Пьеса, точнее — сценарий детского новогоднего праздника. Так собирались встречать Новый год в конце 50-х.

Уж полночь близится, а деда Мороза нет... а ведь он должен зажечь новогоднюю ёлку. Её пытается зажечь Хоттабыч, потом и коллеги Мороза из других стран, но — безрезультатно. Большой плюс — не совсем традиционный для подобных спектаклей список действующих лиц, помимо деда Мороза и Снегурочки, появляются Хоттабыч с Волькой, дедушка Турахон, Санта-Клаус (в пьесе просто Клаус), наказывающий непослушных детей Фуэтар. Отдана дань модной технической теме — за дедом Морозом отправляют ракету, Хоттабыч превращает ослика в радиостанцию.

Время, когда создавалось произведение, всё же накладывает отпечаток — пьеса рассказывает о дружбе, здесь нет отрицательных персонажей (даже сердитый Фуэтар становится добрым), но заметна разница между «нашими» более симпатичными и деятельными героями — дедом Морозом, Хоттабычем, Волькой, Турахоном, по-сути представляющим советский Узбекистан, и капризными «западниками» — Фуэтаром и Клаусом. А без помощи нашего Мороза они вообще бы не справились.

Разумеется, какой-либо оригинальностью здесь и не пахнет (за исключением остроумной концовки) — сюжет построен на основе старой притчи. Мол, если ты хочешь иметь вдвое больше всего, что есть у соседа, то будь готов взвалить на себя и двойную долю его проблем. Классический пример на эту тему из фантастики — «Предел желаний» Шекли.

Образ волшебника Каминский тоже позаимствовал — это всем известный Хоттабыч.

Но в целом — написано хорошо, легко, весело. Хорошая поучительная сказка для школьников о лени и зависти.

Совершенно гениальный рассказ. Вечный эталон ироничного детектива (разумеется, в хорошем значении этого словосочетания).

В таком небольшом по объёму тексте Чапек сумел передать множество нюансов, связанных с человеческой психологией: игры подсознания, разницу в мышлении «физиков» и «лириков» и «из какого сора растут стихи», то есть — какие странные цепочки образов возникают порой в человеческой голове.

Автомобиль сбил женщину и скрылся, пострадавшая в больнице, полиция расследует дело, но как часто бывает, никто не запомнил даже цвет машины. Среди свидетелей происшествия был богемный поэт, он и вовсе не запомнил никаких подробностей, но под впечатлением написал странное имажинистское стихотворение. И в этом потоке неясных образов полицейский и сам автор неожиданно находят другой подсознательный смысл.

Вначале было слово — я услышал радиопостановку и был совершенно очарован, а затем уже добрался и до книги.

Ещё интереснее стало, когда на сайте Леонида Каганова я наткнулся на предысторию появления рассказа. В 1921 году поэт Уильямс, наблюдая за проехавшей мимо пожарной машиной с номером 5 на кузове, экспромтом сочинил пафосное стихотворение «Великая цифра». На какое-то время «цифра 5 « стала мемом у писателей и художников. Так художник Демут, друг Уильямса создал знаменитую авангардную картину «Я Видел цифру Пять в Золоте». Вот и Чапек не устоял перед возможностью обыграть этот мем.

Сказка — под названием «В стране Бабушки Куклы» — впервые опубликована в 1941 году, к этому времени писательница с ветхозаветным именем Эсфирь уже была довольно известным детским поэтом и весьма влиятельной персоной в кругах советской детской литературы — заведующей дошкольной редакцией Детгиза, редактировала книги Чуковского, Маршака, Барто, Михалкова... Редактором она была строгим — по требованию Эмден Маршак переписал первый вариант «Кошкиного дома», потому что там «явно нарушались школьные основы педагогики». В годы войны Детгиз эвакуировали в Киров и Эмден была в числе первых вернувшихся для работы в Москву наиболее ценных сотрудников.

Новогодняя сказка о приключениях брата и сестры в стране игрушек и о борьбе с ненавидящим шутки, смех, веселье Оловянным Генералом в Городе Забытых Игрушек стала первым крупным произведением Эмден. Во второй половине 50-х писательница переработала книгу и выпустила её уже как «Дом с волшебными окнами». С тех пор книга неоднократно переиздавалась, но каждый раз в новой редакции, первое издание превратилось в библиографический раритет и было почти забыто. Уже относительно недавно некоторые пользователи Рунета, разыскивая любимые книги детства, обнаружили, что книга существует в двух вариантах (и первый — большинству нравился больше) и в 2017 году сказка впервые была переиздана в первой редакции с двойным названием «В стране Бабушки Куклы, или Дом с волшебными окнами».

Я читал сказку в двух вариантах и должен согласиться с тем, что первый более гармоничный, изменения на самом деле совсем незначительные, но при этом они заметно меняют атмосферу книги. Но вот, к примеру, ищут дети «дом с серебряными окнами», а в новой редакции — «дом с волшебными окнами», при этом частично сохранившиеся в новой редакции ссылки на серебряный цвет уже становятся непонятны. В первом издании Господин Ледяной Ветер (не отсюда ли Господин Главный Ветер в замечательной сказке Каверина «Летающий мальчик»?) появляется в образе «человека в разлетающейся шубе», а во втором — превратился в «человека в бесцветном плаще». Во-первых, «серебряные окна» и «разлетающаяся шуба» более красиво, во-вторых, потерян весь цветовой код первого издания, да и во что ещё может быть одет ледяной зимний ветер — конечно, в разлетающуюся шубу, на рисунке Радлова видно, что это не плащ. Другие изменения тоже не пошли книге на пользу: у плюшевого медвежонка — одного из главных героев — было милое имя Плюшкин, а стало — банальное Мишутка; немного изменились в новой редакции характеры героев — бабушка Кукла при первой встрече выглядит сердитой, а Серёжа уже в первой главе конструирует машину-превращалку и вспоминает строки из «Кем быть» Маяковского. Этот целеустремлённый мальчик уже не так похож на Серёжу из первой версии, плакавшего из-за куклы.

Сама история в версии 1941 начиналась с того, что дети — брат с сестрой — уходят из дома 31 декабря для того, чтобы встретить Новый год в доме с серебряными окнами, им сказали, что в противном случае они останутся в старом году, но, вероятно, кому-то показалось недостаточно педагогичным такое поведение героев сказки. Поэтому в новой версии всё искусственно усложнено и детям нужно отправиться на поиски мамы, которая почему-то не может вернуться и ждёт их в доме с «волшебными окнами». Когда я читал книгу, то заметил, что сказка кажется знакомой, а уж когда дети попали в дом к Бабушке Кукле и Дедушке Мячу, то сомнений не осталось. Это же «Синяя птица» Метерлинка! Конечно, пересечения далеко не столь явные как в парах «Пиноккио» — «Буратино» или «Волшебник Изумрудного города» — «Волшебник страны Оз», но внимательный читатель заметит, что влияние Метерлинка очевидно.

Я бы рекомендовал читать именно первый вариант сказки. Более целостный, более продуманный. Он тоже не лишён некоторых недостатков (незавершённые сюжетные линии, некоторая нелогичность), но сохраняет очарование новогодней сказки, немного потускневшее во второй редакции.

Известный эротический (18+) комикс от настоящего титана, гулливера этого жанра, Мило Манары. Графика Манары, как всегда, великолепна, даже несмотря на то, что его героини внешне часто похожи друг на друга. Что касается сюжета, то он не отличается глубиной и сложным строением и в основном помогает продемонстрировать красоту женского тела и связать фривольные шутки. Просто эротическая фантазия на тему вечного романа Свифта: главная героиня (действие происходит в конце 20 века) попадает в Лилипутию, Бробдингнег, страну гуигнгнмов и на летающий остров Лапута. До совсем уж непристойных шуток Манара не опускается, но хулиганит вволю, общее направление его фантазии вполне можно предугадать — «Путешествия Гулливера» знакомы почти всем. Так я всегда думал, но разговорился (речь шла вовсе не о «Гулливериане», а о классической английской литературе) недавно в книжном магазине с девушкой, которая там работала, так она Свифта не читала.

Учитывая специфику жанра, ставлю довольно высокую оценку комиксу, простота сюжета полностью компенсируется изобразительным рядом. Мастерство Манары-художника сомнению не подлежит.

Что было бы, если бы Наполеон родился на три десятилетия раньше? Задолго до Великой французской революции, которая помогла ему сделать успешную карьеру.

Не имея денег и титулов, до какого звания он смог бы дослужиться во французской армии?

