Ярослав Гашек мастерски потешался не только над всевозможными государственными институтами, чиновниками, конфессиями, знакомыми и приятелями, но и над собой. Вот небольшой фрагмент начала рассказа:

» Когда мое тело расстреляли в Будейовицах за государственную измену, которую мы с ним совершили в припадке белой горячки, полетела я, светлая душенька доброго Ярослава Гашека, на небеса.»

Насколько инициируемая преподавателями, газетами и др. любовь к зверушкам может выйти боком? Об этом в рассказе Я.Гашека о сбывшейся мечте гимназиста, заимевшего хомячка.

»- Нaш квaртирaнт, — рaсскaзывaл хозяин молодому Гонзaтко, — хотел нaписaть о своих опытaх книгу и все время изучaл хомякa, которого держaл в большой бочке. Он подливaл снaдобье в воду, которой поил хомякa, и действительно хомяк нaходился в весьмa возбужденном состоянии. Тaк кaк это средство он держaл в бутылке от коньякa, то один рaз я по ошибке выпил рюмку, после чего не мог спaть пять ночей. Зaтем из провинции приехaли родственники и по предписaнию врaчей увезли его кудa-то в горы, a хомякa остaвили у нaс…»

Блестящая сатира о тупизне происходящего в 1914 году — в начале первой мировой войны в полиции Австро-Венгрии. Полицейские власти Праги по указке из Вены ввели спец.курс политических дисциплин для шпиков, чтоб те успешнее провоцировали чехов на крамольные высказывания... но недооценили образованности (вернее -её отсутствие) у подопечных...

«В семье филёра* Брауна не знали, что и думать. Госпожа Браунова со слезами жаловалась соседям:

— Право, не знаю, похоже, что мой Браун совсем спятил. Целый вечер перечитывает какие-то листки и кричит: «Итак, господа, после трехсот лет рабства пришло время решительных действий! Монархия — истукан на глиняных ногах; достаточно толкнуть его, и он рассыплется…»!»

*филёр — шпик, доносчик.

Ярослав Гашек писал блестящие юморески и сатирические заметки. Он безусловно мог писать и литературные «красивости», да просто не хотел. Вот образец такой поэтико-лирической зарисовки:

«Взошла луна. Багровый шар все явственнее выступал из мглы, бледнел, и вот уже белым светом залило степные травы. Цыган Барро следил за восходом луны. Он стоял, то покручивая головой, то кивая, по мере того как луна поднималась все выше и выше, и казалось, цыган вполне ее одобряет.

— Долгонько не видел ты этого, — промолвил молодой цыган, сидевший рядом на земле. — В тюрьме ты на месяц не смотрел.

— Да, отсидел-таки три месяца, — ответил Барро, не спуская глаз с луны.

— Почему ты так смотришь на месяц?

— Думаю, — медленно произнес Барро. — Сначала был большой шар, потом красный цвет исчез и месяц стал совсем белый.»

Но финал всё одно будет чисто Гашековский!

Доверчивость наказуема — это блестяще показывает Ярослав Гашек в иронически-атеистическом рассказе, высмеивающим несоблюдение «тайны исповеди» католическим священником -ксендзом.

» ... Ученик Балушка доверчиво относился к проповедям законоучителя* о том, что обман учителей есть один из самых страшных грехов, близкий по своей низости к смертному... «

* преподаватель закона божия -обязательной дисциплины в Австро-Венгрии.

Сатирическая зарисовка о силе печатного слова. Когда-то написанному (то есть напечатанному) люди верили почти безоговорочно (как некоторые сейчас ТВ или радио). Вот эту-то наивную веру, а равно её искажённое воплощение и высмеял Ярослав Гашек.

Вот строки из начала:

»...Не имея иной возможности быть полезным чешской нации, я решил заняться ее умственным развитием. С этой целью я отыскал замечательного человека, три раза сидевшего в тюрьме Панкрац за грабеж и обладавшего изумительной фантазией.

Кроме того, этот человек ловко владел пером и умел придавать своим мыслям нужную форму – задача, непосильная для другого моего сотрудника, совершенно лишенного способности мыслить оригинально, но в то же время умевшего развить заданную тему и связать отдельные эпизоды гибкой, изобретательной, захватывающей интригой...»

