— Александр Александрович, на третьих всесоюзных Ефремовских чтениях, проходивших в Комарове с 6 по 12 апреля этого года, вы выступили с сообщением, которое, мне кажется, может заинтересовать наших читателей.

— Обнаружена, переведена и подготовлена к печати одна из последних работ А. Конан Дойла в области фантастики. Нельзя сказать, что эта работа была у нас вовсе не известна. Сразу же после выхода в Англии в 1929 г. она была опубликована в СССР, но в сокращённом и фальсифицированном виде. Немногочисленные люди, знавшие об этом деле и понимавшие, чем была вызвана фальсификация, предпочитали помалкивать. И постепенно публикация забылась, так, словно её и вообще не было.

— То есть речь идёт о сделанном вами литературном открытии?

— Постараемся обойтись без громких слов. Да и не только моими трудами было сделано дело, и поэтому прежде всего надо поблагодарить председателя Клуба любителей фантастики «МИФ-XX» А. Сидоровича и одного из летописцев советской фантастика свердловчанина Виталия Бугрова.

Мы с писателем А. Д. Балабухой задумали серию книг, объединённую общим названием «Близнецы». Ленинградскому отделению издательства «Художественная литература» эта мысль показалась интересной, и мы приступили к осуществлению замысла. В качестве одной из первых позиций, предложенных нами, была пара: роман «Маракотова бездна» А. Конан Дойла и роман Ренэ Каду (под этим псевдонимом укрылись два советских писателя) «Атлантида под водой». Оба произведения вышли в свет в один и тот же год — 1927, одно в Англин, другое в СССР. Какой бы то ни было предварительный контакт между авторами исключён, и в то же время, как это ни удивительно, оба романа основаны на совершенно идентичной фантастической посылке: жители легендарного острова атлантов не погибли в момент катастрофы, а сумели спастись, соорудив подводные укрытия, в которых живут на дне океана по сей день. Посылка-то одна, но как по-разному подходят к ней авторы!

И вот, когда шло обсуждение этой позиции в общественной редколлегии, её участник А. Сидорович спросил нас, в каком виде мы собираемся включить в книгу роман А. Конан Дойла — обе его части или, как обычно, только первую. Ни один из нас, составителей, попросту не понял вначале, о чём речь. Роман «Маракотова бездна» — нам представлялось, что мы его прекрасно знаем, — делится на пять глав, а деления на части не имеет. Но А. Сидорович не сдавался. Он не помнил, где прочёл вторую часть, не помнил её содержания, но был твёрдо уверен, что это была именно вторая часть, что это была журнальная публикация, да ещё застряло в памяти ощущение какой-то скандалёзности вокруг неё. И больше ничего.

Слова Сидоровича посеяли в нас зерно сомнения. И мы решили обратиться за помощью к великому знатоку по части библиографии фантастики свердловчанину Виталию Ивановичу Бугрову. Ответ из Свердловска не замедлил. Виталий Иванович указал, что доброй памяти журнал «Всемирный следопыт» обращался к публикации «Маракотовой бездны» дважды: в первый раз — в трёх номерах в начале 1928 года, а затем ещё раз — в двух номерах в середине 1929 года. Самих подшивок журнала за эти годы у Бугрова в руках не было, поэтому он не мог охарактеризовать ни одну из этих публикаций более подробно. Но, согласитесь, это было существенное указание, руководясь которым я отправился в Публичную библиотеку имени Салтыкова-Щедрина.

В майском номере «Всемирного следопыта» за 1929 год я прочёл буквально следующее: «МАРАКОТОВА БЕЗДНА. Фантастический роман А. Конан Дойля. Часть вторая». К последующим словам была дана сноска: «Первая часть романа «Маракотова бездна» была помещена в №№ 1—3 «Всемирного следопыта» за 1928 год. Вторая часть, представляющая для наших читателей самостоятельный интерес, только теперь печатается в английском журнале «Стрэнд». И далее следовала глава под названием «Опасности глубин» (надо заметить, что в известной нам части романа главы не имеют названий, имеют только нумерацию), во вступительной части которой было обещано рассказать о «захватывающей встрече с Владыкой Тёмного Лица», а основное содержание сводилось к нескольким не связанным между собой эпизодам — приключениям героев на морском дне.

Но, открыв июньский номер «Следопыта», я, не веря своим глазам, прочитал следующее извещение от редакции: «Конан Дойль, увлекающийся в последние голы оккультизмом, настолько перегрузил конец «Маракотовой бездны» эпизодами и подробностями из «потустороннею мира» (до чертовщины и чёрной магии включительно!), что редакция «Следопыта» вынуждена была прибегнуть к сокращению отдельных кусков и разговоров этой части романа, совершенно неуместных на страницах журнала и нелепых с точки зрения нашего читателя, которому рассуждения о «вечной борьбе добра и зла» и мистические измышления о способах изгнания дьявола — просто скучны и смешны. Досадно за талантливого писателя, который не только докатился до мракобесия, но и проповедует его наивными приёмами, лишенными даже тени оригинальности и новизны».

Я привожу этот текст слово в слово. Но мы вернёмся к этому извещению позже. Здесь я хочу сказать, что опубликованное вслед за ним окончание романа меня ошеломило. Представьте себе: идёт длинное описание древнего здания на дне моря, куда с трудом проникли герои. Всё дышит ожиданием обещанного «захватывающего приключения». И... И ничего не происходит. Спугнутые странным акустическим феноменом, герои поспешно и благополучно ретируются, следует построенное в форме диалога краткое рассуждение о возможных причинах такого дива, засим заключительный абзац, и на том конец. И это Конан Дойл? Известнейший мастер приключенческого жанра? Он что, действительно, «докатился»? Вне всякого сомнения, взять этот текст «второй части» и опубликовать в таком виде было невозможно. И тем не менее я его переписал.

— Весь текст?

— Весь. Затем я ринулся в каталог искать оригинал «Маракотовой бездны». И вот тут настигла меня печаль. По каталогу Публичной библиотеки не значатся произведения А. Конан Дойла, вышедшие после 1922 года. Ни одного.

