Маркус Зузак «Книжный вор»

Несколько необычная книга.

Во-первых, в ней сделан акцент не на военные действия на карте Европы, а на некие «военные действия» в маленьком немецком городке Молькинге. Война застала их неожиданно и каждый по-своему отнесся к происходящему. Некоторые видели будущее в фюрере, некоторые считали его мерзким уродцем, а кому-то было все равно, потому что главной целью было выжить. Самые разные характеры встречаются и переплетаются на страницах этого произведения.

Во-вторых, рассказчик. Вести повествование от лица Смерти, знать, что все персонажи рано или поздно погибнуть, понимать неизбежность конца, но все равно цепляться за историю, впитывать её, сопереживать или ненавидеть вместе с героями. К тому же Смерть — это не негативный персонаж, это всего лишь пересказчик интересной истории.

В-третьих, главная героиня. Война идеи, но её события мы наблюдаем на примере девочки, которая проживает 5 лет в новой семье. За этот период времени с ней происходит безумно большое количество невероятных историй. Это не просто скучная и размеренная жизнь небольшого немецкого городка, это переполненная драмой, страданиями, радостью и книгами история Лизель. Это история про дружбу. Дружбу с новыми родителями, с соседским парнем, с евреем.

Можно ещё расписывать, насколько хорошая эта книга, но лучше возьмите и прочитайте её сами, чтобы понять это. Кстати, дочитывал её я с трудом, потому что я, как бы странно это не выглядело, рыдал. Настолько прошибла меня история Лизель, что я не смог сдерживать себя.

А самое главное — это книги, их ценность и способность пробуждать в людях самые прекрасные чувства, оставлять за собой огромных след и спасать жизнь.

Так было с Книжным воришкой.

О войне можно писать по-разному.

Можно писать о безымянных солдатах, гибнущих в мясорубке боя. Можно писать об отважных партизанах, врывающихся в налаживаемый захватчиками порядок. Можно писать о славных полководцах, ведущих на смерть во имя правого дела тысячи подчиненных им.

А можно написать о девочке с бедной улицы Мюнхена, про ее соседей и друзей. Написать скупо, отрывисто и правдиво. Предложениями, полными метафор и необычных сравнений. Перемешивая то, что было раньше, с тем, что будет потом. Так, как написал Маркус Зузак.

Страшная книга. И выбранный автором рассказчик страшный — Смерть. Кто, как не она, может рассказать правду о себе.

Давно все это было. И недавно. Потому что, что бы не говорили, но память передается и генетически. Страшная память. И были простые люди из пригорода Мюнхена. Которые вскидывали руки в фашистском приветствии, носили свастику на одежде. Которые прятали грязных евреев в подвале, отдавали узникам Дахау хлеб, испытывая сами голод. Которые шли убивать фюрера за то, что забирал родных из дома. Которые читали ворованные книги в подвалах людям, прятавшимся от бомбежек. Которые вешались из-за того, что хотели жить. И превращали свою жизнь в подпольное существование, и тоже из-за того, что хотели жить.

Хотя книга и написана от лица Смерти, эта книга о жизни. О жизни в любых условиях. И о человеке в этой жизни. О том, как несмотря ни на что, люди остаются Людьми. Даже в аде. Даже в смерти.

Я плакала, читая последние страницы книги.

«Книжный вор» — история о том, что значат книги и слова в частности в военное время, какую роль они играют в судьбах людей. Книга о детской любви и ненависти, о красоте и зверстве, о сломанных судьбах и вечной борьбе.

На первых порах читать было непросто из-за:

1) своеобразного подхода автора, его прямолинейности и строгости, что неудивительно, если рассказчик — Смерть;

2) опасений, что эта книга — очередная история о фашисткой Германии, каких написано внушительное количество.

Однако опасения не оправдались и сюжет романа ничуть не уступает интригующему названию. Благодаря строгости и прямоте автор (вос)создаёт атмосферу пронзительно точно: когда не по себе герою, не по себе и читателю. Эта книга состоит из слов, опрокидывающихся, брызгающих в лица, водопадов слов и людей, в них барахтающихся. Такие слова видны глазами.

