Михаил Успенский «Райская машина»

Роман отвратителен. Сейчас объясню почему. Когда я читал «Райскую машину» Успенского, мне не мешали ни Жихарь, ни Холмы. Я погрузился в него и на протяжении всего периода чтения (заняло это около недели, ибо работа), меня не отпускало чувство отвращения. Задумавшись над тем, почему же произведение вызывает у меня при прочтении зубную боль, я въехал, что, по-сути, ничего общего с фантастикой «машина» не имеет. Это же, етишкин свет, наша жизнь, во всех ее отвратительных проявлениях.

Не знаю, как у вас, небожителей, в нашем городе из новостей:

«Долбанули бабку-почтальоншу, которая тащила пенсии таким же бабуськам», «пенсионера убили из-за орденов, которые преступники сбыли за 200р» — бей олдов!

И именно потому, что роман столь отвратителен, в моих глазах он претендует на гениальность — подобные эмоции во мне вызвать крайне трудно, тем более, невозможно, чтобы я ассоциировал художественную литературу с реальной жизнью.

Отдельное спасибо автору за концовку — именно она спасла ситуацию и разбавила привкус полезного для организма рыбьего жира конфеткой-«сосачкой»

Никак не могу согласиться, что это лучшая книга Успенского. У меня такого впечатления не случилось, скорее — наоборот: показалось, что литературно она слабее многих других. И сюжетно в том числе. Может быть, оттого, что страшновато, в принципе, должно бы быть? Но даже когда становится всё понятно — воспринимаешь происходящее довольно равнодушно. И не пугает, и не веселит... чего-то не хватает.

А может быть, я просто многого ждала, потому что очень сознательно взялась читать эту работу именно сейчас. Когда автор так неожиданно ушёл.

И теперь хочется прочитать или перечитать что-то другое из Успенского, потому что уж очень он хорош...

Мне очень понравился. Тяжёлое содержание и лёгкий юмористический слог. Концовка — мда... но это же антиутопия! Как ценитель жанра в полной мере насладился беспросветностью мира. Тем более страшно от того, что такая картина буквально в шаге от нашей реальности. «Бей олдей — Россия молодей!» — это шедевральный перл. И вообще, роман оставил долгое послевкусие.

«Какой же мудрый и отважный муж такую сволочь стал бы избавлять от уз, любезных ей? Кто раб нутром, того невместно вызволять извне». (Дж. Мильтон. Возвращенный рай. Пер. С.А. Александровского).

Это злой роман. Это дьявольски злой роман. Забирающий получше зелья от ключницы. Взрывающийся атомной бомбой в голове. Заставляющий гомерически хохотать и непритворно ужасаться. Возможно, это лучшая вещь из написанных Успенским до настоящего момента. Потому что переполнена болью и отчаянием, лишь отчасти скрытыми за привычным сарказмом. Да и сарказм стал очень уж едким, издевательским и беспредельно мизантропским. Автор явно устал от иносказаний, метафор и жихарских притч. Переполнилась чаша его терпения, вот и выложил сразу все, что накопилось. И пусть в итоге сюжет доведен до абсурда, но то и ужасает, что слишком уж этот абсурд похож на нынешнюю реальность. Данную, так сказать, во всех ощущениях. Эффект, безотказно срабатывавший в пелевинской Жизни насекомых, но кратно усиленный искренностью автора. В свою очередь, подобное эмоциональное, стрессовое переживание мерзостной действительности можно встретить в последних романах Рыбакова — как и ностальгию по безвозвратно ушедшим светлым сторонам советского быта — но Райская машина, по счастью, лишена характерной для Рыбакова лекторской брюзгливости. Оттого еще более страшна. Жизненна уж слишком, в том числе и по стилю. Роман написан легко, буквально одним росчерком, без провисаний и длиннот, естественно, плавно развивая действие вплоть до финальной точки. Герои — в особенности, главный герой — очень органичны в своем поведении, реакциях, диалогах. Количество стеба остается в пределах разумного, что в особенности выгодно отличает этот роман от предыдущих. Фарс наконец-то стал оттенять трагедию, а не затмевать ее, что заставляет считать Райскую машину качественным прорывом для автора, безусловным успехом, по крайней мере, с моей точки зрения. Ожидая встретить очередные искусные игры с русским языком, каламбуры, хохмы и рефрены, я вдруг столкнулся с предельно, отчаянно серьезным произведением, проникнутым тоской и гневом, с безнадежным воззванием к чему-то почти обретенному, но уже утерянному. Нельзя сказать, что это новые темы для Успенского, но никогда ранее он не выражал их столь болезненно ярко. Впрочем, Успенский не был бы самим собой, если бы совсем воздержался от словесных игрищ и гэгов как самоцели. Безусловно, всегда приятно похихикать лишний раз — но иногда этот раз становится уж совсем лишним.

