Андрей Лазарчук, Михаил Успенский, Ирина Андронати «Марш Экклезиастов»

Вещь неоднозначная. Местами соавторы будто куда-то спешили. Линия Гумилёва до попадания его в проклятый город зажёвана и воняет палёной резиной. Но за блестящую рифмованную линию двух мудрецов я готов простить Лазарю и К всё, что угодно! Да и канувшие в прошлое асы-ваны-Ираиды-Коломийцы начинают потихоньку проявляться.

Всё ещё только начинается...

Согласно представленной аннотации, роман отвечает на множество вопросов, заданных в предыдущих книгах. По-моему, он задает этих вопросов еще больше.

Лично мне книга понравилась, хотя я и не все понял. (Именно при чтении этой книги обнаружился дефект в моем зрении, так что удовольствие от чтения было сильно разбавлено необходимостью разобраться в буквах. В моем издании линия дервиша набрана мелким курсивом, так что удовольствие то еще. )В ближайшее время хочу еще раз перечитать, причем всю трилогию, и буду ждать продолжения. Должно же оно быть?!!!

И всё- таки не все ещё разгадано и не на все вопросы отвечено. Было бы лучше написать две книги. От этой осталось впечатление «галопом по Европам». И появилось больше вопроов. Лично у меня.

В экклезиасты шагом марш!

Заключительная книга трилогии, которая, по идее, должна была всё расставить на свои места, сделать ферзями все проходные пешки и вообще подвести эту «игру» к какому-то однозначному внятному финалу, на самом деле оставила едва ли не столько же вопросов, сколько их было в начале и в процессе чтения. Т.е., конечно что-то прояснилось и некоторые пешки и впрямь сменились рюмашками, и даже в завершение книги написан эпилог, в котором, как это водится в порядочных эпилогах, обозначены постсобытийные судьбы некоторых персонаже-героев, однако всё-таки осталось ощущение полувыпитости (или полунаполненности, что, в общем-то, одно и то же и просто определяет оптимистичность — пессимистичность читателя) и полусъеденности. Проще говоря, какие-то смысловые слои остались нераспознанными и неидентифицированными — скорее всего, не хватило собственной образованности и культурности, что ли.

Однако, при всём при том, чтение книги (читай — всей трилогии) доставило истинное удовольствие. Вот люблю всё такое слегка таинственное и недоговорённое, о котором можно потом попотеть мозгами и покрутить мыслями. Да и вообще, тут вам и всяких приключений до ж… носа, и загадок и тайн, и на грани ирреалистичности картинок, и оригинальных персонажей и героев, причём как главных героев, так и второстепенных, но тоже героев, потому что до уровня просто персонажа мало кто спускается.

В общем, читайте и обрящете!

Гумилевская космогония

Над землею когда-то птица

Человека сильней царила.

По утрам выходила рано

К берегам крутым океана

И глотала целые скалы,

Острова целиком глотала.

«Готтентотская космогония» Гумилев

И наконец, завершающая часть трилогии, вышедшая в 2006 году со значительным временным отрывом от первых двух и задумывавшаяся изначально, как книга, которая соберет воедино все линии первых двух частей, ответит на поставленные ими вопросы, приведет действие к логическому завершению. Заглавие «Марш экклезиастов» словесная игра, соединившая самую знаменитую и наиболее часто цитируемую из книг, входящих в состав иудейского Священного писания и Ветхого завета Библии книгу Екклесиаста или Экклезиаста с не менее известным, хотя в куда более узком в географическом и временном смысле советском культурном пространстве «Маршем энтузиастов» Дунаевского («В буднях великих строек...»)

Николай Степанович с заново воссоздаваемым им обществом «Пятый Рим», пытаются выяснить подоплеку событий, приведших к падению оригинальной организации, с каковой целью устраивает в Барселоне Съезд тайных обществ, во время которого город оказывается в эпицентре апокалиптических катастроф. Спасая себя и близких герой вынужден воспользоваться магическим порталом румом без предварительных вычислений, по каковой причине они оказываются заброшены в Ирэм — проклятый город, описанный в «Некрономиконе».

Миссия спасения родителей ложится на плечи подросшего Степки, помогать ему будут сотрудники агентства Вулича, в свою очередь заинтересованные в поиске похищенной Ираиды — что-то подсказывает Крису, что между этими исчезновениями существует связь и найдя НС, он отыщет также девушку. Основная сюжетная линия перемежается и переплетается с историей многовековой давности, когда по Сахаре в поисках Священного города блуждали арабский поэт и монах-бенедиктинец.

