Величайший талант – это увлекать публику, а не развлекать её

Дзеами Дабуцу

Большинство детей не любят икру.

Чаще всего они её никогда не пробовали, но убеждены: батончик «Сни-кер¬са» лучше, чем килограмм липкой красной (или чёрной) субстанции. Для родителей есть только одно средство их переубедить: доказать, что икра такая же вкусная (а то и стократ вкуснее), чем «Сникерс». И полезнее – несомненно.

Большинство детей не читают классику. Да что там дети – большинство современных взрослых слышать не хотят о Чехове, Толстом, Мопассане, Вольтере…

Они их никогда не читали, но убеждены: это скучно, устаревшее, долго, не хватает «драйва», да и юморок какой-то слабенький ... Лучше проглотить за вечер какого-нибудь «Тёмного ангела» про очередные похождения эльфа Бубэра и его битву с силами тьмы; или «Ласковую нежность»: «… его ласковые губы нежно трепетали на ветру, ладонь, потная от любовного жара, медленно…».

Как заставить такого читателя взять в руки томик Гоголя?

А так же, как с икрой: доказать, что Гоголь современен, ярок, интересен наряду с самыми популярными писателями XXI века. Но при этом глубже, умнее, изысканнее и, самое главное, качественнее.

Что ж, начнём убеждать.

Итак, знаете ли вы имя первопроходца украинской и российской фантастики? Стругацкие? Лукьяненко? Нет, дети.

Имя ему – Николай Васильевич Гоголь.

Слышу возмущенные крики многочисленных последователей «высокой» литературы: «Гоголь – не фантаст! Гоголь реалист и глава целой школы реалистов! Гоголь лишь пользовался фантастическими приёмами и допущениями, чтобы ярче отразить реальность! Не посягайте на святое!».

Лишь пользовался фантастическими приёмами и допущениями? А чем тогда, по-вашему, фантастика от не-фантастики отличается? Именно использованием фантастических приёмов и допущений!

Можно изобрести машину времени – допущение фантастическое. И, как результат, «Машина времени» Уэллса – фантастика.

Дьявол может устроить в центре Москвы бал – допущение фантастическое. Булгаков – фантаст (как бы кто не возмущался).

Нос может самостоятельно разгуливать по городу. Умершая женщина может стать упырицей. По украинскому селу может разгуливать чёрт. Все это – фантастические допущения. И Гоголь умеет ими пользоваться, как мало кто из современных фантастов.

Повторю еще раз, чтобы икра лучше усвоилась: Гоголь величайший мастер фантастики, потому что умело пользуется всем многочисленным фантастическим арсеналом!

Мы ведь как привыкли? Явилась на литературном небосклоне новая «звезда»! Издала многотомное (пять томов!) собрание сочинений! Толпы стонущей от восторга молодёжи бомбардируют Интернет письмами! По книгам «звезды пленительного счастья» ставят фильмы, делают компьютерные игры… Спросишь поклонника: а что «звезда» пишет?

А ответы одинаковые.

«Он мастер «фэнтези»!»

«Гений космической оперы»!

«Детективщик, которых свет не видел!» и т.д.

И выясняется, что «звезда» все книги пишет об одном и том же, использует одинаковые инструменты. Все его книги про орков с эльфами и про борьбу добра и зла. Или про героического модификанта Блумберга и борьбу его с космическими захватчиками. Либо про девушку томную со взором горящим, из книги в книгу входящая в избу и останавливающая на скаку коня.

Гоголь рядом с ними выглядит как тысячерукий гекатонхейр на фоне обычного человека.

Не побоюсь и скажу: Гоголь родоначальник украинской «фэнтези»! Только вместо персонажей скандинавской мифологии (орков, эльфов и гномов) Николай Васильевич использует наших родных чертей, русалок, мавок.

Читал в одном журнале: «В середине 90-х годов начало зарождаться направление славянской «фэнтези». Да не зарождаться оно начало, а вымирать. Потому что сейчас фантастические допущения стали идеей книг! И литературные конкурсы в Интернете: написать рассказ про битву Бабы Яги с Черным Кощеем.

А Гоголь использовал фантастические приёмы как арсенал, чтобы развить мощную идею! Спроси любителя современной литературы: про что повесть Гоголя «Вий»? Большинство ответит: про злого властелина подземелий! А ведь это не идея повести, это всего лишь фантастическое допущение! А повесть – про страх. Про то, что страх бывает разный: внешний и внутренний. Страх перед сильным и страх перед таинственным – мистический страх.

И Гоголь с величайшим мастерством разворачивает перед глазами читателя два событийных ряда. Внешний – фантастический: с каждой ночью чертей все больше, они злее, ведьма агрессивнее, а потом приходит Вий – и герою кранты. И внутренний – реалистично-психологический: сильный человек Хома Брут, сталкиваясь с мистическим, доводит себя до смерти от страха.

И «Вий» — не одноходовка, как многие современные «шедевры»: был сильный – опа – стал слабый. Страх в бурсаке развивается постепенно, выдавливая остатки сильной личности. Бровадная смелость сменяется тоской, тоска – смятением, смятение – страхом, страх – ужасом и оцепенением.

«Вий» — это последняя книга, после прочтения которой я боялся спать ночью. Все, что пишут сейчас, ночного сна не лишает, пусть даже ужасы, описанные в этих «шедевров» стократ ужаснее, чем железнолиций Вий. Потому что описывают нынешние «звёзды» зачастую лишь внешний событийный ряд: орки перерезали маленьких эльфов, страшный тролль съел красивую девушку, злой король казнил тысячи невинных…

Инструмент стали подавать как идею…

Гоголь – мастер в чрезвычайно сложном направлении фантастики: фантасмагории. Фантасмагорические приёмы сложны, ведь они не имеют реальных обоснований, логической базы. Нос, гуляющий по Невскому проспекту — гротеск высшей пробы. Сейчас так не умеют. Сейчас все больше «стебутся». Так и пишут в аннотациях к книгам: «… жесткий стеб над мироустройством…» А стеб – это высмеивание чего-то без привнесения своего.

Так же искусно Гоголь создает мифо-эпическую фантастику, социальную и бытовую. А в таланте создавать хоррор, триллер, мистику он может встать на одну ступень с Хичкоком. Помните, мастер ужаса говорил: «Медленно поворачивающаяся в ночи дверная ручка вызывает больше ужаса, чем окровавленный маньяк с топором в руках. От мастерства режиссера зависит, насколько долго он сможет продержать зрителя на этой ручке».

Вспомним гоголевский портрет? Ужастик, до которого Стивен Кинг не додумался. А если вдуматься, то что там ужасного? Монстры-чудовища? Нету там таких. Там есть только глаза старика. И мощная мистическая неизвестность. И на этой неизвестности Гоголь умудряется продержать читателя от начала повести и до конца – так и не раскрыв эту неизвестность! Вот подлинное мастерство, а не графоманство, боящееся оставленных открытых вопросов! Почему сейчас таких книг ничтожно мало? А все потому же: инструмент превратили в идею. Что было бы, если бы Гоголь написал повесть не про изменение психики человека от столкновения с неизвестным, а о Волшебном Портрете? Смог он бы тогда дать читателю пережить весь ужас мистического необъяснимого? Ни в коей мере!

Гоголь же подходит к фантастике серьезно. Полуживой-полумёртвый портрет (чёрт его разберёт!) – это лишь фантастическое допущение, инструмент, которым он обтесывает грани человеческого сознания.

Вверну пафосно: Гоголь – мастер психодрамы!

Место «Сникерсов» на столе должна занять икра. Она так же вкусна, но стократ полезнее.

Сметём в книжном магазине с полочек псевдофантастику (а на самом деле – фан-зарисовки) и поставим туда томик Гоголя.

Приятного аппетита. Читайте на здоровье.

Завершен труд четырех месяцев! С чувством глубокого удовлетворения и с ощущением выполненной тяжелой, но чертовски приятной работы я закрыл тысячедвухсот страничный том, поставил на полку и задумался.

Однозначно, это не просто хорошая, замечательная или даже гениальная книга. Это Великая Книга Великого Кинга. Именно так, все слова – с большой буквы. Я не понимаю и не представляю, как один человек может написать Это! Что-то подобное я ощущаю, читая ПЛИО. Но там – громадная картина из сотен персонажей, хитросплетений сюжета и событий. А в «Оно» — грандиозная и сложнейшая микросхема из переплетений нитей человеческой души.

С Великими книгами одна беда – после них долго ничего невозможно читать. Ну как после абсолютного погружения; стопроцентного эффекта присутствия; совершенно достоверных, глубоких, противоречивых и многогранных героев можно читать заведомо выдуманную историю с дай бог чтоб одним кое-как прописанным главным героем? И в том то и суть, что условная книга условного Генри Даниловича Чехова мне вполне нравилась и казалась вполне себе шедевром… Но после «Оно» хочется все свои оценки понизить минимум на один балл, а почетную десятку оставить только Его Величеству.

Пишу, и думаю: отзыв напоминает восторженные мальчишеские сопли. Но так оно и есть. Достаточно давно чтение художественной литературы для меня выцвело и поблекло. И здесь появился автор (Кинга я пока читал еще обидно мало), который вновь заставил меня поверить в выдуманную историю, сопереживать, бояться читать ночью в пустой квартире! Он дал мне ЭМОЦИИ – и при этом очень яркие. Так что спасибо ему за это.

И не последнее преимущество «Оно» — что это книга, где фантастическая составляющая далеко не на первом плане. Она – только призма, через которую рассматривается тема, которая стала одной из основных – то самое пресловутое Абсолютное Зло. И дан четкий ответ: Абсолютного Зла нет («истинную форму Оно невозможно постичь»). Потому что для каждого человека любое зло по отношению к нему – абсолютное. А вот по отношению к кому-то другому – уже не настолько абсолютное. Мы не склонны искать причины, выяснять мотивы и допускать оправдания злому поступку, направленному против нас. Но готовы оправдать и понять злодея, который причинил зло кому-то другому.

Но ведь при этом ни один злодей не делает зло другим ради самого зла (кроме умалишенных психопатов-садистов, которым к финалу «Оно» стал Генри Бауэрс). У каждого есть мотив – более или менее оправдывающий его действия.

Абсолютное зло – это мисс Каспбрак, мать Эдди. Которая сознательно внушает сыну, что он болен. Сознательно растит не здорового, полного сил мальчика, а маменькиного сыночка-хлюпика. И если бы в нужный момент у Эдди не оказалось бы ингалятора и он бы умер – вся вина лежала бы только на его матери! Но что еще делать одинокой немолодой женщине, у которой умер муж, а через пару лет чуть не умер ребенок? У которой нет ничего и никого, кроме этого мальчика, которого каким еще образом можно привязать к ней навсегда?

