Кларк Эштон Смит

Караван

The Caravan (1922). Первая публикация — 1922, сборник Ebony and Crystal

*

*

Мои мечты подобны каравану, который в путь отправился давно, в волнении мятущихся знамён и копий никогда не знавших страха, под рёв рогов и бравурные песни авантюристов храбрых, чтоб достичь опасных окоёмов и границ неведомых варва́рийских земель и необъятных королевств, где города по слухам все прекрасны и роскошны, подобно градам Рая, и глубоких долин эдемских пальм, и мирры и корицы, лежащими под первозданным небом, пропитанным лазурной тишиной. Чтобы достичь краёв таинств и дива, пройтись по рынкам в дальних городах, что не представить в самых смелых грёзах, увидеть полисы, лежащие отсюда за миллионы миллионов лиг, на горизонте небыли последнем, мои мечты растаяли вдали, как караван, ведущий тяжёло нагруженных поклажею верблюдов. С тех пор минуло много долгих лет, дни пролетали мимо, точно стаи летящих к югу ласточек небесных; бесчисленные луны умножались в своём вечнобегущем серебре, несчётные солнца приумножали всеускользающее золото дневное. Увы и ах, сей караван мечтаний назад доныне так и не вернулся. Был ли он погребён под массами вихрящихся песков в сердце самума, когда пустыня, вздыбилась как море и бросила свои коричневые волны на ограждённый сад, зелёный и цветущий в земле благоуханной? Или все они погибли, снедаемые демонами жажды, средь алчных гулей и стервятников пустыни? А может быть, они ещё и живы — как пленники в темницах иноземных, о чьём расположеньи не узнает никто и никогда на этом свете; иль скованные чарою кудесной в чертогах, что поднялись властью джиннов, средь городов причудливых и дивных, из сказок Тысячи и ещё одной ночи?

*

Ритмизованный перевод на основе перевода А. Бородина

*

Иллюстрация Vergvoktre

Кларк Эштон Смит

Бронзовый кумир и железный кумир

(неоконченное)

The Image of Bronze and the Image of Iron. Первая публикация — 1965, сборник Poems in Prose.

В храме города Морм, что лежит меж пустыней и морем, два кумира стоят, обращённые ликом друг к другу. Это бог Аманон в двух обличьях — железа и бронзы, сам в себя он глядит чрез огонь и кровавые пятна на камне алтарном. И когда кровь заката зальёт горизонт, пламень жертвенный в корчах тихонько умрёт, а луна оскалится мраморно ледяною опасной улыбкой на алтарной поверхности тёмной — оживают тогда кумиры, Аманон говорит с Аманоном, глас железа с голосом бронзы... И вот так, и никак иначе обращается кумир из железа к своему собрату из бронзы:

— Брат, когда курильницы, наши, что сработаны из цельных рубинов и редчайших гигантских сапфиров, храм заполнили синей дымкой ароматных волшебных курений, и когда змеи пламени красного утолили свой глад сердцем жертвенным, мне приснился сон непонятный, сон весьма и весьма престранный. Видел я дни грядущего дальние, дни, о коих ещё даже нету никаких прорицаний звёздных; храм, и город Морм, и люди его, да и мы, кумиры бога его, стали едины с песками пустыни и песками морскими. Камень обрушился с камня, атом покинул атом, разлагаемы силой пагубной под дождями, ветром и солнцем; а лишайники и травы пустыни храм пожрали до основания, и неспешное хладное пламя тихой ржавчины и злой ярь-медянки, ото рта струясь и до ноздрей, от колен до самого горла, истощившись оставило после нас лишь две кучки праха печального — пыли красной и пыли зелёной. Корни кактуса раскололи древний прочный алтарный камень, и тень кактуса грубой стрелкой, как по странному циферблату, всё ползла по алтарным осколкам, через дни огня голубого, через душные ночи в жутком сернистом лунном свете. А на площади опустелой — бывшей площади шумного торга только шепчущий ветер пустыни предлагал океанскому ветру прах былых королей нетленных.