— Что, их там вообще нет?

— Не знаю. Может быть, и есть. Поговаривают, что каталог далеко не полон, но не знаю, так ли это в действительности. К счастью, у меня в руках оставалась ниточка: «Всемирный следопыт» указал, что эта злополучная «вторая часть» печатается в журнале «Стрэнд». И я отправился в журнальный каталог искать журнал «Стрэнд». Явилась обескураживающая картина: Публичная библиотека располагает всеми комплектами «Стрэнда» до 1920 года, затем следует перерыв до середины пятидесятых годов. И в этом пустом пространстве размахом в тридцать лет значится один-одинёшенек сиротинушка — комплект «Стрэнда» за 1929 год.

Я пал духом. Наши толстые журналы готовятся к выпуску загодя, с упреждением более полугода, уж очень меня приучили к такому порядку. Исходя из этих представлений, я почёл, что искомая публикация в «Стрэнде» должна приходиться на 1928 год по меньшей мере. И написал требование на комплект 1929 года, в глубине души не надеясь на успех поиска, просто для очистки совести, чтобы знать, что все имеющиеся дорожки протопал до самого тупика.
Я до этого никогда не лержал в руках «Стрэнда». Попадались упоминания о нём, журнал респектабельный. Любопытно. Листаю. Первая половина каждого номера — сотня страниц рекламы. Ага, только после неё идёт оглавление номера и дальше — рассказы и повести. Мелькают имена. Есть и знакомые. А ведь я даже не знаю, как именно называется по-английски роман Конан Дойла. Может быть, воясе не «Маракотова бездна», а как-то иначе. Бывали у нас случаи полного переименования переводных произведений. Кислыми щами пахнет нестерпимо. Я я Ленинском зале сижу, он над столовкой, и в определённые часы там высидеть невозможно. Не то, что в любимом моём зале, где сотрудницы в уголку потихоньку кофе варят, — благородный аромат. Но там уже с утра все места заняты.

И вдруг — знакомая картинка. Та же, что во «Всемирном следопыте», но там она поменьше, а здесь — во всю левую страницу! А на правой — имя Конан Дойла, под ним — совершенно не знакомое мне название, ниже — извещение от редакции, а дальше — текст. И это — апрельский номер «Стрэнда» за 1929 год!

Сравниваю английский текст с русским, переписанным из майского номера «Всемирного следопыта». И уже не предполагаю, а ясно вижу, насколько слаба была работа русского переводчика. Впрочем, и редакция руку приложила. Из русского текста последовательно вычеркнуто всё, что не относится непосредственно к приключенческой стороне дела. Разрозненные в переводном печатном варианте, эти эпизоды в авторском тексте складываются в последовательное, логически связанное повествование. Но связки построены на сюжетной линии нежного чувства, которое испытывает герой романа к девушке-атлантке. Значит, тогдашняя редакция «Следопыта» не сочла для себя нужным публиковать даже краткие отступления о душевных переживаниях, попросту выбросила их, не заботясь о том, что лишает авторский текст всякой логики.

— Но это действительно вторая часть романа?

— Сам А. Конан Дойл этого не обозначил. Больше того, он дал этому произведению совершенно другое название. Оно называется «Владыка Тёмной Стороны», при этом имеются в виду тёмные стороны человеческой души вообще. В 1929 году переводчик не разобрался в этом обстоятельстве, и отсюда-то и появился в его переводе невразумительный «Владыка Тёмного Лица». В извещении от редакции «Стрэнда» говорится о том, что «ниже продолжается рассказ о приключениях невольных первооткрывателей в изложении» главного рассказчика «красочного романа сэра Аргура Конан Дойла «Маракотова бездна», опубликованного в «Стрэнде» зимой 1927—1929 г.». Так что, строго говоря, мы не имеем формального права ставить над этим текстом слова «Маракотова бездна». Часть вторая», как это решительно сделал ко-гда-то «Всемирный следопыт». Но в то же время текст «Владыки» пронизан отсылками к роману настолько, что не может существовать самостоятельно. И в свою очередь, во «Владыке» разрешается конфликт, бегло намеченный в романе. Складывается впечатление, что, отдав «Маракотову бездну» в печать, сам Конан Дойл испытывал неудовлетворённость этой работой, мысль продолжала работу, видно, что он начисто позабыл некоторые не существенные для этой мысли подробности романа, но чутьё художника, но умонастроение семидесятилетнего писателя властно требовали продолжения труда. Тем более что он был свычен к возвращениям при разработке полюбившейся темы. И он довёл свою последнюю крупную работу до логического, я сказал бы, вселенски звучащего завершения.

Для такого вселенски звучащего завершения Конан Дойлу нужен был соразмерный разгон. Материал, опубликованный в апрельском «Стрэнде» (и, естественно, в майском «Следопыте»), и был таким разгоном. Кульминация и развязка «Владыки» пришлись полностью на майский «Стрэнд». Совершенно очевидно, что в момент подготовки своего майского номера редакция «Следопыта» понятия не имела о том, каков будет текст майского «Стрэнда», иначе, я полагаю, она вообще отказалась бы от публикации «второй части».

Герои Конан Дойла встречаются таки с этим таинственным «Владыкой» в его подводном дворце. Оказывается, что это некий гений зла, — о нём упоминается в первых главах романа, — вызвавший не только катастрофу Атлантиды, но и охотно принимающий на себя ответственность за все трагедии в последующей истории человечества. «Я в силах повелевать умами, — заявляет он. — Я властвую над скопищем черни. Я всюду, где затевают злое дело. Я был с гуннами, когда они превратили в развалины пол-Европы. Я был с сарацинами, когда они именем веры подняли на мечи всех непокорных. Я вышел из дому в Варфоломеевскую ночь. Я поощрял работорговлю. Это мой шепоток обернулся кострами для десятка тысяч сморщенных старух, которых дурачьё именовало ведьмами. Это я в образе закопчённого верзилы вёл парижскую чернь по залитым кровью улицам. Славные были времена, но не сравнишь с недавними в России. Вот оттуда я сейчас и явился…».

— Так и написано?