Абсолютное зло – это миссис Хэнском, мать Бэна. Которая сознательно закармливает сына до состояния жирной свиньи, что чревато унижениями и издевательствами. Которая резко противиться стремлению сына привести себя в нормальное состояние! Но что еще делать женщине, которая работает целыми днями и не может выразить свою материнскую любовь никак иначе, кроме пирогов и прочих вкусняшек?

Абсолютное зло – это родители Билла Дэнбро. Которые, потеряв одного сына, полностью лишили тепла, любви и хоть какого-нибудь внимания старшего! Которые закрылись от него в своем горе, как на чердаке, и не слышали его криков и слез, когда он пытался проломиться к ним. Но ведь младший – любимый, наверное, — сын погиб. Что им еще оставалось делать?

Абсолютное зло – это мистер Марш. Нереализованный педофил, избивающий свою дочь. Ну, а что ему еще делать? Ведь он не хочет ее избивать, он хочет проявить к ней нежность, но не может этого позволить… Он ее ревнует, но ничего поделать с этим тоже не может. Вот и бьет. Бьет – значит любит.

Абсолютное зло – это Генри Бауэрс. Садист, психопат, маньяк. А как вырасти не садистом, психопатом и маньяком на загаженной ферме рядом со своим отцом – пьяницей, психопатом и тоже садистом? Как вырасти добрым и милым мальчиком, будучи чуть ли не ежедневно избиваемым собственным отцом?

Абсолютное зло – это Том Роган, избивающий свою жену (и не только ее). Но ведь жене это поначалу нравилось, разве не так? Как он мог поступить по другому, если ей это нравилось?

И пусть это звучит пафосно, но каждый из нас – это портал Абсолютного зла в этот мир. И дело тут не в дьяволе и прочей религиозной мути. Дело в том: склонны ли мы оправдывать сами для себя зло, которое можем сделать (или делаем)? И если да – тогда впереди нас ждет скатывание и деградация, как Генри, как Марша, как Рогана. А финал их – один!

Роман Носова (а по количеству сюжетных линий и поднимаемых тем это именно роман, а не повесть) – это настоящий шедевр на уровне с лучшими романами Жюля Верна и Александра Дюма. В первую очередь потому что его можно читать как детям, так и взрослым. И чем взрослее ты становишься, тем больше нюансов открывается. В детстве я думал, что книга «про Америку». Потом уже в юности я видел скрытую пародию на СССР (бесправные рабочие и крестьяне, все ресурсы в руках немногочисленной правящей верхушки, безграничная власть Органов Правопорядка). Потом решил, что вряд ли Носов закладывал туда так много смыслов, как нам всем виделось. Просто хорошему литератору нужно было развивать героя, вот он и развивает и увзросляет декорации вокруг него.

В первой книге мы наблюдаем приключения Незнайки в условиях общинно-родового строя. Во-второй – в декорациях утопического коммунизма. В третьей Незнайка знакомится с диктатурой олигархии. Именно она, а не капитализм царит на Луне. Капитализм подразумевает демократию и свободный рынок. Его, конечно, трясет, социальная несправедливость не исчезает… Но в принципе каждый может вырваться из грязи в кня… богатого человека. На Луне же кучка богачей оккупировала все ресурсы и не даёт возможности простым коротышкам поднятся выше определенного уровня. Феномен Пончика тому доказательство: если даже случайно удалось разбогатеть, тебе не дадут удержаться на вершине долго…

Ладно! Неоспоримые достоинства книги настолько очевидны, что расписывать их не буду. Роман настолько зрел, что мне захотелось пофантазировать: что же осталось за кадром. Нам бегло сказали: богачей скинули, на Луне наступил рай... Пока что социалистический, а потом... Пофантазируем вместе?

Итак, земляне улетели. Лунатики помахали им вслед и вернулись к построению социализма… И что же будет происходить?

Во-первых, массовый вал безработных. Почему? Потому что тысячи слуг богачей – шофёры, швейцары, повара, полотёры – сбежали от своих работодателей. К ним прибавились освобожденные с Дурацкого острова коротышки. Да плюс те безработные, которые уже были. Огромная толпа нищих и голодных…

Так может, они на фабрики и заводы устроились? Нет, не может. Как мы помним, фабрики и заводы уже были под завязку забиты рабочими, и пускать новеньких они туда не собирались. К тому же благодаря невесомости технологические процессы упростились… Один Скуперфильд своей рационализацией производства («колесико с выступом») лишил работы минимум троих. Добавляем еще пару сотен коротышек в армию безработных.

Так может, все они отправились в село и начали выращивать гигантские растения? Нет, не может. Помним, что село и так было забито под завязку, земли у каждого отдельного крестьянина был «жалкий клочок». Земля, которую отобрали у богачей, либо и так сдавалась в аренду крестьянам, либо на ней выращивалось стратегическое сырье для фабрик. Так что свободной земли нет.

Во-вторых, волна преступности и беспредела. Полиция, как мы знаем, самораспустилась. Плоха она была или хорошая, проплаченная богачами или нет – она худо-бедно сдерживала всяких бандитов типа Красавчика. Теперь же даже такой хлипкой преграды нет. Повылазившие из всех щелей бандиты отправятся грабить банки, магазины, просто мирных граждан. К ним добавятся маргиналы и безработные. Обозленные коротышки будут их ловить и устраивать самосуды. А какие самосуды они умеют устраивать, мы знаем из разгромленного офиса «Общества гигантских растений» и избитого нееловцами Пончика… Волна насилия захлестнет лунные города.

В-третьих… Это можно было бы включить в «во-вторых», но всё же запустим отдельно. Массовые расправы и (поскольку на Луне коротышки знают, что такое смерть) убийства бывших богачей, их приспешников и похожих на них элементов. А как вы хотели? Это только в книжке легко написать «богачам пришлось сдать свои капиталы». Вот так легко все взяли – и сдали! Скорее всего, создадутся специальные отряды из лунатиков-добровольцев, которые будут ходить по домам богачей и отбирать всё, что посчитают «нечестно нажитым». Богачи нередко будут вступаться за своё добро, в ответ получат палкой в живот или же пулю… А ведь вместе с богачами под раздачу попадут и просто зажиточные коротышки, которые скопили себе «тысчонку фертингов».

В-четвертых… Еды стало настолько много, говорят нам, что она стала очень дешевой. Звучит, конечно, хорошо… Но это означает, что труд крестьян тоже станет очень дешевым. Да, от голода они не умрут – будут есть гигантские огурцы и картошку. А вот как быть с товарами и услугами, которые крестьянам не за что будет купить? И тут еще вот какой фактор: в городе на фабрике сидит некий рационализатор Скуперфильд и крутит колесико, зарабатывая себе на ежедневные походы в зоопарк… В селе же крестьяне пашут, как проклятые, собирают урожай гигантских растений – и зарабатывают сущие сантики! Начинается массовый отток крестьян в города. Правительство (к нему мы еще вернемся) вводит драконовские законы, запрещающие крестьянам самовольно покидать деревни. Крестьяне начинают требовать повышения закупочных цен на сельхозпродукты, отказываясь продавать по твердым установленным свыше ценам. Правительство вводит «продразверстку» и просто конфискует часть гигантской малины и груш. Начинаются массовые восстания крестьян, которые подавляются карательными мерами. Часть крестьян убивают, часть сажают, часть ссылают в ЛУДО (Лунное управление дурацких островов).

Правительство… Ах да, откуда же взялось это правительство? Если раньше каждый город управлялся неким «парламентом богачей» (бредламом), то теперь всех богачей вывели… Возможно, кое-где были введены принципы интеллектуалократии: когда самый умный коротышка в локации обладает практически неограниченной властью – как Знайка в отдельно взятом доме, а, возможно, и во всем Цветочном городе. На страницах книги мы видели нескольких коротышек, чей интеллектуальный уровень был значительно выше, нежели у остальных: Альфа с Мемегой и Спрутс, например. Но первые вряд ли пожертвовали бы своими интеллектуальными изысканиями ради правительственной деятельности, второй погряз в рефлексии и вряд ли из неё выберется (если его вообще не убьют). Кто остаётся?

Во-первых, Крабс. Пройдоха, облапошивший Спрутса, Скуперфильда, Мигу и Жулио. Во-вторых, собственно Мига и Жулио. Мига, который за пару часов провел акцию по созданию фейкового события планетарного масштаба, мастерски манипулирующий толпой и умеющий находить выгоду даже в критической ситуации. Жулио – террорист, снабжавший оружием криминалитет, у которого на складе был неограниченный запас огнестрельного оружия, динамит, и даже небольшая пушка. Он организовывает бандитскую экпроприацию скафандра Незнайки из поместья Клопса. Именно он планирует и курирует террористический акт против пришельцев. Черные быстро бегающие глаза, черная бородка и усики – настоящий кавказский боевик, которому и Тифлисский банк ограбить – раз плюнуть. Мне кажется, эти трое рано или поздно друг друга найдут и сколотят на пепелище старого мира новое правительство. Друг друга они любить не будут и при первой возможности один из них расправятся с двумя остальными. Мне кажется, что это будет именно Жулио. Крабс более меркантильный и мелочный, Мига – крикливый и любящий позерство. А Жулио – именно тот тихоня, от которого никто не ждет подвоха. А потом – раз! – и он генеральный секретарь ВКП(б) (Вселунной Крестьянской Партии бедняков). Крабса обвиняют в пособничестве богачам (всё-таки бывший секретарь Спрутса) и ссылают на соляные прииски, где через пару лет его случайно стукнут альпенштоком по затылку. Мигу пристреливает какой-то пособник спрутскисцев… Объявляется вселунный траур, проводятся зачистки всех, кто «сочувствует богачам» (а по сути — недоволен властью Жулио)... И вот уже в центре Давилона стоит статуя Вождя: грустным и мудрым взглядом окидывает он лунную поверхность и Замышляет Великие Замыслы...