*

Ритмизованный перевод на основе перевода А. Бородина

*

Неизвестно, как автор хотел закончить эту историю. Возможно, она могла быть завершена примерно следующим образом:

*

И вот так, не окончив рассказа, умолкает кумир из железа. И тогда (и никак иначе) отвечает ему гулким гласом Аманон в другой ипостаси, чрез уста второго кумира, воплощённого в звонкой, чистой, золотисто-коричневой бронзе:

— Брат, подобные сновиденья посещают нас очень часто в воплощениях материальных, что привязаны плотью к миру и его населяющим людям, эту форму давших нам, чтобы им легко и удобно было обращаться к незримому богу. Этот сон не твой, но металла, из которого ты сработан, тот же, кто живёт в нём незримо, в двух обличьях — железа и бронзы — презирает подобные страхи, ибо ведает, что и сам он не является вечно живущим. Не к лицу подобные мысли тем, кто знает, что всё на свете распадётся в конечном итоге на частицы, волны и дхармы. Свет рассеется, Хаос сгинет в пустоте иного порядка, где исчезнет само пространство эфемерной метавселенной, частью коей сейчас мы являемся, где на смену времени нашему придет дальше иная мера, как уже бывало, наверное, много раз во всех гиперкосмосах. Но всё это дела далёкие, и совсем нам неинтересные, пока наши алтарные камни кровью жертвенной щедро политы, пока звёзды с небес сияют и тверда под стопами планета. А пока, забыв о грядущем, насладимся очередною ежедневною щедрой жертвою, приношеньем крови и ладана от людских жрецов храма нашего, что, не думая о всём этом, верно служат нам, пока сами не исчезнут со всей вселенной.

*

В. Спринский, стихосложение. 2022, январь.

Кларк Эштон Смит.

Фантазия

A Phantasy (скорее всего, 1916). Первая публикация — 1922, сборник Ebony and Crystal.

*

*

Я грезил о неведомой земле — земле далёкой, в древности сокрытой, в пространстве чуждом, неопределённом; о пустошах ушедшего в небытье минувшего, над коими застыло необратимое безмолвье ледяное унылой бесконечности тяжёлой; где средь руин лежащих повсеместно виднеются лишь камни от гробниц и чудом уцелевших кенотафов; и где единстенный народ – то мертвецы, что без числа таятся под землёю, не подчиняясь никаким владыкам.

Над этою землёю моих грёз встаёт среди гробниц и кенотафов багрянцем тлеющее солнце — поддержать чреду дней призрачных, сдавая дальше пост луне из пепла, с коею вдвоём они летят сквозь черноту эфира — ведь звёзды в нём все сгинули давно. Сквозь тишь безмолвия финала всех времён, над монументами, расколотыми и над записями прошлого чужого, рассыпавшихся в лёгкий прах летучий, трепещут крылья дивных серафимов, что носятся во тьме непостижимой, ниспосланных сюда для исполненья невыразимых поручений или для совещаний с демонами бездны; и чёрно-аспидные ангелы-гиганты, закончив миссии уничтоженья и возвращаясь после них назад, средь сих гробниц присядут в передышке, чтоб отряхнуть с своих громадных мрачных крыл поблёкший пепел истреблённых звёзд.

*

Ритмизованный перевод на основе перевода А. Бородина

*

Иллюстрация Сантьяго Карузо.

*

Комикс Эрика Йорка по стиху

Кларк Эштон Смит

Демон, Ангел и Красота

The Demon, the Angel, and Beauty. Датировано маем 1913. Первая публикация — 1922, сборник Ebony and Crystal.

*

У Демона, что пребывает всегда со мною по левую руку мою, спросил я: "Не видел ли ты Красоту? Ту что была владычицей святою души моей в Безвремении? Ту, что, вне сомненья, над мною властвует во Времени, хотя я никогда её не видел и может, не увижу никогда, ни нынче, ни когда-либо ещё; ту, с сущностью которой знаком не больiе я, чем полдень — с сутью звёзд; свидетельства существованья коей искал я тщётно всюду — находя лишь край её пропавшей тени, иль на худой конец — неясный отблеск на беспокойной, мрачной водной глади. Ответствуй, если в силах ты, скажи мне — она подобна жемчугу иль звёздам? На что похожа больше — на ясный, непрерывный солнца свет, иль на его отдельные лучи, что порождают благолепье радуг? Она – суть сердце дня, иль, может, душа ночи?"