Возвращаясь в реальность, начинаешь ценить какие-то успевшие стать привычными вещи. Все они — кусочки благополучия, не счастья. Основа счастья — только люди, собранные вместе в одно целое — семью. Это не обязательно родственники, но люди, ставшие близкими. И чем сильнее мы с ними скреплены, тем крепче наше счастье.

По сюжетным линиям книга также самобытна и необычна. Где ещё можно своими глазами рассмотреть рукописную книжку, состоящую из 13 вырванных из «Mein Kampf» страниц с закрашенным текстом, поверх которого от руки написана и проиллюстрирована жизнь человека? Только в «Книжном воре» Маркуса Зузака.

Я оказался настолько впечатлён, что мне не хотелось, чтобы эта книга заканчивалась, но финал заставил принять неизбежное как героям романа, так и его читателям. Книга закончилась так, как должна была закончиться. Перелистывая последнюю страницу, читатель нехотя ставит еле заметную худую точку в судьбах персонажей, которые надолго врезались в память.

Это хорошая история — одна в длинном ряду хороших историй о войне вообще и Второй мировой в частности. Я восприняла ее именно так, через запятую со всеми остальными европейскими рефлексиями о. Это история немецкой девочки Лизель Мемингер, которая сначала лишилась отца-коммуниста, потом умершего в поезде младшего брата, потом исчезнувшей в неизвестном направлении матери — а потом обрела приемную семью: грубую, но добрую мать Розу и отважного отца Ганса. А также — друзей, одним из которых оказывается спрятанный в подвале дома еврей Макс Ванденбург. А еще — книги. Первую она стащит на гладбище у гробовщика (и научится по ней читать), вторую — из недогоревшего книжного костра, остальные — из библиотеки жены самого бургомистра. Но у нас война на дворе, а значит — потери еще будут.

«Книжный вор» — это целая россыпь историй: не только самой Лизель, но и ее друзей, близких и соседей. Мальчик, который хочет быть похожим на чернокожего атлета Джесси Оуэнза; аккордеонист, спрятавший в подвале сына своего сослуживца на Первой мировой, который (сослуживец) как раз и научил его играть на аккордеоне; еврейский драчун, воображающий, как он сражается с фюрером... Россыпь картинок, странных метафор и сравнений, живых диалогов. Россыпь книг — утешающих, дающих надежду. Текст напрашивается на экранизацию — и этому фильму выдали бы россыпь «Оскаров». Жюри Киноакадемии любит такое — чтоб эпично, серьезно, про войну и людей, душещипательно, да и толика фантасмагории не помешает.

Собственно, это первое, что смущает во всей этой истории. Да, она-то настоящая (Зузак сублимирует семейную травму — прототипом Лизель стала его мать), но рюшечки на ней «немножко слишком». Слишком много в этой истории «болевых точек» целевой аудитории, и слишком выверенно они расставлены. Так выверенно, что даже циничных читателей вроде меня, крайне редко ведущейся на манипуляции, в одном крайне надрывном месте (а вот не буду говорить, в каком) чуть не бросило в слезы. И тут, наверное, автору все-таки зачет.

Второе, что смущает, — образ рассказчика. Ну да, Смерть. Дело даже не в том, что для фанатов Пратчетта (ХА.ХА.ХА.) этот образ не скажет ничего нового. Дело в том, что если его убрать и рассказать историю в третьем лице — ничегошеньки не изменится. И почему именно Лизель стала привилегированной личной знакомицей Смерти (Смертя?) и предметом его особого внимания — непонятно. Нет, с точки зрения сублимации семейной травмы как раз понятно, но читатель не обязан об этом знать. А так — каждый, с подобным опытом или без него, может удостоиться этой привилегии.

P.S. Оценка — за хорошую историю и искусный текст. Для десяти баллов все-таки не хватает чего-то сложного для формулирования.

