Игорь Пронин «Дым над Ульшаном»

Для создания хорошего фэнтези необходимо сочетание как минимум трёх компонентов — оригинального самобытного мира, ярких, запоминающихся персонажей и насыщенного событийного квеста, желательно с минимальным количеством роялей. Автор «Дыма над Ульшаном», повести открывающей цикл приключений незадачливого поэта Кея Римти, старался следовать этой схеме, но конечный результат получился неудовлетворительным. Картина мира выглядит симпатично, но чересчур шаблонно, без каких-либо оригинальных находок, персонажи безусловно запоминаются, только вот делают это настолько навязчиво и ненатурально, что чувствуется явный перебор, а предложенный читателю квест поражает не столько неожиданными поворотами сюжета, сколько их абсолютной неподготовленностью, отсутствием ключевых зацепок в завязке и развитии повествования.

Завязка повести заключается в следующем. Урмис, декан ульшанского университета, получает от своего покровителя, герцога Итиенского, письмо с просьбой прислать в замок Викенну мага для помощи в некоем деликатном деле. Проблема в том, что местный магический факультет существует только ради выкачивания денег из доверчивых студентов, реальных магов в распоряжении декана нет, а отказать — значить признаться в обмане, что недопустимо. С подачи своего зама Урмис принимает решение отправить в Викенну экстравагантного профессора Хлумиза, преподающего географию, но помимо прочего указавшего в анкете, что он является специалистом в области Философии Бытия и магическом искусстве. На деле Хлумиз, конечно же, никакой не волшебник, его задача — тянуть время и как-нибудь выпутаться из сложившейся щекотливой ситуации.

Теперь давайте поподробнее рассмотрим недостатки произведения, о которых я упоминал выше. Созданный автором мир не блещет оригинальностью и во многом напоминает «Ведьмака» А. Сапковского. Ульшан — небольшой городок, главной достопримечательностью которого является местный университет. Бок о бок с людьми в Ульшане проживают эльфы, гномы, орки и прочие нелюди. Наличием помесей типа полуорков и полуэльфов тоже никого не удивишь, отсюда вытекают межрасовые противоречия — законы, ограничивающие нелюдей в правах, ксенофобия, которая теоретически может вылиться в погромы. Всё это тоже знакомо, но если в «Ведьмаке» был оригинальный восточноевропейский колорит — полуденницы, стрыги, низушки там разные, то здесь автор решил ничего от себя не добавлять — удивить читателя ему нечем, по сути.

Попытка раскрасить пластмассовые манекены персонажей яркими красками индивидуальности безусловно похвальна, и в данном случае имеет место быть, но вот реализация на мой субъективный взгляд оказалась неудачной. Центральный персонаж цикла — проходимец и плут, а ко всему ещё и дрянной поэт Кей Римти. Переключаясь на этого персонажа автор слишком увлекается вставками в его речь собственных четверостиший на тему «что вижу, то и пою». При этом не только окружающие, но и сам Римти считает эти стихи ужасными, вот здесь впору громко крикнуть «не верю!» — не бывает в природе таких поэтов, которые добровольно признали бы несостоятельность своего творчества, это просто нонсенс. Ко всему прочему проблем с версификацией у Римти почти не возникает, и хотя шедеврами высокого искусства его опусы не назовешь, но для любого стихоплета уже только наличие рифмы и размера позволяет чувствовать себя гением той или иной степени непризнанности.

Да, я понимаю, что перед нами сказка, фэнтези, но это не освобождает автора от необходимости создавать достоверных персонажей, ведь фантастическая литература — это отражение реальной жизни, которое в перспективе отстраненности позволяет ярче высветить человеческие добродетели и пороки, те или иные жизненные реалии, с которыми нам приходится ежедневно сталкиваться. Опять же не могу не вспомнить А. Сапковского и его барда Лютика — вот персонаж который в определенных эпизодах комичен, в иных же сценах серьезен. Он актерствует и позирует, хвастается и превозносит самого себя, но в то же время способен к самопожертвованию, риску ради близких людей. Лютик — персонаж яркий и в то же время достоверный, он не вызывает ощущения чьего-то надуманного измышления, такие характеры встречаются в жизни среди людей творческих, в Лютика я могу поверить без проблем, а вот в Кея Римти почему-то никак не получается.

