Блог


Вы здесь: Авторские колонки FantLab > Авторская колонка «sityrom» облако тэгов
Поиск статьи:
   расширенный поиск »


Статья написана 11 марта 16:20

Даже сейчас, когда деконструкции классических сюжетов и сюжетных ходов встречаются на каждом шагу и чуть ли не еженедельно выходят книги, предлагающие взглянуть на знакомые истории через новую оптику, делающую их недостатки – этические, политические, социальные – очевидными, остаются законы сторителлинга, нарушать которые осмеливаются немногие.

Вот одна из таких священных коров: аутсайдер всегда прав. Читатель автоматически сочувствует униженным и оскорбленным, тем, кого угнетает система и отвергает общество. А если такие аутсайдеры совершают неприглядные поступки – мы воспринимаем это как результат гонений, как действия загнанных в угол и сломленных людей, у которых не оставалось иного выбора.

И небольшая повесть Дэйва Хатчинсона «Acadie» поначалу следует привычным курсом. Перед нами Колония – космическое поселение, созданное генетиком Изабель Поттер и ее последователями. Когда-то давно, еще на Земле, Поттер открыла способ свободно модифицировать тело человека, после чего догматичное и консервативное правительство США запретило ее исследования а саму ученую арестовало. Но ученики Поттер вызволили наставницу и вместе с ней сбежали в глубины космоса, где создали рай в невесомости, обитатели которого живут веками и приспосабливают свои тела под любые нужды, а их дети становятся постлюдьми. Больше пяти сотен лет Колония существует в покое, но, кажется, этому приходит конец, потому что ее обнаружил одинокий кораблик – разведчик человечества…

Вроде бы довольно очевидно, кому мы здесь должны сопереживать. Земля – символ закоснелости и ретроградства, Поттер и ее ученики – символ прогресса и открытости новым идеям. В конце концов, само название повести – «Акадия» — напоминает об историческом прецеденте, когда бесконечно более сильное государство захватило небольшую колонию и изгнало большую часть ее населения. Но, обрисовав привычную по множеству книг ситуацию, Хатчинсон постепенно начинает ее расшатывать и в конечном итоге переворачивает с ног на голову.

Ход смелый и по нынешним временам, пожалуй, даже провокационный. Когда в цайтгайсте восстановление исторической справедливости и поддержка меньшинств, идея о том, что в определенных ситуациях правота порой оказывается на стороне большинства, может быть воспринята как поддержка существующего строя и призыв к сохранению status quo. Но «Acadie» – это, конечно же, не гимн конформизму и любви к Большому Брату. Это всего лишь напоминание о том, что преследуемые точно так же могут быть уязвимы для догматизма и выборочной слепоты, промывки мозгов и влияния харизматичного лидера, как и их преследователи. Мышление двоичным кодом (белое-черное, свой-чужой) ведет в тупик, выйти из которого можно, лишь научившись видеть себя со стороны, и забывать об этом не стоит.


Статья написана 9 марта 21:31

В 2000 году Йен Макдональд прочитал в некоем журнале статью, автор которой называл свою семью «семьей созвездий» — «семьей, члены которой кажутся разобщенными, разбросанными, различными, как звезды в ночном небе, однако отношения, истории, любовь и забота объединяют их в узоры — в созвездия». Эта статья стала зерном, из которого у писателя вырос замысел большого романа о подобной семье — семействе, члены которой связаны не только и не столько кровным родством, семье, готовой принять в себя любого человека, кем бы он ни был, семье как религии, семье как нации, семье как государстве вне государств. Семье, которой суждено просуществовать десять тысяч лет.

Замысел этот эволюционировал больше двух десятилетий. Мы знаем, что нынешнее название — «Hopeland» — роман получил не позже 2014 года, потому что Макдональд упоминал его в интервью журналу Locus за год до выхода «Новой луны» — первого тома того, что тогда должно было стать «лунной дилогией». В том же интервью говорилось, что первые главы романа уже написаны. Годы шли, «лунная дилогия» превратилась в трилогию и завершилась в 2019-м. Следующим проектом Макдональда должен был стать как раз «Hopeland». Изначально он анонсировался на 2021 год, потом переполз на 2022-й и наконец увидел свет в 2023-м.

