Жозе Сарамаго «Слепота»

«Глаза — это зеркало души». Человек, потерявший зрение теряет и свою душу... Все это очень ярко показано в этой книге. Чтобы погрузить мир в хаос не нужно ядерных войн или инфекций, которые превращают людей в зомби. Достаточно просто отобрать у людей зрение. Соответственно и душу. И очень быстро люди превратяться из человеков в зверей. И дело даже не в поломках техники. Дело в самих людях. Ведь когда герои находились в изоляции они почти не зависили от техники. Но постепенно превращались из людей в животных. Принцип «я никого не вижу значит и меня никто не видит» сработал на все 100%, что позволило людям превратить их место обитания в помойку, в выгребную яму. Даже жалкие попытки сохранить что-то человеческое разбивались на мелкие кусочки.

Ослепшие люди и как контраст — видящая жена доктора. Она здесь не просто так. Она использована автором чтобы показать, что если человек видит — он человек. У него есть душа. А если не видит — он уже даже и не животное. Он никто. Лишь одна жена доктора пытаеться помочь сохранить остатки человечности своей компании.

Очень сложжно выразить словами все те эмоции, которые испытываешь, читая эту книгу. Жутко, мерзко, жестоко... Но талантливо! Книга заставляет задуматься. И думать очень долго. И даже не над проблемой слепоты, а над тем, как все таки хрупка грань, отделяющая человека от животного.

Вот и добрался до Сарамаго наконец, а ведь многие критики называли парня самым гениальным писателем современности, увы фраза в прошедшем времени, так как в июле 2010 Жозе не стало. Слепота — тяжелая безысходная странноватая бьющая по низменным инстинктам драма, которую было бы невыносимо тяжело читать (именно так кстати и смотрится одноименный фильм Мейреллеса) если бы НЕ..... легкий добрый жизнеутверждающий, как бы подсвеченный изнутри теплым солнцем неповторимый и необъяснимо прекрасный слог Сарамаго. С первой же строчки понятно: пишет абсолютно гениальный человек. Хотя слог довольно необычен, к нему нужно привыкнуть, пару страниц попробовать его на вкус, покатать на языке как малознакомую еду, но потом он неизбежно взорвется внутри неповторимым букетом!

Закройте глаза. Просто закройте на несколько секунд и представьте себе ослепительно белое, молочное небо. Это небо окружает вас, укутывает, поглощает. И представьте, что вы больше ничего не можете видеть. Абсолютно. Что весь мир теперь сводится к звукам и ощущениям, представьте, что теперь вы никогда не увидите любимого лица, не сможете читать книги, смотреть телевизор, самостоятельно сходить за покупками, или просто выйти из дома. В одну секунду стать беспомощным, бесполезным, лишиться работы, любимого дела, лишиться «мира». Что же происходит потом? Что произойдет, если ослепнет ни один человек, а целый город? Или даже целый мир?

когда в жизни человека случается что-то действительно страшное, горькое, непоправимое первое, что приходит в голову «За что?». И бессмысленно уповать на железную логику, два высших образования и твердые атеистические взгляды. В этот момент человек обращается к Богу. И пусть раньше он никогда этого не делал, не знает и не умеет делать этого – человек спрашивает «за что?» и молит о помощи. Читая книгу Сарамаго, я, человек в принципе не очень религиозный, задалась тем же вопросом. С той же позиции. Цепь случайных событий, в результате которых люди начинает слепнуть один за другим, и тот ужас, что охватывал их, заставляет задуматься над тем, насколько наказуемы наши грехи. Горе, как и радость, обнажает сущность человека, общества в целом. И вот уже кажется закономерным, что жена, проклявшая вора, сама ослепла, что этот вор, не далеко уехав на угнанной машине – ослеп, что девушка потеряла зрение во время секса за деньги и т.д. Внутри просыпается какое-то первобытное суеверие. Это все наказание, расплата… Да, когда наука беспомощна в ход идет религия.

Правительство срочно запирает «инфицированных» в надежном месте и здесь как раз разворачиваются самые страшные и чудовищные сцены книги… Физиологичность этих описаний, видимая отстраненность автора, какое-то поражающее воображение равнодушие – все это обнажает животную сущность человека. Насколько же тонка та грань, что отличает человека от скота, от животного вообще. Насколько легко забыть все достижения века гуманизации и демократизации, когда тебе не чего есть, ты слеп, и заперт в психиатрической больнице. Возможно ли вообще выдержать эту жизнь и сохранить самое себя? И Сарамаго показывает нам – нет. Невозможно. Потому что сила понимает только силу. Потому что «среди волков жить…». И эта правда, что открывается читателю, становится слишком тяжелой. Слишком жестокой. Потому что никто не может быть полностью уверен в себе. Любой оказывается способен на жестокость. Даже ты. «Слепота» открывает глаза нам, зрячим «слепцам», не замечающих ничего дальше своего носа. Уверенных в своем благополучии, замкнутых в своем эгоизме. И это не судный день. (Все закончится, в конце концов, хорошо…) Это урок, который должно получить человечество.

