Кристофер Мур «SACRÉ BLEU. Комедия д'искусства»

«Sacré bleu» По наивности своей я думал, что это значит «святой синий». Действительно «Sacré» — «святой», «bleu» — синий. Спасибо, Капитан! Это отлично ложиться на идею романа о чудесном синем цвете – настолько прекрасном, настолько редком и дорогом, что использовался он редко и, в основном, для плаща Девы Марии. Автор рассказывает о священном синем в прологе и интерлюдиях. Ничего не предвещало…

А уже за середину романа оказалось, что «sacré bleu» — французское ругательство, которое можно перевести как «черт побери». И это ложиться на роман еще лучше! Если автор откровенно хулиганит в самом романе, почему бы и не нахулиганить с названием?

А если к этому вспомнить, что главную героиню зовут Блё…

Как любая хорошая история, эта тоже начинается с убийства. Убийства Винсента Ван Гога. «Но Ван Гог покончил с собой!», скажете вы. Ну да, он выстрелил сам себе в грудь и потом милю прошагал к дому врача, ага. Не смешите! Ну ладно, в книге его убивает странный скрюченным мужичок, которого Винсент боится, и который требует от Винсента картину. Странная смерть Ван Гога сильно влияет на течение импрессионистов, в том числе и на главных героев романа — Люсьена Лессара (выдуманного автором) и графа Анри де Тулуз-Лотрека (абсолютно реального). Но при чем тут синий цвет, странный Красовщик, влияние женщин на художников? И как к этому приплести паровые ботинки и крыс, имитирующих колесницы из «Бена Гура»?

Вместе с читателем, автор описывает жизнь Люсьена Лессара, сына булочника. Отец Люсьена не умел рисовать, но очень любил художников, и он (и не только он, как оказалось) привил эту любовь сыну. Автор ярко, и, простите за каламбур, красочно, рисует (опять каламбур) творческую тусовку Монмартра того времени: Мане и Моне, Ренуар и Писсаро, Тулуз-Лотрек и Гоген. Это очень похоже на «Историю импрессионизма для чайников».

Это очень смешной роман. И дело тут не только в разбавляющем атмосферу присутствии матерных слов, а они тут есть в изрядном количестве, но в самой подаче истории, диалогах и персонажах. И кроме легкой улыбки на моем лице во время чтения, иногда приходилось сдерживать себя и не смеяться в голос. Маман Лессар на полном серьезе рассуждает, куда деть тело любовницы сына, которую только что самолично вырубила сковородкой. Папаша Лессар, предлагающий маленькому сыну печь пирожки с мясом бабушек во время осады пруссаками. Приключения Тулуза-Лотрека в борделях. Странное хобби Красовщика — пугать горничных своей елдой. Меланхоличный ослик Этьен в канотье. Или эпизод, когда Лессар и Тулуз-Лотрек несут через весь Монмартр огромную картину с обнаженной женщиной, а рядом, пуская слюни, бежит толпа мальчишек. А какая здесь прекрасная глава о «краткой истории ню в искусстве», которая состоит из одной фразы: «- Эй, вы только поглядите, какие! — сказала муза.»

Персонажи получились замечательными. Ироничная и грязно ругающаяся Блё, наивный и влюбленный Люсьен, хитрый и коварный Красовщик. Но лучше всех получился Тулуз-Лотрек, ворующий каждую сцену в которой присутствует. Автор во многом руководствовался воспоминаниями современников об импрессионистах, именно поэтому, например, в книге почти нет Дега. Как он сам говорит в послесловии: «Что же касается Дега… ну, Дега просто был неприятный. […] Видите, Дега, не были б мудаком — получили бы роль со словами. Так нет же.»

Это очень грустный роман. Ближе к финалу. Размышления художников о вдохновении и попытке поймать момент. Моне, пытающийся увековечить умирающую жену. Смерть Мане, и то, что случилось за несколько минут до. Любовь художника к музе, и музы к художнику, такая сильная, что приходиться приносить огромные жертвы ради нее.

Но самое главное что сделал роман, помимо моего развлечения, — заставил искать и смотреть. Время от времени я ловил себя на поиске «Махи обнаженной» Франсиско Гойи, или рассматривании «Венеры с зеркалом» Веласкеса, «Олимпии» Мане, «Прачки» Тулуз-Лотрека, «Пшеничного поля с воронами» или «Лунной ночи» Ван Гога. Кристофер Мур рассказал об искусстве интересно и увлекательно, запустив шестеренки любознательности. За это спасибо!

Подытоживая скажу лишь одно: «Sacré bleu» — прекрасный роман о прекрасном.

Отдельный внецикловый роман. Париж, конец XIX века. Художники и их поклонники, кафе, выставки, галереи, кабаре, булочные. Жизнь парижской богемы, околобогемной публики и простых людей среднего и ниже среднего класса. Творчество. Картины. Цвет. Свет. Светотень. Любовь. Разбитые сердца. И нечто мистическое, возвышенное с одной стороны и фатальное с другой, что постепенно, исподволь вползает в жизнь героев.

Поначалу совершенно непонятно, что происходит. Но постепенно картина проясняется, мозаика складывается, интрига закручивается и раскручивается, действие набирает обороты...

Жизнь и смерть. Искусство и любовь. Мастерство и вдохновение. Творчество и та цена, которую за него порой приходится платить. Мистика и повседневность. Неведомая сила, зародившаяся десятки тысяч лет назад и властно вторгшаяся ныне в жизнь героев.

Да, есть и юмор, и мистика, и секс, и приключения, и убийства, и, конечно же, любовь — но, в целом, это увлекательная серьезная книга. Да, именно так: серьезная и увлекательная. Смешная, бесстыдная и трагическая.

Ханжам не читать, остальным — всячески рекомендуем.

На волне впечатлений от «Жажды Жизни» Стоуна, и в частности, интереса к личности Лотрека — выход новой книги Мура об импрессионистах оказался для меня большим сюрпризом. И как бы ни было велико удивление критиков видеть известного «насмешника и низвергателя авторитетов», осмелившимся «портить еще и искусство» — лично мое представление о людях, стоящих в истоках «живописи впечатлений» — со стилем письма Мура, острым и ироничным — гармонирует очень даже неплохо. Особенно если говорить о жизни графа Анри Мари Раймон де Тулуз-Лотрек-Монфа.

Тем не менее, канва повествования мне показалась слегка неудачной. Вся эта демоническая составляющая, так любимая Муром, кажется высосанной из пальца. Идиотские шутки вокруг «елды» красовщика — неуместны до нелепости. Сквернословящая муза хоть и веселит, но сбивает с толку. Без этого всего дух Монмартра не потерял бы ни капли.

В остальном книга хороша! Малоизвестные факты из жизни импрессионистов отлично обыграны и вплетены в канву романа. Да и сами художники выписаны очень живо — несколькими мазками Мур «очеловечивает» громкие имена, показывает страсти их обуревающие, движущие при написании полотен. Ни Стоун, ни Перрюшо, читанные ранее, не побуждали меня еще раз вернуться к картинам так, как несколько слов брошенных Муром.

В итоге книга по стилистике вышла чем-то средним между Муровскими же «Практическим Демоноводством» и «Шмяком»: документализм разбавленный демонизмом. Мур не разочаровал и показал себя с совершенно новой стороны. Неожиданно)

Атмосфера — 10

Персонажи — 9

Сюжет — 7

Слог — 10

P.S. Для полноты впечатлений читайте вместе с гидом по книге http://guide.sacrebleu.info/ :)