Джойс Кэрол Оутс «Сад радостей земных»

ЧТО В ИМЕНИ ТЕБЕ МОЕМ ИЛИ КРЕЧЕТ У КЛАРЫ..

...Пусть и вправду, Постум, курица не птица,

но с куриными мозгами хватишь горя...

Я люблю Нору Галь, восхищаюсь ею, росла на книгах в ее переводе. Какие-то прочла и отложила, другие перечитываю. Есть те, которые только узнаю. Как «Сад радостей земных», написанный в шестьдесят седьмом, переведенный шесть лет спустя. В который пришла через полвека, и это было как домой вернуться или разговаривать с другом после долгой разлуки — чудо снова слышать голос, подаривший лучшие истории. Но объясните же мне, кто-нибудь, для чего Лебедь стал Кречетом. Какой в этом был смысл? Одно слово (хотя бы и не простое слово, а имя) сломало внутреннюю логику повествования. Превратило четкую стройность в замысловатую странность.

Но по порядку. Джойс Кэрол Оутс, известная как плодовитостью и работоспособностью вкупе с немалым талантом, так и неизменным интересом к темам жестокости и насилия, написала этот роман на заре своей литературной карьеры. Он и теперь самый, пожалуй, известный из шести десятков написанных ею. Критика поставила молодую писательницу в один ряд с Апдайком и Сэлинджером, увидела в ней преемницу Фолкнера и Стейнбека. И, в целом, было чем впечатлиться.

История охватывает почти полувековой промежуток, начинаясь в годы Великой Депрессии рождением девочки Клары. Горькая ирония ситуации в том, что Клара («чистая, ясная, светлая») приходит в мир в условиях, максимально удаленных от какой бы то ни было чистоты. Быт сезонников мало чем отличался от рабского условиями труда и уровнем оплаты, а бытовыми был хуже. Рожденная в грязи и слякоти очередного переезда, прямо на обочине дороги, девочка не только выживет, но станет удивительной красавицей.

Единственная изо всех детей любимица отца Карлтона, задавленного тяжестью труда до потери почти всего человеческого, Клара сбежит от него и мачехи в пятнадцать. От отцовского пьяного гнева и побоев, не за красивой лучшей жизнью, о какой и представления не имеет, но в безотчетном стремлении к ясности и чистоте (помните имя?), каким нет места в убожестве их жизни. Разобьет отцу сердце, подорванная тяжким трудом двужильность не снесет этого удара. Но Клара никогда о том не узнает. Она идет по жизни, не оглядываясь на оставленное позади.

Отчасти внутренняя цельность и чистота, большей же частью безнадежная влюбленность в Лаури — бутлегера, который спас девчонку от отцовского гнева, проезжая мимо и повинуясь безотчетному порыву. Этот малый, перекати-поле будет время от времени появляться в ее маленькой грошовой жизни продавщицы фикс-прайса. Как прекрасный принц, наслаждаясь благоговейным трепетом, который будит в маленькой дурочке (а Клара не по части книжной премудрости и всякого такого). Потом девушка расцветет так, что уж и глазам больно смотреть, а рука сама потянется сорвать. Для нее недельный отпуск отпуск с Лаури станет отправной точкой мечтаний о совместной жизни. Для него отдыхом усталого путника.

Принц сорвется в неизвестные дали («Я ничего не обещал»). Девушка останется беременной. Клара (ясная, ей всегда ясно, как поступать), сделает то что спасет ее и будущего ребенка — придет к местному богачу Ревиру который давно на нее засматривается. И не только станет его содержанкой, но, не прилагая особых усилий, сумеет убедить в отцовстве. И родит на маленькой ферме, отданной Ревиром. Научится управлять маленьким автомобилем, подаренным им. Что до остракизма со стороны жителей городка — больно, но не смертельно, с ними можно не встречаться вовсе, ограничив связь с внешним миром визитами Ревира на их с сыном ферму. А когда Лаури, спустя три года, появится снова и позовет ее в даль светлую, откажется. Хватит с нее жизни голодранки.

