ценность, а не только как некоторый «оживляж» к игре в космические солдатики.

Очень увлекательная и легкая книга, идеальная для 13-летнего подростка и сохранившая свое обаяние и для 39-летнего мужчины, который этим подростком когда-то был.

Перед нами классические в каждой фразе и каждом повороте сюжета приключения.

Правда, фантастический формат позволяет автору совмещать сразу три «поджанра» приключенческой литературы.

Тут есть «вестерн», есть «фэнтези» и «космические войны».

Отдаленное будущее — человечество осваивает вселенную. Но осваивает так же, как прежде свою планету — хищнически, неразумно, в погоне за прибылью, калеча Природу и не обращая внимания на страдания малых сих.

В основе сюжета — противостояние зловеще-могущественной корпорации, и ставшего защитником интересов аборигенов, геолога Тераи Лапрада.

Сначала мы попадаем в «вестерн».

Энергичная журналистка отправляется на край космической Ойкумены, там ее проводником, охранником и неминуемо мужчиной мечты, становится крутой местный рейнджер. Форпост цивилизации среди дикости, грубые нравы мужчин фронтира (даже есть драка в баре!!!).

Рейд через малонаселенные земли, стычки с кровожадными дикарями и хищными животными. Пикировки главной героини и главного героя. Он, как и положено персонажу такого рода — человек двух миров, могучий воин-охотник, способный сломать хребет тигру, но и интеллектуал со своими претензиями к корпоративной «современности». Смесь Конана и кампусного «левака». Она — наивная, но с тягой к справедливости, которую не перебивает привилегированное происхождение. Скорее архетипы, чем живые персонажи, но это совсем неплохо.

Миновав дикие земли, герои оказываются в мире, напоминающем отдаленно Древний Египет, а читатель в «фэнтези». Тут будут и жрецы с их (фальшивой) магией, и вражда различных храмов, и придворные заговоры, а на помощь мечу приходится расчехлять автоматическое оружие.

Ближе к финалу Тераи и вовсе садится за штурвал своего звездолета.

Взрослым умом забавно воспринимается, как ловко автор сплетает ходы самого консервативного, самого шовинистического жанра колониальных приключений с антикапиталистической и антиколониальной риторикой, но что поделаешь — француз...

Все вышенаписанное, в общем-то можно смело перечеркнуть, потому что это ироничный анализ пресыщенного взрослого читателя, живущего через полвека после выхода книги.

«Львов Эльдорадо» надо читать в 11-13, потому что здесь есть драка в баре из-за чести незнакомой девушки, поединок с тигром, сражения в стиле «меч против пистолета», личный звездолет, укрытый чуть ли не в кустах, непобедимый Тераи и обаятельная Стелла, совершенно потрясающий разумный лев (мне как фанату львов, этот персонаж дороже всех прочих).

Во «Львах Эльдорадо» есть отвага, честь, идеалы, верность — все, чем так богата приключенческая классика. Именно это, а не сами по себе «джунгли, прерии, древние города» уже почти два столетия позволяют существовать и процветать почтенному жанру.

А социальная нагрузка, данная прежде всего через диалоги героев, не так уж глупа или бесполезна.

К тому же в сюжете есть намеки на то, что в этом мире существуют свои Странники. В «Горах судьбы«молодой Тераи столкнулся с неотличимой от магии технологией некоей высшей цивилизации. Вот и сейчас его, много прожившего среди аборигенов (у Лапрада была даже жена в одном из племен) волнует вопрос, ПОЧЕМУ ЛЮДИ ЗЕМЛИ И ЛЮДИ ЭТОЙ ПЛАНЕТЫ ПОЧТИ НЕОТЛИЧИМЫ?

Читать, обязательно читать!

Но лучше все-таки в отрочестве, чтобы потом, в зрелые годы, увлеченнее перечитывалось.

ps. оценку по объективным причинам выставляю умеренную, все-таки не только на шедевр, но и на какую-то веху в истории жанра, роман не тянет. Просто хорошая, старая добрая планетарная «приключалка», вестерн с бластерами.

Мистический детектив, посвященный такой пугающей и притягивающей теме — поиску ответа на вечный вопрос — есть ли что-то за гранью смерти.

Жуткая завязка — молодая женщина была похоронена заживо, чего при современном уровне медицинского контроля, просто не может быть, потому что не может быть. К дополнение к случившемуся ужасу, покойная была беременной. За странное, дикое дело берется настойчивая журналистка...

Роман не слишком удачно скомпонован. В нем, как будто, идут параллельно две сюжетных линии, но очень скоро читатель догадывается, что одна из них относится к прошлому, причем прошлому того, кто очевидно стоит за страшным случаем на кладбище.

Главный (анти)герой романа в юности пережил клиническую смерть, к тому же у него рано скончалась мать. Вместе эти два события навек определили его тягу к вопросам смерти. Получив медицинское образование, молодой человек с увлечением принялся изучать Смерть. Но, да не будет это спойлером, стал он не честным врачом, который «вытаскивает людей с того света», а настоящим вивисектором, ставящим безумно опасные и совершенно аморальные эксперименты на беспомощных пациентах. Редко когда во главе романа стоит НАСТОЛЬКО отрицательный персонаж, настоящий психопат, только не театрально «подсвеченный фонариком» кривляющийся фрик, а человек скрытный, умеющий создать о себе представление, как об идеальном профессионале.

В связи с этим начисто отсутствует собственно детективная составляющая. Вопросы кто, почему, как и зачем совершил преступление, находят однозначные ответы. Правда для читателя, а не для героини, которая не имея доступа к той информации, которая есть у читателя, тычется в потемках.

Потому в определенный момент интерес перемещается на вопрос «как злодея вычислят и каким образом накажут».

Неплохо написанный, но не выдающийся представитель своего жанра, очень похожий на какую-то не снятую серию «Секретных материалов».

Очередной (можно так сказать, ибо впечатления среднее) крепкий мистический триллер.

Причем, не впадая в сугубые спойлеры, хотелось бы отметить, что мистика имеет мерцающий характер, то веришь в нее, то в рациональное объяснение происходящего.

В предвоенной Чехословакии, Косарек — молодой, исполненный рвения к своей профессии психиатр, отправляется в престижную клинику, где на излечении находятся несколько серийных убийц, каждый из которых как будто иллюстрирует собой какую-то расхожую страшную сказку.

У Косарека есть энтузиазм, изобретенный им метод «наркосинтеза» и карт-бланш на исследования.

Но ни его методы, ни его явное сочувствие к пациентам, не вызывают слишком уж теплого приема у персонала.

Да еще и госпиталь расположен в старом замке, которым некогда правил местный, чешский двойник Влада Тепеса — Ян Черное Сердце.

Автор много поработал над книгой, это ощущается не только в центральной, детективной линии, но прежде всего в прописывании окружающего мира.Только что возникшее, многонациональное и многоязыкое государство, политическая напряженность, витающая в воздухе, но пока как-то слишком уж далеко, угроза большой войны — все это выписано хорошо. Персонажи реалистичны, а их имена-фамилии не вызывают ощущения взятых наобум с полки чешской литературы.

Вот только довольно скоро становится ясно, кто тут злодей, хотя несколько ложных подозреваемых подсунуты читателю на нужных поворотах сюжета, читатель начитанный (он же — зритель насмотренный), довольно скоро понимает, к чему идет.

Я в определенный момент чуть ли не возопил «НЕТ!!! ТОЛЬКО НЕ ЭТОТ ШТАМП!!!», но

В общем, банальность развязки несколько портит впечатление, потому что в умении нагнетать мрак и описывать всяческие ужасы, автор поднаторел. Хотя выбор небанального места действия вселял надежду, что и сюжет не покатится по накатанной колее, перед нами типичный «маньячный триллер», в каковых за последние 20 лет трудно сказать что-то новое.

Вот и Расселу не удалось.

«На высоте» — самый сильный и оригинальный рассказ сборника «Странная погода», не лишенный однако, некоторых недостатков.

Главный герой — молодой музыкант, парень принципиально, не героический, оказывается в совершенно дикой, сюрреалистической ситуации, которая, находит себе естественно-научное

Во время прыжка с парашютом, он и куда более опытный инструктор, врезаются в... ОБЛАКО!!!

Встреченное на пути облако оказывается плотным, будто сделанным из резины, инструктору столкновение стоит тяжелейших травм, а пассажир отделался легким испугом.

Но что теперь делать в лишенном воды, еды, тепла и надежды, пустом мире среди облаков?

Пленившее незадачливого парашютиста, облако, обладает зачатками разума, и кажется, сознательно не желает причинять зла своему пленнику. Оно пытается, читая мысли человека, заботиться о нем, изваяв и кровать, и прочую мебель, и даже санузел, а один момент и вовсе приходит среди ночи, приняв облик оставшейся на земле девушки. Вот только, создать из серебристого тумана пригодную для употребления пищу невозможно, а спускаться к земле облако не будет...

Сумеет ли парень вывернуться, или ему суждено присоединиться к пассажирам старинного воздушного шара, чьи скелеты он обнаружит среди сгустившегося тумана?

Проблема «На высоте», лично для меня, в том, что по-своему увлекательные и душевные, флэшбэки, посвященные жизни до злополучного прыжка, слишком уж громоздки, перетягивают одеяло на себя и годятся на то, чтобы дорасти до размера отдельного произведения, которое может встать на полку «современный любовный роман». История, в самом деле интересная, и про маленький оркестрик, который умудряется зарабатывать на концертах, и про «проклятие френдзоны», и про то, то современный человек перед лицом смерти думает о том, как он смотрится в инстаграмме.