Книга бесспорно хороша и представляет из себя образец по-настоящему содержательной литературы.

Если сохраниться ныне угасающая цивилизация, то возможно эту книгу включат в что-то вроде школьной программы или золотого фонда.

Очень понравилась необычная абстрактность места действия — даже имён у героев не имеется. Только портит этот эффект абсолютной нейтральности упоминание национальностей.

Бывают книги, которые развлекают тебя и они возвращаются на полку, для того чтобы, скорее всего там и остаться. Бывают книги, которые развлекают тебя с изрядной долей выдумки и они проглатываются за один вечер и через несколько лет они, скорее всего, будут перечитаны. И очень редко попадаются книги, которые делают тебя немного другим по сравнению с тем каким ты был до ее прочтения. Думаю, в данном случае мы имеем дело как раз с такой книгой.

Жозе Сарамаго создал в своем условном художественном полотне очень страшную картину мира после глобальной эпидемии слепоты, и оттого, что ты веришь каждому слову, каждой причинно следственной связи становиться еще страшнее.

Действие начинается с того, как сидя за рулем автомобиля, слепнет молодой мужчина, и второй мужчина отвозит его домой. Именно с первого мужчины в мире начинает распространятся эпидемия так называемой «белой слепоты»,а называется она так потому что инфицированные после заражения видят перед собой не черноту(как бывает в таких случаях),а некую белизну непонятного происхождения, ибо глазной врач к которому пришел ослепший водитель автомобиля не нашел в физиологии глаза никаких визуальных изменений ,которые могли бы объяснить причину внезапного недуга.

Именно так начинается один из самых страшных и наиболее достоверных романов, которые я прочел в своей жизни.

Нужно сказать, что автор максимально абстрагировал действие своего романа, сделал его абсолютно интернациональным как минимум в рамках христианской цивилизации. В книге вы не найдете имен собственных, и все персонажи привязываются либо к визуальной индивидуальной примете ,например «девушка в темных очках» или «косоглазый мальчик», роду деятельности (аптекарь, доктор), либо к причастности к другому персонажу «жена доктора», «жена первого слепца», иногда Сармаго индефицирует человека с произведенным действием или однажды произнесенной фразой.

Именно этот художественный прием, а также повествование без разделения мыслей и диалогов героев должноствущими знаками препинания создают неповторимую атмосферу и стиль повествования.

Поначалу власти страны пытаются справиться с внезапно нахлынувшей эпидемией локализировав больных в отдельно взятых учреждениях. И именно в первое из подобных заведений попадает доктор, осматривавший первого слепца, и его чудом оставшейся зрячей жена.

Постепенно мы попадаем в атмосферу зарождающегося хаоса и полной безнадежности и неопределенности, которая постигла запертых в помещении бывшей психиатрической больницы людей.

Дабы не раскрывать сюжет, я просто скажу, что это книга о том, что человек, или, по крайней мере, подавляющее большинство, так и остался диким животным и при малейшем ветре, который может смыть весь лоск и конформизм современной цивилизации, тот самый духовный прогресс для которого понадобились тысячелетия исчезнет в мановения в случае существенного изменения условий необходимых для выживания..

То есть, образно говоря и упрощая, мы не поделимся единственным добытым на охоте куском мяса со своим другом, а просто попытаемся убить его и съедим все сами в целях максимально возможного срока выживания в условиях ограниченных ресурсов.

Что лучше стать зверем и выжить или картинно умереть, оставаясь человеком?

Или попытаться выполнить обе эти задачи, что пытаются сделать герои этой книги?

Вопрос конечно далеко не первой свежести, но вот форма ответа на него до такой степени убедительна и ярка, что ты понимаешь, что так на раньше на него не отвечали. Возможно, и отвечали также сильно, но это был немного другой ответ.

Высший балл однозначно, ибо только «Пикник на обочине» Стругацких сопоставим с этой книгой по эмоциональной мощи и человечности. И вместо сакраментального «СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЕТ ОБИЖЕННЫЙ!!!» я просто желаю вам быть зрячими и иногда видеть свет во мраке бытия.