— Насколько я способен перевести английский текст на русский язык, это написано именно так. Теперь вы можете представить себе, какой переполох поднялся в редакции «Следопыта», когда пришёл майский «Стрэнд». Ведь первая половина «Владыки» уже опубликована под названием «второй части», в очередном номере уже заготовлено место под «окончание», никто не ждал от Конан Дойла никакого подвоха, и вдруг такое! Да за публикацию этих слов в молодёжном приключенческом журнале всю редакцию неминуемо ожидало странствие на Соловки!

— Вы не преувеличиваете?

— Боюсь, что нет. Иначе чем объяснить, что редакция не просто выбросила эти три фразы, а проделала всю ту работу, которую проделала? Выбросила три четверти печатного листа текста вообще, пожертвовала и кульминацией и развязкой повествования, для отвода глаз притворилась, что её не устроили скука и потешность рассуждения о «вечной борьбе добра и зла» и некие «мистические измышления» автора и заменила выброшенное двумя страничками убогих рацей неизвестного авторства. Даже в мракобесии автора обвинила публично. Отлично понимая, что идёт на крайность, чтобы скрыть поглубже и подальше в сторонке три сакраментальные фразы.

— Почему три? По-моему, две. О худых временах в России и о том, что он оттуда явился.

— А фраза о парижской черни и «закопчённом верзиле»? Это же фраза о Парижской Коммуне!

— При чём же там «закопчённый верзила»?

— При том, что в последние дни боёв, отчаянно силясь остановить наступление версальцев, Комитет Общественного Спасения Коммуны распорядился поджечь несколько крупных парижских зданий, как мы сказали бы, «памятников культуры и архитектуры». И приказ этот был выполнен. И именно об этом кричали тогдашние европейские газеты, на десятилетия пришпилив коммунарам ярлыки «поджигателей». Чему ж тут дивиться, если Конан Дойл с детства усвоил именно такое представление о коммунарах Парижа?

— Чем же закончилась ваша работа?

— Переписал текст, все два печатных листа, перепечатал, перевёл на русский язык и принёс перевод в издательство. Рассказал эту историю. Предложил дополнить книгу. Издательство согласилось. Так что через год любители фантастики смогут прочитать книгу Артура Конан Дойла в её первозданном виде.

Литератор. Газета ленинградских писателей. № 17 (22). 18 мая 1990 г.

«МЕЖПЛАНЕТНЫЕ путешествия сопряжены со множеством трудностей, не говоря уже об очевидной трудности выхода за пределы земной атмосферы; однако… нельзя не верить, что уже в ближайшие 50 или 100 лет изобретательская мысль наших инженеров сумеет их преодолеть» (Д. Томсон. «Предвидимое будущее»). Это написано не 50 и не 100 лет назад. Книга известного английского физика Джорджа Томсона вышла в Кембридже в 1955 году — всего за два года до запуска первого советского спутника Земли.

Трудно в наше время делать долгосрочные прогнозы. Трудно учёным старой закалки, таким, как Томсон, воспитавшим в себе гипертрофированную академическую осторожность и бесстрастность, даже в мечтах угнаться за фантастическими темпами развития науки и техники последних десятилетий.

Историю будто пришпорили в последние годы. Искусственные спутники Земли, искусственная планета, советский вымпел на Луне и, наконец, межпланетная советская станция-автомат, сфотографировавшая скрытое от взора человека полушарие Луны — в будущих учебниках эти события займут больше страниц, чем всё раннее средневековье. Впрочем, что история? Думы всех людей сейчас устремлены не в прошлое, а в будущее: что будет дальше?

Итак, сделаны два шага в космос: один со скоростью 7,9 км/сек, второй — со скоростью 11,2 км/сек. Не за горами день, когда будет достигнута третья космическая скорость — 16,5 км/сек. Это позволит отправить ракету в любую область Солнечной системы и даже за её пределы.

Первые трассы в космосе прокладывают автоматы. Они первыми облетели вокруг Земли, первыми заглянули на другую сторону Луны и первыми, вероятно, отправятся к ближайшим планетам. Автоматическая станция «Земля — Луна» не случайно названа межпланетной. Она прообраз тех космических кораблей, которые опишут подобную же замкнутую орбиту «Земля — Марс» и «Земля — Венера». Ракета-бумеранг требует наименьших затрат топлива и, по-видимому, основное, на что будет затрачено много усилий, — это вывести ракету на орбиту с такой высокой точностью, чтобы она смогла пройти близко около Марса или Венеры.

Что же касается человека, то ему, видно, придётся повторять шаг за шагом этапы пути искусственных спутников и ракет. Сперва, возможно, будет полёт за атмосферой вокруг Земли и последующее приземление. Затем — облёт вокруг Луны без посадки на её поверхность. Посадка на Луну очень затруднена из-за того, что там нет атмосферы. Прежде чем на лунную поверхность ступит человек, пройдёт ещё немало времени. Кстати сказать, так ли уж целесообразно торопиться «посадить человека на Луну»? Те преимущества, которыми обладает живой наблюдатель и исследователь перед комплексом автоматических приборов, бледнеют перед хлопотами, связанными с этим предприятием.

Марс и Венера, астероиды, Меркурий, Юпитер со своими 12-ю спутниками, Сатурн с 9-ю спутниками, Уран и его пять спутников, Нептун с двумя спутниками, Плутон и, очень может статься, десятая планета, существование которой астрономы смутно предполагают, — вот маршруты будущих межпланетных кораблей.

И затем — звёзды.

Есть много важных и интересных вопросов, получить ответы на которые вряд ли удастся, изучив только Солнечную систему. Откуда идут жёсткие космические лучи? Где во Вселенной расположены гигантские природные «ускорители», разгоняющие частицы до столь огромных скоростей, что они не достижимы даже в синхрофазотроне? Учёные ещё почти ничего не знают о таинственных и могучих процессах, создающих это излучение. Откуда идёт мощное радиоизлучение Вселенной?

