Павел Крусанов «Мёртвый язык»

Если романы Павла Крусанова выстроить в линию, то одним своим концом она упрется в мистическую Империю Духа, Небесную Россию, Рим-в-снегу, а другим — в наш, современный нам и вдоль-поперек исхоженный, любимый Санкт-Петербург. Линия эта еще и хронологична: наиболее ранний и известный роман, «Укус ангела», более всех утопичен; второй, «Бом-бом», уже начинает вплетать знакомую петербургскую реальность в свое еще эпическое повествование; третий, «Американская дырка», целиком развернут в родных пенатах, лишь главным героем, дваждыживущим Курехиным, намекая на иные времена и дали; наконец, четвертый роман, рецензируемый «Мертвый язык», почти полностью копирует композицию «Дырки», при этом даже лишая главного героя (поначалу) какой-либо мистической подоплеки. На сей раз солирует очередной воспитанник Пушкинской, 10, «человек из породы вечно молодых людей», некто Рома Тарарам, в фигуре которого, по желанию, можно также усмотреть отсылки к знаковым лицам питерского андеграунда, таким как Сергей Бугаев, одно из известных «погремух» которого – Бананан. Подобно паре Курехин-Евграф, и у Тарарама есть спутник – Егор, персонаж, впрочем, прописанный значительно беднее Мальчика Евграфа. Подобно же «Дырке», основной текст «Мертвого языка» – это разговоры на тему «как нам обустроить Россию», перемежаемые монологами на иные, но столь же возвышенные темы.

Не только «Американской дыркой» прирос новый роман: есть здесь и квази-пелевинская теория о «бублимире» – мире-бублике, всё содержание которого – дырка телевизора; есть и пассажи, словно один в один позаимствованные у Эволы или других традиционалистских авторитетов. Некоторые, весьма значительно подаваемые сентенции героев (например, «танец должен сделаться работой, а работа – танцем, чтобы радость и дело стали одним») подозрительно попахивают Ошо или Гурджиевым, другие (автомойка «Катарсис») чуждо отдают тем же Пелевиным. И все же такой постмодернистский коллаж нисколько не умаляет главных достоинств романа: яркого, умного языка, читать который – словно намазывать хорошее масло на свежий хлеб, – и великолепного финала, пожалуй, лучшего из всей крусановской четверки. Финал не обрывается на полуслове, не играет с читателем в sapienti sat, – нет, он веско и недвусмысленно ставит точку, разом объясняя и название романа, и кредо автора, да и окончательную судьбу своих героев.

Что действительно немного жаль, так это того, что и в «Мертвом языке» мы лишены тех волшебных метафор, на кои был так богат «Укус ангела» и за которые Крусанова справедливо прозвали «русским Павичем». Увы, уже давно его герои не спят таким крепким сном, что на нем можно молотком колоть орехи, при этом видят сквозь веки, как рысь сквозь стену; не пьют кофе с солью, потому что их слюна слишком сладка и т.д. Все эти метафоры, по-видимому, остались на том же конце линии, что и Рим-в-снегу, а Петербург на другом конце требует более классического стиля. Съедет ли ползунок по линии еще дальше или вернется назад – узнаем из следующей вещи маэстро.

И еще одно замечание: как и в «Дырке» (ох уж эта «Дырка»!), в новом романе герои терпят бедствия, как только покидают мегаполис в пользу таких с виду милых сельских пейзажей и исконной русской глубинки. Конечно, по сюжету эти бедствия объяснимы, но не являются ли они еще и косвенным подтверждением непреодолимой чуждости Петербурга и его просвещенных обитателей – всей остальной России, до сих пор залитой мглой безвременья и смуты? В таком аспекте роман прочитывается куда трагичнее и от этого еще мудрее.

Читайте хорошее!

Книжка Крусанова сколь вкусная, столь и малооригинальная. Все в той же найденной к «Бим-бому» тональности повествование о группе интеллектуальных гедонистов ( или куртуазных маньеристов), объединившихся по интересам дабы игнорировать социум. Персонажи всех романов разговаривают в одной манере, часто цитируют малоизвестных эффектных афористов, да и сам автор в книжке десять-двадцать первоклассных афоризмов на-гора выдает. Понятно, чтобы так общаться, вкусно выпивать и закусывать, герои имеют некую финансовую подпитку, на которой внимание не акцентируется, но в целом все на машинах, и в деньгах не стеснены. Собственно, Дмитрий Быков после провала выборов предлагает власть игнорировать, заниматься самоорганизацией, а Крусанов только о том и пишет. Являюсь поклонником приятной и необязательной прозы Крусанова в той ее части, что состоит из внутригрупповых диалогов, сдобренных юмором и интеллектуальной изощренностью не без славянофильского легкого налета, но авторские выходы на что-то другое ( в этом романе — «душ Ставрогина», трансформация персонажей) мне видятся необязательными, неорганичными. Их можно пропускать ну или не придавать особого значения. Идейное жонглерство, описания сладострастных и гастрономических утех среднего класса в его идеале у Крусанова прекрасны, а собственно его метафизические конструкции на уровне сюжета выглядят сущим пустяком. Так «Американская дырка» была бы славным романом и без составляющей шахты для золота и связанными с этими перипитиями — хватило бы Курехина и любовной линии.

Интеллектуальный роман Павла Крусанова рассчитан определенно не для широкого круга. Он будет интересен людям, предпочитающим вдумываться в каждую фразу, ищущим многогранность... А многогранность-то есть! Только высмотреть эти грани неподготовленным и невооруженным глазом практически невозможно.

Язык автора, безусловно, живой и более чем живой. Так писать может далеко не каждый. Эта игра со словами, эта сплошная витиеватость и красивые художества — всё написано на высочайшем уровне, талантливо и изысканно.

Главный плюс романа — в стиле.

Идея идет следом. Общество потребления и рабы СМИ. Всё это крайне интересно, особенно с точки зрения главных героев, стремящихся к раю на земле либо вне земли...

К превеликому сожалению, минус есть и он весьма категоричен. Я вновь вернусь к началу своего отзыва. Итак, автор, может, призывает, может, и нет, читателей к обретению собственного я, жизни, индивидуальности и всего подобного. Но ощущение такое, что достойны этих знаний лишь литературоведы, критики и прочие мыслители. Как быть простому люду? Сто раз перечитывать каждую страницу? Красивый язык вовсе не обязательно предполагает недоступность...

Также минус в создании художественного мира. Мне почему-то вспомнился «Портрет Дориана Грея», в котором мира как такового и нет. По сути — сплошные диалоги. А как насчет того, чтобы проникнуться? Оскара Уайльда попробуй не простить — идея его романа полностью оправдывается манерой. Но в случае с «... языком»... Обрывистые события, приводящие к одному и тому же — поводу для закрученных и заверченных бесед.

Тем не менее, это читать стоит. Хотя бы для того, чтобы повысить планку... В общем, какую-нибудь планку точно повысить.

Кстати, аннотации не верьте. Никакой запутанности в истории нет...