Вердикт: на голову выше по крайней мере всех недавних вещей этого автора. Всем поклонникам Успенского в частности и трагифарсов в общем настоятельно рекомендуется.

Ну вот начал читать этот роман...И очутился не знаю где, не знаю когда, и не знаю, что происходит. Абсолютно потерянный, я как и Роман Ильич, ничего не понимая, продолжал двигаться дальше, надеясь понять весь этот балаган. ... Книга подходила к концу, я уже начал надеяься, что вот-вот произойдет совсем что-то неимоверное, что вознаградит менязамои часы чтения. Но..ничего не произошло — концовка банальная, не особо интересная (кроме последних нескольких страниц).

Ну вот такие, примерно, мои впечатления. Я не скажу, что плохо, но ине скажу, что это особенный роман какой. Ну всемирный заговор, ну интеллектуальная деградация общества: на эту тему написано множество научно-популярных книг разной степени научности и упоротости. Ну идея, что нас облапошивают, крик-предостережение — но есть гораздо более интересные книги, предупреждающие нас о благих утопиях, которые быстро превращаются в дорожки в одно интересное место.

Поэтому, как мне бы не хотелось ставить низкую оценку рекомендованной « ФантЛабом» книге , а придутся (при всем, из прочитанных десятков книг до этого, был полностью солидарен с «рекомендованностью». Но сейчас не сложилось). =(

Михаил Успенский всегда был бешено эрудированным и неудержимо остроумным автором. Это и перекашивало его репутацию. Слишком многие считали (и до сих пор считают) красноярского автора мастеровитым начетчиком, который ловко, но бездумно жонглирует аллюзиями, смешивая Проппа с Барковым, Борхеса с Доценко, а путь самурая с очередью в гастроном. Впрочем, велик и отряд читателей (ничтожную часть которых составляю я, ничтожный), который видит в Успенском глыбу и производителя близки к совершенству многосмысловых конструкций, в которых под взбитыми сливками незатейливых аркад прячутся не только курага с черносливом, но и чили с прочими гондурасами.

Отряд последние годы находится в заметном унынии, поскольку постжихарские романы Успенского (в том числе соавторский марш) слишком старательно работают на версию антагонистов. «Райская машина» боевых пионеров не сильно утешит.

То есть мир не без добрых новостей: Успенский по-прежнему умен, остроумен и зол, по-прежнему наблюдателен и по-прежнему умеет придумывать щемящие концовки. Ну и рифмованные строчки, свои и чужие, глумливые и тоскливые, ложатся в ткань как надо. И уж в любом случае «Райская машина» внятней и четче предыдущей работы про три холма на краю, на которую, честно говоря, все-таки сильно похожа – и настроением, и подходом к сюжету. В этом, похоже, и засада.

«Райская машина» слишком уж проста. Фабула, по большому счету, сводится к удачному образу, придуманному Успенским: дошедший до Китая римский легионер возвращается в родимый дом, который за сорок лет, оказывается, превратился в бред на колесиках: боги свергнуты, все исповедуют провинциальную ересь, вырезая упрямцев, и легко отмахиваются от тени во весь северный горизонт. Герой романа не Вселенную покорял, а ховался от кровавого режима на таежном хайтековском хуторе, блаженно променяв радио с интернетом на младогегельянцев с Плутархами. А когда вернулся, обнаружил, что мир выстроился в очередь на тот свет, деятельно вырезая наглецов, которые норовят без очереди. И вот он ходит, удивляется, пытается объяснить, получает по башке и сожалеет о затянувшейся попытке к бегству.

