Неслучайно, что антология военной фантастики «ЖЕЛЕЗНОЕ СЕРДЦЕ» открывается характерным для эпохи 20-х гг. фантастическим «кино-агит-гиниолем» Николая Костарева «Помначзвена и война», лишь недавно обнаруженным, благодаря архивным разысканиям белорусского исследователя фантастики Андрея Левчика.

Это, бесспорно, редкая находка, открывающая новые грани в творчестве дальневосточного писателя-партизана, автора первого советского приключенческого романа «Желтый дьявол», написанного в соавторстве с дальневосточным же поэтом-футуристом Венедиктом Мартом под общим псевдонимом Никэд Мат. В залихватском, почти опереточном сюжете герои Костарева спасают с помощью «антигаза» пролетариат советской Германии.

Но пройдет лишь несколько лет, и образ будущего врага обретет реальные очертания в виде отнюдь не советской, а уже фашистской Германии, а вместе с ней и милитаристской Японии.

Фридеберт Туглас — классик не только эстонской, но и в равной степени советской литературы. По происхождению — сын батрака, а потому в юности активно участвовал в революционном движении, отбывал за это в тюремном заключении. В своем творчестве питерского периода тяготел поначалу к декадентству. И даже опубликовал сборники полуфантастических новелл «Судьба» (1917), «Меланхолия» (1920) и «Странствие душ» (1925). Автор замечательного романа о детстве «Маленький Иллимар». Считается основателем эстонского литературного языка и даже был номинирован на Нобелевскую премию. Это то, что надо знать об авторе. Увы, несмотря на то, что на русском языке вышло несколько книг прозы Фридеберта Тугласа, современный читатель его практически не знает...

Поэтому хорошо, что его новелла «Морская дева» попала в антологию отечественной сказочной фантастики «Новый Гептамерон». Она дает представление о богатом, насыщенном метафорами и смыслами поэтическом языке писателя. Это причудливая, чувственная фантазия о русалке и уроде Курдисе, тоже родившемся на дне океана, которые не принимают жестоких законов земли и возвращаются к своим истокам — в морские глубины, символизирующие свободный и праведный мир. События разворачиваются на острове, которым правит Каспар Рыжий, в день его очередной свадьбы, когда остальным жителям можно, наконец-то, нажраться и напиться до отвала. Именно в этот день во время свадебного ритуала невод вытягивает из моря русалку, которая по капризу виновника торжества тут же назначается его второй невестой. А урод Курдис, ничего не ведающий о своем происхождении, вынужден прислуживать хозяину в качестве музыканта во время брачной ночи. И эта ночь погружает его в глубокое душевное смятение:

«Все, чем он жил, рухнуло этой ночью. Обвалилось все, что помогало ему держаться на ногах. Его мысль, его чувства упали навзничь на пустынный и бессмысленный земной шар. Что такое жизнь? Что такое человек? Во имя чего люди барахтались в клетке жизни, окруженные со всех сторон бессмысленной пустотой? Все люди — или волки, или свиньи. Одни оскверняют жизнь своей силой, другие — своим бессилием. Все, чего бы человек ни коснулся, становится страшным... Человек ли он вообще? А если не человек?.. Если не человек?».

Поначалу может показаться, что смачные раблезианские описания свадебного обжорства восходят к Средневековью («он съел окорок бегемота, тушенный в навозе и обданный дыханием крокодила. Затем не спеша полакомился забродившей похлебкой из разжеванных орехов»), но тут в тексте наталкиваешься на загадочную фразу «женщины из той земли, которая называлась Европой и стала пустыней», — и понимаешь, что перед нами не просто сказочная притча, а еще отчасти и антиутопия (кстати, у Ф. Тугласа есть и стопроцентная фантастическая антиутопия «Прощальный привет» (1941)...

Напоследок не могу отказать себе в удовольствии процитировать самодовольную свадебную речь Каспара Рыжего. Она не только дает представление об атмосфере рассказа, но и поневоле наводит на некоторые современные аллюзии:

А ведь это написано еще в 1919 году. И как свежо звучит! Вот такой он, Фридеберт Туглас, — почти фантаст, почти марксист и несомненный гуманист, чуть не ставший Нобелевским лауреатом...

Перед самым началом Великой Отечественной войны в одном из региональных альманахов появилась НФ повесть, которая могла бы стать событием. Ведь ее герои пытаются создать новый радиоактивный элемент, вызывая расщепление атомного ядра посредством воздействия на него «консервированной» солнечной энергии.

Речь идет о научно-фантастической повести некоего С. Страхова «Рождение синтезита», долгие десятилетия таившейся в региональном альманахе «Литературный Ростов» за 1941 год. Из-за начавшейся войны читатели с ней толком даже не успели ознакомиться, а потому она прошла незамеченной и затерялась в архивах.

Неведомый автор дистанцируется от повествования и тщательно путает следы, используя прием «матрешки». Некий Константин Лебедев находит в трамвае рукопись, в которой рассказывается об открытии инженера Гурова, для которого в свою очередь толчком к открытию послужили найденные им в парке записки некоего революционера Федорова. Причем Лебедев не может найти в реальности никаких следов чудесного города Солнечного, о котором упоминается в рукописи, но при этом о самом Гурове что-то слышал… Более того, публикация повести завершается обстоятельным послесловием проф. И. Соколова. И это тоже сбивает с толку: то ли это послесловие является продолжением повести, то ли автором повести является сам проф. Соколов, укрывшийся под псевдонимом Страхова. В общем, современному читателю будет, о чем призадуматься, хотя истины мы уже наверняка не узнаем…

Столь сложно выстроенная конструкция повествования нехарактерна для «ближнего прицела». Но общая сюжетная схема практически повторяет то, что описано в романе С. Скляренко «Пролог» (1937), тоже сегодня забытом. Ученый-одиночка старой формации бьется над открытием, и на помощь ему приходит девушка-комсомолка и неизменный секретарь парткома (куда ж без него!), а желанное озарение происходит во время концерта. В итоге синтезит создан — несмотря на происки врагов. Далее следует привычный для этого жанра апофеоз:

«В бесчисленных институтах и лабораториях нашей страны тысячи и тысячи бесстрашных исследователей неутомимо и настойчиво вырывают у природы ее тайны, вместе со всем советским народом самоотверженно прокладывают путь в завтрашний радостный день человечества, когда человек будет командовать вселенной. Какие мы с вами счастливые, товарищи, что живем и трудимся в нашей прекрасной стране!..».

И по композиции, и по стилистике, и по научным обоснованиям повесть Страхова во многом опередила «ближний прицел», — оставшись при этом в рамках жанра. Тот факт, что она все же вернулась из затянувшегося забвения к современному читателю в составе одноименной антологии, — можно только приветствовать...

Полузабытый сборничек шпионских рассказов загадочного автора Семена Арефьева, изданный в Башкирии в 1957 году, лет пять назад вызвал легкий ажиотаж в среде библиофилов. Из-за непритязательного названия «Глубокий снег» и скромного оформления обложки в духе фронтовой прозы, книга долгое время не привлекала внимания. Но внутри нее оказалось бомбическое содержание — цикл захватывающих детективных рассказов о сенсационных расследованиях вымышленного подполковника КГБ Петра Васильевича Колесникова.

Еще ранее два рассказа из этого сборника, — «Красная шкатулка» и «Тайна полигона», опубликованные в 1954 году в «Огоньке» с прекрасными иллюстрациями В. Высоцкого и Г. Балашова, — вызвали бурный интерес у читателей своим нетривиальным сюжетом на грани фантастики. А вот изданный три года спустя в региональном издательстве полный цикл рассказов до широких читательских масс не дошел. И только сейчас обретает запоздалую популярность.

В чем же прелесть этого сборника на фоне остальной советской детективной прозы?

В той изощренной изобретательности и утонченном садизме, с которыми действуют шпионы, диверсанты и прочие гости из-за кордона в стремлении добыть секретную информацию или ценную вещь на территории СССР.

При этом подполковник Колесников расследует все эти уникальные случаи с такой спокойной проницательностью, хладнокровием и остроумием, что даже если бы преступление было совершено инопланетянами, он бы и глазом не моргнул...

Сегодня полный свод текстов Семена Арефьева переиздан в рамке издательствами «Дежавю» и «Алатырь». Но, видимо, для придания объема к ним добавлены повести других авторов. Так что я предпочел приобрести на аукционе первоиздание книги «Глубокий снег», с удовольствием ее прочитал и бережно водрузил на ту полку, где ей законное место — рядом с фантастикой «ближнего прицела»...

Константин Дмитриенко — личность известная в литературных кругах Владивостока. Поэт, прозаик, эссеист, организатор частного независимого издательства «Niding.publ.UnLTd», учредитель литературной премии «Самородок» за лучшую книгу, вышедшую по итогам года в вышеозначенном издательстве. Причем это не пустопорожнее название: в качестве премии вручается настоящий золотой самородок 927 пробы и весом в 2,72 грамма. Где он его добывает — неведомо. Говорят, для него специально присылают из Магадана. Так или иначе, теоретически этот самородок мог оказаться и у меня в руках, поскольку в Костином издательстве вышла моя мистическая повесть «Ищите Белую старуху». Но премия вполне заслуженно досталась тогда моему другу из Артема Александру Белых за переводы древней японской поэзии.

А вот тесное общение с золотом, а также отроческие воспоминания о житье-бытье в амурском городе Зея, в конце концов, воплотились у Константина Дмитриенко в оригинальное прозаическое произведение «Повесть о чучеле, Тигровой Шапке и Малом Париже», которое докатилось в итоге до первопрестольной и произвело некоторый фурор...

Повесть скроена из отдельных историй, микроновелл и баек, на первый взгляд, мало связанных друг с другом, но написанных живо и интригующе. История, этнография, таежная мистика и криминальный детектив смешались тут воедино. Порой это напоминает фантастические апокрифы из книг Вас. Щепетнева «Певчие ада» и «Белые львы Антарктиды», а порой эпизоды из киноэпопеи А. Кончаловского «Сибириада», особенно связанные с фигурой Вечного Деда.. Но по мере углубления в чтение начинаешь замечать и сквозных персонажей — прежде всего, того самого таинственного незнакомца в тигровой шапке и его странную белую собаку с рыжими ушами, возникающих из тумана, буквально из ничего в разных местах и в разные эпохи. А заодно нащупываешь, наконец-то, и затерявшийся линейный сюжет, связанный так или иначе с трагическими событиями, развернувшимися в начале прошлого века в таежном поселении Малый Париж.

Понятно, что охота за золотом и жажда золота никого еще до добра не доводили. Но концовка повести все равно озадачивает. Потому что старательно вычисляли одного неубиваемого убивца, а вышли совсем на другого...

Спойлерить, впрочем, не буду. Лучше порадуюсь за писателя-земляка, сумевшего в лучших традициях Альфреда Хейдока найти свою интонацию для того, чтобы заинтриговать дальневосточной экзотикой и мистикой избалованную и продвинутую разнообразным чтением столичную публику. Будем надеяться, что продолжение последует...

...Помню, как в 1981 году купил в киоске Союзпечати номер журнала «Литературная учеба», посвященный фантастике. Повесть А. Бушкова «Варяги без приглашения» и рассказ А. Силецкого «Пыльная дорога, звездные дожди» произвели на меня тогда настолько глубокое впечатление, что я этот журнальный номер переплел как книгу, и настоятельно потом рекомендовал для чтения всем своим знакомым. Эта потрепанная брошюрка до сих пор в моей библиотеке...

А вот дальнейшее обширное творчество Александра Бушкова, скатившееся к «Сварогу» и «Пиранье», быстро разочаровало. Так что для меня его небольшая дебютная повесть «Варяги без приглашения», по стилистике и идеям перекликающаяся с лучшими вещами братьев Стругацких, — лучшее, что написал «лидер продаж» господин Бушков...