Но что там с разумным облаком-то?!

По итогу оказывается, что

Ветер принес очень странные тучи и с неба посыпались сначала острые иглы, потом ножи, потом «палаши».

Хорошая завязка для рассказа, а то и романа-катастрофы?

А то!

Проблема в том, что завязка понадобилась автору только, чтобы выразить свои политические взгляды.

Истинный американский «демократ» (избиратель Хиллари Клинтон, который никак не может пережить ее поражения в 2016), Джо Хилл очень хотел написать что-то такое, политически верное. Чтобы с секс- и нац-меньшинствами в главных ролях, чтобы против Трампа и тупых мужланов-реднеков, чтобы про харрасмент и с «плохими русскими» на втором плане.

Ну и написал. Хотя вообще-то вся политическая повестка пришита к центральной идее — абсурдной, но странно правдоподобной техногенной катастрофе, белыми нитками, ниток этих так много, читать сложно, почти невозможно временами.

Главная героиня — боевитая лесбиянка, теряет во время первого же «каменного дождя» свою (чернокожую) подругу, с которой вместе гибнет ее мать. Как девушка ответственная, ГГ отправляется (пешкодралом за несколько десятков километров) к отцу погибшей. Да, отец погибшей девушки — жутко прогрессивный пастор, кто же еще.

А мир вокруг рушится...

«Прогрессивное» мировоззрение, которое у старшего Кинга хотя бы завоевано в студенческих волнениях 1960-х, и уравновешено тем фактом, что он давно коптит небо, и успел повидать некоторое дерьмо, Кингу-младшему просто инсталировано по умолчанию, отчего обретает совсем карикатурные черты.

Оказывается, однодневной катастрофы, которая лишь чуток покалечила инфраструктуру, и убила несколько десятков человек, хватит для того, чтобы отворились двери во Адъ. Заключенные с каторги разбегаются, сосед убивает соседа из-за какой-то ахинеи, из-под земли как грибы лезут полоумные сектанты, пророчащие скорый Конец Света, а кто-то уже начал страдать от голода и жажды...

Повторюсь, случилось все это после ПЕРВОЙ ЖЕ четвертьчасовой атаки с небес! Которая закончилась и воссияло солнышко.

Неправдоподобно и очень уж политически выверено.

Главная героиня, за которой в качестве телохранителя увязывается туповатый, но добросердечный профессиональный боец MMA-шник, претерпевает на своем пути многие опасности, а вернувшись, начинает подозревать, что за всем этим ужасом стоит один русский (хотя он скорее еврей — Алик Андропов), карикатурный «сумасшедший химик».

В общем-то написано бойко, и сыплющиеся с неба смертоносные лезвия не могут не впечатлять, но степень политизированности просто зашкаливает, и делает рассказ неудобочитаемым, даже если вы разделяете взгляды автора. А уж если нет, то и совсем.

В мире живет и работает огромное количество писателей, которые вдохновлены Стивеном Кингом.

А некоторые так не просто «вдохновлены», а вообще шибануты головой о шкаф с Полным Собранием Сочинений живого классика всех остросюжетных жанров.

Мог ли писатель Джо Хилл, который, как ни для кого ни секрет, приходится Стивену родным сыном (Хилл — даже не псевдоним, а всего лишь второе имя), вырасти свободным от влияния мэтра?

Вообще-то да, мог бы. Потому что, семья определяет не все в нашей жизни.

Но так вышло, что Джо оказался сыном Стивена только во плоти, но и в творчестве.

Сюжеты, персонажи, атмосфера, юмор, фирменные обращения напрямую к читателю, сочетание сентиментальности с жестокостью, а грубости с неким ханжеством, все это у Хилла в точности такие же, как у отца. Правда, некоей доли стивеновского «теплого, лампового» обаяния, проза Хиллстрома Кинга, не добирает. Потому, что Кинг-старший сам изобрел этот стиль, а Кинг-младший в этом стиле просто работает.

На сем можно бы перейти к более подробному разбору самого рассказа, но преамбула, посвященная Стивену Кингу и его влиянию на поколения хоррор-авторов, по сути и есть рецензия на «Моментальный снимок».

Тут все, ну то есть ВООБЩЕ ВСЕ, как у Стивена в блаженные Восьмидесятые.

Современное ФЭНТЕЗИ безгранично далеко ушло от тех своих образчиков, с которыми по-привычке, уныло, воюют ироничные представители т.н Боллитры («толстожурнального» извода социального реализма, применительно к нашим реалиям). Те самые, которые представляют жанр ПО ОБЛОЖКАМ дешевых изданий «Конана» из 1990-х годов.

Уровень проработки мира, психологии героев, языка повествования, выросли в разы, если не на порядок. Другое дело, всегда ли это так уж хорошо, но это тема для отдельного разговора.

Новую (только боги знают, какую по счету) волну жанра, принято отсчитывать со времени успеха «Песни Льда и Пламени», но Мартин с его неторопливой сагой, которая всего лишь привила к буйному древу фэнтези, ветку серьезного исторического романа, сейчас уже и сам устаревает, обойденный со всех сторон многочисленными последователями, привносящими в жанр все новые и новые веяния. Я бы сказал, что развитие идет по двум направлениями — «больше реализма» и «больше странного, чудесного».

Роман «Неумерший», принадлежащий перу неведомого мне прежде французского автора, идет сразу по обоим путям.

И к «суровому реализму» и к «сюрреалистическому сну».

Перед нами как будто реальная Европа времен Античности, только не хорошо описанные и изученные цитадели цивилизации вроде Греции и Рима, а варварский край Ойкумены (на самом деле, диким концом географии является территория современной Франции).

Роман начинается с того, что старый уже кельтский король Белловез рассказывает историю своей жизни заезжему греку, не забывая пугать гостя тем, что он сделает с его черепом, ежели купец отнесется к своей роли биографа, недостаточно добросовестно. Правитель такой действительно существовал, с его именем связывают переселение кельтов на территорию современного Милана. Но кроме собственно имени, да имен родственников -брат Сеговез и дядя — король Амбигат, из трех строчек у Тита Ливия более извлечь невозможно. Поэтому воображению автора есть где разгуляться.

Белловез оказался неплохим рассказчиком, а грек записывал тщательно.

Римские источники о галлах проштудированы глубоко и с пониманием, потому при всей живости повествования, насыщенность его этнографической информацией, иногда кажется чрезмерной. На читателя вываливаются подробности ритуалов, верований, суеверий, военных обычаев и придворных церемоний. При этом чувствуется, что писатель много сил потратил на то, чтобы его герои говорили и рассуждали как... ну если не как исторические галлы, то хотя бы как герои литературных памятников. Потому свергнутая и отправленная в изгнание королева кельтов не будет озвучивать феминистическую повестку из XXI века. Что особенно приятно — главный герой искренне упивается войной, хвалится своими подвигами и вовсе не собирается относиться к благородному делу кровопролития так, как это делают авторы мемуаров о локальных войнах века XX.

Но лучше всего писателю удалось отобразить мироощущение людей, которые верят, что живут в одной вселенной с бесчисленными богами и духами. Это одновременно создает мощнейшую «мифологическую» атмосферу и сильно отягчает восприятие текста. Дело не просто в том, что в лесах водятся огры, на болотах правят боги мертвых, а на островах творят свои черные ритуалы старухи-прорицательницы, являющиеся воплощением местных норн.

Как верно отмечали комментаторы ниже, магия в книге странная, ускользающая. Быть может, галлицены никаким колдовским могуществом не обладают, а лишь умеют туманно пророчить, и их община своего рода почетная пенсия для вдов знатного рода? Быть может чудовищный огр лишь обычная, веками неизменная страшилка из тех, которые рассказывают детям, чтобы они не забредали далеко в лес?

Нет, дело в странном течении времени, которое сворачивается в петлю, обгоняет самое себя, «протекает» мимо рассказчика.

Белловез начинает свой рассказ с момента «второго рождения». В юности он получил тяжелую рану, с которой выжил вопреки всему. Друиды сочли это странным и юношу, только оправившегося от ранения, отправили «за край карты», а остров в бурном море, где колдуньи-галлицены должны определить его дальнейшую судьбу.

Но очень скоро плавное повествование нарушается, и начинается не просто «рассказ в рассказе», а странное наложение временных и повествовательных слоев друг на друга. История о поездке на остров колдуний, становится «рамочной», а середине «рамки» будут и детские эпизоды и более поздние, причудливо перемешанные друг с другом.

Еще можно было бы самые неправдоподобные, самые схожие с обычной волшебной сказкой, приключения,

Но когда в детские воспоминания вторгаются странные пророчества, будущей судьбы («вот, старшего брата проткнули копьем, вот, младший брат ищет своего двойника»), можно насторожиться. А когда бок болит «слишком уж сильно» за десятилетие до того, как Белловез получил страшную рану, вырвавшую его из мира живых, но в мир мертвых, не отправившую, голова читателя основательно начинает идти кругом...

Текст получился красивый, витиеватый, насыщенный (и даже перенасыщенный) историческими и мифологическими отсылками, местами стилизованный «под старину», местами беззастенчиво разрушающий ранее созданный «аутентично-древний» колорит. Насчет всплывающих то там, то, то тут «кучеров»,«ассамблей», «раутов» и «мулинэ» (фехтовальный прием) относящихся, скорее к XVII веку A.D, чем к веку VI B.C, остается лишь гадать, что это — небрежность автора, особенности французского языка или нечто концептуальное. Памятуя, что книга все-таки относится к фэнтези, а не к историческому роману, и во время очередной встречи, местные «норны» говорят так, будто прочли о себе не одну статью в энциклопедии, склоняюсь ко второму варианту, но возможно, это уже мои домыслы.