Через двадцать лет, когда Знайка прилетит на Луну с повторным визитом, он увидит совершенно неприглядную картину…

Решил я на днях подчистить свою библиотеку. По юности лет был одержим страстью к коллекционированию книг — и натаскал себе в шкафы вместе с редчайшими шедеврами кучу ненужного хлама. Ревизию решил провести следующим образом: открываю книгу в любом месте, начинаю читать. Если понимаю, что чушь — в коробку! А потом на Петровку — хоть какую-то копеечку у букинистов за это все выручить. Дошли руки до собрания сочинений Николая Даниловича... Ох, как же страстно я его читал и покупал в школьные годы... «Алмазный и деревянный меч» — в коробку (не читаемо). «Хранителя мечей» — туда же, всю многокилограммовую халтуру... Думаю: а ведь на фантлабе у меня там небось высокие оценки стоят, стыдно... Ладно, пусть стоят. Поставлены под детским впечатлением, пусть остаются... Дошел до «Черной Крови». Открыл, начал читать. Очнулся сегодня, проглотив залпом всю книгу.

Книга — диво как хороша. Потому что она написана так, как Перумов обычно не пишет. Ведь можно же писать о судьбах не Миров, а людей (да-да, с маленькой буквы). Оно и интересней, и сопереживание есть. Ведь можно же вершить не Великую Магию, Повергающую Армии, а шаманское колдовство... Но это колдовство, уничтожающее две-три диатримы, заставляет трепетать и уважать Ромара больше, чем Сильномогучего Хедина. Потому что мы видим, как это колдовство отбирает у колдуна жизнь, с каким трудом оно ему дается. Ведь можно описывать битвы не Эпичным Слогом, где враги и друзья гибнут сотнями, а вот так — ювелирно, вкусно, когда смерть каждого защитника — трагедия, гибель каждого чужинца — ликование. Можно же создавать не плоские картонные подделки под героев, а по настоящему живых и противоречивых персонажей. Можно же двумя-тремя абзацами ненавязчиво объяснить законы этого мира, его философию и мифологию — да так, что потом это не вызывает противоречий. Можно вкусно и мастерски описывать быт людей — чтобы читатель почувствовал вкус рыбы, которую они выловили, тепло домового очага, разожженного с помощью кремня... Можно!

Только кажется мне, что во всем этом заслуга Логинова, а не Перумова. Потому что Логинов написал после этого «Черный смерчь», где все вышеперечисленное присутствует, а Перумов вернулся к «Хранителю мечей», скатываясь с каждой книгой в дальнейшую бездну инфантилизма, гигантизма и графоманства. Может быть, ему и дальше стоило бы писать в соавторстве, чтобы его «не граненый алмаз таланта» всегда обтачивался рукой настоящего мастера.

Так или иначе, это одна из немногих книг детства, которой, перечитав её, я не дрогнувшей рукой оставляю заслуженную оценку.

Господи, ну какие же они тупые!!! Ну, неужели непонятно, что человек, пишущий записку про кораблекрушение и указывающий точные координаты места кораблекрушения, знает их на 100%, значит место крушения — точка, остров, координаты которого известны! Неужели не очевидно, что капитан Грант, потерпев крушение у берегов Южной Америки, не писал бы записку, а прошелся бы вдоль берега сотню миль (или даже меньше) до ближайшего города. Какие индейцы могут их взять в плен на западном побережье Южной Америки, по эту сторону Анд, где не дикая прерия, а условно цивилизованное Чили? Дик Сэнд в «Пятнадцатилетнем капитане» наоборот мечтал выкинутся на берег Южной Америки, чтобы попросить помощи у местных дружественных индейцев... А если уж капитана Гранта и взяли в плен — то ведь не идиоты же индейцы, чтобы водить его два года по 37 параллели!

Все те же вопросы и к Австралии! Только неизвестно, с какого перепугу Гарри Грант так боялся попасть в плен к «жестоким туземцам», которые по словам хотя бы того же Паганеля, были забитыми и робкими созданиями. И опять-таки, только идиоты могли предположить, что потерпев крушение возле густозаселенной части материка, отважный капитан Грант будет бросать бутылку с запиской, а не прогуляется до ближайшей фермы Пади О'Мура, как это сделали ребята с Дункана. Паганель предлагает взять с собой в путешествие по 37 параллели дам, уверяя, что это будет лёгкая прогулка... Продолжая верить, что на этой же параллели капитан Грант уже два года страдает и никак не может добраться домой...

Я уже молчу про то, что эти шотландские молодцы почему-то поплыли из Америки в Австралию через Атлантический и Индийский Океан, хотя от мыса Горн до западного побережья Австралии через Тихий Океан будет тысяч на пять километров меньше, чем если плыть на восток. Но в этом случае есть вероятность раньше времени напороться на остров Табор и спасти капитана Гранта намного раньше, чем нужно...

Про Кондоров с мальчиками в лапах, эму-казуаров, плывущее омбу, прогрызающих деревья кайманов уже писали.... Про шаблонных чёрно-белых персонажей тоже... Про невероятно «удачно» скрытую интригу с Айртоном, где через страницу Верн говорит: «Сомневаться в словах Айртона было сложно», «С какой-то особой и странной настойчивостью повторил Айртон», «Майор почему-то не доверял Айртону. Но разве дал он повод усомниться в себе»... После всех этих даже не намеков, а прямых подсказок предательство Айртона не стреляет так, как могло выстрелить...

А Жюль Верновский рассизм? «Дикари» — самый часто повторяющийся эпитет по отношению к туземцам всех встречающихся земель.

Тогда почему я ставлю этой книге 10 и, перечитав её недавно с племянницей, до сих пор ностальгирую? Не только потому, что это — любимая книга детства, когда недостатки не были так видны. Еще потому, что Жюль Верн — искренний, гениальный фантазер! Он — как Паганель: увлечется настолько, что забудет по рассеянности, что туземцы Австралии не жестокие, а у кондора лапки слабенькие. Не со зла, не от лености писательской у него герои совершают глупые поступки, а потому что придумав великолепный сюжетный ход — Верн из-за мальчишеского задора забывает дать достаточно мотивации этому ходу. Он не может долго держать интригу, она рвётся из него в мелких фразочках и намёках! Но это прощаешь, как прощаешь захлебывающемуся от восторга ребенку, рассказывающему какую-то историю, небольшие привирания, неточности, глупости. Искренность; вера в то, что пишешь; настоящая боль за своих героев; искреннее негодование из-за подлости и предательства. Вера в науку, прогресс, цивилизацию... Не во всех книгах Жюль Верн такой. В «Таинственном острове» он прагматичен и циничен, в «Двадцати тысячах лье...» — заумен до занудства... В «Пятнадцатилетнем капитане» — жесток, материалистичен, лишенный романтики. А в «Детях...» — он еще душевный подросток. Поэтому — читать, перечитывать, смотреть!

В чём прелесть Дюма: он очень редко идеализирует своих героев. Часто главными действующими лицами его романов становятся люди с сомнительными принципами и стремлениями: Граф Монте-Кристо, Жозеф Бальзамо, Король Генрих Третий... Когда же Дюма пишет в соавторстве с Маке — герои получаются совершенно живыми: со своими достоинствами и недостатками. И их любишь именно такими.

Атос — депрессивный алкоголик, повесивший в свое время свою шестнадцатилетнюю жену и любящий убивать англичан просто потому, что они англичане. Бьет слугу.

Портос — обжора и хвастун, тупица и бахвал. Думает мало, говорит много.

Арамис — ханжа, лицемер, бабник.

Д'Артаньян — малолетний холерик, использующий своих друзей для своей выгоды. Любит Констанцию — не преминув при этом оприходовать миледи, потрахивая периодически её малолетнюю служанку Кэт.

Все вместе они — четверка головорезов, которые учиняют пьяные дебоши и пачками валят гвардейцев кардинала только потому, что они — гвардейцы кардинала.

Подумаем: а вызовет ли такая четверка симпатию у нас? Алкаш, придурок, бабник и циник, которые стреляют в полицейских и вмешиваются в мировую политику достаточно неглупого и деятельного премьер-министра? Вызовет. Только в одном случае — если все они будут до черта обаятельны.

Дюма и Маке постарались. С Атосом ты чувствуешь вкус вина, которое он выпил. Вместе с Портосом вскипаешь и бросаешься очертя голову на ни в чем не повинных людей (ну, посмотрели не так). Вместе с Арамисом забавляешься в кровати с миленькой белошвейкой. Вместе с д'Артаньяном строишь интриги и планы... А главное — веришь в их абсолютную правоту. Потом, конечно, когда закрываешь книгу, понимание расставляет все на свои места. Но потом открываешь ее вновь — и, хлебнув вина из бутылки, кричишь: «Смерть гвардейцам кардинала!»

Маленький сборничек любимых цитат:

«Врунгель, скажем, звучная, красивая фамилия. А будь я какой-нибудь Забодай-Бодайло, или вот ученик у меня был — Суслик... Разве я мог бы рассчитывать на то уважение и доверие, которым пользуюсь сейчас? Вы только представьте себе: капитан дальнего плавания Суслик... Смешно-с!»

«Разрешите доложить, капитан: полный штиль, барометр показывает ясно, температура наружного воздуха двенадцать градусов по Цельсию, произвести измерение глубины и температуры воды не представилось возможным за отсутствием таковой.»

«Я недолго думая хватаю конец антенны — и прямо в зуб, в дупло. Боль адская, искры из глаз посыпались, но зато приём опять наладился. Музыки, правда, не слышно, да мне, признаться, тут музыка и ни к чему. Какая там музыка! А морзе зато — лучше не придумаешь: точка — кольнёт незаметно, как булавочкой, а уж тире — точно кто шуруп туда закручивает. И никакого усилителя не нужно»

«Показали, между прочим, живую лошадь. Это у них большая редкость. Каких помоложе — повывезли, постарше — так передохли, а которые остались, так те стоят в зоопарках, жуют сено и мечтают.»

«Конечно, когда болят, действительно и больно и неприятно, но зато, когда пройдут, уж больно хорошо!»

«Кстати, знаете, никак не пойму, почему это у нас твёрдо так произносится: «Гамбург»? Неправильно это, тамошние жители называют свой город «Хамбург». Оно и звучит помягче, а главное, больше соответствует действительности.»

"— Чем вы их кормите? — Халвой и ананасами»

«Вот шотландцы, например, пробовали ловить. Закинули сети, подняли — полно селёдок. Ну, и обрадовались, понятно, но, когда разобрались хорошенько, разглядели, распробовали, обнаружилось, что селёдки-то попались все, как есть, шотландские. Норвежцы тоже пытались. Норвежцы — прославленные, первоклассные рыбаки, но на этот раз и у них ничего не вышло. Тоже забросили сети, подняли, посмотрели — есть селёдка, да только всё сплошь норвежская. А голландцы ловят и ловят уж который год, и им всё попадается голландская селёдка различных сортов.»

