Константин Паустовский «Далёкие годы»

Я никогда не увлекалась биографиями, так что я не знаток того, какой должна быть каноничная автобиография, однако эта восхитительна.

Паустовского я не читала, должно быть со школы (ох уж этот школьный передоз) и сейчас об этом сожалею.

Во время прочтения не возникло ни малейшего отторжения, чувства сухости или документалистики. Читается автобиография, как легкий роман, и иногда можно забыть, что история о реальных людях.

Язык Паустовского восхитителен, он деликатен, полон красками, искренней любви к жизни и щепоткой сожаления.

Киев, где он рос, автор описывает настолько полно, что мне безумно хочется попасть туда весной, послушать симфонический оркестр, погулять по парку, понаблюдать за людьми. Настолько полны любовью его нежные описания Киева.

Его юность попала на предреволюционные годы. И то тут, то там промелькнут красные флажки.

Расстрел мирной демонстрации, восстание саперов и при попытки подавления гибель детей, поездка отца «левее левых» в Москву на провалившееся восстание.

И был эпизод про еврейские погромы. Волей случая я слушала лекцию про истоки и последствия еврейских погромов. И меня немало порадовало, что отец и старшие братья были в дружине защищавшей евреев. И эпизод с экзаменами и тайной сходкой, свидетельствует о глубине души и ума. Истино говорю, погромы и гонения всегда от узкого ума и мелких душонок.

И в тоже время он пересекся со многими известными людьми: Булгаков, Врубель, Гайдар (как меня порадовал этот отрывок) и тп

И был современником Чехова и Толстого. Кто в наше время может сравниться величиной с ними?

Это как бурный котел, в котором очень много ингридиентов и что получится в итоге?

Мне жаль его маму и Галю. По человечески искренне жаль. Они так беззащитны и в такое время...

Легкое скольжение по весне жизни.

Первый том автобиографической гексалогии «Повесть о жизни» Константина Паустовского я прочитала на одном дыхании. Читая повесть, словно погружаешься в прошлое, проживаешь эти далекие годы вместе с её героями. Повествование передает самые яркие переживания автора, через призму его воспоминаний показаны значимые события описываемого периода.

Эта книга не просто о детстве, она — о жизни отдельных людей и целой страны, немного грустная, напитанная мягким юмором и любовью к Отечеству, к каждой былинке, к каждому живому существу. В некотором роде повесть — отражение увиденной глазами ребенка, а затем и юноши, ушедшей эпохи.

Все же Паустовский — потрясающий рассказчик, он создает живые теплые образы людей. Каждое слово на своем месте, все происходящее с героями описано очень просто, но при этом складно, оттого повествование моментально цепляет за душу. Автор столь мастерски рисует природу, что я, сидя в кресле в тесной коробке многоэтажки, за окнами которой лишь асфальт и два меткомбината-вонючки, ловила себя на мысли, что чувствую не ставший привычным смог, а запах свежескошенной травы, прохладу речки.

Константин Паустовский писал в предисловии к «Повести о жизни», что хотел бы передать читателю «чувство значительности нашего человеческого существования и глубокого очарования жизни». Несомненно, ему это удалось.

В молодости, как правило, автобиографические произведения у молодого читателя особого интереса не вызывают — нет в них ни динамики, ни приключений. Поэтому все эти Детства, Отрочества и Юности, которые надо изучать (слово-то какое — ИЗУЧАТЬ) по школьной программе, особого энтузиазма у читающих не вызывают.

И только с возрастом начинаешь понимать, как это интересно — окунуться в чужую незнакомую жизнь, почувствовать дух и увидеть приметы того времени, познакомиться с новыми людьми. У Паустовского же, кроме всего прочего, есть удивительный дар — писать интересно о самом простом и обычном. И мало того — писать так, что читатель ощущает и красоту родной природы, и прелесть любой, самой обыкновенной жизни, и счастье от того, что ты просто ЕСТЬ.

А какое интересное время описывается в повести — самое начало XX века, последние спокойные годы перед грядущими катаклизмами. Время, о котором мы так мало знаем, и жизнь в которое, что для большинства читателей покажется, наверное, удивительным, не так уж разительно отличается от жизни в наше время :).

Я не часто читаю автобиографические романы. Те из них, которые смог вспомнить – это общеизвестные книги Горького и Л.Н. Толстого, читанные мной еще в школе. И вот – первый том «Повести о жизни» Паустовского.

Сначала — почему я взялся за него. Ну, во-первых, все более и более проявляющийся в последние годы интерес истории, в первую очередь – отечественной. Все чаще и чаще мне попадаются примеры фальсификации исторических фактов. Тех, современником, и, порой, свидетелем которых был я. И я просто прихожу в ужас, как только начинаю представлять искажение истории, на десятилетия, столетия, тысячелетия отстоящей от времени нынешнего. Некоторые искажения происходят по чисто техническим причинам – утере или отсутствию источников, какие – по политическим – когда источники намеренно фальсифицируюся в угоду тому или иному кругу лиц. Биографический роман, думаю я, помимо прочих ценностей, несет в себе ценность исторических свидетельств. И это ожидание от романа – оправдалось. В книге очень много интересных исторических фактов, вольным или невольным свидетелем которых был юный Костя Паустовский. Например, Константин ходил в ту же гимназию, в которую ходил и Багров. Тот самый Багров, который в Киевском Оперном театре стрелял в Столыпина. Убил его и был повешен. Другой факт – Костя Паустовский видел последнюю царскую семью, Николай II даже разговаривал с ним – царская семья приезжала на празднование 100-летия в костиной гимназии. В романе также Паустовский описывает реакцию народа на смерть Толстого и Чехова.

