Джонатан Франзен «Поправки»

По правилам?

Живет семья, обычная семья:

Папа, мама, я.

Живет семья, отличная семья.

Лошадь, крыса и свинья.

«Дюна»

С той разницей, что их не трое, а пятеро. Альфред Ламберт, инженер-путеец, апологет железнодорожной Америки в пору триумфа автодорог. Его жена, Инид, домохозяйка, посвятившая себя заботам о семье. Их старший сын Генри, серьезный умница и семьянин. Их младший, общий любимец Чад, он по научной части. Их дочь Дениз, шеф-повар модного ресторана.

На самом деле, все не так лучезарно. Альфред, выйдя в отставку за два года до положенной по выслуге лет высокой пенсии, вынужден довольствоваться куда более скромной, что серьезно ухудшило их с женой финансовое положение. А почему он это сделал? Поди разбери, ничего не объяснил, поставил перед фактом.

Ближе к концу мы узнаем, в этой книге вообще многое разъяснится к финалу, затем же Франзен и великий писатель, что характеры и обстоятельства раскрываются в романе постепенно, кардинально меняя мнение читателя о героях. Совсем как в жизни, чем меньше мы знаем человека, тем с большей суровостью и безапелляционностью судим его.

И Старый Осел Альфред предстанет Рыцарем в сияющих доспехах, хотя ненадолго. Вырванный из привычного жизненного строя, трудоголик и обладатель недюжинных интеллектуальных способностей, отец резко сдаст: сначала болезнь Паркинсона, потом деменция. Жестокой иронией в этих обстоятельствах станет покупка фармацевтическим концерном прав на его патент. Изобретение, сделанное в лаборатории. которую оборудовал в подвале, ляжет в основу принципиально нового метода лечения болезней Паркинсона и Альцгеймера, и принесет корпорации многомиллионные прибыли. От Ламберта отмахнутся чеком на $5000.

А мать, вечно недовольная мужем, Инид, которая в начале кажется ограниченной теткой с куриными мозгами, предстанет верной женой и заботливой мамой, которая ведь вырастила же и воспитала этих троих людей. Таких разных, но взрослых и самостоятельных (за редкими исключениями). И терпит своего Альфреда, от которого за всю жизнь слова ласкового не услышала.

Вот умный дурачок Чад, который уже сегодня мог бы обеспечить себе стабильное будущее постоянной профессорской должностью,пустился вместо того во все тяжкие с девицей из богатеньких студенток, что беззастенчиво его использовала, а после сама же на него донесла. Лишился работы в колледже, потом в Нью-Йорке маялся дурью, проживая деньги, занятые у сестры, в заключении вовсе укатил в Литву с мужем своей любовницы.

Или сугубо положительный Генри, счастливо женатый на наследнице приличного капитала, по каковой причине не имеет необходимости в поте лица своего добывать хлеб насущный. То есть, он работает и зарабатывает на фондовых рынках получше многих, но в жизни ведь так устроено: либо ты отдаешься своему делу со всей возможной страстью и обретаешь в нем счастье, либо болтаешься, как какашка в проруби.

Кстати о какашках, сцена разговора Альфреда с одной из них на круизном лайнере — это немыслимо хорошо. Полнейшая дичь и абсурд, омерзение, отвращение, когда представляешь кто (что?) и при каких обстоятельствах говорит с героем, в сочетании с восторгом от изощренной софистики словесного эквилибра, выражающего позицию угнетенных масс. Как такое может быть? Не знаю, но как-то получается, зато же Франзен и гений.

Но я отвлеклась, простите, так вот, Генри, до сих пор страстно влюбленный в жену отец трех сыновей. Или болезненно зависимый от одобрения женщины (прежде это была мать, теперь жена) объект беззастенчивых манипуляций с явным алкоголизмом и пока неявной депрессией?

А Дениз, их милая крошка Дениз, которая и образования не получила, и работала поваром, и замуж черт знает за кого скоропалительно выскочила. Да она оказывается, прирожденный победитель. Гладиатор, способный работать по шестнадцать часов в сутки для достижения поставленной цели. Гениальный повар, прирожденный лидер и организатор процесса в городе, известном как гастрономическая Мекка. Дениз так любит отца, так нежна и терпима с ним. И приходит в ужас от перспективы жизни с родителями, ухода за выжившим из ума стариком. Кто осудит ее, тот не я.

Вот бы кто придумал средство, чтобы взять все, да и поправить враз. Вылечить Альфреда. Дать нежность мужа, заботу детей и любовь внуков Инид. Чуть больше стабильности и целеустремленности Чаду. Чуть больше уверенности и умения отстаивать свою позицию Генри. Чуть больше везения и того, с кем могла бы обрести счастье Дениз.