Посмотрев на картинки из Вашингтона, куда накануне инаугурации нового Президента нагнали военных больше, чем в Ирак и Афганистан (боятся, стало быть, не русских и китайцев, а собственного народа?), захотелось перечитать снова роман Синклера Льюиса.

В свое время прочитал его с большим интересом, но воспринял как совершенную фантастику. Теперь он уже не кажется таким фантастическим. Хваленая западная демократия на самом деле очень труслива, и с перепугу может впасть в такой тоталитаризм, что Сталину и не снился...

Респект седовласому американскому классику: у них на самом деле все возможно. В том числе и цифровая диктатура, до которой Льюис, к его счастью, не дожил...

Вот она, смачная бульварная литература в ее чистом незамутненном виде!

Сюжет скручен в тугую пружину. Страсти в клочья. Эпитеты — закачаешься («Что я нашла в нем?.. Как чужд и далек он мне...» — выстукивал телеграфный ключ в аппарате мышления»). Читается в один присест — дух захватывает.

Вместе с тем, написано вполне пристойно. И даже с чувством юмора. А еще с жестокими натуралистическими подробностями, которые автору, видимо, не пришлось придумывать. Поскольку испытал он их на своей шкуре, одинаково натерпевшись и от чекистов, и от фашистов. Даром, что сочинял свои искрометные фантазии, сидя в лагере для перемещенных лиц...

Об авторстве гадают до сих пор. На обложке своего первого романа он укрылся под японским псевдонимом Иво Има. Далее пользовался фамилией Эфер. Одни говорят, что это Виктор Афонькин, другие — что Константин Коспарук-Сибирский, третьи подозревают в нем Н. Мамонова. В любом случае автор-то — русского происхождения.

Однако в «Похитителях разума» нет ни одного русского персонажа. Только американцы, немцы, японцы, англичане и героические польские влюбленные в качестве подобытных жертв. Значит ли это, что он был антисоветчиком?..

Между тем, при написании своего романа Има-Эфер-Афонькин вдохновлялся сугубо антифашистскими настроениями. И вряд ли подозревал, что главная тема его романа давно разработана в Стране Советов — и не только в фантастических романах Михаила Гирели «Eozoon» и Б. Турова «Остров гориллоидов», вышедших по странному совпадению в один год, но и в реальности, в секретных опытах советского доктора Ильи Иванова по скрещиванию обезьяны и человека, которые проводились накануне войны в заповеднике Аскания-Нова и в специальном питомнике в Сухуми...

Так что безумные фантазии Афонькина чуть не стали у нас былью...

Все-таки Василий Масютин был не только отличным художником, чьи офорты и гравюры стоят сейчас баснословно дорого, но и добротным писателем. Второй его фантастический роман «Двое из одного» в плане бытописательства воспринимается почти по-лесковски. И заставляет вспомнить доктора Джекила и мистера Хайда из одноименной повести Стивенсона, а также булгаковского Шарикова. По атмосфере роман напоминает местами еще и менее известное «Преступление профессора Звездочетова» Михаила Гирели.

О сюжете писать не буду — все и так ясно по аннотации.

Но что для меня стало неожиданностью в этом непростом для чтения романе — так это тонкая ирония при описании съезда украинских националистов, совершающих в финале паломничество на могилу Тараса Шевченко.

Тарас тут отдыхает, — а Гоголь смеется...

Написано сие произведение, заметим, еще в 1925 году.

И ведь сколько лет прошло, — а в Киеве все то же нытье в адрес «проклятых москалей»...

Если учесть, что самый старый персонаж из описанного в повести «Формула счастья» будущего родился в 1999 году, то это будущее определяется примерно как 2070 год. И нам до него не так уж далеко — всего-то лет пятьдесят. Поэтому интересно, что предугадал автор.

А предугадал он, в отличие от многих советских фантастов, прежде всего пресловутый смартфон (в тексте он называется «карманный радиовидеотелефон»). И даже печальную зависимость от смартфона тоже предсказал верно. У него даже школьники из 60-х эту опасность предчувствуют:

Вообще, Олега Корякова можно похвалить за попытку взглянуть на психологию шестидесятников глазами их ровесников из XXI века. Следить за их реакцией на те или иные подробности из наивного школьного дневника Инги Холмовой мне как читателю было крайне интересно. Жаль, что таких сцен в повести немного.

Но в целом, несмотря на излишний пафос и явную идеологическую зашоренность, повесть удалась. Она светлая и добрая. И судьба двух юных влюбленных — Инги и Даниила, — следы которых пытаются разыскать в архивах подростки из будущего, тронула почти до слез.

Олег Коряков — хороший писатель. И его случайный заход в жанр НФ можно считать хоть и робким, но вполне зачетным...

Человек — лишь песчинка в нашем огромном мире.

Именно такое ощущение подарил мне доктор наук Гордашевский во время чтения его единственной фантастической повести «Их было четверо». Название больше подходит для патриотического романа про разведчиков или пионеров-партизан (вспомнился белорусский фантастический фильм «Пятерка отважных» (1970) о том, как современные пионеры попали в самое пекло Великой Отечественной войны). А тут — путешествие микроскопических подростков внутри растений. И никакого пафоса. Зато с риском для жизни. Ведь несмотря на прекрасную экипировку, путешественники запросто могли бы оказаться унесенными ветром, раздавленными или съеденными, тем более, что отправились они в путь тайком, не известив взрослых. Слава богу, обошлось...

На фоне шедевров Ларри и Брагина на схожую тему повесть совсем не выглядит вторичной. У нее своя интонация.

Познавательно, увлекательно — респект автору. Но жаль, что мимо современных чад, заглоченных по уши смартфонами...

Поэт и переводчик Сергей Бобров, автор знаменитой книжки про математику «Волшебный двурог», дал своему фантастическому роману «Спецификация идитола» своеобразное жанровое определение «прозроман ускоренного типа». По моему разумению, понимать его надо так: что это не роман, а конспект романа. Соответственно, и читать его лучше с ускорением — вначале внимательно, потом по касательной, пробегая неинтересные главы, а на финише слегка притормаживать. Только тогда чтение может быть успешным.

Кажется, именно Бобров в начале 20-х ввел моду на такой торопливый телеграфный стиль повествования, которым потом были написаны десятки произведений в духе «красного Пинкертона» о мировой революции и крушении капитализма — повести Я. Окунева («Катастрофа»), Липатова и Келлера («Вулкан в кармане»), В. Катаева («Остров Эрендорф») и других авторов. Стиль позже получил название «кинематографического»: словно смотришь немую фильму с ускоренно бегающими фигурками, прыгающими кадрами и рвущейся пленкой.

«Спецификация идитола» производит именно такое впечатление. Место действия меняется в каждой главе, события стремительно нарастают, количество персонажей начинает зашкаливать, совещания толстосумов сменяются рабочими стачками и биржевыми лихорадками, время от времени гремят взрывы и случаются катаклизмы. И только романтические сцены, коих немного, дают возможность отдышаться. Дополнительную путаницу автор вносит тем, что вместо одного изобретателя взрывчатого вещества «идитол» он вводит в сюжет целых трех. Но все эти гении-одиночки, мечтающие стать «властелинами мира», в итоге оказываются побеждены одним хитрым синдикатом Ован-Черри-Тринидад. Заодно укрощаются и пролетарии, задумавшие раздуть пожар мировой революции. Мировая закулиса побеждает — как она, увы, побеждает до сих пор...

Сегодня «Спецификацию идитола» (так же, как и другой роман Боброва «Восстание мизантропов») читать можно только тем, кто интересуется историей отечественной НФ. А лучше, право слово, перечитать на ту же тему «Кракатит» К. Чапека, казавшийся ранее скучным. Ибо бег на ускоренные дистанции противопоказан тем, кто любит неспешное чтение...

Эту редкую шпионскую повесть я приобрел потому, что она попала в некоторые библиографии фантастики — в частности, Вельчинского. Увы, после прочтения приходится признать, что элементы НФ здесь весьма микроскопичны. Это:

- специальные термитные снаряды для диверсионных взрывов в шахте;

- портсигар, покрытый изнутри сильнейшим ядом, вызывающим паралич сердца;

- пиротехническое средство (!) для подделывания паспортов;

- световой экран в кабинете начальника госбезопасности для отслеживания вражеских подводных лодок.

...В общем, не густо. С таким же успехом можно каждую третью шпионскую повесть 50-х гг. отнести к фантастике, учитывая разнообразные хитроумные приспособления, используемые шпионами и разнообразные открытия советских ученых, за которыми они охотятся.

Сама же повесть читается вполне себе с интересом. Чекисты выявляют здесь сеть вражеских агентов, заброшенных для диверсий на руднике и пытающихся украсть секретную научную документацию из московского НИИ. Одна из самых драматичных глав называется «Гибель Петренко» — и означенного лейтенанта реально жалко. А таинственная «Белладонна», вынесенная в название повести — это не какой-то там токсичный газ (как я думал вначале) или название спецоперации, а

Удивительно, что при нынешнем повальном увлечении старыми шпионскими детективами, эта повесть осталась вне поля зрения рамочных микротиражников...

Один из самых мрачных и одновременно чувственных поэтов Серебряного века Федор Сологуб в своем прозаическом творчестве нередко обращался к фантастике — и даже удивительно, что его произведения в этом жанре до сих пор не собраны под одной обложкой (и даже библиографии на ФЛ нет). Самое главное его фантастическое произведение — трилогия «Навьи чары», получившая позже название «Творимая легенда». Здесь фантазия автора бьет через край.

В первой книге «Капли крови» русский ученый Триродов в своей таинственной усадьбе воскрешает умерших от нищеты подростков для новой счастливой жизни, — и вместе с ними на искусственной мини-планете покидает охваченную смутой Землю. Во второй книге «Королева Ортруда», разительно напоминающей современные романы-фэнтези, действие переносится в фантастическую страну, властители и народ которой живут в гармонии души и тела. Но классовая борьба разгорается и здесь, и многие исчезают в стране небытия Ойле. В третьей книге «Дым и пепел» во владениях королевы Ортруды приземляется после лунных похождений Триродов и его мальчиковая коммуна, чтобы строить здесь новую и светлую жизнь.

Страницы этой восторженной эпопеи, где смешались воедино утопия, мистика, детектив, фэнтези, антиутопия и едва прикрытый эротизм, напоминают порой живописные сюжеты Братства прерафаэлитов. Но это чтение не для всех.

Одна из моих любимых книг, обладающая завораживающей магией...

«Подвиг Вайвасваты» — роман, конечно, необычный для 60-х годов, поскольку основан был на эзотерических идеях Рерихов, Блаватской и Веры Рочестер. Он нес в себе «ересь», чуждую советской идеологии. Может, еще и поэтому номера «Радуги» с этой публикацией быстро исчезли из обихода. Мне их удалось в свое время достать и вшить в конволют отечественной фантастики из толстых журналов. Но этот конволют у меня все-таки умыкнули — подозреваю, именно из-за романа Бердника...

Очень жаль, потому что в журнале были выразительные и чувственные иллюстрации Галины Яремчук. Они с тех пор, увы, нигде не воспроизводились. Может, еще и поэтому я не стал приобретать издание «Алатыря», поскольку там для «Вайвасваты» взяли абстрактные рисунки Рафаэля Масаутова, совсем не подходящие по стилю к романтической прозе Бердника. Ограничился брошюркой «Тардиса», в которой вообще гольный текст, но зато в первоначальном журнальном переводе...

Вот такой вот ностальгический получился отзыв — не столько о романе, сколько о его оформлении...

Прочитал второй фантастико-приключенческий роман князя Волконского «Капитан «Дедалуса» — и с сожалением от того, что приключение закончилось, закрыл книгу. Все-таки его сиятельство Михаил Николаевич умел заманивать своих читателей, которые охотно пускались с ним в авантюру, наслаждаясь авторским слогом и романтикой дальних странствий.