И оказалось, что для вызревания романа порой недостаточно и двадцати трех лет. Или же, наоборот, что их для этого слишком много, и книга, которую автор начинал писать много лет назад, за такой долгий срок мутирует, в результате чего поздние ее страницы, написанные уже, по сути, другим человеком в других обстоятельствах, плохо сочетаются с ранними.

Первая часть романа начинается в 2011 году, во время августовских беспорядков в Лондоне. Эймон Брайтборн, молодой музыкант, юноша немножко не от мира сего, ищет клуб, в котором у него назначен концерт. Но выступить на сцене в тот день ему не удается — зато совершенно неожиданно откуда-то сверху («Любовь обрушивается с летнего неба», — гласит первая строчка романа) к нему спускается удивительная девушка по имени Раиса Пери Антарес Хоупленд. Она соревнуется со своим родичем, Финном Хоуплендом, в безумной гонке по крышам Лондона, приз в которой — титул «электроманта» и контроль над огромной катушкой Теслы, установленной в Сохо. Эймон не очень понимает, что все это значит, однако, немедленно влюбившись в Раису, помогает ей победить, после чего знакомится с лондонской частью семейства Хоупленд — той самой «семьи созвездий», существующей по принципам, сформулированным утопистом Карлом-Марией Линднером в начале двадцатого века, и к началу двадцать первого насчитывающей уже более двухсот тысяч членов, проживающих по всему миру.

Впрочем, Эймон и сам происходит из весьма необычной семьи — в своем фамильном поместье Брайтборны хранят Музыку — созданный одним из их предков механизм, играющий постоянно изменяющуюся мелодию, которая должна звучать тысячу лет.

скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)

Два семейства начинают постепенно сближаться, но отношениям главных героев не суждено продлиться: проведя с Эймоном ночь (и зачав от него ребенка), Раиса бросает его, узнав, что он, как все старшие сыновья в семье Брайтборнов, является носителем Дара — фантастического везения, которое, однако, означает невезение для всех, кто его окружает.

Здесь сюжетные линии разделяются. Вторая часть следует за Раисой, которая сбегает в Исландию, на попечение к местной маленькой ветви Хоуплендов, рожает там сына и заводит небольшой бизнес, который за пару десятилетий разрастается до транснациональной компании. В третьей части героем вновь становится Эймон, прибывающий на (вымышленный) архипелаг Ава’у, на обычаях которого Карл-Мария Линднер когда-то основал идею семьи Хоупленд. Здесь он становится сначала невольным участником государственного переворота, а затем — свидетелем чудовищной природной катастрофы, почти уничтожающей архипелаг. Четвертая часть рассказывает, что сталось с народом Ава’у, и вновь сводит героев вместе.

Довольно очевидно, что первая часть воплощает в себе то видение романа, которое было у автора изначально, — видение, присутствовавшее в тех самых шести главах, что были написаны к 2014 году. Она полна ощущения чуда и больше близка не к поздним книгам Макдональда, в которых он подробно выстраивает общества ближайшего будущего, а к ранним (и, с моей точки зрения, более удачным), где он чаще экспериментировал со стилем и композицией и вольно сплавлял жанры. Первая часть «Hopeland» — игристая смесь научной фантастики, мистики и магического реализма: Хоупленды повелевают электричеством, а в их лондонском обиталище полно пространственных складок; дорогу в поместье Брайтборнов может отыскать лишь тот, кто там уже бывал, а их Музыка зачаровывает слушателей настолько, что те не замечают течения времени. Но уже во второй части книга становится суше и реалистичней, возвращаясь к чудесам первой лишь эпизодически; в третьей же магия и вовсе переходит исключительно на уровень метафор (вроде потрясающего изображения тропической бури как живого и голодного существа или эпизодов с богами Ава’у, страдающими вместе со своим народом). Четвертая часть и вовсе в большей степени посвящена несправедливости и жестокости реального мира, и лишь в конце вновь делает поворот к чуду. В итоге «Hopeland» производит впечатление романа, склеенного из двух не до конца оформившихся в голове автора задумок. Первая из них — та самая поэтичная история об удивительной «семье созвездий». Вторая — остроактуальный и крайне приземленный рассказ о климатических беженцах в мире ближайшего будущего.