Ярослав Гашек без устали бичевал беспощадной иронией служителей и прихожан всех религий. Не избежали этого и иудейские верования...

«Зеви Ашер и Якоб Тхар держали в Запустне лавки и спаивали крестьян-гуцулов водкой. Оба были евреи, но ненавидели друг друга насмерть. Отчасти потому, что были конкуренты, а отчасти из религиозных убеждений. Ибо Зеви Ашер был талмудист, а Якоб Тхар — караим, библеец, который признавал единственно Ветхий Завет и, как все сектанты-караимы, считал за главу евреев единственно рабби из Чуфут-Кале, что на полуострове Крымском...О вере евреев в таинственные пришествия рассказывает трогательная история одной еврейки из некоего города в Швабии. Молодая еврейка, дочь благочестивого еврея и богобоязненной матери, водила знакомство со студентом-христианином, которое не осталось без последствий. Когда скрывать это от родителей уже не было возможности, однажды вечером, когда вся семья сидела за ужином — трах! — окно вдребезги и снаружи слышится голос: «Будь благословен, Иосл, ибо дочь твоя породит мессию!»»

Поддавшись проповеди патера Захариус из ордена кармелитов, наивная княжна Юлия уговорила свою мать и одна отправилась на вокзал — встречать приезжающих девушек, дабы оградить их от пороков и соблазнов... А в результате сама была охмурена одним щёголем и продана в бордель!

Жёсткая сатира на классово-сословные различия в обществе и разницу мировоззрения.

Ирония сатирика Ярослава Гашеха хлёстко проходилась по всем известным мировым конфессиям и их служителям. Впрочем и мало-известным доставалось тоже не слабо. Дошёл черёд и до языческих верований кочевников, к которым на свою беду явился проповедовать очередной корыстолюбивый миссионер.

»...В то время как самым крупным хищникам, грабившим монгольский народ, не удавалось содрать со своих жертв более трехсот процентов, достопочтенный отец Пике брал не меньше пятисот процентов, так как, кроме долговых обязательств, пускал в ход и нового бога, во славу которого звенело серебро. Он отличался необычайным красноречием. За несколько лет перед тем в стране Ортушев на него напали разбойники. Достопочтенный отец Пике обратил их в христианство и обобрал до последней сапеки, собственноручно повесив на шею каждому медный крестик. С тех пор ортушские разбойники стали нападать на караваны во имя нового бога...»

Но, как верёвочка не вейся...

В присущей ему издевательско-ироничной манере Ярослав Гашек высмеивает некоторые подходы и выводы суд.экспертов:

«Суд поверил обвиняемому, что он не умеет писать на машинке, поскольку тот окончил Чешско-славянское коммерческое училище.»

Отличная зарисовка о вечных людских инстинктах, присущих даже детям — о корыстолюбии, жажде азарта и наивностях религиозных проповедей.

«Я не знаю, сколько теперь стоит маленький язычник – негритенок. При нынешней всеобщей дороговизне возможно, что бедные негры и вздорожали. Ведь расходы добрых миссионеров и духовенства увеличиваются с каждым днем.»

Остроязычной сатире Ярослава Гашека пожалуй нет равных. В этом кратком рассказе автор лаконично высмеял поклонничество многих над многими общеизвестными литераторами и их фанатичными почитателями.

»... Сидящий напротив историк литературы обратился ко мне с вопросом:

— Изволите знать всего Гёте?

— С головы до ног! — ответил я самым серьезным образом. — Он носит желтые башмаки на шнурках, а на голове коричневую фетровую шляпу. Он надзиратель по продуктовому налогу и живет на Кармелитской улице.

Библиофилы посмотрели на меня печально и с укоризной...

— Но Толстого вы знаете? — молвила хозяйка.

— Видел его похороны в кинематографе. Но такой химик, как Толстой, который открыл радий, заслужил похорон поприличней... «

Не легко быть сельским священником... Ярослав Гашек, с присущей ему иронией, даёт замечательные бытовые зарисовки минувшего века.

»... Пятнадцать лет набираясь опыта, отец Михалейц пришел к выводу, что обитатели восьми входящих в его приход горных деревушек не станут лучше ни от самых прочувствованных проповедей, ни от пламенных увещеваний. Даже плача слезами отчаяния, они все равно будут считать, что все это суета сует и всяческая суета. «

Как создавались легенды о праведниках? Выдающийся сатирик Ярослав Гашек предлагает свою версию подобных событий.