Как и в «Сокровище Родины», его одинокий герой Николай Александрович Гринев, которому нечего терять, отправляется в далекое путешествие без видимой цели. Цель находит его сама. В египетском Порт-Саиде он становится жертвой злодея и вынужден пережить немало испытаний и приключений, какие всегда выпадают на долю «чужака в чужой стране», у которого нет документов, денег и знания местного языка. И так же, как и в первом романе, в самый отчаянный момент к герою приходит на помощь очередной русский гений-одиночка на своем чудесном аппарате «Дедалус», способном с одинаковым успехом передвигаться на воде, под водой и по воздуху.

Да, Волконский тут повторяется, выстраивая хитросплетения сюжета. И снова оставляет финал открытым: во всяком случае, тайну хозяина «Дедалуса» мы так и не узнаем...

Но оба романа ценны тем, что их герои, простые русские люди, попав в необычные обстоятельства и в чужеземные условия, сами того не ожидая, проявляют смелость, находчивость и благородство, а научно-технические чудеса играют при этом второстепенную роль...

Лейтмотивом сюжета в «Капитане «Дедалуса» становится жалостливый русский романс «Приди, мой желанный! Мой милый, приди». Но ради этого наивного женского призыва настоящие мужчины пройдут огонь, воду, жар песков, коварство пиратов, работорговцев и жестоких душителей из секты поклонников богини Кали. И все для того лишь, чтобы два любящих сердца, наконец-то, воссоединились и растворились в небесах...

Завидую тем, кто еще не раскрывал томик с этими редкими романами князя Мих. Волконского. Вас ждет увлекательное и приятственное во всех отношениях старомодное чтение. И хвала «Миллиорку» за этот проект.

Это дебютная книга известного историка и биографа Гарибальди, кандидата исторических наук Абрама Яковлевича Лурье.

Она позиционируется как пособие для внеклассного чтения по географии.

Но на самом деле это настоящая приключенческая повесть, написанная по всем канонам жанра.

14-летний поваренок Митька во время стоянки в Порт-Саиде тайком покидает борт советского торгового судна «Заря», чтобы прогуляться по Египту и хоть одним глазком глянуть на пирамиды. Он наивно думал, что обернется за ночь, но на самом деле заплутал и застрял на чужом берегу надолго. Сначала Митька попал в плен к работорговцам, затем прибился к семье бедняка-феллаха Али, живущего в хижине на берегу Нила.

И пришлось бы ему несладко, если бы он не попался на глаза британскому профессору Вилькинсу, который взял его в свою научную экспедицию. Это позволило мальчишке увидеть много чудес архитектуры Древнего Египта, в том числе и желанные пирамиды.

И тут в неправдоподобный, но вполне реалистический сюжет повести вплетается фантастика: не дожидаясь организованной экскурсии, Митька самостоятельно проникает внутрь великой пирамиды Хеопса, надеясь найти там клад. Но заблудившись в лабиринтах подземных коридоров, внезапно оказывается... прямехонько в Древнем Египте, в руках жрецов и надсмотрщиков фараона...

Несмотря на то, что многие сведения о Египте с 1935 года заметно устарели, повесть не утратила исторической ценности и занимательности. А рисунки, фотографии и карты, иллюстрирующие текст, лишь добавляют ей «эффект присутствия».

При всем уважении к Льву Успенскому, внесшему свой весомый вклад в историю советской НФ, — на сегодня это произведение безнадежно устарело, поскольку целиком принадлежит общественным настроениям той эпохи. Крайне наивное, слегка бестолковое и уже не такое смешное, каким казалось тогда... В отличие от «Капитана Врунгеля», который появился почти одновременно с «КУПИПом», но у которого оказалась более счастливая судьба.

Популярный в 20-30-е годы журналист Эмилий Миндлин, участник спасательной антарктической экспедиции на ледоколе «Красин», имеет в своем творческом багаже и несколько фантастических произведений.

Сказочная повесть «Не может быть», выпущенная в 1935-м отдельным книжным изданием, на сегодня практически забыта, хотя и попала в некоторые библиографии НФ. Она является своеобразным приквелом тех событий, о которых автор написал еще раньше в своей научно-фантастической повести «Днепровская Атлантида».

Главные герои – упрямые и ничему не верящие старики Иван Кузьмич и Никита Федорович, согнанные с насиженных мест развернувшимся вокруг грандиозным строительством и поселившиеся по взаимному согласию под одной крышей. Их косность и невежество постепенно пасуют под натиском стремительных перемен. Любопытный Иван Кузьмич время от времени совершает вылазки, чтобы узнать, что происходит вокруг – и каждый раз возвращается удивленный, рассказывая своему сожителю сущие небылицы. Среди зимы он попадает в жаркие тропики, где в большой застекленной горе его угощают огромными помидорами и жареными грибами, собранными тут же. Затем он совершает путешествие… под Днепром, где катается среди затопленной деревеньки на гигант-рыбе, попадает в разноцветный город и совершает экскурсию на самодвижущейся дороге, осматривая полностью автоматизированное производство…

Правда, и в эту сказочную индустриальную утопию врывается суровая действительность того времени, когда насмерть перепуганного старика, заплутавшего в подводном тоннеле, принимают за диверсанта, намеревающегося взорвать ДнепроГРЭС…

Сегодня эта сказка, пропагандирующая достижения и перспективы первых пятилеток, выглядит полным анахронизмом, но дает прекрасное представление о нравах и настроениях той далекой эпохи.

Всеми забытый роман «На новом заводе» начинается с красноречивой ленинской цитаты: «Революционер должен мечтать, если он не безнадежный филистер».

И автор мечтает. В пределах совсем близкого будущего. Мечтает о новой, идеальной организации производства. И о новых людях, стоящих у станков. О новой нравственности и о новом мышлении.

«Ты думаешь, нам Толстого нужно, чтобы описать наш завод, нашу работу? Нет. Толстые у нас еще будут. А сейчас нам нужно тех, кто в зале этого завода вырос. Тут, брат, не слово нужно, а вера. Крепкая, большая вера. Вот что», — говорит главная героиня романа Таня своему собеседнику.

Иван Иванович Фелистак (1895-1938?) был как раз из таких. Рабочий-коммунист. Писатель «от станка». Автор пропагандистских брошюр «Перспективы машинизации сельского хозяйства Северо-Кавказского края», «Машинно-конные станции», «Социализм победил бездорожье». Роман «На новом заводе» — его единственное художественное произведение.

Здесь нет особых научно-фантастических придумок и изобретений. Но и такого завода, о котором пишет Иван Фелистак, еще не существовало в реальности 30-х. В этом смысле его роман – такая же фантастика, как и фильм его тезки Ивана Пырьева «Кубанские казаки»…

Вот заводские цеха:

«Они работают в огромном светлом корпусе, где пылесосы жадно пожирают серебряную пыль, где шум машины глохнет в глушителях и где беспрерывным потоком плывет ясеневое дерево по бесконечным лентам конвейеров… По наклонной плоскости ровным потоком катится колесо за колесом, и послушные неслышной команде как пионеры на учебе, становятся в ряд на площадке тележки. Раз, два, три, четыре, пять – отсчитывает электросчетчик. Цифра пять вспыхивает красным огоньком, и быстрым движением захлопываются перила тележки. Цепь живых лент, спокойный поток золотистых спиц, сложные, но с такими простыми, почти человеческими движениями машины особенно любила Таня…».

Вот заводской душ с бассейном:

«Взбить до кружевной ажурности мыльную пену, понежиться в ее нежной испарине, обмыться и с разбегу с горки плеснуться в бассейн. Проплыть два круга и выскочить в объятья белоснежной простыни, спускающейся с потолка к ее плечам…».

Вот заводская столовая:

«Белые накрахмаленные полотняные скатерти лоснились глянцевым блеском. Причудливой формы хрустальные графины переливались искристым светом. Приятный запах свежего, только что испеченного хлеба и поджаренного мяса сливался с едва уловимым ароматом фруктов, расставленных в больших вазах на каждом столике».

Вот заводские жилища:

«В гуще зелени расплескался стеклом и белым бетоном рабочий поселок. Просторные зеркальные окна домов смеялись солнцем. Веселые усыпанные песком дорожки, путаясь в клумбах цветов, лентами опоясывали весь город… Молочная пена света электрических фонарей густо застилала небо, и сквозь нее старчески мигали красные глазки звезд. Как шорох, над городком носились звуки радиопередач».

Среди всей этой идиллии и лепоты не просто живут и работают – но спорят, ссорятся, влюбляются и страдают молодые герои романа.

Причем девушки тут прямолинейные, собранные, неунывающие, и на вопрос «Что вы больше всего любите?», не задумываясь, отвечают: «Комсомол и литературу».

Парни тут не в пример девушкам более мечтательные и эмоциональные:

Кстати, именно эту интонацию, именно такую манеру общения потом умело стилизовал, точнее, спародировал в своих ранних «советских» рассказах Владимир Сорокин.

Фелистак обошелся в своем романе без привычной в те времена шпионской линии. Но вредители тут все же есть, — ведь и на солнце бывают пятна. Подстрекаемая сплетницей Ксюшей, пышущая злобой и ненавистью к молодежи и ко всему новому в их лице, хмурая вагранщица Аграфена плетет на заводе свои паучьи сети, сталкивает героев лбами, стремясь изничтожить. Но они целеустремленно идут плечом к плечу в свое зримое, рождающееся прямо на глазах светлое будущее…

И это будущее скоро бы наступило, если бы не война…

Роман Фелистака – необычный «артефакт» той эпохи. По сути, перед нами — робкая фантастика «ближнего прицела», редкий образец сталинской производственной утопии. И этот роман предвосхитил появление более смелого научно-фантастического произведения на ту же тему — «Город энтузиастов» И. Кремлева и М. Козырева. Их совместный роман вышел в свет в том же 1930 году. И тоже, увы, канул в небытие…

Канул в небытие и писатель Иван Фелистак (возможно, стал жертвой репрессий). Но его дело достойно продолжили сын Юрий Фелистак, изобретатель и ученый в области радиоэлектроники и стереоскопического кино, автор научно-популярных брошюр и Теории Основных Форм, и внук Виктор Фелистак, лингвист-эсперантист.

Кстати, любопытно сравнить роман Ивана Фелистака «На новом заводе» (1930) с новым фильмом Юрия Быкова «Завод» (2019).

Чтобы понять, что утопия так и осталась утопией...

Одна из самых загадочных книг, попавшая в библиографии фантастики, благодаря своему названию.

На самом деле, «Зона непроницаемости» — это всего лишь вставная фантастическая глава в повести про войну, представляющая собой вполне внятный сюжетный сон одного из юных героев — про нашествие странных монстров, про таинственный зеленый свет и про прибор, включающий защитный барьер (ту самую «зону непроницаемости»). И хотя этот сон не имеет продолжения в дальнейшем действии, он все же является сюжетообразующим и в каком-то смысле пророческим, символизируя внезапное начало войны и борьбу с фашистскими захватчиками, от которых надо создать «защитный барьер» из всенародного гнева.

Повесть написана в 1945 году, по горячим следам, и автору, судя по всему, не пришлось ничего придумывать. Оттого в книге удивительный «эффект присутствия», она весьма кинематографична в деталях и содержит порой совсем не детские жестокие сцены. Например, в эпизоде, когда неопознанный самолет дает пулеметную очередь по безмятежно загорающим пацанам, в сцене ночного потопления пароходика, доверху забитого женщинами и детьми или в сцене казни школьного учителя. Война здесь отвратительна в своей бесчеловечности. И, увы, она безжалостно отбирает детство, заставляя двух неразлучных друзей Костю и Славку повзрослеть раньше времени и влиться в ряды партизан, скрывающихся в каменоломнях необитаемого острова. Действие происходит в Крыму, и это придает происходящему свой неповторимый колорит.

Сильная повесть, — независимо от того, сколько в ней собственно фантастики...

Кстати, в сильно сокращенном и переработанном варианте повесть была переиздана в 1961 году под названием «Два товарища» — при этом фантастическая глава про «зону непроницаемости» из нее начисто исчезла...

