Захар Прилепин «Патологии»

Собственно, все хорошее, что есть в дебютной книге Прилепина поддается определению боевой публицистики. Наблюдения в дневниковой форме о буднях отряда на войне, особенностях быта и атаки на школу вполне уместно вобрали бы в себя авторские достоинства — эмоциональность, умение достоверно показать реакцию на неестественное, внимание к деталям. Увы, организация материала в виде романа не пошла материалу на пользу. Схематичная конструкция по типу война-мир с абстрактной девушкой Дашей и малосимпатичной прилепинской маскулинистостью в мирных условиях не порадовала вовсе, хуже ее только пассажи в виде диалогов о Боге или шлюхах. Давно отмечена неадекватность в духе блатной мифологии женских образов у Прилепина: первый роман задает общую тональность. Не по душе тяга к красивостям, рядом с точной деталью Прилепин всегда упомянет вычурный оборот, а уж про волосинку на члене преподавателя точно не умолчит. Материал сухой, а автор так сочно его расцветил, что литературная избыточность во вред собственно истории. Я специально оставляю в стороне всю мужицко-братскую составляющую и эмоциональный накал событий, описанных в романе, моральное право писать о войне ветерана, но вот «Асан» в исполнении не воевавшего в Чечне Маканина литературно, эмоционально и интеллекутально много выше и интересней. Инструментарий Прилепина , в общем-то , неизменный и только от того, что он приложен к событиям в Чечне книжка сама по себе яркой литературой или событием для меня не стала. Допускаю, что для узкого круга причастных к событиям, она имеет большое значение, но ведь и Покровский писал не только и не столько для моряков.

Это моё первое знакомство с прозой о чеченских войнах. Пожалуй, и об афганской тоже, они похожи по образу военных действий: растяжки, ночные бои, обстрел колонн, враждебное местное население, зачистки. Эта часть романа была интересной. И с психологической стороны, и по накалу событий. Увы, автор зачем-то разбавил историю оказавшегося в грозненской школе собра малосимпатичными вставками из прошлого героя и туповатыми разговорами о Боге. Причём оба типа вставок так и не пришли ни к какой развязке в финале. Так, повспоминал, поболтал, и всё. Словно читаешь роман сквозь кучу несвязных заметок из совершенно другого романа, незаконченного и ненужного.

Довольно слабый язык, да. То автор лаконичен, то ударяется в графоманскую избыточность, упиваясь сравнениями, вычурными оборотами и отвлечёнными образами. Хорошо, что по большей части это происходило в «лишней» части, а не в основной. Пожалуй, единственное место, где длинное описание показалось мне уместным, это осмотр выложенных на аэродроме трупов наших ребят.

В начале романа присутствует некий малыш. То ли я проглядел, то ли не уловил аллюзии, но я так и не понял, кто это. Возможно, это третья часть, ещё одного романа, осколок которого залетел в чеченский бедлам.

Из этого романа после хорошей редактуры могла бы получиться неплохая повесть, но автор решил иначе. Дело его, конечно.