В детстве я часто игрался в «слепоту» — благо, стремительно угасающее зрение позволяло представить эту игру едва ли не репетицией последующей жизни. Просто закрывал глаза и жил в темноте час или два. Больше все равно не выдерживал, слишком страшно становилось. Слепота одного человека — это трагедия для него самого и для его близких. Слепота общества (во всех смыслах этого слова) — это катастрофа.

Сюжет романа Сарамаго одновременно прост и при этом крайне сложен. В некоем Городе начинают один за другим слепнуть люди — без видимой медицинской причины, причем слепота эта передается от человека к человеку быстро и неотвратимо. Общество решает изолировать слепцов, но бушующая эпидемия продолжает свою жатву. И только одна женщина почему-то остается стойкой к слепоте, ее глаза продолжают видеть, несмотря ни на что (причем периодически видеть такое, что лучше бы им ослепнуть право слово).

Признаться, больше всего подкупил не фирменный стиль Сарамаго — не выделенные в прямую речь диалоги, отсутствие восклицательных и вопросительных знаков — просто тотальная глыба текста, вместе с тем не создающая неподъемной тяжести при прочтении. Ну пишет так человек, что уж тут поделаешь. Получается так естественно, что даже как-то акцентировать внимание и восхищаться (ну или ругать) не получается. Меня подкупила жесточайшая психологическая достоверность происходящего. Быт колонии слепцов в карантине ужасает, однако практически не оставляет сомнений в своей честности и прямоте. Кажется, по-другому и быть то не может. Человек человеку волк, а в данном случае не прост волк, а раненый волк, а раненый зверь, как известно, опасен вдвойне. Шаг за шагом накручивает спираль ужасов Сарамаго, опираясь при этом не на традиционный саспенс или хоррор, а исключительно на человеческую психологию. Читать это страшно и противно, но оторваться от этого невозможно.

И ведь не вызывают вопросов необъяснимая и необъясненная слепота, не вызывает вопросов странная устойчивость к непроницаемой белой мгле перед глазами единственной женщины в городе. Потому что преподносит все автор как жестокую, достоверную притчу — на это работают и стиль письма, и отсутствие имен у персонажей, и подчеркнутое невнимание к причинам эпидемии. Сарамаго интересует не это. Сарамаго интересует психология людей в минуту. когда они наиболее нужны друг другу, наиболее беспомощны поодиночке. И в эту минуту редкие островки доброты и взаимовыручки тонут в океане насилия и глупости, более того, иногда добро вынуждено отстаивать себя наиболее жестокими и бесчеловечными способами. Вывод, сделанный автором, для нас весьма неутешителен. И в этом контексте даже странноватый хэппи-энд не выглядит таковым, ибо дело не в нем — ведь свой приговор Сарамаго вынес значительно раньше...

Совершенно случайно открыл для себя замечательного писателя. Книга захватила настолько. что дочитывал урывками на работе. Поначалу немного смутил оригинальный авторский стиль — без деления на абзацы и диалоги, но к этому очень быстро привыкаешь. Никакая голливудская экранизация, конечно, не в состоянии передать мощь таланта Сарамаго — DVD с фильмом выключил минут через 10.

Тема деградации общества в романах современных писателей появляется не так уж и редко. Но лишь малым удается сделать из нее нечто необычное, описать с достоверностью и представить на суд читателя готовую модель погружения общества в первобытный хаос. Из наиболее ярких примеров можно вспомнить «Повелителя мух» Уильяма Голдинга, или менее известный роман Дорис Лессинг «Воспоминания выжившей». Однако, в двух приведенных романах регресс имеет естественное начало и происходит за счет детей, у Сарамаго же фантастическое допущение изводит взрослых состоявшихся личностей.

В центре событий разворачивается эпидемия неизвестной, более того невозможной болезни — белой слепоты, застилающей людям глаза, словно погружая все вокруг в яркий свет. Начавшись с одного человека, слепота распространяется на контактирующих с ним людей, и через некоторое время ситуация достигает масштабов катастрофы, во избежании которой правительство в срочном порядке изолирует инфицированных и контактировавших с ними людей. В здании психушки собирают людей разных профессий из разных слоев общества, где главной целью становится выживание, ибо спасение утопающих дело рук самих утопающих, а приставленные к охране здания военные настолько бояться ослепнуть, что сводят контакты с зараженными до минимума. Слепые должны справляться с бытовыми заботами своими силами и получается у них, откровенно говоря, так себе.

