Харуки Мураками «Слушай песню ветра»

Не устаю поражаться тому, как быстро летит время. В последний раз я читал Мураками больше десяти лет назад. И, кажется, за это время я прошёл почти ту же трансформацию, что и рассказчик «Слушай песню ветра» за 70 страниц электронной книги. И теперь даже удивительно, как это в него влезает столько пива!

Десять лет назад «К югу от границы, на запад от солнца» произвёл на меня настолько приятное впечатление, что я даже порекомендовал книгу другу, который почти не читает. С тех пор это его любимая книга, которую он перечитал уже несколько раз. А я не открывал Мураками ровно до этого момента. Боялся, что он окажется не таким, как я его помню.

Говорят, что писатели всю жизнь пишут одну и ту же книгу. В данном случае, это почти буквально. Уже в дебютном романе Мураками нашёл тот простой язык, который захватывает до последней страницы, внимание к деталям (особенно музыке), создающее меланхоличную атмосферу, а также тему несчастной любви. Несчастной просто по факту своего существования.

Что касается Крысы. Это каждый второй из нашего поколения, если не первый. Человек, столкнувшийся с неотвратимостью взросления, и отчаянно этому сопротивляющийся. Ему обоснованно кажется, что если он будет искать свое место в мире, то в процессе поиска потеряет себя. Перестанет быть улыбающимся аксолотлем и превратится в угрюмую амбистому. Наверное, в этом есть трагедия. Но, видимо, я и сам уже покрылся тёмной кожей такой амбистомы.

Как глоток свежего воздуха.

Сидишь в светлой комнате, книг под потолок, все такие правильные, многотомные, основательные, и вдруг дуновение, слабое, на один вдох, но после него видишь, что и свет искусственный, и воздух затхлый, и книги все в пыли. И тянет выйти из комнаты, сходить на берег моря с банкой пива, посмотреть на волны. Пока жив.

Настройся, слушай, лови

Вот, скажем, ты ждешь, когда спагетти сварятся, в это время можно почитать.

Мураками уютный, к нему можно возвращаться,: перечитывать. Не потому, что при повторном чтении рассчитываешь найти неведомые высоты и глубины, не обнаруженные впервые, но потому, что с его прозой связано ощущение какой-то особой деликатности в отношении читателя. Даже самыми пронзительными своими произведениями он не причиняет намеренной боли. В сегодняшней, склонной к рискованным экспериментам над читателем литературе, он ни разу не вивисектор, некоторая чеховская отстраненность, более сдержанная и тактичная, чем у самого Антона Павловича. Даже тогда, когда рассказывает о разбитых сердцах и судьбах, о смерти об одиночестве, отверженности, неприкаянности. С ним как на той ферме, о которой мечтали герои «О мышах и людях» Стейнбека, где тебя никто не обидит, не огорчит, не сделает больно.

«Слушай песню ветра» я уже читала, смутное ощущение не покидало с самого начала, а как дошло до отцовских ботинок, которые герой-рассказчик должен ежевечерне начищать (прежде они делали это в очередь с братом, но теперь брат учится в колледже в другом городе). Ну, вы понимаете, преемственность, традиции, декларативное почитание Духа Семьи, какая другая деталь у насквозь евроамериканского-космополитичного Мураками могла бы столь четко обозначить принадлежность героев к Японии? Так вот, эту маленькую повесть уже читала, но давно и не запомнила сюжета, и перечитала. Да ведь нет сюжета, помнить особенно нечего.

А что есть? Обычное для автора обращение к теме юности, связей между людьми, возникающих на пороге окончательного взросления. Его герой как законсервированный во времени Холден Колфилд: ловит во ржи над пропастью заигравшихся детишек, да так и не умеет поймать ни одного. Не печалясь этим особенно, не терзаясь вечными вопросами «кто виноват» и «что делать», констатируя: так есть, ты не вылечишь мир и в этом все дело. Мальчик пьет в местной забегаловке пиво, слушает музыку, треплется о литературе, с пьяных глаз разбивает с приятелем рыдван о дорожный отбойник и теперь оба должны выплачивать муниципалитету за ремонт. На полу в умывальне находит упившуюся девицу, везёт домой, караулит ее сон, отвергает обвинения в сексуальных домогательствах, после они еще пару раз встречаются, спустя долгое время он узнает о ее смерти. Все.