Наполеон в западной культуре до сих пор остаётся одним из самых ярких образцов как self-made man, человек, добившийся огромного успеха своими собственными силами. Величие этой личности не подлежит сомнению, но насколько большее значение для гения имеет окружающая среда и обстоятельства эпохи — таким вопросом задаётся автор и в качестве названия выбирает для рассказа первые слова из стихотворения Томаса Грея, где выражается сожалению по поводу судьбы некоторых талантливых людей, не сумевших раскрыть свой потенциал из-за бедности и незнатности.

Рассказ написан ещё тогда, когда жанр «альтернативной истории» не сформировался, в «доспрэгдекамповскую» эпоху (то есть до появления романа «Да не опустится тьма» Спрэг де Кампа, оказавшего большое влияние на развитие жанра) и тема «а что было бы, если...» встречалась не так часто.

Как правило, комиксы, созданные на основе кинематографической или игровой вселенной, рассчитаны на фанатскую среду и даже не претендуют на выход за рамки уютного фанатского сообщества. Читателю «со стороны» такие работы покажутся скучными. Но всегда есть исключения.

С игровой индустрией я знаком слабо и о знаменитой игре Bloodborne не имел никакого представления. Случайно наткнулся на комикс в магазине, привлечённый выразительной обложкой, полистал и понял, что обязательно хочу его купить. Визуальный ряд прекрасен! Разумеется, с поправкой на то, что это хоррор: готические развалины, мрачные пейзажи, разнообразные монстры, представляющие из себя причудливые сочетания клыков, когтей, клубков змей, паучьих лапок, тел оборотней и другой гниющей плоти. Сюжет же тёмен и неясен, недосказанности на каждом шагу.

Некий Охотник с андрогинной внешностью, умирая и возрождаясь, раз за разом возвращается в заброшенный зачумлённый готический город, где вынужден сражаться с чудовищами. Разорвать круг вечного возвращения, покончить с бесконечным кошмарным сном поможет лишь «бледная кровь». «Белой кровью» оказывается маленький болезненный мальчик. Охотник и Дитя отправляются в опасное путешествие. Сюжетные непонятки не слишком мешают — порой даже усиливают атмосферу и эффект сна-кошмара.

В целом — комикс («Конец сна», первые четыре истории цикла) понравился, но главную роль в высокой оценке сыграли мастерство и фантазия художника.

Великолепный образец «чистой» альтернативной истории, не замутнённой влиянием попаданцев и пришельцев. Всего одно историческое событие пошло по другому сценарию — и пути нашего мира и мира, описанного Тёртлдавом, резко разошлись. У Тёртлдава арабская армия захватила в 718 году Константинополь, а в нашем мире Второй Рим выдержал долгую осаду и Византия просуществовала ещё несколько столетий, что привело к распространению христианства и византийской культуры в Восточной Европе и на Руси.

«Точка бифуркации» — того момента, когда временные потоки разошлись, остаётся за кадром, но через 51 год после покорения Византии в Болгарию по приглашению местного хана Телерига (реального правителя Болгарии), решившего перейти из язычества в монотеистическую религию, приезжают послы папы римского и арабского халифа. Русский читатель сразу увидит параллели с легендой о крещении Руси. Конкуренты понимают, что успех миссии фактически позволяет внести в сферу влияния всю Восточную Европу. Дополнительной принципиальности добавляет тот факт, что европейскую делегацию возглавляет родной внук последнего византийского императора, а представителями халифа руководит участник той самой осады Константинополя. При этом представители двух великих, хоть и противодействующих цивилизаций, понимают, что по менталитету они гораздо ближе друг к другу, чем к хану-язычнику. Как объяснить человеку, привыкшему жить совершенно земными радостями и печалями, вопросы высокой философии и теологии? В ход и в самом деле идут уже упрощённые аргументы уровня «веселие Руси есть пити». Разгорается соперничество дипломатов, основанное на знании человеческой психологии. Немаловажно, что рассказ написан профессиональным историком, специалистом по Византии, хорошо разбирающимся в деталях жизни Балкан того времени (к художественной литературе Тёртлдав обратился тогда, когда уже имел докторскую степень), что делает произведение достоверным, основательным.

А вот это настоящая альтернативная история: в Гражданской войне в США побеждают южане. Как после этого изменится внешняя политика страны? Автор уверен, что она станет более агрессивной и беспринципной. Более того — Америка ещё в 19 веке может превратиться в фашистское государство, угрожающее всему миру.

Ещё один рассказ, опубликованный на русском в специальном «альтисторическом» выпуске журнала «Сверхновая американская фантастика», который к альтернативной истории не имеет отношения: здесь присутствуют черты антиутопии, но мир обрисован совсем уж скупыми штрихами. В ближайшем будущем (относительно даты написания рассказа, для нас сейчас это уже прошлое, — события начинаются в 2009 году) на президентских выборах в США побеждает «правый» кандидат и начинает закручивать гайки. Этим президентом движет не забота о всеобщем благе, а личные чувства — мелкая месть, например. Довольно популярная в англо-американской фантастике «страшилка», но об этом писали более остро, талантливо и интересно. Неплохо, но не произвело особого впечатления.

»...если есть в кармане пачка сигарет... и... самолёт....»©

«Лаки Страйк» — не только пачка сигарет, но и название самолёта, который в августе 45-го должен сбросить на Хиросиму новую бомбу невиданной мощности.

Читатель, хорошо знакомый с современной историей, сразу поправит: атомную бомбу на японский город сбросил бомбардировщик «Энола Гэй», названный так в честь матери командира экипажа, полковника Пола Тиббетса. Но в данном случае мы имеем дело с историей альтернативной — за несколько дней до «дня икс» «Энола Гэй» во время тренировочного полёта терпит катастрофу, погибает весь экипаж. Сбросить бомбу на Хиросиму поручают резервному экипажу капитана Фрэнка Дженьюэри. В отличие от Тиббетса, уверенно выполнившего приказ и до конца своих дней не испытывавшего угрызений совести, Дженьюэри разрывается между чувством воинского долга и желанием любой ценой спасти жизни десятков тысяч беззащитных людей — он уже понимает, что после взрыва город будет уничтожен почти полностью. Переживания и сомнения Фрэнка занимают центральное место в рассказе, но произведение оказалось не скучным, автор, всячески старается оживить повествование, например, описывает кошмарные сны капитана, да и напряжённое ожидание страшной развязки не даёт заскучать.

Произведение стало одним из самых заметных как в антивоенной фантастике, так и в жанре альтернативной истории, номинировалось на «Хьюго» и «Небьюлу», ничего, правда, не получило.

Рассказ иногда критикуют за некоторую наивность авторских выводов, но, думаю, здесь Робинсон осмысленно немного утрирует, чтобы подчеркнуть свою гражданскую позицию — борьбу за мир надо начинать с себя. Заметно, что на взгляды автора серьёзно повлияла тоже немного наивная антивоенная романтика 60-х — 70-х с протестами хиппи и песнями Джоан Баэз. Рассказ — это ещё и ностальгия по эпохе хиппи, по эпохе гражданской активности. Как пела группа «Лакмус»: «Ну где же вы остались? Шестидесятые, крылатые... Семидесятые, лохматые...».

«А трава всегда зелена на том берегу, когда на этом — тюрьма...» © БГ.

Человек — вообще существо сложное, обуреваемое всевозможными комплексами и испытывающее постоянные проблемы в общении другими представителями человечества. И в фантастике нередко обыгрывается дружба человека со своими двойниками (из параллельной вселенной или клонами), мол, насколько проще было бы для человека взаимодействовать с идентичными психологически, эмоционально и интеллектуально существами. На каком высоком уровне было бы взаимопонимание. Но вновь и вновь фантастические произведения доказывают, что каждый из двойников в первую очередь начинает заботиться о собственном благе, зачастую за счёт других. Нечто подобное было у Шекли в «Трипликации»: создал учёный для идеального сообщества по 500 идентичных копий себя и своей жены и всё равно начались интриги и измены. Вот и в этом остроумном и весьма пикантном (только для взрослых!) рассказе Олшена более успешный двойник из параллельного мира пытается отбить у героя жену. Нужно стать лучшей версией себя... или доказать, что у соперника тоже есть недостатки.

Очень неплохой рассказ из начала 90-х, который напоминает о шедеврах англо-американской научной фантастики 50-х — 60-х, столь любимой нами всеми. Покорение Марса, рутинная работа исследователей, непростые отношения в многонациональном коллективе, робкий контакт с инопланетным разумом. А главное — немного наивный гуманизм, ставший «немодным» с приходом в нф «новой волны». Стремление любой ценой сохранить чужую и непонятную, но такую хрупкую жизнь.