В одночасье на плечи героини ложится не только забота об ослепшем муже, но и поддержка всех нуждающихся. Борьба за сохранение человеческого лица изолированных в бывшей психиатрической клинике проиграна: чем больше народа ютится в ней, тем в большую грязь погружается повседневная жизнь. Сарамаго обыгрывает каждое ухудшение ситуации, показывает, что хуже быть уже не может и вот она та самая точка, когда надежды на улучшение нет, после чего задает еще большие проблемы так, что старые кажутся сносными, совершенно не отягощающими. Чудесный иммунитет к белой слепоте приносит не только пользу — как бы хотелось порой жене доктора ослепнуть и не видеть творящегося бардака, самой погрузиться в него, ведь пока видят глаза на ней лежит ответственность, как перед одноглазым королем из поговорки. Впрочем, становиться во главе изолированных женщина не торопится, но поддерживает, как лидера, своего мужа. Открыть другим свою способность видеть означает сделать из себя в лучшем случае всеобщую служанку, поэтому врать приходиться даже близким друзьям.

Есть и несколько острых тычков в сторону политики и церкви, впрочем ирония настолько тонка, что ее можно и не заметить. Самое яркое ее проявление звучит в записи, транслируемой в клинике в одно и то же время. Если в самом начале она еще выглядит уместно, то со временем правила, придуманные людьми власть имущим становятся чистым издевательством. Стоит отдельно поблагодарить автора за личную позицию, в которой он никого не осуждает и даже пытается понять и объяснить позицию военных, которые, мягко говоря, ведут себя по-скотски. Но ведь ими, как и политиками, что приняли решение закрыть здесь инфицированных движет простой человеческий страх, за который нелепо осуждать. А жестокость со стороны солдат диктуется только суровыми условиями жизни и четкой позицией. Уважение вызывает даже сержант, выдвигающий идею, что надо было бы расстрелять всех ослепших, а не нянчиться с ним. Горячее высказывание! Но этот человек в ответе за свои слова и когда белая слепота настигает его — стреляется, доказывая что некоторые горячие слова не просто горячие слова.

Одним из ключевых персонажей является Бог. Его, впрочем, на страницах мы не увидим, да и высказывания о нем улягутся в компактную фразу: «Бог слеп». В произведениях Сарамаго Бог присутствует постоянно и кто как не Он несет ответственность за события, коим нет и не может быть объяснения. Подобно чуме эпидемия слепоты несет разрушение, около месяца потребовалось на то, чтобы превратить населенный мегаполис в опустошенный город, где нет электричества, не работает система водоснабжения, а среди бродячих групп горожан и бездомных животных копятся отбросы. Растет и смертность, ведь потеряться теперь можно буквально «в двух соснах». Понятие собственности отпадает, как при коммунизме, отныне общее все, а собственность лишь то, за что ты пока крепко держишься. Много не замечает человек, имеющий зрение, не видит вокруг себя очевидного, за что и лишились права видеть обитатели мегаполиса. Только в тяжелые времена человек обращается к Богу, и когда они настают толпы людей собираются в церквях, не замечая, что в одной из них завязаны и замазаны глаза всех священных образов. Именно тут и приходиться кстати способность видеть жены доктора, ведь один единственный человек способен дать прозрение всем незрячим, единым в своем неведении. Не зря книга заканчивается словами: «Я думаю, мы не ослепли, а были и остаемся слепыми. Слепыми, которые видят. Слепыми, которые, видя, не видят. Жена доктора встала, подошла к окну. Посмотрела вниз, на заваленную мусором улицу, на людей, они пели и кричали».

Итог: еще один крепкий философский роман в традиционном для Сарамаго стиле.

Единственное, чего не хватает книге — эпиграфа из ВЗ, конкретно — из истории про Ноя. Любой момент, в зависимости от того, хочет автор наспойлерить или нет. Впрочем, автора можно понять: коли тебя отлучили от церкви (если не ошибаюсь), какие уж тут эпиграфы.

Книга прекрасная и жуткая. Точнее, наоборот, сначала жуткая, жуткая и жуткая, и только потом прекрасная. В любом случае, я не помню, чтобы какой-то текст за последнее время оказывал на меня такое *физическое* воздействие: от двух моментов меня реально трясло, без шуток, сердцебиение и мурашки по всей спине. Сжимаешься сам, сжимаешь лапками книжку — и не можешь оторваться никак, потому что единственная возможность избавиться от этого ощущения — это читать дальше.

Сарамаго, зараза такая, любитель социальных экспериментов. Или, чего уж там, скажем прямо: опытов над людьми. Надо отдать ему должное, в своих опытах он предельно честнен и по возможности соблюдает чистоту эксперимента, то бишь, старается ни в чем не отходить от того, что традиционно понимается под людской природой. Моей подругой, когда я рассказала ей сюжет романа, было высказано следующее мнение: если задать Сарамаго вопрос, над чем вы сейчас работаете, в ответ он лишь разразится жутким хохотом, как какой-нибудь заштатный властелин зла, и будет совершенно прав при этом.