Это могло бы стать историей любви, но не станет, Мураками асексуален, когда дело не касается подлинной страсти, секс ради клубнички и привлечения болезненно возбужденного внимания читателя не по его части. А «Sputник»? Там любовь и безумство непереносимой страсти, там настоящее, потому так помнится сцена, даже спустя десятки лет. Где нет любви, там он не заставит своих персонажей искусственно сопрягаться.Что еще? Выдуманный автором писатель Дерик Хартфилд, писатель самоубийца, автор невыносимо прекрасных, неоцененных миром фантастических повестей. Биография и краткое описание сюжетов обрамляет повествование. Зачем? Наверно это часть песни ветра, которую нужно услышать.

Кто ставит единицы и двойки книгам из трилогии крысы? Наверное читатель не до конца понимающий для кого и зачем эти книги. Здесь не будет лихо закрученного сюжета с фанфарами и фейерверком. Также здесь не найдется какой-то одной выраженной идеи, над которой все вместе сядут и хором подумают.

Это не книги в привычном нашем западном понимании.

Это просто повествование об обыденности и быте человека, в шкуру которого Мураками незаметно погружает на протяжении всех книг.

Кто-то живет счастливым до старости, кто-то умирает молодым.

Книга так же пуста как жизнь и так же полна как жизнь.

Долго думал, что же не так. И вот, наконец, сформулировал перечень претензий к Мураками-сан.

1) Он очень американский. Американская культура звучит во всех его книгах. Что я имею в виду? Бесконечные упоминания различных музыкальных групп, известных и не очень писателей, и прочее. Все понимаю, человеку нравится джаз. Ничего не имею против. Но зачем постоянно вставлять это во все свои книги?

2) Продолжая тему американщины, вот что хотел сказать. Поскольку одно другим вытесняется, как следствие напрочь отсутствует японская эстетика. Зачем мне читать японского писателя, который пишет об Америке? Я лучше почитаю американского. Тот напишет честнее и ярче.

3) Секс. Его очень много. Даже не самого описания процесса, а внимания половым органам. Это неприятно читать. Я могу понять и принять, это у каких-нибудь контркультурных писателей, (Того же Паланика или однофамильца Рю). Но здесь это, как правило, не к месту.

4) Пиво. Главные герои постоянно его пьют. Я, конечно, все понимаю, пиши о том, что знаешь и все такое. Но. Сколько же можно про одно и то же?

Что еще? Этот роман очень скучный. в нем практически ничего не происходит. Герои пьют и разговаривают о членах. Да и язык довольно примитивный. Хотя тут я допускаю, что это огрехи перевода.

Блюз — это всего лишь, когда хорошему человеку плохо.

к/ф «Перекресток»

Текст как чувство. Незамысловатый слог, простые предложения, ленивый быт. Но какое внутреннее наполнение! Сколько неуловимого смысла! Откуда?! Где он прячется?! Как можно втиснуть столько жизни в пустоту между строк, между слов, между букв?.. Ветер как жизнь. Он скатывается с огромного могильника, подхватывает шелест листьев и стрекот насекомых, этот саунд летнего дня, и несет сквозь человека, разговаривая с ним, и прекратится лишь когда погаснет состарившееся Солнце. Жизнь как ветер. То зябко ежишься, то подставляешь лицо свежести, иногда вдыхаешь аромат вымытого дождем леса, иногда – вонь выгребной ямы. Ты сам наполняешь голос ветра/жизни своим собственным смыслом, потому что на самом деле ты один, и ты ползёшь по марсианскому колодцу одинаковых дней, не понимая – две минуты или два месяца ползёшь, а над твоей головой тем временем проносятся века. Но тебе уютно в твоем одиночестве и в твоей меланхолии. И когда прошлое стучится к тебе с какими-то проблемами или пережитым опытом, ты смотришь на свалявшийся кусок сена из желудка умершей коровы и думаешь: «И зачем это, интересно, корова снова и снова пережевывает вот эту жалкую, противную массу?» Вот и весь твой ответ прошлому.

Люди-растения. Даже привязанности им нужны только для того, чтоб потом о них вспоминать.