«После ряда наблюдений я установил с исключительной точностью, что каждая селёдка — рыба, но не каждая рыба — селёдка.»

«А тут задул прямо в нос — «вмордувинд», как говорится.»

«В Англии так просто попрошайничать строжайше запрещено законом, а во фраке — пожалуйста. Если кто и подаст, считается, что нищих нет, а просто помог джентльмен джентльмену.»

«Вижу — скверная штука: при разности пропорций наших фигур я, куда бы ни метил, всё равно попаду ниже пояса.»

«Вон на Западе, в той же Англии к примеру, до сих пор ещё академики спорят: есть оно, время-то, или нет его совсем, а только кажется, что есть. А если нет, то и измерять вроде нечего, да и не к чему. А по-моему, тут дело ясное: раз на такие споры хватает времени, значит, есть оно, и даже в избытке.»

«Был прибор, как я говорил, ручной, а тут, знаете, полежал без присмотра, без ухода и одичал совершенно»

«И невдомёк было этим жуликам и бандитам, что их главный бандит до того высоко сапоги занесёт, что так, вверх сапогами, его и повесят. Ну, а тогда ходил он ещё вверх головой и чужую землю топтал. Да-с.»

"— Отставить макать капитана! — Есть отставить макать капитана!»

«А по мне, пусть уж лучше помощник дурак, чем покойник.»

«Вы все прекрасно знаете, господа, что единственным действенным средством является уничтожение китообразных, ибо с уничтожением их некому будет и вымирать.»

«Аппетит, говорят, приходит во время еды». Возможно. Но у меня в этом отношении несколько необычный организм. Когда голоден, только тогда и ощущаю присутствие аппетита.»

«Помилуйте, я же вас вчера ждал, вчера бы и приходили, а сегодня у меня ничего не готово.»

«какой уж профессор в трусиках?»

"— А вы признайтесь, настоящий папуас или так? — Ну, что вы, самый настоящий, сын вождя, учился в Оксфорде, в Англии.»

"— Отставить есть моего старшего помощника! — Есть отставить есть вашего старшего помощника!»

«Смотрю — не море кругом, а суп с фрикадельками. Плывут папуасы, барахтаются»

«Посудите сами: ветерок гонит нас не спеша, вот мы поравнялись с островом, вот он рядом, рукой подать... Но ведь это только так говорится, а поди-ка найди руку в двести сажен... «

Дочитав на днях «Алмазную Колесницу», задумался над вопросом: первая часть является «предисловием из будущего» второй или же вторая — обширным пояснением к первой?

Книга 2 «Между строк» — это книга о столкновении Фандорина с силой высшей, чем он сам. С недоступными ему понятиями, силами мыслями. И высшей недостижимой моралью. Точнее, отсутствием морали как таковой. Можно много спорить о правильности-неправильности трактовки и преподнесении Акуниным сути Алмазной колесницы, суть следующая: есть некое знание, состоящее из двух частей:

1) Земной, жизненной, человеческой — умение бросать сюрикены, становится невидимым-неслышимым, умение владеть телом, разумом, головой.

2) Неземная, нечеловеческая — шляпка от гриба, тот самый Путь, для которого нету Добра, Зла (хоть с большой, хоть с маленькой буквы). А есть только соответствие Пути.

Фандорин сознательно отринул вторую часть, полностью освоив только первую. Получив невероятные возможности, пожелал остаться человеком с понятиями о Добре и Зле. Так и сформировалась личность, известная нам по всем остальным книгам цикла: холод и сталь «земной» части — но человечность и жизнь в «неземной».

А вот книга первая — это столкновение Фандорина Земного с Фандориным Неземным. Рыбников, по сути, с Фандориным в равных силах. Оба ученики мастера Тамбы, оба — великие мастера своего дела,

Как по мне, вторая книга и называется «Между строк», потому что, не смотря на более сложную событийную цепочку, читается она как-бы между строк более короткой первой. А вот почему первая называется «Ловец стекоз»? К кому относится стихотворение О-Юми

Мой ловец стрекоз,

О, как же далеко ты.

Нынче забежал.

К Рыбникову,

Или к Фандорину

Что меня в Акунине всегда впечатляло — та это умение переворачивать только что расставленные точки с ног на голову.

Томлюсь бездельем

Уже вторую неделю.

Прочитан Эраст.

Великолепно! Вкусно! Оригинально! Остросоциально! Глубоко и многопланово! Вот только часть слов, которые роятся у меня в голове после прочтения.

Давно я не читал книгу, от которой невозможно оторваться. Давно не было так, что, оторвавшись, продолжал бы думать о содержании и наполнении.

Во-первых, никакое это не фэнтези, уж тем более «классическое фэнтези» (такой штамп стоит на старом издании ЭКСМО, которое я и читал). Как справедливо заметили фантлабовцы, это историческая проза с одним-единственным фант.допущением. Можно ли было обойтись без него? Сюжетно — да! Смыслово — нет. Об этом чуть позже.

Исторический антураж... Так случилось, что перед прочтением «Колодезя» я как раз закончил очередной том «Истории Российского государства» Акунина, посвященного как раз этой эпохе. Потом еще читал источники и хроники. Так что бытоописание и исторические события вроде соответствуют. Допущения, понятное дело, присутствуют, но что прощаем мы Дюма, то прощаем и Логинову. Вставляет иногда Логинов слова, странно смотрящиеся в 17 веке («специально», «профессия» и т.п.), но это весьма редко и сильно не режет. Узнал для себя даже что-то новое — о существовании «снохачества как класса». Описания битв и осад немногочисленны, но описаны динамично и достоверно...

Ладно... О чём книга?

На самой поверхности лежит тема... даже не взросления героя, а деградации личности... Как кто-то уже отмечал ниже, хочется ему придушить главного героя Семена, который из православного паренька, чтящего закон божий, превратился в Сволоч, ведущую орды мусульманской нечести на Христову землю... Да, мы видим, как человек, соромящийся спать с девкой-рабыней из-за греха, насилует под конец обычных русских, татарских и прочих девчонок. Мы видим превращение истинно и фанатично верующего христианина в локальный аналог антихриста. Видим трансформацию праведника в убийцу... Всё это так...

Но Логинов не был бы Логиновым, если бы очевидное и являлось истинным. Посмотрим на личность Семена с другой стороны. Религиозный фанатик, обрекающий себя верой в Христа на униженное собакоподобное состояние. Пронесший свою веру через плен, рабство, войну. Принесший ее обратно на родину. И вдруг осознал, что и на родине он — еретик. Все, гнойник созрел, гной начал вылазить... Как и любое выздоровление, взросление и мудрение Семена начало проявляться через нагноение. Полезла нечистота: мелочная мстительность и злоба, нечуствительность к чужой боли, отсутствие эмпатии. Все это нужно было, для того, чтобы из Семена вылез гнойник религии и чувства национальной принадлежности. И только лишившись их, он выздоровел. И он принес ведро воды нехристю, иноверцу и иноземцу, своему личному врагу. Величие после надлома. В «Многоруком боге...» Шооран через стремление к Великой Человеколюбивой Цели стал чудовищем. Семен (он же Шамон) побывал Чудовищем, чтобы обрести истинное величие.

Это очень яркое антирелигиозное произведение. Ведь реальная любовь к человечеству и религиозная нетерпимость несовместимы. В этом и смысл фантдопущения Колодца: единственное чудо, которое произошло с Семеном, было не божественным. Бог не спас мучащегося на колу Мартина, не облегчил страдания молящегося Семена, не принес воды погибающим мусульманам. Чудо сделал непонятный Колодезь, пославший преданного анафеме старика. И этот же колодезь не был готов принять православного Семена. Он принял его очищенным атеистом.

Еще это книга о смысле жизни. Верующие говорят, что смысл жизни — в прославлении богу. Но с тем же успехом можно искать его в прославлении табурета. Имперцы — в служении государству, Родине, государю. И даже если государя нет — мы его себе сами назначим четвертый срок подряд. И будем его прославлять. Но государь и Родина Семена тоже предала... Он начал искать смысл жизни в мести... Но месть не принесла ему радости и удовлетворения. И, в конец отчаявшись, он все же нашел смысл жизни. Колодезь, ведро, пустыня, напоить просящего...

И еще... Как бы странно это не звучало, книга — о вере. Не о приватизировавших веру «Православии», исламе и прочих... Об истинной своей вере... Помните, как у Леонида Соловьева в «Очарованном принце»? Ходжа Насреддин нашел свою веру: жизнь. Семён нашел свою... Найти бы и себе свою...

Прекрасный роман, образец того, как мастерски можно обрисовать мультимногоплановых героев. Ведь каждый из них может получить как свой процент сочувствия, так и ненависти. И по ходу повествования симпатии меняются, причем кардинально. Если по началу симпатию вызывает, без сомнения, Кирилл и его Визитер — то ближе к середине меньше всего хочется, чтттобы эта парочка вышла победителями. И Аркадий Львович — из благостного старичка на последних секундах жизни оказывается такой же сволочью, как и все остальные. И Визирь — отталкивающий по началу превращается в истинного спасителя мира, а затем — скатывается ниже плинтуса. и даже Великому Подонку Илье Карамазову (еще ни в одной книге главный противник не был обрисован с такой любовной омерзительностью) есть за что сочувствовать: сексуальный неудачник, зажатый в комнате, обклеенной газетой, которому сниться по ночам Тьма и над которым издеваются женщины.

Книга не более чернушна, чем многие книги Лукьяненок. По сравнению с теми же «Линией грез» и «Императоры иллюзий» погибло сравнительно небольшое число людей. Главное , что Лукьяненко здесь — иной. Ни до, ни после он не написал ничего подобного. И честь ему за это, и хвала!

Наверное, одна из самых мрачных, но одна из самых любимых мною книг Дюма. Именно она заставила завалить свой дом исторической литературой! И благодаря ней последовательность французских королей знаю лучше, чем порядок русских царей! В детстве перечитывал десятки раз, старательно пропуская любовные истории, а недавно перечитал — и словно новый роман!

Наверное, не зря «Декоратор» соседствует под одной обложкой с «Пиковым валетом». У Момуса и Потрошителя много общих черт. Оба любят и умеют перевоплощатся, оба в своем «деле» достигли поистине профессиональных высот, оба любят свою «работу» и испытывают страсть к доскональному выполнению своих планов. Но вот тут наступает черед сказать о различиях. Момус глубоко порочен на ментальном уровне: законченный эгоист и сластолюбец, самовлюбленный пройдоха, не считающийся с благополучием большинства. Декоратор на ментальном уровне прекрасен: человек с глубокими идеями и возвышенными идеалами, любящий человечество и стремящийся к гармонии. Только теперь смотрим на деяния их рук. От деятельности «порочного» Момуса в душе просыпается желание схватить его и выпороть. От деятельности «праведного» декоратора волосы встают дыбом на животе... Верна молитва Ходжи Насредина: «Избавь меня, аллах, от благодетелей, а от недоброжелателей я сам избавлюсь».