Вот небольшие фрагменты, характеризующие это замечательное произведение:

«В последний раз мы прикончили еще два десятка еретиков, а теперь не было бы убито и одного, ибо мои воины сами прониклись проклятой ересью. Какой позор для нашего славного прошлого! Воины святой инквизиции исповедуют ересь. Но вы еще не представляете себе всю глубину падения. Я вам расскажу… разумеется, по секрету…

Недавно у нас в темнице сидел один еретик, который утверждал, что земля круглая и что она вертится. Ему предстояла «пытка шести степеней», дабы вырвать у этого богохульника признание в сношениях с дьяволом.

Спускаюсь я к нему в подземелье – и что же? – вместо стонов и криков, вместо пыточной машины этот тип с палачом и мерзавцами, его подручными, комфортабельно устроился на груде испанских сапог. Вся компания хлещет спирт и рассказывает неприличные анекдоты о ее величестве королеве Изабелле. В протокол заранее внесено, что бакалавр отрекся от греховного учения, признал его дьявольским наваждением и принял все постулаты нашей веры. А писец священного трибунала, пьяный в стельку, добавляет в протокол, что «кощунственный бакалавр перенес всю пытку, не моргнув глазом», и он, писец, якобы собственными глазами видел, как два божиих ангела снимали еретика с колеса.

Палач и его бездельники совершенно распоясались и заявили, что писец обсчитался: не два, а три ангела снимали еретика с колеса, а четвертый в это время забавлялся с парой испанских сапог.. «

Не обязательно служители культов должны представать в виде жутко-сумрачных фигур, подобно аскетам средневековой инквизиции. Нет, не о таких личностях повествует замечательный рассказ выдающегося сатирика Гашека. Вот небольшой фрагмент, характеризующий произведение:

«Ни один священник не запечатлелся так в благодарной памяти своих прихожан, как пан фарарж* из Домбровиц.

Долго еще будут вспоминать во всем Тарновском крае этого доброго старикана, и потомки нынешних поселян будут рассказывать своим детям то, что слышали о нем от своих родителей.

Но не зажигающие проповеди, вливающие умиротворение в сердца добродушных крестьян, не набожность снискали ему бессмертную славу в Домбровицах, в округе да и в самом Тарнове, а его зеленое вино, о котором он сам иногда с восторгом говорил, что оно – его кровь, экстракт его мыслей, детище его разума.»

*-священник

Замечательная зарисовка выдающегося чешского сатирика Ярослава Гашека.

Суть — в основе искусственно разжигаемой разницы вер (конфессий) — лишь шкурный интерес служителей культа. (Поясню: видать не зря ранее таких служителей культов именовали всех «жрецами»).

»... Когда в Малом Караджинаце продавали коз, их продавали, чтобы уплатить подати своему сербскому королю. В Большом Караджинаце коз продавали на десятину падишаху. В общем одно и то же, только и разницы, что в названии. Православных сажали за недоимки по податям, турок — по десятине. На храме в Малом Караджинаце желтел покрытый дешевенькой бронзой восьмиконечный крест. И такой же бронзой покрыли полумесяц на мечети в Большом. Бронзу и те, и другие покупали в лавке армянского купца Рекована в недалеком пограничном местечке. Но как гордились и православные, и магометане этой дешевенькой позолотой!»

Автору кратких жутких историй Френсис Ла Порт никак не удаётся завершить (для последующей продажи) одну из задумок — о колдуне Гийоме де ла Кудрее, которому удалось вызвать и подчинить себе демонов четырёх частей Ада... Более того, когда история вроде как удалась, все листы загадочным образом исчезли, а в ночи слышатся шелест бумаги и стук его пишущей машинки «Ремингтон«! А к утру появляются тексты кардинально отличные от им задуманного! В новых, неизвестно кем напечатанных текстах, демоны наоборот одерживают верх над незадачливым колдунишкой!

Возлияния алкоголем не помогают... Иногда Френсису Ла Порту кажется, что это он сам тот незадачливый маг — Гийом де ла Кудрей!..

(Есть две версии рассказа, и они разительно отличаются: одна принадлежит самому К.Э.Смиту, другая предположительно Дону Картеру).