Интересен и вопрос о жизни во Вселенной. Действительно ли жизнь редкостная случайность в природе? Или это непреложный закон развития материи? Насколько многообразны формы жизни на других планетных системах? Везде ли она осуществляется на основе тех же химических элементов, что и у нас: углерода, кислорода и азота, — или есть живые существа, потребляющие для своего развития кремний и фтор? А может быть, существуют во Вселенной и иные (например кристаллические) формы жизни?

Есть много и других проблем, которые можно решить лишь прямыми исследованиями межзвёздного пространства и звёзд.

В упоминавшейся выше книге Д. Томсона имеется соответствующее предсказание на этот счёт. «До того времени, когда человек сможет отправиться на звёзды, пока ещё довольно далеко, но вполне может случиться, что нас от этого отделяет меньше времени, чем период, который лежит между нами и синантропом». Синантропы — предки человека — были на Земле около 400 тысяч лет назад… Даже если разделить этот срок на 50 (ведь именно такую поправку внесла жизнь в прогноз Томсона о первых межпланетных полётах), то и тогда получается удручающе огромный срок — 8 тысяч лет.

Слов нет, звёздные перелёты ставят перед людьми проблемы, кажущиеся неразрешимыми. Прежде всего это проблема скорости. Ракета, запущенная с фантастической пока скоростью 16,5 км/сек, даже до границ Солнечной системы будет добираться десять лет, а до ближайшей к нам звезды Проксима Центавра она долетит лишь за 80 тысяч лет!

Вторая проблема — проблема связи. Не имеет смысла выпускать ракету только для того, чтобы она затерялась в звёздных просторах, так и не сообщив о них ничего. А ведь даже если будущая радиотехника позволит поддерживать связь на расстоянии в миллиарды километров, всё равно это ничтожно мало в сравнении с расстояниями до ближайших звёзд.

Однако отдаляют ли эти проблемы на тысячи лет звёздные перелёты? Пожалуй, нет. После выхода в космос развитие ракетной техники должно не замедлиться, а, наоборот, ускориться. Сооружение на Земле многоступенчатой ракеты, весящей многие тысячи тонн, представляет немалые трудности.

Сборка ступеней ракеты в космосе в условиях невесомости после того, как это будет освоено, снимет ограничения с количества ступеней: их можно будет соединить столько, сколько нужно для достижения скорости порядка 6.000 км/сек. С такой скоростью уже имеет смысл атаковать звёздный мир. Те, кому такое увеличение скорости покажется невозможным, пусть вспомнят своих отцов и дедов — свидетелей рождения авиации. Вряд ли они тогда верили, что за полвека скорость этих «летающих этажерок» возрастёт в 400—500 раз.

Можно представить себе старт первого межзвёздного перелёта. Конечно, как и сейчас, первой к звезде Проксима Центавра направится автоматическая станция. Гигантское сооружение, видимое с Земли не только ночью, но и днём, в заданный момент двинется, описав последний круг у своей планеты, к неяркой желтоватой звезде южного неба — «альфа» Центавра. Радиолуч с космической базы-спутника выведет её на строго рассчитанную траекторию. Одна за другой отпадают отработавшие ступени, и, наконец, сверкающий металлом шар — «сгусток человеческой мысли» — уносится к чужим мирам.

Когда головная станция удалится от Земли настолько, что радиосвязь с нею ослабеет, стартует новая многоступенчатая ракета, несущая ретранслятор. Простой, но достаточно мощный приёмопередатчик, следуя за головной станцией на расстоянии нескольких миллиардов километров, будет улавливать её слабые сигналы, усиливать и передавать их сначала на Землю, а потом на следующий ретранслятор и так далее.

Огромны, неизмеримо огромны расстояния во Вселенной. Радиосигналы первой межпланетной станции достигают Земли не более чем за 1 — 1,5 секунды. А сигналы межзвёздной станции будут приходить к нам через годы. Невозможно предсказать, что встретится на пути межзвёздной станции, какими новыми открытиями обогатит она науку, обнаружит ли она планеты у ближайших звёзд. Но, по-видимому, ещё задолго до того, как головная станция станет спутником чужой звезды или уйдет дальше первоначальной цели, по проложенной ею трассе помчатся первые звёздные корабли с людьми.

Звёздные перелёты, которые займут сотни лет, конечно, совершенно неприемлемы ни для астронавтов, которым в этом случае предстоит умереть чуть ли не в начале пути, ни для всего человеческого общества. В научно-фантастической литературе описано немало проектов покорения пространства и времени, и незачем в данной статье заниматься их пересказом. Можно только сказать, что человечество не примирится с такой немыслимой тратой времени, пока тем или иным способом не научится пересекать межзвёздные пустыни за сравнимые с человеческой жизнью отрезки времени.

Неужели нас отделяют тысячелетия от эпохи звездоплавания? Когда видишь стремительные темпы развития науки и техники наших дней, с этим трудно согласиться. Даже если основываться на простом совершенствовании того, что имеется сейчас в арсенале науки и техники, можно сократить сроки до сотен лет. Но ведь впереди нас ожидает то, что нельзя планировать, но нельзя и не учитывать: новые открытия в физике и химии, новые большие изобретения в технике, которые приблизят время первого звёздного старта вплотную к нашему веку.

В. Савченко. Далёкие миры манят // «Известия» (М.), 1959, 5 ноября

Наверное, многим приходил в голову вопрос: почему подавляющее большинство научно-фантастических и просто фантастических произведений, которые выходят сейчас, посвящены космосу? Без преувеличения — на одно произведение, посвящённое «земным» проблемам, приходится едва ли не десяток «космических».

Разве нет других грандиозных тем? Есть и сколько угодно. Простой перечень «некосмических» проблем, важных для людей, для жизни общества и именно поэтому увлекательных и интересных, занял бы всё место, отведённое для статьи.

Новизна? Тоже нет. Это одна из древнейших тем научной фантастики, о путешествиях за пределы Земли писали ещё задолго до Жюля Верна.

Может, нынешние авторы используют космическую тему для популяризации новых научных сведений о небесных телах, о межпланетном пространстве? Или для постановки и решения сложных философских проблем? Так было заведено когда-то. Вспомним хотя бы жюльверновскую «Из пушки на Луну», где содержится огромное количество новых для его времени сведений; или «Первые люди на Луне» Г. Уэллса — он пренебрегает наукой, зато блестяще и, я бы сказал, сокрушительно описывает безобразное возможное будущее капиталистического общества, основанного на специализации.