Возможно, по замыслу автора, эти две весьма разнородные половины должны были оттенять и поддерживать друг друга, но итоговый результат вышел иным. Они подрывают и обнуляют друг друга, лишая той силы воздействия, которой могли бы обладать по отдельности. Реализм более поздних частей убивает ощущение волшебства, и после этого чудо в финале выглядит неправдоподобным и неуместным «богом из машины», хотя задумка автора явно была иной. Более того, даже на сюжетном уровне эти половины романа увязаны не слишком удачно.

скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)

Казалось бы, история идет к очевидному решению: в условиях, когда страны одна за другой отказываются помочь жителям Ава’у, это должна сделать семья Хоупленд, многочисленная, существующая вне границ и вне политики и при этом вхожая в самые разные сферы — тем более что ее идеология уходит корнями как раз в обычаи Ава’у. Но этого не происходит. Точнее, ситуация разруливается силами одной представительницы семьи — той, что благодаря собственной находчивости, с минимальной помощью родичей, заработала изрядное богатство и множество важных знакомств, а значит, в конечном счете могла не иметь к Хоуплендам никакого отношения. Деньги и связи оказываются действеннее отношений, историй, любви и заботы — еще одна победа реальности над чудом.

Мне не хотелось бы создать впечатление, что «Hopeland» — книга безнадежно плохая (я, собственно, вообще чувствую себя довольно неуютно, так сильно критикуя роман, писавшийся в тяжелый для автора период — во время работы над романом Макдональд потерял жену, что не могло не сказаться на книге и явно стало одной из причин ее многочисленных переносов). Макдональд все еще остается одним из лучших прозаиков среди фантастов, он потрясающе работает с ритмом текста, легко рассыпает по страницам зримые и врезающиеся в память образы, и читать «Hopeland» — чистое наслаждение. Персонажи в романе очень яркие, а многие эпизоды в отдельности — блестящие. В конце концов, сама масштабность и сложность замысла заслуживает уважения. Но среди тех его романов, что я читал, это первый, в котором целое оказалось слабее его составляющих. Кое-какие из предыдущих работ Макдональда я вполне готов поругать за утомительность, избыточность, затянутость (скажем, та же «лунная трилогия», как мне кажется, была бы куда лучше, если бы осталась дилогией). Однако ни одну из них я не смог бы, не покривив душой, назвать пусть талантливой, симпатичной и даже, возможно, заслуживающей прочтения, но все же творческой неудачей.

Эту, к сожалению, могу.


Статья написана 9 апреля 2023 г. 16:10

Я позволил себе раз в жизни оскоромиться нейросеточкой, потому что в мою голову вдруг забрела мысль: "А что, если скормить новорожденному яндексовскому "Шедевруму" кое-какие из самых интересных названий рассказов и романов Желязны?". Результаты ниже. К произведениям Желязны ни один из них отношения не имеет, но местами смешно.

Начнем с рассказов и повестей:

"Роза для Екклесиаста". Все прочие варианты изображали просто розы, порой довольно симпатичные. Будем считать, что это такая Бракса.

"Двери лица его, пламенники пасти его"

"Ключи к декабрю". Лишь с третьей попытки получилось что-то, хоть отдаленно вызывающее ассоциации с декабрем. До этого "Шедеврум" (который за раз по запросу генерирует четыре изображения, из которых ты выбираешь одно) выдавал либо произвольное количество ключей на белом фоне, либо ЛЕТНИЕ пейзажи.

"Песнь голубого бабуина"

"Пиявка из нержавеющей стали". Среди вариантов была еще очень смешная металлическая гуппи с трещиной на боку, но я выбрал нечто более соответствующее запросу.

"Рука через галактику". Был вариант с куда более анатомически верной рукой, но тут приятнее гамма.

"Ужасающая красота". Единственный хоть в чем-то ужасающий вариант. На трех остальных были вполне миловидные девушки. "Шедеврум" вообще склонен рисовать миловидных девушек по поводу и без повода, если судить по моему дальнейшему опыту.

"Учителя приехали на огненном колесе"

"Этот момент бури"

"24 вида горы Фудзи кисти Хокусая". Эта мне даже нравится.