Талант Акунина — ненавязчиво бросать подозрение читателя то на одного, то на другого действующего персонажа. И при єтом дать такую развязку, что понимаешь: а ведь только так и могло было быть. Но повесть действительно страшная. Той безысходностью, от которой действительно бьет озноб: маньяки среди нас. И это может быть любой из твоих близких.

Недавно посмотрел фильм... Ужаснулся... Недаром его называю самым провальным фильмом истории кинематографа. Разве что Брандо неплох, но из него такой же доктор Моро, как из гиено-свиньи — человек.

А потом перечитал книгу, читанную лет десять назад. И восхитился. Сейчас так не умеют. Точнее — не хотят.

Без нагромождения трупов и крови, без мистики и откровенных ужасов — создать настолько гармонично-страшную вещь! И не внешне страшную — психологически! Представляешь себе кошмарное общество несчастных зверо-людей, живущих в вечном страхе и в вечных искушениях. Запрет на естесственное — и наказание за следованию голосу природы. Ты создан в мучениях — и либо живешь в мучениях, либо умрешь в мучениях! И все по воле холодного интеллекта Всевышнего...

Не жили ли мы 70 лет в подобном обществе? Партия — тот самый Моро, требующий невозможного и наказывающий за невыполнение невозможного.

А мировая религия не пытается делать с человеком тоже самое?

Но как бы они все не старались — природа возмет свое. И человек будет следовать своему природному предназначению.

Не буду повторять за всеми предыдущими ораторами многочисленные достоинства этой книги. Это действительно образец глубокого, умного, захватывающего фэнтези (к сожалению, нет пока другого слова, которым можно обозначить фантастику без бластеров и роботов). Я хочу обратить внимание лишь на один замечательный штрих.

А каков замечательный по своей композиции сюжет? Вначале — бурный поток событий, битвы, поездки, погони, снова битвы, женитьба, смерти... Потом все начинает постепенно замедляться, чтобы окончательно замереть у Священного водоема в песках Шулмы. Остается еще добрая треть книги — а ничего не происходит... Зато как много у героев ВНУТРЕННЕГО ДЕЙСТВИЯ! Оно-то как раз набирает обороты, чтобы превратить бензеятельность в мощный философский экшн!

И убойный в своей безнадежности хеппи-энд на костях. Когда половина лица смеётся, а половина плачет...

Йеху, описываемые Свифтом — это взгляд обозленного на человечество мизантропа, который отказывает цивилизованному миру в праве называться таким. Йеху у Борхеса — это попытка найти цивилизацию там, где ее нет. Ведь, описав дикие нравы, отсутствие образного мышления и памяти, элементарных орудий труда и социальных отношений, безрукого и безногого короля, готовую совокупляться со всеми королеву и любовь к дерьму, Борхес делает потрясающий вывод: это тоже КУЛЬТУРА!!! Да, мы ее не понимаем — но она есть! Ведь разбрасываясь направо и налево словом «культура», мы так и не ответили себе: а что ее определяет? Забавно подумать: а как бы описал нашу цивилизацию представитель другой культуры, например Странник или Люден Стругацких? Не показались бы мы ему такими же убогими, как Броуди — йеху, с нашими идиотскими дерганиями в ночных клубах, с нашей светящейся рекламой и доступной порнографией; шествиями и парадами гомосексуалистов; трясущими сиськами феминистками; миллионерами, гоняющими мяч по полю; выборами в депутаты; детским алкоголизмом и прочее, и прочее, и прочее. Поэтому, прежде чем презрительно отзываться о чьей-то культуре (например, хаять голивудскую кинематографию или мусульманские традиции), «не лучше ль на себя, кума, оборотиться?»

Да, возможно в этой книге и страдает кое-где логика и мотивация! Но это — родина одного из самых одиозных персонажей, одного из самых обаятельных «злодеев» моей жизни. Урфин Джюс настолько же непохож на «классических злодеев», как и на своих соплеменников Жевунов. «Эх, какая у этого Урфина необычайно умная голова! Если бы он использовал ее для добра!» — сокрушался Страшила. И слава богу, что не использовал! Иначе такого колоритного антогониста в литературе не состоялось!

Господи, как же это... великолепно!

Особенно, когда понимаешь, что действие происходит в Харькове... И ты начинаешь узнавать: вот по этой улице я ходил... А в этом театре играл месяц назад.

Расписывать достоинства понравившейся книги — дело неблагодарное, Все хорошо: начиная от медленного, но обволакивающего темпа, до таких вроде бы не очень ярких, но чертовски обаятельных героев. Минус разве что в том, что если не знать биографию Станиславского, можно получить втрое меньше удовольствия... Но я то знаю))

Читал медленно. Наслаждался каждой фразой. Книга не для любителей драйвового сюжета с большим количеством экшена. Будьте готовы))

Мне всегда нравится, когда Фандорин — не главное действующее лицо. Это делает интригу более продолжительной (поскольку смотришь на детектив не глазами главного следователя, а человека ИЗВНЕ), а самого Фандорина более многогранным. Ведь если ГГ испытывает к Фандорину множество смешанных чувств (восторг, ревность, обиду, неприязнь, опять восторг) — все эти эмоции передаются и читателю.

Замечательный язык, который меняется вместе с Сенькой. Это — потрясающий талант автора, если язык взрослеет вместе с ГГ, модернизируюется соответсвенно его образованности. И это касается не только диалогов, но и всего повествования вцелом. Приятно было узнать возникновение некоторых жаргонных словечек и законов преступного мира России, которые действенны и до сих пор (мусор — работник Московского Уголовного Сыска). Сама детективная часть оказалась слабоватой (схема Акунинских детективов такова: найди героя на роль самого невероятного подозреваемого, отбрось его... Второй в списке окажеться убийцей), но филигранность языка делает повесть невероятно Вкусной.

Самая долбонутая книга из всех, которые мне доводилось читать. Слово просилось другое, но не на серьёзном литературном форуме его писать. И при этом же — это самый простой и ясный филосовский трактат, отразивший многие мои собственные размышления.

Мне странно читать обвинения Пелевина в самоповторах. Но ведь любой автор всегда пишет об одном и том же. Любой автор выбирает себе проблему (или она выбирает его?!), которую расскрывает в каждой своей книге. Жюль Верн писал о торжестве человеческого разума над природой. Олди — о богоборчестве, Фрай — о неограниченном всемогуществе, Муроками — о тотальном одиночестве... Меняются только СПОСОБЫ расскрытия проблемы. Меняютсяя методы, антураж, призма взгляда... Пелевин всегда (почти) пишет о Пустоте. Но каждый раз он выбирает новую призму — религиозный антураж. Мы читали о Пустоте в дзен-буддизме, ведическом индуизме, шумерском язычестве. Теперь Пустота подана... как бы точнее выразится... через египетский политеизм и иудейский монотеизм — но пропущенных сквозь учение даосов. Даосизм — самая простая, но самая непроизносимая истина бытия. Ибо если я достиг дао, я никогда не смогу выразить это словами, ибо слово сказанное есть ложь, истина — в молчании.

И одна философия не противоречит другой. Забавная и страшная версия многобожия: человек, как комби-щука, есть сосуд для множества богов. Такой себе многократный фатализм. За этим следует паралель: персонаж есть продукт мысли множества писателей. А дальше- еще одна паралель: реальность — это продукт восприятия множества Читателей. Казалось бы, катина мира ясна. Но дальше — больше. Точнее меньше. Множество богов — автара одного и того же бога. Множество писателей — продукт письма одного Писателя, который для пущей реальности представляет себя персонажем.

Получается, ближе всего к истине — опять-таки индуизм с его политеистическим монотеизмом. Только стоит добавить: не только Шива, Вишну и пр. есть аватары Брахма, но и каждый житель мира, каждая травинка — есть его аватара ,через которую этот великий Читатель смотрит на мир. Но Читатель этот существует только потому ,что ему есть что читать. А вот здесь уже начинается Дао: ибо истина в голове ясна, а словами ее не сказать ни коим образом.

Ошибкой моей было пролистнуть несколько страниц, написанных курсивом. Очень уж нетерпелось окунуться в Ехо. Начал читать — и с ужасом осознавать, что Мир потихоньку выцветает. Реальность теряет четкость и расплывается! Текст проходит мимо меня, словно я призрак! Неужели — всё??? Неужели мне нужно покинуть реальность Ехо, пока она не умерла окончательно??? Отложил книгу на несколько дней, затем взялся вновь. И тут уже прочитал вступление. И понял: оно жизненно необходимо, для того, чтобы наваждение Фраевских книг сбылось. Оно дает почувствовать неумолимую тоску и ностальгию. Прочитал вступление и — сбылся! Удовольствие невероятное! Новые блюда и книги, новые забегаловки и поэты, новые Магистры и Древние заклинания... Они так гармонично вписались в картину Мира, что уже не остается никаких сомнений: они были там всегда! Да-да, вспомнил: еще в «Чужаке» Макс встречался с Шаванохолой... не помню, что там было, но точно встречался! Это как мир, который творит сам Макс: стоит сотворить что-то новое, как оказывается ,что оно было всегда. Реальность всегда сотворяется во всех измерениях.

И, конечно же, фразы, терзающие за живое: «поди объясни любимому: видишь ли, я так устала изо дня в день прикидываться человеком, что хоть сейчас на край света от этой повинности беги».

Гхм...

Книга уникальна для тех, кто ценит безудержную фантазию авторов.

Это полоумный бред гениального сумасшедшего.

Это Величайшая Хрень мировой литературы, прочитанная в один вечер с большим удовольствием.

Никому и никогда я не порекомендую эту книгу! Во избежание!

Все, кто прочитает этот отзыв — не пожалейте денег и купите!

И вы поймете: non limitus homos dolbojobus (нет предела человеческой глупости — лат.)

Это Библия абсурда.

Не читайте никогда, если боитесь сумасшедших.

Читайте обязательно, если считаете себя немного шизофреником!

А оценка? Что-то или «0» или «10» — никак не определюсь.