Скорее всего этот рассказ можно охарактеризовать как квинтэссенцию циничного атеиста. Ведь если дитё изрекает такое..:

»- Мама, это бог обрушил крышу на человека, который выносил из дому

больную старушку, когда был пожар?

— Ну да, крошка. Постой! Не спрашивай — зачем, я, не знаю. Я знаю

одно: он сделал это либо чтобы наставить кого-нибудь на путь истинный,

либо покарать, либо чтобы показать свое могущество.

— А вот когда пьяный ударил вилами ребеночка у миссис Уэлч...

— Это совсем не твое дело! Впрочем, бог, наверно, хотел послать

испытание этому ребенку, наставить его на путь истинный.

— Мама, мистер Берджес говорил, что миллионы миллионов маленьких

существ нападают на нас и заставляют нас болеть холерой, тифом и еще

тысячью болезней. Мама, это бог посылает их?

— Конечно, крошка, конечно. Как же иначе?

— Зачем он посылает их?

— Чтобы наставить нас на путь истинный. Я тебе говорила уже тысячу

раз.

— Но это ужасно жестоко, мама! Это глупо! Если бы мне...

— Замолчи, сейчас же замолчи! Ты хочешь, чтобы нас поразило громом?

— Мама, на прошлой неделе колокольню поразило громом, и церковь

сгорела. Что, бог хотел наставить церковь на путь истинный?»

The Hills of Kandahar/Горы Кандагара/ — гимн, прославляющий предвечность вершин. Они видели дикарей, жадных королей, рождение и гибель племён и народов... И по-прежнему будут стоять, даже когда исчезнет человечество.

The Gods of Easter Island /Боги острова Пасхи/ — своеобразный гимн или ода — восславление древнейших изваяний острова Пасхи. Они изваяны задолго до Приапа*, до появления божеств Египта, быков Ниневии... Они созерцали гибель Атлантиды и Лемурии... И до сих Боги острова Пасхи возвышаются над океаном в лучах умирающего солнца.

Приап* -божество древнегреческой мифологии

Futility /Тщетность/ — зарисовка о бренности и тщетности жизни, наполненная трагическим пессимизмом и безысходностью из-за вечного круговорота жизни...

Веселый пан ушёл, и все дриады скрылись*...

бредём все наугад мистической долиной,

среди сумрачных холмов

На ощупь мы идем и часто след теряем,

в круженье демонов страны Теней...

Философы -глупцы, священники — шуты и лжецы.

Нет ничего реального. Листья увядают, и замолкает пенье птиц.

Недоумённо по трудному пути идем...

Но что за гранью?..

Известно только мне...

Это универсальный сценарий...

Я знаю одно —

хотя мы выигрываем, мы проигрываем.

Я только знаю — что все конфликты должны прекратиться,

Что всегда после войны неизбежно наступает мир.»

* Языческие божества ушли, с собой забрав веселье. Часто используемый образ в искусстве.

Поэтическая зарисовка на достаточно распространённый сюжет — о неком Острове Блаженства = Райском острове, не доступном для обычных людей и даже самих обитателей, кто вздумал его покинуть...

Своеобразная ода некоему старику Фаро Биллу/Faro Bill/, который во времена расцвета Дикого Запада был могуч: выпивал галлон каждую ночь, — никогда не пьянея и не падая, мужчины дрожали при виде его... Происходил он из волчьей породы, мариХ**у считал слабоватой, жевал жвачку из мексиканской опунции... Сражал, не промахиваясь и не шатаясь, самых стойких драчунов... Отымел сотни индеанок и парочку метисок.

Song at Midnight /Полночная песнь/– жутковатое (а-ля готика) стихотворение — стон старой виселицы.

«Я слышал старую виселицу, что увенчивала голый холм,

Скрипящую напев в полночный холод;

И вздрогнул, разобрав тот ужасный рефрен

стон в ночи сквозь туман и дождь.

«О, где же люди, приходившие ко мне

И танцующие всю ночь на дереве?

Дворянин и крестьянин, свободный и слуга...

Многие из них прошли в том долгом шествии...»

«Люди и дела их так быстротечно-мимолётны,

В итоге все придут на пир червей...»