А теперь романы:

"Двери в песке"

"Долина проклятий". Это самый проклятый вариант из тех, что удалось получить; как и в случае с "Ключами к декабрю" "Шедеврум" почему-то выдавал в основном мирные зеленые пейзажи.

"Знак Хаоса"

"Мост праха". Мосты встречались в изобилии, следов праха ни на одном из вариантов обнаружено не было.

"Ночь в тоскливом октябре". Был еще вариант с хэллоуинскими тыквами, но этот атмосфернее.

"Порождения Света и Тьмы". Почему-то мне кажется, что на самом деле Свет в этом не участвовал.

"Сегодня мы выбираем лица". Абсолютно на всех предложенных вариантах лицо было ровно одно. И все они были женские, потому что "Шедеврум", как я и говорил, склонен рисовать миловидных девушек (впрочем, среди них рандомно обнаружилась одна старуха). В конце концов я плюнул и выбрал вариант, который хотя бы кажется сложенным из нескольких разных лиц. Хотя если приглядеться, становится ясно, что это всего лишь косметика.

"Творец снов". Опять таки, все фигуры на картинках были женскими, хотя, казалось бы, "творец". Возможно, это какая-то хитрая отсылка к тому, как Эйлин Шалотт перехватила у Чарльза Рендера контроль над сновидением.

И напоследок две религиозные фигуры:

"Господь Гнева". Были и гораздо более эффектные варианты, но Кратос так меня насмешил, что я не мог его не сохранить.

И-и-и... "Князь света". Еще один случай, когда пришлось вводить одно и то же название несколько раз, потому что получались либо златовласые воители-эльфы, либо анимешные мальчики. Будды в итоге так и не вышло, зато получился Иисус. Что забавно, поскольку религиозные запросы "Шедеврум" вроде как должен отклонять.

Ну и немного о неудачах:

Запросы "Игра крови и пыли", "Остров мертвых" и "Вернись к месту убийства, Алиса, любовь моя" "Шедеврум" отклонил, потому что ему запрещено изображать насилие.

По запросу "Великие медленные короли" нейросеть выдавала либо суровых фэнтезийных воинов в доспехах, либо изуродованные изображения рок-групп (в одной из них я, кажется, опознал Radiohead), а в одном очень странном случае — сидящего седобородого белого мужчину, рядом с которым стоял чернокожий мальчик. Возможно, этот вариант стоило-таки сохранить, ну да ладно.

На запрос "Беззвездной ночью в пути" "Шедеврум" не смог выдать ни одного изображения без звезд.

Все "Джеки-из-Тени" были страшны как смертный грех.

И, наконец, по запросу "Одержимый магией" "Шедеврум" соглашался рисовать только — вы угадали — миловидных девушек, на этот раз косплеивших чародеек.

На этом я, пожалуй, прекращу эксперименты и удалю его на фиг со своего телефона.


Статья написана 27 ноября 2021 г. 14:50

В сборник «Dystopia» (412 стр.) входят рассказы, которые Ричард Кристиан Матесон написал с 1977 по 2000 годы, общим числом 60 штук.

В сборник «Zoopraxis» (220 стр.) входят рассказы, которые Ричард Кристиан Матесон написал с 2002 по 2016 годы, общим числом 22 штуки.

Длина большинства этих рассказов не превышает пяти страниц. Зачастую они короче.

Ричард Кристиан Матесон (сын и тезка того Ричарда Матесона, который написал «Я – легенда» и «Куда приводят мечты») – ярый приверженец минимализма в хорроре. В его рассказах присутствуют лишь те слова, которые максимально емко передают ситуацию, атмосферу, чувства персонажей – а остальное отброшено за ненадобностью. «Zoopraxis» открывается рассказом «How to Edit» («Как редактировать») – стилизацией под статью опытного писателя, дающего советы начинающим коллегам; советы эти кажутся вполне здравыми, пока не замечаешь, что автор статьи воспринимает фразу «Отрезайте все ненужное» чересчур буквально. Я до сих пор не уверен, что это не чистая автобиография.

(«Как редактировать», кстати, был первой вещью автора, которая мне попалась; именно после нее я подумал, что Матесон-младший заслуживает пристального внимания, – и не ошибся).