Но фея-крестная прилетает только в сказке, а распутать клубки проблем, в которых барахтаются герои, даже ей было бы не под силу. Сами, только сами. «Поправки» великий роман, поистине великий, а перевод Любови Сумм замечательно хорош, но это как всегда.

Мой опыт по части классических романов не сказать что богатый. Я подозреваю, это из-за того, что меня в школьном периоде жизни слишком пичкали Львом нашим всем Толстым.

Это уже потом я открыл для себя романистов, в том числе и американских. Стейнбек, Апдайк… И Френзен с «Поправками».

Построение сюжета классическое. Перед нами разворачивается скрупулёзная картина полного и окончательного краха семьи Ламбертов. Это первый уровень повествования, простой и понятный любому читателю. Мать, отец, два сына и сестра. Каждому из них уделяется примерно поровну времени в повествовании, и каждому автор дает исчерпывающий диагноз и приговор. Никаких шансов на счастье у героев нет, ну разве что ну младшего, Чипа. Именно его отец и выделял среди прочих, именно за это самое счастье. Не обошлось без линии однополой любви, но это уже тренд.

На мой взгляд, роман делает особенным социальная тема, которая постепенно проявляется за всеми этими маленькими трагедиями. На фоне проблем отцов и детей, показывается конфликт между старыми ценностями и новыми временами одноразовых вещей. В новом времени вещи и люди 60-70 годов воспринимаются динозаврами даже сами себе. Но ведь эти новые времени стали возможными именно этим динозаврам. В общем, диалектика.

Здесь «Поправки» вполне дотягивает по масштабности до Стейнбека, с изображением социальных потрясений. Это может быть еще не «Гроздья Гнева», но уже и не локальная драма отдельно взятой семьи по типу Апдайка.

Сильная сторона поправок – глубина психологии и раскрытие героев. Автор не по-чеховски копается в генезисе комплексов, а также источниках проблем героев. И невольно втягиваешься, начинаешь сопереживать им и ставить себя на их место.

Из того, что местами вызывает некоторое «не верю», это какая-то балабановская безнадега героев как личностей. У них нет будущего, только искалеченное прошлое и дальнейшее саморазрушение. Тьма вокруг и света нет. Все герои лишены права на счастье уже с рождения и прокляты в колебыли. Хочется верить, что это не железобетонная авторская позиция, а скорее наоборот – автор ставит этот вопрос перед нами, читателями.

Быть нам счастливыми или не быть?

От меня девятка.

Слишком длинно, периодически мудрено-образно, хотя затягивает. Постепенно срастаешься с семьей Ламбертов, начинаешь их понимать. Совершенно отвратительна была Кэролайн, живущая сплошной манипуляцией мужем и детьми — хотелось бы знать, какое отношение детей она получит на старости лет: достанет она их или они так и будут плясать под ее дудку? А вот все остальные то были симпатичны, то казались жуткими, в общем, обычные люди со своими чувствами, комплексами, достоинствами, страхами, уязвимостями, талантами. В итоге больше всего было жаль Альфреда, который больше других всем мешал по жизни: в расцвете лет своей силой характера и навязанными правилами, в период болезни — своей беспомощностью и безумностью. Альфреда все любили, но именно с его уходом всем стало легче, и Альфред всех любил, но его любовь была как будто никому незаметна.

На мой взгляд, наилучшим образом Франзену удалось показать старость, постепенное умирание, какой-то ужас от осознания того, как полноценная жизнь ускользает из рук, как теряется самостоятельность и растет беспомощность, как ускользает ясность мысли, как в реальность впутываются галлюцинации. Всё остальное выворачивание душ героев перед читателем, разжевывание того, что герои чувствовали и почему что-то говорили или делали, по-моему, было с переизбытком. А еще литовские эпизоды оставили меня совсем равнодушной, и я не поняла, почему была выбрана именно Литва, а не какая-нибудь другая страна. Тем более исторический фон в этих эпизодах был не очень-то «историчен», отсебятины там явно полно.

При всех плюсах книги свой объем она, на мой взгляд, совершенно не оправдывает, так и хочется сократить ее ну хотя бы на треть.

Подруга, рекомендуя мне этот роман, процитировала своего сына: он говорил, что это как «Война и мир», только про сейчас и про Америку. Не совсем согласна)) То есть по размеру и обстоятельности что-то толстовское, определенно, есть, но скорее это как «Анна Каренина»: все несчастливые семьи несчастны по-разному. В данном случае не только семьи, но и все члены одной несчастливой семьи несчастны тоже по-разному.