А в современных произведениях? Прекрасный материал, накопленный в исследованиях Международного геофизического года и помещаемый даже в газетах, — фантасты не используют. Планету Марс, представление о которой благодаря трудам астроботаников (проф. Г. А. Тихов и другие) и благодаря наблюдениям, сделанным во время недавнего великого противостояния, приобретает научные очертания, — фантасты игнорируют. А вот на поверхность Венеры, скрытую от земных телескопов непрозрачной атмосферой, высаживается одна научно-фантастическая экспедиция за другой («Планета бурь» А. Казанцева, «Сестра Земли» Г. Мартынова, «Небесная Кулу» В. Сапарина и др.).

Может, космическая тема позволяет фантастам создавать новые оригинальные сюжеты или запоминающиеся героические образы? Тоже нет. М. Романовская в статье «Жанр осуществимой мечты» правильно описала типичные сюжеты космической фантастики — добавить к этому нечего.

В чём же дело? Почему писателей-фантастов носит по всей Галактике и даже за её пределами, а на Землю они спускаются только по издательских делам? Всё открывается очень просто: космический жанр, как, очевидно, думают некоторые, наиболее безответственный — здесь можно обойтись минимумом научных и философских знаний.

Как только добирается автор до какой-то малоисследованной планеты с грехом пополам, а иногда и с грехом на 99 проц. — то уже не знает удержу. Хочу, чтобы здесь были Змеи-Горынычи и Соловьи-разбойники, — пожалуйста! Хочу, чтобы на Венере жили мыслящие чудовища, похожие на помесь дворняжки с крокодилом, — есть! Сомневаетесь? Вам это в принципе кажется невероятным? Пойдите — проверьте...

Беда нашей научно-фантастической литературы в том, что в этой области нередко выступают люди, очень далёкие от науки, люди, которые боятся науки.

Сейчас в земных лабораториях, в конструкторских бюро, на заводах совершаются удивительные дела. Исследуются тайны движения живой материи, тайны её роста, учёные серьёзно задумываются о возможностях создания биостимуляторов; осуществляют опыты по изучению тяготения, по управлению им, по выявлению антивременных процессов; раскрывают тайны мышления; исследуют антивещество; создают новые небесные тела и новые источники энергии; рассчитывают, сколько будет стоить утепление Сибири... Не было ещё в истории человечества времени, которое бы равнялось нашему таким количеством открытий, идей, увлекательных проектов.

А некоторые писатели с деланным безразличием проходят мимо этого и бездумно погружаются в космос. Почему? Да потому, что для проработки других тем необходимо глубокое знание науки и техники, людей науки и техники, знание технического быта, знание лабораторий и заводов, понимание духа поисков в современной науке. Иначе читатель (а он сейчас умный да любознательный пошёл!) не поверит, не примет всерьёз эту писанину.

Учиться, особенно когда привык поучать других, — кропотливое и нелёгкое дело. Гораздо легче придумать «тезис», что, мол, научная достоверность сковывает фантастику, затрудняет понимание её читателем, снижает интерес к произведению и т. п., и т. д. Но ведь это чушь! Разве не разбирают молниеносно в киосках газеты с сообщениями ТАСС о запуске искусственных спутников и ракет, о проведённых ими исследованиях, о конструкциях этих новых небесных тел? Разве эти сообщения, насыщенные научными данными и терминами, не читаются всеми с бо́льшим увлечением, чем самая остросюжетная фантастика?

А с каким огромным увлечением советские люди встретили позавчера радостное известие о запуске советского космического корабля.

Что действительно сковывает мечту — это незнание науки. Поэтому большинство произведений о полётах на другие планеты так удручающе похожи друг на друга.

Следовало бы рукописи научно-фантастических или просто фантастических произведений рассматривать в редакциях и издательствах с особым вниманием, учитывая при этом, насколько соответствует произведение современному уровню науки и т. д. Не мешало бы, чтобы авторы подавали издательству обоснованные данные, схемы приборов и т. д. Ведь почему-то Алексей Толстой счёл нужным представить схему гиперболоида или схему залегания Оливинового пояса Земли.

Это было бы полезно и для редакций, и в ещё большей степени для самих авторов. Я верю, что вскоре так и будет, какими бы странными и неприемлемыми ни показались эти требования сейчас. Здесь не нужны пышные «принципиальные» возражения, не нужны громкие слова. Речь идёт всего лишь о добротности нашей продукции, товарищи писатели-фантасты.

Не стоит возводить невежество в принцип.

О. Бердник в своей статье «Мечта, литература и будущее» пошёл ещё дальше: он противопоставляет мечту, фантазию — науке. Вот как он отстаивает право на необоснованную выдумку: «Учёный, стремящийся подвергнуть сомнению ту или иную мечту с точки зрения современных знаний, по сути, не отличается от монахов, осуждающих учение Галилея или Коперника... Ведь немало научных гипотез, которые потом были отвергнуты наукой, всё же оказали положительное влияние на познание природы...»

Откровенно говоря, когда я дочитал до этого места, мне подумалось: может статья умышленно опубликована в номере за первое апреля? Однако этому высказыванию предшествуют очень серьёзные и глубокие, а местами даже поэтические рассуждения о судьбе нашей фантастики, о направлениях в ней... Следовательно, и это нужно воспринимать всерьёз.

Прежде всего, история науки знает немало примеров, когда гипотезы не приносили полезных последствий. А иногда даже наносили вред. Более тысячелетия догмы и авторитет Аристотеля сдерживали развитие медицины, биологии, космогонии, философии; сотни лет напрасно потратили химики на поиски «философского камня», начатые Роджером Бэконом в XIII веке.