В общем рекомендую всем, кто не равнодушен к «старине», а так же «кельтике» и «героике» во всех проявлениях, но стоит предупредить о двух вещах.

Во-первых, процент «вирдовости» в «Неумершем» довольно высок.

Во-вторых, при всем своем внушительном объеме, весь роман не более чем пролог для будущего цикла.

Есть такие книги, которые как будто не за что ругать.

Они ровно написаны, персонажи в них не напоминают карикатуру, интрига (если это детектив, а перед нами именно такой случай) достаточно запутана, но не искусственно-перекручена. Нужное количество бытовых деталей приземляет историю, детектив давно уже подружился с социальным реализмом.

Опытный детектив Гарри Босх (повезло же мужику с фамилией) берется за дело, которое иначе чем «висяком» не назвать — случившееся десятилетия назад убийство, которое преступник еще и тщательно спрятал, так что известно о нем стало только по случаю.

В кампании новенькой полицейской, которая пока что воспринимает работу романтически, Гарри начинает копать древнее преступление, и ...

Повторюсь, книгу как будто не за что ругать.

Благодаря финальному твисту

роман оставляет чуть большее впечатление, чем мог бы, завершись он более бравурно.

Но и особенно хвалить «Город костей» тоже не за что. Потому что все, от интриги до характеров героев, выдержано на таком ровненько-средненьком сериальном уровне. Все клише полицейских книг и фильмов за полвека существования жанра, над которыми еще в «Последнем киногерое» посмеялись. «Я работаю один», «сдай значок и пистолет». Да, есть фактура в виде описания жизни «трэйлерного трэша». С одной стороны реализм в виде скучности и бумажности повседневной полицейской работы, присутствует. Но именно Гарри и его команде выпадают погони с перестрелками. Вообще-то копы просто чиновники, но именно Гарри — ветеран всех войн, круто сваренный парень, которому прощают трупы при задержании. Так-то служебные романы в управлении порицаемы, но Босху это не указ. И тп.

И да, сериал про Гарри Босха существует, там его играет седой обладатель квадратной челюсти Титус Уэлливер, фильмография которого состоит из ролей, по большей части начинающихся со звания персонажа («агент», «капитан», «майор», «сержант-майор», «генерал», «министр»).

Недалекое будущее, которое в нашем мире уже успело стать недалеким прошлым (очевидно рубеж XX и XXI веков).

Опытный механик-водитель Алексей Быков, работавший до того в геологоразведке в пустынных регионах Земли, оказывается откомандирован в межпланетную. экспедицию. Ему, человеку сугубо земной специальности, предстоит стать первопроходцем на Венере. Для прямолинейного, и не слишком обремененного рефлексиями, Быкова, это трудная и опасная, но работа, но не все новые коллеги воспринимают свою миссию так же.

Нил Гейман в предисловии к переизданию Уэллса отлично сформулировал две вещи — «золотой век НФ это не 1930-50, это когда читателю 12 лет». И «чтобы определить, когда был снят исторический фильм, надо смотреть на прическу героини. Чтобы определить, когда была написана НФ-книга достаточно посмотреть на любое слово».

Дебют мэтров советской фантастики несет на себе отпечаток сразу двух эпох — сталинской, в которую авторы взрослели, и оттепели, в которую собственно написана книга. Многие пеняют писателям на слишком большой удельный вес пропаганды коммунизма, но это на самом деле не так. Перед нами не пропаганда коммунизма как такового, а пропаганда трудовой морали времен первых пятилеток, помноженная на общественный подъем времен массового ввода в строй «хрущовок».

Первую часть книги читать трудно, почти невозможно. В тренировочном лагере все очень и очень плохо. Нарочно это, явно, не планировалось. Охотно верю, молодые писатели хотели воспеть мужественный порыв к звездам. Но т.к в советском обществе одно время царила странная идея, что все результаты должны достигаться через только пупочную грыжу и только ценной бессонных ночей с полной пепельницей, то скопированный с наркомов времен Индустриализации, всемогущий и грозный товарищ Краюхин в основном «выбивает фонды», лично контролирует погрузку припасов, все время угрожает кого-то отдать под суд и все время кому-то «мылит шею» и устраивает разносы и проработки на каких-то заседаниях.

Удельный вес головотяпства в его ведомстве превышает то, к чему я привык за десять лет на производстве, а ведь речь идет о Космосе...

Кондовый Быков, которому отведена роль новичка, чьими глазами мы будем обозревать межпланетную программу Союза Коммунистических Республик, никак не может прижиться в кампании уже спевшихся между собой межпланетников, которые более-менее схожи с любым экипажем любого космического корабля в голливудской фантастике. Капитан Ермаков — суровый фанатик, у штурмана Крутихина — семья, радист Спицин — обаяшка, геолог № 1 Дауге- хохмач, геолог № 2 Юрковский — мутный напыщенный тип. Между собой они общаются в основном прибаутками, и если через две главы вы не захотели вырвать Дауге кишки через пупок, то вы просто святой.

Правда время от времени, выпадая из распределенных еще во времена классики приключенческого романа, ролей, герои вдруг начинают нести околесицу в стиле «стране нужен молибден и я дам ей молибден!!!», подразумевая при этом готовность лечь костьми ради этого самого молибдена. Идея гибели на боевом посту, сгорания на работе, прокладывания дороги по трупам, вообще тяготеет надо всем прочим, хотя речь идет не о войне, а о геологоразведке.

Однако, когда звездолет «Хиус» начиненный этой шайкой (командой, ввиду отсутствующей как класс дисциплины и субординации, их не назвать) пафосных раздолбаев+ Быковым, достигает, вопреки всему, Венеры, книга оживает. Описания безлюдного, опасного, но завораживающего чужого мира — лучшее, что есть в «Стране багровых туч».

Всесокрушающие смерчи, вечный закат, никогда не заходящее багровое Солнце, радиоактивное облако Голконды, «черные бури», острые как бритва скалы, загадочное «красное кольцо», грозная фауна болот, почти неуловимые «драконы» каменистых пустошей, суровые трудовые будни...

Все это действительно очень сильно написано, и если первые главы откровенно хочется промотать, то к моменту возвращения к «Хиусу» ловишь каждое слово, за героев, хоть они и выдуманные, переживаешь как за настоящих. Но и тут не все гладко.

Есть такой жанр «поиски глупостей в поведении вымышленных персонажей». Полный ю-туб этого добра, и я не большой поклонник такого направления мысли. Но когда один из героев, на враждебной незнакомой планете, отправляется «прогуляться», хотя его задача, вообще-то, быть на связи с остальной группой, палм сам тянется к фейсу.

Хотя, ребята делали все, чтобы пасть героями, работяга Быков большую часть живыми вытащил (кого-то и буквально на плечах,) довел до базы через излучающие бешеную радиоактивность, пески. Кому-то пришлось, чтобы к порядку привести, и руку сломать, но Быков все-таки борец-самбист, справился...

Некоторые главы (переход через пустыню, например) это твердая 10 из 10. Но есть такие моменты, что и 3 не поставишь. В итоге общая оценка будет крайне сдержанной, но хотелось бы отметить, что это совершенно не политическая оценка, выражающая отношение к Стругацким вообще, и советской идейнойсти в частности.

Это оценка раннего, очень ученического и «сырого» произведения, в котором проблескивают некоторые интересные идеи и чувствуется наличие природного таланта, но больше всего — желания написать «правильную», идейно выверенную, и одновременно наследующую полярным и прочим приключениям, НФ-повесть.

«Легенду о Монтрозе» сложно отнести к лучшим произведениям Скотта.

Биография писателя повествует, что писал (точнее диктовал) он книгу будучи тяжело больным. Якобы потом, когда роман был напечатан и автор поправился, то он не сразу узнавал созданные им же страницы. Так это, или имеет место некоторое преувеличение, мы уже никогда не узнаем.

Роман нельзя назвать водянистым или рыхлым, он напротив, до предела насыщен действием, только вот приличную часть объема составляют вовсе не приключения героев как таковые, а пересказ истории гражданской войны 1644-1646 «для начинающих». Открывать страницы истории Отечества дело, нет спору, хорошее, но зачем же втискивать совершенно энциклопедическое, почти не раскрашенное художественным элементом, изложение в роман?

И так, война между роялистами и ковенантерами.

Граф Ментейт едет к месту сбора роялистов и пользуясь случаем, вербует на свою сторону прожженного наемника капитана Дальгетти, только что вернувшегося с континента, где он успел повоевать под знаменами прославленного Густава Адольфа, каковой факт малость свернул ему мозги.

Вообще воинство роялистов оказывается крайне разношерстным — от городских милиций, до скатившихся с гор головорезов в пледах, которые живут так, словно время в их стране остановилось еще во времена Уильяма Уоллеса — у них еще луки в ходу, как двуручные мечи. Утонченные аристократы, которые пришлись бы ко двору и в Версале, оказываются на одной стороне с малограмотными полуварварами. И не только на одной стороне, но представителями одной семьи, одного клана!

Именно с горной, кельтской Шотландией, ее суевериями, бесконечными междоусобными войнами, горными тропами и зловещими замками, и связано лучшее, что есть в романе.

Откровенно говоря, при прочтении книги, я жалел, что Скотт практически не работал в малом жанре.

Потому что в «Легенде о Монтрозе» (сам маркиз является на страницах довольно поздно и остается лишь иллюстрацией к некоей небольшой исторической справке), содержатся и одни из лучших страниц, созданных Скоттом.