Купил как-то эту книгу внезапно, наобум, ничего не зная ни о ней, ни об авторе, — чем себя же и удивил.

Но начав читать понял, что не промахнулся, т.к. испытания военного времени для обычного маленького человека показаны в этом романе так жизненно и оригинально, что вопреки эмоциональной несовместимости «книга о людях и встречающейся с ними смерти» кажется жизнеутверждающей.

И, знаете, расположила манера автора писать о сложных, болезненных и тяжелых, особенно для восприятия нашего отечественного читателя, временах по ту сторону фронта так, чтобы не уподобиться уже прославившимся этим предшественникам. При этом в книге нет оценочных суждений самого автора: моралите со смертью, от лица которого идет повествование, безучастное ко всему происходящему и сродни констатации фактов, жизнеописанию простых обывателей немецкого пригорода, среди которых есть разные люди — и яркие, фанатично приверженные режиму, и непричастные, а то и пострадавшие, но совершенно не способные на явное ему сопротивление взрослые, и просто плывущие по течению дети, судьбы которых в то же время тесно связаны с происходящим в стране и мире.

Быть может кто-то сочтет пафосным авторский способ оформить все эти картинки-зарисовки из судеб людей в единую, цельную историю с помощью «смертельного интереса», но я предпочитаю воспринимать это скорей как раму этакого триптиха — судеб осиротевшей от репрессий девочки, еврейского парня и семьи, их приютивших, — не зацикливаясь особо, а то и вовсе не обращая внимание на дешевенькую позолоту каркаса, удерживающего все три части картины вместе.

Очень легкий, образный язык и, несмотря на переиздание в «ИБ», почти полное отсутствие нарочитой (или псевдо-) интеллектуальности, которой радуют (или грешат) некоторые романы серии, делают из чтения почти просмотр, от которого нелегко оторваться, хотя развязка предсказуема...

В итоге рекомендую тем, кто не будет искать в книге политических подтекстов, оценочных суждений или суровых, неожиданных откровений о второй мировой войне, но захочет познакомиться с еще одним взглядом на те времена, взглядом ребенка и смерти — одинаково отстраненным и потому слегка поверхностно-несерьезным, несмотря на тематику.

P.S.

Чем-то это произведение вызвало у меня ассоциации с «Бойней номер пять или Крестовым походом детей» незабвенного Курта Воннегута — но, вполне возможно, что это очень индивидуальное впечатление...

P.P.S.

И еще — перечитывать эту книгу (в отличие от того же Воннегута) я вряд ли буду, но сохраню и когда-нибудь, как и Ремарка, дам почитать ребенку, выросшему уже даже без рассказов бабушек и дедушек — очевидцев той трагедии.

Три недели назад, зайдя в книжный магазин посмотреть новенькие издания, полистать любимые книжки, я совершенно случайно увидел полку «Интеллектуальный бестселлер». Никогда не покупал книги этой серии, но что-то меня привлекло к произведению Маркуса Зузака. Может, красивая обложка... Может красивые слова и отзывы всемирной прессы... Может, аннотация...

Была ещё мысль, что уж слишком расхваливают книжку со всех сторон, слишком явный пиар. Но всё же я купил её...

И прочитал всего за четыре дня. Прочитал... Нет, «прожил» в ней, испытал судьбу её героев. Это словно мрачный сон, откуда невозможно выбраться... И в то же время хочется узнать, чем всё закончится...

Германия 1939 года. У власти фашисты во главе с Гитлером. Страна на пороге Мировой войны. Военная тематика меня привлекает. Сколько советских писателей освещали тему Великой Отечественной! Сколько книг, которые прославляют доблесть русского народа-освободителя! Родина.. Патриотизм.. Подвиг.. Герои.. Это — наша слава и гордость.