Очищенные от шелухи, сведенные к самой сути, эти рассказы производят убойный эффект, который, учитывая их содержание, может ошеломить неподготовленного читателя. Матесона порой упоминают в числе авторов сплаттерпанка, вместе с Джоном Скиппом и Крейгом Спектором, Дэвидом Шоу и прочими достойными людьми. И это оправданная характеристика, хоть и не вполне точная. Сплаттерпанк отличается повышенной жестокостью, подробными описаниями кровавых сцен. Но подробные описания – не метод Матесона. Он предпочитает намекать, подкидывать отдельные детали – так, чтобы полная сцена развернулась в читательском воображении.

Впрочем, к сплаттерпанку (если это сплаттерпанк) его творчество не сводится – Матесон пишет и иронический хоррор в духе «Баек из склепа», и нечто вроде «new weird», и истории о призраках – и вещи, не имеющие к ужасам никакого отношения. Между рассказами о любовном треугольнике «он, она и нож» или о подростках, забавы ради сталкивающих с обрыва машину с запертой в ней женщиной, может неожиданно возникнуть НФ или история о человеке, в отпуске на тропическом острове повстречавшем Санта-Клауса (однако львиную долю сборников составляет все-таки «темная проза»: хоррор и черный юмор). И так же разнообразна форма подачи – «Как редактировать» стилизован под статью, помимо этого встречаются, например, миниатюры в форме рождественской открытки или списка покупок, самая длинная из вошедших в сборники работ, «Whatever» (44 страницы! Немыслимо!), — это трагическая хроника взлета и падения вымышленной рок-группы в документах, стихах и свидетельствах очевидцев, а рассказ «Vampire» написан предложениями, состоящими из одного слова.

Хотя попадаются порой и самоповторы – помимо уже упомянутой истории о сброшенной с обрыва женщине есть и еще одна зарисовка немотивированного насилия, построенная ровно на тех же приемах, а еще Матесон очень любит давать в конце рассказа короткую сцену или газетную заметку, объясняющую произошедшее и переворачивающую наше представление о нем. Но это единичные случаи – сборники слишком пестрые, чтобы создалось ощущение однообразия.

И еще на тему повторов (точнее, сквозных мотивов — в данном случае это вовсе не недостаток) – Матесон много лет работает сценаристом, и в его рассказах постоянно возникает тема кино и Голливуда, решенная как в лирическом ключе («City of Dreams»), так и в сатирическом («Cancelled», «Evil Twins, Temporary Blindness, Bikers and Amnesia»); отношения у Матесона с избранной профессией явно сложные и неоднозначные (впрочем, разве у всех нас они не такие же?). Кино, кстати, посвящены и единственные его крупные вещи – роман «Created by» и повесть «The Ritual of Illusion», до которых я обязательно когда-нибудь доберусь.

Матесон – писатель штучный, и мне сложно сказать, есть ли в мире хоррора у него какие-то аналоги (но мои познания в этой области, конечно, далеки от исчерпывающих). Ближе всего к нему, по-моему, Джо Лансдейл – еще один мастер короткой прозы с богатой и замечательно больной фантазией, работающий во множестве направлений сразу. Но стилистически они далеки друг от друга – Лансдейл славен своей разговорной, «южной» интонацией, Матесон экономен и лапидарен. Для любителей коротких, хлестких и кусачих рассказов «Dystopia» и «Zoopraxis» — идеальная находка. Концентрированное вещество, никаких примесей.

Только не читайте их залпом — может наступить передозировка.


Статья написана 25 ноября 2021 г. 16:12

Бен Стерлинг родился в очень странной семье, державшейся наособицу от прочих людей и неукоснительно следовавшей собственным ритуалам, в которых особая роль отводилась зиме и холоду. Однако, когда он был еще ребенком, вся его близкая родня погибла в аварии, и Бен оказался на попечении тети, сестры его матери, которая с большой подозрительностью относилась к верованиям Стерлингов и сделала все, чтобы племянник о них забыл. Но проходит множество лет, тетя умирает, и Бен – к этому моменту уже счастливый муж, отец двоих детей и набирающий популярность автор детских сказок, неизменно основанных на образах мороза, льда и снега, — узнает, что унаследовал фамильный дом. А с ним – высаженный его предками лес, деревья в котором словно образуют странный симметричный узор…

