Илья Варшавский «Сюжет для романа»

Сюжетная конструкция с вагонными посиделками поначалу мне не понравилась. Показалось, что это тот самый случай, когда автор поленился изложить сюжет и идею в привычной, полноценной оболочке, спихнув эту обязанность на героя-рассказчика. Однако вдруг оказалось, что дорожная история, рассказанная случайным попутчиком — это ключ, это необходимо, это логично и оправданно.

Стронций 88 пишет, что где-то к середине рассказа он уже догадался, что там к чему. А вот я такой проницательности не проявил, чему несказанно рад: интрига разрешилась неожиданным финалом.

На этом по сюжету закончу, дабы не лишать удовольствия тех, кто ещё не читал этот рассказ. Что же касается идеи, то не соглашусь с некоторыми предыдущими рецензентами: не всё так просто с сознанием и памятью человека. Помещать эти категории исключительно в головной мозг — это упрощение, это всё равно, что признавать только два цвета — белый и чёрный. Есть ведь ещё и серый, есть и серо-буро-малиновый, а значит, есть и мышечная память, есть ещё и спинной мозг, и до сих пор по этим всем делам среди учёных единого мнения нет. Поэтому идея, озвученная Варшавским в этом рассказе, имеет право на существование, даже со строго материалистической точки зрения.

Интересный рассказ, задающий вопрос: что делает человека человеком? Только мозг? Или что-то еще?

Все это накладывается на кризис среднего возраста и получается интересная психологическая драма с примесью «вагонных споров», которые, как известно, «последнее дело когда больше нечего пить». А пьют здесь мало — коньяку по чуть-чуть

Что то подобное было у А. Беляева: голова приобретает манеры донорского тела.

Все таки неплохо чебя подстраховали трансплантологи от подобных инцидентов — объявили что смерть человека наступает со смертью мозга.

Вот за такие рассказы писателя и любят. Когда казалось бы, всё предельно просто — раскрывающие друг другу души соседи по куп под коньячок и стук колес. Истории занятные и даже душещипательные. Постепенно читатель увлекается историей, рассказанной в вагоне, а финальный аккорд ставит всё на свои места. Всё точно, выверенно и красиво.

В который раз поражает умение автора создавать прекрасные рассказы на уже вдоль и поперек изъезженные братьями-фантастами темы. Вот и в этом случае: пересадка мозга — ну что на эту тему можно еще придумать, чтобы читателю понравилось и запомнилось? А вот Варшавский не постеснялся еще раз написать об этом, и рассказ получился.

Объяснение простое. У Ильи Варшавского на первом плане всегда была не сногсшибательная идея или увлекательнейшие приключения, а умение писать. Умение писать очень легко, очень просто, очень кратко и, главное очень жизненно (так, чтобы написанное было очень похоже на обычную жизнь обычных людей с их простыми человеческими чувствами). А фантастическое обрамление, это в его рассказах, как правило, уж дело второе, т.е. дело техники.

К сожалению, понять, как хороши были его небольшие творения, получается только сейчас, через десятилетия после смерти автора. А в те далекие шестидесятые молодым читателям хотелось совсем другого, эдакого космического и приключенческого. А Варшавский... — ну только если нет чего-нибудь поувлекательнее....

При прочтении этого рассказа мне вспомнился даже не Беляев с «Головой профессора Доуэля», а... Аркадий Арканов. Он, конечно, известен больше как сатирик, а между тем пишет Аркадий Михайлович и очень достойную фантастику. Есть у него рассказ с затейливым названием «Седьмое ребро, или Лицо на траве в два часа дня», очень похожий на «Сюжет для романа» Варшавского. Так вот, у «юмориста» Арканова рассказ на ту же самую тему получился, по-моему, гораздо удачнее. Дело ведь не в пересадке мозга — многим ли это интересно кроме узких специалистов? Это скорее проблема кризиса среднего возраста, когда человека посещают мысли: правильно ли я живу, может быть, я всю жизнь занимаюсь совсем не тем, чем должен, и мое место не на этой работе и не с этой женщиной... Излагать эту историю «раздвоения сознания» сухо и конспективно, как сделал Варшавский, наверное, не очень правильно. «Седьмое ребро...» Арканова интереснее и глубже с точки зрения психологии и гораздо лиричнее и тоньше.

О, это удивительное чувство, когда ты где-то к середине понимаешь (тебя осеняет просто!), к чему всё это, и какое открытие ждёт в конце, но это нисколько не портит, наоборот, ты в восхищении, с нетерпением ждёшь чтобы узнать, так ли это, верна ли догадка? Немногие произведения вызывают во мне такое. А это вот вызвало. И да, я понимаю, что с технической, той самой научно-фантастической точки зрения рассказ упрощён (всё-таки тема пересадки мозга вызывает гораздо больше вопросов и возможных нюансов, чем показаны тут), и сделано это довольно просто и элегантно, да, наверное, и правильно – лучше что-то опустить и упростить, чем лишний раз сумничать и показать свою некомпетентность. А вот эмоциональная сторона вопроса как всегда на высоте – и это предвкушение отдыха, и особое удовольствие долгой дороги, и эта откровенность с незнакомым попутчиком с дальнейшей реакцией стыда, всё последующее… У автора такое всегда прекрасно выходит. А уж это ощущение, о котором я сказал в начале, это просто классно!

