Витольд Гомбрович «Транс-Атлантик»

Это уже стало литературной легендой. В начале августа 1939 года на новейшем лайнере «Хробрый» Витольд Гомбрович и некоторые другие деятели культуры и политики Польши отправляются в Буэнос-Айрес. Прибывают они в конце того же месяца, а через несколько дней начинается вторжение Гитлера на их родину. Польша разгромлена за две недели и на шесть лет оказывается под оккупацией в виде рейхспротектората. Гомбрович же признан негодным к военной службе — у него астма — и следующие 24 года он проведет в Аргентине, а в Польшу не вернется никогда. В Буэнос-Айресе он знакомится и заводит дружбу с виднейшими будущими деятелями аргентинской литературы. В их спорах за чашкой кофе на ресторанных верандах, в процессе подготовки перевода романа Гамбровича «Фердидурке» на испанский рождался, в частности, и аргентинский извод «магического реализма». Бьой Касарес, Борхес, Эрнесто Сабато, молодые поэты — вот круг его общения. Сам Гомбрович — скромный служащий банка. Такова историческая фактура его тогдашнего бытия. Всего этого нет в «Транс-Атлантике».

Министр, Посол, какие-то клоуны-предприниматели с идиотскими именами, благородный Отец и прекрасный, но простоватый Сын, миллионер-гомосексуалист, одержимый бредовыми фантазиями о смешении всего и вся (предтеча постмодерна), Хождения, Пьянки, Дуэли без Пуль, Кавалькады, Танцы, всеобщий карнавал безумия. Действие движется от абсурда к маразму, как говаривал Егор Радов. И все это изложено «сарматским» языком шляхетской литературы 17 века (тогда шляхтичи считали, что их род древнее, чем у укров). Мне казалось, что в этом бреде нет логики, пока на третий день мучительного чтения мелкими порциями я не понял, а что собственно хотел сказать автор? Что скрывается за этими Патриотическими Воплями, приводящими всех, даже вроде бы трезвомыслящего Гомбровича, в патриотический же экстаз (постоянный рефрен: «Я на колени пал»).

Все сопроводительные тексты к публикациям Гомбровича талдычат, что он восставал против Формы. Но как можно восставать против Формы, создавая произведения искусства — сами воплощения формы?

А как создаются фигуры из папье-маше? На полукаркас накладываются листы бумаги и промазываются клейстером. Потом две половинки складываются и раскрашиваются, получается цельная Фигура, внешне привлекательная и может даже идейно выдержанная. А разобьешь ее ненароком, и видно, что внутри — прошлогодние газеты и подсохшая дрянь между ними.

Вот против какой Формы выступал Гомбрович! Против Пустоты, завернутой в раскрашенную бумагу.

«Я коммунист», говорит некто. А что за этим стоит, кроме ведения ютуб-канала, где он призывает каждого, готового отдать ему сладкий пончик, читать Маркса и Ленина? Устраивает перепалки в пабликах с другими «левачками» и мелет попусту языком.

«Я пацифист» — а что за этим, кроме лености, трусости, подлости и потребительского хомячества?

«Я патриот» — а что за этим, кроме приятной зоны комфорта, теплого счета в банке и уютного бложика в котором можно безопасно блажить?

И такими же фальшпанелями могут быть культура (бездумная начитанность), честь, совесть...

«Пусто! Пусто!» вопит в отчаянии Витольд Гомбрович (автор-персонаж не пожелал прятаться под вымышленным именем). Он невольный и слабосильный участник этого вымороченного карнавала, но у него хотя бы хватает духу взыскивать человека, искать его человечность.

Предчувствуя страшное пришествие постмодернистской цивилизации экстравагантного формализма, он может только указать на болевую точку, криком крича об опасности, призывать к разуму, к осмысленной деятельности (а не Хождениям и Кавалькадам протеста). Страдающая совесть по Гомбровичу — главный противник экстатического безумия Формы.

В романе есть и другие страшные пророчества и срывание масок. В какой-то момент его герои, накануне полного разгрома и всегосударственной катастрофы, вызванной беспредельной гордыней местечкового, хуторского патриотизма, собираются вместе в подвале(!) и угрожая друг друг расправой придумывают все более грандиозные мстительные планы коллективного смертоубийства, чтобы если и не победить, то нагнать ужаса на человечество, оставить по себе и своим ясновельможным амбициям самое кошмарное воспоминание.

А под конец, когда гибельный абсурд разрешается всеобщим бедламским смехом, Господин Посол и вовсе находит изящный выход из выгребной ямы Поражения: «Мы объявим это поражение Победой!» Зрада объявляется перемогой, и все расходятся по хуторам в спокойствии и довольстве.

Я лет двадцать, с тех пор, как узнал Гомбровича, страдал от желания прочитать «Транс-Атлантик». Когда его, наконец, переиздали, то не спешил с его усвоением. Видимо, как сердце чувствовало, что надо дождаться подходящего исторического момента. И он не заставил себя ждать. Эта книга, которой «семьдесят лет минуло» — произведение для наших дней, дней постправды и проксивойн, в мире, где Форма практически полностью вытеснила сокровенное содержание. Нигилистический разрушительный заряд романа, Взыскующий Смысл, то оружие, которое можно и должно применять.

Лично у меня, после прочтения романа «Транс-Атлантик», впечатления двоякие. Слог и способ рассказа необычен, но интересен. А вот сама история слишком уж сумбурная, фантасмагорическая. Похоже, что реальность плавно перетекает в сон (причем, далеко не самый спокойный).

Главный герой романа (Alter ego автора) в 1939 году прибывает в порт Буэнос-Айреса. В это время в Европе начинается Вторая мировая война — Польша в ее эпицентре и он остается в Аргентине. Собственно, о его приключениях и книга. Но события которые происходят с главным героем необыкновенны (в самом странном смысле слова) и неожиданны.

Аргентины, как таковой, в романе нет. Впечатление, что автору просто понравилось «полотно Буэнос-Айреса» для «картины» о Польше и поляках. В предисловиях (к изданиям 1951, 1953, 1957) Гомбрович пытается рассказать читателю о целях книги, где он, довольно необычно и своеобразно демонстрирует полякам возможность оторваться от старой Польши, переосмыслить и переоценить ее ценности.

Стоит отметить, Гомбрович в произведении довольно много экспериментируем с формой прозы. Соответственно, это не улучшает чтение. Соответственно, если Вы любите читать логические произведения то роман не для Вас. На самом деле, даже сложно представить кого именно Гомбрович видел своим читателем. Его текст довольно сложен и чтобы пробраться сквозь него нужно не столько интеллекта, сколько терпения. А вот любителям экспериментировать с литературой книга, возможно, и покажется интересной.