Эта вторая линия очаровательна, она не только воскрешает в памяти сказки «Тысячи и одной ночи», но привычка араба к говорению рифмованными периодами прямо отсылает к персидскому эпосу «Шахнаме», откуда пришли некоторые притчи, приводящиеся в тексте. И пришло, наконец, время сказать о грустном. Николая Степановича больше уже не зовут Гумилевым, что закономерно, потому что первоначальный героический, романтический смысл совершенно вымылся к этому времени, уступая екклесиастическому фатализму «все тщета в этом самом тщетном из миров» и «Летай иль ползай — конец известен».

Само по себе это не плохо и не хорошо, хотя я, грешна, предпочитаю более оптимистичный взгляд на вещи. Однако читатель вправе рассчитывать на удобопонимаемый финал, который здесь не то, чтобы полностью отсутствовал — при известной сноровке в интерпретации текстов Андрея Лазарчука можно прийти к выводу о том, что все в мире должно идти своим чередом, а любые попытки вмешательства, локально улучшающие некую ситуацию или ее аспект, чреваты глобальными потрясениями апокалиптического толка.

Наверно на этом и закончу. Резюмируя! я рада, что выпал случай перечитать эти книги, хотя полюбить их так и не смогла.

И была она так прекрасна,

Так чертила, пела согласно,

Что решила с Богом сравниться

Неразумная эта птица.

Для многих писателей этот роман стал бы вершиной творчества, очевидным успехом, великолепной литературой, чуть ли не шедевром... Но для тандема Лазарчук-Успенский данный опус успехом не является. Сюжет откровенно прямолинеен: Николай Степанович с компанией попадает куда-то в адскую дыру, а Степан в свою очередь Николаевич, с другой компанией, пытается вытащить его оттуда. По сравнению с предыдущими книгами трилогии (особенно с Гиперборейской чумой, где сам черт ногу сломит), наблюдаем явный проляпс. Макамы про монаха Маркольфо и сасана Сулеймана выглядит совершенно самодостаточной вещью, которую можно смело выдрать и читать самостоятельно, без привязки к Маршу экклезиастов; новеллу Люди Севера также надо выдрать, ибо сложно понять, что она делает в теле романа, ибо никакой смысловой нагрузки, увы не имеет. И да! Концовка разочаровывает. Слабовато. Где могучее лавкрафтовское «И тут в дверь позвонили»? Спасибо и на этом, конечно, но роман абсолютно не удовлетворяет огромным ожиданиям, той заявке, что была сделана эпиком «Посмотри в глаза чудовищ». Впрочем, это возможна прооблема не писателей, а читателя.

Самый сложный и многопластовый роман всего Лазарчука читателями, насколько я знаю, тотально недооценён и непонят. Из моих очных знакомых, что прочли все романы серии, только двое смогли найти для себя в нём вкуснятину. Линия дервиша и монаха — нечто, не имеющее аналогов в нашей литературе (разве что линия Иоанна Боанергеса в «ОЗ» Стругацких к ней близка)! Сюжет в целом напоминает шкатулку, в которой тайных днищ больше, чем открытых пространств.

Ждём продолжения.

Мне не вполне понятен набор сюжетных линий в этом романе. В частности, зачем здесь были Шпак и Шандыба? Что привнёс тот же Толик? Может быть, конечно, я что-то упустила, не заметила, не прочувствовала... Но в такой мешанине героев и событий нетрудно заплутать. Пожалуй, эта часть мне понравилась меньше других. При том, что в целом всё это, конечно, здорово.

Всё же «Посмотри в глаза чудовищ» мне понравились юольше. По-моему, в «Марше Экклезиастов» меньше процент Успенского.

Заметно слабее первых двух, однако чтение стоящее. Рекомендую.

«Посмотри в глаза чудовищ» — классика, как и сказано в диагнозе. Безумец Аль-Хазред из Конотопа, конец света, Николай Гумилев – ну, все помнят.