Я далёк от мысли, что фантастика О. Бердника может нанести науке и обществу какой-то ощутимый вред. Времена не те, и О. Бердник — не Аристотель. Но плохо и то, что она не принесёт никакой пользы. Ведь если дела пойдут так, то не только учёные не заинтересуются сомнительными откровениями О. Бердника (в наши дни даже обоснованные гипотезы и теории встают в очередь на проверку), но и простые читатели перестанут принимать их всерьёз. Не помогут ни дарование, ни живость воображения.

Распространённый среди многих авторов тезис «наука сковывает мечту» — защитный: тезис О. Бердника «фантастика — не наука!» носит более агрессивный характер. Однако корни его те же: бегство от науки, защита своего незнания и нежелание знать.

Упаси бог, я не за немцовскую фантастику завтрашнего дня, которая, по сути, совсем и не фантастика. Как раз наоборот: писатели-фантасты должны у наших учёных, изобретателей, инженеров учиться зрелой и рассчитанной смелости мышления, весомой и зримой мечте. В этом отношении они идут впереди.

Наука уже сейчас становится основой нашего мышления. И невозможно описывать ни Людей Будущего, ни технику, ни быт будущего, не основываясь на научных концепциях.

Общепризнано уже сейчас: «Туманность Андромеды» — самое значительное за последние годы произведение отечественной литературы, но, по моему мнению, далеко не лучший из романов и повестей И. Ефремова. Однако со стороны читателей, критиков, учёных «Туманность Андромеды» вызвала гораздо большее внимание, чем остальные произведения писателя. Причина этого ясна: в романе сделана попытка, исходя из научных и философских позиций, нарисовать общество будущего.

Мы строим коммунизм. И потому нет человека (не только в нашей стране, а, пожалуй, и на всём земном шаре), который остался бы равнодушным к вопросу: а каким же будет коммунистическое общество? По этому поводу художественная литература сказала ещё очень мало.

И вот за тему коммунистического будущего берутся писатели-фантасты. Тема эта ответственная, и не только потому, что вызывает большой интерес и, следовательно, злободневна, она имеет большое значение для формирования общественного сознания. Люди хотят равнять свою жизнь по будущему.

Не имею намерения рассматривать здесь «Туманность Андромеды» (о романе говорили достаточно и без меня), а хочу остановиться на научно-фантастическом произведении В. Бережного «Голубая планета», также посвящённом теме коммунистического будущего (напечатано с сокращениями в журнале «Знання та праця» №№ 3, 4 за этот год).

В. Бережной выступил в прошлом году с повестью «В звёздные миры». Повесть произвела грустное впечатление отсутствием художественных достоинств и штампованными ситуациями; однако это было первое произведение автора в жанре научной фантастики, а в таких случаях не следует быть пессимистом. И вот второе произведение.

Три астронавта — Пётр Петрович, Игорь и Надя — вылетают в ракете на Венеру. По пути электромагнитная буря (конечно, неслыханной силы) повреждает управление — урановый реактор включается на полную мощность, ракета развивает скорость, близкую к скорости света, и оказывается за пределами Солнечной системы. Один из астронавтов погибает, двое чинят управление, а затем несколько лет мчатся в глубинах космоса в неизвестном направлении. Наконец, на пути встречается какая-то планетная система. Они садятся на планету, понравившуюся им своим голубым светом. И оказывается, что это… Земля! На Земле, судя по описываемому, прошло не менее ста лет. Юные астронавты Игорь и Надя, однако, так и остались молодыми — сказалось релятивистское замедление времени. Их встречают далёкие потомки. На Земле уже коммунизм. И далее рассказывается, какой это коммунизм...

Не будем говорить о том, что сюжет произведения явно компилятивный, так как такие вещи уже были описаны. Прежде всего, отметим, что в научном отношении эта история — досадное недоразумение.

Недоразумение, во-первых, потому, что электромагнитная буря, какой бы «неслыханной силы» она ни была, не может нарушить электронное управление в ракете с металлическим (стальным, по автору) корпусом. Электромагнитная буря влияет только на системы связи с открытыми антеннами, но никак не на заэкранированные.

Недоразумение, во-вторых, потому, что атомный двигатель в ракете, предназначенный для скромного путешествия на Венеру и обратно со скоростью 11,5 километра в секунду, не смог бы, если б даже «взбесился», разогнать ракету до близкосветовой скорости.

И, наконец, просто анекдотическим недоразумением является основной сюжетный поворот: ракета, отдалившись от Солнечной системы со скоростью, близкой к скорости света, не сбилась с эллиптической траектории и сама вернулась в нашу систему. Ведь для того, чтобы ракета перешла с замкнутой эллиптической орбиты на гиперболическую (а эти понятия автор использует) и никогда уже не вернулась бы обратно, достаточно скорости 16,7 километра в секунду, то есть в десятки тысяч раз меньшей!

Куда уж О. Берднику до В. Бережного! Бердник, чуя недоброе, всё же подводит под свою буйную фантазию некий «философский принцип»; а Бережной прямо ставит нас перед свершившимся фактом. Хоть стой, хоть падай... А ведь это не какие-то архинаучные тонкости: элементарную физику и механику изучают в средней школе.

И вот таким дискредитирующим науку способом герои попадают в коммунистическое будущее. Дальше ошибок нет, всё правильно, но... коммунистическое далеко по И. Ефремову вызывает вопросы, размышления, споры. А будущее по В. Бережному ничего не вызывает и ничего не пробуждает — ни мыслей, ни чувств...

Хотите знать, как будут развиваться материальные и духовные силы человечества? Пожалуйста: «Коммунизм расковал духовные и материальные силы человечества, и планета расцвела». Всё.

Хотите знать об отношениях между народами Земли? Просим: «Все народы: и европейские, и азиатские, и африканские, и американские — живут дружной семьёй». Всё.

Интересуетесь, как решается проблема роста населения? И на это есть ответ: «В эпоху коммунизма население растёт постоянно, и всем есть место под солнцем».

Может, вас волнуют взаимоотношения между людьми будущего? «Отношения между людьми здесь были просты, без условностей, но в то же время высокоинтеллектуальны».

Вопросы есть? Нет. Возражения? Тоже нет.

— Погодите, — выразит сомнение читатель, — здесь какая-то путаница. Вы, наверное, цитируете какую-нибудь популярную брошюру?