Не то плохо, что на похожую фабулу нанизывали сюжет несколько тыщ авторов, от Гомера с Вольтером до Свифта с Холдманом (ключик к сюжету, который я не сдам, использовался чуть реже, но тоже затерся основательно). Плохо, что интрига «Райской машины» исчерпывается главе так к третьей, обессмысливая и авторские намеки, и ружья по стенам, и возвратно-поступательную композицию (каждая глава бьется на две части, действие первой происходит в настоящем продолженном времени, вторая представляет собой хронику таежного бытования). Читать, это, конечно, не мешает, стиль и слог Успенского остается завидным, хохмы в ассортименте, как и горькая усмешка с общеобразовательным аспектом, а некоторые самоповторы (боевые старушки, странные квартиры, гордый тат) трактуются как такой подмиг посвященным – но все равно кульминация производит легкое впечатление обмана: в смысле, а где фокус-то?

Впрочем, фокуса никто не обещал. Обещали рай. Его и дали.

Теперь не жалуйтесь.

Хотя произведение совсем нельзя назвать юмористическим, оно изобилует хорошими шутками и его приятно читать.

Экскурсы в спокойное прошлое вызывают желание поскорее их пролистать, чтобы узнать, что же там произошло дальше, но насколько затягивает своим абсурдом начало романа, настолько же обыденной оказывается концовка, оставляющая характерное для сегодняшней России ощущение невнятности и незавершенности.

И всё, что даёт автор взамен построенного им чудовищного фашистского мира — слабая надежда на чудо, противоречащая любым рациональным доводам.

Вместо эпиграфа

«Сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок».

В советские времена был один анекдот. В нем профессор, принимающий вступительные экзамены в ВУЗ, обнаруживал, что абитуриент не знает ни кто такой Ленин, ни что была такая Великая Октябрьская Революция и т.д. Ошарашенный профессор спрашивал у юноши, откуда тот приехал. Получив ответ, профессор мечтательно восклицал: «Вот бы бросить все и уехать в ваш N-ск».

«Райская машина» — это тот же анекдот, только сюжетно вывернутый наизнанку и превращенный в страшную сказку для взрослых. Главный герой, эдакий рефлексирующий интеллигент с говорящей фамилией Мерлин возвращается из глухой тайги в социум после нескольких лет добровольного отшельничества. И попадает в «дивный новый мир»: в страну введены миротворческие войска ООН, состоящие из сикхов; случайным спасителем от местечковых грабителей становится масай; все прогрессивное человечество мечтает попасть на какой-то Химэй, а молодежь бьет олдей (стариков, а не писателей). И ГГ ничего не остается как разбираться в этой головоломке и решать один из вечных вопросов русского интеллигента «что делать»?

Благодаря небольшому объему и динамично развивающемуся сюжету роман читается легко. Правда, когда начинаешь замечать еще и написанное «между строк», а также проводить параллели с днем сегодняшним – становится если не страшно, то, как минимум неуютно.

«Райская машина» — это, наверное, лучшая отечественная социальная фантастика, прочитанная мной за последние несколько лет. У М. Успенкого получился отличный роман-предупреждение. Если мы забудем, что человек – это существо мыслящее, если превратимся в некритичных, бездумных потребителей того информационного продукта, которым через СМИ нас потчуют сильные мира сего, то однажды, говоря словами одного из героев книги, станем собираться в Нижний Мир, хотя будем думать, что в Верхний.

P.S. Слово «минетжеры» теперь прочно вошло в мой лексикон.

Хорошо ли там, где нас нет? Это мало кому ведомо, но большинство разумных обитателей планеты Земля в той или иной мере уверены в истинности этого утверждения, и неудивительно, что раз за разом люди оказываются увлечены разнообразнейшими обещаниями и описаниями грядущего рая, до которого лишь надо добраться, а где именно он расположен — за морем-океаном, в земле обетованной или в светлом будущем — это уже малозначимые детали. А уж если рай можно увидеть своими собственными глазами, а заодно послушать и даже пощупать тех, кто уже туда попал, но вернулся, чтоб о нем рассказать, да еще Земле грозит неминуемая гибель, и к тому же отбытие в этот самый рай не сопряжено ни с какими страданиями, отлично организовано и сопровождается удивительно альтруистичными акциями, то поражаться останется не тому, что райская мечта в мгновение ока охватила всех землян, а тому, что это не случилось еще быстрее.