Рассказ опубликован в специальном номере журнала «Сверхновая американская фантастика», посвящённом альтернативной истории, но к «альтернативке» произведение не имеет отношения: это планетарная фантастика из близкого будущего.

Из примечания в журнале я узнал, что в середине 90-х в рамках совместного проекта планировалась отправка на Марс беспилотного космического аппарата с лазерным диском с записями произведений о Марсе русских и американских фантастов. О дальнейшей судьбе проекта мне ничего не известно, вероятно, он был заброшен, но лет 15 назад рассказ Кассута оказался в американской антологии лучших рассказов о Марсе «Четвёртая планета от Солнца» рядом с творениями Брэдбери, Желязны, Кларка, Дика...

Сюрреалистический фантастический детектив. Прекрасная пародия на детектив и советскую деревенскую прозу? Да, безусловно. Но корни произведения тянутся от русской классики. Вспоминается чеховская «Шведская спичка», произведения русских писателей 19 века. Связь с классикой, впрочем, не отменяет присутствия хармсовского абсурдизма.

Русская глубинка, село Испол, затерявшееся в альтернативной России неопределённого времени. Именно сюда вызвали главного дознатчика (следователя) Проторина: на днях озверевшее облако убило на поле единственного на селе тракториста-механизатора Горбатова. Дело осложняется тем, что убитый был членом могущественного рыцарского Ордена механизаторов. С самого начала многое вызывает у дознатчика сомнения: почему труп так поспешно захоронили, где акт о вскрытии?

Но главная причина смерти бедолаги — отрыв человека от природы, отрыв русской деревни от своих корней.

Маленький рассказ — и колоссальный шаг вперёд для фантастической литературы. Один из первых апокалиптических текстов с точки зрения научной фантастики.

Разумеется, истории о конце света люди любили с древнейших времён. За несколько десятилетий до рассказа Уэллса Эдгар По пишет «Разговор между Эйросом и Хармионой», где с Землёй так же сталкивается космическое тело, в 1894 опубликован «Конец мира» Фламмариона. Но в этих произведениях присутствует и мистика, а здесь — полностью научный подход. О конце света объявляет не экзальтированный пророк в рубище на площади, а уставший профессор-математик — буднично и спокойно сообщает студентам, что «не сможет закончить этот курс», потому что «человечество жило напрасно». Кина не будет. Люди просвещённого 19 века ракеты ещё не изобрели и атомную энергию не покорили. Герберт Уэллс обезоруживает человечество одной фразой. Ставит на место. Дикари древнего мира полагались на жертвоприношения богам, человек средневековья мог рассчитывать на молитву. В любом случае, менее информированные люди прошлого считали, что участвуют в решении проблемы. Современнику Уэллса, верящему в науку, осознавшему её могущество, а вместе с тем — и своё очень скромное место во Вселенной, в подобной ситуации остаётся надеяться только на Его Величество Авось. Конец света у Уэллса — не наказание за грехи, за то, что верили в неправильных богов или предавались инцесту. «Звезда» летит к Земле не под звуки ангельских труб. Это просто нелепый случай — одна песчинка летит навстречу другой. Люди в рассказе всё же пытались молиться, бежать, но победила привычка, и перед концом света — «девять человек из десяти жили своей обычной жизнью». Не буду рассказывать, чем всё закончилось, удалось ли Земле спастись, любители фантастики должны прочитать этот рассказ. Реакция толпы и отдельный людей, постепенное нагнетание страха, панорама событий и сейчас производит впечатление. При этом Уэллс не теряет веры в человечество и братские отношениях между людьми на фоне катастрофы.

Этот малоизвестный широкому кругу читателей рассказ, промелькнувший в 1926 в журнале «Красная нива», вероятно, одно из первых в мировой литературе появлений робота-любовника. Отчаявшись найти своё счастье, рассказчица заказывает у гениального учёного «стального мужа» в соответствии со своими представлениями об идеальном мужчине — он гениальный актёр, красивый, но уже немолодой, седеющий, в пенсне, насмешливый, самоуверенный и самодовольный. «Стальной муж» внешне неотличим от человека, но вместо крови в его искусственном теле бежит электрический ток, «мужа» можно «заводить», настраивать на программу путём нажатия на определённые точки на затылке и на плече, отключать на время. При этом заказчица откровенно намекает, что хочет от спутника не только платонических чувств. В одной из современных аннотаций рассказ назван «эротико-фантастическим», но на самом деле вся эротика ограничивается здесь довольно целомудренными намёками.

«Стальной муж» создавался задолго до появления азимовских роботов, и, конечно, создатель робота не был знаком с Пятым законом роботехники, сформулированным болгарским писателем Николой Кесаровски в 80-х, — «робот должен знать, что он робот». «Стальной муж», влюблённый в свою хозяйку, не догадывался об искусственном происхождении и правда стала для него потрясением, а жене его идеальность постепенно надоела, стала раздражать, лёгкость, с которой машина добивалась успехов, мастерство механического актёра лишало героиню веры в особую роль таланта, человеческих чувств, «последних остатков веры в человеческую жидкую кровь и в младенца, уносимого ангелом».

Рассказ неплох. Смелая, даже новаторская, идея, но молодому автору не хватило опыта, она попыталась вместить в короткий рассказ слишком много всего. Из-за неясности авторского отношения потенциал рассказа не реализован: для философской драмы рассказ оказался недостаточно глубоким, для юмористического произведения — недостаточно смешным, для фантастики — недостаточно научным.

Через несколько лет Баркова отправилась в лагерь по политической статье (сидела она трижды), после возвращения вновь обращалась к фантастике, но при жизни её больше не печатали, при этом авторский стиль серьёзно изменился на злую, «свифтовскую» сатиру, проза стала более зрелой. Возможно, если бы в этот период она вернулась к переработке рассказа, то смогла бы написать очень сильное произведение на тему конфликта человека и искусственного создания.

Комикс создан в 60-х — на заре болгарского «комиксостроения» — и простота графики сразу же бросается в глаза и печалит. История начинается интригующе (легенда о космическом пришельце, детективный сюжет) но быстро скатывается в банальность, концовка — просто квинтэссенция идеи худших образцов советской и восточноевропейской фантастики о пришельцах.

Вероятно, и самому Славчеву комикс показался неудачным, ведь лет через десять он вернулся к теме в комиксе «Загадката в Порт Анжер». Сюжет был изменён, но параллели с «Марсианином» провести не составляет труда.

Сэй Слайсер, он же — Сэр Нож или Сэр Резчик, — тот самый рыцарь, который постоянно насмехается на Финном в одной серий второго сезона мультсериала. Он словно следит за Финном и с радостью высмеивает его любую ошибку. Сэр Слайсер из того типа людей, что готовы на любые жертвы и неудобства ради сомнительного удовольствия унизить оступившегося и выглядеть успешным на его фоне. Словом, энергетический вампир, не слишком уверенный в себе (как стало ясно из финала серии мультфильма). Собственно, комикс к этой характеристике не добавляет ничего нового и ещё раз подчёркивает эту черту личности рыцаря.

Прихворнувший футбольный мяч (он играл в лесу с ежом, оказался, конечно, весь исколот колючками и сдулся) попросил Колобка неофициально подменить его во время важного матча. Колобок согласился. Вот и ещё один случай, когда Колобок пошёл на обман в спорте. Хотя главной причиной стала цель выручить друга, но и честолюбивого желания стать знаменитым спортсменом Колобок не скрывает. И симпатии авторов сценария — на стороне Колобка.

Короткий комикс является лишь началом истории, окончание — репортаж со стадиона — размещено на звуковой странице журнала «Колобок» и интересно тем, что комментирует необыкновенный матч сам Николай Озеров.

Этот комикс на модную в перестроечное время тему «полтергейста» появился в специальном «хоррор-выпуске» журнала «Мурзилка». Да, это не шутка, почти весь новогодний номер советского детского журнала был посвящён чертям: страшная сказка Ремизова «Чёрт», стихи Сологуба и Бальмонта («Чёртовы качели» Сологуба по ошибке приписали Бальмонту), знаменитое пушкинское стихотворение «Бесы», отрывок из гоголевской «Ночи перед Рождеством», очерк «Чёртово племя»...

Как всегда у Семёнова — приятная простота сочетается с хорошим юмором.

Аллегорический рассказ-притча в сатирическом тоне. Начинается как рассказ на экологическую тему: однажды (как пишет автор, «не очень важно, а может быть, вовсе не важно — в прошедшие ли времена или в те, что наступят») люди решили сжечь захламившие Землю кучи мусора, собрали всё в огромную гору и подожгли. А затём, разгорячившись, человечество стало бросать в костёр всё, что мешает в жизни — атрибуты аристократии и монархии, мировой запас алкоголя, чай, кофе, табак, оружие, орудия казни и пыток.

