Вальтер Скотт «Пуритане»

»... вы совершенно правы — мы оба фанатики...» («Пуритане», В. Скотт)

«Пуритан», наверное, сможет «проглотить» не каждый. Этот роман в гораздо большей степени об исторических событиях, чем о приключениях безнадежно влюбленного юноши, оказавшегося их невольным участником. Для меня это не делает «Пуритан» хуже, ведь роман щедро раскрывает обычаи и условности описываемого времени, национальные праздники, традиции, бытовые мелочи и обстановку, политическую и религиозную борьбу, образ жизни и мышление разных сословий Шотландии по обе стороны разногласий (таких подробностей у современных авторов историко-приключенческого жанра вы не найдете).

Вальтер Скотт рассказывает о восстании пуритан 1679 года, которое начинается с жестокого убийства епископа Шарпа, случайно столкнувшегося с фанатичными пуританами на дороге. Этот эпизод позволяет «во всей красе» оценить одного из вождей восстания — Бэлфура Берли (реальная историческая фигура) и его методы борьбы.

Заканчивается восстание сценой не менее яркой — шествием пленных пуритан, следующих за головами своих вождей и их руками, иронично сложенными в молитвенном жесте. Это действо ясно показывает не менее жестокую вторую сторону противостояния, во главе с еще одним из главных персонажей романа — Клеверхаузом, прозванным «кровавым» (тоже историческая фигура).

Скотт описывает обе стороны конфликта через точку зрения выдуманного им главного героя и его окружения. Эта участь предоставлена бедному благородному юноше, Генри Мортону, пресвитерианину (умеренному пуританину), в силу обстоятельств оказавшемуся на стороне восставших радикальных пуритан. Разнообразие в его наблюдения вносят многочисленные второстепенные персонажи разных сословий и родов деятельности.

Этот роман — настоящий монументальный пласт, создающий яркое впечатление о жизни того времени. В нем есть место жанровым бытовым сценам, сражениям, даже осаде. Уделено внимание фанатичным проповедям, выкрикиваемым маргинальными личностями вроде Аввакума Многогневного. Показаны разнообразные характеры. Есть место юмору, так хорошо дополняющему серьезное, ужасное и грустное. Вальтер Скотт талантливый собиратель старины, психолог и наблюдатель, а его роман — отличный путеводитель по Шотландии конца 17 века.

Сэр Вальтер Скотт, который в отношении собственного творчества проявлял поразительную легкомысленность (в которой можно усмотреть и ложную скромность), «Пуритан» все-таки выделял, считая их своим лучшим произведением.

Можно спорить, так это, или нет, но серьезность, с которой писатель подошел к написанию книги, очевидна.

После растянутого, но по-скоттовски обаятельного вступления ( я знаю, есть читатели, которым давай экшена с первых страниц, меня же мерное течение старомодной речи захватывает само по себе), читатель вполне может запутаться, кто же все-таки выступает автором произведения.

Уже покойный сельский учитель, который записал историю со слов кладбищенского каменотеса, или трактирщик, чьим постояльцем учитель был...

Изначально роман и должен был называться «Кладбищенский старик» в честь старого чудака, положившего годы жизни на подновление забытых могил своих единоверцев. Но такое название настраивало бы читателя на ожидание «страшной» готической истории, и книга вышла под другим именем.

Эта матрешка из скрывающихся друг в друге рассказчиков как будто не нужна, потому что когда читатель переносится в конец XVII века его ведет с собой всеведущий и всемогущий автор, не пренебрегающий возможностью напомнить о том, что история которую он рассказывает, вообще-то вымышленная... Ироническое же сбивание пафоса и нередкое пробивание «четвертой стены», которые сами по себе — имеющие право на существование литературные приемы, в «Пуританах» выглядят неудачными вставками из совсем другой оперы. (Кстати, опера по мотивам книги действительно существует).

Молодой провинциальный дворянин Генри Мортон жил на иждивении богатого, но скупого дядюшки. Положение его было незавидным — принадлежавший к потерпевшей поражение партии и терпящей гонения конфессии, Мортон подумывал о том, чтобы поступить так, как поступили до него многие шотландцы — наняться в какую-нибудь армию в континентальной Европе, в надежде нажить там славу и состояние. Генри был влюблен в наследницу местного баронства Эдит и та отвечала ему взаимностью, но между ними лежала настоящая пропасть.

