Елена Щетинина «Вдоль села Кукуева»

Опытный читатель, зачастую против воли, начинает с первых строк сюжета угадывать, какой же из сюжетных ходов использует писатель в рассказе.

Конец девятнадцатого века. Дворянчик, чтобы набрать колоритных народных присказок, едет в «мужицком» вагоне. Начинается сущая мистика с визгливыми выкриками что-де поезд — исчадье ада и всё такое. Потом исчезновение только что бывших в вагоне пассажиров.

Я сразу предположил, что перед нами очередное описание «мытарств души»; сюжетный ход, который лучше всего удаётся Виктору Олеговичу Пелевину, когда главный герой, сам того не ведая, уже не жив. В масскульте данный троп идеально обыгрывает Шьямалан в «Шестом чувстве» и Аменабар в «Других». Не совсем угадал.

В следующей главке мы уже наблюдаем как богема, во главе с самим Гиляровским (колоритная была личность) изволят ужинать в саду «Эрмитаж». Жутенькие метаморфозы тухлой селедки можно отнести на счёт возможной белой горячки.

Истории смыкаются и оказываются мистической беллетризированной зарисовкой из биографии Гиляровского. Там же и предупреждение — «на царские гостинцы не зарься только». Намёк на то, что журналист будет свидетелем катастрофы на Ходынском поле.

Всё бы ничего, но трижды за несколько страниц сравнить глаза мертвецов с в крутую сваренными яйцами... это баг или фича?

Атмосферный, укоренённый в реальной истории жуткий рассказ.

8(ОЧЕНЬ ХОРОШО)

Е-э-эле дочитал. К завершению сборника и так начал уставать от истхоррора, от «балы-красавицы-лакеи-юнкера», от всех этих «господподпоручиков», а тут ещё и сама история оказалась ни о чём. Где пугаться-то? В каком месте? Эпоха передана неубедительно, искусственно, в жизнь персонажей не веришь. Короче, мимо.

Щетинина вновь обращается к реальным историческим событиям, и вновь получается здорово. Вообще исторические рассказы Елены словно магией какой-то обладают, засасывают читателя внутрь. Они лучше в плане языка, мрачнее и атмосфернее, чем другие сольники, которые мне попадались. Может, просто так совпало, а может, здесь автор чувствует больше ответственности и выкладывается на полную катушку. Так или иначе, читателю получать такие тексты одно удовольствие.

Сюжет построен вокруг Кукуевской железнодорожной катастрофы. Этот случай страшен сам по себе, но здесь автор не пускается в обычный пересказ, а вводит мистический элемент, отчего происходящее выглядит еще жутче. Потому что странности начинают происходить еще до катастрофы.

Напряжение создается мастерски, на него работают и чудные пассажиры, и описание вагона, и, конечно, непогода, этот смывающий саму ночь ливень. Сцены в поезде удачно чередуются со сценами с Гиляровским, пьянка которого вдруг приобретает зловеще-абсурдистский характер. Всё очень круто и колоритно.

Небольшая проблемка заключается в том, что остальные герои (в основном герой) не так ярки, они не успевают запасть в душу. И ты, проживая трагедию в чужой шкуре, воспринимаешь это скорее как кинохронику. Такого мощного эффекта погружения, как было в случае с «Царским гостинцем», на этот раз не вышло.

Впрочем, это всё из области личного восприятия. Рассказ в любом случае хорош, как хороши и три мистические сущности, которые в нем отметились. К слову, по сценарию Щетининой сняли хоррор-короткометражку, где как раз задействованы похожие персонажи. Говорят, они есть в каждом городе, и в каждом городе они выглядят по-разному. Одно неизменно: они всегда там, где смерть.

С творчеством Елены Щетининой я познакомился не так давно, причём знакомство началось с «Царского гостинца», который сразу задрал планку качества настолько высоко, что поневоле сравниваешь с ним все последующие произведения Елены, имеющие отношение к хоррору. И надо отметить, что после прочтения нескольких рассказов в жанровых антологиях, стало понятно — в «историческом» хорроре Елена, как говорится, «могЁт». И пусть «Вдоль села Кукуева» несколько не дотягивает до леденящего ужаса «Царского гостинца», но рассказ всё равно очень круто написан.