Дальше — больше. Каждый нёс ненужное прошлое, не дающее двигаться вперёд. Потом стали сжигать книги... Тут уже автор не отказал себе в удовольствии себе поиронизировать над некоторыми коллегами: «...стихи Шелли горели яснее любой книги его современников, выгодно отличаясь от томиков лорда Байрона, рассыпавших мрачные блики и испускавших клубы черного дыма. Что же до Тома Мура, то иные из его песен издавали запах горящей лекарственной облатки».

Комикс из вселенной Симпсонов. Пародийная страшилка в духе «Баек из склепа», рассказчик — Барт. Идея не нова, но подана изящно. Во-первых, в роли баснословно богатого и утончённого коллекционера комиксов неожиданно оказался Гомер; обычно это амплуа мистера Бернса, но кто бы стал ему сопереживать. Во-вторых, авторам неплохо удалось обыграть «лихорадку коллекционера», истеричное обожание владельцем своей коллекции «сокровищ» и здесь эмоциональность Гомера пошла только на пользу.

Вредные волшебники Ветер-в-голове с воздушным шариком вместо головы и красноносая Простуда с дрессированной бациллой Бац-Бац. Возможно, это самые колоритные из забытых отрицательных героев советских комиксов. Насколько мне известно, они появлялись только в этой истории, но создавала её мощнейшая команда — сценарий самого Эдуарда Успенского и рисунки художников Германа Огородникова и Александра Семёнова, которые вскоре станут одними из ведущих иллюстраторов детских книг, а Семёнов ещё и создателем Ябеды-Корябеды.

Хотя сюжет не слишком оригинален и даже является традиционным для новогодней истории: злодеи хотят проникнуть на новогодний праздник под видом Деда Мороза и Снегурочки, а потом превратить детей в озорников с помощью отравленных конфет. Но остроумный текст Успенского и талант художников вытягивают и такую простую тему. Вообще, в старых советских комиксах есть особое очарование, как правило создавались они с душой.

Злая волшебница Таратора не столь знаменита, как её коллега Ябеда-Корябеда из других историй Семёнова. Хотя бы потому, что известность Колобка, главного положительного героя комиксов о Тараторе, не сравнить с культом личности всеми любимого Мурзилки, врага Ябеды-Корябеды. Но Таратора тоже дама с фантазией и своеобразным шармом. Если облику Колобка Семёнов придал черты Мурзилки, то курносая Таратора внешне совершенно не похожа на Ябеду-Корябеду. У Тараторы нет своей организации и разветвлённой сети агентов, поэтому обычно всё самой приходится делать. Например, заразить — при помощи отравленного компота — детей и вожатых в лагере «тараторской» болезнью.

Среди агентов Ябеды-Корябеды второго состава в журнальной версии была невероятно болтливая девочка по имени Таратора, но изучив тему, я пришёл к выводу, что это просто тёзка волшебницы из «Колобка». К тому же в книжном издании она получила другое имя. Но методы их работы схожи — демагогия, забалтывание любых вопросов.

Где-то, говорят, в районе Рузы

Или, может, и в Тверской губернии

Ведьма мажет по ночам из кружки

Птичьей кровью все дома в деревне.

Замолкают в ужасе собаки,

Утихают дачники столичные

И горят загадочные Знаки

На дверях, заборах и наличниках.

© Вертер де Гёте (А. Грибанов).

Прекрасный образец современного русского подросткового хоррора «деревенского» направления. Атмосфера «городского» и «деревенского» хоррора различается кардинально — в первом случае зло вырастает из отрицательных эмоций миллионов людей, растёт в тесноте бетонных прямоугольников, пьёт жгучее электричество, подслеповато щурится в свете уличных фонарей. Бледное, нервное, болезненное, оно ненавидит себя и окружающих. Другое дело — зло деревенское. На деревенских просторах зло хтоническое, древнее, как сама земля, сытое и уверенное в своих силах. Именно с таким злом сталкиваются ребята в рассказе Подольского. Ведьма и древнее колдовство... Как бороться с этим современному человеку из эпохи компов и смартфонов? И чем дальше, тем более страшные тайны открываются героям, ввергая их (вместе с читателем) в лавкрафтианские бездны.

Крепкий и очень атмосферный ужастик.

«Глубоко в джунглях, куда я вернусь, когда я кончу дела;

Глубоко в джунглях, где каждый знает что сажа бела...

...Но достаточно бросить спичку

И огня будет уже не унять». ©Б.Г.

Значение книги для болгарской приключенческой литературы невозможно переоценить. После установления социалистического строя в Болгарии новые власти некоторое время с недоверием относились к приключенческим произведениям, считая их бесполезным буржуазным жанром. Справедливости ради, надо сказать, что такое подозрительное отношение к развлекательной литературе в чём-то можно понять: во время Войны магазины Болгарии был забиты бульварными приключенческими книжками невысокого уровня, в том числе — книжками антикоммунистической и шовинистической тематики. В конце 40-х — начале 50-х доля приключений и фантастики на болгарском книжном рынке сократилась до минимума. Исключение делалось для военных приключений, книг о болгарских партизанах, из зарубежных авторов — для идеологически верных советских писателей и совсем уж классики вроде Жюля Верна. Но после «оттепели» в середине 50-х ситуация стала меняться, начала выходить даже ставшая потом «культовой» «Библиотека приключений и научной фантастики». И внезапно — одним из первых болгар в серии оказался Марко Марчевский, живой классик болгарского соцреализма, автор хрестоматийной повести «Митко Палаузов» о юном партизане-герое. Но в этот раз он опубликовал роман в духе Хаггарда и Буссенара. После такой мощной поддержки приключенческая литература была окончательно реабилитирована. И вскоре в Болгарии появились писатели, полностью посвятившие свое творчество подростковым приключениям, как например, Пётр Бобев.

Так о чём же роман?

40-е годы 20-го века. В разгаре Вторая мировая война. Молодой болгарин Антон, вынужденный покинуть страну из-за коммунистических взглядов, в египетской Александрии знакомится со стариком-турком. Старик, помнящий ещё Плевну, тоже родился в Болгарии, уехал в детском возрасте после русско-турецкой войны, но испытывает к родине ностальгические чувства. Турок помогает Антону устроиться работать врачом на английские плантации на Кокосовых островах в Индийском океане, но по пути туда корабль, перевозивший Антона, терпит крушение в малоисследованном районе. В этом районе, впрочем, есть не отмеченный на картах остров — открытый некогда самим Магелланом и описанный в давно забытой книге остров Тамбукту («Криптоисторическое» допущение. Позже герой находит на острове следы пребывания Магеллана). Марчевский приводит даже координаты вымышленного острова: Остров Тамбукту находится в Индийском океане приблизительно на 84° восточной долготы и 7° южной широты.

Оставшиеся в живых члены экипажа попадают на остров и ...оказываются в плену у каннибалов. Дальше — кропотливое налаживание контакта с туземцами, взаимное изменение взглядов, трагическое столкновение двух культур. С началом военных действий в Мировом океане даже в этот безлюдный регион забредают корабли Японии и США, а когда речь идёт о стратегических интересах больших стран, то никого не беспокоит защита маленького мирка диких племён.

Роман и сейчас читается неплохо (особенно — первая часть), но, разумеется, без обсуждения социальных тем с социалистических позиций не обошлось — в противном случае произведение не было бы в то время опубликовано.

Роман выходил по частям — сначала первая книга, через год — вторая и третья. Иллюстрации для первых изданий подготовил известный болгарский художник русского происхождения Владимир Коренев. В Болгарии книга стала бестселлером и сразу была переведена на языки стран социалистического блока. Первое полное русское издание всех трёх частей в одном томе вышло даже раньше болгарского.

Одна из историй о лесных человечках Гржемилеке (Кржемелике) и Вахмурке, культовых персонажах чехословацких мультфильмов и сказок советского времени, в пересказе создателя «Карандаша и Самоделкина» Юрия Дружкова.

На самом-то деле они Кржемилек и Вохомурка, но Вохомурка по-русски не звучит совсем, то ли дело Вахмурка — слово уже вошло в разговорный русский язык.

В других странах их имена тоже изменяли, в Болгарии они и вовсе Милко и Морко, а в Польше — Żwirek и Muchomorek.