Во время военного смотра Мортон выиграл соревнования по стрельбе и стал обладателем комического звания «капитан Попки», (стрельба велась по изображению попугая). Вместе с приятелями он решает отметить событие хорошей пирушкой в кабаке и с этого, совершенно обычного в таком случае, шага, начинается тяжелая и кровавая дорога Генри к славе...

Встретив старого товарища своего отца, фанатичного пуританина Белфура Берли, Генри оказывается впутан в клубок политических и религиозных интриг и противоречий.

Мортон просто в силу происхождения (отец его был офицером «круглоголовых» во время революции) и почти против своей воли становится одним из вождей пуритан. В заговоре он не принимал участия, но принял сторону восставших, потому что с роялистами у него все горшки оказались побиты еще до начала волнений. Жестокий полковник Грэм едва не вздернул его за проступок, который едва ли тянул и на тюремное заключение, а это и самого мирного человека может заставить взяться за оружие.

Я очень мало знаю о религиозных войнах в Англии и Шотландии, потому никак не могу критиковать писателя за историческую достоверность. Но даже если какие-то передержки автором и допущены (в целях нагнетания драматизма или по политическим соображениям), картина, рисуемая Скоттом, предстает совершенно убедительной.

(Вообще Скотт берет деталями, которые расцвечивают прошлое. Там где нынешний автор с помощью википедии может уверенно скакать «по верхам» не чувствуя духа времени, и того, чем описываемое им время вообще отличалось от нынешнего, Скотт краткими штрихами дает очертания совсем иной жизни. Где жили люди, такие же как мы, но жили совсем по-другому. «Музыкантский выгон», куда более тонкая, чем принято считать, грань между сословиями, «право тюрьмы» и тому подобные детали, которых в учебнике не найдешь, только в монографии).

Пуритане предстают неоднородной массой. На восстание их подвигли гонения, нарушение правительством Ковенанта (соглашения), но есть для бунта и вполне земные причины — разгул местных «силовиков», которые ведут себя в родной стране, как в оккупированной. Но пуритане это не такие ходульные «борцы за свободу» из советских книжек. Среди них есть фанатики, чей пыл к вере и желание истреблять ее врагов подозрительно сильно напоминают современных исламских радикалов. Они еще не дошли до того, чтобы как пикарды верить, что Земля очистится от скверны только когда кровь зальет ее по холку коня. Но судя по тому, что Мортона натурально хотели принести в жертву, до пикардов (и современных салафитов) им недалеко. Есть и умеренные, требующие прежде всего свободы вероисповедания, а вовсе не истребления всех врагов веры.

С другой стороны роялисты тоже совершенно разные. Среди них точно так же есть и люди чести и подонки, и трусы и герои.

Бурлящее от внутренних раздоров, раздираемое противоречиями, войско повстанцев все-таки громит лейб-гвардейцев Грэма (в ходе боя от руки Берли гибнет сержант Босуэлл, самый наверное, неоднозначный и интересный персонаж книги...) и выдвигается походом на Глазго.

Мортон же мечется между долгом и честью, между природной гуманностью и жестокой необходимостью военного времени. Пока сам он командует штурмом Глазго, Берли берет в осаду замок Тиллитудлем, который готовится стоять насмерть.

Скотт хорошо показывает, что гражданская война начинается как будто не всерьез и нехотя. Люди принимают ту или иную сторону иногда совершенно случайно. Зримая подготовка в будущим боям совмещается с бытовыми заботами. И всем, несмотря на запальчивые речи, как-то не верится, что скоро надо будет всерьез, насмерть убивать друг друга. А потом — первая кровь пролита и очень скоро ожесточение охватывает всех и каждого.

Штурм Тиллитудлема, битва в горах, захват Глазго, карательная экспедиция герцога Монмута, шествия с отрубленными руками и головами проигравших, пытки и казни, все это описано жестко, реалистично, без малейшего налета романтического флера. Какая уж тут романтика, когда идет война насмерть фанатиков с циниками!

Без юмора, конечно, тоже не обходится, за него отвечают слуга Мортона — увалень Кадди, и служанка Эдит — пройдоха Дженни. Если честно, эти двое много более живые и симпатичные, чем главные герои.