Ещё один важный персонаж повести — профессор Хлумиз, на котором держится изрядная доля сюжета. Здесь с созданием комичного эффекта автор явно перестарался. Особенностью мировоззрения профессора является то, что он живёт в своем мире и воспринимает всё происходящее как иллюзию. Отсюда в его речи частые апелляции ко Вселенной, а описание его действий производится не иначе как «вошёл в иллюзию кабака, нашарил иллюзию денег, пригубил иллюзию пива». Конечно, шутка повторенная дважды становится вдвое смешнее, но со временем эти постоянные упоминания о Вселенной и иллюзиях в речи профессора начинают изрядно накалять. Однако этого мало — при любом удобном случае Хлумиз начинает излагать собеседнику выдуманные на ходу истории из разряда «земля покоится на трёх китах» и «на севере обитают люди с песьими головами» только градус абсурда в измышлениях профессора на порядок выше — и снова, если бы такой финт прошёл несколько раз, то ничего страшного, даже забавно, но после десятой-пятнадцатой истории подобного типа, читательская длань непроизвольно тянется к челу.

Ну и наконец самое больное место произведения — мотивация персонажей и неожиданные сюжетные повороты. Основных локаций в повести две — Ульшан, где происходит сбор геройского, а точнее плутовского пати, и замок Викенна, служащий декорацией к кульминации и финалу. В качестве перемычки служит тоненькая прослойка путешествия из первого пункта во второй, практически бессобытийная, надо отметить. Точкой притяжения служит массивная фигура профессора Хлумиза, который, курсируя по короткому маршруту университет-кабак-дом-кабак, умудряется за один вечер стать объектом пристального внимания двух мошенников — Кея Римти и Агнешки, пытающейся выдать себя за незаконнорожденную дочь профессора. Связи между получением квеста от декана и сбором пати нет никакой — обычная симфония для рояля с оркестром. Хлумиз беден, как церковная мышь, одевается чуть лучше оборванца, но при первом же взгляде на него Римти почему-то решает втереться в его окружение, а Агнешка даже разработала целую спецоперацию — раскопала все сведения о прошлом Хлумиза и приехала из другого города, чтобы мошенническим путем стать наследницей профессора.

Однако ульшанская часть еще не самое худшее — в Викенне начинается настоящее броуновское движение — персонажи слоняются по замку, совершают абсолютно необдуманные поступки, которые не влекут в дальнейшем никаких последствий для сюжета. Могущественный хозяин Викенны, он же маг Ираклиаз, по воле автора вынужден играть в ромашку — «тут слышу, тут не слышу» — наши герои обсуждают свои планы часто и на повышенных тонах, но подслушать Ираклиазу удается только то, что позволит ему автор. Самое интересное происходит в финале, когда карты вскрываются, и внезапно один из персонажей оказывается совсем не тем, кем казался до этого.

Чем фокусник отличается от наперсточника? Первый не скрывает, что его манипуляции — это ловкость рук, а второй уверяет, что, мол, никакого обмана, всё по-честному. Так вот, здесь автор выступил в роли наперсточника, когда в начале произведения знакомит нас с мыслями этого персонажа, а в финале внезапно срывает покровы и получается, что либо у этого персонажа клиническая шизофрения, либо нас просто держат за дураков. Умение мастера заключается в том, чтобы рассыпать по тексту неочевидные детали, которые впоследствии станут подтверждением внезапной метаморфозы героя, а вводить читателя в заблуждение, намеренно выдавая ложные сведения, здесь много ума не надо.