Что касается непосредственно этой сказки, то здесь человечки помогают маленькой фее зимы подковать её ездового горностая. К сожалению, фея не может с ними долго общаться — у Вахмурки слишком горячее сердце. Вахмурка — он такой, он всегда был позитивнее и интереснее Гржемилека.

Злые силы хотят помешать участию Деда Мороза и Нового года в новогоднем вечере во Дворце пионеров!

Как всегда у Семёнова — очень колоритные злодеи, здесь обошлось без злых волшебниц Ябеды-Корябеды и Тараторы, но Хиханька и Дремота, руководители Всемирного Центра Озорства и Лени, тоже довольно опасны, вооружены отравленными ленью и легкомыслием снежками. Спасти Деда Мороза с Новым Годом может только находчивый Колобок, немного похожий у Семёнова на «укороченную» (без туловища) версию его любимого героя Мурзилки — круглолицый и тоже в берете.

Просто написать сказку — для Семёнова это скучно. Поэтому текст сочетается с играми и великолепными авторскими иллюстрациями с баблами в стиле комиксов.

Редчайший случай, когда Колобок, сугубо положительный герой сказок и комиксов, не просто нарушает какие-то нормы по незнанию — такое бывало, а идёт на откровенный обман. За ночь до соревнований — «праздника силы и ловкости», чтобы не опозориться, Колобок выпивает разведённые в воде дрожжи, которые для его хлебного тела являются анаболиками. Разносит его, конечно, мощно. Но эффект сохраняется недолго.

1973 год. Полагаю, это первый советский комикс о допинге и разоблачении нечестного спортсмена.

Пожалуй, самая известная сказка Марины Потоцкой. Мне известны два варианта произведения, они отличаются незначительно, но всё же отличаются. В первом — «Барсундук для выставки» — мальчик Слава слепил из пластилина в детском саду невиданного зверя Барсундука. Очень злого, как он всем рассказал, который питается книжками и живёт в холодильнике. Зверёк ожил у Славы дома и оказался добрым и дружелюбным.

Для усиления педагогического эффекта сказка была переработана («Барсундук из детского сада» или просто «Барсундук»). Теперь подробно объясняется, что у Славы было плохое настроение (поссорился с мамой) и с этим настроением он слепил барсундука и придумал ему легенду. Барсундук, кстати, стал страшнее, чем в первом варианте — у него теперь один глаз, но ребята в саду боятся его меньше. Они даже не против оставить его в детсадовском зоопарке пластилиновых зверей, но в клетке.

Наиболее яркое и известное произведение Алексея Гастева, революционера, поэта, создателя методик НОТ (научной организации труда), сейчас порядком забытого, хотя когда-то его имя упоминал в стихах даже Маяковский.

Мне Гастев прежде всего интересен как революционер поэтический, одним из первых перешедший от футуризма к литературному конструктивизму. Геометрические фигуры Малевича — идеальные иллюстрации для поэзии Гастева, лаконичных, рубленных безэмоциональных фраз-приказов с обилием «технических» слов и неологизмов.

Стихотворение состоит из десяти глав-«ордеров» — нарядов на работы в далёком будущем. Масштаб работ, безусловно, потрясает воображение — это управление городами, континентами, погодой, человеческим сознанием на всепланетном и молекулярном уровнях. Здесь пачку «в двадцать кварталов» домов можно «сплющить в параллелограмм», «включить солнце на полчаса», «написать на ночном небе 20 километров слов», «омолодить на 30 лет канадцев», а «двадцать городов» отправить «в брак». Человек в этом мире механическом мире глобальных решений даже не винтик, а крохотный атом, который может быть отбракован в любой момент. Разумеется, ненужные чувства ликвидируются: «Инженерьте обывателей./ Загнать им геометрию в шею./Логарифмы им в жесты. /Опакостить их романтику». Войны есть, но они выходят на новый уровень — это «битва гипнозом», применение «игрек-лучей», «промывание мозгов», «азотирование противников». Но люди для войны всё ещё нужны, поэтому: «Сумасшедшие женщины, рожайте. / Рожайте немедленно, срочно».

Налицо все признаки антиутопии. За три года до Замятина. Хотя уже и после «Гибели Главного города» Зозули, ещё одного великого, но не слишком известного произведения с элементами антиутопии.

Подзаголовок откровенно говорит, что сказка написана в подражание Андерсену и это, вкупе с не слишком оптимистичным предисловием ко всему сборнику, сразу настраивает на определённую ноту: сказка будет красивой, но печальной. Сказка небольшая, по сути — это яркая зарисовка. Небольшой городок, луг возле города, населённый сверхъестественными существами, за лугом — лес и болото, которое все обходят стороной. И надо же было маленькому Максу забрести в лес и заиграться с мячом до темноты... Андерсеновской фантазии ждать от сказки, конечно, не стоит — она простовата, но и в самом деле красива. И настроение здесь — вполне себе андерсеновское.

Прекрасная сказочница Софья Могилевская превратила биографию великого французского композитора 17 века Жана-Батиста Люлли фактически в бытовую сказку о неунывающем бедняке, который благодаря своим способностям добивается расположения короля и попадает «из грязи в князи» — из поварят в великие музыканты. Да, парень был бедным гитаристом-итальянцем, звали его сначала Джованни-Баттиста, в юности вместе со свитой герцога де Гиза он приехал в Париж и даже — по некоторым сведениям — одно время работал в замке на кухне, но, думаю, в действительности всё остальное было немного иначе. Зато интересно получилось. Нелепо требовать от весёлой детской сказки исторической достоверности.

Интересный микрорассказ-детектив выдающего педагога 19 века Константина Ушинского.

Североамериканский индеец обнаружил, что окорок, который он повесил подвялиться на дерево, украли. Проявив достойные Огюста Дюпена (Шерлока Холмса во времена Ушинского ещё и не было) наблюдательность и логическое мышление, индеец по оставленным следам быстро раскрывает все основные приметы злодея. Удалось ли изловить вора и вернуть окорок — это Ушинского уже не волнует, главное — показать детям на какие чудеса способны простая наблюдательность и умение работать головой. В советское время эта логическая задача как минимум дважды выпускалась в виде «истории в картинках» — в 1930 году отдельным изданием (рисунки Л. Вольштейна), а в 1974 году — в журнале «Колобок» (художник В. Карасёв).

Хорошо известная любителям отечественной рок-музыки песня Андрея Карпенко «Анри Альфа», одной из самых загадочных и недооценённых фигур в русском роке. Трёх сильных песен на совместном альбоме с «Пикником» («Вампирские песни») в середине 90-х оказалось достаточно, чтобы Анри Альф вошёл в историю русского рока, но о самом авторе информации до сих пор немного, хотя в Интернете можно найти и другие его работы.

Гиперэмоциональные песни Карпенко удивительно гармонично сочетались с прекрасными, но, как правило, более холодными песнями Шклярского. В песне трудно отделить музыку, голос, манеру исполнения от стихов, но если оценивать только «чистый» текст — а на литературном сайте, как мне кажется, песня должна исследоваться строго с точки зрения текста — то и здесь поэт с задачей справился, смог выразить «истерику» — рвущееся изнутри чувство, копившееся годами, овладевающее разумом. Хочется сохранить контроль, и в тоже время отдаться этой волне хаоса. Балансируя на грани между этими желаниями, герой, повторяясь, путаясь от эмоций в мыслях, произносит свою исповедь, как заклинание:

«Моe тело уже не моe, только жалкая часть,

Жалкая надежда.

Hо во мне всегда жила — истерика!

Какое дикое слово, какая игра,

Какая истерика!

Истерика, но я владею собой,

Просто устал, просто устал, но я владею собой.

Какое дикое слово, слово — истерика!»

Хорошая притча.

Три друга решили разбогатеть на африканских приисках во время алмазной лихорадки, но дела пошли плохо и они стали рассуждать (просто гипотетически), как быстро снискать хлеб насущный другими способами. И пришли к выводу, что проще всего разбогатеть обладая огромной физической силой. Их разговор услышал некий индус и говорит: нет ничего сложного, вот зерна из саркофага Рамзеса I, в которых заключена сила жизни. В таких подарках — мы уже знаем по многочисленным произведениям — всегда есть, конечно, подвох. И, как правило, заключается он в отсутствии чувства меры у получивших подарок. Как грамотно распорядиться внезапным даром?