У романа однозначно есть ряд сильнейших сторон: 1. Уникальный стиль, который я до этого ни за кем из авторов не наблюдал; 2. Множество ярких персонажей, оживляющих эпоху перед читателем; 3. Лихой, хоть и прямолинейный сюжет.

Недостаток тоже есть. Ни один из главных героев книги не становится родным и близким. Никого не хочется пропустить через себя. Жар-птица — такая же убийца-садистка, как и Ежов. Дракон — самовлюбленный палач. Поэтому и с сопереживанием трудно.

Но в целом — великолепно, особенно как для человека, до этого отметившегося только в публицистике.

Сложный рассказ при простейшем сюжете. Интересно то, что ни сам писатель, ни рассказчик не выражают не только свое отношению к поступку Сантъяго Фишбейна (главного героя), но и словом не обмолвились о мотивации этого поступка. Вполне в стиле Борхеса: «Уважаемый читатель, догадайся сам». Я увидел это так: главный герой всю жизнь течет по течению. И его кумиром становится тот, кто сильными руками загребает против течения. Он хочет стать таким, как он. И вот Феррари делает ему предложение... Но проблема в том, что Сантьяго, приняв ээто предложение, всего лишь вновь поплыл по течению. Да, река изменила русло — но течение осталось... И тогда он принимает единственное решение: предать Феррари. Поступок этот бесчестный, но он позволяет Сантьяго хоть на день повернуть против... Навлекши на себя презрение всех, он остался удовлетворенным на всю жизнь...

Есть у меня один знакомый... В жизни — скромный сорокалетний мужичок, семьянин, трусоват...

Но как залезет в Интернет!

Как появится на каком-нибудь форуме под ником «Пресвятой Никодим«!

Так сразу становится рыкающим львом, ищущим, кого бы поглотить!

Он набрасывается на всех, смачно обливая грязью как одну, так и другую сторону спора. Он обличает и поучает! Однажды я пробрался на форум, где он бесчинствовал, попытался (зная его лично) затронуть его лучшие человеческие качества... Получил по лбу, узнал, что я «муд..он», «пи...нек» и много других нехороших пожеланий!

И СЛАВА БОГУ, ЧТО ОЛДИ ПИШУТ ФАНТАСТИКУ! Чтобы со мной было, если бы пожелания моего знакомого сбылись?! Утопился бы в унитазе — в лучшем случае!

Жаль, что книгу не прочитают интернет-тролли. Изменить бы она никого не изменила, но задуматься...

Моя племянница доросла до «взрослой и серьезной литературы» (ей стукнуло 4 года) и я читаю ей «Волшебника...» Не знаю, кто получает больше удовльствия! Наверное, все же я. Хотя в детстве, помню, первая сказка не была моей любимой: при перечитывании я ее пропускал и брался за «Урфина». Именно поэтому я за ней, наверное, очень соскучился. Но как же все это ярко, как сияет разными красками, какие колоритные и одиозные персонажи! В общем, это была, есть и будет лучшая детская сказка в мире!

Благодаря этой книге я наконец-то понял, почему наш народ так истерично любит Ивана Грозного... Нет, ну правда: зайти на кинопоиск, открыть лунгиновского «Царя» и почитать негативные отзывы — диву даешься! «Как посмел мерзкий режиссеришка очернить великого русского царя! Он собиратель земель, завоеватель Сибири, воссоздал государство! Сколько там тысяч казнил — тридцать? Так во Франции в Варфаламеевскую ночь больше казнили! Одним словом — святой!». Прочитал Акунина — и понял: люди просто путают. Да, воссоздал русское государство Иван Васильевич. Только не IV, a III. Но люди цифры запоминают плохо, вот и родился миф о Иване Грозном, который-де что-то там объединил русские земли... Честно говоря, до Акунина я о Иване Третьем тоже мало что знал... Любят у нас хорошо помнить только тиранов да диктаторов...

Большая заслуга Акунина в том, что он не навязывает свою точку зрения. Он предлагает на выбор читателю несколько трактовок события и затем скромно говорит свою точку зрения. Он смотрит на историю взглядом непредвзятого исследователя, а не коньюктурного историка. За это его не любят «истинно патриоты» — ну отказывается он называть черное белым в угоду великой идеи «Русского мира». Зато любят люди здавомыслящие.

В целом, книга читается несколько тяжелее предыдущих двух томов. Возможно, потому что значительный объем текста посвящен политике и дипломатии, самих событий описано в разы меньше. Но рассказчик Акунин все равно увлекателен, не отпускающий тебя до самой последней страницы.

Рекомендую всем, кто чувствует у себя пробелы в знании истории Русского государства. Или понимает, что он испорчен школьной историей. Или чувствует, что «где-то что-то не так». Или просто умеет думать. Всем «идейным патриотам», у которых русские победили китайцев 7000 лет назад, а Иван Грозный собиратель земель — строго не рекомендуется.

Это великолепное эссе натолкнуло меня на следующие размышления. Время, как и геометрическая прямая, бесконечно. Наша жизнь во времени — это отрезок прямой. Он имеет начало и конец. Но точно так же, как в отрезке может находится бесконечное количество точек (континуум), так и жизнь может содержать бесконечное количество мгновений (событий). То есть жизнь равна не количеству лет, которое она длится, а количеству и интенсивности событий этой жизни. Иначе говоря, жизнь столетнего старца, всю жизнь проработавшего на одном и том же заводе и ежедневно употребляющего сто грамм за ужином намного короче, чем жизнь погибшего в 20 лет Эвариста Галуа. проще говоря, продолжительность нашей жизни нпрямую зависит только от нас...

На удивление могу смело поставить 10 баллов, хоть это и первая книга Перумова. Но почему-то все последующие его вещи оцениваю ниже, а «Конец Игры» вообще заслуживает единицы. Наверное, потому что здесь сквозит твоческий мальчишеский восторг и неуемная энергия начинающего писателя. Да, язык кострубат и пафосен — но искренен. Да, герои такие многослойные, что аж в глазах рябит от этой нарочитости... Но им сопереживаешь! Да, описание боев не выдерживают никакой критики с точки зрения военной науки... Но каждый раз при перечитывании сердце замирает: «А вдруг?...» В последующих же книгах кострубатость и пафос остался, а вот любовь к совим творениям куда-то у Перумова пропала. Но «Кольцо Тьмы» я обязательно дам своим детям, когда подрастут!

О, люди, прочитавшие эту книгу и поржавшие над нелепостью предрассудков, подумайте: а сколько наших современных «непристойностей» так же нелепы, как и запрет упоминать родителей или смущение при взгляде на огонь? А ведь число глупых запретов и предрассудков все растет, несмотря на 21 век. Все эти законы об оскорблении чувств неких верующих, толерантность, вредность мультиков «Ну, погоди»... Посмеемся же над собой, наша энциклопедия вымышленной дурости намного потолще будет!

О чем эта пьеса? Ответить одним предложением не получиться, да и любой ответ, наверное, не совпадет с ответом самого автора.

О том, на что человек способен, чтобы сохранить собственное творчество... О самом творчестве: имеет ли оно право на жизнь, если пробуждает в одних людях свет, в других — тьму? Несет ли творец ответственность за то, что кто-то воспользовался его творением в жутких целях.

О монстрах внутри каждого из нас. О тенях трудного детства и о печальной зрелости. О том, что рукописи горят, а люди умирают. И о том, что даже в самой кромешной тьме может блеснуть лучик надежды и добра.

Пьеса, которая по ходу прочтения трижды выворачивает тебя на изнанку, а логику происходящего переворачивает с ног на голову. Потому что изначально я четко понимаю

Пьеса не на один раз. Пьеса, над которой нужно работать.

А рассказы Катуряна действительно хороши. И что же было написано над третьей клеткой — это вопрос на всю оставшуюся жизнь)

Давно подмечено: бегун (даже олимпийский чемпион), бегущий сам, покажет результат значительно ниже своего среднего. Правильно или нет, что для реализации себя в жизни нам обязательно нужен соперник? Не в этом суть. Суть в том, чтобы не потерять желание и способность творить, когда этот соперник (который иногда даже не подозревает ни о каком соперничестве) исчезнет.

А ведь сейчас не сильно-то все изменилось! Только раньше все это было следствием тотального дефицита, а сейчас — тотального материализма! Что продают? Ах, четерехядерный?! Ах, со скидкой?!!! Ах, с бесплатной веб-камерой?!!! Берем!!! И редко кто задается вопросом, чем же четырехядерный от трехядерного отличается и на кой черт им веб-камера в подарок, если есть уже встроенная в ноутбук! Скидка!!! Акция!!! Вот так и живем...

Говорить об этой вещи в отрыве от фильма невозможно. Это — мощная вещь, которая пронзает насквозь. И, казалось бы, все идеи, которые проповедуются в «Убить Дракона» лежат на поверхности. Но лень взглянуть правде в глаза!

- Папа! Может ли Ланцелот победить?

- Может. Но не Дракона. И не нашего. И не в этот раз. И не Ланцелот. И не победить...

Потрясающей силы пьеса! Жаль, что по ней не сняли кино. Постановку ее видел в пяти разных театрах. Это текст, который не удастся испортить никому. «Хайре герострат! Хайре Тисаферн!»

Все лелею мечту поставить эту пьесу на сцене, слава богу есть доступ к рессурсам. Уже даже делали предварительную читку... Текст ложится на актеров, словно живой, драматургия безупречна, чтобы урезать ее до полутора часов — рука не поднимается: каждое слово жалко для выбрасывания.

Есть одна проблема — чресла

Оторвать бы мне от кресла...

В детстве, когда смотрел «Трое в лодке не считая собаки», всегда думал: ну, эти двое (Джи и Джордж) — явно русские актёры, а вто Гаррис — точно англичнин! Потом узнал, что актёр этот носит совсем не английскую фамилию Ширвиндт. Оказалось, ошибался не я один...

Грустно было читать такие горькие вещи об одном из самых любимых актеров советского кино. Действительно, нет ничего страшнее для актера закостенеть в своём штампе, не сумечь трансформироваться согласно эпохе — и остаться за бортом...

Показуха, показуха, показуха!!! Этим страна жила 70 лет, продолжает по инерции жить и сейчас. Когда мы уже изменимся?

Замечательная вещь. Очень забавно читать четверостишья о любимых тобой актерах-артистах-режиссерах, узнавать, выяснять что-то новенькое. Тем более, что при всей сатире делает это Горин очень по-доброму.

Сатирик о сатирике! Кто кого пересатирит! Хотя Горин умеет «сатирить» со следами глубокого почтения к объекту сатиры.

«Хоть скриви ты оба глаза —

Все равно красив, зараза»

Лучшая эпиграмма Горина!