После концовки, раскрытия тайн и выдачи пояснений автор не спешит заканчивать повесть, но читать дальше уже неинтересно. Он словно ищет место, где бы поудачнее поставить точку, чтобы не создалось ощущения обрыва повествования, поэтому последняя глава кажется лишней. Всё же в эпилоге стоит положительно отметить рассуждения о последствиях Тримагорской войны и реальных выводах из совместного сосуществования людей и нелюдей, хотя возникшее в ходе чтения разочарование уже не исправить. Каждый решает за себя, не знаю надо ли оно вам, но я по крайней мере твёрдо определился, что на этой повести моё знакомство с циклом и завершится. Несмотря на сравнительно легкий язык изложения материала, знакомство с этим произведением отняло у меня почти полдня, а в итоге положительных эмоций почти не осталось. Что имеем — неоригинальный литературный мир, чрезмерную театральность и надуманность образов главных героев, а также сомнительную мотивацию и читерские сюжетные повороты, печально всё это.

Занятная повесть, в котрой многими по ходу дела оказываются не теми, кем кажутся.

Очень понравился профессор Хлумиз, правда его полный пофигизм иногда надоедает, но взгляды на жизнь очень и очень своеобразны.

Интересный сюжет (хотя в нем нет ничего нового и необычного), хороший язык.

Читать зафанатевшим от «Троих без документов» и «Путешествия в Гритольд».

Такой же бойкий и внятный язык, немного поэзии, злой политики и проблем провинциального университета. Театральное по задумке и исполнению мошенничество, пропаганда... Действующие лица особенно удачны.

Вот Кей Римти. Мало кто из подобных ему искренних и симпатичных лузеров оказывается настолько же не романтичен, как этот поэт-убийца. А его плохие стихи наводят на размышления о сути поэтического (возможно преувеличиваю, но аналогично воздействует Электрибальд С. Лема).

Или профессор Хлумиз, законченный солипсист с продуманной биографией, привычками и занятием, не противоречащим его воззрениям. Крайне редкая фигура. Можно сопоставить с ним лишь террористов из«Против темнеющей Вселенной» Бэнкса. Но те на втором-третьем плане, а Хлумиз держит сюжет. Прочие — кумушки, трактирщики, эльфы, студенты и деканат, — тоже реалистичны. По крайней мере, с характерными речами и поведением.

Что же портит эту повесть, что не так?

Магия, духи, зеркала и двойники. Сверхъестественное должно быть аномальным, субъективным и иррациональным. Объяснения в манере следственной комиссии ему не подходят (как показал еще Булгаков), а при упорстве и вовсе рушат дело, как в случае Пуллмана. Имеющие родственников в самой распространенной фэнтези маг Ираклиаз, продажа магической веревки и гномий кабак («Нищим, женщинам, студентам, собакам и эльфам вход запрещен!») предполагают иную картину мира, чем шорох в темноте, родовые проклятия и мурашки по спине быличек про барабашек и Белых Дам. По отдельности (или размазаные по большому объему, как у Сапковкого) они прекрасно сочетаются с политической линией, с прогнозами напоминающей Вольху спецслужбистки (которой, с учетом завершающего тему ксенофобии в империи «Путешествия в Гритольд» не повезло в жизни). И между собой они совместимы, как древняя тьма и система имен в «Гробницах Атуана» Ле Гуин. Втроем — никак. Как на рисунке из занимательной физики, если один тянет в небеса, другой пятится назад, а третий ищет где глубже, то телега едет по не тому вектору.

Об этом не стоило бы и упоминать, в продолжении все нормально... и даже более того... если бы в другом цикле, в романе «Отраженные» не пересекались сирианское пушечное мясо, нечистая сила и хозье волшебство. Автор проделал тоже самое, но, по мнению жюри «Странника», с гораздо большим успехом. Неужели насмешка над Пановым и Лукьяненко значила настолько много?

Это произведение показалось мне далеко не так интересным, как прочитанные ранее рассказы. И слог менее яркий, и сюжет менее интересный