Есть только одно маленькое НО:

Нам никогда не показывали ТУ войну как бы с изнанки — с другого ракурса. А Маркус этого добился. Перед нами трагичная история маленькой девочки Лизель, которая рано лишилась родителей( они были комунистами, понятно, что их ждало), брата, всей семьи. И попала в другую семью. Хуберманов.

Маленький городок Молькинг. Маленькие люди. Маленькие судьбы. Однако сколько разных пресонажей, отличающихся живыми характерами, нарисовал автор!!! Мы видим жизнь простых бедняков, которые голодали, кричали Хайль Гитлер, ходили на парады. Немцы. Уже сразу чувствуешь отвращение к той нации. Но вскоре мы знакомимся с другими немцами, которые отнюдь не поддерживают политику национализма. Ганс Хуберман, отказавшийся вступать в фашистскую партию. Роза Хуберман, взявшая под опеку беглого еврея Макса Ванденбурга. Кстати, тема евреев раскрыта здесь необычайно широко. То, чему они подвергались в Германии — уму непостижимо!

И маленькие дети 12 лет. Лизель, любящая читать. Но так как денег на книги нет, приходится их воровать.

Мальчик Руди Штайнер, искренне любящий Лизель, бег и яблоки. Вечно голодный. Вечно жаждущий губ своей любимой. Да, он его получит. Но будет слишком поздно

Томи Мюлер. Нездоровый психикой мальчуган, подвергаемый нападкам одноклассников.

Здесь также можно встретить многочисленных соседей Хуберманов, воровские шайки, богатые семьи. Героям переживаешь с самой первой страницы.

Что особо интересно, повествование ведётся от лица Смерти. Кроме всего прочего, в книге можно найти причудливые метафоры, эпитеты, целые главы, написанные поэтическим языком. Многочисленные философские отступления ничуть не отталкивают. Наоборот, поражаешься гению автора.

Книга заслуживает всяческих похвал. Это шедевр не только современной, но и классической литературы. Это — настоящая литература. Незаменимая энциклопедия человеческих характеров. И справочник по истории Германии 30-х годов.

Ничего подобного я не читал. И не думаю, что вскоре прочту.

Не жалейте денег на такое искусство

В последнее время к современным популярным писателям отношусь, мягко говоря, с опаской, поэтому книгу покупала на свой страхи риск после прочтения некоторого количества хвалебных/ругательных отзывов. Хм... Начала читать... Спустя первые 20 страниц у меня случилась передозировка ***Слов со звездочками***. Вроде бы, чего тут такого? Но, черт, раздражало. Сперва. Потом, наверно, просто ***это*** намазолило глаза так, что перестало замечаться, да и я как-то втянулась в чтение. Позже... «СВИНУХ». Подумала: «Хм, просто разговорное словечко...». Но когда это слово было чуть ли не везде, мне уже хотелось вопить то, что я думаю о переводчике, во все горло.

Несмотря на эти пустяки, книга мне понравилась. Особенно ближе к концу. Что-то меня задело... Может, разноцветное небо глазами Смерти, может — любовь и ненависть девочки к словами...

Об этой книге в последнее время много пишут, и так вышло, что она оказалась у меня на руках. Сразу скажу, я ее не выбирала. Я вообще с большим подозрением отношусь к новым популярным авторам. В данном случае подозрения оказались вполне оправданны.

В двух словах: пафосная пустышка. То, что это книга о Второй мировой войне, не делает ее лучше. Напротив, это делает ее хуже. Потому что текст на тему Второй мировой априори сильнее задевает, заставляет читателя задуматься о жизни и вообще. Только это ничуть не заслуга автора самого по себе. Заслуга автора — это когда «они сидели пили чай, а в это время рушились их судьбы».