Эта книжка сопровождала меня с детства, перетекая в домашней библиотеке с полки на полку. Но руки до нее все не доходили.

Перед тем, как от нее избавиться, решил все-таки прочитать. И не пожалел о потраченном времени. Пожалуй, теперь я ее оставлю...

Это один из ярких образцов именно политической фантастики. Но не сатира, не памфлет, не детектив — а утопия.

И это умная, но грустная книга. Утопия о том, что все утопии в этом мире обречены...

Капитан Ричард Вайатт, совершивший вместе с сотней своих верных единомышленников молниеносный бескровный переворот, арестовав, как ясно из названия, британскую королеву и распустив парламент — персонаж, вызывающий безоговорочную симпатию. Это человек идеи, пример идеального правителя. Но и сам он — благородный идеалист, а такие люди в политике терпят крах. Идея сначала должна овладеть массами. Даже если это идея справедливого общественного устройства. Но массы инертны. А «железной рукой загнать человечество к счастью» — это мы уже проходили. Работает плохо.

И все же спасибо неведомому журналисту Питеру Гринвею за эту симпатичную попытку утопии. Вряд ли сегодня в Британии этот роман помнят. Более того — старательно поспешили забыть, словно его и не было. От греха подальше...

Хотя прочитать эту книгу стоит именно сегодня, когда Британия да и весь мир переживают далеко не лучшие времена. Так что рекомендую.

Нечасто бывает такое, что прочитаешь книгу, а потом жалеешь, что ее приобрел. Нет бы, почитать в электронке...

Речь идет о «чрезвычайно уголовном романе» Николая Шебуева «Дьяволица». Популярный в начале прошлого века фельетонист и редактор решил таким образом высмеять расплодившуюся в те годы бульварную литературу.

Но пародия не должна быть по художественному уровню ниже пародируемого произведения, ИМХО.

Однако ж, фельетонист — не писатель. И пародируя детектив, Шебуев даже не постарался как-либо выстроить интригу. Без всякой меры он громоздит кровавую «расчлененку», полагая, что это будет жутко смешно. Но это и не жутко. И не смешно.

Даже самые немыслимые преступления должны быть как-то объяснены с точки зрения логики. Но автора это абсолютно не беспокоит. Как и фигура самого преступника. Только на последней странице г-н фельетонист спохватывается и как бы между делом сообщает:

»...автор, конечно, мог бы хоть на минуту вывести на сцену особу, носящую эффектное прозвище «Дьяволица». Но, щадя нервы читателей, и без того взвинченные неимоверно быстро проносящимся ураганом самых неожиданных и хитросплетенных уголовных происшествий, он не решился испытывать их долготерпение лицезрением того исчадия ада, которому принадлежит эта кличка».

И все. Кто такая эта преступница, что ею двигало, почему убивала? — не суть важно. Важно сообщить, что автор написал еще один крутой роман «Берта Берс». Как говорится, покупайте во всех киосках страны...

Получается, Шебуев пошел по тому же пути, что и пародируемые им авторы бульварных романов. А пародия не достигла своей цели.

Все персонажи здесь — лишь марионетки в руках автора. В итоге, как поет Шнур: «Никого не жалко. Никого...».

Ради справедливости, отмечу, что в книжке попадаются удачно выписанные места. Например, вечеринка (по нынешнему, корпоративка) в ресторане:

Вот это улыбнуло. Потому что узнаваемо. За сто лет ничего не изменилось. Русский человек если пьет, — завсегда ведет себя одинаково...

Как иронический очерк нравов, роман Шебуева, возможно, и неплох. Как детектив — никуда не годится. А фантастики-мистики, кстати, тут и вовсе нет ни толики. Поэтому непонятно, почему «Дьяволица» попала в некоторые библиографии русской фантастики.

Возможно, в этом главная причина моего разочарования...

Впервые под одной обложкой в рамке «Арктиды» переизданы избранные фантастические и приключенческие произведения Виктора Яковлевича ИРЕЦКОГО (1882-1936) – несправедливо забытого русского писателя и публициста, изгнанного из советской России на первом «философском» пароходе, закончившего свои дни в Берлине и ставшего в новом тысячелетии прототипом главного героя романа Д. Быкова «Орфография».

Роман «Похитители огня», давший название сборнику, написан был Ирецким сразу после того, как он оказался в вынужденной эмиграции. Можно было ожидать, что получив полную свободу для творчества, писатель развернется здесь по полной, дав жестокую и язвительную отповедь большевистскому режиму, который поступил с ним столь несправедливо. Однако из-под пера автора вышел не злой пасквиль, а неторопливый, рассудительный фантастический детектив с философской начинкой.

Есть убийство, произошедшее в секретной Психобиологической лаборатории, где проводились опыты над людьми. Есть жертва – доктор Беляев, погибший в результате взрыва. Есть круг подозреваемых из числа его сотрудников. Есть следователь – тов. Перепечь. Осталось найти виновного. Причем желательно представить все как контрреволюционный заговор. Но с этим как раз закавыка…

Поскольку речь все-таки о детективном сюжете, раскрывать подробности расследования не буду. Да и не это самое важное в тексте Ирецкого. На самом деле он ценен внутренними монологами каждого из персонажей. Предельно убедительные психологические характеристики ставят роман на уровень настоящей художественной литературы. Первым из писателей Ирецкий с дотошливостью хладнокровного вивисектора препарирует нутро большевистской партии, показывая ее истинную личину. Очень жаль, что этот роман не добрался своевременно до советских читателей и не стал частью большой литературы. Он бы подвинул многие хрестоматийные имена.

Роман во многом автобиографичен. Ирецкий успел поработать в советских учреждениях и сделать соответствующие выводы. Исследования, которые ведет ученый фанатик Беляев (не гнушаясь даже проводить опыты над своим собственным малолетним сыном – революция требует жертв!), знакомы Ирецкому не понаслышке, поскольку его жена Елена Антипова участвовала в работе первой российской Лаборатории экспериментальной психологии, и позже стала крупным специалистом в этой области. А один из главных героев по фамилии Вовченко, — большевик, испытывающий муки совести и выносящий приговор себе и всем соратникам по партии – в чем-то явно аlter ego автора. Такой же беспощадный приговор большевистскому чванству и мессианству выносит своим романом «Похитители огня» и сам Ирецкий…

Иероним Иеронимович Ясинский – весьма плодовитый писатель Серебряного века, внешне похожий на белогривого льва, в своем творчестве часто менял убеждения и литературные направления — от народничества к символизму, от консерватизма к большевизму. За эти «флюгерство» и беспринципность ему часто доставалось от современников. Но зато его многочисленные произведения весьма разнообразны и по тематике, и по жанрам, и по форме. И среди них немало фантастики.

«Долина Роз» — одна из самых необычных утопий Серебряного века, к сожалению, на сегодня практически неизвестная. И очень хорошо, что она возвращена в читательский оборот, благодаря издательству «Арктида», выпустившему авторский сборник фантастических произведений Ясинского (эта идея давно обсуждалась на форумах ФЛ).

Путешественник Анджело, от лица которого ведется рассказ, через пятнадцать лет возвращается в Долину Роз. Он поражен произошедшими здесь за это время переменами. Из темной, убогой и нищей маленькой страны она превращается в сказочное цветущее государство с ажурной архитектурой и совершенной техникой. Воздушные мосты и дороги, по которым мчатся подвесные поезда из прозрачной стали, повсеместное искусственное освещение, радио и телевидение, здания из стекла и золота, голографическое кино с «эффектом присутствия», автоматическая доставка пищи, роботы и автоматика на всех заводах и во всех учреждениях, отсутствие денежной системы, общественные столовые и магазины, фонтаны и благоухающие цветники повсюду. Но при этом – обязательная пятичасовая трудовая повинность, ликвидация института брака и семьи, единообразие одежд, ограничения в области искусств и тайная полиция. Страной управляет некий Совет двенадцати. В общем, все напоминает тоталитарный коммунизм.

В вагоне поезда путешественник знакомится с щегольски одетым молодым человеком по имени Яве, который становится его добровольным гидом по стране. Незнакомец, как выясняется, не так прост. Он прекрасно осведомлен обо всех тайнах государственного устройства, обладает особыми полномочиями и необычными способностями. Впечатляющая сценка для примера:

Пока путешественник и его спутник знакомятся с обитателями Долины Роз, события развиваются с нарастающей быстротой. Народ, избалованный автоматизированным комфортом и общественными благами, требует трехчасового рабочего дня, права создавать свою семью, наряжаться и питаться каждый на свой манер – и Вечного праздника.

...И легковесная утопия по ходу сюжета стремительно превращается в жесткую антиутопию…

При этом Ясинский вкладывает в уста персонажей дельные, хотя и спорные мысли:

«Долина Роз» была написана в 1909 году. Интересно сравнить ее с другой утопией, которую Ясинский написал уже в советскую эпоху, вступив в партию большевиков – «Браслет последнего преступника» (1922). Те же воздушные дороги, небесные острова, хрустальные дворцы и благоухающие цветники. Но никаких крамольных мыслей и недовольства. Единственный персонаж, кто проявляет тут личный бунт, убивая невесту из ревности, — сам же себя и наказывает…

Какие времена — такие и утопии.

Жаль, что нельзя пока узнать, о чем намечтал Иероним Иеронимович незадолго до смерти в своем так и неопубликованном романе-фантазии «Подземный город».

Поскольку в названии есть слово «стах», совпадающее с моим ником, не мог пройти мимо этого произведения.

Рассказ известного детского писателя Сергея Григорьева, отметившегося в фантастике, помимо этого, научно-фантастической трилогией «Гибель Британии» и рассказом «За метеором», представляет собой необычный образец «оборонной» фантастики. В качестве вероятного врага тут еще фигурируют отнюдь не немцы, а американские империалисты. В этом смысле автор смотрел далеко вперед.

«Тройка Ор-Дим-Стах» — это не только сокращенное обозначение трех неразлучных друзей, военинженеров Орестова, Димитриева и Стахеева. Это еще и ключ к секретному управлению РОС — центральной станцией Радио-Обороны Союза ССР. Главный и особо важный с точки зрения тактики и стратегии военный объект с подземными тоннелями разработан вышеупомянутой троицей друзей, ими же управляется, — и команду свыше может дать только главком из Москвы.

В интересах секретности и невозможности подделки общаются тут только с помощью имажиграфа — аппарата, передающего на расстояние изображение текущего письма. Это, конечно, не самая лучшая техническая выдумка Григорьева, поскольку неудобна при принятии молниеносных решений в условиях вражеской атаки, но все же впечатляет. Особенно в сцене ранения Орестова, когда вместо строчек на экране появляется бессильный отпечаток его окровавленной ладони... И трогательная реакция в ответ: «Прощай, Ор! Тебя целует Стах...».

Военно-технических придумок в этом рассказе вообще много. И все эти термины порой перегружают текст, мешая восприятию драматического сюжета, связанного с поисками вражеского «авион-маяка».

Тем интереснее вывод, к которому приходят трое друзей по итогам военной операции, едва не сорванной из-за шпионов, проникших в РОС:

Вполне в духе того времени, когда диверсантов и вредителей вылавливали сотнями. Любая умопомрачительная фантастика тут была бессильна...

Оскар Уайльд со своим Дорианом Грэем, Томас Манн со своим Тадзио, и даже Марина Козлова со своим ARBORETUMом нервно курят в сторонке…

Запрещенный цензурой еще в Серебряном веке роман Евдокии Нагродской «Бронзовая дверь» (своеобразный сиквел ее не менее скандального романа «Гнев Диониса») опубликован-таки без купюр в третьем тысячелетии. Как приложение к монографии о творчестве писательницы. Наверное, иначе его и нельзя было издать. Хотя забавно: в итоге он занял половину книги, и как раз монография выглядит в данном случае длинным предисловием к роману.

Царская цензура была по-своему права. Она безжалостно купировала в романе те места, что касались революции и противоестественных чувств. «Бунтари без причины» всегда опасны для общества.