Объяснюсь. Сюжет «Слепоты», как и «Перебоев в смерти», как и «Каменного плота» (который я не читала, но мне так кажется) основан на следующем принципе: что будет, если? Что будет с обществом, с культурой, с цивилизацией, с каждым отдельным человеком, если взять — и изменить какой-то из кажущихся неизменными показателей физического мира. Что, если люди вдруг перестанут умирать? Что, если люди вдруг внезапно ослепнут? Похоже на дешевый ужастик, но не ведитесь, автор честно отрабатывает свою славу: этот ужастик не из разряда дешевых, и вы еще пожалеете, что не пошли вместо него вот на тот новый мультфильм.

За считанные дни мы получаем общество внезапно — и заразно — слепых. А дальше — за мной, мой читатель — можете представить себе, что с ним творится. Современное, подчеркну, общество, вся цивилизованность которого основана прежде всего на способности видеть. Не верите — примерьте на себя. Практически все, что я делаю в своей жизни, кроме сна, связано со зрением. Пялюсь в монитор 12 часов в сутки на работе и неизвестно, сколько еще дома. Причем не только мне, зрение еще необходимо тем, кто обеспечивает человечество жизненно необходимыми ресурсами, типа воды и электричества. Стоит этим святым людям ослепнуть — все останавливается, цивилизация в лице своих материальных достижений будто перестает существовать. Но ведь слепым нужно как-то жить и что-то есть. Более того, поскольку слепота в данном случае постигает всех, а не только старых и немощных, и остальные вполне человеческие инстинкты в них не заснули. Представьте себе прекрасную картину, и не забудьте задержать дыхание — ведь чтобы убирать дерьмо, тоже нужно его видеть.

Роман движется по наклонной, с каждым поворотом сюжета — все хуже и хуже, новая ступень вниз. И тут начинаешь невольно останавливаться и оглядываться, инстинктивно бояться, что же будет: либо нас ждет вариант «Перебоев в смерти», когда напасть закончилась так же внезапно, как и началась, либо — «Гроздьев гнева», когда не заканчивается ничего, кроме жизни конкретных героев. И никто не обещал и не гарантировал ни катарсиса, ни исцеления. Как ни печально, по мере продвижения по тексту во второй вариант верится все больше. Впрочем, ура мне, я честно дотерпела, не заглядывая в конец (на ослепленных статуях святых в церкви, впрочем, чуть не плакала, потому что решила, что вот оно уже).

Я не в состоянии четко сфомулировать, о чем этот текст — в смысле керигмы — да и не думаю, что оно надо. Прочитайте и сами все поймете по произведенному эффекту. Странное дело, кстати, но витиеватый и на вид довольно тяжеловесный слог Сарамаго, с многочисленными авторскими отступлениями, поговорками, каламбурами — не просто не снижает эффект, а наоборот, увеличивает его. Наверное, потому, что за счет прекрасного перевода ты и текста-то, собственно (в смысле слов на странице) не замечаешь, а лишь следишь за потоком авторской мысли, как за поворотом кадра (не думая, что это на самом деле человек держит камеру). И читается так же — как вниз под гору с разбегу, казалось бы, такие предложения длиной на страницу, такие тропы, но как только до них доходит дело, они кажутся делом самым естественным, и их проскакиваешь, не замечая. Легче Сарамаго читается только Достоевский)) Но и его русский язык не столь хорош (это был поклон в адрес уважаемого переводчика)

Вот и я дочитал «слепоту» — сильная вещица, ничего не скажешь!

Действительно, пока читаешь произведения Сарамаго, возникает такое чувство, что писатель своими глазами видел события описанные в романе. Настолько его повествование кажется достоверным.

Когда читаешь — полностью погрушаешься в созданный мир, который является зеркальным отражением нашего, но с какой-нибудь заковыркой типа всеобщей слепоты или отсутствием факта смерти. Причем читая, понимаешь: «Да, вот так бы все и было, и никак иначе!»

«Слепота» в этом роде ярко демонстрирует нам насколько человек может быть несчастен, если против воли ему приходится поступится своими моральными принципами! И как он становится счастлив, если эти принципы ему в итоге вернуть!

Книга великолепна, ужасна и порой моежет вызвать отвращение, но прочитать её стоит, т.к. на многое открывает глаза!

Из личных впечатлений. Сцена с насилованием женщин меня ввела в довольно долгий ступор...бррр. И последние десять страниц книги читал в страхе, т.к. при общем просветлении очень боялся, что с главной героиней все станет с точностью до наоборот!