В общем, мне кажется, если уж ты берешься писать на такую сложную и болезненную тему, как Вторая мировая, надо это сделать очень хорошо. И желательно бы еще вложить в книгу какие-то мысли помимо того, что война — это плохо. В случае с Зузаком я скорее вынуждена признать, что он сделал это никак. Да, война, да, немецким детишкам тоже плохо, но я как человек русский не могу не держать в уме, что каждый народ имеет то правительство, которое его потом имеет, а кого выбрали в 33 году, с тем и живете. Вообще долго вглядывалась в себя по этому поводу и поняла, что не могу эмоционально сочувствовать несчастному немецкому народу, даже в лице его отдельных представителей, которые никому ничего плохого не сделали. Я уже слишком много раз читала подобное, что вот лично я да никого не убивал, в воспоминаниях разных фашистских деятелей. Логически могу согласиться, что да, не должно быть коллективной вины. А эмоционально — никак.

По сути книжка — это история маленькой девочки, которая прожила Вторую мировую в небольшом городке около Мюнхена. Вроде бы вполне себе подходящая история для среднего возраста, и можно было бы сделать очень мило и очень умно, если бы не одно но. По мере чтения, особенно первую часть романа, мне постоянно хотелось пойти помыть руки. Это великий талант — писать о самых банальных вещах так, чтобы читателю становилось неприятно, до легкого физического отвращения. О грязи, о запахах, о человеческих слабостях и страхах. Конечно, до Елинек, которая вызывает натуральные рвотные позывы, автору еще далеко, но есть куда стремиться, в общем. Не говоря уж о постоянном раздражающем упоминании слова «свинух». Але, нету в русском языке такого слова, даже в разговорном! За все эти мелкие детали постоянно цеплялся глаз, и периодически хотелось хорошенько отряхнуться.

Зато оборотная сторона «низкого штиля» и неприятных деталей — это пафос. Все эти рубленые фразочки типа:

«Все это хвастовство —

Я не свирепый.

Я не злой.

Я — итог».

Ага, аз есмь альфа и омега, с ума сойти. Такой текст так и просится, чтобы его набрали капслоком. Вообще история рассказывается от лица Смерти, и ее манера выражаться временами очень сильно напоминает пратчеттовского Смертя. Даже странно, что нигде не раздается «ПИСК!» И почему у большинства книжных смертей так плохо со стилем?

Вообще у меня всегда было смутное ощущение, что авторы, которые пишут именно так — в формате диалога с собой, начиная каждое предложение с нового абзаца, что делает их еще более «рублеными» — жуткие графоманы. Написать нечто вроде

«Это судьба.

Или рок.

Или хрен-знает-что.

Раскрытая книжка лежит на полу.

Падают бомбы»

- не надо иметь много ума и таланта, в общем. У меня смутное ощущение, что подобное письмо относится к хорошему литературному стилю примерно так же, как Коэльо относится к философии. Зато читателю не надо напрягаться ни капли, и при этом создается ощущение, что автор все-таки сказал тебе нечто очень важное. Он же поставил так много точек и абзацев. Это практически как написать много слов С Большой Буквы.

Возвращаясь к самой истории — не скажу, чтобы она сколько-нибудь впечатлила. Немецкая девочка пережила войну, пережила смерть приемных родителей и выжила. Повезло, что тут скажешь. Только это определенно не история типа Дневника Анны Франк — она слишком искусственная, слишком видно, как автор старался облечь старую тему в новую художественную форму — увы, форма оказалась для темы маловата.

ps Только не надо, пожалуйста, говорить, что автору-де лучше знать, ведь его родители сами эмигрировали из Германии после Второй мировой. Если бы я была из Зимбабве, может, я бы с этим и согласилась, но учитывая, что книжка переведена на русский — кхм. Имхо, есть огромное множество книг о Второй мировой гораздо лучше. Странно, что у автора вообще поднялась рука это написать — после Ремарка и Бёлля. На сходную тему, но шедевр: «Дом без хозяина», к примеру.

Германия. У власти Гитлер. Автор выбрал временной промежуток 1939-1945, основным местом действия небольшой городок Молькинг, рассказчиком — Смерть, как и у Пратчетта (немного неуместно, но первое сравнение, пришедшее в голову) — мужского пола.