К сожалению, нет. Я цитирую повесть В. Бережного «Голубая планета».

Ни жизненной логики событий, ни интересных мыслей (пусть и противоречивых!), ни образов людей. Общие места, трафаретные ситуации, трафаретные жесты, трафаретные фразы. «Родительская улыбка пряталась в его глазах...», «сердца их пели», «радость наполняла их грудь».

Читаешь и аж тошнит от ясно ощутимой беспомощности автора; читаешь — и голову начинает сверлить мысль: да разве можно так писать о коммунистическом будущем?!

Коммунизм — это давняя заветная мечта человечества о счастье для всех, о мире, о равенстве, о творческом труде, о достатке. За эту мечту сражались на баррикадах Парижа, Петрограда, Москвы, за неё гнили в казематах и на каторге, шли на казнь, за неё отдали жизни миллионы людей.

Мы строим коммунизм. Поэтому тема коммунистического будущего очень актуальна. Можно разрабатывать её по-разному. Не надо бояться спорных решений — в этих спорах будут рождаться великие истины.

Но нельзя, недопустимо — писать о будущем бездарно, халтурно!

Уже отмечалось в дискуссии, что для научной фантастики и в журналах, и в издательствах сейчас требования занижены, а тиражи повышены. Объясняется это тем, что с грифом «Научная фантастика и приключения» читатель берёт всё, что появляется на прилавках, что научная фантастика увеличивает количество подписчиков журналов и т. п. Но относительно самой главной темы нашей научной фантастики — темы коммунистического будущего — коммерческого подхода никак допускать нельзя!

Издательства должны следить, чтобы не было спекуляции на важности и злободневности этой темы, чтобы никакая — ни в голубой, ни в розовый, ни в какой другой цвет прикрашенная халтура — не проникала на прилавки.

Пожалуй, лучше Маяковского здесь не скажешь:

                    — Я чту
                              искусство,
                                        наполняющее кассы.
                    Но стих,
                            раструбливающий
                                                  октябрьский гул,
                    но стих,
                            бьющий
                                       оружием класса, —
                    мы не продадим
                                        ни за какую деньгу.

Излишне доказывать, что эти слова следует отнести не только к стихам.

В. Савченко. Що сковує мрію? // «Літературна газета» (Киев), 1960, 17 мая (на украинском языке)

Спрашивал знатоков в профильной теме форума — никто не ответил...

Слегка затронул в предыдущей статье и в отзыве — обратной реакции опять же ниоткуда не получил.

Рискну поднять тему ещё раз и сформулирую уже в качестве утверждения:

Когда 22-летний студент Московского энергетического института Владимир Савченко принёс в редакцию журнала «Знание—сила» свой первый научно-фантастический рассказ, можно ли было предположить, что рассказ этот тут же будет принят редакцией журнала и немедленно опубликован? И тем не менее звёзды, навстречу которым летел герой рассказа, сошлись столь удачным образом, что дали путёвку в жизнь одному из самых известных советских фантастов.

Если всмотреться в эту ситуацию чуть более пристально, окажется, что ничего такого уж чересчур удивительного в ней нет. Середина 1950-х годов — время интенсивного развития советской космической программы. И, хотя фантасты «летали» в космос задолго до этого времени, лишь в пятидесятые космические полёты стали темой фантастики «ближнего прицела».

Журнал «Знание—сила» печатал фантастику регулярно, но главным его содержанием всё же был рассказ о достижениях современной науки. В № 10 за 1954 год журнал опубликовал ряд вопросов к читателям на тему полёта в космической ракете (как будет изменяться вес пассажиров, ход маятниковых и ручных часов, показания ртутного и пружинного барометров и т.п.), а в № 11 опубликовал ответы на них. В №№ 7 и 8 за 1955 год вышла большая статья Эммануила Зеликовича «Превращения веса», где в популярной форме рассказывалось о базовых положениях космической механики.

И тут — какая удача! — в редакцию поступает рассказ, который, с одной стороны, содержит все необходимые атрибуты «ближнего прицела» (космический полёт в близком будущем, шпион-диверсант), с другой же стороны, в основу его сюжета положены самые передовые научные знания и даже вытекающие из них парадоксы (в данном случае — основанный на теории относительности знаменитый впоследствии «парадокс близнецов»).

Рассказ был иллюстрирован запоминающимися рисунками А. Александрова, один из которых помещался на цветной вклейке. А по окончании рассказа был опубликован (как это частенько практиковалось в журналах и антологиях) научный комментарий к нему, написанный всё тем же Э. Зеликовичем.

Примечательно, что с точки зрения науки существенных сюжетных ошибок в рассказе автор статьи не обнаружил, и, таким образом, рассказ оказался отличным поводом для редакции журнала продолжить популяризацию современных научных достижений и перспективных разработок применительно к программе космических полётов. (Напомню, до запуска первого искусственного спутника Земли оставалось ещё два года!)

Так что, повторюсь, ничего удивительного в том, что центральный журнал с ходу напечатал дебютный рассказ совсем ещё юного писателя, нет.

Удивительное началось дальше.

Прошло буквально четыре месяца — и рассказ В. Савченко был опубликован в переводе на немецкий язык в восточно-германском еженедельном журнале «Neue Berliner Illustrierte». Рассказ получил в переводе название «Wo sind Sie, Iljin?» («Где вы, Ильин?») и печатался с продолжением в номерах с 12 по 16 (март—апрель) 1956 года с выразительными иллюстрациями Тео Томаса.

В том же 1956 году рассказ вышел в переводе на чешский язык в номерах 4 и 5 (апрель—май) пражского журнала «Věda a technika mládeži». Это была полная перепечатка из журнала «Знание—сила» вместе с научным комментарием Э. Зеликовича. Рассказ сохранил оригинальное название «Hvězdám vstříc» («Навстречу звёздам») и имел оригинальные иллюстрации неуказанного художника (некоторые иллюстрации шли фоном, на котором был напечатан текст).

В 1957 году немецкий перевод рассказа был перепечатан в журнале «Utopia Science Fiction Magazin» (№ 6).

В 1958 году началось ещё более удивительное.