Понятно, чем вдохновлялась Нагродская. Кузмин и Юркун жили в ее квартире больше года. И очень хотелось чисто по-женски плюнуть в этот странный мужской союз. В итоге переплюнула. Получился, как говорила Раневская, «плевок в вечность».

…Начинается все, как это обычно и бывает в дамских романах той эпохи, чинно-благородно. Русское дворянство отдыхает в Венеции. Солнце, нега. Плеск весел гондольеров. Неспешные разговоры ни о чем. Игра взглядами, случайные прикосновения, неосторожные фразы. Потихоньку зарождается интрига, появляется нерв. Как у Блока: «Есть игра: осторожно войти, Чтоб вниманье людей усыпить; И глазами добычу найти; И за ней незаметно следить...».

К финалу романа страсти кипят нешуточные – шекспировские.

Нет, на самом деле, роман Нагродской, конечно же, не круче Оскара Уайльда и Томаса Манна. Но по накалу эмоций, несомненно, выше. Есть в нем русский размах: гулять — так гулять, стреляться — так стреляться. Как в салонных мелодрамах – с истериками и заламыванием отчаянных рук.

Интригу раскрывать не буду. Хотя в краткой аннотации выше кто-то неизвестный раскрыл ее весьма бесхитростно. Но в романе все сложнее и не так однозначно. И очень много мудрых рассуждений, актуальных и сегодня...

В финале юный Антон, своей божественной красотой и наивным благородством спровоцировавший двух серьезных мужиков (революционера и купца) на противоестественные чувства к нему, восклицает:

Авторы монографии, понятное дело, с феминистской прямотой пригвоздили Антона-Тони к позорному столбу. За юношеский максимализм, эгоизм и безрассудство. За презрение к женщинам. За злой цинизм, заполнивший пустоту после насильственно убитого чувства. За то, в конце концов, что нельзя быть красивым таким — и этим доводить других до греха.… Но я ему почему-то посочувствовал…

Некстати по этому поводу вспомнилась фраза из чеховского «Черного монаха»: ХОЧЕШЬ БЫТЬ ЗДОРОВЫМ – ИДИ В СТАДО (за точность не ручаюсь, цитирую по памяти).

Кстати, есть в романе и элемент фантастики, связанный как раз с этой самой «бронзовой дверью». Он — в детских мечтаниях Антона, который воспринимает свою «заколдованную» комнату с бронзовой дверью как некий чудесный портал, проходя через который можно менять пол. Входишь — превращаешься в прелестную девушку, и можно раскрывать объятия любимому, выходишь — и ты снова мужественный рыцарь в латах...

Есть еще среди персонажей загадочная маркиза Рампальо — венецианская колдунья и пророчица, покровительствующая двум влюбленным мужчинам...

…А вообще, люблю читать старые романы. Раньше люди жили более искренне и открыто. Влюблялись, мучились в ожидании одного-единственного поцелуя. Рефлексировали по этому поводу...

Сегодня все проще. Бери – не хочу. Никаких чувств. Никаких рефлексий. Никакого бунта. Все решено за нас…

Повесть Абрама Кнопова «Проданная Луна» — из разряда тех книг, которые в советское время были разгромлены критикой, что называется, «в пух и прах». Так же, как «Гриада» Колпакова, «На оранжевой планете» Оношко, и так же, как многочисленные творения Немцова.

Но сегодня их художественная несостоятельность уже не выглядит столь однозначной. При этом «Гриада» стала чуть ли не культовой, роман Оношко читается очень даже неплохо, а ностальгия по творчеству Немцова все более ощутима.

Вот и повесть Кнопова после недавнего прочтения не показалась мне откровенно скучной, научно безграмотной и безнадежно устаревшей. Уже ее броское название «Проданная Луна» воспринимается чересчур смелым для тех лет. То, что повесть четко разделена на две части — альберийскую «политическую» и советскую «космическую», — можно принять за недостаток, а можно — за оригинальный композиционный ход. Штампов в ней, конечно, хватает. Особенно в портретных характеристиках идеологических противников: если хапуга-бизнесмен — то с «крючкообразным носом», если сенатор-антисоветчик — то с «лысым черепом», если генерал-милитарист — то с «тяжелым подбородком и отвисшей челюстью». Но это необходимые для того времени «правила игры». Зато, например, психологически сложным обрисован характер ученого Диаса, который обласкан властью, но столкнувшись со злом и ложью, выступает на коммунистическом митинге, а затем жалеет об этом. И отправившись от безысходности на Луну, спасенный советскими космонавтами, вновь мучается сомнениями в отношении русских и готов предать их, чтобы вернуть утраченные в Альберии блага.

Альберия — вымышленная капиталистическая страна. Но в ней легко угадывается США. В описании нравов и порядков этой страны устарело только одно — неприкрытый расизм. Автор вряд ли мог предположить, что когда-нибудь президентом в такой стране может стать чернокожий. А ведь такое уже на наших глазах случилось... Зато все остальное — продажные СМИ, как по команде начинающие массированную антисоветскую (читай, русофобскую) кампанию, страсть к обогащению любой ценой, коррумпированный военно-промышленный комплекс — и сейчас цветут пышным цветом. В этом смысле с 60-х годов в политике мало что изменилось, и холодная война в полном разгаре.

Самая цельная и самая интересная часть повести — конечно, та, где действие происходит уже на Луне. Советские космонавты, замурованные в лунной пещере по вине альберийского шпиона, попадают в гигантскую подземную полость, где находят в огромных количествах воду, нефть и золото, и обратно на лунную поверхность выбрасываются прямо в палатке самым невероятным образом. Тут Кнопов дал волю фантазии и сумел сохранить интригу...

«Проданная Луна» стала на сегодня частью большой истории советской НФ. Возможно, не самой лучшей ее частью. Но полного забвения она вряд ли достойна...

Вообще, нечасто приходится встречать фантастическую эпопею, где главные персонажи — злодеи. И эти злодеи — русские.

Они — в основании международной организации Террора, развязавшей мировую бойню ради всеобщего мира и благоденствия. Они же — главные жертвы этой бойни в лице царской династии Романовых.

Главные фурии, несущие гибель цивилизованному миру, носят русские имена. В первом романе «Ангел революции» — это Наташа, дочь вождя террористов. Во втором романе «Сирена небес» — это Ольга Романова, последняя представительница русской царской династии.

Охват событий впечатляет — с 1903 по 2037 год. Сражения идут в воздухе, на суше, в океане и под водой, и во всех уголках Земли: В Азии, Европе, России, Англии, США, Антарктиде. Тишь да гладь — только в укрытой горами утопической Аэрии, провозгласившей себя Властительницей Воздуха. И то до поры, до времени — ибо ужасная комета, о приближении которой предупредили марсиане, сметет и эту идиллию...

Парадоксов в этой амбициозной военной дилогии геополитического Апокалипсиса хватает. Как хватало их и в мировоззрении самого автора Джорджа Гриффита, который, как и большинство британской элиты, ненавидел русских. Но при этом сочувствовал русским анархистам и большевикам.

Вообще, «Ангел революции» — фантастический пример экзистенциальной исторической ненависти, при которой одна нация (британская) высокомерно отказывает другой нации (русской) в праве на совместное сосуществование на одной планете.

Романы Гриффита были написаны на исходе 19-го века. На русский язык впервые переведены только сейчас, спустя два века. И, увы, по-прежнему актуальны. «Англичанка гадит» снова и снова, обвиняя русских во всех грехах, отравляя мир чудовищной русофобией.

Очень не хочется, чтобы старое пророчество Гриффита сбылось. Пусть оно лучше остается только уютным домашним чтением в виде двух увесистых золоченых томиков со старинными иллюстрациями. Чтением увлекательным, и не смотря ни на что, пользительным в плане понимания общего мироустройства...

С натяжкой можно было бы причислить единственный роман Бориса Фрадкина «Дорога к звездам» к «фантастике «ближнего прицела». Но нет. Это традиционный для 50-х годов сугубо производственный и предельно реалистический роман. Фантастики тут с гулькин нос: всего-то две странички эпилога да цветная картинка на титульной странице. Все остальное — долгая, растянувшаяся на несколько предвоенных и военных лет история становления характера талантливого подростка Якова Якимова, его поисков и мечтаний, его долгого пути через хвори, преграды и гранитные камни наук к самой своей заветной цели — строить звездные корабли.

Самый подходящий слоган для этого романа порядком избит, но вполне уместен: «через тернии — к звездам». Только это горячие тыловые, металлургические тернии и будни.

Но как ни странно, роман прочитан без всякого напряга, буквально за несколько дней. Сказывается ностальгия по прошлому: по добрым человеческим отношениям, светлым чувствам, порядочным людям. Как будто посмотрел старое хорошее, как говорят, «жизненное» кино. И на душе стало легко...

Жаль, что в отличие от легендарного кинорежиссера Павла Клушанцева с его эпохальным фильмом «Дорога к звездам» (1957), Фрадкин в одноименном романе слишком притормозил свою фантазию, и не осмелился открыть перед читателем бездны космоса. Впрочем, уже через год он сделал это в остросюжетной фантастической повести «Тайна астероида 117-03», ставшей культовой для нескольких поколений читателей НФ...

Юмористическая проза в духе 60-х: стиляги, увлечение космосом, обыватели, бюрократы и дух всеобщего оптимизма. Напоминает фильмы того времени. Иллюстрации И. Харсекина исполнены по стилистике в том же духе — и их в книге много.

Фантастический элемент состоит в том, что главный герой, приехавший из Москвы в гости к другу в провинциальный городок, выдает себя за марсианина — и все этому охотно верят. Визит «инопланетянина» высвечивает все недостатки и заставляет персонажей по-новому взглянуть на себя и окружающих.

Позитивная книга, хорошо передающая нравы и настроения того времени. Но, кроме общей атмосферы, ничего общего с повестью «Понедельник начинается в субботу» она не имеет — ни по сюжету, ни по остроумию, ни по глубине мысли, ни по художественному уровню. Так что не стоит вводить читателей в заблуждение...

Михаил Гирели (Пергамент) как писатель-фантаст (до сих пор малоизвестный и все еще недооцененный) прошел свою эволюцию. Его первый «космогонический» роман «Трагедия конца» о предотвращении падения обломков кольца Сатурна на Землю, критика сочла неудачным. Так ли это, проверить сложно — роман лишь недавно переиздан в «Арктиде», но я его не читал. Зато его последний роман «Eozoon. Заря жизни» о приключениях в джунглях и поисках обезьянолюдей, насыщенный смелыми эротическими мотивами, написанный в духе Берроуза, Хаггарда, Фармера — прочитан на одном дыхании. Несомненно, это его лучшее произведение.

Второй роман «Преступление профессора Звездочетова» находится, стало быть, в этом ряду посередине. Главный герой, означенный в заголовке, забрасывает свою клиническую практику, чтобы произвести на себе и на своих близких с помощью изобретенного им аппарата грандиозный эксперимент по «вхождению» одного сознания в другое. Звездочетов одержим идеей поймать неуловимую субстанцию под названием «душа» и овладеть ею. Профессор с ярко выраженными признаками ученого-маньяка перевоплощается сначала в собаку, потом в женщину и... разочаровывается в итоге до такой степени, что идет на преступление...

Действие в романе происходит вскоре после революции, и в тексте очень ощутима разруха в быту и разруха в головах персонажей. Роман при этом весьма физиологичен — от описания дряхлых, заживо гниющих тел пациентов губернской больницы до разговоров пациентов в очереди на прием к доктору:

Благодаря всем этим натуралистическим подробностям и мизантропическим откровениям профессора Звездочетова, от романа в целом веет мрачной и болезненной тоской. Поэтому читать его непросто. Но, наверное, надо. Ведь это наш русский «доктор Лерн», замешанный пополам с булгаковским «Собачьим сердцем»...

Честно говоря, я не поклонник творчества Майринка. И вообще равнодушен к европейской эзотерике и мистике 20-30-х. Знаменитый «Голем» (в переводе Д. Выгодского, между прочим) не произвел на меня особого впечатления, «Вальпургиева ночь» разочаровала и нагнала тоску.