Стоит отдельно отметить стиль, в котором обычно пишет автор. По себе скажу, что когда читал «Перебои в смерти», было жутко непривычно и тяжело, в итоге понравилось. Так вот теперь, при прочтении «Слепоты», стиль кажется великолепным — действительно видишь мастерство автора, которое западает в душу и хочется читать его еще и еще!

Итог: блестящий, трогающий за душу роман.

В 1999 году в Париже был открыт концептуальный ресторан «Dans le noir» («В темноте?»), посетителям которого было предложено получить «уникальный сенсорный опыт»: на время обеда добровольно лишиться зрения. То есть буквально — отведать французской кухни в абсолютной тьме, в окружении незрячих официантов. Ресторан быстро стал популярным, приобрел статус социально значимого проекта и чуть ли не полевого психологического исследования.

Впечатления посетителей «Dans le noir?» можно свести к одному слову: «открытие». Книга отзывов полнится шоком познания иной реальности: «находишься будто вне времени и пространства», «после выхода из ресторана заново познаешь цвета, неприятности кажутся несущественными, и хочется благодарить Бога за счастье видеть мир». Наглядная иллюстрация того, что в нормальных условиях человек слабо представляет истинную радость зрения и не воспринимает зыбкость привычной действительности.

Схожие выводы формулирует и Сарамаго в «Слепоте». Как и в своих последующих «Перебоях в смерти» и «Двойнике», португальский автор со словами «а что, если…» берет простейшее, но щекотливое допущение и далее уверенно и слегка отстраненно выводит следствия. Безымянных жителей безымянной страны беспричинно поражает эпидемия «белой болезни»: той же, по сути, слепоты, только с плавающим перед глазами молочным туманом вместо черной кофейной гущи. Правительство экстренно организует для незрячих спартанский карантин, наспех маскируя беспредел гражданственными речами, но все равно не справляется с жутким недугом, то ли передающимся через «взгляд» слепца, то ли распределяемым по результатам глобальной небесной лотереи. Лишь одной женщине выпадает счастливый жребий, но в разворачивающемся кошмаре ей еще предстоит пожалеть о сохранившемся зрении.

«Слепота» принадлежит к тому роду историй, в которых личность рассказчика важнее коллизий сюжета и внутреннего движения героев. Логично, что прошлогодняя экранизация романа в исполнении Фернанду Мейреллиша была встречена прохладно: без фирменных авторских интонаций фантазия о всеобщей незрячести изрядно теряет в очаровании, попросту усыхая до схематичного второразрядного хоррора.

Более всего по сумме впечатлений роман напоминает душевную беседу со старым философом, рассказывающим в очередной раз одну из своих любимых притч, с многочисленными отступлениями, отвлеченными размышлизмами, прихлебыванием чая и подмигиваниями слушателю. Причем генетика истории не совсем ясна: то ли рисующийся в воображении седой мудрец излагает своего авторства умственное упражнение с тысячью подсмыслов, то ли осовремененную античную легенду (тем более что незрячесть — важный мотив древнего мифотворчества; хотя преемственность «Слепоты» в этом отношении сомнительна, поскольку в тексте не прослеживается никаких гомеровских или, скажем, эдиповских реминисценций).

А может, это вообще быль, которую повествователю случилось наблюдать в далекой молодости (в эпизоде книги как раз выведен прозрачный образ писателя, ослепшего, но продолжающего творить). Тогда вполне объяснимо, что в памяти рассказчика сохранились лишь профессии и особые приметы действующих лиц: доктор (офтальмолог, по иронии судьбы), жена доктора (она-то и сберегла зрение), старик в черной повязке, девушка в темных очках, первый слепец, жена первого слепца… вот, кстати, и практически полный перечень героев «Слепоты».

Совершенно стивенкинговский гарнитур, присутствует даже маленький мальчик. У короля ужасов он бы, возможно, и был единственным зрячим, да еще с экстрасенсорными способностями; у Сарамаго это нарочито обыкновенный мальчик, за 368 страниц подающий голос лишь репликами типа «где мама?». Образы персонажей «Слепоты» начисто лишены рельефных изгибов и не представляют никакой самостоятельной ценности; но своей откровенной обыденностью служат Сарамаго в качестве переменных для подсчета среднего арифметического по человеческим слабостям.