История, по сути, довольно камерная: двое сильно пожилых родителей, трое взрослых детей, у одного их них уже свои дети, остальные — в свободном полете, с разной степенью неудачности личной жизнью. Не то чтобы напряженный конфликт поколений, нет, но разница в установках, ценностях и опыте настолько очевидна, что становится быстро понятно: эти родители не могут уже дать своим детям ничего и сами не готовы принимать их советы. Каждый из пятерых основных персонажей считает себя правым, свою манеру жить — самой разумной и правильной, и ни на секунду не готов встать на позицию другого.

Признаться, первые сто страниц, на описании разваливающегося дома и быта стариков, я думала, что сдамся и не буду это читать — было и скучно, и непонятно, к чему все это. Но потом на сцене появился их средний ребенок и началось постепенно раскручиваться действие, все встало на свои места. Действие, конечно, громко сказано — существенных происшествий в романе всего два, да и их значимость не особо высока, они скорее развлекают, чем реально что-то меняют в персонажах и их отношениях.

Где-то посередине книги я поймала себя на странной вещи: она так сильно на меня действовала, что от ее чтения у меня реально портилось настроение, я становилась агрессивной и раздражительной. Обычно мне книги нравятся-не нравятся, но на таком подсознательном уровне очень мало что влияет, особенно так негативно. Хотя это и немудрено: читая про эти тягостные взаимоотношения отцов и детей, полные детских обид и неоправданных родительских ожиданий, а также про мучительные попытки детей устроить собственную жизнь и непохоже на родителей, и относительно нормально. Невозможно не примерять это на себя, каждый разговор, каждую деталь. Пусть не так же, но все равно у всех людей, наверное, есть претензии и к своим родителям, и к своим спутникам жизни (особенно к их отсутствию). А Франзен как раз описывает все эти мелкие болезненные моменты так достоверно, так натуралистично, что ему невозможно не верить — именно так все и бывает. Ничтожные детали, которые оставляют ощущение неудовлетворенности и раздражения, цепляющие мелочи.

Пару раз, правда, я ловила себя на том, что автору попал в глаз осколок зеркала Снежной королевы: в мире его героев, натурально, нет любви и радости. Только непрестанная война с собой и с другими, по мелочам, но без передышек. Так не бывает даже у самых неустроенных людей: когда нет любви, есть друзья, нет друзей — есть увлечения. Что-то, что дает ощущение легкости и драйва, приливов искренней нежности к ближним. Можно, конечно, существовать и без этого, но, мне кажется, спустя некоторое время отсутстиве таких отдушин неизбежно должно породить клиническую депрессию. Собственно, с некоторыми из них это так и происходит.

Довольно сложно описать, в чем сюжет этого романа — по сути, в нем нет ни завязки, ни особого катарсиса (по крайней мере, я концовку катарсисом не считаю) — это просто отрезок жизни пяти человек. В конце их стало меньше, но помимо этого ничего существенно не изменилось. Не было никакого внезапного прозрения, перелома в отношениях, торжественного прощения обид и что там еще полагается в классических мелодрамах. Каждый остался более ли менее при своем, со своими устоями и антипатиями, и не сказать, чтобы опыт последнего времени сделал их как-то ближе. Франзен скорее прекратил роман, чем закончил — кое-что в персонажах изменилось, но вряд ли достаточно, чтобы и их жизнь со стороны предстала в более светлом тоне.

В Франзене есть какая-то стенбековская глубина в понимании людей и отношений, не от достоевского с его крайностями, а именно в духе «Зимы тревоги нашей» — обычные, «нормальные», люди, обычные отношения, никаких крайностей, кроме тех, которые происходят у каждого в голове, но почти никогда не прорываются наружу. В отличие от той же Донны Тартт, которая пишет о каких-то несуществующих картонных личностях, острота внимания и детальности характеров и понимания мыслей разных людей у Франзена просто поражает. Никакого передергивания, никакой ангажированности, никаких «мировых проблем». Только настоящие люди и настоящие отношения. Если это следующая Нобелевская премия, то он ее, определенно, заслужил.

Франзен, конечно, прямо Кит Китыч. Очень сложно на ровном месте практически без драйва и какой-то сюжетной интриги расписать томину про жизнь заурядной семьи да так занятно, что и не оторваться. Технически Франзен решил очень сложную задачу, бо у Толстого ( понятно, главного предшественника) в толстых романах действия было много больше. Психологическая достоверность, отсутствие истерии и аффектов, имитация реальности, которая ведь тоже не особо сюжетна. Страницы про аферы в Прибалтике выдержаны несколько в сатирическом ключе и пониже качеством остальной части текста, зато финальное воссоединение семьи — истинный катарсис. Франзен в этой книге немало сил потратил на изображение издержек старости и распада организма, почти избежав натурализма и нагнетания. В общем, как ни крути — шедевр. Мне вот «Свобода» понравилась чуть больше — не такая анемичная проза, но все три переведенных романа выше всяких похвал. В моем представлении — абсолютный кандидат № 1 на получение Нобелевской премии.