Поражается происходящему и Роман Ильич Мерлин, несколько лет безвылазно просидевший в тайге практически без связи с внешним миром. Знай он, как всё обернётся, может, и поменял бы своё решение не слушать и не читать никаких новостей. А может, и нет. Теперь уж какая разница? Теперь понять бы, что вообще вокруг происходит и какую роль во всём этом сыграл его недавно погибший друг и покровитель.

Будь я склонен к громким фразам, сказал бы, что «Райская машина» была, наверное, последней попыткой оценить, в верную ли (исключительно для меня!) сторону движется творческая мысль Успенского. Предпоследняя такая попытка, скажем, принесла неутешительные результаты (я имею в виду «Три холма...»), и если б впечатление не улучшилось, боюсь, от новых книг писателя я бы зарёкся если не навсегда, то очень надолго, так что приступал к чтению с немалой опаской. Однако негативные ожидания начали развеиваться буквально с первых страниц: казалось, к читателю наконец вернулся тот же острослов, балагур и хохмач Успенский, который каких-то семь-десять лет назад был лицом отечественной юмористической фантастики. Тот, да не тот. Тенденция к увеличению доли шуток на злободневные, а не общие, темы, никуда не исчезла, больше того, возможно, именно в этой книге она достигла своего пика. Невооружённым глазом видно, как беспокоит писателя то, что происходит сейчас с нашей страной, с людьми... Да и со всем человечеством, в общем-то. Причём избрал Успенский для выражения своего беспокойства не попытку ответа на один из вечных русских вопросов, как часто бывает.

В романе показан не вариант дальнейшего обустройства России и не попытка представить, как мы дошли до жизни такой. Здесь изображена совсем другая Россия. Гротескная до жути... и отнюдь не нереальная, от чего становится ещё неуютнее. На первый взгляд — бред ведь совершеннейший. Сикхи-миротворцы, Достигшие, чвели, какой-то лайн, какие-то номера... Чепуха, в общем, на постном масле. А присмотришься — люди-то те же самые, точно такие же, как сейчас. И ведь хочется сказать: ну я же не такой, и никого таких не знаю, а если и знаю, так их мало... И хочется, и скажешь даже. А потом и призадумаешься — а вправду ли не такой? Или, может, самого себя обманываю? Невесёлые мысли, в общем, вызывает эта смешная — действительно смешная — книга.

Автор не даёт ответов, рецептов, да даже лозунгов. Роман призывает к одному — осмотреться и задуматься. О себе и об окружающем мире. Тяжело? Да. Неприятно? Очень даже. Грустно? И это есть. Только когда-то это ведь нужно сделать. Так почему не сейчас?

Роман Мерлин (Мерлин — не имя и не прозвище, а фамилия, но тоже вполне говорящая), скрывавшийся энное количество лет в сибирской тайге (правда, не в хижине отшельника, а в элитном коттедже со всеми удобствами, но без радио и интернета) возвращается в лоно цивилизации. А в мире-то за время его отсутствие произошли такие перемены, что «мало не покажется» и все бредят каким-то Химэем! Однако, оправившись от первоначального шока, Роман (а с ним и читатели) понимает, что на самом-то деле ничего не изменилось, словно и не уходил никуда, а творится вокруг то же, что и творилось всегда — очередное нагибалово. Человек ведь так интересно устроен, что готов поверить в любое светлое будущее, лишь бы его преподнесли на блюдечке с голубой каёмочкой. Пусть это сделает кто угодно — очередной пророк, батюшка-царь, революционер с грандиозными идеями или дяденька-миллиардер с тугой мошной... , лишь бы самим ничего не делать. А уж сколько раз твердили миру «На Бога надейся, а сам не плошай» и «Умирать собирайся, а пшеницу сей». Райская машина, она не в книге, а у нас в головах и пока мы это не поймём, пока не научимся своей головой думать, нас «химэют» и будут «химэть». Химэй не близится, он давно уже здесь! Чувствуется, что у автора наболело, с такой злой и тревожной иронией описывает он весь этот карнавал бреда, в котором находится Мерлин, а фактически — и мы с вами. Гротеск, присутствующий в романе, только усиливает атмосферу всеобщей тревоги и растерянности. Вместо с тем книга можно назвать смешной, вот только смех этот горький, сквозь слёзы, как в сатирах Гоголя и Салтыкова-Щедрина, традиции которых прямо продолжает «Райская машина».

