Дж. М. Кутзее «Мистер Фо»

Много лет не читал Кутзее и вот взялся за Фо, давненько пылящегося на полке. Понятно, почему эта книга может разгневать некоторых читателей. Она делится на две неравные части. Вначале это довольно интересный рассказ о жизни трех совершенно непохожих людей на необитаемом острове, но счастливая(?) развязка наступает слишком быстро. И оставшиеся две трети — это типичный постструктуралистский треп о возможности либо невозможности рассказывания историй или вообще о смысле или бессмысленности человеческой коммуникации.

Мне лично больше понравился рассказ об острове и о приключениях главной героини в Англии начала 18 века, чем размышлизмы Кутзее о смысле и сути творчества. Когда он травит байку, он хорош! Персонаж — скупо очерчены, но ярки и глубоки. Мир в котором они живут интересен, в него погружаешься. Но как мыслитель Кутзее не дотягивает до своего художественного уровня. Это, кстати, и по другим его романам видно. Вопросы, которые, его так волнуют, волнуют и нас, это понятно, но более глубоко и более точно, более осмысленно они раскрываются совсем другими авторами. Конек Кутзее — это образы, характеры, живописание, а не сухое дидактическое начетничество. Но иногда его заносит в риторическое умствование, в том числе и в данном романе. И этим он только портит свои книги.

П.С. Интересный побочный эффект получился при чтении этой книги. Очень захотелось прочитать самого Дефо. Его романы о приключениях проституток и мошенников с большой дороги. Займусь при случае.

Если пускать в ход воображение, оно может нарисовать что угодно. Это как крутить калейдоскоп. Другое дело — надо ли всё это наносить на бумагу. Некоторые наносят. В их числе — Кутзее. По крайней мере, в Фо — так. Не читал других его произведений, но это — образец писательской безответственности. Убогий сюжет, сомнительная филисофия, точнее, какие-то её обрывки. Концовка выдаёт невзрачную кухню — не справившись с романом, автор наскоро дописывает его идиотскими фантазиями. Современность, к сожалению, изобилует ложными авторитетами. Боюсь, что Кутзее из их числа

Последняя мысль по поводу этого романа (посетила меня на последних страницах) — а он был бы отличным сюжетом для артхауса. Множество слоев, за которыми вроде бы и угадывается, но все никак не обнажится содержимое. Классический постмодерн, личность героини-рассказчицы противостоит герою-писателю, она пишет ему письма о своих приключениях, а он пишет книгу о ее истории.

Такое чувство, что Кутзее перечитал «Робинзона Крузо», а потом заснул и ему приснился сон по мотивам (особо испорченные могут считать, что он вовсе не засыпал, а просто чего-нибудь накурился, не суть). Книга Дефо здесь — отправная точка, ступенька, с которой отпущенное на свободу подсознание прыгает в бездну.

И что мы там находим, в этом бездне? Два момента, один занудно-литературоведческий, второй типично-кутзеевский.

Занудно-литературоведческий заключается в бесконечном перемешении рассказчика и героя, точнее, рассказчиков и героев, потому что их довольно много. И меньший и наименее значимый из них — сам Робинзон Крузо, потому что мы все знаем его, потому что Крузо — это «вершина айсберга» подсознания, а Кутзее сначала держит нас над водой, а потом опускает все глубже и глубже, к основанию айсберга. Книга о приключениях на острове пишется, но слишком тяжело и мучительно; эти муки остаются для нас за кадром, зато в кадре мы видим их отображение в реальной жизни героев. Женщина жаждет рассказать одну историю. Мужчина жаждет написать другую. Чем не единство и борьба противоположностей :silly: К тому же фигура дикаря-Пятницы. У Кутзее у него вырезан язык и, соответственно, он лишен речи, да и не доказано еще, способен ли понимать чужую (во всяком случае, в большей степени, чем собака понимает команды). Весь его образ — прекрасная метафора для «неписца», темного безгласного начала. Помнится, был у Набокова такой рассказ, что-то про грозу и Илью-пророка и слова, наконец пришедшие после долгих мук. Изо рта Пятницы после долгих мук льются то звуки необитаемого острова, то вода, и нельзя быть уверенным, что дарование слова таки состоялось. С тем же успехом это может быть росписью в писательской беспомощности.

А типично-кутзеевская — это тема одиночества. Не сон разума творит чудовищ, а одиночество разума. Герои Кутзее настолько одиноки, что постепенно сходят с ума или кажется, что сходят, — просто по той причине, что у них нет представления о «норме», которое только и может быть почерпнуто, что из общения с другими и сопоставления. Никто не гарантирует, что все происходящее в романе — не плод больной фантазии его главной героини, женщине, которую высадили на необитаемом острове пираты.

Предположим, в попытках защититься от безумия, которое несет с собой одиночество, ее разум создает фантомы других окружающих ее людей. Но женщина, увы, не Господь Бог, так что и люди у нее выходят сильно увечные. Вот молчаливый Крузо, романный герой, больше всего похожий на настоящего — потому что ей не надо было ничего придумывать самой, а можно было сразу взять расхожий романный образ. Вот немой Пятница, тоже расхожий образ, а немотой его наделила уже увечность воображения. Вот преследующая ее девочка, заявляющая, что женщина-героиня — ее мать; это уже плод навязчивой идеи. Вот и сам мистер Фо, несуществующий писатель, который не отвечает на ее многочисленные письма. На что она пытается его вдохновить, когда он сам может быть лишь плодом ее больной фантазии.

В целом, над этим романом более интересно задумываться постфактум, чем собственно читать его.