В результате, каков рассказчик, таков и способ повествования. Да, основное место действия, по-прежнему, вышеуказанный городок. Но периодически рассказчик переносит нас то в Кёльн, подвергшийся массированной бомбардировке, то в окутанный морозами Сталинград. А иногда и в прошлое. Например, в окопы Первой Мировой. Но не на долго. И лишь тогда, когда это связано с одним и действующих лиц истории.

Действующие лица:

Смерть — с этим персонажем и так все ясно. А еще у него есть привычка забегать вперед. И он очень сентиментален.

Лизель Мемингер — основное действующее лицо истории. «Книжная воришка». «Свинюха». Судьбой ей уготовано множество испытаний, но (забегая вперед) она устоит. В частности, дважды лишится родителей.

Руди Штайнер — сосед и первый друг Лизель. Большой поклонник Джесси Оуэнза. Тоже быстро бегает и даже побеждает на соревнованиях Гитлерюгента. При этом к Нацизму симпатии не питает, и даже хочет убить фюрера за то что отца мальчика забирают в армию. Забегая вперед, Смерть придет за ним очень скоро.

Ганс Хуберман, Роза Хуберман — приемные родители Лизель. Роза — домохозяйка, зарабатывающая на жизнь стиркой чужого белья. Сквернословка, но очень добрая и, по настоящему, никому не желает зла. Ганс — маляр, играет на аккордеоне. С началом гонений на евреев, которые были основными его клиентами, почти лишается работы. Заказы становятся редки, перебивается играя на аккордеоне в пивнушках. Научил Лизель читать. Лишь один раз поднял руку на приемную дочь за неуместное «хайльгитлер». Идей фюрера не поддерживает и даже толком не может вступить в НСДАП, из-за чего возникают проблемы с родным сыном, Гансом-младшим. По разу в каждой из войн, находясь в регулярных частях, избежал смерти.

Макс Ванденбург — еврей, нашедший спасение, хоть и не на долгий срок, в семье Хуберманов. Подружился с Лизель. Написал для нее несколько книг с картинками. Чудом пережил кошмар войны.

И множество других персонажей.

Кто-то появляется в книге лишь на мгновение, кто-то хоть и не главный в истории, но периодически появляется. Но каждый персонаж необходим, каждый влияет на развитие истории, на главных героев. Персонажи живые. Они поступают, они говорят так, как считают нужным исходя и ситуации. С течением времени многие из них меняются. Как, например, фрау Хольцапфель. Вначале, она каждый раз проходя мимо дома Хуберманов плюет им на дверь. Но стоит ей услышать, как Лизель читает книгу в подвале во время авиа налета, ее отношение меняется. По крайней мере к Лизель.

Теперь о сюжете. Как уже сказано выше, промежуток времени, когда происходят описанные события, 39-45 год. Хотя все заканчивается еще в 43-м. За это время страна меняется до неузнаваемости. Гитлер борется с «еврейской заразой», но страдают из-за этого, в том числе, и представители «высшей расы». В отдельно взятом городке описываются события, которые в целом являются отражением всего происходящего в стране: голод, борьба за выживание. Кто-то с энтузиазмом принимает политику партии, кто-то прячет в своем подвале еврея и теперь боится любого шороха за дверью. Еду получают по карточкам. Воруют из чужих огородов яблоки и книги из чужих библиотек. Дрожа от страха, прячутся в подвалах во время бомбардировок, или же погибают во время налета, о котором их не успевают оповестить. Наблюдают за «парадами евреев», проходящих через центр города в направлении концлагеря. И некоторые делятся с ними тем немногим, что есть.

В целом, несмотря на периодическую и достаточно резкую смену места действия, книга читается легко. У автора легкий и приятный стиль повествования, изредка изобилующий довольно странными метафорами, характерными для писателей пост-модернистов.