И Демон, после кратких размышлений, мне ответил:

"Мне есть что рассказать об этой Красоте, но вряд ли больше, чем тебе уже известно. И хоть в тех сферах, что доступны для меня и демонов подобного же ранга, уж всяко больше намеканий разных на Тайны трансцендентные, чем здесь, но всё же с этой Тайной соприкоснуться мне не довелось, и я не знаю, чей у неё облик, мужской иль женский. Э́оны назад, когда я юн был и неосторожен; когда мир был сияющим и новым, а звёзд было побольше, чем сейчас — я тоже был влеком сиею Тайной, стараясь отыскать её повсюду, во всех доступных постиженью сферах. Но, так и не сумев её сыскать, я очень скоро крайне утомился ловить лишь её тень и занялся́ погоней за такими миражами, что иллюзорны не настолько, как она. Теперь я серым стал, подобно пеплу, лишившись алости былого пламени внутри, что пылом огнекрасным издавна́ меня переполняло, вовне рва́лось, в эоны звёзд кишащих, о которых я говорил уже. Внемли же мне, ибо я столь же мудр, и осмотрителен и стародревен, как странствующее от века солнце, чей лик изрезан шрамами комет; и ныне я считаю, что Красоты, самой в себе — не существует. Да, несомненно, есть подобия Её, но все они — всего лишь паутина обмана и теней, сплетённая рукой коварной Бога, чтоб Он, к своей потехе людей и бесов путал в сих тенетах, архангелов своих тем веселя.

И демон смолк и глянул на меня, привычно глаз скосив — и этот зрак, красней Альдебарана, непроницаем был как бездны мрака, что распростёрлись по ту сторону Гиад.

Тогда у Ангела, что пребывает всегда со мною по правую руку мою, спросил я: "Не видел ли ты Красоту? Иль, может, ты слышал рассказы о Ней, каким верить можно ?"

И Ангел, мгновенье колеблясь, ответствовал мне:

"Мне есть что рассказать об этой Красоте, но вряд ли больше, чем тебе уже известно. И хоть средь всех небес Тайна сия предмет есть самый частый для умозрений средь архангелов высоких и вместе с тем – неиссякаемый источник для вдохновения арфистов-херувимов и певчих наших — несмотря на это, мы всё же крайне несведущи о Её природе истинной, и сущности и свойствах. Но всё же изредка могучие затменья охватывают даже высших серафимов, до кончиков их крыл и порождают тьму сумерек неведомых средь рая; а то, бывает возникает в эмпиреях предивный отголосок, заставляя архангелов свои утишить арфы средь славословья Бога. И такое нередко происходит здесь; и тень та, и отголосок тот вселяют страх во всех Престолов и в Сияния и Власти, поскольку в остальные времена все эти признаки сопровождают лишь эманации и появленья Единосущего Великого Владыки. И потому мы все убеждены, что эта Красота вполне реальна. И, потому, что она остаётся загадкою для нас, а иной тайны, помимо Бога, мы не представляем, то полагаем мы, что это — то, о чём Господь размыслит, сам в себе сокрытый и единый; то, из-за чего на протяженьи множества эонов Он не даёт себя увидеть нам — то тайна, кою милосердный Бог не доверяет даже серафимам".

*

Ритмизованный перевод на основе перевода А. Бородина

Пока День переводчика не кончился

*

Кларк Эштон Смит

Сад и гробница

The Garden and the Tomb (датировано 9.06.1915). Первая публикация — 1922, сборник Ebony and Crystal.

*

*

Мне ведом был один цветущий сад — сад тот наполнен был чудесными цветами, прекрасными в своем многообразьи как орхидеи дальних, сказочных миров; чудесный сад цветов, чьи лепестки как околдованные, цвет меняют бесконечно, в чередовании волшебном солнц тройных; цветов, подобных лилиям тигровым из собственного сада Сатаны и бледным сёстрам их из райских кущ; цветов, отчасти сродных амарантам, о чьей бессмертной, идеальной красоте так часто размышляют серафимы; цветов, жестоких и великолепных, будто малиновые или золотые соцветия из языков огня; цветов горящих льдистостью холодной, словно кристальные бутоны снеговые; цветов, подобных коим нет ни в одном мире, ни под одним из солнц, и о которых не знают ни на небесах, ни в преисподней.

Увы и ах! ведь в самом сердце сада находится угрюмая гробница — гробница, оплетённая густою лозою виноградной и цветами, и солнца свет небрежно выявляет ужасный проблеск мрамора её, без любопытного, подробного вниманья. Однако ночью, когда все цветы недвижно и безмолвно замирают, а аромат их слаб, словно дыханье ребёнка спящего — тогда, и лишь тогда дух разложенья выползает из гробницы чтоб разнести гниющие миазмы и фосфорические отсветы заразы от края и до края сего сада

*

Ритмизованный перевод на основе перевода А. Бородина

*

Иллюстрация Seeming Watcher