Взятая за основу Кукуевская железнодорожная катастрофа 1882 года хоть и унесла несравнимо меньше жизней, чем давка на Ходынском поле, вызвала, тем не менее, широкий общественный резонанс в российском обществе конца XIX века, и стала своеобразным символом того факта, что технический прогресс несёт с собой новые, неожиданные вызовы. Ну, а добавление автором мистического элемента и вовсе выводит историю на новый уровень, делая реальные события ещё страшнее...

Вместе с тем, нельзя не отметить, что по-настоящему оценить рассказ можно только в том случае, когда хотя-бы в общих чертах представляешь события той страшной ночи, имеешь представления о том, какому именно дядюшке Ивану Сергеевичу собрался преподнести блокнот главный герой рассказа, или хотя бы знаешь, кто такой Гиляровский. Поэтому рекомендовал бы перед прочтением просмотреть статью в Википедии, Кукуевской катастрофе посвящённую. Она совсем коротенькая, но вполне поможет проникнуться необходимой атмосферой, вследствие чего рассказ заиграет новыми (пусть и мрачными) красками.

Подводя итог, остаётся признать, что рассказ «Вдоль села Кукуева» Елене Щетининой однозначно удался. Написано действительно шикарно — за одну только сцену с участием селёдки поставить меньше 9 баллов рука бы не поднялась! Отдельно так же хотелось бы отметить любопытную пасхалку («– Ступай, батюшка, – неожиданно мягко и добро сказала она. – Ступай, подобру-поздорову. На царские гостинцы не зарься только. А то до сроку встретимся».) — изящное авторское решение, увязывающее два замечательных рассказа между собой.

– Не души стонут, – он хотел сказать твердо и четко, но голос внезапно осип и выдал петуха. – Не души. Это котел свистит. Пар. Просто пар. Как в бане.

Очередной исторический хоррор, что же его так много-то в сборниках ССК? Да, взять за основу реальную историю и добавить в него долю мистики – удачный ход, как не посмотри, но порой устаешь от коронного хода и ждешь чего-то новенького от талантливого автора.

Среди погибших в Кукуевской железнодорожной катастрофе, был племянник русского писателя И. С. Тургенева — Тургенев Николай Николаевич. От его-то лица мы и побудем в том злополучном поезде. Угораздило же его родить эдакую придумку – сделать дядюшке к именинам подарок: записать мужицкие байки, песенки и словечки да преподнести блокнотик как сборник идеек для следующего романа. Придумка казалась хороша. И весьма легка в исполнении. Всего-то – во время возвращения домой, в Поганцево, перейти в мужицкий вагон да послушать там тихонько.

Рассказ качественный, а от появления призраков становится не по себе, просто хочется другого.

Под подошвой что-то хрустнуло – громко, отчетливо, не как шелуха. Николка отдернул ногу – птичий череп. Маленький, с детский кулачок, он раскололся надвое, как орешек, но вместо вкусного ядрышка в нем зияла пыльная пустота.

Николка поднял голову. Никто уже не обращал на него внимания – курили, жевали, болтали, сплевывая на пол густую темную, тягучую слюну. Ему показалось, или здесь уже не было ни одного из тех лиц, что он видел минуту назад?

Исторический хоррор, связанный с железными дорогами. Я бы сказала — страшная байка о поездах и мертвецах. Но история основана на реальных событиях, что автоматически переводит её в разряд чего-то большего, чем просто байка.

Две сюжетные линии, мистика, немного запутанный (скорее просто не линейный) способ повествования. Жутковато, странно. Сюжетная линия журналиста отчасти лишняя, выполняющая вспомогательную функцию.

При прочтении мне сначала казалось, что такой могла бы быть страшилка про чужеродность железной дороги в описываемый автором исторический период. Но это впечатление оказалось ошибочным — рассказ вполне современен и не ставит перед собой подобных задач.

Обычно, исторический хоррор Е. Щетининой не оставляют меня равнодушным. Этот рассказ, меня не зацепил.

Напрашивается прямая аналогия с «Железной дорогой» Н. Некрасова. Призраки, за окнами вагона — жутко!

И, очень атмосферно!

Ещё, картины обеда с участием Гиляровского — ну, очень колоритные! Вкусно, смачно все описано. И — на фоне этой красоты — образ тухлой селедки! Мастерский контраст.

Да всем хорош рассказ, если не цепляться. Просто, прежними произведениями Щетинина задала слишком высокую планку. И, я ждал чего-то, наподобие «Мать сырой земли», или, «Царского гостинца». А здесь — немного иная задумка.