Однако есть вопросы к исторической достоверности. А именно к тем самым «парадам». В первом случае все понятно: грузовики, перевозившие людей, «сломались» и пришлось вести их пешком. Но в дальнейшем они не раз проходили через город, возвращаясь с работы. А лагерь Дахау (историческая справка) создавался не только и не столько для евреев. В нем содержалось множество «политических», несогласных, религиозных деятелей, асоциальных элементов и даже душевнобольные. Но автор сделал акцент именно на «еврейских парадах».

Но это лишь мелкие придирки. На ценность книги они не влияют.

А ценность книги... Этой пусть решает каждый сам. Но мое мнение — время, потраченное на прочтение «Книжного вора», не жалко. Отложите все дела и прочтите. Потратьте одну ночь, несколько вечеров, да хоть неделю (у кого сколько свободного времени и кто как быстро читает). Не читайте ничего параллельно, чтобы не портить ощущений. Пропустите текст через себя.

Думаю, Лизель Мемингер была бы не прочь стащить эту книгу из вашей библиотеки.

У каждого времени не только свои герои, но и присущие именно ему образы, мысли, средства самовыражения и сюжеты. Со школьной скамьи нам известно, что в 19 веке российские писатели страдали патологической любовью к «лишнему человеку», а вот героем нашего времени, рубежа веков, кажется, является смерть. Нет, не так: Смерть. Персонификация этого столпа бытия волнует умы авторов всех жанров и направлений, от Чарльза Бковски до Жозе Сарамаго и Кристофера Мура, а Смерть Плоского Мира и вообще превращается в «лицо (или все-таки череп?) эпохи».

Для своего дебютного романа австралиец Зузак выбрал необычную, но в какой-то степени модную форму: повествование ведется от лица Смерти. Причем несмотря на довольно панибратское отношение заглавного героя к читателю, настраивающее на уютный лад, смерти и боли в книге много, однако же манера повествования смягчает эту боль.

И вообще, книга не о Нем. Он просто рассказывает нам, смертным, историю одной девочки, слишком рано и слишком часто с ним встречавшейся. История сама по себе банальна, их тысячи: приемные родители, друзья, влюбленность, взросление. Главное: где и как. в данном случае — в деревеньке под Мюнхеном в годы Второй Мировой.

Зузак попытался показать привычное под новым углом. Однако взгляд «с другой стороны» получился несколько смазанным, ведь показать фашистов в положительном свете, во-первых очень и очень трудно, а во-вторых, чревато фатальными последствиями для писательской карьеры. Поэтому рассказывает о не о «чужих», а, скорее, о «своих» в тылу врага — отец главной героини — коммунист, арестованный гестапо, приемные родители отказались вступать в партию и прячут в подвале еврея, лучший друг мечтает во всем быть похожим на чернокожего спортсмена, а фашисты в романе либо не появляются, либо играют роль пугающего «оно», либо имеют ярко выраженные негативные черты, или, на худой конец, вызывают жалость, смешанную с отвращением.

Однако место действия и связанные с ним особенности романа — далеко не главное. Важнее любовь, взаимовыручка, помощь ближнему, надежда, пылающие на страницах романа. И книги, конечно же, книги. Книги как метафора, этакая рука, позволяющая людям соединяться и помогать друг другу. Совместное чтение сблизило Лизель и приемного отца, позволило девочке привыкнуть к новому миру, библиотека жены бургомистра помогла Лизель вернуть миру этой потерявшей надежду женщины хоть какие-то краски, сказка Макса — связать Лизель и полуживого от страха еврея и помочь им пройти сквозь тьму, в которой все вокруг славят истребление людей, чтение вслух во время бомбежек спасло людей от сумасшествия.

Книжный воришка крадет и получает в дар не просто информацию, записанную на бумаге, а спасает крупицы человеколюбия, взаимопомощи и человечности, помогающие людям остаться людьми даже в самые мрачные времена.