А вот роман «Ангел Западного окна», как ни странно, зацепил. Наверное, это — квинтэссенция всех романов Майринка. От него не веет пыльной стариной, он какой-то вневременной, и парадоксально современный. Его внутренняя вселенная затягивает, так что застреваешь в ней надолго, — и выбираться не торопишься. Несколько вложенных друг в друга повествований делают текст настолько плотным и насыщенным, что просто оторопь берет...

Да, это не мой автор. Это не мой жанр. Не моя тема. Но я с почтением снимаю шляпу перед последним шедевром Майринка, перед этой безумной и прихотливой гендерной фантазией о поисках Андрогина.

Потому что перед глазами у меня стоит питерская улочка, книжная лавка и поэт Михаил Кузмин, с восторгом и отчаянием разглядывающий свежую обложку романа «Ангел Западного окна», — так как у него нет денег на покупку этой книги... Роман Майринка он, к счастью, потом все-таки выкупил. А после этого родилась его гениальная фантастическая поэма «Форель разбивает лед».

И за это Майринку тоже спасибо...

Издательство «Арктида» после романа «Синее золото» снова приятно удивило, вернув из небытия два фантастических романа знаменитого графика Василия Николаевича МАСЮТИНА (1884-1955), о которых ходили библиографические легенды: то ли были эти романы, то ли нет. Оказывается, были. Причем публиковались они не только на немецком языке, но и на украинском, что существенно облегчило работу переводчице Л. Панаевой (кстати, перевод выполнен замечательно). Основная тема, связующая оба романа – воссоздание живого из неживого…

Роман «Царевна Нефрет» написан на модную в 20-е годы в Европе «египетскую» тему. Напомню, что как раз в это время известный египтолог и собиратель древностей граф Карнарвон вместе с археологом Говардом Картером открыли гробницу Тутанхамона. А через год Джордж Карнарвон скончался от воспаления лёгких в Каире. Обстоятельства его кончины породили множество слухов о проклятии фараонов. Василий Масютин, несомненно, следил за всеми этими событиями. И неслучайно лорда Карнарвона он делает одним из персонажей своего романа.

Главный герой книги – молодой и талантливый египтолог Роберт Райт, ближайший помощник директора Берлинского музея Стакена. В отличие от своего учителя, он воспринимает древнеегипетскую цивилизацию не как нечто навсегда исчезнувшее и превратившееся в груду осколков, черепков и сухих свитков, а как вечно обновляющуюся юность мира. Он одержим идеей найти место захоронения царевны Нефрет, которая была дочерью Эхнатона и жила при дворе Тутанхамона, мужа ее сестры. Поэтому Райт отправляется вместе с женой в Каир, чтобы присоединиться к экспедиции лорда Карнарвона. Уже первые находки убеждают его, что встреча с Нефрет близка: на одной из фресок он видит изображение жреца, как две капли воды похожего на него самого. Переход из настоящего в прошлое происходит тогда, когда Райт проникает в усыпальницу царевны и вход позади него обваливается, преграждая дорогу назад...

Роберт Райт удивительным образом перевоплощается в жреца Сатми, чтобы вновь пережить все события, связанные с загадочной гибелью его возлюбленной Нефрет… Потом его находят и спасают. И он везет найденную мумию Нефрет в Берлин, чтобы с удвоенной одержимостью, с помощью всех новейших достижений науки, невзирая на сплетни, интриги и розыгрыши, – оживить прекрасную царевну…

Несмотря на свою основную профессию художника, Масютин избегает в романе пространных описаний. Его слог тороплив, как учащенное дыхание, но точен в передаче деталей. Это подлинный роман в духе немецкого экспрессионизма. Это история невероятной любви сквозь века. История одержимости и одновременно история болезни. И неслучайно по этому поводу вспоминается знаменитое изречение Абу Симбела: « Когда человек узнает, что движет звездами, — Сфинкс засмеется и жизнь на Земле иссякнет»…

Николай Иванович Учватов вплоть до выхода на пенсию занимал пост начальника Управления по охране государственных тайн в печати при Совете министров Мордовской АССР. И параллельно активно занимался литературным творчеством, написав несколько романов и повестей. Его единственная фантастическая повесть «Взорванный остров» является первой ласточкой мордовской научной фантастики. Но, надо сказать, ласточкой припоздавшей...

В 70-е годы, когда повесть была опубликована на мордовском языке под названием «Черт с рогами», столь лихо закрученный сюжет с подземными и подводными лабораториями на затерянных островах, с секретным оружием, с доисторическими животными, с двойниками, шпионами и тайными организациями, с головокружительными приключениями на море и в джунглях — был еще в новинку. Но когда через год после смерти автора книга вышла на русском, прилавки книжных магазинов уже стали заполняться подобными же переводными сочинениями в броских глянцевых обложках. Обложка «Взорванного острова» по сравнению с ними выглядела совсем уж убого — и не привлекла внимания потенциальных читателей.

И хотя повесть вторична по своему сюжету, написана она, тем не менее, бойко, без очевидных ляпов и пространных рассуждений, — и читается, можно сказать, на одном дыхании. Такую книжку неплохо брать в дорогу и читать в электричке. Один минус — сюжет основан на чисто зарубежном материале, в нем нет русских персонажей. А так, если оценивать ее как один из первых образцов мордовской НФ — то это, несомненно, ЗАЧЕТ...

Нинель Максименко начинала как журналист, потом стала писать прозу для детей и подростков. Есть в ее багаже и книга фантастического жанра — повесть в рассказах «На Планете исполнившихся желаний».

Повесть «Ищи Колумба» на первый взгляд вполне реалистическая. Она рассказывает о музейных работниках и археологах, увлеченных своим делом, об истории одной семьи с ее радостями и печалями, о красотах Крыма — рассказывает тепло, иронично и доверительно. Но, видимо для того, чтобы заинтересовать читателя и оживить неторопливый сюжет, автор вводит в него элементы фантастики.

Еще в тяжелые дни ленинградской блокады, когда сотрудники Эрмитажа спасали свои бесценные экспонаты (это лучшие и самые драматичные страницы в книге), в доме у героини появляется загадочный старик Калабушкин, который передает ей на хранение таинственный артефакт — три статуэтки, поднятые со дна моря, из затонувшего города, принадлежащего неизвестной цивилизации. Причем, фигурки удивительно напоминали по своему облику инопланетных космонавтов: двое с большими головами, а третий с рожками, похожими на антенны. Статуэтки стали фамильной реликвией, даже обрели свои имена — Умник, Головастик и Радист, — и передавались из поколения в поколение, пока не нашли постоянную прописку в крымском музее.

У героини подрастает дочь Татьяна. С детства она мечтала разгадать тайну артефакта. Поиски неведомого подводного города становятся для нее идеей «фикс» — и она заражает этим поиском совершенно разных людей на своем пути...

Обаяние тайны и азарт поиска — это главное, что двигает сюжет повести, заставляя читать ее с неослабевающим интересом.

Жаль, что книга заканчивается ровно на том месте, где девушка, нырнув с аквалангом, находит под скалой пещеру, а в ней — вход в тот самый загадочный город... Тут автору то ли смелости не хватило, то ли фантазии.

Несомненно, комета Беллы оставила яркий след не только в небе, но и в произведениях русских фантастов — от Одоевского до Бельского. Угроза ее столкновения с Землей вдохновляла писателей на создание не только ужасных апокалиптических фантазий, но и водевилей, фарсов и анекдотов.

Н. Н. Холодный, о котором мало что известно, судя по стилю изложения, был фельетонистом. Его роман «Гибель Петербурга» («Борьба миров»), выпущенный в последние годы сразу тремя микротиражными издательствами, представляет собой своеобразную «комедию нравов».

Некоторые, ошибочно исходя из названия «Борьба миров», сравнивают роман Н. Холодного с романом Г. Уэллса «Война миров» или даже (как в аннотации изд-ва «Тардис») с повестью Стругацких «Второе нашествие марсиан». Это в корне неверно, поскольку никаких марсиан и прочих пришельцев тут и в помине нет. А вот гибель Петербурга есть — и то как-то вскользь. Сотни трупов на вокзалах и вдоль проселочных дорог, мародерство и оргии в дворцовых интерьерах — тоже вскользь. Ведь в центре сюжета — фривольный любовный роман главного героя с сослуживицей на фоне глобальной катастрофы. Поэтому «бутоны страсти» периодически вылазят в тексте на первый план.

И это вполне объяснимо. Потому что здесь не позиция автора, а взгляд типичного обывателя, от лица которого ведется повествование. Обывателю нет дела до какой-то там кометы. Грохнется — и ладно. Ему важнее, воспользовавшись всеобщей паникой, прильнуть к прелестям возлюбленной и поваляться с ней в богатых чужих апартаментах, да под хорошую дармовую закуску. Как говорится, «помирать — так с музыкой!».

В этом смысле автор саркастически точен в своих описаниях. Но никакой глубины и научно-фантастической начинки в романе нет. Так, просто занятная безделица. Можно читать, а можно пропустить, — это уж как изволите...

Выдающиеся художественные достоинства этого романа, на мой взгляд, сильно преувеличены. Хотя в ряду других образцов «белогвардейской» фантастики он отличается именно литературностью. Но с позиций авантюрно-приключенческого жанра соответствующие романы П. Перова «Братство Вия», А. Бормана «Синее золото», П. Краснова «Белая Свитка» читаются намного увлекательнее. Фантастики У Чернявского-Черниговского еще меньше, чем в «Синем золоте» — есть только легкий мистический флер, связанный со старинным тибетским амулетом, предсказывающим судьбу...

Действие в романе топчется на месте, не выходя за пределы одного города, а точнее, нескольких зданий и подземелий. И крутится все действие только вокруг пьянок, оргий и сокровищ, которые нужно стырить у большевиков, которые стырили их в свою очередь у царского правительства. Сами большевики обрисованы именно так, как и хотели бы их видеть враги Советов, — то есть крайне мерзопакостно (может еще и поэтому возвращенный из небытия роман вызвал такой интерес в Прибалтике).

Длинные отступления и рассуждения автора (например, о прелестях котлеты по-киевски и прочих кулинарных изысках, или об особенностях ревельской топографии), вычурность слога, досадные авторские самоповторы и ребяческий пафос офицерского братства — все это отнюдь не способствует уютному погружению в роман. Эротические фантазии слегка оживляют чтение, но не намного (смачная оргия доадамитов в Доме Семи смертных грехов странно напомнила мне об игре в «сардинки» из романа Альфреда Бестера «Человек без лица»).

В целом, ротмистр Василиск, вступивший в схватку с большевиками и с коварными женщинами, возжелавшими его, вызывает не столько симпатию, сколько сочувствие. И остается только порадоваться, что он вышел из переделки с наименьшими потерями, покинув неуютную Родину, основав полувоенную колонию в «степях дикой Пампы» и сражаясь с «красными» летчиками в небе Испании. Судьба автора сложилась, увы, плачевнее: он погиб под фашистской бомбежкой в Польше...

Оба они страстно мечтали о скором освобождении России от большевистской нечисти. Плохо или хорошо — но этого не случилось...

Что касаемо рассказов, вошедших в книгу — то это уже другая литература символистского и притчевого плана, не имеющая отношения ни к научной фантастике, ни к приключенческой прозе (особенно в контексте «рамки»). Впрочем, хвала составителю, собравшему этот «бисер» и вернувшего его современному читателю...

Как бы там ни было, я с этой книгой расстался без сожаления, подарив ее знакомому поэту...

В отличие от прочих фантастических произведений Михаила Первухина, роман «Изобретатели» произвел на меня благоприятное впечатление. Он написан добротным литературным языком, без характерной для автора просторечности и нарочитого разговорного стиля. И в этом смысле выгодно отличается от рассказа «Машина Босса», послужившего для романа основой и кажущегося в сравнении с ним сухим, беглым конспектом. В нем тщательно проработаны характеры каждого из персонажей, и значительно развита «русская» линия, — что импонирует, поскольку в других произведениях Первухина русские персонажи крайне редки (за исключением, разумеется, «Пугачева-победителя», целиком написанного на материале русской истории).