Это история Сыновей Тумана, проклятого, изгнанного клана, который разбойничает в горах. Сыновья Тумана — изгои без имени. Как можно догадаться их прообразом послужили легендарные МакГрегоры, могилу самого известного представителя которых по сей день украшает надпись MACGREGOR DESPIT THEM. Долгие десятилетия им было запрещено даже собственное имя, но упорные горцы не сдавались и партизанили в горах, скатившись до состояния чуть ли не первобытных дикарей. Понятно, что за время своего изгнания они запятнали руки такой кровью, что принимать их за «хороших» уже не получается.

Те, кому кажется, что «жесть» в литературе изобрели недавно, просто не читали, как Сыновья Тумана отрезали королевскому лесничему голову, напихали ей в рот хлеба и поставили на стол во время собственной пирушки. Не удивительно, что сын лесничего вырос малость помешанным и теперь устраивает на своих врагов натуральные охоты, таскает с собой уже их отрубленные головы, которыми похваляется в обществе...

Да, повесть о МакГрегорах, напиши ее Скотт, могла бы затмить многие его признанные шедевры!

Вот только эта история идет где-то по краю повествования, а в сердцевине романа даже не война Монтроза и Аргайла (который в отличие от соперника вышел весьма колоритным, хоть одномерным персонажем), а очередной безликий аристократ Ментейт , в эту войну ввязавшийся.

В «Легенде о Монтрозе» в общем-то некому сочувствовать.

Ментейт традиционно для скоттовского главного героя бледен, а когда в нем прорывается личность, эта личность скорее несимпатична, потому что скроена сплошь из сословных предрассудков. Дальгетти напротив, не лишен харизмы, но ведь наемник, которому вообще все равно кого резать, мародер и любитель занудного, выспренного юмора, которому его научили во дни попыток придать высшее образование.

Эннот — условный штамп «прекрасной леди», Алан Кровавая Рука — психопат-убийца разговаривающий с отрезанными головами. К тому же он видит будущее и явно пришел из какой-то другой, лучшей книги. Аргайл — коварный интриган и при том — ханжа-пуритатин.

Все прочие в большей или меньшей степени — или «циничные политики» или бессовестные авантюристы. Какая-то неоднозначность есть только в Раналде — старом вожаке Сыновей Тумана, при всей своей жестокости он не лишен некоего «второго измерения».

В финале его внук, местный «Маугли» Кеннет уходит в горы, сунув за пояс старый кинжал и препоясавшись ветхим килтом. А значит война Сыновей Тумана продолжится и вне страниц романа.

С учетом трагических обстоятельств написания «Легенды о Монтрозе», и некоторых по-настоящему блестящих, глав, я склонен простить классику, хоть он в моем прощении и не нуждается, вымученность иных страниц и некоторую сухость изложения.

И все-таки, жаль, что Скотт не посвятил кельтам в килтах побольше времени и сил...

Сам автор иронизирует — многие считают этот роман моим лучшим, потому что он самый короткий.

Доля правды в этой незамысловатой штуке есть.

Потому что читатель найдет тут все, за что Быкова стоит любить и ценить как писателя

Лихо закрученный, хотя обманчиво медленно развивающийся сюжет.

Потрясающе выразительные («как живые») персонажи.

Даже более выразительные, чем персонажи, места действия. Не столько пейзажи, сколько топосы. И тишайшая подмосковная дача времен «расцвета застоя», и ошалевшая от безденежья глубинка 90-х, и совершенно уже одичалые углы, все настолько выразительно, что веришь, будто сам там побывал.

Эмоциональность повествования. По большей части доминирует эмоция светлой тоски (ностальгия по чудесному времени Детства), но есть место и злой насмешке, и неподдельному ужасу.

Рогов, молодой человек, чье детство пришлось на пресловутый «расцвет застоя», а юность на «эпоху крутых перемен», пускается в расследование истории собственной семьи, заодно нащупав, как ему кажется, очень важную для истории всей страны ниточку, уходящую в страшные годы Большого Террора.

Те читатели, кто сетуют на то, что в книге якобы «мало что происходит» просто обмануты плавно текущим, почти лиричным языком повествования. Если я начну перечислять все события, что случились с Роговым, с его предками и их современниками, то пересказ может расползтись до формата А4 мелким шрифтом.

К недостаткам же можно отнести излишнюю публицистичность повествования. Дело совершенно не во взглядах, которые проповедует Быков. Взгляды эти кстати, довольно эклектичны, Быков одинаково часто бывает поперек души что «либералам-западникам», что «советским консерваторам», и только патриотам современного этапа развития он поперек ВСЕГДА. Я с ним иногда согласен, иногда нет, речь совершенно не о том. Просто донеся до читателя свое послание, Быков решает его еще и разъяснить. А потом подумав, что читатель может быть что-то не усвоил, разжевать и положить в рот. А потом, на случай если мало — повторить процедуру. Литература может быть политизированной, но литература и колонка в журнале — разные жанры.

Тем не менее, небольшой объем романа еще не позволил Быкову разгуляться с проповедью своих путано-эклектичных взглядов.

Зато в «Оправдании» есть ставшие со временем фишкой писателя игры со стилями повествования, плавные, не режущие глаз переходы из жанра в жанр, стилизации под литературу какой-либо эпохи. Под одной обложкой и в рамках одного сюжета есть место и сказке, и боевику, и без малого хоррору и другим направлениям современной массовой (и не очень) прозы. Причем вся эта стилевая солянка не носит характера искусственной интеллектуальной игры, постмодернизма в постмодернизме, которые я, кстати, не люблю. Да, перед нами произведение, в котором нет ничего кроме Литературы, даже страстность и эмоциональность его совершенно книжные. Но при этом они неподдельные. Быков фанатик печатного слова, Литература для него все объясняет, все оправдывает и все замещает.

Когда я только приобщился к художественному творчеству Быкова (его magnum opus «ЖД») он мне показался публицистом, почти фельетонистом, который за каким-то решил написать роман, а написал по привычке колонку. К «ЖД» я своего отношения не сменил.

Но к «Оправданию» это не относится. Читавшие книгу, вы помните

Нет, Быков, конечно, Писатель, просто в наши дни чтобы писательство окупалось , надо быть медийной, раскрученной фигурой. Вот он и старается, а на самом деле он человек Слова, а вовсе не «телеведущий который решил тиснуть романчик».

Что до полемики, которую на страницах «Оправдания» ведет автор (правда больше с самим собой, чем со своими действительными оппонентами), то здесь вот какая штука.

Когда молодой еще (ну что такое 33 года!?) Быков выпустил «Оправдание» на рубеже веков, казалось, что он зря копается в прошлом, которое прошло. А у нас сейчас «ларьки, братки, рэйвы, журнал «Птюч», война в Чечне, первые ростки Рунета» (дальше любой, заставший 2000 год в сознательном возрасте может дополнить по вкусу). Нечего трясти прошлое, пилить опилки, травить старые раны. Ну зачем писать и читать что-то про Большой Террор и дачную романтику 70-х?

А сейчас — книга актуальнее, чем в дни написания. Провернулось же, Колесо Истории...

Книга на самом деле, не о Терроре и не о советской эпохе, хотя напитана ее духом и написана ее языком.

Что-то уяснить или понять про СССР из нее невозможно, разве только, что за десятилетие до обнуления великой державы, в дачных поселках детям из благополучных семей жилось неплохо.

«Оправдание» о страшном, разрушительном, мертвящем феномене всеобщей ностальгии, тоски по никогда не бывшей Золотой Эпохе, каковая тянется уже тридцать лет, то есть лишь вдвое меньше, чем сама Великая Эпоха.

И то, что Быков сам этой ностальгии подвержен (никуда он ее «Оправданием» не выписал , не выговорил из себя), делает диагноз еще страшнее.

В России слава Вальтера Скотта прочно стоит на трех китах — «Айвенго», «Квентин Дорвард» и «Талисман». Из чего обычно делается вывод, что Скотт это «про рыцарей» и про романтическую седую старину. Критика традиционно высоко ценит его вклад в создание ИСТОРИЧЕСКОГО романа, упуская при том, что Скотт создатель не только исторического романа, но романа-бестселлера вообще. В творческом наследии шотландского барда можно найти колыбель множества жанров, от детектива до социального реализма и от готики до сатиры нравов.

Скотт был одним из тех, кто подарил читателям сюжетную прозу как таковую. (В XVIII веке правили стихи, драматургия и трактаты, и наверное идеальной формой литературы тогда должен был стать написанный гекзаметром трактат, пригодный для постановки на сцене. Наверняка такое существует, но не будучи знатоком, не стал бы закладывать на то свою голову. Вот я уже и пишу подражая стилю рецензируемого автора...) При этом, нельзя спорить с тем, что романы Скотта иногда рыхлы и написаны как будто небрежно, что является следствием плодовитости писателя.

«Антикварий» — роман из серии «Шотландские нравы», посвященный недавнему (для самого Скотта и его современников) прошлому. События написанной в 1816 году книги отнесены к 1790-м годам. Автор добродушно подтрунивает над старшими героями, упорно цепляющимися за пудреные парики и латинские выражения — приметы уходящей галантной эпохи.

Хотя роман иногда стараются приписать к готическому направлению, и тому как будто есть много признаков

Вокруг черной твердыни графов Гленаллен кипит слишком реальная, бурная и сложная жизнь.

Скотт — мастер создания колоритных, порой театральных в своей выпуклости персонажей.