Книга интроверта про интровертов для интровертов. Роман о молодости, но герои его, двадцати с копейками лет, ощущают себя на рубеже возрастов, как будто молодость прошла и впереди – зрелость. Лето подходит к концу, ощущается дыхание осени. С ностальгией и печалью оглядываются они назад, с обреченностью и внутренним страхом смотрят вперед. Но читая следующие романы, видишь, что герои растут, но по-прежнему идут по тому же самому рубежу, как будто тащат его с собой в будущее. Так мы и живем, день за днем ощущая, что завтра начнется новый этап, а молодость заканчивается сегодня. Но приходит «завтра», и мы снова думаем: «нет, сегодня я еще прежний, все случится завтра». Самое странное, что героям Мураками в этом состоянии уютно. И тебе, пока читаешь – тоже.

»- Все время у меня злой ветер над головой.

- Ветер меняет направление.

- Ты правда так думаешь?

- Ну, он же должен его когда-либо менять!»

*

«Между нашими попытками что-то осознать и действительным осознанием лежит глубокая пропасть. Сколь бы длинная линейка у нас ни была, эту глубину нам не промерить.»

*

«Огромные размеры иногда меняют суть вещей до неузнаваемости.»

*

Солнечным апрельским днем 1978 года, сидя на бейсбольном матче в Токио, без какой-либо связи с происходящем вокруг, Харуки Мураками вдруг подумал: «Мне под силу написать роман». Так начинается история творческой жизни одного из самых известных японских писателей. «Слушай песню ветра» — первый роман автора. Он очень короткий, почти повесть, но этот роман — важный этап в жизни человека, который даже не задумывался о том, что когда-то станет писателем.

*

Роман повествует нам о нескольких месяцах жизни 21-летнего юноши (имени которого мы даже не узнаем), который учится в Токийском Университете и приехал на каникулы в родной городок (название которого мы тоже не узнаем). Его знакомство и общение с новыми людьми, воспоминания и размышления о людях, которых уже по разным причинам нет в его жизни, составляют основу сюжетной линии романа-повести.

*

Этот роман — проба пера автора, но даже уже на его страницах, можно с легкостью обнаружить полюбившиеся многим характерные черты стиля писателя. В первую очередь хочется отметить диалоги — они выражены кратко, очень лаконично, лишены ненужных реплик  и описаний. Мураками — мастер диалогов и в этом произведении они играют не последнюю роль, несут максимальную смысловую нагрузку. Повествование романа абсолютно неспешное, как прикосновение морского теплого ветра. Хочется закрыть глаза и представлять картинку, которую рисует нам автор. Его слог яркий, полный образных сравнений и умиротворяющий. Читая этот роман, на душе становится спокойно и уютно. Какой-то непонятной гармонией пропитаны его страницы, и пусть автор задел здесь не самые простые вопросы, но сделал он это мастерски! Читая роман кажется, что автор играет с читателями в игру — совсем легко, будто случайно, он поднимает важные темы и продолжает повествование дальше, позволяя читателю (а может и заставляя) самостоятельно задуматься о смысле затронутых вопросов и найти свои ответы.

*

Возможно, если бы этот роман не попал в шорт-лист премии для начинающих авторов, мы бы не увидели больше произведений Мураками. Но, жизнь — сплошное чудо. «Слушай песню ветра» стал первым романом из «Трилогии Крысы» и спустя некоторое время автор пишет следующий — под названием «Пинбол 1973». О нем мы поговорим в следующий раз. Продолжение следует...

Соглашусь с теми литературными критиками, которые сравнивают книги Мураками с музыкой. Его дебютный роман я бы сравнил даже не с музыкальным произведением, а с увертюрой к нему, поскольку темы еще нет — есть только настроение и проба стиля. 

Присутствует:

+ уже то самое настроение, за которое мы любим книги Мураками

= роман как увертюра к джазовому блюзу

+ обсуждение книг и музыки, как Circumpunct всего происходящего

= скользящие романтические линии

Отсутствует:

= магический реализм, мистика, характерные для поздних произведений автора

= сюжет, в литературно-критическом смысле, как точка опоры для рычага движения действия романа

Набор историй про одиночество.

Сюжет — винегрет из рассказов про одиноких и неприкаянных людей. Использованы все детали конструктора из образов которые принесли автору славу в дальнейшем — музыка, секс, алкоголь, тоска, суицид. Плюс сюжетная деталь — «тяжелая болезнь», которую он почему то не стал использовать в последующих своих работах. Язык легок и хорош, описания локаций предельно атмосферны впрочем как обычно у Мураками. В принципе понравилось намного больше чем более поздние работы — тем что нет мистики.