Простая девушка Тина Гордон (русская эмигрантка Валентина Сиверс) нанята переводчицей в усадьбу «Красный дом» в Гарфильд-Гилле, где обитает интернациональная компания великих изобретателей, укрывшихся от мира и работающих в затворничестве над своими гениальными открытиями. Мозг всей компании — престарелый профессор Вильям Босс, бывший напарник Эдисона, а теперь его конкурент. Его компаньоны — грубоватый немец Адольф Бартель, нежный горбун Поль Лафарж и энергичный русский ученый Александр Кречетов. Понятное дело, появление красивой девушки в запущенном доме вносит смятение в это мужское научное братство и в конце концов приводит компанию изобретателей к краху. Не могу не упомянуть еще одного обитателя поместья — большого пса Цезаря, который выглядит по сравнению с остальными персонажами истинным джентльменом и в роковой момент катастрофы спасает главную героиню...

Фигура увечного француза Поля (этого героя не было в рассказе), влюбившегося в Тину, вносит романтическую и вместе с тем трагедийную окраску в сюжет и заставляет вспомнить фигуру Квазимодо из «Собора Парижской богоматери». А вот фигура Кречетова, тоже увлекшегося девушкой, очень напоминает по характеру другого русского персонажа — инженера Гарина. Особенно в финале, когда он показывает испуганной девушке возможности изобретенного вместе с Боссом аппарата, сжигающего на расстоянии поселки, поезда и людей своими «лучами смерти». Конечно, все это живо напоминает соответствующие сцены из знаменитого «Гиперболоида...». И вполне возможно, что граф Толстой мог почерпнуть идею своего романа у Первухина.

Единственный недостаток романа «Изобретатели» состоит в том, что в нем много рассуждений, разговоров и мало действия. Но чтение все равно комфортное...

О «Морских рассказах» Первухина ничего не скажу — не мой жанр. К фантастике они уж точно отношения не имеют...

Небольшая повесть в лучших традициях советской фантастики «ближнего прицела», где нашлось место и грандиозным проектам в области ветронасосных установок и зимнего судоходства, и коварным иностранным шпионам, и вредителям в среде научной интеллигенции, и доблестным чекистам с чувством юмора...

Молодой инженер Вершинин создает сверхэффективный ветродвигатель, имеющий большие преимущества перед существующими. Авторы прежней конструкции Рябчинский и Гвоздаков всеми силами, не брезгуя ничем, стараются помешать внедрению изобретения Вершинина. В союзе с резидентом американской разведки Мердером они готовят в районе строительства каскада новых ветродвигателей крупную катастрофу...

Одно из лучших произведений Юрия Моралевича, воспевавшего в своих книгах «транспорт будущего» (в его одноименной брошюрке, кстати, тоже немало фантастики).

Говорить о том, что все это давно устарело, а технические открытия выглядят нелепо, — было бы некорректно. Воспринимать написанное в 50-е надо в контексте эпохи. С позиций того времени произведение вполне удачное и читабельное...

Респект издательству «Тардис», собравшему под одной обложкой все НФ рассказы автора. Хочется надеяться, что когда-нибудь будет переиздана и его фантастическая повесть «Электролет профессора Мухина», опубликованная лишь на украинском языке.

Из всего обширного литературного наследия Веры Крыжановской-Рочестер, сочинившей десятки фантастических, мистических, исторических и оккультных романов, у нас переиздавались чаще всего романы «египетского» цикла и пенталогия «Маги». Причем завершающий пенталогию роман «Законодатели», рассказывающий о заселении землянами других планет, почему-то всегда оставался за бортом. Ни разу не переиздавались и два других «космических» романа Крыжановской – «В ином мире» и «На соседней планете». Поэтому последний мне пришлось читать в первоиздании 1903 года. Продираясь через «яти», через помпезный, тяжеловесный авторский слог, через многословье пафосных монологов, и вкушая одновременно неповторимый аромат ушедшей эпохи, — я все же с интересом познакомился с историей густонаселенного Марса, как ее сочинила в своем воображении писательница.

Фантастику Крыжановской принято обвинять в антинаучности. Но при написании романа «На соседней планете» Вера Ивановна руководствовалась трудами астронома Камилла Фламмариона «Многочисленность обитаемых миров» и «Планета Марс», а также его статьей «Обитатели планеты Марс» (1887), основные положения которой добросовестно изложила в предисловии к роману. Вооружившись этой «научной» палочкой-выручалочкой, Крыжановская позволила себе и своим читателям «перелететь пространство и любознательным взором взглянуть в далекий мир, чтобы посмотреть, какие люди там живут, какие события там совершаются». И надо сказать, что в итоге она наворотила столько сюжетных линий, что их с лихвой хватило бы и на пять романов. При этом магия все равно победила здесь науку.

В качестве главных персонажей автор выбрал привычную для своих творений пару – Учителя и Ученика. Дабы один объяснял, а другой с восхищением внимал и учился.

…Сидя как-то во дворце где-то на вершинах Гималаев, молодой русский князь Андрей Шелонский, принявший учение Блаватской, попросил своего наставника, индуса и мага Атавру, рассказать ему, что делается на планете Марс. Тот улыбнулся, и просто предложил удивленному ученику туда прогуляться… на несколько лет. Сказано – сделано. Обернувшись специальными оболочками, истончающими тело и сохраняющими дух, парочка погрузилась на «воздухоплавательный снаряд» и стартанула на Марс. А дальше начинается самое интересное.

Крыжановская на пару со своим неразлучным Рочестером придумала целую марсианскую «вселенную». Она населила планету разными народами, для каждого из народов сочинила свою историю, религию, законы, погребальные и свадебные ритуалы, одежды, архитектуру, средства сообщения, флору и фауну. А заодно – новую «легенду» для своего любимого героя. Прибыв на Марс, русский князь Андрей Шелонский превратился в Ардеа — прилежного ученика могущественных марсианских магов. А заодно получил нового наставника Сагастоса.

На первых порах, пока Ардеа со своим мудрым спутником совершали долгое путешествие по марсианским странам, знакомясь с обитателями каждой местности и их обычаями, читать роман было слегка утомительно. Но женщина остается женщиной. Ближе к середине писательница добавила в неторопливый сюжет изрядную долю откровенных и рискованных любовных приключений с привкусом пряной эротики, что добавило повествованию драматизма и остроты. Наш русский пришелец оказался весьма любвеобильным. В горных владениях народа селенитов он влюбился в юную жрицу Амару, дочь местного царя и вступил с ней в запретную связь. В матриархальном государстве сени-дайтиасов уже сама мужеподобная царица Тара насильно овладела бедным юношей и заставила его жениться на себе, — после чего ему пришлось позорно спасаться бегством. В довершение маги возвели землянина Ардеа на трон, женив на царице раваллисов Делине. Оказавшись меж трех влюбленных женщин, как меж трех огней, бедный князь почувствовал себя не столько Парисом, сколько прекрасной Еленой, из-за которой началась Троянская война…

Сегодня роман Крыжановской «На соседней планете» кажется безнадежно устаревшим (хотя во многом он напоминает «марсианские» романы Берроуза). Но не будем забывать, что именно этот роман стал источником вдохновения для «Аэлиты» Толстого, «Мастера и Маргариты» Булгакова, «Подвига Вайвасваты» Бердника и «Марс пробуждается» Волкова. Так что у него, как ни крути, свое скромное, но все же почетное место в пантеоне русской фантастики.

...В 30-60-е годы прошлого века коммунизм казался вполне близким и досягаемым. Советские люди, пережившие большую войну, хотели и умели мечтать. Советские писатели эти мечты охотно претворяли в своих книгах. Ох, сколько нерадивых пионеров, случайно нажавших не ту кнопку или рычаг, катапультировались в желанную страну Коммунизма и бродили там, раскрыв рот, — не счесть! Достаточно вспомнить НФ творения Фролова, Жукова, Розанова, Пантелеева, Светова, Вилькина, Сурина и других авторов.

Повесть Олега Павловского выгодно отличается от них тем, что характер главного персонажа, пионера и хулигана Петьки Озорникова выписан живо и психологически убедительно. Перемахнув через энный десяток лет в свой родной город Майск, Петька мается вовсе не от скуки стриженых газонов и хрустальных дворцов. Он мается от жгучего стыда за свое меленькое прошлое, за свой вздорный характер. И мы маемся вместе с ним. Это уже не похоже на просто экскурсию.

Бесплатные общественные столовые и магазины, бесплатные атомобусы и ракетопланы, бесплатное многоуровневое хрустальное жилье — все эти классические приметы счастливого коммунизма были вполне достижимы. Но мы, увы, пошли другим путем...

Рекомендуется всем, кто ностальгирует по коммунизму и светлым оптимистическим книгам детства...

Лауреат Сталинской премии, орденоносец и автор «чекистской» прозы Лев Вениаминович Никулин написал в 1925 году увлекательный фантастический роман «Тайна сейфа» о поисках обворожительной древнеегипетской принцессы Аминтайос, случайно оживленной московским доктором Симовым с помощью изобретенных им лучей.

Поиски красавицы с вампирическими замашками проходят по всей Европе, в Москве и в вымышленной стране Эритрее. Это позволяет автору менять жанры и стили, примеряя их как галстуки или как перчатки. Судя по всему, Никулин хотел сотворить пародию на модные в то время «романы красного Пинкертона». И это ему вполне удалось.

Но добрая половина романа воспринимается не как пародия, и не как зубодробительный детектив, а как захватывающая драма. Это дневник международного шпиона и авантюриста Казимира Стржигоцкого, человека с девятью фамилиями, работающего на несколько разведок и выполняющего самые трудные и деликатные поручения. За хвалебными строчками этого дневника, за разнообразными суперменскими приключениями открывается трагедия человека талантливого, одинокого, расчетливого. смелого и жестокого, способного в неуемном охотничьем азарте и ради своей цели убить даже родного человека, вставшего у него на пути. Это впечатляет. Это написано талантливо.

Еще один вставной сюжет рассказывает историю диктатора вымышленной страны Эритреи (на самом деле есть, оказывается, такая страна). Но он в общем контексте романа выглядит совершенно излишним и малоудачным. Хотя и не портит общего впечатления от книги, которая сама по себе является блестящим документом эпохи 20-х годов, запечатлевшим декадентскую, нэпманскую Москву и вечно загнивающую Европу.

Кстати, вся фантастика Льва Никулина, разбросанная по периодике и авторским брошюркам 20-х гг., наконец-то, была издана в 2018 году под одной обложкой в рамочном томике «Лучи доктора Симова». Несмотря на высокую цену, он быстро исчез из продажи — и на сегодня сам уже стал библиографической редкостью...

Рассказ выглядит чужеродным на фоне остальных рассказов сборника. Он представляет собой традиционный для 60-х антиимпериалистический памфлет, направленный против коварных планов американской военщины. Узнав о хищных свойствах инопланетного растения, пентагоновский служака мечтает о том, как бы случайно обронить семечко «дьявольского кустарника» в проклятой Стране Советов, «где-нибудь в тайге или на целине» (видимо, хорошо проштудировал первую редакцию романа В. Иванова «По следу»). Финал у рассказа предсказуемый, но эффектный...

Единственный рассказ в сборнике, в котором фантастики почти нет. Но написан он настолько психологически убедительно, что читается на одном дыхании.

Чтобы хоть на время оторвать сына-подростка от книг, которые он читает запоем, мама везет его в Крым, к морю. Но море он воспринимает чуть ли не брезгливо, и валяется на берегу с книжкой. Попав на катере в шторм, он и вовсе трусливо сбегает на берег...

