Лев Толстой «Смерть Ивана Ильича»

Говорить что-то умное о смерти — в моём случае необходимо, но бесполезно. Почему необходимо? Я однажды умру — и чтобы хоть немного подготовиться к смерти, мне кажется нужным говорить о ней. Конечно, все громкие, глубокие слова рано или поздно стираются для отдельного человека, их смыслы уходят, а звуки обретают пустоту и фальшивость — и сейчас я чувствую себя странно, ощущая эту пустоту. Странно от того, что с одной стороны, как я уже сказал, говорить о смерти необходимо. С другой же — бесполезно.

Но почему бесполезно? Смерть — это единоразовый субъективный опыт, и раз я пишу для вас всякие глупости, этого опыта у меня ещё нет. И у вас его нет, коль скоро вы читаете мою заметку. Смешно, да? Это похоже на притчу про слепых, ощупывающих слона: я потрогал слона за хобот — и для меня слон это нечто мягкое, влажное и тёплое. Вы трогаете слона за ногу, скажем, или за ухо, или за бивень — и ваше мнение о слоне сильно отличается от моего. Потом мы садимся у костра и пытаемся сообща понять, что ж это за слон-то такой и как он на самом деле выглядит?

Мы все — слепые, ощупывающие слона по имени Смерть. И никогда мы не придём к общему знаменателю — скорей уж передерёмся, доказывая друг другу сущность слона, якобы понятую нами. Однако я знаю одного уникального человека, великого писателя, который, будучи живым, показал смерть так, как никто не смог и, думаю, уже не покажет. Можно долго гадать, задаваясь вопросом: «Как у него это получилось? Как он сумел открыть глаза и увидеть слона целиком?»

Видимо, он и правда гений, основа русской классики и хирург души человеческой. Я говорю о Льве Николаевиче Толстом. И сегодня речь пойдёт про его повесть: «Смерть Ивана Ильича». Толстой закончил эту повесть в 1886 году, будучи в уже довольно зрелом возрасте — неудивительно, что чем ближе человек к смерти, тем сильней его волнует эта непростая тема (правда, сам Толстой после написания повести ещё прожил приличное количество лет, но тем не менее).

Не берусь гадать, читали вы о смерти Ивана Ильича или нет, и поэтому вкратце перескажу сюжет, благо никакой интриги тут нет — в финале Иван Ильич умирает, и для него всё заканчивается. Что ж...

Преуспевающий чиновник Иван Ильич всю жизнь стремился жить так, чтобы ему было комфортно и удобно. Он получил хорошее образование, впереди его ждали годы достатка и сытого мещанского счастья. Предел мечтаний для многих, не правда ли? Просто жить: ходить на работу и с работы, спорить с женой о расцветке обоев, играть в карты с друзьями, одеваться в красивую, новую одежду... Ивану Ильичу виделось в этом подлинное счастье, и даже невзгоды вроде смерти ребёнка или ворчания нелюбимой жены он научился обходить умело и тонко. Он всех невзгод (как правило, мелких) Иван Ильич привык прятаться — в работе, в картах, в безразличии.

Но вот случилась у него одна неприятность — упал Иван Ильич, и сильно ударился боком. Думал, бок поболит да перестанет — но нет. Боль со временем усиливалась, появился странный привкус во рту, обусловленные болью, начались изменения в характере... Словом, Иван Ильич начал догадываться, что в его сытой и беспечной мещанской жизни, в его пиявочном бытии случился серьёзный сбой. А когда в организме случается сбой, тут уже не милы ни тысячи рублей оклада, ни богато обставленный дом, ни работа, ни карты. Ничего не мило, и существует только боль.

По старой привычке, Иван Ильич пытался решить проблему со здоровьем просто: ходил по врачам да ещё больше погружался в работу. Однако он быстро понял, что сколько врачей — столько и мнений (ни один врач не мог поставить больному диагноз, и каждый назначал ему новое лечение — лишь бы деньги заплатили), а на работе особо не посидишь, когда у тебя болит и болит где-то внутри. Эскапизм Ивана Ильича, так ему привычный, перед лицом смерти оказался неожиданно бессилен. И в этом заключается один из страшнейших выводов повести: смерть настигнет каждого, и от неё не спрятаться никак, нигде и никому.

Лев Николаевич Толстой написал великую повесть о человеке, который проходит все стадии смертельной болезни. Вот ударился Иван Ильич — да и ладно, казалось бы. Началось у него всё с беспечного «поболит да перестанет» (это не цитата, но близко к сути текста), продолжилось тревогой (мол, что ж меня все лечат, а толку нет), а закончилось страшным отчаянием одинокого человека, который оказался никому не нужен — и понял это незадолго до смерти.

Полагаю, Толстой в «Смерти Ивана Ильича» продемонстрировал не только психологию умирающего человека, но и веком ранее предвосхитил открытие так называемых «базовых иллюзий» человеческого бытия, заложенных в каждом из нас от природы. Формально эти иллюзии открыты в 1988 году западными учёными Тейлором и Брауном (см. статью «Positive illusions» на английской Википедии), однако Толстой был всё-таки первым. Он хоть и не назвал эти иллюзии — но описал их наличие и указал, что будет, если они разрушатся у отдельного человека. Как всё-таки великие писатели могут опередить официальную науку!..

