Владимир Царицын «Эвтаназия»

Тема: «Будни сознания подростка, четыре года находящегося в коме». Идея: трудно говорить о некой специальной конкретике идейной нагрузки текста. Скорее тут речь о ситуации вообще, с массой сопутствующих морально-этических аспектов. С таковой точки зрения речь идёт о главенстве глобальных общечеловеческих ценностей — о Доброте, Сострадании, Бескорыстии, о Заповедях Божьих. ФантДопущение: «Разум (Душа, Сознание) — не локализуется зоной коры головного мозга, там оная субстанция просто обитает. Но — представляет собой отдельное энергетическое образование, способное выходить из тела и какое-то время существовать вне тела».

Субъективный фактор (нравится / не нравится): желания перечитать нет, но текст оставляет благоприятное впечатление. Вернее — некое впечатление положительное, но окрашенное в яркие минорные тона сострадания, сочувствия, сопереживания. Художественной ценности — не усматриваю, то бишь — не могу назвать ярких, заметных авторских находок в языке, стиле, настроении. Новизна — отсутствует. В качестве железобетонных предшественников назову фильмы: отечественный «Я остаюсь» (2006) и голливудский «Привидение» (1990).

Убедительность: тот редкий случай, когда особо убеждать никого ни в чем не надо. Это мы просто пока не можем объяснить факты «выхода души из тела», но сами оные факты — уже давно и надёжно задокументированы, и вполне даже себе официально. Человековедческая ценность – отсутствует. Вернее — имеет место некое противоречие, вовсе не из области человековедения, а из области Канона. Сам факт встречи матери и сына после эвтаназии у «входа в световой тоннель на Небеса» — не может быть никак объяснён, это — просто невозможно. И фантастика тут — абсолютно ни при чём. Ни самоубийцы, ни соучастники в убийстве детей (пусть даже посредством эвтаназии) — в Рай не допускаются. Сама напряжённость ситуации, поднимающая таковой выбор для матери — да, литературно сильный прием. Конечно. Литературный. Но — не более того. Для ряда ситуаций существуют вполне себе готовые ответы. И никакая литература их отменить не сможет.

Особых претензий к грамотности, корректности, адекватности, ритмичности и целостности — нет

Мне становится страшно, когда читаю такую, так сказать, литературку. Страшно не от сюжета, и не от стиля — страшно, как

Судя по оценкам, читатели даже не подозревают, какую религиозную муть им подсовывают...

Довольно печальная история о 14-летнем мальчике, четыре года находящемся в состоянии комы. Обычно считается, что в таком состоянии человек ничего не помнит и не чувствует. Новаторство автора произведения состоит в том, что он решил оспорить данный тезис в весьма оригинальной форме: мальчик сам рассказывает нам свою историю, разъясняя не только особенности своего состояния, но и интерпретацию происходящих на его глазах событий. Все его «непонятки» и наивности взрослому читателю хорошо известны и довольно легко расшифровываются, дополняя описанную ситуацию новыми фактами. Словом, простор для мыслей имеется. Поэтому имеется и сочувствие к главному герою — атрибут, необходимый для установления симпатии. Вроде бы, очередная «чернуха», но, как и в случае с рассказом Сальникова, вовсе не беспросветная и отнюдь не пессимистическая. Особенно, после упоминания пареньком о таинственной двери на чердаке. Интуитивно мы понимаем, что сделано это не зря, а значит, всё закончится хорошо (хоть и на «том» свете). Когда так и происходит, мы не удивляемся, а, скорее, испытываем облегчение: хорошо, что и автор не обманул наших надежд! Вроде вымышленный мир, а всё же помогает нам духовно преодолевать все тяготы нашего собственного, реального.

-------------

РЕЗЮМЕ: рассказ о том, что могут чувствовать коматозники, которых врачи пренебрежительно называют «овощами». Оказывается, они вовсе не «овощи», а самые настоящие люди, только сильно потерявшие в функционале. Рекомендуется к прочтению теми «лекарями в белых халатах», что часто забывают о некогда данной ими клятве Гиппократа.

Рассказ довольно сильный, но смущает финал. Если самоубийство — это страшнейший грех, то как мама попадет с ребенком в рай?

Начало рассказа про смертельно больного мальчика показалось настолько мрачным, тянуще-драматичным, что я просто не смог осилить это произведение до конца.