Мощно и едко! Так умеет только Валентинов. Все-таки в тройке мэтров (Валентинов, Ладыженский и Громов) он обладает самым едким сарказмом.

Перечитав недавно «Мальчика и Тьму», думаю, почему же она привела меня в дикий восторг пятнадцать лет назад?

Именно в начале девяностых в русской литературе (и в фантастике — особенно) появилось засилье графоманов, которые начали клепать многочисленные фанфики, сиквелы, приквелы, вбоквелы к Толкину, Желязны и др. мэтрам. И все они шли по проторенной дорожке: эльфы — свет, они хорошие; орки — тьма, они плохие.

«МиТ» — первая книга в этот период, которая попыталась сломать эти стереотипы.

Свет и Тьма — это всего лишь цвета. Они не могут быть плохими или хорошими сами по себе. Таковыми их делают те, кто им служат. Или даже не служат, ибо «бездействие — худший вид действия».

Ведь нам сейчас опять пытаются навязать эту психологию Тьмы-Света. Каддаффи — Тьма, Нато — Свет. Поэтому против Каддаффи все средства хороши, можно убивать его малолетних внуков и гордо об этом рассказывать. Бин Ладен — зло, Обама — добро. Поэтому его можно затравить, как пса, убить безоружного вместе с несовершеннолетним сыном, задев при этом его младшую жену...

Зло и Добро не поделили между собой Свет и Тьму. Они вжились в обе эти стихии. «Все яд, все лекарство, дело лишь в количестве» (Авиценна)

Главным негативным персонажем книги является Котенок.

Так и вспоминается цитата из Коринфянам: «... сам Сатана примет вид Ангела Света»

Данька — лишь орудие в его руках, которому предстоит бороться всю книгу с... нет, не с Тьмой — она лишь ширма, чтобы дать повод для настоящей битвы: битвы с бездействующим Светом и битве с агрессивным Светом. Что из этого хуже — понять мне не дано. И если у Тьмы есть своя правда, то у зла (неважно, чем оно прикрывается) своей правды нет и быть не может.

Сейчас на стезю равноценности Свето-Тьмы вышли многие писатели, и Лукьяненко немного затерялся на этом фоне. Но, вспомним все-таки, что был он одним из первых.

«Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом» (М.Булгаков)

«Многоруким богом далайна» Логинов убедительно доказал: создать яркий, гармоничный и живой мир можно даже на листке бумаги в клеточку. Можно сколько угодно рисовать многочисленные карты с горами Уушизмхаза и островами Перегнившего Рака, напихивать в мир эльфов, кобольдов и супервайзеров – и мир все равно получится, в лучшем случае, мультяшной поделкой, в худшем – мертвым! А можно расчертить квадрат на ойрохоны – и получить мир, в который веришь.

Почему так? Потому что Логинов знает про свой мир всё. У него нет белых ойрохонов на карте мироздания. И читатель знает все: географию, зоологию, геологию, мифологию, астрономию… Он знает, чем каждый житель Далайна питается, во что одевается, как он проводит немногочисленное свободное время. И, главное, все это подается не авторскими отступлениями в стиле Жюля Верна («Тукка – представитель семейства иглоспинных, ночной зверь, питающийся…»), а ненавязчивыми легкими штрихами. Да, рацион жителей скуден, зоологическая книга тонка, государств всего три… Но это лучше, чем три десятка рас, распивающие на Острове Пьяного Орка текилу и закусывающие брюссельской капустой. Как говорил Сальвадор Дали: «Сначала научитесь рисовать лошадь с четырьмя ногами».

Вдобавок ко всему, Логинов умудрился втиснуть в крошечный Далайн чуть ли не все возможные формы правления. Тут тебе и теократическое государство наподобие древнего Израиля, и монархия, и коммунизм, и условная (а где она не условная?) демократия, и анархия… Мне кажется, что яркими мазками нарисовав все эти государства, Логинов хотел донести свою мысль: идеальной (да и просто хорошей) формы правления не существует. Глобальной справедливости нет и быть не может. Что делать? Или выбивайся в правители, или ищи себе подходящую систему… Или становись гражданином мира (т.е. бомжем) как Шооран.

Шооран. Знаете, а вот главный герой у меня сопереживания не вызывает. Возможно, что так и задумывалось автором, чтобы читатели повторили слова Яавдай: а что, его тоже можно любить? Дело в том, что Шооран половину книги просто плывет по течению. Во второй половине он превращается в монстра, похлеще Ёоорол-гуя. Нет-нет, не в самом финале, где он сам становится Многоруким, намного раньше. Когда он решил для себя: чтобы делать что-то для человечества, нужно это человечество любить… Но бесконечно презирать каждого человека в отдельности. Что поделать, любой идейный революционер – это монстр, который завалит стану трупами и зальет морем крови ради своей идеи. Никакой даже самый кровавый садист-маньяк не сравнится с идейными Робеспьером, Лениным, Пол Потом.

Книга великолепна. Бал снижу только за излишнюю затянутость второй части – бесконечные хождения Шоорана вокруг далайна несколько утомляют.

Не буду долго распространяться о неоспоримых достоинствах этого великого романа. И так очевидна глубина и атмосферность описываемых событий, многогранность персонажей, качество языка. Дюма — это один из величайших шеф-поваров литературной кухни. Он с такой же скоростью подаёт к столу огромное количество рядовых блюд (но от этого не менее вкусных), берясь иногда за настоящее «Блюдо от шефа». Так же не будем заострять внимание на некоторых недостатках: пафос был присущ литературе 19 века и не Дюма его придумал. Не будем долго копаться в мотивациях героев, в «дихотомии добра и зла». Хочется поделиться одной мыслью... Не знаю, вкладывал ли её Дюма в роман, но я её там увидел.

Главных героев романа два. Один — всё время на виду. Второй — нет. Один велик в своем мщении — второй велик сам по себе. Один вымышленный, второй — настоящий. Это Эдмон Дантес (граф Монте-Кристо) и Наполеон Бонапарт. И не только потому, что император сыграл роковую роль в судьбе Дантеса (хотя морячку тоже не мешало бы мозги иногда включать — заехал к опальному полководцу да ещё и письмо какое-то взял!). Всё вокруг действий романа пропитано Великим.

Это Он объединил Италию, в которой так лихо зажигал Дантес в облике Синдбада, аббата Бузони и, собственно, графа. Это Он придумал и ввел во Франции газеты, редактором одной из которых был Бошан. Да и вообще, вся Франция в том виде, котором её застал Монте-Кристо — дело рук Наполеона. Банки, телеграф, опера — без Генерала всего этого бы не было.

А самое главное: Наполеон был нищим корсиканцем, который стал Императором исключительно благодаря своему уму, трудолюбию, отваге, выносливости. На него не свалился сундук с сокровищами Борджиа — он сам создал эти сокровища. Более того, стал сокровищем сам по себе. Вспомните, его сослали на Эльбу (соотнесем «отсидку» Дантеса в замке Иф). А потом он высадился на берег Франции. Один с маленькой горсточкой верных соратников. В простой солдатской шинели — и без гроша в кармане. Один — против всей армии Франции и Европы. И пошёл пешком в Париж. И вошёл в столицу Императором.

Наполеон не был мстительным человеком. Став императором, он не казнил ни одного своего бывшего хулителя. Великий человек не разменивался на такие мелочи, как обиды, месть... Даже будучи преданным некоторыми своими генералами, даже вернувшись на 100 дней к власти — он простил их... Хотя нет, даже не прощал (для этого нужно было тратить время на обиды).

А вот Дантес. Человек не самого большого ума (иначе он бы не довел бы дело до своего заключения). Копивший обиду 15 лет. Получивший на халяву бешеное состояние. И растративший его на мщение... Мелко, мелко... мелко...

А пофантазируем. Вот если бы Монте-Кристо нанял на эти деньги корабль да армию и отправился бы на остров Св.Елены освобождать Императора. Да, я знаю, что к этому моменту он уже умер, но мы ведь фантазируем. Освободил бы его, привез бы в Париж, восстановил бы Французскую Империю, объединил бы Европу... Да всё это можно и без Наполеона сделать, с такими-то деньжищами... Но куда там! Времени нет — надо Данглару еще одну кучу под дверью навалять...

Надо помнить, что Дюма, как истинный республиканец, Наполеона не очень жаловал. Но при этом искренне восхищался им, и писал об Императоре честно, без политической грязи... Вот чему бы поучиться многим нашим писателям, в особенности всяческим «фантастам №1» (хотя и №2 не помешало бы).

Монте-Кристо и Наполеон — это Разрушение и Созидание. Для Разрушения нужно неисчислимое количество ресурсов. Для Созидания нужен лишь Разум Творца. ...Что-то я превращаюсь в «фантаста №2» по обилию заглавных букв... надо заканчивать.

Многостраничный добротный труд, который недаром отнесли к роману-пеплуму. Здесь огромное количество персонажей, переплетение человеческих судеб (как вымышленных, так и реально существовавших), исторические события... Всё это далеко не сразу сплетается в некий единый сюжет. А сплетается, когда я для себя понял: главный герой — это не князь Гагарин, не Семен Ремезов, не Айкони... Главный герой — это Сибирь. С помощью персонажей Иванов рисует нам психологический портрет этого главного героя. В его (или, если угодно, её) голове ползает огромное количество тараканов, с которыми ей нужно жить. Князь Гагарин, рачительный хозяин... Воровал бы больше, но зачем у себя воровать? В том то и согрешила Сибирь в его лице перед Петром Алексеевичем: давала много, но много о себе и возомнила. Старый Ремезов... Как же долго Сибирь, как и он, могла жить так, как считает нужным. Поэтому с трудом и принимает то, что теперь он/она — часть огромной системы. Как это так — кремль тобольский нельзя строить, потому что где-то за тысячи вёрст какой-то Питербург ваяют. А мне-то что? А еще Сибирь — это остячка Айкони. И остячка Хомани. В одном лице. Которая стоит на пороге выбора: покорится или восстать? А если покорится — то кому и зачем? А если бороться — то до каких пор? Но итог-то один и у той, и у другой. Сибирь — это Табберт и другие пленные шведы. Она как бы вдруг оказалась на этой земле чужой. Сибирь — это ходжа Касым. Ничего человеческое ей не чуждо: и алчность, и тороватость, и некое чувство справедливости, и жажда мести, и любовь, и милосердие, и жестокость. Сибирь — это бродящие по ней джунгары. Они уже пережиток прошлых эпох. Сибири тяжело выбить их из своей головы, но рано или поздно — придется.