Всего таких иллюзий три: иллюзия собственного бессмертия (человек до последнего не верит, что он смертен), вера в справедливый мир (то есть мир будто бы разумен, логичен и справедлив) и иллюзия собственной непогрешимости (логика «все мои поступки — правильные, и я не ошибаюсь»). Сначала я думал, что Толстой заложил в сюжет разрушение только первой иллюзии у Ивана Ильича, но потом стало ясно: в повести чётко показано разрушение всех иллюзий и то, как на это реагирует смертельно больной человек.

Подробнее о трёх иллюзиях бытия вы можете прочитать в прикрепленной картинке — я взял её со статьи про посттравматическое стрессовое расстройство на всё той же Википедии.

Подведём итоги. «Смерть Ивана Ильича» — лучшее, что я читал за последнее время. Последние главы повести наиболее полно раскрывают всю глубину душевных метаний Ивана Ильича — и больно читать, как после разрушения базовых иллюзий этот человек, ещё недавно такой самоуверенный и конкретный, превратился в комок страха, ненависти к живым и жалости к самому себе.

Но всё-таки похвально, что за пару мгновений перед смертью Иван Ильич понял истину: всю жизнь свою он прожил совершенно зря. Он ничего не достиг, ничего не сделал, никому не помог — он просто был очередной пиявкой, присосавшейся к бюджетной кормушке государства, «ненужным членом разных ненужных учреждений», как и его отец-чиновник... Аналогий с современностью я сюда не закладываю, но вполне возможно, что с тех пор ничего и не поменялось.

Повторюсь: Толстой написал прекрасную повесть. Пожалуй, рядом с ней я поставил бы только рассказ «Трое» Юрия Мамлеева — теперь мне понятно, что «Трое» логически продолжает и дополняет «Смерть Ивана Ильича» Толстого. Думаю, будет уместно написать чуть позже про фильмы «Жить» Акиры Куросавы и «Простая смерть…» Александра Кайдановского. Они сняты под впечатлением повести Толстого, и их стоит посмотреть.

Иногда полезно выделить целый день, и потратить его на мысль что я когда-нибудь умру, и вовсе необязательно это произойдёт через много-много лет. Однако всё равно это остаётся пустыми словами, и по-настоящему мы поймём эту мысль только тогда, когда смерть постучится в дверь и улыбнётся каждому из нас.

Очень депрессивно. Но честно, правдоподобно и удручающе. «Пробег» жизни и реакция окружающих, даже близких прописаны без прикрас. Увядание, в большей степени моральное, ранит и задевает самые тонкие струны души. Только «лучик света» абсолютно не вписывается ни в фабулу, ни сюжет. Зачем? .... хотя улыбаюсь своей смелости — Классика критиковать .... Но надежды не может быть при таких обстоятельствах. Читателя следовало бы «добить»!

Некоторые критики называют эту повесть одной из самых главных в русской литературе XIX века. Склонен с ними согласиться: не так мало произведений, где автор пытается исследовать уровни переживания смерти. Повесть называется «Смерть Ивана Ильича» — но это не ограничивает ее действия определенным во времени событием, когда герой перестал дышать. С легкостью великого гения на небольшом пространстве текста Толстой воссоздает целую человеческую жизнь. Поражают и это умение, и глубина поиска, за которыми следуют находки, рождающие тоскливый ужас и окоченение в пальцах.

Итак, Иван Ильич, уважаемый и авторитетный член Судебной палаты, скончался. Да жил ли он по-настоящему? Простыми средствами, через бытовую рутину и суматошный досуг, Толстой показывает, что вся «жизнь» Ивана Ильича превратилась в прямой как шоссе путь навстречу смерти. Иван Ильич был вполне хорошим человеком. Не чуждым любви, чести и совести, уважавшим авторитет и не чинившим преступлений, и лишь изредка ощущавшим приятную гордость своего обличенного судебной властью могущества. Но все его чаяния, порывы и страсти были какими-то мелкими, подчиненными одной идее: жить легко и приятно.

Так и его путь к смерти был легким и приятным: оклад становился все больше, дом — обрастал новыми комнатами и мебелью, партнеры по карточным играм росли в чинах. Неудобные мелочи огорчали Ивана Ильича: то царапинка на дорогом дубовом паркете появится, то жена проявит излишнее возбуждение флегматичностью супруга, то ребенок умрет во младенчестве… Лгать себе, заслоняясь от мелочей, казалось легким и приятным.