Через частную историю выживания семи человек в белом хаосе, своеобразным карандашным наброском потенциально эпического полотна, автор показывает подлинно апокалиптические сюжеты; в том числе россыпь сцен, отвратительных почти до сюрреализма. Не только зрение потерял человек, но и систему нравственных сдержек и противовесов. Раз никто никого не видит, зачем чего-то стесняться? Что бы ни произошло, ты неотличим от прочих, анонимен, ты всего лишь молчание во тьме, слепой среди слепых. Поэтому зрячая жена доктора выступает выносной коллективной совестью объединившейся вокруг нее крохотной группки, и спасает от падения в бездну хотя бы микрообраз человечества. Совесть, в отличие от правосудия, не может быть слепой, — постулирует Сарамаго.

Роман вообще гладко трактуется через аналогию физической слепоты и утери твердых ценностно-этических ориентиров. Неслучайно герой-доктор мимоходом горько замечает: «Я всю жизнь заглядывал людям в глаза, а ведь это единственная часть тела, где, быть может, еще пребывает душа, и если их тоже не станет, то…». Пока число «ослепших» колеблется в допустимом интервале, за здоровье социума можно не беспокоиться, но когда отклонение от нормы нормой становится, описанного в «Слепоте» кромешного ада не избежать. С другой стороны, даже один «зрячий» может удержать окружающий его мир от полного распада.

Но это лишь первая и самая поверхностная смысловая подкладка текста. Глубже спрятан следующий пласт идей: иллюзорности самодовольного благополучия современного общества. На практике декларируемый гуманистический прогресс фальшив и пустотел, словно трухлявый пень; и в сколь-нибудь экстремальных условиях инстинктивно-первобытное начало с сухим счетом побеждает морально-правовые надстройки. Вот это и есть настоящая слепота, вынесенная в заглавие и проиллюстрированная в романе даже избыточно подробно, — дремучее незнание истинных пропорций биологического и социального в человеке; кротовья беспомощность перед силами собственного подсознания.

Важно, что идейный заряд равномерно рассеян по тексту, преподнесен без лишней дидактики. Правда, Сарамаго регулярно вспенивает спокойную гладь романа натуралистическими встрясками, сюжетно обоснованными, но все-таки дешевыми по своей сути. Тем более что при чтении «Слепоты» не испытываешь эффекта присутствия, персонажам-манекенам не сопереживается; в происходящем мало внутренней интриги, напряжения. Автор с читателем будто бы с безопасного расстояния, из-за толстых стекол, следят за изощренным лабораторным экспериментом, с умеренным интересом протоколируя ход событий. При этом старшего лаборанта время от времени «пробивает» на абстрактные философствования и лингвистического толка заметки на полях. Вот показательная выдержка: «…в слепых глазах старухи мелькнуло недоверчивое выражение, хотя и это тоже всего лишь общепринятая формула, применяемая в подобных обстоятельствах, фигура речи, ибо в глазах, какие ни будь они, хоть зрячие, хоть слепые, хоть вообще вырванные, никакого выражения нет и быть не может, эта ко всему безразличная двухместная карета повезет, кого в нее ни посади, и заберет себе всю славу, хотя все бремя разнообразной визуальной риторики берут на себя веки, ресницы, брови».

В то же время извилистый, слегка академичный, полный невесомых полуулыбок и словесного жонглирования, уникальный стиль Сарамаго почти нивелирует недостатки текста. Погружаясь в густой, пряно-ароматный авторский слог, вдруг обнаруживаешь, что в твоей читательской мускулатуре остались еще непроработанные мышцы, их-то и упражняет литературный фитнес-тренер Сарамаго. Здесь необходимо сказать отдельное спасибо постоянному переводчику автора Александру Богдановскому, виртуозно воспроизведшему изысканную португальскую вязь на русском языке.

Итог: великолепно рассказанная и переведенная философская задачка для ума с сильным этическим накалом.

История о внезапной эпидемии слепоты, поразившей жителей некоего безымянного городка. Первых ослепших, опасаясь пандемии, власти ссылают в лагерь-резервацию, где, несмотря на беспомощность людей, вскоре выстраивается своя жестокая иерархическая система власти и насилия...

Роман Сарамаго о том, как тонок защитный слой цивилизации. Как быстро в экстремальной ситуации люди теряют людское обличье. «Слепота» получилась чересчур рациональной, просчитываемой на несколько шагов, банальной и предсказуемой в своей философии. Действительно — показательный образец современного псевдоинтеллектуального романа. Написано с очевидным расчетом — «чтобы понравиться». И все же, все же... Текст Сарамаго оставляет некое странное послевкусие, заставляющее вспоминать этот роман и через несколько лет после прочтения. Очевидно, причина заключается в том, что «Слепота» просто переполнена щемящим чувством личного авторского одиночества. Чувство это отнюдь не сконструированное, а самое что ни на есть настоящее, подлинное. А за подлинность чувств прощается многое...