Одно из самых известных и признанных произведений Майкла Ши, номинировавшееся на обе ключевые фантастические премии — «Хьюго» и «Небьюлу». При подготовке статей о творчестве автора я прочитал немало воспоминаний его коллег и друзей и The Autopsy часто упоминается в восторженных тонах. Писатель Лэрд Баррон, находящийся среди лидеров современного американского хоррора, и вовсе называет «Вскрытие» в числе пяти своих любимых рассказов всех времён и признаётся, что именно «Вскрытие» привило ему в детстве интерес к «тёмной литературе». В список «Тринадцать самых страшных хоррор-рассказов» включил The Autopsy писатель Т. Э. Д. Клайн. Повесть включена в двухтомную антологию лучшего хоррора двадцатого века Джона Пилана и в не менее монументальную антологию лучшей малой прозы в жанре weird за сто лет, подготовленную супругами Вандермеер.

Начинавшаяся как «маньячный» детектив повесть подобно оборотню неожиданно перекидывается в научно-фантастической хоррор в духе «Нечто». Майкл Ши прославился своей безграничной фантазией, в частности, яркими описаниями ада, соперничающими с картинами Босха и Бексиньского. Но в данном случае — Ад находится внутри. Мрачная, психологическая история с очень сильным финалом.

На русском публиковалась лишь однажды, но сейчас выходит в новом переводе во втором томе собрания сочинений Майкла Ши от «Лаборатории фантастики».

Сборник «Легенды Гватемалы» гватемальского нобелевского лауреата, одного из основоположников современного латиноамериканского магреализма Мигеля Анхеля Астуриаса.

Бесспорно, это самобытные поэтичные произведения на основе мифов коренных жителей страны, индейцев, и легенд, сформировавшихся под влиянием испанского католицизма. В то же время поэзия образов здесь идёт вразрез с лёгкостью восприятия текста, временами читать непросто.

Уверенно сказать, что они мне понравились, я могу только о трёх легендах из девяти: эта удивительно красивая легенда о рабыне Татуане и мастере Миндале, раздавшем душу дорогам, и ещё по странному совпадению, а, может, и неспроста, понравились две легенды об искушении — «Легенда о Волосяном» и «Легенда о Сомбрероне». В первом случае речь идёт о возникновении демона Кадехо из центральноамериканского фольклора (на русский его перевели как «Волосяной») и о юной послушнице, которая отказывается от земной любви. Во втором рассказе другой известный демонический персонаж из гватемальских мифов Сомбрерон искушает благочестивого монаха игрой в мяч.

Перебирая советские издания региональных издательств, я наткнулся на очень интересную, хотя и не слишком известную, приключенческую повесть, Александра Кучеренко, публиковавшуюся (в немного расширенном виде) также в «Искателе» под названием «А на Кавказе шли бои». Во время Великой Отечественной войны немцы забрасывают небольшую группу парашютистов-деверсантов в Каракумы, чтобы повредить единственную железную дорогу, которая соединяет Среднюю Азию с Кавказом. Помешать им пытается туркменский чабан, демобилизованный с фронта после ранения.

Что может противопоставить прекрасно обученным, вооружённым до зубов боевикам парень с берданкой и двумя патронами, потерявший на фронте почти всю кисть правой руки?

Смекалку, великолепное знание местности и условий пустыни, умение маскироваться! А ещё на стороне «туркменского Рэмбо» самая актуальная информация о действующих и пересохших колодцах. В пустыне устаревшая информация об источниках воды легко может стоить жизни.

Запоминается фрагмент, показывающий, какую огромную ценность имеет вода для жителей пустынных регионов. Главный герой с трудом заставляет себя её вылить, даже понимая, что делает это для победы над врагом:

«Он совершал настоящее святотатство, страшнейшее из преступлений — выливал в пустыне воду на землю. Застань его за этим занятием кто-либо из знакомых чабанов, то самое меньшее, что предположил бы, — Абдулла сошел с ума».

Остроумный мистический рассказ лауреата Нобелевской премии.

«В действительности всё не так, как на самом деле» — в интернетах эту фразу приписывают Сент-Экзюпери, но я больше доверяю Юрию Никулину, назвавшему в своей книге автором афоризма Станислава Ежи Леца. Этот афоризм вполне мог бы стать эпиграфом к рассказу.

На самом деле вселенная устроена совсем иначе. Настоящая жизнь — в мире ангелов.

Ангельские души отправляются на Землю в наказание, рождение в облике человека для них — смерть, жизнь на Земле — адские муки. Любовь — желание создать могилу для нового покойника. А самый страшный грех на Земле — возвращение кого-нибудь к жизни (то есть убийство, с точки зрения человека).

Йохиду приговорили к смерти и отправили на Землю за грех ревности. Забыв о прежней, ангельской жизни, она жила среди других покойников, но однажды весной, во время ежегодного гниения и смрада (весеннего цветения и благоухания) встретила молодого покойника мужского пола по имени Йохид.

И на самом деле всё более оптимистично, чем можно подумать.

Эту сказку я читал сразу же после повести «Жираф» того же автора. «Сирли, Сийм и секреты» побольше совсем короткого «Жирафа» (извините за каламбур), да и поинтереснее, на мой взгляд.

У каждого есть свои секреты, тайные двери, ведущие в мир заветной мечты. Если надолго забыть о своей мечте, то она дичает и может превратится в чудовище. С другой стороны, если постоянно мечтать, то мечта порабощает человека. Мир заветной мечты есть у маленького мальчика Сийма — там он великий волшебник. Его старшая сестра Сирли дружит с облачными балеринами. На облака она отправляется привычным для сказок способом — на лифте (см. «Три банана» и «Фердинанд Великолепный»). Волшебный мир есть у папы (в фантазиях он — великий спортсмен), у мамы — она королева, даже у дворника — он Водяной Принц. Главные отрицательные персонажи в книге — это люди без фантазии или с испорченной фантазией, — злые учителя, сочиняющий страшные книги бездарный писатель Баранн (в оригинале — Lammas):

«А за стеной их квартиры сидел писатель господин Баранн, и настроение у него тоже было отвратительным. Правда, для него это было обычное дело. Он сочинял очередную ужасную книгу:

«Пеэтер валялся в канаве и стонал. У него был жар, руки и ноги дрожали, но ни один врач не появлялся. Вместо этого по Пеэтеру пробежал лось, наступив копытом ему на лицо и причинив больному ещё большие страдания. Затем…»

Господин Баранн подумал, какие неприятности могли ещё приключиться с Пеэтером.

«Затем приполз уж! — написал он и злорадно захихикал. — Уж пролез Пеэтеру в нос и начал странствие по его кишкам и позвоночнику!»

Господин Баранн ехидно улыбнулся и продолжил стучать по клавишам».

Как видим, Кивиряхк, хулиган от детской литературы, позволил себе описать некоторые неприятные подробности, но в остальном книга довольно безобидная. Здесь нет ничего шокирующего, в отличие от «Жирафа», где девочка дружила с глистёнышем, жившем у неё в животике. Я уж не говорю про самую скандальную книгу автора — сборник коротких сказок «Весна и какашка».

Первоначально сказка опубликована в 1954 году в «Мурзилке» под названием «Королева Зубная Щетка». В 1962 году появился одноимённый мультфильм, обожаемый мной в детстве. Кстати, сценарий написал создатель «Вовки в Тридевятом царстве» Вадим Коростылёв. Недавно, перебирая дома всякий хлам, наткнулся на старую записную книжку, в которой я рисовал, когда мне было лет шесть. И там мои «иллюстрации» к мультфильму «Королева Зубная Щётка». Наверное, тогда меня особенно покорила трансформация обычной ванной комнаты в фантастическую страну и оживление привычных бытовых предметов. В том же 1962 году сказка была слегка переработана автором, чтобы привязать её к циклу историй о Машеньке. Думаю, история о девочке-грязнуле, угодившей в страну чистоты, где правит Королева Зубная Щётка, многим хорошо знакома, если не по литературному первоисточнику, то по мультфильму. Так получилось, что сказку в детстве я не читал, а прочитал оба варианта несколько лет назад, когда вносил информацию в базу сайта. Сказка хорошая, но короткая и совсем детская. Педагогическую роль произведения мне трудно оценить — я уже нахожусь в том возрасте (среднем), когда человека, как правило, не нужно учить мыть руки. А если всё же нужно, то сразу возникает вопрос — как он вообще не зная элементарных правил гигиены до таких лет дожил.

Да, сказка хорошая, но мультфильм — супер. В мультике добавлены новые персонажи и вся история рассказана не так поспешно, как в сказке.

Сразу скажу, что отзыв написан на расширенный вариант сборника, опубликованный в 1973 году, уже после смерти автора, — в это издание были включены несколько рассказов из сборника «Мармотка».

Даже самому суровому читателю трудно удержаться от умиления, читая о приключениях детей и зверей.