И все лгали, когда Иван Ильич умирал. Потому что лгать, утверждая, что это всего лишь болезнь, и он обязательно поправится, было легче, чем признать близкую кончину. Ведь признание это лишило бы жизни окружающих «легкости и приятности». Иван Ильич до конца своих дней не мог понять: работой и игрой можно заслониться от семьи, можно и от жизни, но от смерти работой не прикроешься. Однажды Она придет, но делать с Нею будет нечего. «Только смотреть на Нее и холодеть»

Великолепная повесть. Жить или не жить? — вот в чём вопрос. Самое интересное на мой взгляд — это точка перелома. Как-бы случайное и неожиданное физическое падение Ивана Ильича. Многие склонны думать, что только этим случайным физическим падением и объясняются все неудачи человека. На самом деле падение началось за долго до этого эпизода, падение нравственное и духовное. Что мы видим на примере описания жизни тех же коллег по работе Ивана Ильича — ходячих анекдотов (или ходячих мертвецов?), которым главное не правда, не человечность, а «приличие и приятность», на что мастерски и с юмором обращает внимание автор в начале повествования. Другое дело, что только перед смертью об этом начал задумываться сам Иван Ильич под воздействием (или при помощи) боли и страданий. Начал задумываться только тогда, когда уже не было сил, не то чтобы что-то в своей жизнь поменять, а даже встать с постели. Но и то, что Иван Ильич умер, осознав, что бездарно прожил жизнь — его достижение.

Весьма поучительное и сильное произведение, которое заставляет задуматься и о правильное жизни, и о правильное смерти. Спасибо Льву Николаевичу!

Несмотря на то, что повесть называется смерть Ивана Ильича, большая ее часть посвящена его жизни. Жизни, которая в итоге привела к смерти.

В этой повести автор через рассказ о главном герое рассуждает о смерти. Не о той, которая приходит внезапно, а о той, которая медленной поступью подходит в открытую и заглядывает прямо в глаза, остается рядом, ожидая того самого, последнего вздоха. О той, которая долго ждет, как человек болеет и угасает. На глазах близких и окружающих. И в своих мыслях.

Эта повесть может быть открытием для тех, кто еще не видел смерти, и тяжелым напоминанием тем, кто видел. Таланта Льву Николаевичу не отнять, написано все добротно и проникновенно, хоть и больше столетия назад. Смерть... смерть никогда не меняется.

Что чувствует тот, кто приближается к смерти и понимает, осознает это? О чем он думает? Это то, что ждет всех нас. Это нас ждет, а опыта такого у нас нет. Можно попробовать перенять опыт через подобную литературу. Чтобы не было мучительно больно. Не из-за физической боли, нет. А из-за того, что все вокруг делают вид, будто все нормально. Из-за того, что ты еще не готов умирать и не понимаешь, так ли прожил свою жизнь или не так. Из-за того, что близким тягостно в ожидании твоей кончины.

А потом человек умирает и всё. Окружающие уже размышляют над тем, кто же займет его место и получит его жалование. Близкие думают, как решить финансовые вопросы и жить дальше. И радуются, что мучения больного закончились. А в итоге все просто о нем забывают. В лучшем случае самые близкие вспомнят раз-два в году и всё. Был человек и нет человека. Будто и не было никогда.

Но можем ли мы по настоящему прочувствовать, что есть в голове идущего на смерть? Может ли дать нам это прочувствовать даже такой, бесспорно талантливый, писатель? Не то ли это, что можно познать только пережив, а пережив — уже не передать?

Эту повесть нужно читать. Ею нужно проникнуться. Её нужно понять и прочувствовать. Чтобы когда-нибудь было не так мучительно больно. От того, что радости были не настоящие. Что жизнь была совсем не такая, какой должна была быть. А какой она должна быть? Увы, ответа на этот вопрос нет.

Рассказ Толстого о последних месяцах человека, страдающего от никому неизвестной «болезни», как бы это парадоксально не звучало, способно замотивировать читателя и заставить его задуматься над своими идеалами.

У Ивана Ильича жизнь была — «не то», что он позже с трудностью признал. Что может быть страшнее осознания на смертном одре, что ты был ведом ложными иделами, приведшие лишь к болям в боку, то ли от «плавающей почки», то ли от «штучки в слепой кишке»?

Смерть Ивана Ильича началась уже с того момента, когда кончилось детство, и даже медалька с символической надписью: «предвидь конец» не помогла ему.

Желаю получить такой опыт только из художественных произведений.

Рекомендую всем, кто ещё не ознакомился, особенно молодым людям.

Повесть позднего Толстого об экзистенциальных вопросах человеческой жизни: как прожить ее («чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы» по Островскому) и что ждет нас после.

Написано хорошим языком — Толстой это умел, но назвать данное произведение одним из самых сильных в русской литературе 19 века не получается, ибо идеи его тривиальны (по крайней мере, для современного мира) и думаны-передуманы всяким более-менее образованным человеком старше 20 лет, а форма изложения не вызывает сильного эмоционального отклика. Всё вроде бы хорошо, но чего-то неуловимого не хватает, чтобы в должной степени «прочувствовать». Естественно, оценка эмоциональной силы исключительно субъективна и, возможно, связана с наличием серьезной религиозной составляющей в мировоззрении автора, нашедшей отражение в произведении, но мне эта составляющая не близка.

Тем не менее, поднятые автором вопросы сегодня, конечно же, не менее актуальны, чем в конце 19 века.

Повесть хорошая, ознакомиться с ней можно, но, пожалуй, это не та работа, которую можно было бы оценить как «читать обязательно».