Дина Рубина «Рябиновый клин»

Почему решил прочитать: я фанат творчества Дины Рубиной! Благодарен судьбе за то, что неизвестно каким образом натолкнулся на романы этой писательницы! Трилогии «Русская канарейка» и «Люди воздуха» («Почерк Леонардо», «Белая голубка Кордовы» и «Синдром Петрушки») считаю вершинами русской литературы двадцать первого века! Ждал, пока роман-трилогия «Наполеонов обоз» выйдет полностью и приступил к чтению.

В итоге: ради справедливости стоит отметить, что ранние крупные вещи Рубиной мне как-то не даются. «Синдикат» пробовал пару раз начинать, «На солнечной стороне улицы»... И всё никак. Да, эти романы стоят в очереди на прочтение, но когда доберусь – неизвестно.

Решил для себя набрасывать список персонажей, ибо наслышан, что роман полифонический:

Надежда Петровна – «редактор в большом издательстве, с писателями хороводится». Высокая, полная с белым гладким, как у императрицы, лицом.

Изюм – сосед Петровны по даче, рационализатор, бросил пить. «Пузатенький горбоносый крепыш с близко поставленными серыми глазами» и густыми бровями.

Сташек, он же Аристарх Семёнович Бугров – человек непростой судьбы, в прошлом романтический интерес Надежды Петровны.

Ммм, мат на первых страницах! Спасибо, Дина Ильинична, порадовали! Я, простите меня, дурновкусного, считаю мат на страницах современной русской литературы некоторым знаком качества. Ибо позволить его себе может только состоявшийся творец, взять вот хоть Виктора Олеговича. Нет, можно и без мата, но если лыко в строку, то почему бы и нет – добавляет пряности и достоверности диалогам.

Следом идёт эпизод про колоритно выписанную писательницу Нину, явное альтер эго автора. Нина-Дина. «Ничего такая тётка, простая, без понтов, за руку здоровается». Не сомневаюсь, что и у редактора Надежды Петровны есть свой прототип в реальности.

Дальше мелькнёт непутёвая мамаша Изюма, его сестра Серенада, её муж-олигарх, их дочь Алиса... И байки, байки, байки. Цветные и смешные.

Потом нам покажут нелёгкие будни редактора, которой приходится общаться с полусумашедшими писательницами (Вселенная обожает рифмованность. Перед «Рябиновым клином» я прочитал «Огненное евангелие» Фейбера. Там о сложностях издательского дела рассказано с точки зрения автора). Есть потрясающие гротескные моменты:

«Надежда тяжело рухнула на колени, обхватила Калерию Михайловну за тощую петушиную ногу и затрясла её, как трясут чудо-дерево в ожидании, что с него посыплются спелые романы и повести. Минут пятнадцать, не поднимаясь с колен, Надежда горячо и взахлёб объясняла, клялась, сулила, умоляла – то есть как раз делала всё то, на что благословил её утром Сергей Робе?ртович. Она самовольно назначала немыслимые гонорары, обещала небо в алмазах, расписывала шок литературного мира.

Рецензенты, журналисты, редакторы и литературоведы, бесстыжая премиальная шобла… – короче, вся эта перепончатокрылая грифоноголовая тусовка, оглушая окрестности предполагаемым визгом, вихрем промчалась в её сбивчивой горячечной бормотне. Она чуть ли не рычала, поскуливала, пробовала напевать колыбельную… Раза два отчаянно мелькнуло: не задушить ли старуху?»

В следующей главе, внезапно, такая высокая, щемящая лирическая ностальгия по детству, что аж комок к горлу.

Чуть позже ненавязчиво, в ироническом ключе, упоминают «Рукопись, найденную в Сарагосе» Потоцкого, намекая, что и «Наполеонов обоз» такая же «шкатулочная повесть» навроде «Тысячи и одной ночи» или «Декамерона», только вместо Шахерезады балагур Изюм.

* * *

«Рябиновый клин» – бескрайнее, как русская степь и извилистое, как река Клязьма, повествование о жизни в России. От послевоенных лет до перестройки и настоящего времени. Десятки историй, сотни эпизодических персонажей, один другого колоритней. Всё, за что мы любим Рубину. Мастерское владение искусством написания диалогов, тонко переданные чувства героев, миллиард достоверных примет времени, будь это быт посёлка при железной дороге после войны, тяготы службы в армии или нравы современных писателей. Сетования по поводу того, что «у Рубиной всё это уже было» отметаю сразу. Многие писатели всю жизнь пишут один условный роман. Открывая Пелевина, Быкова, Улицкую, Паланика, Уэльбека, Кинга или Лавкрафта, мы примерно представляем интонацию и круг тем, которые затронет в произведении автор. И это прекрасно!

«Наполеонов обоз», безусловно, один большой роман-эпопея, просто разбитый на три книги. В «Рябиновом клине» нас подробно познакомили только с детством Сташека, оставив за кадром его отношения с Надеждой и дальнейшие испытания. Упоминание о самом обозе Наполеона, этом сквозном макгаффине трилогии, появляется только на последних страницах первого тома.

Внимательный читатель заметит одни и те же имена и фамилии, упоминаемые разными персонажами и зацепочки, которые, со всей очевидностью, будут иметь значение в дальнейшем.

Прочитал в электронном виде, затем купил первую часть маме в бумаге(ей должно понравится) и заодно второй том тоже приобрёл в бумаге.

Ни одной претензии к роману нет.