Персонажи вообще, несколько театральные, но полнокровные. Фанатичный, но при этом расчетливый и умеющий манипулировать людьми Берли, в финале обретает некоторые черты не то байронического героя, не то комиксового злодея

Грэм Клеверхаус — жестокий каратель, но не чужд и рыцарского великодушия, а его сентиментальная привязанность к Стюартам доказывает, что рыцаря из себя он не строил на публику, для него феодальные понятия «чести» действительно святы.

Пуританские проповедники разной степени радикальности, колоритны донельзя. Люди эти в самом деле живут в Писании, все эти моавитяне и фелистимляне для них так же реальны, как шотландцы и голландцы. Но если Мос еще забавна (ну тронулась пожилая тетка на религии, такие иногда и сейчас по трамваям честной народ достают), то МакБраер, который и «испанского сапога» не страшится, или Аввакум с его блестящей идеей человеческого жертвоприношения, совершенно не смешат, а скорее пугают.

Наверное, если бы автор сосредоточился на политике и гражданской войне, книга могла бы получиться еще лучше. Но обязательная любовная линия («они любят друг друга, но принадлежат к враждебным станам, и пребывают в разлуке долгие годы»), решена неуклюжими средствами старомодной романтики. Ей же богу, неудобно становится за автора, когда он после страшных, добела раскаленных сцен суда и казни над мятежниками, берется за водевильные эпизоды.

Быть может чувствуя, что свернул не туда, Скотт дает хэппи-энд скороговоркой в виде разговора с читательницей, но юмор тут скорее единственный удобный способ уйти от правды — после всего пережитого, герои, возможно и будут счастливы, но это будет «тихо и печально». Слишком уж потрепала их жизнь и слишком им много лет (тридцать это и сейчас уже не юность, а уж в XVII веке...) на момент счастливого воссоединения.

Можно понять, почему сам писатель считал роман своей лучшей работой. Историческая часть, проникновение в политическую и религиозную подоплеку трагических событий полуторавековой давности, массовые и батальные сцены действительно впечатляющи.

Но наживленные на белую нитку, ходульно-романтические линии не позволили лично мне поставить высшую оценку.

Если в недавно отрецензированном мной «Айвенго» пышно-стилизованной речи и театральные повороты сюжета органично ложились на общую эпичность, легендарность и древность, то применительно к кровавым страницам недавней истории такой стиль кажется менее уместным и разрушает правдоподобие.

Тем не менее, с уверенностью готов порекомендовать всем, кого интересует истории Шотландии, история религиозных течений, и у кого нет идиосикразии на стилистику Скотта.

Этот роман Вальтера Скотта знают по-моему значительно меньше, чем, скажем, «Айвенго» или «Квентин Дорвард». Может быть потому, что те романы у нас экранизированы, а этот нет. Может быть потому, что слишком много в нём религиозной протестантской проблематики, не очень понятной и атеистам, и православным. А ведь сам автор считал его своим лучшим произведением. И я в своё время, впервые прочитав его, ещё не зная авторской оценки, пришёл к тому же выводу.

Разумеется можно согласиться со скептиками, утверждающими, что романы Скотта ныне во многом устарели. Слишком тяжеловесный стиль, слишком примитивно положительные главные герои, слишком наивная любовная линия с обязательным хэппи-эндом. Всё это так, но всё же есть в них какое-то очарование, что заставляет некоторых людей, вроде меня, читать и перечитывать их, в то время как подобные произведения современников и последователей Скотта давно канули в лету.

Действие романа происходит в родной для автора Шотландии, большей частью в мае-июне 1679 года, а в последних нескольких главах через десять лет – в 1689 году. Сюжет основан на довольно незначительном событии даже для шотландской истории, не говоря про мировую, – пуританском восстании 1679 года. Однако автор сумел так рассказать о нём, что в этом рассказе проявляются многие типичные черты всех гражданских конфликтов, межнациональных или межрелигиозных распрей во все времена. А характеры и ситуации зачастую очень узнаваемы. Смотришь так и думаешь, Чубайс – похож на Берли, Клеверхауз – к примеру, генерал Куликов, Новодворская – вылитый Аввакум Многогневный в юбке. Ну, а про Бэзилов Олифантов и говорить нечего – этих у нас, как собак нерезаных.