Лишь в трёх рассказах речь идёт о домашних животных — собаке, лошади, ишаках.

Тигрёнок, медвежонок, волчата, птенец «страуса пустынь» дрофы, оленёнок... Лисёнок и сурок в этом списке выглядят самыми безобидными и банальными животными. Рассказы не отличаются оригинальностью: раз за разом детям привозят беззащитное маленькое существо, которое надо вырастить и приручить. Но каждый раз читать об этом на удивление интересно, ведь у каждого животного свои неповторимые повадки. Героям рассказов совсем нелегко: воспитание зверят сопровождается изжёванными занавесками, изорванной одеждой, задушенными и закопанными в огороде курами, разбитой посудой, растерзанными картинами со сценами из священного писания (очень удивил этот эпизод, ведь книга писалась в разгар антирелигиозной борьбы и хотя пострадавший набожный старичок, скорее, сатирическая фигура, но всё же... ) и разъярёнными, взбешёнными соседями. Порой они и представляют главную опасность для зверят. Человеческая глупость и злость. Некоторые рассказы заканчиваются печально — трудно и дикому животному среди людей. Но раз за разом юные герои пытаются преодолеть все трудности, жертвуют своим комфортом и привычной жизнью, чтобы получить высшую награду — доверие приручённого существа.

В сборнике детских «утиных историй» от итальянских комиксистов неожиданно обнаружилась более взрослая и довольно острая сатира на мир «высокой моды». Комикс создан в середине 90-х, во времена рассвета культа супермоделей, когда в качестве иконы успеха манекенщицы высшего разряда обогнали голливудских небожителей и могли себе позволить не вставать с постели меньше, чем за десять тысяч долларов (раскавыченная цитата из интервью Линды Евангелисты). Деятели моды и сейчас играют очень большую роль в шоу-бизнесе, но их влияние несколько меньше. Тогда же — имена Наоми Кэмпбэлл, Карлы Бруни, Клаудии Шиффер не сходили с первых полос изданий. В комиксе присутствуют их утиные двойники — Маони Супбелл (немёк на суп «Кэмпбэлл»), Карла Бьонди, Клаудия Шиззер. Модельер Гагаче — разумеется, Версаче.

Дональд пытается приударить за моделью Наоми Кэмпбэлл и погружается в мир высокой моды и больших денег.

Заключительная часть истории, высмеивающая внушаемость публики и бессовестную халтуру дизайнеров — откровенная перекличка с фильмом Роберта Олтмена Prêt-à-Porter. Но без обнажённых моделей, конечно, — комикс всё же для детей. Комиксисты выкрутились по-другому.

Что мы знаем об итальянском острове Сардиния? Сомнительную известность получил местный деликатес — сыр с личинками касу марцу, на острове есть футбольный клуб «Кальяри», середнячок итальянского чемпионата, древние башни нураги, пляжи... Расположенная по соседству Корсика известна всему миру благодаря Наполеону. А древняя земля сардов переходила из рук в руки — от финикийцев к карфагенянам, потом — к Риму, к вандалам, к Византии, к маврам, к Испании, к Австрии, но оставалась в стороне от главных европейских событий, жизнь простых жителей столетиями подчинялась древнему патриархальному укладу — они занимались оливковым маслом, овечьим сыром, вином, рыбной ловлей и контрабандой. В конце 19 века на Сардинии родилась талантливая девочка, ставшая всемирно известной писательницей. Значительную часть своего творчества Грация Деледда посвятила описанию родного острова и жизни его жителей — земледельцев, монахов, разбойников, рыбаков, контрабандистов... Оказалось, что за скромной жизнью островитян скрываются недюжинные страсти — искушение, измены, отвага, кровавая ревность, благородство... В 1929 году Деледда второй из итальянских писателей получила Нобелевскую премию. У сардов появился свой Наполеон. На литературном поле.

Хотя в основном творчество Деледды — реализм веристской школы, описывающий жизнь без прикрас, её также очень интересовали легенды и суеверия Сардинии. Писательница составила целую подборку легенд с подробными комментариями и цитатами. Большая часть историй рассказывает о колдовстве и нечистой силе, в горах Сардинии есть даже расщелины, соединяющие мир людей с адом; но, хотя писательница пишет, что «без чертей не обходится ни одна сардинская легенда или сказка» в её подборке есть и реалистичные легенды, а «Три брата» — волшебная сказка с довольно распространённым сюжетом о чудесных дарах. Цикл мне понравился, но для Деледды легенды родного острова — в первую очередь свидетели истории. Во что она пишет в послесловии: «Многие из этих легенд, особенно те, в которых речь идёт о церквях или о горах, имеют немалую историческую ценность. Отбросьте элементы сказочности, очистите повествование от сверхъестественных сил, соберите легенды воедино, изучите их, — и вы получите бесценные документальные свидетельства истории Сардинии». Из-за такого подхода некоторые легенды показались суховатыми. А лучшие, наиболее яркие в литературном плане произведения цикла — «Святой Михаил Архангел» и «Падре Топес», скорее всего, полностью (или почти полностью) придуманы самой писательницей.

Очередной просмотр «Ивана Васильевича» обернулся не только отзывом на булгаковскую пьесу-первоисточник, но вдохновил на отзыв на текст главной песни фильма. Стихотворение вопреки всеобщему мнению называется не «Счастье вдруг», а «Разговор со счастьем». Конечно, песня здорово украсила фильм.

Стихи Леонида Дербенёва стойко ассоциируются с комедиями Гайдая. Но Дербенёв-поэт тяготел к философской лирике, довольно печальной, если вдуматься. Достаточно перечитать тексты триады его самых известных песен: «Этот мир придуман не нами», «Всё пройдёт», «Есть только миг». Хрупкость человеческой жизни, эфемерность всего сущего, жестокость мира. Бодрая музыка Зацепина и общая атмосфера клоунады гайдаевских фильмов нивелировали эту печаль, но ведь даже в «Песне про зайцев» и в «Острове невезения» заметны оттенки тревоги и разочарования. Ну ладно, с «Песней про зайцев» я уже преувеличил, но в целом, Дербенев — поэт-философ, его песни — серьёзные поэтические работы.

«Разговор со счастьем» на этом фоне весьма позитивный текст, пройдя через множество испытаний герой обретает любовь и надежду. Хотя обращённые к счастью слова «Столько лет, столько лет где тебя носило?» — это просто крик души.

Трудно встретить Новый год в России и не посмотреть по телевизору «Иван Васильевич меняет профессию». Вот и на эти праздники я с удовольствием дважды посмотрел легендарную комедию Гайдая, вновь увидивился, что просмотренный десятки раз фильм ни капельки не надоедает и вспомнил, что уже лет тридцать как собираюсь прочитать литературный первоисточник — пьесу Булгакова. Каждый раз страх разочарования заставлял меня откладывать книгу — слишком уж хорош фильм и по моим предположениям сценаристы изрядно переработали булгаковское произведение. Но первого января 2019 года, сразу после фильма я решился — и не пожалел. Сценаристы фильма проделали хорошую работу, но вместе с тем — очень бережно отнеслись к первоисточнику, сюжетно фильм и пьеса очень близки, герои те же, даже большая часть лучших шуток придумана Булгаковым и воспроизведена Гайдаем почти дословно: «Что крест животворящий делает!»; «Ключница водку делала?»; «А что вы на меня так смотрите, отец родной? На мне узоров нету и цветы не растут»; «Как поймают, Якина на кол посадить. Это первое дело»; «Э, да ты ведьма!», «Украли два костюма, два пальто...»; «Как челобитную царю подаешь?»; «Был у нас толмач-немчин, да мы его анадысь в кипятке сварили»; «Скажите, и в магазине можно так же стенку приподнять?»; «Оставь меня, старушка, я в печали...»; «Ты чьих будешь?»; «Я не узнаю вас в гриме»; «Житие мое... Пёс смердящий! Какое житие?!»... Даже выступление «интуриста» на немецком «Дер гроссер кениг... « написано Булгаковым. Разумеется, для фильма, действие в котором происходит в 70-х, кое-что оказалось устаревшим и было изменено, хотя фраза «Вы с патефоном пришли к Шпаку?», по-моему, звучит даже смешнее. Нет в пьесе сцены с лифтом («животворящий крест» используется в других случаях), ставшей настолько культовой, что в ярославском ресторане «Иван Васильевич», извините за подробности, даже туалет оформлен как кабина лифта.