Некто Лоуэл приезжает в тихий городок. Еще в дилижансе он знакомится с начитанным и словоохотливым мистером Олдбоком, немолодым уже холостяком, который лелеет свою ворчливость и любит блеснуть поверхностной ученостью. Почуяв в пришельце человека высокой культуры, который способен оценить его латинские цитаты и исторические изыскания, Олдбок буквально навязывает молодому человеку гостеприимство.

Загадочный мистер Лоуэл, с непонятными целями приехавший в шотландскую глухомань, как обычно блекл, энигматичен. Правда волею случая он спасает от гибели в волнах внезапно поднявшегося прилива местного аристократа сэра Артура Уордора и его дочь. После этой, очень живо и жутковато описанной сцены, Лоуэл просто вынужден остаться в гостях у Олдбока, причем помещают его в «комнату с призраками»...

Антикварий Олдбок, помешанный на сборе всяческих древностей ученый-дилетант, рачительный хозяин, женоненавистник, скряга, ворчун, толстый тролль и просто золотой души человек, вышел, несмотря на свой как будто, тяжелый характер, настолько обаятельным, что думаю, многие читатели захотели бы иметь такого дядюшку. Благо Олдбок богат и в долг ссужает пусть и со скрипом, но щедро.

Вокруг этого матерого человечищи — целый хоровод персонажей столь же колоритных.

Лорд Уордор — промотавшийся, отказывающийся видеть грядущее разорение, наивный, благовоспитанный до полного растворения характера, но вспыльчивый в минуту опасности.

Как и многие слабовольные люди, Уордор ищет спасения не в наведении порядка в своих финансах и жизни, а в надежде на чудо. На этом его ловит шарлатан-алхимик Дюстервизель, сулящий золотые горы и время от времени подкидывающий по монетке. Поиски клада этой парочкой и запускают центральную интригу повествования. Клад-то находится. Вот только в большем шоке от этого сам Дюстервизель, да и кто припрятал серебро — ведь не предки же лорда положили его в современный сундук, остается какое-то время загадкой.

Разгадку знает, кажется, только бродяга Эди Охилтри, бывший разбойник и бывший солдат, своего рода хранитель духа местности, ее легенд и слухов.

Сварливый парикмахер Кексон отвечает за комические перепалки с Олдбоком, носителем предпоследнего парика в округе. Задиристый себе же во вред капитан Гектор МакИнтайр (племянник Олдбока) невыносимо страдает от дядюшкиного сарказма по поводу некоторых своих подвигов, волочится за дочерью Уордора и дрессирует собаку, которая все одно ворует с кухни продукты. Почтмейстерша развлекает кумушек чтением чужой корреспонденции, вдова-хозяйка гостиницы, положила глаз на Лоуэла, полоумная старуха Элспет скрывает какую-то страшную тайну, ее энергичная невестка, торгует рыбой даже в день похорон своего сына...

Ещe будут судья, вообразивший себя великим воином и грубый судебный пристав, находящий удовольствие в своей работе.

Все это провинциальное общество описано со старомодной скрупулезностью и до невозможности обаятельно (ну, кроме жалкого шарлатана Дюстервизеля и пристава, тот сволочь изрядная).

Читателю нетрудно будет догадаться, как относится инкогнито Лоуэла (из-за которого он дерется на дуэли с МакИнтайром) с тайной Гленалленов.

Но все же следить за событиями в книге интересно.

Перед нами этакий прото-детектив, полный юмора, но не чурающийся и страшноватых, «готических» эпизодов, и то подтрунивающий над романтическими штампами (штампами они были УЖЕ ТОГДА), то использующий их напропалую.

Через несчастную семейку рыбаков Маклбеккитов в благополучный мир знати, где даже преступления творятся с какой-то элегантностью и стилем, проникает настоящая человеческая драма, драма людей, раздавленных нуждой и тяжким трудом. Скотт ведь проторил дорогу не только для Стивенсона, но и для Диккенса.

К недостаткам книги можно отнести как чрезмерную прозрачность главной интриги, так и благополучный, но написанный слишком уж бегло, в стиле «надо сдавать в печать еще на прошлой неделе!!!» финал.

Больше всего роман напоминает мистера Олдбока. Тот ведь жуткий зануда, преувеличивающий свою ученость, и велеречив чрез меру, и порой дальше носа своего не видит. Но чем дольше вы с с ним знакомы, тем очевиднее становится, что лучшего друга и поверенного в делах и желать нельзя.

Энергичный, лихой, но уступающий основной серии, спин-офф истории Черного Отряда.

Властелин уничтожен, но излучаемые им эманации Зла все еще сильны. А сильнее того — обычная жадность. Четыре мелких уголовника решают укрась (ну а чо бы и не-то? хабар есть хабар!) серебряный клин, в который маги заточили душу местного Саурона. Как известно, наглость в сочетании с глупостью — страшная сила, едва ли не сильнее всех остальных, имеющихся в распоряжении Человечества..

Клин-то они из священного древа извлекли, но кому такое продать?

И завертелась криминальная история в духе Гая Ричи, только вместо дипломата с купюрами — магический артефакт.

Книга написана в более легком ключе, главы идущие от лица Кейса — сплошной стеб-перестеб, сочные солдатские словца и скептичное отношение к словами красивым... Правда непонятно, где парень так изменился, в предыдущей книге был скорее полоротый салага, воловьими глазами смотрящий на брутального Ворона, а тут Ворон ему скорее балласт в его собственных подвигах. Ну ладно, спишем на то, что война способствует быстрому взрослению юношей.

И вот, весь городок Весло с выселками парализован, комендантский час, чума, политический кризис и бандитские разборки вокруг титульного Серебряного клина, а тут еще и Хромой возьми да и воскресни.

Откровенно говоря, линия похождений Хромого и возникшего чуть позже воздушного флота Душечки/Белой Розы, временами столь гротескна, что наводит на мысль о самопародии.

Зато история братцев Стахов, незадачливого Тимми и загадочного Рыбака — полновесный триллер/криминальная драма с жуткими напряженными сценами преследований и пыток, сложными моральными выборами, колоритными образами героев и таким черным-черным язвительным юмором, что забываешь, про фэнтези как fantasy, то есть жанр сугубо эскапизму посвященный, никак с насущной реальностью не пересекающийся.

Что же до разрушенного в глазах фанатов образа over-крутого Ворона, который тут якобы мямля, так то не Кук переписал персонажа, и даже не сам Ворон «постарел и сильно сдал из-за выпивки». Это просто Кейс смотрит на товарища взглядом язвительного, земного крестьянского паренька, которому аристократические заморочки до фонаря. Если убрать ерничество Кейса, то видно, что немолодой, весь израненный, рефлексиями и выпивкой подточенный, Ворон творит вещи, которые мало кому под силу. А его «Санчо» знай похохатывает. И тащится следом.

Как обычно у Кука очень динамичный и емкий текст, лишенный модного нынче литья воды по поводу и без.

Но не без самоповторов (явное второе издание истории Шеда из «Тени сгущаются» в истории Стахов) с некоторыми заметными провалами в чувств мера и вкуса.

Рекомендую тем читателям, кто готов воспринимать текст на границе между «темным» и юмористическим фэнтези.

Неровный, иногда странный, но сильный роман об последних месяцах жизни одного из величайших завоевателей Средних Веков.

Постаревший Тамерлан выведен в книге противоречивым персонажем.

Иногда он предстает величественным и мудрым правителем, иногда — безжалостным злодеем, патологическим садистом, иногда — жалким алкоголиком, иногда — душевным остроумным стариканом, иногда — стариканом сварливым, но столь же остроумным. Вообще речь героев в книге «снижена», не отличается стилизацией под «высокий штиль» или «восточную цветистость» (разве только иногда, когда герои целенаправленно прибегают к пышной речи, например в официальной обстановке), отчего экзотичность, чуждость описанного мира не столь заметна, как например в книгах Бородина, так же посвященных Тимуру.

Один из сюжетов книги — это мемуары, которые одряхлевший от прожитых лет и выпитого вина, великий эмир, диктует своему секретарю Искандеру. Одновременно с мемуарами грозного владыки развивается и странная мистическая линия, привязанная к известной в наши дни «легенде о гробнице Тамерлана».

Так как старость и нездоровье все еще могущественного военачальника не могут остаться незамеченными, вокруг него уже разгорается борьба за место будущего наследника, в которой схватываются внуки эмира.

Но «Тамерлан» посвящен вовсе не только политическим дрязгам.

Роман наполнен (а иногда кажется, что переполнен) персонажами самого разного роду, племени, исповедания, пола и возраста. Тут и юная жена Тамерлана, и немецкий рыцарь, оказавшийся на службе у азиатского владыки, и испанские посланники, и русские невольники, и татарские ханы...

Такое обилие героев дает возможность с разных сторон показать как Тимура, так и средневековый Хорезм. Потому одни главы напоминают шпионский триллер, другие отдают водевилем (гаремные приключения с тайными свиданиями в дворцовых садах и рощах), а в третьих рушатся царства и гибнут армии.

Книга читается хорошо, но оставляет некоторое впечатление «лоскутности», жанровой неоднородности, очевидно растянувшись между полюсами серьезно-тяжеловесного, обстоятельно-бытописательного исторического романа в его «классической» форме и более современным, легким и динамичным «чтивом».

Тем не менее, смело можно рекомендовать тем, кто любит ориентальный колорит, истории о знаменитых тиранах и не пугается книг, в которой исламский завоеватель XIV века выражается порой, как старый хрыч и из перестроечной очереди за сигаретами.