Данный рассказ — часть «медицинского цикла» произведений писателя. Во времена СССР этой области жизни общества уделялось достаточно много внимания не только по причине ее важности для населения, но и из-за большой перспективности медицинских исследований. Перед тем, как что-то делать на данном поприще, проводился скрупулезный анализ научных данных и футуристических прогнозов разного толка. Надо сказать, и достижения советской медицины тогда тоже впечатляли: у нас никто не болел оспой и полиомиелитом, крайне редко случались эпидемии и высоки были достижения в области фармакологии (кто ж не помнит про знаменитую «кремлевскую таблетку«!). Фантасты, как и подобает передовой части общества, смело заглядывали в будущее (не очень далекое), чтобы мысленно поставить очередной медицинский эксперимент. Ставил их и Беляев («Голова профессора Доуэля»), и Ефремов («Час Быка»), и братья Стругацкие («Жук в муравейнике»), и Днепров («Глиняный бог»), и, наконец, сам Варшавский в своем сборнике «Тревожных симптомов нет». Что необычного предлагает он в данном рассказе? Всего лишь — пересадку головного мозга. В 70-х годах это было смелое предложение, ибо в советской медицине о подобном даже и думать было нельзя: с мозгом связывали личность человека и размышления о таком донорстве считались аморальными. Но это на практике. А фантасты не боялись предлагать свои варианты-прогнозы. Как правило, в них эксперименты с «душой и телом» проводили зарубежные гиппократы от медицины, что позволяло авторам высказывать самые безумные идеи — все грехи можно было списать на «бесчеловечие» капитализма. В «Сюжете для романа» Варшавский рискнул приписать один из таких экспериментов советским врачам. Правда, оговорился, что смелая операция проводилась по личной инициативе хирурга, «без согласования с вышестоящей инстанцией». Это, так сказать, страховка от Главлита: инициатива, конечно, наказуема, но победителей всё же не судят.

Что же вышло в итоге? Четкого ответа автор не дает, хотя, несомненно, был уже знаком с мнением Александра Беляева насчет «пересадки голов» (персонаж Брике из «Головы профессора Доуэля»). И всё же кое-какие прогнозы можно сделать: в «новой» личности проявят себя черты обоих доноров, хотя и в разной степени. Тот, кто дал мозг, определит духовную составляющую новой личности, тело же даст ей всё богатство чувственной стороны. Не спорю — это логично, но реальность довольно редко идет на поводу у человеческой логики. Два года назад мы чуть было не получили четкий ответ на данный вопрос, но операция по пересадке живой головы трупу, запланированная итальянским хирургом Серджио Канаверо на 2017 год, не состоялась по морально-этическим соображениям. А жаль...

--------------

РЕЗЮМЕ: рассказ, пытающийся дать ответ на вопрос: что определяет нашу личность — мозг или тело? Мнение автора выражено весьма туманно, и читателю потребуется «пошевелить мозгами», чтобы докопаться до ответа.

Рассказ как профессору пересадили мозг от журналиста.

А сам рассказ о любовном треугольнике который таки разрешился.

Повествование выполнено в оригинальной манере в виде разговоров в поезде. Но это как ни страннно не убивает атмосферу, т.к. это фактически монолог и рассказчик сам уподобляется писателю хорошо описывая происходящее.

Не принял я этот рассказ. Это совершенно другое, нежели «понравилось-не понравилось». Автор исходит из установки, что мозг — это ещё не личность. Что при ПЕРЕСАДКЕ мозга (подчёркиваю — при пересадке мозга целиком, а не какой-то его части) в принимающем теле продолжает сохраняться старая личность. Простите, где? В спинном мозге? В печени? или... в сердце? Тогда рассказ вообще религиозным получается, ибо подмешивается понятие души, пусть и неназываемое в рассказе. Я же — материалист. И оттого прозвучавшая в рассказе история выглядит просто ерундой. Вот как если бы вам сосед рассказал что по выходным он на дачу на Марс летает на своём жигулёнке.

Впрочем, я и в «руки Орлака» и прочих схожих радовался тому как подано, а не тому ЧТО подано.

Неплохо для начала семидесятых. Заинтересовала не сама даже идея — роль физиологии в том, что называется человеком, а обращение в этом контексте к сфере сексуальности (не самая востребованная в советской фантастике тема). Ну и «научные дрожжи» (популярная тогда психофизиология), на которых все замешано.

Хороший ход — повествование от первого лица (нечто подобное, но на совсем другом уровне было сделано в «Цветах для Элджерона» (1966)).

Что до идеи вообще, то среди прочего вспомнились «Руки Орлака» (1920) Мориса Ренара: гениальному пианисту пришивают руки убийцы (и что из этого всего вышло) и «Голова профессора Доуэля», конечно.