«Гиперборейская чума» показалась странноватой и как-то откровенно амбидекстерной, что ли. В первой книге нельзя было уверенно сказать, что вот эту линию писал Лазарчук, а вот эту – Успенский, все как заверте… в начала, так и верте… до победного звонка в дверь. В «Чуме» идентификация проходила гораздо легче: видно было, что большую часть современщины (кроме откровенной юмористики) ваял Геннадьич, а большую часть флэшбэков (кроме жесткача и тонкостей темпоральных перескоков) гнал Глебыч. При этом «Чума» была стройнее, мускулистее, и не наследовала дисквалифицирующий порок сиквелов. Их, как известно, губит желание автора дать читателю все любимые компоненты первой части, только с коэффициентом 2. А в «Чуме» не то что ящеров – даже Гумилева не было. Кабы не Коломиец и не иоаннобогословские интонации, ни одна бы зараза не сказала, что это второй том трилогии.

Про «Марш экклезиаста» сказать подобное невозможно. Он четко привязан и к первой, и ко второй книгам. И в этом его главная беда.

Авторы попытались доказать, что можно и омуля съесть, и подняться высоко. То есть сделать классический народный сиквел, в котором увязать все разбросанные по стартовой дилогии линии и вообще, смастерить замысловатый бантик на всем, что шевелилось. И при этом сделать аутентичный лазарчуковско-успенский сиквел, в котором герои, проблемы и заморочки первых книг – лишь ступень для подскока.

Эксперимент удался. «Марш экклезиастов» отвечает на большинство вопросов, родившихся у пытливых читателей «Чудовищ» и «Чумы». При этом книга не пережевывает заявленные уже сюжеты, а бойко движется вперед, выдерживая фирменный стиль и уровень лучшего тандема (или как его там теперь назвать) современной отечественной литературы.

А книга не удалась. Не потому что там слишком много героев и слишком много сюжетных линий. Сроду это Лазарчука с Успенским не выбивало из седла. Просто пучок вышел незаарматуренным. Нет среди героев главного, нет среди сюжетных линий основной, и нет среди мелких стычек той глобальной войны, в которой не стыдно сгинуть.

Зато есть ощущение, что и Лазарчуку, и Успенскому прежние персонажи надоели настолько, что они решили просто над своими героями поиздеваться – за читательские деньги. А Андронати, выполнявшая, видимо, функцию редактора, бороться с этим не решилась.

Правда, есть подозрение, что питерская чета отодвинула Успенского от основной работы, подрядив писать только арабскую линию, ту самую, что в издании «Амфоры» выполнена почти нечитаемым шрифтом. Но это подозрение мы отбросим как недостойное и продолжим расстраиваться по совокупности факторов.

В «Посмотри в глаза чудовищ» поэт и всеобщий спаситель бился за выживание человечества с цивилизацией ящеров. В «Гиперборейской чуме» сыщик-саксофонист и добродушный врач бились за смысл жизни с бандой доисторических богов, а два красных машиниста – с интервентами и коллаборационистами. В «Марше экклезиастов» поэт и спаситель бьется головой о стенку, а остальные десятки героев то вяло, а то и резво нарезают круги по планете в поисках друг друга. Степан Николаич оказывается обаятельным подростком, но на главного подчеркнуто не тянет: авторы постоянно стягивают с него одеяло в пользу змеиного куратора и таджикского строителя, но и тех чести не удостаивают. Получается рассыпушка.

Прежние враги оказываются друзьями либо придорожными столбиками – и неминуемо сваливаются в разряд милых второстепенных персонажей. Новый враг проявляется дважды и исчезает, не оставив даже запаха серы. Может, это намек на четвертую часть. Может, очередной бантик, не докрученный до фиги.

А может, отсыл к заголовку: маршируй — не маршируй, и это тоже пройдет.

С бооольшим натягом поставил 7:frown:. Все-таки, стоит в писательскую компанию затесаться жене писателя — :weep:. Неровности, линия дервиша и монаха с дубовыми стихами — не пришей кобыле хвост, зачем пару раз в тексте проявились Марков и Терешков — непонятно, явление Коломийца народу выглядит искусственно... В общем, разочарований немало, при том, что потенциал текста предполагал гораздо большее. :frown::confused:

Может быть, этот опус и не так бодр, как «...Чудовища» и «..Чума», но за одну только фразочку «... жираф ты, в ж*пу изысканный,...» я соавторам готова простить абсолютно все...

