Станислав Лем «Послесловие к «Убику» Ф. Дика»

Трудный и малопонятный текст, который почти полностью составлен из подобных фраз:

«Ситуации и возникающие термины можно понять из того, как они соотносятся с уже знакомым, но когда слишком большой промежуток времени разделяет людей, живущих в различных эпохах, то следует уничтожить основу соглашения как общности жизненных опытов, которые машинально и непроизвольно мы принимаем за неизменные.»

Или.

«В настоящее время мы начинаем подозревать, что установленное таким образом понятие теряет актуальность, поскольку вредные рикошеты прогресса не являются его побочными, легко удаляемыми примесями, скорее это выгода, полученная такой ценой, которую прогресс на определенном этапе пути ликвидирует.»

Там где Лем становится в тексте понятен, когда из пространных облаков мысли вырисовываются четкие контуры, постулаты его кажутся не очевидными и спорными.

Станислав Лем, как мне видится, оказал американскому писателю колоссальную услугу, благодаря которой «Миры Филипа Дика» заняли почетное место на книжных полках наших любителей фантастики. От пронзительного взгляда мэтра не ускользнула ни одна шероховатость диковской прозы. Лем аргументированно раскритиковал нестройный слог Дика, дурно написанные диалоги и его беспокойные сюжеты, замешенные в безумный коктейль из греческой мифологии, раннехристианской апологетики и подпитываемых запрещенной фармакологией мысленных экспериментов.

И при всем этом, как верно заметил биограф Дика Эммануэль Каррер, лейтмотивом лемовского «Послесловия…» стала меткая и трудно оспариваемая мысль — американскую фантастику тех лет наводнили бездари и дилетанты, над которыми Дик возвышается в той мере, в какой Достоевский превосходит бульварных детективистов.

Позже Лем приложит немало усилий, чтобы «Убик» был опубликован в странах Восточной Европы. Более того, какое-то время он будет искать встречи с человеком, который с прозорливостью визионера раскрыл пороки современного мира. Мира, где ежесекундно возрастает пропасть между скоростью технологического роста и темпами развития человеческой души.

К несчастью, персекуторная паранойя, разрушавшая личную жизнь самого Дика и вносившая хаос в его литературное наследие, помешала этой встрече. А ведь тогда, возможно, объединившиеся два великих фантаста создали бы уникальное по своей прогностической силе произведение. Текст, который бы на протяжении десятилетий расшифровывали видные философы и энтузиасты от науки, не говоря уже о нас, рядовых читателях. Потому что ни Лема, ни Дика не интересовали дурно выдуманные пришельцы, жаждущие поработить нашу скромную планету, не интересовали их цифровые миры, дробящие сознание на десятки и сотни функций. Обоих фантастов всегда интересовал человек и реальности, которые он конструирует.

Станислав Лем, резко негативно воспринявший американскую «НФ» 1960-х, высоко оценил, тем не менее, творчество Ф. К. Дика, которого считал «единственным американским фантастом, заслуживающим внимания». В 1970-х в Кракове начинает выходить серия «Станислав Лем рекомендует», куда, в частности, вошёл и том Дика в польском переводе. Серия из-за проблем с авторскими правами быстро прервалась, но её украшением, несомненно, стали сопроводительные статьи Лема. (Не менее интересна статья и к тому Стругацких («Пикник на обочине. — Лес.»)

Лем, пожалуй, единственный, кто столь подробно вник в один из центральных опусов Ф. К. Дика. Посвящённые взаимоотношениям «реальной» действительности и альтернативных реальностей НФ Дика, размышления С. Лема демонстрируют всю сложность и неоднозначность текста «культового» романа.