Почти атеистическое стихотворение. Ад — не место для выпивох, погибших в бордельной пьяной драке. Это — место для фабрикантов, брокеров, старейшин и священников! А слабака-пьянчугу прочь выпнул Сатана.

Visions — замечательная лаконичная зарисовка: неверие в блистающий и не развращённый рай (который — лишь сказки для усыпления детей), не отрицает пламя Ада, ибо такова жизнь на Земле.

По сути стихотворение — гимн жизненной активности: не зачем окружать себя дверьми, запорами, обязательствами, утруждаться никчёмными спорами... Главное — надлежит идти за беспокойными звёздами!

The Tempter /Искуситель/ – своеобразный пророческий гимн самоубийству.

«Нечто похлопало меня по плечу, шепча:

«пойдём со мной, оставим мир людей позади,

уйдём туда, где никогда никто не сможет найти...

там можно беспечно грезить вечно,

не взирая на перелистывание страниц Времени...

Только пойдём со мной.»

«Кто ты?» спросил я призрака.

«Я — отдых от ненависти и гордости.

«Я — друг короля и нищего,

«Я — Альфа* и Омега*,

«Я был советником Агари,**

Но люди называют меня — самоубийством.»

«Я устал от томления в груди,

Устал от мира запретов,

И я жажду отдыха

Как любовник своей наречённой.

И моя душа потянулась за ним,

шепча: «Освободи меня.

я устала от этой битвы,

от этого мира людей-скотов,

от всей этой скуки, унылого шума и болтовни...»

И моя душа налилась новой силой,

Неизмеримо возросли очертания Призрака,

Когда я медленно потянул спусковой крючок,

Увидев, как мир стремительно ускользает прочь,

Уменьшаясь...»

* Альфа и Омега -первые и последние буквы греческого алфавита — символы начала и конца.

** Библейский ветхозаветный персонаж.

Несмотря на название -Tarantella(Тарантелла*) — стихотворение — своеобразное прославление Французской революции и казней с помощью гильотины.

«Культура и порядочность — забыты. Крови! Крови! Кровь льётся, и головы падают... Ярость, похоть, страсть разжигая... Красные отблески завораживают. Служи справедливости, гильотина! Да здравствует гильотина!.. Да здравствует свобода! Да здравствует Франция!»

* Тарантелла -танец

Интересное произведение, хронологически предшествующее рассказу Р.И.Говарда «Чёрный незнакомец» (переделан позже Л.С.де Кампом под «Сокровища Траникоса»). Приключения Конана в пиктских пустошах, меж-клановая рознь, шаманские распри и призывы древних божеств хорошо выписаны.

Следует отметить, что автор — один из немногих русскоязычных авторов Саги о Конане, чьи произведения увлекательны и не «выбиваются» из Гибории Р.И.Говарда.

Текст рассказа доступен на тематическом сайте.

Стихотворение Serpent – Змей — воспевание изначального предвечного змея — символа созидания и разрушения, начало и конца. А хвост в пасти —

круг вечности.

«И динозавры были его прихвостни, а летающие драконы — лакеи.»

Древние знали и чтили Змея, вознося их святыни и алтари. А он учил их познаниям сумеречной мудрости. И сворачивался на руинах Трои и Вавилона

и на забытых улицах Ниневии. И северяне взывали к нему в Мидгарде...

Он — «море, опоясывающее мир» — древнейший Змей.

Моряк/Sailor/ — красочная лаконичная зарисовка — впечатления матроса, узревшего резвящуюся русалку. Та, играя в волнах цвета нефрита и золота хвостом, сверкнув напоследок всеми цветами радуги, исчезла. А моряка вернул в реальность оклик шведа-капитана, приказавшего свернуть паруса.

Горы Калифорнии — воспевание предвечности гор, пики которых останутся величественно царить даже когда людские замки рассыпятся в прах.

Moon Mockery/Насмешка луны/ -интересная зарисовка о «выпадении» =переносе во времени. Лунный свет озарил и ослепил человека на лесистом холме... Когда он прозрел и спускался вниз в опаловом свечении, то не узнавал округу и людей — всё было необычным... И, назвав своё имя, узнал шокирующую новость — человек, носящий его, пропал сто лет назад в этой местности.

Стихотворение «Lust» /Похоть/ можно смело считать гимном похоти:

»...Я — насмешка фальшивых богинь...