При этом несмотря на сходство фильма и пьесы, творения Гайдая и Булгакова заметно отличаются по настроению. Фильм — весёлая и добрая комедия, пьеса — довольно злая сатира, запрещённая к постановке и опубликованная через тридцать лет после создания. Если вспомнить о времени, когда создана пьеса, более понятными становятся многие намёки Булгакова. И слова Милославского «Бандиты они, Федя. Простите, ваше величество, за откровенность, но опричники ваши просто бандиты» звучат смело и донос Шпака о том, что «инженер Тимофеев царя вызвал» кажется более серьёзным. Булгакова очень просили, чтобы в пьесе — ещё в «Блаженстве», предтече «Ивана Васильевича» — «Иван Грозный сказал, что теперь лучше, чем тогда». Булгаков на это не пошёл, хотя в фильме, как мы помним, Грозный любуется Москвой: Лепота!

Кстати, в первой редакции пьесы путешествие на машине времени было реальным, а не приснившимся изобретателю.

Все герои пьесы не столь симпатичны, как герои фильма. Относительно безобидный бюрократ Бунша в книге оказывается беспринципным приспособленцем, отказывавшимся в Советской России от княжеского происхождения, уверявшим всех, что является сыном кучера и что «на иностранных языках только революционные слова знает, а всё остальное забыл», но во дворце сразу вспомнившим о своих корнях. Милославский (он, а не Бунша!) с лёгкостью отдаёт шведам Кемскую волость (Да об чем разговор? Да пущай забирают на здоровье!..). Более эгоистичный Тимофеев — не добродушный, мягкий Шурик. Жена Тимофеева Зинаида не только просит «не выписывать её», но и забирает у мужа все деньги «на дорогу,«.

Не бойтесь читать пьесу Булгакова. Наслаждайтесь фразами, которые остаются актуальными и остроумными на протяжении десятилетий.

Главное — постарайтесь при прочтении не сравнивать прекрасную пьесу с гениальным фильмом, это самостоятельные произведения. Я так и сделал — читал книгу, отрешившись от фильма (но это было нелегко) и сравнивал их уже после прочтения.

Долго я боялся браться за это произведение. Были опасения, что в этом внушительном романе о борьбе за независимость я столкнусь с излишним героическим пафосом и со скучными рассуждениями. Но я давно интересовался болгарской литературой, а писать о болгарской литературе, не прочитав самый знаменитый болгарский роман, всё равно что судить о русской литературе, не прочитав «Евгения Онегина» и «Войну и мир». Волновался я зря, первые главы книги — приключения и читаются влёт, потом становится немного сложнее — появляется много действующих лиц и на читателя обрушивается много информации о Болгарии второй половины позапрошлого века. Если «Евгений Онегин» — «энциклопедия русской жизни», то книга Вазова — это энциклопедия жизни Османской Болгарии перед освобождением. Интересы, настроения, повседневная жизнь болгар, культурные вкусы (целая глава с юмором описывает реакцию неискушённой, наивной публики на пьесу-мелодраму «Многострадальная Геновева»), песни, тосты. Иногда приходилось залезать в сноски и в Интернет в поисках незнакомых слов, имён и событий, хотя я с историей и культурой Болгарии немного знаком и считал себя подготовленным. Роман рассказывает о подготовке и провале болгарского Апрельского восстания 1876 года. Восстание было жестоко подавлено турецкими властями. Настолько жестоко, что султану пришлось даже казнить за превышение власти двух человек. Подавление восстания оказалось таким резонансным, что вскоре привело к русско-турецкой войне и к освобождению Болгарии.

Но художественное произведение — не документалка, главное здесь — человеческие характеры. Основная идея будет понята даже человеку совершенно незнакомому с историей Балкан.

Настоящее иго — в голове. Это — трусость, малодушие.

На словах — все за высокие идеалы, людям нравится играть в революцию и свободу (это даже модно), помогать в революционном комитете, вести смелые разговоры в кофейне, петь вдохновляющие песни, вести себя дерзко; кто-то просто наивно верит в предсказания Мартына Задеки «главы халдейских мудрецов» о падении Турции и в то, что если числовое значение фразы ТУРЦІА КЕ ПАДНЕ (Турция падёт,Т(=300) У(=400) Р(=100) Ц(=900) І(=10) А(=1) К(=20) Е(=5) П(=80) А(=1) Д(=4) Н(=50) Е(=5) ) — 1876, то уже в 1876 году болгар ждёт победа; кто-то ждёт, что придёт Россия — и всех освободит. Все, кого не возьми — патриоты. У Вазова встречаются даже такие ироничные определения: «он тоже был патриот, но пьяница». Но когда всё становится всерьёз, когда становится жарко, когда нужно рисковать жизнью и убивать самому, то каждый вспоминает, что «у меня семья», да и вообще — зачем оно мне нужно.

Предательство за предательством. Предательство бытовое. Ради должности, чтобы убрать конкурента в любви, потому что «я добропорядочный гражданин» и не могу не сообщить о подозрительном госте (но прежде, чем выдать, непременно накормлю — законы гостеприимства).Чаще всего — просто желание остаться в стороне, отказ в помощи, ведь «моя хата с краю».

Главные герои, настоящие патриоты, «апостолы свободы», романтически идеализированы, но им тоже приходится идти ради высшей цели на нарушение своих принципов. Например, на воровство.

По политическим взглядам Вазов явный консерватор. Один из героев нахватался в России социалистических идей и идей о равноправии женщин, но автор через других героев его высмеивает, объясняет, что социализм болгарам чужд и настоящим революционером тот становится лишь тогда, когда отказывается от социалистических взглядов. Вот уж в социалистическую эпоху устали литературные критики комментировать это мнение главного писателя.

Однажды два писателя переоделись Львом Толстым и Фёдором Михайловичем Достоевским, царствие ему небесное, и написали анекдоты про Пушкина. Подписались: Даниил Хармс. И отправили в газету. Пушкин прочитал анекдоты за завтраком и говорит: Смотри-ка, Гоголь (а они вместе завтракали), смотри-ка, правда ведь, лучше, чем у Хармса? Тургенев услышал это и думает: Ну вас, с вашими литературными спорами. И тут же, не допив кофе, уехал в Баден-Баден.

На самом деле всё было не совсем так. Два писателя — Н. Доброхотова-Майкова и В. Пятницкий ещё в 70-х написали и опубликовали в самиздате цикл литературных анекдотов «Весёлые ребята» в виде подражания «Анекдотам из жизни Пушкина» Хармса, но они оказались настолько удачными, что все теперь их и в самом деле считают хармсовскими. И сам Хармс греется в лучах славы, удивительного остроумия и безграничного позитива своих последователей. Соавторам удалось создать свой мир, где живут в одно время Пушкин, Достоевский, Толстой, Гоголь, Лермонтов, Тагор, Тургенев, Чернышевский, Некрасов... Каждый со своим ярким характером, своими причудами, недостатками и крылатыми фразами. Пожалуй, истории Доброхотовой-Майковой и Пятницкого даже ярче и интереснее анекдотов идейного вдохновителя. Я познакомился с «Весёлыми ребятами» в начале 90-х в сборнике «Евгений Онегин, Маленький мальчик, Винни Пух и другие обитатели Совдепии», где анекдоты Доброхотовой-Майковой и Пятницкого были приписаны Хармсу и объединены с хармсовскими «Анекдотами...» и тоже долгое время пребывал в неведении относительно настоящего авторства.

Патриарх новой болгарской литературы, автор получившего мировое признание романа «Под игом» о национально-освободительной борьбе болгарского народа, Иван Вазов неожиданно оказался ещё и родоначальником национальной фантастики. Для исследователей фантастической литературы — любопытно, а других сусально-утопические мечты о том, каким прекрасным государством станет Болгария через сто лет вряд ли сильно заинтересуют. Есть описания фантастических изобретений, но в целом жизнь через сто лет не так сильно отличается от жизни в конце 19 века — царь пользуется видеотелефоном, но на прогулку собирается ехать в карете с лошадьми.

Вазов написал рассказ 30 декабря 1899 года, но опубликовал лишь в 1912, когда начало сбываться кое-что из прогнозов — Болгария получила официальную независимость, из княжества превратилась в царство, в сугубо аграрной стране начала развиваться промышленность. Число 350 тысяч в населении «раскинувшейся до бескрайности» Софии, «превратившейся к концу 20 века в центр богатства, культуры и просвещённости обширного царства», было превышено ещё до Второй мировой.

А вот «самым счастливым столетием для всего славянского народа» жестокий 20 век не стал.

P. S. Благодаря исследованиям Георги Недялкова недавно установлено, что первая публикация рассказа и в самом деле состоялась 30 декабря 1899 года — таким образом болгарская научная фантастика уходит своими корнями в 19 век.