Если коротко, то назвал бы — «слезодавилка».

8 из 10.

Сюжет этой повести сложно пересказать. Его и вспомнить спустя всего пару дней после прочтения сложно. В памяти не остается истории, остается только ощущение – глухое и беспросветное одиночество. Герои книги встречаются, гуляют, пьют пиво в баре, ходят на свидания, постоянно о чем-то говорят, но никак не могут сблизиться, словно между ними какие-то невидимые, но совершенно непреодолимые барьеры. Каждого что-то гнетет, у каждого на душе какой-то камень, но никто из них не способен облегчить чужую ношу. Они приходят в жизни друг друга из ниоткуда и уходят в никуда, не запомнив имен и не оставив на прощание адресов. И вот это вот послевкусие неназванной тоски, неудовлетворенности и непонятости в отличие от незамысловатых сюжетных перипетий остается с читателем надолго.

В большинстве отзывах звучит – «книга ни о чем». Хм… Думаю нужно изменить фразу на «книга о чем-то» :). Каждый найдет в ней что-то свое. Процитирую zvezdocheta 2009 : «вы либо принимаете текст как свой либо проходите мимо». особенность состоит в том, что если вы «приняли» текст, значит он «содержит» кусочек вас, вашей жизни, отголоски ваших ощущений… как результат каждый находит свою «тему» для размышлений.

Х.Мураками мастерски создает атмосферу обыденности и обычности героев, что подкупает. Они (герои) не ищут смысла своего существования, не ищут решений поставленных сюжетом (а его просто нет, если присмотреться) книги проблем, они просто «живут», радуются миру, ностальгируют под пиво (хотя, его «льется» уж очень много). Но автор вставляет в текст свои мысли как аксиомы (напр. «Множество вещей проносится мимо нас – их никому не ухватить»). Они на 100% правдивы и точны в формулировке, не обсуждаются героями, скорее «звучат» как подтверждение их «жизненного опыта». Именно такие аксиомы и заставляют принять текст.

Пустая книга. Ни о чем. Ничему не учит и отнимает время. Она грамотно выстроена на чередовании ритма абзацев и глав: длинная – короткая – совсем короткая – очень длинная. Грамотно использован активный залог, потому рассказ льется. Но по сути он пуст.

Идеальный текст? Вероятно... В течении пары лет книга постоянно лежала у меня на полочке. Бывало, открою на любой странице и не могу, читаю до конца. В конце концов пришлось спрятать подальше, уж очень отвлекал. Чем заворожил тогда Мураками, не понимаю до сих пор. Прочитала после этого многие его романы и поняла — главное — читать, не ожидая от сюжета какой-то развязки, смысла, объяснения происходящему, и получать удовольствие просто от процесса.

Прочитала отзывы, поняла, что некоторые читатели, ставящие низкие оценки недооценивают его творчество, или попросту его не понимают. Его книги, это не те которые можно быстро прочесть и забыть, его творчество нужно понять и ощутить, поставить себя на его место, на место главного героя. Ведь чаще всего под самим главным героем, скрывается сам Мураками-сама, он пишет о том, что любит больше всего, и это отражается почти во всех его книгах. Здесь особо не нужно напрягаться, чтобы понять о чем он пишет, просто нужно почувствовать ту атмосферу, которой он окружен.

В свое время это произведение оказало очень сильное влияние на меня. Это уже потом пришло знание о постмодернизме как жанре в реалистической лит-ре. И больше всего зацепило то, что жанр этот невозможно ограничить никакими сухими логическими рамками. Здесь работают только чувства — вы либо принимаете текст как свой либо проходите мимо. Одиночество, общество потребления — все это очень точно отражено в романе. «Песня ветра» и «Пинбол» — самые лучшие произведения ХМ, наряду с «Норвежским лесом». Квинтэссенция его творчества. А еще сила автора — в обыденности. Будничность действия, герои — обычные люди, такие же как и мы с вами, немного мистицизма, много размышлений и атмосфера — вот его конёк. Это связующее звено. Его литература — цементирующий раствор между кирпичами/одиночками в этом безликом обществе.