Некоторое время назад я (на совсем другом, тематическом сайте) написал рецензию на дебютный альбом Black Sabbath, одной из ведущих мыслей которой было то, что хоть звучит он через 50 лет и старомодно, но все равно на голову выше последователей, потому что без «Black Sabbath» следующие поколения музыкантов просто не знали бы, что так вообще можно играть.

То же и книга Кука. Для «темного фэнтези» «Черный отряд» это все равно, что «Master of Reality» для тяжелого рока. «Тяжелее», «громче» и технически изощреннее с тех пор писать научились, а вот выразительнее — нет.

Перед читателями разворачивается суровая, мрачная история злоключений Черного Отряда, побитых жизнью наемников, которые поступают на службу «стороне Зла» в вековечном конфликте, раздирающем Север местного мира.

«Силы зла» — древняя волшебница Госпожа, некогда создавшая зловещую Империю, и присные ее («взятые», то есть лишенные свободы воли волшебники) намерены вернуть себе власть над континентом. А Черному Отряду все равно за кого сражаться, лишь бы платили. Хотя уже способ, которым маг Душелов завербовал отряд на службу, должен бы заставить насторожиться...

Отряд пересекает море и погружается в круговерть войны. Будут сражения, осады, потери, утомительные марши, грабежи, взаимные предательства и проч. и проч.

Откровенного говоря, мир, описанный довольно схематично, ничего особенного собой не представляет, типичное фэнтези до моды на сугубый «историзм» и сводим к декорациям «трактир-хижина-Башня Зла». Хотя пейзажи у Кука выразительные. Так же ничего сверхъестественного (для читателя!) не являют собой и местные нравы, культура, обычаи и остальное. Опять условное «западное средневековье за десять лет до появления пороха».

Есть в «Черном Отряде» классический, сейчас таких уже не носят, Темный Властелин (он здесь, так сказать, един в двух лицах)

Магия в книге играет большую роль, но отношение к ней и автора и у персонажей, магией владеющих, сугубо инструментальное. Быстрая связь на огромные расстояния, полеты, оружие массового поражения — в нашем мире с этим справляются спутники, самолеты и атомные бомбы, а тут — соответствующие заклинания.

Есть даже местный вариант Избранного, инкарнация древнего героя, однажды уже спасшего мир от Госпожи и ее колдунов.

В общем, фэнтези как фэнтези.

И тем не менее, фэнтезийный канон Кук поломал, и поломал невосстановимо.

Сделал он это простым приемом — свой фэнтезийный, (весьма штампованный) мир, автор населил обычными людьми. Не сказочными персонажами, к которым на живую нитку пришивается «психологический реализм», ничего подобного. Просто люди как люди. «Черный отряд» — не только не рыцари в сияющих латах, но и не подонистые подонки, а скорее потертые и побитые жизнью солдаты не первой молодости. Которые действуют, говорят и мыслят как нормальные военные. Заботятся о снабжении, норовят держаться поближе к кухне, пафосных разговоров о чести и славе не любят, но корпоративная солидарность для них свята. «Свой» это свой, и его надо вытаскивать. Приказ есть приказ, но есть и предел за которым он превращается в преступный.

Можно сказать, что персонажи обозначены пунктирно, а язык изложения суховат и лишь немного оживлен тихим, усталым сарказмом. Но это отлично укладывается в жанр «дневники участника войны».

ГГ, он же рассказчик, ветеран «Черного Отряда» Костоправ, усталый вояка, сам уже не помнящий, что заставило его ступить на этот путь. То, как тщательно он носится с остатками своего идеализма (надежно укрытого привычной циничной гримасой), не может не внушать уважения.

У Кука даже Зловещие Темные Лорды не говорят кровожадными афоризмами, не рассуждают в стиле «я буду десять тысяч лет купаться в крови муа-ха-ха-ха». Циничные, жестокие, но на уровне реальных политиков. Цель оправдывает средства. А в частной жизни даже по душам могут поговорить (что выглядит довольно жутко в исполнении человека с прозвищем Душелов).

Правда есть соображение, что Госпожа просто не законченная злодейка по натуре своей, скорее рациональный, расчетливый тиран, который массовые казни совмещает с работающими почтами, строящимися дорогами, функционирующим госаппаратом и тп. А вот спящий под Курганьем древний Властелин, тот именно психопат из разряда «всех убью один останусь!!!».

Но пока Госпожа сама выступает в роли завоевателя, повергающего к своим ногам город за городом. «Черный отряд» очень скоро становится чем-то вроде ее личного спецназа.

Страдают же в круговерти войны больше всего мирные обыватели, которым прилетает и от «имперцев», и от «борцов за свободу».

Кук вообще не склонен лить воду, текст динамичный и плотный, событий и персонажей масса, никаких психологических портретов в три главы или особенностей местной кухни на сорока страницах. Нет, тут в одной главе порой происходит событий больше, чем у другого автора в трилогии. Но ощущения торопливости нет, за счет стиля рассказчика.

Читатели новейшей волны grim dark скорее всего, будут разочарованы отсутствием нарочитого гуро, («кровь-кишки-разметало по ветвям»), столь же нарочитого цинизма («циничный нагибатор циничного нагибатора цинично нагибает») и натурализма («про сортиры»).

Но Кук не про то.

Кук про то, что иногда нет ничего, кроме чувства локтя, что «свой» это свой, что иногда, надо держаться просто потому, что надо.

Ну и еще про массовые сражения с участием людей, магов, нечисти, странных мистических сил.

Сухая, пыльная, угрюмая, ГЕРОИКА.

Рекомендую, в частности, поклонникам Дэвида Геммела.

Провокативный роман классика американской фантастики.

Как и многие фантлабовцы с Хайнлайном я познакомился подростковом возрасте. Впечатления были очень и очень положительные, можно сказать, было время, когда я «болел» Хайнлайном. Но при этом он мне казался «подростковым» автором, таким правильным, позитивным и чуть упрощенным. Фанател, но осознавал, что пишет Хайнлайн именно для 13-летних. Потом «наши пути как-то разошлись», то бишь я стал читать много всяческой другой литературы, а о Хайнлайне так и осталось впечатление, как о «правильном авторе для 13-летних». В этом, как будто, нет ничего унизительного, но отношение к подростковой литературе как ко второсортной существует и среди самих подростков.

И вот за год до сорокалетия я обнаружил, что «те самые» книги из отрочества действительно были сознательно написанным для юного читателя циклом!

А сам автор мог быть много более интеллектуальным, неоднозначным, провокативным, и вообще, у него больше общего с «новой волной» чем с плакатной космической романтикой.

Вот только как соотносилось «нововолновое» направление с личностью автора, «офицера и джентльмена», чемпиона военной академии по борьбе?

Роман повествует о «космическом маугли», воспитанном высшей (относительно техногенных землян) цивилизацией Марса.

Марсиане эти судя по всему — инсектоидны, и в их улье Смит почерпнул не только уникальные способности (телекинез, телепатия) и тп., но и крайне странную ( с точки зрения человечества) мораль.

После краткого периода адаптации и сопровождающих ее шпионских игр, Майкл становится настоящим гуру.

Поскольку роман этот («культовый» в среде хиппи) предвосхитил моду на всевозможных «гуру» с их ашрамами и вообще нью-эйджевые религиозные практики, среди российского читателя судьба его сложилась трудно.

Да история Майкла Смита, который из пугливого дикаря вскоре превратился во властителя дум и сказочного богача, а потом был разорван на части безумной толпой и съеден собственными последователями, местами шокирует, местами взбирается на какие-то заоблачно-философские выси, а местами напоминает пересказ библейских сюжетов Джоном Ле Карре. Майкл всего-то призывал всех любить друг друга (в том числе и телесно), да приговаривал «ты еси Бог», а Человечество с ним так....

Нашего читателя, по всей видимости, долго били по голове сборником статей Белинского, Добролюбова, Писарева и Урнова (предполагать что он читал этот сборник внимательно, я не стану). Потому он все написанное понимает буквально, не то как рассказ о действительно бывшем, не то как пошаговую инструкцию. Понятия пародии, памфлета, провокации ему чужды и более того — отнологически непонятны. Потому «Чужак на чужой земле» принят в штыки и багинеты, как аморальная книга, пропагандирующая (якобы) эскапизм, уход от реальной общественной жизни в сектантскую изоляцию, безоглядное следование указаниям пришедшего с Небес учителя, некритичное поклонение далекой и безгранично чуждой культуре, а так же, заодно уж, промискуитет, оргии, и как вершину всего — каннибализм.

И все это было бы правдой, а Хайнлайн оказался бы не то циничным дельцом, нащупавшим новую (склонную к эзотерике) аудиторию, не то собственно нью-эйджевым гуру, если бы не одно большое НО.

Одновременно Хайнлайн написал «Звездный десант», этот образцовый гимн муштре, бритым затылкам, шагистике и пучеглазым воплям «Sir yes Sir!!!», в котором инсектоидных представителей безгранично чуждых цивилизаций предлагалось заливать напалмом в их ульях, вместе с их уникальной культурой.

На произведения ТАКОЙ значимости всегда есть риск постараться написать отзыв, размерами сравнимый с самим произведением. Постараюсь же ограничить поток своего славословия. Хотя чувствую, что не получится.

В определенный момент я поймал себя на мысли, что тянет поставить в «похожие книги» «Американский психопат», но решил, что это было бы уж слишком явным троллингом, хотя формальные основания к тому имеются. Сюжет одной из многочисленных вставных новелл романа именно таков.

На самом деле, роль Диккенса в формировании основ триллера и детектива вовсе не нулевая. Едва ли он был первым, кто использовал прием «ненадежного рассказчика», но его «Рассказ сумасшедшего» неприятно-страшноват и по сей день, во времена сплаттера...