Кульминационный разговор мамы и сына происходит в беседке во время дождя. Тут и появляется загадочный Краболов с Высокой горки, который зачитывает им фрагмент старинного дневника. В этой вставной истории герой попадает после кораблекрушения на остров, где обнаруживает странную разновидность золотоносных медуз.

Услышанная история пробуждает неподдельный интерес у подростка и разительно меняет его отношение к морю и к миру...

Очень атмосферная и чуточку ностальгическая история в интерьерах старого советского Крыма...

«Есть многое на свете, друг Горацио, что неизвестно нашим мудрецам...». Собственно, об этом и рассуждают, собравшись в гостиной, герои этого рассказа. Вдохновившись классической музыкой, они вспоминают необычные случаи звукового воздействия на людей. И тут следует рассказ о пришлом шамане, который с помощью своего бубна держал во власти целый кишлак. Мистика и суеверия в советские времена были не в чести. Поэтому Зоя Туманова попыталась объяснить свою мрачную мистическую историю с помощью научных выкладок. Получилось вяло и неубедительно. Хотя фигура злобного шамана впечатляет...

Нетерпение уважаемого коллеги grigoriy, написавшего отзыв о «Синем золоте», даже не успев дочитать самого романа, вполне понятно. Потому что это, прежде всего, качественная литература. Это не беглый и не рваный «телеграфный» стиль, свойственный «р-р-революционным» романам в духе красного Пинкертона. Здесь и в интонации, и в стилистике, и в персонажах, — как и в самом авторе, — чувствуется ПОРОДА…

Поэтому об авторе стоит рассказать подробнее, — тем более что никаких сведений о нем в новом переиздании «Арктиды», увы, не приводится. Имя Аркадия Альфредовича Бормана сегодня мало кому что-то говорит. Между тем личность это по-своему легендарная. Журналист и литератор, сын писательницы Ариадны Тырковой-Вильямс, революцию он не принял. Но по заданию контрразведки белого Юга и при содействии матери, знакомой с Н. К. Крупской, был внедрен в кремлевское окружение. Благодаря своим экстраординарным способностям к перевоплощению 27-летний Борман за короткое время сумел стать своим человеком на самых высоких ступенях советской иерархической лестницы. Он был назначен заведующим отделом внешней торговли и исполняющим должность наркома торговли Советской России, участвовал в заседаниях Совнаркома, был накоротке со многими видными деятелями революции, был лично представлен самому Ленину. Он собрал уникальную информацию о кремлевском быте и механизме принятия большевиками политических решений. Особо ценны сведения Бормана о панике в советском руководстве во время выступления левых эсеров и высадке союзников в Архангельске (кстати, его мемуары «В стане врагов» до сих пор не обнародованы). В конце августа 1918 года Аркадий Борман, предупрежденный о неминуемом аресте, бежал из Москвы. В сентябре он нелегально перешел финскую границу и никогда больше не возвращался на родину. Можно только предположить, сколь обширна и ценна была информация, передававшаяся им в Штаб Добровольческой армии. После эвакуации Борман жил в Париже, где сотрудничал в газетах «Возрождение» и «Русская Мысль». В 1951 году переселился в США, где 13 лет проработал в русской редакции радиостанции «Голос Америки». Выйдя на пенсию, жил в Нью-Йорке и сотрудничал в газете «Новое русское слово». В общем, Аркадий Альфредович, несмотря на прошлое белогвардейского шпиона и на то, что он изрядно «насолил» большевикам, все же прожил вполне благополучную жизнь и умер лишь в 1974 году. Похоронен на кладбище Рок-Крик, в штате Мериленд, рядом с матерью и дочерью.

О том, что Аркадий Борман – еще и автор фантастического романа, изданного невесть как в Шанхае накануне второй мировой войны, историкам известно и того меньше. Поэтому сам роман «Синее золото» давно стал библиографической легендой. И вот он, наконец-то, переиздан для современных читателей, благодаря усилиям нижегородской «Арктиды».

По прочтении следует признать, что элемент фантастики в нем, и правда, крайне мал. Это всего лишь упоминание о том, что один из главных героев романа, молодой английский химик Паркер, извлекает из полиметаллической руды новый элемент с уникальными свойствами и называет его «синее золото». Залежи этого элемента находятся в Советской России, а потому молодой ученый охотно принимает предложение французской Компании Редких Металлов прокатиться в командировку в сибирскую тайгу, на далекий прииск вместе с красивой русской блондинкой Таней Диковой в качестве переводчицы. Знал бы он, во что это выльется…

«Синее золото» — не только название минерала. Это еще и главная героиня романа, синий блеск глаз которой сводит с ума и заставляет беспрекословно подчиняться не только Паркера, но и всех встречающихся на ее пути мужчин – от деловых и циничных бизнесменов до жестоких и хладнокровных чекистов. Таня – не просто красавица-эмигрантка благородного происхождения (в мыслях ей неслучайно вспоминается «тот страшный подвал в Екатеринбурге»), но и представительница могущественной тайной организации, сражающейся против большевиков. У нее свое секретное задание, которое по мере выполнения порождает цепь головокружительных приключений, — так что у читателя просто дух захватывает.

И не столь важно, много ли в романе фантастики. Он в подобном манке не нуждается. Важнее фраза одного из персонажей: «Вокруг этих русских всегда какая-нибудь фантастика». Что правда — то правда…

Во-первых, спасибо Ольге Юрьевне Сафроновой («наседке») за ностальгический отзыв-воспоминанине о том, как писался ее родителями этот роман.

Во-вторых, прочитал его только сейчас, в XXI веке — и он вовсе не показался мне устаревшим. До искусственных солнц и завоевания Венеры мы еще не скоро доживем.

А коммунистического пафоса в книге не так уж много — напротив, спокойная, деловая, я бы сказал, вполне «европейско-глобалистская» атмосфера научных поисков и свершений. Не боевик, да. Но и не советская агитка. Вполне интеллигентная утопия. И судя по количеству переводов, вполне достойно оцененная за рубежом...

Я не большой любитель «бульварного» чтива типа Пинкертона и Путилина — всего того, что Горький назвал когда-то «ванькиной литературой». Поэтому и с циклом раритетных романов про похождения благородного разбойника Антона Кречета знакомиться не собирался.

Однако прочитав сборник мистических рассказов Михаила Раскатова «Кошмары», выпущенный, к сожалению, только в электронном виде, по достоинству оценил литературный дар автора. Чего только стоит его пронзительный рассказ «Человек и собака», пробуждающий не меньшую гамму эмоций, чем чеховская «Каштанка«! Молва говорит о Максиме Михайловиче Ассе (настоящая фамилия Раскатова) как об отчаянном забулдыге. Но, как говорится, «талант не пропьешь». Недаром издателю «Газеты-Копейки» Бенедикту Катловкеру (который и сам баловался написанием мистических романов под псевдонимом Борис Реутский) не удалось продолжить роман об Антоне Кречете, когда автор ушел в очередной запой.

Роман «Из потока» стоит особняком в «кречетовском» цикле, потому что имеет в сюжете еще и научно-фантастическую составляющую. Именно поэтому я и выбрал его для чтения.

Начинается роман... с гибели Антона Кречета в бурном речном потоке. Но утопленника чудесным образом откачивают. После чего он попадает на заброшенный остров, где проваливается... нет, не в тартарары, — а в тайную подземную лабораторию ученого Роснова, который долгие годы конструирует летающую лодку. Владения изобретателя, уже шесть лет живущего в одиночестве под землей («Одиночество обостряет мысль!»- гениально подмечает Роснов) обширны, хорошо оборудованы и не до конца обследованы. Раскатов дает намек, что эти мощные и запутанные подземные владения на самом деле обустроены сотни лет назад загадочным древним народом. И героям по ходу романа придется еще не раз столкнуться в подземных лабиринтах с тайными ходами, механизмами, чудесами и сокровищами...

Впрочем, линия, связанная с изобретением Роснова — не главная в сюжете. На Антона Кречета объялена облава. И если бы не добрые женщины, встречающиеся на пути красавца-разбойника, ему бы не удавалось каждый раз так легко уходить от ищеек и жандармов. Женщины смиренно и безответно любят его и выступают в роли ангелов-хранителей разбойника. Иногда связанный с этим мелодраматизм сюжета мешает основной интриге, но автору удается не скатиться в откровенную оперетту, где «страсти в клочья».

Писателю хорошо удаются образы людей из народа. Они и говорят у него на реальном разговорном языке, присущем разночинной и купеческой среде, видимо, хорошо знакомой автору. Диалоги — вообще, его конек. Особенно хочется выделить важный разговор между Антоном Кречетом и отцом его невесты Огиным: он психологически выверенный и достаточно напряженный. Хорошо удаются автору и описания природы, благодаря которым возникает «эффект присутствия».

В итоге роман прочитан мною легко и с интересом. Но читать продолжения уже не хочется: пожалуй, и этого достаточно для знакомства с Антоном Кречетом.

В научно-фантастической повести «Между небом и землей» Симон Бельский снова возвращается к теме гибели старого мира, затронутой ранее в романе «Под кометой» (1910), но рассматривает ее под другим углом. Хотя фантазия автора и здесь изысканно мрачна и саркастична.

Действие разворачивается через несколько месяцев после «великой» опустошительной мировой войны. Миллионы людей погружены в депрессию, потеряв веру в будущее, а заодно и в науку, которая во время войны предстала в роли «демона-разрушителя».

Поэтому никто поначалу не обратил внимание на изобретение русского инженера Склярова и бельгийского механика Лебрена, которые сконструировали аппарат для межпланетных сообщений. Горе-изобретатели, рассчитывавшие на славу и богатство, понуро глядят на свое детище с балкона покосившейся дачи в окрестностях Петрограда. Нищета героев подчеркнута, как всегда у Бельского, емкой комичной деталью (« — Я брошу все это дело! — воскликнул инженер, вставая со стула, который немедленно упал, так как у него не хватало одной ножки...»). И тут перед ними, словно черт из табакерки, появляется агент компании «Всемирный эмигрант», который готов заплатить кругленькую сумму за их изобретение.

Цель его проста и цинична: «Земной шар становится тесным для нас. Необходимо расширить деятельность, придать ей грандиозный характер, произвести шум, чтобы подействовать на биржу, переполненную капиталом». А после войны, когда многие разочарованы жизнью и готовы покинуть эту никчемную планету в поисках лучшей доли, наличие межпланетного корабля оказывается как нельзя кстати...

Симон Бельский точно и беспощадно показывает процесс оболванивания масс хорошо продуманной и масштабной рекламной акцией, развернувшейся под лозунгом «Дальше от Земли!» (читается это и через сто лет по-прежнему современно и актуально). И вот уже на месте будущего старта прокладываются дороги и тоннели, строятся шикарные отели, в том числе и подземные, а от желающих переселиться на Юпитер нет отбоя...

Но если в романе «Под кометой» автор выступает как бесстрастный хроникер, то здесь — как прекрасный психолог, показывая происходящее через судьбы нескольких конкретных людей, собравшихся покинуть Землю — старого русского помещика Кравчинского и его юной племянницы Иды, еврейского служащего Абрама Менгера («Может там, в космосе, находится та страна обетованная, которую тысячу лет ищет мой несчастный народ»), капитана немецкой подводной лодки фон Бейлера, уничтожившего во время последней войны не одну сотню человеческих жизней и пытающегося сбежать от расплаты...

Но Симону Бельскому неважно, состоится ли старт межпланетного корабля «Левиафан» к Юпитеру. Для него важнее вопрос: стоит ли отправляться в поисках лучшей жизни к звездам, если ее можно и нужно строить совместными усилиями на Земле? И это тот самый вопрос, над которым позже будут думать и спорить герои утопии Я. Ларри «Страна счастливых», и на который найдут однозначный с их точки зрения ответ герои многочисленных произведений советской фантастики «ближнего прицела» 30-50-х годов...

Прочитав эту маленькую, но емкую по мысли повесть, лишний раз убедился, что основы нашей современной фантастики закладывали вот такие скромные, талантливые и незаслуженно забытые писатели как Симон Бельский...