...Последняя часть постмодернистской трилогии от Лазарчука-Успенского вызвало чувство тоски и разочарования. По двум причинам. Во первых, если роман действительно бессмыслен, на кой чёрт его читаю я, и зачем он вообще издан? во вторых, если он и вправду содержит тонкую игру аллюзий, я вынужден признать полную свою дисквалификацию в качестве образованного и культурного человека.

А что понравилось? Понравились прежде всего вставки из истории времён Харун-аль-Рашида, показывающее хоть и не очень глубокое, но весьма обстоятельное знание арабской культуры. Это полтора десятка маленьких глав написаны просто безупречно, и нет никаких сомнений в том, что она была написана отдельно от всего остального текста. Сам же текст распадается на неровно обломанные куски сюжетных линий, которые просто не объединяются в сюжет, не проводят сквозь себя ответов на какие-либо вопросы, и тем паче не содержат общефилософских проблем.

Читать, конечно, можно... местами — даже нужно. Но как самостоятельное произведение? Увольте.

Тяжело писать исторический роман о настоящем времени.

«Посмотри в глаза чудовищ», первый роман трилогии, как слоны на мировой черепахе, стояли на сумме мифов ХХ-го века, плюс довольно большой шлейф образов из XIX-го и более ранних столетий. Отсюда невиданное богатство персонажей, исторических эпох, аллюзий и лингвистических фокусов. Но оборотной стороной медали было то, что уже в первом романе трилогии авторы перебрали самые «вкусные» и раскрученные образы — от крыс в московском метро, до спящих динозавров, от тамплиеров и мистических секретов третьего Рейха, до Распутина и вырождения «красной магии».

В «Гиперборейской чуме» шли «хвосты» большой интриги и разные дополнения — взялись за тему путешествия во времени, ввели несколько интересных персонажей. Выехали на классе.

А вот с «Маршем...» засада: история не успела нарасти, нет новых загадок, так хорошо известных публике. Действие же происходит в настоящем времени, прямо сейчас. Нужна либо чисто пелевинская наглость, когда лабрадор Конни ненавязчиво ассоцируется с псом Пиздецом — но здесь слишком легко сорваться в дурновкусие, в пародию, а «марш...», при всем юморе, требует серьезного отношения. Либо надо брать «мелкоскоп» и разбирать многочисленные мифы городов, отдельных социальных групп — но без глобальных обощений это скучно.

Приходится шарить по сусекам, продлять уже известные сюжетные линии и сохранять жизни обреченным героям, выдумывать сверх-сверх-цивилизации и т.п. Множить и множить сущности. Ну, и еще нужен фирменный лазарчуковский прием: нагнетание атмосферы. Тут мы и видим надвигающийся «апокалипсис» совершенно неясного свойства. И целый ворох загадок, который авторы генерируют, будто высыпают щебенку из самосвала. Но у всех призрачных городов и таинственных мегацивилизаций есть один недостаток — если они действительно призрачны, то уже не интересны читателю. Загадка, как Антей, должна хотя бы одной ногой стоять на земле, быть связанной с реальностью, а стоит прерваться это связи — выдумки становятся как сигналы сумасшедшего радио. Если же природа «апокалипсиса» так и не расшифровывается, остается читателю непонятной (и уж тем более малопонятна победа над этим валом катастроф), то грядущий «конец света» оставляет впечатление шумной и бестолковой хлопушки. В первую секунду дергаешься, и даже немного интересно, что там происходит, но во вторую — только разочарование. Баловство.

Полноценный сюжет так и не сложился.

Три новых персонажа, весьма колоритных, позабавили, но не более. Авторы могли всерьез попытаться ответить на вопрос: как же будет воссоздаваться «Пятый Рим», как теперь, с учетом все провалов и прозрений, Николай Степанович и Брюс начнут собирать людей в новую организацию. Перед читателями идет сплошной поток приключений, в процессе которых кто-то может «прилипнуть» к новому ордену, а кто-то пойдет своей дорогой. Но ведь в ожидании глобальной катастрофы этот метод дает слишком малой выход «годного человеческого материала». Эта проблема, в итоге, «пропускается мимо клинка».

«Макамы» в стиле плутовского романа — смотрятся «не пришей кобыле хвост». Они, конечно, добавляют в сюжет объяснение, но «слишком мало и слишком поздно».

Потому текст, при самой добротной стилистической работе — оставляет умеренное впечатление.