Вот ведь, собрался писать одно, а растекся философскими мыслями по древу...

Роман хорош. Это немного даже «Сибирская Игра престолов». И не только потому, что на любой странице может погибнуть кто-то из важных и полюбившихся персонажей. А еще потому, что у каждого героя есть своя правда... Как есть и то, за что его хочется придушить.

Роман странен. После совершенно реалистичного первого тома следует второй, выполненный в жанре магического реализма. Этот переход настолько резок, что долго не можешь оправится. Только что идолы были деревянными истуканами, а теперь они на полном серьезе поворачивают головы и самостоятельно передвигаются. Только что ты был уверен, что стонет болото, а отряду Фелофея чудится всякая мистическая хрень — и тут эта мистическая хрень вполне себе оживает и предстает, так сказать, во плоти. За это я и снизил оценку второму тома. Я просто не понял, зачем это. И зачем это именно «так».

Роман в хорошем смысле жюльверновский. Динамичные сцены и диалоги могут неожиданно прерваться на историческую справку. Мне это нравилось. Как другим — не знаю.

Роман читать в любом случае.

Это — самое качественное развлекательное чтиво, которое я читал за последнее десятилетие. Именно так: Чтиво. Развлекательное. Качественное. Когда за 14 дней (далеко не выходных) отхватил все семь книг без перерыва и попытки «отдохнуть». Как раз таки с помощью Барлионы я отдохнул от череды высокой литературы в лице «Смотрителя» Пелевина, «Сильных» Олди и наконец-то добитого цикла Валентинова «Око силы» (ура!!!). Мозгу срочно требовалось отдохнуть. Мозг отдохнул, воображение насладилось, эмоции — случились.

Многие тут сравнивали цикл Маханенко с другими подобными циклами неких Руса, Михайлова и т.п., говоря, что «Барлиона» и в подметки не годится... Не знаю, не читал, судить не могу. Для меня этот цикл — первый в этом лит.направлении (всё-таки, термин «жанр» в этом случае не применим), если не считать, конечно, «Лабиринт отражений» Лукьяненко. НО! Вот их бы я не сравнивал никогда, тем более в ущерб Лукьяненко. Всё таки «Лабиринт...» — это остро-социальная фантастика, в которой виртуальная реальность — всего лишь метод раскрытия проблемы и конфликтов. Лукьяненко в ту пору был на пике своего творчества, чего не скажешь об играх и компьютерах того времени. Так что — мухи отдельно, котлеты отдельно.

Что тут долго писать — хорошо! Сюжетные повороты, выразительные персонажи, предельно понятные (что не отменяет возможность сюжетных вистов) мотивации героев и способы достижения целей. Мир Барлионы — адская смесь всех MMORPG и просто RPG игровой эпохи — понятен и мил сердцу каждому, кто хоть раз в своей жизни играл. Но самый главный плюс цикла — он цельный! Чувствуется, что сюжет на все шесть книг (о седьмой — чуть позже) был продуман автором заранее, а не по принципу: тут вставлю, а потом придумаю, куда двигаться. Все, казалось бы, сюжетные дыры и ляпы оправдываются. Седьмая книга, написанная под давлением недовольных фанатов, действительно «не пришей кобыле бантик», хотя сама по себе книга тоже не плоха. Так что я лично считаю, что в многотомнике «Путь Шамана» — 6 книг, а седьмая — авторский фанфик на собственную вселенную.

Самой лучшей для меня до сих пор остается первая книга. Долго думал почему — разобрался. Там игровой мир представляет реальную угрозу для Махана: смерть — это не только боль, это обнуление всех достижений. Поэтому я, как читатель, очень переживаю за героя. Во всех остальных книгах игровая смерть — это всего лишь -30% опыта (да и то не всегда). Поэтому прохождения Маханом подземелий и выполнение заданий теряют накал... Больший интерес вызывают интриги в реале и отношения между героями. Ну, и так неплохо.

Отдельно просьба автору: или меняйте редактора, или занимайтесь авторедактурой. Если в стилистическом плане всё достаточно хорошо, то ошибок и опечаток — просто невероятное количество.

А так — спасибо за приятное знакомство.

Писать отзывы на рассказы Борхеса — одно удовольствие. Потому что любой его рассказ — широчайшее поле для размышления. Что особенного в рассказе, в котором только два события: влюбленность в женщину и ее убийство? Но вот тут и проступает необходимость подумать: о чем это? О том, что любовь между двумя братьями выше любви к женщине? Слишком банально и лежит на поверхности. И рассказ бы тогда назывался «лишняя». Я увидел здесь нечто другое. Итак, двое людей живут своей убогой обветшалой жизнью. Они не знают ни роду-племени, ни удовольствий (настоящих), ни восторга, ни страсти. К жизни такой они привыкли, она их может быть и не устраивает, но громко они об этом не говорят. И вдруг появляется женщина... Но это — не просто женщина. Это возможность поменять свою жизнь хотя бы одному из двух братьев. Это шанс! Что делают братья? Сначала они пытаются этот шанс впихнуть в привычные декорации своей жизни. Не получается. Затем «шанс» увозиться как можно дальше. С глаз долой. не помогает — «шанс» маячит вдали своей ВОЗМОЖНОСТЬЮ. Тогда один из них убивает этот шанс. А второй помогает хорогить — чем полностью поддерживает решение.

Вот поэтому она и «непрошенная». Привыкшие жить в дерьме боятся того, что может их выудить. Ведь в дерьме уютно, тепло и влажно. У нас в стране 90% населения — вот эти братья. Они убого живут, убого работают, убого развлекаются и убого спят. Они ругают в своей убогости правительство и соседа, но едва появится шанс все изменить (а ведь такой шанс появляется ежесекундно), как «братья» прячут голову в дерьмо. А в клиническом случае — заклюют того, кто этот шанс принес. И продолжат убогое существование.

И эпиграф из 2 Царств «Скорблю о тебе, брат Ионафан. Твоя любовь была для меня выше любви женской» означает для меня следующее: «Люблю тебя, моя привычная убогая жизнь. Ты для меня ценнее чем, может и прекрасная, но неведомая жизнь!»

Это хорошая книга. По своим непосредственно литературным достоинствам она, к сожалению, не заслуживает «9». Но поставить меньше рука не поднимается.

Во-первых, никакое это не ЛитРПГ. Честно говоря, это «клеймо» на книгах начинает порядком задалбывать. С учётом того, что качество книг этого направления стремительно падает (с каждой следующей сотней новых имён), я бы никогда не купил «Баффера». Но друг посоветовал... Итак, это — хорошая социальная фантастика с фант.допущением: Магия из игр стала доступна в обычном мире... Не всем — 0,1% населения. И вот здесь первый грандиозный плюс автору — он (и его герой) не стал раскрывать причину этого, назвав её просто Этой Хренью. Такой себе Макгаффин. И это замечательно! Ведь намного ценнее узнать, не почему Это произошло, а к чему Это приведёт!

Всю книгу не покидало ощущение, что писал её дилетант. (Потом нашёл библиографию Михаила Дулепы, и — таки да! — это то ли первая, то ли вторая его книга). Особенно мешало прочтению невероятное многословие и суесловие. Особенно первые страниц 200, где персонаж Михалыч сначала прокручивает в голове (и на страницах) что он будет делать — а потом делает это. Да и вообще, добрые 60% текста — это размышления Михалыча, причем не всегда о судьбах мироздания, но и о тушенке, картошке, печках и т.п. НО! Присутствовало странное такое... Будто это не писатель-дилетант, а реальный человек, который попал в такую ситуацию, пережил всё описанное — и решил всё это изложить на бумаге, не сильно умея это делать... Не знаю, сознательно ли Дулепа использовал такой приём (скорее всего нет), но им часто пользовался, например, Герберт Уэллс, нарочно упрощавший язык повествования в «Машине Времени» и «Войне Миров». Кстати, «Баффер» мне по хорошему напоминает именно последний роман.

Итак, 0,1% появившихся магов полностью ломают всю сложившуюся социальную систему взаимоотношений. И автор развивает две центральные темы. 1) Фон. Мир на грани/во время катастрофы. Изменения социальных отношений. Изменение групповой психологии. Изменение личностей людей. Очень достоверно, очень по-взрослому без лишней кровожадности, но и без лишних сантиментов. Я верю: именно так всё бы и было. 2) Изменение личности главного героя. СПАСИБО! СПАСИБО автору, что наконец-то в беспросветном мраке повсеместного тупого экшна появилась книга про эволюцию ЛИЧНОСТИ! Да, стрелялок и погонь, перебрасывания файерболами и армагедоннов здесь очень мало! Зато очень честно и правдоподобно показан психологический экшн! Михалыч сначала из серого инвалида-обывателя, которого не интересует мир вокруг него, превращается в циничного эгоиста, потом — в не менее циничного палача, убивающего по принципу «а шоб нефиг«! Потом он мягко, но уверенно трансформируется в «святого себе на уме», совершающего добрые дела ради выгоды и престижа, спасающего детей, чтобы «извлечь из них пользу»... Чтобы потом жертвовать собой ради совершенно чужих ему людей, чтобы в конце понять: вот эти приблудные дети — это и есть то, ради чего он продолжает цепляться за жизнь! И, главное, все эти изменения личности — логичны! Каждый поступок мотивирован, каждое изменение оправдано не только перед собой, но и перед читателем!

Итак, перед нами — замечательный пример социально-психологической фантастики! Читать сложно, но захватывающе! Читать нужно — и нужно дочитывать! И убрать с обложки несуразные колбочки с маной и порочащее тавро ЛитРПГ!

P.S. Хотя всё же хочется напомнить автору и его редактору: в русском языке нет слова «нету».

Возможно, мне повезло чуть больше, чем всем остальным: я имею прямое отношение к театру и предмет книги мне был чрезвычайно близок. Посему детективная составляющая отошла для меня на третий план.

Идея построения театра «Идеальных амплуа» не нова, но Акунин демонстрирует глубокое понимание материала, чем затронул мое сердце. Каждый персонаж (актер театра) выписан настолько филигранно и любовно, что в каждом из них я узнавал своего коллегу (так же актеров). Сам же Ной Ноевич как буд-то срисован с художественного руководителя моего театра, хотя Акунин знать его не может. Значит — настолько уловил особенности профессии.

Ну, а пьеса театра Но сама по себе — шедевр.

Мы стареем, господа. И Фандорин тоже. И кровь в его жилах течет медленнее. Но для каждого возраста есть своя ниша, не правда ли?