В серии брошюр «Kleine Jugendreihe» берлинского издательства «Verlag Kultur und Fortschritt» вышло уже третье по счёту издание рассказа на немецком языке. Рассказу вернулось оригинальное название «Навстречу звёздам» — в переводе на немецкий «Den Sternen entgegen». А Тео Томас свои иллюстрации специально для этого издания перерисовал. (Вторым рассказом, опубликованным в брошюре, стал «Межпланетный репортаж» Глеба Голубева.)

В том же 1958 году рассказ вышел отдельным изданием в бухарестском издательстве «Cartea Rusă» в переводе на румынский язык вместе с научным комментарием Э. Зеликовича. (Забавно, что обложки и немецкого, и румынского изданий представляют собой перерисованную — в меру сил — цветную иллюстрацию А. Александрова, с которой началась данная статья.)

Но ещё более массовая публикационная эпопея началась в том же 1958 году и продолжилась в следующем, 1959-м.

Издававшийся советским посольством в Вашингтоне журнал «U.S.S.R.» опубликовал рассказ в переводе на английский язык под названием «Flight to the Stars» («Полёт к звёздам»). Впервые текст рассказа подвергся при переводе существенным сокращениям, в частности, была безжалостно выброшена вся сюжетная линия со шпионом-диверсантом. В качестве иллюстраций использовались аляповато перерисованные неизвестным художником работы А. Александрова.

И это было только начало!

Был в те далёкие годы такой международный журнал, который издавался на тринадцати языках в разных странах мира и носил в каждой из этих стран собственное название. Русская версия журнала называлась «В защиту мира», французская — «Horizons», немецкая — «Revue rund um die Welt», польская — «Widnokręgi» и т. д. Главная штаб-квартира журнала размещалась в Париже, а его главным редактором был Пьер Кот — один из организаторов «Движения сторонников мира», член Бюро Всемирного Совета Мира, лауреат Международной Сталинской премии «За укрепление мира между народами» (1953).

Именно во французской версии журнала — «Horizons» — на французском же языке в № 96 (май 1959) была опубликована сильно сокращённая, избавленная от всяких излишеств нехороших версия становящегося всё более популярным и издаваемым рассказа. За основу явно был взят подход журнала «U.S.S.R.» и даже искажённое имя автора перекочевало оттуда. Плюс название при переводе в очередной раз поменялось: рассказ теперь назывался «La fusée ne répond plus» («Ракета не отвечает»). Публикация была оформлена двумя иллюстрациями, выполненными в примитивистском стиле художником Креспи.

А дальше — флешмоб!

В советской версии журнала «В защиту мира» (№ 97, 1959) рассказ был напечатан в обратном переводе с французского, но с возвращением ему оригинального названия «Навстречу звёздам», а автору — родного инициала «В.»! Увы, публикация была без иллюстраций.

В берлинском «Revue rund um die Welt» (1959, № 9) вышло уже четвёртое издание на немецком языке и с третьим вариантом заглавия — «Die Rakete antwortet nicht». Проиллюстрировал публикацию художник Клаус Похе.

В польском «Widnokręgi» вопроизвели один к одному публикацию во французском «Horizons» с теми же иллюстрациями:

(Дальше, честно говоря, энтузиазм моих поисков иссяк, и разыскивать публикации на остальных девяти языках международного журнала я не стал. Если у кого-то из уважаемых подписчиков будет желание продолжить поиски и найти публикации на арабском, бенгальском, китайском, португальском и прочих языках, буду только рад.)

И только после всего этого, т.е. через пять лет после первой публикации, о рассказе вспомнили в Советском Союзе. В 1960 году рассказ вместе с двумя другими написанными к тому времени и уже опубликованными рассказами был напечатан в переводе на украинский язык в авторском сборнике «Назустріч зорям». В том же 1960 году вышел и первый авторский сборник на русском языке — «Чёрные звёзды», в котором к трём рассказам добавилась одноимённая повесть. (Пять лет спустя этот сборник в полном составе вышел в переводе на сербохорватский язык в белградском издательстве «Нолит».)

В сборнике «Чёрные звёзды» рассказ вышел под названием «Где вы, Ильин?», и эта версия рассказа существенно отличалась от первоначальной. Вместе со шпионской линией вивисекции подверглась и лирическая, зато в дневник космонавта было добавлено популярное изложение некоторых положений специальной теории относительности.

На этом издательский бум рассказа «Навстречу звёздам» закончился. Более сорока лет он не переиздавался на русском языке (и около сорока лет — вообще ни на каком языке). И только в 2003 году при издании 3-томника избранных произведений Владимира Савченко в серии «Классика отечественной фантастики» редакция издательства АСТ уговорила его включить рассказ в это собрание. Причём автор предпочёл опубликовать его в сопровождении комментария, который начинался так:

цитата Владимир Савченко

Мне до сих пор непонятен феномен успеха этого рассказа. Самый невзыскательный читатель легко определит, что против других в этой подборке он не очень-то читается. Он и не мог быть другим — мой первый, написанный третьекурсником МЭИ и напечатанный в «Знании — сила» (одном из двух журналов Советского Союза, которые тогда публиковали фантастику) в октябре 1955-го, когда я перебрался уже на 4-й курс. Что я тогда в этом понимал!

А заканчивался так:

цитата Владимир Савченко

Я очень скоро перестал считать сей рассказ своим достижением. Последний раз помещал его в сборники в 1960 году — в «Чёрные звёзды» и «Назустріч зорям» (укр.). После 12 апреля 1961-го перестал включать по понятной причине: там первый старт человека в космос отнесён — ха! — аж на 1977 год. В этот том включаю по предложению издателей. Хотя, по-моему, ныне «Навстречу звёздам» (он же «Ракета не отвечает» и «Где вы, Ильин?») больше относится к истории нашей фантастики, нежели к фантастике.

И — это единственный мой опус со шпионом; первый и последний.

Так что те читатели, коим рассказ не покажется, да воспримут его вместе с этим комментарием.

Ну, а надлежащие выводы из всей этой публикационной феерии каждый волен сделать для себя сам...