10(БЕЗУПРЕЧНО)

Рубиновый клин

Вы угоняете машину марки «москвич» и едете в сторону пустыни Гоби. Я надеваю красный комбинезон и желтый картуз и иду в том же направлении. Там мы и встретимся.

Нет, цитата не из нового романа Дины Рубиной, она из телеспектакля «Когда же пойдет снег?», с которой началась моя любовь к писательнице лет сорок назад. Это говорит девушка в заочном телефонном знакомстве. Молодой человек убежден, что звонит другой, его разыграли, подсунув вместо номера местной красотки, этот, принадлежащей давно в него влюбленной девчонке, на которую и не смотрит. А у нее недавно погибла мама, папа работает за границей, сама она смертельно больна и смертельно одинока.

В той давней истории все закончилось хорошо: у героев любовь, девочке сделали успешную операцию, впереди у них долгое счастливое будущее. Обрыдалась, глядючи, и запомнила на всю жизнь. Ничего не меняется. Дина Ильинична продолжает создавать книги из набора этой дивной фразы: сиротство, заграница, криминал, болезнь, современные средства связи и передвижения, интеллектуальные игры, любовь сильнее смерти (еще «двигаться в направлении пустыни», как без того). И понимание не мешает нам над вымыслом слезами обливаться. Нот ведь тоже всего семь, а под рукой мастера из них всякий раз возникает новая музыка.

«Наполеонов обоз» в шорте Большой книги 2020, этот конкурс предполагает, в числе прочего, читательское голосование и дает возможность безвозмездно познакомиться с электронной версией книг из короткого списка. Эту, объемом больше тысячи страниц, бережливый издатель разбил на три отдельных тома, что заставит скачивать на Литресе аж три книги, вместо одной. Но и позволит рассказывать о романе по мере чтения. С чувством, с толком, с расстановкой.

Итак первый том, «Рябиновый клин», львиная доля которого отдана истории и многочисленным байкам соседа героини по деревенскому житью, Изюма. Надежда, женщина городская, главный редактор успешного издательства, не устояла в свое время перед искушением купить под провинциальным Боровском дом. И то сказать, недвижимость с прилагающимся к ней участком — целым поместьем, по московским меркам стоила копейки. Как-то все в ее жизни пошло не так: племяннику, которого вырастила как родного сына, сделалась не нужна, на горизонте замаячила одинокая старость, а в это место она влюбилась и душой в нем отогрелась.

Я теперь читаю уже третий том, и по всему роль Изюма в книге минимальна, на поверхностный взгляд может показаться, что он со своим набором идиотически-гениальных ноу-халяу лишний в романе. Но кто так подумает, сильно ошибется. Изюм — собирательный образ русской души: талантливой и безалаберной, незлобивой и относящейся безо всякого пиетета к закону, вечно попираемой и возрождающейся для такого же неказистого житья — хорошее все равно отберут. Понимаете, мне кажется, что в нынешнем году толстовская «Война и мир» неожиданно обрела актуальность, «Обоз» — рубинский вариант ответа Толстому с попыткой анализа национального характера, как «Мир и война»- акунинский.

Хотя главное не это. Важнее тут история любви, пронесенной мальчиком и девочкой из крохотных Вязников через жизнь, по городам и весям, сквозь огонь, воду и медные трубы. Отчасти Амур и Психея, частью Орфей и Эвридика с немалой толикой Иакова и Рахили. Важнее родовая память и сокровища, их отблеск превращает роман в авантюрный. И неожиданный взгляд на историю Отечественной войны 1812-го — горящий клин, вбитый между каноническим представлением о событиях, и реальностью.

Новый роман Рубиной и традиционен, и необычен «в одном флаконе».

Обычен в нем уже вполне привычный для мастера отличный язык. Привычны отменные диалоги и увлекательность повествования.

А необычность спрятана. И проявляется не сразу. Вроде бы постепенно разматывается симпатичный пушистый клубочек, а там вдруг... В общем, обычные истории о жизни внезапно расцветают семейными тайнами, поисками сокровищ и странными взаимоотношениями.

Что отдельно порадовало — отсутствие штампов «антисовка» (по крайней мере в первой части, как дальше будет- не знаю). Но пока как-то обходится без лишнего обличительного пафоса, а интересных историй — уйма.

И характеры вполне себе играют. Хорош самородок Изюм — двоюродный брат шукшинских чудиков, которые мир украшают. И гениальная писательница в начале романа — с ее обстановочкой и роскошным педикюром, к которой Надежда приходит за новым произведением для родного издательства... И названия деревень, и поговорки, и истории о жизни. «Рюмочка христова, ты звидки? З Ростова...» )). И мелькающие в тексте сведения о транспортном хозяйстве, вполне достойные классического советского «производственного» романа — а ведь при этом ни грамма не скучно, знание вопроса как всегда на высоте — и потому интересно. Как то и появление товарища Кагановича в эпизоде удивительно к месту.

В общем, господа начинающие литераторы, хотите научиться хорошо писать — изучайте Дину Ильиничну с карандашом. Рецепты литературных изделий вполне качественные.

Но, безусловно, наперед загадывать боюсь. Роман вполне может оказаться выдающимся явлением... Если вторая и третья из анонсированных частей не подкачают.

Пока — полет над Клязьмой на волшебной белой лошади нормальный! И хочется скорейшего свидания с героями романа.

Оборванного, как это обычно бывает у Рубиной в конце первой части, на самом интересном месте...