Я шествую, маскируясь под любовь.

Мужчины — мои рабы.

Женщины — рабы мои.

Я богиня и мир — мой храм... «

Стих «Lines to G. B. Shaw» -достаточно жёстки сатирический посыл (видимо — к недоброжелателю), поскольку там присутствуют такие пожелания как:

«чтоб ты был привязан к дымящимся столбу в племени диких апачей...

чтоб томагавк раскроил твой высокомерный череп...

И несколько тысяч танцующих храбрецов,..

втыкали испанские кинжалы в

твою старую задницу.»

Очаровательная дева — создание звёзд и луны, рождённая в туманах древности, влечёт, сверкая белизной, подобной слоновой кости. Но уста её — более алые, нежели у смертных, а ногти — удлинены...

Flaming Marble — искусный скульптор изваял прекрасную беломрамоную деву. Та ожила и сошла с пьедестала, но не имела ни души, ни сердца... И даже сам скульптор пал жертвой своего создания — с застывшей, но не умирающей ненавистью она взирает на него ледяным взглядом.

Стих Eternity/ Вечность/ — своеобразный гимн вечности, провозглашаемый от имени самой Вечности:

«У вечности нет начала и не будет окончания.

Я- Альфа* и Омега*.

То, что было, есть и будет...

Я — старшая сестра судьбы.

Прежде, чем возникло человечество, я была:

И после того, как человек исчезнет с лица Вселенной, я останусь.

Время — это призрак, построенный в сознании человека;

Времени не существует...

* Первая и последние буквы греческого алфавита, символизирующие начало и конец.

Easter Island /Остров Пасхи/ — стихотворение — размышление о величественных древних загадочных монументах всё также безучастно взирающих на Тихий океан; о людях, их создавших; о приноси кровавых жертвах и исчезнувших владыках минувшего.

Краткое стихотворение «Мечтатель» демонстрирует мировосприятие творческой личности, пребывающей в своём особом, искрящимся весельем и радостями мире, разительно отличающимся от унылой обыденности.

The Dream and the Shadow/Сон и тень/ — прекрасная лаконичная зарисовка о полуреальности ночного кошмара. Чудовищный гранитный исполин, придя из мрачной страны теней, раздавил рассказчика... Кровь капала вниз струями багрового пламени...

Пробудившийся похолодел от ужаса этого видения, приподнялся на кровати, и вдруг в лунном свете заметил чудовищную тень, казалось, сплетённую

над кроватью... Лежащий не мог кричать. А по небесам скользнула тень, на миг заслоняя звёзды.

«Строки, написанные при осознании неизбежности смерти» — замечательное произведение, наполненное мрачными образами и символами: распахнутые чёрные врата; вздымающаяся стена мрака; сваленные грудой на потеху дьявола черепа; струи агонии, пронзающие мозг... Сумерки сгустились и нет спасения...

К сожалению, это оказалось весьма пророческим.

Ушедший волшебник — статья, наполненная данью уважения к необычайному таланту умершего К.Э.Смита.

Автор упоминает что Смит не просто гений демонических странностей, а скорее некий высший индивид, принадлежащий к иным величественным недоступным обычным людям сферам высшего бытия. Или человек, «по крайней мере буквально вдохновленный каким-то космическим или потустороннего гения или демона. Ведь в конечном итоге эти два слова имеют значение удивительно похожие: гений — дух-защитник; и Демон, охраняющий дух или божество.

В кристалле своего мысленного взора Смит видел странные, невыразимые вещи. Его непревзойденный искусство было зеркало архи-мага, через которые он позволил и другим просматривать и обмениваться своими видениями: эти любопытные великолепия обречённости, смерти, красоты, любви, удивления, судьбы, звёзд и планет, а также космоса. Поэтому будем ему благодарны за те очарование и экстазы и откровения, что им созданы для родственных душ...»

Начало раздора — приключенческая фантастика в духе Г.Гаррисона (Стальная крыса) и и его же Мира смерти(Конные варвары).

Насколько в тексте от оригинального К.Э.Смита — не понятно. Джон Кинг настолько ненавидит войну, что замыслил искоренить сами её истоки. Исследователь «псевдо-пацифист» (это станет понятно далее) решил отправиться в путешествие на машине времени, чтоб добраться до эпохи Золотого века, когда не было такого понятия, как войны. (Двоих его братьев убили, а третьего ужасно искалечили. Сам он тогда оказался слишком молод, чтобы идти воевать.)

