Даниэль Шпек «Piccola Сицилия»

Не Посторонний

«Мир принадлежит невидимкам, невидимки идут своим путем. Весь секрет в том, что надо не только не быть частью мира, но ещё и не занимать никакой позиции по отношению к нему.»

Я никогда не видела своего деда, он пропал без вести в самом начале войны, задолго до моего рождения. Мама младенцем успела увидеть его и даже помнила, как он помахал ей из уходящей колонны солдат. Ей в день начала войны исполнился год и по всему не должна бы, но я верю — помнит. Как сама я отчетливо помню те полминуты весеннего дня, которым папа учил меня прыгать через лужи, хотя мне тогда больше двух лет не могло быть, он умер, когда и трех не исполнилось.

Может быть потому, история рассказчицы, которая росла без отца, а о деде знала лишь то, что он пропал без вести на войне — может потому оказалась мне так близка. И моя бабушка в точности так же избегала говорить о муже. Сейчас уже неважно, что я русская, а Нина немка, и значит, наши деды гипотетически могли бы стрелять в друг друга. Восемь десятков прошедших лет лишили противостояние его остроты — что уж, они бы теперь и так умерли.

Лет в семнадцать я придумала себе, что дед не погиб от бомбы в теплушке товарняка на безымянном полустанке по пути на фронт, а воевал, попал в плен, был угнан на работы в Германию. А потом, не зная, чего ждать от возвращения: лагеря или вовсе расстрела — перебрался в Австралию, женился там, начал разводить скот, стал мясным и молочным королем...

В семнадцать, понятно, не допускала мысли, что даже если бы все сложилось так: с Австралией, женитьбой и фермой — дед вполне мог остаться середняком. Как, в сущности, остался им герой «Piccola Сицилии», Мориц. В той жизни. где он не погиб, но, в силу обстоятельств, не смог вернуться. Сначала опасаясь обвинения в дезертирстве и расстрела, потом, не имея средств, еще потом — скованный моральными обязательствами в отношении людей, помогавших ему и пострадавших из-за него. И наконец, полюбив женщину и ребенка в той далекой стране.

С историей Даниэля Шпека мою семейную историю роднит еще и то, что я, как Нина, не раз думала: А если бы мама выросла с отцом? Не в том статусе «Повешенного» из колоды карт таро, когда не знаешь, то ли твой папка геройски погиб за Родину, то ли вообще трус и дезертир. Когда живешь со всем тем, с чем дети павших смертью храбрых: нет опоры и поддержки, некому заступиться, матери не видишь, потому что она за троих должна работать, сама с малолетства подрабатываешь.

Но и много хуже: в нищете, потому что пенсии и надбавки по утере кормильца вы не получаете, и нет никаких льгот, и о поступлении в институт ты не думаешь, куда уж. И ты идешь не учиться, а работать, неважно. что умненькая и красавица. И потому ты обслуга, не хозяйка жизни, если вы понимаете, о чем я. Тут ведь не сравнительная материальная скудость главное, но именно это неявное и не проговариваемое вслух изначальное поражение в правах.

Самоощущение пыли на ветру. Невозможность даже вообразить себя веткой на сильном стволе, питаемой мощными корнями. То, с чем росла еврейская девочка из Туниса Ясмина, удочеренная еврейской семьей, замечательными людьми, которые относились к ней, как к дочери. И все-таки их доброта не избавила ее от сиротской неприкаянности. Избавила влюбленность в сына этих людей, своего великолепного приемного брата.

Лучше бы не избавляла. Хотя, тогда не было бы этой прекрасной книги, в которой часто говорят о «Постороннем», и действие, как у Камю в Алжире, происходит большей частью в тоже североафриканском Тунисе, также бывшем французской колонией. Маленькая Сицилия — это столичный район, где арабы и евреи жили бок о бок с итальянцами, в мире и дружбе, пока не началась война. И нет, ни один из здешних героев не посторонний. Что-что, а скорбное бесчувствие Мерсо не про них.

В части Ясмины даже чересчур кипящие страсти, уровень не нашего рационального времени, а греческой трагедии, какой-нибудь «Медеи» или «Орестеи». Нет, не верю в такую любовь. Но про страсти интересно, черт возьми! И я счастлива, что этот роман, который перевела Татьяна Набатникова (долгие годы люблю ее как писателя и как переводчика), что роман номинирован на Ясную поляну 2022.