И войдет законной женой в особняк Ревира еще через четыре года, когда тот овдовеет. А своему сыну станет с самого начала внушать, что трех старших сыновей отца он (кукушонок) должен потеснить — все здесь станет его. И вот здесь у меня, читателя, возникает ощущение странной неправильности, которое усиливается по мере чтения. Сына Кристофера Клара зовет Кречетом. Странно, учитывая, что эта хищная птица не из самых первых, что приходят в голову. Ну, вы понимаете, Орел, Сокол, Ястреб было бы логично, но Кречет только по сомнительному созвучию двух первых букв?

После все станет еще страньше, мальчик соответствует агрессивному имени с точностью до наоборот. он такой ранимый созерцательный интраверт, книжник, глубоко уязвленный неприязнью «братьев» (у старших мальчиков много способов превратить жизнь маленького бастарда в ад). Страстно желающий добиться любви отца — мама ведь сделала это его сверхценностью. Еще одно, мальчишке настолько претит агрессия, что он даже мяса не может есть. Бывают такие люди, из них убежденные веганы и получаются. А любимое господское развлечение охота, с необходимостью убивать живых тварей, для него вовсе невыносимый крест. До физической реакции отторжения, вроде рвоты, поноса, обморока. Ну не заточен человек под такое.

И я да, читаю, потому что классная книга, и язык Норы Галь чистое наслаждение, но вот этот маленький Кречет, который к своему имени с точностью до наоборот, он все тяжелее понимается. После уж рукой махнула — неужто во всем непременно должна быть своя мораль? Угомонись! И только взявшись писать о книге, узнала, что в оригинале мальчика зовут Стивеном, а мать называет его Swan — Лебедь. Ох ты ж, ну тогда все по местам. Представляете, какие мощные коннотации убиты: Гадкий утенок, Дикие лебеди, лебединая верность, Лоэнгрин. И главный смысл — царственная птица, чужак, иной, не плоть от плоти птичьего двора. Тот, кому проще погибнуть, чем стать, как все.

Он не быстрый хищный кречет. Лебедь, который сам становится добычей хищника. Тот, кто обрывает жизнь, не найдя любви. И это настолько точно соответствует внутренней сути героя, его глубинным побуждениям, его манере нести себя чуть в стороне от остальных, дружелюбному непониманию чужой агрессии — что просто захлебываешься в эмоциональном водовороте, куда увлекает разница в одно слово. Может крамольную вещь скажу, но кажется, книга не обрела у нас той популярности, на какую могла по праву рассчитывать именно из-за внутренней фальши, которую подсознание фиксирует даже тогда, когда на сознательном уровне все хорошо. Такие они, трудности перевода.

Роман состоит из трех частей, в каждой из которых свой герой, хотя в целом сюжет строится вокруг одной семьи и повествование охватывает несколько десятков лет середины 20 века и три поколения этой семьи.

Первая часть сильно перекликается с «Гроздьями гнева» Стейнбека. Да и остальные части написаны в подобном ключе — меланхолия, печаль и отчаяние пронизывают роман от и до. Однако при этом уровень заметно ниже романа Стейнбека. Вроде и внутренний мир героев раскрыт — да не так. И описание американской глубинки есть — но тоже как-то не так.

Также ощущается неравномерность сюжета. Первая часть читается легко и интересно. Вторая часть показалась наименее интересной. Было даже желание бросить читать. Начало третьей части разожгло интерес опять, но к концу книги он опять стал угасать.

Концовку я не понял. Получилось как-то скомкано и не ясны мотивы случившегося. То есть варианты перебрать можно, но всё как-то не то.

И весь роман вот такой — вроде бы и интересно, а чего-то не хватает. Может быть глубины, может быть просто все описываемое очень грустно и печально. В целом не сказать, что роман не понравился, но вот некое чувство разочарования после завершения осталось.