Я зацепился за крошечный эпизод большого романа, только чтобы показать, что «Пиквик» в известной степени колыбель всей викторианской прозы, а следовательно — и современной английской тоже. Тут есть место и водевильным страстям благополучных выходцев из высшего класса, и «чернухе» из жизни парий общества. Где-то почти Джейн Остин, а где-то без малого Ирвин Уэлш.

Есть главы написанные с мягким, все прощающим юмором, есть воистину душераздирающие (о, долговая тюрьма...).

В романе Диккенса скрываются далеко не только викторианские сюжеты. Кое-кто из авторов русского Золотого Века явно читал его с карандашом в руке.

Уморительные похождения мягкосердечного и наивного богача (бывают и такие, да) Пиквика по современной ему Англии с «научными» целями включают в себя и путеводитель, и социальную сатиру, и юмористический детектив.

Тон некоторых вставных глав разительно отличается от общего витального благодушия. Формат «рассказ случайного попутчика» позволяет автору включать в книгу и истории о привидениях, и натуральные путешествия во времени, и жуткие бытовые трагедии людей, которым не повезло родиться с серебряной ложкой во рту.

Но Диккенс знает меру и в описаниях тягот жизни «простых людей», потому что у них есть свои радости, а в своих бедах они частично виноваты сами (могли бы например не пить запоем, детям на молоко бы хватало).

Со временем Диккенса станут воспринимать едва ли не как основоположника литературы «о бедных и несчастных», и он умеет если надо, выжать слезу из читателя. Но в первом его романе ирония еще торжествует над сентиментальностью.

Пиквик и его товарищи (все богатые оболтусы разной степени непрактичности) не первые «чудаки» в британской литературе, но после «Пиквика» иначе писать про аристократов стало нельзя.

Вообще Диккенс придумал как писать про Англию. А если уж на то пошло, то можно сказать, что он придумал и саму «старую добрую Англию».

Страну нелепых законов, напыщенных политиков, остроумных слуг, газетных пасквилей, старых замков с призраками, сиротских приютов с казарменными нравами, страну непременного чая (в которых не помешает плеснуть бренди), хватких дельцов, неунывающих рабочих с золотыми руками, сбежавших из колоний каторжников... Страну пасторальной сельской местности, милых маленьких старушек, помнящих события своего детства, велеречивых пасторов с унылыми вытянутыми физиономиями... Страну сплошных пивных и обществ трезвости, старых дев и вдов с поджатыми губами....

Из сюртука «Пиквика» как из гоголевской «Шинели» вышли не только Киплинг, Уэллс, Конан Дойл, Джером и Вудхаус, но и свежий нобелиат Кадзуо Исигуро едва ли написал свой «Остаток дня», не напиши Диккенс в «Пиквике» о закрытом клубе слуг в Бате.

Да, Диккенс подарил нам, читателям, «старую добрую Англию».

Ту же Англию, которую следующие полтораста лет будут объявлять сгинувшей в пучине времен, а то и вовсе не существовавшей.

Но какое-то это имеет значение, если она живет на страницах «Пиквика»?

P.S. несмотря на восторженный тон ставлю все-таки не высшую оценку потому, что местами слишком уж очевидно, что книга «сшита» из разнородных кусков, очерков и рассказов, наживую поверстанных под одну обложку.

После своего почти восхищенного отзыва на «Лес мертвецов» для равновесия напишу скептичную рецензию на свежайшую книгу мастера гиньоля.

Все приемы Гранже на местах, но очевидно, что это именно приемы. Приемы и штампы, штампы и приемы. Что-то из личного багажа, что-то из великого хранилища Клише Полицейских Триллеров.

Коп, который сам без одной минуты преступник расследует серию жестоких убийств на сексуальной (видимо) почве. Ввиду этого на читателя вываливается куча информации о жестком порно. Как говорится, все что вы хотели знать. Если знать не хотели — лучше сразу не читайте. Сексуальным перверсиям всех родов посвящено столько времени, что это кажется откровенным «нагоном строки», потому что, вы будете смеяться, «порно-версия» свершившихся злодейств приведет в никуда, окажется «красной сельдью».

А настоящая причина окажется столь ужасной и одновременно столь замысловато-надуманной, что подавить недоверие не вышло даже у меня, который поставил «восьмерки» и «девятки» многим книгам Гранже.

А в этот раз, извините, мэтр, но «не верю» (с).

Как и прежде писатель ищет Корни Зла, и скрываются они опять на неуловимой грани науки и мистики.

Но думается, даже в коммерческом жанре нужно что-то еще, кроме умелого жонглирования жанровыми штампами, многим из которых уже не первая сотня лет...

Увлекательный и странным образом душевный триллер выдержанный в суб-жанре «южной готики».

Кампания побитых жизнью и притесняемых обществом персонажей (женщина — жертва семейного насилия и собственного пристрастия к лаундануму, чернокожая девушка, паренек с сомнительной сексуальной идентичностью и тяжело переживающая свою с самого начала не задавшуюся судьбу дочь жертвы лауданума, да уж, сборище политкорректных штампов, да и только!) плывет на плоту вниз по реке.

С собой у беглецов две жестянки, одна с деньгами, вторая — с прахом их подруги.

За несчастными гонятся не только грубые и злобные мужланы, которые хотят отобрать у деньги, но и страшный, почти мистический убийца, которого привыкли считать сельской байкой, вот только он оказался реальным.

По пути наши герои встречают самых разных людей, хороших, скверных, и — не поймешь каких.

Так же они много болтают, кое-что выясняя про себя и своих товарищей по несчастью.

Автор беззастенчиво использует все штампы «болотного» жанра ужасов, колорит Великой Депрессии и бывшего плантаторского Юга.

Если уж мужик, то непременно безо всех зубов, с табачной жвачкой за щекой и стволом за поясом. Бьет жену и посматривает на дочь с не отцовской теплотой.

Если уж чернокожий — так непременно благонамеренный работяга.

Если уж наследница некогда славного рода, то будьте уверены, живет она в развалюхе, заросшей грязью, и от благополучных времен сохранила только фотографию отца, да его пистолет времен Гражданской Войны.

Будут еще баптисты, с крещениями в реке, священник с темной тайной, суды Линча, змеи-щитомордники и страшные южные грозы.

Будут бродяги, путешествующие поездами, которых с родных мест сорвал знаменитый Пыльный Котел...

Стейнбек, Фолкнер, Говард и фильм «О, где же ты, брат?» приходят на ум то и дело.

А уж само путешествие вызывает в памяти легендарные «Приключения Гекльберри Финна», эту колыбель американской литературы, (да и половины штампов про Юг тоже).

Но такая насыщенность привычными образами не идет книге во вред, потому что Лансдэйл умеет писать, умеет где надо выжать слезу, где надо поддать страху, а где надо — пошутить.

Некоторая чрезмерная сгущенность «южного колорита» (да-да, Cajun Hell тоже вспоминается!) переносит книгу в разряд страшной и жестокой, а все-таки сказки, герои приключаются во вроде бы настоящей, а все-таки насквозь киношно-книжной Америке.

Рекомендую тем, кому нравится «О, где же ты, брат?» и тем у кого (как у меня!) дома висит на стене «конфедератка».

Внушительный и где-то даже тяжеловесный роман, который поначалу кажется чем-то большим, чем оказывается.

Первые главы с тщательно описанными процессуальными ухищрениями инквизиции, жуткой кровавой загадкой (расчлененные тела в реке, которая течет из как будто безлюдной местности) захватывают.

А дальше напряжение как-то спадает. И дело не в сюжете, который вмещает в себя истории явных и тайных организаций в лоне Римской Католической Церкви, коммерческие и религиозные склоки сильных мира сего, путешествие с трупом в никуда, почти мистические места, вдруг распахивающие двери для путников, открытие в сердце Европы странной общины неоязычников и много других завлекательных ходов.

Просто автору не удалось создать ощущения Средневековья. Ни в коей мере не претендую на звание медиевиста, но герои ведут себя (и мыслят) как персонажи из XX (феодалы и церковные иерархи неотличимые от спецслужбистов), самое большее из XIX (рядовые священники) века.

Перед нами не «Имя Розы», а скорее вариации на темы Дэна Брауна.

Это бы и не плохо, ничего не имею против Брауна, но никакие гиньоль-эпизоды вроде вываривания костей почившего духовного наставника, зловещих методов промывки мозгов, изуверских ритуалов сектантов, не работают в полной мере, раз в героях отсутствует что-то такое, что заставило бы поверить в то, что они — современники Крестовых Походов, а не наши собственные.

Неплохой конспирологический детектив с налетом мистики, но видимо очень уж силен был замах, и эффект от «удара» показался недостаточным.

Сама по себе история

Но вокруг наворочено уж слишком много всего, а заканчивается все очень плохо и в стиле «надо было скорее дописать».

Тем не менее, могу порекомендовать любителям детективов, события которых развиваются в необычных декорациях.

Преувеличенный и надуманный, но при этом шокирующе-натуралистичный хоррор-триллер от мэтра современного французского гиньоля.

Начинается книга с описаний любовных томлений и финансовых неурядиц 35-летней парижской следачки Жанны. Надо сказать, особых симпатий дамочка не вызывает. С одной стороны типичная, что говорится «фифа» помешанная на гламурных шмотках, диетах и «отношениях». С другой — чиновница в худшем смысле слова. То есть унижать и разводить подследственных в стиле «вызвать как свидетеля, а начать крутить как подозреваемого» — запросто! Использовать служебное положение для того, чтобы организовать слежку за своим любовником — да легко!

