Валентин Катаев «Юношеский роман»

(нечастая для советской литературы тема — «первая мировая война»)

Из разряда малоизвестной, не освоенной, и до сих пор не потускневшей классики — лиричное, немного грустное и вместе с тем приятное и доброе повествование, написанное хорошим литературным языком, будто бы совсем недавно.

Прочитывается легко, реализовано очень интересно: спустя годы автор читает и комментирует свои фронтовые письма. Некоторые события таким образом показаны дважды: сначала посредством письма к кукольной барышне Миньоне, затем рассказывается, что происходило на самом деле, осталось за рамками или было попросту присочинено ради красного словца, какие фортеля выкидывает порой память.

«Лирический» слой прост, как всякий любовный треугольник: герой — недавний гимназист, ныне вольноопределяющийся — не обращает внимания на влюблённую в него девушку, а любит другую, которая увлечена кем-то ещё; задействованы и другие персонажи различной степени влюблённости или неприязни, но это уже не столь важно, как последующий «военный» слой.

Война поначалу производит впечатление опереточной, ненастоящей. С одной стороны — огневая поддержка аэропланов «Илья Муромец», редкие перестрелки по заранее известному графику. С другой стороны — любование окрестностями, какая-то неземная тоска и эпистолярный роман с барышней. По вечерам, когда нет стрельбы — музыка и танцы. Будто бы подчёркивая легкомысленность ситуации, за артиллерийской батареей, в которой служит герой, возят пианино. Но ура-патриотический пыл понемногу спадает, практичные солдаты налаживают кустарное ложечное производство, и в повести проявляется всё больше мрачных красок, В мыслях героя уже не флёрт с барышней, а вши, окопы, противогазы и шанцевый инструмент. Каково это — вдруг увидеть кровь, капающую с головы внезапно замолчавшего товарища?..

И тем не менее, книга оставляет впечатление светлой, лёгкой и очень воздушной вещи, тёплой и ностальгической, будто волны Черного моря. Встречаются моменты, когда драматизм отступает и на читательском лице даже может появиться улыбка.

А как же непременная «революционная» составляющая? Таковой почти нет — а то немногое, что всё же имеется, воспринимается скорее как фига в кармане. Революционер-подпольщик в образе карточного игрока, распевающий «Смело, товарищи, в ногу»? Да первый же околоточный загребёт такого конспиратора под белы рученьки — нечего, батенька, распевать революционные шлягеры в социально неблизкой среде!

PS. Обратите внимание также на катаевский «Кубик» — реализм на грани «странной» литературы, написанный в более усложнённой и непривычной манере.