Итог: один из лучших за последнее время образцов социальной фантастики, искренняя, очень эмоциональная антиутопия, книга уже не предостерегающая, но бьющая тревогу, кричащая во весь голос. Несомненный успех автора.

Когда имеешь дело с работами Успенского, не всегда понятно, чего ожидать. После остроумной и наполненной скрытыми и не очень цитатами трилогии о Жихаре, после красочных конспирологических построений «Посмотри в глаза чудовищ», после тонкой сатиры рассказов и повестей, могло быть все, что угодно. Итак, новый роман, выпущенный параллельно с новым романом давнего соавтора Лазарчука, новая серия.

Зачин, как таковой, отсутствует. Главный герой с говорящей фамилией Мерлин, а с ним вместе и читатель, погружается в ситуацию буквально с нуля, выбравшись из глухой тайги к цивилизации. И, подобно заколдованному чародею артурианы, Роман не узнает мира. Первый же встречный, то ли казак, то ли речной капитан, огорошивает волной непонятных, но как бы само собой разумеющихся сведений. Вместо документов теперь австралийские племенные обереги-чвели, следует опасаться представителей миссии ООН из народа сикхов, а еще есть новый пресветлый пророк, а еще есть какой-то лайн и очередь в нем... Словом, вот тебе, таежный затворник, очень кстати подвернувшийся янтарный чвель Достигшего и иди к людям, там сам во всем разберешься.

Успенский несколькими хирургически точными словами создает на редкость острые и сильные характеры. Его характеристики убийственны, а ситуации невероятно достоверны. Хотя поначалу нелепые ситуации могут вызвать усмешку — да полноте, так не бывает, но по мере того, как герой узнает все новые и новые факты, роман наполняется горечью. Возможно. И, как знать, может, к тому все и идет. Смешение, информационный хаос, подрыв устоев — а потом? Что за ними? Что будет с народами, у которых из-под ног выбили почву? А что, если «посулить им светлую вечную жизнь, вместо этой — короткой и страшной»? Ведь бегом побегут в неизвестность, вместе с трупами и ядерными отходами, одним конвеером. И остающиеся будут черной завистью завидовать тем, кто ушел. Неужели спасутся от тщательно культивируемого мракобесия только те, кто уйдет в изоляцию, в тайгу, обратно в каменный век, как это сделал эвенкский художник, а ныне шаман и вождь Толя Чарчикан? Однозначного ответа автор не дает. Финал можно понимать по-разному.

В целом — что называется, накипело. Успенский написал о том, что видит, предложил свой вариант развития существующих в мировом и российском обществе тенденций. Изложил свое виденье сочным, емким и лакончиным языком, наполнил скрытыми и раскавыченными цитатами, для узнавания которых нужен некоторый интеллектуальный багаж, вложил солидный жизненный опыт, изрядную долю цинизма и осветил толикой веры в людей. Получился, по выражению Дмитрия Быкова, «страшный и трагический роман», я полностью согласна с этим утверждением.

Итог: Роман оставляет горькое послевкусие безысходности. Одна из самых сильных и спорных вещей, прочитанных за последние полгода. Если оценивать — то однозначно 10 баллов.

Литературно лучшая книга Михаила Глебовича. С ним можно соглашаться или не соглашаться, потому что видение мировых процессов уж очень своеобразное. Но написан роман блестяще, с душой. В нем, мне кажется, сам Успенский — вот так он устремлен к тонким мирам, по-жихарски. Книгу можно, как и ТГНН, разобрать на цитаты, но не хохмаческие, как в ТГНН, а вполне серьезные фразы. Причем, они — органическая составляющая текста, не инородные тела, вставленные «для углубления» содержания. Например, о музыке, которая одна из форм тишины. Лазарчук говорил, что изначально у книги был вполне счастливый конец — люди уходили именно в другой, лучший мир, уходили физически, но потом Михаил Глебович решил «обострить» и оставить конец открытым. Но любовь к светлому в человеке сквозит в этом тексте, как и в большинстве остальных этого автора.