Помимо утверждения этих нехитрых, но таких важных истин, роман трогает самые глубины души читателя. Он невероятно эмоционален и вызывает живейшее участие. Этому помогает оригинальная манера повествования, лирические отступления Смерти об урожаях Мрачного Жнеца в роковые сороковые и манера в начале каждой части романа рассказывать о том, что произойдет в конце. Читатель готовит себя к тому, что будет, но расслабляется, и тогда недосказанное бьет сильнее всего, вызывая самые настоящие слезы.

Из книги получился бы прекрасный фильм, снять который, мог бы Милош Форман — больно уж сочетание абсурдно-забавного и вдохновенно-светлого с темными и мрачными темами похоже на его работы.

Итог: Наивная манера повествования, упрощение стиля — еще один отличительный признак прозы нашего времени. Этот штрих завершает образ книги, по-другому она и не могла быть написана. И все же есть в ней какая-то нет, не наигранность и не расчетливость, но...Скажем так: выбор темы априори не позволяет низко оценить роман, выбор девочки в качестве героини и оригинальность повествования — тоже. Честно говоря, эти «страховочные меры» книге не нужны, она и так хороша, но само их наличие не позволяет назвать его абсолютным шедевром.

Но прочтения и места в коллекции она безусловно заслуживает.

Рекомендация: Высокая

39-й год, немецкая военная машина набирает обороты, страна в мёрзлом напряжении, люди пытаются жить как раньше, хотя прекрасно понимают что этого «как раньше» никогда уже больше не будет.

Книжному вору 10 лет, она крадёт свою первую книгу. У снега. Вторую она стащит у огня.

Книжная воришка это немецкая девочка, Лизель Мимингер, чью историю нам расскажет очень хороший рассказчик, который видит всё, даже то, что сам человек не всегда может в себе разглядеть.

Кому как не Смерти открыты все потаённые уголки человеческого существа?

А Смерть между прочим неплохой парень, да-да, это он. Он видит мир красками, исключительно. И говорит невероятным языком тех же красок. Он греет души и ненавидит войну, а некоторые «наступают ему на сердце» и истории этих некоторых он носит в карманах своих одеяний.

Одна из них про Лизель Мимингер, которая теряет своих родителей лишь потому, что они не тех политических взглядов, она не понимает никакой разницы между коммунизмом и фашизмом, но она знает, что фашизм отобрал у неё родителей.

Потом фашизм отберёт у неё новый мир, Мир Химмель-штрассе, улицы, где она найдёт приёмных родителей, найдёт друзей, найдёт всё заново. Мир, где будет Папа-аккордеонист с серебряными глазами, Мама, мальчик с лимонными волосами, еврей Макс, которого они будут прятать в подвале и который будет писать для неё книги.

А ещё будет комната с множеством книг и печальная сломленная женщина, которой они больше не нужны.

Будет фанатичная любовь к словам, ворованные книги (и не только книги), футбол, евреи, любовь, боль, ненависть и много-много всего.

История, рассказанная симпатичным парнем по имени Смерть, она не может закончится иначе, финал предрешен. Только вот всё равно, когда читаешь последнюю часть, слёзы так и порываются сбежать из глаз. (Не сбежали, они у меня послушные)

А ещё эта книга о самом страшном, что случилось с человечеством в прошлом веке, эта книга об ужасной войне и о том, как видели её обычные немцы, которым она ни к чёрту не нужна была, которые ненавидели её так же, как и все остальные, которые теряли дома, семьи, всё из-за какого-то шизофренично-истеричного посредственного художника. Об этом тоже, да.. ну и о смерти..

Не смотря на всё это, на тяжелый и выворачивающий на изнанку материал, книга необыкновенно светлая, после неё хочется не топиться, а жить.

/Пожалуйста,не волнуйтесь, пусть я вам только что пригрозил.

Все это хвастовство — я не свирепый.

Я не злой.

Я — итог./

Книжный вор прекрасен и очень кинематографичен, надеюсь история воришки Лизель будет экранизирована.

Единственное, что напрягало по ходу чтения, так это перевод. Некоторые фразы переведены будто on-line переводчиком. Во всём же остальном невероятная книга, которая просит, чтобы её перечитали.