Очень характерный — я бы сказал, типичный — образец современной прозы. Была «Белая болезнь» Чапека. Была «Чума» Камю. Соединяем, не добавляя ничего нового, — в итоге Нобелевская премия.

Современная литература тщательно не замечает великих предшественников — а в лучшем случае делает несколько ритуальных поклонов в их сторону (как Сарамаго вскользь называет слепоту? правильно, «белой болезнью»). Но нынешние карлики отнюдь не стоят на плечах былых гигантов.

Потеря зрения — один из самых сильных страхов для человека. А если зрение потеряют ... ВСЕ? Автор не рискует довести ситуацию до абсолюта: во первых остаётся одна зрячая, благодаря существованию которой люди (отдельно взятая группа) всё-таки остаются людьми, а во-вторых в результате зрение возвращается.

Роман очень реалистичен. Или скорее — натуралистичен. При чтении отчётливо чуствуешь вместе с героями СТРАХ, ГРЯЗЬ, ОТЧАЯНИЕ. Да, есть в романе и любовь, и самопожертвование и другие положительные человеческие качества. Но они, на мой взгляд не определяющи: ведь даже самая «положительная героиня» — жена доктора, отказывается признаться всем, что она не слепа, испугалась, что все её будут использовать.

Показалось интересным, что герои не имеют имён. Тут мне кажется в том, что имя однозначно определяет (персонифицирует) конкретного человека. А если нет имени, значит не его месте таксиста, доктора, вора, и т.д. может быть любой таксист, доктор вор... любой из нас.

Не согласен, что в критических ситуациях должны проявляться лучшие черты человека (человечества). В романе всё описано честно: когда становится плохо — то проявляется всё «животное».

Месяц назад видел интригующий трейлер фильма снятого по этой книге. А теперь случайно (а может и нет) на глаза попалась и сама книга. При обычных обстоятельствах (если бы не видел трейлера) даже не взглянул бы на нее, т.к. почти не читаю книги данной серии, да и фантлаб другие рекомендации выдавал :smile: Но все же решил попробовать — и несколько не пожалел. Обычная моя неспешность чтения куда-то улетучилась, читал везде и всюду, а когда вынужденно прерывался — книга упорно оставалась в голове, постоянно заставляла прокручивать и обдумывать прочитанные сцены и эпизоды.

Я и раньше представлял, что будет со мной, если я ослепну, думал, как люди обходятся без глаз (автор посмеивается над такими людьми, как они закрывают глаза пытаясь на несколько мгновений представить себя слепцами), теперь эти детские попытки кажутся просто смешным. Ужасно оказаться слепым, и еще ужаснее не получить должных навыков и способностей жить с этим «недугом». А что будет с людьми, когда им придется заботиться о себе самим, когда люди, могущие тебе помочь, тоже ослепнут. Один из возможных вариантов развития событий и показан в книге. Вариант жестокий, грязный, кажущийся безысходным и что самое страшное — очень реалистичный и правдоподобный. И теперь посмотрев на людей вокруг себя, на их поведение, их стремления и идеалы, увидев, что они, как выразился автор «видят, но не замечают», понимаешь, что этот вариант развития событий наиболее вероятен, если не сказать что он — единственный. К сожалению, современное общество само подталкивает нас к этому пути, а нам тяжело сопротивляться этому потоку и мы становимся частичкой животного стада. Единственный способ устоять — держаться в месте, помогать друг другу, заботиться о близких. В «слепом» городе люди так и поступают — живут группами, ища себе пропитание и ночлег, но уже неискоренимый эгоизм и личные стремления постоянно «угрожают» таким группам (достаточно вспомнить эпизод последнего посещения подвала склада продуктов в магазине).

Примечательно, что в книге нет ни одного имени или названия. Это абсолютно не важно. Времена, когда имя человека, что-то значило давно прошли, их заменили популярные «пустые» имена и фамилии, доставшиеся от предков, но также потерявшие свое значение. Люди в карантине понимают это и, знакомясь друг с другом, представляются своими профессиями (таксист, провизор, регистраторша и т.д.) или другими отличительными признаками (первый слепец, жена доктора и т.д.).

Так же автор специально показывает нам, что все оказавшиеся в карантине равны, — там нет национального, социального, регионального разделения, люди больше не делятся на черных, белых или желтых — их цвет кожи никто не видит, богатых и бедных — на деньги уже нельзя ничего купить. Все что у них осталось — боль и страх существования в этом новом мире.

Подводя итог, скажу — книга жестокая, умная и очень интересная. Остается надеяться, что экранизация не подкачает (хотя, признаюсь – теперь в это мало верится).