Автор хорошо показывает, как радикалы с обеих сторон раскручивают противостояние. Как неумные и жестокие меры правительства толкают к оружию вполне мирных людей, и как этим умело пользуются экстремисты. А когда ситуация меняется (как это происходит в романе в последних главах, когда действие переносится в период после Славной революции 1688 года), те же радикалы с обеих сторон легко находят между собой общий язык и вступают в союз против общего врага (этого мы за последние лет 20 тоже навидались). Причём социально-политические распри, обёрнуты в религиозную оболочку. Тоже урок: любые гуманные и человеколюбивые идеи могут оборачиваться на практике кровопролитием и тиранией, смотря кто и как их использует.

Скотт сам сетовал, что главные герои ему не удаются. Стремление изобразить непременно «рыцарей без страха и упрёка» приводит к бледности и недостоверности характеров. Вот и здесь образ Генри Мортона нельзя назвать большой удачей. Критики справедливо упрекали автора, что его герой проявляет слишком большие здравомыслие и умеренность, не очень-то естественные для двадцатилетнего юноши. Но тем не менее его история интересна. Скотту вероятно нужен был на переднем плане человек, пример которого показывал бы, что и в условиях взаимного ожесточения можно сохранять лучшие человеческие качества. Взявшись за оружие не только в силу обстоятельств, но и по убеждениям, он тем не менее пытается противостоять и экстремистам в собственном лагере. Надеется, что противоборствующие стороны удастся убедить в необходимости взаимных уступок и примирить. (Вспоминается в связи с этим роман о нашей Гражданской войне – «Даурия» Константина Седых и один из его главных героев – атаман Каргин, мечтающий, чтоб «белые хотя бы чуть-чуть покраснели, а красные чуть-чуть побелели»). В жизни судьба таких людей обычно бывает печальной – с ними расправляются не те, так другие. В романе Генри Мортону повезло больше.

В отличие от ряда других романов Скотта здесь нет абсолютно отрицательного героя. Разве что Бэзил Олифант претендует на эту малопочтенную роль. Но он почти весь роман пребывает «за кадром» и появляется воочию лишь в самом конце.

Берли конечно отрицательный герой, но нельзя сказать, чтоб он был изображён только чёрной краской. Всё же это не барон Фрон де Беф, не Гийом де ла Марк и не Рэшли Осбалдистон. Это человек, сочетающий самую искреннюю религиозность и преданность идее с самыми циничными средствами достижения цели. (Автора упрекали, что исторический Берли был куда лучше, чем он выведен в романе. Что ж, может быть. Но с другой стороны этот мелкий религиозно-политический деятель наверняка был бы давно забыт даже на родине, не сделай его Вальтер Скотт одним из своих персонажей).

Его антагонист генерал Клеверхауз – главный гонитель пресвитериан – на первый взгляд чуть ли не положительный герой. Честный, хоть и суровый солдат, выполняющий свой долг. К тому же познакомившись с такими представителями сектантов как Эфраим Мак-Брайер и Аввакум Многогневный можно согласиться, что подобных давить стоит. Но дело в том, что жестокости Клеверхауза и его драгун во многом идут только на пользу крайним, толкая к ним пострадавших от действий военщины. Не преследования Стюартов, а веротерпимая политика Вильгельма Оранского впоследствии помогла справиться с радикальными сектами. Большинство рядовых их членов перешли на позиции умеренного пресвитерианства, а фанатики потихоньку вымерли, не получая более подпитки.

Как обычно у Скотта в романе действует и масса второстепенных персонажей из разных слоёв общества. Они всегда ему неплохо удавались. Бывает и появляется-то такой персонаж разок-другой, но неплохо запоминается. Хитрый трактирщик Ник Блейн, скряга Милнвуд, слепая милосердная пуританка Бесси Мак-Люр, подловатый капрал Инглис…

В чём ещё был силён Вальтер Скотт, так это в умении разбавить пафос и трагизм, которых хватает в его романах, хорошим юмором. И это произведение не исключение. И даже обязательный хэппи-энд здесь дан в ироничной форме беседы с поклонницей.