«Midnight Sun» («Солнце полуночи») – своего рода программный роман Рэмси Кэмпбелла. И даже тридцать лет спустя он явно остается важным для автора – он неоднократно называл «Midnight Sun» в числе тех книг, с которых стоит начать знакомство с его творчеством, но одновременно, если верить англоязычной википедии, считает его своим «благородным поражением». Собственно, именно это (я имею в виду реплику про благородное поражение) и привлекло мое внимание к «Солнцу полуночи», когда мне захотелось почитать у Кэмпбелла что-то еще, помимо переведенной на русский «Усмешки тьмы» (отличной, несмотря на мнение многих читателей серии «Мастера ужасов») и прославленного Кингом в «Пляске смерти» дебютного романа «The Doll Who Ate His Mother» (хорошего, несмотря на чудовищное название).

Намерения автора раскрываются сразу же в эпиграфе к первой части книги – цитате из статьи критика Дэвида Эйлварда: «Авторы литературы о сверхъестественном, прежде стремившиеся вызвать благоговейный трепет и вызывавшие страх, теперь стремятся вызвать страх, а вызывают только отвращение». Именно из-за этого я и назвал роман программным — Кэмпбелл не просто хотел написать что-то большее, чем очередной роман ужасов, он заявил об этом во всеуслышание, походя упрекнув коллег в том, что они не стремятся к тому же. Ход смелый, но опасный, потому что может зародить в читателе как скепсис и дух противоречия, так и чрезмерно завышенные ожидания.

И ожидания эти не оправдаются в полной мере. Вызвать благоговейный трепет у Кэмпбелла не получилось (сам он, похоже, считает так же – «благородное поражение», помните?), хотя подошел он к этому очень близко. «Midnight Sun» — из тех романов, где писателю удается показать, как в сверхъестественном сплетаются невероятная красота – и невероятная чудовишность, абсолютная чуждость человеку (во многом этому способствует фирменный стиль Кэмпбелла, одного из редких авторов, способных рождать причудливые метафоры, которые выглядят естественно и не кажутся надуманным интересничанием). Особенно хорош в этом плане финал, в котором мир вокруг героев преображается в мертвую страну холодных чудес.

Но до финала нужно еще добраться, а путь этот оказывается чуть длиннее и ухабистее, чем хотелось бы.

Нет ничего плохого в том, чтобы писать неспешные книги, даже если это романы ужасов. Но «Midnight Sun» бродит в опасной близости от границы, отделяющей неспешность от затянутости, и порой эту границу переступает. И тогда бесспорно эффектные художественные образы Кэмпбелла начинают повторяться, теряя часть своей силы, а действие увязает в ненужных мелочах. Скажем, ближе к началу книги автор уделяет неоправданно много времени рассказу о том, как Эллен, жена Бена, пытается устроиться в рекламное агентство, где работает человек, однажды присвоивший ее идею. В конечном итоге это не окажет никакого влияния на сюжет – Эллен откажется от предложенной должности, супруги переедут в другой город и поселятся в фамильном доме Стерлингов – и, похоже, эта линия нужна в романе только чтобы один из хозяев агентства высказал сомнения в том, что Эллен способна на необходимую для такой работы агрессивность. И да, настанет момент, когда агрессивность окажется для нее жизненно важна – но все это можно было бы передать в гораздо меньшем количестве слов. Многословие, увы, враг благоговения.

И тем не менее финал заслуживает того, чтобы до него дойти. Он яркий, напряженный и – пусть и не вызывает благоговейного трепета – все-таки способен захватить дух. Да и по дороге, хоть местами она и вязкая, найдется, на что посмотреть. Помимо прочего, «Midnight Sun» — это идеальное зимнее чтение: он пронизан морозной атмосферой, а действие последних глав происходит в канун Рождества, и в них Кэмпбелл умудряется слить воедино ощущение ужаса и ощущение праздника. (А лично мне книга подарила еще и крайне любопытный опыт, когда я ночью прервал чтение незадолго до кульминации, выключил лампу – и увидел за окном подсвеченную уличными фонарями метель). Это не во всем удачный роман, но если вы цените хоррор, в котором ужасное еще и красиво, – он достоин внимания.





  Подписка

Количество подписчиков: 8

⇑ Наверх