Потом правда Жанну вызывают «на труп», а убийство не рядовая бытовуха и не разборки банд. Нет, жуткое, зверское убийство с людоедством. Да еще и не просто людоедством, а с какими-то хтоническими-доисторическими ритуалами, рисунками на стенах, нанесенными телесными жидкостями и тп.

Гранже есть Гранже, то есть в нужном месте — публицистика (левацкого, ясное дело, толка), в нужном месте психологизм (в духе королевы chic-lit Кэндис Бушнелл), в меру сведений по антропологии, генетике, культуре примитивных народов.

Все что вы не знали об аутизме, аргентинской военной хунте, криминальных синдикатах, террористах в Восточном Тиморе и коррупции во французских судах, вы благодаря этой книге узнаете.

А в центре всего — ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВО КРОВИЩА!

То есть не просто кровища, а Кровищщщааа, топленое человеческое сало, вывернутые внутренности и проч. и проч.

Сюжет показался мне перегруженным. Слишком много всего под одной обложкой, и репрессии в Латинской Америке и индейские националистические банды, и генетические исследования, и теории Фрейда, и злодей, страдающий даже не раздвоением, а расщеплением личности.

Плюс перемещение героев по глобусу в духе Клуба Кинопутешествий.

Но центральная линия держит крепко, хотя может быть, дело личного вкуса.

Каннибализм, вырождение закрытых общин, откат по эволюционной лестнице, темное прошлое человеческого рода, я все это дюже люблю, а Гранже все-таки мастер. Интрига, повторюсь, перегружена посторонними, часто никуда не ведущими экскурсами (татуированные изуверы из 18 street gang возникают ВООБЩЕ НИ ЗА ЧЕМ), но при этом крепко закручена.

Когда действие перемещается в Латинскую Америку, с Жанной (и романом вообще) что-то происходит.

Гламурная фифа на грани анорексии оказывается вдруг бой-бабой, которой что сквозь джунгли переть, размахивая мачете, что с местными «черными археологами» переговоры вести, обычное дело. Не то, чтобы таких женщин не бывает, просто образ Лары Крофт мало состыкуется с манерной столичной штучкой из первых глав. Но такая Жанна уже не бесит.

Да и сама книга как-то чуть сползает в сторону «приключений в экзотической локации» в духе Инди Джонса.

С упорством, граничащим с одержимостью, Жанна идет по следам страшного убийцы, распутывая тайны его прошлого, уходящего все дальше и дальше джунгли, в дебри, в Лес Мертвецов.

Подозреваемый в книге, в общем-то один, и спрятан он настолько плохо, что автор похоже и не старался, но его жуткий выход «из шкафа» («это не МЫ живем в Лесу, это Лес живет в НАС....») все равно впечатляет.

Мне всегда казалось странным, что при всей очевидной сценарной закваске книг Гранже, он так мало экранизирован.

«Лес мертвецов» просто просится на экраны! Готов помочь агентам по кастингу.

И так, надуманный (слишком гротескный преступник со слишком экзотической мотивацией, и слишком грандиозной предысторией), но при этом увлекательный, очень кинематографичный триллер.

Сайт, на котором я пишу эту рецензию называется «Фантлаб» и наверное, можно сказать, что смелость и безапелляционность, с которой Гранже ворочает данными по антропологии, генетике, клинической психиатрии, психоаналическими концепциями и теориями, ставит его книгу на грань хоть и научной, но все-таки ФАНТАСТИКИ.

Гранже — на 101% коммерческий автор, но у него есть сверх-идея, которая его ведет.

Он ищет Корень Зла, но обычную, привычную мистику не приемлет. В Дьявола («Присягнувшие Тьме») или индейских богов («Лес Мертвецов») автор не верит и свести к ним вопрос о том, откуда в человеке берется потребность рвать зубами и ногтями плоть своих сородичей, не может. Вот и погружается куда-то уже на клеточный уровень, в поисках не то гена, не то первомолекулы ответственной за черные мысли. Так глубоко в науку, что она граничит больше с космическим ужасом Лавкрафта (помните его выродившиеся общины людоедов и кровосмесителей...), чем со скучной криминологией.

Рекомендую всем, кто в принципе жалует такой жанр, как «новая французская жесть» и Гранже лично, а так же любит истории о людоедстве, первородном зле в человеке, дегенеративных мутациях и тому подобных материях.

Бодрая, адреналиновая книжка.

По жанру «темное фэнтези», но лишенное современных примет субжанра — вычурности, пафосности и слишком серьезного к себе отношения. Перед нами, как писали на кассетах с пиратскими фильмами в прошлом столетии «УЖАСЫ. КОМЕДИЯ. ПРИКЛ.»

Дело происходит в не совсем вымышленном мире, в Средневековой (XIV столетие) Европе, только там наряду рыцарями, монахами, крестьянами, углежогами и остальным населением, живут еще и демоны, ведьмы, оборотни и прочий «фольклорный элемент».

Некоторые главы книги работают с классическими сказочными сюжетами (история Николетты, например), некоторые со стереотипами о Средних Веках, которые кочуют по учебникам истории лет 150. И конечно, всюду тяжелый труд, жизнь впроголодь, войны, эпидемии, обвальная детская смертность и суеверия.

На этом скупо, но выразительно прописанном фоне «приключаются» два колоритнейших мерзавца, братья Манфрид и Гегель Гроссбарты, расхитители могил по основной специальности, но если надо, то и просто разбойники, а так же охранники, наемники, охотники на нечисть, крестоносцы и прочая, и прочая.

Семейный «бизнес» братьев шел ни шатко, ни валко, иногда приходилось и подметки глодать.

Потому узнав, что в далеком песчаном «Гипте» есть сказочно богатые усыпальницы, они сломя голову устремляются на юг, по дороге калеча, убивая и унижая кучу народу. А заодно зачищая европейские закоулки от нечисти. Таким образом зло посюстороннее сталкивается со злом иномирным, и нечисть не всегда выглядит хуже и страшнее братцев, которые слишком тупы, чтобы бояться, и слишком самолюбивы, чтобы отступиться.

В промежутках между своими подвигами (когда в кавычках, а когда и без) Гегель с Манфридом ведут «беседы о теологии», то есть несут дикую богохульную чушь, от которой не то, что у католика, у атеиста уши в трубочку сворачиваются. При том, что себя Гроссбарты считают людьми благочестивыми...

В отличие от подавляющего большинства «неоднозначных» литературных героев, которые «под грубыми манерами скрывают золотое сердце», Гроссбарты реально, отбитые на всю голову головорезы, местами напоминающие обычных бандюганов. При этом, в грубом обаянии им тоже не откажешь, но такое, ничего не попишешь, бывает с асоциальными элементами и в нашей реальности, что говорить про книгу... Есть у них и положительные черты. Прежде братская взаимопомощь. Друг за друга они горы свернут. Хотя общаются в основном бранью и сложносочиненными издевками. И они крутосваренные сукины сыны, ни черта не боятся. Пусть Гроссбартов черт сам боится. Но самое главное «своих» (товарищей, подельников, сообщников) Гроссбраты все-таки не кидают. Костерят на чем свет стоит, пинают, уши рвут, но не бросают, тащат на себе раненых, выволакивают из пожара, могут даже морально поддержать (по-своему, то есть с помощью оскорблений, но стараются развеять тоску младших компаньонов). В общем, ни приведи Дева Мария заполучить Гроссбратов во враги, или попасться им под горячую руку. Но в разведку с Манфридом и Гегелем идти все-таки можно.

Я может, слишком уж сосредоточился на описании центральных персонажей, но именно они тащат на себе всю книгу. Сюжет представляет из себя довольно обычный квест.

За сокровищами из Германии (через Италию) в Африку.

Гроссбарты пришли-разнесли все к чертям-пошли дальше-разнесли все к чертям.

Прочие герои тоже живые, хотя описаны более скупо и портреты их ограничиваются обычно парой броских черт. Этот «хороший парень», этот «циничный вояка с юмором», этот «монах-пьяница».

Вообще Гроссбарты с равным успехом спасают кому-то шкуру и калечат душу. Тот же Мартин-монах до встречи с ними просто слишком много пил и врал. И закончил мерзкими преступлениями. А уж во что превратился обычный фермер Генрих...

Книга отчасти относится к жанру хоррора. В ней хватает и жутких, и мерзко-физиологичных описаний, от некоторых может и сердце затрепетать, но скорей уж желудок свести. Чумные демоны, ведьмы, звери-людоеды, гомункулусы, одержимые. И ОЧЕНЬ много «гуморов» — телесных жидкостей разного свойства, от крови до гноя и хуже — в бесконечность. Разлагающиеся трупы, плесень на еще живых телах...

На меня эти навороты гадостей не произвели какого-то жуткого впечатления. Во-первых потому, что книги все-таки не пахнут, а во-вторых потому, что горы guro у Буллингтона слишком гротескные. Творящееся безобразие напомнило старые ужастики, вроде «Зловещих мертвецов» с Брюсом Кемпбеллом, где такая же подробная расчлененка в кадре, фонтанирование крови и блевотины были при всей своей подробности, слишком карикатурны, а делались из пластика, кетчупа и овсянки. Утрированные же гримасы главного героя не давали возможности относиться к происходящему слишком серьезно.

Возможно «Печальная история братьев Гроссбарт» и трэш, но трэш осознающий себя таковым, а не наводящий многозначительного туману.

Рекомендую всем кто любит старые ужастики, с пластилиновыми еще спецэффектами.