Р. А. Лафферти «Чужими глазами»

Я мало что добавлю к двум скромным отзывам на «Чужие глаза» Лафферти.

Всего лишь две мысли.

Первая. Для «Имя Розы» Умберто Эко написал десятки и десятки страниц с биографическими описаниями персонажей, которые даже не упоминаются в романе, и множество иных деталей, которые для самого же автора создали объемный литературный мир. И без прямого упоминания многообразия этих штрихов мы, читая книгу итальянского писателя, чувствуем их призрачный след в форме глубины погружения в произведение. Точно такая же ситуация с рассказами Лафферти. Чувствуется и понимается, что за каждым примером малой прозы автора кроется самостоятельный, сложный и интересный мир. Собственная реальность. Правда, «Чужие глаза» — исключение, в некотором роде. Ведь оно входит в цикл об Институте неточных наук. Но это тот исключительный пример, который лишь подтверждает всеобщую силу правила.

Вторая. Я думаю, для многих, и мой случай — не исключение, одной из главных изюминок «Чужими глазами» стала вереница то ли хокку, то ли коанов, то ли поэтических афоризмов, находящихся на грани сомневающегося в себе солипсизма и экзистенциальной эпистемологии за авторством Чарльза. Excuse my French. Парочку из них уже привел Babai. Я упомяну еще один:

«Может, я единственный, кто видит ночное небо черным, а звезды — белыми... а все остальные видят белеющее небо и звезды, сияющие чернотой? Я говорю: небо черное, и они говорят: небо черное, только когда они говорят «черное», они подразумевают белый цвет»

Поэтично, философично. Может показаться, что здесь в красивость обернута какая-то банальность, «кухонная философия», по типу пассажей из пелевиниады. Но ведь в самом простом и спрятано самое сложное, так что и Пелевин, и Лафферти в литературной обертке преподносят хорошие вопросы. Единственное... собственно, из-за этого я и решился на написание отзыва к этому рассказу... единственное, одна ассоциация с другой философской — от философа, довольно известного и не в узких кругах — несколько ломает — но как изящно! — афористичную поэтику Лафферти:

«Витгенштейн как-то спросил своего друга: «Почему люди всегда говорят, что было естественно предположить вращение Солнца вокруг Земли, а не Земли вокруг Солнца?» — Людвиг Витгенштейн.

Друг ответил: «Понятно почему — зрительно кажется, что Солнце вращается вокруг Земли».

На что Витгенштейн ответил: «Интересно, как бы зрительно выглядело, будто вращается Земля?»»

Это полумифический разговор Людвига с неназываемым другом цитировался в «Боге как иллюзии» Докинзом. На самом деле, плохая формулировка (или перевод), а лучше и более по-витгенштейновски, с указанием собеседника — Элизабет Энксом, его ученицы — в таком варианте:

«Людвиг Витгенштейн как-то спросил у Элизабет Энском: «Почему люди всё время говорят, что представление о вращении Солнца вокруг Земли было естественным?».

«Потому что всё выглядит так, будто Солнце вращается вокруг Земли», – ответила Энском.

«А как тогда должно было бы всё выглядеть, чтобы людям казалось, что Земля вращается вокруг Солнца?» – поинтересовался Витгенштейн»

Подразумеваемый ответ на этот вопрос, «как бы оно выглядело, если бы оно выглядело иначе», проще, чем извилистая формулировка: точно так же. Мир бы остался таким, какой он и есть. Собственно, коан Лафферти, ассоциативно подводя меня к коану Витгенштейна, выглядит не как один замудренный вопрос по отношению к другому, а как открытое вопрошание к сокрытому ответу. И чернота ночного неба, и сияние звезд на нем, выглядят ровно такими, какими они являются. Точнее, какими они есть. Пропасть сенсорики между людьми — наша праздная, поэтическая, трагическая кажимость, которая преодолевается движением на встречу с другим.

Очень красивая и оригинальная идея: взглянуть на мир глазами другого человека. И не просто воспринять мир глазами, а воспринять его через психологию другого человека, а это уже совсем другое. Но, это может привести к пониманию иной психологии, а может и наоборот отвратить от него. Да, похоже автор влез в такие дебри психологии, что становится просто страшно от размаха его фантазии.

Типичный Лафферти в лучшем своем проявлении. И рецепт рассказа прост:

– постебаться над известными историческими личностям;

– поиздеваться над мужчинами и женщинами и взаимопониманием между ними;

– изобрести десяток невероятных миров;

– немного пофилософствовать:

«— Что если для собаки все собаки выглядят как люди, а все люди – как собаки? И что если собака смотрит на меня и думает, что я собака, а она – человек? — И однажды родилась запоздалая мысль: — А что, если собака права?

— Что если рыба смотрит вверх на птицу, а птица смотрит вниз на рыбу, и рыба думает, что она – птица, а птица думает, что она – рыба, и что она смотрит вниз на птицу, которая в действительности – рыба, и воздух – это вода, а вода – воздух?»