Во-вторых. Я был наслышан о прекрасном языке Паустовского. Какие-то смутные воспоминания остались у меня еще со школы – помнились прекрасные описания среднерусской природы. А тут, весной этого года, начала хвалить автора одна очень уважаемая мной поэтесса, литературному вкусу которой я не могу не доверять. Эти ожидания тоже оправдались.

Ну и в-третьих, — вот эта вот рецензия http://www.livelib.ru/review/294387#comments . Именно после этой рецензии книга была поставлена в хотелки и, по прошествии некоторого времени – прочитана.

Книга очень понравилась. Вот сейчас, перелистывая фрагменты, которые я выделял в процессе чтения, понимаю, что, соберись я привести их полностью – получился бы прямо краткий конспект книги, по которому я мог бы пересказать этот роман довольно близко к тексту.

Есть и причина, по которой я не взялся тут же за чтение «Повести о жизни – 2». Думаю, эта причина – неизбежное следствие автобиографичности романа. Все эти бесконечные дяди – тети – братья – сестры – кузины, жизнь и судьба которых, вне всякого сомнения, очень важны автору, здорово утяжеляют роман (в смысле объема). Конечно, их описание несет и какой-то исторический смысл, давая возможность получить более широкий срез жизни народа на рубеже XIX – XX веков, но в тоже время, лишает роман динамизма.

Действительно далёкие годы. Более столетия отделяет нас теперь уже от событий, о которых пишет в книге Константин Паустовский. В первой из шести задуманных и написанных им автобиографических книг.

Повесть написана языком рассказчика. В том смысле, что во время чтения совершенно не задумываешься над тем, что ты читаешь книгу — так и кажется, что на самом деле ты просто слушаешь рассказ. Достигается это тем, что русский литературный язык, которым написана книга, чрезвычайно бытовой и повествовательный. В нём нет ни вычурностей, ни многомудростей, ни чрезмерно философских велеречивостей, ни изысканно красивых оборотов (так порой и хочется написать обормотов...) речи, метафор, гипербол и всего прочего литературного. Применение всего этого литературно-писательского инструментария зачастую украшает письменную литературную речь, но столь же нередко и отягощает её, делает такой переусложнённый язык чрезмерно специальным, специфическим, технологичным, искусственно выведенным — как овечка Долли. Иногда такая чрезмерная литературность автору и книге идёт, — и тогда мы говорим о собственном авторском стиле, — но часто книга становится тяжким бременем для читающего её.

Паустовский как раз относится к числу тех маститых и мастеровитых русских авторов, который всегда выступал за избегание искусственности в русском литературном языке. В его книгах, и в этой в том числе, практически невозможно найти что-то чрезмерное литературное специальное— если на улице смеркалось, то именно это слово он и употребит. Казалось бы такое строгое и требовательное отношение к собственному писательству делает книги Паустовского скучными, малообразными, мелкими и некрасивыми. Но думать так будет величайшей ошибкой, потому что в том-то и мастерство Писателя, в том-то и весь его гений, что искусно и мастерски сложенная из простых словесных кирпичиков книга и прочна, и устойчива ко всяким литературным сейсмическим колебаниям, и к придиркам любых изощрённых критиков и критиканов, и красива, гармонична и притягательна.

Говорить что-то по содержанию книги особого смысла нет, потому что можно легко свалиться в пересказ ключевых моментов книги или биографии Паустовского, но ведь всё это лучше узнать непосредственно из уст самого рассказчика и автора. Можно только сказать, что вот если бывают великолепные книги о детстве и юности мальчишки или девчонки, которые читаешь взахлёб и с полным погружением, то эта книга как раз к таким и принадлежит. Отчего удовольствие от чтения двойное.

Это, наверное, лучшая книга о жизни, которую я читал. Использовать ее как исторический документ, конечно, невозможно. О многих событиях своей жизни автор умолчал. Некоторым эпизодам явно постарался добавить более ярких красок. И при этом книга оставляет впечатление абсолютной правды. Повесть о давно исчезнувшей России наших прадедов и прабабушек. Не «свинцовые мерзости самодержавия» и не лубочная Россия верноподданных. Россия живых людей, слабых, энергичных, упрямых, гениальных, туповатых, открытых, веселых, занудных, всяких.

Легко увидеть в ближнем его недостатки. Паустовский старался видеть в человеке прежде всего светлую сторону, не закрывая глаза на его слабости. Почти каждый из героев книги способен, хотя бы иногда, на бескорыстные и благородные поступки. Почти в каждом живет с юности мечта, которую не всегда удается претворить в жизнь, но иногда удается. Почти каждый способен на чистую любовь. Это действительно так, только мы не всегда это видим за привычными масками. Паустовский видел.