«Явилось кофе»... Я, конечно, все понимаю: там, реформа образования, йогУрты, договорА, кофе-оно-моё, какавы с чаями и все такое... «Явилось кофе». Это нам сообщает человек, который цитирует по памяти Данте, знает все холмы Рима, месяцы французского календаря. Нет, я тоже знаю: там...первый, второй, третий и так далее... Но не на французском же.

Автор отнюдь не Сорокин, поэтому раздражают все эти «хрюли», «туевы хучи» и прочее, дешевые юморески-аллегории на отечественный шоу-биз, типа «Звезды в пруду», на знаменитостей, имена коих автор тоже коверкает, чтоб не обиделись, а обидевшись — не нажаловались бы кому. В лучшем случае — в суд... Раздражают просто потому, что встречаются чаще, чем китайцы на квадратный метр в Чунцине.

Произведение почему-то всеми относится к разряду антиутопий. Мне, как человеку, воспитанному на антиутопиях Замятина, Оруэлла, Хаксли, которые поставили своеобразную планку в этом поджанре, сложно воспринять этот роман с его смехуёчками, как антиутопию. Моё сугубо субъективное мнение такое: хочешь показать жизнь этаким Вертепом с коллективной ухмылкой Пульчинелло — такими способами ты этого не добьешься. Всю серьезность антиутопии автор, применяя эти приемчики, просто размазал по стене модной нынче ореховой пастой. Но народу нравится, народ просто тащится от таких вещей, как «Щанина Пуня» и «Белогвоздикова».

Подведу итог. Сам роман неплохой. Читается интересно, с намеком на интеллектуальность (цитаты про рай якобы не должны дать читателю это позабыть) и с понтом на интригу, но это никакая не антиутопия, а обычный альтернативноисторический фантастический роман среднего уровня, типичный для отечественных фантастов.

Вот он, безусловный успех системы рекомендаций Фантлаба!

Совершенно замечательная книга. Написанная отличным языком чистая правда. И про золотой миллиард, и про олдей, требующих оптимизации. Но неужели кому-то кажется, что это фантастика? Это происходит сейчас и с нами, надо только присмотреться.

Вот только концовка подкачала... Кусочек этот был совершенно не нужен, ведь кое-кто может воспринять его как реальность Химэя.

Но всё равно спасибо!

Как же невысок уровень читательских ожиданий, если такой текст мы готовы воспринимать как интеллектуальную фантастику. И беда даже не в избитости сюжета, не в унылом, в сущности, хохмачестве, а в мировоззренческой ТРИВИАЛЬНОСТИ романа. Нет, в сравнении с текстами в проекте «Этногенез» роман кажется шедевром социальной фантастики… А если сравнивать со Стругацкими, например? С тем напряженным вглядыванием в будущее, которое отличает их вещи? UPD: (Году этак в 1984 любому усталому интеллигенту было понятно, что совок будет долго и мучительно догнивать. А Стругацкие в этом году сделали «Волны гасят ветер». И вот их Большое откровение, футуршок и т.п. удивительным образом предвосхитили не сами перемены, на пороге которых стояла страна, но их РАДИКАЛЬНОСТЬ; когда же пугающая непонятность бездны упрощается до ж-пы, то ничего предвосхитить не получится, потому как сие — не реализм, а ограниченность).

В плане мировоззренческом роман сводится к трюизмам: ‘народ наш – ну, чисто дети’, ‘может, только простые люди (из частного сектора) и сохраняют еще здравый смысл’, ‘одна половина наших правителей – кретины, другая – мерзавцы’, ‘интеллигент, не готовый к махровому оппортунизму, никому сегодня не нужен’ и т.п. Автор, правда, шуточкой да прибауточкой дистанцируется несколько от этого набора банальностей. В результате мы имеем (или нас имеют?) общие места, сдобренные иронией.

При этом многие существенные моменты сюжета отмечены какой-то необязательностью, характерной для студенческого капустника (когда сценарий придумывается с тем, чтобы связать имеющиеся в наличии номера).

Действительно, выходит какой-то развернутый в роман анекдот. Можно читать, можно не читать (только зачем читать, если можно не читать: литература, чай, не водка). А что всем нам скоро полный Химэй настанет – это вам любой пенсионер на лавочке скажет… Забесплатно. В общем, умную фантастику сегодня, увы, лучше ‘брать’ не у фантастов.