Неизвестный автор «Книга Иова»

Писать на портале, посвященному фантастическому литературе (хотя уже давно не только ей), отзыв на «Книгу Иова» и кощунственно, и иронично, и абсурдно одновременно. Но раз есть такая возможность, почему бы ею не воспользоваться?

Ничего оскорбительного, с одной стороны, а, с другой, сверхнового, связанного с глубоким проникновением в библеистику, я не стану. Поделюсь лишь впечатлениями и несколькими мыслями, возникшими, что называется, на полях произведения.

Итак, сюжет «Книги Иова» (лучше и правильнее писать без кавычек, но пусть будет так, чтобы показать мой мирской, литературоведческий взгляд на это произведение — ну или попытку такого ракурса) давно вошел в плоть и кровь и европейской, и мировой литературы. Да и культуры в самом широком смысле. Благополучный и благоверный праведник, который резко лишается благополучия и пытается понять, стоит ли оставаться благоверным при этом. Вечный вопрос «за что?», адресованный к богу Иовом, обращается в подобие платонических диалогов, а на самом деле судейских, в ветхозаветном смысле, споров между ним и друзьями главного героя (хотя Иов ли главный герой этого текста?..). Вопрос «за что?» быстро преобразуется в клич «зачем верить?» и в дебаты на поле теодицеи, а ответ, опять же, всем знаком. И по Тертуллиану он звучит как «верую, ибо абсурдно».

Чтобы сказать что-то действительно новое об этом произведении, необходимы обширные познания в древнееврейских текстах и, разумеется, знания языка оригинала. Конечно же, это и понимание исторического, культурного контекста, ознакомление с традицией комментирующих источников, герменевтических трактовок, версий богословов всех трех авраамических религий на счет этой книги... В общем, необходимы годы работы, чтобы выдать хотя бы одну новую и полезную строчку о «Книге Иова» и иже с ними. Но ничего радикального нового я высказывать не собираюсь, но хочу выдвинуть одну ассоциацию и одно, на мой взгляд, любопытное место в самом тексте. Без всяких оценок, критики и т. д. В общем, все по букве закона, что называется. И в конце привести, на мой взгляд, красивую цитату-описание бога в этой рукописи.

Первое. Чем «Книга Иова» не очень отдаленное, не совсем очевидное, но произведение-родоначальник фаустовской традиции? Мифа о душе ученого-мистика, гоняющейся за знанием, вокруг которой ведут спор бог и дьявол. Да, конечно, важнее в этом мифе, воплощавшемся у Гете и Марло (и не только), как замечал Александр Доброхотов, все-таки факт продажи души Фаустом дьяволу в обмен на бесконечные знания. И этот образ, конечно, перерождал христианскую мораль Средневековья в новый этом эпохи Модерна. Но все-таки у того же Гете есть именно ситуация изначального спора, пари между создателем и демоном. И в «Книге Иова» ведь тот же самый стартовый мотив:

«И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана.

И сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее.

И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла.

И отвечал сатана Господу и сказал: разве даром богобоязнен Иов?

Не Ты ли кругом оградил его и дом его и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле;

но простри руку Твою и коснись всего, что у него,- благословит ли он Тебя?

И сказал Господь сатане: вот, все, что у него, в руке твоей; только на него не простирай руки твоей. И отошел сатана от лица Господня.»

Это синодальный перевод, и на счет того, сатана ли спорящий, насколько я понял из комментирующих источников, есть вопросы, но не суть. В конце концов, и в русском варианте фаустовской легенды, в «Мастере и Маргарите», в конце романа тоже возникает некое подобие сделки между противоположными метафизическими силами (о чем я писал в отзыве на эту книгу Булгакова, кстати). В конце концов, основной материал рассказа об Иове — а, именно, его дебаты по поводу справедливости бога — это вполне жажда знания наравне с Фаустом. Только европейский мифический мистик-ученый в погонях за мирским знанием, способным помочь в овладении миром и другими людьми, а Иов жаждет заполучить более сакральное знание. О путях господних, неисповедимых, непонятных человеку, отчего с ним, а не с другими, свершается зло и т. д.

Второе. Вернемся к этой же цитате и прибавим еще одну. Из начала 22 главы:

«разве может человек доставлять пользу Богу? Разумный доставляет пользу себе самому.

Что за удовольствие Вседержителю, что ты праведен? И будет ли Ему выгода от того, что ты содержишь пути твои в непорочности?

Неужели Он, боясь тебя, вступит с тобою в состязание, пойдет судиться с тобою?»

На эти слова Елифаза Феманитянина можно ответить только одним образом: да! Именно это с этого не совсем суда, а пари и разворачивается весь конфликт «Книга Иова», вся смысловая баталия и экзистенциальная трагедия этого произведения. Судилище, не суд, творится вокруг несчастного Иова. Елиуй тоже говорит о невозможности бессмысленного («без смысла» в смысле за поступки Иова) несчастья, обрушившегося на главного героя:

«Итак послушайте меня, мужи мудрые! Не может быть у Бога неправда или у Вседержителя неправосудие,

ибо Он по делам человека поступает с ним и по путям мужа воздает ему.

Истинно, Бог не делает неправды и Вседержитель не извращает суда.»

И в этом основном мотиве «Книги Иова» — непостижимости личной судьбы, ее счастий и несчастий, имманентной трагичности окружающего земного мира — есть идентичность этого труда с другой ветхозаветной книгой, «Книгой Экклезиаста». Но в чем именно трагедия Иова приближается к тем экзистенциальным мотивам и идеям бессмысленности мирского, которые стали популярны много, много и много позднее — в двадцатом веке нашей эры, Беккета, Камю, Сартра...

Третье. В заключении, красивая, поэтическая цитата о сущности бога (37 глава):

«Слушайте, слушайте голос Его и гром, исходящий из уст Его.

Под всем небом раскат его, и блистание его — до краев земли.

За ним гремит глас; гремит Он гласом величества Своего и не останавливает его, когда голос Его услышан.

Дивно гремит Бог гласом Своим, делает дела великие, для нас непостижимые.

Ибо снегу Он говорит: будь на земле; равно мелкий дождь и большой дождь в Его власти.

Он полагает печать на руку каждого человека, чтобы все люди знали дело Его.

Тогда зверь уходит в убежище и остается в своих логовищах.

От юга приходит буря, от севера — стужа.

От дуновения Божия происходит лед, и поверхность воды сжимается.

Также влагою Он наполняет тучи, и облака сыплют свет Его,

и они направляются по намерениям Его, чтоб исполнить то, что Он повелит им на лице обитаемой земли.

Он повелевает им идти или для наказания, или в благоволение, или для помилования.

Внимай сему, Иов; стой и разумевай чудные дела Божии.

Знаешь ли, как Бог располагает ими и повелевает свету блистать из облака Своего?

Разумеешь ли равновесие облаков, чудное дело Совершеннейшего в знании?

Как нагревается твоя одежда, когда Он успокаивает землю от юга?

Ты ли с Ним распростер небеса, твердые, как литое зеркало?

Научи нас, что сказать Ему? Мы в этой тьме ничего не можем сообразить.

Будет ли возвещено Ему, что я говорю? Сказал ли кто, что сказанное доносится Ему?

Теперь не видно яркого света в облаках, но пронесется ветер и расчистит их.

Светлая погода приходит от севера, и окрест Бога страшное великолепие.

Вседержитель! мы не постигаем Его. Он велик силою, судом и полнотою правосудия. Он никого не угнетает.

Посему да благоговеют пред Ним люди, и да трепещут пред Ним все мудрые сердцем!»