Прибыв в прошлое, Кинг не позволит появиться войнам как явлению... Однако очутившись в прошлом, исследователь-новатор столкнулся с женским коварством (Ании и Фомы) и владыкой Журфом. Которого экс-пацифист даже вознамерится убить...

Красный тюрбан — история, рассказываемая от имени Абдул Али, начальника полиции Дели. При похищении у купца Лейджата Пури драгоценного сапфира вор оставил на месте кражи дорогой тюрбан. Это помогло рассказчику выйти на след похитителя — Индры Сингха, семье которогого драгоценность принадлежала 600 лет (за исключением последних 30 — когда была у них украдена в хаосе мятежей против англичан). Устыжённый вор всё же вернул бывшую семейную реликвию нынешнему владельцу, но — через начальника полиции — рассказчика.

Сборник чрезвычайно интересен. Немаловажную роль в этом сыграли синопсисы, часть из которых оказались воплощёнными (в той или иной мере в законченных произведениях), часть — сами по себе почти готовые лаконичные зарисовки (О стране эльфов за розовой беседкой; о встрече с лунной сильфидой и нежелании возвращаться в реальность, несмотря на неминуемую гибель; о бунте «оразумлённых» зверей и неожиданной развязке; о замке колдуньи в Аверуане и другие), даже самые лаконичные — из предложения синопсисы интригующи и многообещающи.

Красочная и лаконичная зарисовка — впечатления об ужасающе реальном сне, когда солнце взошло на Западе, и было необычайно маленьким и красным, как уголь... Потом зашло, а когда в чёрном небе едва проступали звёзды, и брезжил и лунный свет, оно всё ещё светилось и мерцало, зловеще красным. И внезапно чудовищная белая вспышка застелила небосвод.Солнце угасло, и биение сердце очевидца, казалось, приостановилось одновременно с пульсацией солнца. Дыхание стало прерывистым, и затопило чёрное безбрежное и бездонное удушие ночи...

Затем настало пробуждение.

Фрэнсис Мельхиор был торговец древностями, но по призванию -астрономом. Так он ухитрился успокоить, если не удовлетворить две потребности довольно сложного и необычного темперамента. Он тяготел ко всем предметам, несущим тени минувшего, к темному янтарному пламени давно угасших светил; всему, от чего веяло невероятными тайнами ушедших времен. И изучая звёзды он наконец находит искомое. Некая ранее невидимая (а может открывшаяся лишь ему одному) звезда очаровывает его... Он оказывается в гибнущем мире невероятной древности с угасающим солнцем. Тут он — известный поэт Антарион мира Хармалос из народа фандиом, обитающем в городе Саддоф под лучами стареющего светила. И он любит (и взаимно любим) очаровательной Фамэрой... Когда катастрофа настигает это солнце, Мельхиор возвращается к земной жизни, но более не может увидеть ту звезду, что он изучал! Она исчезла... Теперь всю жизнь землянин будет сожалеть о прошлом воплощении и утраченной любви.

С незапамятных времён в пурпурном бассейне королевского сада, что на экваторе планеты Сатурн, возвышается Дьявольский цветок. С чёрной листвой, тонкой и извитой, словно сеть какого-то огромного паука; с мертвенно-бледными розовыми лепестками, и пурпурно-фиолетовыми как разлагающаяся плоть стеблями. Инфернальное растение царит над всем садом. По древнейшим легендам там пребывает злой демон — живое двигающееся растение, обладающее ядовитыми клыками и источающее дурман и способное до смерти искусать даже ухаживающих за садом садовников... Там где пребывает эта тварь, сад от недостатка ухода устрашённых садоводов запустел и одичал и превратился в чудовищный клубок сплетённых лиан и многоголовую гидру корчащихся растений.

Ни один король, как и все предки до него, не решается уничтожить это порождение бездны, опасаясь, что изгнанный демон вселится в одного из королевских подданных... Или даже овладеет нежнейшим созданием — его любимой королевой.

(Похожее произведение — рассказ Кларка Эштона Смита – The Demon of the Flower, 1933 год )